Земля - обратно (гет)

Родная планета Прю была настолько небольшой, что злые языки (в том числе и из местных жителей) порой презрительно именовали ее астероидом. Можно, мол, пешком за солнцем успеть (полная чушь: за день планету даже на машине не объехать, не то что пешком). Другие языки, не менее злые, вместо названия планеты использовали номер из «Галактического Атласа»: не доросла до названия, дескать, хватит с нее и номера. Довольно глупо, если учесть, что планета и так называлась Маленькой.

На Маленькой, разумеется, чисто физически не могло бы поместиться много жителей. Здесь невозможно было по-настоящему спрятаться, всем до всех было дело, любое никому не знакомое лицо сразу вызывало активный здоровый интерес окружающих: кто такой, откуда взялся? Поэтому, конечно, глупо с ее стороны было надеяться, что получится затеряться в одном из здешних городков. Прю узнал о ее появлении уже через полдня.

Это была его работа — часть его работы: знать о прибывающих на Маленькую, регистрировать их, заносить данные в базу... ловить и высылать тех, кто нарушал законы планеты или процедуру прибытия. Она процедуру нарушила, и он ее нашел. У нее не оказалось ни чипа стандартного межпланетного образца, ни пластиковой карточки или специальной татуировки с кодом, принятых у некоторых ксеносов, чья физиология не позволяла им имплантировать чип, и на некоторых особо религиозных планетах, жителям которых имплантировать чип мешало непонятно что. Вообще никаких документов и опознавательных знаков у нее не нашлось.

На человеческом она говорила странно — с присвистом, каким-то неясным шелестом на шипящих, — но грамотно и чисто. Сначала пыталась хитрить, уверяла, что прилетела уже давно, а отметка о регистрации — где-то же была, совсем забыла, вот-вот найдет... Потом сдалась и принялась упрашивать об убежище. С этого и надо было начинать.

Маленькая, в отличие от той же Земли, с которой они давно расплевались, провозгласив суверенитет, давала приют и людям с других планет, и инопланетянам иных рас, если они просили об этом и если не числились в розыске в общей галактической базе. Она там не числилась: ни фотографии, ни сколько-нибудь похожего фоторобота, ни отпечатков пальцев, ни скана сетчатки, ни даже словесного описания — ничего этого в базе не нашлось. С какой она была планеты, он так и не понял: никогда раньше не видел таких,как она. Фигурой и лицом она походила на человека, но кожа на руках и ногах (Прю полагал, что и на теле тоже) была довольно темного зеленого цвета. Чуть выше груди, как раз на уровне выреза блузки, пигмент плавно менялся с зеленого на нежно-розовый (куда более розовый, чем человеческая кожа). А выше, у шеи, начинались странные полукруглые выросты, больше всего похожие на лепестки цветка. Они закрывали ее голову плотным коконом, оставляя открытым лишь лицо. Вся эта конструкция очень напоминала бутон. Похожие, но зеленые наросты манжетами закрывали кисти ее рук. Прю голову сломал, пытаясь понять, какую функцию могут выполнять эти штуки, но так и не понял.

Она не призналась не только в том, с какой она планеты, но даже имя свое не назвала. Сказала, что имени ей не полагалось, и детектор, как ни странно, подтвердил, что не соврала. Прю назвал ее Розой (очень уж напоминала). Она не возражала.

Обычно адаптацией представителей иных рас на Маленькой занимались специалисты: им и общий язык с подопечными найти проще, да и вообще, они хотя бы приблизительно представляют, какого рода знания этим существам нужны и какие проблемы у них могут возникнуть. Но местные специалисты ничего не знали о таких существах, как Роза. Вот о древолюдях с Бао, которые прут и прут на планету (у них там какая-то локальная война тянулась уже лет двадцать), — о тех они все знают. А о женщинах-цветках — нет. Поэтому Прю занялся ее адаптацией сам. Мог бы, конечно, все равно на кого-нибудь спихнуть, но больно уж она была красивая — несмотря на эти свои жуткие лепестки. А может, и благодаря им.

Порой Прю казалось, что Роза свалилась с какой-нибудь луны: знаний о мире у нее не было почти никаких, она ничего толком не умела, даже совершенно простых бытовых вещей. Об образовании речь и вовсе не шла. Но она старалась. Училась, впитывала информацию, и уже довольно скоро смогла самостоятельно себя обслуживать и пользоваться всеми бытовыми приборами, потом ориентироваться в городе, а там и до работы дело дошло: неквалифицированной, непрестижной, а все же для нее и это было очень неплохо.

Роза прижилась на Маленькой: к ней привыкли, перестали показывать пальцем на улице, даже друзья и приятели какие-то завелись. И любовник тоже появился, хотя Прю совершенно не ожидал от себя, что польстится на эту инопланетную ботву. Но она была ему благодарна, и благодарность свою проявила весьма своеобразно. Он-то вообще не думал, что ее физиология совместима с человеческой. Но оказалось — очень даже да.

Он часто жалел, что ввязался в эти отношения: Роза оказалась требовательна и капризна, ради нее пришлось ставить фильтр для воды, покупать какие-то специальные лампы (излучение их Солнца, видите ли, не совсем того спектра оказалось), чинить кондиционер, корректировать влажность воздуха... а список требований и проблем все никак не заканчивался. Да какого хрена, она же как-то даже космический перелет перенесла!.. Или все-таки телепортом добралась? Незарегистрированный телепорт был вечной головной болью Прю. Засечь его не представлялось возможным: если б на Маленькой помещалось само устройство, вмиг засек бы, но похоже, оно было на какой-то другой планете (Прю подозревал, что на Земле), а здесь — только арка входа-выхода, она почти не фонит, обнаружить очень сложно, даже если знать, где искать. И явно, явно шастали через эту арку те, о ком Прю полагалось бы знать, а он мог только догадываться. Эти, в отличие от Розы, прятаться умели, да и наверняка давно примелькались в местной криминальной среде.

Он, конечно, допытывался у Розы насчет телепорта, но она отнекивалась, говорила, что все-таки корабль. А чего тогда голову ему морочит, какая она, мол, нежная и хрупкая? Надоедала она этим просто ужасно. И все-таки, лежа рядом с ней и гладя нежные, бархатистые, распускающиеся в такие моменты лепестки, он думал, что бросить ее теперь уже не может. Несмотря на все усвоенные знания, она оставалась наивной беспомощной инопланетянкой. Он за нее отвечал.

* * *

Накануне его вылета на Землю они поссорились. Роза умоляла его не ехать, капризничала, ссылалась на дурные предчувствия и еще какую-то ерунду. Плакала даже. Прю совершенно обалдел от такого напора, возможно, даже действительно отменил бы поездку, просто от растерянности, но командировка была рабочая, а от Земли помощи и сотрудничества обычно же не дождешься, упускать возможность было глупо и просто нельзя. Так что вариантов не было. Роза всю ночь то рыдала и говорила, что знает, что он к ней не вернется, то злилась и рявкала: «Ну и не возвращайся, обойдусь без тебя». Ничего не понял, но катастрофически не выспался.

* * *

На Земле его, конечно, встретил Лис и сразу потащил по барам и клубам: дело делом, мол, но когда еще доведется вместе потусоваться. Лис был рыж, лохмат и ужасно обаятелен: не человек, а юридический казус. Он родился в ту пору, когда на Земле уже прошла мода на прекрасных эльфов и клыкастых вампиров, и любители сексуальной экзотики одновременно и солидарно с генетиками обратили свои взоры в сторону очаровательных пушистых зверюшек (и какое же счастье, что на Маленькой и наука, и мода пошли своим, более достойным путем!). Женщина-кошка или брутальный мужчина-волк, выращенные за несколько месяцев специально для клиента без соблюдения принципа свободы воли, но с исключительной гуманностью (которая подразумевала, что ожидающая их жизнь им понравится и другой они не захотят), стоили дорого, но все равно пользовались спросом. Вот только если женщины-звери были гарантированно стерильны, то с мужскими особями вышла накладка. От одной такой мужской особи и родился Лис. И унаследовал от так называемого отца рыжину волос, лисьи уши и весьма смазливую в целом рожу. Много копий сломали на тему того, стоит ли давать таким детям гражданские права или проще сразу усыпить. Но в итоге детям все же повезло: никто не захотел брать на себя ответственность за инфантицид. Пришлось признавать их людьми, благо было их таких не слишком много: обнаружив ошибку, изготовители оперативно ее исправили.

Кроме специфической внешности, Лис унаследовал от отца манеру трогательно привязываться ко всем, кто когда-либо ему помог. Прю тоже относился к таким людям (ерундовое было дело, ошибка в документах на ввоз пшеницы на Маленькую, но сам Лис сто лет бы разбирался, где именно проскочил тот роковой косяк), поэтому всегда, когда прибывал на Землю, мог рассчитывать на радушный прием и порцию позитива, щедро излучаемого Лисом на всех, до кого получалось дотянуться. Кое-кто из общих знакомых намекал Прю, что Лис давно и безнадежно в него влюблен, но Прю в эту ерунду не верил.

Последним пунктом культурной программы Лиса значился бордель. И вот там Прю огляделся и неожиданно многое понял. Перед ним были женщины-цветы; женщины-лилии и женщины-розы с вызывающе полураскрытыми лепестками. Белые, алые, лиловые, даже синие. И нежно-розовые тоже.

Мода на зверюшек на Земле прошла, как прошла в свое время мода на эльфов. Появилось следующее веяние: растения. Роза не была инопланетянкой. Таких, как она, выращивали искусственно с совершенно конкретными целями. Эти создания с трудом поддерживали диалог, не связанный ни с сексом, ни с модой, ни с индустрией красоты. Они не интересовались ничем иным. Но видимо, были и среди них бракованные экземпляры. И один такой экземпляр очень боялся, что Прю узнает правду. Как будто это имеет значение! Или действительно имеет?

* * *

Гюрза крутился вокруг не один день: присматривался к потенциальному клиенту. Прю был уверен, что именно Гюрза владеет тем телепортом, через который на Маленькую перла всякая дрянь, но если на Маленькой найти собственно телепорт не было бы проблемой, то на напичканной техникой Земле оставалось надеяться лишь на то, что Гюрза сам его к нему выведет. А потому Прю громким трагическим шепотом сообщал всем, кого это касалось, как сильно ему надо попасть в тот сектор в обход официальных каналов. Он, кстати, разузнал: Роза действительно телепортом не пользовалась. Похоже, все-таки летела. Таких, как она, перевозили в багажном отделении — не из вечно свойственного землянам стремления подчеркнуть нечеловеческий статус тех, кого они людьми не считают, а потому что в тамошнем холоде хрупкие цветки быстро цепенели и впадали в анабиоз, значительно облегчающий тяготы перелета.

Так вот, понаблюдав некоторое время, Гюрза вышел на него и предложил свои услуги. Прю радостно согласился, для виду немного поторговавшись. Неужели он наконец доберется до установки и заблокирует ее? Он до последнего боялся, что недостаточно тщательно замаскировался, что халтурно сыграл роль, что его раскроют и не подпустят к телепорту. Однако у него все получилось. Он шагнул в спецкабину, законнектился, ввел личный код, подтверждая свои полномочия, отдал мысленную команду — и телепорт мигнул, сбивая настройки, блокируя канал в обе стороны и подключаясь к общей сети: больше скрывать его местоположение не получится.

Гюрза зашипел от злости и достал оружие — что-то старинное, кажется, такие назывались пистолетами. Ходили слухи, что пули в нем были ядовитые.

— Не зря у меня были сомнения на твой счет! Не знаю, на что ты рассчитывал, но живым ты отсюда не выйдешь!

Он нажал на курок, и Прю, внутренне содрогнувшись в ожидании боли, все равно улыбнулся. Пока земляне выводили людей-зверей и людей-цветы, наука на Маленькой занималась другими вещами. Экспериментальный одноразовый микротелепорт, крошечный, вживленный под кожу, должен был экстренно сработать при ранении или еще каком-либо состоянии, опасном для жизни, доставляя своего носителя в операционную — секунды по субъективному времени носителя. Если успеть попасть на операционный стол в первые три-четыре минуты, то вытащат хоть с того света.

Телепорт прошел испытания и должен, точно должен был сработать. Прю верил в это всем сердцем.

В конце концов, не мог же он просто взять и бросить Розу. А значит, умирать нельзя.