В тумане (гет)

I think I need an aspirin

I gotta get my head right

Can't remember what I did last night

Everything, everything is still a blur [1]

Харли медленно проснулась, потягиваясь и зевая. Первая мысль, которая пришла ей в голову, была: «Где я?»

Ей всегда было плевать на обстановку; Харли просыпалась в самых странных местах с тех пор, как вошла в мир Клоуна-Принца. Для Харли это не было чем-то новым, она никогда не знала, что её глаза увидят в следующий раз, как она проснётся, — если проснётся вообще, — и ей это нравилось, если хотите.

Но всё же между тем, где она проснулась прошлой ночью и сейчас, была огромная разница. Харли не могла сосредоточиться, и, хотя обычно это не волновало её, какая-то часть её любила, чтобы всё было под контролем.

Было что-то странное: тупая боль, пульсирующая в её голове, как если бы она много выпила в клубе, но Харли знала, что справилась бы с этим. Она могла справиться со всем. Она была, как любил называть её мистер Джей, Единственной и Неповторимой, Бесславной Харли Квинн. Слабая боль ощущалась в её груди, поскольку что-то было не так, но, хоть убей, Харли не могла понять, что именно.

Она медленно перевернулась, заметив тёмно-фиолетовые атласные простыни под собой. Харли вскинула брови и увидела в памяти мимолётную вспышку, в которой было яркое оранжевое платье, — о, как она ненавидела этот ужасный цвет! — и зелёную пластиковую кровать, но в этом не было никакого смысла. Она привыкла просыпаться на холодном бетонном полу, всё её тело было словно заряжено. Разница была смехотворной. Она просто не могла связать концы с концами, но на этот раз она хотела знать.

Она быстро осмотрела своё бледное тело и заметила розоватые и синеватые пятна: синяки на бёдрах — один прямо под татуировкой ‘Lucky You’ [2] на линии от трусиков — и засос. Она с интересом осмотрела остальные части своего тела. Её обнажённая кожа была окрашена засохшей кровью, но кровь была не её. Харли с гордостью отметила, что у неё было много засосов.

Она подняла глаза и увидела своё идеальное отражение в зеркале. Зеркала в золотой оправе были везде, в каждом углу, окружавшем огромную кровать. Её яркие волосы, спадавшие на её лицо, выглядели словно взлохмаченный нимб, её губы были в синяках и ссадинах. Вишнёвая помада была размазана по её подбородку, под глазами были тёмные пятна. Она узнала женщину в отражении, но всё равно что-то упускала.

Харли просыпалась в самых странных местах в этой жизни, да, на капоте машины Бэтмэна с поцелуем, всё ещё сохранившимся на её губах, и улыбкой, разлившейся по ним. Внезапное воспоминание перехватило её дыхание. Это по-прежнему не было тем, что она искала, но её расшатанный разум не мог собрать мозаику. Он играл с ней, отчего она раздражённо рычала.

Другое место; оно крутилось в её голове. Харли села на землю, и тяжеловооружённая охрана приближалась со всех сторон. В тумане памяти она запрокинула голову и громко захохотала; в тех нелепых шлемах они выглядели так забавно, но это перестало быть таковым, как только она почувствовала внезапный укол толстым шприцом в руку.

Никакие вещи не могли сравниться с этим. Сидя в кровати, всё ещё обнажённая, она окинула взглядом белый, как мрамор, пол. Его украшали разбитое стекло и ножи — это была картина абсолютного беспорядка. Кровь была размазана, полки для оружия были пусты. Кто-то написал «ХА! ХА! ХА!» на и без того ограниченном месте на стене, которое не было занято зеркалами.

Зеркала… она знала об этом. Они помогали ему чувствовать себя в безопасности.

Знакомая сцена на полу мгновенно заставила её почувствовать себя намного уютнее, и она это заметила. Она просто не могла соединить концы с концами… Должно быть, это произошло потому, что она перестала пить лекарства. Вопрос: почему? В тюрьме их всегда ей давали.

Мы идём домой.

Идём домой откуда? Она слабо помнила привкус кофе во рту. О, кофе… она пристрелила человека, чтобы убрать ту сухость в своём горле. Её язык, лизавший металлическую тюремную решётку… внезапный разряд, прошедший через её тело и откинувший его от решётки, падение на пол…

Она в ярости покачала головой. Что за чёрт? Может, они накачали её наркотиками, а потом ударили током, и поэтому она ничего не помнит? Яркие вспышки, чувство падения — падения вниз, как если бы она не могла сосредоточить взгляд, — кто-то продолжал выключать свет.

Она обернулась и осмотрела раму кровати, что была пронизана отверстиями от пуль. На прикроватной тумбочке был пистолет, и она сразу схватила его и почувствовала себя более защищённой. Она скучала по деревянной бите, но это было лучше, чем ничего.

Когда она повернулась, то заметила, что была не одна в огромной кровати. Кто-то лежал в ней, громко сопя. Она с любопытством наклонилась над телом с пистолетом в руке. Белое лицо, которое впервые на её памяти выглядело необыкновенно расслабленным, тёмная помада, размазанная по лицу точно так же, как и её собственная. Человек в постели напоминал смесь зомби и клоуна, но почему-то был гораздо красивее.

Глаза Харли расширились, её рот открылся, а оружие практически выпало из руки.

— Пудинг! — воскликнула она. Рука схватила и сжала её запястье. Эти знакомые голубые глаза беспомощно смотрели на неё. Харли почувствовала, как её сердце стало биться быстрее от радости.

Джокер быстрым движением вытащил у неё из руки пистолет, и его тёмные губы медленно расплылись в улыбке, обнажая металлические зубы. Он казался полусонным, что немало удивило её: он, как и она, страдал от бессонницы и едва ли спал.

Харли всё ещё не могла вспомнить, как оказалась здесь, в кровати с ним; но они спокойно перемещались по комнате, и ей было совершенно безразлично. Её Пудинг был здесь. В груди перестало болеть, Харли чувствовала себя прекрасно.

Я сделаю для тебя всё.

Она прильнула к нему вне себя от радости.

— Скучал по мне, Пудинг?

Что-то подсказывало ей, что прошло много времени с тех пор, как они вместе делили постель. Особенно взгляд в его глазах.

— О, Харли… — Его голос был охрипшим, глубоким, и её сердце замерло, когда она вспомнила внезапную картину: его рычание ей на ухо и её возбуждённое хихиканье.

Неожиданно Харли захотелось, чтобы это бессмысленное воспоминание пошло ко всем чертям.

Она свесилась над Джокером и страстно поцеловала, и он ответил. Они перевернулись, и она оказалась вдавлена в мягкий матрас под весом тела Джокера. Он провёл её пальцами сквозь свои волосы цвета лайма и ухмыльнулся. Было что-то странное: то, как он смотрел на неё, как крепко обнимал, чуть ли не оставляя синяки. Словно он однажды… потерял её.

— Ты такая… живая, — прорычал он. Когда он дотронулся до неё, её глаза стали шире. Она стояла перед эспрессо-машиной, она быстро полюбила её и окрестила «малышкой», терпеливо ожидая, пока та сварит двенадцатую чашку сладкого кофеина, когда взрыв сотряс здание. Это был он, Джокер во всеоружии, ворвавшийся в Бель Рив [3] ради неё, и она бросилась в его объятия. Её Пудинг вернулся. Она была в его квартире, а не в заряженной током клетке.

Она прищурилась, пытаясь восстановить последние кусочки памяти.

— Веселился, пока меня не было? — сладко поддразнила она его.

Быстрый осмотр комнаты дал ей понять, что именно он делал во время её отсутствия. Она не смогла не захихикать. Настенные украшения: ножи, пулемёты, высушенные розы и бутылки из-под шампанского — всё было выложено идеальными кругами. Всё для неё.

— Без тебя было скучно, Харл, — мрачно сказал он, и она увидела искру в его глазах. И Харли знала её очень хорошо.

— Скучающий Джокер? — Она знала, что приближалась к тонкой, опасной черте, и она обожала, когда его выражение лица становилось более тёмным и более непредсказуемым. Она снова поцеловала его, в то время как дверь в спальню отворилась.

Там стоял один из приспешников Джокера, выглядя невероятно неловко.

— Босс, мы…

Харли выхватила пистолет из руки возлюбленного и, выстрелив прямо в дверь, услышала глухой удар упавшего тела.

Она обвила руки вокруг шеи Джокера и громко засмеялась. Он снова улыбался.

— Умница, Харли. — Он маниакально улыбнулся.

Харли облизала губы и захихикала, в её голове всё окончательно прояснилось. Его бледное мускулистое тело было так близко, их игра в дартс ножами — вот почему на полу была кровь. Должно быть, кто-то убрал тела. Всё было совершенно ясно сейчас; он пролил дорогое шампанское прямо на них обоих и даже на парочку бывших приспешников, его лицо светилось от ликования. Из этого всего она поняла, что он был счастлив.

Он месяцами играл в дартс ножами и в русскую рулетку, пока она была в Бель Рив, но сейчас она снова была рядом. Эта мысль заставила Харли ухмыльнуться её шире, чем Джокер.

Начиная с живота, тепло распространилось по всему её телу. Она вспомнила, как его рот накрыл её — и её помада размазалась — и множество других деталей: виноградную содовую и шкуру медведя, мешавшую телодвижениям Харли. Всё как он обещал.

Она решила, что не отпустит Джокера, пока его руки всё крепче обнимали её. Она запрокинула голову.

— Да ладно, Пудинг? Чего ты ждёшь?

Джокер усмехнулся ей в шею.

__________

[1] Строки из песни Britney Spears — Blur.

[2] ‘Lucky You’ — «Везунчик».

[3] Бель Рив (от фр. Belle Reve — «красивая мечта») — тюрьма, в которой находилась Харли.