Отражение (гет)

Первое, к чему пришлось привыкнуть, — запах. Пыль, старые книги, подсушенные на солнце, и что-то резкое и пряное, будто перед самым ее приходом он побрызгал вокруг одеколоном.

— Грейнджер, — громко, резко, на выдохе, — ты пришла.

Высокий, болезненно-бледный и какой-то понурый. Бледная, сутулая, перепуганная тень. Мышь-альбинос. Что ж, ладно.

— Где мы сможем поговорить? — Гермиона деловито постучала по туго набитому портфельчику. — Я захватила кое-какие бумаги, нужно будет, чтобы ты их посмотрел.

Подчеркнутая вежливость, обезличенность даже. Не думать, не вспоминать, что он — тот малыш Драко, что обзывал ее почем зря, кичился глупостью и мечтал продать свою душу, если она у него вообще была, дьяволу с меткой. За метку. По дешевке.

— Да, конечно.

С самого первого дня работы над делом Малфоя Гермиона знала, что рано или поздно ей придется посетить Мэнор, и все же оказалась к этому не готова. Слишком сложно, слишком страшно, слишком скоро.

Вдох, глубокий и резкий. Только не вспоминать. Слить воспоминания, чертову Беллатрикс из кошмаров, запереть на замок, сбросить в воду забвения с камнем на шее. Утопить, выжечь, изничтожить, чтобы ни единого шрамика не осталось.

Дробный стук шагов по каменному полу, почти в ритм, в ногу, вместе. И вдруг — резкая остановка, как обрыв. Драко остановился и замер. Задумался, а может — замечтался. Как бы сильна не была ее неприязнь, Гермиона знала, что плохих воспоминаний у него не меньше. Знала и уважала это. Если ему нужна минутка-другая, чтобы справиться с собой, — она совсем не против.

— Портреты предков, — улыбаясь уголками губ, грустно-грустно, произнес Драко. — Арманд Малфой, большой друг короля Вильгельма. Свел магглов с их земли, оставив за собой лучшее. В прямом смысле слова свел. В могилу. Ненавидел их до посинения.

Целую стену занимал длинный ряд портретов, помпезных и вычурных до оскомины. Многие из них явно видали и лучшие времена — выцветшие, линялые, местами почерневшие от холода и влаги, они не произвели на Гермиону должного впечатления. Позолоченные рамы, сделанные со вкусом, облезли, а само полотно давно пошло мелкими трещинками. Хаос и запустение.

— Оу, — глухо отозвалась Гермиона.

— За ним Николас Малфой. Наслал на крестьян чуму за то, что не могли заплатить ренту вовремя.

— Чудовищно!

Гермиона и сама не поняла, почему сорвалась на крик. Малфой явно ее провоцировал, как делал это всегда. Провоцировал, злил и больше ничего. А она, как последняя дурочка, взяла и вспылила.

— Едем дальше. Септимус Малфой, заместитель министра магии. Всеми силами пытался протолкнуть закон, запрещающий грязнокровкам учиться в Хогвартсе. К несчастью, не сумел, скончался раньше.

Гермиона прикусила губу, сильно, с чувством. Только бы промолчать и не ляпнуть лишнего. Ей нужно дело Малфоя, если она хочет постоянное место в отделе Правопорядка, таков был уговор. Еще немного потерпеть — и должность, как начало славного пути, у нее в кармане. Только бы не сорваться и не убить Малфоя прямо здесь, не дожидаясь суда.

— Люциус Малфой, первый своего имени, не мой отец, а другой, задолго до него. Хотел жениться на королеве-девственнице и проклял ее, когда помолвка не состоялась…

— Стой.

— О, а тот коротышка с усами — Брутус Малфой. Совершенно особый случай.

— Хватит.

— Это правда очень интересная история. Поверь, Грейнджер, тебе понравится.

— Перестань, — в отчаянной попытке заткнуть поток откровений, который она никак не хотела знать, Гермиона коснулась руки Малфоя. — Перестань, пожалуйста.

Он замер и от неожиданности замолчал, глупо уставившись на ее руку.

— Уговорила.

Изящно вывернувшись, он прошел вперед по коридору и приоткрыл для Гермионы дверь. Она секунду помедлила, испугавшись, что он закроет ее внутри и сбежит. Идиотская мысль, абсурдная, но все же… все же.

— Не бойся ты.

Гермиона кивнула и вошла в кабинет. Она нужна ему не меньше, чем он ей, а значит придется верить, даже если очень-очень не хочется.

Комната была совсем небольшой, но куда более теплой и уютной, чем все остальные комнаты Мэнора вместе взятые.

Не дожидаясь предложения присесть, Гермиона, все еще немного взвинченная, присела за стол и стала скрупулезно раскладывать бумаги по стопочкам.

— Я рассказал про предков не для того, чтобы тебя позлить, — присев напротив, Малфой лениво откинулся на спинку кресла. — Просто чтобы ты понимала, что все это у меня в крови. Гены. Дурная кровь. Склонность к жестокости. Зови как хочешь.

Гермиона смерила Драко внимательным, долгим взглядом. Тот не дрогнул, не отвел глаза, не пошевелился вообще. Он ждал.

— Вот значит как.

Гермиона вдруг поняла, что он не напуган, как ей показалось вначале, а вполне расслаблен и уверен, что все обойдется, пройдет мимо него, как было всегда, что она, Гермиона, все равно его вытащит.

Все интереснее и интереснее.

— Ответь мне на один вопрос, только честно, — Гермиона отложила бумаги и, сложив руки домиком, вновь посмотрела на Малфоя.

— Задавай свой вопрос.

— Почему ты не скажешь правду?

Он улыбнулся, гаденько и несмело. Они оба знали, что Гермиона на то и Гермиона, чтобы знать то, о чем другие, быть может, и не догадываются. Они оба знали, что она знает об этом деле главное. Знает, за что зацепиться на суде.

— Ты знаешь, что я знаю о том, что ты знаешь. Голова кругом, не правда ли?

— Отвечай на вопрос.

— А сама-то ты как думаешь?

Гермиона с шумом выдохнула. Мерзкий, капризный, глупый, глупый, глупый мальчишка. Беспечный дуралей-альбинос. Надеется, что все спустят на тормозах и уже послезавтра, свободный как птичка, он будет порхать на свободе, жрать огневиски и распродавать семейное добро. Как же.

— То есть по-твоему лучше быть осужденным как Пожиратель Смерти? — Гермиона вспорхнула, чувствуя, как все внутри раскаляется, болит и жжется. — У тебя же даже метки нет!

— Ты в этом так уверена?

Его улыбка вдруг стала грустно-мечтательной и пугающе двусмысленной. У Гермионы по коже пробежал холодок.

— Уверена.

Они молча уставились друг на друга. Друг в друга. До дрожи.

— После того, как Люциус не справился с поручением Лорда, тебя ведь превратили в оборотня, да? В этом все дело? Дети отвечают за грехи отцов и все такое.

Драко медленно кивнул.

— Оборотней в Пожиратели не брали. Значит, ты никогда им не был. Пусть Гарри и считал, что у тебя появилась метка, это не так. Все чуточку сложнее.

— Все-то ты у нас знаешь.

Гермиона победно улыбнулась. Кажется, кому-то в отделе Правопорядка придется потесниться и освободить ей теплое местечко. Суд над «Пожирателем Смерти», который никогда им не был, если подходить к вопросу с формальной точки зрения, запомнится надолго. Они не смогут его обвинить даже если очень захотят, уж Гермиона не позволит.

— Надо же, — только и сказала она, не в силах перестать улыбаться. — Надо же.

Теперь она отведает победу сполна.

Наедине в комнате с оборотнем.

Мерлин!

Ей стало страшно, на одно долгое, провисшее мгновение. Он ведь может сожрать ее и никто-никто об этом не узнает.

Гермиона взглянула на Драко и поняла, что есть ее он не станет. Ни сегодня, ни когда-либо еще.

Шаг, еще шаг — и его губы на ее губах, поверх, в поцелуе, чуть солоноватом на вкус. Мороз по коже.

Гермиона отпрянула, облизнула губы. Поняла все, о чем думала и о чем не смела даже думать. Разом, скопом, без остатка. Поняла и приняла, но все же спросила каким-то странным, чужим голосом, просто потому что не могла не спросить:

— Уверен?

— Грейнджер, ты — отражение в мутном стекле, и я тебя боюсь. Боюсь до дрожи.