Так будет лучше для всех нас (гет)

Хлопки аппарации звучали один за другим. Пожиратели смерти снимали маски, хлопали друг друга по плечам, поздравляя с успешным рейдом, и покидали зал. Только Белла не торопилась уходить, дожидаясь мужа.

Рудольфус появился последним, когда терпение было на пределе, и она тут же накинулась на него с претензиями.

— Посмотри, что ты наделал! Чем ты думал, когда атаковал огненными чарами аврора, стоявшего прямо за мной?!

Лестрейндж снял маску и, мазнув равнодушным взглядом по лицу супруги, пожал плечами:

— Он мог напасть. В том числе на тебя.

— Заавадить не мог?! Ты спалил мне волосы!

— Отрастут, — хмыкнул Рудольфус, отворачиваясь.

— Будь проклят день, когда отец посчитал, что ты станешь мне хорошим мужем! — выкрикнула Беллатриса.

— Аминь, — снисходительно улыбнулся Руди, направившись к дверям.

— Я не закончила!.. Если ты сейчас уйдёшь… Руди!!!

Но Лестрейндж уже вышел.

Зарычав, Белла послала ему вслед взрывное проклятие, но оно попало в дверь и осыпалось безвредными искрами.

— Полегче, убьёшь кого-нибудь. — Беллатриса стремительно развернулась, нацеливая палочку, готовая атаковать, но в паре ярдов стоял Мальсибер. Увидев оружие, он поднял ладони в мирном жесте и улыбнулся: — Это я.

— Вижу, — буркнула та, пряча палочку.

— Жаль твои волосы.

Белла едва не зарычала. Волосы было жалко до слёз.

Её гордость. Локоны, которым завидовали сёстры и все женщины от мала до велика, были безжалостно сожжены идиотом-мужем. Теперь вместо роскошной копны, достигавшей талии, лицо обрамляла жалкая воняющая гарью пакля, едва касающаяся плеч.

— Белла… — растерянно протянул Реймонд, кладя ей руку на плечо, и только тогда она поняла, что плачет.

Оттолкнув Мальсибера, Беллатриса аппарировала домой, даже не заходя к Лорду: расплакаться при свидетеле — такого позора с ней не приключалось лет с трёх.

Как из случайного знакомого Мальсибер умудрился превратиться в лучшего друга, а потом и занять место больше чем друга, Белла не понимала. Да, с ним было легко и спокойно, да, он вёл себя именно так, как она хотела, но… Изменять мужу с парнем, младше её едва ли не на десяток лет — о таком она никогда не помышляла. Однако дело обстояло именно так, и разница в возрасте ни одного из них не смущала.

Белла не была влюблена, но общество Рея было той самой отдушиной, которой ей не хватало для того, чтобы почувствовать себя счастливой. Сначала она не придавала значения частоте встреч, но когда семья Рудольфуса в ультимативной форме потребовала от неё родить наследника, и свидания стали невозможны — осознала, настолько успела привязаться к любовнику.

Становиться матерью Беллатриса не хотела. Не потому, что ненавидела детей, просто сейчас, когда Лорду нужны были верные люди, это было не ко времени. О чём она и заявила супругу.

Последовавший скандал и домашний арест привели к тому, что Белла оказалась заперта в доме, лишённая любых контактов со внешним миром, а Рудольфус был навсегда изгнан из её спальни… А спустя неделю Беллатриса поняла, что беременна.

О том, кто может быть отцом нежеланного ребёнка, гадать не приходилось: в последний раз супруг посещал её ложе пару лет назад, а единственным мужчиной, которого она подпустила, был…

— Рей!

Белла в ярости металась по комнате, не зная, что делать. Признаться в измене она не могла, скандал погубил бы не только её репутацию, но навредил бы всей семье! Но и скрывать долго своё положение было невозможно, а как решить внезапную проблему она не знала. Обратиться за помощью было не к кому.

Рудольфус сжалился лишь месяц спустя, смирившись, что жена слишком упряма и сидение взаперти ничего не исправит. Но для Беллы стало слишком поздно.

Мальсибер встретил новость без должного сочувствия:

— Не переживай ты так, — с улыбкой похлопал он её по плечу. — Существует масса заклинаний для сокрытия беременности… а потом я заберу ребёнка.

— Правда?

— Конечно, он же мой.

Белла вздохнула с облегчением.

Беременность не лучшим образом сказалась на её характере. Если Нарцисса едва ли не летала по дому, и с её губ не сходила счастливая улыбка, то Беллу постоянно тошнило, что не добавляло любви к плоду, развивающемуся внутри неё.

Роды протекали тяжело. Вынужденная скрывать свою беременность, она не могла обратиться в Мунго, и пришлось довериться домовикам.

— Отдайте его прямо сейчас! — приказала она эльфийке, когда та попыталась поднести младенца к её груди. — Я не желаю его видеть!

Домовикам не оставалось ничего другого, как послушаться.

Мальсибер, как и обещал, забрал ребёнка, однако, не в силах понять, как мать может отказаться от собственного сына, почти год пытался переубедить Беллатрису — та была непреклонна. В конце концов, он смирился и занялся воспитанием сам.

Патрик рос милым послушным мальчиком, в чьём лексиконе слово «мама» отсутствовало напрочь. Рей обожал сына, однако ситуация в стране складывалась такая, что он всё чаще задумывался о том, чтобы отдать ребёнка на воспитание в приличную, а главное, не вовлечённую в войну семью. Вопрос упирался только в одно: где такую семью найти.

Наверное, Мальсибер бы так и не решился расстаться с сыном, если бы Тёмный Лорд не погиб, однако резкая боль и побледневшая метка недвусмысленно указали, что Его больше нет. Пока Пожиратели смерти разбегались, как крысы с тонущего корабля, Реймонд поспешил на место трагедии: информация о Годриковой Лощине, где скрывались Поттеры, сама собой возникла в памяти. Это означало, что пал Фиделиус.

Долго бродить по спящей деревне не пришлось, уже через пару минут он подошёл к полуразрушенному дому, в руинах которого обнаружился Петтигрю.

— Хвост! — Питер подскочил едва ли не на ярд и попытался скрыться, но Мальсибер был начеку, успев схватить его за рукав. — Что здесь произошло? Где Лорд?

Заикаясь и трясясь всем телом, перепуганный Петтигрю поведал историю своего предательства, приведшего к гибели Тёмного Лорда и Гарри Поттера.

Брезгливо оттолкнув от себя предателя, Рей двинулся вперёд, вскоре наткнувшись на мантию — всё, что осталось от Лорда, — и тело ребёнка. Горло сдавил спазм.

Дамблдор победил, арест — дело времени, Поттеров объявят героями… а их сына Гарри провозгласят сыном героев. И не приходилось сомневаться, что судьба сына героев будет лучше судьбы сына Пожирателя смерти.

— Что ты задумал? — опасливо переминаясь с ноги на ногу, Питер вопросительно смотрел в лицо Мальсибера.

— Обливиэйт! — внезапно решившись, вскинул палочку Рей. — Убирайся отсюда!

Хвост дезориентированно потряс головой и двинулся прочь от разрушенного дома Поттеров, а Реймонд подхватил на руки ещё тёплое тело Гарри и аппарировал домой. Уложив тело на диван в гостиной, он поднялся в комнату сына и взял Патрика на руки.

— Прости, малыш, надеюсь, ты поймёшь, что так будет лучше для всех нас, — произнёс он, целуя сына в лоб, и аппарировал обратно в Годрикову Лощину.

Наложив согревающие чары, Реймонд опустил ребёнка на припорошенное пылью одеяло… и услышал крик: кто-то отчаянно звал Поттеров по именам. Отступив в тень росших вблизи деревьев, он видел, как рыдающий кузен Беллы подхватил Патрика на руки, называя его Гарри, как появился хогвартский лесник с заявлением, что Гарри нужно отвезти к Дамблдору… И понял, что идиотский план сработал: никто не заметил подмены.

Поттеры скрывались, так что гостей у них не могло быть много, то есть ребёнка видели единицы. К тому же маленькие дети слишком быстро меняются, чтобы чужие заметили, что ребёнок не тот, а Патрик с тёмными непокорными волосами мамы и ясными зелёными глазами папы был похож на покойного сына Поттеров.

— Мы обязательно встретимся, сынок, — прошептал Мальсибер, почти спокойный за судьбу сына, — а пока так будет лучше для всех нас…