Правда и ложь (гет)

Три недели кропотливого труда, каждый кусочек ткани любовно вырезан и тщательно вышит, лучшее из всех ее творений — все это пропало в один миг из-за ревности и злобы.

— Упс. Вот так печаль, Маринетт, — усмехнулась Хлоя, возвышаясь над одноклассницей; из опустевшего кувшина капал на землю ежевичный сок, в коробках для сладостей перед ней лежал раздавленный лимонный и малиновый дакуаз(1).

Не двигаясь, Маринетт опустила взгляд на своё ципао(2) — розовое, длиной до колен, с вышитыми по краю и левой стороне платья белыми цветами. Короткие рукава не доходили до локтя, застежки — из белого шелка. Она сама его сшила. По подолу расплывались огромные темно-фиолетовые пятна, смешивались с лимонным и малиновым кремом, безвозвратно пачкая красивую ткань. Ей казалось, что липкий сок пропитывал ее насквозь. И это стало последней каплей для героини в маске.

За прошедшую неделю Маринетт досталось от истерик избалованной девушки больше обычного. Она выслушала нотацию от родителей, когда сцепилась с Хлоей в пекарне (естественно, та немедленно изобразила из себя невинную жертву), ей постоянно названивала Алья, и приходилось лгать, чтобы блоггер не попала в самую заварушку с акумами, которых, казалось, с каждым днем становилось все больше. Маринетт просто устала, она была расстроена и не хотела больше ни-че-го. Единственными яркими пятнами на прошлой неделе виделись Кот Нуар и школьный пикник.

Кот, к счастью, не слишком налегал на каламбуры и почти не флиртовал, заметив, как ее настроение ухудшается с каждым днем. Он был крайне тактичен, и, вспоминая, Маринет понимает, что была с ним слишком строга, но все же шутуёчки, слетавших с его губ, не раз вызывали у нее улыбку. Тот факт, что не только ей приходится носить маску в кругу семьи и друзей, храня в тайне их опасную работу, несколько ее успокаивал.

Школьный пикник же планировался заранее. Еще два месяца назад Маринетт, как представитель класса, и Алья, как ее зам, решили устроить одноклассникам сюрприз. Встречу назначили в местном парке, без лишнего официоза, чтобы могли прийти и родители учащихся, если вдруг у них возникнет подобное желание. Это был шанс для всех, собравшись всей семьей, отдохнуть перед летом, и большая часть студентов с нетерпением ждала назначенной даты. Закуски готовил актив класса, родители Маринетт же занялись десертами. Под деревьями разбили навесы, поставили столы и стулья, в воздухе витала атмосфера праздника.

Девушка задержалась, чтобы захватить последние кусочки Дакуаза. По прибытию она получила массу комплиментов своему наряду и усилиям, приложенным к организации мероприятия. Маринетт надеялась, что теперь-то ей удастся расслабиться.

Но из-за неожиданного падения и десерта, вывернутого на платье, все ее мечты вылетели в трубу.

Услышав, как фыркнула Сабрина, Маринетт вышла из транса. Она увидела самодовольство на лице Хлои, подогреваемое смешками ее подруги, и ужас в глазах Альи. Весь стресс, накопленный за неделю, навалился на девушку, под веки словно песка насыпали, а в горле застрял комок. Она, сжав дрожащие ладони, чувствовала, как на ней скрещиваются взгляды всех приглашенных гостей.

— Маринетт… — Маринетт резко обернулась к Адриану, протягивавшему ей руку, совершенно неотразимому в рубашке с зелеными пуговицами и узком черном галстуке. Но, прежде чем он до нее дотронулся, девушка развернулась на каблуках и сбежала. Она выскочила за ворота, слезы текли по ее щекам, а рыдания невозможно было сдержать.

— Маринетт! — она не ответила на крики Адриана и Альи. И родителей тоже проигнорировала.

Она бежала. Мимо проносились улицы Парижа. Каблучки, простучав по мостовой, отметились на полу пекарни. Взлетев по лестнице, Маринетт рухнула на софу, закрыла лицо руками и разрыдалась. Ей было наплевать на липкий сок, на крем, мерзко приставший к коже, на нежные поглаживания Тикки. Весь ее мир рухнул, остались лишь собственные ладони, закрывшие лицо, и слезы, струившиеся по щекам. Все пошло прахом.

Она едва услышала судорожный вздох Тикки, когда ее успокаивающее присутствие у ее влажной щеки внезапно пропало.

— Нет! Оставь ее в покое! Агх, уйди, ты мерзкое создание!

Маринетт, механически вскинув голову, равнодушно смотрела, как черная бабочка, виртуозно избежав всех попыток Тикки задержать ее, слилась с испорченным платьем.

— Белошвейка. Все кругом лгут. Но ты можешь показать им, что любая ложь имеет последствия. Я помогу тебе осознать истину. Создать новый мир, мир без лжи. Лишь кристально ясная искренность. И все, что мне нужно взамен — камни чудес Ледибаг и Кота Нуара.

Маринетт ничего не могла поделать. Она знала, что это неправильно. Она знала, что должна отказаться. Но та часть ее, что была так зла на весь мир, что грустила о невозможности рассказать всю правду друзьям, что до глубины души возмущалась всей этой ложью, вдруг обрела голос и ответила от ее имени.

— Договорились.

Единственное, на что хватило воли Маринетт, когда над ней заклубился черный дым, это сорвать с себя сережки и отбросить их в сторону. Она поймала взгляд Тикки прежде, чем темная аура Хищной Моли дошла до ее шеи.

— Беги!

* * *

Адриан не успел поймать Маринетт, уж слишком быстрой она оказалась, поэтому решил сделать хоть что-то полезное. Он обернулся к Хлое, на которую уже кричала Алья.

— Ты с дуба рухнула?! Как у тебя вообще наглости хватило Маринетт гадости устраивать? Боже, никак ревность остатки мозгов высушила, раз уж опустилась до чего-то подобного? — Алья, отказавшись от своих привычных джинсов и рубашки, облачилась в асимметричное платье до колен в красно-черную клетку с квадратным вырезом на удобном лифе. Открытые красные туфли на каблуках делали ее выше Хлои, волосы, забранные во французскую косу, вились по спине.

По контрасту с ней, Хлоя была затянута в белое кружевное платье без бретелек до середины бедра. Узкое шелковое болеро желтого цвета облегало ее плечи, когда она, подбоченившись, принялась пристально рассматривать свой идеальный маникюр. Цокнув высокими каблуками ярко-желтых (в тон лаку для ногтей) туфель, Хлоя брезгливо сказала темноволосому блоггеру:

— Это вышло случайно. Сабрина, подтверди.

Сабрина, как верная собачонка, согласно закивала, бахрома, обрамлявшая ее фиолетовое платье, покачивалась от каждого движения.

Как раз в этот момент и вмешался Адриан. Прошел год с тех пор, как он начал посещать школу и наконец-то понял, как Хлоя относится к другим людям. Он надеялся, что больше никогда не увидит на лице Маринетт застывшего выражения абсолютной беспомощности, тем более, после того, как он узнал в битве с Художником, насколько чудесной она может быть. Шагнув между девушками, Адриан краем глаза отметил, что внимание всего класса перенеслось на него. Судя по всему, его публичное выступление против Хлои будет тем еще зрелищем.

— Хлоя, ты — гнусная лгунья! Все видели, кто именно толкнул Маринетт, и мне осточертело наблюдать, как ты ее задираешь!

Он, стиснув зубы, смотрел, как Хлоя в шоке приоткрыла рот, ее глаза наполнились слезами. Адриан еще подумал, что должен чувствовать вину, но память словно вспышкой высветила голубые глаза, расширенные от горя, и он задушил это чувство прежде, чем оно успело разрастись. Нервничая, он с трудом подавил желание вцепиться в собственные брюки или запустить пальцы в волосы.

— Не знаю, о чем ты думаешь, но пора взрослеть, Хлоя. Ты не сможешь всю жизнь безнаказанно издеваться над людьми. С меня хватит твоей лжи.

— Какое совпадение. С меня — тоже, — разнесся над парком холодный голос, заставив всех присутствующих посмотреть назад.

Акума, демонстрируя удивительное чувство равновесия, стояла на вершине центральной фигуры фонтана. Она была одета в наряд в китайском стиле — ханьфу(3). Нижняя рубашка цвета фуксии, черный цюйцзюй(4) с широкими рукавами, отороченными каймой в цвет рубашки, по всему халату разбросаны ярко-розовые бабочки. Рукава настолько длинные, что скрывают кисти рук полностью. Широкий розовый пояс, плотно облегающий ребра, завязан спереди в идеальный бант, концы спускаются элегантными складками. Распущенные черные волосы, что мягко трепет ветер, концами достают до плеч, суженные темно-голубые глаза пристально смотрят на Хлою. Губы покрыты ярко-алой помадой, равнодушное лицо белее снега, на лице — словно маска в виде бабочки, раскрывшей крылья.

— Лжецы не заслуживают уважения, которое они получают. Внешний вид — худший обман из всех возможных. Стоит убрать красивую обертку, и правда тут же выплывет наружу. Поэтому, если ваш облик скрывает лжеца, я покажу всем правду.

Она выбрасывает перед собой руку, из тени ее рукава вылетают широкие ленты черного и розового цвета, моментально связавшие Хлою, опутавшие ее, словно мумию. Кисть, скрытая рукавом, дергается обратно, и ленты исчезают, оставив на земле манекен с лицом Хлои. На нем грязная, порванная одежда, настолько растянутая, что вряд ли кто-то решился бы ее надеть. Вся ткань испещрена словами: обманщица, задира, бессердечная.

— Каждый лжет. Поэтому каждый должен понести наказание.

Акума вскинула обе руки и потоки лент хлынули в толпу, разбежавшуюся сразу, как только она закончила говорить. Воздух наполнился криками, обрывающимися, когда ленты ловили своих жертв, заменяя людей на манекены. Мэр и, как ни странно, Натали, были первыми целями этой атаки. Акума, спрыгнув с фонтана при помощи собственной ленты, медленно шла через воцарившийся хаос. Все происходящее не вызывало у нее никаких эмоций.

Порой ленты, уж было нацелившиеся на конкретных людей, к примеру, на Розу или Тома Дюпен-Чена, останавливались прежде, чем захватывали жертву. Они разворачивались и направлялись на кого-то другого, позволяя первоначальной жертве сбежать. Так ленты отреагировали на Нино, схватившего Адриана за руку, чтобы подтянуть его к Алье, которая, как настоящая ведущая ЛедиБлога, уже достала телефон, собираясь пустить все происходящее в прямой эфир.

Пока ребята добрались до Альи, большинство посетителей успело сбежать, либо их уже превратили в манекены, так что они, оставшись втроем, спрятались за дерево. По крайней мере, они собирались так поступить.

Три ленты свистнули, затянувшись вокруг талии, и подтянули их к ногам акумы. Она остановила на них равнодушный взгляд. На миг показалось, что-то вспыхнуло в глубине ее темных глаз, но тут же было безжалостно подавлено.

Первой поднялась Алья и, схватив телефон, навела камеру на странную девушку. Парни встали с ней плечом к плечу и напряглись, не зная, чего ждать.

— Кто ты? — требовательно спросила Алья прежде, чем кто-то успел что-либо сказать.

— Белошвейка. Это прямая трансляция? — склонила набок голову девушка, по ее лицу волной прошлось какое-то темное веселье, прежде чем она вновь стала бесстрастной.

Алья моргнула.

— Эм... Да. Ты же знаешь, что в любой момент могут появиться Ледибаг и Кот Нуар и остановить тебя?

Уверенный тон Альи быстро сошел на нет, когда акума жестоко усмехнулась.

— Кот Нуар? Вполне возможно. Раз уж девушка, что стоит за Ледибаг, больше не опасна для меня, я хочу передать ему сообщение.

Алья побледнела и подняла телефон дрожащими руками, транслируя злобную улыбку Белошвейки на главную страницу ЛедиБлога. Адриан, не менее бледный, отшатнулся, лихорадочно размышляя. Белошвейка холодно улыбнулась в камеру.

— Привет, Котик. Твоя Леди уж давно нас покинула, а тебе стоило бы знать, что очень некрасиво с твоей стороны заставлять девушку ждать.

Она наклонила голову и вновь что-то вспыхнуло в глубине ее темных глаз.

— Принцесса будет ждать тебя в самой высокой башне Парижа, мой рыцарь.

Адриан в шоке распахнул глаза. Лишь одну девушку он называл Принцессой, а себя — ее рыцарем.

«Не может… О Боже».

Белошвейка развернулась, бросив взгляд через плечо, и сказала поддразнивающим тоном:

— Не опаздывай, Котенок, — из рукава выстрелила лента и акума улетела куда-то в даль, до жути напомнив всем исчезнувшую парижскую героиню.

Алья, глубоко вздохнув, развернулась к бледному Нино, который, встряхнувшись, попытался прийти в себя:

— О чем это она?

Нино покачал головой:

— Понятия не имею. Адриан? — друзья оглянулись.

Адриан исчез.

* * *

Где-то внутри Белошвейки часть сознания, все еще принадлежавшая Маринетт, боролась против акумы, завладевшей ею, поработившей разум. Эта малая часть была в ужасе от всех совершенных разрушений. Она молилась, чтобы Кот не появлялся, не появлялся до тех пор, пока она не найдет душевных сил, чтобы оградить себя от темного шепота Хищной Моли, чтобы бороться против его влияния. К счастью, он, казалось, так и не узнал о второй личности девушки, попавшей под его контроль.

Большой удачей было и то, что Маринетт могла влиять на акуму, захватившую ее тело, каким-то образом чувствуя, кто из людей был более честным, чем остальные. Ее родители, Нино, Алья и несколько одноклассников — им удалость избежать атаки акумы. Когда она поймала Адриана, жажда изменить его стала практически невыносимой. У него был секрет. Очень важный секрет, из-за которого ему приходилось слишком много лгать. Сама мысль о том, что он лжет ради сохранения этой тайны, разбивала Маринетт сердце. И только благодаря Алье и ее — Боже, спасибо! — вечной привычке вести живые репортажи из центра событий, Маринетт удалось перевести внимание акумы на Кота, пусть она и была готова убить себя за это.

С Котом все будет в порядке. Тикки сбежала вместе с сережками, она найдет Нуара прежде, чем он доберется до Эйфелевой башни. Ей удалось дать Коту пару намеков, осталось лишь надеяться, что он вспомнит о «Принцессе», которую защищал от акумы пару месяцев назад, и это подскажет ему, кто она.

Маринетт отступила вглубь сознания, позволив Белошвейке взять тело под полный контроль. Она слышала крики пострадавших, ужас в их глазах почти заставил ее отказаться от задуманного. Каждый ее прыжок сопровождался потоком лент, окружавших жертв и оставлявших позади манекены. Это было жутко, но ей нельзя было терять концентрации. С жертвами все будет в порядке. И она будет в порядке.

Кот их спасет.

Кот спасет ее.

Осталось лишь дождаться подходящего момента.

Кот прыгал по крышам домов, перелетая через улицы. Он знал, что движется в правильном направлении. Куда бы он ни посмотрел, всюду валялись манекены. Взрослые и дети, словно застывшие во времени. Он не должен отвлекаться. Он должен спасти их и его Леди. Он должен спасти Маринетт.

— Кот! Кот Нуар!

Кот затормозил примерно в полумиле от Марсового поля и Маринетт, когда по кварталу разнесся высокий звонкий голос.

К нему подлетела крохотная красная квами с сережками-гвоздиками в руках. В огромных голубых глазах стояли слезы, она, устало улыбнувшись, приземлилась на руки Коту. Как только он поднял ее на уровень своих глаз, она зашлась в душераздирающих рыданиях.

— Мне так жаль! Я должна была ее остановить! Я должна была попытаться сделать хоть что-нибудь!

Она уронила серьги и закрыла глаза ладонями. Ее крохотное тело задрожало, усики печально поникли.

Кот пересадил ее на одну руку и нежно прикоснулся пальцем к пятнистой щечке.

— Эй, не переживай, маленькая леди. Ты не могла остановить Белошвейку, раз уж ей удалось застать Ледибаг врасплох. Мы остановим ее. И спасем Ледибаг.

Он попытался улыбнуться дрожащими губами, его слова звучали куда увереннее, чем он себя чувствовал.

Квами потерлась о палец.

— Я Тикки. Приятно наконец-то познакомиться.

Она, шмыгнув носом, решительно утерлась и подхватила гвоздики. Крошечными красными ручками протянула серьги ошарашенному Нуару.

— Она доверяет тебе и хотела, чтобы ты присмотрел за ними.

Кот знал, что его Леди доверяла ему, но оставить на него источник ее способностей? Это было наивысшим проявлением доверия между героями. Он взял камни чудес и запихнул их в потайной карман.

«Я не подведу, моя Леди».

Тикки взлетела и уцепилась за воротник Кота, прижав влажное личико к его шее. Кот не знал, было ли это для ее собственного удобства или жестом поддержки, но сам факт наполнял его уверенность, которую он никогда ранее не ощущал. Постоянно ощущая присутствие квами Ледибаг, Кот помчался к цели быстрее прежнего.

Картина, представшая перед ним, была довольно пугающей. На площади перед Эйфелевой башней причудливыми украшениями застыли в самых разнообразных позах манекены. Было до жуткого тихо, когда он поднимался на знакомое строение. Прыгая с балки на балку, он чувствовал, как сердце бьется все быстрее, а Тикки все крепче прижимается к его шее.

Кот крутанулся через балку и приземлился на первый этаж башни, закрытый для посещений. Подобравшийся и настороженный, он вышел из тени. Он едва заметил, как исчезла Тикки, когда его остановил холодный голос.

— Привет, Кот Нуар.

Кот глубоко вздохнул, успокаивая себя перед сражением. Медленно обернулся и поднял голову. Темно-синий взгляд встретился с зеленым, и Кот отвесил легкий поклон в знак приветствия.

— Добрый вечер, Принцесса.

* * *

Акуманизированная Маринетт сердито смотрела на Кота со своего пьедестала. Она застыла, словно богиня возмездия, готовая осудить его. К счастью, ленты из рукавов пока что не показались.

— Не называй меня так. Это — ложь.

Кот сузил глаза, мельком осмотрев ее, надеясь найти, где спряталась акума. Он должен ее отвлечь.

— Оу. Не знаю, Маринетт. Как по-моему, у тебя есть все качества, присущие принцессам. Ты — одна из самых добрых, милых и честных девушек, что мне только встречались. Для меня ты — принцесса.

Поджав алые губы, она отвернулась. Ее спина была напряжена, плечи дрожали от нежданных эмоций. Ее слова были пропитаны горечью.

— Принцессы не лгут. Я же слишком этим злоупотребляла. Лгала всем. Друзьям. Семье. Человеку, которому доверяю больше всего на свете, а ведь он даже не знает, кто я. Я. Лгала!

Ее голос взвился, полный муки и разочарования, лицо исказилось в гримасе безнадежности и самоуничижения. Тяжело вздохнув, она на секунду прикрыла глаза, прежде чем мстительно уставиться на Нуара.

— Все лгут, Котенок. Какую же ложь скрываешь ты? — с этими словами из ее рукавов вылетели шесть темных лент.

Кот выругался себе под нос и кувыркнулся назад, чтобы уклониться от атаки. Ленты пробили бетон и сталь, оставив в земле глубокие вмятины. Сила, сопровождающая каждый удар, казалось, заставляла башню стонать и вскрикивать. Нуар хотел завершить этот бой как можно быстрее, прежде, чем Маринетт обрушит все здание.

Скользя в тени по металлу, Кот прыгал от балки к балке, постепенно подбираясь к Белошвейке.

Совершив отчаянный кульбит, он попытался схватить акуму за талию, но та с легкостью ускользнула. Она направила на Нуара еще больше лент, он крутанулся, наступив на ткань. Это оказалось ошибкой, Белошвейка дернула ленты к себе, и Кот оступился. Потеряв равновесие, он бросил себя вперед, сделал колесо и опять прыгнул к ней.

Он чувствовал как бешено стучит его сердце, а воздух комком застревает в горле. Никогда еще бой с акумой не вызывал у него подобных чувств. Но и обычным это сражение никак не назовешь.

В обычном сражении с ним всегда была его Леди, быстро рассчитывавшая, как закончить бой.

И обычно его противником была не Маринетт. Его милый классный представитель, что провела немало ночей без сна, лишь бы организовать встречу в лучшем виде. Она была доброй, уверенной в себе, смышленой и очень смелой. Кот мог только молиться, чтобы стандартные пост-симптомы одержимости акумой остались теми же, и Маринетт не запомнила ничего из того, что совершила. Он не хотел ее поранить, даже когда она вновь и вновь направляла смертельные атаки на неудачливого героя. Кот знал, что во всех его увечьях Маринетт будет винить себя.

От внутренних переживаний его отвлек кусок ткани, свистнувший в миллиметрах от носа.

«Сначала акума. Об остальном будешь дергаться позже».

Его противник сменила местоположение и замерла в центре холла, остановив на нем затуманенный взгляд. Из ее рукавов хлынул поток лент, каждая из которых подбиралась к ее добыче все ближе.

Кот уворачивался и отбивался. Уходил от лент в прыжке и поворотах. Он замешкался...

«ХА!»

Острый край ленты вспорол кожу, оставив на щеке двухдюймовую рану, край которой едва не задел глазницу. От неожиданной боли он на краткий миг пошатнулся, и этим тут же воспользовалась акума.

На его руках и ногах мгновенно затянулись четыре ленты, еще одна, обхватив торс, подтащила его к Белошвейке. Он пытался освободиться, но ленты держали крепко. Рана на щеке по-прежнему кровила, но он не обращал на нее внимания, глядя акуме в глаза.

— Принцесса… Маринетт! Послушай! — он стиснул зубы, когда ленты затянулись еще сильнее.

По лицу Белошвейки расплылась глумливая усмешка, она шагнула к Коту, остановившись в паре сантиметров от его связанного тела.

— Хватит лжи! — прорычала она, а потом внезапно застыла в прострации. В глазах акумы вспыхнули непонятные эмоции, когда она резко склонилась к его лицу.

— Так кто же ты, Кот Нуар? — в шуме ветра ее шепот был едва слышен.

Когда из длинных рукавов показались изящные бледные руки и потянулись к его маске, Кот попытался еще раз.

— Маринетт. Пожалуйста. Прошу тебя.

Те непонятные эмоции в ее глазах, что он заметил раньше, казалось, разгорелись еще ярче. Темную синеву взгляда внезапно разбили ярко-голубые лучи и ее челюсти сомкнулись. Руки задрожали.

— Маринетт! Борись с ним! — Кот обернулся, едва не свернув шею, и увидел, что над ним парит Тикки, квами Ледибаг. — Сражайся! Ты сможешь! Маринетт! — и крошечное создание вновь заплакало.

«Тикки знакома с Маринетт».

Полный боли стон вновь обратил его внимание на Белошвейку, тело которой сотрясала крупная дрожь. Руки, едва не прикоснувшиеся к его маске, были плотно прижаты к груди, глаза крепко зажмурены. Она резко вздохнула, и на него уставились знакомые ярко-голубые глаза. Ленты, сковывающие его тело, ослабли.

«Маринет… это… Ледибаг?»

 

Ее мучила боль.

Боль была повсюду.

Но пока что она могла с ней справиться.

Мари чувствовала, как акума пытается вернуть контроль над телом и выдавить жизнь из Кота Нуара. —

Глупая девчонка! Думаешь, можешь сопротивляться? — слышала она крики Моли в своей голове.

Желание сдаться...

Забери камень чудес!

... Стало почти невыносимым.

К тому же, была еще и боль.

Взгляд зацепился за ошарашенное лицо Кота, и весь ее мир растворился в его глазах. В тех самых глазах, что наблюдали за ней в каждой битве. Что с тревогой следили за ней, постоянно защищая ее. В тех глазах, что всегда дарили ей чувство безопасности.

Она сможет вытерпеть любую боль, пока чувствует на себе этот взгляд.

— Пл… Платье.

Кот, вздрогнув, уставился на нее.

Сдавайся, дурная девчонка! Меня ничто не остановит!

Он стряхнул с себя последние мотки лент.

Маринетт корчилась и кричала, сражаясь против голоса в своей голове и тьмы в сердце.

— А… кума… Платье!

Она ясно видела, когда Кот понял, о чем она пыталась сказать. Метнувшись вперед, он обнял ее, схватил когтями воротник халата, — Нет! — и разорвал его пополам. Получившаяся прореха проходила по всей длине ее позвоночника, обнажив поясницу и застежки бюстгалтера. Маленькая черная бабочка вылетела из платья, и Маринетт в изнеможении обмякла в руках Кота.

Боль исчезла, но она была совершенно без сил.

— О нет, не смей! Вернись!

Кот все еще обнимал Мари, она, чувствуя, как подгибаются колени, закрутила головой, наблюдая, как Тикки расправляется с акумой. Вспышка света — и вот уже очищенная белая бабочка исчезает в небе. Маринетт, улыбнувшись, положила голову Коту на плечо. Облегченно вздохнула. Она знала, что может рассчитывать на своего Котенка.

Кот скользнул руками по ее плечам, придерживая, не давая ей упасть, а когда она прижалась лицом к его шее, лишь крепче сжал объятья.

— Я так рад, что ты цела, моя Леди.

Улыбка Маринетт стала ярче, когда черный материал ее наряда покрылся темным дымом, развеявшимся через пару секунд, оставив ее в испорченном ципао, покрытом пятнами. Но девушка больше не переживала о платье. Маринетт, продолжая прижиматься лицом к шее Кота, дышала его успокаивающим запахом. Она чувствовала ток его крови по венам, слышала, как бьется его сердце, и страх отпускал ее быстрее, чем она могла себе представить.

— Маринетт! Прости! Я… — всхлипывающая квамми прервала нежные объятья подростков и устало приземлилась в подставленные ладони Маринетт.

— Эй-эй-эй, я в порядке. Ты сделала все, что могла, и теперь со мной все хорошо. — Прислонившись к груди Кота, она ласково потерлась носом о щечку Тикки и поцеловала ее в черное пятно на лбу. Хвала всем известным богам и предкам, Тикки успела скрыться от Белошвейки вместе с камнями чудес.

Тикки улыбнулась сквозь слезы и шмыгнула носом, хихикнув.

— Я знала, что не прогадала, выбрав тебя. Далеко не каждая Ледибаг может отразить нападение акумы, а уж сделать это без камней чудес — на такое способны вообще единицы. Я так тобой горжусь!

Ее крепко обняли сильные руки.

— Да, она — это нечто! — мягко проурчали ей на ухо, и Маринетт, обернувшись, встретилась взглядом с Котом.

— Привет, Котенок, — она подняла дрожащую руку и провела по порезу большим пальцем. Нахмурилась, отметив влагу и красный цвет кожи.

— Прости… — палец, прижавшийся к губам, заставил ее замолчать.

— Не надо, Принцесса. Ты того стоила.

Он нежно улыбнулся Маринетт и помог ей встать. Убрал с ее лица прядь волос, и она устало улыбнулась.

— Ни за что не пойму, как я мог не замечать. Подумать только, все это время Принцесса и была моей Леди. — после того, как Маринетт ненадолго стала Ледибаг, чтобы с помощью Чудесного исцеления исправить весь ущерб, что она нанесла, Кот, приобняв девушку, проводил ее до дома.

Спустя час Маринетт в мягкой фланелевой пижаме стояла на балконе, наблюдая, как закат окрашивает небо в яркие цвета. Сколько всего изменилось за день.

Кот знал ее имя, а завтра и она познакомится с ним поближе.

Не будет больше лжи.

Не будет страха.

Лишь двое ребят, открывших правду.

Маринетт просто не могла дождаться.

________________________________________

(1) Если вам интересно, чем таким вкусным испачкала Хлоя шедевр Маринетт — любуйтесь, это дакуаз:

https://sladkoe.menu/recept-funduchnyj-dakuaz-s-shokoladom-ot-pera-erme/ https://yandex.ru/images/search?text=Dacquoise&stype=image&lr=35&noreask=1&source=wiz

Я бы лучше сама съела, как такую красоту можно на пакости переводить? :D

(2) Все в курсе, что такое ципао, но для тех, кто не в теме — вот ссыль:

http://www.pichome.ru/QNS

http://www.pichome.ru/QNX

(3) Ханьфу (Hanfu) — традиционная китайская одежда в целом, детали зависят от того, в какую эпоху что носилось). Вообще, все наряды безумно женственные, Маринетт бы точно пошло *_*

(4) Цюйцзюй (quju) — автор заостряет внимание на том, что акуманизированная Маринетт облачена именно в версию наряда с халатом (с двумя-тремя оборотами вокруг тела!), а не в юбку/кофту или, тем более, нагрудный сарафан :D

http://www.pichome.ru/QNw

http://www.pichome.ru/QOB

http://www.pichome.ru/QOD