Пионерск (гет)

— В общем, он говорит, что ни хрена не помнит, — заканчиваю я доклад. — То ли по пьяни начисто все забыл, то ли при переносе в тело какой-то сбой случился, то ли… в общем, он искренне считает, что произошло чудо, и он каким-то образом переместился в прошлое.

— Это он тебе все рассказал? — Ольга надменна. Не вышла я у нее еще из немилости. И то сказать — подчиненные должны решать проблемы, а не приносить новые, а у меня с этим пока что напряженка.

Мило улыбаюсь. Привычка — вторая натура.

— Он очень старался не показывать, до чего потрясен, шокирован… и, пожалуй, обрадован. Наверное, в реальности он такой же тридцатилетний неудачник, как и половина здешней аудитории. Но поведение-то говорящее. Щипал себя за руку, пытался задавать наводящие вопросы, украдкой пощупал по пути кусты роз, укололся и, кажется, офигел от боли еще больше.

— Вопросы? День недели, время года, десятилетие?

— Чуть хитрее, — снова усмехаюсь, — забавный этот парень все-таки. «Не подскажешь, Славя, товарищ генеральный секретарь уже с Раисой Максимовной ездил в Лондон?» Точно тридцатилетний — а то и больше — лысый очкарик, который думает, что он очень-очень умный. Раису какую-то выдумал. Это модель из того времени, что ли?

— Ну, практически, — хмыкает вожатая. — Ладно, это все ерунда. Ты мне лучше скажи, что делать с ним, по твоему мнению?

— А что делать? — я даже озадачиваюсь. — Отправим к Виоле, она своей властью официальной медсестры комиссует его, как недееспособного, да и отправим первым же автобусом обратно. Зачем нам тут гости, которые считают этот парк реальным пионерлагерем, а наших голоногих «хозяек» — настоящими людьми?

Ольга молчит и морщится.

— Все так, — решает она наконец. — Но не совсем. Не исключено, что это приманка от наших инвесторов. Тогда все совсем не так, как кажется.

— В смысле?

— Ты присаживайся, — вожатая сама следует своему приглашению и падает в шезлонг все с тем же кислым выражением на лице. — В общем, так… «Пионерск» гарантирует приятные ощущения каждому, кто может их себе позволить, так? Любые фантазии, любые горько-сладкие подростковые капризы… любая мечта, Славя, понимаешь? Мы продаем мечту по сдельной цене.

— Ольга Дмитриевна, я тут давно работаю, меня это уже не возбуждает, — я усаживаюсь в кресло, вытягиваю ноги, которые сейчас практически гудят. Напряженный день, сплошные хлопоты и стресс, а сейчас так бы хотелось полежать в тенёчке, попить ледяного апельсинового сока, да пригласить на огонек понравившегося мальчика из «хозяев». Или девочку. Я не слишком привередлива.

— Суть в том, что в правилах компании ничего не сказано о недееспособности «гостей», — цедит Ольга. — Нет такой оговорки. Даже если нам привезут сюда пускающего пену изо рта эпилептика или придурковатого гыгыкающего недоросля, мы будем обязаны развлекать его и обеспечивать заданный уровень сервиса.

Я молчу и просчитываю варианты.

— Ну… все равно терпимо. Запишем его тогда в музыкальный кружок, пускай Мику, скажем, займет паренька. Обучит его играть на укулеле, или еще что-нибудь. Сводит искупаться несколько раз. Потанцует вечером медленный танец, прижмется пару-тройку раз в нужных местах — мальчик поплывет. А там и конец смены, и куда он доедет на автобусе — уже не наша печаль. Программа-лайт, одним словом.

Ольга тяжело вздыхает. Мой вариант ей очень нравится, это видно, но принять его она не может.

— Не получится. Я же говорю, есть вероятность, что это приманка, и этот склеротик на самом деле офицер из отдела внутренних расследований. Очень изящная легенда, если подумать: потерявший память дурачок на шее у администрации — это я сейчас про нас с тобой, Славя. Велик соблазн устроить ему облегченную версию отдыха, без особого напряга, на полшишечки. Вот только, если он — подсадная утка, то жить нам станет очень невесело, и быстро.

— Закроют парк?

— Еще чего — это же золотое дно, до сих пор самая прибыльная инвестиция столетия… Но вот нас здесь точно больше не будет. Неполное служебное соответствие — и все, пишите письма, кладите в гроб. Понимаешь ситуацию?

— А что тут непонятного, — я как-то разом расслабляюсь. Проблема никуда не исчезла, но риски виднелись отчетливо, и было решение. — Значит, устроим ему отдых по категории «люкс». Если мальчик — проверка, значит, покажем себя в лучшем свете. Ну, а если нет — значит, этому Семену просто повезло.

— Семену, говоришь? — вожатая что-то прикидывает в уме. — А поселю я его, пожалуй, к себе. Для безопасности.

— Захотелось пионерского тела?

— Уж кто бы говорил, дурочка белобрысая… Кстати, о пионерском теле: за его досуг будешь отвечать лично. Никаких отказов, никаких ограничений. Пригласит тебя на свидание — побежишь с радостным визгом, попросит присоединиться, скажем, Лену — значит, уговоришь и убедишь…

Меня передергивает. Что ж я, двужильная им, что ли? Вожатая хмыкает, словно увидела что-то смешное.

— Ладно уж… неженка. Это последнее я отменяю, ты и без того в работе… по самые косы.

— Только вы меня понимаете, Ольга Дмитриевна, — всплескиваю руками, — вы одна, не знаю, как и благодарить за это, спасительница…

— Достаточно, — мрачнеет Ольга, и я затыкаюсь. — Спать с Семеном я тебя все же не принуждаю, нет значит нет. Но за желаниями его смотреть придется, и на цыпочках вокруг него ходить — тоже. Если захочет оргию с Ульяной, Алисой и, скажем, Сашей — обеспечишь выполнение, еще и рядом постоишь. Решит перерезать им глотки по ходу дела — найдешь и наточишь нож. Не форсируй, но делай все, чтобы клиент остался доволен. Как поняла?

— Все будет нормально, Ольга Дмитриевна, — я театрально вздыхаю, складываю в воздухе ноги, вроде как Шарон Стоун в фильме «Основной инстинкт», и томно гляжу на вожатую. Правда, трусики на мне все-таки есть. — Я умею работать с людьми.

Вообще-то это уже перебор. Но внутри меня словно ворочается тяжелая каменная глыба. Столько работы. Столько дел. Столько обязанностей. А мне тратить время на потерявшего — или притворяющегося, что потерявшего — память олуха! Да твою ж мать! Правда, с Ольгой так себя вести можно, это не помешанная на порядке и соответствии инструкциям Виола.

Вожатая смотрит на меня долгим усталым взглядом, а потом вяло машет рукой.

— Давай уже… пионерка.

Но я не даю.

* * *

Дышалось под водой трудно. Экий сюрприз, а? Люди вообще поразительно плохо приспособлены к жизни везде, где нет прихотливой смеси кислорода, аргона и азота, солнечной радиации и углекислого газа. И еще трехразового питания, душа и кофе. О да, я бы сейчас продала душу за «капучино» с пенкой!

Счастье, что у меня имеется «воздушный карман» — смесь противогаза и маски для ныряния, которая заряжается миниатюрной кислородной капсулой. Одной такой капсулы хватало на пять минут. У меня их четыре.

Также повезло, что речка у нас неглубокая, специально такой сделана — во избежание несчастных случаев. Три метра, хотя визуально кажется больше из-за установленных на дне маскировочных плит тусклого бурого цвета. Посмотришь с берега — впечатление, будто тут метров десять-пятнадцать, не меньше. Умные люди у нас работают, даже приятно.

А еще на дне лежат специальные якоря и раскладные мешки-носилки, соединенные с лебедками на берегу. Очень помогает при эвакуации захлебнувшихся идиотов — десять секунд, и ты на берегу, в крепких и профессиональных объятиях Виолы. Многих такая перспектива привлекает, между прочим.

Я устанавливаю последние носилки в паз до щелчка и с облегчением отталкиваюсь от дна — в ушах звенит, я не очень люблю все эти глубоководные приключения. Но привлекать к этому делу наших техников — идея так себе, они все поголовно андроиды и без качественного надзора наворотят дел. А отвечать будет кто? Правильно, Славя.

Выныриваю, сдергиваю осточертевшую маску, выбираюсь по деревянной лесенке на пирс, забрасываю оборудование в эту самую сторожку — переодеться бы тоже надо, а то черная подводная униформа как-то слишком бросается в глаза — и направляюсь в сторону лагеря, как вдруг…

— Привет, — широко ухмыляется мне наш припадочный пациент Семен. Вернулся от Ольги, значит, потому что, в отличие от меня, переодеться в аутентичные пионерские плавки он уже успел. — А что ты здесь делаешь?

«Тружусь не покладая рук, чтоб тебе комфортно было, кретин».

— Да ничем особенно, — застенчиво улыбаюсь я. — Немного плаваю, отдыхаю. Погода сегодня просто замечательная!

Это разводка для идиотов — мой костюм совершенно не похож на купальник. Но Семен как раз и есть официальный идиот, поэтому ведется сразу и без сомнений. Откуда он вообще взялся? Еще двадцать секунд назад пляж был чист и безмятежен, как мозги наших синтетических пионерок. Не иначе парень освоил технику скоростного перемещения в пространстве!

— А что там за острова? — выдает он следующую часть заготовленной речи. — Туда можно сплавать?

«Острова Дикого Секса, вот как они называются. Нужно объяснять, почему? И нужно ли указывать, почему он завел этот разговор именно со мной? За что ж мне такое наказание?»

— Конечно, можно, — лучезарно соглашаюсь я. — Вот этот поближе называется Длинным, земляники там… а вот тот называется Дальним. Удивительно, да?

Это я срываюсь. Но Семен глядит заворожено, будто приклеенный, и совсем нетрудно догадаться, какие мысли копошатся сейчас под его вихрастой головой. Нет уж, пора с ним заканчивать, хватит мне стресса на сегодня. Сейчас я ему так отвечу, что он меня уж точно запомнит навсегда, а уж Ольга…

Я прихожу в себя уже когда с губ готовы сорваться первые острые слова. Что это на меня нашло сегодня? Это все чертов стресс. Так, расслабилась, Славя, вдох-выдох, это называется газообмен. Улыбнись и выйди из этой ситуации.

— Мне уже нужно идти — много дел! — для разнообразия ничуть не кривлю я душой. — Но если хочешь, найди здесь Ульянку — такая маленькая ракета, рыжая, как морковка — она всегда с удовольствием составит тебе компанию. Или, может, Мику… помнишь Мику? Она веселая!

Он глядит в землю, словно в первый раз рассматривая теплый желтый песок и мелкие белые речные ракушки.

— Да нет, я как раз хотел бы… а, ладно. Позже увидимся, ладно? Вечером, может быть?

— Хорошо, — легко соглашаюсь я. Как только смена закончится, смоюсь в местный бар — только меня и видели! — Договорились!

Уходя, я буквально спиной чувствую, как Семен пялится мне вслед. Далась я ему! В парке десятки миленьких пионерок, по умолчанию готовых на любой возможный каприз, любую конфигурацию, на которую способна человеческая анатомия. Все возможно, только мигни — но нет, нужно пристать к единственному занятому делом человеку.

Жизнь несправедлива.

* * *

Спокойно провести день мне опять не дали — передали срочное сообщение, воспользовавшись «внутренней связью». В чем тут суть? Наши андроиды оснащены устройствами связи — таким образом мы можем подключаться к любому каналу, отслеживать их местоположение и поведение, и еще много чего. Но при желании эти устройства можно использовать и для пейджинговой связи, и это даже поощряется — вроде как мобильные телефоны не вписываются в отыгрываемый временной промежуток, «условные восьмидесятые», а мило болтающие девчонки, рассыпанные по заросшим аллеях парка — наоборот, оживляют атмосферу и придают ей достоверности.

Я задумчиво гляжу на замершую передо мной Саманту — стройную, самую чуточку угловатую девочку с почему-то ярко-синими волосами.

— Повтори-ка передачу, милая.

— Отправитель: М21, север, разрыв. Вызывается: дежурная хостесс, разрыв. Запрос: встреча в координатах: один, один, семь, два, разрыв, четыре, пять, пять, восемь, разрыв. Время: двенадцать двадцать, разрыв. Без ответа. Конец передачи, — послушно повторяет она. Неподвижное лицо и монотонный голос выглядят диковато на фоне шумящей вокруг листвы, тщательно отглаженной пионерской формы и красивого, почти (но не совсем) детского личика.

Я подтверждаю кивком, что поняла, и девочка «отлипает», возвращается к обычному циклу, со смехом вливаясь в радостно текущую жизнь лагеря. А вот мне радоваться сейчас особо не с чего.

Меня приглашает в гости «ментол» — это наша местная ВОХРа, военизированная охрана. Как ни крути, а безопасность на объекте своими хилыми силами мы обеспечить не можем никак, просто в силу обилия гостей и «хозяек», поэтому было принято соломоново решение: ввести в парк некую абстрактную «милицию». Здоровенные строгие дядечки в форменных синих рубашках, с блестящими бляхами и грозными фуражками внушительно расхаживали по аллеям, объезжали парк по периметру, следя, чтобы на территорию не проникли ненужные журналисты или сталкеры. Формально нарушения закона здесь не было — они просто служба охраны, а не сотрудники органов внутренних дел, а свою охрану мы вправе наряжать в какие угодно одежды, включая форму давно несуществующего государства. Так и появилась местная милиция, «ментол» на жаргоне.

Есть только одно «но» — в обычных обстоятельствах мы с ними никак не пересекаемся, нет повода. Есть безопасники внутреннего комплекса, охраняющие подземные лаборатории и прочую инфраструктуру — с ними «ментол» тусует часто, это да. И вдруг вызов. Что это означает? Ничего хорошего. Да еще и обезличенный адресат: «дежурная хостесс»… Значит, безразлично, кто получит сообщение. «Без ответа» — значит, отказ не принимается. Ну что за на фиг? А я ведь только хотела заскочить в наш бар, перехватить рюмочку чего-нибудь вкусного… Да и живот уже начал подавать признаки жизни, намекая, что не прочь принять в себя что-нибудь со вкусом «умами».

Ладно, постараюсь побыстрее, благо названные координаты соответствовали местности чуть севернее сцены, и добраться туда было делом пятнадцати минут.

Лагерная жизнь тем временем идет своим чередом — кто-то из пионерок, в полном соответствии со сценарием, подметает пустую и залитую солнцем площадь, в теньке прилично сидят намечающиеся парочки, где-то в кустах кто-то сдержанно шелестит и хихикает. Но это не то, о чем вы подумали, для этого еще рано, смена едва началась, а стандартный цикл ухаживания у нас длится четыре дня — и поход на пятый, для закрепления. Нет, это Ульянка, наверняка — мастерит какую-нибудь очередную шалость. Ей специально выкрутили синдром дефицита внимания на максимум, чтобы работала моторчиком и генератором случайных событий, а то слишком уж все предсказуемо становится, клиенты жалуются. Иногда к ней присоединяется Алиса, и коэффициент разрушительности в лагере начинает зашкаливать, но это редко, да и не выдерживает она долго: эмоциональная нестабильность (в просторечии «сучечность») плюс жгучее половое влечение — гремучая смесь.

Когда я прохожу мимо кустов, шевеление на секунду прекращается и оттуда показывается усеянная травой и листьями огненно-рыжая голова с двумя толстыми косами и синими как осеннее небо глазами.

— Ульяна! — говорю я, привычно надевая маску строгой помощницы вожатой. — Опять безобразничаешь?

— Ага! — соглашается девчонка. Эта смена у нас в основном адекватная, поэтому работы для нее сейчас немного.

— Вожатой на тебя нет!

— Нет, — не спорит Ульянка. — Спичек не найдется? Сера нужна.

— Не найдется, — я ускоряю шаг. Теряю время.

Ульянка на секунду пропадает среди листвы и тут же появляется снова — на личике застыло шкодливое выражение.

— А ты в ушах поковыряйся, Алиса говорит — помогает! — выпаливает она и заливается дурным смехом. К ней присоединяется хрипловатый голосок невидимой Алисы. Союз рыжих тут устроили, значит.

Я останавливаюсь.

— Достаточно, — командую вполголоса, и смех как отрезает. Мы все-таки очень хорошо продвинулись в речевом управлении. — Послушай, Ульянка…

— Черт возьми! — бормочет из кустов Алиса. Не везет ей сегодня: только настроилась покуролесить, чтобы хоть чуточку привести в норму бушующее либидо, а тут сразу я. И меня ее либидо совершенно не интересует.

— Сейчас вы вдвоем отправитесь к Ольге и поступите в ее распоряжение, — безжалостно решаю я. — Алиса, оговорка: если по пути встретится твой нынешний ухажер, ты переподчиняешься уже ему. Импровизации разрешаются, но в рамках, не приводящих к травмам гостей. Шевелитесь!

Недовольно шурша, они выполняют команду и исчезают. А я обнаруживаю, что в очередной раз опаздываю на встречу. Вот блин! И не побежишь ведь — не положено, не вписывается в образ. Ладно, обождут, не пожар ведь и не стихийное бедствие — тогда бы напрямую директору лагеря сообщили.

На указанном в сообщении месте, точно, не пусто — стоит древний милицейский уазик, поблескивающий на солнце свежей краской. Под антикварным кузовом, впрочем, скрывается форсированный двигатель с распределенным впрыском и усиленная защитная капсула. Закупщикам просто деньги было некуда потратить, как я думаю — машина здесь все равно не разгоняется больше сорока, да и то только когда нужно за пивом-водами на торговую точку смотаться. Но «ментолы» свои огрызки любят. Наверно, приглушают тем самым какие-то подростковые комплексы.

Вот и сейчас рядом с открытыми дверями прохаживается, смоля косяк, один из охранников — баскетбольного роста парень по имени то ли Леша, то ли Геша, скрипя ремнями и разбрасывая солнечные зайчики от начищенных до блеска сапог. При виде меня он ухмыляется и щелчком отправляет недокуренное в зеленую траву.

— Пионерский салют! — рявкает охранник так, что с ближайших деревьев, каркая, срываются вороны. — Девушка, позвольте пригласить вас на медленный танец! У нас даже радио имеется, скажи, Тоха!

— Угу, — басит изнутри «уазика» невидимый Тоха.

— Вы прислали мне сообщение, — одним махом обрываю я романтические потуги охраны. — Это и было приглашение на танец? Вы всегда им занимаетесь в рабочее время? Это войдет в ваш ежедневный отчет?

«Ментолы» переглядываются.

— И вот так всегда, — суммирует баскетболист, одобрительно глядя на мои голые ноги. — Только встретишь приятную девушку — глядь! — а она оказывается той еще сукой.

Он выдерживает паузу, которую я решаю не прерывать. Посмотрим, куда это выльется.

— Не о вас, конечно же, — с легким разочарованием говорит наконец Леша, он же Гоша. — И нет, мы вызвали вас по другой причине. Похоже, у вас в лагере завелся крот.

— Животное?

— Само ты… Нет, промышленный шпион, как мы думаем. Смотри: слушаем мы сегодня утром радио, потом Тоха ради смеха начинает шарить по другим волнам и где-то на дециметровых вылавливает тайную передачу… На дециметре же, Тоха?

— Угу, — гудит из машины неразговорчивый напарник.

— Вот… — дылда метко сплевывает в траву. — Передача, говорю, прошла.

— И что там было? — мне скучно. Охранники бесятся со скуки, а мне взбеситься сейчас мешает только накрепко вколоченный в мозги корпоративный кодекс. Вежливость — главное оружие эффективного менеджера! — Список тайников? Местоположение секретной карты? Коды доступа ракетных шахт?

«Ментол» кривится.

— А ты точно не робот? Тупишь прямо как они временами.

— Если ты сам не можешь определить — то какая разница? — выдаю я еще одну корпоративную мудрость.

— Сказано же — передача была тайная. Шифрованная, поняла? Компьютер растолковать не смог, и на другой язык непохоже. Просто длинный столбик данных, вроде координат. Или, может, команд. Из одного конца лагеря в другой.

— Серьезно? — мне становится чуть интереснее. — А что, использование дециметровых приемников-передатчиков запрещено правилами лагеря? И если да, то почему вы не направили формальный отчет начальству — собственному или моему? Что это за секретные беседы с вызовом через «хозяек»?

Охранники переглядываются и кряхтят.

— Ну, это… мы думали, у вас есть на этот счет инструкции — типа, выдвигаться туда-то, нажать кнопку такую-то, запросить усиление… а это и есть мы.

Ну, понятно. Ребятам стало скучно и захотелось героизма. А тут еще милая девочка в короткой юбочке в роли хостесс с секретными указаниями — совсем хорошо получается. Надоели. Как же вы мне надоели, тупые, ограниченные, недалекие…

— Я сообщу о зафиксированном явлении и уточню у руководства порядок действий, — щебечу я с дежурной очаровательной улыбкой. — Спасибо за оперативное извещение, мы обязательно свяжемся с вами еще!

— Девушка, а девушка! — из машины высовывается Тоха, невысокий, розовощекий и круглолицый. — А давайте встретимся вечером! Сходим в бар, потанцуем, напряжение снимем! А то и искупаемся ночью, под луной!

— Голыми! — поддерживает его первый «ментол» и жизнерадостно гогочет. — Романтика!

— Друг с другом искупайтесь — заодно и напряжение сбросите, — советую я им и ухожу под громкое обсуждение моих моральных принципов, характера и ориентации. По всем трем параметрам я, как и следовало ожидать, безнадежно проигрываю предыдущим их знакомым. Впрочем, плевать.

Что там дальше по плану — осмотр бракованной Лены с Шуриком и Электроником? Ну уж нет! Теперь только в бар!

* * *