Дарованная земля (джен)

Каждый день в этой земле был особенным, невероятным. По крайней мере, так думал Элрос, сразу и всей душой полюбивший дарованный ему и его народу остров. Нет, не так — Остров. Остров Нуменор.

Вот к этому он привык не сразу — к тому, что народ теперь «его», не по именованию, не потому только, что он — часть этого народа, а потому, что его нарекли королем. И к тому, как легко и естественно это приняли эдайн, Элрос тоже еще не привык.

Однако привык, не привык, а дел было немало. Остров таил несметные богатства, однако их еще нужно было взять. И люди трудились от зари до зари, строили, ковали, пахали и сеяли. Никто из них не боялся труда, и Нуменор расцветал, потому что в него вкладывали души.

— Государь!

Элрос поднял голову от кипы чертежей на столе. Его оруженосец.

— Государь, корабли!

Он вскочил на ноги. Значит, снова приплыли эльдар, как и обещали! Это было важно для всех эдайн, потому что звездный народ очень помогал им, это было важно для него лично, потому что туда, на Тол-Эрессеа, уплыло немало друзей Эарендилиона. Тех, кто уцелел в Арверниене, тех, кто потом ушел на Балар или с ними под защиту Феанорингов, тех, кто потом, когда раздался Зов Эонвэ, следом за двумя мальчишками покинул леса Оссирианда и присоединился к войску.

Вот так вот, отдавшись накатившим воспоминаниям и почти не обращая внимание на происходившее кругом, Элрос торопился в гавань, гадая, кто из друзей приплыл на сей раз. Там и пристани-то настоящей не было, но разве ж это помеха эльфийским корабелам! Нет. Добравшись до берега, он понял, что увидели гостей поздно — корабли уже встали на якорь, с них спускали шлюпки. Или все дело просто в невероятной скорости эльдар?

Стоя на берегу, Эарендилион вглядывался в скользившие по заливу лодки. Их было много, едва ли не три десятка с пяти кораблей. С легким недоумением Элрос заметил на первой из шлюпок женскую фигурку, застывшую на носу. Или ему показалось?

Нет. Вскоре стали различимы лица, и он узнал эту эллет, не отрывавшую от него взгляда. Узнал — и застыл, почти что забыв об остальных гостях. Он не ждал ее здесь, не думал, что она покинет Аман...

Наконец, лодка мягко врезалась в берег. Элрос подхватил в объятия спрыгнувшую с борта женщину и понес на сухой песок.

— Матушка, — лицо короля обрело несвойственную ему мягкость, — я не ждал тебя...

— Я знаю, сынок, — Эльвинг крепко прижалась к сыну. — Но я упросила взять меня с собой сюда.

Гости, как видно, вполне понимали чувства короля, а потому удовольствовались лишь короткими приветствиями. А потому Элрос, довольно быстро поручив заботу о прибывших своим советникам, смог наконец остаться с матерью наедине.

Они много бродили по острову, Элрос показывал гостье стройку, дома, поля, пасшиеся стада и табуны красавцев-коней. А Эльвинг не могла наглядеться на сына. Она видела, как тот гордится своей землей, как рад показывать ее, достижения своего народа, как он счастлив этой жизнью. И радовалась за Элроса всей душой.

Тот очень изменился со времени их последней встречи. Словно бы раздался в плечах, заматерел, стал крепче на вид. Должно быть, такой отпечаток наложило на него его собственное решение. Элрос стал совсем человеком... Впрочем, это виделось в нем с самого детства: при всем внешнем сходстве с близнецом были в них глубинные различия, заметные лишь близким. Так оно и осталось...

— Ты счастлив здесь, — Эльвинг смотрела в сияющее лицо сына. — Эта земля в самом деле стала твоей.

— Да, матушка, — горячо откликнулся он. — Ты знаешь, я не думал, что смогу быть королем, но... За мной пошли, — он развел руками с каким-то недоумением.

— Ты хороший правитель, — сдержанно отозвалась мать. — Ты любишь свой народ и живешь его жизнью. Ты надежен, как скала, и на тебе можно построить могучее королевство.

Эльвинг всегда умела видеть самую суть душ.

— Ты прогостишь здесь, матушка? — Элрос был чуть смущен ее словами и постарался сменить тему.

— Не меньше месяца. Мне по душе эта земля.

Лицо короля омрачилось. Он рассчитывал, что мать останется здесь на более долгий срок, она же, судя по всему, намеревалась возвратиться с кораблями.

— Я не могу надолго покидать Аман и твоего отца, сынок, — угадав его мысли, объяснила Эльвинг. — Но я еще приплыву. Обещаю.

Настаивать или спорить он не стал. Элрос знал, что его кроткая мать умела быть непреклонной, когда дело касалось серьезных решений. Как видно, у нее были свои причины. А кроме того, в их отношениях чувствовалась... нет, не натянутость, но некоторая недосказанность, что ли...

Слишком плохо они знали друг друга.

Элрос обладал по-эльфийски цепкой и прочной памятью и хранил воспоминания даже самого раннего детства — но это и все, что было у него от матери. Потом были лишь две короткие встречи. И вот теперь — ее приезд.

Он всегда знал, что мама не бросила их. Что она обязательно вернется. Он засыпал в обнимку с Элрондом и видел во сне мать, ее улыбку, чувствовал тепло ее рук, слышал голос. Эти сны и сейчас приходили иногда — когда он падал в постель не смертельно измотанным. Или когда ему было плохо.

Эльвинг понимала все это без слов. И не могла простить себя за судьбу, постигшую сыновей...

Нимлот, давно вернувшаяся из Чертогов, выслушав исповедь дочери, погладила ее по волосам и вздохнула:

— Ты тоже росла без родителей с трех лет — но разве же ты разлюбила нас?

Эллет замотала головой. Конечно, брат ее деда и его супруга воспитали ее, как родную дочь, она любила их — но родители остались родителями. И все же Эльвинг не могла успокоиться.

Уже стемнело. Они стояли на террасе дома Элроса — на острове не было даже слабого подобия дворца, лишь деревянный рубленый дом. Король не искал роскоши..

Эарендилион укрыл мать своим плащом — с моря дул крепчавший ветер, разгоняя тучи над Эленной. Было тихо, только неумолчно пели цикады.

— Мама, — вдруг тихо позвал Элрос. Он никогда не называл ее так раньше. Эльвинг вздрогнула и обернулась к нему.

— Ты очень нужна нам. И мне. И Элронду. Правда.

Эльвинг слабо вздохнула и прижалась к сыну всем телом. Плечи ее вздрагивали. Элрос обнял мать, казавшуюся едва ли не девочкой рядом с ним — она была ниже на две головы.

— Я очень люблю вас, мальчики. Я очень скучаю по вам.

— Я знаю, мама.

Высоко в небе горела Звезда Надежды.