Вьюга в сердце (гет)

Эта ночь оказалась на редкость прохладной. Складывалось ощущение, что порывы ледяного ветра хлестали Убежище буквально со всех сторон, и спрятаться от них было негде. Каллену не спалось. Как он ни пытался, Морфей не желал принимать его в свои сладкие объятия. Он ворочался в постели, кошмарные события прошлого тяжелыми видениями падали на его душу. Приступы удушья появлялись все чаще. Ему казалось, что стены комнаты неумолимо сдвигаются друг к другу, что воздух медленно, но неуклонно сжимается, и пройдет совсем немного времени до того момента, как он задохнется.

Они возродили Инквизицию. Возложили на свои плечи непосильную ношу, отрезав себе все пути назад. Да, в прочем, Каллену и не хотелось отступать. За свою жизнь он повидал множество ужасов, к части из них был причастен сам. Он убивал, он следовал не за теми людьми. И возможность помогать Инквизитору стала для командора чем-то вроде спасительной длани Создателя. В этот раз он не должен ошибиться, не должен позволить гневу вести себя, решать, что правда, а что ложь.

Он дал себе клятву, что не станет смотреть на магов как на врагов, как на незаслуживающих жизни и уважения низших существ. Каллен обещал себе, что попытает смириться с их претензиями на свободу, тем более, что Инквизитор, будь он не ладен, даже не стал слушать его возмущений и советов, когда помчался в Редклиф спасать несчастных, обездоленных и загнанных в угол злой судьбой чародеев. Каллен же в упор не видел в кучке перепуганных отступников загнанных щенков. Он слишком хорошо помнил, на что способны маги, не видящие света. Магия крови, демоны, — это никогда и никому не приносило ничего хорошего.

Вот и сейчас Каллен был абсолютно уверен, что Инквизитору стоило идти в цитадель Теринфаль, что храмовники, закаленные прошлыми битвами, явно встали бы на их сторону. Уж его орден смог бы одолеть любую напасть.

Но самоуверенный Инквизитор хлопнул по столу кулаком и унесся прочь, следуя неведомым порывам своей души.

С тех пор по Убежищу бродило слишком много магов. Они держались кучками и словно шипели, только лишь завидев командора. Они прекрасно понимали, что им не рады. Будь воля Каллена, он усмирил бы каждого. Гнать подобные мысли прочь не выходило, слишком свежими были раны, слишком болезненным — любое прикосновение к ним.

* * *

Сон не шел.

Прогулки на свежем воздухе всегда помогали успокоить расшатавшиеся нервы. Да и с тех пор, как Инквизиция набирала влияние в мире, ходить по окрестностям стало немного безопаснее. Выйдя за пределы Убежища, Каллен неспешно побрел вперед, наслаждаясь безмерно широким полотном непроглядного неба, усеянного мириадами золотых звезд. Здесь ветер летал чуть тише, и можно было расслышать, как птицы насвистывают свои прекрасные мелодии. Где-то в зарослях высокой, сочно-зеленой травы стрекотали кузнечики.

Он шел по протоптанной сотнями ног тропинке, которая петляла между густыми зарослями кустов, покрытыми лишайником валунами. Вот она плавно огибала темные, спокойные воды озера, обрамленного цветами кровавого лотоса и веретенки.

Он с наслаждением вдыхал прохладный воздух, пропуская его через все клеточки организма.

Тропинка упиралась в небольшой, покосившийся от старости деревянный домик. Два окна были выбитыми, похоже, камнями, или магией. Дверь, покрытая инеем, зазывала любопытных путников внутрь.

Каллен поежился, всей кожей ощущая, как температура стремительно падает с каждым его шагом навстречу дому. Он инстинктивно положил ладонь на рукоять меча, собираясь с мыслями. Изо рта пошел пар.

Внутри явно витала магия. Она сочилась буквально из каждой трещины, щупальцами охватывая все предметы. На полу, посреди скудно обставленного помещения, лежало трое людей в форме храмовников. Они, словно замороженные, замерли в неестественных позах. Кожа их, бледная, как лед, была покрыта тонким слоем инея. На ресницах и волосах виднелся белесый снежный пушок.

Что за сила сотворила это?

Троих словно заморозили изнутри. Они медленно умирали, ощущая, как могильный холод сковывает вечной мерзлотой каждый орган. Как отказываются двигаться ноги, как тело тряпичной куклой падает на землю. Холод карабкается все выше. Он убивает не мгновенно, он тянет удовольствие, словно патоку, он наслаждается, слизывая ее по капле. Вот лед подбирается к грудной клетке, мышцы парализует, диафрагма замирает. Ребра ломаются и, будто клеем, скрепляются холодом. Несчастным тяжело дышать, с каждым судорожным глотком воздуха в легкие его попадает все меньше. Грудная клетка не двигается в такт. Они явственно осознают, что умирают. И лишь когда последний вздох остановил сердце, когда ужас от смерти товарищей и собственной кончины навеки запечатлелся на лицах, холод делает последний рывок, накрывая с головой.

По телу Каллена прошла крупная дрожь.

— Она боится, трое явно сильнее, — спокойный голос донесся из ниоткуда. — Они хотят сделать с ней что-то плохое. Помоги ей, защити ее.

Каллен вздрогнул, подходя ближе и замечая среди тел юную девушку в рваном платье, которое украшал узор из крупных цветов. Ее тело покрывали порезы и пятна засохшей крови. На бедрах, видневшихся из-под разорванной ткани, остались темно-синие следы пальцев. Ее крепко держали. Кисти девушки туго оплетала желтоватая веревка, лишая ее последней надежды на защиту. Во рту торчал самодельный кляп.

Не нужно быть гением, чтобы понять, что здесь произошло.

Каллен опустился перед ней на колени, разрывая веревку, тем самым освобождая руки. Пряди рыжеватых волос падали на грязный пол, скрывая ее лицо. Он легким движением руки убрал их за ухо, застывая от удивления. Эльфийка. Еще мокрое от слез лицо казалось безмятежным. Она еле слышно дышала, словно просто спала, пока некий ангел-хранитель расправлялся с обидчиками. Каллен бережно подхватил ее на руки, ногой открывая дверь, и как можно быстрее пошел по направлению к Убежищу. Кем бы ни была девушка, никому не позволено такое поведение. Загнать эльфийку в ловушку, пытаться обесчестить ее втроем, явно превосходя в силах. Сейчас храмовники рухнули вниз в его глазах.

* * *

Уложив ее на свою постель, командор Инквизиции ждал прихода Адана. Тот страшно ворчал, покрывая его нелестными высказываниями, но все еще спешил следом.

Девушка оказалась цела, отделалась лишь синяками и ссадинами.

Их импровизированный лекарь гордо вручил Каллену чистые тряпки и таз с теплой водой, поспешно удаляясь досматривать свои сны.

Каллен тяжело вздохнул, швыряя меч куда-то под кровать, и аккуратно мокнул тряпку в воду, начиная легкими движениями стирать с нежной, светлой кожи кровь. Девушка даже не вздрогнула, когда он случайно зацепил весьма глубокую рану. Она продолжала безмятежно спать, будто принцесса из сказок, что читала ему мама на ночь. С каждым движением получалось все лучше, и он начал успокаиваться, ведя плавные линии по тонкой шее, спускаясь к ключицам и замирая у вздымающейся при каждом вдохе груди. Хорошо, что она спит, и что в комнате царит темнота, ибо его красные уши явно не соответствуют образу сурового командира.

Закончив, Каллен понял свое упущение. Девушку нужно было переодеть. Платье ее, ранее несомненно прекрасное, теперь годилось разве что для тряпок. Оно пропиталось слезами, кровью и грязью. Успокоив себя тем, что он не маньяк, Каллен неловким движением поддел плечико, и тут же залился краской, понимая, что маньяк, и еще какой, судя по поведению. Выбора не было, нужна была женская помощь.

И ничего лучше, чем постучаться среди ночи к Жозефине, он придумать не смог. Лелиана его порой пугала своей осведомленностью во всем, а Кассандра… он не уверен, что та вообще когда-либо держала в руках платье.

Жозефина, с растрепанными волосами, в белой ночной рубашке в пол, так же смутилась, завидев на пороге Каллена, бормотавшего что-то про переодевания. Когда, спустя пять долгих минут, ситуация прояснилась, та с радостью и воодушевлением помогла ему решить невыполняемую задачу.

* * *

Сон все так же не шел.

Только теперь причиной бессонницы стала юная гостья, что тихо посапывала на его кровати. Мысли разбегались, словно крысы с тонущего корабля. Что с ней делать? Как объяснить всем ее появление? А главное, кто убил тех храмовников? Вопросы пчелиным роем жужжали в голове, и Каллен не заметил, как уснул, беззастенчиво сваленный с ног усталостью.

* * *

— Если она маг, я сразу это почувствую, — лысый любитель гулять по тени широким шагом направлялся в покои командора. Его явно заинтересовала ночная гостья, а точнее тот ледяной ад, что был подле нее.

— Солас, не тревожь ее, она спит, — Инквизитор играл роль божьего одуванчика, сам сгорая от нетерпения поглядеть на ту, что заставила Каллена покраснеть от кончиков ушей до пят.

— Да и пусть себе спит, — фыркнул в ответ эльф, распахивая дверь.

Девушка лежала на спине, прикрытая тонким одеялом по грудь, и почти не шевелилась. Ее длинные волосы, разметавшиеся по подушке, играли всеми оттенками рыжего в лучах восходящего солнца. Солас шустро подбежал к ней, прикрывая глаза и кладя руку на прохладный лоб. Минута тишины цеплялась за другую, по его лбу бегали мелкие морщинки.

— Ничего. Не маг уж точно.

Кажется, все в комнате слышали вздох облегчения Каллена.

— Кажется, — тихо прибавил лысый отступник, — ее что-то словно экранирует, не дает проникнуть в разум. Ничего не понятно, нельзя сказать на сто процентов, кто она. Возможно, она и есть причина тех смертей, возможно, и нет.

— Ее нужно отдать в круг, — появившаяся неясно откуда Кассандра как всегда оставалась суровой и непреклонной. — Так безопаснее, мы не знаем, чего ждать, когда она проснется.

— Если проснется, — поправил Солас.

— Что значит, если? — Инквизитор почесал растрепанную шевелюру и сладко зевнул аж до хруста челюстей.

— То и значит, — маг словно беседовал с умалишенными, — неизвестно, что вогнало ее в такое состояние. А значит, не понятно, как ее оттуда вывести.

— Хватит, — Каллен сжал пальцы в кулаки, — какая разница, демоны раздери, кто она? Сейчас ей нужна помощь, и Инквизиция не выставит ее за дверь! Или все здесь боятся этой маленькой эльфийки?

— Она еще и эльф? — глаза Инквизитора загорелись адским пламенем. В них явно плясали перевозбужденные черти.

— Но командор…

— Кассандра, я беру ответственность за эту девушку на себя. — Каллен гордо расправил плечи. — Все, что с ней произошло, напрямую касается и храмовников. И, хотя я больше и не в их числе, я хочу знать, почему одни из нас опустились так низко.

Спорить с ним никто не стал, столь решительным был его тон.

И лишь когда последний из зрителей удалился, и дверь хлопнула за его спиной, Каллен окончательно понял, во что ввязался. Сейчас, пока девушка безмятежно спала, она не представляла никакой угрозы. Но, если верить Соласу, вполне могла. А что, если она и есть убийца? Может, те храмовники пытались остановить опаснейшую отступницу, а он столь любезно пригрел ее на своем плече?

От подобных мыслей голова шла кругом.

Еще раз взглянув на загадку дня, Каллен удрученно направился на улицу. Выйдя за пределы Убежища, он прошел к тренировочным манекенам, которые каждый день использовал для оттачивания мастерства солдат. Покрытая мозолями ладонь крепко обхватила деревянный меч. С каждым ударом становилось легче. Каждый удар уносил с собой частичку его злобы, дробя ее на все более мелкие осколки. Тревога отступала на задний план, уступая первенство наслаждению от напряжения каждой клеточки его тела.

* * *

Завтра предстоял важный день. Маги, все еще группами по несколько человек, ходили с суровыми выражениями на лицах, чем жутко нервировали Каллена. На сегодняшнем совете было решено попробовать закрыть брешь. Все силы уже собрались в Убежище, дальше откладывать просто не имело смысла.

Каллен с тройным усилием гонял своих подопечных, где-то на краю сознания понимая, что даже тренировки до пота и крови не сделают из них профессиональных воинов, тем более, за такой короткий срок. Но подобные мысли часто оттеснялись назад. Девушка так и не приходила в себя. Солас обозвал ее состояние летаргией, при этом задумчиво потирая подбородок, но ситуация яснее не стала.

Каллен с головой ушел в дела, только они помогали не думать о всем ненужном, что через любую щель в хлипкой обороне пробиралось в мозг.

Сейчас был полдень, жаркий, душный. Прямые лучи солнца целенаправленно били по головам солдат, которые начинали терять силы и весь боевой дух. Под тяжелыми доспехами становилось очень жарко, они страшно потели и хотели одного — перерыва.

Каллен сам, несмотря на подготовку, выбивался из сил. Бессонные ночи давали о себе знать, залегая темными кругами под глазами. С каждым ударом мышцы начинали ныть все сильнее.

— Кто-нибудь здесь в состоянии объяснить, где я нахожусь? — звенящий женский голос разрезал пыхтение тридцати мокрых мужчин.

Каллен вздрогнул, поворачиваясь. Напротив него, уперев руки в бока, стояла та самая эльфийка. Ее волосы были собраны в неряшливый пучок, а любезно оставленный Жозефиной наряд лишь слегка болтался на теле, тем не менее слишком привлекательно обрамляя бедра.

— Ну, хоть вы? — она посмотрела на Каллена взглядом, полным тоски.

— На сегодня все, разойтись, — голос еле заметно дрогнул. — Пойдемте со мной.

Каллен ловко скинул облегченный доспех, закрывающий грудь и причинное место, оставаясь в одной рубахе, и ускоренным шагом двинулся вперед. Он спрыгнул с обрыва, аккуратно ступая на скользкий лед. Несмотря на аномальную жару, этот магически созданный слой замерзшей воды даже не думал таять, трещинами поблескивая на солнце.

Девушка, не отставая, шла следом.

Когда, наконец, они пересекли небольшое озерцо, Каллен вскарабкался наверх, вежливо подавая руку эльфийке. Здесь, под деревом, открывался чудесный вид на Убежище. Везде мельтешили люди, по правую руку били копытами лошади.

— Теперь вы ответите? — девушка вопросительно изогнула бровь. — Или мне нужно еще принести в жертву барашка?

— Я нашел вас в старом здании, недалеко от перекрестка, — Каллен с трудом глотал слюни, ощущая, как с каждым словом во рту все сильнее пересыхает. Говорить с солдатами, отдавая им простые и четкие приказы, — одно. Но с девушкой, это уже совсем иное. Никто ни в Круге, ни в Киркволе, не учил его тонкостям общения с противоположным полом. А получать опыт из собственных ошибок было крайне неловко.

— А что я там делала? — карие глаза обеспокоенно изучали его, словно она старалась запомнить каждую черту его лица.

— Вы были без сознания.

— Ух ты…

Повисла неловка тишина.

— Ничего не припоминаете? — Каллен не знал, стоит ли говорить про трупы храмовников. Но интуиция подсказывала ему пока с этим повременить. — Прошла почти неделя, я уже думал, вы не очнетесь.

— Бэль, — кивнула девушка. — Ничего не помню.

— Что?

— Зовут меня Анабель, но лучше зовите Бэль, так привычнее.

Каллен густо покраснел, отворачиваясь, чем вызвал тихий смешок у эльфийки.

— Спасибо тогда, что спасли меня.

— Не стоит…

— Командор, вам рапорт от сестры Лелианы! — пронырливые шпионы рыжеволосой, казалось, достанут его и в Аду. Он чертыхнулся, хватая бумагу из рук явно чувствовавшего себя неловко юноши, и, извинившись, быстро ретировался.

Бэль же, вытянув ноги, подставила лицо нежным лучикам солнца. Все не так плохо, как могло оказаться. По крайней мере, ее не привязали к столбу и не грозятся сжечь. Интересно, что будет, когда они докопаются до правды? Она, конечно, заметила магов, пока шла в поисках хоть одного разговорчивого человека, но вряд ли ей организуют радушный прием, узнав детали того вечера.

По телу пробежались мурашки. Воспоминания неприятной волной накрывали ее с головой, утягивая за собой в пучину отчаяния. Выбора ведь не было — либо она сама защитит себя, либо трое похотливых мужчин… не известно, чем бы все закончилось. Ей пришлось.

Хотя, подсознание подсказывало, что убивать так жесткого не было нужды. Но храмовники никогда не пользовались любовью Бэль. Особенно подобные тем.

* * *

Каллен пытался закончить отчет, но шумные крики за окном не давали ему сосредоточиться. Все шло как нельзя лучше. Пару часов назад Инквизитор и маги, будь они неладны, закрыли Брешь. Сейчас же народ ликовал и, позабыв обо всякой осторожности, отдался веселью с головой.

Каллен встал из-за стола и размеренным шагом вышел на улицу. Ото всюду лилась веселая музыка, девушки кружились в танце, подолы их платьев чувственно развевались при каждом движении. Мужчины пили, пели песни во весь голос, хлопая ладошками в такт. Радость лилась через край. Каждая клеточка тела чувствовала победу и облегчение, но маленький темный очаг тревоги все разрастался, пульсируя в висках.

Взгляд его забегал по толпе, как бы случайно выиискивая рыжеволосую эльфийку. Она сидела около большого, дымом вздымающегося вверх костра, на большом бревне, притащенном солдатами неизвестно откуда, и мелкими глотками отпивала эль из несоразмерно большой кружки. Завидев Каллена, Бэль лучисто заулыбалась, махая рукой с явным призывом подойти ближе и присоединиться.

Каллен недолго думая, присел рядом.

— Уж не знаю, что тут празднуют, — голос Бэль явно показывал, что алкоголя в ее крови слегка больше, чем надо. — Но это весело!

— За Вестника! За победу! — начали кричать солдаты, поднимая кружки к небу.

— За Вестника! — подхватила Бэль, осушая ее до конца. Щеки девушки горели, а в карих глазах плясал огонь. — Ну, хмурик, ждешь особого приглашения? — она игриво подмигнула командору.

Каллен удивленно уставился на нее, понимая, что та уже успела познакомиться с Варриком. И, учитывая прозвучавшее только что прозвище, что гном дал ему, эльфийка пришлась писателю по душе.

— За Вестника! — голос, сначала тихий, басом пролетел над костром. Веселье уже растекалось по венам, и Каллен действительно жалел, что не вышел сюда раньше.

Но неожиданно, посреди всей радости, прозвучал тревожный гул рога.

Оковы сладкой патоки свалились с Каллена, разбиваясь в дребезги.

— Дозор, видите кого-то?

— Там храмовники, и они близко! — доносилось со всех сторон. — Они скоро будет здесь!

— Под каким флагом?

— Без флага, командор.

Каллен прекрасно понимал, что стены Убежища — это не крепость, они не выдержат осады.

За главными воротами раздался тот самый голос, что предупреждал его о девушке. После появился встревоженный парень с соломенными волосами и шляпой с огромными полями. А дальше все летело, словно происходило не с ним, словно он наблюдал за всем через сломанный калейдоскоп.

Вестник с частью людей отбивали требушеты. Люди кричали, паниковали, толпой бежали куда глаза глядят. Красные храмовники приближались с каждой секундой. То тут, то там яркими языками вспыхивало пламя, слизывая все на своем пути.

— Всем отступать в церковь!

Но ее стены тоже не выдержат подобного. Каллен смотрел на врага, на Бога, на Корифея. Его сердце бешено колотилось о грудную клетку, ломая ребра. Если бы оно могло, давно вылетело на свободу. Всюду слышались крики. Люди держались мужественно. Сильные защищали слабых, раненых тащили на руках, не бросая никого. Дракон, величественно паривший над сгорающим Убежищем, сеял еще больше страха. Паника, ужас, невиданный доселе, отчаяние. Все это витало в воздухе, вдыхалось каждым. Гарь застилала глаза, становилось тяжело дышать.

Вестник последний вбежал за ворота, которые с тяжелым грохотом закрылись за его спиной. Сильный толчок, рык.

Он краем глаза заметил рыжеволосую Бэль, мелькнувшую мимо трактира. Нельзя отвлекаться. Сейчас вся ответственность тяжелым грузом пала на его плечи. И он не подведет никого.

Женский крик разрезал шелест сгораемого дерева, и командор сглотнул ком, подкативший к горлу. Горячий воздух царапал слизистую. Каждый вдох отдавался тяжестью в груди.

Нужно было уходить.

— Живо! Живо!

Последние уцелевшие вбегали в церковь, а с ними, с девушкой, опирающейся на плечо, была и Бэль.

Камень упал вниз.

— Закрыть ворота!

Паника. Она грозовой тучей висела над кучкой уцелевших. Выхода, казалось, не существует? Что им оставалось? Самим выбрать, как умереть? Отдать древнему Богу Вестника? Направить требушеты на гору и завалить Убежище лавиной, погребя Корифея вместе со всеми? Есть еще один ход. Их шанс, их надежда.

— Инквизиция! Всем следовать за канцлером Родериком через церковь! Скорее! — Каллен, соберись.

— Вестник, я буду молиться за вас… — в голосе умирающего было так много веры и надежды.

Инквизитор, гордый, упрямый, перепачканный в грязи, вызвался задержать Корифея. Кассандра, Дориан и Железный Бык помчались следом.

— Если у нас есть шанс…. Если у тебя есть шанс… Пускай эта тварь тебя услышит! — Каллен развернулся, ведя за собой людей. Адреналин лавой бурлил в крови.

— Стойте, — из толпы раненых показалась Бэль. Она тяжело дышала, опираясь ладонями на колени. — Я с вами. Хочу это видеть.

Широкая улыбка озарила ее лицо. Каллен ничего не успел возразить, рыжеволосая мигом вылетела в закрывающиеся ворота церкви, теряясь в огненном Аду.

* * *

Каллен упрямо шел вперед, по колено проваливаясь в снег. Ветер вьюгой хлестал в лицо, тело трясло от дикого холода, но он не останавливался. Там, посреди белоснежной пустыни, мог быть Инквизитор… и Бэль.

Они до сих пор не вернулись, и все замерли в жутком ожидании. Люди видели, как Инквизитор бросил вызов Корифею и его дракону. Как требушет выстрелил, как смертельная волна на огромной скорости накрывала Убежище с головой, сметая его с лица земли. Как с криками ярости отступал Корифей. Еще одна победа в копилку инквизиции, пусть даже такой кровавой ценой.

Но где же Бэль? Где она была в момент нападения?

Каллен с трудом переставлял ноги. Видимость была почти нулевой, вой ветра бил по ушам. Руки окоченели и отказывались двигаться.

— Вестник!

Инквизитор свалился прямо в руки ждущих его верных соратников. Но Каллен продолжал идти.

— Бэль! — голос эхом отбивался от снежных вершин. Девушка не должна была погибнуть, с ее удачей она явно отделалась бы парой синяков. Но что, если на нее напали храмовники? Одна, безо всякого оружия. Грубая ладонь сомнений и тревоги противно сжала сердце, и то пропустило несколько ударов. Каллен гнал подобные мысли прочь, с каждым шагом все сильнее проваливаясь в снег. Еще немного, и ему самому понадобится помощь.

— Бэль!

* * *

Бэль старалась держаться на расстоянии. Магия еще не восстановилась, а получить горящую стрелу в зад желания не возникало. Ее, как и любого мага, крайне интересовала светящаяся зеленая штука на руке Вестника, тем более, тот не обладал никакими магическими способностями.

Но не вмешиваться на выходило: красные храмовники лезли со всех сторон бесчисленным потоком. Бэль ухватила тяжеленный меч, бесстыдно вырывая его из рук павшего, и двинулась вперед.

— Корифей!

Инквизитор мужественно сражался, вызывая подлинное восхищение.

— Бэль, пригнись! — над ее головой промчался двуручный топор Быка, и та взвизгнула от неожиданности, теряя равновесие и плашмя падая на землю аккурат на мертвого храмовника, ни капельки не смягчившего удар своей броней. — Что ты здесь забыла?!

— Этот Корифей, — в ответ Бэль рыкнула, поднимаясь на ноги и хватая свое оружие, — опасен для всех!

— Еще волна! — Кассандра, видимо, попала в свою среду, и сейчас переходить ей дорогу ни у кого желания не возникло бы.

— Они лезут как тараканы!

Лязг бьющегося в порыве страсти металла, крики ободрения, жар, исходящий от разгоряченных тел. Бэль со всей силы занесла меч, вонзая его в живот мчавшегося ей на встречу храмовника с такой скоростью, что тот даже понять ничего не успел, как, собственно, и она сама.

А потом пришел Корифей собственной персоной. Гордый, уверенный в своей непобедимости, он долго распинался на тему своего величия. В этом и была ошибка. Ловкий удар Инквизитора, громкий хлопок выстрела требушета заложил уши, оглушая всех вокруг. И вот за доли секунд с вершины горы полилась вниз снежная волна, сметая все на своем пути все нарастающей лавиной. Постройки, оружие, храмовники, — все крутилось в ней, сворачиваясь в огромный ком.

Мозолистая и шершавая рука ухватила ее за запястье, с силой утащив вниз. А после снежная тьма накрыла Убежище.

Когда Бэль пришла в себя, всюду была темнота. Холод пробирал до костей, ноги не слушались, а пальцы рук вообще казались чужими. Она еле стояла на дрожащих ногах, шепча под нос строки из древних эльфийских заклинаний и надеясь, что правильно помнит слова. Барьер вокруг нее слабо загорелся, тут же растворяясь в воздухе. Так идти было гораздо проще. Снег огромными хлопьями срывался вниз, с черного, затянутого жуткими клочками туч неба. Бэль, стараясь экономить силы, шла вперед. Кто бы не спас ей жизнь, при падении они разделились. Эта мысль пугала до одури. Что, если все ушли слишком далеко? Сколько времени она пролежала без чувств?

— Бэль, ты маг, не трусь! — подбадривала она саму себя, продолжая идти.

Ветер не мешал, снег расступался перед ногами, но усталость липкими лапами хваталась за ее плечи. Жутко хотелось пить. И есть.

— Бэль! — ее имя звучало на задворках сознания. — Бэль!

Кто-то весьма настойчиво звал ее, и Бэль было подумала, что ей все приснилось. И сейчас некто из реальности яро стремится вырвать ее из цепей ночного кошмара.

Но пробирающийся сквозь подрагивающий барьер холод нагло доказывал обратное. Реальность здесь. И здесь кто-то ищет ее.

— Бэль, отзовись, — знакомый голос звучал все громче, отдаваясь в черепной коробке нотками отчаяния.

Вдали она начала различать темную фигуру, что, шатаясь, двигалась к ней навстречу.

— Каллен?

Максимально ускорив шаг, Бэль старалась не потерять фигуру из вида. Потрепанный, с вековой усталостью на лице, командор тщетно пытался согреть руки, потирая их друг о друга и дыша на них теплым воздухом.

— Я здесь, командор!

— Слава Андрасте, ты жива, — Каллен крупно дрожал. Температура его тела стремительно падала вниз, достигая практически критической для живого существа отметки. Его потрескавшиеся губы, кончик носа и раковины ушей успели заметно посинеть от холода.

— Еще немного, и тебя самого придется спасать, — Бэль решительно схватила его бледную ледяную руку. — Придется тебе еще раз тащить меня без сознания…

Слова плавной музыкой срывались с губ. Древний язык эльфов очаровывал. Тело командора покрывал дрожащий, мерцающий барьер, теплом согревая каждую клеточку, невиданным, успокаивающим жаром проникая в каждый уголок. Вместе с тем Бэль все слабела, тряпичной куклой оседая в сильных руках бывшего храмовника. Барьера должно хватить, чтобы Каллен дошел.

Ведь логично, да? Лучше спасти его. У него больше шансов дотащить ее до места стоянки беженцев, чем у нее.