Товарищи в борьбе (джен)

— Враги сожгли старинный Менор,

Убили всю его семью...

Темный Лорд прислушался. Из гостевого крыла малфоевского поместья раздавался хрипловатый голос Долохова, прочувствованно выводивший печальное повествование о нелегкой судьбе Пожирателя смерти после Хеллоуина 1981 года.

— Это что? — брюзгливо спросил он Люциуса.

— Тематическая вечеринка, — вздохнул Малфой. — По Азкабану скучают. Долохов всех домовиков в дементоров обрядил и заставил по коридору летать.

— Разве они умеют? — удивился Темный Лорд.

— После хорошего пинка — да, Повелитель. Или после заклинания, но Антонин предпочитает первый вариант.

— Совсем вам нечем заняться, — проворчал Лорд, взмахом руки отпуская Люциуса. — Я подумаю, как это исправить.

А вечеринка, тем временем, продолжалась...

Успокоив душу пением, Долохов захотел поиграть в карты. Предложенный собравшимися покер был им отвергнут, равно как и преферанс. И тогда руководитель лордовской боевки решил поучить собравшихся русской игре в подкидного дурака. Играли на «американку» — проигравший должен был выполнить любое желание выигравшего, и постоянно выигрывающий Долохов развлекался тем, что превращал неудачников в животных. Как он сам пояснял, «разбудим в каждом зверя». Первым проиграл и был превращен вечный неудачник Эйвери, который в Азкабане не сидел, но попал на тематическую вечеринку для бывших узников за компанию с Мальсибером. Теперь Мальсибер держал лучшего друга в клетке, трансфигурированной из запонки, а маленький рыжеватый хомячок испуганно косился на гипнотизирующую его взглядом игуану. Алекто Кэрроу выбыла из игры второй. Третьим проиграл Северус Снейп. Ворон из него вышел на загляденье — глянцево черный, мрачный, с огромным острым клювом.

— Слушай, Снейп, — обратился к нему сделавший перерыв в игре Долохов, — вот ты в Азкабане всего ничего был — месяц предварительного заключения, и то почти без дементоров. А вот если бы ты с нами все пятнадцать лет отсидел, то как бы ты с ними справлялся? Вот меня они почти не трогали, Руквуда тоже… а от Беллы вообще шарахались. А вот дружок твой для них как медом был намазан, только у его камеры и вились, твари. Я уж думал, помрет, как Барти.

— Каркнул ворон: Невермор! — вдруг вместо Снейпа ответил Треверс. И захихикал.

Ворон презрительно посмотрел на него и каркнул:

— Кретин.

— Так Барти же потом умер, — удивился Амикус Кэрроу. — Он же вроде как сбежал. А умерла его мать.

— Да, не повезло парню, — вздохнул Рабастан. — В Азкабане, конечно, погано — но когда тебя родной отец под Империусом столько лет держит… а потом все равно до него дементоры добрались.

— Судьба, — пожал плечами Руди. Белла неодобрительно посмотрела на мужа и отчеканила:

— Нет никакой судьбы! Мы сами выбираем свой путь.

— Аллилуйя, аминь, — подытожил Долохов.

— Нет, в самом деле, — Рабастан сегодня был на редкость разговорчив, — вот мы с Руди пошли в Организацию, потому что наш отец там состоял. Белла… ну тут понятно все. А вот как Барти к нам занесло, с его-то папочкой? И ведь посмотрите, — вдруг перескочил он на другую тему, — у нас же ни у кого детей нет. Ну вот Люциус, Крэбб с Гойлом — так они и не сидели. А мы тут… как там магглы говорят? Чайлдфри.

— Чайлдфри, чайлдфри, — буркнул Долохов. — Я собаку завести не могу, с такой-то жизнью, а тут ребенок. Какого хрена заложников плодить?

— В свете последних событий ваша позиция даже излишне оптимистична, — высказался Руквуд.

Мальсибер и Эйвери, по-прежнему пребывающий в виде хомячка, переглянулись и согласно кивнули. Причем хомячок что-то сочувственно пропищал, протягивая товарищу лапку.

— Это точно, — вздохнул Руди. — Ну какие из нас родители? Полжизни по тюрьмам... Да и потом тоже…

— Мы не имеем права думать о детях, пока не победили, — непреклонно заявила Белла. — У соратников Лорда не должно быть никаких других интересов.

— Ну так у нас их и нет, — невесело усмехнулся Руди. — Ни интересов, ни целей.

— Не ожидала от тебя таких слов…

— Да я и сам не ожидал. Видимо, старею.

Установившуюся в комнате тяжелую, как азкабанские цепи, тишину прервал один из домовиков, наряженный в рубище дементора. Он осторожно вошел, словно плывя над полом, и поставил на стол поднос с большой алюминиевой кастрюлей и стопкой помятых мисок. Выпивки на вечеринке было в избытке, а вот с закуской все обстояло куда как печальнее.

— Это что, опять овсянка? — возмутился Мальсибер. — Гадость какая, видеть ее не могу!

— Ага, овсянка, — подтвердил принюхавшийся Амикус. — С рыбой, точно по-азкабански.

— А больше ничего нет? — Рабастану овсянка с рыбой надоела за пятнадцать тюремных лет почти также, как дорогая невестка Беллатрикс. Пожалуй, овсянка все-таки занимала почетное второе место.

— Рыба полезна для здоровья благодаря высокому содержанию фосфора, — просветил всех Руквуд.

— А в виде стейка из семги нельзя получить этот самый фосфор? — поинтересовался Мальсибер. — Или в виде коктейля из морепродуктов?

— У нас тематическая вечеринка, — наставительно сказал Долохов. — Где ты в Азкабане семгу видел?

— В мечтах, — Мальсибер зажмурился. — Ем овсянку, а сам представляю, что это буйабес. Или куриное суфле.

— Вот и сейчас представляй, кто тебе мешает?

— И ведь заметьте, господа, — лениво протянул Треверс, — вот вышли мы все из Азкабана — и что? Сидим, овсянку едим, переругиваемся, как в старые добрые времена. Разве что тюремные робы не надели.

— Это ты к чему? — подозрительно спросила Белла.

— К тому, что ничего не меняется. Все мы узники Азкабана, и от этого никуда не уйти.

— Да как ты смеешь!

— Прекрати, Белла, — Руди привычно задержал руку жены, метнувшуюся к палочке. — Он не хотел никого оскорбить. Просто сказал то, что думает.

— Думать так — предательство! — голос Беллы звенел от негодования.

— Почему?

— Потому что иначе все было зря. Вся наша жизнь. Как ты не понимаешь?

— Поздравляю, миссис Лестрейндж, — в голосе Руквуда не было ни тени чувств, но все равно складывалось ощущение насмешки, — вы только что подтвердили одну любопытную психологическую теорию.

— Маггловскую?

— Бесспорно.

— Тогда я ее не знаю и знать не хочу.

— Гриффиндор! — каркнул ворон.

— Да кто бы сомневался, — пробормотал Мальсибер. Тихо, чтобы не услышала Беллатрикс.

— Надо было еще кого-нибудь позвать, — вздохнул Рабастан. — Мы друг другу надоели уже, за столько-то лет.

— Кто не был, тот будет, кто был — не забудет, — ответил ему Долохов одной из своих странных поговорок, до которых он был большой любитель. — Может, в рейд сходим? Как в старые добрые времена?

— А давайте! — обрадовался Амикус, — хоть развеемся. Только ты наших расколдуй, а то как я с Алекто в таком виде? Меня же магглы засмеют…

Мальсибер торопливо пересадил хомячка на стул, ворон перелетел с каминной полки на пол, игуана шмыгнула за портьеру. Долохов небрежно взмахнул палочкой, возвращая проигравшим человеческий облик.

— Чтобы я еще раз с тобой играть села, — проворчала Алекто, отряхивая мантию.

Эйвери схватил бокал с вином, отпил пару глотков и закашлялся. Мальсибер постучал его по спине, а затем наколдовал чистой воды — долоховские представления о спиртном были просто устрашающими.

— Ну что, господа Пожиратели? — сказал Долохов. — Вперед, заре навстречу, товарищи в борьбе! — и запустил недопитой бутылкой в стену. На белом мраморе капли вина были ярко-красными. Как свежая кровь.