Мыши после бойни (джен)

День минус двадцатый, вечер[1]

― …Спасибо, что провели этот час с нами! С вами были Молли Уотерс…

— …и Стэн Блейзер! Мы и вся команда службы новостей Шестого канала прощаемся с вами и просим не переключать телевизоры, ведь сразу после рекламы вас ждет новая встреча с героями диалог-шоу «Беседа под вечер» и его неизменным ведущим Генри Догерти! Оставайтесь с нами!

Установленные на двух мачтах прожекторы погасли, превратив ведущих в слитые воедино со столом черные силуэты на ярком фоне мельтешащих телеэкранов. Но только когда из динамиков донеслись аккорды предваряющей рекламу фирменной заставки, показывающие, что зрители видят на своих экранах не студию, а сплетающийся из разрозненных элементов логотип, дежурная улыбка исчезла с лица Стэна и он шумно выдохнул, едва не разметав разложенные перед ним листики. В век цифровых технологий и прозрачных электронных суфлеров они были не более, чем бутафорией, но очень хорошо создавали атмосферу, заставляя сторонних наблюдателей проникнуться тяготами работы телеведущих.

― Больше жизни, Стэн! ― полушутя, полуукоризненно заметила Уотерс.

― А смысл, Молли? ― задал риторический вопрос Блейзер, снимая с лацкана микрофон и отодвигаясь от стола. ― Этого всё равно никто не увидит.

― Я увижу! — возразила телевизионный директор Сьюзан Сполдинг, миловидная шатенка в угловатых очках и деловом костюме, стоявшая рядом с оператором. — И Лонни увидит! Правда, Лонни?

― Правда, ― подтвердил Леонард Кравиц, для друзей Лонни, как раз настраивавший контрастность камеры. ― А что именно?

― Да ладно тебе, я знаю, что ты всё слышал!

― И видел, ― добавил оператор.

― Вот-вот, именно! Понял, Стэн?

― Понял, ― ответил тот. ― Лонни у нас как старый бизон ― что не слышал, то видел.

Сьюзи прыснула. Лонни хмыкнул. Всё как всегда.

Обойдя стол, Блейзер протиснулся между полупрозрачной декоративной перегородкой и угловой камерой к выходу из студии. Там его уже поджидал Догерти, на добрую сотню футов вокруг источавший аромат дорогого крема после бритья и ауру выспавшегося и отужинавшего в хорошем ресторане человека.

― Неплохая работа, Стэнли, ― Генри хлопнул коллегу по плечу. ― Только конец о том чудаке-фермере смазанный получился. Понимаю, тебе его проблемы далеки, но вытягивать надо всё. Сдаешь, старина.

― Спасибо, ты тоже прекрасно выглядишь, ― буркнул Стэн. ― Кто на этот раз?

― Очередной потенциальный «идол», ― Генри закатил глаза, но тут же наклонился к самому уху Блейзера и продолжил вполголоса: ― Кстати, но это строго между нами, там всё давно известно, победит парень, Нельсон.

― Генри, я за этим не слежу…

― Думаешь, я слежу? Но гарантия стопроцентная, хоть сейчас иди на тотализатор и ставь всё! Не упусти свой шанс, можно неплохо подняться! Но чур ― без имен! Информация секретная, сам понимаешь…

― Почему сам не поставишь?

Догерти осклабился, обнажив белые «голливудские» зубы.

― Уже! Так что поторопись! С каждой новой ставкой и каждым новым этапом коэффициент падает!

― Что нужно от меня?

― Брось! ― Догерти несильно пихнул Стэна локтем. ― Это по старой дружбе. Ну всё, пока, мой выход!

― Удачного шоу! ― пожелал ему Блейзер и вышел в казавшийся ослепительно белым после полумрака студии коридор. Кивнув двум малознакомым сотрудникам, он вошел в туалетную комнату и плеснул на лицо холодной воды. На пальцах остались рыжие разводы, а из зеркала на него смотрела одутловатая физиономия с мешками под глазами и потеками ранее скрывавшего их телевизионного грима. Душераздирающее зрелище, настолько же далекое от образа успешного и благополучного Догерти, как участники конкурса «Американский идол» ― от настоящих певцов…

«Может, и вправду поставить? Чем черт не шутит, а?»

Блейзер оторвал от рулона бумажную салфетку и промокнул лицо, ставшее после этого пятнистым, как шкура жирафа. Всё наперекосяк.

А ведь они вместе начинали, Стэнли Блейзер и Генри Догерти, которому первые буквы имени и фамилии принесли прозвище «Куропас». Сейчас об этом если и вспоминают, то шепотом, да и то лишь те, кто взлетел достаточно высоко, чтобы не бояться гнева, а главное, иска Генриха Великолепного, автора и ведущего самого рейтингового ночного телевизионного шоу последних четырех сезонов. Его головокружительный взлет восхищал и озадачивал одновременно, и даже Стэн, несмотря на дружеские чувства, не мог не задуматься, получил ли Генри информацию о победителе «Идола» благодаря своему положению или же занял это положение потому, что мог получать такую информацию. Как бы то ни было, поджарый красавчик-шоумен выгодно отличался от сутулого располневшего репортера и периодического соведущего 5-ти и 23-х часового выпусков новостей, использовавшего все свои шансы и оставившего лучшие годы позади.

Изведя еще три салфетки, Блейзер вышел в коридор, где сразу же нарвался на звонкий окрик Сьюзи:

― Стэн, у тебя завтра утренний выпуск! Будь в форме!

Когда двадцать три года назад репортер услышал точно такую же фразу от предшественницы Сполдинг, «Стальной Леди» Серены Стил, то был на седьмом небе от счастья и несся по коридору, как на крыльях. Сейчас он лишь махнул рукой, подтверждая прием, и побрел к лифту. Даже по сравнению с его блестящими дверями дела у Блейзера шли плохо, что уж говорить о многих из тех, кто пришел на работу в тот же год, что и он, и к этому моменту либо добрался до административного этажа их здания на 79-ой Восточной стрит, либо, как Генри, дорос до собственных телевизионных проектов.

Блейзера нельзя было назвать ленивым. Наоборот, он пахал как вол, исколесил всю страну от мыса Канаверал до горы Мак-Кинли и поведал телезрителям множество захватывающих дух историй. Еще каких-то десять лет назад этого было бы достаточно, чтобы считаться признанным мэтром. Но Блейзер чуть-чуть опоздал, и зенит его карьеры пришелся на информационный и коммуникационный бум конца прошлого десятилетия. Стэн был уже немного стар для всего этого и невольно уступил дорогу позавчерашним выпускникам технических колледжей с неважной дикцией, но хорошим нюхом на технологические тренды. Птенцы XXI века, они не оставляли шансов птеродактилям девяностых, точно так же как современные спортивные седаны с легкостью уделывали на прямой его добрый, но уже старый Форд «Таурус» второй модели, некогда самый популярный автомобиль в США. Наглядный пример взаимосвязанности судеб вещей и их владельцев.

Отделявшие его парковочное место от лифта сто двадцать восемь футов Блейзер прошел на автомате, потирая так некстати разболевшуюся голову и понимая, что с каждым годом ночные бдения будут даваться ему всё тяжелей. То, что раньше казалось лучшей из профессий, где каждый рабочий день неповторим, с годами превратилось в тянучку, ведь приедается всё, даже разнообразие, тем более что и его можно свести к набору повторяющихся из раза в раз действий. Вот и сейчас, садясь за руль, он в очередной раз попросил судьбу дать ему шанс, еще один шанс сделать что-то по-настоящему значимое, могущее вписать его имя если не в анналы истории, то хотя бы в «Википедию». После чего привычным движением запустил двигатель и поехал домой по заученному маршруту, не подозревая, что его желание вот-вот исполнится.

Этого, как обычно и бывает, ничто не предвещало. Никаких тебе чудес либо знамений. Если, конечно, не считать того, что красный сигнал светофора на перекрестке Лексингтон-авеню и 62-ой Восточной стрит горел раза в три дольше обычного, и вскоре воздух наполнился нетерпеливым гудением клаксонов. Некоторые водители даже покинули свои машины, а самые импульсивные на все лады костерили светофоры, коммунальные службы и перпендикулярный транспортный поток. Одним словом, Средний Манхэттен жил обычной жизнью. Которая для водителя стоявшего во втором ряду серебристого «Тауруса» закончилась одновременно с открытием задней правой двери его машины и появлением в салоне очень подозрительного субъекта, в одежде которого преобладали серые тона, дополнительно омрачавшиеся закрывавшей лицо черной лыжной маской с узкими прорезями для глаз и рта.

― Не двигайтесь, не кричите и не делайте глупостей, ― приказал он, подкрепив свои слова громким щелчком, в котором повидавший на своем веку множество остросюжетных фильмов и сериалов Стэн безошибочно узнал звук взвода пистолетного курка.

― У м-меня м-мало н-наличных… ― выдавил из себя репортер. ― М-можете взять т-тел-лефон и м-машину, но она с-старая…

― Оставьте ваши пожитки себе, мистер Блейзер. Мне нужны не они, а вы. Точнее, ваша помощь, ― голос незнакомца был ровным, начисто лишенным эмоций, и только богатый опыт общения с тещей позволил Стэну определить едва уловимый акцент, характерный для жителей Среднего Запада.

― П-помощь? Но я н-не помогаю уличным б-бандитам… П-постойте, вы з-знаете мое имя?

― Я знаю о вас больше, чем вы думаете, Стэн. Именно поэтому я к вам обратился. Ну что, едем?

― К-куда? З-зачем?

― Послушайте, Стэн, если бы я хотел вас убить, то уже давно сделал бы это. Пистолет у меня с глушителем, а мой приход и уход во всей этой суматохе никто не заметит. Ну что, похож я на уличного грабителя?

― Ну… ― репортер замялся, не зная, как повежливее объяснить гостю свое к нему отношение, не заработав при этом пулю в затылок.

― Что ж, ― толстые губы незнакомца расплылись в улыбке, ― в таком случае, придется показать вам немного уличной магии.

Сказав это, он достал из-под куртки маленький пульт, по форме и размеру напоминающий брелок автосигнализации, но с тонкой металлической антенной. Вытянув руку вперед, чтобы Блейзеру было видно, он нажал на зеленую кнопочку. Сигнал светофора на той стороне улицы сменился желтым, и все вышедшие наружу водители бросились назад к своим стальным коням.

― Ну как, по-прежнему считаете меня грабителем? ― осведомился неизвестный.

― К-кто вы? ― пролепетал Блейзер.

― Можете звать меня Дэвидом.

― Дэвидом… ― Блейзер поперхнулся. Теперь, когда непосредственная угроза смерти миновала, страх сменился раздражением. ― Вы что, издеваетесь надо мной? «Уличная магия», «Дэвид»… Да вы…

Его прервал громкий гудок клаксона, на сей раз адресованный ему лично. Машины в соседних рядах уже давно поехали.

― Мистер Блейзер, ― от неизвестного вновь повеяло кладбищенским морозом, ― не сходите с ума. Как видите, я потратил немало сил и средств, чтобы встретиться с вами. Мне действительно нужна ваша помощь, и я ценю вас как специалиста. Но еще больше я ценю собственную безопасность и безопасность моих товарищей, поэтому, если что-то пойдет не так, я без раздумий пущу пулю в голову вам и водителю машины сзади, который, как вы можете видеть, уже высунулся из окошка и вот-вот подойдет сюда. Он итальянец, а значит, импульсивный и многодетный. И его жизнь в ваших руках и ногах, Стэн. Трогайте.

Вспотевший репортер нервно закивал и переключил передачу.

― Куда мы едем?

― Центральный парк.

― Центральный… Всё, всё, я понял! Едем!

― Вот и хорошо. И не пытайтесь водить меня за нос. Я знаю Нью-Йорк.

Блейзер кивнул и, проехав перекресток, перестроился в правый ряд. Его незваный пассажир откинулся на спинку сиденья и бросил взгляд в окно.

― Люблю Манхэттен.

― Да, ― невпопад сказал Блейзер, поворачивая на Восточную 61-ую. «Дэвид» улыбнулся одними губами.

― Вы хорошо держитесь.

― Надо же, а мне сегодня сказали, что я наоборот, старею.

― Кто сказал?

― Друг.

― Он плохо вас знает, ― констатировал «Дэвид».

― Он мой старый друг, ― возразил репортер.

― Уверен, он никогда не держал вас под прицелом.

Блейзер закашлялся.

― Признаю, до этого не дошло.

― И сейчас не дойдет, если не будете корчить из себя героя и нарываться на превышение скорости, ― сообщил «Дэвид», указывая взглядом на спидометр.

― Простите! ― Стэн убрал ногу с педали газа. ― Просто задумался, честно!

― Езжайте, честный вы наш…

Так, периодически обмениваясь понуканиями, извинениями и ничего не значащими репликами, они проехали два квартала.

― Куда теперь? ― спросил Блейзер, притормаживая перед перекрестком, сразу за которым начинались владения кустов и деревьев.

― Езжайте по Мэдисон до шестьдесят шестой, там повернете налево.

Репортер кивнул, размышляя про себя, не едет ли он по доброй воле прямиком на кладбище. В доводах незнакомца был резон, но уж больно пустынен был в это время зеленый оазис в центре Манхэттена…

― Не пропустите поворот, ― подсказал ему «Дэвид», видя, что репортер не собирается снижать скорость.

― Да-да, конечно, ― Блейзер затормозил чуть резче, чем надо, и свернул на убегавшую под сень начавшей редеть листвы Пересекающую дорогу №1.

― Сворачивайте.

― На Парковую дорогу? ― переспросил репортер.

― Да.

― Но вечером она закрыта для машин!

― Поверьте, Стэн, это последнее, что должно вас сейчас волновать.

― Верю, ― согласился Блейзер, размышляя, зачем «Дэвиду» так подставляться. После семи часов вечера заезд автотранспорта на территорию парка был запрещен, и нарушитель немедленно становился объектом внимания полиции…

«Неужели у него и здесь всё схвачено, как на том перекрестке? ― подумал репортер ― Что ж, сейчас проверим…» Загодя включив сигнал поворота, он свернул на широкую дорогу, в ночные часы предоставленную в полное распоряжение бегунам, велосипедистам и просто ценителям свежего воздуха. Стэн аж вспотел от напряжения, в любую секунду ожидая увидеть характерные блики мигалки спрятавшегося в кустах полицейского автомобиля, но всё было тихо.

― Патруль будет проезжать здесь через двадцать две минуты, ― сообщил «Дэвид». ― Уложимся, если не будете делать глупостей. Съезжайте с дороги и заглушите мотор.

Блейзер повиновался. К этому времени он немного успокоился и даже начал проникаться доверием к своему пассажиру, но сейчас мысленно попрощался с женой, сыном и двумя дочерьми и попросил у них прощения. На всякий случай.

― Что теперь? ― спросил он, когда мотор затих и они с «Дэвидом» остались одни в тишине и темноте.

― Скажите, Стэн, вы патриот?

― Ну, я люблю свою страну, ― ответил телевизионщик и внутренне сжался, пытаясь сообразить, в руки какой именно террористической группировки он попал и сколько неправильных ответов может дать прежде, чем будет застрелен.

― Вы верите в свободу прессы и право граждан на информацию?

― Да, конечно!

― Вы готовы рискнуть всем, что имеете, ради того, чтобы рассказать людям правду?

Блейзер нервно сглотнул.

― Надо понимать, если я отвечу «нет», вы меня убьете?

― А вы хотите ответить «нет»?

― Не знаю. Это сложный вопрос, тем более, что мне есть, что терять…

― Верно. Именно такой человек нам и нужен: спокойный и рассудительный, который в случае чего не наломает дров.

Блейзер выдавил из себя смешок.

― Вы мне льстите.

― Не думаю. Так что скажете?

― А у меня есть выбор? ― с затравленной ехидцей поинтересовался Стэн.

― Разумеется. Это как две таблетки, помните? Вы говорите «нет», я ухожу, и вы больше никогда меня не увидите, так и оставшись простым репортером Шестого канала, досиживающим до пенсии в тени своих более удачливых коллег. А можете сказать «да», и тогда, вполне возможно, в один прекрасный день станете лауреатом премии «Нэшнл Хэдлайнер»[2].

У Блейзера перехватило дыхание от масштабов открывшихся перед ним перспектив, но врожденная недоверчивость взяла верх.

― Что, просто возьмете и уйдете? Оставите меня в живых после всего этого?

― Чего «этого»? ― поинтересовался «Дэвид». ― Вы не знаете ни меня, ни того, что я хотел вам предложить. Вы ничего никому не докажете: коллеги решат, что вы набиваете себе цену, а полицейские скажут, что вы напились и всё это выдумали. Вот если я вас убью, тогда действительно поднимется шум, а так вы никакой угрозы для нас не представляете.

― Для кого это «нас»?

Неизвестный вмиг посерьезнел.

― Тех, кому небезразлична судьба нашей страны. Кто верит, что только соблюдение Конституции и гражданских свобод спасет ее. Нас много, хотя, вынужден признаться, по большей части мы не знаем о существовании друг друга. И именно вы, Стэн, должны стать локомотивом нашего общего дела.

― Почему именно я?

― Во-первых, потому что вы любите нашу страну. Во-вторых, потому что вы там были.

― Там? ― Блейзер нахмурился. ― Я много где был…

― Капитолий, Вашингтонская мирная конференция.

Перед мысленным взором Стэна пронеслись кадры ускоренной кинохроники. Речь президента, заминка с выпусканием «голубя мира», инцидент с грызунами… И непроницаемая завеса тайны, окутывающая события этого и последующих дней, включая историю Счастливчика, Первого Бурундука, исчезнувшего так же неожиданно, как появился…

― Да, я помню, ― сказал он.

― Что именно вы помните?

― Какой-то бурундук чуть было не сорвал церемонию. Его подстрелила охрана, но он выжил. Его оперировала лично первая леди, а первая дочь выхаживала. В ту же ночь, если я ничего не путаю, в соседней палате произошел взрыв, убивший Макмиллана, командующего специальными операциями при ЦРУ или что-то в этом роде. Сначала говорили, что это несчастный случай, но потом оказалось, что кто-то хотел то ли похитить бурундука, то ли убить, но Макмиллан ценой своей жизни спас его. Вот, пожалуй, и всё, что я знаю.

― В таком случае, вам будет чрезвычайно интересно ознакомиться с этим, ― на пассажирское сиденье рядом с Блейзером упала плоская коробочка с DVD-диском.

― Что это? ― спросил репортер, заворожено глядя на нее. Ничем не примечательная болванка без опознавательных знаков, не считая фирменной маркировки, какие продают на каждом уважающем себя углу. Но оторвать от нее взгляд было невозможно.

― Правда, ― коротко ответил «Дэвид». ― Ну так как, вы согласны?

Стэн молча протянул руку к коробочке, но в последний момент недоверчивость вновь восторжествовала.

― И всё-таки, почему вы обратились именно ко мне?

― Я уже говорил. Потому что…

― Я помню, что вы сказали! ― эмоции просто переполняли Блейзера, поэтому он даже не заметил, как перебил человека, который ни много ни мало держал его на мушке. ― Но ведь там было полно других журналистов!

«Дэвид» пожал плечами.

― Ну, нам надо было с кого-то начинать, верно?

― Начинать? ― Блейзер сощурился. Теперь в нем заговорила жадность. ― Выходит, я всего лишь один из…

― Если откажетесь, то да, будете «всего лишь одним из». Из серой массы репортеров, обреченных до последнего рабочего дня говорить в микрофон всё, что велят. Как я уже сказал, вы для нас не опасны. Скажете «нет» ― найдем кого-нибудь другого, более патриотичного. Или более тщеславного. Того, кто свой шанс не упустит. Главное, чтобы люди знали правду, а кто именно откроет людям глаза, вы или, допустим, Генри Догерти, по большому счету не столь и важно…

«Дэвид» рассчитал всё очень точно. Упоминание старого друга и соперника оказало на Блейзера магическое воздействие, и его пассажир моргнуть не успел, как диск переместился с сиденья в бардачок.

― Я знал, что мы договоримся, ― удовлетворенно заметил выходец со Среднего Запада. ― Отнеситесь к этому очень серьезно. Из пушки такого калибра можно стрелять только один раз, поэтому делать это нужно наверняка.

― Сделаю всё, что смогу, ― ответил репортер. ― Хотя я всё-таки не совсем понимаю, почему вы обратились ко мне, а не, скажем, к Джиму Хоффману, нашему штатному «расследователю». У него есть и опыт, и связи…

― Да, это так, ― кивнул «Дэвид», ― но, как и у любого другого известного специалиста в этой области, у него есть «хвосты». Удачи, Стэн. Теперь вы ― наша надежда.

― А… ― только и успел сказать ошарашенный репортер, но «Дэвид» уже вышел из машины, захлопнул дверь и быстрым шагом пересек аллею, бесследно растворившись в темных зарослях. Оставшийся в полном одиночестве Блейзер посмотрел ему вслед, потом открыл бардачок, убедился, что диск на месте, а значит, всё это ему не привиделось, и обессилено опустил вновь разболевшуюся голову на руль. В этот раз, правда, боль была приятной, ибо вызвана была возбужденной жаждой деятельности, а не тоскливой пустотой, как раньше…

Телевизионщик не знал, сколько времени так просидел, и наверняка просидел бы еще как минимум столько же, если бы ему в лицо не ударил яркий луч света, а в окно на двери громко и настойчиво не постучали. Встрепенувшийся Блейзер чуть не ударился головой о зеркало заднего вида и опустил стекло. Хотя в глазах плясали разноцветные пятна, он сразу узнал темно-синюю рубашку с притороченной над левым карманом семиконечной звездой Вспомогательной полиции Нью-Йорка. Их было двое. Один стоял у самой дверцы, сжимая в руке дубинку, которой и стучал по стеклу. Второй был футах в десяти, в одной руке держа направленный на Блейзера фонарь, а вторую положив на кобуру.

― Добрый вечер, офицеры! ― сказал репортер первое, что пришло ему в голову.

― Ваши документы, сэр, ― распорядился стучавший ― бородатый крепыш с крупными чертами лица, которому в силу невысокого роста не надо было сильно нагибаться к окну. Блейзер медленно, как и полагается в таких случаях, достал из кармана водительское удостоверение и протянул ему. Патрульный пристально изучил фотографию, методично сравнил с «оригиналом» и только после этого сказал: ― Здесь нельзя парковаться. Как долго вы здесь?

― Около получаса, ― честно ответил Стэн.

― То есть, вы приехали сюда после семи часов? ― уточнил полицейский.

― Да, офицер.

― Что вы здесь делаете?

― Отдыхаю. Знаю, это против правил, просто тяжелый день выдался… ― сказал Блейзер, ни единым словом не погрешив против истины.

― Понятно. Пожалуйста, сэр, выйдите из машины.

― Что-то не так? Я…

― Сэр! ― повторил полицейский, отступая на полшага и тоже опуская руку на кобуру. Блейзер открыл дверь и вылез из машины, держа руки перед собой ладонями вперед. Он знал, что последует дальше, поэтому стал поворачиваться спиной к полицейскому еще до того, как прозвучала команда «Лицом к машине, руки на крышу». Судя по всему, такая предусмотрительность патрульному не понравилась. Он довольно-таки сильно ударил Блейзера по левой щиколотке, заставив того шире раздвинуть ноги, сноровисто и сильно обшлепал во всех местах, где теоретически могло быть спрятано оружие, после чего сказал напарнику: ― Проверь салон.

При этих словах Стэн облился холодным потом и вздрогнул, что не укрылось от полицейских и лишь подстегнуло их рвение. Напарник крепыша, высокий худой блондин с гладко выбритым и чересчур массивным как для своей комплекции подбородком, заглянул во все уголки и, разумеется, нашел, к чему придраться.

― Что за диск у вас в бардачке?

― Диск? ― Блейзер облизал пересохшие губы. ― Это… это материалы! Для программы! Я репортер! Шестой канал, новости!

Брюнет наморщил лоб.

― Боб! Как, говоришь, его зовут?

― Блейзер, Стэн.

Полицейский щелкнул пальцами.

― Точно, Блейзер! Я же помню, что что-то похожее на Шевроле! Шестой канал, конечно! Я вас знаю, вы рассказывали о Первом Бурундуке!

― Да, было дело… ― нервно улыбнулся репортер, которого после встречи с «Дэвидом» от любого упоминания о той истории бросало в жар.

― Что ж, приятно познакомиться! Жаль, что при таких обстоятельствах! Сейчас вообще с машинами в парке строго, а уж в неположенное время…

― Да-да, я знаю! ― закивал Стэн. ― Я просто… Это мое любимое место, памятное, вот и не удержался…

― Ясно. Но раз я вас раньше здесь не ловил, то это у вас впервые такое, да?

― Да, впервые! Я ведь знаю правила! ― тут же подхватил Блейзер, но полицейского его ответ не успокоил, а наоборот, еще больше насторожил.

― Пожалуйста, откройте багажник.

― Багажник? Конечно, сейчас…

Патрульные явно рассчитывали найти в багажнике если не труп, то хотя бы пару автоматов, но когда и там оказалось пусто, их тон сменился с подозрительного на доверительный.

― Скажите, мистер Блейзер, у вас точно всё в порядке? Вы ни о чем не хотите заявить? Шантаж, вымогательство, угрозы?

«Какие заботливые, надо же! ― подумал Блейзер. ― Зрят в корень… А может, действительно рассказать всё? Мало ли, чего этот “Дэвид” на самом деле добивается. Диск у меня, это железная улика!»

И ключ к премии «Нэшнл Хэдлайнер»…

― Нет, офицеры, ― убежденно помотал головой репортер. ― Спасибо за заботу, но ничего криминального в этом нет. Ну, кроме нарушения запрета на въезд.

― Что ж, ― брюнет заговорил по-деловому, ― в таком случае, с вас штраф… Сколько там, Боб?

― Прилично! Но у меня закончились квитанции…

― Серьезно? ― второй полицейский похлопал себя по карманам брюк. ― Вот незадача, у меня тоже! С этими нарушителями надо с собой целый рулон носить!

― Закончились квитанции? ― растерялся Блейзер. ― И что же теперь?

― Ну, ― крепыш по имени Боб почесал подбородок, ― есть два варианта. Первый ― мы везем вас в участок и оформляем там. Но это долго, а нам еще полпарка обойти.

― А второй какой?

― Второй? Хм-м-м… Говорите, это ваше первое нарушение?

― Да, первое!

― Что скажешь, Джей?

― Полагаю, на первый раз можно ограничиться устным предупреждением.

― Да, думаю, это хороший выход. Ваше слово, мистер Блейзер.

― Ну, я… ― Стэну понадобилось несколько секунд, чтобы внятно оформить мысль. ― Даже не знаю, что и сказать… Спасибо вам! Этого больше не повторится, обещаю!

― Так уж и быть, поверим! ― улыбнулся Боб, вешая дубинку обратно на пояс. ― Но сами понимаете, это первый и последний раз! Еще раз поймаем вас здесь ― поблажек не будет!

― Разумеется! Я это навсегда запомню!

― Вот это правильно! ― Джей заговорщицки подмигнул репортеру. ― Я всегда говорил, что с прессой надо дружить! Глядишь, начнут относиться как к людям, а не как к роботам в форме! Я не имею в виду вас лично, Стэн, просто некоторые ваши коллеги… Ну да ладно, не будем о грустном! Счастливо!

― И вам! ― пожелал патрульным в ответ Блейзер. Полицейские пошли дальше по аллее, а репортер сел в машину и поехал в противоположную сторону, до сих пор не веря своему счастью. Сегодня явно был его день. Сначала упавшая как снег на голову история, имеющая все предпосылки перерасти в сенсацию национального масштаба. Потом у патрульных квитанции закончились… Неужели это оно? Неужели он наконец-то попал в струю, которая вынесет его к сияющим вершинам?

«Хотелось бы верить…» ― подумал Стэн, вливаясь в идущий на юг поток

машин, водители которых и подумать не могли, что в одном ряду с ними едет даже

не бомба, а самый настоящий ящик Пандоры.

---

[1] Во избежание путаницы здесь и далее части суток приведены в соответствии с североамериканским восточным временем (UTC-5) (здесь и далее прим. авт.).

[2] The National Headliner Awards ― одна из старейших ежегодных премий в области журналистики. В отличие от Пулицеровской премии, вручается за достижения в сфере не только печатной прессы, но также радио— и телевещания.