The Hogwarts AU (гет)

Когда Маринетт, наконец, решилась обучать их заклинанию Патронус, все пришли в полнейший восторг от того, что уроки им будет давать молодой талант. С восторгом и изумлением они наблюдали, как серебряный карп Кои плавно проплывал по комнате.

— Вызвать телесного патронуса достаточно трудно, поэтому не стоит удивляться, если из палочки выходит только облачко белого света, — сказала она. Медленно растворившись в воздухе, Кои вернул общее внимание студентов, глаза которых все еще были выпучены от увиденного, к своей хозяйке. Хихикнув, она нервно коснулась кончиком палочки своего виска. — Ну что ж, давайте начнём с основ?

Все тут же стали перемещаться по комнате, чтобы найти для себя место, где они могли бы начать практиковать заклинание.

— Подумайте о сильном воспоминании, которое для вас может быть самым счастливым, — советовала она им, когда проходила рядом. — И позвольте ему заполонить все ваши мысли. Не расстраивайтесь, если ничего не получится в первый раз. Просто продолжайте пробовать.

Все молчали и открывали рты от удивления, когда у нескольких студентов засветились кончики волшебных палочек. Один или двое смогли создать белую спираль.

На второй неделе почти всем удалось справиться с основами, а некоторым даже придать своему патронусу форму. Алья была первой. Золотистый ретривер, вырвавшийся из ее палочки, бегал и прыгал по комнате, наполняя ее звонким лаем.

— Алья, у тебя получилось! — хвалила Маринетт подругу, прыгая от радости.

На третьей неделе выдра Нино уже ныряла в воздухе, громко посвистывая.

— Думайте о самом мощном, о самом счастливом воспоминании, — рекомендовала Маринетт классу, помогая Роуз. Та от волнения начала задыхаться, увидев серебряные струи, вырывающиеся из её палочки. Маринетт продолжила свой обход, как только ей удалось вытянуть Роуз из оцепенения. — Позвольте этому воспоминанию наполнить ваш разум, лишь…

Только успев принять форму какого-либо животного, патронусы быстро исчезали под крики восторга и волнения.

— …сфокусируйтесь на нем, — подытожила Маринетт. — Чем больше вы сосредотачиваетесь, тем дольше ваш патронус держит форму.

— Экспекто Патронум!

Услышав голос Адриана, она обернулась в его сторону. Из палочки ничего не выходило, и тот только тяжело вздыхал. Подняв голову, он поймал на себе взгляд слизеринки.

— Я стараюсь, Маринетт, — оправдываясь, произнес он.

— Я знаю, все хорошо, — заявила Маринетт, ободряюще подняв правую руку. — У тебя получится.

Парень кивнул, снова сосредотачиваясь.

В другом конце комнаты послышался восторженный визг Милен, когда заяц запрыгал вокруг нее. Животное отскочило совсем недалеко и закружилось рядом с медведем гризли Ивана.

На четвертой неделе большинство учеников уже умело обращалось с заклинанием. Было много серебристо-синих животных, которыми они управляли: пять различных видов птиц, гепард, пантера, еще две собаки (не считая ретривера Альи) — и это лишь некоторые из них.

— Патронус может быть очень надежным щитом при нападении любых противников, не обязательно дементоров. Потрясающе, Аликс! — Маринетт показала подруге большой палец, поскольку из палочки Аликс с громким ржанием выскочила серебристая лошадь.

Аликс усмехнулась и взмахнула своей палочкой в сторону Кима. Лошадь поскакала прямо к нему, сбив гриффиндорца с ног и повалив его навзничь.

— Аликс!!!

Девочка захихикала. С пронзительным криком из палочки Кима вылетел серебристый орел и направился к лошади. Маринетт лишь покачала головой, наблюдая, как эти двое преследуют друг друга.

— Экспекто Патронум, — маленький шар света возник перед Адрианом и в ту же секунду исчез. Маринетт с печалью посмотрела на то, как он подавленно вздохнул и как Нино приобнял его за плечо, убеждая попробовать еще раз.

Джулика затаила дыхание от изумления, когда большой ворон вспорхнул над ее головой. Роуз от восторга пожала ей руку.

— У тебя получилось, Джулика! — радостно закричала она.

Четыре недели тяжелой работы и концентрации окупились.

Ближе к ночи все покинули занятия, чувствуя себя счастливыми и довольными. Уходя последней, Маринетт быстро окинула взглядом зал, проверяя, не остался ли здесь кто-нибудь. Она собиралась уже уйти вслед за остальными, как вдруг увидела сидящего на подоконнике Адриана. Он выглядел так, словно не собирался уходить.

— Ты иди, Алья, — сказала девушка гриффиндорке. — Мне кажется, что Адриану нужна помощь.

— Оу, понятненько, — улыбнулась Алья, проследив за взглядом слизеринки. — Постарайтесь не засиживаться допоздна, — неоднозначно подмигнула она подруге.

— Алья! — прошипела Маринетт, и, когда Алья ушла, ее щеки запылали. Как только подруга оказалась вне поля зрения, Маринетт глубоко вдохнула и направилась к хаффлпаффцу.

Комната, которую еще недавно наполняли шумная болтовня и яркий свет, теперь была темной и тихой. Единственным освещением служили отблески от огня факелов на стенах и лунный свет, льющийся из огромных окон.

Пока Адриан пристально смотрел на луну, та освещала его естественным светом, что лился на него каскадом; одна его нога стояла на подоконнике с опирающимся на колено левым локтем, в то время как другая — безвольно свисала с подоконника.

— Эм... п-привет, — с заиканием произнесла Маринетт, нервно улыбнувшись. — Ты в порядке?

Адриан не ответил. Маринетт знала, что он упорно работал над заклинанием, но его усилия и близко не приносили плодов. Он был единственным, у кого не получалось вызвать даже крошечного патронуса.

— Не переживай, когда-нибудь у тебя получится, — ободряюще заявила Маринетт. — Некоторым нужно немного больше времени, чем ожидается. П-просто ты поздний цветок.

— У меня никогда не получится.

Юноша, ужасно расстроенный, перевел взгляд на нее, а затем на каменный пол, опустив с подоконника ногу.

— Я перепробовал все счастливые воспоминания, какие только мог, но они недостаточно мощные, — вздохнул он и издал сухой смешок. — Печально, правда?

Маринетт с грустью посмотрела на юношу, затем молча присоединилась к нему, запрыгнув на подоконник.

— С тех пор, как умерла мама, моя жизнь пошла под откос, — нарушив тишину, но не поднимая глаз, начал рассказывать ей Адриан. — Отец раньше не был таким, каким стал сейчас. Он часто улыбался и смеялся, но после той трагедии замкнулся в себе и стал холоден. Он просто-напросто похоронил себя под горой бумаг в Министерстве Магии и совсем зачах. Приходит домой очень поздно, или вообще старается там не появляться. Порой он делает вид, что меня словно и нет.

Маринетт не проронила ни слова. Она лишь одарила его сочувствующим взглядом и слушала, как он изливает ей душу.

— Я не выбирал Дурмстранг, — сказал он, вертя в руках палочку, — это выбор моего отца. Он думал, что так будет намного безопаснее и что это защитит меня от встречи с дементорами, но... — вздыхает, — ...там было довольно-таки одиноко. Я не лез во всякие передряги и продолжал хорошо учиться. А он едва поддерживал контакт со мной. Единственный раз, когда я получил от него письмо, был мой День рождения или Рождество.

Его глаза расширились, когда Маринетт протянула руку, успокаивающе положив ее поверх его ладони. Подняв голову и слабо улыбнувшись, он продолжил:

— Отец не одобрял мой переход в Хогвартс, но потом уступил. Знаешь, это было подобно мятежу, и такое со мной случилось впервые, — сказал он, хохотнув и скрестив руки. — Но я не жалею об этом. Даже несмотря на то, что я по-прежнему далеко от дома, это все же ближе, чем Норвегия.

Маринетт лишь улыбнулась.

— Расскажи мне о своей маме.

— Что? — ее просьба застала его врасплох.

— Какой она была?

Его улыбка поникла.

— Наверняка ты читала об этом в газетах. О ней была написана целая колонка, когда она еще была… жива.

До того, когда это произошло.

Маринетт покачала головой.

— Я читала только то, что писали журналисты, но ты знал ее лучше, чем они. Мне бы хотелось услышать о ней от тебя, — он удивился, как она улыбалась ему. — Так какой была твоя мама? — спросила она снова.

Адриан замолчал, потупив взгляд, и Маринетт подумала, что переступила черту его личной жизни.

— Ладно, если ты не…

— Она любила печь, — спокойно начал он, посмотрев на сидящую рядом с ним девушку. — Земляничный чизкейк был ее фирменной выпечкой, которую обожал буквально каждый. Его рецепт она раздобыла у магглов и добавила немного своего — вино Берри Оки Рот. Честно говоря, ей очень нравилась еда магглов, и в каждое блюдо она добавляла что-то от себя, что-то особенное. Иногда это были лечебные травы, потому что только в выпечке дети могли принять их...

Затаив дыхание, она внимательно слушала, как хаффлпаффец говорил о своем любимом блюде, приготовленном его мамой; говорил о ней; о её любимых книгах (не забыв упомянуть автора-маггла Чарльза Диккенса); о любимой музыке (классической); о любимых цветах и за что она их любила (как в магическом, так и в мире магглов); о том, что вызывало на ее губах улыбку; о том, как сам заставлял ее смеяться; о ее доброте и великодушии…

И чем больше он говорил о ней, тем шире становилась его улыбка, а голос — громче и увереннее.

— Отец всегда разочаровывался и расстраивался, когда я допускал ошибки, но мама говорила, что будет всегда гордиться мной, несмотря ни на что.

Он остановился, понимая, сколько всего успел наговорить, и посмотрел на улыбающуюся Маринетт, нервно запустив пятерню в волосы.

— Наверное, я перегнул палку, — на что Маринетт отрицательно покачала головой.

— Не говори так. Мне нравится, как ты рассказываешь о ней. По твоим словам она кажется удивительным и замечательным человеком.

Адриан улыбнулся, засветившись от счастья.

— Она такой и была.

Ахнув, он улыбнулся еще шире. Ухмыльнувшись, как глупый мальчишка, он спрыгнул с подоконника и вытянул свою палочку, направив ее в темноту комнаты. Он посмотрел на Маринетт, давшую ему одобрительный кивок. Сделав глубокий вдох и закрыв глаза, Адриан сконцентрировался.

— Экспекто Патронум!

Легкое покалывание в пальцах, белый свет, становящийся все ярче и ярче. Открыв глаза, юноша ахнул от увиденного.

Серебристая лента, вьющаяся из палочки, соединялась с серебристым котом, бегающим по комнате и освещающим каждый ее темный уголок.

— Я… Я сделал это, — с каждым вдохом его улыбка расширялась. — Я сделал это! — взволнованно повторил он. Патронус, будто услышав его, мяукнул в ответ и запылал еще ярче.

Серебристый карп Кои присоединился к коту, кувыркаясь в воздухе. Адриан повернул голову и увидел улыбающуюся Маринетт с палочкой в руках. Кот устроил рыбке догонялки, но Кои, принадлежащий Мари, был намного шустрее, чем думал Адриан. Каждый раз, когда его кот собирался поймать проворную рыбку, та изворачивалась и вмиг уплывала от него.

Игра в кошки-мышки... нет, кошки-рыбки, наконец, закончилась, когда кот схватил карпа. Оба животных исчезли в воздухе, оставляя подростков в темноте.

— У тебя получилось, Адриан! — воскликнула она, кинувшись обнимать его, да так, что кости затрещали. Она взглянула на него. — Я знала, что ты сможешь, я так горжусь тобой.

Юноша почувствовал, как его щеки заливает румянец, пока она продолжала улыбаться ему. Он не мог произнести ни слова, не зная по какой причине больше: что у него, наконец, удалось заклинание или что Маринетт обнимала его.

Или это из-за ее последних четырех слов, которые она сказала.

Маринетт потребовалось несколько минут, чтобы понять, насколько близко они стояли. Она быстро отстранилась и отвернулась, спрятав алые щеки.

— Н-нам п-п-пора возвращаться в свои гостиные, — вновь заикаясь, произнесла она.

— Д-да, пора бы уже, — Адриан отвел от нее свой пристальный взгляд. — У нас первым уроком Зелья.

Они вышли из Выручай-комнаты в полной тишине. Дойдя до развилки, что должна была разделить их пути к гостиным, Адриан бережно взял руки Маринетт в свои, поднеся их к губам.

И поцеловал их.

— Благодарю, моя леди. Без тебя у меня бы ничего не вышло, — сказал он.

У Маринетт не было слов, ее ноги словно приклеились к полу. Она уставилась на него выпученными глазами, а тело начало покрываться мурашками.

— В-в-всегда пожалуйста, — заикаясь, произнесла она (Боже, снова!). — Но в этом и твоя заслуга тоже.

— Знаешь, лучшей формы животного для патронуса я и желать не мог. Он просто замурчателен, — сказал он ей и подмигнул.

Нахмурившись, она посмотрела на него.

О Боже.

Он все еще держал ее руки.

— Наверное, мне не стоило тебе помогать, — раздраженно бросила она, уходя.

— Ну, постой! Не порть такой мяумент.

— Спокойной ночи, Адриан.

Подходя к подземельям, она так и продолжала улыбаться и касаться костяшек своих пальцев.