Almost home (джен)

Есть ли смысл доказывать, что сон — реальность, или реальность — сон? Сны — они есть сны, проснулся и забыл. Есть ли смысл жертвовать будущим ради прошлого? Кто будет создавать себе и другим проблемы из-за мыльного пузыря, который лопнул?

Фэй сгорбилась на стуле, облокотившись на барную стойку, и сверлила взглядом полупустой бокал с виски. Динамики трещали над головой — из-за помех доносящиеся звуки на блюз были похожи лишь отдаленно. Голова раскалывалась то ли от количества выпитого, то ли от мыслей, упорным потоком заполнявших ее. Она знала ответ на последний вопрос: об этом человеке она думала слишком часто, хоть его уже и не было в живых. В один глоток она осушила бокал, поморщившись в очередной раз, когда дешевый алкоголь ударил в пустой желудок, и вернула его бармену.

Удача всегда была на его стороне, и неважно, кто был против него. Считая себя самой невезучей во Вселенной, Фэй даже немного завидовала его нечеловеческой способности выпутываться из всех передряг. Однако, на этот раз удача покинула Спайка: перестрелка в небоскрёбе синдиката была скоротечной, слишком много времени ушло у Джета на починку её корабля, слишком поздно она пришла на помощь… или Спайк ушёл слишком рано? Почувствовал ли он себя живым? Уголки губ дрогнули в едва заметной горькой усмешке. Что за глупость? Лучше быть живым мертвецом, чем мертвым во всех смыслах этого слова. Стоило ли платить за ушедшее прошлое такую цену? Ответов на эти вопросы не было, и спросить было уже не у кого.

Они со Спайком не откровенничали друг с другом и почти ничего не рассказывали о себе. Да и Фэй не имела привычки совать нос в чужие дела. Так было проще, ведь чем меньше знаешь о человеке, тем меньше к нему привязываешься. До тех пор пока люди оставались вне её личного пространства — всё было в порядке.

«Боишься их потерять, и поэтому держишь дистанцию», — голос Грэна озвучил в голове её мысли. Фэй раздраженно закусила губу; страдание любит компанию, и по законам подлости её угораздило встретить двух таких же несчастных и слишком похожих на нее людей. И как только она допустила мысль, что обрела новый дом, его стены сразу же рухнули, хрупкое равновесие на «Бибопе» было нарушено. Почва снова ушла из-под ног.

— За счет заведения, — перед ней появилась очередная порция виски.

— Хотите меня споить? — Фэй подняла взгляд на щедрого бармена и постаралась улыбнуться.

— Нет, — он смотрел ей в глаза. — Но, кажется, это единственное, что может сейчас вам помочь.

Фэй поняла, что нет смысла возражать; у бармена был настолько проницательный взгляд, что на секунду она почувствовала себя прозрачной папиросной бумагой. Тусклое освещение вперемешку с едким сигаретным дымом создавали иллюзорное ощущение, и, казалось, дурманили даже сильнее, чем дешёвая выпивка.

— Что ж, — она устало вздохнула и сделала глоток из бокала: изображение поплыло в глазах, — раз вы все знаете, тогда скажите, я все еще сплю?

— Разве это имеет значение? — тот пожал плечами.

Фэй удивленно приподняла брови, тогда бармен продолжил:

— Однажды, один Великий видел сон. Ему снилось, что он — бабочка. Он порхал над Марсом, от души наслаждаясь и не осознавая, кто он. Но потом Великий проснулся и очень удивился тому, что он — человек. Он никак не мог понять: снилось ли ему, что он — бабочка, порхающая над Марсом, или это бабочке снится, что она — человек? Мы не можем доказать — сон это или нет, но в наших силах сделать его хорошим или плохим.

— Тогда мой сон — самый настоящий ночной кошмар. Я пренебрегала людьми, потому что чувствовала себя чужой среди них, жила только надеждами, что где-то в Солнечной системе у меня есть дом... есть люди, которым я буду небезразлична. А потом мои забытые воспоминания вернулись… — она вертела в руках граненый бокал. — Оказалось, все это время я жила тем, что давно превратилось в руины.

— Даже если у вас нет крыльев, как у бабочки, вы должны наслаждаться тем, что у вас есть.

— Но у меня ничего нет, — ярко-красные губы сжались в тонкую полоску. — Да и лучше не иметь ничего, чем обрести и тут же потерять.

— Вы хотите обмануть меня или себя? — бармен снял с плеча полотенце и принялся сосредоточенно протирать посуду.

Фэй проигнорировала вопрос — ей хотелось в это верить, но верилось с трудом. Сколько бы она не убегала, её мысли и чувства никуда не девались. Но страх того, что ничего уже не будет так, как прежде, не отпускал и не позволял вернуться обратно на «Бибоп». Словно загипнотизированная, она молча наблюдала, как на полке выстраиваются в ряд чистые стаканы; монотонный звон стекла эхом отдавался в ушах. Когда она опомнилась, лед в её виски почти растаял.

— И почему я все время думаю о прошлом? — она допила виски и громко поставила пустой бокал на стойку; посетители бара тут же притихли и обернулись.

— Потому что хотите вернуться и изменить его. Но прошлое не имеет значения…

Фэй вздрогнула: на мгновение ей показалось, что она слышит голос Спайка. Она огляделась вокруг — это была все та же забегаловка на Марсе с отвратительной музыкой в колонках, пропахшая дешёвым алкоголем и сигаретами. Она перевела испуганный взгляд обратно на бармена, и тот продолжил:

— Нельзя изменить то, чего нет, нельзя спасти тех, кого нет. Вспоминать и сожалеть тоже бессмысленно. Если мыслями вы находитесь в несуществующем времени, — бармен задумчиво почесал в затылке, — значит, вы уже мертвы.

— Мертва... — еле слышно повторила она.

— Да, пока вы живете в прошлом, вас не существует для настоящего. Но помните — мертвецам не снятся сны. И раз вы видите сон — у вас ещё есть шанс найти место, где вы почувствуете себя живой...

Его слова прервал скрип отодвигающегося стула: Фэй поднялась с места и насмешливо покосилась на бармена:

— Видите? — она вытянула руку и пошевелила пальцами прямо у него перед носом, после чего её голос приобрел холодные ноты, а на лице проскользнула тень раздражения: — Я живее всех живых.

Накинув на плечи красную рубашку, она направилась к выходу и бросила напоследок:

— Напрасно вы подумали, что ваши речи крепче алкоголя.

Дальше были — городские огни, пляшущие на чернильной поверхности гавани, холодное ночное небо, яркие звезды в туманном ореоле света, красный марсианский песок... Чем ближе она приближалась к кораблю, который одиноко приютился в пустыне неподалеку от города, тем быстрее колотилось сердце в груди. Совершив посадку, Фэй оставила свой истребитель на взлетной палубе «Бибопа», а сама направилась внутрь. Размеренный стук каблуков гулким эхом заполнил коридор; она миновала отсек за отсеком, прошла мимо Джета, как обычно подстригающего бонсай — тот выронил ножницы от неожиданности — и, добравшись до кают-компании, располагавшейся недалеко от шлюза, с облегчением плюхнулась на облюбованный жёлтый диван. Прихрамывая и опираясь на трость, за ней следом вошёл Джет; в его взгляде читалось удивление. Не озвучивая свой вопрос, он терпеливо ждал, наблюдая за Фэй: как она достаёт сигарету из пачки, лежавшей на столике, чиркает зажигалкой, пока перед её лицом не вспыхивает пламя, и прикуривает.

— Спайк больше не вернется, — вместе с этими словами наружу вырывалось облако серого дыма и тут же растворилось в воздухе.

Повисла пауза. Джет потер переносицу и устроился в кресле напротив, взяв себе сигарету из той же пачки. Он курил молча, весь окутанный дымом, как седой вулкан, и сверлил Фэй отсутствующим взглядом. Мягкий скрип вентилятора над головой в тишине казался нарастающим; ток воздуха засасывал и дробил никотиновые облака. Из-под полуопущенных век Фэй наблюдала за ним, не шевелясь, чтобы не привлечь его внимания; забытая сигарета тихо тлела у нее между пальцев.

— Я возвращаюсь на Ганимед, — он выкинул окурок в пустую банку из под пива, служащую пепельницей, и захромал в сторону коридора.

— Джет! — Фэй вскочила с дивана, и напарник обернулся. — Джет... я...

Дыхание перехватило, в ушах набирал силу звон: она открыла рот, но почему-то не получалось вымолвить ни единого слова. Прошлое не имеет значения, если в настоящем есть место, куда хочешь вернуться. Поэтому, ни она, ни Джет — никто не смог бы остановить Спайка. Нельзя вернуть человека туда, где он не хочет быть. А если хочет... наверное, именно поэтому она под любыми предлогами приходит сюда снова. И неважно, что на «Бибопе» не принято открыто говорить об этом — люди, которые здесь находятся, нуждаются друг в друге. Джет нуждался в ней, а она в нем.

— Подвезёшь?