Мыши после бойни (джен)

Данное произведение продолжает сюжетную линию графического романа Криса Фишера «Of Mice and Mayhem» (http://rrdatabase.dyndns.org/written/chris_fischer/mayhem.php). Его ни в коем случае не следует считать официальным продолжением этого романа, поскольку писалось оно без участия Криса Фишера и представляет собой очень вольную и очень субъективную трактовку событий и взаимоотношений между героями. В то же время при написании некоторых эпизодов автор отталкивался от заготовленных для ОМАМ-2 эскизов, выставленных Фишером на всеобщее обозрение еще в 2003 году на церемонии награждения премией «Золотые желуди». Их можно найти по адресу: http://rrdatabase.dyndns.org/image/chris_fischer/Mayhem_II_Sketches_smaller.jpg.

Персонажи, придуманные Крисом Фишером, используются с его разрешения, хотя автор позволил себе вольность придумать некоторым из них собственные варианты не фигурировавших в ОМАМ полных имен. Также в процессе работы автор несколько раз связывался с Крисом Фишером, чтобы уточнить некоторые детали, однако не более того, поэтому Крис не несет никакой ответственности за происходящее на нижеследующих страницах. Автор вполне допускает, что сам Крис Фишер никогда ничего похожего не написал бы; впрочем, как все мы прекрасно знаем, фанатское творчество вообще славится тем, что порой заводит героев в такие дебри, которые творцу или творцам оригинала не могли привидеться даже в страшном сне.

Поклонники сериала наверняка сочтут некоторые моменты чрезмерным преувеличением, не соответствующим духу диснеевского оригинала. Увы, это неизбежно, ведь данное произведение — в первую очередь фанфик по мотивам «Of Mice and Mayhem», где рамки мира Спасателей уже расширены до невиданных и немыслимых для канона пределов, а значит, волей-неволей приходится соответствовать заданному тону. При всём при том, это произведение, как и ОМАМ, остается фанфиком по мотивам сериала «Чип и Дейл спешат на помощь», поэтому некоторый налет мультяшности в ущерб реалистичности также присутствует. Автор не знает, насколько ему удалось сбалансировать эти плохо совместимые компоненты, но он честно старался. Итоговый результат автор относит к категории PG-13, поскольку не видит в нем ничего такого, что выходило бы за рамки популярных кинолент о Джеймсе Бонде, Джейсоне Борне или Джокере и Бэтмене.

Перед прочтением настоятельно рекомендуется ознакомиться либо освежить в памяти содержание оригинального произведения. Русские переводы, «О мышах и плохишах» КОНа и «Мышиная бойня», осуществленный силами коллектива «Русского Штаба Спасателей», можно найти по адресам http://konorama.ru/omip/ и http://www.cdrrhq.ru/comics/?author=Fischer&comics=mom соответственно. Автор очень уважает и благодарит всех переводчиков, но так как вариант, предложенный Штабом Спасателей, ему ближе, название данного произведения происходит от предложенного именно там варианта перевода названия комикса. Лично автору больше всего по душе третий, собственный вариант: «Мыши и злодейство», в ознаменование чего все главы называются сходным образом. Кроме того, с переводом и адаптацией некоторых моментов автор не согласен, поэтому в спорных ситуациях преимущество отдавалось оригинальному английскому тексту и собственным лингвистическим познаниям и предпочтениям.

Вся используемая в произведении техническая информация взята из открытых источников, главным образом «Википедии», журнала «Популярная механика» и материалов, ссылки на которые любезно предоставила поисковая система Google.

Как обычно, все персонажи сериала «Чип и Дейл спешат на помощь» являются собственностью Walt Disney Corporation и используются без их разрешения исключительно в целях личного развлечения. То же самое относится к персонажам, придуманным другими авторами популярных произведений отечественной и зарубежной литературы, кино, теле— и радиовещания, отсылки, тонкие намеки и фразы из которых временами встречаются в тексте для оживления картины.

Остальные персонажи, равно как и все описываемые события, являются плодом авторского воображения. Взгляды героев, в том числе придуманных автором, далеко не обязательно совпадают с его личным мнением. Просто он постоянно напоминал себе, что большинство действующих лиц — американцы, и в меру своих сил пытался описывать события с их колокольни. Что до упоминаемых в произведении реальных исторических фактов, то, обыгрывая и интерпретируя их на свой лад, страх и риск, автор отнюдь не претендует на истину в последней инстанции и просит читателей относиться к этому соответствующим образом. Также автор считает себя обязанным сообщить, что он горячо приветствует распространение данного текста, но лишь при условии невнесения никаких изменений.

Важное место в повествовании занимает страна, где правил ликвидированный Гайкой диктатор. Поскольку прототипом диктатора явно был Саддам Хусейн, логично предположить, что имеется в виду Ирак. В оригинале ее название не упоминается, а в «Мышиной бойне» она названа «Аллахакбарнистаном» (надо понимать, по аналогии со всё тем же Ираком, на государственном флаге которого присутствуют слова «Аллах акбар»). Но автор решил, что это слишком претенциозно, поэтому взял на себя смелость сократить ее название до «Акбарнистан». Связанные с Айраном и Акбарнистаном географические названия также выдуманы, хотя и сделаны схожими со своими реальными прототипами для лучшей привязки к соответствующему региону планеты.

Несмотря на всё вышесказанное, читателям не следует отождествлять Акбарнистан с реальным Ираком, а соседний с ним Айран — с Ираном. Во-первых, судьбы Саддама Хусейна и Хаддама сильно отличаются (что, впрочем, закономерно, ведь Фишер выпустил комикс 3 января 2003 года, а писать закончил, по его словам, еще в 2001 году, тогда как США напали на Ирак только 20 марта 2003 года). Во-вторых, хотя автор не склонен и не намерен оправдывать либо обелять Саддама Хусейна, приписывать ему то, чего не было, он также не собирается. Однако при создании образа Хаддама волей-неволей приходилось выдерживать направление, заданное Крисом Фишером, который вряд ли ставил своей целью добиться документальной точности и уж конечно не мог знать, что никакого оружия массового поражения в Ираке так и не найдут. Опять-таки, не будем забывать, что действие ОМАМ происходит не в реальном мире, а в одном из ответвлений ЧДСП-вселенной, которая, хоть и приближена к реальному миру, далеко не во всем ему соответствует. Это касается и других описанных и упомянутых в произведении стран, в подавляющем большинстве из которых автор ни разу не был и с тамошними реалиями не знаком, поэтому ко всем описаниям и размышлениям по их поводу следует относиться как к плоду не научных изысканий, а исключительно воображения.

В тексте присутствуют сноски, которые, как показывает практика, после преобразования в форматы телефонных программ-«читалок» теряются, поэтому будьте бдительны.

А завершить это

затянувшееся вступление хотелось бы словами самого Криса Фишера: «Но самое

главное, всё это — только развлечение. Наслаждайтесь!» Вряд ли к этому можно

добавить что-либо еще.

День минус двадцатый, вечер[1]

― …Спасибо, что провели этот час с нами! С вами были Молли Уотерс…

— …и Стэн Блейзер! Мы и вся команда службы новостей Шестого канала прощаемся с вами и просим не переключать телевизоры, ведь сразу после рекламы вас ждет новая встреча с героями диалог-шоу «Беседа под вечер» и его неизменным ведущим Генри Догерти! Оставайтесь с нами!

Установленные на двух мачтах прожекторы погасли, превратив ведущих в слитые воедино со столом черные силуэты на ярком фоне мельтешащих телеэкранов. Но только когда из динамиков донеслись аккорды предваряющей рекламу фирменной заставки, показывающие, что зрители видят на своих экранах не студию, а сплетающийся из разрозненных элементов логотип, дежурная улыбка исчезла с лица Стэна и он шумно выдохнул, едва не разметав разложенные перед ним листики. В век цифровых технологий и прозрачных электронных суфлеров они были не более, чем бутафорией, но очень хорошо создавали атмосферу, заставляя сторонних наблюдателей проникнуться тяготами работы телеведущих.

― Больше жизни, Стэн! ― полушутя, полуукоризненно заметила Уотерс.

― А смысл, Молли? ― задал риторический вопрос Блейзер, снимая с лацкана микрофон и отодвигаясь от стола. ― Этого всё равно никто не увидит.

― Я увижу! — возразила телевизионный директор Сьюзан Сполдинг, миловидная шатенка в угловатых очках и деловом костюме, стоявшая рядом с оператором. — И Лонни увидит! Правда, Лонни?

― Правда, ― подтвердил Леонард Кравиц, для друзей Лонни, как раз настраивавший контрастность камеры. ― А что именно?

― Да ладно тебе, я знаю, что ты всё слышал!

― И видел, ― добавил оператор.

― Вот-вот, именно! Понял, Стэн?

― Понял, ― ответил тот. ― Лонни у нас как старый бизон ― что не слышал, то видел.

Сьюзи прыснула. Лонни хмыкнул. Всё как всегда.

Обойдя стол, Блейзер протиснулся между полупрозрачной декоративной перегородкой и угловой камерой к выходу из студии. Там его уже поджидал Догерти, на добрую сотню футов вокруг источавший аромат дорогого крема после бритья и ауру выспавшегося и отужинавшего в хорошем ресторане человека.

― Неплохая работа, Стэнли, ― Генри хлопнул коллегу по плечу. ― Только конец о том чудаке-фермере смазанный получился. Понимаю, тебе его проблемы далеки, но вытягивать надо всё. Сдаешь, старина.

― Спасибо, ты тоже прекрасно выглядишь, ― буркнул Стэн. ― Кто на этот раз?

― Очередной потенциальный «идол», ― Генри закатил глаза, но тут же наклонился к самому уху Блейзера и продолжил вполголоса: ― Кстати, но это строго между нами, там всё давно известно, победит парень, Нельсон.

― Генри, я за этим не слежу…

― Думаешь, я слежу? Но гарантия стопроцентная, хоть сейчас иди на тотализатор и ставь всё! Не упусти свой шанс, можно неплохо подняться! Но чур ― без имен! Информация секретная, сам понимаешь…

― Почему сам не поставишь?

Догерти осклабился, обнажив белые «голливудские» зубы.

― Уже! Так что поторопись! С каждой новой ставкой и каждым новым этапом коэффициент падает!

― Что нужно от меня?

― Брось! ― Догерти несильно пихнул Стэна локтем. ― Это по старой дружбе. Ну всё, пока, мой выход!

― Удачного шоу! ― пожелал ему Блейзер и вышел в казавшийся ослепительно белым после полумрака студии коридор. Кивнув двум малознакомым сотрудникам, он вошел в туалетную комнату и плеснул на лицо холодной воды. На пальцах остались рыжие разводы, а из зеркала на него смотрела одутловатая физиономия с мешками под глазами и потеками ранее скрывавшего их телевизионного грима. Душераздирающее зрелище, настолько же далекое от образа успешного и благополучного Догерти, как участники конкурса «Американский идол» ― от настоящих певцов…

«Может, и вправду поставить? Чем черт не шутит, а?»

Блейзер оторвал от рулона бумажную салфетку и промокнул лицо, ставшее после этого пятнистым, как шкура жирафа. Всё наперекосяк.

А ведь они вместе начинали, Стэнли Блейзер и Генри Догерти, которому первые буквы имени и фамилии принесли прозвище «Куропас». Сейчас об этом если и вспоминают, то шепотом, да и то лишь те, кто взлетел достаточно высоко, чтобы не бояться гнева, а главное, иска Генриха Великолепного, автора и ведущего самого рейтингового ночного телевизионного шоу последних четырех сезонов. Его головокружительный взлет восхищал и озадачивал одновременно, и даже Стэн, несмотря на дружеские чувства, не мог не задуматься, получил ли Генри информацию о победителе «Идола» благодаря своему положению или же занял это положение потому, что мог получать такую информацию. Как бы то ни было, поджарый красавчик-шоумен выгодно отличался от сутулого располневшего репортера и периодического соведущего 5-ти и 23-х часового выпусков новостей, использовавшего все свои шансы и оставившего лучшие годы позади.

Изведя еще три салфетки, Блейзер вышел в коридор, где сразу же нарвался на звонкий окрик Сьюзи:

― Стэн, у тебя завтра утренний выпуск! Будь в форме!

Когда двадцать три года назад репортер услышал точно такую же фразу от предшественницы Сполдинг, «Стальной Леди» Серены Стил, то был на седьмом небе от счастья и несся по коридору, как на крыльях. Сейчас он лишь махнул рукой, подтверждая прием, и побрел к лифту. Даже по сравнению с его блестящими дверями дела у Блейзера шли плохо, что уж говорить о многих из тех, кто пришел на работу в тот же год, что и он, и к этому моменту либо добрался до административного этажа их здания на 79-ой Восточной стрит, либо, как Генри, дорос до собственных телевизионных проектов.

Блейзера нельзя было назвать ленивым. Наоборот, он пахал как вол, исколесил всю страну от мыса Канаверал до горы Мак-Кинли и поведал телезрителям множество захватывающих дух историй. Еще каких-то десять лет назад этого было бы достаточно, чтобы считаться признанным мэтром. Но Блейзер чуть-чуть опоздал, и зенит его карьеры пришелся на информационный и коммуникационный бум конца прошлого десятилетия. Стэн был уже немного стар для всего этого и невольно уступил дорогу позавчерашним выпускникам технических колледжей с неважной дикцией, но хорошим нюхом на технологические тренды. Птенцы XXI века, они не оставляли шансов птеродактилям девяностых, точно так же как современные спортивные седаны с легкостью уделывали на прямой его добрый, но уже старый Форд «Таурус» второй модели, некогда самый популярный автомобиль в США. Наглядный пример взаимосвязанности судеб вещей и их владельцев.

Отделявшие его парковочное место от лифта сто двадцать восемь футов Блейзер прошел на автомате, потирая так некстати разболевшуюся голову и понимая, что с каждым годом ночные бдения будут даваться ему всё тяжелей. То, что раньше казалось лучшей из профессий, где каждый рабочий день неповторим, с годами превратилось в тянучку, ведь приедается всё, даже разнообразие, тем более что и его можно свести к набору повторяющихся из раза в раз действий. Вот и сейчас, садясь за руль, он в очередной раз попросил судьбу дать ему шанс, еще один шанс сделать что-то по-настоящему значимое, могущее вписать его имя если не в анналы истории, то хотя бы в «Википедию». После чего привычным движением запустил двигатель и поехал домой по заученному маршруту, не подозревая, что его желание вот-вот исполнится.

Этого, как обычно и бывает, ничто не предвещало. Никаких тебе чудес либо знамений. Если, конечно, не считать того, что красный сигнал светофора на перекрестке Лексингтон-авеню и 62-ой Восточной стрит горел раза в три дольше обычного, и вскоре воздух наполнился нетерпеливым гудением клаксонов. Некоторые водители даже покинули свои машины, а самые импульсивные на все лады костерили светофоры, коммунальные службы и перпендикулярный транспортный поток. Одним словом, Средний Манхэттен жил обычной жизнью. Которая для водителя стоявшего во втором ряду серебристого «Тауруса» закончилась одновременно с открытием задней правой двери его машины и появлением в салоне очень подозрительного субъекта, в одежде которого преобладали серые тона, дополнительно омрачавшиеся закрывавшей лицо черной лыжной маской с узкими прорезями для глаз и рта.

― Не двигайтесь, не кричите и не делайте глупостей, ― приказал он, подкрепив свои слова громким щелчком, в котором повидавший на своем веку множество остросюжетных фильмов и сериалов Стэн безошибочно узнал звук взвода пистолетного курка.

― У м-меня м-мало н-наличных… ― выдавил из себя репортер. ― М-можете взять т-тел-лефон и м-машину, но она с-старая…

― Оставьте ваши пожитки себе, мистер Блейзер. Мне нужны не они, а вы. Точнее, ваша помощь, ― голос незнакомца был ровным, начисто лишенным эмоций, и только богатый опыт общения с тещей позволил Стэну определить едва уловимый акцент, характерный для жителей Среднего Запада.

― П-помощь? Но я н-не помогаю уличным б-бандитам… П-постойте, вы з-знаете мое имя?

― Я знаю о вас больше, чем вы думаете, Стэн. Именно поэтому я к вам обратился. Ну что, едем?

― К-куда? З-зачем?

― Послушайте, Стэн, если бы я хотел вас убить, то уже давно сделал бы это. Пистолет у меня с глушителем, а мой приход и уход во всей этой суматохе никто не заметит. Ну что, похож я на уличного грабителя?

― Ну… ― репортер замялся, не зная, как повежливее объяснить гостю свое к нему отношение, не заработав при этом пулю в затылок.

― Что ж, ― толстые губы незнакомца расплылись в улыбке, ― в таком случае, придется показать вам немного уличной магии.

Сказав это, он достал из-под куртки маленький пульт, по форме и размеру напоминающий брелок автосигнализации, но с тонкой металлической антенной. Вытянув руку вперед, чтобы Блейзеру было видно, он нажал на зеленую кнопочку. Сигнал светофора на той стороне улицы сменился желтым, и все вышедшие наружу водители бросились назад к своим стальным коням.

― Ну как, по-прежнему считаете меня грабителем? ― осведомился неизвестный.

― К-кто вы? ― пролепетал Блейзер.

― Можете звать меня Дэвидом.

― Дэвидом… ― Блейзер поперхнулся. Теперь, когда непосредственная угроза смерти миновала, страх сменился раздражением. ― Вы что, издеваетесь надо мной? «Уличная магия», «Дэвид»… Да вы…

Его прервал громкий гудок клаксона, на сей раз адресованный ему лично. Машины в соседних рядах уже давно поехали.

― Мистер Блейзер, ― от неизвестного вновь повеяло кладбищенским морозом, ― не сходите с ума. Как видите, я потратил немало сил и средств, чтобы встретиться с вами. Мне действительно нужна ваша помощь, и я ценю вас как специалиста. Но еще больше я ценю собственную безопасность и безопасность моих товарищей, поэтому, если что-то пойдет не так, я без раздумий пущу пулю в голову вам и водителю машины сзади, который, как вы можете видеть, уже высунулся из окошка и вот-вот подойдет сюда. Он итальянец, а значит, импульсивный и многодетный. И его жизнь в ваших руках и ногах, Стэн. Трогайте.

Вспотевший репортер нервно закивал и переключил передачу.

― Куда мы едем?

― Центральный парк.

― Центральный… Всё, всё, я понял! Едем!

― Вот и хорошо. И не пытайтесь водить меня за нос. Я знаю Нью-Йорк.

Блейзер кивнул и, проехав перекресток, перестроился в правый ряд. Его незваный пассажир откинулся на спинку сиденья и бросил взгляд в окно.

― Люблю Манхэттен.

― Да, ― невпопад сказал Блейзер, поворачивая на Восточную 61-ую. «Дэвид» улыбнулся одними губами.

― Вы хорошо держитесь.

― Надо же, а мне сегодня сказали, что я наоборот, старею.

― Кто сказал?

― Друг.

― Он плохо вас знает, ― констатировал «Дэвид».

― Он мой старый друг, ― возразил репортер.

― Уверен, он никогда не держал вас под прицелом.

Блейзер закашлялся.

― Признаю, до этого не дошло.

― И сейчас не дойдет, если не будете корчить из себя героя и нарываться на превышение скорости, ― сообщил «Дэвид», указывая взглядом на спидометр.

― Простите! ― Стэн убрал ногу с педали газа. ― Просто задумался, честно!

― Езжайте, честный вы наш…

Так, периодически обмениваясь понуканиями, извинениями и ничего не значащими репликами, они проехали два квартала.

― Куда теперь? ― спросил Блейзер, притормаживая перед перекрестком, сразу за которым начинались владения кустов и деревьев.

― Езжайте по Мэдисон до шестьдесят шестой, там повернете налево.

Репортер кивнул, размышляя про себя, не едет ли он по доброй воле прямиком на кладбище. В доводах незнакомца был резон, но уж больно пустынен был в это время зеленый оазис в центре Манхэттена…

― Не пропустите поворот, ― подсказал ему «Дэвид», видя, что репортер не собирается снижать скорость.

― Да-да, конечно, ― Блейзер затормозил чуть резче, чем надо, и свернул на убегавшую под сень начавшей редеть листвы Пересекающую дорогу №1.

― Сворачивайте.

― На Парковую дорогу? ― переспросил репортер.

― Да.

― Но вечером она закрыта для машин!

― Поверьте, Стэн, это последнее, что должно вас сейчас волновать.

― Верю, ― согласился Блейзер, размышляя, зачем «Дэвиду» так подставляться. После семи часов вечера заезд автотранспорта на территорию парка был запрещен, и нарушитель немедленно становился объектом внимания полиции…

«Неужели у него и здесь всё схвачено, как на том перекрестке? ― подумал репортер ― Что ж, сейчас проверим…» Загодя включив сигнал поворота, он свернул на широкую дорогу, в ночные часы предоставленную в полное распоряжение бегунам, велосипедистам и просто ценителям свежего воздуха. Стэн аж вспотел от напряжения, в любую секунду ожидая увидеть характерные блики мигалки спрятавшегося в кустах полицейского автомобиля, но всё было тихо.

― Патруль будет проезжать здесь через двадцать две минуты, ― сообщил «Дэвид». ― Уложимся, если не будете делать глупостей. Съезжайте с дороги и заглушите мотор.

Блейзер повиновался. К этому времени он немного успокоился и даже начал проникаться доверием к своему пассажиру, но сейчас мысленно попрощался с женой, сыном и двумя дочерьми и попросил у них прощения. На всякий случай.

― Что теперь? ― спросил он, когда мотор затих и они с «Дэвидом» остались одни в тишине и темноте.

― Скажите, Стэн, вы патриот?

― Ну, я люблю свою страну, ― ответил телевизионщик и внутренне сжался, пытаясь сообразить, в руки какой именно террористической группировки он попал и сколько неправильных ответов может дать прежде, чем будет застрелен.

― Вы верите в свободу прессы и право граждан на информацию?

― Да, конечно!

― Вы готовы рискнуть всем, что имеете, ради того, чтобы рассказать людям правду?

Блейзер нервно сглотнул.

― Надо понимать, если я отвечу «нет», вы меня убьете?

― А вы хотите ответить «нет»?

― Не знаю. Это сложный вопрос, тем более, что мне есть, что терять…

― Верно. Именно такой человек нам и нужен: спокойный и рассудительный, который в случае чего не наломает дров.

Блейзер выдавил из себя смешок.

― Вы мне льстите.

― Не думаю. Так что скажете?

― А у меня есть выбор? ― с затравленной ехидцей поинтересовался Стэн.

― Разумеется. Это как две таблетки, помните? Вы говорите «нет», я ухожу, и вы больше никогда меня не увидите, так и оставшись простым репортером Шестого канала, досиживающим до пенсии в тени своих более удачливых коллег. А можете сказать «да», и тогда, вполне возможно, в один прекрасный день станете лауреатом премии «Нэшнл Хэдлайнер»[2].

У Блейзера перехватило дыхание от масштабов открывшихся перед ним перспектив, но врожденная недоверчивость взяла верх.

― Что, просто возьмете и уйдете? Оставите меня в живых после всего этого?

― Чего «этого»? ― поинтересовался «Дэвид». ― Вы не знаете ни меня, ни того, что я хотел вам предложить. Вы ничего никому не докажете: коллеги решат, что вы набиваете себе цену, а полицейские скажут, что вы напились и всё это выдумали. Вот если я вас убью, тогда действительно поднимется шум, а так вы никакой угрозы для нас не представляете.

― Для кого это «нас»?

Неизвестный вмиг посерьезнел.

― Тех, кому небезразлична судьба нашей страны. Кто верит, что только соблюдение Конституции и гражданских свобод спасет ее. Нас много, хотя, вынужден признаться, по большей части мы не знаем о существовании друг друга. И именно вы, Стэн, должны стать локомотивом нашего общего дела.

― Почему именно я?

― Во-первых, потому что вы любите нашу страну. Во-вторых, потому что вы там были.

― Там? ― Блейзер нахмурился. ― Я много где был…

― Капитолий, Вашингтонская мирная конференция.

Перед мысленным взором Стэна пронеслись кадры ускоренной кинохроники. Речь президента, заминка с выпусканием «голубя мира», инцидент с грызунами… И непроницаемая завеса тайны, окутывающая события этого и последующих дней, включая историю Счастливчика, Первого Бурундука, исчезнувшего так же неожиданно, как появился…

― Да, я помню, ― сказал он.

― Что именно вы помните?

― Какой-то бурундук чуть было не сорвал церемонию. Его подстрелила охрана, но он выжил. Его оперировала лично первая леди, а первая дочь выхаживала. В ту же ночь, если я ничего не путаю, в соседней палате произошел взрыв, убивший Макмиллана, командующего специальными операциями при ЦРУ или что-то в этом роде. Сначала говорили, что это несчастный случай, но потом оказалось, что кто-то хотел то ли похитить бурундука, то ли убить, но Макмиллан ценой своей жизни спас его. Вот, пожалуй, и всё, что я знаю.

― В таком случае, вам будет чрезвычайно интересно ознакомиться с этим, ― на пассажирское сиденье рядом с Блейзером упала плоская коробочка с DVD-диском.

― Что это? ― спросил репортер, заворожено глядя на нее. Ничем не примечательная болванка без опознавательных знаков, не считая фирменной маркировки, какие продают на каждом уважающем себя углу. Но оторвать от нее взгляд было невозможно.

― Правда, ― коротко ответил «Дэвид». ― Ну так как, вы согласны?

Стэн молча протянул руку к коробочке, но в последний момент недоверчивость вновь восторжествовала.

― И всё-таки, почему вы обратились именно ко мне?

― Я уже говорил. Потому что…

― Я помню, что вы сказали! ― эмоции просто переполняли Блейзера, поэтому он даже не заметил, как перебил человека, который ни много ни мало держал его на мушке. ― Но ведь там было полно других журналистов!

«Дэвид» пожал плечами.

― Ну, нам надо было с кого-то начинать, верно?

― Начинать? ― Блейзер сощурился. Теперь в нем заговорила жадность. ― Выходит, я всего лишь один из…

― Если откажетесь, то да, будете «всего лишь одним из». Из серой массы репортеров, обреченных до последнего рабочего дня говорить в микрофон всё, что велят. Как я уже сказал, вы для нас не опасны. Скажете «нет» ― найдем кого-нибудь другого, более патриотичного. Или более тщеславного. Того, кто свой шанс не упустит. Главное, чтобы люди знали правду, а кто именно откроет людям глаза, вы или, допустим, Генри Догерти, по большому счету не столь и важно…

«Дэвид» рассчитал всё очень точно. Упоминание старого друга и соперника оказало на Блейзера магическое воздействие, и его пассажир моргнуть не успел, как диск переместился с сиденья в бардачок.

― Я знал, что мы договоримся, ― удовлетворенно заметил выходец со Среднего Запада. ― Отнеситесь к этому очень серьезно. Из пушки такого калибра можно стрелять только один раз, поэтому делать это нужно наверняка.

― Сделаю всё, что смогу, ― ответил репортер. ― Хотя я всё-таки не совсем понимаю, почему вы обратились ко мне, а не, скажем, к Джиму Хоффману, нашему штатному «расследователю». У него есть и опыт, и связи…

― Да, это так, ― кивнул «Дэвид», ― но, как и у любого другого известного специалиста в этой области, у него есть «хвосты». Удачи, Стэн. Теперь вы ― наша надежда.

― А… ― только и успел сказать ошарашенный репортер, но «Дэвид» уже вышел из машины, захлопнул дверь и быстрым шагом пересек аллею, бесследно растворившись в темных зарослях. Оставшийся в полном одиночестве Блейзер посмотрел ему вслед, потом открыл бардачок, убедился, что диск на месте, а значит, всё это ему не привиделось, и обессилено опустил вновь разболевшуюся голову на руль. В этот раз, правда, боль была приятной, ибо вызвана была возбужденной жаждой деятельности, а не тоскливой пустотой, как раньше…

Телевизионщик не знал, сколько времени так просидел, и наверняка просидел бы еще как минимум столько же, если бы ему в лицо не ударил яркий луч света, а в окно на двери громко и настойчиво не постучали. Встрепенувшийся Блейзер чуть не ударился головой о зеркало заднего вида и опустил стекло. Хотя в глазах плясали разноцветные пятна, он сразу узнал темно-синюю рубашку с притороченной над левым карманом семиконечной звездой Вспомогательной полиции Нью-Йорка. Их было двое. Один стоял у самой дверцы, сжимая в руке дубинку, которой и стучал по стеклу. Второй был футах в десяти, в одной руке держа направленный на Блейзера фонарь, а вторую положив на кобуру.

― Добрый вечер, офицеры! ― сказал репортер первое, что пришло ему в голову.

― Ваши документы, сэр, ― распорядился стучавший ― бородатый крепыш с крупными чертами лица, которому в силу невысокого роста не надо было сильно нагибаться к окну. Блейзер медленно, как и полагается в таких случаях, достал из кармана водительское удостоверение и протянул ему. Патрульный пристально изучил фотографию, методично сравнил с «оригиналом» и только после этого сказал: ― Здесь нельзя парковаться. Как долго вы здесь?

― Около получаса, ― честно ответил Стэн.

― То есть, вы приехали сюда после семи часов? ― уточнил полицейский.

― Да, офицер.

― Что вы здесь делаете?

― Отдыхаю. Знаю, это против правил, просто тяжелый день выдался… ― сказал Блейзер, ни единым словом не погрешив против истины.

― Понятно. Пожалуйста, сэр, выйдите из машины.

― Что-то не так? Я…

― Сэр! ― повторил полицейский, отступая на полшага и тоже опуская руку на кобуру. Блейзер открыл дверь и вылез из машины, держа руки перед собой ладонями вперед. Он знал, что последует дальше, поэтому стал поворачиваться спиной к полицейскому еще до того, как прозвучала команда «Лицом к машине, руки на крышу». Судя по всему, такая предусмотрительность патрульному не понравилась. Он довольно-таки сильно ударил Блейзера по левой щиколотке, заставив того шире раздвинуть ноги, сноровисто и сильно обшлепал во всех местах, где теоретически могло быть спрятано оружие, после чего сказал напарнику: ― Проверь салон.

При этих словах Стэн облился холодным потом и вздрогнул, что не укрылось от полицейских и лишь подстегнуло их рвение. Напарник крепыша, высокий худой блондин с гладко выбритым и чересчур массивным как для своей комплекции подбородком, заглянул во все уголки и, разумеется, нашел, к чему придраться.

― Что за диск у вас в бардачке?

― Диск? ― Блейзер облизал пересохшие губы. ― Это… это материалы! Для программы! Я репортер! Шестой канал, новости!

Брюнет наморщил лоб.

― Боб! Как, говоришь, его зовут?

― Блейзер, Стэн.

Полицейский щелкнул пальцами.

― Точно, Блейзер! Я же помню, что что-то похожее на Шевроле! Шестой канал, конечно! Я вас знаю, вы рассказывали о Первом Бурундуке!

― Да, было дело… ― нервно улыбнулся репортер, которого после встречи с «Дэвидом» от любого упоминания о той истории бросало в жар.

― Что ж, приятно познакомиться! Жаль, что при таких обстоятельствах! Сейчас вообще с машинами в парке строго, а уж в неположенное время…

― Да-да, я знаю! ― закивал Стэн. ― Я просто… Это мое любимое место, памятное, вот и не удержался…

― Ясно. Но раз я вас раньше здесь не ловил, то это у вас впервые такое, да?

― Да, впервые! Я ведь знаю правила! ― тут же подхватил Блейзер, но полицейского его ответ не успокоил, а наоборот, еще больше насторожил.

― Пожалуйста, откройте багажник.

― Багажник? Конечно, сейчас…

Патрульные явно рассчитывали найти в багажнике если не труп, то хотя бы пару автоматов, но когда и там оказалось пусто, их тон сменился с подозрительного на доверительный.

― Скажите, мистер Блейзер, у вас точно всё в порядке? Вы ни о чем не хотите заявить? Шантаж, вымогательство, угрозы?

«Какие заботливые, надо же! ― подумал Блейзер. ― Зрят в корень… А может, действительно рассказать всё? Мало ли, чего этот “Дэвид” на самом деле добивается. Диск у меня, это железная улика!»

И ключ к премии «Нэшнл Хэдлайнер»…

― Нет, офицеры, ― убежденно помотал головой репортер. ― Спасибо за заботу, но ничего криминального в этом нет. Ну, кроме нарушения запрета на въезд.

― Что ж, ― брюнет заговорил по-деловому, ― в таком случае, с вас штраф… Сколько там, Боб?

― Прилично! Но у меня закончились квитанции…

― Серьезно? ― второй полицейский похлопал себя по карманам брюк. ― Вот незадача, у меня тоже! С этими нарушителями надо с собой целый рулон носить!

― Закончились квитанции? ― растерялся Блейзер. ― И что же теперь?

― Ну, ― крепыш по имени Боб почесал подбородок, ― есть два варианта. Первый ― мы везем вас в участок и оформляем там. Но это долго, а нам еще полпарка обойти.

― А второй какой?

― Второй? Хм-м-м… Говорите, это ваше первое нарушение?

― Да, первое!

― Что скажешь, Джей?

― Полагаю, на первый раз можно ограничиться устным предупреждением.

― Да, думаю, это хороший выход. Ваше слово, мистер Блейзер.

― Ну, я… ― Стэну понадобилось несколько секунд, чтобы внятно оформить мысль. ― Даже не знаю, что и сказать… Спасибо вам! Этого больше не повторится, обещаю!

― Так уж и быть, поверим! ― улыбнулся Боб, вешая дубинку обратно на пояс. ― Но сами понимаете, это первый и последний раз! Еще раз поймаем вас здесь ― поблажек не будет!

― Разумеется! Я это навсегда запомню!

― Вот это правильно! ― Джей заговорщицки подмигнул репортеру. ― Я всегда говорил, что с прессой надо дружить! Глядишь, начнут относиться как к людям, а не как к роботам в форме! Я не имею в виду вас лично, Стэн, просто некоторые ваши коллеги… Ну да ладно, не будем о грустном! Счастливо!

― И вам! ― пожелал патрульным в ответ Блейзер. Полицейские пошли дальше по аллее, а репортер сел в машину и поехал в противоположную сторону, до сих пор не веря своему счастью. Сегодня явно был его день. Сначала упавшая как снег на голову история, имеющая все предпосылки перерасти в сенсацию национального масштаба. Потом у патрульных квитанции закончились… Неужели это оно? Неужели он наконец-то попал в струю, которая вынесет его к сияющим вершинам?

«Хотелось бы верить…» ― подумал Стэн, вливаясь в идущий на юг поток

машин, водители которых и подумать не могли, что в одном ряду с ними едет даже

не бомба, а самый настоящий ящик Пандоры.

---

[1] Во избежание путаницы здесь и далее части суток приведены в соответствии с североамериканским восточным временем (UTC-5) (здесь и далее прим. авт.).

[2] The National Headliner Awards ― одна из старейших ежегодных премий в области журналистики. В отличие от Пулицеровской премии, вручается за достижения в сфере не только печатной прессы, но также радио— и телевещания.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГРОМКОЕ ДЕЛО

Глава 1

Пробы и ошибки

* 1 *

День первый, ночь

Ноябрьской ночью в Нью-Йорке[1] прохладно. Особенно, если ты — одетый в одну пижаму бурундук со слипшейся от пота шерстью, опрометью выбежавший на улицу из теплого дома. Еще две минуты назад это многоярусное и многокомнатное дупло было воплощением покоя и уюта, но хватило буквально нескольких секунд, чтобы оно превратилось в стылую горную пещеру, полную опасностей. Вернее, опасности. Всего одной, но от того еще более страшной и…

Чип обернулся, но привлекший его внимание звук производил не преследователь, а два трущихся друг о друга иссушенных листика, готовые в любой момент сорваться с ветки. Впрочем, ничем иным этот шум не мог быть по определению. Если его противник решит пойти за ним, он не услышит ничего до самого последнего момента…

«Противник… Кто бы мог подумать…»

Спасатель тряхнул головой и продолжил путь вглубь кроны векового дуба. За многие десятилетия его ветви густо переплелись и образовали настоящий лабиринт, в котором случайному путнику немудрено было заблудиться, особенно если на дворе ночь, а росточку в этом путнике — несколько дюймов с маленьким хвостиком. Но этот путник был далеко не так прост, как могло показаться на первый взгляд, и с успехом это демонстрировал, ловко прыгая с одной едва различимой в темноте ветки на другую, с каждым скачком неуклонно приближаясь к своей цели.

Поднырнув под переплетение из трех неестественно скрученных веток, отросших на месте вырванных особо сильной бурей, Чип на животе подполз к глубокой расселине в коре дерева. Совершенно незаметная со стороны и прикрытая сверху массивным суком, она была прекрасным тайником, в котором самое место чему-то, что нужно надежно спрятать от посторонних глаз. Правда, его никак нельзя было назвать легкодоступным, но это было даже к лучшему — больно уж специфическим был положенный в этот тайник предмет. Настолько, что лидер Спасателей его не то что никому показывать не собирался, а и сам предпочел бы, чтобы он так и пролежал там до скончания веков.

Но судьба, как водится, распорядилась иначе.

Чип по самые плечи зарылся в заполнявший расселину толстый слой сгнивших за прошедшее с закладки тайника время листьев. Он нетерпеливо разрывал жирную массу, и с каждым отброшенным в сторону куском выступавшие у него на лбу капли пота становились всё холоднее, а сердце стучало так громко, что его наверняка было слышно не только на территории окружающего Штаб Спасателей парка, но даже на Стэйтен-Айленде. Неужели, несмотря на все его ухищрения, тайник был обнаружен, а его содержимое — изъято? Неужели всё пропало, и он окажется безоружным перед…

Нащупав пальцами ровную жесткую поверхность, бурундук испытал чувство такого невыразимого облегчения, затмить которое было не под силу даже пронзившей его палец боли, вызванной впившимся под коготь острым углом пластикового короба. Быстро вытащив его из ямы, Чип стер налипшую грязь, тщательно выискивая малейшие повреждения. Но если не считать острых углов, стенки короба были гладкими, а свист ворвавшегося внутрь при снятии крышки воздуха доказывал, что всё это время возникший после откачки из контейнера восьмидесяти пяти процентов воздуха вакуум сохранялся, спасая вверенный ему предмет от сырости и окисления.

Бурундук водрузил короб на кучу вываленной из расселины листвяной гущи и вытащил из него то, что когда-то давно сам же и спрятал, втайне надеясь больше никогда не увидеть. В рассеянном свете частично скрытого тучами полумесяца тускло блестело нечто, напоминающее футуристического вида винтовку. Сходство было не случайным, поскольку основу необычной конструкции составляло пневматическое ружье для стрельбы пробками[2]. Сейчас, правда, вместо пробки на нитке из ствола торчала пластиковая трубка с квадратным наконечником из резины, а в корпус была вставлена толстая дисковая батарейка, делавшая оружие похожим на автомат Томпсона. Щелкнув неприметным выключателем на боку предмета, Чип услышал низкий гул сродни тому, что издают трансформаторные будки.

«Заряд накапливается», — отметил Спасатель и шумно выдохнул. Всё в порядке. За время его отсутствия прибор никто не трогал. Тайник не только оправдал, но даже превзошел все ожидания, ведь у Чипа до последнего сохранялись сомнения по поводу выбранного места. Тайник был единственным «участником» придуманного им плана, который мог подвести. Двое других участников подвести не могли принципиально, так как в себе Спасатель был уверен, а второй посвященный в детали грызун уже никому ничего не расскажет…

Повесив «ружье» на спину, Чип пустился в обратный путь. Хотя теперь ему надо было не подниматься, а спускаться, легче от этого не становилось. Наоборот, с каждым шагом его конечности немели, а ноша становилась всё тяжелее. Усилием воли Чип заставлял себя двигаться вперед, твердя себе, что всё образуется и снова будет, как прежде. Он ругался вполголоса, кляня себя за лень и безвольность, которые помешали ему полностью восстановиться после ранения. Его голос становился всё отрывистей, а выражения — крепче, но это плохо помогало. Потому что одновременно росло понимание, что дело было отнюдь не в количестве тренировок, которым он посвящал всё свободное время. А в том, что в первый раз в жизни Чип испытывал истинный ужас, сверхъестественный и иррациональный. Впервые, готовясь к встрече с противником, он не знал, что ему делать и как себя вести.

Он знал лишь то, что это самый важный и самый тяжелый поединок в его жизни, в ходе которого он должен был сделать выбор: умереть или потерять всё. Третье было дано, но шансы были слишком малы. Меньше, чем в схватке с десятком Нимнулов и сотней Толстопузов. Ведь на этот раз ему противостоял не какой-то чокнутый профессор и не жирный кот с непомерно раздутой манией величия. Его сегодняшний противник был быстрее, сильнее, умнее и беспощаднее любого живущего на земле грызуна. Что, впрочем, неудивительно, если вспомнить, сколько времени, сил и миллионов долларов было потрачено на его создание.

Точнее, ее.

— Прости, Гаечка… — прошептал он, увидев перед собой окно их спальни, и тут же одернул себя: «Забудь об этом! Это для ее же блага! И вообще, если уж на то пошло, Гаечки здесь нет. Есть только ты и ПЛАН!»

С этой мыслью бурундук взял «автомат Томпсона» на изготовку и рыбкой нырнул в темноту. Перекувыркнувшись по полу, он прижался к спинке стоявшей напротив окна кровати и замер, переводя дыхание и вслушиваясь в окутавшую Штаб подобно савану тишину, пугающую и неестественную…

* 2 *

Именно это заставило его проснуться сегодняшней ночью. Не звуки, а их отсутствие. И еще чего-то. Он не сразу разобрался, в чем дело, и лишь перевернувшись на другой бок, увидел всё.

Точнее будет сказать, ничего, потому что вторая половина кровати была пуста.

Чип рывком сел и огляделся. Его жены в комнате не было. Обычно он слышал, когда она вставала, но в этот раз ее уход проспал. То ли уснул по-настоящему крепко, то ли она постаралась не разбудить его. Как бы ни гордился Чип чуткостью своего сна, он нисколько не сомневался, что ей это по силам, ведь ее подготовке можно было только позавидовать…

Подготовке…

Бурундук содрогнулся, но тут же постарался отбросить мысль о том, что Гайка отправилась получать очередное задание на устранение крупной политической фигуры, куда подальше. Она больше не была и никогда не будет «ликвидатором абсолютной надежности»…

А если нет? А вдруг…

«Так, перестань! ― мысленно отругал себя Чип. ― Причин может быть миллион, из них как минимум десять ― банальных до неприличия! Она просто пошла освежиться и скоро вернется!»

Бурундук лег обратно и закрыл глаза, но сон не шел.

Гаечка, впрочем, тоже.

«Да где же она? ― вновь занервничал он. ― Может, что-то случилось? Может, ей плохо? У тех морковно-сырных отбивных был какой-то странный привкус…»

Чип помассировал живот, но никаких неприятных ощущений не было. Наверное, Гайка просто чуть-чуть передержала еду на огне. Бывало и похуже… Бурундук не смог сдержать улыбки при воспоминании о ее первой робкой попытке приготовить что-то из рецептов Рокфора, после чего в кухню еще долго нельзя было заходить без противогаза. Он тогда еще пошутил, что это дают о себе знать навыки, приобретенные в той секретной лаборатории. Гайка шутку мужа не оценила и пообещала, если он скажет еще хоть слово, действительно вспомнить всё, чему ее учили, и обработать его по полной программе. Фраза получилась несколько двусмысленной, о чем Чип не преминул заметить, и на этот раз шутка имела успех и дальнейшее развитие…

«Бог ты мой!.. Неужели?..»

Сбросив одеяло на пол, Чип выбежал в коридор, но так и замер на пороге, потому что нужды бежать дальше не было. Уже отсюда было видно, что свет в ванной не горит и никого там нет. Как и на всём верхнем этаже вообще.

Чип вернулся в спальню и вышел на балкон, рассудив, что после всего этого Гайка могла захотеть подышать свежим воздухом. Но ни на площадке для астрономических наблюдений, ни внизу на веранде ее не было, и бурундук почувствовал, что начинает подрагивать уже не только и не столько от холода…

«И как это я сразу не подумал?!»

Вернувшись в Штаб, Чип спустился в гостиную. Когда-то давно на нижний этаж вела только одна лестница, поскольку там не было ничего, кроме кухни и их с Дейлом общей комнаты, которую красноносый бурундук сейчас делил с Фоксглав. С течением времени и по мере расширения состава команды Спасателей их Штабу потребовалась глубокая реконструкция, в результате которой он снаружи оброс обсерваторией под открытым небом, дополнительной посадочной площадкой для ныне безвозвратно потерянного Самолета Спасателей и параболической антенной для прослушивания полицейских частот, выхода в Интернет и просмотра расширенного перечня телеканалов. Но основные изменения претерпел интерьер, к которому добавилась лаборатория Спарки, «магический шатер», как все называли комнату Фоксглав, и оснащенный по последнему слову Гаечкиной техники автономный медпункт, коим заведовала Тамми. Его роль в жизни Спасателей вообще и Чипа с Гайкой в частности уже было невозможно переоценить, и именно туда направил меховые стопы бурундук, лелея надежду, что медицинское оборудование подарит им с любимой еще одно чудное открытие.

В отличие от остальной части Штаба, в западном, «медицинском» крыле третьего этажа свет горел, и сердце Чипа, уже бившееся далеко не в спокойном ритме, заколотилось так, что, казалось, ребра не выдержат. Он всё понял правильно. Он на верном пути. Еще какой-то десяток шагов, и…

Стоило ему опустить ногу на нижнюю ступеньку, как выходившая в небольшой предбанник дверь с большим медицинским крестом открылась, выпуская Гайку. Мышка смотрела прямо перед собой, чуть прикусив губу и задумчиво перебирая пальчиками кружевной воротник ночной сорочки, а потому заметила стоящего буквально в полутора дюймах мужа только тогда, когда развернулась, чтобы закрыть за собой дверь. Вздрогнув так, что пышная прическа всколыхнулась, она замерла, глядя на него испуганно и, как показалось Чипу, даже слегка виновато.

Как преступник, застигнутый над трупом с дымящимся пистолетом в руке…

― Чип, ты не спишь? Прости, я не хотела тебя будить…

Ее нежный голос заставил теперь уже Чипа почувствовать себя виновным в том, что даже на миг позволил себе подобную аналогию. «Профессиональная болезнь, не иначе. Мне определенно нужен отпуск… ― подумал он. — Ладно, самобичевание подождет…»

― Гая, ты… Ты как, в порядке? Сильно тошнит? Тебе что-нибудь принести?

― Нет, дорогой, всё нормально! А почему ты решил… ― Гайка запнулась, увидев, как стоявшие торчком уши мужа опали, а в его взгляде отразилось искреннее разочарование. ― А-а, ну да…

Она захлопнула дверь, как показалось Чипу, слишком громко. Впрочем, она имела на то все основания.

― Прости, ― попросил он, подступая и касаясь ее руки. ― Я рад, что с тобой всё хорошо, просто я… Ну…

― Не надо, я всё понимаю, ― ответила мышка. Ее голосок еле заметно дрогнул, и заметивший это Чип развернул ее к себе за плечи и спросил: ― Ты точно в порядке? Тебе не нужен врач?

― Нет-нет! Правда, я в порядке!

― Зачем же ты тогда туда ходила? ― бурундук кивком указал на дверь медпункта.

― А, это… ― Гайка бросила быстрый взгляд на красный крест. ― Тамми жаловалась, что там один из мониторов барахлит, вот я и…

― А почему среди ночи? ― Чип поднял левую бровь, что в переводе на язык шкалы, используемой Министерством национальной безопасности США, означало «синий» уровень угрозы.

― Ну, мне не спалось… И потом, опасно держать в доме неисправные электроприборы!

― И как, починила?

― Да, конечно! Просто контакт в разъеме чуть отошел, но теперь всё в полном порядке!

― Не сомневаюсь! Хотя могла бы и мне сказать, уж с контактом в разъеме я бы как-нибудь справился…

― Опять ты за свое, Чип! Поверь, я знаю, как обращаться с электроприборами!

― Разумеется! Ты же у меня умница! ― Чип ласково провел пальцами по ее густым золотистым волосам. Они уже полностью отросли и выглядели даже лучше прежнего, возможно, потому что она стала зачесывать их чуть на бок, и начинавшаяся от левого виска челка делала линии лица более выразительными. Особой нужды в этом не было, ведь даже без волос Гаечка была неотразимой. Просто так волосы лучше закрывали хирургический шов у основания левого уха, который с течением времени беспокоил мышку всё больше. По крайней мере, у Чипа было именно такое ощущение. ― Что ж, раз монитор в порядке, и беспокоиться более не о чем…

― Да, милый, абсолютно не о чем! ― Гайка погладила бурундука по щеке и поцеловала в нос. ― Ложись, отдыхай! Я еще поработаю.

Еще раз поцеловав супруга, изобретательница поспешила наверх. Чип проводил ее взглядом, и когда шаги затихли, подошел к двери, взялся за ручку…

И остановился, осознав, что именно он собрался сделать.

Бурундук посмотрел на свою обхватившую ручку двери ладонь так, словно это был чужеродный организм. Помедлив, он отнял руку, вытер ее для надежности об пижаму и пошел наверх, но остановился, не дойдя до вершины пары ступенек.

Если она действительно чинила монитор, у нее должны были быть с собой инструменты. А когда она вышла, у нее в руках ничего не было.

«Да ну, глупости…»

Или нет?

Чип вернулся в медпункт, и на сей раз дверь его не остановила. Поморщившись от ударившего в нос запаха лекарств, он щелкнул выключателем и осмотрел комнату. Вдоль правой стены стояли семь разделенных полупрозрачными кусками пластиковых пакетов коек, слева — поставленный на две опоры для лучшей вентиляции субноутбук, соединенный с аппаратом для анализа крови, а в глубине комнаты — лабораторный столик с микроскопом и стойка с двумя жидкокристаллическими мониторами от мобильных телефонов, на один из которых, по-видимому, и жаловалась белочка-медсестра.

Чип долго оттягивал ее приглашение в команду Спасателей, но в итоге уступил давлению друзей, в первую очередь Гайки, которая до этого была штатным медиком команды. Лично он не видел в этом ничего плохого, но когда мышка резонно заметила, что команде нужен кто-то, кто способен отличить настоящий перелом нижней конечности от симуляции оного, уступил. В первое время после переезда Тамми в Штаб лидер Спасателей избегал подолгу находиться с ней в одной комнате, а тем более наедине, но сейчас не мог себе представить существование их команды без нее. Да, она всё так же называла его «Чиппи», но делала это исключительно по старой памяти, давно поняв, что на этом свете для Чипа существует только одна самка. Тамми смирилась с этим и не претендовала на сколько-нибудь большую роль в его жизни, чем крепкая дружба. Ни до исчезновения Гайки, ни во время ее отсутствия, ни, тем более, после него, искренне радуясь как ее возвращению с того света, так и тому, что у них с Чипом всё получилось…

«Получилось ли?»

Спасатель бросил взгляд на черный экран компьютера и тихо вздохнул. По меркам грызунов они были женаты уже очень долго, но до сих пор их брак не получил, так сказать, материального воплощения. Чип уже начал подумывать о том, что построенный Гайкой генетический анализатор дал сбой, либо она что-то напутала, впопыхах вводя в компьютер данные в виде двоичного кода[3], малейшая ошибка в котором была чревата самыми непрогнозируемыми последствиями. Но серия повторных тестов подтвердила первоначальный результат, что, с одной стороны, принесло облегчение, а с другой — заставило Чипа засомневаться теперь уже в собственных силах…

Непроизвольно вздрогнув, бурундук очнулся, вспомнил, зачем сюда пришел, и направился к мониторам. Одного взгляда на стойку и оставленные ею в устилавшей тонким слоем пол пыли следы было достаточно, чтобы понять: ее двигали, причем совершенно недавно. Чип этого не делал, а раз так, это сделала Гайка, так как вот уже неделю никого, кроме них, в Штабе не было. Хотя в последнее время основную массу работы по обеспечению правопорядка взяли на себя несколько созданных по примеру Спасателей добровольных организаций грызунов, продолжавшееся почти год вынужденное бездействие Спасателей, когда сперва Гайка считалась погибшей, а потом Чип в Вашингтоне восстанавливался после ранения, не прошло бесследно, и очень многое пришлось начинать сначала. Как ни крути, а благодаря накопленному в ходе многолетней борьбы с преступностью опыту Спасатели всё равно оставались незаменимыми. Именно поэтому Дейл и Фоксглав временно перебрались в Бруклин для оказания помощи Службе охраны водных границ, сокращенно СОВоГ ― добровольной припортовой дружине, взявшей на себя борьбу с контрабандой, хищениями из припортовых складов и незаконным вывозом из страны редких видов растений и животных, которыми промышляли как люди, так и звери.

Гораздо более ответственное задание было у Рокфора, Вжика, Спарки и Тамми. Они отправились в Вашингтон, чтобы в который уже раз попробовать найти информацию, связанную с «Черным столом» ― организацией настолько могущественной, что до истории с ПЛАНом о ней никому ничего не было известно, да и после вашингтонского инцидента она фигурировала исключительно в материалах с наивысшим уровнем секретности. Несколько раз Спасатели пытались разузнать, как продвигается расследование, но ничего толком выведать не смогли. Даже крупнейшее сетевое хранилище добытых анонимными правдолюбами секретных документов «Викиликс» не содержало ни единого упоминания о «Черном столе», а это означало, что материалы дела охранялись гораздо тщательнее, чем пресловутый архив на Нортона Нимнула.

Со стороны могло показаться, что этим делом вообще никто не занимается, но друзья понимали, что это не так. Просто с противником такого калибра иначе нельзя. Спасатели прекрасно отдавали себе отчет, что этот враг стократ опаснее всех злоумышленников, с которыми им приходилось сталкиваться до сих пор, и поклялись не отступать, пока не удостоверятся, что он прекратил свое существование. Ведь, как это ни парадоксально, именно они, неподвластные ни угрозам, ни коррупции, были единственными, на кого мир действительно мог положиться в этой борьбе…

«Мне бы их проблемы…» — подумалось Чипу. Шумно выдохнув, он заглянул за стойку и провел пальцами по торчащему из дисплея штекеру, отличавшемуся от трех остальных таких же полным отсутствием пыли. Его отсоединяли, рассматривали и, похоже, разбирали, используя при этом крестовую отвертку, плоскогубцы и ножик для обрезания прохудившейся изоляции. Именно эти три инструмента вместе с двенадцатью другими Чип обнаружил в лежащем на краю ближайшего столика черном футляре. Они были засунуты не в свои гнезда, а потому сразу бросались в глаза.

«Это на нее не похоже. Вот уж с чем-с чем, а с инструментами у нее всегда полный порядок…»

Впрочем, стоит ли удивляться засунутым не на свои места трем предметам, если она умудрилась забыть здесь весь набор вообще?

Хотя с чего он взял, что она его именно забыла? Может, специально оставила, чтобы он был под рукой, если сломается еще что-нибудь…

Нет, пожалуй, всё-таки забыла. Но не потому, что разнервничалась, а потому, что ей в голову пришла очередная гениальная мысль, которую она поспешила воплотить в чертеже или металле. Недаром она покидала медпункт в спешке и задумчивости, а после пошла в мастерскую.

Чип взвесил черный футляр на ладони, и по его губам скользнула хитроватая улыбка. В конце концов, ничто никогда не получается само собой. Повторение ― мать не только учения, но и вообще всего на свете…

Доподлинно неизвестно, как повел бы себя Чип, знай он, во что выльется его задумка. Однако он при всех своих аналитических способностях не обладал даром предвиденья. Поэтому легко и беззаботно поднимался по лестнице на верхний этаж, напевая себе под нос заглавную тему из телесериала по мотивам произведений Агаты Кристи и перебрасывая из ладони в ладонь футляр с инструментами. Другими словами, шел, не скрываясь, что не помешало Гайке заметить его только тогда, когда вышеуказанный футляр оказался непосредственно в ее поле зрения, закрыв собою центральную часть расстеленного на столе чертежа.

― Ой! Что это? ― воскликнула она, выйдя из производственного транса.

― Твои инструменты. Ты забыла их в медпункте.

― Забыла? Я? ― мышка недоуменно посмотрела на футляр. ― Вообще-то, я их там специально оставила на случай, если у Тамми еще что-то сломается. В смысле, не у нее, а у ее оборудования.

― А, понятно, ― Чип картинно хлопнул себя по лбу. ― Выходит, перебдел. Прости дурака.

― Прощаю! ― с улыбкой ответила мышка. ― Тем более, что так, пожалуй, даже лучше! Никогда не знаешь, когда тебе понадобится тот или иной инструмент, и чем их больше, тем больше шансов, что нужный окажется неподалеку. Спасибо за заботу!

― Всегда пожалуйста! ― усмехнулся бурундук, после чего спросил, кивая на чертеж: ― Что эта штука делает? В смысле, помимо вращения вокруг поперечной оси и передачи крутящего момента с входного вала на выходной?

Гайка недоверчиво посмотрела на чертеж, с первого взгляда напоминавший план эвакуации из построенного выжившим из ума архитектором лабиринта. Но никакого обмана не было, так как к этой схеме она еще не успела сделать пояснительные надписи, а общая таблица условных обозначений была закрыта другим листом. Поэтому, когда она вновь повернулась к Чипу, ее глаза восторженно пылали.

― Поздравляю, Чип! Ты делаешь поразительные успехи!

― Ну, я всегда был способным учеником. И потом, у меня был самый прекрасный во всех смыслах этого слова учитель в мире!

― Которому ты уделял гораздо больше внимания, чем предмету занятий, ― с шутливым укором заметила Гайка.

― Да, виноват, ― признался Чип, убирая со лба жены отбившуюся от коллектива прядь. ― В свое оправдание могу сказать лишь то, что на моем месте так поступил бы каждый.

― Лучше бы ты в свое оправдание рассказал, что это такое, ― по голосу мышки было видно, что ответ Чипа пришелся ей по душе, и ее слова звучали приглашением к игре. Что обнадеживало.

― Нет, я разумеется, могу попробовать, но, боюсь, лишь потрачу твое время зря. Уверен, у тебя получится и быстрее, и точнее!

― Ну что ж, тогда слушай!

Гайка встала из-за стола и направилась в угол комнаты к низкому столику, занятому лежащим на боку большим металлическим цилиндром на массивной подставке. В стенках цилиндра были прорезаны вентиляционные решетки, а передняя часть закрывалась блестящей полированной крышкой с торчащим прямо толстым металлическим стержнем круглого сечения. На конце стержня был закреплен тахометр, а еще один такой же, судя по чертежу, присоединенный к входному валу, виднелся сзади. Крышку устройства обхватывал металлический обруч с прорезями, в одну из которых была вставлена удерживаемая регулировочным винтом планка, другим концом крепившаяся к подвешенному на толстой балке динамометру.

Все эти приборы Чип видел уже много раз, поэтому, лишь мельком взглянув на них, обратил взор к Гаечке, как раз перебиравшей провода, идущие от решетчатого цилиндра к стоявшему на соседнем станке прибору. Сейчас он был скрыт изящной фигурой мышки, что, с точки зрения Чипа, было гораздо красивее, чем наоборот. Гайка, как всегда, собиралась поработать «совсем чуть-чуть», поэтому не стала переодеваться в повседневную одежду, так и оставшись в ночной сорочке. Разве что неизменные очки надела, но с ними было даже лучше. Так ему не придется просить ее надеть их, чтобы позже, буквально через минуту, снять их самому…

― Чип!

― Да, дорогая?

― Это у меня что-то с памятью, или ты действительно интересовался моим супервариатором[4]?

― Супервариатором?.. Ах, да, так вот как называется эта штука на чертеже! Правда, здесь она шире, чем там.

― Это потому, что на чертеже отсутствует электродвигатель, к которому я подключила супервариатор для испытаний. А собственно супервариатор и впрямь сравнительно небольшой, вот он, смотри… Чип! На супервариатор смотри, а не на меня, а то, не ровен час, дыру во мне проешь!

― Прости, ничего не могу с собой поделать. Так хочется узнать, что за прибор стоит на станке позади тебя, что просто…

― А, вот оно значит как! ― прыснула мышка. ― Что ж, хитрец ты мой находчивый, смотри!

Сказав это, она сделала шаг в сторону, открыв Чипу вид на цифровой измерительный прибор с сияющими на табло красным цветом нулями.

― А это, надо понимать, амперметр, ― констатировал бурундук.

― Именно, ― ответила Гайка. ― Знал или догадался?

― Всего понемногу, ― последовал уклончивый ответ.

― В таком случае, может, расскажешь заодно, зачем он нужен?

― Для измерения силы тока! ― отчеканил Чип. Для полноты картины не хватало только громкого щелчка каблуками, но наученный опытом прошлых ошибок Чип уже знал, что если ты без обуви, это больно.

― Логично, но не более того. Зачем он нужен сейчас?

― Гая, уже два часа ночи. К чему всё это?

― Нет, ну а всё-таки?

― Хорошо, ― сдался Чип. ― Амперметр предназначен для измерения силы тока. Он соединен с электродвигателем. Электродвигатель работает на электрическом токе. Ты хочешь измерять потребляемый двигателем ток.

― Не совсем. Крутящий момент.

― Крутящий момент? В смысле, измерять? Амперметром? То есть, я хотел сказать, это гениально! Это…

― Глупости! ― перебила его Гайка. ― Разумеется, измерять крутящий момент амперметром невозможно. Но, определяя силу тока и частоту оборотов оси двигателя при помощи тахометра и варьируя их, мы, зная, что остальные параметры, такие как угол наклона оси вращения и мощность двигателя, остаются постоянными, можем контролировать изменения крутящего момента в зависимости от этих двух характеристик. Таким образом мы получим тренировочную характеристику двигателя, при наличии которой мы имеем возможность оценить коэффициент полезного действия супервариатора.

― Что ж, теперь всё ясно, ― улыбнулся Чип. Гаечка несколько смягчилась, но этого было явно недостаточно, чтобы переходить к следующему этапу. Он был знаком с ней достаточно долго и знал, что к ней нужен особый подход. Это ни в коем случае не было ее недостатком, наоборот, придавало их отношениям особый, только им двоим ведомый шарм. За это Чип ее любил и ценил и в данном случае мог винить только самого себя за то, что увлекся, переиграл с лестью и теперь был вынужден начинать всё сызнова. Но уж что-что, а общество Гаечки ему никогда не было в тягость, что он тут же поспешил подчеркнуть: ― На тестовом стенде, а, если я правильно понял, это именно тестовый стенд, есть еще одна пара приборов. И если второй тахометр явно предназначен для измерения скорости вращения выходного вала, которая, надо понимать, служит для вычисления КПД, то предназначение динамометра от меня ускользает.

Чип специально придерживался такого, близкого к Гаечкиной манере стиля, чутко выверяя баланс между академической выхолощенностью и показной напыщенностью. В первом случае мышка могла решить, что интерес ее мужа неискренен и он поддерживает беседу просто из вежливости. Во втором ― что он над ней издевается. Это было чревато еще более неприятными последствиями, поэтому, к примеру, Чип сказал именно «предназначение динамометра», а не «высшее предназначение динамометра», хотя момент вращения этой фразы у него на языке был весьма велик. Конечно, Гайке отнюдь не было чуждо чувство юмора, и Чип до сих пор с теплотой вспоминал, как ему удалось рассмешить ее исковерканными названиями медицинских препаратов. Но сейчас был другой случай, требовавший иного, более тонкого подхода. И улыбка, заигравшая на губах изобретательницы, была самым лучшим и ярким тому подтверждением.

― О, динамометр ― это самое интересное! Ну, в смысле, не сам по себе, поскольку ничего интересного в динамометре как таковом нет. Интерес представляет то, что им можно измерить, и в данном случае это момент силы на нагрузочном тормозе, который можно регулировать при помощи винта, добиваясь тем самым…

Чип еле сдержал громкий вздох облегчения. К Гаечке явно вернулось хорошее расположение духа, глаза горели азартом, а слова так и лились потоком со всё увеличивающейся скоростью. Уже на второй минуте бурундук перестал понимать смысл многих из них, но дал себе установку не останавливать жену до тех пор, пока ему удается различать отдельные слова.

Он регулярно устраивал себе такие тренировки, поскольку Гайка, в свою очередь, тоже уже знала мужа достаточно хорошо и безошибочно чувствовала, действительно ли он ее слушает или только делает вид, дабы не перебивать, и по достижении этого порога останавливалась. Чип неоднократно просил ее этого не делать, убеждая, что даже если ему что-то непонятно сейчас, он обязательно спросит у нее или сам прочтет, и вообще ему нравится слушать ее голос. На что Гайка отвечала, что ей неприятно ощущать себя мучительницей. Дважды последующая эскалация взаимной вежливости и самопожертвования чуть не привела к конфликту, но оба раза им удалось вовремя остановиться. Поняв, что путь к миру и согласию лежит через самосовершенствование, бурундук на совесть и на страх засел за технические словари, и в скором времени его уши и мозг научились без проблем переваривать даже такие многоэтажные конструкции как «расширение внутреннего тракта маршевого гиперзвукового прямоточного воздушно-реактивного двигателя на всём его протяжении». Не забывая при этом, что всё началось с вопроса о пылесосе…

― …что позволит доказать, что вариатор действительно является прогрессивным, и притом с «мягкой» зависимостью частоты вращения от момента сопротивления на выходе! ― победно провозгласила мышка и, переведя дыхание, пристально посмотрела на Чипа. ― Только, не говори, что ты понял всё!

― Как тебе сказать… ― Чип нарочито шумно поскреб голову, взлохматив и так торчавшую во все стороны после сна шерсть на затылке. ― Я разобрал девять из десяти слов, а об остальных догадался. Думаю, восемь из десяти я смогу повторить, а остальное ― рассказать своими словами. Что скажешь?

― Две вещи. Первое ― тебе есть, к чему стремиться! Второе ― я очень за тебя рада!

― Я рад, что ты рада, ― мягко сказал бурундук и, подойдя к Гаечке и обняв ее за плечи, добавил вкрадчивым шепотом: ― Думаю, я знаю, как подарить тебе сегодня как минимум еще один повод для радости…

Чип замолчал, отдавая ход любимой, и ожидания его не обманули. Гайка подалась ему навстречу и столь же тихо сказала:

― Я тоже знаю, как.

Разомлевший Чип наклонил голову и приоткрыл рот, но, как оказалось, преждевременно, потому что мышка чмокнула его в нос и сказала с прежним задором:

― Подай мне вон тот рычаг!

― Что?.. ― сбитый с толку бурундук посмотрел туда, куда она показывала, и увидел толстую и длинную трубку, заканчивающуюся с одной стороны пластиковой рукоятью, а с другой ― вертикальной планкой с двумя прорезями для винтов. ― А зачем это нам сейчас?

― Как зачем? Для испытания супервариатора на соответствие требованиям, позволяющим отнести его к прогрессивным! Я же только что об этом рассказывала!

― А-а-а, ну-у-у… ― протянул Чип, беря и взвешивая на ладони указанный рычаг. ― Вообще-то, я думал, ты это говорила вообще, безотносительно к сегодняшней ночи, вот я и…

― А к чему затягивать, раз мы всё равно оба не спим? ― Гайка взяла у него из рук рычаг и, вооружившись лежавшей на соседнем верстаке отверткой, стала прикручивать его к вертикально торчащему креплению сразу за колодками нагрузочного тормоза. Чип подошел к ней сзади, мягко опустил ладони ей на плечи и, чуть надавив большими пальцами на кожу возле основания шеи, стал совершать ими медленные вращательные движения. Гайка хихикнула.

― Чипушка, ну что ты делаешь?

― То же, что и всегда.

― Я понимаю, но сейчас это немного некстати.

― Уверена? ― прошептал он, наклоняясь вперед и касаясь носом края ее ушка.

― Уверена, ― мышка издала сдавленный смешок, когда щекотавший ее кожу шершавый нос мужа дошел до основания уха и двинулся вниз, к одной из самых чувствительных точек на ее голове. ― Ну, Чип, хватит…

― Ты совершенно права, ― пробубнил Чип, припадая губами к обнажившейся под раздвинутыми потоком воздуха волосами коже. ― Хватит на сегодня. Ты и так очень много работаешь…

― Чип…

― Нет, правда. Ты за сегодняшнюю ночь и так починила дисплей в медпункте, прочла мне целую лекцию о передаточных числах и тарельчатых пружинах и прикрутила рычаг, тем самым окончательно собрав стенд для будущих испытаний супервариатора. По-моему, самое время сделать перерыв. В конце концов, мы очень редко когда были предоставлены самим себе. В любом случае, уж точно меньше полагающегося нам медового месяца…

― Да, пожалуй, но я и так отстаю от графика, поэтому…

Пальцы Чипа перестали массировать шею жены.

― Отстаешь от графика? ― переспросил он, заглядывая ей в лицо. ― О каком графике идет речь?

― О графике работы над диссертационным проектом на соискание степени доктора автомобильной техники! Ты что, забыл?

― Гая, ты меня прости, но я об этом впервые слышу.

Мышка удивленно вскинула уши.

― Как? Разве я тебе не говорила? Мне казалось, что я должна была… Хотя как раз тогда мне в голову пришла идея построить вариатор по планетарной схеме, и я решила тут же ее опробовать… А потом, наверное, забыла… Извини…

― Ничего-ничего! ― поспешно заверил ее Чип. ― Я прекрасно тебя понимаю! Я когда чем-то сильно увлекаюсь, тоже обо всём забываю! Просто это так неожиданно! В конце концов, у тебя и так две докторских степени[5]…

― Намекаешь, что с меня хватит? ― голос Гайки прозвучал ощутимо суше.

― Нет, что ты! Я не это имел в виду! Просто… Ну, это уже не так к спеху, в смысле, к этому можно относиться не так, не с таким фанатизмом…

Еще не закончив последнюю фразу, Чип горько пожалел о своих словах. Но сказанное ― не воробей. Глаза Гайки сверкнули нехорошим блеском, а нос из-за расширившихся ноздрей стал выглядеть чуть ли не вдвое больше обычного.

― Фанатизмом, значит? И давно ты так к моему увлечению относишься?

Всего две неосторожные и необдуманные фразы, и вот уже Чипу приходилось иметь дело с силой, которая страшила, страшит и будет страшить мужчин своей необузданностью и непредсказуемостью ― женской логикой, вооруженной едва ли не самым опасным оружием в мире ― вопросами, на которые нельзя ответить ни положительно, ни отрицательно. Потому что оба эти варианта неправильные.

― Нет, Гаечка, постой, ты меня неправильно поняла… ― попытался успокоить ее бурундук.

― Ну да, разумеется, ― сказала мышка предельно ровным и бесцветным голосом, каким адвокат читает родственникам завещание усопшего. ― Что я вообще в жизни понимаю. Мой удел чертежи и рычаги, куда мне до некоторых…

Она вернулась к установке рычага, и отвертка в ее руке двигалась лишь самую малость быстрее и резче, чем до этого. Но эта была лишь иллюзия. Кокон, скрывающий клокочущие внутри нее чувства, словно крышка на кипящей кастрюле, которую надо поддевать очень осторожно, чтобы ее не сорвало, а тебя не обдало раскаленным паром. Чип был достаточно проницателен, чтобы это понять. Но при этом, как ни парадоксально, слишком умен, чтобы поступить правильно.

― Гаюсик, ну что ты такое говоришь? Я просто волнуюсь за тебя…

Правильные и искренние слова. Спокойный и мягкий голос. Сдержанный тон. Каждый из этих элементов, даже взятый отдельно, может разрешить любой конфликт, а все вместе они способны творить чудеса. Не во всех случаях, правда, и данный к их числу, увы, не относился…

― За меня? Уверен? ― иронически поинтересовалась Гайка и потянулась за вторым винтом, попутно стряхнув с плеч ладони Чипа. ― А может, всё-таки за кого-то другого? Себя, например?

― Дорогая, о чем ты? ― недоуменно спросил Чип, застигнутый врасплох ее ответом, совершенно с его точки зрения неадекватным. Отчасти он был прав, ведь его слова и жесты были абсолютно логичными. И вместе с тем ― в корне неверными. Дело было в том, что он по инерции воспринимал Гайку как существо умное, интеллигентное и рациональное. Однако сейчас это было не так. Сейчас она была взвинченной и ощетинившейся, как и любая другая самка, на чью территорию покусился чужак.

― О чем я? ― Гайка повернулась к Чипу. ― Да всё о том же! Хотя да, извини, я забыла, что всё это для тебя в диковинку. Когда я тебе о работе над диссертацией говорила ― не услышал, и сегодняшние мои объяснения мимо ушей пропустил…

Уже открывший было рот для ответа бурундук замер. Брошенное как бы между прочим замечание Гайки, еще пять минут назад признавшей, что это она заработалась и забыла сообщить ему о своем новом начинании, выбило его из седла. Теперь прежде, чем продолжать разговор, Чипу надо было вернуть утраченные позиции и снять с себя необоснованные обвинения. Сделать это надо было быстро, а в идеале ― немедленно, пока этот момент еще был у них обоих на слуху и не стал отправной точкой для других далеко идущих выводов и обвинений, накапливающихся, как тугой клубок ниток, который потом будет очень сложно размотать назад…

― Да нет же, Гаечка! Ты же сама сказала…

― Да, сказала! Я много чего сказала! Но разве мои слова имеют хоть какое-то значение? Подумаешь, очередной поток сознания и технических терминов! И то, что за этим, ― Гайка кивнула на агрегат у себя за спиной, ― будущее автомобилестроения, кому это интересно? Зачем это, если две докторские степени уже в кармане? К чему такая спешка, к чему усилия и мучения? Ради чего? Так вот, Чип, уж никак не ради третьего диплома на стенке! Впрочем, кому я это говорю? Кому интересны выкладки с цифрами и процентами о приросте коэффициента полезного действия двигателей, сэкономленных за счет этого природных ресурсов, снижении объема выбросов парниковых газов? Ведь даже незначительное понижение оборотов двигателя при сохранении максимального для этих оборотов момента дает ощутимый выигрыш, что уж говорить о гибридном маховичном приводе, позволяющем сэкономить просто феноменальные объемы энергии, а значит, и топлива…

У Чипа было, что на это ответить. Более того, слова просто распирали его изнутри. Но чтобы сказать их, надо было иметь возможность вставить хотя бы две-три реплики, что в данную минуту, увы, не представлялось возможным. Ведь бороться с этим циклоном страстей можно было только не менее мощным антициклоном.

Вариантов было множество. Скажем, Чип мог развернуться и уйти на кухню, тем самым выбив Гайку из ведущей к пропасти колеи. Его отсутствие позволило бы мышке выпустить пар и отвлечься либо вынудило бы ее последовать за ним, а смена обстановки весьма способствует снижению накала страстей…

Можно было на ровном месте создать новую, не менее важную проблему. Например, сбросить себе на ногу молоток и изобразить вселенские боль и страдания, тем самым став в глазах жены не противником, которому надо дать отпор, а требующим жалости и сострадания потерпевшим. Воззвав к другим, не менее иррациональным, но более созидательным ее инстинктам…

Он мог возвыситься над моментом и сказать что-то балаганно-поэтическое, вроде «Ты никогда не замечала, как гармонично колеблется в вакууме вольфрамовая нить?». Или проявить полную техническую некомпетентность, выдвинув гипотезу о корпускулярно-волновом дуализме математического маятника, тем самым разрядив обстановку быстрее всякого громоотвода…

Наконец, можно было совершить что-то сногсшибательно дерзкое. Например, схватить Гайку за плечи, рывком прижать к себе и крепко и надолго припасть к ее губам своими, не давая вырваться и не обращая внимания на постепенно затухающее сопротивление…

Ничего этого Чип не сделал. И виной тому был вовсе не доведенный до крайности рационализм, а ровным счетом наоборот ― недостаток рационализма и неспособность подняться на следующий его уровень. Или слой, кому что ближе. Слой рациональной иррациональности. Поэтому он терпеливо выжидал, когда Гаечка выговорится, выдохнется, а главное ― хотя бы чуточку успокоится и станет более восприимчивой к тому, что он пытался донести до нее.

И вновь лидер Спасателей просчитался. Избранная им тактика была очень эффективной, но только при определенных условиях. Точнее, до некоторого момента. До того, как гневные речи из способа выпуска негативных эмоций превратятся в способ их накопления и приумножения. То есть, говоря понятным языком столь милых сердцу изобретательницы моторов, пока маховик гибридного двигателя приводит в движение колеса, а не когда наоборот, накапливает. В обоих случаях маховик вращается, поэтому с первого взгляда отличить один режим от другого непросто, особенно если проглядеть их смену. В ту ночь с Чипом именно это и произошло.

― Гаечка, любимая, ― начал он, когда мышка, замолчав также внезапно, как перед этим разразилась гневной тирадой, вернулась к установке рычага, ― я всё понимаю гораздо лучше, чем может показаться на первый взгляд…

Плохая фраза, так как явно не указан объект критики, что открывает простор для различных толкований. Слова Чипа можно было расценить как раскаяние в том, что он не прикладывает достаточно усилий, чтобы показать, насколько на самом деле ему близки и дороги волнующие его жену проблемы. А можно ― как намек на то, что она неспособна увидеть и оценить его внимание и понимание. Чип имел в виду первое. Взвинченная Гайка увидела второе…

― …Я знаю, насколько это для тебя важно. Знаю, что ты не можешь без этого, что это дает тебе силы и вдохновение жить дальше. Что, занимаясь этим, ты счастлива. А когда ты счастлива, я тоже счастлив, поверь. Ты нуждаешься в этом, но точно также я нуждаюсь в тебе…

Еще один промах. С точки зрения Чипа, его последняя фраза была сравнением, приравниванием двух частей друг к другу. Но для Гайки это прозвучало как противопоставление, и вместо знака равенства она увидела там исключающее «или»…

― …Пойми, я люблю тебя такой, какая ты есть…

Для одного ― признание в любви. Для другого ― намек на недостатки…

― …и всегда буду любить, несмотря ни на что. Я ведь говорил тебе это, помнишь?..

Для одного ― напоминание о самом важном дне в их жизни. Для другого ― упрек в забывчивости…

― …А еще я говорил, что если ты выйдешь за меня, я буду самым счастливым парнем на свете. Так оно и есть, честно. Я ценю каждый день, проведенный вместе с тобой, каждую минуту. И тоскую, когда тебя нет рядом. Поверь мне!..

Для одного ― просьба поверить. Для другого ― признак того, что первый в нем сомневается…

― …В этой жизни мне не на что жаловаться. У меня есть верные друзья, я занимаюсь любимым делом и женат на самой красивой и умной девушке в мире. Осталось только одно. Те, кто могли бы продолжить мое дело, да что там, наше дело, дело Спасателей. Мне безумно мил стук твоего молотка и гудение сварочного аппарата, но я бы очень хотел, чтобы в нашем Штабе звучал еще и детский смех. Смех наших с тобой детей, Гаечка. Ты ведь тоже хочешь этого, правда?

Бурундук рассчитывал, что соединение в одном предложении звуков, которыми сопровождалась работа Гайки в мастерской, и детского смеха станет хорошим предлогом подвести разговор к главному вопросу. И вообще будет очень кстати, позволяя плавно перейти от того, чем Гайка занималась в данную секунду, к тому, зачем пришел сюда он. В любое другое время это бы сработало. Но не сейчас. Сейчас мышка истолковала слова Чипа как намек на то, что она променяла семейную жизнь на изобретательство, и что механические детища заменяют ей детей биологических. Что в сочетании со всем, что Чип наговорил до этого, и ворохом других, недоступных пониманию самцов соображений, образовало смесь воистину неописуемую.

Конечно, сторонний незаинтересованный наблюдатель счел бы ход ее мыслей непоследовательным, а все до единой аналогии ― притянутыми за уши. Так оно, положа руку на сердце, и было. Именно так возникает большинство семейных ссор, когда нежно любящие друг друга супруги по прошествии нескольких минут превращаются в яростных противников, а после не могут толком объяснить, как так получилось. И тут уже многое зависит от самих участников драмы, их выдержки и умения вовремя остановиться. Или, как в данном случае, вовремя начать. Потому что сорвись Гайка сейчас на самый громкий из доступных ее голосовому диапазону криков, скажи она самые грубые слова, которые только знала, сокруши она Чипа самым бурным потоком оскорблений, претензий, ярлыков и нелогичных, бессистемных, попросту противоречащих друг другу обвинений, в итоге всё обошлось бы.

Однако она пошла на принцип. Проявила выдержку там и тогда, где этого делать было нельзя, и сделала то, чего, по идее, не должна была сделать никогда не в жизни. Ведь кому, как не ей, гениальной изобретательнице с умопомрачительно высоким интеллектуальным потенциалом, знать, что любой, даже самый крепкий маховик, может запасти лишь ограниченное количество энергии, после чего разрывается под действием внутреннего растяжения, круша всё на своем пути…

Но она не дала хода скопившейся в ней энергии и вообще ни словом ни жестом не выдала, что находится на грани срыва. Лишь крепче стиснула зубы, резко опустила на глаза очки и сказала только одно:

― Мне надо работать.

― Что?.. ― Чип ошарашено моргнул, не понимая, как можно было так отреагировать на его слова. ― Гаечка, но… Объясни, я не понимаю… Что-то случилось? Что происходит вообще?!

Последний вопрос Чип уже прокричал, дабы пробиться сквозь нарастающий гул заработавшего электродвигателя. Торчащий вперед выходной вал с фигурным вырезом для соединения с ходовой частью закрутился, превратившись в гладкий цилиндр. Стрелки тахометров и динамометра взметнулись вверх, и Гайка поворотом рычага переключила вариатор на следующую передачу, следя за поведением приборов и не обращая на Чипа внимания. То есть, это бурундук решил, что она на него не обращает внимания, хотя на самом деле она его крики слышала и оценила. Правда, не как попытку перекричать тестовый стенд, а как очередные нападки в свой адрес. Поэтому лишь плотнее сжала губы и еще раз щелкнула рычагом, предоставив Чипу надрываться вволю.

― Гая! Гаечка! Да послушай же меня! Дай мне сказать! Да выключи же ты эту штуку!.. ГАЙКА! СТОЙ! ЗАЗЕМЛЕНИЕ!!!

Последний крик Чипа относился к лежащему на полу контакту, который должен был быть воткнут в расположенное на стене рядом гнездо, соединенное со сбегавшим вниз по стволу дерева и уходящим в землю проводом. Бурундук провел достаточно времени в мастерской Гайки, чтобы знать, чем чревата работа с мощным незаземленным электроприбором. Поэтому, когда мышка не среагировала, более того, снова потянулась к рычагу, он понял, что пора действовать. Еще раз крикнув «БЕРЕГИСЬ!!!», Чип бросился к жене с вытянутыми вперед руками, чтобы вытолкнуть ее из опасной зоны.

Но чуть-чуть не успел. Гайка, как раз повернувшая голову, чтобы посмотреть на динамометр, периферийным зрением уловила резкое направленное в ее сторону движение, рефлекторно отшатнулась, и ее протянутая к рычагу ладонь, промазав мимо рукоятки, коснулась кожуха двигателя. Раздался громкий электрический треск, каждый волос и каждая шерстинка на теле мышки встали торчком, а непропорционально увеличившиеся глаза в сочетании с непроизвольно искривившимся ртом образовали странное изумленно-насмешливое выражение, не сходившее с ее лица всё то время, пока она летела через мастерскую, как подхваченный порывом ветра листок. К счастью, на ее пути не оказалось ни коробок, ни верстаков, ни недостроенных приборов, и она растянулась на полу, раскинув лапки. Чип ударил кулаком по кнопке выключения двигателя, по счастью, сделанной из пластмассы, и метнулся к ней.

― ГАЕЧКА!!! БОЖЕ!!! ГАЕЧКА!!! ― кричал он, приподняв ей голову и проверяя пульс. Она пошевелилась и открыла глаза, и Чип сразу обратил внимание на ее необычно маленькие зрачки…

«Да нет же, это они просто очень быстро сузились под воздействием яркого света!»

― Гая, родная, ты в порядке? Где болит? Пожалуйста, скажи что-нибудь… Не вставай, не надо, я тебя отнесу…

Но Гайка не просто оставила слова мужа без ответа, а поступила ровно наоборот. Ничего не сказав, она резко, одним движением поднялась и подошла к безмолвствовавшему испытательному стенду.

― Я его отключил, на всякий случай, ― пояснил Чип. ― Ты забыла заземлить его, я кричал, но ты не слышала.

Он замолчал, ожидая ответа, но Гайка всё так же смотрела на супервариатор, как будто видела его в первый раз в жизни и не понимала, что это и зачем нужно…

«Тогда она нас тоже не узнавала…»

― Гаечка, ты… ― бурундук запнулся, увидев, как мышка берет с ближайшего столика длинный и увесистый гаечный ключ. ― Милая, пожалуйста, тебе нужно лечь. Давай я отведу тебя в медпункт. Не надо сейчас ничего чинить…

В первый раз за вечер Гайка была с ним солидарна. Но Чипу от этого легче не стало.

― Что ты… ЭЙ! ― вскрикнул бурундук, когда у него над ухом просвистел отлетевший от стенда после удара мышки тахометр. ― Гайка! Что ты… ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?! ОСТАНОВИСЬ!

Но Гайка не останавливалась, продолжая методично и целенаправленно уничтожать свой супервариатор. Гаечный ключ в ее руках ритмично взмывал и опускался на испытательный стенд, отбивая от него все новые и новые детали. Вслед за тахометром выходного вала жертвами Гайки пали остальные измерительные приборы, закрепленные недостаточно крепко, чтобы выдержать удар гаечным ключом, а потому очень быстро оказавшиеся разбросанными по всей мастерской. Та же участь постигла рычаг управления адаптивностью вариатора и колодки нагрузочного тормоза, одна из которых также пролетела в непосредственной близости от Чипа. Но на этот раз бурундук даже не шелохнулся, пригвожденный к месту догадкой, пронзившей его тело сильнее любого тока.

«Это не Гайка…»

Суженные зрачки. Отсутствие реакции на внешние раздражители. Тяга к разрушению. И детали, разлетающиеся в разные стороны, как когда-то разлетались Спасатели, стоявшие на пути у идущего убивать «ликвидатора абсолютной надежности».

Совпадало всё. А если принять во внимание, что всё это началось после сильного удара током, то сомневаться не приходилось. То, чего так долго боялся Чип, случилось. Тогда, в Вашингтоне, нейрочип был не уничтожен, а лишь временно выведен из строя. Сейчас спящий проснулся.

Значит, надо снова заставить его уснуть, на сей раз окончательно и бесповоротно.

Не мешкая ни секунды, Чип выбежал из мастерской и понесся вон из Штаба, подгоняемый грохотом и звоном. Уже выбегая из дверей Штаба, бурундук понял, что кроме страха и решимости идти до конца испытывает еще одно чувство. Облегчение. Всё это время он знал, что это может произойти, и готовился к этому. Как и предполагалось, это произошло. И он был к этому готов…

* 3 *

…Но эта тишина ему очень не нравилась.

По его расчетам, хранившейся в мастерской аппаратуры должно было хватить Гайке как минимум на полчаса. Чип обернулся значительно быстрее, и отсутствие всяческих звуков означало, что он либо недооценил способности своей благоверной, либо она переключалась на какой-нибудь другой объект…

«БОЖЕ, ТОЛЬКО НЕ ЭТО!!!»

Чип перебрал в уме все известные ему способы добраться до столицы. Техника Спасателей отпадала. «Крыло» было отдано команде Рокфора и находилось в Вашингтоне. Спасателемобиль[6] взяли Дейл и Фоксглав. Остается гиротанк[7], который сам до столицы не доедет, а вот до аэропорта или автовокзала…

«Надо срочно связаться с Рокки и его командой, чтобы летели к Белому дому и… сделали что-нибудь! Пусть хоть пожарную тревогу поднимут, это уже послужит поводом для перевода президента и его семьи в специальный бункер, куда даже мышь не проникнет. Об этом сама Гайка рассказывала, нескольких ее предшественников использовали для поиска и устранения брешей… Но ведь и она об этом знает!!! Ладно, так или иначе надо звонить в Вашингтон, кто-то один точно должен дежурить…»

Значит, надо добраться до сотового телефона, одного из четырех имевшихся в распоряжении команды Спасателей. Остальные прилагались к трем основным транспортным средствам команды на случай, если придется надолго разделяться. По человеческим меркам эти аппараты считались безнадежно устаревшими, но функции свои выполняли исправно, а большего Спасателям и не требовалось. В отличие от телефонов, которые так или иначе должны были вскоре отправиться на переработку, четыре «чистые» SIM-карты были добыты и активированы не самым честным путем. Но преимущество мгновенной связи друг с другом оправдывало средства, тем более что Гайка и Спарки сумели научить аппараты понимать все четыре используемых в мире GSM-диапазона, что позволяло вести скоординированные действия практически в глобальном масштабе. Правда, оставалась проблема пополнения счетов, поэтому использовались телефоны только в действительно экстренных случаях, к которым данный, безусловно, относился…

«А если она всё еще здесь? Мало ли, какие команды дает ее мозгу переживший два коротких замыкания нейрочип? Вдруг на этот раз у нее другая цель? Другой лидер? Тот, о котором мы все подумали с самого начала?»

«Что ж, тем лучше. В этом случае она по-прежнему здесь. Но всё равно надо связаться со всеми. Да, Дейлу и Фокси тоже надо сообщить. Фокси с ее сонаром сейчас была бы как нельзя кстати…»

По уму надо было сперва предупредить друзей, а уже потом обыскивать Штаб. Располагайся телефон в каком-нибудь изолированном от остальных помещений узле связи, Чип бы так и поступил. Но аппарат находился в гостиной, где вероятность столкновения с ЛАНом приближалась к единице.

«Что ж, чему быть, того не миновать…»

Бурундук распластался на полу и осторожно выглянул из-за ножки кровати. В коридоре никого не было. Точнее, не было видно. В отличие от беспорядочно разбросанной по полу одежды, вываленной из стоявшего в углу их с женой общего платяного шкафа.

«Интересно, это еще зачем? Ненависть к технике перекинулась на одежду? Или она решила, что убивать президента в ночной рубашке ― это моветон? Или после этого удара нейрочип сгорел, сведя ее с ума окончательно? В конце концов, этот удар тока был…»

Развить мысль Чип не успел, потому что как раз в этот момент из глубины штаба донесся громкий стук. А может, он просто показался громким из-за ночной тиши и обострившегося в темноте слуха бурундука. Поэтому Спасатель не мог точно сказать, что именно упало, поскольку это с равным успехом мог быть и металлический ящичек, и забитый до отказа книжный шкаф, причем последнее в свете последних событий было даже более вероятным.

Чип осторожно вышел в коридор и направился к лестнице вниз, выставив «ружье» перед собой и ощущая себя персонажем одного из трехмерных компьютерных боевиков. Дейл, как нетрудно догадаться, был их ярым поклонником, в то время как лично он считал их глупыми и попросту вредными, ведь они исподволь внушали мысль о том, что боевые стычки ― это легко и просто. Вдобавок буйное мельтешение красок на экране вызывало привыкание к быстрой смене кадров и, как следствие, неспособность успокоиться и вдумчиво исследовать окружающий мир, полагаясь не только на зрение и слух, как во время игры, но и на все остальные чувства тоже. К примеру, обоняние…

Нет, плохой пример. Обоняние могло бы помочь ему засечь Гайку на безопасном расстоянии, находись они в каком-нибудь другом, незнакомом месте. Но в Штабе, где она прожила уже много лет, ее запах был повсюду. Вкус также был бесполезен. Оставалось осязание, ведь как бы тихо она ни двигалась, колебание воздуха выдаст ее приближение. Главное ― быть начеку, и всё получится. И Чип был, шаг за шагом приближаясь к лестнице и сетуя на то, что никогда по-настоящему не испытывал свое оружие. В противном случае он бы знал, что даже полностью зарядившись, оно гудит. Пусть не так громко, как сразу после включения, но очень ощутимо, особенно поздней ночью в гулком коридоре.

Ладно, сейчас уже поздно дорабатывать конструкцию. Пора применять ее по назначению. Стрелять надлежало наверняка, потому что второй попытки ему никто не даст. Если и было во всём этом что-то позитивное, так это то, что Гайка была мышью, а не белкой или бурундучихой, за которой пришлось бы гоняться по стенам и потолку. Уже легче, хотя в нынешнем ее состоянии даже в этом нельзя было быть уверенным. Да и присоскоступы никто не отменял…

Несмотря на обилие технических средств, которыми могла воспользоваться Гайка, в смысле, ЛАН, долго искать ее не пришлось. Когда Чип спустился в гостиную, попутно несколько раз возблагодарив судьбу за то, что ступеньки были выточены прямо в толще дерева и потому не скрипели принципиально, первым, кого он увидел, была она. Мышка сидела на диване спиной к лестнице, не шевелясь и не издавая ни звука. В первое мгновенье бурундук даже принял ее за манекен-приманку, искусно сделанный из набитого каким-нибудь тряпьем комбинезона и неоднократно использовавшегося Гайкой парика[8]. Но тут Гайка громко вздохнула и повела ушами, развеяв все сомненья и заставив Чипа вскинуть ружье. Однако его жена продолжала сидеть, глядя прямо перед собой, и бурундук почувствовал, что его палец на спусковом крючке начинает предательски подрагивать, а решимость мало-помалу сменяется сомнением.

«Может, это не нейрочип? Может, превращения в ЛАН не произошло?..»

«Что ты выдумываешь?! Конечно, произошло! Как иначе объяснить ее поведение? Раньше она никогда себя так не вела!»

«Ну как сказать… Малышу Тадеушу[9], который довел ее до белого каления, мало не показалось…»

«Но то был цинично обманувший ее чувства преступник, а не ни в чем не повинный тестовый стенд! И вообще, не трать понапрасну время! Может, у нее просто временное просветление, и она, как тогда в Вашингтоне, сидит, не понимая, где она и что здесь делает…»

«Тогда тем более стрелять глупо, ведь это может…»

«По-твоему, лучше дождаться, когда он включится снова? Что ж, подожди до девяти утра. Или до следующего случайного удара током…»

НЕТ!

Чип снова поднял начавший опускаться ствол ружья и несильно надавил на спусковой крючок. Он легко поддался, и по затылку Гайки забегала маленькая красная точка целеуказателя. При этом гудение ружья усилилось, демонстрируя, что оно готово к применению. Достаточно еще немного надавить на спуск, и открывшийся клапан выпустит в проложенную в стволе трубку заранее заготовленный сжатый воздух. Он с силой вытолкнет резиновую пластинку с продетыми сквозь нее зондами, которая полетит к цели, разматывая проложенные в трубке тонкие медные провода в двенадцать дюймов длиной…

Вот только от лестницы до дивана этих самых дюймов было пятнадцать. А учитывая, что запас сжатого воздуха был невелик, да и аэродинамические свойства контактной головки оставляли желать много лучшего, дальность действительного огня ограничивалась десятью.

«Пять дюймов…»

Чип нервно сглотнул, заворожено глядя на пляшущую на волосах жены красную точку и искренне сожалея, что не обладает даром телекинеза, чтобы притянуть злосчастный диван на эти самые пять дюймов, не потревожив Гайку. «И почему я остановился на дальнобойности в десять дюймов? ― поражался самому себе лидер Спасателей, заново вспоминая проведенные над чертежами часы. ― Надо было хотя бы ширину гостиной измерить для начала…» С другой стороны, конструкция оружия и так была высчитана и выстрадана в изнурительной борьбе с ограничениями по объему и весу, и лишние пять, а точнее, десять дюймов тонкой медной проволоки были одной из тех лишних соломинок, которые сокрушают всё на своём пути. Проблема, с которой столкнулся Чип, не была ошибкой проектирования. Просто схватка с «ликвидатором абсолютной надежности» виделась ему скоротечной стычкой на минимальной дистанции, когда нужно лишь направить ствол на стремительно приближающегося врага, а о тихом подкрадывании и стрельбе с безопасного расстояния он не осмеливался даже мечтать…

Продолжая целиться в область чуть пониже левого уха супруги, Чип двинулся вперед, стараясь не отрывать ступней от пола и вообще дышать как можно реже. Он не знал, что задумал его противник. Он даже не знал толком, противник ли это. Он знал только, что надо преодолеть эти пять дюймов и спустить курок. Конечно, кое-как втиснутый в корпус ружья генератор не мог сравниться с электродвигателем испытательного стенда, но уж построенный Спарки на скорую руку миниатюрный электроразрядник он превосходил по всем статьям. На этот раз у нейрочипа не было ни малейшего шанса.

Четыре дюйма до точки пуска.

«Какая же все-таки эта штука шумная, и ведь не выключить никак… Интересно, она вообще знает, что я здесь?»

«Конечно, знает! Чай, не глухая!»

«Почему же не реагирует? Может, и впрямь не слышит, уши, вон, опущены… Зачем, спрашивается? Обычно она их опускает, когда чем-то огорчена…»

Три дюйма до точки пуска.

«Нет, ну а все-таки, что она задумала? Приманить меня? Подпустить поближе, чтобы потом резко броситься?..»

«А вдруг она вооружена?!»

«Чем бы это, интересно знать? Шприца с цианидом нигде не видно, уже легче… Но она явно что-то держит. Жаль, что мы старый телевизор на плазменную панель сменили, тогда бы я увидел, что это…»

«Да ну, глупости! Наоборот, хорошо, что сменили, а то бы она давным-давно мое отражение заметила… Кстати, отражение отражением, но лазерный прицел она тут же заметит. Пока его на темя переместим, чтобы случайно мимо головы не засветить…»

Два дюйма до точки пуска.

Гайка подняла левую руку, заставив Чипа замереть и переместить прицел обратно на основание ее уха. Как раз туда, где сейчас находилась ладонь мышки, которая словно почувствовала бегающую по ее волосам точку и теперь пыталась прогнать назойливый огонек, мешавший ей сосредоточиться…

Что это? Совпадение? Отвлекающий маневр? Или она специально прикрывает нейрочип от возможной атаки?..

«ОНА ЗНАЕТ О ДЕСЯТИ ДЮЙМАХ!!!»

«Не дури! Откуда ей знать?!»

«Мало ли! Она же гений по части техники! Просчитала, оценила, вычислила, догадалась… Надо стрелять сейчас!»

«Рано!»

«Потом будет поздно!»

«Все равно не долетит!»

«Прицелься повыше, тогда долетит!»

«Хорошо. Еще один дюйм и стреляю…»

«Нет, сейчас!»

«Нет, потом!»

«Сейчас!»

«Потом!»

«Сей…»

― Чип…

«Поздно… ― еще успел подумать бурундук перед тем, как его пронзила другая мысль. ― Она разговаривает… Она обращается ко мне по имени… Она…»

― Чип, это ты? Это ведь ты, я знаю. Послушай, я…

― Гая, не шевелись… ― попросил Чип. Его мозг отказывался понимать, что происходит, поэтому он решил действовать наверняка. Выстрелить в любом случае не помешает.

― Что, Чип? ― спросила Гайка.

― Не шевелись, ― повторил бурундук. ― Не оборачивайся.

Разумеется, стоило ему это сказать, как Гайка обернулась, и бурундук понял, что уже не выстрелит. Просто физически не сможет выстрелить ей в лоб, даже из самых благих побуждений…

― Чип… ― глаза мышки округлились. ― Чип, что ЭТО?!

― Это… Это так… ― пролепетал Чип, опуская оружие. Когда Гаечка повернулась, он машинально отпустил спусковой крючок, поэтому она не увидела бегающий по ее лицу лазерный луч. Что, впрочем, не делало направленный на нее ствол сколько-нибудь более привлекательным зрелищем. Или менее красноречивым. Гайка сжала кулачки, ее нижняя губа мелко-мелко задрожала, а глаза предательски заблестели.

― Чип, ты… Так… Так ты… Господи, а я еще думала… Так ты это всё нарочно… Специально…

― Гая…

― Чип, как ты мог?.. ― продолжала мышка сквозь слезы. ― Я же верила тебе… Доверяла… А ты… Сначала толкнул меня на электродвигатель… А когда этого не хватило… пошел за ружьем… Чтоб уж наверняка, да? Чтоб уж раз и навсегда… Ну так давай… Давай!..

― Погоди! Это не то, что ты думаешь! Это не ружье…

― Да ну?! ― изобретательница вскочила с дивана и обратила к мужу казавшееся еще более злобным из-за катившихся по щекам слез лицо. ― Я еще не совсем выжила из ума и в состоянии узнать оружие с первого взгляда!

― Да послушай же меня! ― повысил голос Чип, но Гайка проигнорировала его слова. Теперь в ее голосе кроме обиды, горечи и плача звучала издевка.

― И как оно в деле, Чип? Куда лучше стрелять? В голову или грудь?..

― Да дай же мне объяснить!!!

― …С какого расстояния? Останавливающее действие хорошее? Жертва сразу умирает, без мучений, или нужно выстрела два-три?..

― НИКТО НЕ УМИРАЕТ!!! ЭТО ЭЛЕКТРОШОКЕР!!! ― заорал Чип, не выдержав.

― ЭЛЕКТРОШОКЕР?! И КАК ЖЕ ТЫ СОБИРАЛСЯ УБИТЬ МЕНЯ ЭЛЕКТРОШОКЕРОМ?!

― Я НЕ ХОТЕЛ ТЕБЯ УБИВАТЬ!!! ЭТО ВООБЩЕ НЕ ПРОТИВ ТЕБЯ! ЭТО ПРОТИВ ЛАНА! ПОНИМАЕШЬ?! ЛАНА!!!

Если бы не гудение винтовки и не шумное дыхание супругов, можно было бы сказать, что в гостиной воцарилась полная тишина.

― Против ЛАНа? ― переспросила Гайка уже более близким к нормальному голосом. ― Но ведь… Но ведь нейрочип уничтожен!

― Я знаю. В смысле, я знаю, что нам удалось его отключить, но…

― Так ты… Господи… Выходит, ты… ― Гайка поднесла ладонь ко рту и опустилась назад на диван. Чип обошел его с другой стороны и предусмотрительно сел на соседнее сиденье, не слишком далеко, но одновременно и не слишком близко к жене. Пока, по крайней мере.

― Я не толкал тебя на двигатель. Наоборот, хотел оттолкнуть тебя от него, когда увидел, что заземление не подсоединено. Я бы никогда…

― Да, знаю, прости, это я… Я просто не соображала, что говорю. Я помню, ты говорил что-то о заземлении…

― Говорил? Да я орал, как резаный!

― Ну да, да, я это и имела в виду… Не в том смысле, что ты был резаным, ведь тебя никто не резал… Господи, о чем это я?.. А, да… То есть, ты решил, что от удара током включился мой нейрочип?

― Да. А разве нет?

― «Разве нет» что?

― Разве он не включился?

― Господи, о чем ты говоришь?! Да там еще тогда все схемы перегорели и контакты оплавились! Он больше никогда не включится, потому что там просто нечему включаться!

― Ну, просто, учитывая опыт нашей с тобой совместной работы и все эти самопроизвольные включения техники…

― Ну ты сравнил! ― Гайка сердито фыркнула на мужа, но уже не как на врага, а как на двоечника, не выучившего очередной урок. Это определенно был прогресс, поэтому Чип не преминул придвинуться чуть ближе. ― Одно дело ― остаточное напряжение, сохранившееся в электроемких деталях, к примеру, конденсаторах, рабочего прибора, и совсем другое ― оплавившийся кусочек кремния, на котором не сохранилось ни единой дорожки. Ты должен был знать, раз смастерил такую штуку, ― она кивнула на ружье. ― Как оно работает?

― Неплохо. Наверное. Я толком не проверял.

― А как должно работать?

Чип пожал плечами.

― Ничего особенного. Схема состоит из литиевой батарейки, преобразователя напряжения и двух зондов на проводках, продетых сквозь резиновый наконечник. Проводки пропущены внутри стержня от шариковой ручки, который присоединен к размещенному в прикладе баллончику со сжатым воздухом. Спусковой крючок имеет две позиции. Первое нажатие включает установленный в стволе лазерный прицел, если нажать до упора ― произойдет выстрел. После этого остается лишь переломить приклад, чтобы закачать в баллончик новый воздух, и можно стрелять снова. Так себе оружие, если честно.

― Почему же, очень хорошая работа, ― возразила Гайка, несколько расслабившаяся под воздействием разговора на любимую тему. ― Ты действительно далеко продвинулся.

― Это Спарки делал.

― Спарки? ― удивилась мышка. ― Странно, он никогда об этом не говорил. Впрочем, я ни о чем таком его не спрашивала, плюс учитывая его память или, вернее, проблемы с ней…

― Именно поэтому я к нему и обратился. Раз уж даже мне приходилось поминутно напоминать ему, что от него требуется, то никому другому он точно ничего не расскажет. А сейчас, поди, уже и не вспомнит ничего. Столько времени прошло…

― И как давно ты всё это провернул? ― сухо поинтересовалась Гайка.

― Сразу после того, как мы посмотрели «Миссия: невыполнима-3».

Изобретательница наморщила лоб, припоминая.

― Давненько.

― Да, давненько, ― согласился бурундук. ― Вообще-то, я этот фильм как комедию смотрел, и до конца досидел только потому, что тебе было интересно. Но я как сейчас помню тот эпизод в вертолете, когда герои пытались обезвредить похожий на твой нейрочип при помощи дефибриллятора…

Гайка молча кивнула. Ей тоже этот эпизод запомнился. Если на то пошло, он всем Спасателям запомнился, уж больно напоминал то, с чем им самим пришлось столкнуться.

― …Но против тебя, в смысле, ПЛАНа, дефибриллятор не годился, тут нужно было что-то дистанционное, вроде того, что «Тазер» выпускает. Всё это я сказал Спарки. То есть, не всё, я не говорил, зачем конкретно мне это нужно, отделался общими словами. А когда ружье было готово, сразу спрятал его в одном укромном месте и не вынимал. Вообще старался о нем не думать. До сегодняшней ночи.

Чип замолчал, и какое-то время единственным источником звука в гостиной было лежавшее у него на коленях электрошоковое ружье. Но если раньше его мерное гудение Чипа успокаивало, то сейчас начало раздражать, и он щелкнул выключателем. Резкий звук привлек внимание Гайки. Она посмотрела на мужа, потом на затихающее оружие, после чего укоризненно поинтересовалась:

― Почему ты меня не спросил? Я бы всё тебе объяснила.

― Знаю, но… ― Чип неопределенно повел плечами. ― Просто я не хотел лишний раз касаться этой темы. Этот шрам тебе и так покоя не дает, а тут еще я начну…

― О чем ты, Чип? Я и думать о нем забыла!

― Да будет тебе! Что я, не понимаю, что ли? Ты, вон, даже прическу сменила, чтоб его меньше было видно. Кстати, тебе очень идет!

― Чип! ― Гайка нахмурилась и пристально посмотрела на мужа. ― Я не меняла прическу! Наоборот, после имплантации кожа чуть стянулась и волосы отрасли иначе, и теперь я специально их зачесываю, чтобы лежали, как раньше. Просто в последнее время я редко это делаю, забываю, я ведь никогда не уделяла особого внимания своему внешнему виду, ты же знаешь… Так вот оно что…

― Что такое? Ты о чём? ― не понял бурундук.

― Тогда всё это и началось, да?

― В смысле?

― Твоя озабоченность моей прической, болезненная реакция на мою работу с электроприборами…

― И вовсе не болезненная! ― хмуро возразил Чип. ― Простая осмотрительность, только и всего.

― Нет, Чип, ― помотала головой мышка, ― не только. Это называется паранойя…

― Паранойя?! ― вскинулся бурундук. ― А летающие по всей мастерской детали этого твоего стенда, который ты просто изничтожила у меня на глазах ― тоже паранойя?! А разгромленный шкаф в нашей спальне?! Что это?!

― Вон, что, ― Гайка кивнула в сторону входной двери. Чип посмотрел в ту сторону и побледнел от ушей до кончика хвоста при виде двух наспех собранных чемоданов с торчащими из них во все стороны фрагментами содержимого и лежащего на боку набора инструментов в металлическом ящике, звук падения которого привел его в гостиную.

― Гаечка, милая моя… ― пролепетал он. ― Ты же… Это же не то, что я думаю, правда?

Гайка шумно вдохнула, пытаясь унять охватившую всё ее тело дрожь.

― Ты же… Ты же не собираешься… Гая, не надо!

― Это временно, ― сказала мышка, глядя на матово-черный экран телевизора. ― Я давно не была в своем самолете, и сейчас он, наверное, непригоден для жизни, поэтому надолго я там так или иначе не задержусь. На пару дней. Максимум на неделю. Даже меньше. Правда, так будет лучше…

― Кому? Тебе? Или мне? Мне точно не будет!

― Нам обоим. Это… Поверь мне, нам… Нам надо… успокоиться. Это ненадолго, Чип…

Чип с превеликим трудом проглотил образовавшийся в горле ком.

― Гаюсик, не делай этого, пожалуйста! Это же конец! Неужели ты не понимаешь? Это конец для… для нас с тобой! Если это произойдет, мы всё потеряем, и уже никогда не вернем! Прости меня, пожалуйста! Я исправлюсь, обещаю! Всё будет по-другому! Не так, как раньше!

― Всё уже не так, ― тихо сказала Гайка, бросив взгляд на электрическое ружье. Впрочем, даже если бы Чип этого не заметил, он всё равно сделал бы то, что сделал. Просто потому, что это было единственное, что можно было сделать в этой ситуации.

Бурундук молча встал с дивана и направился к лестнице. Гайка осталась на месте и обернулась лишь тогда, когда с той стороны раздался громкий стук. Чип стоял у подножья лестницы, держа ружье за ствол, и со всего размаха бил им об угол. Сначала из ствола посыпалось то, что раньше было линзой целеуказателя, следом с хрустом отлетела оторвавшаяся вместе с держателем батарейка. Еще после нескольких ударов треснул приклад, обнажив поршень для закачки воздуха. Потом из трещины высунулась переломившаяся боевая пружина, после чего громкий хлопок возвестил о пробое воздушного цилиндра. На этом сопротивление ружья прекратилось, и детали посыпались одна за другой. Со звуком лопающихся струн оборвались медные проводки, и резиновая подушечка с зондами плюхнулась Чипу под ноги. Гайка машинально проследила за ее падением и чуть не упустила момент отрыва приклада, с траурным стуком упавшего на нижнюю ступеньку лестницы.

Лишь после этого бурундук остановился, бросил на пол ставший отдельной деталью ствол и вернулся к дивану, неслучайно сев ближе к жене, чем до того. Мышка этого не заметила, продолжая рассматривать измочаленные останки, густо усыпанные отколовшимися от стены щепками. Чип уже было решил, что она сейчас пойдет собирать электрошокер обратно, но Гайка вновь села ровно и тихо сказала:

― Зря ты так. Хорошая была вещь.

― Да как сказать… ― Чип повел плечами. ― На самом деле ничего хорошего. Батарейки хватало максимум на три выстрела, но больше одного вряд ли успеешь сделать, потому что проводки зондов надо сматывать вручную, а еще один электродвигатель в корпус не влез.

― Можно было его доработать. Поставить две новых батарейки потоньше, установить на катушку с проводами маховик, который заводится движением приклада, а после выстрела начинает вращаться и заматывает провода. Должно сработать. В смысле, должно было бы сработать…

― Неважно, я бы всё равно не смог бы им пользоваться после того, как целился в тебя. Даже пальцем не притронулся бы.

― Серьезно? ― спросила Гайка c одной лишь тенью былой иронии. Снедаемая ведомыми лишь ей одной мыслями, она теребила левой рукой воротник комбинезона, надетого, как только сейчас заметил Чип, прямо поверх ночной сорочки. Правую ладонь она опустила на бедро, и хотя бурундуку даже не надо было далеко тянуться, чтобы коснуться ее, он решил этого не делать. Мало ли, как она это воспримет. Не надо спешить, а то можно опять всё испортить, и на этот раз, Чип чувствовал это, окончательно и бесповоротно. Поэтому он вытер вспотевшие ладони об колени и сказал: ― Серьезней, чем когда-либо.

Гайка в ответ лишь носом потянула, но, по крайней мере, аллергической реакции ответ Чипа не вызвал, а значит, мог считаться правильным.

― Прости. Я не знаю, как так получилось, что на меня нашло…

― Не надо, Чип, ― прервала его Гайка. ― Всё ты знаешь.

Бурундук несколько раз втянул и вытянул губы трубочкой, после чего произнес, на сей раз не спрашивая, а утверждая.

― Ты же помнишь ту ночь в Вашингтоне.

Мышка кивнула.

― Ты выбрал чудесную музыку.

― А ты ― потрясающее платье.

― Мама надевала его только один раз. Считала, что оно ей не идет. Оно и впрямь не очень хорошо подходило к ее темным волосам…

― Ты же говорила, что не помнишь ее… ― сказал Чип, тут же съежившись и закрыв себе рот ладонью. Но Гайка не рассердилась, только вздрогнула, как от озноба.

― Я вспомнила. Потом…

― Хорошо, давай не будем об этом! ― остановил ее бурундук, попутно придвинувшись к ней еще на десятую долю дюйма. ― Тем более, что тебе оно было очень к лицу! И вообще ко всему! Почему ты больше никогда его не одевала?

Мышка пожала плечами.

― Не знаю. Как-то всё не до того было, да и вообще оно теперь, как и свадебный наряд, скорее реликвия, чем предмет одежды.

― Как и куртка твоего отца. Таких больше не делают. Настоящая куртка полярного летчика. Без нее я бы замерз на обратном пути.

― Сомневаюсь, ― хмыкнула Гайка. ― Ночь была теплой, мы летели достаточно низко, да и ты на месте не сидел.

― Ты, кстати, тоже, ― ответил уколом на укол Чип и улыбнулся, рассчитывая и надеясь, что Гаечка ответит ему взаимностью. Судя по движению губ, именно это было ее первым побуждением, но она быстро приложила ко рту ладонь и на секунду отвернулась, а когда вновь посмотрела на мужа, ее губы уже были плотно сжаты. Была во всём этом и светлая сторона, поскольку пока Гайка не видела, бурундук сократил расстояние между ними на целую треть дюйма, однако в целом повода для радости не было. Поэтому Чип решил рискнуть, тем более, что сейчас он сидел достаточно близко, чтобы в случае чего схватить поднявшуюся с дивана жену за руку.

― Пожалуйста, Гая, скажи мне, что не так? ― со всей возможной лаской и нежностью попросил он. Мышка вновь отвернулась и посмотрела на телевизор, но Чип интуитивно чувствовал, что она вот-вот раскроется и выложит всё, что ее гложет, как на духу. А ее явно что-то глодало.

― Прости, что я так на тебя накинулся, ― продолжил он, хотя самом деле не видел в своих словах и поступках в мастерской ничего, похожего на атаку. Просто рассудил, что небольшое тактическое отступление вынудит Гайку к откровенности и только поспособствует общему успеху. ― Я и впрямь переусердствовал. У меня и в мыслях не было как-то плохо отзываться о твоем увлечении техникой, тем более, что оно не раз спасало мне жизнь, не говоря уже о том, что именно благодаря ему мы познакомились и прожили столько времени под одной крышей. Просто если вспомнить… ну, хоть даже ту самую первую ночь и тот перелет из Вашингтона! Мы смеялись, целовались, строили планы на будущее и так активно обсуждали количество наших будущих детей, что чуть в дерево не врезались! Поэтому сейчас я, ну, просто не понимаю… Пожалуйста, родная, не уезжай никуда! Не надо! Будет только хуже и… В общем, если ты передумала, что-то изменилось или тебе просто нужно время, то, ради Бога, скажи мне. Я пойму, обещаю!

Гайка снова повернулась к нему, и в ее взгляде читалась такая боль, что у Чипа чуть сердце не остановилось. Что-то действительно было не так. Очень не так.

Но это всяко лучше недомолвок и гнетущей неизвестности.

― Чип… Прости меня, Чип. Знаю, я должна была сказать тебе это гораздо раньше, но… В общем, я должна признаться…

Чип смотрел на нее, не мигая. Момент истины наступил, и он был готов услышать, понять и простить всё, что угодно.

Кроме звонка в дверь.

― Это еще кто? ― пробормотал бурундук, оборачиваясь. ― Не вставай, я сам открою, ― остановил он начавшую подниматься Гайку и, оправив пижаму для большей презентабельности, пошел к дверям. «Надо же, как не вовремя! ― ворчал он про себя. ― Впрочем, когда это срочные вызовы были вовремя?..»

Он не угадал.

― Привет, Чип, в смысле, спокойной ночи! ― поздоровался Дейл.

― Дейл, ты что здесь делаешь? ― вместо приветствия спросил Чип.

― О! У меня срочное секретное задание! ― важно ответил красноносый бурундук, приосанившись и молодецки закинув за спину конец намотанного поверх гавайки ярко-зеленого шарфа.

― Дейл, прекрати валять дурака!

― Никого я не валяю! ― насупился Дейл, но моментально просиял, увидев за спиной Чипа вставшую с дивана Гайку, и помахал ей кончиком шарфа. ― Привет, Гаечка, вот и я!

― Что это значит? ― холодно поинтересовался Чип, которому это «вот и я!» очень не понравилось.

― Это? Это шарф. Кстати, у вас шоколада горяченького не найдется? А то я немного не по сезону оделся. И вообще, Чип, может, все-таки впустишь меня? А то у меня складывается впечатление, что ты не рад меня видеть.

― Нет, почему же, очень даже! ― Чип посторонился, пропуская друга, после чего захлопнул дверь и встав перед ней, отрезав тому путь к отступлению. ― А теперь рассказывай!

― Чип, я сейчас всё тебе объясню! ― сказала Гайка.

― Видишь, Чип, сейчас Гаечка нам всё объяснит! Так что там насчет шоколада?

Чип оставил вопрос друга без внимания.

― Ты ждала его? ― спросил он у жены.

― Конечно, ждала! ― ответил за мышку Дейл. ― Она же меня сюда и вызвала!

― Вызвала? ― переспросил Чип. ― Как вызвала?

― По телефону, как же еще! Это такая штука, знаешь? В один конец говоришь, из другого слушаешь…

― Замолчи! ― оборвал его Чип. ― Гайка, это правда? Ты его вызвала?

― Чип, ты так говоришь, будто это для тебя новость! ― Дейл снял шарф и вытер им мокрый от пота чубчик. ― Ох и жарко тут у вас… Да и убраться бы не помешало, ― добавил он, кивая на остатки электрошокера, и тут же переменился в лице. ― Надеюсь, вы меня не для участия в уборке пригласили?! Это как-то…

Если бы не заметная натянутость, улыбку Гаечки можно было бы считать лучезарной.

― Господи, Дейл, разумеется, нет! То есть, не совсем. Не того. В смысле, уборки. Вернее, даже не уборки, а выноса, но не в плане мусора, а совсем даже наоборот…

В отличие от Дейла, зависшего в процессе компиляции разглагольствований Гайки, Чипу всё было предельно ясно.

― Короче говоря, ты попросила его заехать за тобой и вещами, чтобы дорога до самолета не была столь долгой и утомительной.

Гайка заметно порозовела.

― Ну, в целом верно, хотя формулировка несколько двусмысленная…

― Хорошо, сформулируем это иначе. Ты устроила мужу скандал с погромом, а едва он вышел из комнаты, тут же бросилась звонить своему любовнику, чтобы уехать с ним в загодя свитое теплое гнездышко. Такая формулировка устроит?

Мышка застыла, а зависание Дейла дополнилось пучеглазием.

― У Гаечки есть любовник? Чип, не может этого быть!

― ЗАМОЛКНИ! ― оборвал его Чип. Его и без того высокий голос сейчас звучал так, как скрежещут по стеклу острые когти. ― С тобой я потом разберусь! Гайка!

На изобретательницу было больно смотреть.

― Чип, ― прошептала она, подходя к мужу и пытаясь взять его за локоть, ― это неправда! Господи, ты всё неправильно понял…

― А что тут понимать?! ― Чип отдернул руку. ― Думаешь, я слепой и глухой?! Думаешь, я ничего не соображаю?!

― Поверь мне, Чип! У меня и в мыслях не было…

― Тогда почему ОН здесь?! ― Чип ткнул пальцем в нос Дейлу.

― Эй, Чип! ― возмутился тот, отшатнувшись. ― Ты поосторожней! И вообще, ребята, заканчивайте этот мыльный браузер, как бишь его… А, «Оперу»!

― Я тебе сейчас покажу оперу! ― с этими словами Чип схватил Дейла за грудки и прижал к ближайшей стене. ― Она не будет твоей, слышишь?! Она моя! МОЯ!!!

― Чип, п-прекрати… ― просипел Дейл, пытаясь оторвать руки друга от своей гавайки. ― Что ты вообще говоришь такое, а?

― ПРАВДУ! ― орал Чип. ― Правду я говорю!!! И от тебя хочу услышать правду!

― Какую… Да пусти ты меня!.. Какую правду?!

― Чип, оставь его! Пусти его! ― крикнула мужу Гайка, но тот ничего е слышал и слышать не хотел.

― Правду! ― повторил он. ― Про всё это время, про все эти годы! Ты всегда стоял между нами! И продолжаешь стоять! «Времена ревности давно миновали, приятель…» Красиво сказано, даже я поверил! «Я теперь с Фокси…» Отличное алиби, спору нет!..

Стоило Чипу произнести имя летучей мышки, как в Дейла словно вселился кто-то из героев его любимых комиксов, причем не один. Издав утробный рык, красноносый бурундук с такой силой толкнул обидчика в грудь, что тот отлетел дюймов на пять минимум и так и остался стоять, судорожно сжимая оставшиеся в кулаках куски воротника гавайки.

― Замолкни! ― прошипел Дейл. ― Ты ничего не понимаешь! Ничего! Еще одно слово, и…

― Так давай, чего ты ждешь!!! ― двинулся на него Чип.

― Чип, пожалуйста! Прекрати! Выслушай меня! ― попыталась остановить его Гайка. Она подскочила к мужу и дернула его за локоть, заставив посмотреть на нее. Лучше бы она этого не делала, потому что повернувшаяся к ней морда с налитыми кровью глазами, расширившимися ноздрями и искореженными оскалом губами лишь отдаленно напоминала лицо Чипа, которого она знала и любила. Роли поменялись, и теперь уже мышка видела вместо своего благоверного запрограммированную на уничтожение боевую единицу.

― Защищаешь его, значит? ― спросил черноносый бурундук. Утерев кулаком пот со лба и носа, он брезгливо отбросил красно-желтые лоскуты и посмотрел сперва на взъерошенного Дейла, потом на Гайку. ― Как говорится, что и требовалось доказать! А ведь я тебе верил…

― ТАК ПОЧЕМУ СЕЙЧАС НЕ ВЕРИШЬ?! ― вскричала Гайка, умоляюще сложив лапки. ― Неужели ты не понимаешь?! Неужели после всего, что мы пережили вместе, ты еще сомневаешься?! Я ведь люблю тебя, Чип! Тебя, и только тебя, поверь мне!

Чип скрестил руки на груди и издал язвительный смешок.

― Знаешь, Гаечка, когда ты говорила, что поцеловала его только потому, что «все шпионы делают это», я тебе верил. И когда ты говорила, что хочешь иметь детей, я тебе тоже верил. А что в итоге? Где это всё? Вместо этого ты при первом удобном случае устраиваешь истерику, собираешь вещи и вызываешь этого простофилю, чтобы он увез тебя «побыть одной», и после этого просишь, чтобы я тебе поверил? Ну уж нет!

Это были они. Самые страшные слова, которые можно услышать от самого близкого существа на свете. Гайка зажмурилась и часто-часто задышала, а когда вновь открыла глаза, Дейл испытал очень неприятное дежавю и непроизвольно посмотрел на часы, чтобы удостовериться, что до девяти утра еще далеко.

― ЧипГаечкатакнельзячтовыделаетевыжемужиженавыжелюбитедругдруга!.. ― затараторил он, пытаясь образумить друзей или хотя бы привлечь их внимание. Мышка отреагировала первой. Стремительным шагом подойдя к сложенным у двери вещам, она без видимых усилий подхватила оба чемодана и сунула их в руки едва удержавшемуся на ногах Дейлу, после чего взяла ящик с инструментами и, коротко бросив: «Дейл, идем!», исчезла за дверью.

― Гаечка… Чип… Да что на вас двоих нашло? ― прошипел Дейл, согнувшись под тяжестью вверенной ему клади.

― Выход там, ― черноносый бурундук указал взглядом на полуоткрытую дверь. ― Сам найдешь или подсобить?

― Чип, послушай, я не знаю, что у вас случилось, но уверен, что это просто недоразумение, которое не стоит вашего брака и нашей дружбы! Это ведь не компьютерная игра, где можно загрузить прошлую запись и всё переиграть, поэтому прошу тебя, как друга: одумайся, пока не поздно!

― Ты еще здесь? ― равнодушно поинтересовался Чип. ― Рекомендую тебе поторопиться и уйти, пока я добрый. Считай это одолжением, так сказать, по старой дружбе.

― Чип, ты… ― Дейл предпринял еще одну попытку достучаться до друга, но тот повернулся к нему спиной и принял расслабленную позу безразличного ко всему и всем грызуна.

«Ах, ты так! Ладно, еще посмотрим, у кого нервы крепче!» ― решил Дейл. Изобразив по примеру Чипа беззаботность, он пошел к дверям, нарочито громко топая и стуча чемоданами, а на пороге обернулся:

― Что ж, в таком случае, мы с Гаечкой поехали!

― Скатертью дорога, ― ответил Чип, не оборачиваясь.

Такой реакции его товарищ не ожидал. С его точки зрения, ситуация могла развиваться двумя путями. Первый ― к Чипу возвращается рассудок, и он бросается просить у Гаечки прощения. Дейл приходит ему на помощь, и совместными усилиями они отговаривают изобретательницу никуда не уезжать. Второй вариант ― нервы Чипа не выдерживают подзуживаний Дейла, и он бросается на него с кулаками. Тогда Дейл зовет Гайку, совместными усилиями они добиваются того, что к Чипу возвращается рассудок, после чего смотри первый пункт.

Однако Чип на провокацию не поддался. Этот вариант планом Дейла не предусматривался, и он глубоко задумался, но сходу ничего путного не придумал. «Надо было смотреть мелодрамы, ― подумал он. ― А то выходит, что отражать нападение марсиан я умею, а друзей помирить не выходит, это же бред какой-то! Ладно, попробуем сперва образумить Гаечку. Она умная и добрая, с ней будет легче!»

С этой мыслью Дейл направился к краю служившей верандой ветки, но был остановлен окриком Чипа:

― Дейл, стой!

«Ура! ― подумал Дейл. ― Он выздоровел! Сейчас всё образуется! Всё-таки я молодец!» Радостно и одновременно горделиво улыбнувшись, бурундук развернулся…

И получил по носу двумя скомканными кусочками ткани.

― Ты кое-что забыл. Мне, в отличие от некоторых, чужого не надо, ― бесстрастно сообщил Чип и захлопнул дверь. Дейл посмотрел на два лежащих на земле обрывка гавайки и понял, что творилось в душе у Гайки, когда она вручала ему чемоданы…

«Чемоданы!..»

Дейл размахнулся, целясь в дверное окошко, за которым угадывался силуэт Чипа…

― ДЕЙЛ! ТЫ ИДЕШЬ?! ― позвала снизу мышка, и бурундук не стал бросать чемодан. Во-первых, он был тяжелый, во-вторых, принадлежал Гаечке, а в-третьих, это всё-таки был Чип…

― Ну и сиди там!!! ― крикнул Дейл в сторону двери. ― Позвонишь, когда… когда поумнеешь, вот!!!

Он развернулся и зашагал прочь. Чип стоял, прислонившись спиной к дверям, слушая затихающие шаги и стук чемоданов. Вот послышался скрип и негромкое шуршание трущегося о катушку каната ― это его приятель воспользовался устроенным на веранде подъемником. Даже бурундукам тяжело лазить по деревьям с чемоданами в руках. Он спустится, отправит платформу назад в безопасное место и направится к Спасателемобилю, где его уже дожидается Гайка. Ну да, конечно. Персональный экипаж с личным шофером-носильщиком, как же иначе-то…

Чип скривился и еще плотнее сжал кулаки. Обманщики! Лгуны! Проклятые предатели! Он готов был на всё ради них, не раз и не два рисковал жизнью, выручая из самых безнадежных ситуаций!

Отлипнув от двери, бурундук нервно заходил взад-вперед по гостиной. Подумать только! Лучший друг, с которым он прошел огонь и воду, и жена, любовь всей жизни, с которой они строили такие грандиозные и радужные планы! А вместо этого? Скандал, истерика, необоснованные претензии вплоть до обвинения в покушении на ее убийство! И это после того, как она его чуть тахометром не пришибла! Но и этого ей показалось мало! Ей понадобилось выставить его неуравновешенным параноиком! Его, который души в ней не чает, переживает за нее, готов пылинки с нее сдувать, и вообще чуть жизнь за нее не отдал!

Да, ему не нравилось, что она постоянно работает с электроприборами, которые теоретически могут включить ее нейрочип опять! Да, он попросил Спарки построить электрошокер! Но ведь всё это было ради ее же блага! Возможно, в чем-то он перестарался. Перебдел, как с этим ее набором инструментов. Но ведь он извинился! Раскаялся, излил перед ней душу, даже этот чертов электрошокер разбил! А она собирает вещи, вызывает Дейла, а потом утверждает, что это не надо «так формулировать»! А как, скажите на милость, это сформулировать? Лично он привык называть вещи своими именами, без реверансов и экивоков. Почему бы и им не сделать то же самое? Зачем заламывать руки и умолять выслушать, при этом отрицая очевидные вещи? Если уж на то пошло, зачем ей вообще понадобилось вызывать сюда Дейла? Чтобы потом говорить, что между ними ничего нет, что он здесь ни при чем? Глупости какие-то, так не поступают…

«Но ведь она вызвала его! Она сама это сказала! И Дейл подтвердил!»

Чип даже не поленился проверить данные о последних вызовах, сделанных с телефона. Вот, пожалуйста! Сегодняшняя ночь, контакт «Спасатели-3», продолжительность разговора 0 минут 28 секунд. Быстро, ничего не скажешь… Впрочем, он отсутствовал совсем недолго, и за это время Гайке надо было добить стенд, успокоиться, спуститься в гостиную, дождаться, пока Дейл снимет трубку, поговорить, переодеться и упаковаться, поэтому даже с учетом умения его супруги работать со скоростью молнии, на собственно разговор между ней и Дейлом оставалось всего ничего. Что можно успеть сказать за это время? С другой стороны, о чем тут говорить? Хватит пары коротких фраз. Или, по Гаечкиному обыкновению, много длинных, но непонятных…

Лидер Спасателей презрительно фыркнул, но неприятный холодок в области солнечного сплетения, обозначавший наличие среди его чувств и мыслей червячка сомнения, никуда не делся. Сейчас, когда напряжение спало, аналитическое начало стало понемногу брать верх, выбирая из памяти эпизод за эпизодом.

«― Привет, Чип, в смысле, спокойной ночи!

― Дейл, ты что здесь делаешь?

― О! У меня срочное секретное задание!»

Последняя фраза была в равной степени неуместной в данной ситуации и типичной для увлекающегося боевиками о супершпионах Дейла, поэтому Чип не придал ей значения. А зря, ведь, как показывал, последующий разговор, у нее мог быть и другой, не столь очевидный смысл…

«― Видишь, Чип, сейчас Гаечка нам всё объяснит!..»

«Нам», а не «тебе». Хотя, казалось бы, уж кто-кто, а Дейл должен был понимать, что происходит. Но по всему выходило, что знал он даже меньше Чипа…

«― Конечно, ждала! Она же меня сюда и вызвала! Чип, ты так говоришь, будто это для тебя новость!.. Надеюсь, вы меня не для участия в уборке пригласили?..»

Не «ты пригласила», а «вы пригласили», что в сочетании с фразой о «новости» свидетельствовало об уверенности Дейла в том, что Чип в курсе его приезда. С чего бы это, интересно знать? Разве что Гайка ему так сказала, но зачем?

«Наверняка Дейл спросил ее, как я отнесусь к его неожиданному визиту, не заподозрю ли чего. И она сказала, что я в курсе, что это наше с ней совместное приглашение. Она соврала ему, чтобы он не боялся сюда ехать!»

Звучит складно, однако не ладно. Наоборот, скажи она, что у них с Чипом всё кончено, Дейл примчался бы на всех парах…

Впрочем, учитывая расстояние между Штабом Спасателей и базой СОВоГ, он именно примчался. Но зачем тогда притворялся, что ничего не понимает? Ведь Дейл всегда старался выглядеть умнее, чем он есть, и скорее стал бы делать вид, что знает, зачем его позвали, чем корчить из себя простофилю. Хотя справедливости ради надо отметить, что косил под дурачка он мастерски, а вопрос «У Гаечки есть любовник?» произнес с изумлением, практически неотличимым от настоящего…

«И как это у него получилось? Это ведь как с детектором лжи, который не заметит обмана, только если тестируемый искренне уверен в своей правоте…»

Или говорит чистую правду.

«― Чип, это неправда! Господи, ты всё неправильно понял…»

«Да нет же, нет…» ― увещевал себя Чип, чувствуя, как холодок в брюхе превращается в арктический мороз, а то, что секунду назад выглядело абсолютно оправданным и единственно верным решением, начинает казаться верхом глупости.

«― ТАК ПОЧЕМУ СЕЙЧАС НЕ ВЕРИШЬ?! Неужели ты не понимаешь?! Неужели сомневаешься после всего, что было между нами?! Я ведь люблю тебя, Чип! Тебя, и только тебя, поверь мне!..»

«Боже… Гаечка… Что я наделал…»

Внизу у корней дерева, еле слышный с такой высоты, загудел вентилятор. Дейл дотащил чемоданы…

«― Чип, послушай, я не знаю, что у вас случилось, но уверен, что это просто недоразумение, которое не стоит вашего брака и нашей дружбы!.. Одумайся, пока не поздно!..»

Обхватив голову руками, Чип сжал ее так сильно, что в глазах потемнело.

«ЧТО Я НАДЕЛАЛ…»

Чуть не сорвав дверь с петель, лидер Спасателей на всех четырех конечностях выскочил на веранду. Он набрал полную грудь воздуха, собираясь позвать уже тронувшихся друзей, но не успел. Его передние лапы наткнулись на оставленные Дейлом куски воротника и разъехались в стороны. Столкновение с гладко строганой поверхностью ветки вышибло из Чипа весь дух, и вместо крика получился сдавленный хрип, который ни Гайка, ни Дейл не услышали. Поэтому когда Чип дополз до края веранды, ему оставалось лишь проводить взглядом исчезающий в темноте свет установленного на Спасателемобиле фонаря.

Всё было кончено.

«Нет! Еще нет!» ― сказал себе Чип и побежал вниз, к гаражу. Гиротанк

уступал Спасателемобилю в скорости, но даже если ему не удастся догнать их, он

найдет их на кладбище самолетов. Найдет, объяснит и за всё извинится. Даже

встанет на колени, если потребуется. Но добьется того, чтобы они его простили.

И обязательно спросит у Гаечки, что она хотела сказать ему на самом деле…

---

[1] В «Of Mice and Mayhem» (далее — ОМАМ) Крис Фишер нигде не указывал, что Спасатели живут в Нью-Йорке, и, по его собственным словам, никогда не собирался и не собирается это утверждать (см. http://www.theacorncafe.org/phpbb/viewtopic.php?p=283242#p283242). Однако автор выбрал именно Нью-Йорк, поскольку он расположен достаточно близко от Вашингтона (во всяком случае, «Крыло Спасателей» преодолело расстояние между ними за одну ночь) и очень хорошо вписывается в сюжетную канву.

[2] См. серию «Держись, малыш!» / “Bearing Up Baby”.

[3] Во всяком случае, именно такой вывод напрашивается из изображения на странице 201 (http://www.cdrrhq.ru/comics/?author=Fischer&comics=mom&page=201).

[4] Описание супервариатора позаимствовано из статей: Гулия Н., Юрков С. Новый адаптивный фрикционный вариатор для бесступенчатой трансмиссии автомобиля; их же. Новый многодисковый вариатор с «мягкой» рабочей характеристикой; Гулия Н., Бессуднов И. Супервариатор — перспективная бесступенчатая коробка передач для автомобилей.

[5] В «Мышиной бойне» две Гайкины степени «доктора философии» (см. http://www.cdrrhq.ru/comics/?author=Fischer&comics=mom_eng&page=209) превратились в одну кандидатскую.

[6] В переводе от «Первого канала» эта машина называется «Рейнджермобилем», но поскольку ее название происходит от названия команды, «Спасателемобиль» — более логичный вариант.

[7] Боевая машина, которую Гайка построила в серии «Культ Ку-Ку-Колы» / “The Case of the Cola Cult”.

[8] См. серии «Бурундуки на секретной службе» / “Double’0 Chipmunk” и «Сыру — мир!» / “Mind Your Cheese and Q’s”.

[9] См. серию «Операция “Подгузник”» / “Dirty Rotten Diapers”.

* 4 *

День первый, вечер

― …Работаем, ребята, работаем! Больше жизни! ― бойкая и звонкая речь Сьюзи Сполдинг как нельзя лучше соответствовала царившей в студии атмосфере организованного хаоса. ― Мне нужно, чтобы два крайних прожектора смотрели под углом сорок пять градусов, а тот, что посредине, отстоял от них ровно на восемь футов! Кресло сдвинем влево, к экрану… Стэн, повернись ко мне и подними правую руку! Так, всё ясно… Питер! Двигай кресло Стэна вправо, пока я не скажу «стоп»! Нет-нет, Стэн, сиди! И руку держи! Так, хорошо… Стоп! Спасибо, Питер, теперь помоги Крису с проводами! Стэн, как тебе? Света хватает?

― Вроде бы… ― неуверенно произнес Блейзер, которому плохо удавалось скрывать волнение. Далеко не новичок в телевизионной студии, он впервые оказался в ситуации, когда его слово решало по-настоящему много. Именно он был сейчас пупом данного конкретного участка земли, на котором возводились декорации для «Специального расследования Стэна Блейзера». Прямо скажем, не самое оригинальное название для телепроекта, но после трех напряженных недель вывеска была последним, что волновало специального корреспондента. Именно так к нему теперь следовало обращаться, и именно это будет написано в титрах, которые увидит весь штат. Собственное шоу с вещанием на весь штат. Это не могло не радовать, но одновременно немного пугало. Да что там, просто ужасало…

― Стэн! Стэ-э-эн! ― Сьюзи громко пощелкала пальцами, привлекая внимание своего подопечного. ― Не спать! Как думаешь, лучше будет, чтобы камера наезжала на тебя справа, заодно захватывая логотип, или пусть сначала покажет крупным планом логотип, а после переместится на тебя?

― А как лучше?

― Думаю, лучше будет показать сначала логотип, затем общий план студии, а в конце уже крупным планом тебя. Мы делаем так для Генри, получается очень эффектно и зрителям нравится…

― Нет, только не как у Генри! ― горячо возразил Блейзер. ― Давайте быстрое приближение, как в новостях, но с другого ракурса!

― Нет, ― убежденно помотала головой Сполдинг. ― Мониторинги показывают, что зрители плохо воспринимают такое движение, что-то связанное то ли с сердцем, то ли с полушариями мозга, не помню…

― Хорошо, а как они относятся к движению сверху вниз?

― Скорее позитивно.

― Тогда пусть будет сверху вниз. Опустим их, так сказать, с неба на землю.

― Отличная мысль! ― еще раз щелкнула пальцами телевизионный директор. ― И отличный слоган! «Смотрите программу Стэна Блейзера! Пришла пора спускаться с неба на землю!» Что скажешь?

― Неплохо, ― кивнул Стэн.

― Бриджит! ― крикнула Сьюзи своей ассистентке. ― Слышала, что я сказала? Запиши это и оформи, как следует! Старая Гвардия должна увидеть это как можно скорее!

― Не беспокойтесь, она уже здесь, ― раздавшийся за спинами работников студии зычный грудной голос с характерной хрипотцой заставил Сполдинг попунцоветь, а всех остальных отвернуться, чтобы скрыть улыбки.

― Мистер Джефферсон, ― пролепетала Сьюзан, ― простите, я…

― Не стоит, мисс Сполдинг, ― прервал ее директор новостей Шестого канала, ― это гораздо лучше, чем Старая Кляча.

Он улыбнулся, и атмосфера тут же разрядилась ― очередное подтверждение того, что 64-летний Тобиас Джефферсон не просто возглавлял, но по-настоящему управлял вверенным ему подразделением. Коренной житель Нью-Йорка и настоящий американец, истово гордящийся тем, что его далекий предок составил текст Декларации независимости[1], он как никто другой знал цену межличностным отношениям. В отличие от своей запомнившейся несколькими скандальными увольнениями предшественницы, он руководил подчиненными строго, но честно и справедливо, и даже помыслить не мог о том, чтобы выгнать популярного диктора, не дав ему попрощаться со зрителями в прямом эфире. И хотя он не был самым популярным человеком в компании, работники службы новостей его любили, и слово «Гвардия» произносили без тени обычной в таких случаях иронии.

― Ну что, как поживает свежеиспеченный король эфира? ― весело поинтересовался Джефферсон у Стэна. ― Поджилки трясутся, мурашки бегают, а душа забилась в пятки и кричит «Занято!»? И правильно, скажу я тебе, потому что ты знаешь еще далеко не всё! Видишь ли, я говорил с центральным офисом…

У Блейзера внутри всё оборвалось. Сейчас вмешательство центрального офиса могло означать только одно ― программе хода не дадут. Недаром для нее было сложно придумать более удачный девиз, чем «Пришла пора спускаться с неба на землю!», ведь именно так можно было охарактеризовать его чувства после первого знакомства с содержимым диска. Именно с небес на землю, и не просто так, а лицом об асфальт. Не случайно «Дэвид» упоминал о двух таблетках, ведь очнулся репортер уже в другом мире и совершенно другим человеком. Человеком, который на следующий же день отправил детей и жену к ее родителям, строго наказав не возвращаться обратно до его звонка, попросил на работе отгул по семейным обстоятельствам и неделю колесил между Вашингтоном и Нью-Йорком, проверяя все упоминавшиеся в полученных материалах данные.

Стэн быстро убедился в верности расчетов «Дэвида» и его соратников, которые понимали, что матерым бизонам следственной журналистики было бы гораздо труднее встретиться с теми людьми, которые соглашались увидеться с ним. И хотя большинство таких встреч заканчивалось уже после первых неудобных вопросов, нежелание собеседников отвечать и советы не лезть в это дело говорили больше, чем самые исчерпывающие ответы. И снова его безвестность и неопытность сыграли ему на руку, потому что прошло целых шесть дней, прежде чем его непосредственному начальнику позвонили и осторожно намекнули, чтобы он отозвал Стэна.

Разумеется, Джефферсон тут же вызвал его к себе и потребовал объяснений. Блейзер планировал идти к нему только после того, как всё проверит, поэтому пытался отделаться общими фразами. Но Тобиас был калач тертый и не выпускал подчиненного из своего кабинета до тех пор, пока тот не согласился показать сенсационные материалы.

Поначалу Стэн собирался создать несколько запасных физических копий образа полученного от «Дэвида» диска и поместить их в камеры хранения на Центральном вокзале, автовокзалах и в аэропортах, но более подкованный в технике Стэнли Блейзер-младший подсказал «предку» идею спрятать образ в «самом укромном месте мировой паутины». Подозревая, что раз об этом месте знает его сын, то спецслужбы и подавно в курсе, Блейзер отнесся к предложению с недоверием, однако после фраз о «полной свободе электронного слова», «независимости от корпораций» и «принципиальном отсутствии лазеек для легавых» уступил и, как выяснилось, не прогадал. Правда, ему пришлось везти Тобиаса в Мэйплвуд, так как домашний компьютер был единственным, с которого он умел в это «укромное место» входить, но Джефферсон в итоге был настолько впечатлен принятыми его подчиненным мерами безопасности, что поверил во всё и сразу и по факту просмотра произнес лишь одну фразу: «Проси, чего хочешь». Такая весомая поддержка значительно облегчила и ускорила работу над программой, однако теперь, похоже, этому пришел конец…

― И что центральный офис? ― спросил Блейзер. Его упадническое настроение не могло укрыться от Джефферсона, и он шутливо нахмурился.

― Но-но, Стэнли, выше нос, всё совсем не так плохо! Хотя морально подготовиться и впрямь не помешает! В общем, я поговорил с дирекцией, описал им вкратце, с чем мы имеем дело, и они согласились запустить тебя в общую сетку вещания нашей сети, включая «Иннертьюб» и WBCTV.com.

― Но это же… ― лишь ценой неимоверных усилий корреспонденту удалось набрать необходимый для окончания фразы воздух, ― …весь мир…

― Именно так, мой мальчик! Уверяю тебя, меньшего твоя история не заслуживает! Поэтому соберись, потому что на этот час именно ты ― лицо WBC и всей прогрессивной журналистики! Больше жизни! Верно, Сьюзи?

― Верно, сэр! ― видя, что ее босс не сердится, Сполдинг воспрянула духом. ― Я всегда ему это говорю!

― И правильно делаете… Простите, ― директор новостей достал из внутреннего кармана пиджака гудящий телефон, бросил взгляд на экран и нажал кнопку приема. ― Да, Глэдис?.. Понял. Нет, переключать не надо. Я сейчас поднимусь.

Сунув сотовый обратно, он быстрым шагом направился к дверям. Блейзер посмотрел наверх, на выходившие на площадку окна офиса Джефферсона. Вот он появился у своего невидимого под таким углом стола и поднял черную телефонную трубку, одновременно закрывая жалюзи. Черный телефон. Личная линия Джефферсона, номер которой не содержался ни в одном справочнике. Прямая связь с руководством компании.

«Наверняка по поводу отмены программы, ― понял Стэн. ― Ну да, когда же еще, если не сейчас…»

У сидевшего за столом двумя этажами выше Тобиаса Джефферсона мысли были примерно такими же, но настрой был гораздо более боевой.

― Джефферсон слушает, ― сказал он, привычно нажимая маленькую круглую кнопочку с красным кружком на правом краю встроенной в столешницу консоли. Она загорелась оранжевым светом, показывая, что запись начата.

― Добрый день, мистер Джефферсон, это снова я, ― произнес невидимый собеседник.

Тобиас весь подобрался. Звонили не из центрального офиса WBC. Этот человек был одним из тех, кто связывался с ним по поводу «кипучей деятельности» Блейзера. В прошлый раз он звонил директору новостей прямо домой, и еще тогда Тобиас дал ему кличку «Крестный». Его голос совсем не напоминал безликие голоса «телефонных доброжелателей» из голливудских триллеров. Наоборот, он был полон живых оттенков, позволявших составить достаточно подробный портрет говорившего. Круглое лицо с, по меньшей мере, двумя подбородками, маслянистые губы и массивные челюсти с парой-тройкой зубных протезов, привыкшие перемалывать изысканные яства, дорогие сигары и тех, кто переходит дорогу их обладателю. Портрет человека, наделенного властью и умеющего применять ее по назначению. Пока что предложений, от которых невозможно отказаться, от него не поступало. Что будет на этот раз?

― И снова без имени? ― поинтересовался телевизионщик, заранее зная ответ.

― Согласен, это неудобно, но поверьте, так лучше для всех. Насколько я понимаю, вы не вняли моим советам и дали Блейзеру свет, так?

― Откуда у вас подобные сведения?

― Оттуда же, откуда доступ к вашей закрытой линии. Послушайте, мистер Джефферсон, вы играете с огнем.

Тобиас только коротко фыркнул.

― Если хотите произвести на меня впечатление, придумайте что-то позаковыристей. Если бы мне платили доллар за каждый раз, что мне и моим репортерам говорили это в разных видах и формах, я бы уже давно был побогаче Гейтса.

«Крестный» одобрительно хмыкнул.

― Что ж, тут вы правы, голыми руками вас не возьмешь. А что вы скажете, узнав, что нам известно всё о диске?

Джефферсон хоть и вынужден был признать, что противная сторона зря времени не теряла, легко сдавать позиции не собирался.

― Диск? О чем вы?

«Крестного» его непринужденность не тронула совершенно.

― Мистер Джефферсон, прошу вас, не надо уловок и хитростей. Давайте поговорим как умные и взрослые люди. Мы знаем очень многое. Знаем, что было на полученном мистером Блейзером DVD-диске. Знаем даже, кто из наших сотрудников ему этот диск передал. Разумеется, он понесет предусмотренное уставом нашей организации наказание, однако оно не идет ни в какое сравнение с участью, которая в случае обнародования этой записи постигнет гораздо большее количество людей. И заметьте, я отнюдь не имею в виду вас, мистера Блейзера или мисс Сполдинг, нет. Подумайте об этом.

Тобиас стиснул трубку так сильно, что она, казалось, не выдержит и переломится пополам.

― В таком случае ставлю вас в известность, что наш разговор записывается, и если хоть волос упадет с моей головы, голов моих подчиненных или близких им людей, то я…

― Мистер Джефферсон, пожалуйста, не горячитесь, ― примирительно произнес «Крестный», и директор новостей готов был дать руку на отсечение, что его собеседник широко улыбается. ― Я прекрасно вас понимаю и тоже записываю наш разговор во избежание последующих разночтений либо иных недоразумений.

― Иными словами, готовите себе алиби.

― Помилуй Бог, мистер Джефферсон, за кого вы нас принимаете? Мы всё-таки солидное государственное учреждение, существующее на деньги налогоплательщиков, в том числе и ваши. Если вас не станет, нам урежут финансирование!

― Не паясничайте, «Крестный», я… ― Тобиас запнулся. На том конце провода тоже молчали, и телевизионщик почувствовал, что это заставляет его нервничать. Сначала его несколькими сказанными будничным тоном фразами вывели из себя, теперь изматывают молчанием. Опасный противник. Впредь надо быть более сдержанным, чтобы не выдать ему козырей посерьезнее…

― «Крестный», ― медленно произнес собеседник Тобиаса, как бы пробуя это слово на вкус. ― А знаете, мне это даже нравится! Хоть и подтверждает лишний раз, что вы о нас слишком плохо думаете.

― История доказывает обратное, ― осторожно возразил директор новостей, взвешивая каждое слово.

― История ничего не доказывает. История есть ни что иное как сборник мифов, откровенного вранья и лишь очень небольшого количества действительно достоверных фактов.

― Собственно, это я и имел в виду.

― Послушайте, мистер Джефферсон, я не собираюсь убеждать вас, что работаю в церковном хоре. Потому что, во-первых, мы оба знаем, что это не так, а во-вторых, я горжусь тем, что это не так. Понимаете, как среди рядовых сотрудников, так и в высшем руководстве нашей организации имеются сторонники подчас диаметрально различных подходов. Некоторые, подобно слившему вам информацию офицеру, считают, что народ должен знать правду. Другие, наоборот, убеждены, что народ не должен знать ничего вообще. И это абсолютно закономерно, поскольку допуск к секретным материалам, как и любая власть, преображает человека подчас совершенно непредсказуемым образом. Действительно, в нашей организации есть горячие головы, которые, будь у них достаточно полномочий, с готовностью отдали бы приказ о штурме вашей студии, лишь бы не допустить утечки даже самой ничтожной крупицы этих материалов в прессу. И это не угроза, как вы наверняка подумали, а констатация факта. Как и то, что всем вам очень повезло, что сейчас они не так влиятельны, как двадцать лет назад. Подумайте об этом.

― И всё-таки вы мне угрожаете, ― констатировал Джефферсон. В ответ «Крестный» шумно вздохнул, но не сердито, а устало.

― Нет, мистер Джефферсон, я вам не угрожаю. Я даже не прошу вас отменить программу, которую вы готовите. Это же будет отдельная программа-расследование, правда? Можете не отвечать, ведь мы оба понимаем, что это не та информация, которую подают тридцатисекундным блоком между прогнозом погоды и известием о нашествии саранчи в Индиане. Я лишь прошу вас проявить разумную предусмотрительность и не выходить за определенные рамки.

― Что вы имеете в виду?

― Вот теперь я точно знаю, что беседую с деловым человеком! Как уже говорилось выше, я и не только я просим вас сделать нам одолжение. Не одолжение даже, а одолженьице, — директор новостей почти физически ощутил, как «Крестный» сводит вместе большой и указательный палец левой руки. Или правой, если он левша, и держит трубку левой рукой. Впрочем, с таким же успехом он мог вообще не пользоваться трубкой. К примеру, лежать сейчас в шезлонге на берегу крохотного островка, затерянного в Тихом океане, и говорить в воздух, обращаясь к надетой на ухо гарнитуре. — Повремените с выпуском программы в эфир. Поверьте, обнародование этой информации сейчас принесет гораздо больше вреда обществу, чем пользы.

Тобиас позволил себе ехидный смешок.

— И когда же для нее будет самое время? Лет через сто?

— Нет. Гораздо раньше. Как только мы закончим расследование инцидента, произошедшего во время Церемонии Мира, а также деятельности доктора Арчибальда Сноу и его связей с организацией, известной как «Черный стол».

— В таком случае я вынужден напомнить вам о расследованиях, тянущихся по сорок и более лет. Уверен, мне нет нужды перечислять их, так как вы сами знаете их все наперечет, а о некоторых, надо понимать, только вы и знаете. Я ясно выражаюсь?

— Предельно.

— Могу ли я сделать для вас что-то еще?

— Можете, — подтвердил неизвестный, оставшийся безучастным к иронии в голосе Джефферсона. — Не упоминайте в своей будущей программе никаких имен. Чего вам стоит в нескольких местах заглушить речь на пленке, а лица на записи с камеры наблюдения заретушировать? При ваших мощностях это сущие пустяки.

― Никаких имен? ― хмыкнул Джефферсон. ― И Макмиллана тоже?

«Крестный» был явно готов к этому вопросу.

― А чем вам не угодил Макмиллан? Согласен, попытка убить бурундука не делает ему чести, но ведь в итоге он никого не убил, более того, сам погиб. Чего же боле?

― И похоронен, как герой.

― А он и был героем. Служил своей стране, делал свою работу так, как считал нужным, и, должен заметить, преуспел. Кто знает, сколько тысяч людей до сих пор живы исключительно благодаря ему. Или вы считаете, что должность главы Отдела специальных операций[2] получают за протирку штанов? Это не так, уверяю вас!

― Раз он такой герой, зачем это скрывать?

― Во избежание осложнений.

― Какого рода осложнений?

― Крупных. Я ответил на ваш вопрос?

― Если честно, то нет.

― Хорошо, вот вам развернутый ответ. Обнародование этой информации в полном объеме может привести к многочисленным человеческим жертвам, которые будут на вашей совести. Так понятнее?

― Послушайте, вы! ― Джефферсон резко встал и стукнул ладонью по столу. ― Не давите на эмоции и тем более не упоминайте совесть, которая для вас, как я уже успел убедиться, пустой звук! Я более полувека живу на этом свете и достаточно часто общался с вам подобными, дабы уяснить раз и навсегда, что «интересы следствия» и интересы граждан этой страны очень редко имеют что-то общее!

― Вы закончили? ― равнодушно поинтересовался «Крестный».

― Нет, отнюдь! Это только начало! А продолжение вы увидите на нашем канале!

― Что ж, мистер Джефферсон, мне искренне жаль, что мы с вами не достигли взаимопонимания. Тем не менее, я искренне надеюсь, что вы придержите попавший к вам в руки материал, пока всё не обдумаете и не примете единственно верное в этой ситуации решение, а именно: пойти на компромисс с нами и не пускать программу в эфир до того, как дело будет улажено. Или же убрать из будущего репортажа все имена и все упоминания об организации «Черный стол». Как видите, мы предоставляем вам полную свободу маневра, не говоря уже о том, что весь остальной материал вы вольны использовать на свое усмотрение.

― Благодарю за щедрость, вот только боюсь, после этой «чистки» от материала ничего не останется! ― съязвил Джефферсон.

― Не ехидничайте, Тобиас.

― Тогда уж мистер Тобиас!

― Если это так важно для вас, мистер Тобиас, то ради Бога. Всего наилучшего!

― Всего… ― Джефферсон еще не успел договорить, а в трубке уже раздавались короткие гудки. Директор новостей повесил трубку и выключил диктофон, затем несколько раз сильно встряхнул руками, чтобы хоть немного снять напряжение, и взялся за раздвижной шнур жалюзи, как вдруг черный телефон зазвонил снова.

― Простите, что повторно беспокою вас, мистер Джефферсон, ― донесся из трубки знакомый голос. ― Ничего серьезного, так, дружеское пожелание. Сохраните запись нашего разговора и периодически прослушивайте. Для очистки совести, которой вы так дорожите.

― Да что вы себе позволяете?! ― крикнул в микрофон Тобиас, но «Крестный» уже отключился. Джефферсон раздраженно бросил трубку на аппарат, отозвавшийся жалобным позвякиванием, и три раза обошел по кругу свой кабинет. «“Сохраните запись…” Сохраню, сохраню, не извольте беспокоиться! ― мысленно заверил далекого собеседника телевизионщик. ― Спасибо за материал для нового “Специального расследования”!» Он подошел к окну и вновь взялся за шнур жалюзи. На этот раз телефон смолчал, и Джефферсон, открыв шторы, окинул взглядом свою студию, чувствуя прилив гордости и чертовски приятного ощущения причастности к чему-то очень и очень важному.

«А ведь я почти поддался… ― подумал он и иронично улыбнулся. ― Хитрые бестии! Знают, что времена изменились, и угрозы им с рук не сойдут, так теперь “советуют”, “настоятельно рекомендуют”, “предлагают идти на компромисс”! Посмотрим, чья возьмет! Хотели бы, уже давно все виновные на скамье подсудимых сидели бы! Ничего, я заставлю их оторвать жирные задницы от кресел и шезлонгов! Представляю, как они забегают, когда программа пойдет в эфир! Ничего, пусть бегают! Им полезно!»

И Джефферсон, посмотрев на сидящего далеко внизу Блейзера, показал ему оттопыренный вверх большой палец, добавив про себя: «Давай, Стэнли, прижми их! Не подведи старика!»

* 5 *

― Гая, чай будешь? Чайник как раз закипел.

― Нет, спасибо. Может быть, чуть позже.

…Когда около полудня того же дня Чип подъехал к старому бомбардировщику, стоявшему практически в центре значительно разросшегося с момента их первой встречи с мышкой кладбища самолетов, ему не пришлось забираться внутрь через двигатель. Он воспользовался широким люком в носовой части самолета, который Гайка прорезала, чтобы вынести из своего бывшего дома скопившиеся там за многие годы громоздкие изобретения. Служившая воротами панель обшивки была опущена, поэтому ему даже не довелось стучать. Он просто поднялся внутрь, взял стоявшие у входа два чемодана и отнес в гиротанк. Несколько минут спустя из самолета вышла Гайка с ящиком инструментов и молча заняла место на одной из полукруглых лавок на стенке пассажирского отделения боевой машины Спасателей. Именно такую, позаимствованную у человеческих бронетранспортеров конфигурацию сидений пришлось применить, чтобы иметь возможность пользоваться прорезанным в днище десантно-грузовым люком. Чип так же молча включил фен и поехал обратно в Штаб. Сразу после приезда Гайка пошла в мастерскую наводить порядок, и этот обмен репликами был первым с момента их возвращения.

― Помощь нужна? ― спросил бурундук, хотя сейчас о ночном погроме напоминали только три стоявших в углу ящика с остатками супервариатора.

― Куда ты дел детали ружья?

― Сложил в коробку и отнес в гараж.

― Принеси их, пожалуйста. Точнее, не их, а батарейку. Ну, и проводки еще. А если баллончик для воздуха не сильно пострадал, то и его тоже. Впрочем, неси тогда уже всё. Хотя нет, само ружье не нужно. Разве только ствол…

― Гаечка, я всё понял, сейчас принесу, ― остановил ее Чип и отвернулся, пока она не заметила его улыбку. Он понимал, что события сегодняшней ночи будут преследовать их еще очень долго, но то, что она заговорила в свойственной ей манере, обнадеживало. А чаю он ей так или иначе нальет. Она всё равно любит его остывшим.

Зайдя на кухню и налив две чашки бодрящего напитка, Чип пошел в гараж, постаравшись как можно быстрее проскочить поворот в медицинское крыло. Назад он возвращался тоже через кухню, но уже с объемной коробкой, еле вместившей все остатки электрошокера, поэтому захватить поднос с чашками в гостиную, как планировал, не смог. Что, как показали дальнейшие события, было к лучшему, ибо в противном случае сразу же по вхождению бурундука в гостиную чашки с чаем и подносом оказались бы на полу. А так на полу оказалась только коробка с ружьем, которому было уже всё равно. Как и Чипу, на ступню которого частично приземлились детали, и который застыл столбом, глядя на экран телевизора, лишь через пару секунд вспомнив, что не помешает включить убранный звук обратно.

Впрочем потерял он немного, потому что там и без звука было, на что посмотреть. Чип никогда этих кадров раньше не видел, потому что всё то время, когда их день и ночь крутили по всем каналам страны и мира, он провел в бессознательном состоянии, отходя от последствий ранения, хирургической операции и наркоза. Однако о событиях того дня мог рассказать гораздо больше, чем кто-либо из людей, так как принял в них самое непосредственное участие. Хоть и немного с другого, так сказать, ракурса.

Сейчас же ракурс был самый общий, предоставлявший зрителям по эту сторону экрана панорамный вид площади перед восточным фасадом Капитолия. Всё свободное пространство между установленным в пяти футах от здания полицейским барьером и Первой Юго-Восточной стрит было забито людьми, размахивающими бело-красно-синими флагами США, красно-бело-черными флагами Акбарнистана и черно-белыми плакатами с символом мира и разоружения. Такой же символ, образованный дымными следами трех F-16 из эскадрильи «Громовержцы», степенно расплывался в небе, освобождая голубой холст для следующей фигуры.

«— …го года. Вы помните эту дату и это место. Вполне возможно, вы даже там были и видели всё своими глазами. Вашингтонская мирная конференция, конечная остановка “Турне Мира” Фарида Джикуая[3], ознаменовавшаяся подписанием договора, положившего конец десятилетиям войны, вражды и террора. Но, как все мы помним, не только этим…»

Крупный план сцены. Президент Логан у микрофона, чуть поодаль ― Фарид, первая леди и агенты Секретной службы. Но сейчас все внимание не на первых лиц двух государств, а на их дочерей, белокурую розовощекую Тресс Логан и смуглую черноволосую Парак Джикуай. Живые воплощения двух культур, наконец-то нашедших взаимопонимание, они готовятся выпустить белого голубя, символ мира и процветания в новом тысячелетии…

Впоследствии Чип неоднократно мысленно возвращался к событиям того дня, но сколько ни бился, никак не мог дать четкого ответа, почему решил укрыться не где-нибудь, а именно в трибуне. Укромным это место назвать можно было лишь с большой натяжкой, кроме того, прямо перед ней стоял президент, закрывая и выход, и обзор. Однако в тот день Чипу, Джорджу Логану, Соединенным Штатам Америки и всему миру повезло, причем трижды.

Первый раз ― когда Чип спрятался в трибуне, а не где-нибудь за колонной, откуда он мог совершенно спокойно наблюдать за событиями, но существенно повлиять на них уже просто не успел бы. Второй раз ― когда президент громко объявил, что сейчас, в ознаменование новой эры мира, их с Фаридом дочери выпустят Голубя Мира, и повернулся к ним, тем самым дав Чипу сигнал к действию и одновременно убрав с его пути правую ногу. Это позволило бурундуку увидеть растерянно-брезгливое выражение лица маленькой Тресс, которой, и в этом заключалась счастливая случайность №3, были свойственны тонкое обоняние, позволившее ей унюхать скрывающегося в коробке грызуна, и детская непосредственность, из-за которой ей даже в голову не пришло скрывать это от широкой публики…

«— …Вы помните, что было дальше…»

«Еще бы не помнить…» ― подумал Чип, синхронно со сменой кадров на экране переживая те насыщенные событиями секунды, пока он не бурундучиным, а зайцевым скоком преодолевал расстояние между трибуной и ногой Тресс. Вот он прыгает на нее, впиваясь всеми четырьмя лапами в ее голень и заставляя подбросить вверх коробку из-под «голубя мира», место которого заняла «мышь разрушения». Вот в кадре мелькает перекошенное от неожиданности и боли лицо президента, которого оказавшийся ближе всех Ферранте профессиональным движением уводит с линии огня, одновременно привлекая всеобщее внимание. Исключительно благодаря тому, что в эти секунды все глаза и объективы были направлены на образовавшуюся за трибуной кучу малу, никто не заметил ни выпавшей из коробки Гайки со шприцем наперевес, ни спикировавшего на нее Вжика, ни выбежавших из здания Дейла и Рокки с несостоявшимся «голубем мира» под мышкой. Появление крыс-убийц, одна из которых в итоге оказалась всё в том же многострадальном голубином контейнере, также прошло незамеченным. Поэтому никто так и не узнал правды…

«— …Но спорим, вы не знаете правды!»

Чип замер. Подними он перед этим упавшую на пол коробку с деталями, его ноге не поздоровилось бы во второй раз за вечер. А так она отделалась только легким испугом, приняв на себя удар пульта управления телевизором.

― Правды? ― пробормотал Чип. ― Что… Неужели…

«— Сегодня вы ее узнаете!»

― ГАЙКА!!! ― заорал бурундук. Он был уверен, что его крик поднял в воздух всех птиц и заставил зареветь всех младенцев в радиусе пятисот футов от их дуба, но Гайка не отозвалась. То ли уборкой увлеклась, то ли наоборот, собранная веником куча натолкнула ее на мысль о том, что эти две трубки, пружинка и шестеренка напоминают одно из творений Макгайвера[4], после чего абонент оказался вне зоны доступа. В любом случае, помочь мог только физический контакт с объектом, но бурундук боялся двинуться с места и упустить какую-то важную мелочь. «Надо бы записать…» ― мелькнула мысль, но пульт управления был где-то под ногами, а то и вообще под диваном, и искать его сейчас было не с руки.

Тем временем картинка с Церемонии Мира остановилась, чтобы тут же, уже под более громкий и напряженный музыкальный аккомпанемент, начать проигрываться в обратную сторону. Всего через секунду все участники снова стоят на своих местах, но пленка продолжает мотаться назад. Это склейка из нескольких снятых в разное время и с разных точек роликов, плавно, хоть и несколько сумбурно, переносящая зрителей к самому началу церемонии и репортажа, открывающегося стандартной фразой, которую каждый день произносят тысячи репортеров по всему миру.

«— Это Стэн Блейзер с прямым репортажем из Вашингтона, где в этот прекрасный день на этом самом месте, на ступенях Капитолия, вот уже совсем скоро начнется Церемония Мира…»

Голос Блейзера обрывается, и вновь звучит уже знакомый голос закадрового диктора.

«— Он тоже был там, тоже видел это и тоже считал, что знает правду. Теперь он знает, что это было не так. В ходе журналистского расследования специальный корреспондент Шестого канала Стэн Блейзер обнаружил факты, неопровержимо свидетельствующие, что всё, что говорилось и писалось об этих событиях ранее, лишь дымовая завеса, скрывающая истину. Теперь Стэн Блейзер знает правду. Скоро ее узнаете и вы…»

Напряженная музыка, прерывавшаяся на время речи Блейзера и заигравшая, стоило заговорить диктору, сменяется еще более быстрой, но уже не гнетущей, а вдохновляющей музыкальной темой новой передачи, которая, если верить, большим выпуклым буквам на стенке возникшей на экране студии, называется «Специальное расследование Стэна Блейзера». А вот и он сам сидит за столом справа от букв, служа наглядным примером того, как знание истины сказывается на человеке. По сравнению с самим собой времен Церемонии Мира, Стэн заметно потяжелел в лице, но зато теперь его губы не оттопыривались, а были мужественно сжаты, и глаза были не прищурены, а широко раскрыты, недвусмысленно намекая, что этот человек не боится того, что видит. И голос под стать образу, твердый и спокойный.

«— Не пропустите сегодняшнее “Специальное расследование”. Пришло время спуститься с небес на землю!»

Гремит последний звонкий аккорд, и вылетающая из глубины экрана трехмерная заставка с названием телепрограммы поставила последнюю точку в ролике. Но не в тексте.

«— “Специальное расследование Стэна Блейзера: Капитолийский инцидент”. Cразу после рекламы на вашем местном канале сети WBC…»

Не став дослушивать, на каких частотах откровения Блейзера дойдут до зрителей западных штатов, Чип бросился к телефону. Будь клавиши поменьше, ему пришлось бы потрудиться, чтобы правильно набрать номер.

― Чип, ты звал? ― крикнула Гайка, высунувшись с балкона мастерской. Вид треснувшей коробки, выпавших из нее деталей и пыхтящего у аппарата мужа не на шутку всполошили ее. ― Чип?! Что-то случилось?!

Бурундук не отвечал, пока не набрал номер. Только ударив ладонью по кнопке «Соединить», он наконец посмотрел на мышку.

― Гаечка, я дол…

Остаток фразы потонул в громогласном «СМО-О-ОУК OН ЗЭ ВО-О-О-ТЭ-ЭР». Сравнительные размеры Спасателей и мобильных аппаратов затрудняли использование первыми встроенных динамиков вторых, поэтому телефон был включен в режим громкоговорителя, из которого и хлынули мощные басы рок-композиции. «Телефон у него всего три дня, а он уже даже гудки вызова сменил!» ― негодовал Чип, но сделать ничего не мог. На его счастье, Дейл быстро поднял трубку.

― Да?

― Дейл, смени сигнал вызова на что-то вменяемое!

― А, Чип, это ты? Чем удивишь на этот раз? Только побыстрее, у нас тут патрулирование экватории.

― Акватории!

― Без разницы.

― У вас там телевизор есть?

Дейл хрюкнул.

― Конечно, мы его всегда с собой возим! Им так удобно рыбу глушить, ты бы знал…

― Дейл, я серьезно!

― С собой нет. На базе есть. Мы все-таки в Бруклине, а не в каменном веке!

― Срочно бросайте всё и бегом к телевизору! По Шестому каналу будет важная передача!

― Чип, ты же знаешь, меня твои любимые «Чисто техасские убийства» не касаются!..

― Это ― касается! ― крикнул Чип. ― Нас всех это касается!

Гайка вскочила на горку и съехала вниз.

― Что ты имеешь в виду? ― спросил Дейл.

― Обещают рассказать правду о событиях на Церемонии Мира!

Гайка выронила разводной ключ. Судя по шуму в динамике, Дейл тоже что-то уронил.

― Правду? Какую правду? О чем правду?

― А я почем знаю?! Я только сейчас увидел анонс!

― Понял, понял… ― Дейл был растерян, а потому уже не сердился. ― Боже, боже… Какой канал, во сколько?!

― Шестой канал, сразу после рекламы! Так что поторопитесь!

― Да, да, понял, хорошо, мы с Фокси будем в телевизоре, э-э-э, у телевизора, да! Надо сказать остальным!

― Я сейчас им позвоню.

― Гаечке тоже надо сообщить… Ой, там же нет телефона… О, знаю! Я попрошу Фокси слетать к ней! Мы тут как раз недалеко от аэропорта…

― Не надо, Дейл, ― Чип посмотрел на жену. ― Она здесь, со мной. Всё нормально.

― Да? ― по голосу Дейла сложно было понять, как он отнесся к этому известию. ― Что ж, это… Я рад! Нет, правда! Чип, знаешь…

― Спасибо за поддержку, Дейл! ― перебил его Чип. ― У нас всё хорошо! Шестой канал! Передавай привет Фокси! Пока!

Лидер Спасателей закончил разговор, подошел к Гаечке и впервые после ночной ссоры обнял ее. Мышка вздрогнула, как будто ожидая подвоха, но тут же порывисто обхватила его шею и уткнулась носиком ему в щеку.

― Прости меня, ― шепотом попросил бурундук.

― Чип, я…

― Хорошо, что ты спустилась. Я кричал тебе, но ты не ответила, а я боялся пропустить что-то важное, поэтому не стал бежать за тобой…

― Чип, послушай. Дейл, он…

― Я знаю, что он здесь ни при чем. Это всё я виноват. Я вел себя как последний… Как идиот, в общем, если коротко. Должен признаться, я… Не знаю, что на меня такое нашло, но я был явно неадекватен, и… Этого больше не повторится, обещаю!

Гайка всхлипнула.

― Послушай, Чип…

― Но-но, Гаечка, ― бурундук успокаивающе похлопал ее по спине и чуть отодвинулся, чтобы видеть ее лицо. ― Не надо плакать. Всё хорошо! Я прекрасно тебя понимаю, и будь я на твоем месте, тоже позвонил бы старому другу, а не в «Вороний Экспресс». Прости, что не поверил тебе тогда, когда просто обязан был поверить. Ты была права. После всего, что между нами было, я попросту не имел права не верить тебе.

― А я… ― хотела ответить мышка, но не успела. Чип наклонился к ней, их уста сомкнулись, и все проблемы и тревоги отошли на второй план, пускай и ненадолго…

― Надо звонить Рокки, ― прошептал он на ухо жене, когда они прервались, чтобы перевести дыхание. ― Предупредить их, чтобы не пропустили. Это нельзя пропускать, я чувствую…

― Как думаешь, что они имели в виду, когда говорили, что узнали правду? Вдруг они… вдруг они узнали, что в той коробке на самом деле была не крыса, а я? Что это я хотела…

Гайка вздрогнула и закрыла глаза. Есть темы, которые тяжело обсуждать независимо от того, сколько прошло времени.

― Не знаю, ― ответил Чип. Он и рад был бы заверить ее, что опасения напрасны, но не мог этого сделать, потому что, по правде говоря, это было первое, о чем он сам подумал.

― Как ты считаешь, ― заговорила Гайка, собравшись с духом, ― наши друзья и знакомые, они… Они не начнут меня ненавидеть? Ведь даже… Если даже ты…

― Все всё поймут, ― коротко ответил Чип. ― Ведь мы-то понимаем, что на самом деле это была не ты, а «ликвидатор абсолютной надежности». И они поймут. Если потребуется, я лично поговорю с каждым из них. Всё будет хорошо. Меня другое больше волнует.

― Что же?

― Вдруг им удалось что-то раскопать о «Черном столе».

Мышка отреагировала мгновенно, и Чип сквозь одежду почувствовал, как напряглись все до единой мышцы в ее теле. Иного он и не ждал. Стремление Гаечки покончить с этой организацией уступало лишь ее увлечению техникой, да и то несильно.

― Думаешь?

― Надеюсь, любимая. Ладно, чего гадать, всё равно пока не посмотрим, не узнаем.

― Не знаю, выдержу ли я…

― Не волнуйся, я буду с тобой, ― Чип чмокнул ее в носик и пошел звонить в Вашингтон.

* 6 *

Учитывая «температуру» материала, рекламу передачи Блейзера запустили только за десять минут до эфира. Однако уже через пять минут чуть ли не каждый пятый телевизор в стране был настроен на местную станцию WBC, а счет одновременных Интернет-подключений к серверам корпорации достиг полутора миллионов. Немалую роль в этом сыграло позиционирование программы как «экстренного выпуска», а также то, что каналы местного значения вставили его вместо нескольких уже успевших стать привычными и популярными шоу, поэтому к раздражению публики примешивалось чувство любопытства. «Что же такое они раскопали, если ради этого отменили очередную серию “Семьи в большом городе”?» ― спрашивали себя зрители, уже успевшие занять места перед телевизорами. А поскольку до самого рейтингового вечернего шоу конкурирующей сети RHOX, драма-реалити-шоу «Академия слез», оставалось еще целых пятнадцать минут, каналы они не переключали.

Особого ажиотажа, тем не менее, не наблюдалось, и непосредственные руководители Тобиаса Джефферсона оборвали его телефоны и Интернет-пейджер. Директор новостей уже устал отвечать на одни и те же вопросы относительно причин, по которым шоу надо было выпускать в эфир внезапно, без хотя бы недели предварительных анонсов, сразу на общенациональном уровне и, самое страшное, в прямом эфире, где неурядицы ― обычное дело. Но он, единственный, кому Стэн показал запись, мужественно держался, так как лучше всех остальных понимал, с чем именно они столкнулись. Он даже предоставил свой личный сейф для хранения DVD-диска, который в установленное время лично принесет в кабину режиссера. И всё же на телевидении никогда нельзя быть в чем-то до конца уверенным, тем более при работе с материалами такого калибра. Ставки были слишком крупными, цена неудачи ― слишком высокой, а противники ― слишком могущественными.

― Четыре минуты до эфира! ― объявила Сюзан Сполдинг. Стэн кивнул и в сотый раз поправил узел галстука, вызвав бурю эмоций со стороны Бриджит, отчаявшейся приводить воротник своего подопечного в порядок.

― Три минуты!..

― Ну всё, всё! Хватит! ― Стэн нервно мотнул головой, показывая подскочившей ассистентке, что еще чуть-чуть, и она его задушит.

― Стэн, умоляю! Не трогай его! Забудь о нём!

― Хорошо, хорошо! Я попробую!..

― Две минуты!..

Блейзер поправил манжеты, одернул фалды пиджака и обернулся посмотреть, не отпала ли какая-нибудь из букв на заднике.

― Одна минута!.. Пошла заставка!..

Как бы ни переживали Стэн, Тобиас Джефферсон и остальные причастные к выпуску этой программы за ее успех и свои рабочие места, их мандраж не мог сравниться с чувствами, которые развевающееся на экране красно-синее полотно вызвало у семи грызунов и одной мухи, застывших перед телеэкранами в трех разных географических точках. Дейл и Фоксглав находились на базе СОВоГ, организованной в укромном уголке старого складского здания под Манхэттенским мостом. «Вашингтонская четверка» обосновалась на верхней полке в телевизионном отделе супермаркета электроники, откуда можно было смотреть на много экранов сразу поверх голов собравшихся перед стеллажами зевак. Чип и Гайка сидели на диване в штабной гостиной и нервничали больше всех своих друзей вместе взятых.

― Стэн, пять секунд! ― сообщила Сполдинг, показав репортеру растопыренную пятерню. Потом сжала ее в кулак и разогнула все пальцы, кроме большого. Потом все, кроме большого и мизинца… Блейзер скосил взгляд на опускающуюся из-под потолка камеру. Опускание с небес на землю началось. Сейчас он чувствовал себя точь-в-точь как перед своим первым репортажем с места событий. Правда, тогда репортаж шел в записи, и в его распоряжении были спасительные дубли…

― Две! ― крикнула Сьюзан, показав Стэну «викторию». То же самое показала ему Стил, когда он сидел, потея от нервного напряжения и жара софитов и готовясь в первый раз поприветствовать зрителей в качестве нового соведущего вечерних новостей. Тогда между ним и многоопытной телевизионной директрисой была примерно такая же разница в возрасте, как сейчас между ним и Сполдинг… Осознание того, что это ему по возрасту и опыту положено подбадривать ее, а не наоборот, вернуло Блейзеру казавшуюся безвозвратно недостижимой уверенность, а в памяти всплыли слова «Стальной Леди»: «Улыбнись в камеру, поздоровайся со зрителями и не закрывай рта до тех пор, пока я не разрешу!»

Сьюзи махнула рукой, и с этой секунды в студии мог говорить и показывать только Стэн.

― Добрый вечер, Америка, с вами «Специальное расследование» и не менее специальный корреспондент Стэн Блейзер!

Лонни сдержанно хихикнул, а Сполдинг нахмурилась и погрозила Стэнли пальцем, призывая следовать сценарию. Но репортер притворился, что ничего этого не видит. Во-первых, капелька самоиронии не помешает, а наоборот, взбодрит. Во-вторых, как говаривала Стил, ни одна живая душа по ту сторону камеры не знает, что у тебя написано в сценарии, поэтому небольшие вкрапления отсебятины пойдут только на пользу. И сам успокоишься, и связь с аудиторией будет крепче.

― Церемония Мира в Вашингтоне. Уверен, вы помните этот день. Лично я его прекрасно помню. Погода была чудесной, люди ― веселыми. И всё как один чего-то ждали. Чего-то особенного. Не будет преувеличением сказать, что вся Америка следила за «Турне Мира» Фарида Джикуая, и когда он прибыл в Вашингтон для подписания мирного соглашения между нашими странами, нам всем стало ясно, что тьма отступила окончательно и бесповоротно. Я хорошо помню витавший над столицей дух свободы, мира, надежды и, такой, знаете, очень редкого и очень специфического вида убежденности. Убежденности в том, что в такой день, как этот, ничего плохого случиться просто не может. Не может и всё тут, просто потому, что не может случиться никогда.

Стэн выдерживает паузу, предоставляя действовать режиссеру за пультом. Одно нажатие кнопки ― и когда ведущий заговаривает вновь, его голос звучит уже на фоне памятных кадров с площади перед Капитолием.

― Однако, как мы все помним, судьба распорядилась иначе…

Окончание его фразы совпадает с криком Тресс.

― До сих пор не могу понять, как ты догадался, что я там? ― спросила Гайка, провожая взглядом упущенную первой дочерью коробку.

― Интуиция, ― пожал плечами Чип, благоразумно решивший не упоминать о роли обоняния Тресс во всей этой истории. ― Хотя, строго между нами, самое лучшее место было под трибуной.

Изобретательница утвердительно закивала.

― Согласна. Увы, ее вынесли уже после того, как я проникла в Белый дом.

― А, тогда вопросов нет…

Тем временем катавасия на экране утихает, и в кадре появляется черноволосый человек с крупными чертами лица, смуглой кожей и мясистыми губами, выдающими его африканское происхождение.

― Э-хем, прошу всех соблюдать спокойствие, всё в порядке! Всего лишь несколько озорных бурундуков и мышей, судя по всему, тоже решивших засвидетельствовать свое почтение и выразить нам свою поддержку. Одним словом, хе-хе, ложная тревога…

Толпа немного успокаивается, и к микрофону вновь подходит несколько помятый бдительными охранниками президент.

― Полагаю, маленький негодник хотел попроситься в стажеры, ― говорит он, определенно намекая на скандал, связанный с его предшественником. Шутка имеет успех, и атмосфера разряжается.

― Собственно, ― подытоживает Блейзер, ― это было всё, что мы с вами тогда узнали…

― Да, дружище! ― воскликнул Рокфор, поворачиваясь к сидевшему на микроволновке рядом Вжику. ― Похоже, твое героическое пике опять осталось незамеченным!

Муха прожужжала что-то близкое по смыслу к «ну да, кто бы сомневался…»

― Как и твой электрошокер, Спаркс! ― добавила Тамми. В отличие от Чипа, Спарки совершенно спокойно воспринимал такое панибратское к себе обращение. С другой стороны, он далеко не всегда его замечал.

― А? Электрошокер? Мой? Не помню, чтобы он у нас был в Вашингтоне…

― Ну как же! ― удивилась белочка. ― Ты же при мне его паял!

― При тебе? А, ну да, точно! Это маленький такой? Я думал, ты большой имеешь в виду!

― Какой?

― Какой что?

― Какой большой?

― Большой? Не знаю, а почему ты спрашиваешь?

Что ни говори, а секреты Спарки хранить умел.

На экране возникает Стэн, но не сегодняшний, а тогдашний, вещающий с подиума перед Капитолием.

― Что ж, мы снова с вами, и должен сказать, страсти значительно улеглись, и все внимают проникновенной речи председателя Джикуая, которую президент Логан не преминул предварить парой шутливых замечаний… О, кажется, Парак Джикуай и первая дочь снова в центре внимания…

Ему вторит Блейзер из дня сегодняшнего:

― Как все мы помним, вскоре церемония продолжилась, как ни в чем не бывало. Договор был подписан, Голубь Мира ― выпущен…

В кадре снова две девочки, но на этот раз коробку вверяют Парак, так сказать, во избежание. Зато именно Тресс выпадает честь подбросить в воздух «голубя», который быстро уносится ввысь, оставляя за собой едва-едва различимый порошкообразный след…

― Ты хорошо держалась, Фокси! ― заметил Дейл с самой широкой улыбкой, на которую был способен.

Они сидели в центре длинной общей лавки, первой в ряду нескольких, составлявших партер главного зала базы Службы охраны водных границ, в компании практически всех членов этой добровольной дружины. Отсутствовали лишь несколько зверей, патрулировавших периметр.

― Спасибо, милок! ― обняла его летунья, но тут между ними вклинился сидевший сзади и всё слышавший мышонок по имени Маус.

― Погодите-погодите! Это что же, выходит, этот голубь на самом деле ― мисс Фоксглав?!

― Да! ― подтвердил бурундук. ― Собственной рукокрылой персоной с небольшим добавлением муки!

― Но идея была мистера Дейла! ― хихикнула Фоксглав, вновь крепко обнимая любимого грызуна.

― И они купились? ― недоверчиво переспросил сидевший в стороне прямо на полу сизый голубь Дозер.

― Ну, ― нервно хихикнул Дейл, пытаясь выбраться из-под крыльев подруги, ― всем ведь известно, что тупее людей зверей на свете нет!

― По ним не скажешь, но теперь я верю! ― согласился пернатый и добавил вполголоса: ― Вот уж точно слепота! Между ней и нами ведь нет вообще никакого сходства! Да и вообще она меньше раза в два!..

― Казалось бы, на этом эпизод, исчерпан, ― продолжает вернувшийся на экран Блейзер. ― Однако, если присмотреться, станет понятно, что чего-то всё-таки не хватает. Точнее, кого-то не хватает…

Корреспондент поднимает правую руку и тычет указательным пальцем в пустоту. То есть, это в реальном мире там пустота, но технологии цифровой обработки видеосигнала творят очередное чудо, и зрители видят в том месте картинку с церемонии, тут же расширяющуюся на весь экран. Снова Фарид завершает речь, снова президент что-то вполголоса говорит девочкам, снова взлетает «голубь»…

― Но где же первая леди? ― любопытствует Блейзер, подобно умелому рыбаку «подсекая» внимание многомиллионной аудитории. А когда каждый телезритель успевает задаться этим вопросом, но пока еще не развел руками, признавая свое бессилие, в кадре появляется карета «скорой помощи», выруливающая на Конститьюшн-авеню в сопровождении двух полицейских на мотоциклах, и Стэн услужливо поясняет: ― Сейчас она в этой машине спешит на свое рабочее место в Армейский медицинский центр имени Уолтера Рида, где ей, Главному врачу Уполномоченного корпуса службы здравоохранения США, предстоит провести самую сложную и самую необычную операцию в своей карьере ― спасение тяжелораненого бурундука. В момент, когда Голубь Мира взовьется в воздух над Капитолием, операция будет в самом разгаре…

― Господи, Чип… ― прошептала Гайка, стискивая ладонь бурундука. ― Ты знаешь, я чуть с ума не сошла, пока тебя оперировали. Даже просто сидеть в углу, осознавая свое полное бессилие, просто невыносимо, а уж слушать разговоры врачей, эти сухие фразы, которыми они обменивались, обсуждая твое здоровье… Когда ассистентка первой леди стала перечислять, какие органы у тебя повреждены, я чуть… чуть не умерла там…

― Ничего, милая, ― прошипел ей на ухо Чип, еле сдерживаясь, чтобы не закричать от боли. Гайка явно позабыла, насколько сильной она теперь была, и переусердствовала с захватом его ладони. ― Я здесь, с тобой, и никуда не денусь…

― Чип, ты должен знать…

― Гая, поверь, я прекрасно тебя понимаю! Когда мы решили, что ты погибла, я тоже чуть не умер… Ой, гляди! ― он указал на экран, где как раз показывали его первое появление на людях.

Выписка Чипа из больницы освещается с таким же размахом, что и проход по красной дорожке номинантов на «Оскар», да и организована по схожему принципу. От главного входа до места стоянки президентского кортежа проложен красный ковер, огороженный с двух сторон барьером, за которым теснятся представители прессы. Появление из здания первой семьи встречено громом оваций и трескотней фотоаппаратов, а каждый уважающий себя оператор так и норовит засунуть объектив своей камеры чуть ли не прямо под одеяло, в которое завернут главный виновник торжеств, еще слишком слабый, а потому всё проспавший.

― Какой он всё-таки милашка! ― хихикнула Тамми. Оператор Шестого канала толк в съемке знал и сумел таки поймать крупный план затерявшегося в складках пушистого комочка. Белочка была не одинока в своих чувствах, потому что все находившиеся в зале дамы издали вздох умиления, а какой-то патлатый парень, по виду студент, крикнул: «А он прикольный!» Его товарищи встретили эту реплику одобрительным смехом, однако четыре Спасателя не могли не отметить, что эпитет был выбран не слишком удачный.

― Но не только первую леди надо благодарить за чудесное спасение. Вечером в тот же день, когда раненый бурундук был доставлен в Центр имени Уолтера Рида, в палате напротив прогремел мощный взрыв, в результате которого погиб глава Отдела специальных операций ЦРУ Реджинальд Макмиллан.

Трагический тон комментатора полностью соответствует следующей странице кинохроники, изображающей медленно движущуюся похоронную процессию с накрытым государственным флагом гробом на открытом катафалке.

― По официальной версии, мистер Макмиллан негласно руководил охраной бурундука. Одной из предпринятых им мер защиты была смена табличек на палатах, что в конечном итоге ввело неизвестных злоумышленников в заблуждение и спасло животное. Согласно отчету следственной группы, неизвестный или неизвестные, переодетые сотрудниками больницы, проникли в палату, где их уже ждал Макмиллан. Завязалась перестрелка с использованием пистолетов с глушителями, в ходе которой одна из пуль попала в висевший на стене кислородный баллон, вызвав его детонацию и убив Реджинальда Макмиллана, по трагической случайности находившегося к нему ближе всех. Воспользовавшись суматохой, преступники скрылись в неизвестном направлении, а значительно усиление охраны палаты бурундука-героя предотвратило дальнейшие попытки покушения на его жизнь…

Хотя Спасатели, пристально следившие за расследованием, прекрасно знали содержание всех официальных документов, удержаться от язвительных комментариев они не могли. Особенно бурно, как всегда, реагировал Дейл.

― Да, конечно! Нет, ну каково, а?! Врут и не краснеют! Малдера и Скалли на них нет, вот что я вам скажу! Одна история с табличками на дверях чего стоит?!

― Вы хотите сказать, что это вы их поменяли? ― спросил всё тот же Маус, которого аж распирало от важности. Еще бы, быть на короткой ноге с самими Спасателями!

― А кто же еще? ― встав с лавки, Дейл повернулся к собравшимся перед телевизором совоговцам и упер руки в бока. ― Это была моя идея! Кстати, вы знаете, что в недавно вышедшем триллере «Таблички» в основу сюжета положена именно смена табличек на дверях? Причем авторы прямо открытым текстом заявляют, что «источником вдохновения послужил подвиг Реджинальда Макмиллана»! Конечно, как же иначе! Именно поэтому они всё это ему приписали!

― Что ты имеешь в виду? ― выразила общее непонимание Фоксглав.

― Они свалили всё на мертвеца, чтобы не платить нам авторские отчисления за идею! ― провозгласил Дейл. ― И если бы только народ знал правду!..

― Похоже, скоро узнает… ― заметила Фокси. Дейл резко обернулся и сел прямо там, где стоял, потому что с экрана на него смотрел знакомый до боли лик доктора Сноу.

― Кто этот человек, спросите вы, ― вещает Блейзер, к этому времени настолько втянувшийся в передачу, что забыл о существовании сценария и телесуфлера, ― и какую роль играет он во всей этой истории, в которой, казалось бы, давно поставлена точка? Действительно, в официальной версии ни ему, ни его помощникам, ни возглавляемому им проекту места нет. Но так ли всё гладко в официальной версии? К примеру, инцидент с бурундуком ― что это? Чья-то шалость? Или нечто большее, иначе зачем охране Капитолия стрелять в него из ружья, предназначенного для усмирения тигров? Не велика ли, что называется, честь для столь мелкого животного? И, опять-таки, не велика ли честь для грызуна находиться под присмотром столь высокопоставленного сотрудника ЦРУ, как сам Реджинальд Макмиллан? И что это за таинственная, не побоюсь этого слова, секта бурундуконенавистников, не постеснявшаяся проникнуть в главный военный госпиталь Соединенных Штатов и, более того, сумевшая беспрепятственно его покинуть? Не ищите ответы на эти вопросы на страницах официальных документов, там их нет. Зато они есть у нас, и после рекламы вы их получите! Оставайтесь с нами!

Получив подтверждение, что в эфир пошла заставка, Сполдинг дала отмашку Блейзеру, который тут же уронил голову на стол, как будто директриса своим жестом перерубила поддерживающие его в вертикальном положении веревки.

― Но-но, Стэн! Не спать! Больше жизни! Тебе еще три четверти программы вести!

― Думаешь, это еще кто-то смотрит? ― спросил ведущий, поднимая голову. ― Я уверен, что всех, кого мне не удалось распугать, я уморил.

― Перестань, Стэнли, ты задал им жару! ― крикнул из-за камеры Лонни. ― Может, тебе подумать о смене имиджа? Могу предложить сменить имя на «Пламенный Стэн»! Если дело пойдет, с тебя комиссионные за идею!

― Не думаю, что в этом есть смысл…

― Я тоже так не думаю! ― снова заговорила Сьюзан. ― Ты и без этого прекрасно справляешься! Старая Гвардия просила передать, что аудитория программы растет лавинообразно, и она уже приближается к десятке самых рейтинговых передач за всю историю подсчета рейтингов в сети WBC, а нагрузка на наши серверы уже вдвое превышает лучшие показатели прошлого сезона! Ты их заинтриговал, Стэн, поэтому выше нос, и чтоб я больше такой кислой мины до конца передачи не видела! Ясно тебе?

― Куда уж яснее! ― улыбнулся Стэн, и Сполдинг показала ему сразу два поднятых вверх больших пальца. Она, как правило, скупилась на жесты, и это отступление от правил явно что-нибудь да значило. Хотя вряд ли столько же, сколько вибросигнал телефона в кармане Тобиаса Джефферсона, заставший директора новостей ровно на половине пути от режиссерской кабины до его офиса. Короткий единичный сигнал, означавший получение простого текстового сообщения. Но на этот раз простота была хуже не только воровства, а и всего остального тоже. Ведь если противники эфира, а Тобиас кожей чувствовал, что это именно они, избрали такой незамысловатый способ воздействия на него, то наверняка постарались выжать из него максимум…

Однако сообщение отнюдь не представляло собой образчик эпистолярного жанра ужасов. Всего пять строчек: «Перенесите оставшуюся часть программы на другой день, после чего тихонько отмените. Так будет лучше для всех».

Нервное напряжение не помешало Джефферсону иронически усмехнуться. «Тихонько отмените…» Интересно, у них и впрямь не все дома, или это они так умело притворяются? Впрочем, это вполне в их стиле. Сначала раздуть скандал, потом быстро замять дело, после чего с непроницаемым лицом говорить «Без комментариев!» Но в телевизионном бизнесе так нельзя, и если он сейчас отменит программу, Шестой канал и вся сеть WBC надолго потеряют всякое к себе доверие, не говоря уже о том, что начальство его попросту растопчет. При всём внезапно возникшем желании он не может повлиять на продолжение программы, и если они этого не понимают, то они просто…

Джефферсон помчался по коридору, распугивая нечаянно оказавшихся там работников телестудии. Пролетев мимо промахнувшейся по губам помадой Глэдис, он ворвался в свой кабинет, ожидая увидеть разгром и шатание сорванной с петель дверцы стенного сейфа. Но всё, кроме нескольких сброшенных со стола потоком воздуха бумаг, лежало на своих местах, и скрывавшую сейф картину на первый взгляд тоже никто не трогал.

Тобиас на негнущихся ногах подошел к картине и осторожно потянул на себя край рамы. Под ней могло быть что угодно, от гранаты до банальной дыры на месте темно-серой бронированной дверцы. Однако сейф был на месте, более того, заперт и без следов вскрытия. На покатых кнопках консоли играли блики ламп, а надпись на жидкокристаллическом экране приглашала ввести десятизначный код, известный одному лишь владельцу. Или тем, кто знает его, как облупленного. И хотя Джефферсон установил в качестве кода совершенно произвольный набор цифр, абсолютно бессмысленный как в числовой, так и в буквенной форме, сейф он открывал медленно и в смятении.

Отперев дверцу, Тобиас вынул лежавшую сверху коробочку из-под диска. Увидев, что она пуста, он чуть не получил инфаркт, но быстро вспомнил, что пустая коробочка специально лежала на самом видном месте для отвода глаз, в то время как диск был засунут в одну из папок с документами, в специально вырезанное прямо в листах углубление.

Сперва Джефферсон хотел найти более укромное место, чем собственный сейф, в котором будут искать в первую очередь, и с этой целью изучил ширину сливных бачков в туалетных комнатах и глубину цветочных кадок в вестибюле. Но в итоге пришел к выводу, что сейф всё же надежнее, ведь незаметно проникнуть в его кабинет и вскрыть сейф сложнее, чем вынуть пакет из бачка в общедоступном туалете. И потом, ему самому было спокойнее и легче проверять его наличие, не выходя из кабинета, чем то и дело бегать в туалет, ждать, пока там никого не окажется (что в этом здании бывало редко), рыться в бачке и возвращаться, по дороге спрашивая себя, ничего ли он там не сломал, ровно ли поставил назад крышку и не совершил ли еще какую-нибудь из полусотни возможных ошибок, могущих привлечь внимание посторонних к данному конкретному бачку…

― Мистер Джефферсон? ― осторожно окликнула его заглянувшая в кабинет секретарша, потратившая около минуты на стирание со щеки жирной красной полосы. ― У вас всё в порядке?

― Да, Глэдис, да, спасибо! ― поспешил успокоить ее Джефферсон. Сунув папку с диском под мышку, он быстро закрыл сейф и вышел из кабинета. До конца рекламной паузы оставалось ровно две минуты, из них треть он потратил на то, чтобы добежать до режиссерской кабины, а еще столько же ― чтобы вставить диск в проигрыватель и убедиться, что все материалы на месте.

― Мистер Джефферсон! ― крикнул режиссер трансляции. ― Мы начинаем! Всё в порядке?

― Да, начинайте!

― О’кей! ― режиссер снова повернулся к своему пульту и заговорил в пустоту, обращаясь по внутренней связи к Сполдинг. ― Студия, пятнадцать секунд!

― Поняла! ― ответила Сьюзан и продублировала информацию Блейзеру. ― Давай, Стэн!

― Больше жизни, я помню, ― Блейзер потер глаза. ― Такое забудешь…

Забыть такое и впрямь было тяжело, равно как и отгремевшую несколько минут назад первую часть передачи. Но, памятуя о тех, кто только сейчас переключился на каналы WBC, вторую часть Стэн начинает с краткого обзора уже изложенных фактов, подкрепленных для лучшего усвоения материала усеченной подборкой кадров хроники.

― Капитолий, Церемония Мира. Внезапно выскочивший на сцену бурундук пугает приготовившуюся выпустить белого голубя первую дочь и чуть не срывает праздник. Напуганная этим странным вторжением охрана пытается изловить бурундука, в результате чего он, насквозь пронзенный дротиком с транквилизатором, оказывается на операционном столе в Армейском медицинском центре имени Уолтера Рида. Его спасением руководит сама Лора Логан, первая леди и главный врач УКСЗдрав США. Страна с замиранием сердца следит за его судьбой, и когда несколькими днями спустя бурундучок приходит в сознание, всеобщей радости нет предела. Смятение, волнение и чудесное спасение ― что еще нужно для красивой и захватывающей истории? Практически ничего. Самая малость…

Долгая пауза, во время которой видеоряд опять отматывается назад, всё ускоряясь и ускоряясь, пока кадры не становятся вовсе неразборчивыми…

― Правда, ― завершает мысль Блейзер, и картинка замирает на том самом кадре, которым закончилась первая часть программы. Низкорослый человек с большой лысиной, круглыми ленноновскими очками на горбатом носу и в строгом пиджаке. Холодный взгляд, надменная улыбка. Достойный претендент на роль главного злодея в очередной картине о Дирке Суаве.

― Знакомьтесь: Арчибальд Джозеф Сноу, доктор медицины и доктор философии в области физиологии. Вряд ли вам что-нибудь говорит это имя, хотя сложись обстоятельства чуточку иначе, оно бы давно стало достоянием широкой общественности и частью Золотого Фонда Мировой Науки.

Неизвестный ученый уступает место на экране сразу трем своим гораздо более известным коллегам, которые с широкими улыбками демонстрируют телезрителям коробочки с самой известной и почетной медалью в сфере науки.

― Перед вами группа ученых, получивших в 2000 году Нобелевскую премию по физиологии и медицине за, цитирую, «выдающиеся открытия, касающиеся трансдукции сигналов нервной системы», иначе говоря, за успехи в изучении механизмов передачи нервных сигналов. Тот, что справа, родом из Швеции, двое других ― американцы. Все они признанные авторитеты в своей области, однако сейчас нас с вами больше всего интересует мужчина в центре, ведь он не просто известный биофизик и нейрохирург, но и коллега нашего героя, доктора Арчибальда Сноу. С середины восьмидесятых годов прошлого века они вместе работали над изучением физиологических основ накопления информации и знаний в нейронах, добившись на этом поприще поистине выдающихся результатов, отмеченных несколькими престижными наградами и премиями, в том числе Нобелевской.

Пауза. Набор воздуха в грудь. Продолжение.

― Почему же, в таком случае, доктора Сноу нет на этой фотографии? Отчасти потому, что правила Нобелевской разрешают вручать ее не более чем трем людям за раз, так что кто-то в любом случае оказался бы лишним. Но главная причина в том, что за несколько лет до этого доктор Сноу официально прекратил работу над проектом и ушел с поста профессора Центра по изучению нейробиологии и проблем поведения при Колумбийском университете, перейдя на работу в качестве заведующего лабораторией в фармацевтическую корпорацию «Хорайзон».

Дождавшись, когда фотография Сноу в академической мантии и бонете сменится изображением логотипа корпорации «Хорайзон», Блейзер продолжает:

― Разумеется, ничего странного в таком переходе нет. Как справедливо отмечал автор посвященной доктору Сноу прощальной статьи в «Бюллетене Колумбийского университета», он далеко не первый видный ученый, перешедший на работу в частный сектор. С этим трудно не согласиться. Если, конечно, не знать, что на самом деле всё обстояло с точностью до наоборот. Ведь Колумбийский университет ― частный, в то время как исследования корпорации «Хорайзон» финансируются отдельной строкой в федеральном бюджете США, а ее совет директоров на две трети состоит из бывших сотрудников органов государственной власти, в том числе трех бывших сенаторов и одного бывшего заместителя госсекретаря. С другой стороны, оклад университетского профессора и впрямь существенно уступает зарплате директора лаборатории, принадлежащей крупной корпорации, поэтому мотивы Сноу совершенно понятны. Непонятно другое ― где эта самая лаборатория находится. Точнее, находилась…

Изображенные на экране здания ничего особенного из себя не представляют ― обычные параллелепипеды из стекла и бетона, каких тысячи разбросаны по всей стране и миру. Кроме того, оператор снимает их при свете дня и из-за ограды с противоположной стороны от ворот, но Спасатели их моментально узнают и вздрагивают, на несколько секунд вернувшись в ту далекую ночь, полную спасений, падений и возвращений с того света…

― Комплекс сооружений, который вы видите на экранах, расположен примерно в восьмидесяти милях к югу от Нью-Йорка и в двенадцати милях от ближайшей автомагистрали. Сейчас здесь находится завод по производству овощных консервов, руководство которого знать ничего не знает о прошлых владельцах. И знаете, что? Я им верю. Ведь мы с вами имеем дело с самым масштабным сокрытием истины в истории нашей страны! Не верите? Скоро вы сами в этом убедитесь…

Изображение зданий затуманивается, и на их фоне возникает электронное изображение листка бумаги, постепенно увеличивающееся в размерах, пока не становится отчетливо виден весь текст.

― Перед вами справка, выданная нью-йоркским отделением ФБР руководству фирмы «Байо-Тэк», в которой сообщается об изъятии агентами Бюро двух документов с индексами IN-M:03-4522 и OU-M:03-4522-a01 в качестве вещественных доказательств по делу, цитирую, «высшего государственного приоритета». Обтекаемая формулировка, которую мы в последнее время слышим довольно часто, не так ли? Кроме того, обращает на себя внимание дата… ― соответствующий участок текста отделился от листка и расплылся на весь экран. ― Заметьте, всего лишь через два дня после Церемонии Мира! Совпадение? Как знать… Итак, что же это были за документы? Предоставим ответить на этот вопрос председателю совета директоров компании «Байо-Тэк», доктору медицины Элайдже Вассерману…

― Спарки, ― задумчиво произнесла Тамми. ― Это случайно не…

― Да, это мой босс! ― подтвердил ученый. Ответ был некорректным, так как Вассерман был бы очень удивлен, узнав, что является боссом для простой крысы, коих в его лабораториях были сотни, и которые выступали полноправными участниками рабочего процесса исключительно в шутках сотрудников из серии: «Бронко, куда тебе сегодня налепить электрод, на голову или на хвост? Мотаешь головой? Хорошо, тогда туда и налепим…» А уж если бы он узнал, что один из его хвостатых «подчиненных» сидит сейчас в Вашингтоне и, как и он, с интересом следит за шоу Стэна Блейзера, Кондратий не заставил бы себя долго ждать.

― Как думаешь, это опасно?

― Нет, что ты! У меня железное алиби! Меня подменяет Глиммер!

― А люди не заметят?

― Что?

― Что вместо тебя сидит Глиммер? ― терпеливо повторила белочка.

― Глиммер? ― Спарки задумался, после чего резко хлопнул себя по лбу. ― Ой, точно! Бедный, я ведь сказал ему, что вернусь через два дня, а прошло уже почти четыре… Впрочем, это уже не первый раз, и потом, все эти резонансные ловушки ему даже нравятся…

― А люди не обнаружат подмены? ― не успокаивалась Тамми.

― Люди? Нет, никогда! Мы для них все на одно лицо!

― Эти документы представляли собой два письма, ― рассказывает тем временем ученый, изображение которого наложено прямо поверх виртуального документа. ― Первое из них было приглашением к сотрудничеству от фирмы «Истерн Фармасьютикалз».

― Что это за фирма? ― спрашивает голос Блейзера, который брал интервью и попадал в объектив лишь несколько раз, да и те вырезали.

― Тогда я впервые о ней услышал, однако авторы письма позиционировали себя как одно из дочерних предприятий «очень крупной фармацевтической корпорации, финансируемой правительством США», поэтому мы решили, что речь идет о корпорации «Хорайзон».

― Вы хотите сказать, что корпорация «Хорайзон» финансируется правительством, я правильно понял?

― Ну, ― Вассерман усмехается, от чего его окладистая борода кажется еще шире. ― по документам это частное предприятие, но состав совета директоров и щедрые ассигнования из федерального бюджета позволяют предположить, что ваши слова ближе к истине.

― Понятно. И что же было в том письме?

― Письмо представляло собой приглашение к сотрудничеству.

― Какого рода?

― Нам предлагалось предоставить образчики грызунов с проявлениями интеллекта выше среднего в обмен на помощь в разработке нескольких наших проектов, в частности, нового успокоительного средства. Повторюсь, до того дня я об этой фирме никогда не слышал, а вот «Хорайзон» по праву славится своими разработками в области психотропных препаратов, поэтому, если они действительно были связаны с «Хорайзон», это предложение было по-настоящему заманчивым.

― Они не уточняли, зачем им эти «грызуны с интеллектом выше среднего»?

― Нет. Это было только первое письмо, оно не содержало никаких деталей. Правда, какое-то время назад ходил слух, что «Хорайзон» строит целую сеть полуподпольных лабораторий в разных штатах для проведения широкомасштабных и далеко не всегда приглядных с точки зрения этики и защиты прав животных экспериментов в рамках работы над сверхсекретными военными проектами, но, повторюсь, это были только слухи, так и не нашедшие документальных подтверждений.

— Как по-вашему, «Истерн Фармасьютикалз» могла быть прикрытием для одной из таких подпольных лабораторий?

— Если такие лаборатории действительно существуют либо существовали, то в этом нет ничего невозможного.

― Ясно. А второе письмо?

― Второе письмо содержало наш ответ на их предложение.

― И каким он был?

― Отказ.

― Вот как? Почему же?

Вассерман поправляет очки.

― Не в наших правилах сотрудничать с подозрительными конторами, даже если они прикрываются такими гигантами, как «Хорайзон»…

Вообще-то, в первый раз Элайджа сказал «тем более, если они связаны с “Хорайзон”», а когда Блейзер попросил его объяснить, то в ответ получил долгий и обстоятельный рассказ, который пришлось убрать, поскольку время передачи не резиновое, к ее теме он имел весьма опосредованное отношение, а самое главное ― заслуживал отдельного журналистского расследования. Больно уж красочно описал директор «Байо-Тэк» судьбу и злоключения двух компаний, «Флора-Нова» и «Аллермед», согласившихся на свою голову на сотрудничество с фармацевтическим колоссом.

Первой из них «Хорайзон» передал документацию на новый перспективный антидепрессант в обмен на технологию революционного средства от ожирения. Антидепрессант оказался очень богатым на побочные эффекты, на «Флора-Нову» обрушилась лавина многомиллионных исков и она обанкротилась, а ее нишу на рынке препаратов для поддержания формы быстро занял «Хорайзон». С «Аллермедом» они заключили договор о совместной разработке вакцины нового поколения, но потом с помощью своего лобби в Управлении по санитарному надзору добились запрета на использование нового препарата. Естественно, при этом они понесли многомиллионные убытки, но корпорация-гигант выстояла, а «Аллермед», на долю которого, согласно контракту, выпадала не только половина прибыли от продаж вакцины, но и половина расходов на его создание и продвижение ― нет. В итоге компании, чтобы остаться на плаву, пришлось пойти на слияние с «Хорайзон» на поистине кабальных условиях, среди которых был отказ от неплохо к тому времени раскрученной торговой марки как «запятнанной провалом»…

Но всё это с согласия Вассермана остается за кадром, и в эфире вновь звучит голос «сегодняшнего» Блейзера:

― Сразу замечу, что мы пытались получить комментарий по поводу «Истерн Фармасьютикалз» у руководителей «Хорайзон», в том числе генерального директора Гордона Брайтмена. В телефонной беседе доктор Брайтмен сказал, что ничего не знает ни о такой компании, ни о выдвинутых против нее обвинениях, и что его корпорация никогда не обращалась к «Байо-Тэк» с предложениями о сотрудничестве. После этого мистер Брайтмен прервал разговор и уклонился от личной встречи, сославшись на занятость. Выводы делайте сами.

Сказав это, Стэн вновь предоставляет слово Вассерману и самому себе в записи.

― Агенты ФБР, проводившие изъятие, не объясняли, что именно они расследуют?

― Сказали, что расследуют деятельность компании «Истерн Фармасьютикалз» в связи с многочисленными жалобами на ее продукцию.

― И что вы об этом думаете?

― Как я уже сказал, до получения этого письма я ничего не знал ни об этой фирме, ни о ее продукции, ни, тем более, о судебных исках против нее. А ведь такие скандалы быстро становятся известны всем, кто работает в этой отрасли, и широко освещаются в прессе. Так что здесь вам лучше знать, что к чему.

― Согласен. Должен, правда, признать, что я тоже впервые слышу об этой компании, однако теперь считаю своим долгом узнать о ней как можно больше. У вас случайно не осталось ее адреса?

― Увы, нет. На конверте его не было, был только номер абонентского ящика в Нью-Йорке.

― Он у вас сохранился?

― Нет, ФБР изъяло у нас не только бумажные, но и цифровые копии документов, пригрозив судом, если они когда-нибудь где-нибудь всплывут.

― То есть, номер ящика вы не помните.

Глава «Байо-Тэк» хитро щурится.

― Помню.

― Спустя столько времени? У вас, должно быть, феноменальная память! Не боитесь, что ФБР этому не поверит и предъявит вам иск за сохранение копий писем?

― Не боюсь, поскольку запомнил я его исключительно потому, что он, в сочетании с почтовым индексом, в точности совпадал с моим номером социального страхования. При желании ФБР может это проверить и убедиться, что я не вру.

― Поразительное совпадение!

― Именно! ― Вассерман улыбается и исчезает с экрана вместе с письмом и зданиями, на смену которым приходят ряды одинаковых серых ящиков, цифры на которых заботливо заретушированы.

― Вот он, этот ящик, ― комментирует из-за кадра корреспондент. ― Из уважения к личной жизни мистера Вассермана мы не будем ни называть, ни показывать его номер. Согласно записям почтового отделения, номер которого мы также не скажем, этот ящик был арендован неким Питером Эрскайном, оплата произведена наличными. Никаких следов и, более того, никаких упоминаний об «Истерн Фармасьютикалз», «Хорайзон» либо докторе Арчибальде Сноу! Что же это за таинственный мистер Эрскайн? Уверен, вы будете очень удивлены, узнав, что всё это время он был в буквальном смысле на виду у всех…

При этих словах Блейзера на экране в очередной раз прокручивается сцена неудачного запуска Голубя Мира и бросающихся спасать президента сотрудников Секретной службы, среди которых ярким пятном выделяется худощавый мужчина в черном костюме и без малейших признаков растительности на голове, для надежности обведенный броской красной рамкой.

― Знакомьтесь: Рассел Кит Ферранте[5]. Как и Макмиллан, он — сотрудник ЦРУ, но начинал в Секретной службе, у него более чем солидный послужной список, и на Церемонии Мира он играл роль приглашенного инструктора по обмену опытом. Его полная биография строго засекречена, но всё-таки мы можем рассказать о нем кое-что интересное. Нам удалось найти сотрудницу почтового отделения, которая оформляла документы на тот самый безликий абонентский ящик, и когда мы предъявили ей фотографию мистера Ферранте, она тут же опознала в нем его владельца, Питера Эрскайна. Может, она что-то перепутала или обозналась, спросите вы? Возможно. Однако имеющиеся в нашем распоряжении материалы недвусмысленно указывают на связь между ним и уже знакомыми нам доктором Арчибальдом Сноу и Реджинальдом Макмилланом.

Экран становится белым, и в его верхней части одна за другой появляются три фотографии: Сноу, Макмиллан в парадной военной форме при наградах и Ферранте, официальный портрет которого раздобыть не удалось, поэтому пришлось довольствоваться увеличенным фрагментом кадра видеохроники. Потом под снимками возник быстро увеличившийся в размерах черный знак вопроса.

― Что же дает нам основание предполагать существование этой связи? Какое отношение ко всему этому имеет таинственное расследование ФБР, на первый взгляд совершенно не связанное с инцидентом на Церемонии Мира? А самое главное ― в чем именно заключается этот инцидент? Всё ли мы с вами знаем? Всё ли видели? Ответ кажется очевидным, ведь это событие широко освещалось в прессе, был даже выпущен посвященный ему документальный фильм, и добавить к уже сказанному и показанному нечего. Но это только на первый взгляд, вернее, на взгляд с обычного ракурса. Мы же с вами посмотрим на него с другой стороны и, если можно так выразиться, другими глазами.

― Давайте! ― скомандовал Джефферсон. ― Пятый проигрыватель, файл «CameraRecord[6].mov»!

Мясистые пальцы режиссера трансляции грациозно забегали по пульту Тобиас откинулся на спинку кресла и посмотрел в потолок. Он все ждал, когда же ЦРУ снова заявит о себе, но телефон молчал, и здание вроде не рушилось. А это значило, что он победил. Стратегия молчания до самого последнего момента полностью себя оправдала, и громоздкая государственная махина не успела среагировать на разящий удар средств массовой информации, на стороне которых были не только последние достижения в области телекоммуникаций, но и извечное стремление человека знать правду, а узнав ― поделиться ею с остальными.

Они проиграли. Проворонив «Дэвида» и недооценив масштабы деятельности Блейзера, они упустили все шансы повлиять на события. Что бы они ни сделали сейчас, они только усугубят ситуацию, лишний раз подтвердив, что всё это ― правда. Поэтому им остается лишь скрежетать зубами в бессильной злобе, уповая, что журналисты раскопали не всё, что они что-то где-то приукрасят или наврут, открывшись для удара в виде контрпропаганды и судебных исков о защите чести и достоинства.

«Было бы, что защищать…» ― подумал Джефферсон и торжествующе улыбнулся. Он мог позволить себе улыбку. Согласно данным сетевого мониторинга, шоу Блейзера по количеству привлеченных зрителей приблизилось к прямой трансляции обрушения Всемирного торгового центра и таким образом прочно вошло в первую пятерку самых рейтинговых программ-расследований в истории телевидения, с лихвой оправдав возложенные на него надежды.

И одновременно ― худшие опасения Спасателей…

― Эта запись получена нами из конфиденциального, но заслуживающего всяческого доверия источника. Она сделана камерой наблюдения Капитолия в день Церемонии Мира, как раз между появлением на сцене бурундука и выпуском Голубя Мира. Предупреждаем сразу: видео, которое вы сейчас увидите, не для слабонервных. Внимание на экран!

Непосвященных наблюдателей изображение на экране сбивает с толку, потому что на первый взгляд ничего, кроме глухой стены в конце круглого, как на космической станции, коридора, там нет. Впечатление о «космическом» происхождении изображения усиливается благодаря яркому белому освещению и четырем толстым трубам, упирающимся всё в ту же стену. Но вот слышится приближающийся топот, сбоку на «стене» мелькает чья-то тень, и становится ясно, что камера висит под потолком, и это не стена, а пол круглого зала, а «трубы» ― это вовсе не трубы, а совсем наоборот, колонны. Судя по звукам, бегунов несколько, как минимум трое, причем стереомикрофон камеры позволяет определить, что бегут они с одной стороны и плотной группой. Потом раздается громкий возглас:

― А! ВОТ ОНИ!

Зрители ожидают увидеть людей, поэтому не сразу обращают внимание на три возникающих в левой части экрана маленьких пятна, одно светло-розовое с темной полосой посередине и два белых. Розовое двигается быстро, непредсказуемо и, кажется, должно легко уйти от более крупных и неповоротливых белых. И непременно ушло бы, если бы не длинный хвост, который в прыжке хватает самый расторопный из преследователей, позволяя своему товарищу обойти жертву сбоку и ухватить за передние лапы. На этом погоня прекращается, и все наконец получают возможность разглядеть, что же это такое. И хотя камера находится высоко над полом, ее объектив достаточно мощный, чтобы понять, что белые пятна ― это крупные крысы, а розовое ― мышь, то ли выкрашенная, то ли одетая во что-то черное.

― Ого! Интересно, такое все крысы умеют? ― воскликнул всё тот же парень, который до этого назвал Чипа «прикольным», но все на него шикнули, потому что на «манеже» как раз появляются люди.

Их лиц не видно, но не узнать их невозможно. Коротышка с огромной лысиной, вооруженный очень похожим на нетбук прибором ― вылитый доктор Сноу, а его рослый и широкоплечий напарник с трубкой в зубах и длинным черным ружьем с оптическим прицелом наперевес как две капли воды похож на главу Отдела специальных операций. Также легко узнаваем и пришедший с пустыми руками Ферранте.

― Бьюсь об заклад, вы узнали всех троих, ― вставляет комментарий Блейзер. ― Арчибальд Сноу, Реджинальд Макмиллан и Рассел Ферранте в одном месте и в одно время. Что же они здесь делают? Сейчас увидите…

И камера наблюдения продолжает свой бесстрастный рассказ.

― Ну, Ферранте, вы здесь у нас самый меткий, ― говорит Макмиллан, протягивая охраннику президента ружье.

― Что? ― поражается тот. ― Стрелять в нее этим? Да с этой штукой только на носорогов охотиться!

― Эти дротики ее пополам разорвут! ― кричит Сноу, подбегая к представителю ЦРУ и хватая его за плечи. ― Не делайте этого! Она слишком ценная!

― Уже успели заломить цену за ее услуги на черном рынке, а, доктор? ― насмешливо интересуется Макмиллан, после чего поднимает приклад ружья на уровень лица ученого. ― А если серьезно, то это ружье просто создано для такой работы. Не верите мне ― прочтите, что написано на прикладе!

― Что? ― Сноу поправляет очки и наклоняется поближе. ― И где?..

В следующее мгновенье приклад с противным хрустом врезается ему в лицо.

Люди в супермаркете непроизвольно отшатнулись от экранов, а неугомонный парень очень метко охарактеризовал общее впечатление.

― Вот, черт!

― С этой секунды, Ферранте, ― как ни в чем ни бывало произносит Макмиллан, ― вы подчиняетесь мне. Разумеется, вы можете воспользоваться своим пистолетом, но мне будет очень сложно объяснить президенту необходимость применения огнестрельного оружия в здании Капитолия, тем более против мышей… Я ясно выражаюсь? Если, конечно, вы не хотите составить нашему профессору компанию на скамье подсудимых…

― Вопросов нет, сэр! ― чеканит Ферранте, принимая из рук командира ружье и уверенным движением направляя его на крепко удерживаемую двумя крысами розовую мышку…

Система видеонаблюдения отрабатывает все потраченные на нее деньги до последнего цента. Микрофон фиксирует и чих ружья, и пронзительный писк, и стук падения на мраморный пол пронзенного дротиком тельца, от вида которого особо впечатлительным телезрителям становится дурно. Стрелкам, впрочем, тоже, но не потому, что они любят животных, а потому, что тельце принадлежит другому животному ― темно-коричневому с серым брюшком, которое стремительно становится бурым.

Надо отдать должное Ферранте. Отложив вопросы «что?», «почему?» и «откуда?» на потом, он быстро перезаряжает ружье, снова прицеливается и непременно довел бы дело до конца, не напомни о себе забытый всеми Сноу, решивший до последнего бороться за свое творение. В самый неподходящий момент он хватает бывшего подельника за ногу, ствол ружья дергается, и второй дротик идет ощутимо правее, пригвождая не мышь, а одну из державших ее за передние лапки крыс. Со второй из них пленница разбирается сама, отправляя ее в глубокий нокаут, и к тому времени, как Ферранте в третий раз изготавливается к стрельбе, ее и след простывает.

Выставив ружье перед собой, стрелок осторожно приближается к своей первой жертве и поднимает ее на уровень глаз.

― А ты кто?.. Бурундук?!

― Что?! ― подбегает к нему Макмиллан. ― А где эта чертова мышь?!

Лучше бы он не спрашивал. Ферранте стоит у колонны в правом нижнем углу экрана, закрывая обзор, поэтому, когда он вдруг пронзительно кричит и падает навзничь, держась за левую ступню, тысячи зрителей по всей стране подпрыгивают в креслах, а те, кто смотрит стоя, еле удерживаются на ногах.

― Это круче «Чужого»… ― прошептал патлатый парень.

Но и это было еще не всё. Опешивший было Макмиллан бросается к Ферранте и выхватывает у него из подмышечной кобуры пистолет. Мышь тоже времени не теряет и бежит к упавшему на приклад ружью, которое, на миг застыв стволом вверх, опускается в сторону последнего из заговорщиков. Увы, положение камеры не позволяет рассмотреть все подробности, но и так понятно, что мышь совершает нечто фантастическое и, точно рассчитав скорость и направление движения ствола, посылает третий и последний дротик прямо в шею уже прицелившемуся Макмиллану. Ружье и пистолет с громким стуком падают на пол, сотрудник ЦРУ застывает посреди зала в живописной позе…

И запись заканчивается.

― Как говорится, комментарии излишни, ― отмечает Блейзер, и с ним действительно трудно не согласиться. ― Однако даже этот феноменальный материал не дает ответа на все вопросы. Что связывает таких разных людей как доктор Арчибальд Сноу, Реджинальд Макмиллан и Рассел Ферранте? Что привело эту троицу в этот зал, где их вместе с ружьем, пистолетом и раненым бурундуком обнаружила охрана Капитолия? О каком «черном рынке» говорит Макмиллан, а главное ― кто такая «она»? Ответы на все вопросы вы получите в заключительной части нашего «Специального расследования»! А сейчас ― реклама!

Последнюю реплику Блейзера зрители по всей стране встретили неодобрительным гулом, но подчинились и попытались воспользоваться паузой с максимальной отдачей. Кто-то побежал в ванную, кто-то ― к холодильнику, кто-то просто сидел, отходя от увиденного, а кто-то напротив, чуть ли не в истерике бился…

― Ну, ну, Гаинька, ― приговаривал Чип, прижимая к себе трясущуюся мышку. Когда Спасатели посылали в Секретную службу запись с изъятой Дейлом и Фокси кассеты, они благоразумно ее обрезали, скрыв тем самым свою роль в обустройстве «места преступления». Рыдания Гайки над истекающим кровью Чипом также остались за кадром, но ей не обязательно было видеть их по телевизору, чтобы пережить заново. ― Я тут. Я никуда не денусь, обещаю. Это всё в прошлом. Всё хорошо. Всё будет хорошо…

― Господи, Чип… Я… Я ведь до сих пор… боюсь, что они… вернутся… Этот Сноу, Ферранте, Макмиллан… Этот их проект… Вдруг они ищут меня? Я ведь… и впрямь слишком дорого стою, даже без чипа, тем более, что… его всегда можно заменить…

― Не вернутся, ― убежденно помотал головой Чип, разметав упавшие ему на нос волосы Гайки. ― Всех животных мы еще тогда освободили, Макмиллан мертв, а подготовленные тобой и Спарки материалы надолго засадили Сноу и Ферранте за решетку. ПЛАН закрыт навсегда. Ты победила их, Гаечка. Всех уложила.

― Да уж, уложила… Теперь я понимаю… зачем тебе был нужен… электрошокер. По-другому со мной, наверное, и впрямь… не совладать…

― Гаечка, брось. Давай не будем об этом, ладно? Ну всё, всё, успокойся! Видишь, реклама кончилась…

― Итак, ― подводит итог третьей четверти программы Блейзер, ― мы с вами стали свидетелями поистине феерического зрелища и имели возможность наблюдать несостоявшегося нобелевского лауреата Арчибальда Сноу, главу Отдела специальных операций ЦРУ Реджинальда Макмиллана и Рассела Ферранте, также сотрудника ЦРУ, в необычных амплуа охотников на очень мелкую дичь. Мелкую, но при этом, как свидетельствуют кадры, очень и очень опасную. Что же это за мышь такая, и мышь ли это вообще? Думаю, мы знаем ответ на этот вопрос.

― Но сперва вернемся чуточку назад, к интервью с доктором Вассерманом, директором компании «Байо-Тэк», который, напомню, получил письмо от некой фирмы «Истерн Фармасьютикалз» с предложением о сотрудничестве. Этой никому не известной фирме, требовались «грызуны с проявлениями интеллекта выше среднего». Ничего не напоминает? Согласитесь: то, что вытворяют эти крысы и эта мышь, требует недюжинного по меркам грызунов интеллекта! Это ― первая ниточка.

― Теперь давайте вспомним карьеру доктора Сноу, который перешел на работу в корпорацию «Хорайзон». Именно корпорация «Хорайзон» больше всего соответствует образу таинственной «крупной фармацевтической корпорации, финансируемой правительством США», в структуру которой якобы входила таинственная «Истерн Фармасьютикалз». И если связь между «ИФ» и «Хорайзон» сложно доказать юридически, то связь между «Хорайзон», доктором Сноу и происшествием во время Церемонии Мира очевидна. Это ― вторая ниточка.

― Наконец, абонентский ящик, открытый Расселом Ферранте на имя Питера Эрскайна, указанный в качестве обратного адреса на полученном доктором Вассерманом письме. Недаром именно Ферранте оказался в этой комнате вместе с доктором Сноу и мистером Макмилланом, и неспроста последний грозит ему тюремным заключением в случае отказа стрелять в мышь усыпляющим дротиком, который для мелкого грызуна ― что для человека китобойный гарпун. К чему такие меры? А вот к чему.

Снова всё та же сцена на ступеньках Капитолия и всё те же участники. Вот Тресс приоткрывает коробку, вот проносится коричневый сгусток ― тот самый злополучный бурундук. Коробка взлетает, а президент наоборот, оказывается на полу…

― В этот момент объективы всех камер повернулись в сторону трибуны и президента, ― сообщает Стэн. ― Это абсолютно естественно, ведь далеко не каждый день выпадает возможность лицезреть Секретную службу в действии. Именно поэтому некоторые события, происходившие тогда на сцене, так и остались без внимания. Среди них ― судьба оброненной первой дочерью коробки с Голубем Мира…

― Ого! ― вскрикнул нетерпеливо ощетинившийся Маус. ― Похоже, даже они не всё знают! Мистер Дейл! Мисс Фоксглав! Может, вы нам расскажете? Вы же были на той церемонии!

Фоксглав прикусила губу и посмотрела на Дейла. Тот нервно перебирал пальцами, делая вид, что не услышал вопроса. Тогда рукокрылая Спасательница взяла инициативу на себя.

― Ну, в общем… ― начала она, но тут бурундук повернул голову и коротко бросил:

― Фокси, не надо. Пусть смотрят.

Летучая мышка посмотрела на него, потом на застывшую в ожидании ответа аудиторию, пожала плечами, мол, сами видите, и отвернулась. По залу прокатился единодушный вздох разочарования, но давить на самого главного среди них если не по должности, то по званию точно, не стали, а потому устремили взгляды обратно на экран. Лишь Фоксглав наклонилась к уху Дейла и спросила:

― Ты думаешь?..

Бурундук не ответил. За него это сделал подскочивший сердечный ритм.

― Ты думаешь?.. ― практически в это же время спросила Гайка у сидевшего примерно в той же позе, что и его закадычный приятель, Чипа.

― Боюсь, это единственное объяснение, ― ответил тот. Будь у него шляпа, он бы ее сейчас жевал. Но его любимый головной убор так и остался в той лаборатории, поэтому ему пришлось довольствоваться воротником. К счастью последнего, Блейзер, не иначе как опасаясь народного гнева, чересчур затягивать паузу не стал. А опасаться было чего, потому что за это время аудитория программы по самым скромным оценкам увеличилась вдвое, а кое-где, как, например, в столичном супермаркете электроники ― в четыре раза. И люди всё подходили…

― …К счастью, помимо переносных камер, в распоряжении съемочной группы Шестого канала имелись также стационарные, установленные на некотором удалении от сцены. Кадры, которые вы сейчас видите, были сняты одной из них. Они никогда не демонстрировались в эфире, на них, стыдно признаться, просто не обращали внимания. Пришло время исправить это досадное упущение. Но сперва…

Уже ставшее обычным краткое пояснение Блейзера, адресованное тем, кто только что переключился на каналы WBC, зрители старые слушали вполуха, а Спасатели вообще не слышали, подавленные мрачностью перспективы. Рокфор попытался подбодрить друзей, пошутив, что на этот раз Вжику лучей славы не избежать, но потом, почувствовав на себе сразу три недобрых взгляда, сник и сказал не обращать на него внимания. Чип попросил у Гайки прощения за то, что упустил из виду стационарные камеры, но та пребывала в прострации и никак не отреагировала на его слова. Дейл и Фоксглав тоже сидели молча, избегая смотреть по сторонам и ощущая себя не в кругу своих коллег и воспитанников, а на обеденном столе у Толстопуза, с замиранием сердца ожидая стандартной фразы Блейзера…

― …Внимание на экран!

Вот и они. Кадры, снятые неучтенной камерой, установленной справа от трибуны, а потому запечатлевшей весь путь улетевшей вглубь сцену коробки, которую, как до этого Ферранте, для наглядности снабдили обрамлением. Пару раз перевернувшись в воздухе, коробка приземляется к камере дном, поэтому, хотя в полете ее крышка открылась, зрители не видят, что там. Хотя нет, вот из нее выкатывается что-то белое, потом светло-розовое с темной полосой посередине…

А потом, словно ниоткуда, в кадре возникает сразу несколько новых объектов: четыре белых, два коричневых и один большой белый, размерами и очертаниями подозрительно напоминающий голубя. Еще через мгновение к ним присоединяется еще один участник, судя по окрасу, всё тот же бурундук, из-за которого всё началось. Все они устремляются к упавшей коробке, столкновение неизбежно…

Но в этот момент президент и сидевшие вокруг него телохранители встают и намертво перекрывают линию обзора.

― Вечно он не вовремя! ― не удержался от язвительного комментария патлатый студент, и на этот раз окружающие были с ним солидарны. А вот Спасатели, напротив, перевели дух.

― Да, дружище Вжик, не везет тебе сегодня, ― с притворной печалью произнес Рокки. ― Но это ничего! В конце концов, тебя оттеснил на второй план сам президент!

Излишне говорить, что Вжик по этому поводу не переживал совершенно.

― Ф-фу, ― выдохнул Чип, ― пронесло!

― Кого как, но вот твой воротник определенно нет! ― заметила Гайка. ― Если ты так его измочалил, представляю, что бы ты сделал со шляпой! Скажи, ты поэтому отказываешься подыскать себе такую же?

Ее муж в ответ лишь улыбнулся. Их худшие опасения не оправдались, поэтому можно было немного расслабиться. Кроме того, он всегда отвечал на этот и подобные вопросы молчаливой улыбкой. Боялся показаться суеверным. Ведь всё то время, пока его шляпа была с ним, он и подумать не мог о том, чтобы предложить Гаечке руку и сердце, а потом и вовсе ее потерял. А в ту ночь в лаборатории лишился любимого головного убора и буквально тут же нашел Гаечку… Глупости, конечно, но что-то в этом такое было, и у Чипа не было ни малейшего желания проверять наличие этой взаимосвязи опытным путем.

― Ну вот, в итоге так ничего и не показали… ― разочарованно произнес Маус. ― Мистер Дейл, может, всё-таки расскажете, а?

― Конечно! ― Дейл не знал, куда девать энергию от переполнявших его радости и облегчения. ― Помню, бежим мы с Рокки и этим придурковатым голубем…

Сидевшие по краям партера птицы нахохлились, и бурундук быстро исправился:

― Ну, я не имею в виду голубей вообще, просто нам такой попался. Типичный столичный этот, как его, сноб, что с него взять! Да, так вот…

― Дейл! ― похлопала его по спине Фоксглав. ― Потом! Смотри туда!

Тем временем демонстрация записанного камерой продолжается. Президент отряхивается и поправляет галстук, а его жена с Фаридом и Парак поднимают коробку. К ним тут же присоединяются остальные, загородив всё, что можно загородить, но если присмотреться, можно заметить, что в коробке лежит что-то белое. Такого же цвета предмет держит в руках первая леди, явно встревоженная своей находкой.

― Наши специалисты по обработке изображений потратили много времени на эти кадры, ― сообщает Блейзер. ― Увы, расстояние, с которого велась съемка, не позволяет рассмотреть всё в мельчайших подробностях, но кое-что им удалось сделать. Вот кадр, из которого нам удалось выжать больше всего. Предмет в руках миссис Логан ― ничто иное, как медицинский шприц, а в коробке, которую держит председатель Фарид ― крупная белая крыса. Она совсем не похожа на Голубя Мира, но зато один в один как те, что помогали Сноу, Макмиллану и Ферранте поймать мышь, которая, вот ведь совпадение, и является тем таинственным объектом, розовым с темной полосой, что выпадает из коробки в одном из предыдущих кадров. Именно ее Макмиллан и Ферранте пытались убить, а доктор Сноу ― спасти. И знаете, это его желание абсолютно понятно, ведь она и впрямь очень ценная, и именно она является связующим звеном между нашими «героями».

Стэн умолкает, и на экране вновь появляются три портрета. Но уже без знака вопроса, на смену которому приходят протягивающиеся от фотографий вниз черные полосы, постепенно превращающиеся в буквы Л, А и Н.

― Я всегда говорил, что трое ― это сетка! ― пошутил студент, вызвав у своих друзей, некоторых посвященных зрителей и одной сидящей высоко на полке крысы приступ приглушенного смеха.

― А что здесь смешного? ― почесал голову Рокфор.

― Ну как же! ― воскликнул Спарки.

― И что же? ― оживилась Тамми.

― Где?

― Ладно, забудь. Впрочем, кому я это говорю…

― ЛАН, ― вещает Блейзер. ― Точнее, ПЛАН. Свет не видывал аббревиатуры безобидней, но ее расшифровка ― поистине убийственна. Ведь за этими буквами скрывается не больше не меньше как проект «Ликвидатор абсолютной надежности». Да-да, вы не ослышались. Именно ликвидатор, и именно абсолютной надежности. И судьба генерала Хаддама бин Хассада аль-Мейзеи[7] ― яркое тому доказательство.

Теперь с экрана смотрит уже не корреспондент Шестого канала, а усатый мужчина в расшитой золотом военной форме. Его облик, растиражированный акбарнистанскими и мировыми СМИ, стал одним из самых мрачных символов ХХ века и олицетворением понятия «одиозный ближневосточный диктатор», а его внезапная смерть ― наглядным примером «Божьей кары» (как это преподносили западные голоса) и «руки спецслужб» (в трактовке независимых от этих голосов журналистов ()адные голосаый в виде фотографий, формев эпохиект сумму на белом е. рса, на который следовало писать h a crash and Chip witho). Другие варианты если и рассматривались, то лишь для того, чтоб отнести их к категории «маловероятные», но Блейзеру, уже вошедшему в роль разрушителя мифов, это только на руку.

― Как мы помним, его таинственная смерть породила множество слухов и кривотолков, а политика примирения с Западом, которую проводит его пасынок Фарид Джикуай, долгое время служила косвенным подтверждением причастности к его устранению спецслужб США. Но теперь, благодаря этой записи и другим имеющимся у нас в распоряжении материалам, мы можем окончательно пролить свет на эту историю и назвать истинных заказчиков убийства Хаддама. Это «Черный стол»…

― Черный кто? ― переспросил у друзей патлатый студент.

― Стол, ― ответил один из них.

― Значит, послышалось. А то я уж подумал…

― …Понимаю ваше недоумение. «Черный стол» ― организация настолько секретная, что не то что ее состав, а даже название всё это время оставалось неизвестным широкой общественности. Однако ее существование многое объясняет, и кто знает, сколько на ее совести громких убийств, так и оставшихся нераскрытыми, и терактов, за которые так никто и не взял на себя ответственность. Теперь мы знаем, что за смертью генерала Хаддама стоит именно «Черный стол». Но не это делает его смерть чем-то исключительным, ведь история знает немало случаев силового устранения лидеров как демократических, так и диктаторских режимов, а то, что его убийство ― это первое боевое применение «ликвидатора абсолютной надежности».

— Что же это такое, «ликвидатор абсолютной надежности»? Это сверхсекретный проект ЦРУ и компании «Истерн Фармасьютикалз», который со стороны Управления курировал Реджинальд Макмиллан, тогда еще заместитель главы Отдела специальных операций, а со стороны «ИФ» ― доктор Арчибальд Сноу. Рассел Ферранте исполнял роль связующего звена между Макмилланом и Сноу и одновременно служил, так сказать, «лицом» операции. Именно он занимался оформлением нескольких абонентских ящиков в разных городах страны, именно он заключал договор на приобретение компанией «Истерн Фармасьютикалз» того самого комплекса сооружений в восьмидесяти милях к югу от Нью-Йорка, в котором сейчас консервируют овощи, и именно он занимался доставкой в лабораторию самых многообещающих грызунов. Тех самых грызунов с «проявлениями интеллекта выше среднего», которые компания хотела получить от «Байо-Тэк», и которым была уготована участь стать теми самыми «ликвидаторами абсолютной надежности».

Если не считать присвиста патлатого студента, толпа в магазине электроники встретила эту новость гробовым молчанием.

― Ведь что, в сущности, требуется от ликвидатора? ― спросил у миллионов зрителей Блейзер, и тут же тоном искушенного знатока ответил: ― От него требуется умение незаметно подобраться к жертве, где бы она ни была, устранить ее, причем желательно так, чтобы смерть выглядела естественной, и так же бесшумно удалиться, не оставив никаких следов. Только в этом случае можно говорить о его надежности. А если при этом он практически неуловим, и, даже будучи пойман, ничего не расскажет о тех, кто его послал, эта надежность будет абсолютной! Где же взять такого суперпрофессионала? Где угодно, если внимательно смотреть под ноги. Ведь согласитесь, что обычная домашняя мышь может с легкостью проникнуть туда, куда в жизни не проберется ни один человек. Почему же, в таком случае, мир до сих пор не наводнен мышами-убийцами? Ответ банален ― потому что ими тяжело управлять. Действительно, как сообщить мыши, куда проникать, кого убивать и куда идти после убийства? Словами не получится, они вас просто не поймут…

На секунду главный зал штаба СОВоГ наполнился недовольным гулом, однако тишина очень быстро восстановилась, и все продолжили внимать Блейзеру. Правда, теперь в центре внимания находился не только телевизор, но и пара Спасателей, ведь рассказ корреспондента поневоле заставлял задуматься…

На экране вновь возник доктор Сноу.

― Однако сравнительно недавно в этой области произошел настоящий прорыв. Профессору Колумбийского университета, доктору медицины и философии в области физиологии Арчибальду Джозефу Сноу и его коллегам удалось добиться выдающихся результатов в изучении механизмов трансдукции нервных сигналов, отмеченных Нобелевской премией в области физиологии и медицины. Но, как мы помним, доктор Сноу премию не получил, поскольку оставил университет и перешел в корпорацию «Хорайзон» на должность директора лаборатории, а фактически ― главы спешно созданной компании «Истерн Фармасьютикалз», занимавшейся не столько лекарствами, сколько выведением тех самых «ликвидаторов абсолютной надежности». Именно доктор Сноу решил казавшуюся прежде неразрешимой задачу управления грызунами-убийцами и создал вживляющиеся в мозг животным нейрочипы, которые в активном состоянии берут трансдукцию нервных сигналов под свой полный контроль, превращая своих носителей в убийц. Но самого лишь чипа было недостаточно, именно поэтому проекту требовались грызуны, отличавшиеся от своих собратьев если не умом, то хотя бы сообразительностью…

― Это о Дейле! ― пошутил Чип. Гайка закашлялась.

― Знаешь, Чип… ― начала она.

― Потом, ― бросил поглощенный происходящим на экране бурундук, даже не посмотрев в ее сторону. Лишь прижал палец к губам, призывая к тишине и вниманию.

«Он будто нарочно!» ― подумала мышка, но смолчала, тем более, что ей самой было интересно, что там еще приготовил корреспондент, результаты изысканий которого были интересны, тревожны и опасны одновременно…

― …Доктору Сноу ни в уме, ни в сообразительности уж точно не откажешь, и он быстро смекнул, что цена ЛАНов на черном рынке во много раз превышает самые щедрые профессорские и директорские оклады, и спрос на них будет всегда. Поэтому неудивительно, что первое полевое испытание универсального убийцы, а именно смерть генерала Хаддама аль-Мейзеи, была еще и демонстрацией для потенциальных покупателей ― того самого «Черного стола». Заказчики остались очень довольны, и очень скоро назвали следующую цель: президента США.

СОВоГ, магазин электроники и вся многомиллионная аудитория ахнули одновременно.

― Вот почему в коробке для Голубя Мира оказалась крыса, вооруженная шприцем с ядом, ― констатировал Блейзер, комментируя изображение со стационарной камеры с крупным планом Фарида и Лоры Логан. ― И это покушение наверняка удалось бы, если бы не неизвестный бурундук, испугавший первую дочь, и не оказавшаяся в той же коробке мышь, обезвредившая крысу-киллера…

― Слышали?! ― крикнул Дейл на весь зал. ― Наша Гайка ― герой!

― То есть, розовая мышь на всех этих кадрах ― это она? ― уточнил Маус.

― Конечно! Кто же еще! ― гордо ответил бурундук. Он хотел сказать еще что-то, но после следующей же реплики Стэна весь его задор как рукой сняло.

― Как такое может быть, спросите вы? Очень просто. Ведь именно эта мышь убила генерала Хаддама, и именно ее цену на черном рынке обсуждают Макмиллан и Сноу. Но ее чип дал сбой, и она восстала против бывших хозяев. Поэтому Макмиллан и Ферранте пытались ее убить, и только вмешательство всё того же бурундука помешало им сделать это. К сожалению, сейчас уже невозможно установить, был ли Счастливчик еще одним взбунтовавшимся «ликвидатором», или он из тех «грызунов с проявлениями интеллекта выше среднего», до которых руки нейрохирургов компании «Истерн Фармасьютикалз» еще не добрались. Как бы там ни было, его поведение однозначно указывает на некую связь между ним и той мышью…

Четыре Спасателя в вашингтонском магазине переглянулись с многозначительными ухмылками на лицах, а в Нью-Йорке Чип дотронулся до обручального кольца и заметил вполголоса:

― Интересная формулировка, надо будет запомнить.

Гайка порозовела и потупилась.

― Да, это… Это он хорошо сказал…

― …поэтому неудивительно, что после поражения в битве при Капитолии Макмиллан не сдался и проник в Армейский медицинский центр имени Уолтера Рида, рассчитывая обнаружить там мятежного ликвидатора. К сожалению, мы вряд ли когда-нибудь узнаем, что именно произошло в тот день в той больничной палате, но, зная, на что способна эта мышь, можно с уверенностью предположить, что это она, а никакие не мифические «охотники за бурундуками», сменила таблички на дверях и устроила убивший Реджинальда Макмиллана взрыв. Боюсь, мы точно так же никогда не узнаем, что стало с мышью и тем бурундуком, который в одну из ночей просто исчез из Белого дома. Мы можем только догадываться о судьбе доктора Арчибальда Сноу и Рассела Кита Ферранте, которые наверняка сейчас находятся в одной из спецтюрем ЦРУ вместе с другими подозреваемыми в связях с террористами. Нам остается лишь гадать, что сейчас замышляет «Черный стол», и не попадут ли наработки доктора Сноу, спешно эвакуированные в неизвестном направлении, в плохие руки.

— Одно мы знаем точно ― инцидент во время Церемонии Мира должен быть тщательно расследован, и все силовые структуры должны отчитаться о мерах, которые они предпринимают, чтобы подобное больше никогда не повторилось. Теперь слово за ними, потому что мы свое слово сказали. С вами была программа «Специальное расследование» и я, ее ведущий, специальный корреспондент Шестого канала Стэн Блейзер. До новых встреч, и следите за программой! Всего вам доброго! Берегите себя!

Стэн настолько увлекся, что продолжал улыбаться и смотреть в камеру, не замечая, что Сполдинг машет ему рукой, сообщая о завершении эфира. Только когда она пару раз провела ладонью перед объективом, Блейзер встрепенулся и, бесчувственным кулем упав на стол, простонал:

― Неужели это всё?

― Всё! ― крикнула ему Сюзан, а Лонни громко свистнул и пару раз хлопнул в ладоши. Остальные работники студии последовали его примеру и устроили Стэну подлинную овацию, настолько шумную, что никто не заметил, как к ней подключился еще один человек. Блейзер тоже не сразу это заметил, потому что продолжал лежать на столе, пытаясь постичь происшедшее, и встрепенулся только тогда, когда услышал над ухом голос Джефферсона.

― Стэнли, ты гений!

― А? Ой, мистер Джефферсон, простите! Я просто…

― Ничего-ничего, мой мальчик, я прекрасно тебя понимаю! На твоем месте я бы сейчас вообще ничего не видел и не слышал и мечтал бы только об одном ― добраться до кушетки и проспать до Второго Пришествия! Поэтому мой тебе совет ― отправляйся домой и отдохни. Завтра можешь не приходить, Джоан тебя заменит.

― Всё настолько плохо? ― спросил Блейзер, в первый момент решивший, что его увольняют. Джефферсон рассмеялся и потрепал его по плечу.

― Ну ты даешь, Стэн! Плохо? Это потрясающе! Это самое рейтинговое документальное расследование последних лет! Даже специальный выпуск «Загадок века», посвященный событиям 11 сентября, не собрал такую аудиторию, а Бернстайн и Вудуорд[8] так и вовсе отдыхают! Нам уже позвонили с ATVC и RHOX по поводу прав на показ твоих материалов у себя в новостях! Подумай только! Мы поставляем сюжеты RHOX’у! Еще вчера, да что там, час назад это невозможно было себе даже представить!

― Ого… ― только и смог вымолвить Стэн. Чтобы всё это постичь, ему требовалось провести некоторое время в более спокойной обстановке, но и так было ясно, что день его славы наконец настал.

* 7 *

Хотя передача закончилась, люди в магазине не спешили расходиться, шумно обсуждая увиденное. Как всегда, мнения разделились. Одни считали, что это «утка», монтаж и быть такого не может. Другие наоборот, видели в этом подтверждение собственных доморощенных теорий заговора. Подавляющее большинство по своему обыкновению не знало, что и думать.

― Ну, ребята, как впечатления? ― спросил Рокфор, выкручивая мокрый от пота летный шлем.

― Похоже, наш маневр удался! ― ответила Тамми. Спарки тоже за словом в карман не полез.

― А ведь он почти слово в слово повторил то, что писал я! Во всяком случае, если память мне не изменяет, очень близко к тексту! Аж удивительно!

Теперь пришла очередь Вжика высказаться. Взлетев с полки, он завис перед друзьями и громко запищал, размахивая конечностями. На первый взгляд это мельтешение рук, ног и крыльев выглядело ненужным и мешающим пониманию. Но без него словарный запас мухи исчерпывался бы парой десятков простейших понятий, которых ни за что не хватило бы для выражения законченных и глубоких мыслей, посещавших его гораздо чаще, чем можно было себе представить.

― Друзья, а ведь малыш прав! ― сказал австралиец, когда Вжик выговорился. ― На лицо утечка информации, причем, если я хоть что-то в этом понимаю, на очень высоком уровне!

― А может, это не утечка? Может, ЦРУ специально выпустило это в прессу? ― предположила белочка.

― Вряд ли, ― возразил Спарки. ― Нарочно такие вещи показывают, только если это выгодно. А где тут выгода? «ЦРУ ведет работу по выведению грызунов-убийц» ― это же скандал! Нет, они бы не стали так подставляться.

― Хорошо, и что теперь делать? ― Тамми и остальные посмотрели на Рокфора.

― Думаю, для начала позвоним Чипу, узнаем, что он думает. Потом можно наведаться в Лэнгли и узнать, что думают они. Бьюсь об заклад, мы услышим там много новых и интересных слов…

Совсем близко от них раздался звонок сотового. Он принадлежал всё тому же патлатому студенту, который как раз проходил мимо, направляясь вместе с друзьями к выходу из магазина. Он оказался не только юмористом, но и большим оригиналом, выбрав в качестве звонка не какую-нибудь рок-композицию, а гораздо более оригинальный звук ― свисток вскипевшего чайника.

― О, нет! ― вскрикнула Тамми, увидев, что зрачки Спарки сузились, а взор помутнел. Она схватила друга за руку. ― Спарки, держись! Борись! Заткни уши!

― Сейчас! ― моментально отреагировал ученый и положил ладони ей на макушку, плотно прижав ушки к голове. Белка вздрогнула, но не от удара током, а от неожиданности.

― Да не мне, себе!.. Погоди, ты… Ты не поддался!

― Кому? ― не понял Спарки.

― Свистку! ― Тамми крепко обняла его. ― Ты действительно вылечился!

― Вылечился? А я болел?

― Ну, не то чтобы, просто… ― рыжеволосая Спасательница неопределенно махнула рукой, решив не напоминать ему об этом. Она потратила много времени и сил, пытаясь избавить Спарки от запрограммированного Нимнулом условного рефлекса на свист, но в конце концов признала, что медицина тут бессильна, и обратилась к Фоксглав. Хотя каждый следующий сеанс гипноза для Спарки был всё равно что первый, и летучей мышке приходилось каждый раз заново объяснять ему, почему это, зачем это и что от него требуется, внушение на подсознательном уровне оказалось сильнее забывчивости. А может, наоборот, эффективно ее дополнило, потому что ученый не только перестал впадать от свиста в деструктивный транс, но и напрочь забыл, что вообще страдал чем-то подобным.

― Что?

― Словом, я очень рада, что ты с нами! ― поспешила успокоить друга Тамми, однако ее радость оказалась преждевременной, потому что следить надо было вовсе даже не за Спарки, а…

― С-С-СЫР-Р-Р!!! ― взревел Рокфор, учуяв знакомый аромат. Сидевшая к нему ближе всех Тамми попыталась ухватить его за рукав, но не успела, да и вряд ли бы ей удалось удержать его от прыжка на рюкзак всё того же студента. Приземлившись, толстяк прыгнул к месту встречи двух замков «молнии», из узкого промежутка между которыми струился тонкий аромат чеддера. Ни один замок на свете не остановил бы сейчас Роки, но вмешался шедший позади приятель студента.

― Питер, у тебя мышь на рюкзаке!

― Что? ― патлатый резко крутнулся на месте, и Рокки, поднятый в воздух центробежной силой, приземлился на стиральную машину, которую как раз рассматривала супружеская пара. Разумеется, они смотрели шоу Блейзера, поэтому реакцию на прилетевшего ниоткуда крупного грызуна предвидеть было нетрудно.

― МЫШИ-УБИЙЦЫ!!! ― завизжала молодая женщина, прыгая на руки опешившему мужу.

― ЛОВИТЕ ЕЕ!!! ― крикнул кто-то, после чего со всех сторон посыпался град взаимоисключающих предложений.

― УБЕЙТЕ ЕЕ!!!

― ДЕРЖИТЕСЬ ОТ НЕЕ ПОДАЛЬШЕ!!!

― СПАСАЙТЕСЬ!!!

― ВЫЗОВИТЕ ПОЛИЦИЮ!!!

― УСПОКОЙТЕСЬ ВСЕ!!! ― последняя фраза принадлежала прибежавшему на крики менеджеру зала со шваброй наперевес. ― Не надо паниковать! Это всего лишь мышь! Сейчас мы от нее избавимся!

И он уверенно направился к стиральной машине с распластанным на ней Рокфором, который приземлился головой вперед и пришел в себя далеко не сразу.

― Мама, где я? ― пробормотал он, поднимая голову.

― А-А-А!!! ― закричала всё та же женщина, после чего со скоростью и ловкостью шимпанзе перебралась к мужу за спину и застыла там, обхватив его руками и ногами. ― ОНА ДВИГАЕТСЯ!!!

― Конечно, двигается, ― согласился с ней австралиец. ― Здесь всё двигается. И пол, и потолок, и человек со шваброй… Ой-ой!

Рокфор стал на руках отползать от приближающегося к нему работника магазина.

― Не приближайтесь к ней! ― крикнул кто-то. Менеджер лишь усмехнулся.

― Да бросьте вы! Это просто…

Он так и застыл с усмешкой на лице и занесенной над головой шваброй. Только зрачки двигались, и смотрели уже не на Рокфора, а на скачущих по стиральным машинам Тамми и Спарки. Другие люди тоже их заметили, и поднявшая шум женщина, сделав несколько робких и неудачных попыток залезть мужу на плечи ногами, истошно завопила:

― СМОТРИТЕ! ЭТО ОНИ! ЛИКВИДАТОРЫ АБСОЛЮТНОЙ НАДЕЖНОСТИ!!!

Несколько счастливчиков, которые стояли ближе всех к дверям, пулей вылетели на улицу. Остальные посетители и работники магазина застыли на месте, одними лишь глазами следя за белкой и крысой.

― Рокки, ты как? ― с ходу спросила Тамми, когда они добрались до товарища.

― Да я-то нормально, ― ответил австралиец, не сводя глаз с кончика швабры. ― А вот вам, похоже, появляться не следовало…

― Брось, мы же не… ― Тамми осеклась, только сейчас заметив, что они находятся в центре внимания.

― Эм-м-м, парни… ― начала она.

― Может, попытаться наладить с ними контакт? ― предложил Спарки и выступил вперед. Лучше бы он этого не делал, потому что это движение подвигло присутствующих на действия, слаженности которых позавидовала бы иная команда по синхронному плаванию. Кто-то взял обеими руками и выставил перед собой сумку, кто-то стащил ботинок, а кто-то схватил первое, что под руку подвернулось.

― НЕТ, ТОЛЬКО НЕ ЛОДЖИТЭХ! ― крикнул менеджер, когда один из друзей Джека поднял над головой яркую картонную коробку, идеально подходившую по форме на роль мышебойки.

― А может, ну их? ― осторожно спросил студент. ― Если это ЛАНы, они же нас поубивать могут…

Толпа зароптала и отступила на полшага.

― А знаете, в этом имидже суперубийц что-то есть… ― сказала Тамми.

― Кстати, где Вжик? ― спросил Рокки.

― Полетел заводить «Крыло».

― «Крыло»? ― встревожено переспросил австралиец. ― Вообще-то, если ты помнишь, у него даже с Самолетом плохо получалось[9]…

― Ничего страшного! «Крыло» практически само летает! Его же Гайка строила! ― попытался успокоить силача Спарки. Попытка провалилась.

― Это-то меня и пугает… ― ответил тот, прикидывая расстояние до дверей. ― Думаю, можно попробовать прорваться. Если они еще чуть-чуть отойдут…

Увы, развить мысль Рокки не успел, потому что с другой стороны зала донесся крик:

― НЕТ! Их надо поймать!!! По телевизору сказали, что они стоят целое состояние!!!

Алчность всегда сильнее инстинкта самосохранения, и как только речь зашла о деньгах, все присутствующие преобразились. Воздев швабру к потолку, менеджер крикнул: «Вперед!», и толпа ринулась на Спасателей.

― БЕЖИМ! ― крикнул Рокфор, после чего обхватил одной рукой Тамми, другой схватил Спарки за шиворот и спрыгнул вместе с ними в узкую щель между двумя стиральными машинами, где они были недосягаемы для рук, ног и всякого оружия. Кроме швабры.

― Не дайте им уйти! ― крикнул менеджер. ― Я буду их гнать, а вы ловите! Гарри! Тащи еще швабру!

― Попались… ― прокомментировал Рокфор, вертя головой из стороны в сторону.

Они находились точно посередине прохода, как раз у стыка двух соседних стиральных машин. Оба конца были закупорены чьими-то ногами, а с одной стороны на героев медленно надвигалась ручка от швабры, шириной чуть больше половины прохода. Выхода было не видать, но тут человек, стоявший рядом с менеджером, пошевелился, давая ему возможность подойти ближе к проходу, и в заслоне по ту сторону швабры образовалась спасительная щель.

― Ребята, приготовьтесь! ― сказал австралиец, кивая в ту сторону. ― Я схвачу ручку швабры и отодвину ее, а вы пролезайте между ней и стенкой и бегите! Они отвлекутся на меня, и всё получится!

― А как же ты, Рок? ― испуганно спросила Тамми.

― Выберусь, не впервой! Быстрей давайте! Когда они принесут вторую швабру, будет поздно!

Белочка хотела возразить, но тут подал голос Спарки.

― Секундочку, у меня есть другой план! Надо только… ― он сосредоточенно пошевелил пальцами, потом пристально посмотрел на Тамми. ― Фактура, коэффициент трения, потенциал… Думаю, получится! Стой спокойно!

― А? ― только и успела спросить Тамми, как ученый-крыса крепко обхватил ее косу ладонями и принялся энергично возить их вверх-вниз по волосам. ― Ай! Больно!

― Прости, ― коротко извинился Спарки. ― За мной!

Он резко сорвался с места и бросился в противоположный от швабры конец прохода. Рокки и Тамми еле поспевали за ним, молясь, чтобы их товарищ не забыл, что собирался делать.

― Приготовились! ― крикнул ученый. Он выставил руки перед собой и прыгнул на закрывавшую проход ногу, попав точно в промежуток между ботинком и штаниной. Его когти проткнули носок и коснулись кожи, слегка оцарапав ее. Не очень ощутимо. Особенно по сравнению с последовавшим сразу за этим ударом тока.

― АЙ! ― вскрикнул обладатель ноги и закружился на месте, пытаясь прихлопнуть напавшую на него крысу. Но Спарки моментально спрыгнул на пол и широкими скачками понесся за товарищами, уже успевшими преодолеть половину расстояния до дверей.

― ДЕРЖИТЕ ИХ! ― закричали люди. ― ОНИ УБЕГУТ!

И Спасатели непременно убежали бы, ведь к этому времени все трое были уже у дверей. Вот только…

― Ну же! Открывайтесь! ― крикнула Тамми, стуча кулачками по стеклу, перекрывавшему путь к спасению. ― Почему они не открываются?!

― Потому что мы для них слишком мелкие! ― ответил Спарки. ― Все автоматические двери настраиваются на определенный порог чувствительности, иначе они реагировали бы на капли дождя, опавшие листья, принесенную ветром газету… Так, стоп, о чем это мы?

― Об этом! ― сказал Рокфор, указывая на приближающуюся к ним толпу.

― Ой, как хорошо! ― улыбнулся Спарки. ― Сейчас они подойдут и активируют двери!..

― СТОЙТЕ! ― закричал менеджер. ― Не подходите близко! Вы активируете двери!

― Обязательно было говорить об этом вслух? ― мрачно процедил Рокфор, закатывая рукава. ― Теперь без драки точно не обойтись!

― Пустяки! ― задорно возразила Тамми. ― Спарки их еще раз прижарит, как в прошлый раз! Сделаешь, Спаркс?

― Сделаю, ― кивнул ученый. ― А что надо делать?

В отличие от него, менеджер был полон идей.

― Гарри, давай сюда швабру! ― скомандовал он. ― Думаю, длины как раз хватит! Теперь медленно подойди и пристукни их. А вы, ― он повернулся к остальным, ― встаньте полукругом и смотрите в оба!

― Хоть бы кто-нибудь вошел, хоть бы кто-нибудь вошел… ― запричитала Тамми.

― Да, ― кивнул Спарки. ― Правда хорошо, что они не отключили двери?

― Гарри, стой! ― менеджер снова повернулся к своему коллеге. ― И как это я сразу не подумал! Пойди-ка, отключи двери!

― Да что же ты им всё подсказываешь-то, а? ― разгневался пуще прежнего Рокки. ― Теперь точно приехали!

― Прилетели! ― возразил Спарки.

― Приехали, прилетели ― какая разница?!

― Полагаю, достаточно большая, ― ответил блондин и оказался прав. Сколь бы высоким ни был порог чувствительности автоматических дверей, габариты «Крыла Спасателей» его явно превосходили. Влетев в магазин, оно сделало круг над головами изумленных людей и улетело обратно. Лишь когда двери с шипением закрылись, люди пришли в себя и увидели, что грызунов и след простыл.

― Они убежали! За ними! ― крикнул менеджер и первым бросился на улицу, да так стремительно, что чуть не высадил никак не отреагировавшие на его набег двери.

― Черт! Их что, заело, что ли?! ― в сердцах крикнул он, потирая ушибленный нос.

― Двери отключены! ― радостно сообщил вернувшийся Гарри. ― Можете ловить спокойно!

Все повернулись и посмотрели на него, и Гарри, хоть и не обладал сверхъестественным чутьем, понял, что сейчас его будут бить, может быть, даже ногами…

― Ну и ну! ― выпалил Рокфор, когда Спасатели вместе с «Крылом» схоронились в каком-то скверике на безопасном расстоянии от магазина. ― А я уж думал, всё, продадут в поликлинику на опыты… Вжик, старина, мы перед тобой в долгу!

Зеленая муха улыбнулась и сделала в воздухе несколько пируэтов, в вольном переводе означавших «Пустяки, дело житейское!»

― Я же говорил, этот самолет практически сам летает! ― заметил Спарки. ― Электрооптическую систему управления я сам проектировал!

Доверие Рокфора к «Крылу» возросло минимум в полтора раза.

― Похоже, сегодня твой день! Электрическая атака сделала бы честь любому скату!

― И вообще, если бы не Спаркс, мы бы так никогда о том комплексе и не узнали бы! ― не упустила возможности напомнить окружающим о заслугах товарища Тамми.

― Точно! ― подтвердил австралиец. ― Спаркер, дай четыре!.. Хотя нет, знаешь, лучше не надо…

― Вот и хорошо, у меня с собой всё равно столько нет! ― улыбнулся ученый.

* 8 *

В отличие от их друзей в Вашингтоне, Дейлу и Фоксглав приходилось иметь дело с целым сонмом животных разных пород и размеров. И все они, от мышей и голубей до предводителя СОВоГ, черного ньюфаундленда Фишберна, были настроены очень недоброжелательно. Второй состоявший в команде пес, рыжий лабрадор-ретривер Ривз, вместе с несколькими грызунами и птицами патрулировал периметр базы и в зале отсутствовал, но огромного «водолаза» было более чем достаточно, чтобы начинать нервничать.

― Эм-м-м, парни, ― начал Дейл. ― Я понимаю, это выглядит очень…

― Убийственно? ― подсказал оскалившийся Маус, чье благоговение перед Спасателями, как это свойственно подросшим без взросления юнцам, вмиг сменилось презрительной ненавистью. Но тут Фишберн несильно стукнул его лапой по голове, и он моментально притих.

― Мистер Дейл, ― пробасил «водолаз», ― при всём уважении к вам и вашей команде, мы требуем объяснений. Мы помним историю с исчезновением миссис Гайки и ее чудесным возвращением, но, думаю, вы согласитесь, что в свете открывшихся обстоятельств эта история приобретает совсем другую окраску.

― Другими словами, всё это время вы вешали всем на уши лапшу! ― перевел с дипломатического на понятный голубь Дозер.

― Ну, я бы так не сказала, ― несмело возразила Фоксглав. ― Да, мы умолчали кое о чем, но…

― «Кое о чем»? ― переспросил Фишберн. ― Два убийства и покушение на жизнь президента ― это «кое-что»?

― Никакого покушения не было! ― горячо возразил Дейл. ― Точнее, Гайка его предотвратила! Вы слышали, что сказал Блейзер?

― Слышали, ― кивнул ньюфаундленд. ― А еще видели, как к коробке, из которой выпадает ваша подруга, бегут три крысы, две из которых продолжают погоню, а третья бесследно исчезает. Точнее, это по версии людей она бесследно исчезает, а по моей ― это ее потом обнаружили в той коробке вместе со шприцем. Просто людям невдомек, что один грызун может догадаться подбросить вместо себя тело другого, но мы-то с вами знаем, как обстоят дела, верно?

«Воспитал же умных на свою голову!» ― ругнулся про себя Дейл. Но отступать было поздно, да и некуда. Здесь и сейчас, в ходе этой беседы, решится, как члены СОВоГ и других добровольных звериных правоохранительных организаций будут впредь относиться к Спасателям вообще и Гаечке в частности…

― Разумеется, но… ― робко начала Фоксглав.

― Не надо, я сам! ― оборвал подругу Дейл и встретился взглядом с псом, нависавшим над залом, как грозовая туча. ― Вы правы, Фишберн! Мы знаем и умеем гораздо больше, чем думают люди! И мы действительно знаем гораздо больше, чем сказали по телевизору!

― Например? ― язвительно поинтересовался Маус.

― Например, что Гайка никого не убивала! Вообще никого!

Слова Дейла были встречены громким гулом, в котором слились злость, недоверие и насмешка.

― Вранье! Поумнее ничего придумать не мог? Да он нас за дураков держит!..

― ТИХО! ― рявкнул Фишберн. ― Мистер Дейл, вы же не станете отрицать очевидное…

― Не стану! Я отрицаю неочевидное!

В зале повисло напряженное и заинтересованное молчание.

― Да! ― продолжал Дейл, не сбавляя тона и не сводя взгляда с морды «водолаза». Для этого ему приходилось всё время задирать голову, но это было легче, чем смотреть в глаза десяткам оппонентов сразу. ― Да, генерала Хаддама убила Гайка! И в той коробке со шприцем сидела Гайка! Но это была не Гайка, а ПЛАН! Понятно?!

― Не совсем, ― ответил Фишберн.

― Да что ж тут непонятного?! Вы что, «Голый пистолет» не смотрели?! А «Маньчжурского кандидата» хоть видели?!

― Дейл, не кричи… ― одернула его Фоксглав, но бурундук лишь отмахнулся от нее.

― Так что?! Смотрели или нет?!

― Смотрели, мистер Дейл, ― Фишберн был сама невозмутимость. ― И что же?

― А то же! Что во всех этих случаях действовала не Гайка, а «ликвидатор абсолютной надежности»! Вы же слышали о чипах и этой нервной трансдедукции или как там ее! Гайка не соображала, что делает! Она не контролировала свое тело! Черт возьми, да ее в это время вообще в ее теле не было!

― Бред какой-то! ― крикнул Дозер. Несколько совоговцев поддержали его, и Фишберну вновь пришлось прибегнуть к рыку, чтобы навести порядок.

― И вовсе даже не бред! ― крикнул Дейл в сторону голубя, и тут же снова повернулся к ньюфаундленду. ― Фокси может всё подтвердить! Она пару раз пыталась засечь ее через астрал при помощи своих кристаллов, и знаете, что?!

― Что? ― хором спросила вся СОВоГ.

― Фокси, скажи им!

― Ничего, ― ответила летучая мышка. ― Я не смогла засечь ее!

― Слышали?! ― спросил Дейл. ― Она не смогла засечь ее! А почему? Потому что ее на этом свете не было! Вообще! Был только «ликвидатор»! А ее не было!

Дозер презрительно фыркнул.

― Какая удобная отговорка…

― ОТГОВОРКА?! ― взъярился Спасатель. ― Сам ты отговорка!!! Посмотрел бы я на тебя, ощипанного, исколотого шприцами и с микрочипом в голове! Знаешь, через что ей пришлось пройти?! Не знаешь!!! И никогда не узнаешь! Она сама не знала, пока Фоксглав ее не загипнотизировала и не заставила всё вспомнить! И лучше бы она не вспоминала, потому что ей… ей жить не хотелось после этого! Она ощущала себя оскверненной, использованной! Она считала себя преступницей, даже несмотря на то, что убитый ею Хаддам был чудовищем! Поэтому мы скрывали это! Ради нее! Ясно вам?!

Тяжело дышащий Дейл оглядел аудиторию, и большинство животных потупились, не выдержав его взгляда. Одним из немногих, кто не поддался, был Маус.

― И как же вы ее вылечили?

Бурундук утер лицо рукавом.

― Электрошоком.

― Когда?

― Тогда, на сцене. Это сделал Вжик, на экране этого не видно.

― И после этого она была собой?

― Да.

― Выходит, Макмиллана убивала она, а не «ликвидатор». Верно?

Дейл ответил не сразу.

― Что, нечем крыть? ― поинтересовался Дозер, склонив голову набок.

― Почему же, есть, ― пожал плечами красноносый Спасатель. ― Это я его убил.

Все застыли с разинутыми ртами, пастями и клювами.

― Дейл… ― прошептала Фоксглав, закрыв рот крыльями.

― Мистер Дейл, ― бесцветным голосом произнес Фишберн, ― вы понимаете, насколько это серьезно?

Бурундук усмехнулся.

― А что, до этого мы здесь шутки шутили? Да, я его убил. Потому что он хотел убить Гайку и Чипа. Да, мы поменяли таблички с номерами палат и подложили вместо Чипа резиновую игрушку, но я знал, что это не более, чем полумеры. Макмиллан был слишком опасным противником и слишком много знал, чтобы оставлять его в живых. Поэтому, когда мои друзья ушли из палаты, я открыл клапан кислородного баллона. Вспомнил, что он курит трубку, и решил, что это сработает. И сработало. Прекрасно сработало.

― Не похоже, чтобы вы раскаивались, ― заметил голубь.

― А я и не раскаиваюсь! ― гордо заявил Дейл, скрестив на груди руки. ― Он бы не остановился, пока не убил нас всех! Поэтому, если б я мог, я сделал бы это снова! И сделаю так с каждым, кто будет угрожать жизни, здоровью и чести моих друзей! И если кто-то из вас позволит себе сказать что-то нехорошее в адрес Гаечки, клянусь, это будет последнее, что он скажет в своей жизни! Мне всё равно, что вы потом со мной сделаете и на сколько кусков разорвете, но я вцеплюсь ему в горло и загрызу! Я успею! Не верите? Могу доказать! Желающие будут?!

Фоксглав напряглась, приготовившись выхватывать Дейла из-под бросившейся на него стаи и улетать в ближайшее окно, но этого не потребовалось. Личный состав СОВоГ безмолвствовал, и даже усердствовавшие пуще других Маус и Дозер избегали встречаться взглядами с бурундуком.

― Желающих не будет, ― ответил за всех Фишберн.

― В таком случае, я буду у себя, ― ответил Дейл. ― Завтра утром возобновляем патрулирование.

Он развернулся на пятках и пошел к выходу из зала. Фоксглав поспешила за ним. Их провожали тишиной, и лишь когда они пересекали порог, Фишберн подал голос.

― Мистер Дейл, мисс Фоксглав, простите.

Дейл махнул рукой, показывая, что всё в порядке. Но выйдя в идущий по периметру склада коридор, повернул не налево, к жилым норам, а направо, к лестнице наверх. Так и не проронив ни слова, он и не отстававшая от него ни на шаг Фоксглав поднялись на улицу и дошли до края давно не использовавшегося полуразрушенного пирса. Только когда бурундук сел и громко выдохнул, летучая мышка спросила:

― Дейл, что там произошло на самом деле?

Бурундук посмотрел на нее.

― Это имеет значение?

― Для меня имеет, ― Фоксглав придвинулась к нему вплотную и обняла крылом. Бурундук зябко повел плечами, и Спасательница в который раз пожалела, что ее перепонки не покрыты согревающим мехом. ― Ты действительно сделал это? Ты убил его?

― Ну как… ― Дейл сбросил в воду под ними пару песчинок. ― Мы ведь, когда устраивали палату-приманку, хотели сделать всё по-настоящему. Рокфор ширму раздвинул, Спарки какие-то приборы включил, чтоб мигали и пищали, ну а я… Смотрю, баллон кислородный висит. Ну, я и открыл вентиль, чтоб свистел. Мы еще думали надеть маску на ту игрушку, но решили, что и так сойдет. Ну и вот, собственно… Так что, если разобраться, это действительно я его убил.

― Зачем ты тогда сказал всё это? ― Фоксглав кивнула в сторону склада.

― Не знаю, ― пожал плечами Дейл. ― Решил, что так будет убедительнее и, ну, авторитетнее, что ли…

― Они же могли убить тебя!

― Но ведь не убили.

Фоксглав обняла его еще крепче и прижалась к нему всем телом.

― Мой герой… Я обязательно расскажу об этом остальным! Гайка и Чип будут тобой гордиться!

Дейл вздрогнул и поплотнее закутался в сменивший порванную гавайку свитер аналогичной расцветки.

― Да уж… Наверное… Ладно, пошли, что-то тут холодно стало…

* 9 *

― Хорошо, Рокки, будьте начеку! Сейчас вы ― наши глаза и уши! Удачи!

― Вот это да… ― протянула Гайка, когда Чип нажал кнопку отбоя. ― Никогда бы не подумала, что такое возможно.

― Тревожный признак, согласен, ― кивнул Чип, набирая следующий номер. ― Это может очень затруднить нашу работу. Надеюсь, у Дейла и Фокси таких проблем нет…

На этот раз «Deep Purple» успели спеть два куплета, прежде чем на том конце сняли трубку.

― Чего?

― Дейл, ты?

― Нет, это злюка-бобер! Конечно, я! Не волнуйся, всё под контролем.

― Понял, ― сказал Чип, которому и впрямь больше ничего объяснять было не нужно. ― Что думаете?

― Дешевый монтаж, я сам такое на компьютере за день нарисую…

― Дейл, я серьезно! ― оборвал друга лидер Спасателей, хотя сейчас был именно тот редкий случай, когда его шутки в первую очередь радовали, и только потом раздражали. Значит, всё действительно под контролем. Если бы им с Фоксглав угрожала опасность, даже Дейлу было бы не до юморины.

― Понял, не кипятись! Что думаю? Мощно задвинули, внушает! Надеюсь, теперь этому «Черному столу» не поздоровится!

Чип скептически хмыкнул. По правде говоря, другой реакции от старого испорченного комиксами приятеля он не ожидал, но спорить на эту тему сейчас было не с руки.

― Будем надеяться на лучшее. Но всё равно держите уши и эхолокатор востро! Что у вас завтра?

― Пойдем на запад, в Ньюарк. По слухам, там в районе аэропорта творится что-то нехорошее как раз по нашей части… Или у тебя на наш счет другие планы?

Чип почесал подбородок.

― Нет, пока ничего, попробуем справиться сами. Работайте, но старайтесь быть всё время на связи!

― Хорошо.

― Тогда пока! И верни телефону нормальные гудки!

Но Дейл уже повесил трубку. Чип тоже отключился и некоторое время просто стоял, барабаня пальцами по клавише, затем повернулся к Гайке.

― Собирайся.

― Далеко?

― На студию Шестого канала. Блейзер должен был вести передачу оттуда.

― Думаешь, он рассказал не всё, что знает?

― Это возможно. А раз так, то мы не единственные, кто может об этом подумать.

Гайка мгновенно подобралась.

― «Черный стол»?

― Или они, или ЦРУ. Так или иначе, мы должны быть там первыми.

― Я быстро.

Изобретательница умчалась наверх, и вскоре до слуха Чипа донесся приглушенный грохот, как обычно вызвавший у него теплую и лишь самую малость снисходительную улыбку. Гайка была в своем репертуаре, и если не знать о том, что случилось этой ночью, ни за что не догадаешься, что что-то изменилось…

― У меня всё! ― объявила съехавшая с горки мышка, и говоря это, нисколько не преувеличивала. Объемный рюкзак у нее за спиной трещал по швам от инструментов самого разного назначения и калибра, а то, что не влезло в него, распирало многочисленные карманы ее комбинезона и подсумки специального пояса, в которых явно можно было найти всё, что угодно. Или не найти, это уж как повезет.

― Ого! ― Чип аж присвистнул. ― Не знал, что у тебя есть такое!

― Я сама не знала. Только сегодня во время уборки всё это нашла. Давно его сделала, еще пока ты в Вашингтоне был, в расчете на будущее столкновение с «Черным столом». Думаю, сейчас как раз тот случай. Плюс сюда поместилось всё, что может нам понадобиться в ходе обыска студии.

― Не студии, ― поправил ее муж, направляясь к лестнице вниз, и добавил в ответ на немой вопрос. ― Пошли, объясню по дороге.

Тщательно заперев двери и окна, пара спустилась в гараж к уже успевшему остыть и истосковаться по новой поездке гиротанку. Всё снаряжение и оборудование, включая мобильный телефон, было загружено заранее, поэтому Гайке оставалось лишь проверить заряд аккумулятора и смазку на осях, после чего машина была полностью готова к выезду. Чип уступил место за рулем жене, а сам сел сзади с ее рюкзаком на коленях.

― Итак, Чип, какие планы? ― спросила Гайка, закрывая двери гаража с пульта дистанционного управления и направляя машину на юг, в объезд водохранилища имени Жаклин Кеннеди-Онассис.

― Для начала доезжаем до студии и садимся на бампер Блейзеру.

― Предполагаешь, что на него нападут?

― Это не исключено, но лично я бы предпочел, чтобы он без проблем добрался до дома, который мы затем смогли бы обыскать.

― По-твоему, он держит важные материалы дома?

Чип пожал плечами.

― Надо же откуда-то начинать. На месте Блейзера я бы скорее держал их дома, чем в студии.

― Это всё?

― Пока да. Там видно будет.

Гайка притормозила, чтобы не врезаться в детскую коляску, и, пропустив ее, выехала на мостик, перекинутый через пересекавшую парк 85-ую стрит. Здесь людей было больше, поэтому разговор пришлось отложить. Вопреки опасениям Спасателей, наученных горьким опытом Вашингтонской группы, посетители парка не обращали на гиротанк особого внимания, как и прежде считая его экзотической радиоуправляемой игрушкой.

― Ты явно что-то недоговариваешь, ― сказала мышка, когда мост остался далеко позади. Чип помолчал, выбирая подходящую формулировку, но в итоге решил сказать всё, как есть.

― Да, верно.

Гайка напряглась, ожидая услышать что-нибудь вроде «как и ты». Ей так и не удалось толком поговорить с Чипом во время передачи ― то происходящее на экране заставляло забыть обо всём на свете, то он сам обрывал ее на полуслове. Теперь ее решимость угасла, с каждой минутой она всё сильнее сомневалась, стоит ли вообще поднимать этот вопрос, и сейчас по-настоящему испугалась этого. Но бурундук продолжил речь иначе.

― Видишь ли, есть несколько вариантов, каждый из которых несет рациональное зерно и более-менее обоснован. Я имею в виду появление сегодняшней передачи, а если быть более точным, источник, из которого Блейзер получил информацию. И не просто информацию, а материалы, которые мы послали в службу безопасности Капитолия.

Изобретательница согласно кивнула. Они с Чипом еще во время передачи поняли, что Блейзер каким-то образом завладел информацией, которую предоставили властям Спасатели. На это указывал фрагмент записи с камеры наблюдения, который заканчивался точно на том месте, где его обрезали Спасатели, а во время сеанса связи с Вашингтоном Чип специально уточнил у Спарки, что именно он писал в пояснительном документе. Если взять поправку на пробелы в памяти ученого, всё сходилось.

― Официальные власти отпадают сразу, ― продолжал бурундук. ― Во-первых, обнародование этой информации им невыгодно. Во-вторых, передачу явно готовили в глубокой тайне, даже анонсировать заранее не стали, хотя это, сама понимаешь, очень невыгодно с точки зрения охвата аудитории. Значит, боялись противодействия. В-третьих, тон программы разгромный, а уж финальный призыв тщательнее расследовать инцидент однозначно указывает на ее не столько информационный, сколько именно разоблачительный характер.

― Резонно, ― согласилась Гайка и непроизвольно улыбнулась. Ее всегда восхищало умение Чипа сказать много, по существу и использовав при этом лишь реально необходимое количество слов.

― Выходит, имеем утечку информации. Тут возможны варианты. Первый ― информацию слил недобросовестный участник расследования за деньги. Это самый банальный и самый благоприятный вариант, поскольку он означает, что расследование идет, и что на «Черный стол» действительно ведется охота. Второй вариант ― информацию слил добросовестный участник расследования, которому больно видеть, как его разваливают, уничтожая улики и покрывая виновных. Это плохо, но есть надежда, что передача Блейзера и вызванный ею общественный резонанс приведут к кадровым перестановкам и сдвинут дело с мертвой точки.

― Я им не сдвину… ― процедила Гайка сквозь зубы.

― Вот и я о чем. Но есть еще один вариант, гораздо более страшный, но при этом и самый притянутый за уши из всех. Слив информации организовал «Черный стол»… Ай!

Гиротанк вильнул, и не успевший вовремя ухватиться за сиденье Чип стукнулся затылком о борт.

― Прости! ― извинилась Гайка, вернув себе управление.

― Это ты прости, я должен был тебя подготовить.

― Ничего, я в порядке. Почему ты так решил?

― Ну-у-у, ― Чип почесал голову, ― наверное, потому что мы чуть не перевернулись.

― Нет, я о «Черном столе».

― А, понял. Тут уместнее говорить не «решил», а «заподозрил». Помнишь, Блейзер назвал события на Церемонии Мира покушением на президента?

― Да, помню, ― мышка повела плечами, прогоняя охвативший ее озноб. ― В общем-то, так оно и было…

― Да, но «Черный стол» был здесь ни при чем.

― Ну, это знаем только мы.

― И «Черный стол».

Гайка против воли задумалась и чуть не врезалась в дерево. Чип уже начал жалеть, что не отложил этот разговор до прибытия на место.

― Хочешь сказать, что «Черный стол» специально приписал себе покушение на президента?

― Вообще-то, это мы ему приписали, чтобы еще надежнее засадить Сноу, Макмиллана и Ферранте. Им оставалось лишь с умом воспользоваться ситуацией.

— Всё равно как-то слишком уж сложно…

― Наоборот, ― возразил Чип, ― очень просто, а главное ― эффективно! Ведь если бы они просто выложили в Интернет запись, на которой человек в маске берет на себя ответственность за покушение, это сочли бы мистификацией и не восприняли бы очень серьезно. А так это прозвучало как откровение, как результат долгого и кропотливого расследования.

― Да, но зачем им это?

― Чтобы набить себе цену, заявить о себе.

― И окончательно рассекретить себя, ― добавила Гайка.

― Разве они рассекретили себя?

Спасательница бросила на него удивленный взгляд.

― А разве нет?

― А разве о них стало известно что-либо, кроме названия?

― Это уже немало! Теперь спецслужбам будет легче их найти!

― Спецслужбы уже и так о нем знали. От нас.

Гайка нахмурилась.

― Господи, точно!

― Вот! ― Чип ткнул указательным пальцем в потолок. ― Вот и я о чем! Выходит, «Черный стол» ничего не теряет. Зато многое приобретает. А именно…

― Репутацию жестокой и могущественной группы, которой ничего не стоит устранить ближневосточного тирана-параноика и президента США, самого охраняемого человека в мире, ― закончила за него Гайка.

― Именно, ― подтвердил Чип. Слова жены его не удивили. Друзья рассказали ему, что именно Гаечка разработала план, включавший в себя отвлекающий маневр в виде возложения вины за стрельбу в Капитолии на доктора Сноу, изъятие кассеты с записью камеры слежения и последующее изобличение с ее помощью Макмиллана, Ферранте и всего проекта. Так что работа «ликвидатором абсолютной надежности» явно отразилась не только на ее физической форме.

― Но раз они больше не собираются скрываться, ― продолжала развивать идею Гайка, ― это может означать…

Теперь доведение мысли до логического завершения взял на себя бурундук:

― Что они собираются приступить к активным действиям.

― И когда по-твоему это произойдет?

― Думаю, уже очень скоро.

― А разве не разумнее было бы выждать, пока пыль не уляжется?

Чип несколько раз втянул и надул защечные мешки.

― В принципе, да, но в современном мире даже сенсационные новости имеют тенденцию очень быстро забываться, поэтому я бы на их месте ковал железо, пока горячо…

― Держись! ― предупредила его Гайка, направляя гиротанк вдоль покрытого жухлой травой склона к проходившей в прорытой поперек парка ложбине 79-ой стрит. Движение по ней было двусторонним, поэтому для попадания на нужную полосу им сначала пришлось проехать по мосту на другую сторону и заложить крутой вираж. В час пик машин здесь было много, у светофоров то и дело выстраивались длинные очереди, в одну из которых попал рейсовый автобус, курсировавший вдоль 79-ой стрит от реки Гудзон до самой Ист-ривер. Этот маршрут проходил в буквальном смысле под окнами принадлежащего Шестому каналу здания, поэтому лучшего прикрытия для путешествующего по Манхэттену гиротанка было не сыскать. Аккуратно подведя машину под задний бампер автобуса, Гайка поставила ее на гирораму и пристала к человеческому транспортному средству неподалеку от выхлопной трубы, превратив ее в глазах сторонних наблюдателей то ли в необычного вида глушитель, то ли в хитроумную систему фильтрации выхлопных газов. Поездка обещала быть с душком, зато быстро и безопасно.

― Выходит, нам стоит ждать скорых терактов, ― подытожила мышка, когда автобус тронулся и можно было передохнуть.

― Только в том случае, если моя притянутая за уши версия верна, — сказал Чип, подходя к Гайке и обнимая ее за плечи. — Надеюсь, до этого не дойдет.

Он поцеловал ее скрытую густыми приятно пахнущими машинным маслом волосами макушку. Гайка вздрогнула, как от озноба.

― Я тоже надеюсь.

Увы, их надеждам не суждено было сбыться.

* 10 *

Вести о сенсационных открытиях Блейзера понадобилось совсем немного времени, чтобы распространиться от непосредственных зрителей на всех тех, кто жил с ними в одной комнате, числился в контакт-листе их любимой программы обмена мгновенными сообщениями, следил за их блогом и состоял в одной социальной сети с ними или теми, кто входил в уже перечисленные выше категории. А когда разрезанная на фрагменты программа попала на «ЮТьюб», «Гугл Видео» и другие популярные видеохостинги, Интернет загудел, как растревоженный улей, и поднятый ажиотаж был сравним разве что с шумихой по поводу допингового скандала после матча за звание чемпиона Национальной футбольной лиги.

Финансовые отделы дочерних компаний корпорации WBC уже подсчитывали прибыль от хлынувших лавиной заказов на размещение рекламных роликов и баннеров, а первые лица информационного гиганта не могли нарадоваться, глядя на зашкаливающие кривые рейтингов. Сейчас выбранная Блейзером и Джефферсоном очень рискованная тактика внезапного прямого эфира казалась верхом современной медийной мысли. А завершающая фраза Стэна «до новых встреч, и следите за программой!», бывшая, как и многое другое, чистой воды экспромтом, вообще воспринималась не иначе как гениальный маркетинговый ход, намекавший на следующие «экстренные выпуски», а значит, заставляющий зрителей и впредь нет-нет да и переключаться на канал WBC, чтобы не пропустить ничего важного.

Пользуясь этим, другие каналы тоже пытались извлечь максимум пользы из сделанных их коллегами и конкурентами открытий, и не только вставили фрагменты передачи Блейзера в свои выпуски новостей, но и быстро организовали обсуждение этой новости. К телемарафону в эфире подключили всех, кого могли, от специалистов в области физиологии и вышедших на пенсию высокопоставленных сотрудников спецслужб до видных конспирологов и авторов нашумевших шпионских триллеров, и было ясно, что в ближайшие дни покой всем будет только сниться, да и то редко и недолго.

Ажиотаж царил и в органах безопасности, причем имелись в виду отнюдь не многочисленные обращения простых обывателей по поводу замеченных ими «ликвидаторов абсолютной надежности» самых разных расцветок, пород и размеров. Правда, некоторые случаи вроде массового буйнопомешательства работников и посетителей крупного столичного магазина бытовой техники производили впечатление даже на видавших виды операторов службы 9-1-1, но еще большее впечатление производили звонки из мест, которые принято называть «коридорами власти». Поэтому не было ничего удивительного в том, что всего через минуту после того, как Стэн Блейзер поставил машину в гараж, в дверь его дома в городке Мэйплвуд, штат Нью-Джерси, очень настойчиво постучали.

― Кто там? ― крикнул из гостиной еще не успевший раздеться репортер.

― ФБР, мистер Блейзер.

Стэну пришлось опереться на диван, чтобы справиться с приступом слабости. Он отдавал себе отчет, что с выходом передачи в эфир его злоключения не закончились, а только начались, но всё же надеялся, что у него будет время хотя бы до завтрашнего утра. Наивно, иначе не скажешь. С другой стороны, программа уже вышла, он уже был национально значимой фигурой, а значит, если они попробуют тронуть его хоть пальцем, получат скандал посильнее Уотергейта! Успокоенный этой мыслью Блейзер расправил плечи, после чего медленно и, как он надеялся, степенно направился к дверям, с замком которых, правда, ему пришлось повозиться. То ли заело, то ли пальцы не слушались, непонятно.

― Добрый вечер, мистер Блейзер, ― поздоровался агент ФБР, стоявший слева. Он был на пять-шесть лет старше репортера и явно играл в этом тандеме первую скрипку. Правильные черты лица, светлые волосы и голубые глаза выдавали в нем выходца из далеких северных стран, а вот к появлению на свет его молодого спутника явно был причастен по крайней мере один уроженец Латинской Америки. ― Агент Берг, а это мой напарник, агент Санчес. Нам нужно задать вам пару вопросов. Можно войти?

Стэн сглотнул и состроил внушительную гримасу.

― А ордер у вас есть?

Санчес закатил глаза. Берг обезоруживающе улыбнулся.

― Пока нет. А он нам нужен?

― Смотря что у вас на уме!

― На уме? Ничего. Только поговорить.

― Если вы по поводу сегодняшней программы, то мне нечего вам сказать! Свой источник я никому не выдаю!

Берг улыбнулся еще шире, как охотник в мультфильме о Даффи Даке перед дуплетом.

― Тем не менее, вы уже сообщили нам, что он у вас один.

Блейзер был на грани провала. От пота рубашка стала холодной и липла к спине. Как тогда, в парке, на мгновенье ему захотелось выложить всё и сразу. Но тут за спиной федерального агента он заметил Сейзморов ― жившую по соседству семейную пару примерно того же возраста, что и они с Джессикой, ― которые стояли у ограды его дома и наблюдали за происходящим с явным беспокойством.

Авторитетный журнал «Мани» не зря в свое время присвоил Мэйплвуду звание «Одного из лучших мест для жизни в Америке»[10]. Не столько даже за то, что этот городок всего в получасе езды от Манхеттена предоставлял городским жителям возможность иметь собственный дом с аккуратной лужайкой, а их детям ― учиться в считавшихся очень хорошими школах, сколько за необычную даже по американским меркам общность горожан и их сопричастность к делам друг друга. Поэтому Блейзер тут же ощутил, что на самом деле не он в робком одиночестве противостоит двум агентам ФБР, а наоборот, эти двое агентов нарвались в его лице на всё местное население, насчитывавшее по данным последней переписи лишь чуточку меньше двадцати четырех тысяч человек. Осознавший это корреспондент приободрился и посмотрел на незваных гостей не как загнанный в угол преступник, а как свободный гражданин свободной страны.

― Мне больше нечего вам сообщить. Если у вас возникнут еще вопросы, обращайтесь к моему адвокату или в юридический отдел телеканала. Или предъявите ордер. В противном случае настоятельно рекомендую покинуть пределы моего двора, иначе я обвиню вас в незаконном проникновении на частную собственность!

― Обвиняйте! ― крикнул горячий Санчес, но Берг жестом приказал ему замолчать и огляделся. Его догадка подтвердилась: за ними действительно наблюдали, причем со всех сторон, так как вслед за Сейзморами любопытство проявили и другие жители квартала.

― Иначе говоря, сотрудничать вы отказываетесь, ― констатировал Берг, снова поворачиваясь к Блейзеру и раздвигая дужки вынутых из кармана очков.

― Нет, почему же, ― возразил репортер. ― Я всегда рад помочь следствию! Просто мне кажется, что вы не там ищете, и что ваши коллеги, проводившие изъятие документов из компании «Байо-Тэк», знают гораздо больше. Может, вам лучше спросить у них?

― Пожалуй, так мы и сделаем, ― хмыкнул федеральный агент. ― Спасибо, что уделили нам время, мистер Блейзер. Кофе был превосходный. Идем, Рауль.

Надев очки с дымчатыми стеклами, Берг развернулся и зашагал к оставленному прямо напротив дома черному седану. Санчес смерил репортера неприязненным взглядом и заспешил следом, избегая смотреть по сторонам. Его старший товарищ, напротив, держался подчеркнуто спокойно, даже поздоровался с Сейзморами, нисколько не тушуясь их холодности. Когда они уехали, Блейзер оперся плечом на косяк и вытер лицо ладонью. В первом иннинге[11] он сумел и атаку результативную провести, и собственную базу отстоять. Посмотрим, что будет дальше…

― Стэн, всё нормально? ― окликнул его глава семейства Сейзморов.

― Да, Боб, спасибо! ― Блейзер махнул рукой, потом решил, что этого мало, и подошел к ним и другим соседям. ― Это по поводу передачи…

Ничего более объяснять не требовалось, так как все присутствующие были в курсе. И всех интересовало только одно.

― Стэнли, это правда? ― спросил возвышавшийся над остальными присутствующими восьмидесятишестилетний Сол Уэствуд, староста квартального сообщества.

― Увы, да.

― Выходит, мы не зря весь крысиный яд в округе скупили?

Блейзер непонимающе посмотрел на него, но тут же рассмеялся.

― А, вы об этом? Да нет, ну что вы! Никакого вторжения «ликвидаторов» не предвидится!

― Уверен? ― спросила Патриция Сейзмор. ― Я не шучу, я теперь детей боюсь на прогулку отпускать!

― Господи, Пэт, брось! ― Стэн обвел взглядом собравшихся. ― И вы все бросьте! Живите обычной нормальной жизнью, не позволяйте страху загнать вас в норы! Помните: именно этого они от нас хотят! Но мы ведь сильнее их, правда?

Возражений не последовало, хотя обдумай соседи Блейзера ситуацию более здраво, наверняка пришли бы к выводу, что источником их страха является как раз деятельность Блейзера, а усилия государственных структур направлены на то, чтобы паники не допустить. К счастью для Стэна, эти соображения оказались недоступны рядовым гражданам.

― Конечно! ― ответил Боб. ― Видишь, милая, всё хорошо!

― Отрадно слышать, а то моя старуха сегодня провожала меня в подвал, как на войну! ― хохотнул Сол. ― Так всем нашим и передам, если что, со ссылкой на тебя. Скажу, что узнал из первых рук!

― Вот это правильно! ― кивнул Блейзер. Поначалу слова соседей заставили его пожалеть, что он заварил всю эту кашу, но теперь, глядя на их успокоенные и уверенные лица, он понял, что это было не зря. ― Кстати, Боб, Пэт, спасибо, что подошли! Без вас бы я с ними не справился!

― Без проблем! ― Сейзмор размашисто хлопнул его по плечу. Он был питчером местной любительской бейсбольной команды, и его удар заставил Блейзера пошатнуться. ― Мы ведь как увидели, что ты приехал, сразу к тебе! А то по телевизору такое говорят, что просто волосы дыбом встают! Так что спасибо, что успокоил! Но всё равно будь на чеку! Эти уехали, так другие приедут!

― Поздно беспокоиться, они уже здесь, ― заметил Сол, кивая на стоявший в конце улицы синий микроавтобус GMC «Саванна». ― Я видел, как они подъезжали, примерно за час до тех двух селезней. Грамотно встали, оттуда вся улица, как на ладони, уж я-то знаю.

― Вот как… ― Блейзер посмотрел в ту сторону и непроизвольно поежился. ― Да, теперь не отстанут…

― Не дрейфь! ― подбодрил его Роберт. ― Сам говорил, что надо жить, а не бояться! Не хочешь с нами поужинать? Без Джессики ты там, небось, скис уже на полуфабрикатах, а Пэтси приготовила отличный бифштекс! Кстати, вы, Сол, тоже приходите! И все остальные!

Блейзер понимал, что отказываться невежливо, тем более что консервы на ужин ему и впрямь осточертели. Но сейчас он был не в том состоянии, чтобы поддерживать светскую беседу, не говоря уже об ответах на бесконечные расспросы о сегодняшней передаче.

― Спасибо, Боб, но давай в другой раз. Устал зверски.

― Понимаю, ― кивнул Сейзмор. ― Ладно, спокойной ночи тогда… Кстати, пока не забыл, где ставят такие украшения на бампер, как у тебя?

Уже направившийся к дому Стэн замер с поднятой ногой.

― Украшения на бампер?

― Ну да, на задний! Большой такой шар, металлический или что-то в этом роде, я плохо рассмотрел.

― Да не ставил я себе нич…

Репортер осекся и посмотрел сначала на соседа, потом на дверь гаража. Первым всё понял Уэствуд.

― Отойдите все от дома, ― коротко распорядился он, ― Стэн, вызывай… СТОЙ!

Не слушая его, перепуганный Блейзер побежал к гаражу. Боб, который к этому времени уже тоже всё понял, бросился за ним, но не успел помешать ему открыть ворота. Однако взрыва, вопреки ожиданиям, не произошло, и все отделались легким испугом.

― Стэнли, ты что, идиот? ― негодовал подоспевший вместе с остальными Сол. ― Там же могла быть бомба!

― Да? ― спросил запыхавшийся Блейзер. ― Вот ведь… И чего это я?..

― Тебе и впрямь нужен отдых! ― констатировал Сейзмор.

― Тебе тоже, ― парировал корреспондент. ― Тут ничего нет!

И правда, в свете автоматически включившихся ламп было видно, что на заднем бампере машины нет ничего даже отдаленно похожего на описанную Бобом штуку.

― Дела… ― бейсболист-любитель почесал голову. ― Может, она в дом уползла?

― Кто?

― Ну эта, как ее, мина с бампера.

― Брось, Боб, какая еще мина? ― вмешалась его жена. ― Так и скажи, что тебе просто привиделось, и нечего людей пугать!

― Ничего мне не привиделось… ― обидчиво пробурчал сосед, но против пустого бампера не попрешь, и он, для порядка заглянув под машину, вышел из гаража. ― Может, с этими мышами-убийцами и впрямь уже мерещиться начинает черт знает что… Точно не зайдешь?

― Точно, ― кивнул Блейзер. ― И так вон нервы ни к черту, даже на бомбы бросаюсь!

Боб загоготал.

― Верно! Хотя рывок с места, доложу, у тебя что надо! Не хочешь к нам в команду?

― Нет, я хочу спать. Приятного отдыха всем!

Попрощавшись с соседями, Блейзер закрыл ворота и протянул руку к выключателю. Потом подумал и еще раз осмотрел каждый закоулок. В обширном гараже на две машины было не так уж и много мест, где можно было спрятать мину. Особенно сейчас, когда одна его половина, обычно занятая Доджем «Дюранго», пустовала, так как ярко-красный вседорожник, за который Блейзерам надлежало выплатить еще половину кредита, украшал своим видом окрестности сельского дома на юге Огайо. Там жили тесть и теща Стэна, у которых в данный момент «гостили» его жена и дети.

«Надо им позвонить, спросить, как им программа…» ― подумал он. Еще раз окинув гараж взглядом, он собрался уходить, но тут его взгляд упал на приоткрытую дверь маленькой подсобки, в которой хранилась газонокосилка и другие орудия ухода за придомовым участком. И которая должна была быть запертой…

На секунду Блейзер задумался, не позвать ли соседей, но потом, как всякий дилетант, которому не хочется выглядеть трусом, решил проверить всё самостоятельно. Прихватив с полки гаечный ключ поувесистей, он осторожно подошел к двери. Для человека его возраста, комплекции и подготовки Стэн ступал очень тихо, на твердое «Би» с плюсом[12], и если бы не натужное сопение, злоумышленник в подсобке никогда его не услышал бы, не вытащил пистолет и не выстрелил прямо через дверь.

Однако этого так и не случилось, ибо в подсобке никого не было.

Блейзер встал на цыпочки и провел пальцами по краю верхней полки. Ключ был на месте.

«Наверное, просто спешил и забыл запереть в последний раз…» — решил Стэн. Шумно переведя дух и погрозив для острастки стоявшим в углу совковым лопатам для уборки снега, он запер дверь и удалился, так и не заметив присосанный к потолку прямо над дверью гиротанк. Его владельцам даже не понадобился хранившийся в необычайно укромном месте ключ. Прекрасно обойдясь хвостом Гайки, который знавал замки и посложнее, они припарковали машину в укромном месте, а сами укрылись под тем самым диваном в гостиной, на который опирался Блейзер, и теперь держали военный совет.

― Итак, ФБР уже при деле, ― подвел итог Чип. ― Блейзер разворошил осиное гнездо!

― Странно, что агенты просто взяли и ушли, ― ответила мышка. ― Обычно они так легко не отступают!

― Я более чем уверен, что за домом следят. Скорее всего, из машины неподалеку. Лазерные микрофоны, подключение к телефонной линии. Полный комплект.

― У меня тоже, не волнуйся, ― изобретательница сняла разгрузочный пояс и стала рыться в нашитых по всему периметру подсумках. ― Подождем, когда он уснет?

― Пожалуй. Хотя с компьютером, наверное, придется ждать до его отъезда.

― Почему ты не позвал Дейла и Фокси? ― поинтересовалась Гайка, внутренне сжавшись. На самом деле она была рада, что Чип так не сделал, но не могла понять причин этого. Точнее, одну, лежавшую на поверхности, могла, но она ей очень не нравилась…

― Не хочу дергать их почем зря, тем более сейчас, когда они только-только загладили конфликт, и их уход даже под самым благовидным предлогом будет воспринят, как проявление слабости и трусости.

Этот вариант мышка совсем упустила из виду, однако сейчас, после ответа Чипа, он выглядел, во-первых, очевидным, а во-вторых ― единственно верным.

― Ничего себе, ― произнесла она с плохо скрываемым восхищением проницательностью и предусмотрительностью мужа. ― А я, если честно, решила, что после сегодняшнего ты не хочешь его видеть.

Чип прочистил горло.

― Я бы сказал, что после сегодняшнего у него гораздо больше причин избегать со мной встречи, чем наоборот.

Гайка насторожилась.

― В смысле?

― А он тебе не рассказывал по дороге?

― Ну… ― мышка опустила голову и стала сосредоточенно перебирать инструменты. ― Он как-то…

― Помнишь, я оторвал ему воротник? Так вот, когда он уходил, я бросил куски ему в лицо и сказал, что мне чужого не надо…

Гайка вскрикнула.

― Что такое?! ― повернулся к ней Чип.

― Нишево, ― промычала изобретательница сквозь засунутый в рот палец. ― Укододась.

― Сильно? Кровь есть? Дай посмотрю! ― бурундук подскочил к ней, бережно обнял ее ладошку и подул на пострадавший палец. ― Так лучше?

― Чип, это просто царапина! Но спасибо.

― Пожалуйста. Собственно, вот. Одним словом, я был невыносим, и надеюсь, что он на меня зла не держит.

― Нет, не держит, ― заверила его Гайка. ― Он почти сразу всё тебе простил. Ты же знаешь, он быстро отходит. Как и ты.

Бурундук опустил взгляд на их сцепленные руки.

― Не сказал бы. Дейл быстро заводится и также быстро остывает, а я завожусь долго, но если уж завелся по-настоящему, то остановить меня тяжело. А самое интересное, что потом я не понимаю, откуда оно всё взялось…

― Зато я понимаю, ― Гаечка погладила его по лбу свободной рукой. ― Ты лидер, тебе трудно, причем гораздо труднее, чем нам, но при этом ты не можешь себе позволить то, что могут позволить себе Дейл, Рокки или Спарки, о нас с Тамми и Фокси я вообще молчу. Вот ты и привык всё копить, как тот маховик, а потом срываешься, снося всё на своем пути. Тебе просто надо научиться себя контролировать и вовремя открывать клапан. Ну и вообще стараться беречь себя.

― Да, наверное. Это кстати еще одна из причин, почему я не отозвал Дейла. Я ведь рассчитываю, что опыт работы с СОВоГ привьет ему необходимые лидерские навыки, и он сможет когда-нибудь заменить меня, хотя бы частично…

Мышка застыла, прикусив губу. Слова Чипа, абсолютно простые и логичные, будоражили ее своей неоднозначностью, которую она в них против воли искала и легко находила. Это было неспроста, не могло не быть…

«Нет же, нет! ― увещевала она себя. ― Это не то! Всё в порядке!» Но успокоиться не могла, чувствуя непреодолимую потребность выговориться. Она понимала, чем это грозит, и прошлые неудачные попытки поговорить с мужем начистоту выглядели знаком свыше. «Может и впрямь лучше оставить всё, как есть?» ― подумалось ей, и ответ был скорее «да», чем «нет», но она чувствовала, что не сдержится. Что должна попытаться еще раз. И пусть будет, что будет…

― Чип, послушай, я… я должна…

Бурундук вскинул голову и пошевелил ушами.

― Ты ничего не слышала?

― Нет, я…

Отпустив руку жены, Чип подполз к угловой ножке дивана и прислушался.

― Показалось. Наверное, он наверху. Во всяком случае, я ничего не слышу, ― он указал пальцем на висящее на поясе Гайки снаряжение. ― Это все мини-гарпуны, которые у нас есть?

― Это? Нет, конечно! В гиротанке должно быть еще штук пять.

― Очень хорошо. Надо как следует отдохнуть, день выдался нервный… Но сначала зайдем в гараж, заберем гарпуны. Чувствую, днем они нам понадобятся. Ну что, Спасательница моя ненаглядная, вперед?

― Вперед! ― подтвердила Гайка, надевая пояс обратно. Не получилось. Опять. «Наверное, и впрямь не судьба, ― думала она, крадясь вслед за Чипом по скромному для человека, но огромному по меркам грызунов дому. ― Может, оно и к лучшему, что всё так обошлось…» Немного успокоенная этими мыслями, она стала внимательнее смотреть, куда ступает, ведь в современных домах источников случайного шума гораздо больше, чем видится с высоты человеческого роста.

Но на этот раз все их усилия по соблюдению тишины оказались излишними,

потому что Стэн Блейзер сполна воспользовался возможностью наконец выспаться.

Несколько последних лет неотъемлемой частью его личного ритуала отхождения ко

сну было снотворное, однако в процессе подготовки передачи он выматывался

настолько, что обходился без него. Сейчас же он, чувствуя, что к усталости

примешивается взбудораженность, принял его с твердым намерением проспать

минимум до полудня. Поэтому не услышал ни тихих шажочков Спасателей, ни гудения

поставленного на вибратор сотового, ни трели стационарного телефона, полночи

оглашавшей дом. Запущенная «Специальным расследованием» лавина еще только

набирала обороты, но события уже развивались очень и очень стремительно…

---

[1] Имеется в виду Томас Джефферсон (1743—1826) — 3-й президент США (1801—1809), глава комитета по созданию Декларации независимости США (принята 4 июля 1776 года).

[2] В оригинале (http://www.cdrrhq.ru/comics/?author=Fischer&comics=mom_eng&page=123) должность Макмиллана называется «The Head of Special Defenses for the CIA» (буквально: «глава Отдела особых защитных мер при ЦРУ»). В реальности такого структурного подразделения ЦРУ не существует, поэтому автор взял на себя смелость заменить его на реально существующий Отдел специальных операций Национальной тайной службы Центрального разведывательного управления Соединенных Штатов (Special Activities Division of the United States Central Intelligence Agency's National Clandestine Service (CIA NCS), см. http://en.wikipedia.org/wiki/Special_Activities_Division).

[3] В оригинале фамилия Фарида и Парак выглядит как «J’Quai». В «Мышиной бойне» она фигурирует как «Джи Куай», однако автор остановился на такой форме, более правильной с точки зрения принципа образования арабских имен (см. http://heraldry.sca.org/laurel/names/arabic-naming2.htm). Сам Крис Фишер признается, что взял это имя с потолка, однако не исключает, что на его выбор повлияло увлечение творчеством группы «Jamiroquai», сокращенное название которой легко угадывается в оригинальном звучании фамилии первой семьи Акбарнистана и делает вариант слитного написания еще более обоснованным.

[4] Главный герой одноименного американского остросюжетного телесериала, выходившего на экраны с 1985 по 1992 годы. От остальных персонажей схожего профиля отличался тем, что для борьбы с противниками использовал не огнестрельное оружие, а хитроумные и нетривиальные приспособления, собранные из подручных средств.

[5] Хотя полное имя Ферранте нигде в комиксе не упоминается, в ходе церемонии награждения лауреатов премии «Золотой желудь-2003» Крис Фишер сообщил, что позаимствовал имя для своего персонажа у клавишника своей любимой джаз-фьюжн-группы «Йеллоуджекетс» (“Yellowjackets”) (см. http://www.indyranger.com/2003GA/1y_BestOriginalVillain.htm).

[6] Запись с камеры (англ.)

[7] С именем генерала Хаддама имеется путаница, поскольку в оригинальном комиксе он сперва фигурирует как “Bin-Meini Hassahd” (http://www.cdrrhq.ru/comics/?author=Fischer&comics=mom_eng&page=31), а позже, начиная со страницы 92, его называют “Haddahm”. Возможно, в первом случае приведена его куния (фамилия), а во втором ― изм (имя), в этом случае его полное имя звучит “Haddahm Bin-Meini Hassahd” (Хаддам, сын Мейни Хассада, хотя такая структура неверна). Однако упоминаний о существовании арабского имени «Мейни» отыскать не удалось, и велика вероятность, что это своеобразная отсылка к имени еще одного исламского лидера аятоллы Хомейни (“Khomeini”). В «Мышиной бойне» этот персонаж превратился в «полковника Каддифа», но тогда его страна получается намеком не на Ирак, а на Ливию, а в «Мышах и плохишах» он вообще стал «диктатором Югославии Зденко Биличем», но автор решил придерживаться «иракского» варианта, поэтому работал с тем, что было в оригинале. Поскольку фамилия «Хомейни» означает «житель города Хомейн», для придания имени генерала реалистичности автор остановился на варианте Хаддам бин Хассад аль-Мейзеи (Хаддам, сын Хассада, уроженца города Мейзе). Таким образом удалось сохранить иракский колорит (Мейзе ― реальный иракский населенный пункт), учесть оба приведенных Крисом Фишером варианта и провести еще одну параллель с именем Саддама Хусейна, носившего фамилию аль-Тикрити (т.е., уроженец города Тикрит).

[8] Карл Бернстайн (Carl Bernstein) и Роберт Вудуорд (Robert Woodward) — американские журналисты, прославившиеся на весь мир расследованием Уотергейтского скандала, повлекшего за собой отставку 37-го президента США Ричарда Никсона.

[9] См. серию «Как мы нянчились с бельчатами» / “Adventures in Squirrelsitting”.

[10] См. http://money.cnn.com/magazines/moneymag/moneymag_archive/2002/12/01/333183/index.htm.

[11] Иннинг (англ. inning) ― период бейсбольного матча, в рамках которого каждая команда играет по разу в нападении и в защите.

[12] В образовательных учреждениях США для оценивания работы учеников и студентов используется не числовая, а буквенная шкала от «А» (отлично) до «F» (неудовлетворительно).

* 11 *

День второй, ночь — утро

― Здравствуйте. Простите, что так поздно. Это телевидение?

― Да, Четвертый канал. Слушаю вас.

― Знаете, сегодня, в смысле, уже вчера по телевизору рассказывали о Капитолийском инциденте и всех этих мышах-убийцах… Понимаете, о чем я?

― Конечно, понимаю! У вас есть информация по этой теме?

― Думаю, да. Там показывали фотографию этого биолога, доктора Сноу, кажется, я же правильно говорю?

― Да-да, правильно.

― Так вот, мне кажется, я знаю, где его держат.

― Простите, кто держит?

― Ну как, эти, ЦРУ. То есть, наверное это ЦРУ, я не узнавал точно.

― Так, минуточку…

― Это вам интересно?

― Конечно, интересно! А кто вы, можете сказать?

― Эм-м-м, а без имени никак? Нет, я понимаю ваше недоверие ко всякого рода анонимным звонкам, но мне бы очень не хотелось афишировать свою личность, понимаете?

― Да, понимаю. Так где, вы говорите, его держат?

― Дом девятнадцать ноль один по Двенадцатой Северо-Западной стрит.

― Погодите, это… Это что, Вашингтон?

― Да, Вашингтон. Округ Колумбия.

― А что это за адрес?

― Это? Ну, как… Обычное такое здание, офисное, не знаю. Я там внутри не был.

― Нет, постойте, вы это серьезно? В смысле, что человека, причастного к заговору такого уровня, держат в обычном офисном здании в центре столицы?

― Ну, извините, я не знаю, почему его там держат. Я знаю лишь то, что его там держат. Ну, то есть, могут держать.

― Могут держать?

― Во всяком случае, чуть больше месяца назад его туда привезли. Ну хорошо, привозили, не знаю.

― Откуда вы это знаете?

― Я это видел.

― Видели?

― Да, видел. У меня даже фотография есть.

― То есть, вы не только видели, но даже фотографировали то, как его туда привозят?

― Нет, я не фотографировал, как его туда привозят. Я фотографировал своих родственников, дальних, на углу Одиннадцатой Северо-Западной и Северо-Западной Т-стрит. Ну и сфотографировал, как его выводили.

― Выводили?

― Да, из машины. Большой черный минивэн, ну или как там эта машина называется, которую во всяких боевиках показывают. Огромный такой внедорожник, ну… Да вы знаете наверняка!

― Ну, догадываюсь. И вы его сфотографировали?

― Да, так получилось. Помню, когда фотографии просматривал, еще подумал, мол, явно каких-то федералов застукал, ну, знаете, там, теории заговора и прочее… А вот это когда его показали сегодня, да еще сказали, мол, мы никогда не узнаем, что с ним стало, так я вот стразу бросился снимки те просматривать, ну и вот, нашел, что да, он. Одно лицо. Такой же лысый…

― И вы его узнали? С такого расстояния и спустя столько времени?

― Ой, ну обижаете! У меня камера ― зверь! Это вам не мыльница, это «зеркало» профессиональное, всё в «сыром» формате снимает, то есть, я всё снимаю, чтобы иметь лучшее качество, меня ведь не всякое качество удовлетворяет, вот! А насчет узнал ― так память на лица профессиональная, фотографическая. Без этого никак, сами знаете.

― Нет, ну, это, конечно, интересная версия…

― Почему сразу «версия»? Не верите, да? Хотите, фотографию пришлю? У вас факс там есть цветной?

― Да, конечно. Номер тот же самый, только в конце не девятка, а ноль.

― Посылаю, ждите…

― У вас что, два телефона там?

― Нет, я с вами через «Скайп» говорю, а через «ПэмФакс»[1] посылаю. Удобная вещь, хотя порой дороговато выходит… Так, послалось вроде. Как там у вас, есть?

― Печатает… И что это?

― Ну, как, фотография та самая! Сверху оригинал, на белую область не обращайте внимания, это я родственников вытер, зачем им проблемы лишние создавать… Так там справа вдали то здание и те машины. Я внизу специально увеличенный фрагмент добавил.

― Так, погодите…

― Ну что, он? Он ведь, да? Нет, ну я же знаю, у меня с глазами всё в порядке, профессия такая!

― Мистер, я даже не знаю… Сходство поразительное, да, но… Ну, вы же это не сами нарисовали, верно?

― Зачем?

― Ну, не знаю… Кстати, а зачем вы звоните?

― Зачем звоню? Хочу, чтобы вы знали правду и людям рассказали, вот что я хочу! Ничего больше не хочу! А вы мне не верите, да?

― Ну, поймите, нам многие звонят…

― И все присылают фотографии, да?! Все присылают?! Или кто-то один не прислал?!

― Нет, вы первый…

― Вы тоже, между прочим, первый, кому я позвонил! Я ведь ваш канал часто смотрю, особенно шоу субботнее и новости в пятницу вечером с Джеффом… Джеффом…

― Родригесом.

― Точно! Я же помню, что фамилия как у того режиссера! Так вот его новости ― это что-то! Вот его смотришь и веришь, что он не подведет и расскажет всё, как есть, и его примеру хочется следовать! И я, когда понял, кого снял, сказал себе: Джефф должен об этом рассказать! Уверен, если бы он взял трубку, он бы мне поверил! Потому что Джефф знает, где правда! Знает, понимаете! Это в крови у него!

― Подождите, секундочку…

― Нет уж! Я и так на вас уйму денег угробил, а всё впустую! Недаром говорят, что правду за деньги не купишь, а я вот решил, дурак старый… В общем, не хотите заниматься этим ― не надо! Забудьте всё, что я вам сказал, считайте это бредом старого слепого фотографа! А Джеффу передайте, чтобы уходил от вас, потому что у вас ему с его обостренным чувством правды делать нечего! Но не волнуйтесь, без работы он не останется, вы в этом городе не единственный канал! Да, не единственный, так и знайте! Люди должны знать правду, и они ее узнают! Всего хорошего!

― Постойте! Подождите!..

Так или примерно так выглядели беседы между дежурными сотрудниками восьми крупнейших телестанций Вашингтона и анонимным правдоискателем, имевшие место в период между одиннадцатью вечера и двумя часами ночи. Во всех случаях неизвестный сообщал точный адрес и присылал отретушированную фотографию, сделанную, если верить проставленной в углу дате, тридцать пять дней назад, на которой некто, очень похожий на доктора Сноу, в сопровождении четырех крепких мужчин в штатском входил в обычное офисное здание, коими изобилует северо-западная часть столицы. Во всех случаях неизвестный в ответ на закономерное удивление и недоверие обзывал собеседника «врагом правды» (в различных вариациях) и недвусмысленно намекал о намерении позвонить на «другой, по-настоящему честный канал». Во всех случаях результатом разговора был срочный выезд съемочной группы соответствующего телеканала по указанному адресу, целью которого было не столько подтвердить или опровергнуть слова звонившего, сколько оказаться на месте раньше конкурентов. Уже очень скоро на тихом перекрестке Северо-Западной Т-стрит и 12-ой Северо-Западной стрит было не протолкнуться от расположившихся в самых выгодных с точки зрения ракурса местах съемочных групп и их аппаратуры, а ближайшее круглосуточное кафе переживало такой наплыв посетителей, что впору было задуматься о расширении.

Первые робкие и вежливые попытки узнать что-либо конкретное об указанном здании натолкнулись на глухую стену непонимания и молчания со стороны дежуривших в фойе охранников. Они наотрез отказались впускать внутрь съемочные группы, ссылаясь на политику компании и коммерческую тайну, а когда их попросили уточнить название компании, они посоветовали всем расходиться и не мешать работать. Столь вопиющее пренебрежение правами и свободами демократической прессы не могло остаться безнаказанным, и первые репортажи с места событий были насквозь проникнуты раздражением, желчью и непоколебимой уверенностью, что здесь что-то нечисто. Почуяв кровь, акулы информационного бизнеса задействовали все свои каналы, и вскоре вопрос о том, кому и зачем принадлежит офисный комплекс по адресу 12-ая Северо-Западная стрит, 1901, решался уже силами аппарата мэрии и городского совета.

Однако полученные оттуда ответы лишь сгустили туман, поскольку из обтекаемых формулировок, скрепленных безличными междометиями, можно было сделать массу несовместимых друг с другом и объективной реальностью выводов, включая то, что это здание было снесено еще десять лет назад, и отстраивать его никто не собирался. На снимках «Гугл Стрит Вью» оно также отсутствовало, что дало повод Рею Макнамаре, острому на язык репортеру Девятого канала (местная станция конгломерата WBC), начинать каждое прямое включение словами «мы ведем репортаж с пустого места».

Искомое здание, впрочем, и впрямь выглядело пустующим, и лишь наличие в вестибюле охранников мешало считать его заброшенным. Нигде не горело ни огонька, никто не входил и не выходил. Обычный вымирающий на ночь офисный комплекс, разве что камер наружного наблюдения чуть больше обычного, да стоянка, примыкающая к северной и восточной стенам здания, против ожидания не пустует. К сожалению, ставшее сперва кофейной, а затем и информационной Меккой кафе располагалось далеко от перекрестка, и его владелец не мог сказать, сколько и какие именно из находившихся там машин принадлежали работникам комплекса. А вот то, что занята была ровно половина парковочных мест, наводила на мысль о существовании дневной и ночной смены, равных по численности, а значит, и по служебным обязанностям. Еще одно интересное наблюдение, которое вполне могло оказаться простым совпадением, но моментально получило общенациональную огласку. Просто потому, что сообщать всё равно было больше нечего.

У людей, собравшихся в общем зале на пятом этаже дома номер 1901, тем для разговора, напротив, было в избытке. Их было чуть больше, чем машин на автостоянке, потому что некоторые из них жили достаточно близко, чтобы ходить на работу пешком. Сейчас им всем до дома было, как до луны, и именно этот вопрос был первым на повестке дня, точнее, ночи.

Председательствовал Лерой Джексон, грузный пятидесятилетний африканоамериканец с широким морщинистым лбом, волевым двойным подбородком и дипломом Гарвардской бизнес-школы. Именно ему как начальнику размещавшегося в здании неофициального отделения Национальной тайной службы ― подразделения ЦРУ, перенявшего эстафету ведения агентурной разведки от упраздненного Директората операций и координировавшего совместные усилия Управления и других органов безопасности по осуществлению тайных операций в масштабах всего земного шара ― приходилось отвечать на вопросы подчиненных. Чем дольше он это делал, раз за разом цитируя полученные от начальства инструкции, тем сильнее ощущал себя брошенным на произвол судьбы, но виду не подавал. Пятому по должности человеку в НТС паниковать не положено.

― Нет, ― повторил он, когда его спросили, покинут ли они здание в восемь утра, как это обычно делали. ― Все те, кто должен был сменить нас, получили четкие инструкции сегодня на работу не выходить, чтобы избежать контакта с представителями прессы. По этой же причине мы все будем оставаться здесь, в здании, до тех пор, пока обстановка не нормализуется. Настоятельно прошу тех, кто еще этого не сделал, позвонить родным и близким и предупредить их, чтобы они не приходили сюда искать вас. Уверяю вас, это заточение временно, и в здании есть всё необходимое для автономного существования в течение месяца.

― У них тоже! ― крикнул заведующий аналитического отдела, начавший полнеть, лысеть и слепнуть отец троих детей, которого перспектива провести ближайшие недели в четырех стенах удручала. ― И потом, неужели вывести персонал одного ― подчеркиваю! ― одного отделения ― непосильная задача для ЦРУ?! В конце концов, мы же не на обитаемом острове находимся!

― Мы в каменных джунглях, Том, это страшнее! ― по своему обыкновению не удержался от вклинивающейся хохмы ведущий программист Джейк Армстронг. Он был одним из немногих, кто воспринимал ситуацию стоически и не без юмора, возможно, потому, что был по натуре затворником и не видел особой разницы между офисной кабинкой здесь и компьютерным столиком на чердаке домика в пригороде. Его оптимизм разделяли не все, но шутке улыбнулись.

― В каменных джунглях… ― набычился Томас. ― В каменных джунглях во всех нормальных зданиях есть подвалы, соединенные с соседними зданиями! А у нас даже гаража подземного нет! Это ж надо было додуматься заводить такого человека, как Сноу, через парадный вход, где его любой дурак может сфотографировать!

― Этого не мог предвидеть никто, мистер Джеральд, ― возразил Джексон, стараясь, чтоб его голос звучал спокойно. ― И, между прочим, рекомендация заделать все проходы в соседние здания пришла из вашего отдела.

На это главному аналитику нечего было возразить, поэтому он высказал следующую претензию:

― Хорошо, почему бы нам их сюда не пустить?

Этот вопрос Лерой сам задавал начальству, поэтому быстро и без раздумий ответил так, как ответили ему:

― Это режимный правительственный объект, куда посторонним вход строго воспрещен.

― Бросьте, мистер Джексон! Мы же не секретная лаборатория, они не увидят здесь ничего сверхъестественного!

― А как же «пациент»?

― Господи, да мы его так спрячем, что они его в жизни не найдут!

«Знаю, ― подумал Джексон. ― Я им то же самое говорил. Но они…» Увы, руководство «Славянского шкафа», а именно такое кодовое название носила операция по выявлению и уничтожению террористической организации «Черный стол», осталось непреклонным, поэтому теперь ему оставалось, как и подобает командиру, с каменным выражением лица превращать распоряжения начальства в свои собственные.

― Возможно. Но правила есть правила, и рисковать мы не можем. Как не можем быть уверены, что под личиной репортеров в здание не проникнут вражеские агенты.

― Не хочу никому навязывать своего мнения, ― вступил в разговор стоявший у дверей начальник охраны, усач с могучим торсом и не менее могучими бицепсами, распиравшими рукава свободного пиджака, ― но лично мне кажется, что об этом уже поздно беспокоиться.

В зале поднялся ропот, и Джексону пришлось стукнуть ладонью по столу, чтобы восстановить тишину.

― Я понимаю, на что вы намекаете, мистер Дилан, ― грозно и на повышенных тонах заговорил он, ― поэтому сразу скажу: мы не будем устраивать охоту на ведьм! Зарубите это себе на носу и своим людям передайте! Никаких «внутренних» и «частных» расследований, никакого «простого любопытства»! Все здесь присутствующие прошли строжайшую процедуру отбора, поэтому лично я уверен в каждом из них и ожидаю того же от вас! Мы все одна команда! Вопросы есть?!

― Вопросов нет, ― отчеканил Дилан. Невооруженным глазом было видно, что ответ босса его не удовлетворил, но перечить ему он не будет, по крайней мере, пока, а большего от него и не требовалось.

― Благодарю, ― кивнул Лерой. ― Еще вопросы, я имею в виду другие вопросы, будут? Нет? Очень хорошо. Тогда предлагаю на этом закончить. Ситуация под контролем, и если мы не будем делать глупостей, она под контролем и останется. Все мы знали, куда трудоустраиваемся, и уверяю вас, это далеко не первый и не последний раз, когда нам с вами придется работать в особых условиях. Поэтому прошу вас относиться к этому как к рутинной чрезвычайной ситуации и спокойно продолжать работу. Когда поступят новые инструкции, вы узнаете об этом первыми. Спасибо за понимание!

Нельзя сказать, что подчиненных Джексона его ответы устроили, но все они прожили на свете и проработали в НТС достаточно долго, чтобы понимать, что ничего другого ждать не приходилось. Поэтому все встали с мест и потянулись к выходу. Из общей покорной массы выбивались лишь Томас Джеральд, который продолжал открыто возмущаться глупостью положения, и один молодой чернокожий парень, шедший поперек течения к столу Джексона, что не укрылось от острослова Армстронга.

― О, Сэмми, как это мы о тебе забыли! Может, хоть ты вразумишь дядю, а?

Парень отмахнулся, не глядя, и Джейк, хохотнув для приличия, отстал. Лерой даже не стал делать ему замечания. Во-первых, эпизод и так был исчерпан, во-вторых, сейчас было не до мелких склок и придирок.

― Что скажете, мистер Джексон? ― спросил Лерой, когда они остались одни. Сэмюель Джексон, младший следователь НТС, нервно улыбнулся.

― Знаете, сэр, Дилан ведь прав…

― Знаю, ― согласился Лерой, воспринявший официальное обращение со стороны племянника как должное и единственно верное. Он понимал, что его решение взять Сэмюеля в свое подразделение в качестве стажера вызовет много кривотолков и ощутимо повлияет на отношение к парню со стороны сотрудников, но был уверен, что это хороший способ закалки характера и духа. Так или иначе, составлять рекомендацию Джексону-младшему будет непосредственный начальник, Генри Берри, руководитель следственной группы, человек принципиальный и въедливый, которому и так очень не просто угодить, а если у тебя репутация «блатного» ― то и подавно. Три шкуры спустит, пока не убедится, что ты не только связями ценен, но и сам по себе кое-чего стоишь. Поэтому Лерой был спокоен насчет племянника, точно зная, что служба под началом Берри не расхолодит, а наоборот, соберет его в крепкого профессионала.

― И всё-таки вы с ходу отвергли его предположения.

― Да. Они только вредят и парализуют работу. Кроме того, не нам этим заниматься. Уверен, сейчас наверху этот вариант прорабатывается, и досье каждого из сотрудников изучают под микроскопом. Наша задача ― не допустить скандала.

― Ну, ― Сэмми кисло усмехнулся, ― об этом уже поздно беспокоиться. Думаю, зря мы их сразу сюда не пустили, пусть даже вопреки инструкции. Так бы они решили, что это просто чья-то шутка и уехали, а теперь их отсюда и танками не прогнать.

― У руководства свои доводы. Если честно, будь я на их месте, тоже не стал бы рисковать.

― Они не говорили, как планируют вывозить его отсюда?

Лерой Джексон развел руками.

― Сказали, что работают над этим. Возможно, задействуют вертолеты. Тайной это не будет, но тихо в любом случае уже ничего не провернешь, а так останется пространство для маневра. По крайней мере, я себе это представляю именно так. Ладно, что там у тебя?

― Всё то же самое, ― ответил Сэмюель, передавая дяде диск в бумажном конверте с написанной фломастером сегодняшней датой. ― То есть, практически ничего.

― Ты ему не веришь?

― Даже после того, что мы видели, это слишком невероятно.

― Ну да, ну да… ― Лерой в задумчивости сдавил пальцами нижнюю губу. ― Ладно, отдыхай.

― Вам тоже не мешает, сэр.

― Нет-нет, ― Джексон-старший улыбнулся и постучал по диску, ― вот, что мне сейчас нужно. Ознакомиться и подготовить список вопросов. Он знает, что происходит?

― Нет, мы его отпустили еще два часа назад. Сейчас он спит.

― Выходит, утром его ждет сюрприз… Это можно использовать… Ну ладно, свободен. Дай взрослым дядям поработать.

― Да, сэр! ― Сэмми вытянулся по стойке «смирно» и вышел из зала строевым шагом. Лерой проводил его взглядом, полным отеческой любви и узнавания себя самого в его возрасте, после чего, крякнув, встал из-за стола и пошел в свой кабинет. Разбудив движением мыши уснувший компьютер, он вставил диск и погрузился в изучение записи ночного допроса доктора Сноу, время от времени делая пометки в своем блокноте.

Камера установлена в углу комнаты над дверью, так что ее объектив ловит малейшие жесты и нюансы мимики Арчибальда Сноу. Допрос ведет лично Берри. Кроме них в комнате никого нет, но за односторонним зеркалом, спиной к которому сидит сменивший белый халат на серую робу без карманов ученый, наверняка кто-то есть. Не исключено, что там собрались все члены следственной группы.

«― Арчибальд, что вы можете сказать по поводу этой программы?»

Ученый криво ухмыляется, явно пытаясь подражать Ганнибалу Лектору, и рисует в воздухе двумя пальцами большую окружность.

«― Что в вашей хваленой защите во-о-от такая дыра!»

Даже если реплика Сноу и задевает Берри, на его лице это никак не отражается.

«― Это не имеет отношения к нашему делу. Отвечайте по сути».

Видя, что его камерная заготовка результатов не дала, несостоявшийся нобелевский лауреат тушуется.

«― По сути? По сути, я всё это вам уже рассказывал!»

«― То есть, вы по-прежнему утверждаете, что не готовили покушение на президента?»

«― А вы мне упорно не верите?»

«― Ваши слова расходятся с фактами».

Сноу смеется. Что характерно, совершенно не вымучено. Раньше ему никогда не удавалось убедительно сыграть веселье, значит, эмоции искренние. Это существенно, поэтому Джексон делает соответствующую пометку.

«― Это какими же? Теми, которые изложил Блейзер, что ли? То есть, ему вы верите? К репортеру, за деньги работающему на публику, у вас доверие полное, так?»

«― Лучше работать на публику, чем на врага».

Смех ученого прерывается заливистым кашлем, и Джексон чувствует себя зрителем на боксерском матче. Чуть один из бойцов открылся ― и сразу удар под дых. Берри в этих делах мастер…

«― Послушайте…»

«― Сколько денег вы получили за смерть генерала Хаддама?»

«― Миллион».

«― А за президента?»

«― Нисколько…»

«― Верно! Потому что заказ не выполнен, а оплата сдельная!»

«― Потому что никакого заказа не было!»

Несмотря на нажим следователя, Сноу удается взять себя в руки. Быстро, отмечает Джексон, и делает вывод: приноровился. Берри противник сильный, но всё же знакомый. Да и вообще, поди, за всё это время к допросам привык. Интересно, сколько следователей успело с ним поработать? И почему Генри не привлекли сразу? Почему Сноу привезли сюда, а не его перевели в группу, которая им занималась? Впрочем, смена обстановки и связанная с ней нервозность подследственного всегда на руку… Хотя какая, по большому счету, смена? Одна комната и койка на другую комнату и койку. Только под камеру подставились…

«― Не было, значит? Откуда тогда мышь в коробке и цианид в шприце?»

«― Я уже говорил…»

«― Да-да, на вас напал какой-то Лесной Дозор и освободил всех животных, в том числе “ликвидатора абсолютной надежности”, который потом сам включился и напал на президента…»

«― Послушайте, Генри…»

«― Мистер Берри».

Сноу явно растерян.

«― Но мы же вчера уже…»

«― Это было вчера! А сейчас я для вас мистер Берри, который хочет узнать, сколько вам пообещали за убийство президента!»

«― Мне не заказывали убийство президента!»

«― А чье заказывали?»

«― Генерала Хаддама».

«― И всё?»

«― Всё. Больше не успели».

«― Почему?»

«― Ликвидатор сбежала».

«― Вот так вот просто взяла и сбежала?»

«― Нет, конечно, ей помогли те два бурундука».

«― Которых Ферранте получил от “Байо-Тэк”, да?»

«― Да».

«― Но это невозможно, ведь “Байо-Тэк” вам отказал. Вы же слышали выступление Вассермана».

«― Он лжет!»

«― Выходит, это он лжет?»

«― Ну… ― Сноу нервно трет нос. ― Ну, тогда выходит, что они подделали письма!»

«― Кто “они”?»

«― Бурундуки!»

«― По-вашему, грызуны способны подделать письма, обнаружить лабораторию, прорезать окно и вывести всех животных?»

«― Именно! А еще они проткнули все шины и побрили налысо сторожевых псов!»

«― Арчибальд, вам самому не смешно?»

«― НЕТ!» ― кричит Сноу. Он всегда болезненно реагировал на недоверие к своим словам, но на крик срывается впервые. На это тоже следует обратить внимание…

«― Нет?»

«― Нет! Я их видел! Держал в руках их самолет!»

«― Дырявую пластиковую бутылку с насыпанными внутрь шестеренками вы называете самолетом?»

«― А крылья? А приборная доска?»

«― И при этом всё поломано и разбито вдребезги. Я это уже слышал. Что-нибудь еще?»

«― Один из бурундуков обронил шляпу!»

«― Которую вы в припадке гнева порвали и выбросили. Очень удобно».

Сноу наклоняется над столом, чуть не сталкиваясь носами с Берри.

«― А как вы объясните оборудованный миниатюрными тайниками контейнер? А разбитый огнетушителем террариум? Поднятую тревогу? Сбежавших животных? Как?!»

Следователь НТС встречает этот натиск совершенно спокойно. Некоторое время противники буравят друг друга глазами, но даже очки не помогают Сноу выдержать взгляд закаленного профессионала, и он опускается обратно на стул. Берри невозмутимо, словно ни этой атаки, ни зрительной дуэли не было, отвечает:

«― Очень просто. Экспертиза установила, что стекло прорезано изнутри…»

«― Вот! Я же о чем! Изнутри!»

«― …из чего следует, что это сделали вы сами…»

«― Я?! Но зачем?!»

«― …предварительно избавившись от животных. После этого ваш сообщник поднял тревогу и, пока вы отвлекали охрану во дворе, учинил разгром в комнате, где содержался ЛАН, разлил по полу пену из огнетушителя и ушел. Он же проткнул шины на всех автомобилях. Кроме одного, понятное дело, ведь вам надо было на чём-то поехать в Вашингтон, прихватив с собой клетки с ликвидатором и крысами-убийцами. А всю эту историю с побегом ликвидатора придумали для отвода глаз, понимая, что после второй подозрительной смерти вам не отвертеться».

«― Бред…»

«― Отнюдь. Ведь Макмиллан уже после убийства Хаддама заподозрил неладное и именно по этому поводу звонил вам в ту ночь. Запись этого разговора мы нашли у него на компьютере, посему не утруждайте себя отрицаниями. Вот вы и решили свалить смерть президента на вышедший из-под контроля правительственный эксперимент. В уме вам не откажешь, поэтому вы продумали все до мелочей. Даже штатный контейнер для переноски животных раскурочили, снабдив “тайниками”. Вот только историю придумали слишком уж заковыристую и невероятную, на том и погорели. Что скажете?»

«― Что это всё чушь собачья!!!»

«― А показания вашего сообщника, Ферранте, тоже чушь собачья?»

«― Ферранте? А что, он…»

«― Он во всём признался».

Сноу откидывается на спинку стула и какое-то время молча смотрит на следователя.

«― Неправда».

«― Вам показать запись? Дать почитать его признание?»

«― Не держите меня за идиота! Да, я биолог, но в современной технике тоже кое-что смыслю и знаю, что на компьютере можно изобразить, что угодно! Впрочем, даже если вы его сломали, запытали, обкололи или что у вас там принято делать, и он признался во всём, что вы на него повесили, это ничего не доказывает! Потому что вы заблуждаетесь, а я знаю ПРАВДУ!»

«― Какую еще правду, Арчибальд? Вашу?»

«― Послушайте! ― ученый стучит кулаком по столу и тут же хватается за ушибленную кисть, кривясь от боли и превращая вспышку праведного гнева в фарс. ― Послушайте, Генри…»

«― Мистер Берри».

«― Плевать! Послушайте, ну ответьте хотя бы вы! Ну зачем вы меня держите в ваших тюрьмах, зачем делаете вид, что меня на свете не существует, зачем допрашиваете меня по десять раз на дню, если вы всё равно мне не верите?! Вы же, выходит, лучше меня знаете, как всё было! У вас даже есть признание Ферранте! Зачем тогда всё это?!»

«― Затем, что мы не знаем имен тех, кто заказал вам убийства Хаддама и президента Логана».

«― Я их тоже не знаю!»

«― То есть, вы признаете, что убийство президента вам заказывали?»

«― Нет, президента мне не заказывали!!!»

Берри позволяет себе проявить эмоции. Он широко разводит руки и иронически усмехается.

«― Но вы же сами только что сказали, Арчибальд…»

«― Я не сказал ничего! Это вы всё ставите с ног на голову! Так и скажите, что вам просто нужно закрыть дело и найти козлов отпущения! Что вам нужна не правда, а статистика!»

«― Хорошо, допустим на минутку, что вы говорите правду…»

«― И на том спасибо…»

«― …так всё-таки, кто вам заказал убийство Хаддама?»

«― “Черный стол”».

«― Предмет мебели?»

«― Нет, они так себя называют».

«― Кто “они”?»

«― Откуда я знаю!»

«― Вы согласились работать с тем, кого не знали?»

«― Они доказали, что их следует воспринимать всерьез!»

«― Каким образом?»

«― Я уже говорил это вашим коллегам!»

«― Знаю. Итак?»

Сноу вытирает рукавом ослепительно блестящую от пота лысину.

«― Хорошо. Всё началось…»

«― Минутку! ― резко прерывает его Берри и, посмотрев на часы, сокрушенно цокает языком. ― Что-то мы с вами засиделись, Арчибальд. Продолжим завтра с утра».

«― Постойте, но ведь вы хотели…»

«― Увы, моя смена подошла к концу».

Разговорить клиента и тут же прервать разговор. Интересная техника. Теперь всё время до следующего допроса Сноу только о нем и будет думать. Кроме того, зная, о чем его спросят в первую очередь, он постарается заранее подготовить ответ, выстроить как можно более убедительную версию. Что-то изменит, переформулирует, переиначит. И попадется на противоречиях с прошлыми показаниями…

«― Неправда! Она у вас только два часа назад началась!..»

Джексон уважительно хмыкнул и мысленно поаплодировал доктору. Действительно неглупый человек. Он здесь всего ничего, а уже вскрыл схему дежурств. Пожалуй, и впрямь надо свежие силы подключать…

«Свежие силы да…»

Лерой закрыл файл и одну его копию закачал в локальное сетевое хранилище, а вторую отослал по выделенному защищенному каналу в базу данных ЦРУ. Потом скомпоновал свои заметки в текстовый документ с подробными рекомендациями и послал на внутренний почтовый ящик Берри. ЧП, не ЧП, а порядок должен быть.

Когда компьютер просигнализировал об успешном завершении загрузки, Джексон-старший отправил его обратно в режим ожидания и потянулся. По штатному расписанию сейчас ему спать не полагалось, но поскольку за последние четверо суток он спал в общей сложности лишь пятнадцать часов, а последующие дни обещали быть еще более напряженными, то решил воспользоваться паузой и поспать хотя бы до рассвета. Все средства связи так или иначе при нём, и если он понадобится, его разбудят.

Потушив настольную лампу, Джексон уверенно прошел в потемках к дивану и лег. Только пиджак снял, чтобы не помялся. Вытянувшись во весь рост, он сомкнул веки, закатил зрачки вверх и уже через пять минут спал глубоким спокойным сном без сновидений, так и не узнав, что всё это время за ним наблюдали целых четыре тысячи пар глаз. Правда, они были настолько маленькими, что легко умещались на голове всего одной крохотной зеленой мухи, как раз сейчас летевшей сквозь запутанную систему вентиляции здания на крышу, где ее ждал целый конвертоплан с электродистанционной системой управления и его жаждавшие известий пассажиры.

― Угу, ― глубокомысленно изрек Рокфор, когда Вжик закончил обстоятельный доклад. ― Выходит, этот анонимный фотограф и впрямь сорвал джек-пот!

― А вместе с ним ― и мы! ― присоединился к его триумфу Спарки, чья идея обосноваться на крыше местного канала сети WBC позволила им сесть на хвост микроавтобусу репортажной группы, который и привел их к этому зданию.

― Супер-супер-супер! ― воскликнула охваченная радостным возбуждением Тамми, потирая маленькие кулачки. ― Мы нашли Сноу! Как они его ни прятали, а мы его всё равно нашли! Ура!

― Воистину «ура!» ― согласился австралиец. ― И троекратное «ура!» цеэрушникам, которые ему не верят! Наконец-то можно вздохнуть спокойно!

― Ну, если они даже Нимнулу не поверили, который был в нашем штабе, что уж говорить о Сноу! ― пропищал Вжик.

― Точно, старина! В последнее время я ощущаю себя приведением, в существование которого никто не верит! ― хохотнул Рокки. Его друзья могли сказать о себе то же самое, поэтому незамысловатая шутка имела оглушительный успех.

― Ладно, ребята, ― сказал Рокфор, вытирая натруженные глаза. ― Задача-минимум нашего пребывания здесь выполнена. Сноу найден. Теперь главное ― не упустить его. Как, говоришь, его собираются вывозить? Вертолетами? Это хорошо, за ними легко следить. Вот только… ― он огляделся по сторонам, и все сразу поняли что он имеет в виду.

На крыше здания не было оборудованной и размеченной вертолетной площадки, однако полное отсутствие каких либо выступов и надстроек, за исключением скрывавшего кабину лифта бетонного куба, на крыше которого они как раз и находились, наводило на мысль, что посадка вертолетов была возможной. Более того, она предусматривалась, на что указывали утопленные в поверхность фонари, в данный момент не горевшие.

― Хорошо подготовились! ― заметила Тамми.

― Точно! ― подтвердил усач. ― Это напоминает мне тайный аэропорт африканских иглистых мышей-контрабандистов, полоса которого была сделана из нескольких десятков кухонных терок! Большую часть времени она скрывалась под песком, а когда подлетал кто-то из своих, ее поднимали, песок легко просыпался в отверстия, и можно было садиться хоть с закрытыми глазами! Вот только колеса приходилось часто менять! Помнится, однажды…

В отсутствие организованного Чипа и нетерпеливого Дейла позабывший об усталости Рокфор мог бы разглагольствовать часами, наслаждаясь вниманием Тамми и Спарки. Для них его истории были в новинку, поэтому слушали они, открыв рты и развесив уши. В результате роль дающего свисток об окончании матча арбитра пришлось взять на себя Вжику.

― И вот летит он… АЙ! ― Рокфор встрепенулся от громкого жужжания прямо над ухом. ― Что, Вжик? Увлекся? Ой, да, действительно… В общем, я к тому, что надо бы нам местечко найти поукромнее.

― Можно спрятаться за лифтом, ― Тамми постучала ногой по бетону, но австралиец помотал головой.

― Рискованно. Именно отсюда будут выводить Сноу, а значит, здесь точно каждый камешек обнюхают. А если уж даже простые обыватели в магазине нас едва не изловили, то я боюсь представить, какие кенгуриные бега нам устроят тренированные агенты! Нет! Здесь оставаться опасно! Нам надо… вон туда! ― он указал на соседнее здание. ― Все на борт!

Знай Спасатели, что их ждет, летели бы без остановок до самой Вирджинии. А так они вольготно расположились на крыше дома по другую сторону автостоянки. Он был на три этажа выше, и оттуда открывался прекрасный вид на всю округу. Правда, из-за темноты рассматривать было особо нечего, поэтому Рокфор решил в кои-то веки устроить привал. Оставив Спарки как самого энергичного во всех смыслах дежурить, он и остальные улеглись спать в «Крыле», кресла которого имели убирающиеся подлокотники и легко превращались в три уютные полноразмерные койки. Уже очень скоро к звукам вашингтонской ночи прибавился богатырский храп Рокфора, а Спарки подошел к краю и посмотрел на секретную базу НТС и окружавшие ее микроавтобусы прессы, ставшие, как и «Крыло», местом ночевки для утомленных прямыми включениями журналистов. Лишь несколько человек стояли у направленных на «заколдованный дом» камер.

― Надо же было ЦРУ так проколоться, ― пробормотал ученый. ― Один провал за другим…

― Что, Спаркс?

От неожиданности Спарки чуть не свалился с крыши.

― Тамми? ― громким шепотом спросил он, оборачиваясь на голос.

― Да, ― ответила белочка. ― Прости, пожалуйста, я не хотела тебя пугать…

― Пустяки! ― улыбнулась крыса. ― Рокки храпит так, что я бы даже стадо слонов не услышал! Это из-за него ты не спишь?

― Ну-у, частично, ― подойдя к краю, Тамми осторожно посмотрела вниз, и восходящий поток воздуха взметнул вверх полы ее рубашки. В Штабе она носила преимущественно медицинский халат, но при первой же возможности меняла его на джинсы и рубашку навыпуск. Даже повзрослев, она не собиралась отказываться от привычного стиля, простого и практичного, пусть даже он позволял Дейлу по поводу и без повода называть ее «доктор Натхаус». ― Высоко… Ты не боишься?

― Высоты? Да вроде нет. Во всяком случае, это я бы запомнил.

Штатная медсестра Спасателей прыснула и тут же сконфужено отвернулась. Она не любила, когда друзья подшучивали над забывчивостью Спарки, и всячески избегала этого сама, четко следуя принципу «грешно смеяться над больными». Тем более такими неординарными, как Спарки, чья способность накапливать и удерживать в своем теле электрический заряд не переставала поражать ее. В фигуральном, разумеется, смысле.

― Ты что-то говорил о ЦРУ, ― сказала она, чтобы прервать неловкую паузу.

― О ЦРУ? ― Спарки снова посмотрел вниз. ― А, ну да! Я говорил… Постой, я говорил?

― Ну да, я же слышала! Или ты уже… Забудь!

― Нет-нет, я помню, не в том дело. Просто я не замечал, что говорю всё это вслух. Старая привычка.

― Думать вслух?

― Да. Вообще разговаривать с самим собой. Так оно, не знаю, когда что-то проговариваешь, оно лучше и усваивается, и запоминается, и порой такие идеи приходят сами собой, до которых вот в жизни бы сам не додумался, а тут словно совет со стороны услышал и прозрел.

― Очень интересно, ― Тамми села рядом. ― Так что там с ЦРУ?

― С ЦРУ? А, я просто подумал, что им в последнее время крупно не везет. Сначала утечка информации в прессу, теперь вот это.

― Думаешь, здесь что-то кроется?

― Не знаю. Я в этих делах не силен. Это у Чипа надо спрашивать.

― Да будет тебе! ― белочка похлопала его по скрытому одеждой плечу, стараясь, чтобы ее движения не производили впечатление осторожных. ― Ты такую комбинацию с тем письмом провернул, блеск да и только!

― С письмом? А, ты об этом… Спасибо! Но мне просто повезло. Вообще, очень многое в моей жизни произошло случайно. Именно так я встретил Спасателей, и так же попал к профессору.

Историю встречи ученого со Спасателями Тамми знала прекрасно, а вот о знакомстве с Нимнулом Спарки заговорил впервые.

― И как ты к нему попал?

― Он купил меня в зоомагазине. Меня и Дзыня. То есть, тогда еще не Дзыня, потому что это имя ему профессор придумал.

― Ого… ― Спасательница была поражена до глубины души. ― Выходит, это его ненастоящее имя?

― Нет, самое что ни на есть настоящее. Другого-то всё равно нет. Как и у меня, кстати.

― Погоди… То есть, «Спарки» ― это тоже… Никогда бы не подумала!

Ученый хмыкнул.

― А ты можешь себе представить, чтобы родители так назвали своего сына?

― Ну, ― Тамми пожала плечами, ― Гайку же назвали…

― Это другое. У нее это семейное, ― сказал Спарки и на секунду опустил глаза, что не укрылось от внимания Тамми.

― Спарки, ты… Ты не обидишься, если я задам личный вопрос?

Лабораторная крыса исподлобья посмотрела на нее, но в итоге разрешила:

― Задавай.

― Тебе… Гайка тебе нравится?

― В смысле? ― удивленно вскинул брови ученый. Тамми порозовела.

― Ну… В прямом. Или как там это…

― А, вот ты о чём! ― Спарки улыбнулся, блеснув зубами. ― Нет, к Чипу я ее не ревную. Рад, что она вернулась. И что они счастливы.

― Я тоже! ― энергично закивала Тамми. Но успокаиваться ей было рано, потому что теперь настала очередь Спарки задавать неудобные вопросы.

― А что ты скажешь насчет Чипа?

― А что насчет Чипа?

― Ну, ― Спарки демонстративно закатил глаза, ― мне рассказывали, что когда ты с ним только познакомилась…

Тамми вспыхнула, как прожектор.

― Давай не будем об этом!

― О чем?

Белочка подозрительно покосилась на Спарки. Тот чуть склонил голову набок и заинтересованно смотрел на нее, ожидая ответа. Забыл. Отличный повод сменить тему.

― Слушай, я давно хотела спросить, как это у тебя получается? Ну, ток накапливать и потом им биться?

― Я не накапливаю ток, ― возразил ученый. ― Я накапливаю свободный электрический заряд, который при контакте с проводником нейтрализуется. При этом возникает одномоментный электрический ток, создающий в воздухе ионизированный проводящий канал, наблюдаемый в виде вспышек…

Тамми слушала оседлавшего любимого конька Спарки, позабыв обо всём на свете и ощущая себя одновременно невеждой и счастливицей, которой выпала честь слушать такого мастера. Позитивные эмоции преобладали, и она решила, что именно так должен был чувствовать себя Чип в обществе Гайки…

― …вот! ― поставил точку Спарки. ― Я ничего не забыл?

― Нет. Наверное. Не знаю. Не важно. А как это у тебя получается?

― Либо в результате трибоэлектрического эффекта, а проще говоря, физического контакта, в том числе трения, либо под воздействием электростатической индукции. Так же, как и у всех.

― У всех? ― недоверчиво переспросила Тамми. ― То есть, и у меня тоже?

― Разумеется! Попробуй потереть руками волосы, а потом дотронуться до чего-то, проводящего ток! Возникнет такая же искра, как и у меня!

― А, нет, это я знаю, мне Дейл показывал. Но это другое, там всё происходит спонтанно.

― Ну, у меня вообще-то тоже.

― Как? ― нахмурилась белочка. ― Разве ты не умеешь этим управлять?

― Кто, я? ― засмеялся ученый. ― Нет, конечно!

― Но ведь буквально сегодня, в смысле, вчера в магазине ты этим управлял!

― Разве? Что-то не припомню…

― Ну, как же! Когда я попросила тебя закрыть уши, ты закрыл их мне, причем обеими руками! Но током меня не ударило!

― Ну, значит, тогда я был недостаточно заряжен.

Тамми погрустнела.

― Всего лишь?

― Увы, ― Спарки развел руками. ― Не я решаю, когда биться током, а когда нет. Если заряд на мне есть, то я ударю того, до кого дотронусь первым. А если нет, то не ударю никого, как бы мне этого ни хотелось.

― Так вот зачем ты мои волосы потер.

― Да. Они у тебя хорошие!

― Правда?

― Да! Очень густые и шершавые! Ведь чем выше трение, тем быстрее происходит заряжание… Что? ― спросил он, когда Тамми громко засопела и отвернулась, скрестив руки на груди.

― Ничего! ― обиженно ответила та.

― Я тебя чем-то расстроил?

― Нет! Всё хорошо!

― Почему же ты сердишься?

― Я не сержусь!

― А что ты делаешь?

― Заряжаюсь!

― А, ясно… А давно ты здесь сидишь? А то я что-то…

― Нет, это безнадежно! ― вскричала Тамми и начала вставать, но Спарки схватил ее за рукав.

― Ну, ладно, Тамми, прости! Не сердись! Я пошутил!

Юная Спасательница медленно повернулась к нему.

― Что?

― Я пошутил! Всё я помню!

― В смысле, совсем всё?

― Нет, ну, не совсем, конечно! ― почесал голову Спарки. ― Провалы у меня бывают, от этого никуда не деться. Но наш разговор я прекрасно помню!

― Что, и о Чипе тоже?

― О Чипе? ― ученый задумался. ― Нет, о Чипе не помню. А что было?

― Ничего, это я так… ― Тамми села обратно. ― То есть, это твое «давно здесь сидишь»…

― Это была шутка. Просто шутка.

― А зачем?

― Ну, тебя подбодрить. Прости, что так получилось…

― Нет-нет, всё хорошо! ― Тамми похлопала его по ладони, совсем забыв об опасности получить удар током, и тут же ощутила короткий укол. ― Ай!

― Ой! ― Спарки быстро отдернул руку и посмотрел на вставшую торчком шерсть на ладони. ― Чего вдруг, спрашивается?.. Тамми, прости!

― Ничего! ― белочка подула на пострадавший палец. ― Так говоришь, я тоже так могу?

― Конечно!

― Волосы, говоришь, у меня шершавые?

― Да, а что… АЙ! ― вскрикнул Спарки, когда Тамми, быстро почесав свою косу, обхватила его ладонь своими, вызвав самое настоящее короткое замыкание. Шерсть и волосы ученого встали дыбом, зрачки разошлись в разные стороны, а рот открылся, обнажив ряды судорожно стиснутых зубов.

― СПАРКС! СПАРКС! ― принялась тормошить дымящегося друга перепуганная Тамми.

― Мгм… Э-э-э… Уххы… ― промычал тот. К его безвольно свисавшему изо рта языку понемногу возвращалась чувствительность, но до членораздельной речи было еще далеко. ― Моффно…

― Спарки, приляг! ― Тамми придержала его, помогая лечь на левый бок. ― Так лучше?

― Да… Потрясающе… Жжет посильнее лабиринта…

― Ребята, что случилось?! ― раздался у них за спинами трубный глас. ― На нас покушались?! Спаркера ранили?! Покажите мне этих гадов, я им…

― Нет-нет, Рокки, Вжик, всё в порядке! ― замахала рукой Тамми, показывая, чтобы австралиец и разбуженная им муха оставались в самолете. ― Это я, случайно… В общем, всё под контролем, врачи уже на месте! Спите!

― Поспишь тут… ― крякнул Рокки, спрыгивая на крышу. ― Вы такой балаган подняли, что я уж подумал, ученья идут! Новостей никаких?

― Никаких… ― пробормотал Спарки, неуклюже садясь. ― За время дежурства никаких происшествий, замеченных мною, как обычно, не было…

― То-то и оно, ― недовольно проворчал Рокфор. ― А там, между прочим, целый мусоровоз приехал!

― ГДЕ?! ― Спарки аж подскочил. Его повело вбок, но он устоял на ногах и, медленно подойдя к Рокфору, оперся для надежности на его могучую спину и посмотрел вниз на стоянку.

― Ух ты, действительно… Мусоровоза-то я и не приметил…

На самом деле, мусоровоза не приметил не только Спарки, у которого было оправдание в лице Тамми, но и окопавшиеся под зданием журналисты. Но объяснялось это отнюдь не применением конструкторами машины новейших маскировочных технологий. В данном случае камуфляж был гораздо прозаичнее, а потому в разы эффективнее, так как работал не на уровне органов чувств, а на уровне психологического восприятия поступившей от них информации. Другими словами, мусоровоз был настолько привычным и органичным элементом пробуждающегося от ночного сна города, что удостоился лишь нескольких мимолетных взглядов. Подъедь он к центральному входу, журналисты учуяли бы в этом хитроумный план по эвакуации засветившегося Сноу и набросились на него, как стая пираний. Но вместо этого машина, степенно урча, проследовала на стоянку, где после нескольких неуклюжих маневров остановилась у самой бровки кузовом к зданию.

Природа не обделила работников телеканалов и редких случайных прохожих способностью к логическому мышлению, поэтому поведение водителя мусоровоза вызвало у них закономерные вопросы. Зачем, к примеру, ему понадобилось ставить машину кузовом к зданию, максимально затрудняя загрузку в нее содержимого контейнеров? Зачем ставить ее здесь, в центре, а не в дальнем северо-восточном углу, где эти самые контейнеры стояли? Зачем, наконец, глушить двигатель, который позже понадобится, чтобы загружать контейнеры и спрессовывать мусор? Это было непонятно.

Но хотя эти вопросы вертелись у всех присутствующих на языках, ни один не произнес их вслух. Во-первых, никому не хотелось выглядеть глупее остальных, чье молчание воспринималось как признак знания и уверенности, что всё именно так и должно быть. Во-вторых, сработал принцип диффузии ответственности в толпе. Обычно этим термином описывают снижение ощущения ответственности индивида в толпе по сравнению с обычными условиями, из-за чего индивид в толпе способен совершить действия, которые скорее всего не позволил бы себе в одиночку. В данном же случае сработал другой аспект, а именно склонность индивида в толпе воздерживаться от действий, которые он совершил бы в одиночку при прочих равных условиях вследствие ориентации на поведение окружающих. Поэтому никто не окликнул вышедших из машины двух мужчин в форменных красно-желтых жилетах, а когда они уверенно направились к стоявшим в отдалении контейнерам, и вовсе перестали обращать на них внимание.

И очень зря.

― Интересно, куда подевались мусоросборщики… ― задумчиво произнес Рокфор, переводя взгляд с пустого грузовика на нетронутые контейнеры. ― Вы не видели, в какую сторону они пошли?

Тамми и Спарки лишь беспомощно развели руками, но тут Вжик, летавший выше и видевший дальше, громко зажужжал, указывая куда-то в сторону. Рокфор перебежал на угол крыши и увидел отъезжающий от тротуара автомобиль.

― Они сели туда? ― спросил он, и Вжик энергично закивал. ― Но зачем, если у них есть… ЧЕРТ!!!

Рокфор припустил обратно, пыхтя как маневровый паровоз.

― РЕБЯТА!!! ― кричал он во весь голос. ― БЫСТРО В САМОЛЕТ! БЫСТРО!!!

Из-за расстояния Тамми и Спарки не сразу поняли, что он имеет в виду, и это промедление, как потом выяснилось, спасло их если не от смерти, то от тяжелых увечий точно. А вот Джейка Армстронга промедление, наоборот, погубило. С другой стороны, у него просто не было времени на адекватную реакцию. Всем сотрудникам строжайше предписывалось соблюдать светомаскировку, поэтому только сейчас, когда рассвело, он смог раздвинуть шторы, заметить стоящий в шести этажах под ним мусоровоз и сказать делившему с ним кабинет коллеге:

― Странно, они никогда раньше здесь не остана…

Его последнее слово так и осталось недоговоренным. Часовой механизм закончил свой бездушный отсчет, восемь тысяч фунтов спрятанной в корпусе мусоровоза смеси нитрата аммония и нитрометана сдетонировали, и в здание ударила сверхмощная ударная волна, многократно усиленная созданным за счет оптимального размещения контейнеров со взрывчаткой кумулятивным эффектом.

* 12 *

Стэн Блейзер видел странный сон. Будто он сидит в дорогом ресторане, где официанты сплошь слепые и их надо подзывать при помощи установленного на столе звонка по типу тех, что стоят в гостиницах на стойках администраторов. И вот он хочет сделать заказ и бьет по звонку, но вместо мелодичного звона раздается громкий стук, будто кулаком по стеклу колотят. Тут же появляется лысый официант в черных очках, как две капли воды похожий на Ферранте, на ощупь берет со стола звонок и начинает сам в него звонить, производя тот самый странный звук. Официант сердится и бьет по непокорному устройству все сильнее. Громкость звука всё увеличивается, в конце концов становится невыносимой, и Блейзер привстает, чтобы отобрать звонок у взбесившегося официанта. Но Ферранте, а это именно он, теперь у репортера нет никаких сомнений, шустро отпрыгивает в сторону, и Стэн падает на пол и…

…просыпается весь покрытый потом, тяжело дышащий и по-прежнему во власти этого звука, раздающегося, кажется, со всех сторон, хотя на самом деле ― из окна, за которым виднеется…

― Лонни?.. ― сипло спросил Блейзер, рассматривая лицо знакомого оператора. Видя, что Стэн проснулся, Кравиц улыбнулся и помахал ему. Репортер ответил ему тем же, после чего со словами «Леонард, будь человеком, поставь чайник…» завалился обратно на кровать. «Привидится же такое…» ― еще успел подумать он, прежде чем стук повторился, и Блейзер, окончательно осознав, что все это слишком плохо, чтобы быть галлюцинацией, вскочил и подбежал к окну.

― ЛОННИ?! ― крикнул он, совсем забыв, что окна дорогие, а значит, звуконепроницаемые. Поэтому он поднял раму и повторил вопрос столь же громко, что и в первый раз, от чего бедняга Лонни чуть не упал с приставленной к окну лестницы.

― Лонни, что ты здесь делаешь?!

― Стою на лестнице! Собирайся и поехали! Каждая минута на счету!

― Если нужно рассказать о смерти и описать разрушения, то ты обратился по адресу! ― пошутил Стэн. Кравиц его юмор не оценил и нахмурился пуще прежнего, поэтому корреспондент быстро пошел на попятную. ― Ладно, прости, я спросонья бываю циничен. Что произошло?

― Если откроешь входную дверь, я всё тебе расскажу! ― ответил оператор. ― Мы и так уже весь околоток на уши подняли!

― Ага, да, хорошо…

Накинув халат, Стэн как был босиком побежал вниз. Открыв двери, он убедился, что Лонни не только не преувеличил, а даже преуменьшил возникший ажиотаж. Напротив его дома собралась вдвое большая толпа, чем вчера вечером, а на тротуаре сразу за микроавтобусом Шестого канала стоял полицейский автомобиль.

― Ого… ― только и успел вымолвить Стэн, как на террасу поднялись два патрульных офицера.

― Доброе утро, мистер Блейзер, полиция Мэйплвуда. У вас всё в порядке? ― спросил старший наряда.

― Да, да, в полном… А зачем это всё? Я не вызывал…

― Я вызывал! ― сказал прибежавший из-за дома Лонни. ― Точнее, твой сосед по моему поручению! Мы до тебя целый час дозвониться не могли, поэтому меня направили сразу сюда! А когда ты еще и на стук в дверь не ответил, мы заволновались по-настоящему! А тут еще сосед твой начал о какой-то бомбе рассказывать…

― Бомбе? ― переспросил второй полицейский.

― Не обращайте внимания! ― замахал руками Блейзер. ― Ему просто привиделось! Репортаж вчерашний, сами понимаете…

― Да, мистер Блейзер, мы смотрели передачу. Кстати, вам по поводу нее никто не угрожал?

Стэн яростно замотал головой.

― Нет-нет, ничего такого!.. Впрочем, раз уж вы упомянули, ко мне вчера заходили два агента ФБР, соседи могут подтвердить… Да, и за моим домом следят из синего микроавтобуса, стоит в конце улицы. Не знаю, правда, в вашей ли это компетенции…

― Всё, что происходит в Мэйплвуде, находится в нашей компетенции, ― спокойно, но твердо ответил старший полицейский. ― Показывайте!

― Да, конечно! ― Блейзер указал рукой в ту сторону, где вчера стоял синий фургон. ― Они там…

Но никакого фургона там не было. Ни там, ни на другом конце улицы, ни где-либо еще.

― Где? ― спросил патрульный.

― Нету… ― развел руками Блейзер. ― Уехали, наверное, когда вас увидели…

― Вы запомнили номер, марку?

― GMC из последних, номер не знаю, далеко было… Сосед мой, Сол Уэствуд, может знать! Это он его заметил и мне сообщил! Вон его дом, через один от моего!.. А вон и он сам, на той стороне, высокий и седой!

― Спасибо, мы сейчас же с ним поговорим! Больше ничего? Вы так долго не открывали…

― Да, да, офицеры, спасибо, всё хорошо! Просто принял снотворное, тяжелый день…

― Можете не объяснять, мистер Блейзер. Счастливо! ― патрульные козырнули и вышли. Лонни закрыл за ними дверь и повернулся к ошеломленному происходящим коллеге.

― Ну же, Стэн, двигайся! Больше жизни! Пей свой кофе и поехали, нас уже вертолет дожидается!

― Вертолет? Какой вертолет? И вообще у меня сегодня выходной…

― Какой выходной?! Вашингтон в руинах, а ты — «выходной»!

Ноги Стэна задрожали, он неуклюже попятился и плюхнулся на очень удачно расположенный диван.

― Что, совсем в руинах?

― Нет, пока только частично! Я по дороге всё тебе расскажу, одевайся давай!

Окрики Леонарда возымели действие, и Блейзер шустро зашлепал на кухню.

― Сейчас, только кофе выпью… Тебе налить?

― Спасибо, я его уже напился на неделю вперед, ― ответил оператор, идя следом.

― Ну хоть в двух словах скажи, что к чему! А то я проспал каких-то девять часов, а проснулся как в другом мире!

― Твои слова ближе к истине, чем ты думаешь, ― мрачно хмыкнул Лонни. ― В общем, слушай…

По ходу его рассказа Блейзер просыпал полбанки кофе мимо кофеварки и чуть не разбил чашку.

― Так значит, это из-за Сноу… Он действительно был в здании?

― Его пока не нашли, но там еще копать и копать, так что всё может быть.

― Ясно… ― Блейзер задумчиво помешал кофе, вскрикнул и подул на обожженный палец, которым он по рассеянности воспользовался вместо ложечки. ― Говоришь, подкатили к зданию на грузовике и взорвали вместе с половиной квартала? Прямо как в девяносто пятом в Оклахоме[2]…

― Именно, ― согласился Леонард. ― Официальных данных пока нет, но, по мнению многих экспертов, характер разрушений указывает на то, что использовалась та же самая взрывчатка. Только теперь ее было раза в два больше.

― Слу-у-ушай… ― Стэн застыл с недонесенной до рта чашкой. ― А ведь тут может что-то быть… Что, если Маквей имел отношение к «Черному столу»? Это будет бомба! У меня есть хороший друг на нашей вашингтонской студии, Рей Макнамара, я позвоню ему, скажу, чтобы к нашему приезду поднял все те дела…

Лонни отвел взгляд.

― К сожалению, Рея уже не попросишь. Он погиб. Прямо там…

Если бы чашка Стэна не была на три четверти пустой, лужи расплескавшегося кофе на полу было бы не избежать.

― Он… был в том здании, да?

― Нет, но рядом. Слишком рядом.

Стэн залпом допил кофе, не обратив внимания на его температуру.

― А много наших?..

― Трое. И еще девятнадцать с других каналов…

Трагическое известие подействовало на Стэна мобилизующее. Глаза заблестели, движения стали четкими, а мысли ― ясными.

― Дай мне три, нет, две минуты! ― бросил он и, небрежно сполоснув чашку под струей воды, побежал одеваться. Леонард недоверчиво проводил его взглядом, но Блейзер не обманул, и ровно через две минуты скатился с лестницы полностью одетый и экипированный для продолжительного пребывания вне дома. Что ни говорите, а клокочущая ненависть к врагам, убившим товарищей и коллег, стимулирует лучше всякого кофеина.

― Поехали! ― скомандовал он, убедившись, что ничего нигде не забыл выключить. Потом поставил дом на сигнализацию и нехарактерной для себя рысцой побежал к студийному фургону. Сев рядом с водителем, он махнул в ответ на приветствия, пожелания удачи и соболезнования по поводу гибели коллег со стороны соседей и, полуобернувшись, наказал забравшемуся назад Кравицу рассказать всё еще раз, но уже максимально подробно. План репортажа уже начал созревать у него в голове, и он даже не нашел времени, чтобы окинуть прощальным взглядом оставшийся позади уютный дом, вернуться в который ему было не суждено. Впрочем, знать об этом он не мог, поэтому сие досадное упущение ему вполне можно было простить.

Не знали этого и оставшиеся внутри Спасатели. Разбуженные еще самыми первыми попытками Кравица дозвониться и достучаться до Блейзера, они были в курсе всех последних событий и знали, что времени терять нельзя. Чип уж и не рад был, что оказался настолько прав насчет скорых терактов, но одно приятное следствие из новостей всё же было ― они на правильном пути. Правда, одновременно это означало, что «Черный стол» еще опаснее, чем казался до того, и у него есть агенты непосредственно в составе группы, занимающейся его обнаружением и ликвидацией. Похоже, у вашингтонского звена появилось новое ответственное задание…

― Боже! ― вскрикнул он, до полусмерти напугав Гаечку. ― Рокки и остальные… Они ведь наверняка…

Не дослушав его, мышка бросилась в гараж, на ходу доставая из кармана пульт управления гиротанком. Ночью они оставили дверь в подсобку открытой, поэтому возиться с замком не пришлось. Спустив машину на пол, они с Чипом с ходу запрыгнули в люк, и пока бурундук включал установленный в задней части кабины телефон, Гайка активировала выдвижной механизм штыря телескопической антенны, врезанной в броню для непосредственного контакта с корпусом-«землей» и лучшего качества приема. Она обеспечивала хорошую связь даже в условиях сравнительно слабого сигнала, при этом существенно экономя заряд телефона, которому не приходилось усиливать сигнал собственными силами.

― Ну же, Рокки, отвечай… ― приговаривал Чип. В отличие от других аппаратов, этот телефон не был установлен в режим громкой связи, поскольку находился в чересчур замкнутом для этого пространстве. Правда, разговаривать по нему обычным способом тоже было невозможно из-за установленной над кормовым десантным люком электрической лебедки. За годы, прошедшие после случая с культом Ку-Ку-Колы, гиротанк оброс всевозможным оборудованием, позволявшим проводить крупномасштабные спасательные операции. Увы, его корпус от этого резиновым не стал, и кормовая часть салона временами напоминала чулан, забитый очень полезными вещами, которые, собранные вместе, очень мешали. Поэтому к телефону прилагались наушники, переделанные под нужды и размеры грызунов, один из которых Чип вставил в ухо себе, а второй передал Гайке. Ее близость делала ожидание ответа гораздо менее тягостным, да и длинные гудки вместо ужасающей в этой ситуации фразы «абонент находится вне зоны доступа» внушали надежду, что всё обошлось…

Всё и впрямь обошлось. Группа Рокфора находилась достаточно высоко, чтобы обломки и осколки стекла их не задели. Также им крупно повезло, что в момент взрыва они были на земле, а не в воздухе, поскольку в этом случае ударная волна настигла бы «Крыло», вызвав потерю контроля и крушение, а так повреждения отброшенного вглубь крыши конвертоплана ограничились разбитой фарой и погнутыми посадочными опорами. Хвостовой стабилизатор и законцовки крыльев не позволили ему перевернуться, поэтому его успевшие пристегнуться пассажиры избежали увечий, схлопотав лишь небольшую контузию, что, учитывая мощность взрыва, соответствовало легкому испугу.

Тем не менее, они еще долго не могли прийти в себя, ведь даже бывалый австралиец впервые столкнулся лицом к лицу с трагедией таких масштабов, что уж говорить об остальных. Взрыв их не убил, но должно было пройти определенное время, прежде чем можно будет сказать, что он сделал их сильнее. Сейчас они были опустошены и подавлены и просто сидели на краю крыши, молча наблюдая за развернувшимися внизу спасательными работами, поэтому далеко не сразу расслышали за воем сирен сигнал скрытого под корпусом «Крыла» сотового.

― Да? ― сухо спросил подошедший, точнее, приплётшийся к телефону Рокфор. ― А, Чиппер, привет. …Нет, никто не пострадал, мы были на соседней крыше. …Да, видели. …Нет, мусоровоз. …Да, всё разрушено. …Да, Сноу там был. …Нет, пока не известно, но думаю, погиб. Помнится, в Бейруте в восемьдесят третьем мало кто уцелел[3]. Правда, тут здание побольше будет, то есть, было… …Да, конечно, как только, так сразу. …Да, понимаю. …Передам. Гаечке тоже привет. …Отбой. Так, ребята! ― крикнул он остальным и громко хлопнул в ладоши. ― Работаем! Вжик! Найди, кто у людей главный, вцепись в него всеми лапами и не отпускай, пока не узнаешь, что там и как со Сноу, типом бомбы, подозреваемыми, в общем, со всем! Тамми, Спарки! Людям внизу нужна наша помощь, поэтому необходимо срочно привести самолет в порядок! Я тут видел неподалеку магазинчик электроинструментов…

Получившая боевую задачу «вашингтонская четверка» развернула активные действия. Чип и Гайка, успокоенные разговором с Рокки, тоже не отставали, незамедлительно приступив к обыску дома Блейзера. Отправляясь в столицу, он вряд ли взял с собой материалы, которыми его снабдили эмиссары «Черного стола» (именно такой была текущая рабочая версия), поэтому если он хранил их дома, они должны были здесь и остаться.

Конечно, Стэн мог зарыть их под деревом в начинавшемся буквально в каких-то пятистах футах за его домом лесу или оставить в камере хранения на ближайшей железнодорожной станции, и в этом случае Спасатели просто теряли время. Однако, как ни крути, обыск дома Блейзера был гораздо более обоснованным шагом, чем беготня по лесу, обширному даже по человеческим меркам. Да, жилище репортера было слишком легким, а значит, если рассуждать логически, одним из самых маловероятных вариантов. Чип это понимал, но с его точки зрения лучше было потратить время на отработку очевидных вариантов, чем упорно не обращать на них внимания, попав в ту же ловушку, что и лучшие полицейские сыщики в рассказе Эдгара По «Похищенное письмо». Кроме того, как верно подметил он в разговоре с Гайкой по дороге сюда, надо же было хоть с чего-то начинать…

Начать они решили с комнаты Блейзера, которая находилась на втором этаже вместе с тремя спальнями, столовой и ванной с совмещенным санузлом. Последняя располагалась прямо возле лестницы, поэтому Спасатели сперва направили гиротанк туда. Забравшись на потолок, они при помощи лебедки с присоской приподняли крышку сливного бачка, после чего Чип спустился по веревке и заглянул под нее, однако один из дилетантских тайников оказался пуст. После этого пара, для очистки совести проверив закуток под ванной и изрядно при том запылившись, оставила гиротанк у лестницы и отправилась искать кабинет журналиста по всем правилам обхода лабиринтов, держась левой стены.

Теоретически на роль кабинета Стэна подходила комната в северном крыле, прямо над гаражом, в которой стояли несколько книжных шкафов и специальный компьютерный столик, уставленный самой продвинутой аппаратурой. Но опыт и чутье подсказали героям, что солидный отец семейства вряд ли забьет книжные полки комиксами, да и руль в качестве компьютерного аксессуара ему понадобится в очень уж редких случаях. Заключив, что комната принадлежит единственному, судя по семейным фотографиям на стенах в коридоре, сыну Блейзера, Спасатели на всякий случай скрупулезно просмотрели все коробки на предмет соответствия маркировки дисков этикеткам. Ничего похожего на спрятанную среди игр секретную информацию не обнаружилось, поэтому они пометили комнату как «перспективную» и пошли дальше, а именно в противоположную, юго-западную часть дома. Чип рассудил, что именно там должна располагаться комната родителей, от которых юный бунтарь, к коим, судя по густо покрывавшим стены его комнаты плакатам с фотографиями исполнителей альтернативной музыки, относился и Блейзер-младший, стремился бы отгородиться максимально возможным числом стен.

Интуиция его не подвела. Рабочий кабинет Блейзера размещался в сравнительно небольшой комнате, прилегающей к их с супругой спальне. Установленный здесь компьютер был даже визуально на порядок слабее машины его отпрыска, но стоявший рядом с монитором белый «томик» внешнего жесткого диска вселял очень большие надежды, оцененные Гайкой в один терабайт.

— Сколько мы сможем унести? — спросил Чип.

— У нас с собой две флэшки по 128 гигабайт каждая. Думаю, нам хватит. В крайнем случае, зальем часть на файлообменник. Интернет здесь кабельный, так что много времени это в любом случае не займет.

Чип кивнул. Фоксглав подыскала очень хорошее Интернет-хранилище с большой квотой для бесплатных аккаунтов, которое чрезвычайно облегчило им всем жизнь. Вообще с течением времени попытки переоценить роль, которую в команде играла рукокрылая прелестница, становились занятием все более неблагодарным. Уже за одно то, что Дейл перестал стоять между ним и Гаечкой, ей следовало воздвигнуть памятник, а ее крылья и сонар выручали команду чаще, чем у Рокки случались сырные приступы. По мере пробуждения способностей, которые в ней разглядела еще Уинифред, она стала еще и своеобразным посредником между Спасателями и миром потустороннего и подсознательного, что очень помогло команде в истории с проектом ЛАН и позволило распутать несколько совершенно фантастических дел, связанных с черной магией и злыми духами.

Но основной специализацией Фоксглав были компьютеры. Те самые компьютеры, которых она, родившаяся в глуши и выросшая в атмосфере оккультизма, до вхождения в команду Спасателей в глаза не видела. Несмотря на это, она очень быстро нашла общий язык со сложной техникой, и если на первых порах это проявлялось лишь на уровне помощи Дейлу в борьбе с непокорными компьютерными играми, будь-то их тонкая настройка или взлом и редактирование файлов сохраненных игр, то после исчезновения Гайки в ней словно пробудился вулкан знаний и умений. Она с легкостью обходила все системы защиты и на ходу подбирала пароли высшей степени устойчивости, докапываясь до самых секретных данных касательно Нимнула и того, где могут храниться изъятые в его лаборатории образцы[4]. Совместная работа со Спарки, также знакомого с вычислительной техникой не понаслышке[5], дополнило ее интуицию теорией и позволило добиваться результатов поистине выдающихся. До научных разработок и докторских степеней, конечно, было далеко, но что касается практики, тут ей среди Спасателей не было равных. С первого взгляда могло показаться, что такое сочетание предрасположенности к волшебству и технологии одновременно противоречит природе вещей, однако, по меткому выражению завсегдатая «bash.org» Дейла, «ничего странного в этом нет, ведь у Фокси есть бубен!» Не ахти какое объяснение, но даже Чип был вынужден признать, что фактам оно не противоречит.

— Надеюсь, нам не придется вызывать сюда Фоксглав, — сказал бурундук, залезая на стол и спуская Гайке веревку с таким расчетом, чтобы она прошла недалеко от кнопки включения системного блока, который из соображений экономии места был установлен не на столе, а под ним, в специальном закрытом со всех сторон отделении. У его сына системный блок стоял на столе со снятой крышкой, недвусмысленно показывая, кто в этой семье главный по «железу» и новым технологиям. Теперь надо было убедиться, такой ли Стэн Блейзер «чайник» в вопросах эксплуатации ПК, каким казался.

— Я тоже, — сказал Гайка. Раскачавшись на веревке, она нажала ногами на кнопку питания, и компьютер отозвался гулом вентиляторов. — В крайнем случае, позвоним и попросим совета.

— Если они будут у аппарата, — заметил Чип, подавая ей руку и затаскивая на стол.

— Не обязательно, — резонно возразила изобретательница, похлопав мужа по ремешку ранцевого комплекса связи, который на человеческом языке назывался Bluetooth-гарнитурой. — Им достаточно быть в радиусе тридцати трех футов. У нас у всех приемопередатчики первого класса. В смысле, не у нас, а у наших телефонов, но поскольку наши телефоны у нас, то по правилу транзитивности имеем замыкание…

— О замыканиях не надо, только их нам сейчас и не хватало! — перебил жену бурундук, — Ты не видела, у него USB-разъемы спереди?

— Они у него на столе.

Чип озадаченно посмотрел под ноги. Гайка хихикнула и, обняв его лицо ладонями, повернула его голову налево, к золотистому удлинителю, избавлявшему пользователя от необходимости залезать под стол каждый раз, когда надо воспользоваться флэш-накопителем.

— Удобно.

— Чертовски удобно! — подтвердила мышка, снимая со спины основной пульт управления гиротанком, значительно превосходивший по своим возможностям крошечное двухкнопочное устройство с проволочной антенной, которым она воспользовалась ранее. Это был прибор в корпусе от МР3-плеера с кнопками, полностью дублировавшими приборную панель машины, и QVGA экраном, на который выводилось изображение скрывавшейся под округлым броневым выступом на крыше веб-камеры. Сигнал, как и в случае с телефоном, передавался по протоколу Bluetooth на расстояние до 100 метров, полностью охватывая дом репортера и частично — лужайку вокруг него.

Пока Гайка, закусив губу, сосредоточенно вела гиротанк от лестницы в кабинет, Чип занялся осмотром окрестностей на предмет бумажки с паролем доступа. Не найдя таковой ни на стене, ни под ковриком для «мыши», ни под клавиатурой, он стал перебирать в уме наиболее популярные пароли, длинный список которых Фоксглав скомпилировала из данных разных антивирусных и антихакерских сайтов. Первую двадцатку он помнил наизусть, но вот дальше начинались пробелы. «Надо будет освежить…» — дал себе зарок Чип. Сейчас это было не критично, поскольку сшивка из пяти листиков была у них с собой, в бардачке танка, но ведь в следующий раз его может поблизости не оказаться…

На этот раз, правда, применять коллективную мудрость Интернета не довелось. Операционная система загрузилась сама, даже не предложив выбрать учетную запись и пароль.

— Мой дом — моя крепость, — хмыкнул Чип, после чего нажатием нескольких клавиш проверил одну гипотезу и хмыкнул еще громче. — Да он тут вообще по умолчанию как администратор сидит!

— Фокси бы его убила, — заметила Гайка, не слишком погрешив против истины. Если Рокфор при каждом удобном и неудобном случае спрашивал изобретательницу, не забыла ли та поставить на свое новое изобретение тормоза и ремни безопасности, то Фоксглав не выпускала ее из-за компьютера, пока она не убирала все следы своего пребывания в системе. Разумеется, мышка осознавала важность этих рутинных действий и очень скоро стала выполнять их безо всяких напоминаний, но осадок остался.

— Не исключено, — согласился Чип. Ему тоже в свое время перепало от летуньи, слишком хорошо знавшей, чем может обернуться даже самое микроскопическое отступление от правил безопасности, а потому ставшей в этом отношении несколько параноидальной. Всем Спасателям от нее досталось, особенно не страдавшему от избытка организованности Дейлу. Зато теперь они могли быть уверены, что проникшим в Штаб злоумышленникам придется попотеть, чтобы получить доступ к их системе, и даже в этом случае они не смогут сделать и доли того, что предстояло пережить компьютеру Блейзера.

— Нашел что-нибудь? — спросила Гайка, заводя гиротанк на стену и останавливая на уровне столешницы.

— Да, много чего, — отозвался бурундук. Он начал с папки «Мои документы» и не прогадал. Блейзер, как прилежный пользователь, хранил все свои работы именно там. — Но здесь самые свежие файлы трехнедельной давности!

— Значит, он или менял дату перед сохранением, или…

— Или три недели назад приступил к работе над вчерашней программой, результаты которой поместил… — Чип пинками навел курсор на пиктограмму внешнего диска. — Сюда!

Он дважды нажал на кнопку, ожидая, что уж на этом-то этапе ему пароль точно понадобится, однако том открылся безо всяких проволочек. Как и предсказывала Гайка, его емкость составляла целый терабайт, из которого использовалось не более десяти процентов, да и те были заняты исключительно семейными фотографиями и видеозаписями с дней рождений детей Стэна.

— Что думаешь? — спросила мышка.

— Либо он каким-то хитрым способом скрыл файлы от операционной системы, либо интегрировал их в видеоролики и фотографии при помощи стеганографии, либо скинул на компьютер сыну, либо спрятал диск где-то в доме или вообще закопал поблизости. В первых двух случаях нам понадобится Фоксглав, в последнем — Крот. Посему предлагаю начать со второго компьютера. Идем!

— Погоди! — Гайка схватила направившегося к бронемашине супруга за воротник. — У меня есть идея… Чем он ходит в Интернет?

— Я только «Эксплорер» видел.

— Что ж, это упрощает дело! — мышка запустила браузер и открыла перечень последних посещенных страниц. — Да, об очистке кэша он определенно не слышал… Так, посмотрим… Поисковый портал… Почта… Сайт WBC… Википедия… Ага! Вот оно! Жми сюда!

Чип послушно открыл указанный пункт списка, и они очутились на главной странице еще одного популярного сетевого файлохранилища. Его бесплатный пакет был неоправданно скуден, а вот возможности тех, кто не пожалел расстаться с приличной суммой, ограничивались лишь их собственным воображением. В их распоряжении оказывались огромное дисковое пространство, отсутствие ограничений на объем и скорость передачи информации, использование защищенного протокола и 256-битное кодирование наиболее ценных данных по схеме с открытым ключом, в качестве которого использовался пароль пользователя. Его сложность оценивалась прямо в процессе регистрации, поэтому об использовании простых и популярных паролей не могло быть и речи.

Гайка повернулась к Чипу.

— Нет, — мотнул головой тот, упреждая вопрос, — листочка с паролями я не находил. Похоже, придется звонить подруге.

— Возможно, но не обязательно! Ну-ка, вызови свойства обозревателя! Так, теперь перейди на вкладку «Содержание», там в разделе «Автозаполнение» есть кнопка «Параметры»… Ага! — мышка торжествующе улыбнулась и указала на стоящую напротив пункта «Запоминание имен пользователей и паролей в формах» галочку. — Видишь? Логин и пароль должны были сохраниться в реестре операционной системы!

— Если бы это было так, мы бы уже вошли. А вместо этого… — Чип указал пальцем на пустые поля аутентификации пользователя. — Похоже, на этот раз Блейзер оказался умнее и не дал браузеру запомнить пароль.

— Это не имеет значения, он всё равно там есть. В зашифрованном виде, правда, но это не проблема, у меня…

— Погоди! — прервал ее Чип. — Откуда он там возьмется, если Блейзер сказал браузеру их не сохранять?

— Нет, он сказал браузеру не заполнять поля данными логином и паролем при входе на эту страницу. Но для этого браузер должен знать, какими логином и паролем на какой именно странице не нужно заполнять поля. Поэтому он запоминает сочетание логина, пароля и адреса страницы, чтобы потом, когда ты входишь на эту страницу, не вставлять эти самые логин и пароль в эти поля! Правда, умно придумано?

— Очень, — Чип закатил глаза. — Впрочем, ничего другого я от этой компании не ожидал…

— Нет, ты не подумай, всё не так плохо! Все данные надежно шифруются очень стойким алгоритмом, в котором используется хеш-функция от адреса страницы, к которой относятся эти логин и пароль. Не зная этого адреса, пароль разгадать просто невозможно!

Чип посмотрел на экран.

— Но мы с тобой его знаем, верно?

— Именно! — Гайка прямо лучилась задором. — Сейчас принесу флэшку с нужными утилитами и тут же приступим, поэтому не отвлекайся!

— Я сама сосредоточенность! — бурундук как мог сильно наморщил лоб, доказывая, что он не шутит. — Ты, как всегда, просто неподражаема!

— Вообще-то, всё это я узнала от Фокси, так что…

— Ничего! Еще немного, и ты ее затмишь!

— Ну… — Гайка вздрогнула и неопределенно взмахнула руками. — Я… Я сейчас… Я быстро!

Резко развернувшись на 180 градусов, она побежала к гиротанку и вскоре вернулась, волоча за собой USB-накопитель. Потертый корпус этого старожила вмещал лишь два жалких гигабайта, но стоил при этом дороже иного золотого самородка. На нем была собрана целая коллекция хакерских утилит, буквально пинцетом надерганных из самых мрачных и опасных закоулков всемирной паутины. После визита на каждый такой ресурс приходилось полностью форматировать жесткий диск и переустанавливать систему, чтобы наверняка обезопаситься от «подарков» в виде троянских программ и руткитов, но «хабар» того стоил. В теории обладателю такого джентльменского набора был подвластен любой компьютер, в котором имелся подходящий разъем, однако некоторые программы были чересчур нетривиальны в использовании. По большей части авторы-умельцы писали их лишь для одних себя любимых, не отвлекаясь на мелочи вроде дружественного интерфейса и документированности, из-за чего со многими из них без Фоксглав и ее бубна было не разобраться.

Впрочем, для работы с компьютером Блейзера, напоминавшим открытый настежь и продуваемый всеми ветрами сарай, столь сильнодействующие средства были не нужны. Хватило коммерческой утилиты восстановления забытых паролей, которую Спасатели, будь они людьми, обязательно купили бы, а так были вынуждены взломать для доступа ко всем функциям и возможности восстановления паролей произвольной длины. Эта утилита не была хакерской в обычном смысле этого слова, поскольку для работы ей требовался обеспеченный пользователем доступ к реестру и введенный вручную адрес веб-страницы, пароль к которой требовалось восстановить. Всё это у Чипа с Гайкой было, и несколько секунд спустя они стали счастливыми обладателями пароля доступа к сетевому хранилищу Блейзера и всем содержавшимся там данным: одинокому файлу «key[6].txt» размером девяносто девять байт.

— Отлично! И что это значит? — Чип покрутил головой, разглядывая строку из чуть менее чем ста символов, совершенно никак между собой не связанных.

— Хороший вопрос, — Гайка прищурилась. — Похоже на какой-то код доступа.

— Ценное наблюдение, не спорю. Более того, верное, учитывая название файла. Вот только к чему он?

— К какой-то учетной записи на каком-нибудь сайте, скорее всего. Или к почтовому ящику…

— Не уверен, — возразил бурундук. — В этих случаях обычно употребляют слово «password»[7], а не «key», а поскольку Блейзер — явно «чайник», то вероятней всего назвал бы файл именно «password.txt», чтобы гарантированно ничего не перепутать. Нет, нам нужны не «пароли», а именно «ключи»! Что называют этим словом?

— Ну, например, коды регистрации лицензионных программных продуктов…

— Интересно, но бесперспективно. Еще?

— Еще? Ну, скажем… К примеру… Ну…

— Ну? — поторопил жену Чип.

— Ну, к примеру…

— К примеру, ну?

— Ну, взять хотя бы… Нет, стоп, не то… Или то…

— Что?

— Нет, ничего… Слушай, может, повикипедим?

Чип, едва успевший ощутить себя сыщиком, моментально поник. Но дело было важнее самоощущения, и он успокоил себя тем, что даже у Шерлока Джонса мало что вышло бы без его картотеки.

«Википедия», однако, помогла не сильно. Предложенные ею варианты употребления слова «ключ» охватывали целую палитру областей человеческой жизни и творчества, но ни один и них не дал ответа на вопрос, что конкретно имел в виду Блейзер. И хотя при просмотре статьи о хеш-таблицах у Чипа екнуло сердце, сфера их применения была слишком обширной, чтобы утверждать что-то наверняка.

— Нужен другой путь, — сказал он, когда научная терминология закончилась и начались герои комиксов. — Давай посмотрим, какие вообще программы здесь установлены. Может, удастся найти, где этот самый ключ используется.

— Давай попробуем! — Гайка перешла в меню «Программы» и всплеснула лапками. — Господи! Да у него тут просто свалка! Ни малейшей сортировки! Фокси бы его…

— Знаю, милая! — остановил ее Чип, увидевший в этом подарок судьбы. — Ярлыки появляются здесь по мере установки программ, верно? Ну-ка, прокрути в самый низ! Я хочу знать, что он ставил последним.

— О’кей, сейчас!.. ОГО! «Фринет»-клиент!

— «Фринет»? — переспросил бурундук. — Это случайно не то, на чем «Викиликс» развернут?

— Именно то! — подтвердила мышка. — Децентрализованное цензуроустойчивое хранилище данных с полностью открытым кодом, гарантирующее анонимность пользователей и сохранность их информации! Фокси даже, кажется, что-то для него писала…

— Да-да, точно! — теперь Чип вспомнил всё. — Она еще говорила, что теперь сперва ищет все нужные вещи там, и только потом на торрентах и в других местах, дескать, так безопаснее… Выходит, Блейзер загрузил материалы туда! И этот ключ…

— …служит для доступа к ним! — закончила Гайка, уже набиравшая в строке браузера адрес домашней страницы проекта. Через пять минут герои уже точно знали, что странная последовательность из букв, цифр и знаков препинания — это так называемый хеш-ключ контента, служащий для однозначной идентификации размещенных во «Фринете» ресурсов. Воспользовавшись имевшимися здесь же инструкциями, чета Спасателей запустила скачку нужного им файла и стала ждать. Ждать пришлось долго, так как во «Фринете» файлы не столько скачивались, сколько собирались из множества разбросанных по узлам сети кусочков. Привыкшие к кабельному Интернету зверьки почувствовали себя вернувшимися назад в эпоху коммутируемой связи, когда приходилось молиться за каждый килобайт. Правда, в их случае надо было молиться за каждые тридцать два килобайта — именно таким был размер отдельных фрагментов, которым ничто не мешало храниться на выключенном в данный момент или вообще сломавшемся компьютере. Однако, похоже, на данном этапе «Фринет» состоял исключительно из энтузиастов, никогда не выходивших из сети, поэтому сборка архива завершилась успешно, а извлеченный из него образ ДВД-диска без проблем прочитался виртуальным оптическим приводом.

— Бинго! — воскликнул Чип, обводя курсором файл «CameraRecord.mov» и прилагавшийся к нему текстовый документ «Conspiracy[8].doc». Коротко и по существу, абсолютно в стиле Спарки, который таким образом не оставлял своей амнезии ни единого шанса.

— Похоже, здесь всё! — разделила его энтузиазм изобретательница, быстро просматривая список файлов и каталогов. — Интервью, видеосъемки, наброски сценария… Полный набор!

— Отлично! В таком случае я за флэшками! — объявил бурундук и пошел за 128-гигабайтными накопителями. За цилиндрическую форму и выгравированные на корпусах парусники Дейл нарек их «торпедами». Прозвище прижилось, но Чип не стал упоминать его дабы лишний раз не бередить раны себе и супруге.

— Всё копировать? Наши файлы тоже? — уточнила Гайка, когда он вернулся, катя накопители перед собой.

— Наши — в первую очередь. Надо проверить, не изменяли ли их перед тем, как передать Блейзеру. Ты помнишь, что там было?

— Разве что приблизительно. Текст Спарки и Фоксглав писали.

— Что ж, будем надеяться, у Фокси с памятью всё в порядке… Да, и сделай резервную копию!

Скопировав все данные и убедившись, что больше на компьютере Стэна нет ничего интересного, Спасатели выключили его и вернулись к гиротанку.

— Теперь можем заняться вторым компьютером! — объявила Гайка, когда оба флэш-накопителя были погружены в машину. Чип отрицательно помотал головой.

— Не думаю, что в этом есть хоть какой-то смысл. Только время зря потеряем. Давай лучше посмотрим комнаты, где мы еще не были. Здесь наверняка есть чердак…

Чердак здесь действительно был, но проход туда преграждал тяжелый откидной люк.

— Вроде деревянный! — сказала Гайка, постучав. — У меня тут где-то были пилы…

— Не стоит, это слишком явный след. Попробуем залезть туда по внешней стене. Спускайся вниз, поищем вход в подвал.

Мышка кивнула и спустила танк на пол. Планировка этажа не позволяла сильно разгоняться, поэтому она не стала переводить машину в режим скейтмобиля, и они так и ехали, жужжа электродвигателем и чавкая присосками. Спуск с лестницы в этом режиме, правда, был задачей нетривиальной, но Спасатели с честью вышли из положения, объехав ступеньки по стенке. Однако это была далеко не самая трудная из стоящих перед ними проблем. Вход в подвал тоже находился снаружи, а выйти из дома оказалось сложнее, чем войти.

— Как жаль, что у них нет собаки, — сказал Чип, когда они затормозили перед запертой дверью.

— Мы бы в ту щель всё равно не протиснулись бы. Ширина не та.

— Может, откроем окно?

— Не думаю, что это очень хорошая мысль, — Гайка показала пальцем на стену, где красными лампочками мигал пульт сигнализации.

— Ты можешь его взломать?

— Теоретически, если в моем распоряжении будет достаточно времени…

— Не волнуйся! Блейзер в Вашингтоне, его семья в отъезде, так что здесь еще долго никто не должен появиться…

Не успел Чип произнести волшебное слово, как из глубины дома донеслись очень неожиданные звуки. Там, рядом с лестницей, находилась дверь черного хода, которую в данный момент открывали. Ключом.

— А кто же тогда… — хотела спросить Гайка, но бурундук перебил ее: — Быстрее! Прячемся!

— Ой, точно! — спохватилась мышка. Развернув гиротанк вокруг оси, она дала задний ход и направила его под стоявший в центре комнаты столик. Не успели они укрыться, как в коридоре послышались шаги. Выскочив из машины, Спасатели подбежали к ножке стола и увидели двух мужчин, ничем с виду не примечательных, если не считать того, что они находились в чужом доме в отсутствие хозяев. Один из них пошел наверх, а второй стремительно пересек гостиную в направлении пульта охранной системы. Но вместо того, чтобы взломать его при помощи какого-нибудь хитроумного оборудования, он просто ввел десятизначный код, и все лампочки погасли.

— Ничего себе! — Чип аж присвистнул. — Они даже код знают! Как такое может быть?

— Мало ли, как. Подсмотрели, наверное…

— Да, но… — Чип запнулся, и его глаза озарились понимаем. — Микроавтобус, о котором говорил полицейским Блейзер!

— Выходит, то были не ФБР, а грабители! — ахнула мышка.

— Как раз наоборот! Смотри, что он делает! — бурундук показал рукой на неизвестного, который, разобравшись с пультом, принялся за стоящий на маленьком столике телефон. Вынув его из розетки, он перевернул аппарат вверх ногами и отвернул куртку. В висящем над столиком узком зеркале отразились разномастные инструменты, заполнявшие притороченные к подкладке отделения, и торчащая из-за пояса рукоять пистолета.

— Они устанавливают «жучки»! — поняла Гайка.

— Что ж, этого следовало ожидать, — сказал Чип. — Я бы очень удивился, если бы после вчерашнего они…

Он замер с открытым ртом, не веря своим глазам. Человек действительно разобрал телефон, но не вставил, а вынул из него какую-то крохотную микросхему, после чего привинтил крышку на место, убедился, что аппарат работает, и направился к стоящему у дивана торшеру.

— Ты видела?! — спросил Чип, непроизвольно перейдя на шепот, хотя с такого расстояния человек их в любом случае услышать не мог.

— Видела, — так же шепотом ответила Гайка. — Они не устанавливают «жучки», они их… Господи…

— Убирают, — угрюмо произнес лидер Спасателей, наблюдая, как мужчина вынимает из патрона торшера устройство размером с пуговицу от рубашки. — Теперь понятно, откуда они знают код. Выходит, всё это время Блейзер был под «колпаком». Но если так, то… Ну да, всё верно… — он повернулся к жене и, криво улыбнувшись, показал рукой сначала на нее, потом на мужчину, будто представляя их друг другу. — Гайка, «Черный стол». «Черный стол», Гайка.

— Так вот ты какой… — мышка вгляделась в профиль террориста, инстинктивно, как учили в лаборатории, запоминая мельчайшие детали его облика. — Жаль, нету с собой фотоаппарата. Его портрет очень бы пригодился полиции…

Чип вскинулся, словно очнувшись от наваждения.

— Верно! Но раз мы не можем привести в полицию их, остается вызвать их сюда!

— И как же мы это сделаем? Сигнализацию они отключили, так что даже разбивание окна ничего не даст!

— Позвоним! — бурундук показал на телефон.

— Но ведь они не поймут нашей речи!

— А нам ничего не придется говорить! Просто снимем трубку и наберем 9-1-1! Они мгновенно определят номер и адрес и вышлют патруль, чтобы разобраться, что к чему! Они всегда так делают!

— Чип, ты гений! — Гайка коснулась губами его меховой щеки. Шутки, подбадривания и проявления нежности со стороны Чипа мало-помалу точили камень у нее на сердце, и сейчас она просто не удержалась. И сразу же устыдилась этого, ведь ей по-прежнему казалось, что после вчерашнего она не заслуживает снисхождения. Потом она поняла, что скованность не помогает ей, а наоборот, выдает ее с головой, поэтому улыбнулась так широко, как только могла. Но тут же решила, что из-за столь резких перепадов эмоций становится такой же удобочитаемой, как напечатанная крупным шрифтом открытая книга, и впредь решила вести себя более сдержанно…

Сложно сказать, как долго она ходила бы по этому кругу, если бы Чип не чмокнул ее в носик и не сказал, весело подмигнув:

— Нет, просто знаю, что почем! Всё, он уходит! Пошли!

Едва закончивший «убирать» комнату бандит удалился, Спасатели стремглав бросились к столику. Он был слишком высоким, чтобы сходу на него запрыгнуть, поэтому они воспользовались телефонным шнуром. Сдвинув общими усилиями трубку так, чтобы она отпустила рычаг, но при этом для маскировки оставалась на аппарате, супруги нажали на кнопку экстренного вызова.

— Отлично! — подытожил Чип, когда из-под трубки донесся приглушенный гудок ожидания. — Дом большой, а если у них в каждой комнате по два-три «жучка», то работы у них еще минут на двадцать минимум! Посмотрим, как они объяснят полицейским свое присутствие!

Гайка собиралась сказать что-то столь же бодрое и оптимистичное, но тут в комнату заглянул террорист, занимавшийся вторым этажом.

— Брэд, ты где? ПК я почистил, так что…

Оборвавшись на полуслове, он застыл в дверях с перекошенным от удивления и неверия лицом, глядя на двух грызунов, так и оставшихся стоять возле телефона.

— Может, он решит, что мы просто вредители… — предположил Чип, хотя после приключений их друзей в вашингтонском супермаркете уповать на это было глупо. Однако действительность превзошла самые мрачные ожидания.

— БРЭД! ОНИ ЗДЕСЬ! ПЕРВЫЙ БУРУНДУК И ЕГО ПОДРУЖКА!!! — заорал террорист на весь дом, после чего выхватил из-за пояса пистолет с глушителем и открыл огонь на поражение.

* 13 *

И без того всегда оживленный деловой район в северо-западной части Вашингтона напоминал муравейник, в центр которого упал булыжник. На его склонах, простиравшихся примерно от Северо-Западной Род-Айленд-авеню до не менее Северо-Западной Флорида-авеню, царило относительное спокойствие, но ближе к центру начинались владения хаоса. Кричали и бегали люди, рокотала техника, а от пыли и выхлопных газов становилось тяжело дышать. Потом у вас под ногами начинали хрустеть кусочки стекла, по которым вы, как Мальчик-с-пальчик по белым камешкам, добирались до многоуровневого бетонного сооружения, которое наверняка обрадовало бы ценителей авангардной скульптуры, если бы не было местом чудовищного преступления.

В результате взрыва треть принадлежавшего Национальной тайной службе офисного комплекса полностью обвалилась, и при взгляде сверху широкое сходившееся к центру углубление делало его похожим на вырванный с корнями зуб. Пронзившая здание насквозь ударная волна выбила все до единого окна, превратив покрытый стеклом куб в гигантскую гранату с исчисляемым тысячами футов радиусом поражения, «осколки» которой засыпали всё вокруг и изрешетили окрестные здания. Как потом установили, именно разбившееся в этом и 282 окрестных зданиях стекло стало причиной 7% общего количества смертей и 65% ранений среди тех, кто находился вне уничтоженной базы НТС. В их число вошла и большая часть дежуривших на перекрестке представителей прессы, из которых в живых остались только пятеро счастливчиков, и то лишь потому, что в момент взрыва они находились в кафе вниз по улице.

К счастью, в этот ранний час офисы и магазины по соседству преимущественно пустовали, в противном случае пострадавших было бы значительно больше. Но всё равно этот взрыв в буквальном смысле потряс весь Вашингтон, и не только и не столько потому, что, как показал сейсмометр станции в Солджерз-Дилайт, штат Мэриленд, он соответствовал землетрясению силой в 3,2 магнитуды по шкале Рихтера. Уже через двадцать минут после теракта в столице было объявлено чрезвычайное положение, и на разбор завалов и помощь пострадавшим были брошены все силы округа Колумбия. Каждого павшего журналиста заменили двадцать новых, и с этой минуты все мировые информагентства начинали выпуски новостей с репортажа из Вашингтона, с каждым разом все убедительнее рассказывая, показывая и доказывая, что до завершения продолжающейся уже несколько лет войны с терроризмом еще далеко.

Всего на данный момент было известно о 116 погибших и 552 раненых, но всем было ясно, что эти цифры далеко не окончательные. Поэтому каждое известие о новой порции извлеченных из-под развалин тел, подобно брошенным в костер сухим поленьям, давало повод возобновлению дискуссий о том, превзойдет ли этот теракт по количеству жертв подрыв федерального здания в Оклахома-Сити и будет ли найден труп доктора Арчибальда Джозефа Сноу, который в данный момент единогласно признавался главной мишенью террористов. Мнения разделялись, но одно было неоспоримо: после столь мощной подпитки зажженный «Специальным расследованием Стэна Блейзера» огонь будет гореть очень и очень долго…

В отличие от героев и антигероев вчерашней программы, имя человека, кое-как втиснувшего свой автомобиль на импровизированную стоянку перед полицейским заграждением, было известно лишь очень ограниченному кругу лиц. В Вашингтоне это означало принадлежность либо к низшим слоям общества, либо к кругу власти, и одного даже очень неопытного взгляда на его черный Мэркьюри «Мэродэр» и сшитый на заказ костюм было достаточно, чтобы отбросить первый вариант. Поэтому дежуривший у заграждения полицейский обратился к нему вежливее, чем к другим зевакам:

— Простите, сэр, но посторонним проход воспрещен…

Новоприбывший молча вынул из внутреннего кармана черную кожаную книжечку.

— Специальный агент Брэнсон, Секретная служба, — отрекомендовался он, предъявляя удостоверение. Патрульный посмотрел сперва на золотую пятиконечную звезду со щитом Большой печати США в центре жетона, потом на фотографию. Крупные черты чернокожего лица, полные губы, тонкие усы, горбинка на кончике носа, короткая стрижка и седые виски, так не вяжущиеся со смоляными бровями. На экране он выглядел моложе и подтянутее, но ведь столько времени прошло…

— Это же вы были тогда на сцене, да? — спросил патрульный, возвращая удостоверение хозяину.

— Да, — коротко ответил Тревор Брэнсон, пряча книжечку обратно. — Не подскажете, где находится штаб?

— Идите прямо, сэр, никуда не сворачивая. Большой черный трейлер, не спутаете ни с чем.

— Благодарю, офицер, — Брэнсон прошел между ограждениями и пошел по тому, что раньше было проезжей частью Северо-Западной Т-стрит, а сейчас напоминало арену уличных боев. Выбитые окна, испещренные выбоинами стены, гул вертолетов. Больше похоже на Газу, чем на Вашингтон.

Многоколесный прицеп, в котором размещался полевой штаб спасательной операции, действительно было сложно не заметить. Черный параллелепипед размером с железнодорожный вагон с несколькими параболическими антеннами на крыше выгодно отличался от уничтоженных взрывом автомобилей, сгоревшими остовами которых была забита вся стоянка перед зданием. Здесь пропускной режим был строже, чем у периметра, и Тревору пришлось еще два раза вынимать удостоверение, прежде чем его допустили внутрь, в царство бойкой речи операторов, шелеста бумаги и кондиционированного воздуха, которым правил назначенный главой расследования специальный агент ФБР Уолтер Кулидж.

— Какие люди! — приторно улыбнулся он, поднимаясь из-за столика в углу и с некоторым опозданием протягивая Брэнсону колкую от пыли руку. — А я уж думал, кого они пришлют… Наверху и впрямь всполошились, а?

— Не то слово, — ответил Тревор, также расплывшись в улыбке. Позволив ладони федерального агента провисеть в воздухе две секунды, он пожал ее, показывая, что тоже умеет играть во власть и субординацию, и продолжил уже совершенно деловым тоном: — Результаты есть?

Поняв, что расшаркивания закончились, Кулидж посерьезнел и прищурился.

— Что именно вас интересует?

— Всё, конечно же. Но в первую очередь кто это сделал, как они это сделали и был ли в здании доктор Арчибальд Сноу.

Глава расследования кивнул, всем своим видом говоря «так я и знал».

— Ответственность пока что не взял на себя никто. Характер повреждений и данные предварительного химического анализа позволяют предположить, что использовалась смесь нитрометана с нитратом аммония в качестве окислителя.

— Точь-в-точь как в Оклахома-Сити, — тут же сообразил Брэнсон. — Интересно. А что насчет третьего пункта?

— Работы ведутся, — уклончиво ответил Кулидж.

— Но он там был?

— Мы этого наверняка не знаем.

— А кто знает наверняка?

Глава расследования скосил глаза вправо. Брэнсон посмотрел туда и понял всё без слов. В противоположном конце трейлера за точно таким же столом, как у Кулиджа, сидел начавший лысеть мужчина в строгом черном костюме, от которого за милю разило Центральным разведывательным управлением.

— Кто это там? — нарочито громко спросил Тревор. Следивший за ними незнакомец явно ждал этого вопроса, потому что спокойно встал и подошел к ним.

— Роберт Каннингем, офицер по руководству сбором разведданных, Национальная тайная служба, — представился он. За этой невзрачной формулировкой скрывался отнюдь не простой кабинетный теоретик, но человек, в чьи обязанности входит поддержание связи между лицами, отвечающими за формирование государственной политики Соединенных Штатов, и полевыми агентами, дабы те точно знали, какая информация и в каких объемах требуется. На вид ему было столько же лет, сколько Брэнсону, и в своей организации он явно занимал аналогичный, а значит, далеко не самый низкий пост.

— Тревор Брэнсон, заместитель начальника управления охраны президента, Секретная служба, — в тон ему отрекомендовался африканоамериканец. — Выходит, это ваше здание.

— Было, — подтвердил Каннингем.

— А доктор Арчибальд Сноу там был?

— Это секретная информация.

— Другими словами, да, — хмыкнул Тревор.

— Это ваше мнение.

Брэнсон широко и белозубо ухмыльнулся.

— Но вы ведь не сказали «нет».

— «Да» я тоже не сказал, — всё таким же бесстрастным голосом парировал сотрудник НТС.

— Бросьте, мистер Каннингем! Многие члены моей семьи и многие мои добрые друзья и знакомые работали и продолжают работать на правительство, да и сам я, как видите, недалеко от яблони упал и прекрасно знаю, что в таких случаях никто ничего другого не говорит. Но хочу обратить ваше внимание, что я отнюдь не назойливый журналист и не досужий обыватель, лезущий не в свое дело, а…

— Вот именно, мистер Брэнсон. Это наше дело.

— Вы правы, — согласился Тревор. — Это ваше дело, поскольку здание принадлежало вам и погибшие были сотрудниками вашего ведомства. Это также дело мистера Кулиджа, ведь именно ФБР занимается расследованием преступлений федерального значения, в том числе терактов. Но это также и наше дело, — Брэнсон ткнул себя указательным пальцем в грудь. — Потому что, во-первых, мы находимся менее чем двух милях от Белого дома, а во-вторых, в этом деле фигурирует лицо, причастное к покушению на президента, и это, как вы прекрасно знаете, уже наша епархия.

— Не думаю. Видите ли, я подотчетен напрямую директору ЦРУ, а…

— А я — президенту. Ну так что, будем каждый тянуть одеяло на себя или объединим усилия и вместе начнем искать этих мерзавцев?

Разведчик сощурился.

— А что я получу взамен?

— Увы, — развел руками Брэнсон, — я только-только прибыл на место, поэтому ничего нового сообщить вам не могу. Зато могу сказать, чего вы точно не получите: выговора с занесением в личное дело о препятствовании расследованию, проводимому по личному распоряжению президента США и находящемуся под его персональным контролем. Что скажете?

Офицер НТС задумчиво поджал губу и исподлобья посмотрел на оппонента. Лицо Брэнсона не выражало абсолютно ничего, как у хороших игроков в азартные игры, но Каннингем чувствовал, что говоря о роли президента, тот не слишком грешит против истины.

— По крайней мере, честно, — наконец произнес он и пожал Брэнсону руку. — Что ж, рад сотрудничеству.

— Взаимно, — кивнул Брэнсон, и все втроем пошли к рабочему месту Каннингема.

— Так что насчет Сноу? — повторил вопрос человек президента.

— Он был в здании.

— Погиб?

— Его труп пока не нашли.

— Вы не думали, что взрыв мог быть прикрытием для его побега?

— Думали. Но записи с камер наблюдения показывают, что в момент взрыва он находился в своей комнате…

— Записи с камер? — удивился Брэнсон. — Они уцелели?

— Копии на запасном сервере в нашем здании в соседнем квартале, — пояснил Каннингем и тут же предупредил: — Каком — не скажу!

— Разумеется! — снова сверкнул зубами Брэнсон. — Это там вы держите Ферранте?

— Нет.

Тревор остановился, пронзенный внезапной догадкой.

— Ферранте тоже был в этом здании, верно?

— Нет, — повторил Каннингем.

— Роберт, мы договаривались…

— Честно, нет! — голос офицера-разведчика стал резким. — И попрошу без фамильярностей!

— Ладно, простите! — уступил Брэнсон. — Просто хотел сгладить углы. Рад, что Ферранте здесь не было.

— Он так много для вас значит? — удивился Кулидж. — Впрочем, вы ведь с ним работали…

— И арестовывали, — добавил офицер НТС.

— Да, его и Сноу, — Тревор вздохнул. — Жаль, Макмиллан ушел…

Каннингем хмыкнул.

— Но не слишком далеко.

— Что вы хотите этим сказать? — поинтересовался Брэнсон, которому тон офицера НТС очень не понравился.

— Что есть версия, точнее, предположение, что вы его всё-таки настигли. В больнице.

— Намекаете, что это я его убил?

— Необязательно вы лично, но… И вообще, знаете ли, вся эта история с посланием по электронной почте как-то дурно пахнет…

Тревор сощурился, от чего участки кожи вокруг его глаз стали черней обычного. Он сам отдал бы многое, чтоб узнать, откуда взялось то письмо, но поползновения энтээсовца следовало пресечь на корню.

— Если у вас есть конкретные факты, офицер Каннингем, вы знаете, куда обращаться. В противном случае оставьте свои инсинуации при себе, а я не стану высказывать свое сугубо личное мнение по поводу некоторых темных страниц истории вашего агентства и всего Управления. Идет?

Каннингем ничего не сказал, лишь косо посмотрел на него, но молчание — знак известно чего, поэтому эмиссар президента невозмутимо продолжил:

— У вас есть список тех, кто был в здании?

— Конечно, — разведчик взял со стола верхнюю папку. — Крестиками отмечены те, кого нашли и опознали.

— Выживших много?

— Меньше, чем хотелось бы. Будем надеяться, под завалами отыщутся еще. Но пока находили только тела.

Брэнсон кивнул и углубился в список. Крестиков и впрямь было слишком много. Адамс Джон, 24 года. Аллисон Майкл, 32 года. Армстронг Джейкоб, 29 лет… На первой странице не было никого старше тридцати пяти. Все молодые, полные надежд и жизненных планов…

— А это, надо понимать, первые подозреваемые? — спросил он, указывая на три имени, напротив которых стояли знаки вопроса.

— Что-то вроде, — кивнул Каннингем. — Естественно, они все прошли строжайшую проверку перед зачислением в это подразделение, но сами знаете, в нашем деле всегда есть место подозрению.

— Знаю, — подтвердил Брэнсон. — Вижу, вы не считаете эти звонки на телеканалы случайными.

— Не считаю. Более того, знаю, что это было не так.

— Откуда?

— Мы допросили работников телестудий, которые принимали эти звонки. Каждый раз он говорил одно и то же, каждый раз одинаково реагировал на недоверие и сокрушался, что трубку взял какой-то мелкий клерк, а не известный журналист этого канала, который наверняка поверил бы ему, ведь он «знает, где правда». Каждый раз одна и та же схема и одни и те же угрозы позвонить на конкурирующую станцию. Даже в последний раз, когда он пригрозил работнику 32-го канала позвонить на Четвертый канал, куда он звонил в первую очередь.

— Звонки отследили?

— Он звонил через «Скайп» с только вчера созданного аккаунта. Сейчас мы пытаемся проследить счет, с которого оплачивались звонки и факсы… Знаете, мистер Брэнсон, вы мне всё больше напоминаете трутня, пришедшего на всё готовое и ничего не дающего взамен!

— А разве это всё? — спросил Тревор, которого внезапный переход на резкость ничуть не смутил. Ему доводилось держать и не такие удары.

— Нет, просто… — кавалерийский наскок Каннингема провалился, но кипевшая в нем досада требовала выхода, поэтому он обрушился на тех, кто был далеко и не имел возможности ответить. — Знали бы вы, как тяжело с этой пишущей братией работать! Вертлявые, скользкие, только надавишь — судами грозят! Судами… Да их самих надо засудить, причем всех сразу! И этого Блейзера в первую очередь! Если бы не эта его проклятая передача… Впрочем, знаете, я даже рад, что их всех сюда вызвали и…

— Хватит, Роберт, — то ли попросил, то ли распорядился Кулидж, и на сей раз Каннингем не стал возражать против обращения по имени. Может, счел неразумным заедаться с хозяином трейлера и формальным главой расследования, а может, просто не заметил. Как бы там ни было, он умолк и принялся бесцельно перебирать папки, а Брэнсон вернулся к чтению. Слова НТС-овца его покоробили, но он понимал, что его гнев оправдан. В конце концов, погибших журналистов было двадцать два, а во взорванном здании, если верить списку, находилось двести шестьдесят семь человек, младшему из которых было 22, а старшему — 50…

— Нет… — пробормотал Брэнсон. — Не может быть…

Но это было. Два стоявших рядом имени. Джексон Лерой М., 50 лет. Джексон Сэмюель П., 24 года.

— Кто-то знакомый? — спросил федеральный агент, заметив волнение Брэнсона.

— Более чем… — Тревор повернулся к Каннингему. — Вот эти двое, они… Тут крестики, это значит…

— Да, — коротко ответил тот. — Старший и младший Джексоны. Лерой возглавлял это подразделение, а Сэмюель был у него стажером. Это его племянник.

— Я знаю, — Брэнсон положил папку на стол. — Знаю… Семье уже сообщили?

— Еще нет.

— Тогда я сам, если вы не против.

— Разумеется, — в голосе Каннингема впервые за всё время появились человеческие нотки. — Соболезную.

— Спасибо. Можно взять копию списка со знаками вопроса? Мы их пробьем по своей базе.

— Конечно, берите… да хоть прямо эту. У меня их много, — офицер тайной службы протянул Брэнсону всё ту же папку. Просьба специального агента его не удивила. В состав Секретной службы Соединенных Штатов входило несколько подразделений, одно из которых занималось мошенничеством, связанным с так называемыми похищениями личности. Тщательная проверка биографических и других данных претендентов практически сводила на нет возможность проникновения в подразделение кого-то, кто не был тем, за кого себя выдавал, но в этом деле, как метко подметил он сам, всегда есть место подозрению…

— Что ж, джентльмены, приятно было познакомиться, — стал прощаться Брэнсон. — Жаль, что при таких обстоятельствах, но тут уж ничего не поделаешь. Держите нас в курсе, и мы со своей стороны поможем всем, чем можем… Уолтер, у вас на воротнике муха!

— Где? — Кулидж машинально хлопнул себя по плечу, но громкое удаляющееся жужжание возвестило о том, что удар не достиг цели. Он резко обернулся и успел заметить уносящееся прочь изумрудное пятнышко. — Вот ведь привязалась! Полдня уже ее гоняю! Зеленая, трупная. Чует, холера! И ведь вроде не сезон…

— Для них всегда сезон, — мрачно пошутил Каннингем.

— Точно, — согласился Брэнсон и вышел из трейлера. Спустившись на землю, он остановился и посмотрел на скелет разрушенного здания.

Джексон Лерой М., 50 лет. Джексон Сэмюель П., 24 года. Почти тридцать лет разницы в возрасте, а умерли в один день, а то и вообще одновременно…

«Покойтесь с миром… — мысленно пожелал им Брэнсон и посмотрел налево, где полицейское оцепление еле сдерживало напор журналистов. — Не знаю, что там с мухами, а для этих точно всегда сезон…»

Взяв папку под мышку, он повернулся в другую сторону и пошел к своей машине. Следовало доставить списки в офис и доложить о результатах президенту. Но прежде он должен был сделать один очень болезненный звонок.

* 14 *

Первые три пули ударили в телефон, и разлетевшиеся по комнате кусочки пластика лишь чудом не задели бросившихся в разные стороны Чипа и Гайку. Они быстро скрылись из виду, но террорист продолжал поливать сектор свинцом, пока магазин не опустел.

— ПИТТИ, ТЫ ЧЕГО?! — донесся из коридора крик второго террориста. Вопреки расхожему в Голливуде заблуждению, глушители делают звук выстрела тише максимум децибелов на сорок[9], так как никакая насадка на ствол не может заглушить стук подвижных частей оружия, не говоря уже о звуке вхождения пули в преграду. Этого достаточно, чтобы он смешался с шумом улицы, и случайные прохожие приняли его за что угодно, кроме выстрела. Но в тихом, а главное, закрытом помещении его слышно очень хорошо, и в гостиной дома Блейзеров стало шумно, как на рок-вечеринке. Поэтому, хотя Брэд толком не разобрал, что кричал его напарник, начавшуюся канонаду не услышать было нельзя, и мгновение спустя он влетел в комнату с точно таким же пистолетом с глушителем наготове.

— Ликвидатор и Счастливчик! Они здесь! — ответил Пит, шустро доставая новый магазин.

— Ты что, спятил?!

— Да я своими глазами видел!

— Говорил я тебе, не смотри на ночь новости… — Брэд опустил оружие.

— Лучше по сторонам смотри, их нельзя упустить… ВОН ОН!

Это был Чип. Первый обстрел он пересидел за вешалкой, но, понимая, что в случае чего деревянная мебель его от пуль не спасет, решил воспользоваться моментом и пересечь открытое пространство, пока один пистолет не заряжен, а ствол второго направлен в пол. Пит резко вставил магазин, передернул затвор и даже успел дважды спустить курок, однако Чип уже скрылся за диваном и пули только зря продырявили пол.

Выстрелить Брэд не успел, однако вид бурундука с характерным необычно коротким хвостом моментально убедил его в серьезности ситуации. Не говоря больше ни слова, он вскинул пистолет и осторожно направился в обход дивана.

— Сразу бы так, — процедил Пит, заходя с другой стороны.

— Говоришь, мышь тоже здесь? — спросил его напарник, пропустив критику мимо ушей. — Уверен, что это она?

— А кто же еще? Химик ее подробно описал! Прямоходящая, светловолосая[10]… Точно она!

— Ну, если так… — Брэд замер, уловив какое-то движение возле ножки дивана. Не меняя позы и не делая резких движений, он всмотрелся туда и различил темный комок, слишком большой и темный, чтобы быть сгустком пыли. Преступник улыбнулся и медленно навел на него ствол…

— ЧТО ЗА ЧЕРТ?!! — вдруг заорал он и, так и не сделав выстрела, обернулся на раздавшийся сзади вой фена. Он еще успел разглядеть вылетевший из-под журнального столика серый шар. Потом непонятный предмет врезался в его голень с силой и скоростью ноги профессионального футболиста, и Брэд с громким воплем рухнул на пол, лишь чуть-чуть не задев головой угол столешницы. Опомнился он лишь через три секунды, а больше Спасателям и не требовалось. Выкатившись из-под дивана, Чип схватился за гирораму и постучал по корпусу. Гайка тут же тронулась с места, направив гиротанк прямо на второго террориста. Однако Пит оказался расторопнее коллеги и успел отпрыгнуть в сторону, после чего выпустил вслед неведомой машине полмагазина. Замедленные глушителем пули не смогли пробить корпус, однако погнули раму, откололи кусок от корпуса фена и продырявили одну из присосок. Хотя это не помешало Гайке выехать из комнаты, удары о корпус оглушили ее и дезориентировали, поэтому она проскочила поворот к черному ходу и лишь в последний момент вписалась в двери, ведущие в гараж. Слетев со ступенек, мышка резко затормозила и осмотрелась, прикидывая, как открыть ворота гаража. Но тут сзади раздался топот преследователей, и ей ничего не оставалось как свернуть в уже знакомую подсобку.

— Чип, ты как? — крикнула она, высовываясь из люка.

— Порядок! — крикнул тот, залезая на корпус.

— Отлично! Тогда прыгай, а я закрою дверь!

Бурундук нахмурился, не понимая, как они в этом случае выберутся из маленькой комнатки без окон и щелей, где даже им самим не было где толком спрятаться, не говоря уже о гиротанке. С Блейзером фокус удался, но сейчас они имели дело с профессионалами… Которые были уже близко, поэтому Чип, рассудив, что вопросы обождут, быстро спрыгнул на пол и стал смотреть, что его благоверная придумала на сей раз.

Гайка, как водится, устроила целое техно-шоу. Включив электродвигатель, служивший не только для вращения гирорамы, но и для движения задним ходом, она закрыла гиротанком двери и запустила смену режима. Как только корма начала подниматься, мышка снова дала задний ход, и машина уперлась в дверь сперва феном, а затем и задней частью доски. В свою очередь гирорама продолжала двигаться до тех пор, пока таран гиротанка не уткнулся в пол.

Выждав несколько секунд и убедившись, что танк встал плотно, изобретательница выключила уже ревевший от перегрузки электродвигатель и с трудом протиснулась в перекошенный люк. Никаких ручек на корпусе не было, держаться приходилось за гладкую броню, из-за чего мышка все время сползала вниз и вряд ли смогла бы выбраться без помощи мужа, который запрыгнул на носовую часть и вытащил ее, упершись ногами в край смотровой щели.

— Всё в порядке? — осведомился он, когда они оказались на полу.

— В полном! — как всегда в таких случаях, ответила Гайка. — Вот, возьми!

Она протянула Чипу фонарь на гибком ремешке, который он тут же надел на лоб.

— Ого! — восхищенно произнес он, оглядываясь и попутно озаряя окрестности белым светом. — И когда ты только успела их вытащить!

— Вообще-то, они на меня сами упали! — ответила мышка, надевая второй такой же. — Меня там вообще чуть не задавило прикатившимся сзади снаряжением, в частности, надувной лодкой, зато фонари нашлись. Я их долго искала…

Дверь сильно толкнули, но стоявший на двух точках опоры гиротанк не поддался.

— Видишь! — улыбнулась Гайка. — Никаких проблем! Вот если бы та лодка была надута, тогда, конечно…

— А почему ты не воспользовалась дистанционным управлением? — поинтересовался бурундук, не сводивший глаз с двери, атаки на которую становились все громче и сильнее.

— Потому что на маленьком пульте нет всех необходимых кнопок. Там есть только общая кнопка смены режима, которая и раму крутит, и колеса подворачивает, а мне нужно было, чтобы рама вращалась, а колеса…

Послышались выстрелы, и прямо под ручкой двери образовались два отверстия.

— Хорошо, что мы не подперли дверь доской или одной из тех лопат, — отметил Чип.

— А зачем? — удивилась его жена. — Лучше гиротанка для этих целей мало что подходит!

Преступники явно были с ней солидарны, потому что после трех попыток выломать дверь разразились площадной бранью. Рассудив, что Гаечке не пристало слушать слова, которым не место в приличном обществе, Чип громко сказал:

— Но ведь у гиротанка есть еще один пульт!

— Да. Точнее, он был. Видишь ли, в результате кинетического воздействия пуль на броневой корпус произошел откол небольших кусочков металла от внутренних стенок, которые, благодаря большой скорости и высокой температуре, обладают высокой поражающей способностью…

— Боже! — Чип схватил жену за плечи и стал вертеть из стороны в сторону. — С тобой точно всё в порядке?! Ты уверена, что не ранена?!

— Конечно, уверена! — успокоила его Гайка. — Основную массу осколков принял на себя аккумулятор и сложенное в кормовой части оборудование, в том числе главный пульт, в результате этого пришедший в полную негодность, а путь остальным преградила спинка сиденья водителя, которую я также сделала бронированной, поскольку никаких других материалов в тот момент под рукой не оказалось… Ну, всё, Чип, хватит, перестань! Вон, даже те двое угомонились!

Действительно, из гаража не доносилось ни звука. Бурундук подошел к двери и приложил ухо к щели между ней и порогом.

— Ничего не слышу. Интересно, что бы это значило…

— Может, они ушли? — предположила Гайка. — Мы же вызвали полицию, к этому времени они как раз должны были бы подъехать…

Чип собирался возразить, что в этом случае они бы услышали сирены, но тут террористы снова заявили о себе во весь голос и даже громче. Судя по грохоту и лязгу, они смели с полок всё, что плохо лежало, в том числе ключ от подсобки, который был ими незамедлительно применен по назначению.

— Они заперли дверь! — вскричал бурундук.

— Интересно, зачем им это? — задумалась его жена.

— Чтобы не выпустить нас отсюда! — ответил Чип. Он не любил давать бесполезные ввиду своей очевидности ответы, но других у него просто не было. Пока он не заметил просочившуюся под дверью тоненькую струйку маслянистой жидкости с резким, ни с чем не спутываемым запахом.

— ГАЙКА! — закричал он. — БЕНЗИН!

— Спасибо, Чип, но я не хочу пить… — машинально ответила изобретательница, но тут она тоже заметила струйку бензина, к этому времени ставшую раза в три шире, и побледнела. — ГОСПОДИ! Они хотят сжечь дом!!!

— Хороший способ избавиться от всех «жучков» и грызунов разом, тут не поспоришь, — мрачно пошутил бурундук. — В доме есть система пожаротушения?

— Я не заметила.

— Я тоже не заметил… Так, ты не помнишь, какая у этой двери толщина? Гиротанк ее пробьет?

Мышка задумалась.

— Нет, вряд ли. Места для разгона слишком мало. В смысле, может, и пробьет, и даже наверняка пробьет, но при этом, скорее всего, застрянет.

— Его носовая часть вместе с люком будет с той стороны? — уточнил лидер Спасателей.

— Да, разумеется! Но деформация гирорамы приведет к тому, что он не сможет двигаться ни вперед, ни назад, и нам придется его бросить!

— Лучше пусть он останется здесь, чем мы, ты не находишь? Поехали!

— Нет, Чип, — мышка помотала головой, — так нельзя! Мы не можем с ним так поступить!

— Что?! — Чип вытаращил глаза. — Гая, но… Но ведь это всего лишь машина!

У Гайки задрожали губы. Больше всего на свете она ненавидела две вещи: терять близких и бросать свои изобретения, и совершенно не понимала, как Чип мог так пренебрежительно относиться к технике. Ведь будь его воля, электрический кот Том так и остался бы валяться на свалке, как позже остался лежать на земле разбитый и никому не нужный Самолет Спасателей.

Она узнала о его потере слишком поздно, когда спасать было уже нечего. Сейчас такая же опасность нависла над гиротанком, который после гибели махолета был второй старейшей машиной на службе у Спасателей, уступая пальму старшинства лишь Спасателемобилю, да и то ненамного. После стольких лет переделок, модификаций и улучшений его потеря была практически невосполнимой…

«Господи, точно! Модификация!» — поняла изобретательница и оглянулась вокруг, ища решение.

— Ну же, Гайка! — прикрикнул на нее Чип. — Или он, или мы!

— Нет! Мы все! — возразила Гайка, показывая на стоящий в дальнем углу садовый инвентарь.

Миссис Блейзер явно понимала в садоводстве больше, чем ее муж в компьютерах, и имела в хозяйстве целую коллекцию инструментов для самых разноплановых земляных работ. Почетное место в ней занимала насадка-бурав для обычной электродрели, при помощи которой садовод-любительница выкапывала глубокие круглые ямки, в которые так удобно сажать кустики и вставлять опоры ограды. Длинный синий стержень с доходящими до середины лопастями архимедова винта был слишком тяжел для Спасателей, а вот его съемный наконечник, которым пробивалось первичное отверстие, был как раз тем, чем нужно, и идеально подходил для установки на гиротанк.

Поначалу Чип решил, что Гайка собирается усилить им таран, но у мышки как всегда были гораздо более масштабные и нетривиальные планы. Ведь она знала, что в режиме машины-вращалки гиротанк поворачивался за счет одновременного вращения всех присосок, семь из которых делали это вхолостую, а восьмая, на которой он стоял или висел, будучи зафиксированной, вертела машину. Поэтому она просто сняла поврежденную пулей присоску и навинтила бурав на ее ось, легким движением лапки превратив его в выступающее далеко за таран сверло.

— Вот теперь — поехали! — задорно объявила она, опуская очки на глаза и включая оба двигателя сразу. Чип подумал, говорить ей, что за время этой возни бензин залил уже треть кладовки, или не надо, и решил, что лучше промолчать. Всё равно это ничего не изменит. Хуже того, его любимая могла начать подсчитывать скорость распространения лужи и в итоге убедительно доказать то, что он и так знал, а именно, что если они не поспешат, то поджарятся, как картофель во фритюре. Поэтому он просто согнулся в три погибели на кое-как расчищенном от снаряжения боковом кресле и стал надеяться, что фен не воспламенит горючие пары.

— Готово! — объявила Гайка, закончив сверлить в двери последнее, пятое отверстие. Бурав был не самым подходящим инструментом для работы по дереву, и отверстия получились неровные, с рваными краями. Впрочем, так было даже лучше, поскольку целью Гайки было максимально ослабить дверь в месте будущего столкновения с гиротанком, которое должно было состояться…

— Держись! — приказала мышка, запуская фен на полную мощность и специально придерживая тормоза, чтобы выйти на максимальные обороты. Только когда машина начала ощутимо вибрировать, она отпустила педаль, и «Броненосец Спасателей», как наверняка назывался бы гиротанк, не стройся он в дикой спешке, рванулся навстречу остро пахнущей бензином неизвестности.

— Господи, я совсем забыла снять бурав! — воскликнула мышка, когда половина пути была пройдена. Столкновение с дверью, даже ослабленной, длинного тонкого стержня, напрямую соединенного с гирорамой, грозило разрушением всей конструкции. Тормозить было уже поздно, и Гайке оставалось только направить танк точно в центр двери на одну из дырок и уповать, что бур попадет точно в нее, и основной удар придется на таран.

Допустимое отклонение от центра дыры составляло примерно одну треть радиуса, в связи с чем шансы были где-то сорок на шестьдесят в пользу двери. Но судьба отблагодарила героев за сделанное ими добро. Бур вошел куда надо, и гиротанк вместе с выбитым из двери аккуратным прямоугольником влетел в гараж, тут же заскользив по разлитому по полу бензину. Бить по тормозам в такой ситуации было не только бессмысленно, но и чревато взрывом, поэтому Гайка отключила фен и дала задний ход. Кусок двери на пару с буравом продолжили движение прежним курсом, а гиротанк, пару раз вильнув, уткнулся во что-то твердое. На этот раз Спасатели серьезней подошли к закреплению снаряжения и лишних деталей, и самым тяжелым из сорвавшихся с мест предметов была всё та же надувная лодка.

Гайка еще отстегивала ремень безопасности, а Чип уже вылез из люка и осмотрелся. Картина была, мягко говоря, безрадостной. Полки на стенах были пусты, заполнявшие их ранее емкости с горюче-смазочными материалами были сложены пирамидой на свободном парковочном месте, и их содержимое маслянистой жижей растекалось по всему помещению. Огня пока не было, но темные потеки на ведущих в остальную часть дома ступеньках говорили о том, что трудностей с его доставкой по адресу у преступников не возникнет. Сейчас они наверняка обливали мебель и полы в гостиной и на втором этаже, чтобы гарантированно уничтожить все следы своего пребывания.

Чип посмотрел на ворота и грустно улыбнулся. Как и следовало ожидать, оба пульта управления были раскурочены, а оставшаяся дверь, которая, как он помнил, открывалась внутрь дома, была так крепко чем-то забаррикадирована, что аж прогнулась. Да, эти двое явно прекрасно отдавали себе отчет, с кем имеют дело, и не оставили своим маленьким жертвам ни малейшего шанса. Правда, они ничего не знали об имеющемся у них гиротанке, но даже он вряд ли мог чем-то помочь.

— Ну что там, Чип? — спросила вылезшая из люка Гайка и тут же всё поняла без слов. — Есть идеи?

Представитель семейства беличьих почесал затылок.

— Давай рассуждать логически.

— Давай!

— Выходов отсюда два — двери и ворота. Ворота металлические и надежно выведены из строя, поэтому их отбрасываем. Остается дверь. Она деревянная, но явно подперта чем-то тяжелым. Кроме того, перед ней ступеньки, а значит, протаранить сходу ее всё равно не получится. Вот всё, что смог увидеть сыщик-непрофессионал. Что скажет технический гений?

Гайка была слишком поглощена мыслями, чтобы заметить комплимент. Она посмотрела то на ворота, то куда-то на потолок, после чего сказала:

— Попробуем пробиться.

— Где именно?

— Через ворота.

— Гаечка, двери в подсобку нам и те пришлось сверлить, а эти ворота вообще металлические, против них таран заведомо бесполезен!

— Смотря какой таран.

Чип подошел к краю корпуса и посмотрел вниз.

— Ну, тебе виднее, конечно, но боюсь, тут нужен бульдозерный ковш, а они, по моему скромному мнению, чересчур большие для гиротанков.

— А причем тут гиротанк? — удивилась мышка. — Здесь есть кое-что побольше!

Чип оглянулся и только сейчас заметил, что именно преградило путь гиротанку. Это было заднее колесо оставшегося в гараже Форда.

— Воистину, большое видится на расстоянии! — рассмеялся бурундук. — Думаешь, мы сможем это сделать?

Гайка пожала плечами.

— А что, у нас есть выход? Ну, то есть, он есть, ведь даже если тебя съели…

— Милая, давай не будем об этом, — попросил бурундук. — Кажется, я слышу сирены, а если их слышу я, то преступники их тоже услышат и подожгут здесь всё. Поэтому твори свою магию, пока здесь не стало по-настоящему жарко!

И мышка начала творить. Времени было в обрез, поэтому в ход пошли самые быстрые пути решения проблем, которых перед Спасателями стояло две: проникнуть в автомобиль и выбраться на нем отсюда.

Первую задачу Спасатели решили банально — они прыгнули. Для этого, правда, Гайке пришлось проделать хитрую манипуляцию с присосками гиротанка, а именно равномерно распределить семь из них по периметру гирорамы так, чтобы отсутствие восьмой не сказалось на способности машины взбираться на стены и потолки. По заверениям мышки, благодаря такому механизму балансировки машина могла спокойно пережить потерю двух, а то и трех присосок. В последнем случае, правда, очень многое зависело от высоты, на которую надо было подниматься, и материала, из которого было сделано препятствие…

На этом месте Чип ее перебил, и она, вспомнив, зачем они здесь сегодня собрались, разгерметизировала присоски. Гиротанк рухнул на многострадальный Форд, и не просто так, а прямо на ветровое стекло. В результате передняя рессора автомобиля жалобно скрипнула, а его кабина обзавелась непредусмотренным конструкцией входом.

— Может, его закрепить? — предложил Чип, выбираясь вслед за супругой из танка.

— Не надо! Капот его удержит! Я заведу, а ты разберись с передачей! — Гайка бросила мужу моток веревки, а сама, увешанная булавками, шпильками и надувной лодкой, побежала к замку зажигания. Чип с сомнением посмотрел на продавленные колесами в крышке капота вмятины, глубина которых, по его скромному мнению, была явно недостаточной, чтобы удержать танк, потом махнул рукой, мол, чему быть, того не миновать, и прыгнул на рычаг переключения передач. Спасателям не раз приходилось иметь дело с человеческими автомобилями и даже управлять ими, но это всегда было делом всей команды, а о том, чтобы завести машину вдвоем и при том менее чем за полминуты не было и речи. В этом отношении Гайка и Чип шли на рекорд, однако совершенно об этом не думали. Когда ты находишься в залитом бензином гараже, в который вот-вот ворвется огонь, как-то не до этого…

— Есть! — крикнула Гайка одновременно с включением двигателя. — Что у тебя?

— Почти готово! — крикнул Чип, заканчивавший сооружать из вверенной ему веревки хитрую систему, которая поможет им с Гайкой переключить передачу на задний ход. В автомобиле Блейзера стояла автоматическая трансмиссия, поэтому им просто надо было сдвинуть рычаг из текущего положения «Стоянка» в соседнее положение «Задний ход». Но это была лишь малая часть необходимых действий. Ведь запуск автомобиля — это целый ритуал, который многие выполняют машинально, даже не задумываясь о том, какой он на самом деле сложный, особенно для мелких грызунов.

— Хорошо, — Гайка перебралась на рулевое колесо и взялась руками за обод. — Приготовься… Давай!

Раскачавшись на руках, она спрыгнула на педаль тормоза, без нажатия на которую система безопасности не давала переключить передачу из положения «Стоянка». Едва педаль подалась вниз, Чип потянул сначала за один конец веревки, затягивая петлю и зажимая контрольный рычажок, потом за второй, передвигая ручку на одну позицию к себе.

— Есть! — крикнул он, когда ручка с отчетливым щелчком встала на нужное место. Теперь надо было снять машину с парковочного тормоза и дать полный газ.

— Чип, лови! — Гайка бросила ему надувную лодку, чуть не сбив его с ног. — Это на педаль газа! Когда я скажу, дерни за шнур!

Бурундук с силой втиснул лодку между стенкой приборной доски и педалью. В свою очередь Гайка запрыгнула на сиденье, потом на руль, а оттуда — на расположенную в левой нижней части приборной панели прямоугольную кнопку снятия с парковочного тормоза.

— ГАЙКА, СКОРЕЕ! — заорал ее муж при виде заплясавших на стеклах автомобиля отблесков пламени. В гараже стало темно от дыма. Через пару секунд огонь дойдет до канистр, и тогда…

— ДЕРГАЙ! — приказала Гайка. Чип рванул на себя шнур, и самонадувающаяся лодка, зашипев, стала стремительно расти. Сделана она была из человеческой грелки, поэтому мгновенно заполнила собой всё пространство под рулем, плотно вдавив педаль газа в пол. Стрелка тахометра одним махом пересекла всю шкалу, взвизгнули передние ведущие колеса, и «Таурус» рванулся назад, вырвав ворота вместе с креплениями. И очень вовремя, потому что как раз в этот миг пламя достигло полупустых канистр, и на месте северного крыла дома расцвел огненный шар. Автомобиль подбросило в воздух, остекление кабины разлетелось вдребезги, и ухватившийся за натянутые веревки Чип мысленно попрощался с гиротанком, который, согласно его представлениям о физике, в эту минуту должен был пролетать над городом на высоте сорока-пятидесяти футов. Потом он поднял глаза, увидел над приборной панелью знакомый силуэт, крепко прижатый открывшимся от взрыва капотом к крыше, и убедился, что Гайка и в этот раз просчитала всё на несколько ходов вперед.

— Чип, лови!

Крик мышки утонул в грохоте, но когда в пол рядом с Чипом воткнулась тонкая булавка, он всё понял без слов. Взяв ее, бурундук подобрался по веревкам к лодке и проделал в ней сразу несколько дырок. Лететь зажатой с трех сторон грелке было некуда, поэтому она просто обидно сдулась, огласив салон не самым приятным звуком и отпустив педаль газа. Чип тут же нажал на тормоз, но сил у него было слишком мало, а скорость машины слишком велика, чтобы остановить ее сразу, поэтому «Таурус» пересек лужайку перед домом и проезжую часть и только потом остановился, уткнувшись задним бампером в фонарный столб. От удара капот опустился, и гиротанк вкатился обратно в те же вмятины, что и раньше, словно и не двигался с места.

— Чип, быстрее! — снова подала голос Гайка. Лидеру Спасателей причину спешки объяснять было не нужно. Полицейские сирены раздавались уже совсем рядом, но теперь они из желанных друзей превратились в недругов, встреч с которыми лучше избегать. Кроме того, не следовало забывать о Брэде и Пите, которые не могли уйти далеко.

— Заводи двигатель, я сейчас! — крикнул бурундук уже залезавшей в гиротанк жене, а сам вернулся к рычагу переключения передач и перегрыз натянутые веревки. На полное заметание следов не было времени, но так их роль в запуске машины была не столь очевидной.

«Надеюсь, полицейские после программы Блейзера не стали чересчур умными… — думал Чип, взбираясь на усыпанную осколками приборную панель, а оттуда — на гиротанк. — Ведь если все станут такими же, как эти двое, никакого житья не будет…»

— Что так долго? — спросила Гайка, когда он закрыл за собой крышку люка.

— Прибрался немного. Давай за дом, к черному ходу! Поищем следы.

— Ясно! — мышка развернула гиротанк прямо на капоте и дала полный ток, стремясь как можно быстрее скрыться из виду. Броневик слетел с капота, пересек улицу и, неуклюже перевалив через низкий бордюр, исчез за углом горящего дома ровно за секунду до того, как перед ним затормозили сразу два подъехавших с разных сторон полицейских автомобиля.

— Они как всегда очень вовремя! — не удержался бурундук.

— Работа такая, — ответила изобретательница, слишком увлеченная управлением, чтобы заметить сарказм. Чип издал смешок, но развивать тему не стал. Времени не было. Всего в пяти сотнях футов от дома Блейзеров начинался холм, покрытый густыми зарослями заповедника Саут-Маунтин, в сторону которого на полном ходу мчался синий фургон. Если Спасатели хоть что-то в жизни понимали, именно об этом фургоне упоминал Блейзер, и именно в нем находились Брэд и Пит, с которыми героям просто кровь из носу надо было познакомиться как можно ближе.

— Как ты планируешь их догнать? — осторожно поинтересовался Чип, откуда-то зная, что ответ ему не понравится.

— Срежу угол, — Гайка показала на как раз выехавшую из-за деревьев легковую машину. — Эта дорога огибает холм. Мы поедем напрямик и перехватим их на той стороне!

— Э-м-м, Гаечка, а мы там проедем?

— Как горячий нож сквозь кипящее масло!

— Хорошая аналогия… — пробубнил себе под нос Чип. Впрочем, это и впрямь был лучший из доступных им вариантов. В такие минуты лидер Спасателей очень жалел, что у них в команде только один летун, скажем так, дальнего радиуса действия. Он думал о том, чтобы пригласить в команду Птич[11], но у нее уже была своя семья, да и необходимость каждый год улетать в теплые края не позволила бы ей уделять работе в команде нужное для обретения необходимых навыков количество времени.

Едва гиротанк въехал на территорию заповедника, на душе у Чипа, несмотря на азарт погони, стало очень тоскливо. Он не любил лес. Странное чувство для бурундука, но абсолютно закономерное — для борца с преступностью. Именно в лесах он отчетливее всего понимал, насколько Спасатели одиноки в своей борьбе. Сейчас, когда настала осень и пришла пора готовить запасы на зиму, Саут-Маунтин кишел жизнью, но для Спасателей он был всё равно, что безлюдная пустошь.

Казалось бы, что может быть естественнее, чем вскарабкаться вон на тот ясень и попросить облюбовавших его ворон проследить за фургоном с опасными преступниками? Рассчитывать на самих себя — вот был правильный ответ. В лучшем случае к столь необычной просьбе отнесутся равнодушно, в худшем — набросятся на чужака с когтями и клювами. Летучий отряд под командованием Джона Келли[12] был счастливым исключением из правил, да и то они согласились помочь лишь потому, что Фоксглав представила Чипа как Джека Райана. Здесь, в относительной дали от цивилизации, где законом была чаща, а прокурором — самый крупный хищник, все выживали, как могли, порой так и проводя всю жизнь на строго очерченной предками территории и практически ничего не зная о внешнем мире. Не потому, что были глупы. Просто не хотели понапрасну ввязываться в непонятные, но явно опасные авантюры, с которых ничего толком не поимеешь. Даже в крупных городах, где у зверей был живой пример в лице сотрудников человеческих правоохранительных органов, многие предпочитали жить по старинке, следуя принципу «моя нора с краю». Так что несколько созданных при поддержке Спасателей добровольных команд вроде СОВоГ были не закономерным итогом многолетней работы, а чудом.

— Чип, держись! Перехожу на вторую скорость!

— А это какая былА-А-А-А?!!! — Чип схватился за сиденье и уперся в пол ногами, но всё равно неуклонно съезжал к носу машины. — ГАЙКА!!!

— Ничего страшного, просто очень крутой склон! — ответила мышка, лавируя между деревьями. В одни промежутки гиротанк проезжал, в другие протискивался, обдирая рамой кору, а в третьи, вроде того, что был между отростками расходящегося ствола могучего вяза, и вовсе пролетал.

— Не волнуйся, шоссе уже близко! — мышка указала на приближающееся дорожное полотно. — Они от нас не уйдут!

— Меня больше волнует, чтобы мы от них не улетели! Как ты собираешься сбрасывать скорость?

— Вот именно, Чип! Именно сбрасывать! Приготовься!

Бурундук почуял недоброе и вцепился в сиденье когтями и зубами, а Гайка дернула за ручку возле своей правой ноги, по форме напоминавшую рычаг ручного тормоза. Сходство было не случайным, поскольку она управляла замками четырехлапого тормозного якоря, который выпал из гнезда и стал волочиться за гиротанком в поисках чего потверже.

— Зацепился! — радостно воскликнула мышка, услышав под ногами звон разматывающейся цепи.

— А что это?

— Аварийный тормоз! Сейчас остановимся!

«Аварийный тормоз? — не поверил своим ушам Чип. — Она определенно делает успехи! Если, конечно…»

— Гаюсик, скажи, пожалуйста, а эта штука куда крепится, к корпусу или к доске?

— К доске, конечно! Но не переживай, цепь закреплена даже надежнее, чем корпус!

— Этого я и боялся.

Гайка удивленно посмотрела на несколько более бледного, чем обычно, мужа, и нахмурилась.

— Минуточку, ты хочешь сказать…

— Как думаешь, они погибли? — в очередной раз спросил Пит. Он всё никак не мог успокоиться после схватки в доме Блейзера и то и дело нервно хлопал ладонями по коленям.

— Ты что, не слышал взрыва? — ответил вопросом на вопрос сидевший за рулем Брэд, которому общение с распсиховавшимся напарником давалось всё тяжелее.

— Слышал! А вот трупов не видел!

— Трупов? Да там весь дом разнесло, какие трупы?

— Хоть какие-нибудь! Хоть что-то, что бы я точно знал, что они мертвы, а не сидят, скажем, в этой куче! — Пит кивнул на большую кучу листьев у обочины, мимо которой они как раз проезжали. — Кстати, там вон что-то шевелится!

— Питти, не психуй! Это всего лишь ветер!

— Уверен?

— Нет, не уверен. Но боюсь, после взрыва от них ничего не осталось, поэтому придется тебе мучиться неизвестностью до самой смерти! — Брэд с притворным участием похлопал напарника по плечу и загоготал.

— Тебе бы всё шутки шутить… — огрызнулся Пит. Его напарник лишь равнодушно пожал плечами.

— Я предлагал высадить дверь. Ты не согласился.

— Конечно, не согласился! Ну высадили бы мы дверь, дальше что? Гоняться за ними с тапками? Ты видел, что это чудовище сделало с Ферранте и Макмилланом? Им еще повезло, что в тех дротиках был транквилизатор!

— Тебя послушать, так мы только что чудом избежали смерти! Ты уверен, что вообще видел ЛАН?

— Как тебя сейчас вижу!

— И как тогда Элвиса, да?

— Да ну тебя!.. Скажи лучше, что это в тебя такое врезалось, а? Может, просветишь?

— Думаю, это был робот-пылесос. Я читал, есть такие модели…

— С противопульным бронированием? Дайте два!

— Просто целиться надо лучше!

— Что?! — возмутился Пит. — Да я стреляю лучше тебя!

— Ой, перестань! В тот раз тебе просто повезло!

— Ага! «При таком ветре я с закрытыми глазами навскидку попаду!» Помню-помню!

— Заткнись! Что ты от меня хочешь вообще? Это была твоя идея взорвать всё и смываться!

— Да! Иначе нас сцапали бы копы!

— Ну да, конечно! — хохотнул Брэд. — Так и скажи, что струсил! Только не надо мне тереть о телефоне, это уже даже не смешно!

— Не надо о телефоне, говоришь? — переспросил его подельник. — Что же они тогда возле него делали?

— Наверное, им просто стало интересно, что я с ним сотворил.

— То есть, по-твоему, они понимают толк в электронике, но при этом не умеют набирать номер?

— Думаешь, они знают о его существовании?

— Ну, если даже коты и собаки иногда набирают 9-1-1, чтобы вызвать «скорую» к умирающему хозяину…

Брэд фыркнул.

— Совпадение!

— Многовато совпадений! Я скорее поверю, что у животных есть специально обученная команда, которая умеет пользоваться техникой, чем в то, что псу вдруг захочется поиграть с телефоном как раз тогда, когда его двуногому другу поплохеет, и он при этом совершенно случайно вызовет спасателей!

— Питти, ты слишком много смотришь телевизор!

Запас аргументов у Пита исчерпался, поэтому он сказал просто:

— Пошел ты! И вообще за дорогой следи, а то поворот прозеваешь!

— Сам иди! Нам до поворота еще пилить и пилить!.. Да не нервничай ты так, машина качается!

Пит еще какое-то время подергался и поругался про себя, но постепенно успокоился. В конце концов, его напарник был прав. После таких взрывов даже от людей мало что остается, что уж говорить о мелких грызунах.

«Успокойся, старина, — сказал он себе, расправляя плечи и поудобнее откидываясь на сиденье. — Такое не пережить никому, а значит, и они не пережили. Всё хорошо. Следы вторжения уничтожены, ликвидатор… О! Ликвидирован! Да, ликвидирован! Так, надо взять себя в руки! А то уже и впрямь в каждой мусорной куче мышиные танки мерещатся…»

Чудовищно сильный рывок не дал Гайке договорить. Впрочем, ее слова так или иначе заглушились бы громким хрустом.

Как и обещала мышка, крепление цепи выдержало. Сама цепь, снятая с одного очень горного велосипеда, выдержала тоже. Однако авторы одного популярного телешоу недаром утверждают, что всегда найдется слабое звено, и в этом раунде команду подвели заклепки, удерживающие на месте броневой корпус. Если честно, Гайка давно хотела заменить их сварным швом, но каждый раз, когда она в конце рабочего дня бралась за сварочный аппарат, ее посещала идея нового масштабного усовершенствования, по сравнению с которым сварка четырех швов выглядела настолько примитивной, что могла и подождать…

В общем, воз остался там же, где и был, равно как и вставшая на якорь роликовая доска. Корпус же вместе с гирорамой, феном и парой Спасателей продолжил путь вниз по склону, собирая носом все встретившиеся на его пути листья и пучки травы, которые очень быстро пролезли во все щели, включая смотровую. В итоге эта полезная для леса, но очень неприятная на вид и ощупь субстанция затопила кабину так же плотно, как наколдованный Рокфором сыр коридоры Штаба, и целиком погребла под собою корпус, оставив торчать наружу лишь пару задних присосок. Именно эту кучу приметил Пит, так и не узнавший, насколько его галлюцинации были близки к истине.

Тем временем неосмотрительно отвергнутая им и его сообщником куча зашевелилась снова, и из нее показалась маленькая головка с копной некогда светлых, а ныне покрытых комками грязи волос. Люк на крыше завалило, поэтому Гайке пришлось вылезать через смотровую щель. Выбравшись наружу, она быстро взбежала на крышу и стала откапывать люк.

— Помощь нужна? — спросил чей-то голос.

— Да, конечно! Там мой муж, мы… — мышка запнулась и посмотрела на стоящего перед ней бурундука. Он был черно-коричневый от покрывавшей его с ног до головы земли, но никакая грязь не могла скрыть его блестящие глаза и улыбку. — ЧИП! Ты… Как ты выбрался?!

— Снизу, через десантный люк. Крышку сорвало при падении. Прости.

— За что? — удивилась Гайка. — Это ведь не ты ее сломал. А даже если бы ты ее сломал, мне всё равно было бы не за что тебя прощать, ведь это я поставила… м-м-м…

Остаток фразы получился неразборчивым из-за закрывших ее рот губ Чипа.

— Чип, не надо, я грязная, — попросила мышка, когда бурундук отвлекся, чтобы вдохнуть.

— Я тоже, не волнуйся, — ответил тот, снова целуя ее. — А знаешь, есть в этом что-то, такое, ну, первобытное, что ли…

— Если тебе нравится, я тут неподалеку видела глубокую грязную лужу!

Чип выпучил глаза и высунул язык, изображая тяжелую форму морской болезни.

— Нет, спасибо, я всё-таки любитель, а не профессионал. Ладно, что мы имеем?

— Гиротанк развалился надвое!

— Это минус. Что с плюсами?

— Я могу его починить, но мне нужно время!

Бурундук понял, что Гайка сейчас не может думать ни о чем, кроме разбитой машины.

— Хорошо, тогда начну я. Блейзер находился под колпаком «Черного стола» еще до выхода передачи, что подтверждает версию о том, что именно они организовали утечку информации.

— Которую мы себе скопировали, — добавила Гайка. Расчистив ногой краешек брони, она села, свесив ноги. Чип не стал утруждаться и просто плюхнулся рядом.

— Да, которую мы себе скопировали. Кроме того, «Черный стол» знает, кто мы такие. Это плохо, но, будем надеяться, после взрыва мы у них числимся в графе «безвозвратные потери», что дает нам шанс подобраться поближе к ним и этому «химику», который слишком много знает о тебе и твоей внешности. Есть идеи, кто это может быть?

Гайка пожала плечами.

— Сноу, конечно, кто же еще.

― Действительно, он первый, кто приходит на ум, ― согласился Чип. ― Правда, он физиолог, а не химик, но эти головорезы могут просто не разбираться в таких тонкостях. Кроме того, он погиб, а значит, искать его больше не нужно…

― Но тебя этот вариант не устраивает, ― мышка не спрашивала, а утверждала.

― Скажем так, я предпочитаю подозревать худшее. Поэтому будем исходить из того, что это кто-то живой и очень опасный. Скорее всего, это один из непосредственных участников проекта ЛАН. Ты помнишь тех, кто с тобой работал?

— Пару лиц помню, но имен нет. Они называли друг друга «доктор», «сэр» и «мэм», а таблички с именами мне ни разу не удалось прочесть.

Бурундук сокрушенно цыкнул зубом.

― Эх, раньше надо было этим заниматься! Сейчас этих людей будет ой как сложно отыскать… Ладно, не впервой! В целом, конечно, плохо, но не смертельно, а для первой вылазки так вообще очень даже ничего!

— Для кого как, — изобретательница показала на столб дыма, поднимающийся над лесом за их спинами.

— Главное, что никто не погиб, а дом наверняка был застрахован. Бывало и хуже.

— Да, пожалуй, — мышка начала вставать, и моментально вскочивший супруг подал ей руку.

— Теперь осталось придумать, как с этим всем добраться до дома, — бурундук постучал пяткой по броне. Гайка кивнула.

— Предоставь это мне. Есть у меня пара идей… Но мне нужны будут инструменты! — она показала лапкой на люк. — А они все там!

— Что ж, — Чип со вздохом снял куртку и потряс руками, как пловец перед

заплывом, — раз так, готовь список…

---

[1] PamFax ― дополнение к «Скайпу» от компании Pamela Systems, позволяющее отправлять факсы.

[2] Имеется в виду подрыв административного здания в Оклахома-Сити, осуществленный Тимоти Маквеем и Терри Николсом 19 апреля 1995 года и до событий 11 сентября 2001 года остававшийся самым разрушительным террористическим актом на территории США.

[3] Имеется в виду подрыв казарм морской пехоты США в Бейруте 23 октября 1983 года, совершенный террористом-смертником на начиненном взрывчаткой грузовике.

[4] Возможно, это покажется жутким преувеличением и неоправданным отходом от канонического образа, однако в своей работе автор отталкивался в первую очередь от мира, описанного Крисом Фишером, а у него, как видно, к примеру, на этой странице (http://www.cdrrhq.ru/comics/?author=Fischer&comics=mom_eng&page=20), Фоксглав с компьютерами чувствует себя на «ты». Схожий вариант развития образа Фоксглав описан у Эндрю Лангхаммера a.k.a Stainless Steel Rat, в частности, в произведениях “Foxglove Wa Otaku Desu” (http://rrdatabase.dyndns.org/written/andrew_langhammer/al_foxglove_wa_otaku_desu.html) и “The Glass Jar Fighter” (http://www.theacorncafe.org/phpbb/viewtopic.php?f=3&t=21295).

[5] Во всяком случае, эта страница (http://www.cdrrhq.ru/comics/?author=Fischer&comics=mom_eng&page=176) позволяет сделать именно такой вывод.

[6] Ключ (англ.)

[7] Пароль (англ.)

[8] Заговор (англ.)

[9] Как показывают сравнительные исследования, с результатами которых можно ознакомиться по адресу: http://silencertalk.com/results.htm (по состоянию на 30.07.09).

[10] То, что в ОМАМ Гайку постригли, дает повод утверждать, что в этой спасателенной ее волосы являются вполне осязаемыми для людей объектами.

[11] См. серию «Птицефабрика» / “Pie in the Sky”.

[12] В ОМАМ (см. http://www.cdrrhq.ru/comics/?author=Fischer&comics=mom_eng&page=109) предводителя стаи летучих мышей, помешанных на фильмах с участием Джимми Стюарта, зовут Рой Бэтти (в честь персонажа фильма «Бегущий по лезвию бритвы» (Blade Runner, 1982), роль которого исполнил Рутгер Хауэр). В «Мышиной бойне» он превратился в Джона Келли (в честь героя нескольких романов Тома Клэнси), а объектом его и его друзей поклонения стали фильмы режиссера Джона Мактирнана (поставившего среди прочего экранизацию романа Тома Клэнси «Охота за “Красным Октябрем”» (The Hunt for Red October, 1990)). Автор считает эту адаптацию весьма удачной, поэтому придерживается ее и в своем произведении.

* 15 *

День второй, утро — вечер

Работе Стэна Блейзера очень мешали два обстоятельства. Во-первых, полицейские не подпускали представителей СМИ к зданию ближе, чем на триста пятьдесят футов, и репортажи приходилось вести на общем плане, который ничем не отличался от картинки, которую предлагали конкуренты. Во-вторых, стоило ему выйти из автобуса, как эти самые конкуренты буквально накинулись на самого Блейзера с просьбами прокомментировать сложившуюся ситуацию.

Нельзя сказать, что такое внимание было Стэну неприятно. Но он осознавал, что, отвечая на их вопросы, поднимает им рейтинг, а поскольку несчастье несчастьем, а капиталистическое соревнование никто не отменял, как мог вежливо уходил от ответа и отделывался общими фразами. Другие журналисты были недовольны, но зла не держали, понимая, что на его месте вели бы себя точно так же. Поэтому стали искать других, более разговорчивых собеседников, а Стэн и Лонни после короткого вводного репортажа, основной посыл которого сводился к тому, что «всей правды придется ждать долго, поэтому оставайтесь с нами», побежали их догонять.

Первым в объектив камеры Кравица попал водитель «скорой», ожидавшей очереди проехать барьер.

— Стэн Блейзер, WBC! Представьтесь, пожалуйста!

— Дик Ливингстон.

— Скажите, Дик, это ваш первый приезд сюда?

— Нет, уже десятый.

— Вы ведь возите раненых, да?

— Трупы не по нашей части.

— Да, конечно. В каком состоянии пострадавшие?

— По-разному бывает.

— Они ничего не говорили о том, кто, по их мнению, это сделал?

— Нет, не говорили. Вообще ничего не говорили. Им было не до разговоров.

— Да, разумеется. А по-вашему, кто это сделал?

— «Черный стол», конечно, кто же еще! Кстати, это ведь вы вели ту передачу вчера? Мы всей семьей смотрели! Это всё правда?

— Увы, да. Спасибо за интервью!

— Ты и впрямь знаменитость, Стэн! — сказал Леонард, когда «скорая» уехала.

— Да ладно, — отмахнулся репортер. — Главное, что люди стали узнавать правду! Так, кого бы еще спросить… О! Лонни, бежим! Там что-то начинается!

Действительно, у ограждения появился человек, которому не надо было прилагать усилия для привлечения к себе внимания. На его черном деловом костюме и белой строительной каске было ровно столько пыли, сколько можно набрать за время неспешной пешей прогулки от штабного трейлера, и по сравнению с одеждой рядовых спасателей они были девственно чистыми. Журналисты моментально смекнули, что это кто-то из начальства, и гурьбой повалили к нему.

— Кто вы? Какое ведомство представляете? Что вы можете сообщить? — раздавалось со всех сторон, но мужчина не спешил отвечать, явно ожидая, когда слушателей соберется достаточно много, чтобы ничего не пришлось повторять.

— Минуточку внимания! — попросил он, поднимая руки. В одной из них был зажат какой-то листик, на который тут же обратились все взгляды и объективы, но мужчина быстро повернул его исписанной стороной к себе и заговорил, щурясь от вспышек.

— Меня зовут Уолтер Кулидж. Я руководящий специальный агент ФБР, и именно я возглавляю расследование этого инцидента. На данный момент нам доподлинно известно о ста тридцати двух погибших, но разбор завалов не прекращается ни на минуту, поэтому эти данные далеко не окончательные…

— Сколько людей было в здании? — спросил один из репортеров. Его коллег этот вопрос тоже интересовал, поэтому Кулиджу пришлось снова поднять руку, призывая всех к спокойствию.

— У вас еще будет время задать мне вопросы, а пока позвольте мне закончить. Благодарю. По нашим данным, на момент взрыва в здании находилось двести шестьдесят семь человек, из которых по меньшей мере одиннадцать остались в живых, сто восемь погибли, остальные считаются пропавшими без вести. Все они были сотрудниками Национального фонда содействия демократии, которому и принадлежало это здание…

— Почему это скрывали столько времени? — спросил кто-то, но Уолтер пропустил несанкционированный вопрос мимо ушей.

— Пока что ни одна террористическая организация не взяла на себя ответственность за этот взрыв, но мы имеем основания предполагать, что за этим стоит так называемый «Черный стол». Мы мало что знаем об этой организации, однако результаты проведенной экспертизы показывают, что использовавшаяся злоумышленниками взрывчатка идентична по своему составу той, которая использовалась при подрыве федерального здания в Оклахома-Сити 19 апреля 1995 года. По этому поводу прорабатывается версия о причастности к этому преступлению «Черного стола», в связи с чем директор ФБР лично распорядился вновь открыть дело ОКБОМБ. У меня всё. Прошу вопросы.

Дважды просить ему не пришлось. Если уж на то пошло, ему вообще можно было ни о чем не просить.

— Энн Райс, ATVC! Как насчет доктора Арчибальда Сноу?

— Насколько мне известно, в здании его не было.

— Джек Стюарт, «RHOX Ньюз»! Как вы прокомментируете ночные звонки и присланные неизвестным фотографии?

— Вы лучше меня знаете, что в наши дни доверять фотографиям нельзя.

— То есть, вы хотите сказать, что это монтаж?

— Поскольку в нашем распоряжении нет оригинала этого снимка, утверждать что-либо наверняка невозможно. Но, думаю, да, монтаж.

— Эйприл О’Нил, Шестой канал! Зачем «Черному столу» взрывать здание, если там не было доктора Сноу?

— Как я уже сказал, здание принадлежало Национальному фонду содействия демократии, одна из целей которого — борьба за соблюдение прав человека и гражданских свобод во всём мире. Вполне вероятно, это месть со стороны тех, кому такая деятельность не по душе. Именно соображениями безопасности была вызвана секретность, о которой упоминал один из вас.

— Для чего же тогда, по-вашему, террористам нужно было рассылать поддельные фотографии?

— Мы полагаем, это было сделано специально, чтобы заманить представителей прессы на этот перекресток, где они стали жертвами взрыва. Думаю, этим преступники хотели продемонстрировать, что их врагами являются все, кто несет народам земли свободу и демократию, в том числе независимые СМИ, которыми наша страна по праву гордится.

Журналисты понимали, что это «признание» было домашней заготовкой, но всё едино были весьма польщены и впечатлены. Впрочем, не все.

— Стэн Блейзер, WBC! Почему тогда меня вчера хотели допросить, а за моим домом следят?

Кулидж вздрогнул, как от удара бичом, и стал искать взглядом говорившего. Блейзер и Лонни прибежали в числе последних, поэтому были вынуждены довольствоваться местами в третьем ряду. Но после его реплики все расступились, и они с оператором смогли протиснуться в центр внимания.

— Ну, что скажете? — повторил вопрос Стэн, но уже не столько для агента ФБР, сколько для подставленных ему со всех сторон микрофонов.

— Мистер Блейзер, — глава расследования растерянно развел руками. — Я не понимаю, о чем вы…

— Фамилии Берг и Санчес вам что-нибудь говорят?

— Нет, а должны?

— Думаю, да! Это ваши коллеги из Бюро, которые вчера вечером заявились ко мне и потребовали рассказать им о моих источниках информации! — на этот раз умудренный опытом Блейзер произнес это слово во множественном числе. — Безо всякого ордера, между прочим! Это произвол!

— Поверьте, мистер Блейзер, я и моя команда не имеем к этому отношения. В ФБР работают тысячи агентов, и даже я не знаком со всеми лично. С другой стороны, — быстро добавил он, видя, как все присутствующие скептически и даже где-то снисходительно улыбнулись, — я вполне допускаю, что вас могли посетить наши агенты, но исключительно с целью выяснить, насколько оглашенные вами сведения соответствуют истине, и принять меры для скорейшего расследования этого дела. Ведь, насколько я понимаю, именно это было вашей целью, я имею в виду, привлечь внимание к этому преступлению. Уверяю вас, мы приложим все усилия, чтобы ваши труды и труды ваших коллег не пропали даром! Поэтому позвольте мне от лица всего Федерального бюро расследований поблагодарить вас за отвагу и самоотверженность! Именно такие журналисты, как вы, нужны нашей стране!

Кулидж пару раз хлопнул в ладоши, и к нему присоединились все присутствующие кроме операторов, ни на секунду не выпускавших из рук камер, ловя каждое мгновенье происходящего. Даже Стэн немного оттаял.

— Спасибо, мистер Кулидж, я… — Блейзер запнулся. То ли ему почудилось, то ли из-под воротника агента действительно выглянуло и тут же спряталось обратно какое-то насекомое. Специальный агент истолковал эту заминку на свой лад.

— А что касается слежки за вашим домом, мистер Блейзер, то я обещаю вам, что мы всё тщательно расследуем! Спасибо вам за сигнал! А теперь простите, но я должен возвращаться к своим обязанностям. Полагаю, ближе к вечеру я или мои помощники снова соберут вас, чтобы сообщить, как продвигается спасательная операция. Благодарю за внимание!

Махнув на прощанье листиком, он быстро развернулся и ушел, не обращая внимания на посыпавшиеся градом вопросы. Поняв, что выход на бис не предусмотрен, а Блейзер не собирается рассказывать о своем опыте общения с ФБР больше, чем уже сказал, журналисты снова разбрелись, кто куда. Стэн и Лонни тоже стали высматривать, с кем бы пообщаться, но на этот раз собеседник нашел их сам.

— Мистер Блейзер! — крикнул грузный африканоамериканец в бежевом пиджаке и направился к ним, на ходу доставая из кармана удостоверение. — Детектив Картер, полиция Вашингтона. Могу я задать вам несколько вопросов?

— Конечно, — ответил Стэн, давая знак Леонарду включить камеру. Картер бросил взгляд в объектив и усмехнулся, но протестовать не стал, и полез в другой карман за блокнотом.

— Скажите, мистер Блейзер, это вам принадлежит двухэтажный дом по адресу Мэйплвуд, Нью-Джерси, Крествуд-драйв четыре?

Блейзер похолодел.

— Да, мне, а что?

— В вашем доме произошел взрыв. Он полностью сгорел. Сожалею.

Несколько секунд Стэн пребывал в прострации, и Лонни поспорил сам с собой на пять долларов, что он хлопнется в обморок. И проспорил, потому что Блейзер встрепенулся и угрожающе двинулся на полицейского.

— Это что, шутка такая, да?! — прошипел он. — Или, может быть, угроза?! Как вы сказали, вас зовут?! Номер значка продиктуйте, пожалуйста! Лонни! Набирай полицию, сейчас мы его проверим!

Картер и глазом не моргнул.

— Проверяйте, конечно. Заодно позвоните в главное управление полиции Мэйплвуда капитану Финчли.

— Финчли, говорите?

— Да, Финчли. Это он связался с нами после того, как на вашем канале ему сказали, что вы здесь, в Вашингтоне.

Стэн заколебался. Фамилия капитана мэйплвудской полиции действительно была Финчли, однако это можно было легко узнать из телефонного справочника или просто из Интернета, поэтому репортер решил уточнить. Номера офиса Финчли он, правда, не помнил, зато помнил номер студии своего канала. Когда там подтвердили, что звонок из Мэйплвуда по поводу взрыва в его доме действительно был, Блейзер понял, что всё очень и очень серьезно.

— Мистер Блейзер, вам стоит связаться с Финчли, — подсказал Картер, но Стэн никак не отреагировал на это предложение.

— Благодарю вас, мы так и сделаем, — ответил за коллегу Кравиц. Детектив кивнул и удалился, а Леонард обнял Блейзера за плечи и повел к фургону. Он знал, что семья Стэна была в отъезде, поэтому ничего не спрашивал. Лишь когда они подошли к машине, и Блейзер сел прямо на пол кузова, он заговорил.

— Кофе хочешь?

— Да, наверное, — кивнул Стэн. — И знаешь еще что, Лонни?

— Что?

— Собери остальных. Ну, с других каналов.

— С других каналов? Уверен?

— Да, так будет лучше.

— Как скажешь.

Учитывая, кем был Блейзер, выполнить его просьбу было даже легче, чем купить кофе. Но Кравиц решил совместить и пошел к ближайшей передвижной закусочной, целая сеть которых раскрыла свои шатры по периметру оцепления, спеша накормить страждущих рабочих, репортеров и простых зевак. Там он, как и ожидалось, встретил нескольких ребят из других съемочных групп, а те, в свою очередь, сразу признали в нем оператора самого Стэна Блейзера, поэтому стоило Лонни намекнуть на пресс-конференцию, их всех как ветром сдуло.

Когда Леонард с двумя стаканчиками эспрессо вернулся к автобусу, там уже стояли четыре съемочные группы, и люди все подходили. Сам Стэн закрылся внутри и что-то писал в маленьком блокноте. В качестве опоры он использовал запасной штатив для камеры, поэтому выглядел как заправский художник-сюрреалист, чья кисть так и порхает по холсту, не поспевая за видениями мастера.

— Твой кофе, Стэн! — сообщил оператор, предусмотрительно поставив стаканчик на ровную жесткую поверхность вне досягаемости локтя Стэна.

— Угу! — кивнул тот и перевернул страницу.

— Стэн, там народ собрался…

— Уже иду! Слушай, каким словом лучше закончить: «взрыв» или «свобода»?

Кравиц непроизвольно вздрогнул.

— Смотря что ты пишешь. Если драму с хеппи-эндом, то лучше «свободой», а если триллер с плохим концом…

— Лонни, я серьезно спрашиваю!

— Не знаю, Стэн. Как по мне, лучше положись на импровизацию. У тебя это очень здорово получается.

— Думаешь? — корреспондент постучал кончиком ручки по зубам. — Да, пожалуй, ты прав… Да, так и сделаю, спасибо! Кофе принес?

— Вон стоит.

— Хорошо! — Блейзер отпил глоточек и сморщился. — Горячий! Так, ладно, бери камеру! Работаем!

Открытие двери фургона вызвало ажиотаж почище поднятия занавеса на премьере бродвейского мюзикла. Все камеры были водружены на плечи, микрофоны наведены в нужном направлении. Леонард на правах хозяина поля потеснил конкурентов с самого лучшего ракурса, и Стэн заговорил:

— Дорогие коллеги! Буквально несколько минут назад сотрудники вашингтонской полиции сообщили мне, что в моем доме произошел взрыв, и он полностью уничтожен огнем.

Зрители ахнули и, сплотив ряды, придвинулись на шаг ближе.

— Ваши родные не пострадали? — полюбопытствовала О’Нил.

— Нет, но спасибо, что спросили. Их не было в доме.

— Джек Стюарт, «RHOX Ньюз». Вы считаете, это было покушение?

— Понятия не имею. Я еще не связывался с полицией своего города, поэтому не знаю всех обстоятельств.

— Вы поедете туда? — одновременно с интересом и надеждой спросила репортер с ATVC. Блейзер еле сдержал улыбку и помотал головой.

— Признаю, моим первым побуждением было именно это. Но потом я подумал, что если этот взрыв и впрямь признан напугать меня, и я в ответ покину место происшествия, то получится, что они победили, а я этого не хочу. И, уверен, никто из вас не хочет.

Если честно, собравшиеся перед Стэном журналисты не имели ничего против того, чтоб избавиться от столь рейтингового конкурента, но вслух об этом не сказали. Блейзер всё прекрасно понимал, но тоже промолчал, ведь такое прозвучавшее в прямом эфире на всю страну признание нанесло бы непоправимый ущерб образу демократических СМИ, а значит, и его личному имиджу тоже.

— Считаете ли вы, что к этому причастно ФБР?

Не будь Блейзер готов к этому вопросу, наверняка брякнул бы нечто утвердительное. Но у него было время всё обдумать и прийти к выводу, что бездоказательные обвинения только повредят, сведя на нет наметившееся было потепление отношений с силовыми структурами и став поводом для будущих судебных исков о защите чести и достоинства.

— Я не хочу никого обвинять, — сказал он. — Как я уже говорил, я не знаю всех обстоятельств. Возможно, это банальная утечка газа или что-то другое в этом роде. Но одно я могу сказать точно: чем бы ни был вызван этот взрыв, я не отступлю.

— Другими словами, это никак не отразится на проводимом вами расследовании?

— Абсолютно никак! Во-первых, копии всех материалов хранятся в надежных местах. Во-вторых, если взрыв действительно связан с моей деятельностью, значит, я и моя команда на правильном пути! И мы не отступим! Ведь, как правильно сказал агент Кулидж, свободная Америка немыслима без независимых и неподвластных давлению СМИ! Но о какой свободе может идти речь, если тех, кто призван ее отстаивать, можно запугать банальными взрывами?

Блейзер говорил, стоя на земле. Но заберись он на крышу, это расценили бы не как проделку сумасшедшего, а как закономерный итог пламенной речи. И хотя коллеги Блейзера по журналистскому цеху не могли сказать, что всецело разделяют его пренебрежительное отношение к «банальным взрывам», тем более во множественном числе, они устроили ему овацию. Даже операторы присоединились, расщедрившись на приветственные крики и гулкий топот. Если бы выборы проводились здесь и сейчас, Стэн был бы реальным претендентом на президентское кресло.

После этого съемочные группы разбились обратно на пары и тройки, чтобы записать свои впечатления и комментарии для будущих развернутых репортажей. Стэн же, допив кофе, с новыми силами взялся за дело, доказывая всем, в том числе себе самому, что он не трус, хоть и побаивается, причем не так каких-то неизвестных злодеев, как разговора с женой.

Долго, однако, бояться не пришлось, ибо буквально через пять минут после его выступления она позвонила ему сама. Да, она смотрела телевизор. Да, из полиции тоже звонили. Разумеется, всё это очень плохо. Нет, ей не понравилась его фраза о взрывах. Да, она и дети им гордятся. И да, она рада, что дала уговорить себя уехать с детьми несмотря на то, что они пропускают школу, за которую заплачено наперед. Да, она его любит.

Ну и чего, спрашивается, после такого можно бояться?

— Стэн, там твой дом показывают!

Передав микрофон Лонни, Блейзер поручил ему закончить интервью пойманных ими пожарных, а сам рысцой побежал к мобильной телестудии. Да, зрелище и впрямь не из приятных. Патрульные и пожарные машины, взволнованно пересказывающие в десятый раз друг другу новости зеваки, а вместо комфортного двухэтажного здания — увитое желтой полицейской лентой пепелище.

— Сожалею, — произнес вполголоса позвавший Стэна техник.

— Спасибо, — буркнул репортер и указал на логотип конгломерата «Уорлд Ньюз Нэтворк» в углу экрана. — Обязательно смотреть канал конкурентов?

— А я виноват, что их нью-джерсийское отделение первым оказалось на месте происшествия?

— Они сильно поднялись?

— Где-то на сорок два процента.

— Сволочи, на моем доме… Ладно, выключай! Я знаю эту студию, ничего путного они всё равно не расскажут!

Происки конкурирующей фирмы Стэна не смутили, а наоборот, подстегнули. Он с головой ушел в работу, беря, по его собственному признанию, лучшие интервью в карьере, и репортерам конкурирующих фирм оставалось лишь скрежетать зубами, слыша в ответ «Да я уже всё рассказал вашему коллеге, Стэну Блейзеру!» Солнце и то уже начало клониться к закату, а он всё носился по окрестностям, опрашивая всех встречных и поперечных с таким же мастерством и рвением, как и два, и три часа назад. Казалось, ничто в этом мире не остановит неподвластного усталости корреспондента, и уже не за горами тот момент, когда он войдет в трейлер штаба спасательной операции, а о результатах расскажет с крыши разрушенного здания.

Однако беда пришла, откуда не ждали.

— Стэнли, мой мальчик! — это был Джефферсон, и его голос даже охваченному производственной эйфорией Блейзеру показался излишне веселым. — Ты просто монстр! Я не испытывал такого восторга со времен речи Рейгана перед евангелистами[1]! У тебя дар, настоящий дар! Ты не думал о политической карьере?

— Нет, мистер Джефферсон, я…

— Тобиас, Стэнли, просто Тобиас.

— Спасибо, но…

— Послушай, ты там сильно занят?

Такого вопроса Стэн от начальника не ожидал.

— Ну, да, мы с Лонни как раз…

— О, Лонни, конечно, как я мог забыть! Вы же с ним не разлей вода, да?

Чем больше Джефферсон говорил, тем сильнее Блейзеру казалось, что он бредит. Или пьян, чего за ним никогда не водилось.

— Тобиас, послушайте…

— Нет, Стэнли, это ты послушай. Тут такое дело… В общем, почему бы тебе не передать микрофон Нолану и не приехать сюда, а?

— Зачем это?

— Все вопросы потом! Между прочим, вертолет уже вылетел! Так что поторопись!

— Мистер Джефферсон, постойте! А как же мой репортаж? Как же всё это?

— В общем, я жду! — проигнорировал его причитания Тобиас и повесил трубку. Блейзер недоуменно посмотрел на аппарат в руке, чувствуя, что земля уходит у него из-под ног. Взрыв в доме еще можно было списать на несчастливое совпадение. Но поведение Джефферсона не могло быть случайностью. Нет, здесь было что-то не так. Очень, очень не так…

— Мистер Блейзер! — крикнул подбежавший к нему худосочный вихрастый парень. Это был Кристофер Нолан, до прибытия Блейзера заменявший убитого взрывом Рея Макнамару. — Мне позвонили из офиса, сказали вас сменить! Что происходит?

— Не знаю, Крис, просто не знаю. Но что-то явно происходит… Ладно, — Стэн протянул столичному коллеге микрофон. — Работай. Знакомься, набирайся опыта, а главное — чувствуй себя, как дома. Если что, не стесняйся, спрашивай Лонни. Он мне помогает и тебе поможет. И не пропустите выход Кулиджа, о’кей?

— О’кей, мистер Блейзер! Отвезти вас?

— С ума сошел? Там же всё оборудование! А вы должны быть всё время в эфире, понял? Всё время! Я возьму такси. Какой там у вас адрес?

* 16 *

Обагренные закатом воды залива Ньюарк не назвал бы тихими даже обладатель самой утонченной и поэтической натуры на свете. Во-первых, именно на нём располагался порт Ньюарк, который входил в двадцатку самых загруженных морских терминалов мира и принимал грузы, предназначенные для Нью-Йорка и всех северо-восточных штатов вообще. Во-вторых, на нем постоянно дежурили суда-драги, зорко следящие за состоянием быстро мелеющего судоходного коридора, благодаря которому порт мог обслуживать даже самые крупные корабли. Но главными нарушителями спокойствия были самолеты, прибывающие и убывающие из расположенного менее чем в миле от берега Ньюаркского международного аэропорта «Либерти». Во всей этой шумной толкотне было очень удобно сбрасывать «хвосты», а сотни плотно уставленных контейнерами акров как нельзя лучше подходили для тайных встреч, на которых проворачивались самые темные из дел.

— А сейчас ты ощущаешь себя королем мира, милый?

— Фокси, не отвлекайся! Где они сейчас?

Летунья обижено надула губки, однако послушно огласила окрестности ультразвуковым импульсом.

— Между вон теми контейнерами! — ответила она, внимательно изучая возникшую в ее мозгу панораму, похожую на кадры из «Темного рыцаря». — Движутся на юго-запад!

— Слышали? — Дейл повернулся к летевшим рядом с ними двум голубям. — Передайте своим, чтобы выдвигались!

— Так точно! — отрапортовали командиры военно-воздушных сил СОВоГ и полетели к подчиненным, которые в ожидании приказа смешались с сородичами, толпившимися на пирсе в ожидании баржи с зерном. Фоксглав же взяла курс на подножие стоявшего у края пирса портового крана, где их с Дейлом встретили возглавляемые лабрадором Ривзом сухопутные силы Службы.

— Ну что, ребята, поработаем? — весело спросил бурундук, и добровольная дружина моментально воодушевилась.

— Поработаем! Давно пора! Мы тут уже засыпаем!

— Не спите, а то замерзнете! — Дейл шутливо погрозил соратникам пальцем и повернулся к Дозеру, на которого была возложена роль войск связи. — Что у Фишберна?

— Все в сборе, мистер Дейл! — бодро отрапортовал пернатый.

— Отлично! В общем, план такой! Группа Ривза блокирует сушу, авиация — воздух, а морская пехота — экваторию!

— Акваторию, — шепотом поправила любимого летунья.

— Ну да, правильно, вечно я их путаю! Мы с моей напарницей будем неподалеку, поэтому чуть что — кричите! Всё, выдвигаемся!

Дейл громко захлопал в ладоши, понукая и без того рвавшихся в бой звериных ополченцев. Грызуны и пес побежали вдоль пирса, Дозер полетел передать сигнал о выступлении флоту, а Фоксглав, привычно схватив Дейла за воротник, отправилась вдогонку за вырвавшейся далеко вперед сизой эскадрильей.

— Почему ты назвал меня «моя напарница»? — спросила летучая мышка.

— Ну-у… — Дейл развел руками, потому что пожимать плечами, когда тебя держат за них лапами, неудобно. — Наверное, потому что ты и есть моя напарница…

— И всё? — Фоксглав ощутимо напряглась, и бурундук опасливо покосился вниз. Они летели на высоте примерно пяти стандартных контейнеров, и земля была дальше, чем хотелось бы.

— Разумеется, нет! — ответил он, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Ты мой близкий друг и боевой товарищ!

— Товарищ… — процедила рукокрылая Спасательница. Ее голос звучал резко, и знавший ее лучше других Дейл понимал, что это очень нехороший признак.

— Фокси, послушай, ты всё неправильно понимаешь…

— Конечно, разумеется, это я всё неправильно понимаю, кто же еще!

«Где-то я это уже слышал, причем совсем недавно…»

— Фокси…

— Дейл, ты меня любишь?

Бурундука прошиб озноб, но в его положении приходилось идти до конца.

— Да, Фокси. Я же уже говорил это.

— Давно! Очень давно! В последний раз это было…

Она замолчала, припоминая, и Дейл понял, что действовать надо быстро. Правда, он не знал, как именно, но тут на помощь пришли печальный опыт пополам с актерским мастерством.

— Фокси! — воскликнул он так громко, как будто обо что-то порезался. — Ты что, мне не веришь? Сомневаешься? И это после всего того, что мы вместе пережили?! Нет. Фокси, такого я от тебя не ожидал, только не от тебя, нет…

Когти летучей мышки вонзились ему в плечи, и Дейл, решив, что переиграл, зажмурился и приготовился к встрече с асфальтом. Но вместо этого ощутил под ногами холодную металлическую поверхность, а когти сменились пускай жесткими, но далеко не такими острыми крыльями.

— Дейлушка, Дейлушка! — тормошила его Фоксглав. — Прости меня! Я… Ты прав, я… Я больше не буду!

— Честно? — мгновенно оживился бурундук.

— Честно! — ответила мышка и так крепко поцеловала его, что он чуть не лишился чувств. Впрочем, с недавних пор он на все ее ласки реагировал схожим образом.

— Ну всё, Фокси, всё, хватит! — Дейл завертелся юлой, буквально вывинчиваясь из ее объятий. — На нас, вон, даже голуби смотрят и смеются! А мы должны быть образцом, а не посмешищем!

— Какие мы серьезные! — хихикнула Фоксглав и ласково потерлась мордочкой о его нос. — Ладно, командир, простите, не буду вас более смущать!

— Правильно, давно пора… В смысле, за дело!

Они спешно присоединились к голубям, которые рассредоточились по периметру этого и соседнего контейнеров, зорко наблюдая за крадущимися далеко внизу сиамскими котами в богато расшитых шелковых кимоно. Теми самыми, которых Спасатели и члены СОВоГ до сих пор знали исключительно понаслышке, но очень жаждали познакомиться поближе. Ведь это были не простые коты, а Гонг, Конг и Маджонг — правые лапы самих Сиамских Близняшек[2], цариц животного мира Чайнатауна. Четвертый, Го, остался в штаб-прачечной сестер, а эти трое прибыли сюда, за тридевять земель по меркам территориальных хищников, с чрезвычайно ответственным заданием. Других им, впрочем, и не поручали, поэтому едва информация об их регулярных визитах в порт Ньюарк дошла до СОВоГ, Дейл и Фоксглав сразу поняли, что дело серьезное и очень важное.

В результате многолетней изнурительной борьбы Спасателям удалось положить конец преступной деятельности всех главарей звериной мафии Нью-Йорка кроме Сиамских Близнецов. Эти милые сладкоголосые кошечки, которые не разговаривали, а прямо-таки пели в унисон, были очень умны, осторожны и скоры на жестокую расправу. Добавьте к этому строжайшую дисциплину и искреннюю верность их подручных, и вы уже получите могущественного и не прощающего ошибок противника. Но главным было отнюдь не это. Просто для других злодеев окружающие, в том числе сородичи, были не более чем потенциальными жертвами, на которых можно и нужно наживаться, поэтому неудивительно, что даже коты и крысы всячески приветствовали борьбу Спасателей против тех же Толстопуза и Капоне, которым ни ума, ни силы, ни жестокости тоже было не занимать.

С Сиамскими Близняшками была совершенно другая история. Для них все населявшие Чайнатаун животные были членами клана, требовавшими не только контроля, но также заботы, и жители китайского квартала платили им взаимностью. Даже грызуны относились к ним как к покровителям, следящим за порядком и защищающим от чужаков. И, надо сказать, небезосновательно, поэтому любая направленная против них подрывная деятельность на территории Чайнатауна была заранее обречена на провал. Спасатели быстро поняли всю бесперспективность борьбы с сестрами на их поле и отступили, но продолжали делать всё от них зависящее, чтобы не допустить расширения зоны влияния Близняшек за пределы квартала. Порт Ньюарк в эти пределы явно не вписывался, поэтому деятельность эмиссаров триады следовало расследовать и пресечь, чем Дейл, Фоксглав и СОВоГ как раз и занимались.

— Мистер Дейл, чего мы ждем? — непринужденно и даже весело поинтересовался командир «золотой» эскадрильи. Это было бравадой. Бойцы Службы впервые сталкивались со столь серьезным противником. Дейл, который на его месте вел бы себя точно также, сразу раскусил его, но виду не подал.

— Когда они встретятся с клиентами, конечно же! — ответил он в той же манере. Это тоже было бравадой. Хотя Дейлу уже приходилось иметь дело с очень опасным врагом и даже командовать при этом[3], момент был всё равно волнительный. — Если уж брать, то оптом, верно я говорю?

— Верно, командир! — хором воскликнули остальные «золотые». К счастью, к этому времени коты свернули за угол и их не услышали.

— Тише вы! — прикрикнула на них сохранившая холодную голову Фоксглав.

— Правильно! — улыбавшийся Дейл тут же нахмурился и приложил палец к губам. — Не шумите, а то всю рыбу распугаете! Значит так, «золотые» двигаются по левой стороне, а «красные» — по правой! Всё, вперед!

Дейл на четвереньках поскакал по контейнерам, узкие промежутки перепрыгивая, а широкие преодолевая в лапах Фоксглав. Голуби старались не отставать, хотя длинные перевязанные суровыми нитками рулоны, которые они по трое несли в лапах, сковывали движения и требовали четкой координации усилий. Всего таких рулонов было восемь, и при взгляде сверху казалось, что идущих по узкому ущелью котов преследуют отрастившие крылья палки колбасы.

Путь выдался неблизкий, с каждым следующим поворотом посланцы Сиамских Близняшек шли всё медленнее и то и дело оглядывались по сторонам, вынуждая птиц держаться как можно дальше от коридора. Самый опасный момент настал, когда им надо было пересечь широкий проезд, по которому двигались портовые краны. Но голуби по сигналу Фоксглав синхронно нырнули в промежутки между контейнерами и оставались там, пока опасность обнаружения не миновала. Так и не заметив слежки, коты продолжили свой путь по тянущемуся поперек пирса проходу, выводившему на обширную, примерно с полконтейнера площадку.

— Дейл, тебе это не кажется странным? — спросила Фоксглав, указывая на совершенно не вписывающееся в принцип расположения контейнеров на терминале пустое место.

— Кажется, — кивнул Дейл. — Похоже, мы на месте! «Красный-Один» и «Золотой-Один»! Окружайте площадку, но очень осторожно! Не спугните их раньше времени! Действовать только по сигналу моей напарницы!

— Есть!

— Отлично! Фокси!

— Я тут, симпатяга, не ори! Когда я должна подать сигнал?

— Поймешь, когда увидишь. У тебя гарпуна случайно нет?

— Конечно, есть! — летунья развела в стороны крылья. Вскоре после вхождения в команду Спасателей она по примеру остальных стала носить одежду, впоследствии перейдя на комбинезон как у Гайки, только без рукавов, в карманах и на поясе которого спокойно умещалось всё необходимое снаряжение, включая штатные мини-гарпуны. — Бери!

— Угу, спасибо… — сделав над собой усилие, Дейл недрогнувшей лапой отстегнул один из гарпунов и быстро спрятал трофей под свитер. — Можешь незаметно опустить меня вон на тот маленький выступ? Только тихо! Очень тихо!

— Поняла, — кивнула Фоксглав и, подхватив любимого за плечи, спорхнула вниз. Выступ, на который указывал бурундук, находился у самого конца коридора, всего лишь в десяти футах от сидевшей в центре площадки троицы. Поэтому летучая мышка была вынуждена не только взмахивать крыльями реже обычного, но и усилием воли заставить себя перестать отщелкивать ультразвуковые импульсы, которые могли услышать чувствительные к высоким частотам коты. Вследствие этого ей пришлось ориентироваться, полагаясь исключительно на слабо развитое зрение и движения Дейла, которые по мере приближения к выступу становились всё более нервными, а когда дело дошло до паники, Фоксглав поняла, что они на месте. Разжав когти, она резко взмыла вверх и еще успела услышать, как охнул еле удержавшийся на крепежном выступе Дейл.

— Вы ничего не слышали? — обернувшись на странный звук, спросил Маджонг — самый крупный из котов, классической расцветки сил-поинт, названной так потому, что темно-коричневые отметины по цвету напоминали шкурку морских котиков.

— Вроде и вправду что-то скрипело… — ответил его гораздо более светлый, бледно-магнолиевый коллега Гонг, также вглядываясь в коридор. Но Фоксглав уже успела скрыться, а нашедший опору бурундук застыл и стал неразличим на фоне красного с пятнами ржавчины контейнера.

— Странно, я был уверен… — вновь заговорил Маджонг, но тут из контейнера перед ними донесся какой-то стук, и они повернулись туда. Вскоре стук прекратился, сменившись скрежетом несмазанных петель, сопровождавшим открытие в стенке контейнера совершенно неприметной дверцы. Имея всего десять дюймов в высоту, она была достаточно большой, чтобы пропустить низкорослую серую крысу, светло-зеленую ящерицу и огромную, даже больше Рокфора мышь.

— Капоне и его команда[4], — пробормотал Дейл. — Давно не виделись. И лучше бы так и продолжалось…

Сиамские коты явно были того же мнения, но положение обязывало проявлять учтивость, поэтому все трое вежливо поклонились. Искушенный в восточном этикете зритель уже по этому жесту мог многое рассказать о том, что они думают о своих собеседниках и чего им желают, но Капоне к таковым не относился, поэтому принял всё за чистую монету.

— И вам мое почтение! — прокаркал он с самодовольной улыбкой. — А ведь я ждал вас раньше!

— Пришлось поплутать, Капоне сяньшен, — мягко ответил выступивший вперед Маджонг. — Сожалеем, если заставили вас ждать.

— Вот это правильно! — злорадно ощерился крысиный мафиози, из-за не по размерам раздутого эго видевший лишь то, что ему хотелось видеть. — Мое ожидание дорого стоит, знаете ли, к тому же у меня еще целая куча дел, где кот не валялся!

Шугар Рей противно захихикал, а как обычно не понявший шутки начальника Арнольд Мышенеггер растерянно почесал голову.

— Шеф, мне казалось, утром вы говорили о коне…

Ящерица захихикала еще противнее. Капоне рыком велел силачу заткнуться. Дейл зажал лапой рот, чтобы не рассмеяться. Коты сделали вид, что смысл «тонкого» намека от них ускользнул.

— Ладно, довольно любезностей! — Капоне упер руки в бока, чтобы казаться больше и внушительнее. — Я подумаю над вашими извинениями, а вы показывайте товар!

Негласный лидер сиамской тройки махнул лапой своим спутникам. Те быстро развязали зубами узлы у себя на спинах, и на асфальт один за другим упали четыре увесистых мешочка.

— Нечеловеческая музыка… — Капоне аж зажмурился от удовольствия, вслушиваясь в звон монет и драгоценностей. А когда коты развязали мешочки, он и вовсе потерял голову от золотого блеска. — Ну же, бестолочи! Тащите их сюда!

Высунув язык, Арнольд на руках, как горилла, поскакал к мешочкам, но путь ему внезапно преградило тонкое кимоно, и силач отлетел назад, как будто под шелком скрывалась не тонкая изящная лапа, а кирпичная стена.

— Не так быстро, Капоне сяньшен, — промурлыкал Маджонг. — Теперь ваша очередь.

— Помню-помню! — с явным неудовольствием произнес мафиози. — Простая проверка бдительности, так что с вас саечка за испуг, как говорится, хе-хе! Эй, Арнольд! Веди одного сюда!

— Какого из них, босс?

— Любого, кретин!

— Угу, понял! — пробасил Мышенеггер, протискиваясь в дверку. Даже для полного недотепы он отсутствовал слишком долго, и Дейл смекнул, что одним контейнером владения бандитов не ограничивались. Действительно, какой же Капоне без канализации…

Наконец Арнольд вернулся, и не один, а толкая перед собой щуплую мышь азиатской наружности в потрепанной одежде. Перешагнув порог, отвыкший от яркого света грызун-китаец зажмурился и остановился, но громила рывком оторвал его от земли и поставил перед Маджонгом. Кот наклонился к новоприбывшему и спросил что-то вполголоса по-китайски. Услышавший родную речь азиат встрепенулся и радостно защебетал, но Арнольд резко дернул его за локоть.

— А теперь так, чтоб я понял! — крикнул он. Грызун сжался в комок.

— Разумеется, Арнольд сяньшен, — ответил Маджонг, проводя перед лицом Мышенеггера лапой. — Надеюсь, так будет понятнее?

— К-конечно… — закивал Арнольд, заворожено рассматривая показавшиеся из подушечек ухоженные и остро заточенные когти. Этот намек даже для него был достаточно прозрачен.

— Эй! — окрикнул их Капоне. — Ну-ка, бросьте эти свои ниндзя-штучки! Я тоже, знаете ли, при желании могу много чего показать!

— Не сомневаюсь, — мягко произнес Маджонг, прищуриваясь. — Более того, настаиваю на этом. Как вы смотрите на то, чтобы начать с остальных подданных моих повелительниц?

— Золото — вперед! — рявкнула крыса. Коты ответили синхронным выпусканием когтей.

— В таком случае — одновременно! И чтоб никаких возражений! — для пущего эффекта портовый мафиози погрозил котам брильянтовым перстнем. Те и впрямь возражать не стали. Каждый раз переговоры с Капоне развивались по схожему сценарию, и каждый раз он преподносил уступку оппонентам как свое выдающееся достижение. Пушистым китайцам мотив сохранения лица был близок, поэтому они не только понимали, но и приветствовали такое поведение. С теми, кто своей репутацией не дорожил, у Сиамских Близняшек разговор был короткий.

Шугар Рей сунул голову внутрь контейнера, громко свистнул и еле успел отскочить с пути потоком хлынувших наружу грызунов-азиатов. Очень бедных, очень многодетных и очень надеющихся на более благополучную жизнь в сердце разрекламированного Запада, который для них начался с логова портовых бандитов. Вот уж действительно, добро пожаловать в реальный мир…

Тщательно пересчитав сбившихся в кучу за их спинами грызунов, Гонг и Конг кивнули Маджонгу, который в свою очередь убрал преграждавшую путь к мешкам с золотом лапу. Не дожидаясь команды, Мышенеггер и Рей бросились к ним и быстро отступили с добычей за хищно улыбающегося босса.

— Приятно иметь с вами дело, джентльмены!

— Взаимно, Капоне сяньшен, — коты поклонились и развернулись, чтобы уйти, но крыса окликнула их.

— Да, совсем запамятовал! Передайте глубокоуважаемым Близняшкам, что следующая партия обойдется им вдвое дороже!

Пурпурные драконы на кимоно Маджонга встали на дыбы. Это было что-то новенькое. Кот нарочито медленно развернулся и окатил Капоне и его подручных ледяным взглядом сапфировых глаз.

— Какова причина столь вызывающего предложения? — поинтересовался он,

— Ну, вы же знаете, — развел руками низкорослый мафиози. — Экономический кризис, инфляция, неуверенность в завтрашнем дне. Много всего. Плата за риск, опять же…

— А вам не кажется, — промурлыкал Маджонг, делая два шага вперед, — что ваш риск может обойтись вам дороже, чем всё золото мира?

Он замер в совершенно неестественной на первый взгляд позе, но Капоне, как всякая крыса, прекрасно знал, что эта поза означает готовность к смертоносному броску. Этого-то он и ждал. Сунув два пальца в рот, Капоне пронзительно свистнул, и в окружавших площадку контейнерах открылись потайные люки, из которых хлынули крупные крысы. Их было около полусотни, и мгновение спустя площадка буквально кишела ими, а на котов и жавшихся к ним мелких грызунов нацелился целый частокол разномастных, но одинаково острых и опасных предметов.

— Ну, Сиамские Тройняшки, что вы теперь скажете? — самодовольно спросил Капоне, обводя рукой верные ему полчища. — У меня больше солдат, поэтому я здесь командую!

— Неважно, сколько солдат у полководца, если сам он мертв, — невозмутимо ответил Маджонг. Он присел еще глубже и прижал уши к голове. Сколь бы стремительным ни был его бросок, ему не избегнуть встречи с остриями импровизированного оружия, которая станет для него последней. Для Капоне, впрочем, тоже, а значит, это того стоило. Взращенный на принципах восточной философии Маджонг в любом случае предпочел бы умереть в бою, чем отступить, покрыв свое имя и имя своих сюзеренов несмываемым позором. Дейл это понял и навел мини-гарпун. Но стрелять не пришлось, потому что Капоне тоже это понял. Сколь бы заносчив и самонадеян он ни был, наиболее развитым его инстинктом было самосохранение, позволившее ему дожить до этого дня и сейчас подсказывавшее: «Отступи! Целее будешь!»

— А что, хорошо сказано! — усмехнулся он и три раза хлопнул в ладоши. Мышенеггер тоже зааплодировал, причем с таким энтузиазмом, что шляпу его шефа чуть не сдуло. Шугар Рей унял его коротким шлепком хвоста, и Капоне смог продолжить. — Пожалуй, вы правы! В конце концов, кризис касается всех нас, а в трудные времена надо держаться вместе, верно? Одним словом, я не стану поднимать цену за свои услуги. Пока. Надеюсь, это понятно?

— Понятно, — ответил Маджонг, садясь на задние лапы. — Достойный ответ достойного мужа, Капоне сяньшен, и для меня большая честь передать его моим повелительницам.

— Правильно! — кивнула крыса. — Так и передай! Всё до последнего слова! И добавь, что если их не устраивают условия, то будет, как в том анекдоте: были подданные ваши, а стали — наши!

Никак не отреагировав на эту хохму, Маджонг почти незаметно поклонился и встал на лапы. Крысы опустили оружие, а Капоне развернулся, чтобы вернуться в контейнер, но остановился, не сделав и шага. Откуда-то сверху донеслось характерное для голубей воркование и шум крыльев. Бандит запрокинул голову, но в квадрате неба над ним не было ничего, кроме облаков.

— Меньше надо иметь дел с азиатами и смотреть фильмы гонконгских режиссеров, — пробормотал он, закрывая глаза и массируя виски, чтобы успокоиться. Но лучше не стало. Наоборот, далекие шумы сменились вовсе уж странным звуком, значительно более громким и близким. Открыв глаза, Капоне обнаружил протянувшуюся прямо над ним веревку, одним концом привязанную к воткнувшейся в стенку контейнера точно над дверцей присоске. Второй конец уходил куда-то в центральный проход, но куда именно, он рассмотреть не успел, потому что линию обзора перекрыло быстро приближающееся красно-желто-коричневое пятно. Мафиози инстинктивно отшатнулся, и через мгновенье туда, где он стоял, приземлился бурундук, который с некоторых пор виделся главарю крыс в ночных кошмарах и каждой встреченной им самке.

— Опять ты!.. — вскричал Капоне.

— Улыбочку! — Дейл потянул за края доселе скрытой свитером «бабочки».

Галстук издал щелчок, и в глаза всем присутствующим ударил ослепительно белый свет. На пару секунд все видевшие его ослепли, но один зритель, точнее, зрительница не так сильно полагалась на зрение, как остальные. Имя ей было Фоксглав, и она, получив от дорогого ей бурундука световой сигнал, расправила крылья и крикнула на всю округу:

— ПЛЮС!!!

Ультразвуковая волна захлестнула участников разыгравшейся внизу драмы, ощутивших себя засунутыми в ведро, по которому от души приложились кувалдой. Некоторых из них отраженный стенками контейнеров сигнал заставил потерять равновесие, а остальных полностью дезориентировал. Кроме Дейла, который заранее заткнул уши, а теперь, насвистывая отрывок из оперы Вагнера, наблюдал за заходящими на цели тройками голубей. Синхронно разжимая лапы, они сбрасывали рулоны, которые прямо в воздухе разворачивались в обширные сети. Их было более чем достаточно, поэтому птицы распорядились ими столь же щедро. Три из них накрыли котов, четыре погребли под собой крыс, а последняя досталась банде Капоне.

— Отличная работа! — отсалютовал Спасатель выходящим из пике летчикам и крикнул перепуганным мигрантам: — Не бойтесь! Вы в безопасности! Видите? — он показал на крыс, безуспешно пиливших сетку оружием. — Это не простая сеть, а золотая, в смысле, сверхпрочная! Ее ничем не возьмешь!

— Кроме алмазов.

— Ну да, алмазами можно! Но откуда у них… — Дейл запнулся и повернулся на до боли знакомый хриплый голос. Капоне, Мышенеггер и Шугар Рей стояли перед ним, подбоченившись, и хищно улыбались. Особенно зловеще выглядел левый резец крысы, очень странно переливающийся всеми цветами радуги.

— Алмазная коронка, — охотно пояснил Капоне. — Такая только у меня и у Дона Сырлеоне!

— Помню такого! — кивнул Дейл. — Мы его отправили домой на Сицилию! Бандеролью до востребования! Могу устроить!

— Это я тебе сейчас устрою! Арнольд!

Его крик еще звучал, а силач уже несся вперед, как чугунное ядро. С одной стороны была стена, с другой — ощетинившаяся лезвиями сетка с крысами, а дистанция — жалкий фут, поэтому ни пространства для маневра, ни времени среагировать на бросок у Дейла не было. А у Фоксглав — было. Спикировав на бурундука со скоростью и точностью противоракеты, она выхватила его в буквальном смысле из-под носа мыши-переростка. Удивиться Арнольд успел, а затормозить — увы. Раздался гулкий звук упругого соударения, и несколько сплющившийся Мышенеггер растянулся на асфальте напротив фигурной вмятины, точно повторяющей все контуры его тела и лица с превосходно сохранившимся выражением крайнего изумления.

— Как ты, дорогуша? — обеспокоенно спросила Фоксглав.

— Так же, как чувствует себя капитан Кирк после команды «Поднимай меня, Скотти!»

— Я старалась! — просияла летунья, которая вместе с Дейлом просмотрела весь этот сериал и знала, что это именно комплимент. Но времени радоваться не было. — О, нет! Они уходят!

Действительно, Капоне и его холоднокровный подручный, с трудом волочащий на себе пребывавшего в глубоком нокауте Арнольда, скрылись в контейнере.

— За ними! — скомандовал Дейл, и Фокси, сложив крылья, понеслась вниз. Но им не хватило буквально полсекунды, и металлическая дверца захлопнулась, чуть не ударив Дейла по носу.

— Так, хорошо! И как эта штука открывается? — поинтересовался бурундук. Опустившись на землю, он подошел вплотную к контейнеру и принялся изучать не имевшую никаких «лишних» выступов поверхность.

— Может, спросим у них? — Фокси постучала его крылом по плечу, привлекая внимание к примерно десятку неохваченных сетями крыс. Они кое-как оправились от свето-шумового удара и теперь надвигались на них с твердым намерением проучить за все свалившиеся на их головы неприятности.

— Обязательно! — нехорошо ухмыльнулся Дейл, сверяясь с наручными часами[5].

— Не сказала бы, что они склонны к сотрудничеству!

— Никаких проблем! — заверил ее бурундук. Летучая мышка рефлекторно поежилась, однако слова Дейла, в отличие от Гайкиных, обозначали именно то, что должны были. В следующую секунду со стороны центрального прохода послышался заливистый лай, возвещавший о том, что в дело вступили главные силы СОВоГ. Авиация полностью отбомбилась, опасность попасть под собственную сеть миновала, поэтому грызуны под командованием Ривза смело бросились вперед. Лабрадор взял на себя уже практически совладавших с сетями котов, а его подчиненные атаковали крыс. Оказавшаяся в подавляющем меньшинстве серая братия сложила оружие и бросилась наутек. Толкая и давя друг друга, они забились в узкую щель, ведущую к краю пирса, намереваясь удрать вплавь.

Но на берегу их ждало жестокое разочарование. Вода у пирса была просто усеяна мини-катерами СОВоГ. Сделанные из старых ручных миксеров, переведенных на питание от литий-полимерных аккумуляторов, они приводились в движение венчиками, лопасти которых были превращены в гребные плоскости. Регулируя наклон венчиков при помощи похожего на мотоциклетный руля, водитель направлял катер в нужную сторону, быстро доставляя в пункт назначения пару сидевших по бортам морских пехотинцев. Сейчас в руках у каждой «свинки», как их шутливо называли боевые товарищи, были длинные багры, готовые настичь любого, кто дерзнет прыгнуть в воду. А на тот случай, если среди бандитов окажутся хорошие пловцы, способные уйти на недосягаемую для багров глубину, рядом с берегом дрейфовал Фишберн. Командир СОВоГ и по совместительству адмирал его военно-прибрежного флота размещался на флагманском ударном собаконосце «Энтерпрайз», лишь немного уступавшем размерами человеческому гидроциклу. Собственно, это и был гидроцикл, но с укороченным до пяти футов и избавленным от верхней половины корпусом, опущенным до самой палубы рулем и подвесным мотором от моторной лодки.

— Лапы вверх!

Подавленные открывшейся им мощью крысы развернулись и увидели очень серьезного и сердитого бурундука. В руках у него был небольшой пистолет, заряженный стрелой с присоской, но для совершенно деморализованных бандитов она была всё равно, что атомная боеголовка, поэтому они единодушно подняли передние конечности.

— Отлично! — Дейл чуть опустил очередной одолженный у Фоксглав гарпун. — Так, кто из вас знает, как открывается дверь в логово Капоне?

— Изнутри, — ответил кто-то.

— Так я и думал. Хорошо, как нам туда попасть?

— А что нам будет, если мы скажем?

— Гораздо лучше, чем если не скажете! — гавкнул из-за спины Дейла Ривз, еле протиснув морду в щель.

Поняв, что это лучшее, на что они могли рассчитывать, крысы кивнули, и самый старший, опытный и побитый самец заговорил, показывая направо:

— В той стороне есть полузатопленная труба. Через нее мы попадаем внутрь, к пристани.

— А зачем вам пристань? — удивился Дейл.

— Там швартуется «Диско Воланте».

— «Диско Воланте»? — переспросила стоявшая за бурундуком Фоксглав.

— «Летающая тарелка», — перевел с итальянского Дейл и нахмурился. — Или наш общий знакомый тоже поклонник фильмов о Дирке Суаве, или одно из двух…

Интуиция его не подвела. Все услышали громкий рев, с которым из-под пирса вылетело большое бело-красное судно на частично погруженных подводных крыльях. Один из катеров имел неосторожность оказаться у него на пути, и его экипаж еле успел прыгнуть в воду. Разбив миксер на мелкие куски, «Диско Воланте» помчалось прочь, а Фоксглав могла поклясться, что расслышала сквозь урчание двигателя каркающий смех Капоне.

* 17 *

Когда Блейзер подъехал к комплексу Девятого вашингтонского канала, сине-белый вертолет родной студии уже поджидал его на площадке. По опыту предыдущих полетов на этом и аналогичных Еврокоптерах Стэн знал, что перелет из Нью-Йорка в Вашингтон занимает полтора часа, а значит, Джефферсон послал за ним вертолет задолго до звонка. Это был тревожный признак, поэтому в течение всего полета общительный по натуре корреспондент молча смотрел в окно, предоставив своему воображению рисовать самые пасмурные перспективы.

Однако вскоре после прибытия в Нью-Йорк тучи стали одна за другой рассеиваться, гонимые прочь светом радости на лицах попадавшихся ему навстречу сотрудников. Они так и норовили хлопнуть его по плечу или шутливо дать под дых и, словно сговорившись и заранее выучив сообща составленный текст, повторяли, что его выступление — это лучшее, что им доводилось видеть по телевизору, и что Стэн «задал им всем жару!» Блейзер кивал, коротко благодарил и ссылался на спешку, но с каждым таким столкновением его плечи распрямлялись, шаг твердел, а ответные улыбки становились всё умнее и менее вымученными. «Может, всё на самом деле совсем не так плохо, как кажется? Может, меня повышают? А ведь прибавка к жалованью сейчас была бы как никогда кстати! Новый дом, кредит на машину, дополнительные уроки для детей вместо пропущенных, а еще…»

— О, Стэнли! Легок на помине!

— А? Ой!.. — корреспондент так увлекся осваиванием неполученной зарплаты, что чуть не врезался в бросившегося ему наперерез Догерти. — Привет, Генри! Как дела?

— Ай, перестань, какие тут могут быть дела? — ведущий вечернего шоу по своему обыкновению пихнул Стэна локтем, но заметно слабее, чем обычно, словно опасаясь разбить. — После тебя нам всем остаются одни объедки!

— Объедки? — усмехнулся Блейзер. — Ну, если это говорит человек, который знает, кто станет следующим «Идолом»…

Догерти отмахнулся, как от чумы.

— Забудь об «Идолах»! После твоего репортажа это всё равно, что прошлый век! И где только люди находят такие источники, а?

— Понятия не имею, — честно ответил Стэн.

— Ну да, разумеется! — Генри заговорщицки подмигнул ему. — Что ж, будем искать!

— В таком случае, бери повыше! — Блейзер демонстративно посмотрел на потолок, символизирующий заоблачные выси.

— Не учи ученого! Уровень будет, что надо! — заверил его Догерти, не упустивший возможности произвести впечатление на знаменитого коллегу и друга. — Как насчет ста тридцати девяти глав государств и правительств, а?

— И как же ты всех их… — хотел спросить Блейзер, но тут его осенило. — «Саммит тысячелетия»!

— Бинго! — Догерти направил на него два «пистолета» — кулаки с оттопыренными большими и указательными пальцами. — Я уже выбил себе и эфирное время, и отдельную студию прямо в штаб-квартире ООН! Поэтому, — он приблизил свое лицо к лицу Блейзера и перешел на вкрадчивый и где-то даже зловещий шепот, — у меня к тебе большая просьба держаться от нее подальше, о’кей?

Два дня назад подобный тон Догерти заставил бы Блейзера покрыться липким потом. Но времена изменились, и он встретил взгляд авторитетного коллеги спокойно и с достоинством.

— Раз ты просишь, сделаю всё, что в моих силах. Но гарантировать ничего не могу, сам понимаешь…

— Ну ты уж постарайся, — прошептал Генри и тут же снова широко улыбнулся и объявил на весь коридор: — Ладно, заговорились мы что-то, а ведь я, между прочим, спешу!

— Я тоже! — так же громко ответил специальный корреспондент.

— Не сомневаюсь, Стэнли! Да, мои соболезнования по поводу дома! Рад, что никто из твоих не пострадал, но понимаю, что это всё равно большая потеря. Семейное гнездо, все дела… Крепись! Да, и превосходную речь ты там сказал! Просто… просто дух захватывает! Кстати, не хочешь «побеседовать под вечер»? Считай это официальным приглашением! Уверен, у тебя есть что сказать!

— Это точно! Спасибо за приглашение, я обязательно подумаю! Пока! — Стэн пожал руку Догерти, и тот быстро скрылся из виду. Блейзер проводил его взглядом и еле слышно, но очень самодовольно хмыкнул. Он видел, что хотя Генри говорил весело и непринужденно, это было лишь хорошей миной при плохой игре, и на самом деле Догерти еще нескоро смирится с утратой роли «короля эфира». Впрочем, Блейзер несильно переживал по этому поводу. Как говорится, дружба дружбой, а кривые рейтинга — врозь.

Кстати, о рейтингах…

— У себя? — поинтересовался он у Глэдис. Та кивнула, не отрываясь от «Косынки».

— Мистер Джефферсон, можно? — спросил Стэн, просовывая голову в приоткрывшуюся от его стука дверь.

— Стэнли! — сидящий за столом директор новостей радостно вскинул руки. — Привет! Наконец-то! Заходи! Заходи скорее!

Жалюзи на окнах были закрыты, света одной утопленной в потолок лампочки было явно недостаточно, поэтому Стэн инстинктивно протянул руку к выключателю, но остановился, ведь это всё-таки был не его кабинет. Но Джефферсон промолчал, и репортер включил остальные светильники. Привыкший к полумраку Тобиас зажмурился, потряс головой и невнятно ругнулся. Блейзер замер на пороге, боясь шелохнуться. Его подозрения подтвердились, но он и представить себе не мог, что всё настолько запущено.

Джефферсон был в стельку пьян. Чтобы понять это, не нужно было быть великим сыщиком, достаточно было просто принюхаться. Уже потом глаз замечал практически пустую бутылку шотландского виски и чуть подкрашенную янтарными каплями стопку. По лицу и позе Тобиаса было видно, что вертикальное положение он сохраняет только благодаря спинке кресла. Стэн проработал под его началом уже очень долго, но никогда не видел его таким ни в трудные времена, ни в моменты триумфа. Даже на День независимости, который для него был не только государственным, но и семейным и во многом личным праздником, он столько не пил. Он вообще пил мало, считая, что напиваться могут лишь те, кому наплевать. Плохой, очень плохой признак…

— Стэнли! Ну, что встал на пороге, как неродной?

Удостоверившись, что за дверью никто не притаился, Блейзер опасливо вошел. Прочитанный когда-то детектив навел его на мысль о том, что перед ним не его босс, а загримированный убийца, изображающий пьяного, чтобы подмена не так бросалась в глаза. Вполне вероятный вариант, учитывая, как сильно они досадили ЦРУ. Поэтому репортер не стал плотно закрывать дверь, а лишь тихонечко прикрыл. Звукоизоляция в кабинете Джефферсона была превосходной, на помощь так просто не позовешь…

— Стэнли, Стэнли, Стэнли! — нараспев произнес Тобиас и попытался встать, но не сумел. У Стэна от его беспомощности просто сердце сжалось, но он отнюдь не спешил приходить ему на помощь, наоборот, отступил на полшага, предоставив директору новостей или тому, кто занял его место, выбираться из кресла самостоятельно. С третьей попытки Джефферсону это удалось, и он, грузно опершись на стол кулаками, поднялся на ноги и махнул рукой в сторону закрытого темным стеклом бара. — Наливай, что нравится! Не стесняйся!

— А что, есть повод? — осторожно поинтересовался Блейзер, даже не думая двигаться с места.

— Конечно! Я ведь без повода не пью!

— Вы вообще не пьете. В смысле, столько…

— Сколько? — Тобиас подался вперед, вопросительно склонив голову набок, и Блейзер пожалел, что завел об этом речь. Доказывать пьяному, что он пьян, занятие вообще неблагодарное, тем более, если он — твой начальник. На его счастье, Джефферсон сам ответил на собственный вопрос.

— Если ты об этом, — он щелкнул ногтем по бутылке, — то это мелочи. Ну да, больше обычного, но разве что совсем чуть-чуть, но не об этом речь. Собственно, зачем я тебя вызывал…

— И зачем же? — спросил Стэн, хотя после такого вступления вовсе не горел желанием это узнать.

— Во-первых, чтобы сказать, что ты — лучший репортер, с которым я когда-либо работал! Все твои включения были хороши, остры, эмоциональны! Раз за разом, раз за разом! И каждый раз — что-то новое! Поразительно, просто поразительно!

— Спасибо, конечно… — пробубнил Блейзер, который не видел в сегодняшних интервью ничего сверхъестественного. Его выступление — это да. А всё остальное — так, рутина…

— Но эта твоя речь… О! — Джефферсон приложил ладонь к груди и закатил глаза. — Это было просто потрясающе. Подумать только, его пытались убить, взорвали дом, а он в ответ: «Я не отступлю!» Ты знаешь, я… я чуть не заплакал, когда увидел… — расчувствовавшийся Тобиас всхлипнул, и Стэн испугался, что на этот раз без слез не обойдется. Хорошо хоть жалюзи закрыты, и их никто не видит. Однако Тобиас доказал, что породу не пропьешь, и, на удивление быстро справившись с эмоциями, продолжал: — Знаешь, я когда слушал, то чувствовал… Вот скажи мне, мой мальчик, что я чувствовал?

— Что вы чувствовали? — переспросил Блейзер.

— Да. Что я чувствовал?

— Не знаю…

— Знаешь, Стэнли! — Джефферсон погрозил подчиненному кулаком, едва при этом не упав. Это было бы смешно, если бы не было так грустно. — Всё ты прекрасно знаешь! Но я всё равно скажу тебе! Я чувствовал… — Тобиас оттопырил указательный палец и ткнул им в потолок, — гордость! Да, Стэнли, гордость! За тебя, за себя, за весь наш канал! Да что там канал, Стэнли! За всех нас! Теперь я точно знаю, что мой прапрапрапрапрапра… сбился… сейчас… а, впрочем, неважно… В общем, старина Томас и его товарищи не зря всё это затеяли, да! То есть, вот! Ну ты понял… Ты ведь понял?

— Понял, мистер Джефферсон…

— Тобиас, Стэнли! Я же просил: То-би-ас! Помнишь?

— Помню, мистер Тобиас.

— Вот и хорошо! — Джефферсон опустил руку и посмотрел на бутылку. — За это стоит выпить, как думаешь?

— Мистер Тобиас…

— Думаешь, нет? — спросил хозяин кабинета, продолжая смотреть на бутылку так, как будто он с ней разговаривал. — Впрочем, может быть, ты и прав. Нам еще понадобятся свежие головы, да… Уговорил! — он снова посмотрел на Блейзера и благодарно, но в то же время жутковато улыбнулся. Если бы его в этот момент подсветили снизу фонариком, был бы вылитый Ганнибал Лектор. — Значит, как я уже упоминал, я очень, очень тобой гордился и горжусь. И дирекция тобой очень гордится! Да, дирекция! Мне генеральный директор лично позвонил и всё никак не мог на тебя нарадоваться! Говорит, ему звонили из других компаний и интересовались, когда истекает твой контракт с WBC. Так что будь спокоен: если что, тебя на любом канале примут с распростертыми объятиями!

— Уверяю вас, я никуда не собираюсь! — энергично замотал головой Блейзер, у которого при этих словах шефа неприятно засосало под ложечкой.

— Брось, Стэнли! — Джефферсон улыбнулся еще шире и жутче. — Ты же талант! Перед тобой открываются такие перспективы, такие высоты, такие… В общем, ты перерос свое место! Причем намного! Не обкрадывай себя!

Стэну уже приходилось слышать нечто подобное, поэтому он взял быка за рога.

— Мистер Тобиас, я уволен?

Улыбка директора новостей погасла, и даже лихорадочный блеск в глазах потускнел.

— Стэнли, мальчик мой, ты знаешь, как я к тебе отношусь…

— Да или нет? — надрывно спросил Блейзер, кожей ощущая, что ответ ему не понравится.

— Да.

— Но… Но почему?! — взорвался Блейзер. — Я ведь… Это ведь всё… Это они, да?!

— Стэнли, потише… — попросил Джефферсон, потирая висок.

— Потише?! Никакого «потише» не будет! — закричал переставший соображать что-либо Стэн. В дверь за его спиной осторожно постучали, но он с криком «Занято!» захлопнул ее каблуком. — Чем?! Чем они вас взяли?!

— Вот этим, — Тобиас подтолкнул лежавший перед ним на столе предмет, который Блейзер поначалу принял за книгу. Но это оказалась заключенная в деревянную рамку фотография.

— Это еще кто? — поинтересовался Блейзер, рассматривая портрет ослепительно улыбающегося чернокожего парня в белой футболке с большой эмблемой Центрального разведывательного управления на груди, которая очень ему шла, хоть и была на два размера больше.

— Сэмюель Питер Джексон, двадцать четыре года, офицер-стажер Национальной тайной службы, — продекламировал Джефферсон без тени былой развязной удали, словно одним махом протрезвев на пару промилле. — Работал под началом своего дяди, Лероя Мортимера Джексона, в доме номер девятнадцать ноль один по Двенадцатой Северо-Западной стрит, Вашингтон, округ Колумбия.

— Девятнадцать ноль один по Двенадцатой северо-западной? — переспросил Стэн. — Это ведь взорванное здание, да?

Тобиас медленно кивнул, надолго прижав подбородок к шее.

— Оно самое.

— Выходит, что все эти разговоры о Фонде содействия демократии — туфта для отвода глаз! — Блейзер просиял. — Значит, Сноу был там!

— Это уже не имеет значения.

— Как это не имеет? Вы что?! Это же просто… Кстати, откуда это у вас?

— Принесли сегодня.

— Кто?

— Двое агентов ЦРУ. Я не запомнил фамилий…

— Ничего себе! Да они сами расписались в своем вранье! Это сенсация! Бомба!..

— НЕ СМЕЙ ТАК ГОВОРИТЬ!!! — заорал Джефферсон, заставив Блейзера попятиться. — Бомба, говоришь?! Ты, небось, и рад! Тебе бы всё бомбы и взрывы! И чтобы жертв побольше, да?!

Репортер чуть фотографию не выронил.

— Что?! Вы уж извините, мистер Тобиас, но ведь это ваша заповедь и ваша школа!

— Моя, говоришь?! Нет! Это — не моя! Моя — вот! — с этими словами директор развернул стоявшую на столе рамку так, чтобы Блейзер мог видеть фотографию двух людей: старого, которым был сам Тобиас, и молодого, в облике которого явно прослеживались фамильные черты Джефферсонов.

— Мой внук Томми, — пояснил Тобиас, не дожидаясь вопроса. — В этом году он поступил в Академию ФБР, чтобы верой и правдой служить своему Отечеству. Пошел по стопам отца, моего зятя.

— Мистер Тобиас…

— Ему двадцать пять, Стэнли, — Джефферсон показал пальцем на фотографию в руках репортера. — А этому было двадцать четыре…

— Мистер Тобиас, я понимаю ваши чувства, но ведь это не я его убил!

— Ты прав, — согласился Джефферсон. — Это сделал я.

— Вы?! Но… — Блейзер замолчал, наблюдая, как трясущиеся пальцы его начальника открывают потайную крышку и выкручивают громкость динамика вмонтированного в стол цифрового диктофона-автоответчика на максимум.

«― Добрый день, мистер Джефферсон, это снова я.

― И снова без имени?

― Согласен, это неудобно, но поверьте, так лучше для всех…»

— Это тот самый звонок, о котором вы мне говорили? — спросил Стэн, когда запись закончилась.

— Нет, другой. Перед самым выходом программы в эфир, за полчаса примерно. Более чем достаточно времени, чтобы всё отменить…

— Отменить?! — возмутился Стэн. — Но ведь это прямая угроза, давление! Мы должны были пустить эту запись в эфир! Господи, мы просто обязаны пустить ее в эфир!

Джефферсон горько рассмеялся.

— Эх, Стэнли, Стэнли… Молод, горяч, ну просто вылитый я в молодости! Поставить в эфир… Не беспокойся, мой мальчик, ее поставят в эфир. Все, от ATVC и до конца алфавита. Если, конечно, мы, в смысле, WBC, не примем меры.

— Что вы имеете в виду, сэр?

— Похоже, ты невнимательно слушал… — Джефферсон снова запустил запись.

«― …В таком случае ставлю вас в известность, что наш разговор записывается, и если хоть волос упадет с моей головы, голов моих подчиненных или близких им людей, то я…

― Мистер Джефферсон, пожалуйста, не горячитесь. Я прекрасно вас понимаю и тоже записываю наш разговор во избежание последующих разночтений либо иных недоразумений…»

Тобиас нажал на «паузу».

— Дошло наконец?

— Выходит, это они шантажируют нас? — Блейзер побагровел. — Да как они смеют?! Мистер Джефферсон, прошу вас, пустите меня в эфир! Я их по стенке размажу!

— Стэнли, присядь, — Тобиас жестом указал на кресло перед собой. — А от виски ты зря отказываешься. Тридцать лет выдержки, успокаивает моментально…

— Мистер Джефферсон!

— Не ори, Стэнли. Не хочешь виски, так и скажи, орать-то зачем? Но всё равно присядь. Я настаиваю.

Несмотря на хмель, его тихий голос звучал твердо и авторитетно, поэтому Блейзер нехотя подчинился и, шумно выдохнув, опустился на обитое дорогой кожей сиденье.

— Благодарю, — Джефферсон тоже сел и облегченно откинулся на спинку. — Что-то я и впрямь перебрал, нельзя так…

Стэн моментально воспрял духом. Джефферсон понемногу приходил в себя, позволяя надеяться, что этот затянувшийся алкогольный кошмар канет в небытие.

— Если бы всё было так просто, как ты говоришь, Стэнли, то уверяю тебя, мы бы с тобой сейчас не разговаривали. Ты бы был в Вашингтоне, а я из этого самого окна наблюдал бы, как Линда разносит их в пух и прах…

Представивший себе всё это в красках Блейзер не смог сдержать улыбки. Линде Магуайр, штатной ведущей пятничных выпусков, как никому удавался имидж оскорбленной невинности, подкрепленный соответствующими тоном и мимикой. Она бы завела аудиторию даже лучше, чем он сам, и после ее выступления их врагам оставалось бы только сгинуть, как роса на солнце.

— Но увы, — Джефферсон развел руками, — на этот раз всё по-другому. На их стороне не только власть, законодательство и наводящий страх карательный аппарат. На этот раз у них гораздо более мощный союзник. Правда.

— Ч-что? — Стэн аж поперхнулся. — Правда? И это после всей той лапши, которую они устами этого Кулиджа навешали на уши всей стране?! Где же здесь правда?!

— Смотря что под правдой понимать. Если информацию, соответствующую действительности, то ее здесь, конечно, крокодил наплакал. Но если брать это, так сказать, в общечеловеческом смысле… — Тобиас очертил над столом щербатый круг, в который отнюдь не случайно попали обе фотографии. — Кроме того, это тоже часть сделки.

— Сделки?

— Да, сделки. Они скрывают, что в результате взрыва погибли Сноу и более двухсот сотрудников НТС, и не дают ход этой записи. А мы тебя увольняем и на какое-то время забываем о существовании ПЛАН-а. Вот так-то, мой мальчик. Впрочем, как сказал мне сам генеральный директор, на тебя уже очереди выстраиваются, так что проблем с трудоустройством у тебя не возникнет.

— В таком случае, — процедил Блейзер, еле сдерживая клокочущую ярость, — передайте генеральному директору, чтобы он и его коллеги готовились к многомиллионному иску! И к моему специальному репортажу на, скажем, «RHOX Ньюз», из которого телезрители по всей стране почерпнут для себя немало интересного! Так ему и передайте!

Стэн рывком встал и развернулся.

— Стэнли, постой, — негромко, но властно окликнул его Тобиас. Блейзер машинально остановился, но потом вспомнил, что Джефферсон ему уже не начальник, и решительно направился к двери. Но эта маленькая заминка позволила директору новостей сказать всё, что он собирался.

— Стэнли, ты не понимаешь. Именно этого они от тебя и ждут.

Уже взявшийся за ручку двери бывший репортер Шестого канала застыл.

— Что вы имеете в виду? — спросил он, не оборачиваясь.

— Что этим ты окончательно себя похоронишь, мой мальчик.

— Я вам не мальчик, сэр! — возразил Блейзер, не столько сердито, сколько упрямо и даже обижено. Его фразе явно недоставало проглоченного в последний момент слова «больше».

— Мальчик, Стэнли. Не видящий дальше своего носа мальчик, которого наказали за разбитое из рогатки соседское окно, и теперь он стоит в углу, громко сопя и придумывая планы мести, один другого изощреннее. Я сам был таким, знаю, каково это. И знаю, что от этого гораздо больше вреда, чем пользы.

— Ближе к делу, мистер Джефферсон, — Стэн обернулся, но ладонь с дверной ручки не убирал.

— Что ж, можно и ближе, — Тобиас посмотрел на бутылку, но решил пока повременить. — Неужели ты думаешь, что они этого не учли? Ведь тяжба и месть — это первое, что придет в голову любому, кто считает себя несправедливо уволенным. Они готовы к этому. Они ждут этого. Ждут, когда ты попадешь в объектив, чтоб привселюдно вылить на тебя ушат заранее заготовленных помоев. Сделать из героя и символа свободной журналистики убийцу и предателя национальных интересов, бросив тень на его расследование и этот канал вообще. Ты представить себе не можешь, какое на WBC сейчас идет давление в связи с этим взрывом. На всех, включая президента и председателя совета директоров! Требуют раскрыть источники, передать все материалы, выступить с опровержением! Обещают устроить нам второй «Попутный ветер»[6]!

— Но если меня выгонят, все обо всём забудут, так что ли?

— Не выгонят, Стэнли. Просто не продлят истекший контракт сотрудника по его собственному желанию и в связи с переходом на новое место работы. Никакой политики и никакого криминала. И все довольны.

— Особенно вы, да? — Блейзер скривился. — Вы-то легко отделались! Похмелье — далеко не худший вариант, учитывая, что это была ваша идея, ваш проект, ваши советы, ваше… всё ваше!

— Да, моё, — кивнул Джефферсон. — Равно как и мой последний рабочий день на Шестом канале. Ухожу по состоянию здоровья. Заявление уже у директора, я ему всё объяснил, его подпишут.

Стэн застыл, как громом пораженный.

— Мистер Джефферсон…

— Тобиас, Стэнли. Просто Тобиас. Прости, если что не так. Я действительно горжусь тобой и завидую твоему будущему директору новостей. Кто бы это ни был, он в хороших руках. Удачи. Да, кстати, совсем забыл, ты же у нас теперь безлошадный… — Джефферсон нажал кнопку селектора. — Глэдис!

— Да, сэр?

— Скажи Фрэнку, чтобы разводил пары. Стэна Блейзера надо подкинуть до дома.

— Сию минуту, мистер Джефферсон!

— Не сомневаюсь, Глэдис! — Джефферсон отключился и посмотрел на бывшего подчиненного. — Сектор Б, стояночное место номер пять.

— Право, Тобиас, не стоит, — попытался возражать Стэн, — я ведь уже не сотрудник…

— По документам действие твоего контракта прекращается в полночь. Как и моего, кстати. Поэтому ничего сверхъестественного, обычная служебная поездка. Прощай, Стэнли. Может, и свидимся еще, кто знает. Будешь в Вирджинии, заскочи в Шарлотсвилль. У нас там дом рядом с Монтичелло[7], его все знают, не заблудишься. Будет время, свожу тебя на озера, там такая форель, нигде такой нет. Ладно, чего загадывать. Счастливо.

Знай Блейзер, что видит своего бывшего начальника в последний раз, их прощанье выглядело бы совсем по-другому. А так он лишь коротко кивнул, сказал: «Спасибо за всё, Тобиас», и вышел, аккуратно притворив за собой дверь. Он еще успел заметить, как Джефферсон берет со стола фотографию Джексона-младшего, а второй рукой тянется к бутылке. На трезвую голову общаться с призраками гораздо тяжелее.

* 18 *

— Куда сейчас? — спросил Фрэнк, останавливаясь на сложном шестистороннем перекрестке.

— Прямо, всё время прямо, — глухо ответил его пассажир и посмотрел направо, вдоль Клинтон-авеню. Она убегала на северо-запад, в направлении его разрушенного дома, и Блейзеру показалось, что он видит в отдалении клубы дыма.

Враги, кругом одни враги… Его уволили, вменив в вину то, что он считал своим подвигом и долгом. Его дом взорвался, и теперь ему предстоит изнурительное полицейское дознание. А в довершение разгрома еще и у его супруги проснулся инстинкт самопожертвования и любви к ближнему. Взволнованная исчезновением мужа из эфира Джессика Блейзер позвонила, когда они с Фрэнком пересекали Гудзон, и с ходу завалила его вопросами. Где он? Почему он не выходит в эфир, а вместо этого показывают какого-то юнца с неважной дикцией? Что-то случилось? Что-нибудь нужно? Одно его слово, и они приедут, бросят всё и приедут!..

Еле убедив жену оставаться на месте, Стэн обессилено откинулся на сиденье и в сотый раз пожалел о том, что не попробовал элитного скотча, который бы решительным образом смягчил столкновение с суровой реальностью. Правда, в тот же самый сотый раз ему удалось убедить себя, что время пить еще не пришло, причем аргументы его светлое «я» выдвигало разные, от общих воззваний на предмет пользы воздержания до вполне приземленных замечаний, что с полицейскими лучше беседовать трезвым, дабы не ляпнуть сгоряча какую-нибудь уголовно наказуемую глупость.

Полицейский департамент Мэйплвуда размещался в новом двухэтажном здании, передний фасад которого выходил на тянущуюся через четыре соседних городка всегда шумную Спрингфилд-авеню, а задний — на парк Мэйплкрест, зеленый, вернее, сейчас уже темно-желтый островок в центре одно— и двухэтажной Америки. В этих краях случались преступления всех степеней тяжести, но террористических актов, а именно такой была рабочая трактовка взрыва в доме репортера, еще не бывало. В связи с этим расследование взяли под контроль все чиновники от городского муниципалитета до администрации штата Нью-Джерси включительно, полицейские были взбудоражены больше обычного, а количество патрулей на дорогах графства утроилось.

— Могу подождать, если хотите, — предложил водитель, припарковавшись напротив светящегося всеми окнами и гудящего, словно улей, здания. С минуты на минуту ожидалось прибытие представителей федеральных властей, поэтому сотрудники местной полиции бегали, опрашивали, допытывались, составляли рапорты, в общем, делали всё возможное, чтобы впоследствии никому и в голову не могло прийти обвинить их в недоработке.

— Не стоит, это может затянуться. Спасибо, что подвез, Фрэнк!

— Не за что, мистер Блейзер!

Пожав руку бывшему сослуживцу, которому он только что собственноручно подписал смертный приговор, Стэн вылез из машины, вдохнул полной грудью вечернюю прохладу и зашагал ко входу в полицейское управление. Он знал, что офицеры полицейского департамента Мэйплвуда люди радушные, но такого приема не ожидал. Уже на подходе к дверям его признали, встретили как дорогого гостя и чуть ли не за руку довели до нужного кабинета.

— Добрый вечер, мистер Блейзер! — поприветствовал его худощавый мужчина, отдаленно напоминавший постаревшего Гэри Олдмана и выделявшийся среди коллег не только вертикальными серебряными полосами на рукавах рубашки, но и высоким натруженным лбом и цепким взглядом. — Лейтенант Моррисон, начальник отдела убийств. Мы вас совсем заждались, а когда вы объявили, что намерены остаться в столице и продолжать работать, даже отдельную бригаду сформировали, чтоб за вами отправить!

— Что ж, похоже, я с ними разминулся, — заметил Блейзер. Он мог еще много чего сказать, но сейчас ему было не до ехидства по поводу расторопности местной полиции, у которой наверняка ушло полдня, чтобы получить разрешение на работу в подчиняющейся напрямую Конгрессу столице. — Вы сказали, отдел убийств?

— В данный момент взрыв в вашем доме квалифицируется как покушение на убийство. Да вы не стойте, присаживайтесь!

— Серьезно? — удивился Блейзер, опускаясь в предложенное кресло.

— Очень, — подтвердил Моррисон, занимая место за письменным столом. — Кстати, вы отлично выступили! Хорошо держитесь!

— А что, есть основания? — спросил Стэн, пропустив комплименты мимо ушей.

— Имеются кое-какие, но обо всём по порядку, — лейтенант включил диктофон, проговорил стандартное вступление о том, когда и где происходит допрос потерпевшего, после чего надел очки с толстыми прямоугольными линзами и раскрыл лежавшую перед ним папку. — Итак, мистер Блейзер, патрульные офицеры Уайт и Чеон сообщили, что, по вашим словам, за вашим домом следили из синего фургона GMC. То же самое говорят ваши соседи, а именно Роберт и Патриция Сейзморы, Адам и Нэнси Рочестер и Сол и Глория Уэствуды. Вы подтверждаете их слова?

— Подтверждаю, — кивнул Блейзер. Моррисон перевернул лист.

— Кроме того, вышеупомянутые офицеры сообщили, что вы в их присутствии упоминали о некоем предмете, напоминающем бомбу, который ваш сосед, Роберт Сейзмор, заметил вчера на бампере вашего автомобиля Форд «Таурус» 1994 года выпуска. Это так?

— Да, действительно, Бобу показалось, что он видел что-то на моем заднем бампере. Но мы потом проверили, там ничего нет.

— Как вы это объясняете?

— Никак, — развел руками Стэн. — В смысле, ему просто почудилось! Наверное. А что, вы думаете…

— Я так понимаю, репортажи ваших коллег вы не смотрели, — констатировал Моррисон.

— Смотрел, но лишь мельком.

— Почему?

— Ну, мне нужно было работать… Это что, допрос?

— Нет, просто интересуюсь, — ответил полицейский, но по его глазам было видно, что это не так.

— Вы меня в чем-то подозреваете?

— Подозреваются все, мистер Блейзер, таковы правила.

— Ну да, ну да… Нет, я понимаю, со стороны может показаться, что это я всё подстроил, чтобы внимание привлечь…

— Заметьте, это сказал не я, — Моррисон еле заметно подался вперед, но этого хватило, чтобы Стэн ощутил исходящую от него угрозу.

— Скажите, лейтенант, вы все дела так расследуете? — осведомился он.

— Видите ли, мистер Блейзер, я впервые сталкиваюсь с человеком, которому настолько наплевать на то, что в его доме произошел взрыв. Согласитесь, это как минимум необычно, если не сказать подозрительно.

— А мне не наплевать! — выпалил Стэн и тоже подался вперед, показывая, что принимает вызов. — Для меня это большая потеря, серьезный удар и глубокое потрясение! Если вы слышали мое выступление, вы должны знать!

— Почему вы сразу не связались с нами? Разве сотрудники вашингтонской полиции не проинструктировали вас на этот счет?

— Почему же, проинструктировали. Тот детектив, который нас нашел, забыл его фамилию, Карвер, что ли, сказал, чтобы я связался с капитаном Финчли.

— И что же вы?

— Я? Я собрал пресс-конференцию!

— Зачем?

— Решил, что так лучше. Для рейтинга.

— Для рейтинга?

— Да, для рейтинга! Это моя работа, в конце концов! А вам работы, наоборот, меньше, ведь я прямо сказал, что никого конкретно не подозреваю!

— Интересный способ вы выбрали.

— Ну, простите, какой был!

— Почему ваших близких не было дома?

— Они уехали, — осторожно ответил Блейзер.

— Давно?

— Чуть больше двух недель назад.

— Куда?

Блейзер насторожился.

— При чём тут это?

— Вы мне скажите.

— Вот я и говорю: это к делу не относится!

— Я так не считаю, — детектив откинулся в кресле и скрестил руки на груди. — Слишком много совпадений. И отъезд их больше похож не на путешествие, а на спланированную эвакуацию…

Репортер засопел.

— Эта и была эвакуация!

— Вот как? В связи с чем?

— В связи с тем, — вскипел Стэн, — что я опасался за их жизнь! И, как оказалось, не зря! Еще вопросы?

— Если вы опасались за их жизнь, почему не обратились к нам?

На этот раз Блейзер не удержался от смеха.

— К вам? Вы мою передачу видели вообще?!

— Увы, пропустил. Пришлось смотреть в записи.

— И после этого вы еще спрашиваете, зачем я вывез семью, и почему не обратился к вам?!

Какое-то время собеседники буравили друг друга немигающими взглядами. Первым не выдержал полицейский.

— Что ж, мистер Блейзер, — широко улыбнувшись, сказал он, — поздравляю, тест на адекватность вы прошли. На самом деле никто всерьез не считает вас виновным, просто вы вели себя не совсем обычно, поэтому я должен был всё проверить. Простите, если мои вопросы вас задели, но таковы правила.

— Хороши правила… — пробормотал Блейзер, переводя дух и ослабляя воротник. — Впрочем, детектив, я прекрасно вас понимаю…

— Джим.

— Простите?

— Это мое имя.

— А, очень приятно! — Блейзер еще раз пожал следователю руку. — А я Стэн! Впрочем, вы это уже знаете…

— Знаю, Стэн. Кофе хотите?

— Спасибо.

— «Спасибо, да» или «спасибо, нет»?

— Да. Спасибо, да. Две ложки кофе, одну — сахара.

Поэксплуатировав кофеварку, Моррисон вернулся к столу с чашками и вынул из ящика другую папку с надписью «Результаты осмотра».

— Итак, Стэн, что вы уже знаете?

— Очень мало. Видел только самый первый репортаж, а потом всё не до того было. Отыгрывать сорок два процента очень тяжело…

— Сорок два процента? — не понял лейтенант.

— Ой, извините, это я так, не обращайте внимания… Так что там с моим домом?

— С вашим домом имеем следующее, — Моррисон вытряхнул из папки и разложил на столе несколько фотографий. — Причина взрыва устанавливается, но уже понятно, что основной очаг находился в гараже.

— Всё-таки в гараже…

— Да. Именно поэтому нас так заинтересовала та история с «бомбой». Вы уверены, что ничего такого не было?

— Ну, я весь гараж осмотрел.

— Ничего подозрительного не заметили? Никаких незнакомых предметов, лишних деталей? Банок, которых раньше не было?

— Нет, ничего такого! Хотя… Не знаю, имеет ли это отношение к делу…

— Что именно? — подбодрил его лейтенант и весь подобрался. Именно такие фразы обычно предшествуют по-настоящему важным сведениям.

— В общем, когда я осматривал гараж, то заметил, что дверь в подсобку открыта. Хотя я был уверен, что запирал ее.

— Что там хранилось?

— Садовые инструменты, газонокосилка…

— Бензиновая?

— Нет, электрическая.

— Это важно, — Моррисон дописал что-то на одном из листов. — Какие-нибудь горючие материалы там были? Краски, лаки, растворители…

— Нет, это всё было в гараже.

— Хорошо, допустим. В какую сторону открывалась дверь подсобки?

— На себя.

— Ручка с какой стороны?

— Справа.

— Это если входить или выходить?

— Э-э-э, входить.

— Вчера вы туда входили?

— Да. Но там никого не было.

— Уверены?

— Ну, она совсем маленькая, спрятаться там негде.

— Что было потом?

— Потом я ее запер.

— Где вы держите ключ?

— На верхней полке стеллажа. С пола не видно, надо тянуться…

Моррисон сокрушенно хмыкнул.

— Не самый удачный тайник, мистер Блейзер.

— Ну, это всё-таки не комната с оружием…

— Кстати, об оружии! Оно у вас есть?

— Нету. Я не люблю оружие!

— Понятно, — начальник отдела убийств сделал еще одну пометку. — Насколько я знаю, сегодня утром вы уезжали на машине вашего канала, верно?

Блейзер на секунду задумался, но решил не говорить о своем увольнении. Если Джефферсон прав, об этом лучше пока помалкивать. Кроме того, формально его контракт еще действовал.

— Верно.

— И Форд оставили в гараже, так?

— Так.

— Сколько у вас машин?

— Две. Вторую взяла жена.

Моррисон выключил диктофон.

— Не для протокола. Вообще-то, это не самое умное решение.

— То есть?

— Ну, если ваши жена и дети скрываются, машина может их выдать.

Стэн чуть со стула не свалился.

— Боже мой, я совсем не подумал… Что же делать?!

— Ну, я бы на вашем месте связался с женой и попросил ее не пользоваться машиной. Пусть поставит ее в какой-нибудь гараж, а лучше вообще избавится.

— Избавится? В смысле, уничтожит?

— Можно и так. Или просто оставит где-нибудь на улице с ключами в замке и открытыми окнами. Не пройдет и часа, как ее и след простынет.

— Спасибо, Джим! У меня просто слов нет…

— Разумеется, — Моррисон подмигнул репортеру, — всё это строго между нами, ведь, по правде говоря, я не имею права давать подобные советы. Но в таком маленьком городке, как наш, все должны держаться вместе и помогать друг другу, верно?

— Да-да, конечно! Я… Мне надо позвонить… — Стэн полез в карман за сотовым, но полицейский остановил его.

— Возьмите лучше мой, — сказал он, протягивая репортеру увесистую потертую «трубку». — Вдруг ваши звонки отслеживаются. Номер потом сотрете.

— Да, правильно! Верно! Конечно! — благодарный Блейзер буквально вцепился в предложенный сотовый, шустро набрал номер, для надежности прикрыв клавиатуру второй ладонью и повернувшись спиной к окну, и успел дважды облиться потом, ожидая ответа.

Начало разговора, впрочем, успокоения не предвещало, и ему пришлось еще раз ответить на вопросы «где?», «почему?», «зачем?» и «так мы приедем?», только теперь в обратном порядке. Когда он сказал, что сидит в полицейском участке, Джессика громко ахнула. Ее супруг решил, что она упала в обморок, но вместо звука падающего тела услышал заданный спокойным деловым тоном вопрос: «Что я должна делать?». А когда он объяснил, что не арестован, а просто дает показания как потерпевший, она так обрадовалась, что даже не стала спрашивать, в чем сакральный смысл избавления от машины. Просто пообещала, что сделает это завтра утром, и добавила, что любит, целует и ждет. Стэн сказал то же самое и со словами благодарности вернул аппарат владельцу, не забыв предварительно стереть список вызовов.

— Не за что, мистер Блейзер, — ответил Моррисон, пряча сотовый и снова беря диктофон. — Или хотите сделать перерыв? Может, еще кофе?

— Нет, не хочу! Всё в порядке!

— Хорошо, — полицейский включил запись и продолжил допрос. — Скажите, где стоял ваш Форд?

— На своем месте.

— Где было его место?

— Слева. Ну, в смысле, ближе к остальному дому.

— Вы заезжали в гараж передом или задом?

— Передом.

— Вы оставили ключ в машине или забрали с собой?

— Забрал с собой, конечно! Он у меня на общей связке.

— Уходя, вы поставили машину на парковочный тормоз?

— Разумеется! Я всегда паркуюсь по всем правилам!

— Даже в собственном гараже?

— Да.

— Похвально. Как вы парковались?

— Ну как, по инструкции.

— Пожалуйста, опишите всё шаг за шагом, ничего не упуская.

— Хорошо, попробую. Значит, остановился. Потом переключил передачу на нейтральную…

— Что с тормозами?

— Тормозами? А, ну да, всё время держал ногу на тормозе, конечно! Правую ногу. Потом левой ногой нажал на педаль парковочного тормоза. Так, что там дальше?.. А, отпустил обычные тормоза, — чтобы ничего не пропустить, Блейзер призвал на помощь мышечную память и стал двигать руками, воображая, что паркуется. — Убедился, что машина не двигается. Включил парковочную передачу. Выключил двигатель. Вынул ключи. Открыл дверь. Вышел из машины…

— Спасибо, достаточно. Вы точно уверены, что проделали всё это?

— Абсолютно!

— После всех тех нервов и эмоций прямого эфира на всю страну? Может, вы всё-таки чего-то не сделали? Забыли? Решили, что и так сойдет?

— Нет, Джим, я никогда себе такого не позволяю!

— Похвально, — повторил Моррисон, хотя слова репортера его огорчили. Он рассчитывал, что беседа с потерпевшим расставит всё по местам, но вместо этого получил очередную трудную загадку. — Ваша машина была в хорошем состоянии? Когда вы последний раз проходили техосмотр?

— Месяц назад или около того.

— Результаты?

— Мой механик сказал, что всё в полном порядке, и что машина как новенькая.

— У кого вы ремонтируетесь?

— У Осгуда. Это в…

— Миллбурне, — закончил за него полицейский. — Отличное место. Я сам там ремонтируюсь.

— Правда? — оживился Блейзер. — Вот уж действительно, мир тесен!

— А хорошие механики вообще редкость! — с усмешкой добавил полицейский. — На работу двигателя и тормозов жалоб не было?

— Нет, ничего! Как часы! А что, с ней что-то случилось? Ну, кроме того, что она сгорела?

Моррисон нахмурился.

— Секундочку, Стэн. Вы же говорили, что смотрели репортаж о вашем доме!

— Только самый первый, да и то недолго. Увидел, что он полностью выгорел, и ушел.

— То есть, свою машину вы не видели?

— Нет, но она была в гараже, и я понял, что она сгорела.

— В том то и дело, Стэн, — медленно произнес лейтенант. — В том то и дело, что она не сгорела.

— Серьезно? — пролепетал Блейзер. — Но… Но ведь…

Полицейский молча протянул ему один из снимков. У изображенного на нем автомобиля были выбиты стекла и фары, оторван передний бампер и смят капот, но репортер сразу узнал свой «Таурус».

— Где это она?!

— На дороге перед вашим домом. Когда ее нашли, двигатель работал, и еще задняя передача была включена.

― Двигатель работал? Передача включена? Вот это да…

― Именно. Поэтому я и спрашивал, как вы парковались… Прошу прощения, — он поднял трубку зазвонившего телефона. — Лейтенант Моррисон. …Понял, сэр. …Да, сейчас приду!

— Вы уходите? — заволновался Блейзер. — Мы же еще не разобрались с моей машиной…

Лейтенант состроил кислую мину.

— Без нас разберутся.

— Кто?

— Известно, кто! Федералы! Уже приехали забирать дело. И вас, как я понимаю.

— Так мне тоже идти? — Стэн привстал на стуле.

— Нет-нет, не стоит, — остановил его Моррисон, сгребая со стола фотографии и документы. — Побудьте здесь, мы за вами зайдем.

Сунув папки под мышку, а диктофон в карман, лейтенант удалился. Оставшийся в одиночестве Блейзер посидел, разглядывая обстановку кабинета, потом помассировал натруженные за день лодыжки, поднялся и стал изучать фотографии и грамоты на стенах. За этим занятием его и застали двое одинаково серьезных мужчин в одинаково неброских деловых костюмах.

— Специальный агент Смит, — представился тот, который вошел первым, махнув перед глазами Стэна черной книжечкой с большим блестящим жетоном. — А это специальный агент Джонсон. Секретная служба Соединенных Штатов.

Блейзер удивленно моргнул.

— Секретная служба? Лейтенант Моррисон говорил… Кстати, где он?

— Оформляет бумаги, — бодро ответил Смит. — Так что он говорил?

— Что приехали из ФБР.

— Должно быть, он что-то недопонял.

— А разве не ФБР ведет такие дела?

— Обычно, да, — охотно пояснил Джонсон, — но поскольку в этом деле фигурируют лица, причастные к покушению на президента, его передали нам.

Стэн оторопел.

— Вы имеете в виду «Черный стол»? Вы думаете, это они…

— Всё возможно. Поэтому, сами понимаете, без вас нам никуда.

— А как же материалы дела? — спросил Блейзер, удивленный, что агенты пришли с пустыми руками.

— А вы человек знающий, как я погляжу! — Смит тепло улыбнулся. — Разумеется, все материалы мы также забираем. Просто еще не все экспертизы готовы, поэтому нам их позже перешлют. Ну что, поехали?

— Куда?

— Для начала в наше отделение в Ньюарке, а там видно будет. Может, и до Белого дома дойдем, кто знает? — Смит весело подмигнул репортеру.

— В таком случае, едем! — охотно согласился Стэн, чьи сомнения разом отпали. Эти двое были открыты, дружелюбны и совсем не походили на террористов. Кроме того, какой террорист в здравом уме сунется в полицейский участок? Вот шоссе — это совсем другое дело…

— А нам не нужен эскорт? — поинтересовался Блейзер, которому, чтобы не отстать от широко шагающих агентов, приходилось чуть ли не бегом бежать.

— Зачем? Тут всего каких-то восемь миль, — успокоил его Джонсон и похлопал себя по топорщащемуся пиджаку. — Кроме того, мы оба вооружены.

— О, это хорошо! — Блейзер повеселел и больше не задавал вопросов. А вот у пришедших вскоре в компании Моррисона двух агентов ФБР вопросы возникли сразу и много.

— Ну, и где же он? — спросил тот, что был постарше, посветлее и поавторитетнее.

— Понятия не имею, агент Берг, — лейтенант удивленно огляделся. — Только что был здесь…

Он высунулся в коридор и окликнул вышедшего из туалета сержанта:

— Марк, Стэн Блейзер там?

— Нет, Джим! Он ушел!

— Как ушел? Куда ушел?!

— Туда, — Марк махнул рукой в сторону лестницы. — Его федералы забрали!

— Федералы? — переспросил Моррисон.

— Ну да! Два парня в костюмах!

— Давно?

— Минут десять назад.

— Спасибо… — лейтенант закрыл дверь и повернулся к своим гостям. — Сколько с вами людей?

— Здесь только мы с агентом Санчесом, — ответил Берг. — Проблемы?

— Похоже, что да… — Моррисон подбежал к столу, вынул из-под столешницы диктофон и включил предпоследнюю запись.

«— …Специальный агент Смит. А это специальный агент Джонсон. Секретная служба Соединенных Штатов.

— Секретная служба? Лейтенант говорил, что приехали из ФБР…

— Должно быть, он что-то недопонял.

— А разве не ФБР ведет такие дела?

— Обычно, да, но поскольку в этом деле фигурируют лица, причастные к покушению на президента, его передали нам…»

— Вранье! — вспылил Санчес. — Да, мы ведем параллельные расследования, но руководящим офицером по-прежнему остается специальный агент ФБР Кулидж!

— Понятно… — дослушав до обещания Смита отвезти Блейзера в Белый дом, Моррисон сорвал трубку с телефона и лихорадочно отстучал на клавиатуре нужный номер.

— Дежурная? Срочно соедините меня с периферийным отделением Секретной службы в Ньюарке! Да, штат Нью-Джерси!.. Добрый вечер! Офис Секретной службы в Ньюарке? С вами говорит лейтенант Моррисон, полиция Мэйплвуда, Нью-Джерси. К вам привозили человека по имени Стэн Блейзер? Нет? Скажите, среди сотрудников вашего отделения есть агенты Смит и Джонсон? Тоже нет?! Спасибо, достаточно!

Лейтенант щелкнул рычагом и набрал другой номер.

— Капитан? Это Моррисон. У нас ситуация с заложником…

* 19 *

Дейл действовал сообразно моменту, то есть, быстро и решительно.

— Ривз, ты и остальные стережете пленных! Дозер! Дозер!!! Где этот проныра, когда он нужен?!

— Я здесь! — доложила слетевшая с контейнера сизая птица.

— Неси меня на флагман!

Дозер завертел головой.

— А где это?

— К Фишберну! — переформулировал задачу бурундук. — Живее!

— Мистер Дейл! Мистер Дейл! — с истошными воплями прошмыгнул сквозь ряды сородичей юркий Маус. — Возьмите меня с вами, сэр! Пожалуйста!

Спасатель окинул пылавшего от желания реабилитироваться за вчерашнее подростка оценивающим взглядом и решил подарить ему шанс.

— Хорошо, залезай… Фокси, ты куда это?

— Как это куда? — изумилась летучая мышка. — С тобой!

— Нет-нет, ты остаешься здесь!

— Почему это?!

— Потому что больше некому возглавить поисковую группу! — объяснил Дейл. — На базе Капоне наверняка остались рабы!

— Не было у нас никаких рабов! — запротестовал главарь крыс.

— Ну значит, тайники с награбленными ценностями!

— Не было такого!

— Значит, хорошие тайники! — упорствовал Дейл. — Вот мы и проверим! Всё, Фокси, ты за старшую! Дозер, вперед!

Оставшаяся руководить и направлять Фоксглав растерянно посмотрела вслед улетающей троице, но потом поймала выжидательные взгляды подчиненных и поняла, что времени задаваться вопросами нет. Фишберн был того же мнения, поэтому, как только Дозер с пассажирами приземлились на его широкую спину, дернул задней лапой трос стартера, а передними взялся за руль, разворачивая «Энтерпрайз» вдоль тянущегося за яхтой Капоне пенного следа.

— Уходят! Уходят! — заверещал Маус, показывая пальцем на рвущийся к выходу из гавани корабль.

— Не уйдут! — успокоил его Дейл. — У «Энтера» мотор втрое!

— Честно? — у мышонка аж глаза округлились от удивления и восхищения. — А откуда вы знаете?

— От «Шварца»[8]! — ответил бурундук. — Месяц назад точно такую модель украли из их магазина на Манхеттене! Мы с друзьями ее обыскались, всю нью-йоркскую канализацию обшарили! А она вот где! Учись, пока я жив, как вещи находить!

После такого исчерпывающего ответа авторитет Дейла вырос в глазах Мауса до заоблачных высот. Более того, мышонок настолько воодушевился, что даже отважился на миг приподняться и крикнуть вслед «Диско»:

— Врете, не уйдете!

Он неуверенно взмахнул кулаком, грозя Капоне и его приспешникам, и тут же снова схватился всеми конечностями за Фишберна. Точнее, за его свитер, совершенно необходимый, поскольку воды залива были спокойны и хорошо просматривались на несколько миль вокруг. Это позволяло совоговцам не терять цель из виду, но одновременно означало, что их самих видно за фарлонг[9]. Как раз на этот случай Фишберн надел синий человеческий свитер, красную шерстяную шапку и большие плавательные очки. Укрыть от посторонних глаз они не могли, однако позволяли надеяться, что случайный свидетель примет его за не вышедшего ростом любителя какой-то экстремальной лежачей разновидности водного мотоспорта. Не ахти какая маскировка, но до сих пор работала, вводя в заблуждение непосвященных и оказывая дополнительное психологическое воздействие на супостатов.

— Босс! Босс! — кричал Арнольд, с трудом подпрыгивая и тыча лапой на преследователей. — Они догоняют! Догоняют!

— Без тебя вижу, дубина! — ответил Капоне. — Давай, Рей, жми!

— Жму! — отозвалась ящерица.

— Плохо жмешь!

— Жму как могу! Если бы еще этот слонопотам лодку не раскачивал…

— О! У меня идея! — воскликнула крыса и, как обычно не поблагодарив подручного за подсказку, повернулась к своему штатному тяжеловесу. — Арни, ну-ка, ты поднажми!

Мышенеггер послушно потопал к пульту управления и нажал на педаль. «Диско» действительно поплыло быстрее, а Шугар Рей заголосил:

— А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! Нога!!! Моя нога!!! Пусти ногу, идиот!!!

Тяжеловес даже хвостом не повел.

— Ничего не знаю. Босс сказал поднажать.

— Правильно, Арни! — подтвердил Капоне, довольно потирая руки. — Так и держи! Рей, ты что-то хотел сказать?

— Нога, сэр! Моя нога…

— Прости, но сейчас не до этого! Если всё настолько плохо, разрешаю ее отбросить.

— Отбросить? Как?!

— Ты меня спрашиваешь?! Ты у нас ящерица или кто?!

— Мы только хвосты умеем…

— Тогда заткнись и рули! И смотри за дорогой!

Последнее распоряжение было отнюдь не лишним. Оправдывая свое название на все возможные проценты, «Диско Воланте» еще выше поднялось на крыльях и летело над поверхностью залива, лишь изредка касаясь днищем гребней поднятых проходящими судами волн. Однако мощный «Энтерпрайз» всё равно продолжал нагонять его, хоть и медленнее, чем хотелось бы.

— В Килл-ван-Кулл он, гад, рвется! — догадался Фишберн. — Там есть, где спрятаться…

Действительно, «Диско» активно заворачивало к югу, явно нацелившись на узкий, всего тысячу футов в ширину пролив, отделяющий принадлежавший штату Нью-Джерси город Байон от нью-йоркского Стейтен-Айленда. Там Капоне небезосновательно рассчитывал затеряться среди многочисленных пирсов и курсирующих между ними судов всех калибров. Правда, все прикидки показывали, что недруги настигнут его раньше, но быстрый осмотр акватории подсказал ушлой крысе выход, и он замахал руками, что-то крича своим подручным. Рев мотора и расстояние не позволяли расслышал, что именно, но Дейл сразу сообразил, что бандит измыслил какую-то пакость, и стал подгонять «водолаза».

— Давай, Морфей! Давай, отец! То есть, Фишберн! — быстро исправился он, когда к нему обратились сразу три вопросительных взгляда. — Просто обстановка располагает, знаете ли… Ладно, проплыли!

Его слова чуть было не оказались пророческими, потому что «Диско» ни с того ни с сего взяло влево, и если бы не молниеносная реакция ньюфаундленда, они бы разошлись на целый кабельтов[10]. Но одновременный поворот руля и двигателя позволили «Энтерпрайзу» развернуться на пятачке и продолжить погоню, теперь уже на север, к устью реки Хакенсак. Судоходство там тоже было оживленным, но далеко не таким, как в Килл-ван-Кулле, что давало большую свободу маневра и одновременно оставляло «Диско» меньше шансов уйти от более мощного преследователя, у которого и скорость повыше, и бак повместительнее. Первым подвох учуял поднаторевший в схватках с крысой-бандитом Дейл.

— Здесь что-то не так! — крикнул он Фишберну прямо под ухо. — Там мы его легко настигнем, и он не может не понимать этого!

— Все когда-нибудь ошибаются, — глубокомысленно изрек «водолаз».

— Кроме вас, мистер Дейл! — тут же добавил Маус.

— Если бы… — буркнул Дейл, но быстро взял себя в руки и сказал так, чтобы все слышали: — Это не тот случай! Капоне, конечно, бабник и бандит, но не идиот! Он явно что-то задумал!

— Как насчет драги? — поинтересовался Дозер, указывая крылом куда-то за преследуемое судно. Спасатель не сразу понял, что он имеет в виду, но быстро выяснил, что конструкция, которую он по неопытности принял за часть береговой линии, на самом деле была судном-драгой. Определенное сходство действительно имело место, ведь это была не просто драга, а «Нью-Джерси» — одна из крупнейших черпающих драг в мире. Эта 200-футовая махина работала в заливе круглые сутки, постоянно углубляя и расширяя судоходный коридор. Она как раз закончила работу на северном участке и теперь, влекомая буксиром, медленно и с достоинством путешествовала на юг, к острову Шутерс, чтобы сменить экипаж, заправить экскаватор и начать новый этап непрестанной борьбы с песком и илом.

— Надо тормозить, а то врежемся, — сказал Фишберн.

— Нет-нет-нет! — запротестовал Дейл. — Его нельзя далеко отпускать!

— Не отпустим! — убежденно произнес ньюфаундленд, легонько поворачивая руль влево. — Сейчас, только драгу объедем, и сразу…

— СТОЙ! — завопил бурундук. — Я понял! Этого он и добивается!

— Чего именно?

— Чтобы мы поплыли вокруг драги! Так он выиграет целых двести футов, которых ему хватит, чтобы уйти в Килл-Ван-Кулл!

— Мистер Дейл, что вы предлагаете?

— Хватать его немедленно!

Многоопытный пес помотал головой.

— Не выйдет!

— Почему?

— Не проскочим!

— А он? — уточнил Спасатель, у которого уже начал созревать отчаянный и бесшабашный план.

— Он успеет! Еле-еле, но успеет!

— Еле-еле? Это хорошо! Они остановятся, и тут-то мы их и накроем!

— А если не остановятся? — поинтересовался Дозер.

— Остановятся, непременно остановятся! Я бы после такого точно остановился дух перевести, значит, и они остановятся! Логично? Вот и я о том же! Значит, так. Дозер, держи меня!

— Как держать?

— Нежно! Морф… в смысле, Фиш! Когда скажу, резко заворачивай влево! Очень резко! Тогда мы драгу точно перелетим!

— Если в экскаватор не врежемся, — пессимистично пробурчал голубь.

— Ну ты уж постарайся! — попросил Дейл. Он и сам понимал, что затея рискованная, но решил, что если у Гайки с самосвалом получилось[11], то и у них получится.

— Мистер Дейл, а мне что делать? — обиженно спросил обойденный вниманием Маус.

— Быть на подхвате! Если что, Дозер за тобой вернется! Так, всё! Приготовились…

Как и ожидалось, «Диско» проскочило перед самым носом «Нью-Джерси». Арнольд возликовал, и Шугар Рей, улучив момент, спихнул его с педали.

— Идиот! Придурок! Блошиные мозги!.. — сквозь зубы поносил он Мышенеггера, растирая расплющенную до состояния ласты ступню.

— Хватит ныть! — оборвал его причитания Капоне. — Не припомню, чтобы я командовал останавливаться! Поехали! Поехали!

— Но, босс, — Мышенеггер указал на закрывший их от преследователей борт гигантской драги. — Мы же от них отделались…

— Да, босс! — присоединилась к нему ящерица. — Их наверняка задавило!

— ОСВБОДИТЬ ПОЛОСУ!

Арнольд растерянно посмотрел себе под ноги.

— Какую полосу, шеф?

— Тупицы! — заорал Капоне. — Это не я кричал! Это…

Его перебил свалившийся прямо на голову Дейл.

* 20 *

К тому времени, как полицейские по записям с камер наблюдения установили, что Блейзера увезли на белом Форде «Краун Виктория» с нью-йоркскими номерами, этот самый Форд свернул с оживленной Спрингфилд-авеню и углубился в дебри Южного Ньюарка.

— Далеко еще? — поинтересовался Стэн, вертя головой. Его посадили на место рядом с водителем, и ему приходилось оглядываться, чтобы обратиться к обоим агентам сразу.

— Нет, не очень, — отозвался из-за руля «Джонсон». — Еще четыре квартала.

— Странное место вы выбрали для своего офиса, — Блейзер кивнул на тянущиеся за окном ряды пустующих зданий. По сравнению с 90-ми годами прошлого века ситуация в городе заметно улучшилась, но «средневековье» семидесятых и восьмидесятых все еще давало о себе знать целыми районами запустения, разительно отличавшимися от сияющего неоном центра.

— Здесь аренда дешевле, — нашелся «Смит». — Сами понимаете: кризис, финансирование урезают по всем статьям… Ты чего? — спросил он у прыснувшего шофера.

— Да так, ничего, — ответил «Джонсон», давясь от смеха. — Вспомнил один анекдот… Слушай, Брэд, тут к стеклу какая-то гадость прилипла. Не ототрешь?

— Ототру, — с готовностью согласился «Смит» и, пока его коллега парковал машину, достал из аптечки под задним стеклом большой кусок ваты и бутылочку.

— Что это такое? — спросил Блейзер, морщась от эфирного запаха.

— Стеклоочиститель.

— А почему в аптечке?

— Ну, не в бардачке же его хранить, верно?

— Да, да, верно… А обязательно останавливаться здесь? — Блейзер поежился, затравленно всматриваясь в сумерки в поисках неприятностей. Хотя в последние годы преступность пошла на спад, промышлявшие грабежами и разбоем уличные банды еще никто не отменял, и Ньюарк по-прежнему входил двадцатку самых опасных городов страны.

— Не беспокойтесь, отобьемся, — «Джонсон» еще раз похлопал себя по подмышечной кобуре. Его напарник тем временем выбрался из машины и открыл дверцу Стэна.

— Так удобнее, — с улыбкой пояснил он, и Блейзер даже машинально кивнуть не успел, как водитель схватил его за руки, а «Смит» плотно прижал вату к его лицу. Репортер забился, но преступники и ремень безопасности держали крепко, а хлороформ пропитал вату очень густо, поэтому его хватило секунд на двадцать.

— А неплохо получилось! — заметил «Смит», когда они с Брэдом переложили бесчувственную жертву на заднее сиденье. — Я боялся, что эфбээровцы нам помешают!

— А в итоге они же нам и помогли! Какая ирония…

— Это да! — Пит кивнул на Стэна. — Точно не будем кончать его?

— Питти, ты меня пугаешь! Откуда такая кровожадность?

— Никакой кровожадности! Просто после этой истории с грызунами я больше ничего не хочу оставлять на волю случая!

— Ты о той машине? Подумаешь, выбросило взрывом из гаража. Эка невидаль!

— Можешь считать меня параноиком, но я уверен, что это сделали они.

Брэд набрал полную грудь воздуха для очередной отрезвляющей тирады, но тут ожил настроенный на полицейскую частоту радиоприемник.

«— Внимание всем патрульным! Десять-девяносто девять[12]! Форд «Краун Виктория» последней модели белого цвета с номерами города Нью-Йорк, штат Нью-Йорк. В салоне двое подозреваемых: мужчины, белые, рост средний, представляются агентами Секретной службы. Преступники предположительно вооружены и очень опасны. При них может находиться заложник, Стэнли Родерик Блейзер: мужчина, белый…»

— Похоже, это о нас! — прокомментировал Пит. — Интересно, как они прознали о Секретной службе?

— Это уже неважно, — отмахнулся Брэд. — Едем, пора избавляться от груза.

— Так может, всё-таки… — Пит снова показал на Блейзера.

— Сказано же — вода должна быть в легких!

— Да помню я, но…

— Никаких «но»! Всё, хватит! И так кучу времени потеряли!

Это утверждение Пит оспаривать не стал. Не говоря больше ни слова, убийцы сели в машину и повернули на север, к соединяющей Ньюарк с Джерси-Сити громаде мостового комплекса имени генерала Пуласки.

* 21 *

Фишберн даже не пытался повторить подвиг «Диско» и проскочить перед драгой. Когда до увешанного покрышками борта «Нью-Джерси» оставалось чуть больше дюжины футов, он до предела вывернул руль и двигатель влево. Загодя отпустившие его свитер Дозер с Дейлом взмыли в воздух, и голубь забил крыльями, пытаясь погасить скорость. Удалось ему это лишь отчасти, и он серебряной пулей просвистел в воздухе, лишь чуть-чуть разминувшись со стрелой экскаватора и затормозив уже над водой с другой стороны.

— Вон они! — бурундук указал на красно-белый эллипс прямо под ними. — Я же говорил, что они остановятся! Бросай меня!

Сложив крылья, Дозер вошел в крутое пике, закончившееся тем самым фирменным криком Дейла и его приземлением прямо на шляпу крысиному мафиози. Самому голубю полосы, увы, не хватило, и он пошел на второй заход.

— Никому не двигаться! Вы окружены! Лапы вверх! — грозно приказал Спасатель, кувырком поднявшись на ноги.

Не ожидавшие такого поворота Рей и Мышенеггер впали в ступор, и развернувшийся Дозер изготовился хватать их. Но на их с Дейлом беду Капоне оказался расторопнее приспешников и крикнул с пола:

— ЖМИТЕ, ИДИОТЫ, ЖМИТЕ!

Скажи он что-нибудь вроде «полный вперед!», Арнольд потратил бы драгоценные секунды на обдумывание, что это такое, где это и с чем его едят, а так он послушно выполнил уже знакомую команду. На этот раз Шугар Рей благоразумно выждал, пока нога тяжеловеса опустится на педаль, и только после этого надавил на нее сам.

Мышенеггер хотел заверещать, но судно рванулось вперед, и ему пришлось искать, за чтобы такое ухватиться. Этим чем-то оказался всё тот же Рей, который, к счастью для них обоих, нашел более подходящую опору в виде штурвала. Капоне распластался ничком и лишь чуть-чуть отъехал назад, а вот не успевший сориентироваться Дейл слетел с верхней палубы и больно ударился головой. Дозер, уже наклонивший туловище назад и выставивший перед собой лапы, лишь ценой неимоверных усилий избежал приводнения и бросился догонять ускользнувший катер. С другой стороны наперерез «Диско» мчался обогнувший драгу с кормы «Энтерпрайз», но даже при самом благоприятном стечении обстоятельств помощь к Дейлу могла прийти не раньше, чем через две минуты. А когда ты один против троих, да еще в нокауте, это целая вечность…

— Так и держите! Никуда не сворачивайте! — крикнул Капоне, вскакивая на ноги и с необыкновенной для его комплекции прытью спускаясь на нижнюю палубу. Учитывая характер его подчиненных, отдавать подобное распоряжение было с его стороны не очень умно и дальновидно, однако в данный момент его интересовала исключительно расправа над ненавистным борцом с преступностью. Конечно, он мог поручить это всё тому же Арнольду, но он давно понял, что если хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, ты должен сделать это сам.

— Долетался, орехоед? — злорадно поинтересовался он у не подававшего признаков жизни Спасателя. — Погоди, сейчас ты у меня еще и поплаваешь! Теперь-то я тебя точно рыбам скормлю!

Сняв со стены одну из украшавших вход на первый ярус золоченых вилок, он встал над Дейлом и со словами: «Приятного аппетита!» ударил ею сверху вниз с такой силой, что ее зубцы глубоко вонзились в палубу. Вот только Дейла там уже не было, потому что он в последний момент откатился в сторону и теперь стоял перед Капоне с веселой, но очень недоброй улыбкой.

— Привет! — поздоровался он и взялся руками за концы «бабочки». — Улыбочку!

Уже имевший неприятный опыт знакомства со шпионской вспышкой бандит инстинктивно зажмурился, но вместо светового удара получил хорошо поставленный хук в челюсть слева и отлетел к дверям на первый ярус, чуть не сбив головой вторую вилку.

— Это тебе за пощечину Гаечке, — пояснил Дейл, демонстративно хрустнув костяшками пальцев.

— Тебе конец… — прошипел Капоне, подвигав челюстью, после чего вскочил на ноги и потянулся за оружием. Но Дейл и тут опередил его. Применив знакомый каждому мультипликационному боксеру прием, он использовал гибкий фальшборт как тетиву баллисты и с криком «Джеронимо!» полетел вперед. Удар его выставленного кулака пришелся точно в нос бандиту, от чего тот снес телом дверь и пролетел через всю кают-компанию, сгребая телом и сорванной с петель дверью всю попавшуюся по дороге мебель.

— А это — за то, что засунул ее в сырорезку! — провозгласил бурундук в темноту. Та отозвалась страшным грохотом, и он, издевательски приложив ладонь к уху, переспросил: — Ась? Прости, я не услышал…

— Сейчас услышишь! — заверил его раздавшийся сверху хриплый голос, и вокруг Спасателя обернулась длинная зеленая кишка, на поверку оказавшаяся хвостом пресмыкающегося, а именно Шугар Рея. — Я поймал его, босс!

— Отлично! Так и держи! — закричал из глубины судна Капоне, тут же пустившийся в обратный путь. Вскоре он показался в дверях с отломанной ножкой стола в руке и приторной улыбкой на покрытом ссадинами и ушибами лице, которому позавидовал бы сам Джокер.

— Что зенки выпучил? — спросил он у распухшего от давления Дейла. — Неужто тяжело дышать? Ничего, сейчас мы в тебе пару новых дырок сделаем, вмиг полегчает!

Перехватив ножку поудобнее, он ткнул отломанным концом в лицо Спасателю. Который, как выяснилось, именно этого и ждал. Шумно выдохнув и расслабив загодя напряженные мышцы, Дейл легко выскользнул из ставшего слишком широким для него кольца, и крыса снова промахнулась. Ну, почти…

— А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! — завопил Рей, когда в его нежную кожицу вонзилось множество попавших в промежутки между чешуйками заноз, и резко отдернул хвост, выбив оружие из руки босса.

— Как это?.. Что это?.. — пробормотал обескураженный и обезоруженный Капоне.

— Это называется «комбо», — объяснил ему Дейл, после чего наступил бандиту на ногу и нанес ему сокрушительный апперкот. Оставшаяся в одном туфле крыса подлетела в воздух, ударилась головой о выступающий козырек второго яруса и безвольным кулем плюхнулась на палубу.

— Воя фофотка… — прошепелявил Капоне, потирая одновременно затылок, подбородок и ступню.

— Что? — на этот раз непонимание Дейла было искренним, но потом он заметил лежащий неподалеку предмет, даже в сумеречном свете переливавшийся всеми цветами радуги. — А, ты о зубе? Будем считать, что это тебе за «приятного аппетита»!

— И тебе того же! — снова напомнил о себе Шугар Рей. На сей раз он от греха подальше не стал хватать Дейла хвостом, а ограничился простым, но от того ничуть не менее действенным хлестким ударом, после которого Спасатель наверняка оказался бы за бортом, если бы не успел в последний момент ухватиться за ограждение.

— Фей ево, Фэй! Фей! — воодушевился Капоне, и осмелевшая ящерица спрыгнула вниз, чтобы окончательно расквитаться с обидчиком. Используя хвост как кнут, он принялся лупить им по фальшборту, целясь в пальцы Дейла. Несколько долгих секунд бурундуку удавалось уклоняться от ударов, но в конце концов один из них достиг цели, и Дейл повис на одной руке в нескольких дюймах над бурлящей под днищем корабля водой.

— Четыре негритенка пошли купаться в море, один попался на приманку, их осталось трое…[13] — противно захихикала ящерица, в такт детской считалочке поддевая хвостом пальцы Дейла. — Трое негритят в зверинце оказались, одного схватил…

— Забор! — выкрикнул Дейл, ноги которого как раз нащупали шов между двумя половинками пластмассового корпуса. Едва обретя опору, Спасатель развернул бурную деятельность, а именно взялся левой рукой за нижний трос фальшборта, правой поймал кончик вражеского хвоста, после чего поднял нижний трос над средним, за который до этого держался сам, просунул хвост в образовавшийся проем и отпустил нижний, вернее, в данный момент верхний трос.

— А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! — уже в который раз за сегодня огласил округу воплем Рей и попытался освободиться. Однако зажим из двух пружинящих тросов держал крепко, поэтому он, чтобы не терять зря времени, отбросил хвост и стал ловить забравшегося обратно на борт Дейла короткими, но цепкими лапами. Ему удалось ухватить Спасателя за свитер, но тот в ответ наступил ему на ногу, причем как раз на ту, которую до этого прессовал Мышенеггер. На секунду Шугар Рею стало не до Дейла, а тот, воспользовавшись заминкой, подобрал слетевшую с Капоне шляпу и запрыгнул на безвременно покинутый ранее верхний ярус.

— Стоп-машина! — скомандовал он Арнольду, воздев трофей над головой. — Видишь? Твой босс повержен! Сдавайся, покуда цел!

— Шляпа босса?! Никто не имеет права трогать шляпу босса! — ответил силач и подкрепил свои слова самым увесистым предметом, который попался ему на глаза — штурвалом. Конечно, Дейл не рассчитывал, что Мышенеггер плюхнется перед ним на колени, как племя индейцев перед захватившим их идола Индианой Джонсом, но такой редакции тоже не ожидал. Зато осуществил свою давнюю мечту повторить маневр, при помощи которого Нео уклонялся от пуль, и плюхнулся на спину. Штурвал буквально на миллиметр разминулся с его носом и улетел далеко за корму.

— Это всё, на что ты способен? — презрительно хмыкнул Спасатель, вставая.

Разумеется, это было не так, и культурист мог продемонстрировать немало силовых приемов. Но все они требовали сближения с противником и поставленному жать на педаль Арнольду были недоступны. Поэтому он набрал полную грудь воздуха и заорал:

— БОСС! РЭЙ! СЮДА! СКОРЕЕ! У НЕГО ШЛЯПА! ШЛЯПА!

— Фам фы фляфа! — прошамкал Капоне, которому пришлось помогать себе вилкой, чтобы одолеть крутые ступеньки.

— Точно! — поддержал шефа залезший с другой стороны прямо по стене Шугар Рей, вооружившийся игрушечным для человека, но острым и увесистым для мелкого животного багром. — Почто штурвал-то было ломать?!

— А зачем он, если босс приказал никуда не сворачивать? — спросил Арнольд и хищно улыбнулся. — Зато теперь он от нас точно не уйдет! Вы, главное, пригоните его ко мне, а уж я мигом!

Крыса и ящерица переглянулись и, не без некоторого удивления признав, что в словах громилы есть рациональное зерно, двинулись на Спасателя, грозно водя перед собой оружием. Но бурундука беспокоили не они, а вырастающий прямо по курсу бакен.

— Кстати, насчет сворачивания… — сказал он, показывая рукой на быстро приближающуюся громаду. Капоне и Рей тоже ее заметили и начали орать: — ДОРМОЖИ! ТОРМОЗИ!

— Чего? — не понял силач.

— ПРИДУРОК! УБЕРИ НОГУ С ПЕДАЛИ! — завопил Дейл. Услышав знакомое ругательство, Мышенеггер машинально повиновался, но скорость не изменилась ни на пол-узла.

— Ух ты, босс, смотрите! Заело! — хихикнул Арнольд, пиная носком плотно вдавленную в пол педаль.

— ЧТО?! — вскричали его подельники.

— Э-э-э, всем пока! — попрощался Дейл и метнулся к борту.

— Фтой! — крикнул Капоне, бросаясь за бурундуком с вытянутыми вперед лапами. Но тот оказался шустрей и рыбкой сиганул за борт, а менее удачливый гангстер оказался погребен под прыгнувшими туда же, куда и он, подручными. — Буждите бедя!

— Так мы и держим, шеф! — отозвался Арнольд.

— Не феффите! Пуффите! Фата феффите!

— Что с вами, шеф? — забеспокоился силач. — Вы как-то странно разговариваете!

— Ему зуб выбили, — ввел товарища в курс дела лежащий поперек него Рей.

— А-а-а, тогда всё понятно! Но что он говорит?

— Насколько я понял, он имеет в виду, что мы должны пустить его, а держать гада.

— Какого гада?

— Который выбил ему зуб!.. А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!

— Что «А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!» — спросил Мышенеггер, но потом проследил за взглядом товарища и тоже закричал: — А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!

— А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! — громче их двоих вместе взятых завопил Капоне. Потом «Диско Воланте» врезалось в бакен, а его заоравшие пуще прежнего пассажиры взмыли в воздух, но лишь для того, чтобы практически тут же исчезнуть в куче мусора, которым была нагружена проплывавшая мимо баржа.

— Низко пошли, не иначе к дождю… — фыркая и отплевываясь, прокомментировал полет преступной троицы Дейл. Он огляделся, ища товарищей, как вдруг рядом с ним шлепнулось что-то большое и тяжелое, накрыв его брызгами от плеч до макушки.

— Держитесь, мистер Дейл! — услышал бурундук крик Дозера. Вода попала ему в глаза, поэтому подарок небес пришлось искать на ощупь. Вскоре его рука уперлась во что-то твердое, оказавшееся ручкой уже знакомого штурвала. Бурундук ухватился за него и не выпустил даже тогда, когда Фишберн с Маусом втащили его на «Энтерпрайз».

— Сэр, как вы? Как вы, сэр? — суетился мышонок.

— Порядок! — Дейл показал поднятый вверх большой палец и оглушительно чихнул, подтверждая, что говорит правду.

— Вот, наденьте! — сказал ньюфаундленд, опуская на Спасателя свою шапку.

— Нет-нет! — возразил Дейл и снова подкрепил свои слова чихом. — Это маскировка! Если нас увидят…

— Да будет вам, мистер Дейл! Эти баржи нас скорее задавят, чем увидят! Надевайте!

— Спасиб… АПЧХИ! — Дейл стянул через голову свой промокший свитер и поплотнее укутался в шапку.

— Будьте здоровы! — хором пожелали ему совоговцы.

— И вам, ребята, не болеть!

— Что делать с ними? — Дозер кивнул вслед уползавшей вверх по Хакенсаку барже. — Я могу попытаться их выковырять…

— Не стоит, — махнул рукой Дейл, — им там самое место!

Все согласно и громко засмеялись, после чего Спасатель предложил:

— Ладно, давайте и впрямь уходить с фарватера, пока нас не задавили. Да и обсохнуть не мешало бы, прежде чем остальным на глаза показываться. Фиш, есть идеи?

— Есть, — подтвердил пес и, аккуратно обогнув плававшие вокруг до сих пор покачивающегося от удара бакена обломки, направился к усыпанному желтыми, красными и зелеными огнями мосту неподалеку. Входивший в комплекс имени генерала Пуласки, который протянулся на три с половиной мили через реки Пассаик и Хакенсак, он был построен с таким расчетом, чтобы пропускать суда любых размеров, и его бетонные опоры вздымались над водой почти на полторы сотни футов. В густой тени у подножья одного из таких двуногих великанов, установленного ровно посередине реки, и нашел пристанище «Энтерпрайз». Первым заговорил Дейл:

— А всё-таки хорошо получилось! Что скажете? Согласны?

— Согласны! — отозвались Фишберн и Дозер, успевшие на месяц вперед наездиться и налетаться соответственно. В отличие от них, Маус чувствовал себя обделенным и надулся.

— Конечно, мистер Дейл, вам хорошо говорить! Вы и полетали, и подрались, и поплавали, а я…

— А ты оказывал посильную помощь и набирался опыта! — перебил его бурундук. — Не переживай, мы с Чипом свои первые боевые вылазки тоже больше со стороны наблюдали, предоставляя действовать детективу Дрейку и его псу и нашему большому другу Платону! Кстати, — вспомнив о подаренном полицейским бульдогом значке, он протянул мышонку штурвал, — возьми! Шляпу Капоне я, увы, упустил, но штурвал даже лучше! Береги его! Целый боевой трофей и в придачу важная улика в деле о краже со взломом!

— Что… Я… — залепетал Маус, не веря своему счастью. — Это… Это мне? Мне, да?!

— Тебе, — подтвердил Спасатель. — Бери, не стесняйся! Заслужил! Маме покажешь, она будет рада!

— Покажу! Покажу! — закивал маленький борец с преступностью, прижимая к себе штурвал обеими руками. — Всем покажу! И маме, и папе, и братьям, и друзьям! Всем! Всем покажу и о вас расскажу! Пусть все знают, какой вы храбрый, умный, сильный и добрый!

«Храбрый, умный, сильный и добрый…» — повторил про себя Дейл, глядя в даль затуманенным взором и думая о чём-то своем. Но Маус воспринял это на свой счет и поспешно добавил:

— Мистер Дейл, пожалуйста, простите меня за вчерашнее! Я не хотел обидеть вас и мисс Фоксглав, я просто, ну, так вышло… Это всё телевизор! Вы же понимаете…

— Что?.. А, ты об этом! — бурундук засмеялся. — Это я так, не обращай внимания! А о вчерашнем и думать забудь! Это всё уже в прошлом! Утекло, как…

Он не успел произнести «вода под мостом», потому что раздался оглушительный всплеск, и «Энтерпрайз» накрыло волной этой самой воды.

— Ой! — перепугался чуть не смытый за борт Маус. — Что это?!

— Упало что-то! — ответил Дейл, протирая лицо кулаками. — Что-то большое, я бы даже сказал! Фиш, Дозер! Вы что-нибудь видите?

— Пока нет! — отозвался голубь, тоже временно ослепший. А вот Фишберну повезло больше, поэтому он первый заметил качающийся на волнах предмет, слишком сильно смахивающий на ботинок, чтобы быть чем-то другим.

— ЧЕЛОВЕК ЗА БОРТОМ! — проревел он и, чуть не сбросив товарищей в реку, сиганул в воду и поплыл к расходящимся на поверхности кругам. Немного не доплывая до их центра, он нырнул и, взяв поправку на скорость течения, стал искать утопающего в радиусе пяти футов южнее места падения. Хотя в последние десятилетия состояние воды в некогда самой грязной реке Соединенных Штатов существенно улучшилось, она всё еще была очень и очень мутной, и пес далеко не сразу заметил тонкую и прерывистую цепочку пузырьков. Испускавший ее человек уже находился глубже, чем предполагал Фишберн, и продолжал быстро погружаться в зеленоватую мглу, опускаясь туда, откуда его не достал бы ни один пловец и ни одна собака.

Кроме ньюфаундленда.

Загребая мощными перепончатыми лапами, способными противостоять приливам и океанским волнам, Фишберн прорвался сквозь толщу воды к утопающему, схватил его зубами за развевающиеся волосы и потащил назад, в царство воздуходышащих. Достигнув поверхности, он поднырнул под утопающего так, чтобы его лицо находилось высоко над водой, и поплыл к берегу, не разжимая зубов и дыша через скрытые складками уголки рта. Спасенный мужчина не подавал признаков жизни, но пес чувствовал, что еще не поздно, поэтому плыл с недоступной для лучших брассистов скоростью к раскинувшемуся на левом берегу Хакенсака Линкольн-парку. Расположенный в одноименном районе Джерси-Сити, этот устоявший перед напором урбанизации оазис был излюбленным местом вечерних прогулок местных жителей, от наблюдательности и расторопности которых сейчас зависела жизнь их упавшего с моста сородича.

— Мы должны ему помочь! — Маус схватил Дейла за плечо.

— На этом? — Дейл указал на палубу собаконосца у них под ногами. — Да ты что?! Ни в коем случае! Нас могут заметить!

С видимым сожалением мышонок признал правоту Спасателя, а тот в свою очередь не мог не подивиться превратностям судьбы. Казалось, еще вчера он очертя голову бросался навстречу опасности, ни о чём не думая и ничего не видя, и лишь медвежий захват Рокки или тумак Чипа спасали его от беды, а сегодня уже сам выступает в роли умудренного жизнью лидера, приструнивающего молодых и горячих. Да, будь она здесь сейчас, ни за что не назвала бы его так, как тогда, в Париже…

— Мистер Дейл? Что-то не так?

— Нет-нет, ничего! Он справится, не переживай!

Фишберн действительно справился и с течением, и с расстоянием, и с уклоном берега. Дотащив пострадавшего до шедшей вдоль берега дорожки, пес протяжно завыл, чтобы привлечь внимание людей. К этому времени большинство отдыхающих уже покинули парк, и побережье опустело. Но здесь, в его северо-западной части, находилось не что-нибудь, а прокуратура графства Гудзон, и дорожка эта проходила менее чем в полусотне футов от круглосуточно охраняемой территории. Ясное дело, громкий вой под окнами чиновников такого ранга не мог пройти незамеченным, и на поиски его источника отправилась вооруженная пистолетами и фонарями охрана. Вид неподвижно лежащего на земле ничком человека в мокрой насквозь одежде и стоящего над ним ньюфаундленда, с шерсти и свитера которого ручьями стекала вода, был красноречивей иной фотографии на сайте журнала «Лайф».

— Штаб, это Гаррисон! — крикнул один из охранников в наплечный микрофон. — У нас тут утопленник! Мы на береговой дороге, рядом с воротами! Нужна «скорая», срочно! Фред! — позвал он, на этот раз обращаясь к своему напарнику. — Помоги мне!

Фред присел рядом с неизвестным и ощупал его шею. Убедившись в наличии пульса, он стал переворачивать его набок, когда вдруг заметил нечто странное.

— Эй, Майк! Да у него руки связаны! — воскликнул он, указывая на обхвативший запястья мужчины черный жгут. Точно такой же торчал из-под задравшейся штанины. — И ноги тоже!

— Значит, покушение на убийство, — констатировал Гаррисон. — Надо его откачать. Я обыщу его, а ты пока проверь, не набилась ли ему в рот и нос какая-нибудь гадость.

— Давай лучше я его обыщу, а ты проверишь, — выступил со встречным предложением только что поужинавший Фред. Майк усмехнулся, но ничего не сказал и стал оборачивать руку носовым платком.

— Заодно проверь его пса, на ошейнике может быть адрес… Кстати, где он? — Гаррисон растерянно обернулся, но огромный ньюфаундленд как сквозь землю провалился. — Куда он делся?!

— Черт с ней, с собакой! Ты сюда посмотри! — Фред протянул товарищу найденное на теле водительское удостоверение.

— Блейзер, Стэнли Родерик… — прочел Гаррисон на пластиковой карточке. — Ничего себе! То-то я думаю, что где-то его уже видел… Эй, что там?!

Фред посветил фонарем в кусты, но ничего кроме веток и сухих листьев не увидел. По правде сказать, больше там ничего и не было. Уже не было.

А до того там был Фишберн, убедившийся, что его услуги более не требуются, а потому скромно удалившийся. Но возглас Фреда о связанных руках и ногах спасенного заставил его остановиться и навострить уши, а когда Майк упомянул имя Блейзера, пес понял, что дело серьезное. Поэтому галопом понесся к берегу и бросился в воду. Он так спешил, что чуть не треснулся лбом о незаметно подкравшийся контейнеровоз и лишь чудом не перевернул «Энтерпрайз», конструкция которого явно не предусматривала выпрыгивающих из воды стопятидесятифунтовых «водолазов».

— Мистер Дейл… Парни… Там это…

— Они за тобой гонятся? — встревожился Дейл и, сложив ладонь козырьком, стал всматриваться в воду, ища боевых пловцов.

— Хуже. Это Блейзер.

— ЧТО?! — вскричал Спасатель. — Тот репортер?! Вот проныра! И пяти минут не прошло, как кто-то бросился с моста, а он уже здесь!

Фишберн затряс головой, устроив остальным очередной сеанс холодного душа.

— Нет, не в том дело! Это он упал с моста!

— Не иначе, решил, что умеет летать! — съязвил Дозер, не питавший к репортеру теплых чувств, поскольку считал именно его главным виновником своих вчерашних унижений.

— Если бы, — мрачно хмыкнул пес. — Его сбросили, предварительно связав руки и ноги… Мистер Дейл?

— Угу… Ага… — пробормотал бурундук. Его охватил озноб, а палуба собаконосца стала раскачиваться, как при сильном шторме, поэтому он сел и еще плотнее закутался в шапку Фишберна. — Сбросили, говоришь… Связали руки, ноги… ДОЗЕР!

— А?

— Неси меня туда, быстро! — распорядился Дейл. Выпутавшись из шапки, он снял с руля сушившийся там свитер, но тот после падения Блейзера и отряхивания Фишберна был еще мокрей, чем до того. — Фиш, можно я…

— Конечно, мистер Дейл! — ньюфаундленд взял шапку в зубы, откусил верх и прогрыз в ней две дырки для рук, превратив ее в бесформенную, но теплую безрукавку. — Думаю, так будет лучше!

— Да, действительно, спасибо! — благодарно улыбнулся Дейл. — Дозер, быстрее!

— Мистер Дейл, можно мне с вами? — попросил Маус.

— Нет, — мотнул головой бурундук. — Извини, но это уже дело Спасателей.

— Но вы же берете Дозера! — в голосе мышонка появились плаксивые нотки.

— Только до того берега. Потом он вернется.

— Почему это? — возмутился голубь. — Я что, плохо сегодня работал? Да я…

— Не в этом дело, Доз! Ты прекрасно работал! — Дейл поочередно встретился взглядом с каждым из боевых товарищей. — Вы все прекрасно работали! Вы вообще отличная команда, и работать с вами было одно удовольствие! Спасибо вам за то, что вы есть, что собрались и боретесь! И за желание пойти со мной спасибо! Но это…

Он задумался, ища объяснение, которое их убедит и не обидит, но не нашел, поэтому сказал просто:

— В общем, я пойду один. Так надо.

— А нам что делать? — спросил Фишберн. Дейла вопрос удивил, но когда он понял, что пес говорит абсолютно серьезно, внутри него что-то то ли оборвалось, то ли наоборот, срослось, а может, и то и другое вместе. Как бы там ни было, ответил он не со свойственной ему прежде ироничной высокопарностью, а с искренней возвышенностью.

— Точно то же, что и раньше! Сегодняшняя операция показала, что вы прекрасно усвоили всё, чему я вас учил, и теперь вас никто и ничто не остановит! Считайте это своего рода выпускным экзаменом! Поэтому продолжайте работать, патрулировать экваторию, бороться с преступниками! Жители гавани только на вас и надеются! Не подведите их! Обещаете?

— Обещаем! — хором ответили проникшиеся совоговцы, и Дейл почувствовал, что еще чуть-чуть, и он просто не сможет с ними расстаться. Но тут на берегу среди деревьев мелькнули бело-красные огни «скорой», заставившие его стряхнуть оцепенение и заторопиться.

— Так, всё, мне пора, а то его увезут! Еще раз спасибо за всё! Берегите себя! Будет время — заходите! Вы знаете, где нас найти! Маус, дай пять! Дозер, летим!

— Летим, мистер Дейл! — отчеканил голубь. Бурундук залез ему на спину, и серая птица взмыла вверх, быстро растворившись в ночном небе. Маус еще крепче прижал к себе штурвал и шмыгнул носом.

— Но-но, — Фишберн мягко ткнул его лапой. — Не надо!

— Знаю, — мышонок принялся энергично утирать мордочку рукавом. — Не стоит! Мистер Дейл бы этого не одобрил!

— Не одобрил бы… — согласился ньюфаундленд и отвернулся, чтобы самый юный член СОВоГ не увидел своего строгого командира плачущим.

* 22 *

По обыкновению коротко поблагодарив охранника у ворот за пожелание спокойной ночи, Брэнсон выехал за ограду Белого дома. Однако повернул не на север, как обычно, а на юг, избежав таким образом созерцания бледного зарева освещающих уничтоженную базу НТС прожекторов, которое было видно практически отовсюду, поскольку закон запрещает строить на территории Вашингтона здания выше, чем шпиль Капитолия. Но это было очень слабым утешением, ведь ехал он не домой, в Бетесду, а на правый берег Потомака, в Клермонт, в одну из обителей, куда сегодня при его непосредственном участии пришли скорбные вести.

Дом семьи Джексонов не спал. Во всех окнах горел свет, калитка была открыта. Хотя коврик перед дверью уже был безнадежно истоптан предыдущими посетителями, его ждали, и не успел он убрать руку со звонка, как оказался в объятиях Марджори — жены Лероя и тети Сэмюеля. Чуть не сбив Тревора с ног, она обняла его и прижалась испещренным морщинами и следами слез лицом к воротнику его черного макинтоша. Точнее, макинтоша Джона Бланта, друга и коллеги Брэнсона, с которым тот поменялся, так как его собственный светло-бежевый плащ был бы сейчас совершенно не к месту.

— Трев… — прошептала Марджори в промежутке между двумя всхлипами.

— Мардж, мне так жаль…

— Мы ждали вас раньше, дядя Тревор, — сорванным плачем голосом произнесла дочь Лероя и Марджори, Элизабет. И без того худощавая, фанатично следившая за фигурой девушка сейчас была похожа на призрак. Брэнсон даже не удивился, что не заметил ее появления.

— Знаю, Лиза. Вырвался, как только смог.

— Вы их поймали?

— Поймаем, Лиза. Обязательно поймаем…

— Убийц Кинга[14] так и не поймали. Настоящих, я имею в виду.

Голос Лизы был слишком хрипл и тих, чтобы разобрать эмоции, и было непонятно, намек это, упрек ли, или просто констатация факта.

— Этих мы поймаем, — сказал Брэнсон единственное, что можно было сказать в этой ситуации. — Я их поймаю.

— Ладно, чего это мы… на пороге… — Марджори разжала объятия и посторонилась. — Входи, Трев… Поужинаешь?

— Спасибо, я ненадолго, — отказался мужчина, проходя в гостиную. Плащ он снял, но вешать не стал, лишь перекинул через руку.

— Я тут оладьи спекла, — продолжала вдова, явно его не услышав. Она сейчас вообще мало что слышала и видела, за несколько последних часов постарев лет на двадцать. — Ты же знаешь, он их любит…

— Любил, — жестоко поправила маму Лиза. Она была в том опасном возрасте, когда от горя забывают о такте и приличиях, поэтому Брэнсон был вынужден вмешаться.

— Мардж, ты не связывалась с сестрой? Я звонил им сразу после вас, а потом они не брали трубку…

— Они уже едут. Утром будут здесь. Вместе с Бартом, — ответила та. Бартоломью Джексон был на два года старше Элизабет и по старой американской традиции учился в самом отдаленном от дома университете, которым в его случае был калифорнийский Беркли. — Когда нам отдадут… их?

— Думаю, скоро. Хотя этим занимается не Секретная служба, а ФБР…

— Секретная служба, это ФБР. ФБР, это Секретная служба, — мерно, как раскачивающийся маятник, продекламировала Элизабет. — Весь день только и слышим, что аббревиатуры, каждая из которых занимается чем угодно, кроме того, что нужно. Сначала два хмыря из ЦРУ, теперь вы еще…

— ЦРУ? — переспросил Брэнсон. — В смысле, НТС? Просто они тоже ведут дело…

— Как, они тоже? — девушка закатила глаза. — Да вас там кишмя кишит! Неудивительно, что никого до сих пор не поймали!

— Лиза, перестань… — приказала ей мать, но сделала это слабо и неубедительно, а потому добилась прямо противоположного эффекта.

— Перестать?! Мне?! Пусть они перестанут! Все! Все они! Хватит! Надоело! Картонные улыбки, лживое сочувствие! Каждый раз одно и то же! Приходят, встают в позу и сообщают о смерти, вновь и вновь, как будто одного раза мало! Мало! Да, мало! Забрали папу, забрали Сэмми, но им всё мало!!! МАЛО!!!

Известие о смерти отца и кузена потрясло девушку, с каждым часом и каждым выслушанным соболезнованием напряжение лишь усиливалось и наконец выплеснулось наружу, как обрушивающееся на берег после отгремевшего подводного землетрясения цунами. Искать рациональное зерно в этом потоке сознания было делом неблагодарным и неуместным, но натренированный замечать любые мелочи Брэнсон всё-таки решил уточнить:

— Вам что, несколько раз сообщали о… ну…

— ДА! Сначала вы позвонили, потом тетя Джоан, потом эти двое из ЦРУ… Это называется сотрудничество, да?! Кооперация?! Взаимодействие?! Какое к черту взаимодействие, если вы не можете договориться даже о том, кто сообщит родственникам о смерти их отцов, сыновей, братьев, кузенов?!! Да вы там вообще работать не умеете!!! Никто!!! Ни ЦРУ, ни ФБР, ни ТПРУ, ни эта ваша служба, дядя Тревор!!! Дядя Тревор!!! Дядя… Дя… Трев…

Брэнсон шагнул к ней, чтобы поддержать, но то, что он принял за падение, на самом деле было стремительным броском в его сторону. Она еще успела врезаться в него и крепко обхватить руками, прежде чем разрыдаться так же неожиданно, как до того сорвалась на крик. Неясно было, спад ли это после кульминации или же кратковременное затишье в оке бури, однако момент в любом случае упускать было нельзя.

— Мардж, принеси ей что-нибудь попить! — распорядился Тревор. Хозяйка дома всё поняла и засеменила в ванную, к шкафчику с лекарствами. За потребовавшиеся ей для приготовления снотворной смеси полторы минуты заместитель начальника управления охраны президента США узнал много разного о государственной бюрократической машине, повадках защищающих ее спецслужб и себе как непосредственном представителе сразу обоих этих паразитов на теле общества, отбирающих тела и калечащих души. Брэнсон понимал, что Лизой движет не холодная ненависть, а помноженное на юношеский радикализм горячечное отчаяние, но выслушивать всё это, да еще вперемешку с плачем, было всё равно неприятно, вот почему возвращение Марджори он встретил с плохо скрываемым облегчением.

— Лиза, возьми, — попросил он, чуть отстранившись и поворачиваясь так, чтобы Лиза видела протянутый ее мамой стакан.

— Выпей, доченька, это поможет, — добавила Марджори, чуть всё не испортив. Однако выговорившаяся и выплакавшаяся Элизабет слишком сильно хотела пить, чтобы заметить подвох в словах матери. Проглоченная залпом жидкость придала ей сил, но, к счастью, очень ненадолго.

— Лиза, тебе надо прилечь. Мама отведет тебя, — тихо сказал Брэнсон, почувствовав, что девушка начала клевать носом. Миссис Джексон тут же взяла ее за руку и повела наверх, оставив Тревора проникаться атмосферой царившего в доме старых друзей траура и предаваться воспоминаниям о светлых и солнечных днях, сейчас выглядевших частью какой-то другой вселенной. С момента их с Лероем последней встречи прошло почти полтора года, которые оба потратили на освоение новых, очень высоких и ответственных должностей в своих ведомствах. Но связь они не теряли, продолжая держать друг друга в курсе последних событий. Так Брэнсон узнал о том, что Сэмми будет работать вместе с дядей, а Джексон — о том, что его старый друг снова развелся…

— Она уснула, — сообщила вернувшаяся Марджори. — Спасибо, что помог. Сама бы я ни за что не загнала ее в постель. Извини, что тебе пришлось выслушать всё это…

— Ничего, Мардж, — Тревор грустно улыбнулся. — Слыхивали и похуже.

— Прости ее, она же не со зла…

— Не надо, не объясняй, я всё понимаю. Поверь, единственное, чего я сейчас хочу, это найти тех, кто это сделал. Но думаю, до этого еще далеко.

Марджори кивнула. Она слишком долго была замужем за сотрудником спецслужб, чтобы надеяться на скорое завершение этого расследования.

— Знаю, Трев, прекрасно знаю. Поэтому не прошу поймать их как можно скорее. Просто поймайте их, ладно?

— Поймаем. Обещаю.

— И пожалуйста, работайте, ну, не знаю, — Джексон повела плечами, — согласованнее, что ли… Знаю, у вас там сейчас просто ужас, что творится, но уж работу с родственниками погибших можно было хоть как-то организовать. Не скажу за Лизу, но лично я, когда они сказали, что это по поводу моего мужа, сразу подумала, что произошла ошибка и их случайно записали в погибшие. А когда оказалось, что это не так, что это правда, я… в общем, потеряла их обоих снова…

Ее подбородок дрогнул, уголки губ опустились, а глаза затуманились, обратившись в прошлое. Очередное переживание утраты отняло последние силы, поэтому когда Тревор обнял ее, она безвольно прислонилась к нему, окончательно опустошенная, и ему пришлось чуть ли не тащить ее на себе к дивану.

— Прости, Мардж, — извинился он, садясь рядом и сжимая ее натруженную, но до сих пор не утратившую нежности ладонь. — Я договорился, что сам сообщу вам всё, но там сейчас и впрямь подлинное светопреставление, об этом могли просто забыть, и ЦРУ просто пошло по списку. Знаю, я должен был, обязан был всё проконтролировать…

— Не кори себя, Трев, — попросила Марджори. Она накрыла его руку своей и добавила, положив голову ему на плечо: — Это не твоя вина.

— Надеюсь, они не доставили вам много хлопот? Ну, кроме тех, о которых ты уже говорила.

— Нет, что ты. Очень приятные и вежливые молодые люди. Поздоровались, извинились за вторжение и за дурные вести. Чувствовалось, правда, что печаль они изображают, но делали они это мастерски, можно сказать с душой, так что и на том спасибо. Рук не ломали, в три ручья не рыдали. Спокойно и по-деловому.

— Им так по уставу положено, — пояснил Брэнсон.

— А тебе?

— В случае чего у меня есть оправдание. К тому же, я сейчас не на службе.

— Но продолжаешь всё просчитывать, верно? Не взял стакан, а повернул к нему Лизу.

— Не хотел, чтобы она выбила его у меня из рук.

— Ты как всегда сама предусмотрительность.

— Какой есть, — без вины виновато развел руками Тревор. Джексон вздохнула.

— Ну да, знаю, работа такая.

— Не без этого, да… Агенты больше ничего не говорили?

Марджори скривилась.

— А говорил, не на службе…

— Прости. Ты права, сейчас и впрямь неподходящее время для любознательности. Можешь не отвечать.

— Да ладно, чего уж там… Говорили, конечно. Что я варю превосходный кофе…

— Так оно и есть.

— Ай, перестань. Что там еще?.. Говорили, что Лерой был отличным работником и настоящим патриотом…

— Это правда.

— Это да. Сказали еще, что Сэмми хорошо получился на фотографии…

Брэнсон нахмурился.

— Разве он был на фотографии?

— Конечно, был! — Марджори как-то странно посмотрела на него. — Это же его фотография!

— Погоди, что-то я запутался. О какой фотографии речь?

— А ты о какой подумал?

— О той, где Сноу ведут… — непредусмотрительно честно ответил Брэнсон и поплатился за это. Лицо женщины будто потрескалось, а ее руки сдавили его ладонь, как клещи.

— Сноу… — процедила она. — Трев, скажи мне…

— Мардж, давай не будем об этом…

— Нет, Трев, будем! После той программы, вчерашней, о мышах-киборгах, я позвонила ему. Спросила, что он обо всём этом думает. Знаешь, я ведь была уверена, что он рассмеется, скажет, что это всё выдумки газетчиков, и попросит меня не волноваться и выбросить это из головы. Я бы ему поверила. Он никогда меня не обманывал. И когда он сказал, что пока ничего не может сказать, я почувствовала, что он что-то скрывает, и поняла, что всё это правда… Трев, это правда?

— Мардж, я…

— Ладно, можешь не говорить. Ты там был, сам всё видел, так что правду я от тебя всё равно не услышу. Неважно. Я вот что хочу сказать: ночью, уже после полуночи, он позвонил мне. Сказал, что у них неприятности на работе, и что он задержится. Просил меня не беспокоиться и не звонить ему на мобильный. И я не стала звонить. Я просто включила телевизор и всё узнала. Из телевизора. Не от мужа и не от племянника, а из телевизора. Вот так вот, Трев…

— Мардж…

— Он был там? Этот Сноу был там? Это ведь его взорвали, да? Его убили? Из-за него их всех убили, да?

— Послушай…

— Да или нет, Трев? Скажи мне только «да» или «нет», и я успокоюсь. Обещаю.

Брэнсон знал, что она не сдержит это обещание, и что его ответ принесет что угодно, но только не успокоение. Но не ответить ей не мог. Не после всего того, что между ними было.

— Да, Мардж. Он там был.

Джексон уронила голову на грудь.

— Я так и знала. Я так и знала, что это когда-нибудь кого-нибудь убьет.

— О чем ты?

— О нём, — Марджори махнула рукой в сторону телевизора, смотревшего на них недобрым красным зрачком сигнала ждущего режима. — О них. Это же надо было додуматься пускать такую информацию в прямой эфир по всем каналам. Не хватало только надписи большими буквами на весь экран: «Они здесь! Придите и убейте их!» Вот они и пришли. И убили. А эти… А эти всё продолжают… Никак не уймутся… Хотела бы я посмотреть, как они запоют, когда накроет их или их родных…

Нечто подобное Брэнсон уже слышал сегодня из уст Каннингема, поэтому быстро перевел беседу в конструктивное русло.

— Признаться, я так и не понял, о какой фотографии говорила ты.

— О фотографии Сэмми в футболке Лероя. Той, с эмблемой ЦРУ, ну, ты помнишь…

Еще бы Брэнсону не помнить. С этими футболками была целая эпопея. Они с Лероем заказывали их вместе в одной и той же фирме, каждый с символикой своего агентства, а когда пришли их забирать, выяснилось, что в нарисованной дальневосточными умельцами розе ветров на футболке Джексона недостает трех лучей, а на эмблеме Секретной службы перепутан порядок полос на щите. Хозяин фирмы изо всех сил пытался доказать, что всё правильно, и стоял на своем до тех пор, пока клиенты не продемонстрировали ему настоящие значки соответствующих ведомств. Игру эмоций на его лице не смог бы воссоздать ни один портретист…

— А, тогда понятно, почему она понравилась тем агентам.

— Надеюсь, они вернут ее.

— В смысле? Они ее что, забрали?

— Ну да. Сказали, это нужно для опознания. У них этим какой-то компьютер специальный занимается. Не знаешь, он быстро работает?

— По-всякому бывает, — пожал плечами Тревор.

Марджори кивнула и откинулась на спинку дивана, закрыв глаза и запрокинув голову. Брэнсон сделал то же самое, позволив себе несколько десятков секунд передышки и отрешения от суматохи и переживаний дня. Стоило его векам соприкоснуться, как они словно налились свинцом, ни в какую не желая размыкаться. Всего сутки на ногах, а жажда сна уже просто неодолимая. «Старею…» — с горечью констатировал он, борясь с дремотой. Хорошим подспорьем могло стать продолжение разговора, в частности, он мог спросить, запомнила ли Мардж имена тех агентов, и какую фотографию Лероя они взяли. Но понимал, что она может ответить «никакую», удивиться собственному ответу и спросить его, почему так, и что он как профессионал об этом думает. А он, в свою очередь, будет вынужден либо уклониться от ответа, либо выложить всё начистоту, а именно, что фотопортретная экспертиза проводится тогда, когда тело пострадавшего сильно обезображено, и приходится прибегать к компьютерному моделированию. В первом случае ее будет мучить неизвестность, во втором — нарисованные воображением ужасные картины. Приятного мало. Поэтому смолчал, давая им обоим возможность отдохнуть, и, вполне возможно, так и уснул бы, держа Марджори за руку, если бы она вдруг не спросила:

— Может, всё-таки поужинаешь? У меня всё готово, надо только разогреть…

…Они дружили с самого детства. Тревор Брэнсон, за увлечение военной историей и страсть покомандовать прозванный «Генералом», Лерой Джексон, очень обидчивый и сильный физически, а потому так и не получивший устойчивой клички, и Марджори Уолш, «Королева Кинг-стрит». Они почти всё время проводили вместе, и если вы видели одного из них, можно было не сомневаться, что двое других тоже где-то рядом. Тревор, как и подобает полководцу, был генератором идей, Лерой их творчески развивал и дополнял, а Мардж своим присутствием скрашивала их воплощение в жизнь, периодически выступая в роли голоса здравомыслия, осаживающего ребят, когда те в своем стремлении произвести на нее впечатление чересчур увлекались. Это была не просто дружба, а гармоничное дополнение друг друга, поэтому их союз был естественен, эффективен и приносил одни лишь радость и счастье.

А потом Тревор и Лерой повзрослели и им захотелось большего. Того, что могла дать им только Марджори, с течением лет превратившаяся в настоящую Королеву без кавычек, у которой может быть только один Король.

Она выбрала Лероя.

Тревор хорошо помнил тот необыкновенно теплый летний вечер и их разговор под могучим одиноко стоящим дубом, «Их Деревом»: местом встреч, игр и уединения. Они были слишком взрослыми, чтобы залезать на него, поэтому стояли на земле, прижавшись спинами к стволу и глядя в разные стороны.

«Почему?» — несколько раз спросил он, каждый раз получая один и тот же ответ: «Не знаю. Так вышло. Это сложно. Прости…»

Он простил. И стал жить дальше. Окончил колледж с дипломом бакалавра криминального права, отслужил три года в морской пехоте, а после подал заявление в Секретную службу и прошел путь от рядового специального агента периферийного отделения в Бостоне, штат Массачусетс, до заместителя начальника управления охраны Президента Соединенных Штатов, всё это время продолжая искать Королеву. Свою Королеву. И находил. И женился. И разводился. И вновь находил и женился. И вновь разводился. Потому что на самом деле не находил. Потому что не искал. Потому что искал не просто Королеву, а ту самую, с Кинг-стрит. Марджори Уолш. И вот они сидят рядом, держатся за руки, и она спрашивает, не хочет ли он поужинать…

— Нет, Мардж, — ответил Брэнсон, резко вставая и поспешно надевая плащ. — Прости, не могу. Бежать надо. Сама понимаешь…

— Понимаю, — Марджори тоже поднялась и стала помогать ему застегнуться. — Я всё понимаю.

— Послушай, это не то, что ты думаешь…

— Не надо, Трев. Ты так и не научился врать. Когда-нибудь это тебя погубит.

Брэнсон не стал возражать. Смысла не было. Он действительно плохо умел притворяться и чаще говорил, что думает, а не что требовалось. Поэтому, несмотря на множество почетных наград и грамот за безупречную службу, он до сих оставался всего лишь вторым человеком в одном из двенадцати подразделений Секретной службы, и ни один из четырех его браков не продержался дольше пяти лет.

— Ты придешь на похороны? — спросила Марджори, когда открывала ему двери.

— Обязательно. Береги себя.

— Ты тоже, Трев.

Дверь закрылась, и Брэнсон пошел к оставленному возле калитки автомобилю. Сильный холодный ветер бросал ему в лицо капельки влаги и хлопал полами плаща, но он ни на секунду не жалел, что покинул теплый дом. Не то, чтобы он плохо думал о Марджори, просто знал, что под влиянием сиюминутных обстоятельств люди склонны к словам и поступкам, о которых потом сожалеют. Надо подождать, пока улягутся страсти и зарубцуются раны. Ничего страшного. Он ждал почти тридцать лет, подождет еще немного.

Уже взявшись за ручку дверцы, он оглянулся назад и увидел, что свет на первом этаже продолжает гореть. То ли Марджори не собиралась ложиться, то ли забыла его выключить. Первым побуждением Брэнсона было вернутся и проверить, но он чувствовал, что уйти во второй раз ему будет гораздо сложнее. Поэтому пересек улицу и позвонил в двери дома напротив. Когда он гостил у Лероя в последний раз, тот познакомил его с жившей здесь пожилой чернокожей четой Хьюлеттов, и хотя с тех пор много воды утекло, оставшаяся неизменной фамилия на почтовом ящике позволяла надеяться, что и хозяева не сменились.

Как и предполагалось, открыл Аарон Хьюлетт, полковник в отставке, сумевший после многих лет гражданской жизни сохранить и выправку, и удаль. Брэнсон очень извинился за ночное вторжение и попросил его посидеть с миссис Джексон и по возможности проследить, чтобы она заснула. Полковник отнесся к просьбе с пониманием и пошел наверх одеваться. Тревор вернулся к машине, дождался, когда Аарон войдет в дом Джексонов, и только потом завел двигатель. Опять-таки, он нисколько не сомневался, что у Марджори хватит мужества и выдержки пройти через всё это, плюс у нее были Барт и Лиза, а значит, и цель, и смысл дальнейшего существования. Но работа научила его, что лучше перестраховаться, чем потом жалеть, а жизнь доказала, что в делах душевных это правило верно втройне.

Сверившись с указателем на очередном перекрестке, Брэнсон включил левый поворот. Он планировал обогнуть округ Колумбия с запада и съехать на пересекающий Бетесду с севера на юг Висконсин-авеню, попав таким образом не на забитое возвращающимися из Вашингтона людьми северное направление, а на относительно свободное южное, которое и доведет его до дома. Возвращаться в служивший ему жилищем по-холостяцки неприбранный коттедж Тревору не хотелось совершенно, но только там можно было спокойно сделать сразу три совершенно необходимые ему сейчас вещи: раздобыть свежую рубашку, перекусить и хотя бы четыре часа поспать.

Дождавшись разрешающего сигнала светофора, Брэнсон мягко тронулся с места, но не успел повернуть, как салон огласился пронзительным писком.

— Прием! — выкрикнул он кодовое слово, и установленный в держатель системы громкой связи сотовый телефон послушно снял трубку. — Брэнсон слушает!

— Трев? Это Джон, — раздался из потолочного динамика голос специального агента Бланта.

— Привет! Если ты по поводу плаща, я его утром привезу…

— У нас проблемы.

Брэнсон прижался к обочине и затормозил. Когда работаешь в охране президента, эта фраза — последнее, что ты хочешь услышать, тем более будучи за рулем.

— Трев, ты там?

— Да, я слушаю! Что-то с объектом?

— Нет.

— Еще одно письмо? — поскольку именно Джон сообщил ему об изобличившем проект ЛАН послание, больше ничего говорить было не нужно[15].

— Опять мимо. Тебе имя Стэн Родерик Блейзер что-нибудь говорит?

— Если это тот репортер из Нью-Йорка, то много чего. А что с ним?

— Его пытались убить.

— Вот как? Кто именно? — спросил Брэнсон, поскольку после сегодняшнего теракта список был очень и очень длинным.

— Двое, представившиеся агентами Секретной службы.

Всю сонливость Тревора как рукой сняло.

— Что?! Это точно?!

— Да, в нашем ньюаркском офисе подтвердили. Я послал тебе отчет по факсу…

— Уже получаю, — ответил Брэнсон, нетерпеливо вырывая из гнезда первый выползший листок и пробегая его взглядом. Это был рапорт начальника периферийного отделения в Ньюарке Фрэнка Корригана. Профессионально составленный документ содержал поминутную хронологию событий, начиная со звонка из полицейского департамента Мэйплвуда, Нью-Джерси, и заканчивая обнаружением еле живого Блейзера в Линкольн-парке на берегу реки Хакенсак и помещением его в отделение неотложной помощи Медицинского центра Джерси-Сити.

— Хорошая работа, — прокомментировал Тревор.

— Ты о наших ребятах или об убийцах? — на всякий случай уточнил Блант.

— О наших, конечно. Убийцы как раз недоработали и вряд ли остановятся на достигнутом.

— Не волнуйся, наши парни уже там.

— Надо понимать, ФБР, НТС и полиция тоже?

— Да.

— Ясно. Мне нужен вертолет.

— Какой вертолет?

— Обычный, на котором в Джерси-Сити летают.

— Какое еще Джерси-Сити? Директор созвал общее совещание по текущей ситуации!

— Чудесно! Значит, мое отсутствие в глаза не бросится.

— Ты один из докладчиков!

— Я ему потом всё напишу. Так вот, касательно вертолета. Он должен ждать меня через десять минут…

— Трев, опомнись! Без санкции директора никакого вертолета не будет!

— Так добудь мне ее! Свяжись с Джилленхоллом, обрисуй ситуацию! Мы должны забрать это дело себе, а полномочий специальных агентов из местного офиса для этого недостаточно! Нужен кто-то повесомее! Я встречался с Кулиджем из ФБР и Каннингемом из НТС, они меня знают, поэтому мне и ехать! Так и скажи Джилленхоллу!

— Он на совещании!

— Тогда его заместителю!

— Его заместитель — ты…

— Именно! Поэтому слушай мое официальное распоряжение: через десять минут на площадке номер два меня должен ждать вертолет, полностью готовый для полета в Нью-Джерси!

— Трев, у нас всё равно нет свободных вертолетов! Они все в Нью-Йорке, забыл? Если какой и освободится, то часа через три минимум!

Брэнсон прорычал что-то нечленораздельное.

— Что? Трев, повтори, плохо слышно!

— Ничего, Джонни, это я так… Ручка есть? Записывай…

— И это всё? — иронично поинтересовался Блант, когда Брэнсон закончил диктовать.

— Да. А, нет, еще одно. У тебя три часа на всё про всё. Время пошло!

— Стой! Какие еще три часа?

— Спустя которые я буду в этой больнице. Всё, отбой!

— Трев… — попытался возразить Блант, но кодовая фраза уже прозвучала, и автомобильная система громкой связи завершила разговор.

— Набор номера: коммутатор! — тут же скомандовал ей Брэнсон. — Центральная? Говорит заместитель помощника директора Брэнсон, личный код три-пять-пять-браво-зулу-один-один. Соедините меня со специальным агентом Корриганом, начальником ньюаркского отделения!..

Отдав автору донесения все необходимые инструкции, Тревор ввел

приведенный в рапорте адрес Медицинского центра Джерси-Сити в GPS-навигатор, выставил на крышу мигалку на магнитной подставке и

отправился по проложенному компьютером двухсотмильному маршруту.

---

[1] Имеется в виду речь, произнесенная президентом США Рональдом Рейганом на собрании Национальной ассоциации евангелистов США 8 марта 1983 года, в которой прозвучало определение «Империи зла».

[2] См. серию «Как мы встретились с Рокфором» / “To the Rescue (part 2)”.

[3] См. серию «Последний эльф» / “The Last Leprechaun”.

[4] См. серии «Сыру — мир» / “Mind Your Cheese and Q's” и «Плывет, плывет кораблик» / “The S.S. Drainpipe”.

[5] Звучит натянуто, но если верить Фишеру (http://www.cdrrhq.ru/comics/?author=Fischer&comics=mom_eng&page=98), они у него есть. Тем более, что это далеко не предел миниатюризации, ведь в сериале наручными часами пользовался совсем крохотный Вжик (см. серию «Ночная песня соловья» / “Song of the Night’n Dale”).

[6] «Попутный ветер» (“Tailwind”) — кодовое название диверсионной операции американского и южновьетнамского спецназа на территории Лаоса во время войны во Вьетнаме (11-13 сентября 1970 года). В 1998 году CNN распространило информацию о том, что в ходе операции американские войска широко применяли нервно-паралитический газ зарин, совершив тем самым военное преступление. Позднее руководство телекомпании признало, что распространенная информация не соответствует действительности, и уволило всех ответственных за создание этого репортажа.

[7] Усадьба Томаса Джефферсона, расположенная в 2 километрах к югу от городка Шарлоттсвилль, штат Вирджиния. С 1923 года принадлежит мемориальному фонду Томаса Джефферсона. Сейчас там музей.

[8] «FAO Schwarz» — компания, владеющая сетью магазинов игрушек, самым популярным из которых считается нью-йоркский, расположенный на Манхеттене, на углу 58-ой стрит и Пятой авеню.

[9] Фарлонг — британская и американская единица измерения расстояния, равная 201,168 метра.

[10] Кабельтов — использующаяся в мореплавании внесистемная единица измерения расстояния. Различают четыре вида кабельтовых. Здесь подразумевается так называемый обычный кабельтов, равный 600 футам или 182,88 метра.

[11] См. серию «Эффект масштаба» / “Out of Scale”.

[12] 10-99 — полицейский код, означающий «разыскивается или угнано». В принципе, в каждом полицейском департаменте действует свой набор кодов и их значений, но для удобства читателей (и своего собственного) автор решил этим обстоятельством пренебречь, поэтому здесь и далее везде используется расшифровка кодов, взятая из: http://www.crackz.com.ru/policeiskie_kody.html (по состоянию на 02.05.2009).

[13] Перевод Л. Беспаловой.

[14] Кинг, Мартин Лютер (1929—1968) — первый активный деятель негритянского движения США и первый ярый борец за гражданские права чернокожих в США и против дискриминации, расизма и сегрегации. Лауреат Нобелевской премии мира (1964). Застрелен снайпером в Мемфисе, штат Теннеси. Согласно официальной версии, его убийца, Джеймс Эрл Рей, действовал в одиночку.

[15] См. http://www.cdrrhq.ru/comics/?author=Fischer&comics=mom_eng&page=177.

* 23 *

День третий, ночь

В то время как Тревор Брэнсон несся сквозь ночь на север по 95-ой межштатной автомагистрали, на другом конце земного шара, над Фарсийским заливом, уже вовсю светило солнце, даря людям тепло и радость. Для всех без исключения жителей демократического Акбарнистана каждый день был наполнен тревогами и заботами, но они с достоинством переносили все тяготы, зная, что всякое их усилие окупается сторицей, ускоряя заживление ран истерзанной гнетом земли и помогая построить страну, которую не стыдно оставить в наследство детям.

— Пари, просыпайся! Уже полвосьмого!

Парак Джикуай наморщила носик, что-то промычала и, не открывая глаз, перевернулась на другой бок.

— Пари!

— Ну, пап! — взмолилась девочка. — Еще чуть-чуть…

Фарид улыбнулся, но остался непреклонен и вновь потеребил дочь за плечо.

— Доченька, вставай. На занятия опоздаешь.

— Какие еще занятия? — Парак посмотрела на отца сонными удивленными глазами. — В школе сегодня выходной…

— Верно. Именно поэтому я договорился с доктором Алваном, что сегодня он позанимается с тобой математикой.

— Фу, математика… — девочка скривилась и накрылась одеялом с головой. — Ненавижу!

— Можешь относиться к ней как угодно, но знать ее ты обязана! — резонно заметил Фарид.

— Знаю, знаю… «Первой дочери страны не пристало быть отстающей…»

— Вот именно! Давай, Пари, вставай!

— Еще полчасика…

— Никаких «полчасиков»! Тебе еще умываться, делать зарядку и завтракать, а доктор Алван придет в девять. Будет невежливо заставлять его ждать, согласна?

— Нет! — ответила Парак, но даже сквозь одеяло было слышно, что она просто выкаблучивается.

— Пари, не будь злюкой! — с шутливым возмущением велел решивший подыграть ей отец и ткнул пальцем в одеяло. Парак хихикнула и подвигала локтем.

— Щекотно!

— Щекотно, говоришь? Тогда не будь злюкой!

— Буду!

— Тогда будем щекотать злюку! — «рассвирепел» Фарид и принялся тыкать дочь пальцами обеих рук сразу. Парак весело визжала и отбивалась ногами, но отцу всё же удалось улучить момент и стащить с нее одеяло.

— Эй! Так нечестно! — завопила девочка. Ее отец рассмеялся.

— Конечно! А ты как думала? В честной борьбе мне с тобой не совладать, вмиг уморишь! Ну всё, давай, поднимайся.

Парак сладко зевнула и засунула руки под подушку, которая вечером казалась жесткой и неудобной, но сейчас была воплощением мягкости и уюта и так просто не отпускала.

— Мне такой сон интересный снился… — мечтательно произнесла она.

— О чем? — заинтересовался мужчина, снова садясь на кровать.

— Не знаю, — его дочь хитро прищурилась. — Я должна досмотреть, чтобы сказать наверняка!

— Ишь ты, какая хитрая! — Фарид ласково погладил ее по щеке и поцеловал в носик. — Давай договоримся так: сейчас ты, как послушная девочка, встаешь и сделаешь всё, что должна, а твой сон мы вместе досмотрим по дороге в Бассору. Идет?

Парак надула губки.

— В вертолете? Поспишь там, как же… Пап, а мне обязательно с тобой лететь?

— Конечно! Ты же у нас будешь разрезать ленточку на открытии нового терминала!

— Но там же всегда полно народу! Неужели больше некому это сделать?

— Некому, Пари. Это традиция, все тебя будут ждать и очень расстроятся, если тебя не будет.

— Пап, я этих терминалов и так уже целую кучу открыла!

Фарид перестал улыбаться.

— Я тоже, — задумчиво произнес он, глядя в сторону. Улучив момент, Парак осторожно потянула одеяло обратно к себе, но потом поняла, что ее отцу не до игр.

— Что-то не так, пап? Я что-то не то сказала? Прости, пожалуйста!

— Нет-нет! — Джикуай быстро улыбнулся, но его взгляд остался несколько отстраненным. — Всё хорошо, милая! Вставай, завтрак остынет.

Еще раз поцеловав дочь, на этот раз в лобик, он быстрым шагом вышел из комнаты в длинный коридор, проходивший через весь третий этаж правительственной резиденции «Аль-Ауджа»[1]. Одним из первых своих указов на посту председателя Совета министров Акбарнистана Фарид выставил на аукцион все дворцы своего отчима кроме столичного, направив вырученные средства на выплату компенсаций родственникам жертв прошлого режима. «Аль-Ауджу» он продавать не стал из уважения к памяти выросшей в этих стенах жены, которая так и не увидела ни свою дочь, ни свободный Акбарнистан, к созданию которого имела самое непосредственное отношение и которым была бы довольна. По крайней мере, Фарид очень хотел в это верить.

Но почему-то не получалось.

Усталость Парак была ему понятна. Она была первой дочерью сравнительно недолго, но уже успела открыть почти столько же объектов, сколько Фарид за всё время работы министром промышленности при отчиме. Казалось бы, лишний повод для радости — страна развивается невиданными прежде темпами, создаются тысячи новых рабочих мест, а значит, есть основания гордиться собой и своим народом и смотреть в будущее с оптимизмом. Но вот с последним-то как раз и были проблемы.

При Хаддаме церемонии пуска новых предприятий проходили по одному и тому же сценарию. Сначала пафосный отчет о проделанной работе и приложенных сверхусилиях, позволивших сэкономить время и средства. Следом шли пространные рассуждения об открывшихся перед отраслью и всей страной перспективах, а завершали официальную часть торжественные обещания от имени всего коллектива работать с невиданным доселе усердием и поистине нечеловеческой результативностью. Когда говорить было больше не о чем, перерезалась ленточка, и сцена отдавалась на откуп самодеятельным оркестрам, труппам, а в особо знаменательных случаях — признанным звездам эстрады, которые вносили хоть какое-то разнообразие.

В свободном же Акбарнистане каждая такая церемония превращалась в увлекательное шоу с применением последних достижений мирового шоу-бизнеса и сценического искусства, которым руководили известные актеры, телеведущие или ди-джеи популярных радиостанций. Но несмотря на то, что без преувеличения сотни людей из кожи вон лезли, пытаясь сделать каждую такую церемонию неповторимой, для Фарида все они были на одно лицо, и уже через неделю он с трудом мог припомнить содержание номеров и имена приглашенных звезд, хотя «хаддамовские» до сих пор помнил практически наизусть. Эти капризы памяти можно было списать на то, что тогда ему по молодости лет всё было в новинку, однако истинная причина была в другом…

— Доброе утро, господин председатель! — поприветствовала его пресс-секретарь и протянула тонкую кожаную папку. — Вот материалы для речи.

— Спасибо, Раван, — отстраненно кивнул Фарид, засовывая документы под мышку.

— Вы не посмотрите? — удивилась женщина.

— Позже. В вертолете.

— Но когда же вы будете писать речь?

— Что там ее писать? Вступление из прошлой, окончание из позапрошлой. Всё равно их мало кто слушает. А, ну да, еще название нашего нового терминала вставить…

В прежние времена о таком нельзя было и помыслить. Отчасти из-за того, что Хаддам лично визировал тексты всех публичных выступлений пасынка, но главным образом потому, что каждое такое событие было по-своему уникальным. За время пребывания на должности министра промышленности Фариду довелось открывать пять текстильных фабрик, три приборостроительных и два трубопрокатных завода, с полдесятка нефтехимических, целлюлозных и бумажных комбинатов, а также множество объектов помельче, включая предприятия легкой и пищевой промышленности и несколько тепловых и газотурбинных электростанций. Каждый раз новое место, новые люди, новые задачи, новые надежды…

А что теперь?

Бассора, Ум-касир, Аль-Бакр. Ум-касир, Аль-Бакр, Бассора. Аль-Бакр, Бассора, Ум-касир. Сегодня опять Бассора. И опять нефтяной терминал. Они только то и делают, что открывают новые терминалы. Нефтяные терминалы, только нефтяные терминалы и ничего, кроме нефтяных терминалов. А, нет, стоп, неправда. Еще был спуск на воду нескольких мощных драг для углубления акватории порта, что позволило расположенным там наливным терминалам обслуживать рекордные супертанкеры, и ввод в строй новых линий по прокату труб малого и среднего диаметров, так необходимых для строительства нефтяных терминалов…

— Господин Джикуай, у вас всё в порядке? — обеспокоенно осведомилась Раван. — Вы неважно выглядите…

— Просто устал, Раван, не обращайте внимания… Послушайте, у нас на следующей неделе парламентские слушания по вопросам энергетики, так?

— Да, во вторник начинаются. Ваш доклад уже готов!

— Угу… Напомните мне, на каком варианте мы остановились?

— Сейчас скажу… — пресс-секретарь достала смартфон и открыла нужный документ. — Сначала пара сотен общих слов, потом цели и задачи на ближайшие пять лет, программа присоединения к Киотскому протоколу[2]…

— Вот-вот, именно! — прервал ее Фарид. — Киотский протокол, правильно! К этому нужно добавить еще один раздел, об экологии залива.

— Экологии залива? — переспросила Раван.

— Именно. Наливные терминалы, танкеры, трубопроводы. Как это всё влияет на качество воды, рыбу, птиц, планктон, в общем, всё такое. Прогнозы экологов, их рекомендации…

— Ну, — пресс-секретарь повела плечами, — их рекомендации давно известны. Снизить добычу, сократить количество терминалов и тоннаж танкеров…

— Я знаю. Вот и надо всё это систематизировать и оформить. Свяжитесь с крупнейшими специалистами, привлеките их к работе, пригласите на слушания. Обязательно найдите кого-нибудь из Европы или Америки, а лучше и оттуда, и оттуда. Чем больше будет мнений, тем лучше. Хорошо?

— Конечно, господин Джикуай! — пальцы женщины прямо летали по экранной клавиатуре.

— И назначьте на восемь вечера совещание с министрами нефти, торговли, промышленности, электроэнергии и окружающей среды.

— На восемь вечера, записала. Теперь по поводу вашей пресс-конференции в Бассоре…

…«Специальное расследование Стэна Блейзера» вышло в эфир в два часа ночи по местному времени, когда Фарид и Парак уже спали. Будить девочку работники дворца благоразумно не стали, а вот ее отца растолкали и усадили перед телевизором в холле третьего этажа. Джикуай по привычке попросил кофе, но пока его варили, успел вникнуть в происходящее на экране и в дополнительных стимуляторах не нуждался. И хотя он тщательно изучил обстоятельства смерти отчима и давно подозревал, что дело нечисто, но американские боевые мыши-убийцы — это, согласитесь, несколько чересчур…

Сразу после окончания программы он позвонил в Белый дом и всего через двадцать минут пробился-таки к президенту Логану, который сказал, что для него самого это новость, и пообещал во всём разобраться. С тех пор прошло больше суток, и сегодня после открытия терминала Фариду предстояло отвечать на вопросы журналистов. Пресс-конференция обещала быть долгой и нервной, ведь далеко не каждый глава государства может «похвастаться» тем, что пришел к власти в результате действий таинственной террористической группировки. А уж если всплывет его знакомство с Макмилланом… Джикуай надеялся на помощь своего американского коллеги, но теперь, после этого взрыва в Вашингтоне, понимал, что какое-то время Джорджу Логану и его силовикам будет не до Акбарнистана и отдуваться придется самому. И перед прессой, и перед Парак, с которой он на эту тему еще не разговаривал…

— И что с ней, с пресс-конференцией? — спросил он у Раван.

— Вы мне скажите, господин Джикуай. Меня тогда на сцене не было.

— Ну да, понимаю… Как думаете, может, просто отказаться что-либо комментировать?

— Нет, только не это, — энергично запротестовала пресс-секретарь. — Будет только хуже!

— Тогда отделаемся общими фразами. Повторим то, что всем уже известно…

— Им это не понравится.

— Им всегда что-то не нравится, вам ли не знать.

— Это верно, — кивнула пресс-секретарь. — Но когда их водят за нос, они просто с цепи срываются. От каждого из них требуется написать четко предопределенное количество слов, и чем меньше скажем им мы, тем больше они придумают сами, а уж фантазии им не занимать. Столько разных версий выдвинут, что вовек не опровергнешь. Лучше уже дать им одну, но жирную кость. Что-то такое, чего хватит надолго, и что избавит их от необходимости высасывать что-либо из пальца.

— Да, демократической прессе палец в рот не клади! — хохотнул Фарид. — Спасибо, Раван, вы настоящий клад! Если бы не вы, чую, от меня б давно одни обглоданные косточки остались. Буду думать!

Раван усмехнулась.

— Вы уж постарайтесь, господин Джикуай! Они ведь и меня не пожалеют, если что.

— Не беспокойтесь, к отлету всё будет готово! Ладно, если что, я у себя… Ах, да, Раван! Если вам не трудно, проследите, чтобы Парак позавтракала и приготовилась к приходу репетитора. Знаю, это не входит в ваши обязанности, просто мне порой кажется, что она слушается вас даже лучше, чем меня…

— Конечно! — женщина тепло улыбнулась. — Вы правы, пресс-секретари таким обычно не занимаются, но находить с людьми общий язык мы действительно умеем!

— Это точно! — более чем охотно признал Фарид. По внешности и складу характера Раван была практически полной противоположностью Азизе. Тем не менее в ее обществе Джикуай чувствовал пускай не то же самое, но что-то очень похожее. Ту же легкость, непринужденность и почти детскую непосредственность, с которой Парак на днях спросила, когда они с «тетей Раван» поженятся. Тогда он отшутился, как сумел, однако, хоть и не ответил «завтра», «никогда» тоже не сказал…

У себя в кабинете председатель первым делом изучил суточную подборку материалов отечественной и зарубежной прессы. Как и следовало ожидать, главной темой прошедшего дня был взрыв в Вашингтоне. Официальная версия была напечатана на отдельном листе и занимала полстраницы от силы. Остальные тридцать девять листов содержали краткий обзор версий, выдвинутых журналистами и независимыми экспертами. Одни соглашались с версией властей, другие находили в ней изъяны различной степени существенности, третьи с ходу отвергали. Кто-то пытался прояснить ситуацию и разложить всё по полочкам. Кто-то напускал туману, чтобы потом огорошить читателя далеко идущими выводами. В принципе, ничего необычного, но когда это касается тебя лично, то воспринимается несколько иначе.

«Вон и журналисту этому досталось…» — подумал Джикуай, дойдя до заметки о взрыве в доме Блейзера. Из текста, правда, следовало, что это скорее совпадение, нежели злой умысел, но набожный Фарид увидел в этом нечто большее: послание Аллаха, Судьи Справедливого и Милосердного[3], который отобрал у репортера материальные блага, но уберег от верной гибели его родных. Вдруг это знак, что не всё из рассказанного и показанного в телепередаче правда? Звучит обнадеживающе…

Покончив с прессой, Джикуай потратил полчаса на написание речи, вернее, конструирование ее из частей десяти предыдущих, после чего смог приступить к действительно важному делу — подготовке к вечернему совещанию под броским девизом «Хватит быть сырьевым придатком!» Уже очень скоро его реальный и виртуальный рабочие столы оказались погребены под отчетами, докладами и аналитическими записками, коих было столько, что, казалось, вовек не разобрать. Но сейчас Фарид трудился не как чиновник, а как настоящий пассионарий, поэтому работа спорилась, проблемы решались, не успев толком возникнуть, и уже очень скоро документ с рабочим названием «Новая промышленная политика» был готов.

Первая часть набранного мелким шрифтом через один интервал документа содержала исчерпывающий анализ текущей ситуации, а вторая — рассчитанный на пять лет план превращения Акбарнистана из экспортера сырой нефти и продуктов ее первичной обработки в производителя широкого спектра высокотехнологичных промышленных изделий. Ныне львиную их долю страна была вынуждена импортировать, и расход средств от продажи нефти на закупку продукции из той же нефти никак нельзя было назвать рациональным капиталовложением, не говоря уж о том, что такой путь развития ставил страну в жесткую и даже жестокую зависимость от цен на невозобновляемые энергоносители. К сожалению, долгосрочные контракты с транснациональными нефтедобывающими корпорациями не позволяли резко перенаправить поток нефти на внутренний рынок, но в данный момент в этом не было необходимости. Наоборот, нужно было использовать поступления в казну на развитие еще функционирующих и реставрацию нескольких закрытых из-за падения рентабельности перерабатывающих заводов и постройку новых суперсовременных предприятий со всей сопутствующей инфраструктурой, а именно хранилищ, электростанций, транспортных терминалов и рабочих городков. По сути, перерабатывающая промышленность должна была стать локомотивом развития всех остальных отраслей промышленности и социальной сферы и за считанные годы превратить Акбарнистан в полновесного «ближневосточного тигра».

Единственным изъяном новой политики было то, что контракты на поставку нефти не предусматривали изменения ставок кроме как в результате инфляции, и на первых порах необходимые средства придется изыскивать за счет существенного сокращения социальных выплат и программ. Фарид понимал, что парламентская оппозиция не преминет поставить это ему лично и его кабинету на вид, но данные последних социологических опросов показывали, что у них имеется более чем солидный запас электоральной прочности. Разумеется, самым благоразумным в такой ситуации было бы сначала дождаться очередных выборов, а уже потом проводить непопулярные меры, но Джикуай не хотел терять целых два года. Кроме того, он уповал на широкую поддержку его начинаний ближневосточными, европейскими и американскими «зелеными», а в современном озабоченном проблемами экологии мире это сила, с которой необходимо считаться. Наконец, как раз через пять лет придет время пересматривать договоры с ТНК, на которых надо будет ребром ставить вопрос о снижении объемов экспорта, и к этому времени промышленность Акбарнистана должна быть полностью готова принять излишки, исчисляемые сотнями тысяч баррелей в сутки.

— Да уж… — пробормотал Фарид. Даже он сам, перечитав черновой вариант, испытал оторопь и замешательство, а уж приглашенных на совещание министров так и вовсе придется успокоительным отпаивать. Естественно, показатели и сроки еще неоднократно будут уточняться, однако даже если урезать программу вдвое, она останется очень и очень амбициозной. С другой стороны, главе государства не к лицу ставить себе и другим простые задачи…

Зажужжал вмонтированный в стол селектор.

— Господин председатель, ваш вертолет прибыл!

— Спасибо, Сара, — ответил секретарше Фарид. Разложив бумаги по местам, он подошел к окну, из которого открывался прекрасный вид на задний двор и вертолетные площадки.

На одну из них как раз опускался окрашенный в цвета государственного флага пузатый «Си Кинг», главный вертолет Акбарнистана. Толстые стекла и рамы превращали его рокот в ласковый шепот, но не могли скрыть исходившую от машины ауру необузданной мощи. Она заставляла траву припадать вплотную к земле, а листья окружающих пальм трепетать, как белье на веревке. Но всё равно выглядела легким бризом по сравнению с ураганом, поднимавшимся при взлете и посадке личного вертолета Хаддама, гигантского Ми-26, ныне занимающего почетное место в коллекции эмира Дубая.

В свое время Джикуай был рад избавиться от этого монстра, на котором генерал не только перелетал из одного дворца в другой, но и допрашивал врагов режима, многих из которых потом сбрасывали над пустыней или в воды Фарсийского залива, однако теперь сожалел, что продал «Спрута» — именно так в народе прозвали вертолет за восьмилопастный несущий винт. Нет, он не забыл о совершенных на его борту злодеяниях и не заразился отчимовской гигантоманией, хотя, как ни крути, владеть самым большим вертолетом в мире приятно и почетно. Просто Ми-26 стал первой ласточкой провозглашенной Фаридом модернизации армии, которая проходила гладко лишь на бумаге.

Поначалу он не видел в этом ничего плохого. Наоборот, когда в ходе еще того памятного визита в США Джордж Логан предложил ему содействие в оснащении Вооруженных Сил Акбарнистана новейшей техникой, он с радостью согласился, уверенный, что заключает самую выгодную сделку из возможных — в конце концов, именно американская армия в начале 90-х годов прошлого века нанесла его отчиму сокрушительное поражение. Кроме того, после «Турне Мира» и заключения договоров о дружбе и сотрудничестве со всеми врагами диктатора огромная армия, на содержание которой уходила значительная часть и без того скудного из-за многочисленных эмбарго бюджета, была Акбарнистану больше не нужна. Вместо нее Фарид хотел создать малочисленное, но высокопрофессиональное и оснащенное по последнему слову техники войско, как в Европе, что было еще одним доводом в пользу перевооружения по стандартам НАТО.

Однако как только процесс пошел, оказалось, что не только «Си Кинг» уступает размерами Ми-26, но и вообще всё поставленное вооружение не дотягивает до приведенных в сопроводительных документах тактико-технических характеристик. В частности, выяснилось, что в Акбарнистан будут поставлены экспортные модификации F-16, оснащенные урезанным комплектом электронного оборудования и менее мощными двигателями, а доводка хоть и допускается, но уже за отдельную плату, в которую входили цена американского — и только американского! — оборудования и оплата труда американских — и только американских! — специалистов. Дополнительные расходы грозили съесть все сэкономленные на скидках и льготах средства, поэтому было принято волевое решение от них отказаться, благо, присланные из Америки ракеты и бомбы прошлых поколений в хитроумных системах наведения не нуждались.

Но если новые самолеты пускай не настолько, как хотелось бы, но всё же превосходили уже имевшиеся у Акбарнистана МиГи и Су, то со стрелковым оружием вышел полный конфуз. Первые же учения с новыми М16А4 показали их полную непригодность для ведения боевых действий в пустыне. Порой одного порыва ветра хватало, чтобы песок с ближайшего бархана наглухо забил ствол и газоотводной канал, превращая винтовку в высокотехнологичную дубину из металла и пластика, увесистую, но против отстоящего более чем на два метра противника бесполезную. Раздраженные осечками и отказами солдаты взбунтовались и потребовали вернуть им неприхотливые и всепрощающие Калашниковы. Присутствовавшие здесь же специалисты компании «Кольт» от беседы с ними уклонились, а вот министру обороны, человеку гражданскому и менее склонному к рукоприкладству, дали понять, что проданный товар возврату и обмену не подлежит. Тот принял соломоново решение тянуть время, не сказал ничего конкретного, и стороны расстались хоть и без эксцессов, но и без сигар…

— Господин председатель, — вновь отозвался голосом Сары селектор. — Пришли ваша дочь и ваша… пресс-секретарь.

— Пусть войдут, — ответил Фарид, не оборачиваясь и никак не комментируя красноречивую паузу. Сколько комнат во дворце ни делай, он всё равно будет слишком тесен, чтобы хранить тайны. Тем более такие, как их с Раван роман, хоть и вялотекущий, но существующий. Странная ситуация, конечно, зато далеко не такая нездоровая, как с перевооружением. Во время очередного визита в США он так и сказал лично Логану: «Эта ситуация нездоровая!» Тот поблагодарил акбарнистанца за проявленную бдительность, пообещал не в службу, а в дружбу приструнить «этих распоясавшихся воротил ВПК» и упросил до поры до времени не поднимать могущую серьезно ударить по репутации Америки шумиху. Фарид, также по старой дружбе и из чувства обязанности, согласился, однако на всякий случай распорядился приостановить списание стоящих на вооружении советских самолетов, а отдельным воинским подразделениям, в частности, Национальной гвардии (бывшей Республиканской) и Парламентской гвардии (бывшей Особой республиканской) оставить в качестве «повседневного» оружия проверенные песками и временем АКМ. На этом всё более-менее улеглось, но осадок остался…

— Папа! Ну что там? Мы летим или как?!

— Конечно, летим! — Джикуай отвернулся от окна и улыбнулся вошедшим дамам. — Сейчас, Пари, только файлы перепишу… Можете идти садиться, если хотите, я вас догоню! Да, Пари, как прошел урок?

Он еще договаривал вопрос, а Парак уже как ветром сдуло.

— Ну, господин Джикуай, нельзя же так, — усмехнулась Раван. — Разве вы не знаете, что спрашивать девушек о возрасте и оценках неприлично?

— Теперь знаю, — вынужден был признать Фарид. — Ну а сугубо между нами, как она? Справилась?

— Доктор Алван сказал, что у Парак получается пока не всё, но видно, что она старается, так что в целом он доволен.

— Это хорошо. Спасибо вам огромное за помощь, я… Боюсь, сейчас я уже не могу уделять ей столько времени, сколько раньше, работы свалилось… Кстати, возьмите. Моя речь. Возможно, получилось пресновато, но…

— Не волнуйтесь, я всё проверю! — Раван взяла протянутую папку. — Безоружного я вас к ним не выпущу! Да, а электронный вариант…

— Ой, точно! — Фарид метнулся к компьютеру, на ходу выуживая из кармана большой серебристый цилиндр на черном кожаном ремешке. Флэш-накопитель емкостью 1 терабайт, подарок президента Логана. Ударопрочный и ЭМИ-стойкий корпус плюс встроенная система криптозащиты, разрешавшая считывать данные только на тех компьютерах, где стояла утилита расшифровки. Таких в мире было всего два — настольный в рабочем кабинете Фарида и его обычно хранившийся здесь же ноутбук. Быстро переписав речь для церемонии открытия и программный документ «Новой промышленной политики», председатель выключил компьютер, взял ноутбук и пошел к дверям, но тут селектор заговорил в третий раз.

— Господин председатель, президент Логан на линии. Перенаправить в вертолет?

— Да, Сара… Хотя нет, постойте! — разговор наверняка будет посвящен этой телепередаче, а раз так, лучше, чтобы Парак при этом не было. — Я возьму здесь!

— Мне подождать? — спросила пресс-секретарь.

— Нет-нет, Раван, идите в вертолет. Так я буду уверен, что Пари в надежных руках.

— Хорошо, — женщина понятливо кивнула и вышла, а Джикуай поднял трубку отдельно стоящего телефона для связи высшего уровня. — Председатель Джикуай слушает.

— Добрый день, председатель, это Логан, — по голосу президента США было понятно, что за прошедшие трое суток он спал столько часов, сколько можно пересчитать по пальцам одной руки. Фарид скосил взгляд на стену, где висели часы с вашингтонским временем.

— Доброй ночи, мистер президент.

— Да если бы доброй… — хмыкнул Логан. — Фарид, у меня плохие новости. На этого репортера, Блейзера, сегодня покушались.

— Так значит, взрыв в его доме не случайность?

— Взрыв? А, нет, это само собой. Его похитили и сбросили в реку.

Джикуай решил, что лучше будет сесть.

— Сбросили в реку? Вы уже знаете, кто?

— Похоже, наши старые знакомые. «Черный стол».

— Вот как… — лидер Акбарнистана сжал в кулаке толстый экранированный провод, соединявший трубку с аппаратом. Архаика, но более надежной защиты от прослушивания не существовало. — Выходит, всё это — правда?

— Пока не знаем, но очень похоже на то.

— Ясно. Этот Блейзер, он как?

— Выжил. Каким-то чудом, но выжил. Сейчас в больнице. Пока это всё. Расследованием занимаются мои лучшие люди; уверен, уже очень скоро мы будем знать больше. Я буду держать вас в курсе.

— Спасибо, Джордж. Берегите себя. Вдруг они вздумают, ну, повторить попытку?

— Да знаю я, знаю, мне мои охранники весь день только это и твердят! — Логан вымученно засмеялся. — Вы тоже будьте начеку. В конце концов, мы точно не знаем, кто из нас был их целью.

Похолодевший Фарид подскочил к окну, но там всё было в порядке. По периметру дворика стояли бойцы Парламентской гвардии с автоматами наперевес, еще десятеро выстроились вдоль дорожки, по которой шли Раван и Парак. Они держались за руки, о чем-то непринужденно разговаривали, и Джикуаю на миг показалось, что все солдаты провожают их взглядами и понимающе улыбаются. Разумеется, они были для этого слишком дисциплинированы, но пока председатель не отошел от окна, наваждение не исчезало.

— Да, конечно… — пробормотал он, снова садясь в кресло. — Я приму все меры.

— Примите, Фарид, обязательно примите. Исходя из того, что мы знаем об этом «Столе», это такой себе синдикат киллеров, которому заказывают устранение неугодных политиков и бизнесменов, в том числе наивысшего ранга. И хотя у вас врагов меньше, чем у вашего отчима, они у вас всё же есть.

— Знаю, — согласно закивал Фарид. — Прекрасно знаю. Спасибо за звонок и за предупреждение. До свидания.

— Удачного дня, Фарид.

— Спокойной ночи, Джордж.

Президент США повесил трубку, но Джикуай еще успел расслышать его сдавленный смешок. Да, сейчас Логан может о покое только мечтать…

Как и он, впрочем.

Взяв под мышку ноутбук, Фарид направился к двери, но снова до нее не дошел. На этот раз, правда, его остановил не селектор, а другой, более громкий звук, как будто на пол за его спиной упала книга. Настолько толстая, что аж пол содрогнулся. Но в его кабинете не было таких книг…

Председатель рывком обернулся. На полу действительно ничего не было. А вот за окном…

— Господин Джикуай! — влетела в комнату Сара. — Господин Джикуай, что слу… АЛЛАХ ВСЕМОГУЩИЙ! Что это? Как это? Это что же…

Оставив ее причитания без внимания, Фарид медленно приблизился к окну. По дороге он машинально положил ноутбук на край стола, но неудачно, и тот соскользнул на пол. Густой ворс ковра заглушил стук, но даже упади он с грохотом ядерного взрыва, Джикуай бы его не услышал. Он вообще ничего не слышал и не видел. Кроме пламени, жадно пожирающего то, что раньше было председательским вертолетом.

— Господин председатель! Господин председатель!!! — в кабинет вбежали люди из ближайших комнат. — Хвала Аллаху, вы здесь! Вы живы!

— Хорошо, что вы остались, — прошептала сквозь слезы секретарша. — Как хорошо, что вы не пошли туда…

Фарид медленно повернулся и обвел взглядом столпившихся на пороге людей. Здесь были все: дежурившие в коридоре гвардейцы, работники его секретариата, сотрудники соседних отделов… И всё же кого-то недоставало. Тех, кто, в отличие от него, туда пошел…

Он вновь обратил взор к окну, и кабинет сотряс обреченный, душераздирающий вопль:

— ПАРА-А-А-А-АК!!!

* 24 *

Инцидент со Стэном Блейзером произошел на территории графства Гудзон, поэтому его доставили не куда-нибудь, а в Медицинский центр Джерси-Сити. Еще в конце прошлого века администрация штата Нью-Джерси присвоила ему статус регионального травматологического центра, и здесь имелось всё необходимое для оказания неотложной помощи жертвам катастроф и несчастных случаев. К счастью для репортера и его страховой компании, потребности в дорогостоящих анализах и процедурах не было. Рентген и осмотр показали ушиб головы, вывих правого плеча и закрытый перелом одного ребра без смещения, что жизни пациента никоим образом не угрожало. На этом работа медиков была закончена, но подлинная битва за Блейзера только начиналась…

— Это наше дело!!! — громко шипел агент ФБР Санчес. Ему хотелось орать, но перспектива быть выдворенным охраной больницы на улицу не прельщала его совершенно. Да что там, она его по-настоящему пугала. Не темнотой и холодом, разумеется, а камерами и микрофонами. После помещения Блейзера в больницу не прошло и часа, а репортеры были уже тут как тут. Как они так скоро прознали, что здесь находится их именитый коллега, было не ясно, но спокойствия это никому не добавляло.

— Уже нет, — так же твердо, как и час назад, отвечал присланный из Ньюарка Говард Сэлинджер, статный молодой человек с чуть более длинными чем можно ожидать от сотрудника Секретной службы русыми волосами.

— Докажите!!!

— Все документы у главы расследования, специального агента Брэнсона. Он на пути сюда и с минуты на минуту будет здесь.

— Мы уже слышали это час назад!!!

— Мистер Берг, прошу вас, уймите коллегу! — обратился к напарнику Санчеса Эрнест Дэвенпорт.

Матерый федеральный агент был не из тех, кто послушно выполняет распоряжения представителей конкурирующих силовых ведомств, но на Дэвенпорта это правило не распространялось. Эрни был одним из офицеров НТС, направленных после событий 11 сентября в периферийные отделения ФБР для улучшения взаимодействия между анти-террористическими подразделениями правоохранительных органов и ЦРУ, и за годы работы бок о бок с Бергом и Санчесом стал для них настолько своим человеком, насколько позволяла субординация. Кроме того, разведчик был прав, и горячность латиноамериканца только вредила делу. Поэтому Берг приказал вполголоса:

— Остынь, Рауль. Так дела не делаются. Верно, джентльмены?

— Верно, — подтвердил пятый участник дискуссии, лейтенант Рон Крамер из отдела убийств местного полицейского департамента. — Тем более здесь, в Джерси-Сити, которое…

— Вы и ваши люди здесь представляете, — продолжил Берг. — Мы это помним. Мы также помним, что именно ваши люди в данный момент помогают сдерживать напор прессы, и премного благодарны вам за это. Но наша благодарность будет поистине безмерной, если вы будете заниматься своим делом, а именно периметром, и не лезть в наше расследование.

Полицейский остался безучастен к его воззванию.

— Вы забыли упомянуть одну вещь. Именно наши сотрудники выяснили, что конкретно произошло с мистером Блейзером…

— Нашли, чем хвастаться! — фыркнул Санчес. — Мало того, что вам позвонили все, кто был в это время на мосту Пуласки, так еще и преступники остановились прямо под камерой наблюдения! Это везение, а не достижение!

— И тем не менее, вы не сделали даже этого, — осадил его Крамер. — Разумеется, я и мои люди высоко ценим благодарность такой солидной организации, как Бюро, но дело в том, что преступления, совершенные на территории Джерси-Сити, расследуются нашим полицейским управлением, поэтому…

— Да причем тут ваше дурацкое Джерси-Сити вообще?! — снова взорвался Санчес и вздрогнул, когда напарник пихнул его локтем. — Что, Эван?! Ты что, так и будешь смотреть на этот произвол?!

— Пока что произвол устраиваешь ты, Рауль, а у нас с детективом небольшое недоразумение, — Берг нарочно не упомянул Сэлинджера, демонстрируя, что не считает его сколько-нибудь серьезным конкурентом. Говард оставил этот опосредованный выпад без внимания. — Видите ли, мистер Крамер, происшествие с Блейзером — это отнюдь не рядовой несчастный случай…

— Знаю, — перебил Крамер. — Мне еще не попадались самоубийцы, предусмотрительно связывающие себя по рукам и ногам.

— С вашего разрешения, я продолжу. Так вот, это покушение — еще один эпизод в деле о взрыве здания в Вашингтоне, которое ведет ФБР при содействии НТС…

— Вело, — поправил Берга представитель Секретной службы. — Теперь этим занимаемся мы.

— При всём уважении, агент Сэлинджер, — по голосу Эвана было понятно, что никакого уважения нет и в помине, — мама учила меня не верить на слово малознакомым людям. Поэтому до тех пор, пока я не увижу соответствующий документ…

— Спасибо, что напомнили, — снова встрял полицейский и удостоил Говарда красноречивым взглядом. Подобно всем остальным он считал, что специального агента прислали сюда просто обозначить вовлеченность Секретной службы в расследование. Как и его самого, ведь надо быть идиотом, чтобы не понимать, кому в итоге достанется столь громкое дело. Но если не проявить к этому должного интереса, кто-то может заподозрить, что полицейскому управлению Джерси-Сити наплевать на то, что происходит на подотчетной территории. Кому это нужно? Правильно, никому. Вот и приходится надувать щеки и изображать неприступность. — Вы правы, агент Берг, пока что мистер Сэлинджер не предоставил нам каких-либо документов, подтверждающих его слова.

— Они у вас будут, — заверил его Говард.

— Не сомневаюсь, — полицейский снисходительно усмехнулся. Этот Сэлинджер явно переигрывал. Одно дело — воспользоваться одной из прорех в законодательстве, сыграть на несогласованности федеральных законов и законов штата, конфликте юрисдикций и других интересных вещах, разобраться с которыми могут только очень дорогие адвокаты. Другое дело — откровенный блеф, который хоть и выглядит внушительно, но вскрывается в один момент, и в итоге ты и сам с носом остаешься, и начальников своих дураками выставляешь. А они этого ой как не любят…

— Так вот, джентльмены, — Крамер вновь обратился к Бергу и Дэвенпорту, — вас это тоже касается. Во-первых, похитители не пересекали границу штата, поэтому это не может считаться федеральным преступлением. Кроме того, в настоящий момент нет никаких доказательств того, что покушение на мистера Блейзера непосредственно связано со вчерашним взрывом. А раз так…

— Нет, не так! — выпучил глаза Рауль. — Связь очевидна! Вы что здесь все, головой ударились?!

— Еще одно слово, агент Санчес, и я арестую вас за оскорбление сотрудника полиции при исполнении! — пригрозил Крамер. — Я прекрасно понимаю, что всё выглядит именно таким образом и, скорее всего, так оно и есть, но вы лучше меня знаете, что эпизоды считаются не связанными друг с другом, пока неопровержимо не доказано обратное.

— Чушь собачья! — фыркнул Санчес.

— Детектив, вы сами верите в то, что говорите? — перефразировал Берг. — Напоминаю, у нас имеется аудиозапись, доказывающая, что мистера Блейзера похитили члены организации «Черный стол».

— Разве? — искренне удивился Крамер. — Если память мне не изменяет, те двое назвались агентами Секретной службы, а название «Черный стол» там не упоминается ни разу.

— Намекаете, что мистера Блейзера хотела убить Секретная служба? — поинтересовался Сэлинджер.

— Нет. Что его хотели убить неизвестные, которые могут быть кем угодно.

— Например? — склонил голову набок латиноамериканец. — Иллюминаты? Якудза? Агенты КГБ?

— Об этом надо спрашивать не у меня, а у мистера Блейзера, — Крамер кивком указал на дверь слева по коридору, под которой собралась пестрая компания сотрудников тех же четырех ведомств, только рангом пониже, поставленных стеречь палату репортера от преступников и друг друга. Эфбээровец и энтээсовец, два агента Секретной службы и двое полицейских: сопровождавший Крамера детектив в гражданской одежде и патрульный в форме, снятый с оцепления для выравнивания соотношения сил. Один делегат от каждой команды пристально следил за ходом переговоров, в то время как остальные молча и с каменными лицами боролись за стратегические позиции около двери, дабы впоследствии по первому сигналу начальства прорываться внутрь либо наоборот, намертво блокировать вход.

Впрочем, вероятность силового варианта стремилась к нулю. Во-первых, численное превосходство было на стороне полицейских, которые на генном уровне не любили «белых воротничков» из федеральных агентств и с радостью арестовали бы их за нарушение общественного порядка, чтобы лишний раз показать, кто на земле хозяин. Во-вторых, сколько бы полицейских ни было в больнице и ее окрестностях, врачей и пациентов здесь было гораздо больше, а коллективный иск по поводу препятствования работе медицинского учреждения политической смерти подобен. В-третьих, хотя предварительное медицинское заключение гласило, что пациент Блейзер в целом здоров и способен отвечать на вопросы, допросить его было невозможно.

Стоило людям со значками заявить о себе, корреспондент не то, что ожил, его просто прорвало. Он кричал, что кругом одни враги, которые хотят его даже не убить, а изничтожить с особым цинизмом, и умолял дежурного терапевта не оставлять его на растерзание вражеским агентам, от которых пытался отгородиться подушкой, одеялом, вышеупомянутым терапевтом и цитатами из Конституции и Билля о правах. Врачу не оставалось ничего другого, как диагностировать у потерпевшего глубокий посттравматический шок, прописать ему полный покой в сочетании со строгим постельным режимом и выпроводить посторонних в коридор. С этой минуты в палату могли входить только он и дежурная медсестра, которая десять минут назад сообщила, что мистер Блейзер принял успокоительное и уснул.

Нельзя сказать, чтобы это известие кого-то сильно обрадовало, но устроило тем не менее всех, даже сборную команду ФБР и Национальной тайной службы. Лично Эвана Берга уже второй по счету отказ Стэна беседовать по существу рассердил, а требование появившихся ниоткуда агентов Секретной службы передать Блейзера и всё расследование им и вовсе вывело из себя. Но он был слишком умен, чтобы пытаться допрашивать такого важного свидетеля в присутствии конкурентов, а ко времени его пробуждения высокие чины должны были окончательно определиться, кому вести это дело, а кому отзывать своих подчиненных восвояси. Дэвенпорт, Крамер и Сэлинджер были того же мнения и рассматривали перепалку как способ убить время и возможность набрать виртуальные очки личного и организационного престижа, а если повезет, то и выудить из соперников крупицу-другую информации. Один лишь Санчес по неопытности принимал всё за чистую монету, но если вникнуть в суть, так было даже веселее.

Дейл в суть не вник, поэтому быстро устал от бесконечной череды всех этих экивоков, одергиваний и бюрократических штампов, совершенно не похожей на полные острот динамичные диалоги из популярных полицейских боевиков. Решив, что ничего интересней «Иллюминатов» он сегодня уже не услышит, бурундук покинул наблюдательный пост у потолочной вентиляционной решетки в коридоре и по уже изученному маршруту вернулся к другой, над кроватью Блейзера. Здесь он мог быть уверен, что не пропустит ничего важного, но главным было не это. Впервые за очень долгое время он остался один, и сейчас, в нарушаемой лишь мерным похрапыванием репортера тишине, у него наконец появилась возможность перебрать в уме события последних двух суток и попытаться понять, как так вышло и что делать дальше…

Не получилось.

— ДЕЙЛ!!! — от пронзительного крика на грани слышимости у бурундука заложило уши. Обычно он заранее узнавал о приближении подруги по ритмичным ультразвуковым щелчкам, но в этот раз они затерялись на фоне попискивания медицинской аппаратуры.

— Фокси?! — Дейл вскочил на задние лапы, бешено вращая головой. — Ты?! Ты где?!

— Здесь, дорогой! — донеслось из темноты, и не успел бурундук толком повернуться, как оказался на полу, придавленный сверху фиалковоглазой бестией. — Соскучился?

— Очень, — соврал Дейл, двигая животом. Фоксглав намек поняла и подлетела вверх, позволив ему встать.

— Как он? — она махнула крылом в сторону Блейзера.

— Нормально вроде, — коротко бросил бурундук, отряхиваясь. — Спит.

— А что полиция?

— Он их прогнал, теперь они в коридоре груши околачивают.

— Ой, как хорошо! Значит, я ничего не пропустила!

— Можно и так сказать. Как ты здесь оказалась?

— Прилетела по небу, как же еще!

— Прилетела? А как же Спасателемобиль? Он что, там остался?

— Спасателемобиль… — повторила Фоксглав. Ее ноздри расширились, дыхание участилось, и Дейл понял, что ляпнул что-то не то. — Спасателемобиль, значит…

— Фокси…

— Это тебя волнует, да? — продолжала та, угрожающе наступая на обидчика. — О Спасателемобиле ты, значит, беспокоишься, да? А я? А обо мне?! А обо мне ты вообще подумал?!

Клыки летуньи сверкали менее чем в дюйме от глаз бурундука, и Дейл инстинктивно зажмурился. Но укуса не последовало. Обиженно фыркнув, Фоксглав отвернулась и села на край решетки, свесив лапки и обернувшись крыльями.

— Фокси, — позвал Дейл, но она даже не шелохнулась. На мгновение у него появилась шальная мысль убежать, но бурундук знал, что в темном тоннеле ему от Фоксглав не скрыться. Значит, придется играть в открытую… Он поднялся на ноги и осторожно приблизился к сгорбившейся над провалом Спасательнице. — Фокси, послушай…

— Дейл, ты меня любишь?

«Ну вот, опять двадцать пять…»

— Фокси…

— Скажи мне, Дейл!

— Я уже говорил сегодня…

— НЕТ! — Фоксглав повернула к нему заплаканное лицо. — Ты не говорил! Ты так и не сказал этого! Ты… Ты вообще ничего не сказал! Вообще ничего не заметил!!!

— Что не заметил? — не понял Дейл. Фоксглав молча встала, повернулась к нему и расправила крылья.

— Ну-ка! — потребовала она. — Скажи мне, что ты видишь?!

— Э-э-э, ну… — Спасатель даже глаза кулаками протер для надежности. — Тебя вижу.

— А комбинезон? Комбинезон мой видишь?!

— И комбинезон вижу. Хороший комбинезон. А что с ним?

— «А что с ним?» — передразнила Фоксглав. — А вот что! Он РОЗОВЫЙ!

— Розовый? — переспросил Дейл. Летунья повернулась боком к решетке, чтобы свет лучше падал, и бурундук убедился, что таки да, розовый. — Ух ты, действительно, розовый!.. Постой, у тебя же раньше фиолетовый был…

— ВОТ! — с трагической торжественностью провозгласила Фоксглав. — Вот именно! Был фиолетовый! А сейчас — розовый! Я сегодня первый раз его надела! А ты… А ты даже не заметил!

— Ну, положим, ты тоже не заметила, что на мне надето! — огрызнулся бурундук, демонстративно оттягивая пальцем ворот безрукавки.

— Заметила!

— Не заметила!

— Заметила!

— Не заметила!

— А я говорю, заметила! — Фоксглав что есть силы топнула лапкой.

— Почему же тогда ничего не сказала? — не отступал Дейл.

— Потому что мне Фишберн всё рассказал! Как ты прыгнул на палубу катера, как оказался в заливе, как попросил его шапку, потому что промок и замерз! Я как услышала, как представила тебя, дрожащего от холода, то чуть сама там не окоченела! А ты… А ты…

— А я… — Дейл запнулся и растерянно развел руками. — А я… А что я?

— Вот именно, что? Что происходит, милый? Что случилось? Что с тобой?

«Со мной?! Сейчас расскажу!» — уже готов был крикнуть бурундук, но потом посмотрел на Фоксглав и впервые по-настоящему испугался того, что видел. Испугался золотистого пламени глаз, ледяного сверканья клыков, суровой ткани перепонок, грозной остроты когтей и, самое главное, того, что всё это может сотворить, если сорвется с цепи…

Нет, он не может так рисковать. Только не этим.

Остается одно: вести себя так, будто ничего сверхъестественного не произошло.

— Ничего, Фокси, — начал он, подолгу обдумывая каждую свою реплику и эмоцию, ведь Чип отнюдь не за красивые глаза и большие уши прозвал Фоксглав «летучим полиграфом». — Просто, ну… Всё так быстро произошло! Не успели Капоне догнать, а тут уже Блейзер падает! Я даже с ребятами попрощаться не успел!

— Попрощаться ты как раз успел, — опустив крылья и отвернувшись, прошипела летунья. — А на меня времени не хватило…

— Не понял, это ты к чему?

— К тому, что ты обо мне даже не вспомнил! Когда я спросила Фишберна, что ты просил мне передать, знаешь, что он ответил? Ничего. Так и сказал: «Ничего». Ничего! Вообще ничего! Я… Я просто не знала, что мне делать! Если бы Дозер не запомнил, из какой больницы была забравшая вас с Блейзером «скорая», я бы до сих пор носилась по городу, как сумасшедшая! Мне было страшно за тебя! А еще… — Фоксглав всхлипнула и промокнула глазки уголком крыла. — А еще мне было стыдно. Я чувствовала себя брошенной, ненужной… Зачем, зачем ты так поступил со мной?

«А зачем ты так со мной поступила?» — мысленно спросил у подруги Дейл, опустив глаза, чтобы не выдать своих чувств. Обычно он с ходу придумывал различные оправдания и отговорки, порой весьма изобретательные, но сейчас всю фантазию как отшибло. «Что ж, — решил бурундук, — начну с правды, а там видно будет…»

— Фоксюнчик, понимаешь, ну, ты права, да, попрощаться я успел, это верно, но, ну, в общем, мне было тяжело.

— И что же именно было тебе тяжело? — кислотным тоном уточнила Фоксглав.

— Ну, это самое, прощаться. Знаешь, когда я сказал ребятам, что нам нужно расстаться, они, они… — Дейл помахал руками, будто выгоняя из себя слова. — Они спросили, что им теперь делать, в смысле, без меня. И тут вдруг я почувствовал себя этим, как его, отстоем! Нет, погоди… Самсунгом! Нет, стоп, обратно не то… Этим, ну, как там… А! Вспомнил! Сэнсэем! Да, точно, как во всех этих боевиках о каратистах! Вот там всегда самая трогательная сцена — это когда мастер прощается с учеником, говорит ему разные мудрости, а ученик грустит, переживает, не знает, как же он теперь, без сэнсэя-то… И я… Боже, я никогда в жизни такого не чувствовал! Еще никто никогда не смотрел на меня, не относился ко мне как к авторитету, к наставнику, к тому, с кого надо брать пример! Я, в общем, я чуть не заплакал там, и, ну, решил, что надо спешить, пока они не увидели. Ну и, собственно, как-то вот, поэтому и, ну…

— О, Дейл! — летучая мышка опять всхлипнула, но уже не обиженно, а растроганно. — Я даже не думала… Я… Надо же, я, выходит, даже не попрощалась с ними как следует… Что они теперь подумают?

— Брось, всё будет хорошо! — весело воскликнул Дейл, несказанно обрадованный, что удалось повернуть разговор в безопасное русло. — Мы так или иначе должны были расставаться с ними на следующей неделе, а так получилось даже лучше. Успешная операция, поверженные преступники — отличный финал! Кстати, как вы там, в подземелье, нашли кого-нибудь?

Фоксглав мотнула головой.

— Нет, там никого не было, тот бандит не соврал.

— А тайники?

— Тайников тоже не было. Но всё остальное было: золото, бриллианты, украшения. Полный набор.

— Правда? Вот здорово! — бурундук аж запрыгал от радости. — Ну, теперь Фишберну и его команде будет, чем заняться! Представляю, сколько мы ограблений ювелирных магазинов раскрыли!

— Меньше, чем хотелось бы, — вздохнула летунья. — Большую часть драгоценностей пришлось отдать этим котам.

— Что?! — у Дейла глаза на лоб вылезли. — Как это?! Почему это?!

— Потому что это были их драгоценности. Точнее, Сиамских Близняшек. Помечено их гербом, мы проверили. И вернули законным владельцам.

— Ничего себе… А что с мышами-азиатами?

— Их тоже коты забрали. Точнее, они сами с ними ушли. Впрочем, с котами или без, они всё равно собирались идти в Чайна-таун, к своим, а так для них даже безопаснее. Коты их никому в обиду не дадут.

— Да уж, — протянул Дейл, — интересно получилось. Выходит, мы Сиамским Близняшкам целую гору золота сэкономили, да что там, просто-таки подарили!

— Ну, — Фоксглав неуверенно повела крыльями, — наверное, лучше всё же им, чем Капоне…

— Да, пожалуй, — согласился Дейл. — Зло наказано, а это главное, верно?

— Почти.

— Почему «почти»? — забеспокоился бурундук. — Я что-то пропустил?

— Помнишь логово Капоне? Я еще спросила, не кажется ли тебе странным расположение контейнеров?

— Да, помню. Наверное, в тот день крановщик был пьян, и фокус не удался…

— О чем ты! — Спасательница выпучила глаза. — Сейчас в портах всё настолько автоматизировано, что лишнюю кнопку без разрешения системы не нажмешь! Налицо вмешательство в центральный компьютер!

Дейл уже давно перестал удивляться эрудированности рукокрылой соратницы в сфере информационных технологий, поэтому спорить не стал.

— Выходит, Капоне у нас теперь еще и хакер?

— Капоне? — Фоксглав выразительно сморщилась. — Не смеши! Капоне «чайник», каких поискать! А здесь явно работал профессионал! Один из задержанных рассказал, что месяца три назад в банде ненадолго появился парень-мышь, с которым Капоне носился, как с писаной торбой! И вскоре после этого они перебрались в то логово, где мы их повязали! Всё сходится!

— Так может, этот парень уже у нас? Как-никак, мы там целую толпу повязали!

— Говорю же, он появился там ненадолго! И потом, я поговорила со всеми, употребила пару узкопрофессиональных терминов и сленговых выражений, но никто не среагировал. Это кто-то со стороны, нанятый на один раз. Обычное дело. Мало риска, еще меньше следов.

Дейл в сердцах топнул ногой.

— Я как чувствовал, что надо было Дозера за этой троицей посылать! Что же теперь делать? Его вообще можно найти?

— Думаю, можно! И нужно! Кто знает, что его попросят взломать в следующий раз? Хакер-животное в сто раз опаснее хакера-человека! Он может запросто пойти на то, от чего человек откажется из этических соображений, скажем, взорвать атомную электростанцию или чего похуже!

Умудренный комиксами и боевиками Дейл веру подруги в людей не разделял, но был слишком напуган, чтобы спорить.

— Хочешь сказать, мы все умрем? — нервно сглотнул он, побледнев до последней шерстинки на чубчике. Фоксглав приглушенно хихикнула.

— Не бойся, дорогуша, я тебя в обиду не дам! — она подошла к бурундуку и положила крылья ему на плечи. — Веришь?

— Да, наверное… — промямлил тот, инстинктивно отстраняясь. Но Фоксглав не отступала, пока не прижалась рыльцем к его носу, и поцелуй состоялся. Правда, получился он недолгим и явно вымученным, что не ускользнуло от внимания летуньи.

— Милый, что с тобой? — спросила она, напряженно вглядываясь в его лицо. — Ты какой-то странный в последнее время. Может, объяснишь? Это из-за меня? Я что-то не так сделала? Прости, если так…

— Да нет, что ты! — Дейл усердно замотал головой, чтобы не встречаться с ней взглядом. — Просто я… Это…

— Ты же не разлюбил меня?

— Кто, я?! — бурундук дважды громко гоготнул. — Нет, конечно! С чего бы это вдруг?!

— Ну, не знаю… Ты как-то охладел ко мне, всё время нервничаешь, целуешь уже не так, как раньше… Ты ведь не забыл, что этой осенью мы планировали пожениться?

— Пожениться?! — Дейл содрогнулся. — Ого… Ух ты… Нет, ну…

Нижняя губа Фоксглав мелко задрожала.

— Ты… Ты не хочешь? Ты передумал? Но ведь… Но почему? Почему, Дейлушка?!

— Видишь ли, э-э-э, тут такое дело… — бурундук лихорадочно соображал, как бы так пообтекаемее ответить, но в итоге не придумал ничего лучшего, чем сказать правду. — В общем, это из-за Гаечки. И Чипа. Из-за них, да!

— А что с ними такое?

— Ну как… Они же до сих пор, ну… Как бы… Никого не завели…

— Ты о детях?

— Ну да, о них! Я, ну, переживаю…

— Понимаю, — кивнула Фоксглав. — Меня, честно говоря, это тоже удивляет. Ведь они так любят друг друга, и к тому же они генетически совместимы…

— Вот-вот! — закивал бурундук. — Вот именно! А мы с тобой…

— Да, верно. Но Гайка сказала, что придумает для нас что-нибудь вроде той штуки, которая вас телами поменяла. Она же помогала Нимнулу ее чинить, много чего увидела.

— Да, но… В смысле, что?! Серьезно?! Надо же! А мне она никогда ничего такого не говорила!

— Ну, — Фоксглав потупилась, — вообще-то, это должен был быть наш с ней маленький секрет. И свадебный подарок. Хотя она, по-моему, с тех пор не продвинулась. Впрочем, раз у них с Чипом до сих пор нет детей, может, что-то всё-таки не сработало…

— Нет, дело не в этом! — брякнул Дейл. — То есть, там всё нормально!

— Да? Тогда что тебя беспокоит?

— Видишь ли, Фоксик, ты их свадьбу помнишь?

— Прекрасно помню! Мы с Тамми были подружками невесты, а ты и Спарки — дру́жками Чипа. Было так здорово! Цветы, поздравления, танцы. А уж твое соло на контрабасе… — Фоксглав аж крыльями обернулась от теплых воспоминаний. — Потрясающе! Разве нет?

— Нет, конечно, всё было отлично! Ну, то есть, почти всё. Некоторые из приглашенных… Да ты же мне сама и рассказывала, что слышала, как какие-то суслики обсуждали между собой, как бы это помягче, ну, видовой вопрос…

— Да, было такое, — подтвердила начавшая припоминать летунья. — Но это единичный случай!

— Скорее, это единственный случай, когда тебе удалось что-то такое услышать. А даже если вслух больше никто ничего не сказал, то подумали наверняка многие…

— И что? — пожала плечами Фоксглав. — Чип и Гайка просто созданы друг для друга, так что пусть весь мир оставит свои зависть и предрассудки при себе! И потом, они теперь одного вида! И все об этом знают!

— Вот то-то же и оно. И те суслики это знали. Но всё равно говорили. И это притом, что Чип и Гайка генетически совместимые, и оба — грызуны!

Несколько секунд оба молчали.

— Понимаю, — наконец заговорила Фоксглав. — Хочешь сказать, что я даже не грызун…

— Ну, это само собой, — махнул рукой Дейл, но тут же исправился. — То есть, не в этом дело! Я не то чтоб отказываюсь, совсем даже нет, просто… В общем, я тут подумал, и решил, что нам лучше подождать. Еще со свадьбы Гаечки и Чипа пыль не улеглась, а тут мы… Пойми, мне всё равно, кто что обо мне подумает, это ничего не изменит, просто… В общем, у меня такое ощущение, что когда у них с Чипом появятся дети, и все увидят, что всё нормально и даже естественно, тогда и мы сможем… Вот.

Разочарование на лице Фоксглав сменилось улыбкой от уха до уха.

— Дейл, любимый! Это же… Ты прав, я слишком увлеклась, и мне в голову не приходило, как это выглядит с твоей стороны! Что ж ты раньше молчал?

— Да вот, как-то… — Дейл растерянно развел руками. — Вдруг бы ты… Не знаю…

— Не волнуйся, голубчик, я всё понимаю! — затарахтела летунья, крепко обнимая бурундука. — Ты прав, в этом деле спешить не нужно! Пусть у Чипа с Гайкой всё утрясется, а там и наш черед подойдет! Всё будет прекрасно! Гайка построит нам геноскрещиватель, и у нас будет полноценная семья с кучей маленьких детишек! Как думаешь, какими они будут, в тебя или в меня? Или в нас обоих вместе? Ух, не могу дождаться, когда их увижу!

— Аналогично… — выдавил из себя бурундук. От такой перспективы его бросило в жар, и чтобы Фоксглав ничего не заподозрила, он перешел к вопросу, который его тревожил по-настоящему. — Кстати, пока меня не было, Чип и Гайка не звонили? А то от них со вчера ни слуху ни духу…

— Так вот почему тебя беспокоил Спасателемобиль! — воскликнула Фоксглав, на блюдечке преподнеся Дейлу лучшую из возможных отговорок. — Из-за телефона! То-то я думаю…

— Да-да именно, — нетерпеливо перебил ее Спасатель. — Так звонили или нет?

— Нет, ты знаешь, никто не звонил… Ой, и как же мы теперь? Я, конечно, могу слетать в Штаб…

«Хорошая мысль!» — хотел сказать Дейл, но не успел, потому что из вентиляционного отверстия донеслись новые, громче обычного звуки.

— Что там происходит? — Фоксглав бросилась к решетке, но бурундук схватил ее за край крыла.

— Это не в палате, а в коридоре! Пошли, там есть другая решетка!

* 25 *

У восточных ворот больницы Брэнсона поджидал неприятный сюрприз в лице, точнее, лицах выстроившихся вдоль подъездной дорожки репортеров. Если верить висевшей на заборе карте, попасть внутрь можно было также через западные ворота или вход со стороны Грэнд-стрит, но не приходилось сомневаться, что везде будет та же картина. Афишировать свой приезд Тревор не хотел, поэтому выключил проблесковый маячок еще на въезде в город. Однако с его колоритной, запоминающейся, а главное растиражированной всеми СМИ внешностью шансов проскочить незамеченным не было. Но это ежели действовать напролом, без огонька и выдумки…

Подло оставив журналистов мерзнуть под присмотром полиции и больничной охраны, специальный агент развернул машину и углубился в уже шапочно знакомые дебри Джерси-Сити. Он не хотел отъезжать дальше, чем на пять кварталов, но пришлось проехать еще примерно столько же, прежде чем ему на глаза попался уличный таксофон. То ли в связи с широким распространением сотовых телефонов Джерси-Сити решило от них отказаться, то ли он начал путать телефонные будки с настенной рекламой. Ничего удивительного, после бессонных суток, отягощенных тремя с половиной часами за рулем, еще и не такое бывает…

«Так, хватит! Чем больше думаешь об усталости, тем сильней она становится!» — одернул себя Тревор, подходя к таксофону, с которым ему явно не повезло. Мало того, что он почему-то покачивался из стороны в сторону, так еще и телефонный справочник кто-то клеем облил. Хотя нет, открылся-таки, только страницы почему-то картонные. Или это с пальцами что-то…

«Отставить! Всё под контролем! Сейчас найдем телефон этого центра, как там его…» — Брэнсон наморщил лоб и зажмурился, припоминая полное название больницы. Он наверняка так бы и простоял с закрытыми глазами до самого утра, если бы не внезапная мысль, что телефонный справочник ему вообще не нужен, а набирать надо 9-1-1. И стратегически правильно, и экономически выгодно, ведь звонки бесплатные, а 25 центов на дороге не валяются. Валяются… Хорошее слово…

«Нет, стоп! Никаких слов! Только действие! Так, что мне нужно… Ага, девять, один… Нет, не так. Сначала удостоверение. Вот, так-то лучше. Теперь можно звонить… Ну, где вы там? Чего трубку не берете? Заснули, что ли? Заснули… Слово-то какое…»

— Служба «девять-один-один», я вас слушаю!

— Здравствуйте! Мне нужна «скорая»! Мне, то есть, моему отцу плохо, кажется, приступ!

— Где вы находитесь?

— Я на… — Тревор разлепил веки и попытался прочесть таблички на ближайших домах. — Перекресток… Вроде Вторая стрит и… Какой-то авеню. Темно, плохо видно… Я звоню из автомата, номер…

— Мы уже засекли. По нашим данным, вы звоните из таксофона на перекрестке Второй стрит и Ньюарк-авеню. Это так?

— Да, Ньюарк-авеню, точно! Пришлите кого-нибудь побыстрее, он очень плох, он умирает! Спасите его!

— Как зовут вашего отца?

— Блант, — ответил Брэнсон первое, что пришло ему на ум.

— Как-как? Плант?

— Нет, Блант! — поправил оператора Тревор и тут же задался вопросом, зачем он это сделал. Ну да ладно, Джон человек мягкий, он простит.

— Полное имя, пожалуйста!

— Джон Блант. Прошу вас, поторопитесь! Мой отец, он…

— «Скорая» уже выехала. Как ваше имя?

— Мое? Роберт. Боб. Плант. То есть, Блант.

— Оставайтесь на месте, мистер Блант, медики скоро прибудут!

— Спасибо… — Брэнсон повесил трубку и уткнулся разгоряченным лбом в прохладный корпус аппарата. Сколько там полагается за ложный вызов? Несколько тысяч долларов штрафа или год тюрьмы? Да, неделя выдалась что надо…

Заслышав приближающийся вой сирен, агент тряхнул головой и двинулся навстречу «скорой». Надпись «Медицинский центр Джерси-Сити» над кабиной доказывала, что его план удался. Однако первыми, с кем ему пришлось иметь дело, были не парамедики, а двое сопровождавших карету полицейских, призванные убедиться, что данный вызов не является попыткой заманить медработников в ловушку с целью добыть наркотические вещества или заставить оказать помощь раненному члену уличной банды.

— Сэр! Простите, сэр! — выступил вперед один из патрульных. — Это вы звонили по «девять-один-один»?

— Да, я, — агент медленно поднял руку с заранее вынутым удостоверением. — Тревор Брэнсон, заместитель начальника охраны президента, Секретная служба.

— Президента? — недоверчиво переспросил полицейский. Включив фонарик, он осветил сперва удостоверение, затем лицо Брэнсона. — Вроде похож…

— Эй! — окликнул их один из парамедиков. — Это вы нас вызвали? Где ваш отец?

— Действительно, сэр, — патрульный огляделся, удостоверяясь, что в радиусе двух кварталов жертв сердечного приступа не наблюдается, — может, объясните, что всё это значит?

— Конечно, офицер. Знаю, это незаконно, но я должен был… Нет-нет, погодите! — Брэнсон взмахнул рукой, останавливая потянувшегося к рации полицейского. — Прошу вас, не сообщайте обо мне! Более того, я буду вам чрезвычайно признателен, если вы скажете своим, что здесь действительно ситуация с приступом.

— Надеюсь, мистер Брэнсон, вы понимаете, что для этого мне нужны очень веские причины? — спросил патрульный. Ладонь от рации он не убрал, но кнопку вызова пока не нажимал, что обнадеживало.

— Ну, — Тревор беспомощно развел руками, — могу сказать только то, что это дело государственной важности, имеющее непосредственное отношение к безопасности президента. Знаю, формулировка затерта до дыр, но это лучшее, что я могу придумать. Кроме того, это чистая правда.

— Офицер! — подошел к патрульному водитель «скорой помощи», лицо и живот которого служили наглядной иллюстрацией пагубного влияния сидячего образа жизни на телосложение. — Что здесь происходит? Кто этот тип?

Полицейский еще раз пристально посмотрел на Брэнсона.

— Это же вы тогда были на сцене с президентом, верно?

— Так точно, — подтвердил Тревор. — Знаю, та моя речь была не слишком убедительной, но, ну…

— Можете не продолжать, — остановил его полицейский и нажал кнопку на микрофоне. — Диспетчерская, говорит сто пятнадцатый. Вызов подтверждаю. Сердечный приступ. Как поняли? Прием.

— Поняла вас, сто пятнадцатый, — ответила рация. Агент вздохнул с облегчением. Что ни говорите, а у статуса звезды телеэкрана есть свои плюсы.

— Я ваш должник, офицер…

— Робертсон, — представился патрульный. — Чует мое сердце, мне еще придется пожалеть об этом, но я вам почему-то верю.

— Эй, минуточку, так что же это… — щеки шофера «скорой» задрожали, и он с трепетом посмотрел на «пациента». — Кто вы такой, черт возьми?!

— Тревор Брэнсон, Секретная служба, — отрекомендовался тот, еще раз показывая значок. — И ваш пациент.

— Пациент? — до толстяка понемногу начало доходить. — Выходит, это было…

— Сейчас я вам всё объясню, — успокоил его Брэнсон, вынимая сотовый. — Позвоню только… О, кстати! Офицер Робертсон!

— Да? — уже севший в машину полицейский опустил стекло.

— У меня к вам одна не совсем обычная просьба…

— Ничего, агент Брэнсон, я уже привык.

— Можете перегнать мою машину к Медицинскому центру?

— Конечно, без проблем! — Робертсон уступил место за рулем своему напарнику и взял протянутые ключи. — Кстати, я не хотел спрашивать, но раз уж вы всё равно мой должник и доверяете мне даже свою машину… Это же из-за того репортера, да? Мы с Майком слышали по радио…

— Да, из-за него. Поэтому, собственно, мне и понадобилась «скорая». Не хочу лишний раз попадаться на глаза журналистам.

— Понимаю. Скажите, то, что показали в его программе — правда?

— Мы как раз расследуем это, — ответил Брэнсон. Потом решил, что этот полицейский заслуживает большего, чем стандартная ничего не значащая фраза, и добавил: — Но если хотите знать мое сугубо личное мнение, то да.

— Ясно, спасибо, — патрульный и так услышал больше, чем рассчитывал, поэтому дальше давить не стал. — Это ваша машина?

— Да, черный Мэркьюри, — Брэнсон повернулся к шоферу «скорой помощи». — Как вас зовут?

— Мартин.

— Ну что ж, Мартин, едемте.

— Вы же вроде хотели звонить, — толстяк показал пальцем куда-то в ноги Брэнсону. Проследив за его взглядом, Тревор увидел зажатый в кулаке сотовый.

— Серьезно?.. А, ну да, точно! Спасибо, что напомнили!

— Сэр, вы плохо себя чувствуете?

— Просто устал, не обращайте внимания, — помассировав переносицу, Брэнсон набрал номер Бланта. — Джонни, ты? Ты где?

— Я где? — переспросил его товарищ тоном человека, измученного «Прозаком»[4]. — В процессе по самые гланды, где ж мне еще быть?

— Он подписал?

— В данный момент мы на этапе расширенных консультаций.

— Джилленхолл там?

— Там. Там все, кто нужно, и даже больше. Я же говорю, консультации расширенные.

— Кто ведет по очкам?

— Не мы.

Брэнсон слишком устал, чтобы ругаться, поэтому ограничился двумя словами:

— Это неприемлемо.

— Погоди, не всё так плохо. НТС уже почти согласилась на совместное расследование с углубленной координацией.

— Нет, только не это. Ты же знаешь, у семи нянек дитя без глазу.

— Ну, учитывая, что по закону мы такими делами вообще не занимаемся, это с их стороны очень большая уступка…

— У них была уйма времени, чтобы раскрыть дело, но они этого не сделали. Больше того, допустили утечку информации. Пусть теперь пеняют на себя!

— Ты будешь удивлен, но они почему-то против. Идеи есть?

— Не знаю, придумай что-нибудь… О! Пригрози, что я выйду к журналистам, которых тут полно, это подействует!

— Не подействует.

— А я говорю, подействует!

— Трев, я здесь уже почти четыре часа, и если ты считаешь себя первым, кто выступил с этой угрозой, то поверь мне, ты ошибаешься. Это уже не подействовало.

— А ты сделай так, чтоб подействовало!

— Как? Убить всех конкурентов? Я и об этом уже думал…

— Послушай, нам нужна эта подпись.

— Знаю, потому и наживаю здесь геморрой, пока некоторые разъезжают по городам и весям. Ты-то, кстати, сейчас где?

— На месте.

— Правда? Что-то быстро…

— Медленнее, чем хотелось бы! В общем так, как только подпишут, кинешь копию на номер… — Брэнсон прикрыл пальцами микрофон и повернулся к Мартину. — Какой у вас в больнице номер факса?

— Э-м-м, сейчас… Телефон там двести один-девятьсот пятнадцать-две тысячи, а факс… а факс то же самое, только в конце не две тысячи, а две тысячи два! Да, точно!

— Пошлешь факсом на номер двести один-девятьсот пятнадцать-две тысячи два. Код Джерси-Сити. Это местный Медицинский центр. Всё понял?

— Почти. Что с твоим факсом? Опять машину расквасил?

— С машиной полный порядок, просто так будет лучше. Да, чуть самое главное не забыл! Факс адресуй специальному агенту Сэлинджеру. Всё, я поехал. У тебя десять минут!

— Сколько?! Да ты спятил! — крикнул Блант, но Тревор уже повесил трубку.

— Джонни? Это часом не ваш «отец»? — проявил недюжинную проницательность Мартин. Брэнсон был к этому вопросу готов, и даже сонливость не помешала ему быстро и решительно ответить: — Нет. Ничего общего. Пойдемте, представите меня вашим коллегам.

После этих слов все сомнения у водителя отпали, а поскольку скрывать эмоции он умел еще хуже, чем сонный Брэнсон врать, это было видно невооруженным глазом. Что, впрочем, никак не отразилось на готовности его и его товарищей помочь заместителю начальника управления охраны президента скрытно проникнуть в больницу. Уже через минуту Тревор лежал на каталке, пристегнутый ремнями и с кислородной маской на лице, словом, вылитая жертва сердечная приступа. Скорость фургон также развил сообразную моменту, причем настолько, что полицейские на двух отнюдь не самых маломощных машинах еле за ним поспевали. Брэнсон хотел попросить парамедиков не сильно спешить, чтобы дать Бланту и Джилленхоллу еще немного времени, но когда его голова коснулась подушки, он решил, что это подождет. Совсем чуть-чуть. Всего секунду, не больше. Ну хорошо, две. Ладно, так уж и быть, три, от силы четыре…

— Мистер! Эй, мистер! Просыпайтесь!

Тревор не сразу понял, зачем его тормошат, потому что потолок был такой же белый, как в фургоне.

— Мы что, приехали? — уточнил он, когда с него сняли маску.

— Давно уже! — ответил парамедик, расстегивавший ремни.

— И где это мы? — поинтересовался специальный агент, рассматривая покрытую безжизненным салатовым кафелем стену.

— В морге! — отозвался второй медработник и засмеялся собственной хохме. — Шучу! Завезли вас в служебный коридор, чтобы ваше воскрешение кого-нибудь ненароком не шокировало! Верно я говорю, док?

Освобожденный от ремней Брэнсон сел и только сейчас заметил человека в белом халате, стоявшего у дверей с крайне растерянным выражением лица.

— Специальный агент Брэнсон, Секретная служба, — Тревор достал удостоверение, упредив вопросы и заодно убедившись, что телефон и пистолет на месте. — Прошу прощения за этот спектакль, но другого выхода не было.

— Так как же… — заговорил врач, мало что понявший из столь сжатого объяснения, но тут уже Тревор ничем не мог ему помочь. Если верить строгим черно-белым часам над ближайшей дверью, он проспал не больше пятнадцати минут, однако усталости как не бывало. Опыт, правда, подсказывал, что ее возвращение — лишь вопрос времени, посему нельзя было терять ни минуты.

— Все вопросы потом, — бросил он, соскакивая с каталки и разминая плечи и шею. — Лучше скажите, как мне попасть на пятый этаж.

— Лифты в холле… — начал врач.

— А не через холл? — перебил Тревор.

— Служебная лестница…

— Где это?

— Я покажу! — вызвался парамедик-весельчак.

— Спасибо. А вы пока введите доктора в курс дела, — наказал Брэнсон другому члену доставившей его бригады, и они с проводником углубились в лабиринт служебных коридоров, куда посторонние не допускались, дабы потом не пришлось их долго и нудно искать. Идти было недалеко, чай, не Пентагон, но три минуты потратить пришлось — сказалось количество поворотов и просьба Брэнсона идти помедленнее. Была б его воля, он бы вообще засел в какой-нибудь малопосещаемой каморке до самого звонка из Вашингтона. Увы, бесконечно откладывать свое появление на людях Тревор не мог. Хотя ему удалось провести репортеров, о его прибытии уже знало слишком много людей, чтобы рассчитывать сохранить это в тайне. Кроме того, скрываться — удел слабых…

«Давай, Джонни, на тебя вся надежда!» — мысленно обратился Брэнсон к находящемуся в двухстах милях к юго-западу другу, после чего заставил лицо принять непроницаемое выражение и толкнул дверь пятого этажа.

— О! Агент Брэнсон! — окликнул Тревора заметивший его издалека Робертсон. — Вот ваши ключи!

— Благодарю, офицер! — Брэнсон залихватски подбросил увесистую связку на ладони. — А я всё гадаю, где вас теперь искать…

— А я вас сам нашел!

— А вы меня сами нашли, да. Где вы ее поставили?

— На стоянке у западного входа.

— Как вам автомобиль? Нареканий нет?

— Что вы! Машина — зверь! Такого плавного хода я в жизни не видал, даже переключения передач не ощущаются!

— Там коробка передач прямого переключения с компьютерным управлением.

— Ого! — восхищению патрульного не было пределов. — Это та, где четные и нечетные передачи разнесены по разным коробкам и активируются сразу парами? Вот бы нам с Майком такую…

— Тогда переходите к нам! Секретной службе нужны толковые парни!

— Серьезно? Вы знаете, я и сам уже думал…

— Эхем-эхем, — громкое покашливание можно было назвать деликатным лишь с большой натяжкой. — Агент Брэнсон, прошу вас, перестаньте сманивать наших людей и переходите к делу!

— Само собой! Вы правы, негоже совращать полицейских в присутствии их коллег, тем более старших по званию. До свидания, офицер Робертсон, надеюсь вскоре увидеть вас в наших рядах! — Брэнсон пожал руку сконфуженному патрульному и повернулся к прервавшему их мужчине. — Лейтенант Рон Крамер, я правильно понимаю?

— Правильно, — подтвердил полицейский. — Вижу, вы в курсе всех последних событий.

Тревор только плечами повел.

— В мутной воде новости распространяются быстро. А вы, стало быть, Эван Берг и Рауль Санчес, ФБР?

— Именно! — бодро закивал латиноамериканец. — ФБР! И ведем это дело, поэтому прикажите вашим людям убраться, пока их не арестовали за сопротивление правосудию!

— А что, они оказывали сопротивление правосудию? — Брэнсон вопросительно посмотрел на Сэлинджера. — Говард, вы оказывали сопротивление правосудию?

— Никак нет, — ответил тот. — Наоборот, мои люди делают всё возможное, чтобы не допустить нарушений…

— Каких к черту нарушений?! — взвился Санчес. — Сначала вы не даете нам провести допрос потерпевшего, а потом приписываете нам какие-то нарушения?!

— Потерпевший сам отказался с вами разговаривать, — напомнил ему Говард.

— И вы этим тут же подло воспользовались! Так кто нарушитель?! Если бы не вы, мы бы уже давно всё узнали!

— Вы меня простите, конечно, — мягко вклинился в беседу Брэнсон, — но, по моему скромному мнению, при таком подходе он вам даже имя свое не назвал бы. Кстати, вы случайно не из тех агентов ФБР, на которых мистер Блейзер жаловался на всю страну по телевизору?

— Пусть он засунет свои жалобы…

— РАУЛЬ! — вмешался Берг. — Перестань! Ты что, не понимаешь, что происходит?!

— Нас за дураков держат, вот что происходит! Так что всё я понимаю, и не надо…

— Агент Санчес, замолчите! — вступил в разговор дотоле хранивший молчание Дэвенпорт. — Ничего вы не понимаете! Это четко спланированная провокация! Верно, агент Брэнсон?

— А я всё гадал, кто в вашей троице играет первую скрипку, — ухмыльнулся Тревор. — Был уверен, что мистер Берг, но теперь в мою душу закрались сомнения…

— Вы не ответили на вопрос, — заметил старший эфбээровец.

— Я с радостью отвечу, если мистер Дэвенпорт задаст его на суде.

— Но ведь я задаю его здесь и сейчас, так сказать, на вашей домашней арене.

Тревор напрягся, но ровный голос сохранил.

— Вы меня с кем-то путаете. Я никогда не работал в больнице.

— Врачом — да. Впрочем, вы лучше меня знаете, что в больнице можно не только лечить людей, но и убивать их.

Брэнсон сжал кулаки, и все внутренне подобрались. Сэлинджер сместился на полфута влево, а агенты ФБР — на столько же вправо. Крамер пристально наблюдал за двумя образовавшимися полюсами, размышляя, приказать своим людям вклиниться между ними сейчас или дождаться собственно драки.

— О чем это он? — шепотом спросила Фоксглав.

— А шут его знает! — ответил Дейл. — У них вообще привычка говорить загадками. Профессиональная деформация сознания, точно тебе говорю! Я на энсерз-дот-ком вычитал, с суперагентами еще и не то бывает…

— Осторожно, упадешь! — вскрикнула летунья, хватая любимого за шиворот и оттаскивая от края. Тот упирался, как мог.

— Пусти! Не упаду! Да пусти же, говорю! Там самое интересное начинается!

Фоксглав смилостивилась и разжала коготки, но ожидания бурундука не оправдались, и боя специально обученных агентов с применением сверхсекретных суперприемов он не увидел. Хотя был к этому близок. Очень близок…

— Это у вас в НТС такая штатная шутка? — нарушил молчание Брэнсон. — Которую пока не выучишь, зарплату не выдадут?

— Ехидничайте, ехидничайте, — процедил сквозь зубы Эрнест. — Недолго вам ехидничать осталось.

— Это угроза?

— А вы как думаете?

— И кто из нас после этого провокатор?

— А я не говорил, что вы провокатор. Я говорил, что это — провокация.

— Как интересно, — Брэнсон скрестил на груди руки. — И что же это должно означать?

— Только то, что я сказал. Что это провокация, — Дэвенпорт выдержал пятисекундную паузу. — Что вы — провокация.

Такого Тревор услышать не ожидал.

— Не хотите пояснить свою мысль?

— Хочу, — не для того Эрнест бросал вызов, чтобы идти на попятный. — Ваше появление здесь — это провокация, преследующая одну-единственную цель: саботировать расследование инцидента на Церемонии Мира, к которому вы имеете самое непосредственное отношение. И я имею в виду отнюдь не ваши жалкие потуги успокоить зрителей.

Сказанного уже было достаточно для подачи рапорта о недопустимости поведения офицера Дэвенпорта. Кроме того, Брэнсон догадывался, что последует за этим. Но решил не прерывать разведчика. Пусть выговорится. Чем больше гадостей он озвучит сейчас, при свидетелях, тем ощутимей и болезненней будет ответный удар.

Если таковой вообще будет, конечно.

«Ну же, Джонни! Ну же!»

— А что вы имеете в виду, мистер Дэвенпорт?

— Убийство Макмиллана.

— Серьезно? — Тревор округлил глаза. — Вы что, телевизор не смотрите? По званию не положено? Мне казалось, уже вся страна знает, что его убил «ликвидатор».

— «Ликвидатор»? — противно улыбнувшись, повторил энтээсовец. — Скажете тоже! Может, вы и в Санта-Клауса верите? Лично я не верю ни в него, ни в мышей-киллеров. Зато верю в убийства при задержании, когда, это я к примеру, в кислородный баллон попадает шальная пуля. Или наоборот, не шальная.

— И какой же вариант вы предпочитаете? — непринужденно спросил Брэнсон, нисколько не тушуясь прикованных к нему недружелюбных взглядов.

— Лично я склоняюсь ко второму.

— Да? Позвольте спросить, на чем основывается эта ваша склонность?

— В смысле, какие у меня доказательства? Если б они были, мы бы беседовали не здесь, а в горячо любимом вами суде.

— Другими словами, доказательств у вас нет, — подытожил агент.

— Пока нет. Однако с каждой встречей с вами моя «склонность» только усиливается.

Брэнсон нахмурился.

— Не припомню, чтобы видел вас раньше.

— Ничего удивительного, это наша первая встреча. Но вы и ваши люди уже активно мешаете нам с коллегами расследовать дело государственной важности. Хотелось бы узнать, почему? Вернее, с чьей, так сказать, подачи? В таких делах инициатива, как правило, исходит не от исполнителей, а от других людей, наблюдающих за всеми из тени. Из глубокой черной тени.

— Вы намекаете, — медленно произнес Брэнсон, — что я работаю на «Черный стол»?

— Заметьте, специальный агент, это сказал не я. Впрочем, я вполне допускаю, что вы можете не знать, на кого работаете в самом деле. Членом «Черного стола» может быть кто угодно, в том числе ваши начальники.

Сотрудник Секретной службы приторно улыбнулся.

— По-вашему, президент Логан тоже состоит в «Черном столе»?

— О! А я всё ждал, когда вы о нем вспомните! — оскалился Дэвенпорт. — А при чем здесь президент Логан? Вы ведь, между прочим, так и не предоставили документов, о которых так долго твердил агент Сэлинджер. Кстати, он с вами заодно? Или вы использовали его втемную, наврав с три короба о передаче расследования Секретной службе и послав сюда тянуть время? Вам-то хорошо: поручили случайному патрульному за машиной присмотреть и спрятались до поры до времени, чтобы потом появиться на белом коне и в сияющих доспехах. А рядовые пусть бегают, с ФБР бодаются, карьеру свою хоронят, ведь всё в итоге свалят на полевых агентов, позволив столичному светилу выйти сухими из воды. Для этого они вам и нужны, не так ли?

Впервые за время беседы Тревор промедлил с ответом. У него было, что сказать, но он не знал, что именно. Дэвенпорта понесло, он наговорил лишнего и дал оппоненту слишком много козырей против себя. Брэнсона так и подмывало произнести классическое «встретимся в суде!», но он не хотел связывать себе руки участием в затяжном и скандальном процессе, в ходе которого вся выплеснутая Дэвенпортом грязь окажется на страницах газет и Интернет-блогов. Наглеца надо было ставить на место здесь и сейчас, причем так, чтобы надолго, если не навсегда, отбить у него и его коллег охоту бросаться высосанными из пальца обвинениями. Обычно в таких случаях лучше всего помогало сочетание доброго слова и пистолета, но сейчас этот вариант не годился, и следовало обойтись одним лишь добрым словом. Или недобрым. Или нейтральным. Как те, что прозвучали из настенного динамика:

— Специальный агент Секретной службы Говард Сэлинджер, подойдите в регистратуру! Специальный агент Секретной службы Говард Сэлинджер, подойдите, пожалуйста, в регистратуру!

— Ну, Говард, что стоите? Идите! — подстегнул немного опешившего подчиненного Брэнсон и пояснил, обращаясь в первую очередь к так и стоявшему с приклеенной ухмылкой Дэвенпорту: — Вы, кажется, спрашивали, зачем мне нужны мои люди? Вот вам и ответ. Просто так получилось, что я здесь нахожусь в некотором роде инкогнито, и вся поступающая корреспонденция адресована именно мистеру Сэлинджеру. А что касается офицера Робертсона, которого вы походя унизили, то я не поручал ему «присмотреть» за моей машиной, как вы изволили выразиться, а попросил перегнать ее на больничную стоянку. Понимаю, задание не ахти какое сложное, но достаточно важное и ответственное, чтобы не доверять его кому попало, в том числе, к моему большому сожалению, и некоторым из здесь присутствующих. Догадываетесь, о ком я говорю, офицер Дэвенпорт?

Растратившему львиную часть желчи и задора энтээсовцу требовалось время на регенерацию запасов, но Сэлинджер возвратился раньше.

— Ну, что там? — спросил Брэнсон, предусмотрительно спрятав руки за спину, чтобы никто не увидел их дрожи.

— Если мнение рядового полевого агента хоть что-нибудь значит, то всё хорошо, — ответил Говард, метнув полный злорадства взгляд на Дэвенпорта. Немного успокоенный его словами Брэнсон взял присланную распечатку и перечитывал ее до тех пор, пока не убедился, что зрение его не обманывает и там действительно написано то, что ему хочется видеть.

— Что ж, джентльмены, — наконец-то Тревор смог себе позволить торжествующую улыбку и бравурный тон. — Помнится, вы просили нас с коллегой предоставить определенные документы, подтверждающие наши слова и статус. По независимым от нас причинам мы получили оные только сейчас, о чем незамедлительно вам сообщаем и предлагаем лично ознакомиться с их содержанием. Прошу!

— Ну, вы загнули! — осклабился Крамер, который стоял ближе всех и оказался первым в очереди на прочтение. — Впрочем, если бумага не врет, вы имеете на это полное право. Что ж, как говорится, честь имею!

— Взаимно, лейтенант! — Брэнсон пожал протянутую руку. — Но у меня к вам большая просьба…

— Можете не продолжать, агент Брэнсон. Ни я, ни мои люди никогда вас здесь не видели.

— Это само собой, но дело не в этом. Как вы можете видеть, людей у меня мало, и с прессой внизу им никак не совладать…

— Не беспокойтесь, наши ребята возьмут это на себя! — заверил его лейтенант, по достоинству оценивший реакцию Брэнсона на выпад в адрес патрульного. Махнув своим подчиненным следовать за ним, он передал документ Бергу и степенно удалился.

— А вы что скажете? — обратился Тревор к оставшимся конкурентам, которые вцепились распечатку всеми шестью руками сразу.

— Здесь написано, что Секретная служба ведет это дело с десяти часов вечера, — постучал пальцем по листку Берг. — То есть, еще до того, как мистера Блейзера выудили из реки.

— А что вас смущает? — удивился охранник президента. — Разве не это агент Сэлинджер говорил вам всё это время?

— Бросьте, мистер Брэнсон, от этой бумаги слишком сильно пахнет задним числом, чтобы…

— Вот именно! — перебил напарника Санчес. — Если вы думаете, что мы поверим этой фальшивке, вы глубоко ошибаетесь!

Не успели его губы сомкнуться, как тишь больничных коридоров нарушили трели двух зазвонивших практически одновременно мобильных телефонов. Первый, со стандартным ритмичным перезвоном, принадлежал Бергу, второй, с выбранными в качестве звонка начальными аккордами песни «Янки дудл» — Дэвенпорту.

— Вы бы сменили мелодию, а то враги раскроют! — прокомментировал Брэнсон. Не удостоив его ответом, энтээсовец вслед за Эваном отошел к окну. Они стояли порознь и смотрели в разные стороны, но складывалось впечатление, что говорят они с одним и тем же человеком.

— Добрый вечер, сэр. …Да, сэр. …Получил, сэр. …Прочел, сэр. …Понимаю, сэр. …Ясно, сэр. …Конечно, сэр. …Спасибо, сэр. …Спокойной ночи, сэр.

— Еще вопросы? — на всякий случай спросил Тревор, когда они вернулись.

— Только два, — ответил офицер НТС. — Как вы это провернули и почему уверены, что это сойдет вам с рук?

— Насчет первого понятия не имею, — это было чистой правдой, поскольку Брэнсон действительно не понимал, как Бланту и Джилленхоллу это удалось. — А что касается второго, то при чем здесь я? Документ подписан президентом, директором Национальной разведки, генеральным прокурором и министром национальной безопасности. По-вашему, все они состоят в «Черном столе»? Или это касается лишь звонивших только что специального агента Кулиджа и офицера Каннингема? А мне они показались честными людьми и преданными делу профессионалами…

По лицам Берга и Дэвенпорта было видно, что он попал в самую точку. Санчес, напротив, продолжал упорствовать.

— Бьюсь об заклад, что эти фамилии вы узнали только что из этого самого факса!

— А если я скажу, что агента Кулиджа зовут Уолтер, а офицера Каннингема — Роберт? — полюбопытствовал Брэнсон. — Этого нету в факсе. Еще могу подробно описать их внешность, тембр голоса, манеру говорить и характерные жесты, но не думаю, что в этом есть необходимость. В конце концов, что именно вас не устраивает? Мы забираем себе только Блейзера и Церемонию Мира, а теракт в Вашингтоне остается за вами. По-моему, всё честно. Даже ваши начальники с этим согласились.

— Ну да, согласились, — хмыкнул Рауль. — Попробуй не согласиться, когда тебя прижимают к стенке, да еще химичат с датами!

— Вы плохо думаете о специальном агенте Кулидже, мистер Санчес, но на эту тему вас просветит ваш напарник. А что касается даты и времени, то поверьте, так лучше для всех, в первую очередь для вас. Ведь если поставить там текущее время, получится, что вы впустую потратили четыре часа, но так и не смогли допросить мистера Блейзера, а это вопиющий непрофессионализм.

— ЧТО?! — не выдержал Санчес. — Вы прислали своих людей мешать нам, а теперь обвиняете в непрофессионализме?!

— А это и есть непрофессионализм, — усмехнулся Брэнсон. — Выходит, кто угодно может прийти, навешать вам лапшу на уши, и вы послушно выполните всё, что скажут. Если мои люди не имели права здесь находиться, вы обязаны были заставить их уйти. Но почему-то не сделали этого.

Рауль дышал, как разъяренный молодой бычок. Глаза Дэвенпорта тоже налились кровью в бессильной злобе. И только Берг, самый старший и опытный из них, еле заметно улыбнулся.

— Красиво, — кивнул он, признавая поражение. — Очень красиво. Что ж, агент Брэнсон, у меня вопросов нет. Надеюсь, вы будете искать преступников с таким же усердием, с каким боролись с друзьями. Удачи.

— Вам тоже, Эван, — кивнул Тревор, забирая распечатку и пожимая сухую ладонь эфбээровца.

— Удачи, — процедил Санчес, со всей силы сжав руку Брэнсона. Тревор ответил ему тем же, и агент ФБР с трудом удержался от вскрика.

— И вам, молодой человек, — с улыбкой пожелал ему Тревор. Отпустив скривившегося от боли Рауля, он сделал вид, что не видит протянутой руки Дэвенпорта, и фамильярно хлопнул энтээсовца по спине.

— Не беспокойтесь, офицер, о вашем поведении никто не узнает. Я за этим прослежу.

— Вы еще пожалеете об этом, — сказал Эрнест вполголоса. — Я до вас доберусь.

— В таком случае, у меня к вам будет маленькая просьба. Не надевайте на нашу встречу белые носки с черными туфлями, хорошо?

— Да я в жизни… — Дэвенпорт задрал штанину, увидел темно-серый носок и только теперь понял, что его надули. Но поздно. Сопровождавший Берга и Санчеса эфбээровец прыснул. Помощник Дэвенпорта сохранил каменное выражение лица, однако было очевидно, что вскоре об инциденте узнают все их с Эрнестом сослуживцы. Любви к Брэнсону им этот эпизод не прибавит, зато неизбежно станет частью их служебного фольклора и грозным напоминанием о том, что с Секретной службой шутки плохи.

— Попались! — хохотнул Тревор и еще раз хлопнул обидчика по спине, от чего тот чуть не покатился по коридору. — Веселый вы парень, Эрни! Не хотите перейти работать к нам? Будете скрашивать серые будни…

Дэвенпорт так резво сорвался с места, что оказался у лифта раньше уже прошедших три четверти пути агентов ФБР. Ухмыляющийся Брэнсон стоял посреди коридора до тех пор, пока последний представитель конкурирующего агентства не покинул этаж, после чего со вздохом опустился на ближайшую скамейку, позволив наконец Дейлу и Фоксглав увидеть свое лицо.

— Ух ты! А я знаю этого парня! — воскликнул Спасатель. — Я видел его в Белом доме! Он из охраны президента! Его вчера по телеку показывали, помнишь?

— Дейл, погоди! — попыталась остудить его энтузиазм Фоксглав. — Что, если этот Дэвенпорт прав? Вдруг он действительно работает на «Черный стол»?!

— На «Черный стол»? Он? Не смеши! — отмахнулся Дейл. — Разве может быть плохим парень, похожий на Уилла Смита? Видела, как классно он обставил этих пустозвонов? Нет, он настоящий герой боевика!

Хотя Говард Сэлинджер не мог слышать Дейла, он всецело разделял его мнение.

— Мистер Брэнсон! Это было потрясающе! Вы этого Дэвенпорта просто закопали! На вашем месте я бы уже давно ему табло начистил, а вы… Такая выдержка, такой расчет, такой эффект! Как вы так точно подобрали время прибытия факса? Как? Объясните, пожалуйста, мистер Брэнсон… Мистер Брэнсон! — увидев, что его начальник безвольно уронил голову на грудь, он не на шутку всполошился. — Мистер Брэнсон, вы в порядке? Мистер Брэнсон!

— Да в порядке я, в порядке… — Тревор поднял лицо, и Сэлинджер узрел не ястребиный профиль всесильного ниспровергателя, а тусклый лик безмерно уставшего человека, смотрящего на мир сквозь едва приподнятые веки. — Скажите, Говард, в этой больнице варят кофе?

— Наверное, не знаю… В столовой, по идее, должны, плюс я видел пару автоматов…

— Автомат сойдет. Если вам не трудно…

— Что вы, конечно нет!

— Тогда выберите там, что покрепче, и возьмите сразу два.

— С вами точно всё в порядке? Может, позвать врача, раз уж мы всё равно в больнице?

— Нет, не надо врачей. Я в норме. Просто устал. Профессиональная бессонница, — в подтверждение своих слов Брэнсон сладко зевнул, и Сэлинджер незамедлительно последовал его примеру. — Всё, Говард, идите, пока я вас окончательно не заразил. Лучше сразу возьмите и себе пару стаканчиков, а то нам сегодня еще работать и работать.

— Принято! — Сэлинджер ушел, а Брэнсон, поборов очередной зевок, достал сотовый. Цифры и буквы расплывались бесформенными кляксами, но в его нынешнем состоянии он всё равно не вспомнил бы нужный номер. Еще одно доказательство того, что изобретателям встроенных в телефоны записных книжек надо ставить прижизненные памятники. После пятого гудка Тревор раскаялся, что позвонил, но после шестого отступать было уже поздно.

— Алло…

— Джонни? Это Тревор.

— Я так и подумал.

— А я вот не подумал, прости.

— Ладно, чего уж там…

— Спасибо тебе. Не знаю, как ты это сделал, но это было здорово. И очень вовремя. Спасибо.

— Не за что. С тебя билеты на «Визардс»[5].

— Заметано.

— Лучшие места.

— Других не знаю.

— И Джилленхоллу тоже, Трев, без него я бы не справился.

— Ты меня разоришь. Ладно, сделаю всё, что в моих силах.

— Уж постарайся.

— Постараюсь. Спасибо еще раз. Прости, что разбудил.

— Ничего, всё равно какой-то дурацкий сон попался… Спокойной ночи.

— Не каркай, — усмехнулся Брэнсон. Джон понимающе хохотнул и завершил разговор. Сэлинджера еще не было, поэтому Тревор стал бороться с дремотой шоковым методом — он встал, потянулся до хруста во всех причастных к этому суставах и пошел знакомиться с агентами, охранявшими палату Блейзера.

— Слабак! — прокомментировал его неуверенную походку Дейл. — Я себя после марафона ужастиков и то лучше чувствую! И это человек, охраняющий самого президента! Похоже, весь мир только на нас, Спасателях, и держится!

— Конечно, милок! — поддакнула Фоксглав, с точки зрения которой упоминание Спасателей в последней фразе было лишним. — Этому миру так не хватает любви, как та, что полыхает между нами!

Обвив Дейла крыльями, она потерлась носом о его щеку. Бурундуку стало искренне жаль этот мир и всех его обитателей, но тут вернулся Сэлинджер, и у них с Фоксглав появились дела понасущнее. Принесенный кофе стал живительной смазкой для забуксовавшего было механизма криминального расследования, поэтому пришлось брать ноги в руки либо крылья, у кого что, и мчаться к другой решетке, дабы не упустить ни одно из распоряжений взбодрившегося Брэнсона.

— Значит так, ребята. Ваша задача: стоять здесь и не пускать в палату никого, ни медсестер, ни нянечек, ни доктора Манхэттена! А вы, Говард, пойдете со мной знакомиться с лечащим врачом нашего приятеля…

Несмотря на солидный возраст и богатый опыт общения с пациентами, дежурный терапевт оказался отнюдь не мизантропом и встретил специальных агентов в штыки.

— Нет, нет и еще раз нет! — безапелляционно заявил он. — Мистера Блейзера допрашивать нельзя!

— Неужели? — Тревор вздернул брови и кивнул на стоящего у него за спиной Сэлинджера. — А мои подчиненные утверждают, что сотрудникам ФБР вы это разрешили.

— Да, разрешил! Но это было до того, как у мистера Блейзера случился срыв на нервной почве!

— Обещаю, доктор, мы будем предельно деликатны.

— Исключено! До утра — никаких допросов!

— Но мы не можем ждать утра! — выкрикнул Сэлинджер.

— Придется подождать.

— Вы что, док, не понимаете? Дело не терпит отлагательств! Каждая минута на счету!

— Это вы ничего не понимаете! Его сбросили со стасорокафутового моста! Это чуть ли не вдвое выше нашей больницы!

— Но ведь он практически не пострадал!

— Не пострадал?! У него, между прочим, перелом ребра, а вся правая сторона его тела — одна большая гематома!

— Доктор!

— Ничем не могу помочь.

— Не можете? Или не хотите?

— Молодой человек, следите за речью! — осадил молодого агента врач, лишь раззадорив его.

— Мистер Брэнсон, вы что, так и будете стоять и смотреть на это?! Вы же начальник охраны президента! Ваших полномочий хватит, чтобы ввести сюда национальную гвардию!

— Заместитель начальника охраны президента, — мягко поправил подчиненного Тревор, но это уточнение было не столь существенным, чтобы унять охвативший адепта Гиппократа трепет.

— Охрана президента? — пробормотал терапевт. — В смысле, нашего президента? Но… А… Что ж вы сразу не сказали?!

— Ну, — Брэнсон потупился, чтобы его довольная улыбка не слишком бросалась в глаза. — Видите ли, мы бы не хотели афишировать свой интерес к этому делу, так как даже незначительная утечка информации способна привести к самым катастрофическим последствиям. Поэтому мы, а вместе с нами и вся страна, будем вам очень признательны, если вы не будете слишком распространяться о том, кто мы и кого именно представляем.

— Конечно, конечно! — захлопотал врач. — Разумеется! Всенепременно! Нельзя терять ни минуты! Правда, мистер Блейзер сейчас отдыхает, а наши инструкции разрешают будить пациентов только в особо оговоренных случаях, но, думаю, ваш можно приравнять… как насчет пожара?

— Не возражаю, — ответил Тревор, и они с Сэлинджером развернулись, чтобы выйти из комнаты, но путь им преградила запыхавшаяся от бега и злости медсестра.

— Доктор Стоун! Это… просто неслыханно! Меня не пускают в палату к мистеру Блейзеру! Меня!

— А вы, простите, кто? — вежливо, но настороженно поинтересовался Брэнсон.

— Я? — у медработницы аж дух перехватило. — Я — дежурная медсестра, которой не дают попасть в палату к пациенту! И всё из-за вас! Это вы их туда поставили, да?!

Брэнсон вопрос проигнорировал и повернулся к Стоуну.

— Это действительно ваша сотрудница?

— Да-да, — подтвердил врач. — Это Конни Леннокс, она здесь уже больше года работает.

— В таком случае… — Тревор бросил быстрый взгляд на левую руку медсестры, но та его опередила.

— Мисс.

— В таком случае, мисс Леннокс, — повторил специальный агент, — прошу прощения за причиненные неудобства…

— Неудобства?! — медсестра взмахнула руками, заставив заволноваться доходившие до плеч каштановые локоны. — Если для вас невозможность дежурной медсестры попасть к вызвавшему ее пациенту это «неудобство», то я… я даже не знаю, как это назвать!

— Блейзер вас вызывал? — спросил Брэнсон.

— Да, вызывал! И, похоже, опять вызывает!

Из коридора и впрямь доносился противный писк, источником которого оказалось установленное над столом медсестры сигнальное устройство.

— Вот! — медсестра ткнула пальцем в мерцавший красным цветом участок висевшей тут же электронной схемы, который обозначал палату репортера.

— Опасного ничего? — на всякий случай уточнил Говард.

— Нет, все показатели в норме. Видите?

— Видим, — ответил за себя и Сэлинджера Тревор. — Пойдемте, я скажу, чтобы вас пропустили.

— Давно бы так! — прокомментировала медсестра, милосердно отключая пищалку. Протекция Брэнсона сделала охранников гораздо сговорчивее, и визит к репортеру состоялся.

— Как он? Что ему нужно? — спросил Брэнсон, когда Леннокс вернулась.

— В норме. Просит воды. Я сейчас принесу.

— Не беспокойтесь, я сам ему принесу. Просто покажите, где вы ее берете.

— Но это моя работа!

— Всем из нас время от времени требуется помощь, разве нет? И потом, неужели вам никогда не хотелось запрячь дармоедов из федеральных агентств?

Судя по тому, что возражать медсестра не стала, такие мысли ее время от времени посещали. Торжественно вручив Тревору высокий стакан, она вернулась на пост, а специальный агент — к палате Стэна.

— Говард, там мой кофе еще остался?

— Да, полстакана.

— Давайте, — допив тонизирующий напиток, Брэнсон прочистил горло и со словами «от винта!» вошел в палату.

— Ваша вода, мистер Блейзер! — объявил он, водружая стакан на прикроватный столик.

— Благодарю, сестра, — машинально ответил дремавший репортер, но тут же исправился: — То есть, я хотел сказать, брат… — осторожно повернув окруженную фиксирующим воротником голову, он потянулся за стаканом и замер, увидев вместо больничной униформы черный макинтош. — Эй! Вы кто такой?!

— Тревор Брэнсон, заместитель начальника управления охраны Президента Соединенных Штатов, — представился специальный агент, предусмотрительно опустив название ведомства. — Как вы себя чувствуете?

— Всё хуже и хуже! — злобно ответил репортер. — Поэтому уходите, пока я не вызвал охрану!

— Уверяю вас, в этом нет необходимости, — сказал Брэнсон. Взяв стоявший в углу стул, он подошел к кровати, не на шутку испугав ее хозяина.

— Помогите!!! Убивают!!! — завопил Блейзер, закрывая перебинтованную голову руками.

— Успокойтесь, Стэнли, — попросил агент, вешая плащ на спинку стула и присаживаясь. — Никто вас не убивает. Я просто хочу поговорить.

Не желавший ничего знать Блейзер нажал кнопку вызова медсестры и не отпускал до тех пор, пока не услышал в коридоре ее голос. Но у агентов Секретной службы были уже другие инструкции, и они встали на ее пути стеной, преодолимой разве что на танке.

— Эй! Что там происходит?! Почему никто не идет?! — переполошился репортер, вслушиваясь в приглушенную дверью перебранку.

— Потому что я так сказал, — Брэнсон подпустил в голос немного холодной стали. — Поэтому возьмите себя в руки…

— СПАСИТЕ!!! — завопил Стен что было мочи, но тут дало о себе знать поврежденное ребро, и он продолжил на полтона ниже. — Сестра!!! Доктор!!! Охрана!!! Режут!!! Убивают!!!

От его криков даже скрытые решеткой Спасатели вздрогнули, но Тревор и бровью не повел. Он был в своей стихии. За время работы полевым агентом ему доводилось допрашивать гораздо более голосистых клиентов. А вот у сестры Леннокс такого опыта не было, и она с непривычки приняла всё за чистую монету.

— Эй! Прекратите сейчас же! Или вы пустите меня туда, или я позову сюда копов!

— Не стоит беспокоиться, копы уже здесь, — приветливо усмехнулся Сэлинджер. — С мистером Блейзером всё будет в порядке, уверяю вас. Это обычная практика.

— Обычная практика?! Да я таких криков даже в нашей психиатрии не слышала!

— Не волнуйтесь, это ненадолго. Я в том смысле, что специальный агент Брэнсон прекрасный специалист, и он очень быстро находит с людьми общий язык.

— Ну да, конечно, — медсестра скрестила руки на груди, — знаю я ваши штучки! Плохой и хороший следователь, или как там это у вас называется!

— Что-то вроде того, — согласился молодой агент.

— И кто из вас кто?

— Это — служебная тайна. Но вам, — Сэлинджер многозначительно подмигнул, — я, так и быть, намекну, что плохой — не я. Между нами говоря, я вообще парень что надо. Кстати, меня зовут Говард. А вы, я слышал, Конни? Это ведь уменьшенное от «Кондолиза»? Красивое имя, вам очень идет…

— Придумайте что-нибудь более оригинальное, мистер Говард! — фыркнула Леннокс и удалилась. Сэлинджер сконфуженно пощипал губу, ругаясь про себя, что начал этот разговор в присутствии сослуживцев, но теперь у него было только два варианта: повторить попытку или прослыть на всё отделение слабаком.

— Я скоро, — с напускной небрежностью бросил он через плечо и пошел по стопам девушки.

Оставшиеся у дверей агенты проводили его понимающе-насмешливыми взглядами, затем тот, кто стоял слева от двери, сказал:

— Ставлю десять баксов, что она его отошьет.

— Если честно, я сам того же мнения, — признался его напарник, — но за большую ставку, скажем, полсотни, я, так и быть, с тобой не соглашусь.

— Полсотни? — хищно переспросил почуявший запах легких денег заводила. — По рукам!

— По рукам!

Они пожали друг другу руки, и в коридоре воцарились мир и согласие, о которых люди и звери в палате могли только мечтать.

— Вы закончили? — осведомился Брэнсон, когда у Стэна иссяк запас воздуха. — Если да, то советую освежиться, пока есть возможность, ведь разговор нам с вами предстоит долгий.

Блейзер недоверчиво покосился на принесенную воду.

— Выпейте вы из моего стакана.

— Зачем это? — не понял Тревор.

— Выпейте, — с нажимом повторил Стэн.

— А-а, — смекнул Брэнсон, — вы думаете, я хочу вас отравить? Ну что вы, мистер Блейзер, у нас это не принято!

— Знаю! У вас принято топить неугодных в реке!

— Вовсе нет, мистер Блейзер. Именно поэтому мы хотим найти тех, кто это с вами сделал.

— В таком случае вам не ко мне, а в Секретную службу!

Тревор изобразил удивление:

— На вас покушались агенты Секретной службы? Откуда вы знаете?

— Ну, они так представились, — ответил Блейзер, но уже не так уверенно, что было несомненным плюсом.

— Вы запомнили их имена?

— Фамилия одного была Смит, а второго — то ли Джонс, то ли Джонсон, то ли… Точно, Джонсон!

— Смит и Джонсон? — всё это Брэнсон уже читал в пересланном Блантом донесении, но он по опыту знал, что вести допрос «с нуля» эффективнее. Для этого, правда, приходилось тщательно скрывать свою осведомленность, чтобы репортер вдруг не решил, что над ним издеваются, либо, что еще хуже, не стал сознательно упускать «уже и так всем известные» подробности. — Не самые редкие фамилии. Можете их описать?

— Описать? Ну, они были такие… — Блейзер прикусил губу, чтобы лучше вспоминалось. — Такие… Не знаю, в пиджаках и галстуках.

— А лица?

— Лица? Нормальные лица…

— Странно, — разочарованно протянул Тревор. — Я почему-то думал, что у вас должна быть хорошая память на лица, вы же всё-таки репортер.

— Бывший… — машинально поправил его Стэн и тут же прикусил язык. — Я в том смысле, что, ну, меня же из репортеров в специальные корреспонденты произвели, даже в титрах так было написано…

Дейлу и то было понятно, что он лжет. Тем сильнее было его изумление, когда Тревор перевел разговор на другую тему:

— Скажите, вы не запомнили номеров их удостоверений? Я не имею в виду полностью, но хотя бы серию или пару первых цифр?

— При чем тут удостоверения?! — вслух возмутился бурундук. — Блейзер врет, это даже слепому Мэтту Мердоку[6] ясно!

Эта критика, впрочем, была незаслуженной, ибо специальный агент всё прекрасно понял, а давить не стал из опасения, что Блейзер снова захлопнет ракушку. Поэтому отложил щекотливый вопрос на будущее, вместо этого предоставив репортеру лазейку, которой тот воспользовался с радостью, хоть и не без недоумения.

— Удостоверений? Каких еще удостоверений?

— Которые они вам предъявляли.

— А, этих удостоверений, а я-то думаю… — громко начал Стэн, но на полпути до него дошло, он сник и продолжил тихим и даже немного плаксивым голосом. — Не знаю. Я их не видел.

— Не видели удостоверений?

— Ну, как, одно видел, но мельком, я толком не успел ничего рассмотреть…

— То есть, удостоверений сотрудников Секретной службы вы не видели? — обрадовался Брэнсон. — Выходит, они просто сказали, что являются агентами Секретной службы, и вы им поверили на слово?

— Выходит… — Стэн безвольно осел на подушку. — Так что же это, они… Они меня обманули?!

— Скорее всего. Скажите…

— Нет-нет-нет, погодите-ка, — к Блейзеру вернулась былая подозрительность. — А где ВАШЕ удостоверение?

Брэнсон мысленно чертыхнулся, но виноват в таком повороте беседы был только он один. Вариантов была масса, от попытки заболтать неудобный вопрос до откровенной лжи вроде того, что охране президента удостоверения не полагаются, но все они грозили тотальным разрушением едва-едва созревшего доверия. С другой стороны, рано или поздно Блейзер всё равно должен был узнать, где именно служит его новый знакомый, поэтому пусть лучше это произойдет сейчас, пока маленькая недоговорка не переросла в огромную всесокрушающую ложь.

— Пожалуйста, — сказал он, протягивая репортеру черную книжечку. Тот раскрыл ее и несколько раз покрутил из стороны в сторону, разбираясь, где верх и низ. Сначала его внимание привлекла фотография, и лишь убедившись, что изображенный на ней человек не сильно отличается от того, кто сидел перед ним, перешел непосредственно к чтению.

— Тревор Фицджеральд Брэнсон, — вслух прочитал он, выделяя каждый слог. — специальный агент, подразделение… Секундочку! — он поднес удостоверение вплотную к глазам, чтобы получше рассмотреть буквы на жетоне. — Соединенные штаты… СЕКРЕТНАЯ СЛУЖБА СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ?!!

— Да, мистер Блейзер, я…

— ВОН ОТСЮДА!!! — позабыв о боли в груди, заорал репортер и бросил удостоверение в лицо Брэнсону. — ВЫ ОДИН ИЗ НИХ!!! ОДИН ИЗ УБИЙЦ!!! ПОМОГИТЕ!!!

— Мистер Блейзер…

— СПАСИТЕ!!! — Стэн не нажимал кнопку вызова, а колотил по ней кулаком. — ЛЮДИ!!! УБИВАЮТ!!! ГРАБЯТ!!! ЗРЕНИЯ ЛИШАЮТ!!!

Столь дремучая истерика требовала самых радикальных мер, вплоть до рукоприкладства и выстрелов в воздух. Но Тревор решил пойти другим путем, еще оставлявшим надежду на нормализацию отношений с репортером, без чего ни о каком плодотворном сотрудничестве не могло быть и речи.

— Мистер Блейзер, — Брэнсон встал со стула и сделал шаг вперед. — Пожалуйста…

— НЕТ! НЕ ПОДХОДИТЕ! — отчаявшись вызвать подмогу, Стэн с головой накрылся одеялом. — Не трогайте меня! Отстаньте! Пощадите!..

— МИСТЕР БЛЕЙЗЕР!!! — вынужден был перейти на крик Тревор. — ПОСМОТРИТЕ НА МЕНЯ!

— Не хочу! Не буду! Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу! А-А-А-А-А! — Стэн протяжно завопил и засучил ногами, не давая стянуть с него одеяло. — Не надо!!!

— Мистер Блейзер!!! — схватив Стэна за руки, Тревор наклонился к нему, лишь самую малость не столкнувшись с его носом. — Посмотрите на меня!

Блейзер попытался вырваться, но соотношение сил было явно не в его пользу, поэтому он сдался и открыл глаза.

— Смотрю… — пролепетал он.

— Вы меня не узнаете?

— А… а должен?

— Было бы неплохо. В конце концов, негоже специальным корреспондентам так быстро забывать героев собственных программ.

Необходимость напрячь память заставила Блейзера поневоле успокоиться.

— Вы что имеете в виду… Постойте… — репортер понял, что сочетание черных бровей и усов с седыми висками ему действительно очень знакомо. — Вы… Это же вы тогда вышли на сцену, когда президент… Когда эти грызуны… А я-то думаю…

— Вот видите? — Брэнсон отпустил Блейзера и поднял с пола свое удостоверение. — Я действительно служу в охране президента. Более того, я заместитель начальника этого подразделения и с недавних пор возглавляю расследование покушения на вас. Вот, ознакомьтесь!

Хотя содержание факса было еще сногсшибательнее, чтение прошло без эксцессов. Во всяком случае, Блейзер не стал его рвать и метать во все стороны, а ограничился устным замечанием:

— А разве Секретная служба занимается такими делами?

— Мы занимаемся всем, что касается президента. А после того, как ваши несостоявшиеся убийцы выдали вас за наших сотрудников, это для нас еще и вопрос чести.

— А если они не «выдали» себя за ваших сотрудников, тогда что? — уточнил Блейзер.

— Тогда мы тем более должны найти предателей, — так же убежденно ответил Брэнсон. — Поможете нам?

— Постараюсь, — неуверенно ответил Стэн, поправляя съехавшую подушку. — Правда, как я уже говорил, я совсем не помню их лиц…

— Ничего, наши художники вам помогут. Пока расскажите, как вас похитили.

— Ну как, подошли, представились…

— Где вы были в это время?

— В полицейском участке, разговаривал с детективом по поводу взрыва в моем доме…

— Да, я слышал об этом. Как звали детектива?

— Детектива? Э-э-э… Моррисон! Лейтенант Джим Моррисон, начальник отдела убийств!

Брэнсон кивнул. Это соответствовало тому, что он прочел в донесении.

— Хорошо. Что было потом?

— Потом? Джиму позвонили, что приехали эфбээровцы забирать дело, и он ушел. Буквально сразу же пришли те парни и сказали, что дело передали им, в смысле, Секретной службе, и мне надо ехать с ними в Ньюарк. Ну, я и поехал.

— Марку и номер машины не запомнили?

— Кажется, это был Форд, белый. Номера не видел.

— Ясно. Продолжайте, пожалуйста.

— А что тут продолжать? Они завезли меня в какие-то дебри, набросились на меня, оглушили… Ну и всё. Очнулся я уже в «скорой».

— Чем они вас оглушили? Дубинкой? Электрошокером?

— Хлороформом.

— Хлороформом? Любопытно… Скажите, как вы выбрались на берег?

— Понятия не имею. Говорю же, я только в «скорой» очнулся!

— Да-да, конечно, не сердитесь, — Тревор примирительно поднял руку, — я просто хочу прояснить все детали. Дело в том, что вас нашли в Линкольн-парке, примерно в шестидесяти футах от берега, со связанными руками и ногами, и мне непонятно…

— Намекаете, что я сам всё подстроил?! — взбеленился Стэн. — Все вы одинаковые! Что Джим, который подозревал меня в поджоге собственного дома, что вы, агент Брэнсон! Это у вас такой метод повышения показателей раскрываемости, да?!

— Бросьте, никто не ставит под сомнение, что вас хотели утопить. Камера наблюдения на мосту Пуласки запечатлела, как вас достают из багажника и бросают вниз. А высота там, между прочим, сто тридцать пять футов.

— Сто тридцать пять футов? А это очень много?

— Обычно при падении с такой высоты люди разбиваются насмерть. Но если верить врачам, у вас сломано только одно ребро. Даже сотрясения мозга нету.

— Что, правда что ли? — репортер для верности потрусил головой. — Ну, хоть в чём-то повезло…

— Это уже не везение, — возразил Тревор. — Это называется «родиться в сорочке».

— И разумеется, всё это очень подозрительно, да? — опять нахохлился Блейзер.

— Скорее, загадочно. Например, совершенно непонятно, как вы снова оказались на берегу. Разве вам самим не интересно разобраться, что с вами произошло?

— Еще бы! — возмутился Стэн. — Конечно, интересно! Но повторяю, я был без сознания и пришел в себя только в «скорой помощи»!

— Да-да, это я уже понял. Скажите, у вас есть собака?

— Нет, а при чем тут это?

— А в детстве была?

— Нет, никогда. Я вообще собак не люблю. А к чему всё это?

— А у ваших родителей, родственников? — продолжал допытываться Тревор, делая вид, что не слышит вопросы.

— Кажется, у моей кузины есть пудель… Да объясните же наконец, при чем здесь собаки!

— Потому что охранники прокуратуры графства, которые вас обнаружили, видели возле вас большого черного пса.

По спине репортера пробежал холодок.

— Большого черного пса? — переспросил он. — Боже… Боже! БОЖЕ!!!

— Мистер Блейзер, вы чего?! — всполошился специальный агент, когда Стэн смахнул с себя одеяло и завертелся, как юла, ощупывая лицо и тело.

— Я чего? Вы не понимаете?! — взвизгнул Блейзер. — А вдруг эта тварь меня укусила?!!

— Лучше бы Фишберн и впрямь его укусил… — мрачно пошутил Дейл, которого этот репортер уже порядком достал. Тревор тоже был не в восторге.

— Мистер Блейзер, пожалуйста, перестаньте! Врачи вас осмотрели и никаких укусов не нашли!

— Вы уверены?

— Конечно, уверен! Мне доктор Стоун лично об этом сказал! — соврал Брэнсон. — Давайте ближе к делу…

— Давайте! — охотно согласился телевизионщик. — Так что там с этим псом?

— Не знаю. Он исчез.

— Исчез? Вот так вот просто взял и исчез?

— Да, как сквозь землю провалился. Поэтому я вас и спрашивал, не было ли у вас когда-нибудь собаки. Просто, ну как, зафиксированы случаи, когда псы помогали своим хозяевам даже после своей смерти…

Даже Дейл, который точно знал, в чем дело, и тот содрогнулся, что уж говорить о Блейзере, лицо которого стало неотличимо по цвету от наволочки.

— Вы хотите сказать, что меня спас… п-пес-призрак?

— Учитывая все обстоятельства, я бы не стал сбрасывать эту версию со счетов, — медленно произнес Тревор, которому стоило больших усилий сохранять каменное выражение лица. Человеком он был рациональным и в призраков не верил, но не гнушался использовать людской страх перед неведомым в корыстных целях. Как вот сейчас, например, когда одного намека на вмешательство потусторонних сил хватило, чтобы выбить Блейзера из колеи, тем самым подготовив почву для самого главного вопроса.

— Кто передал вам запись с камеры слежения Капитолия?

— Я не знаю его, он… — Блейзер замолк и догадливо сощурился. — Так вот оно что! Вот, что вам на самом деле нужно! Не мои убийцы, а мои источники! Так знайте — вы их не получите! Ясно вам?!

— Мистер Блейзер, а вам не кажется, что ваш источник может быть связан с убийцами?

— С кем? — Стэн захохотал. — С убийцами? Не смешите!

— В следующий раз убийцы могут оказаться удачливее, — бесстрастно констатировал специальный агент. Но его слова еще больше разозлили репортера.

— Да что вы говорите! За дурака меня держите? Думаете, меня достаточно немного припугнуть, навешать лапшу на уши, и я тут же сдам вам всё патриотическое подполье? Нет, мистер Брэнсон, этому не бывать!

«Патриотическое подполье — это уже интересно!» — отметил про себя Брэнсон, однако сделал вид, что не придал этой фразе значения. Он использует ее позже. Ввернет будто бы невзначай, спровоцировав допрашиваемого на необдуманные и неподготовленные слова. Иногда этого достаточно, чтобы услышать всё, что нужно, и даже больше. Но сперва нужно как следует усыпить бдительность жертвы…

— Мистер Блейзер, давайте звать друг друга по имени, — предложил агент. — Я, к примеру, Тревор.

— Нет, агент Брэнсон! — ощетинился Стэн. — Лучше не надо! Давайте оставим всё, как есть!

— Но почему? — печально спросил Тревор.

— Я вас боюсь, — признался репортер. — Не в смысле вас лично, я вашего брата вообще недолюбливаю.

— Но ведь к лейтенанту Моррисону вы обращались по имени.

— Я? А, ну да… А откуда вы знаете?

— Вы его пару раз назвали Джимом.

— Да? — сконфузился Блейзер. — А я и не заметил…

— Чем же мистер Моррисон вам так полюбился?

— Он мой сосед! — гордо ответил репортер.

— Сосед? Впрочем, вы ведь живете в Мэйплвуде. Городок небольшой, все как одна семья… Кстати, Стэн, где ваша семья?

— В безопасном месте! — в голосе Блейзера ощущался вызов.

— Надеюсь, не на ферме ваших родителей или родителей вашей супруги…

Его перебил писк зашкалившего кардиографа. Репортер, багровый от прилившей к лицу крови, рывком сел и вперил в специального агента полный страха и ненависти взгляд.

— Откуда вы знаете?! — прошипел он. — Вы… Ну, конечно! Вы с ним заодно! Заодно!

— Заодно с кем? — спросил Брэнсон, одновременно перебирая в уме варианты, коих на его счастье было не так уж и много. — С Моррисоном?

— ПРЕКРАТИТЕ, МИСТЕР БРЭНСОН! — Блейзер так разошелся, что, казалось, его вот-вот хватит удар. — Довольно притворства и лжи! Вы всё прекрасно знаете! Вы всё знали с самого начала! Вы… Господи, так вот что это было! Ловушка! Капкан! Приманка! Боже мой… Пожалуйста, не трогайте их! Только не их! Я… Я сделаю всё! Всё, что хотите! Отвечу на все ваши вопросы! Всё расскажу! Я всё расскажу!

Предложение было более чем заманчивым, и Брэнсон с трудом поборол искушение им воспользоваться. Никто не спорит, что, прикинувшись жестоким террористом, можно выведать кучу полезных сведений, принципиально недоступных добрым самаритянам. Но делать это нужно очень осторожно и лишь по отношению к тем, с кем вы никогда больше не собираетесь пересекаться, а тем паче дружить. И уж точно не следует так поступать с теми, кто знает ваше настоящее имя и должность и может поведать о них всему миру. Брэнсону хватало подозрений в причастности к смерти Макмиллана, и он не хотел давать Каннингему, Дэвенпорту и иже с ними ни малейшего подтверждения их домыслов. Поэтому он дождался, когда Блейзер перестанет причитать, и твердо сказал:

— Мистер Блейзер, как я уже говорил, к покушению на вас я непричастен. Наоборот, я его расследую по личному распоряжению президента США. Верить мне или не верить — дело ваше, но это так, поэтому я понятия не имею, о чем вы сейчас говорите. Однако если вы мне всё объясните, я обещаю сделать всё, что в моих силах, чтобы вам помочь. Пожалуйста, мистер Блейзер, расскажите, что произошло между вами и Моррисоном.

Блейзер всхлипнул и промокнул ладонью глаза.

— Вы точно не с ними? Только честно.

— Даю вам слово, — ответил Брэнсон, хотя апелляция к честности в данном контексте выглядела несколько смешно и донельзя наивно. Но ответил совершенно искренне, и Стэн ему поверил. То ли почувствовал, что собеседник говорит правду, то ли попросту устал никому не верить…

— Хорошо, мистер Брэнсон, я расскажу. Всё расскажу. Только пообещайте, нет, поклянитесь, что спасете их! Спасете мою семью! Спасите мою семью, мистер Брэнсон!

— От кого?

— От Моррисона!

— Моррисона? Лейтенанта Джима Моррисона? Из полиции Мэйплвуда?

— Да, от него! — закивал Стэн. — Он у них главный!

— У кого «у них»?

— У этих бандитов! Террористов! У «Черного стола»!

— Продолжайте, — подбодрил его Тревор. В его представлении лейтенант провинциального полицейского департамента мало подходил на роль главаря могущественной тайной организации. Хотя, с другой стороны, неплохая маскировка…

— Когда я разговаривал с ним сегодня, он… Понимаете, он начал расспрашивать меня о моей семье, мол, где они, куда уехали. Я ответил, что спрятал их на время работы над программой. Тогда он спросил, на какой машине они уехали. Я сказал, что на нашей, а он говорит, мол, это глупо, ведь их будет очень легко по ней найти. И предложил мне позвонить жене и сказать, чтоб она избавилась от машины.

— Между прочим, очень разумный совет.

— Правда? — изумился Стэн. — Вы так считаете?

— Да. А вы не согласны?

— Согласен. Но дело не в этом. Я тут же бросился звонить им, достал сотовый, а он, Моррисон, и говорит: «Возьмите лучше мой, вдруг ваш прослушивают». И протягивает свой телефон.

— И что вы?

— И я взял телефон. Позвонил жене, всё ей рассказал… С его телефона, понимаете? С его телефона!

— Другими словами, у него остался номер телефона вашей жены.

— Да! То есть, нет! Я его потом вытер!

— Предусмотрительно. И как отреагировал Моррисон?

— Моррисон? Нормально. Он же мне это и подсказал.

— Даже так? Почему же вы его подозреваете?

— Ну как же! Вы что, не понимаете?! Он ведь полицейский! Он может обратиться в телефонную компанию и узнать, куда в последний раз звонили с его телефона! А потом установить, где этот телефон находится! Это… Господи, а что, если он УЖЕ ЭТО СДЕЛАЛ?!

Брэнсон поднял ладони, призывая репортера успокоиться.

— Мистер Блейзер, я понимаю ваши чувства, но мне кажется, вы преувеличиваете…

— Преувеличиваю?! Вы же обещали мне помочь!!! Так помогайте!!!

— Я и помогаю. Еще раз говорю, ваши эмоции мне абсолютно понятны, но лично я считаю их неоправданными… Нет, погодите, позвольте мне закончить. Так вот, в принципе ваши рассуждения логичны, но есть одно «но»: если бы лейтенант Моррисон и впрямь был членом или вообще главарем «Черного стола», ему не надо было бы выманивать у вас телефон жены таким сложным способом. Ему, как представителю полиции, достаточно было бы просто обратиться к вашему оператору, который сообщил бы ему и номер вашей жены, и населенный пункт, откуда она звонила в последний раз.

— Серьезно? — пролепетал Блейзер. — Да, я как-то об этом не подумал…

— Если уж на то пошло, вы много о чем не подумали. Получается, что вы отправили семью прятаться, но при этом не догадались ни машину сменить, ни новый телефонный номер организовать, ни выбрать место понадежнее, чем дом ваших тестя и тещи. Они ведь именно там, я угадал?

— Угадали, — прошептал разбитый в пух и прах Стэн. — Господи, какой же я идиот…

— Бросьте, никакой вы не идиот, — заверил его Тревор. — Наоборот, вы поступили очень умно и дальновидно. Да, вы многого не учли, но тем не менее спасли семью от взрыва. Это уже большой успех!

— Вы так считаете?

— Это не я так считаю, это свершившийся факт, — видя, что Блейзер успокоился, специальный агент позволил себе улыбнуться, как он надеялся, достаточно доброжелательно и ободряюще. — Но вашу семью нужно как можно скорее перевести в безопасное место. Скажите мне адрес, и мы всё сделаем еще до рассвета.

— Адрес? — снова сжался Стэн. — Зачем?

— Чтобы мои люди не тратили лишнее время на их поиски. В принципе, мы уже знаем достаточно, чтобы разыскать их, но будет лучше, если вы скажете нам сами.

— Знаете, — промямлил репортер, — что-то мне не хочется…

— Нет, ну ты подумай! — снова не выдержал Дейл. — Я бы уже давно его пристрелил! И как только Брэнсон до сих пор его терпит?!

Тревор этого тоже не знал, но понимал, что если сорвется, то всё безнадежно загубит. Поэтому горестно вздохнул, в очередной раз напомнил себе, что покушения бьют по психике почище кирпича, и продолжил как ни в чем не бывало:

— Мистер Блейзер, вы сами себе противоречите. Сначала умоляете меня помочь и спасти ваших родных, теперь уже этого не хотите. Нет, я понимаю, что вас хотели убить, и теперь вы всюду видите врагов, а себя считаете Давидом, бросившим вызов Голиафу…

Даже если бы Блейзер не вздрогнул всем телом, его бы выдал писк сыгравшего роль «детектора лжи» кардиографа. Такая реакция поставила Брэнсона в тупик, но потом он понял, что по привычке произнес имя библейского персонажа на английский манер, «Дэвид», упомянув тем самым человека, с которым у Блейзера были связаны яркие и отнюдь не приятные воспоминания. В принципе, это мог быть кто угодно, от терроризировавшего его в школе старшеклассника до распорядившегося уволить его босса. Однако Брэнсон ухватился за тоненькую, едва заметную соломинку, тем более, что другого выхода у него не было.

— Дэвид — это ваш источник, верно? Из патриотического подполья?

Он всё рассчитал верно. К этому времени Стэн совершенно забыл, что сам говорил эту фразу, и посмотрел на Брэнсона с отвисшей до пупка челюстью, как на провидца.

— Вы… Откуда вы… ТАК ВЫ ЖЕ ВСЁ ЗНАЕТЕ!

— Увы, не всё, — развел руками Тревор, стараясь, чтобы правдивый жест выглядел картинно. — Остальное надеюсь узнать от вас. Итак…

— Нет! — замахал выставленными перед собой руками Блейзер. — Нет, нет, и еще раз нет! Вы его не получите! Зачем он вам нужен? Зачем Дэвид вам нужен? Молчите? А я и без вас знаю! Чтоб заставить его замолчать! Чтобы скрыть от людей правду! Если б не он, о ЛАНе так никто бы и не узнал! Никто ничего не узнал бы! Что, наступил он вам на мозоль? Так вам и надо! Вы все заодно и против свободы! Против правды! Против людей! Против… Эй, постойте! Куда вы?

— Для начала в коридор, а там видно будет! — ответил Брэнсон, направляясь к двери. — С меня довольно ваших оскорблений! Видит Бог, я хотел вам помочь, но раз вы не желаете сотрудничать, я бессилен что-либо сделать! Передам вас моему заместителю, и дело с концом! Или вообще отдадим расследование эфбээровцам, это как раз по их части, плюс вы уже, кажется, с ними знакомы! Прощайте!

Вот это уже было по-настоящему рискованно. Он не настолько хорошо знал Стэна, чтобы наверняка предугадать, как он себя поведет, хотя тот факт, что его уход репортера взволновал, а не обрадовал, вселял оптимизм. Собственно, только по этой причине Тревор и решился на гневную тираду, а не сказал, к примеру, что просто идет в туалет. Так или иначе, всё висело на волоске, и агент был рад отсутствию на двери зеркала, в котором могли отразиться его плотно сжатые губы и покрытый испариной лоб.

— Нет! Нет, постойте! — репортер хотел встать, но с перепугу запутался в одеяле и проводах датчиков. — Простите меня! Вернитесь, пожалуйста!

— Назовите мне хотя бы одну весомую причину для этого, — не оборачиваясь, потребовал Брэнсон.

— Ну… — растерянно протянул Стэн. — Я ведь извинился…

Нарочито громко фыркнув, Брэнсон взялся за ручку двери, очень надеясь, что не переигрывает.

— НЕТ! — закричал на всю палату Блейзер. — Нет! Пожалуйста, не уходите! Прошу вас! Умоляю! Не бросайте меня! Клянусь, я скажу, я всё скажу! Только не уходите! Не оставляйте меня! Не надо…

Стерев с лица злорадную ухмылку, Тревор развернулся и увидел перед собой совсем другого человека — напуганного, раздавленного и совершенно беззащитного. Он вызывал такую жалость, что в первую секунду Брэнсон почувствовал стыд за все эти этюды и комбинации из арсенала бывалого борца с фальшивомонетчиками и президентоненавистниками. Но потом он вспомнил о последствиях программы Блейзера, о поседевшей Мардж и надломленной Лизе, и вновь стал тем, кем и должен был быть: идущим по следу профессионалом. Вернувшись к кровати, он резко развернул стул, сел на него верхом и распорядился:

— Расскажите мне о Дэвиде.

— Он не Дэвид, — благодарно всхлипнув, поправил агента репортер.

— А кто же?

— Понятия не имею.

— Мистер Блейзер, я даю вам последний шанс…

— Но я действительно не знаю, кто он! — Стэн в отчаянии заломил руки. — В одном уверен — его зовут не Дэвид! Как угодно, только не Дэвид! То есть, я его знаю, как Дэвида, но это его ненастоящее имя…

Он рассказал всё, от появления в его машине незнакомца до исчезновения оного в дебрях Центрального парка. Каждое следующее предложение он проговаривал быстрее предыдущего, пытаясь выдать как можно больше информации за единицу времени, чтобы не дать Брэнсону разочароваться в нём и уйти. Тревор его не перебивал. Да что там, он даже дохнуть громче обычного боялся. Спасатели тоже буквально приклеились к решетке, старательно вбирая каждый произнесенный Блейзером звук. Только однажды, когда Стэн прервался на глоток воды, Фоксглав тихо прошептала:

— Похоже, мы с тобой оказались в самом нужном месте в самое лучшее время! И всё благодаря тебе, красавчик!

— С тебя пример беру, — пробурчал бурундук, не отрывая глаз от сцены внизу. Догадавшись, что он намекает на их первую встречу, летунья хотела его поцеловать, но тут Блейзер со стуком отставил стакан, вынудив ее отказаться от своих планов и вновь обратиться в слух.

— …А потом он вышел из машины и исчез. Вот и всё, — закончил Стэн свой торопливый рассказ.

— Он больше не давал о себе знать?

— Нет, ни разу.

— Даже после выхода передачи?

— Говорю же, ни разу!

— Угу. Вы уверены, что у него был именно среднезападный акцент?

— Абсолютно! Моя теща родом из Иллинойса.

— Ну, тогда всё ясно, — улыбнулся Тревор. — Скажите, вы не запомнили номера машины того итальянца, которого угрожал убить «Дэвид»? Или его самого?

— Нет, номера не видел, он ко мне вплотную стоял. А он сам… Ну, смуглый такой, кучерявый, руками во все стороны размахивал…

— Одним словом, типичный итальянец.

— Да я правду говорю! — вскричал Блейзер.

— Верю, — спокойно кивнул Тревор. — Я верю, что вы говорите правду, просто чем больше свидетелей нам удастся опросить, тем больше вероятность найти того, кто видел, откуда этот «Дэвид» появился и куда ушел. Вы не помните никого из тех, кто стоял с вами рядом на светофоре?

— Нет, не помню. Всё-таки три недели прошло, столько всего было… И потом, он угрожал мне оружием!

— Согласен, ситуация не располагает к наблюдениям, но в моей практике уже бывали случаи, когда свидетели запоминали такие мелочи, на которые, казалось бы, просто невозможно внимания обратить. Но обращают и запоминают, а потом сами удивляются, мол, как это так, я же ничего толком не видел… — Брэнсон улыбнулся, припомнив пару особо курьезных случаев, но тут же вновь посерьезнел. — В Центральном парке вы никого не видели?

— Нет, никого! — быстро ответил Стэн и непроизвольно отвел взгляд.

В принципе, Тревор имел полное моральное право встать и уйти, громко хлопнув дверью. Однако, поскольку злоупотребление сильнодействующими средствами вредно не только в медицине, но и в оперативной работе, он ограничился хмурым взглядом и угрожающим голосом:

— Мистер Блейзер, вы кое в чем клялись…

— Да, мистер Брэнсон, я знаю, я помню. Поймите, я ведь не вру и не скрываю ничего, просто… Просто мне так стыдно… Да и вообще это не имеет отношения к делу!

— Тем более нет никаких причин скрывать это, верно?

Блейзер не нашел, что на это возразить, и тяжко-претяжко вздохнул.

— Ладно, агент, вас всё равно не переспоришь… Это были копы.

— Копы, — повторил Брэнсон, когда пауза начала затягиваться.

— Да, копы. «Дэвид», он же приказал мне свернуть на Парковую дорогу, а была уже ночь, парк в это время закрыт для транспорта, вот они и подошли.

— Это были патрульные?

— Да, из Вспомогательной.

— Сколько их было?

— Двое.

— Их фамилии?

— Не знаю.

— Как не знаете? Они же должны были представиться!

— Конечно, должны были, раз вы так говорите, — Стэн развел руками. — Но они не представились. Я только знаю, что их зовут Джей и Боб. Они так называли друг друга.

— И что дальше?

— Всё как обычно. Сказали, что здесь нельзя парковаться. Спросили, что я здесь делаю…

— А вы что?

— Что я, я ничего! Сказал, что приехал подышать воздухом… Меня накажут, да?

— Если будете хорошо себя вести, думаю, мы что-нибудь придумаем, — Тревор заговорщицки подмигнул репортеру. — Надо понимать, полицейские вас не раскусили.

— Нет. Хотя, когда они начали допытываться, всё ли у меня в порядке, мне стало не по себе, и я чуть было не рассказал им обо всём.

— Понимаю, наша забота иногда пугает. И чем всё закончилось?

— Они хотели выписать мне штраф, но так получилось, что у них как раз закончились квитанции, и в итоге они меня отпустили.

— Нет, этот парень определенно родился в телогрейке! Даже полиция не штрафует! Сказка, а не жизнь! — воспылал черной завистью Дейл.

У Тревора на этот счет было иное мнение, но он решил не пугать Блейзера раньше времени и ответил в том же ключе:

— А вы и впрямь баловень судьбы! Мне с моим удостоверением и то пришлось бы тяжелее!

— Бросьте, — отмахнулся Блейзер, — с вашим удостоверением вы бы их сами оштрафовали!

— Если бы! — Брэнсон закатил глаза. — Вы даже не представляете, как порой тяжело приходится! Мы же конкуренты по сути, так что… Ладно, хватит об этом. А держались вы молодцом, я бы на вашем месте точно перепугался бы и всё рассказал!

— Выходит, вы плохой репортер! — не устоял перед соблазном поддеть собеседника Стэн, не понимая, что именно такой реплики от него и ждали.

— Да уж не чета вам! — еще шире и добрее улыбнулся Тревор. — Вы — мастер своего дела, по вашим программам это хорошо видно. Почему же они вас уволили?

— Потому что гады, сволочи и… — третий эпитет намертво застрял у Стэна в горле. — Да нет, подождите, с чего вы вообще взяли?

Но дело было сделано, слова сказаны, и Блейзеру оставалось лишь беспомощно трепыхаться на заглотанном крючке, пока специальный агент методично сматывал леску.

— За что они вас уволили?

— Никто меня не увольнял!

— Это из-за программы?

— Да… В смысле, да нет же, нет! Я…

— Когда вас уволили?

— Нет, постойте…

— КОГДА ВАС УВОЛИЛИ?! — Тревор гаркнул так громко, что Спасатели отшатнулись от решетки, а Стэн вообще чуть на спинку кровати с ногами не залез.

— Сегодня… — пролепетал он. — Сегодня…

— Значит, так и запишем, — Брэнсон знал жизнь достаточно хорошо, чтобы составить полную картину событий. — Вчера вечером вас отозвали из Вашингтона. Вы поручили вести репортаж молодому и неопытному коллеге из столичного филиала корпорации WBC…

— А это вы откуда знаете?!

— Телевизор смотрю. Итак, вы сдали репортерский пост и вернулись в Нью-Йорк, на родную студию. Там вас встретил ваш непосредственный начальник, мистер… напомните, пожалуйста?

— Джефферсон, — послушно ответил Блейзер. — Тобиас Джефферсон.

— Мистер Джефферсон провел вас в свой кабинет…

— Он уже был там.

— Значит, вы пришли в кабинет мистера Джефферсона. Он вас похвалил, назвав самым лучшим своим работником всех времен и народов, после чего с прискорбием сообщил, что вы больше не служите под его началом и пожелал творческих успехов на новом месте работы. Вы потребовали объяснений, и он сказал, что…

— Так требует ЦРУ.

Эти слова стоили дороже всех предыдущих вместе взятых. Повторенные под присягой, они повергнут страну в шок, после которого уже ничто не будет так, как прежде. Брэнсон понял всё сходу, но пока он подыскивал адекватное продолжение, Стэн тоже осознал это.

— Мистер Брэнсон, прошу вас, не говорите об этом никому! Пусть это останется между нами! Если они узнают, что я вам обо всём рассказал, они… они нас в порошок сотрут! Уничтожат! Всех уничтожат! Меня, Джефферсона и всё WBC! Всех причастных! Всех до единого!

Даже не понаслышке знакомому с методами работы ЦРУ Брэнсону столь массовое убийство американских граждан представлялось чем-то чрезмерным, поэтому он решил уточнить:

— Вам всем угрожали физической расправой?

— Куда там! — Стэна аж передернуло. — Хуже! Они угрожали похоронить нас в имиджевом плане, понимаете?

— Не совсем, — признался Тревор.

— Да что тут может быть непонятного?! Они подорвут нашу репутацию, сделают нас изгоями, париями, козлами отпущения!..

— Нет, это-то я понял! — остановил поток синонимов Брэнсон. — А они не говорили, как именно собираются это сделать?

— Еще бы не говорили! Говорили! Понимаете, у них есть запись…

К концу рассказа Стэна Брэнсон вообще перестал что-либо понимать. Звонок с вежливой(!) просьбой(!!) отложить(!!!) передачу вписывался в modus operandi[7] Управления еще меньше поголовного истребления работников Шестого канала. Либо они и впрямь радикально пересмотрели свою политику, либо…

— Эта запись сохранилась?

— Да, у мистера Джефферсона должна быть.

— Вы знаете его домашний адрес?

— Точно не знаю, но это где-то в Шарлоттсвилле, в Вирджинии. У них там фамильный особняк.

— А, так он из тех самых Джефферсонов? — догадался Брэнсон.

— Да, именно.

— Тесен мир, ничего не скажешь… Так что же, он каждый день добирался из Вирджинии в Нью-Йорк и обратно?

— Нет, конечно, у него есть дом в пригороде. Просто он говорил, что поедет туда… Ой, я же совсем забыл, он тоже уволился!

— Он тоже? Это было одним из условий?

— Нет, он сам. Он чувствовал себя виновным в этом взрыве, понимаете? Пока я был в Вашингтоне, к нему приходили из ЦРУ и принесли фотографию погибшего в том здании парня, который напомнил ему его внука. Мистер Тобиас очень переживал, напился… Он почти никогда не пил, а тут…

«А ведь его по-хорошему просили…» — чуть не сказал Тревор, но удержался. Портить с Блейзером отношения было рано, равно как и делать окончательные выводы.

— Что-нибудь еще, мистер Брэнсон? Спрашивайте, я всё скажу!

— Нет, мистер Блейзер, пока всё. Огромное вам спасибо за информацию.

— Не за что. Скажите, эти мои показания, их как-то запротоколируют? Просто мне бы не хотелось заново всё повторять…

— Этого не потребуется, — Тревор наклонился и вынул из кармана макинтоша черный предмет. Блейзера прошиб холодный пот — ему показалось, что агент достал оружие. Но это оказался всего лишь телефон. Брэнсон нажал несколько кнопок и удовлетворенно хмыкнул.

— У вас там есть диктофон! — понял репортер.

— Именно! Так что не волнуйтесь, всё уже запротоколировано.

— Спасибо, успокоили, — Блейзер с видимым облегчением откинулся на подушку. — Так вы поможете моей семье?

— Безусловно. Но сперва закончим с вами.

— Хорошо, — репортер приподнялся на локтях. — Что от меня требуется?

— Во-первых, как насчет того, чтобы обращаться к друг другу по имени?

— Конечно, мистер Брэ… Тревор.

— Вот и отлично, Стэнли!

— Зовите меня Стэн. Меня так все зовут. А что во-вторых?

— А во-вторых, — Брэнсон встал со стула, — вам придется умереть.

При этих словах Фоксглав расправила крылья и изготовилась прыгать ему на шею, но Дейл вовремя схватил подругу за бретель комбинезона.

— Стой! Это такая шутка!

— Милый, опомнись! — забилась летунья. — Сейчас не время для игр! Он хочет убить его!

— Да нет же! — увещевал ее бурундук. — Вспомни «Стирателя»! Это всё понарошку! Смотри!

Действительно, хотя с момента произнесения ритуальной фразы прошло достаточно времени, чтоб изничтожить роту журналистов, Блейзер был по-прежнему жив и напуган.

— К-как это, ум-мереть?

— Не волнуйтесь, не в буквальном смысле, — надев макинтош, Брэнсон подошел к двери и крикнул в коридор: — Сэлинджер здесь? Позовите его! И доктора Стоуна, чтобы два раза не бегать!

* 26 *

Первые журналисты появились в Медицинском центре Джерси-Сити уже через полчаса после того, как доставили Блейзера. Как это всегда бывает, их первые выходы в эфир произвели эффект разорвавшейся бомбы, но с каждым новым включением материал терял актуальность, и им приходилось мучительно соображать, как сказать всё то же самое, но другими словами, и где достать новые факты. Их непрекращающиеся попытки проникнуть внутрь в итоге привели к тому, что охрана не без помощи полиции оттеснила репортеров почти что к ограде, но они всё равно ухитрялись потчевать зрителей всё новыми и новыми подробностями, выуженными откуда только можно и откуда нельзя, в том числе из глубин собственной богатой фантазии. Стоило пройти слуху, что Блейзера сбросили в Хакенсак с моста имени генерала Пуласки, как все тут же бросились ворошить прошлое в поисках похожих случаев и рассуждать о шансах Стэна выжить с таким апломбом, словно у каждого из них имелся опыт как минимум однократного падения вниз головой в Ниагарский водопад. Увы, в арсенале свободных журналистов не осталось места для бритвы Оккама.

Впрочем, несправедливо винить во всём одних журналистов. Всем нужно как-то зарабатывать на жизнь себе и близким, а громкие дела всегда поначалу окружены настолько глухой стеной молчания, что остается надеяться исключительно на собственную наблюдательность, проницательность и умение оказаться в нужное время в нужном месте. Прежде таким местом был западный вход в больницу, через который сначала вошли, а потом вышли члены совместной ФБР-НТС-овской следственной группы. Не обратив никакого внимания на протянутые к ним руки с микрофонами и диктофонами, они расселись по машинам и уехали, но пробыли в кадре достаточно времени, чтобы их выхваченные крупным планом угрюмые лица попали на телеэкраны всего мира. А когда они набили оскомину даже самым терпеливым из зрителей, как раз подоспела следующая порция в лице пожилого врача, вышедшего на восточное крыльцо и объявившего во всеуслышанье:

— Леди и джентльмены, я бы хотел сделать заявление по поводу мистера Блейзера…

Через мгновенье вокруг него яблоку негде было упасть.

— Как вас зовут?

— В каком состоянии Стэн Блейзер?

— Какой у него диагноз?

— Я буду говорить только один раз и для всех сразу, — неизменно отвечал врач. Журналисты утихли, но тут примчались «западники» с точно такими же вопросами. К тому времени, как врач и «восточные» коллеги убедили их замолчать, подоспела группа, караулившая северный вход — им пришлось оббегать здание, поскольку внутрь их не пустили.

Когда все угомонились в третий раз, врач откашлялся, подтянул галстук и заговорил срывающимся голосом:

— Меня зовут доктор Тадеуш Стоун, я лечащий врач мистера Блейзера. Точнее сказать, был им. У меня плохие новости.

Двор огласился многоголосым горестным вздохом.

— Как вы уже, наверное, знаете, мистера Блейзера сбросили с моста в реку. Еще по дороге сюда он пришел в сознание, что в сочетании с оказанной на месте квалифицированной первой помощью и отсутствием каких-либо серьезных увечий давало надежду на благополучный исход. К сожалению, как нам теперь известно, это была временная ремиссия. Примерно через два часа после того, как мистера Блейзера положили в палату, его состояние резко ухудшилось, и он потерял сознание. Спешно сделанная томограмма показала стремительно развивающуюся эпидуральную гематому. Было проведено срочное нейрохирургическое вмешательство, но разрушение головного мозга зашло слишком далеко, и около двадцати минут назад, так и не придя в сознание, Стэнли Родерик Блейзер скончался. От имени всего персонала Медицинского центра Джерси-Сити я выражаю глубокое соболезнование семье мистера Блейзера, его родственникам, сослуживцам и всем его соратникам по журналистскому цеху. Уверяю вас, мы сделали всё возможное, чтобы спасти его, но его травмы оказались принципиально несовместимыми с жизнью. Это всё.

Последняя фраза подействовала на журналистов, как канистра высокооктанового бензина на костер.

— Это окончательные данные?

— Вскрытие уже проводили?

— Что показало вскрытие?

— Мы можем увидеть тело?

— Вскрытие будет проводиться в Вашингтоне, в Медицинском центре имени Уолтера Рида. Как раз сейчас тело мистера Блейзера готовят к транспортировке. Вот всё, что я могу вам сказать. Еще раз примите мои соболезнования. А теперь извините, меня ждут пациенты.

В доказательство своих слов врач развернулся и направился к входу. Взорвавшаяся вопросами толпа бросилась было следом, но натолкнулась на выросший словно из-под земли полицейский заслон. Оставив без внимания крики и толкотню за спиной, Стоун быстро и молча пересек вестибюль и поднялся на лифте на пятый этаж, где его уже поджидал Брэнсон.

— Отличная работа, доктор! — сказал он, кивая на висевший в холле телевизор, где один из репортеров пересказывал услышанное для тех, кто только что проснулся. — Даже я чуть было не поверил!

— Агент Брэнсон, перестаньте! — хмуро отозвался Стоун. — Мне хватило одного взгляда на кардиограмму Блейзера, чтобы понять, что вы — опасный для общества человек! И помогаю я вам и вашим преступным планам исключительно из уважения к президенту Логану, за которого я и вся моя семья голосовали и будем голосовать! Ясно вам?

— Как день, — кивнул Тревор. — Собственно, ничего больше от вас и не требуется. Ну, кроме того, что перечислено в подписке о неразглашении.

— Я помню! — врач скривился и ушел, не попрощавшись. Брэнсон не стал его останавливать. У него были дела поважнее, чем спорить с принципиально невосприимчивыми к рациональным аргументам людьми, способными одновременно горячо поддерживать действующего президента и называть санкционированную лично им операцию преступной. Поэтому он пошел в другую сторону, к палате Блейзера, которую стерегли уже не двое, а четверо специальных агентов.

— Он всё еще там? — спросил Тревор у старшего из них.

— Да. Сказал, что ему нужно еще минут десять.

— Где десять, там и двадцать… Сэлинджер где?

— Не иначе, Кондолизу окучивает! — хохотнул агент, ставивший пятьдесят долларов против своего коллеги.

— Констанцию! — раздался у него за спиной голос Говарда. — Ее зовут Констанция!

— Я вижу, вы времени зря не теряли, — Тревор улыбнулся, заставив молодого агента порозоветь. — Вертолет готов?

— Да, ждет сигнала.

— Хорошо. Вы номер телефона узнали?

— Какой?

— Констанции.

— А… — Сэлинджер смутился пуще прежнего. — Пока нет, сэр. Не успел. Но, я так понимаю, мне тут до утра сидеть, так что…

— Нет, Говард, вы поедете со мной в Нью-Йорк. За старшего остается… — он снова повернулся к старшему караула. — Простите, я забыл ваше имя…

— Томпсон. Сэм Томпсон.

— Агент Томпсон, вы знаете, что делать?

— Да, сэр! Двое наших на посту охраны, еще четверо в местном отделе кадров. Анкеты, проводка через базу данных — всё, как положено!

— Хорошо, только не орите так. Говард, идите за телефоном, я вас подожду! — подмигнув ему, Тревор вошел в палату. — Мистер Блейзер, вы готовы?

— Да-да, уже почти всё! — отозвался репортер. Он лежал на кровати, зажав в одной руке карандаш, а в другой — свой сотовый. После купания в Хакенсаке телефон не подавал признаков жизни, однако полная разборка, чистка и сушка под феном для рук всё-таки заставили его заработать. Было очевидно, что долго аппарат не продержится, но ему так или иначе предстояло лететь в Вашингтон вместе с «телом» репортера и всеми его личными вещами, поэтому пока Брэнсон организовывал тайный провоз своих людей в больницу и подчищал следы своего в ней пребывания, репортер спешно эвакуировал содержимое телефонной книги в нетехнологичный, но надежный блокнот. Это занятие было в высшей степени бесполезным, так как в ближайшие недели, если не месяцы, доступа к телефону у Стэна не будет никакого. Тревор знал это, но препятствовать репортеру не стал — так было спокойнее его подопечному, а значит, и ему самому.

— Жене позвонили?

— Что?.. А, да! Конечно!

…Джессика Блейзер уже легла, когда ее матери позвонила жившая в Лос-Анджелесе сестра с известием о нападении на Стэна, и всем резко стало не до сна. Скудость информации и монотонное «абонент находится вне зоны доступа» спокойствия не добавляли. Когда Стэн позвонил, его супруга уже паковала вещи для поездки в Джерси-Сити. Сперва Джессика не понимала, кто с ней говорит, потом не могла взять в толк, почему он звонит с другого номера, после чего потребовала назвать хоть одну причину, по которой ей не нужно бросать всё и приезжать, причем в этот раз она была еще настойчивей, чем раньше. Однако Стэн умел разговаривать с женой, плюс падение с моста характер закалило, да и стремление восстановить пошатнувшийся после беседы с Брэнсоном авторитет имелось… Одним словом, он ее убедил. Но знал, что этот разговор запомнится ему надолго…

— Вы предупредили, что за ней и детьми заедут?

— Предупредил.

— Всё сказали, что я просил?

— Сказал.

— Повторите, что вы сказали.

Утомленный проверками Блейзер закатил глаза, но протестовать не стал.

— Чтобы она никому ничего не говорила, даже родителям и детям, а на все вопросы отвечала, что они едут в Вашингтон. Всё правильно?

— И что она?

— Ничего. Пообещала не ложиться, — самым трудным в общении с Джессикой было продержаться первые сорок пять минут, после чего ее спорщицкий азарт быстро сходил на нет, и можно было спокойно переходить к делу. — Сказала, что позвонит, когда прибудут ваши люди… Вы точно уверены, что эти командиры групп, как их там…

— Дальстром и Хендерсон[8], — подсказал Тревор.

— Спасибо, да… Так вот, им можно доверять? Вдруг они связаны с «Черным столом»? Вдруг… вдруг это они пытались меня убить?!

— Нет, — Тревор убежденно помотал головой, — это были не они.

— Откуда вы знаете?!

— Во-первых, у них алиби — весь вчерашний день они дежурили в Белом доме. Во-вторых, я давно их знаю. Между прочим, вы тоже их знаете. По крайней мере, видели. Они оба были тогда на сцене. Сам президент Логан доверяет им свою жизнь, а это дорогого стоит!

— Тому лысому он тоже доверял, — не поворачивая головы, сказал Блейзер. — Как и вы, Тревор!

— Как и я, — согласился агент. — Гордиться нечем, признаю… Вам еще много?

— Нет, я закончил, — репортер положил блокнот в карман больничной пижамы, а сотовый протянул Брэнсону.

— Хорошо, в таком случае… Эй, куда это вы?!

— Так, похожу немного, — ответил Блейзер, неуклюже садясь. Опустив ноги на пол, он попробовал встать, но сделал это чуть более резко, чем следовало, и сел обратно, морщась от боли и трогая правую сторону закованной в жесткий фиксирующий корсет груди. — Болит, зараза…

— Стэн, лежите! Врачи запретили вам двигаться!

— Вам они тоже много чего запретили, не так ли? — язвительно заметил репортер. — Чем учить меня жить, лучше осязаемо подсобите…

Тревор испытывал смешанные чувства, но потом, решив, что никакого вреда от небольшого потакания этому мелкому бунту против жестокой действительности не будет, подал Стэну ладонь. Встав на ноги, Блейзер сделал несколько осторожных шагов, всячески борясь с естественным и потому почти неодолимым желанием сладко потянуться. Но вот зуд спал, походка окрепла, и репортер бережно расправил вправленное плечо. Боли не было.

— Ну, как вы? — осведомился Брэнсон.

— Спасибо, нормально… Скажите, Тревор, вы точно уверены, что наш план сработает? Пожалуйста, не обижайтесь, но уж больно всё это «Людьми в черном» отдает…

— Слышала?! — возгордился Дейл. — Я же говорил, что он похож на Уилла Смита! А ты мне не верила!

— Теперь верю, лапусик! — проворковала Фоксглав, и грызун пожалел, что начал этот разговор. Брэнсон же посчитал это намеком не на собственную внешность, а на методы работы, и невесело улыбнулся.

— Да, уж что-что, а пара нейрализаторов нам бы сейчас очень пригодилась. Увы, приходится обходиться подписками о неразглашении и верой в людей…

— И всё?! — ужаснулся репортер.

— Ну что вы, конечно же нет! Мои люди занимаются записями камер наблюдения и устраиваются сюда работать охранниками.

— Это еще зачем?

— На случай, если кто-то вдруг будет слишком настойчиво интересоваться вашим анамнезом.

— А-а… — Стэн подошел к окну и протянул руку к шнуру управления жалюзи, но был остановлен предупредительным окриком Тревора.

— Стойте! Не смейте этого делать!

— Не сметь чего делать? Я просто хотел раздвинуть…

— Именно этого и не смейте! Если вас увидят, то…

Репортер побелел.

— Вы думаете, там может быть этот, как его, снайпер, да?

— Нет, но зоркого оператора с хорошей камерой будет более чем достаточно. Вам ли не знать.

Блейзер и впрямь не понаслышке знал, на что способны его вооруженные профессиональной техникой коллеги, поэтому довольствовался щелочкой между стенкой и жалюзи. В нее был виден лишь небольшой кусочек стоянки, но этого хватило, чтобы привести репортера в неописуемый ужас.

— Тревор! Тревор!

— В чем дело, Стэн? — спросил агент, не понимая, почему его подопечный кричит шепотом.

— Подойдите сюда! Скорее! Это они! Они!

— Кто? Где? — Брэнсон тоже приблизился к окну, и репортер шустро шмыгнул ему за спину.

— Там, там! — повторял он, показывая на стоянку внизу.

— Что там?

— Видите черный автомобиль? Под вторым столбом слева? Это они! Те убийцы! Только раньше он у них белый был, а теперь черный! Понимаете? Они его перекрасили! Они здесь! Зовите охрану, надо оцепить здание!

Предложение было более чем разумным, но вместо того, чтобы бежать в коридор и отдавать необходимые приказы, Брэнсон громко рассмеялся.

— Что ж, Стэн, в наблюдательности вам не откажешь, но это не та машина.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Ваши похитители были на Форде «Краун Виктория», а это Мэркьюри «Мэродэр». Визуально они очень схожи, что неудивительно, ведь строятся они на одном и том же шасси. Но у «Мэродэров» кожаный салон, спортивная подвеска и больший диаметр колес, а этот конкретный автомобиль вдобавок ко всему оснащен форсированным двигателем, электронно-механической коробкой передач и автоматически подключаемым полным приводом.

— Ого! — Блейзер был впечатлен до дрожи в коленях. — Вот это проницательность! Вы рассказали об этой машине столько, как если бы сами ездили на ней!

Брэнсон усмехнулся.

— Так и есть. Это моя машина. Служебная. Такие есть только у охраны президента. Остальные подразделения Секретной службы ездят на белых Фордах «Краун Виктория», точнее, их полицейском варианте.

— Таких же, как тот, что у…

— Возможно. Отличия от стандартного варианта в основном касаются начинки, поэтому на вид они практически одинаковы. Но «Черный стол» уже показал себя мощной и богатой организацией, поэтому скорее всего, это была именно «наша» машина.

Блейзер совсем пал духом.

— Всё настолько плохо?

— Думаю, гораздо хуже. Но лучше, чем могло бы быть. Ведь вы остались живы, а значит, они хоть и сильны, но не всемогущи… Ладно, Стэн, нам нельзя выбиваться из графика…

— Погодите! — Блейзер схватил его за рукав. — А в этом центре, в Вашингтоне… Вдруг там есть «крот»? Вдруг всё вскроется?! Это же будет катастрофа!

— Риск, разумеется, есть, — признался Тревор. — Но наше прикрытие обеспечивает сама первая леди, а это что-нибудь да значит, не так ли?

— Ну, — Стэн неуверенно взмахнул руками, — звучит, по крайней мере, обнадеживающе…

— А то! Ничего не забыли?

— Да вроде нет…

— Вот и хорошо, а то вертолет вас уже ждет.

Блейзер остановился, будто врезавшись в стену.

— Вас? В смысле, меня? А вы? Разве вы не летите со мной?

— Нет, Стэн, увы, я в Нью-Йорк, искать «Дэвида». Должны быть зацепки, их не может не быть. Удачи и до встречи!

— До встречи, Тревор! Спасибо за всё! За семью мою спасибо!

— Пока не за что. Дальстром отзвонится, тогда и поблагодарите.

— Когда я их увижу?

— Когда всё закончится. Поверьте, так безопаснее, в первую очередь для них.

— Понимаю. Что ж тогда… — начал было Блейзер, но его перебил стук в дверь. Через мгновенье в комнату вошел Томпсон в сопровождении двух агентов, переодетых парамедиками и вооруженных каталкой.

— Агент Брэнсон, сэр! Вертолетчики на месте, носилки готовы!

— Спасибо, Сэм! Что ж, Стэн, пришла пора прощаться!

Реплика агента репортера почему-то не вдохновила, как и вид расстегнутого холщового мешка для перевозки трупов.

— А это… это обязательно?

— Увы, да. Не беспокойтесь, мы всё предусмотрели, — Брэнсон вопросительно посмотрел на «парамедиков», и ближний из них тут же вынул из мешка серебристый баллон размером с термос и с резиновой маской вместо крышки. — Этого воздуха вам хватит на полчаса, но выпустят вас гораздо раньше. Всё будет хорошо, Стэн.

— Ну, раз вы так говорите… — репортер успокоился и позволил агентам запихнуть себя в мешок.

— Крутить здесь, дышать тут, — кратко проинструктировал его Томпсон, вручая баллон. — И помните: полная неподвижность! Вы, как-никак, труп.

— Спасибо… — очень сдержанно поблагодарил Блейзер.

— Не нервничайте, Стэн! — подбодрил его Брэнсон. — Те, кого записали в покойники при жизни, живут долго и счастливо! Удачи вам!

— Берегите себя, Тревор! — успел пожелать в ответ репортер, прежде чем его лицо скрыла сначала маска, а потом и застежка мешка.

— Постараюсь, — пробормотал агент, глядя на закрывшуюся за носилками дверь, и потер разом потяжелевшие фунтов на двадцать веки. — Очень постараюсь…

Он тряхнул головой, пытаясь прогнать сон, но тут же прикипел взглядом к освободившейся кровати. Блейзер ушел, новый пациент прибудет неизвестно когда. Вполне можно подремать минут пять-десять, больницы от этого не убудет…

«Соберись! Остановись! Одумайся!» — приказывал себе специальный агент. Но его собственные мысли звучали где-то вдалеке, а взгляд так и прикипел к призывно прислонившейся к изголовью подушке и простыне, маняще обнажившейся под небрежно накинутым одеялом. Почувствовав сопротивление, они сами пошли к нему, постепенно увеличиваясь в размерах и вытесняя все остальные образы и ощущения…

— Мистер Брэнсон! — вывел его из забытья голос Сэлинджера. Тревор встрепенулся и обнаружил, что еще шаг, и он бы врезался коленом в спинку кровати. «Старею…» — печально констатировал агент и постарался улыбнуться, чтобы не производить слишком уж тягостное впечатление.

— Мистер Брэнсон, вы в порядке? — не на шутку встревожился Говард. Еще бы тут не встревожиться, когда на тебя исподлобья смотрит пожилой африканоамериканец с красными как две головешки глазами и кислой улыбкой от уха до уха.

— Говард, кофе есть? — Брэнсону казалось, что он говорит громко, но подчиненный ничего толком не услышал.

— Что, сэр? — переспросил Сэлинджер, делая полшага вперед с таким выражением лица, словно раздумывал, доставать ему пистолет или лучше этого зомби лишний раз не провоцировать.

— Кофе еще есть?

— В автомате, наверное…

— Хорошо. Чувствую, он мне нужен… А впрочем, всё равно вы поведете… Вы, кстати, как, устали?

— Нет, совсем нет! Я только вечером на смену заступил.

— А, так вы у нас просто огурчик! Это хорошо. Поедем на моей машине, она быстрее штатных…

— Далеко ехать? — осведомился Сэлинджер.

— В Нью-Йорк, в полицейский участок в Центральном парке. У меня в машине GPS, не заблудимся… Вы телефон узнали?

— Нет, вы же не говорили! Но я могу…

— Я о Констанции.

— А, Конни… Узнал!

— Честно? — Брэнсон шутливо погрозил Сэлинджеру пальцем. — Обман старшего по званию, даже полусонного, это дело подсудное…

— Знаю, агент Брэнсон! Потому и не вру!

Лица двух стоявших у него за спиной агентов выражали настолько неприкрытый скептицизм, что Тревор не выдержал.

— Наберите ее.

— Зачем? — спросил Говард, но сотовый достал.

— Хочу сказать ей пару слов. Не бойтесь, я не собираюсь ее у вас отбивать.

— И в мыслях не было! — рассмеялся Сэлинджер чуть деланней обычного, однако нужный номер набрал. — Конни? Это Говард. Мой начальник, специальный агент Брэнсон, хочет с тобой поговорить… Передаю.

— Мисс Леннокс? — первым делом уточнил Брэнсон и улыбнулся, услышав настороженный ответ. — Это Тревор Брэнсон, начальник агента Сэлинджера. Хочу поблагодарить вас от лица всей Секретной службы за терпение и понимание. Знаю, мы были не самыми спокойными посетителями, но на то были свои причины… …Служба такая, совершенно верно. Вы умная девушка, сразу видно! Спасибо вам огромное! Собственно, это всё. Не будем вас отвлекать, удачного дежурства! …Да, конечно, передам обязательно! До свидания, мисс Леннокс! А вам, агент Сэлинджер, пламенный привет и пылкий поцелуй! — сказал он, возвращая сотовый хозяину. Тот залился краской, а один из коллег-спорщиков к большому удовольствию Тревора с горьким вздохом полез за бумажником. — Всё, Говард, едем. Вот ключи, машина на стоянке. Мэркьюри «Мэродэр», черный. Подгоните как можно незаметнее к служебному вхо…

Остаток фразы заглушился захлопнувшейся дверью палаты.

— Дейл! Дейл! — позвала Фоксглав никак не отреагировавшего на это событие возлюбленного. — Ты что, заснул? Дейл! Брэнсон уходит!

— Я требую продолжения концерта… — пробубнил тот, не открывая глаз, но вдруг вскочил, будто ударенный молнией. — Как уходит! Почему?! Куда?!

— К служебному входу. Они с Сэлинджером едут в Нью-Йорк, в полицейский участок Центрального парка!

— Правда?! — Дейл окончательно проснулся и повеселел. — Оттуда до Штаба рукой подать! Побежали!

— Погоди! А как же Блейзер?!

— А что Блейзер? Ты же слышала, его везут в Вашингтон, в Центр имени Рида! Не отставай!

Летунья хотела возразить, но Дейл уже исчез за поворотом шахты, и ей оставалось лишь поспешить следом за ним и проследить, чтоб он сослепу не грохнулся в вентиляционный колодец или что похуже. Летала Фоксглав быстро, однако пришлось поплутать, и к служебному входу она и оседлавший ее бурундук[9] добрались практически одновременно с Сэлинджером. По просьбе Брэнсона тот загодя открыл заднюю дверь, поэтому не прошло и двух секунд, как Тревор лежал ничком на заднем сиденье машины. Говард тут же дал газ, и не успевшим толком устроиться на заднем бампере Спасателям пришлось хвататься за утопленный в глубокой нише на крышке багажника номерной знак. К счастью для них, на территории медицинского центра максимальная скорость была строго ограничена, а к тому времени, как машина выехала на магистраль, они уже нашли все необходимые для комфортного путешествия точки опоры и могли себе позволить расслабиться и глазеть по сторонам. Брэнсона это тоже касалось, но он предпочел созерцанию урбанистических пейзажей Хобокена и Манхэттена сорок минут здорового крепкого сна.

Несмотря на то, что 22-ой участок департамента полиции Нью-Йорка, более известный как участок Центрального парка, находился практически в географическом центре подотчетной 840-акровой[10] территории, за всё время существования команды Спасателей они в нём бывали лишь несколько раз, да и то случайно. Объяснялось это не столько его расположением на противоположном от Штаба берегу водохранилища имени Жаклин Кеннеди-Онассис, сколько тем, что он был слишком, можно даже сказать, до неприличия тихим. За последние двадцать лет количество преступлений на территории парка снизилось больше чем в десять раз, и он вновь стал тем, чем был задуман — островком спокойствия в самом сердце Города, Который Никогда Не Спит.

22-ой полицейский участок тоже не спал, хоть это и не сразу бросалось в глаза. Ни тебе беготни, ни воя сирен, ни рычанья летящих по эстакадам машин. Если уж на то пошло, эстакад здесь не было вообще, поскольку помещением для участка служила бывшая конюшня 1871 года постройки, что делало его самым старым полицейским участком в Нью-Йорке. Сейчас древнее здание перестраивали в соответствии с требованиями ХХІ века, а полицейские ютились во временном пристанище — двухэтажном металлическом строении, которое по цвету и форме больше всего напоминало кирпич и, если бы не надпись «Участок Центрального парка» большими белыми буквами во всю стену, ничем бы не отличалось от круглосуточного мини-маркета.

— Надо разделиться! — объявил Дейл, когда машина остановилась. — Ты следи за Брэнсоном, а я побегу в Штаб, вдруг Чип и Гайка там!

— Может, лучше наоборот? — предложила Фоксглав. — Всё-таки у меня крылья, и я лучше ориентируюсь в темноте…

— Нет, я пойду! — возразил бурундук, которому не терпелось снова увидеть мышку-изобретательницу. Но тут он вспомнил, чем закончился его предыдущий визит в Штаб, и резко передумал. — Впрочем, нет, в смысле, ты права! Лучше ты лети в Штаб. В конце концов, это у тебя крылья и всё такое прочее…

— Хорошо, я мигом! Не скучай без меня! — чмокнув на прощанье Дейла в нос, Фоксглав взмыла в воздух. Бурундук, напротив, соскочил на землю и понесся скачками вслед за агентами Секретной службы. Они уже входили в здание и чуть было не прихлопнули пушистого преследователя дверью, но всё обошлось.

Убедившись, что ее возлюбленный внутри, летучая мышка заработала крыльями с утроенной энергией, направляясь на север, к штабному дубу. Сонарный образ теперь уже родного дерева прочно запечатлелся в ее памяти, и она без проблем отыскала его, загодя выделив нужную крону из казавшегося с высоты неразрывным ковра веток и листьев. Свет нигде не горел, на звонки в дверь и стук в окно никто не отвечал. Открыть замки крыльями она не могла, поэтому воспользовалась сделанным специально для нее запасным лазом. Проникнув внутрь, Фоксглав удостоверилась, что в Штабе кроме нее нет ни одной живой души, только мебель и гладкие стены.

«Интересно, они взяли гиротанк? — спросила саму себя летунья, когда очередной ультразвуковой импульс отразился от телефона в гостиной. — Если да, то… Надо проверить!»

Она побежала к лестнице вниз, но замерла, услышав тихий скрип. Это поворачивалась ручка входной двери.

— ЧИП! ГАЙКА! — радостно закричала она, увидев на пороге дорогих друзей. Те, в отличие от нее, ориентировались в темноте гораздо хуже и в первый момент испугались раздавшихся из мрака воплей.

— Фокси, ты? — крикнул первым узнавший голос боевой подруги Чип.

— Я, я! — подтвердила Фоксглав, вылетая из тьмы и крепко обнимая их обоих, благо, размах крыльев позволял. — Боже, как я рада вас видеть! Где вы были?

— Ой, где нас только не было! — ответила Гайка. — А где Д… Ну, то есть, в смысле…

— Долго рассказывать, — принял эстафету из уст сбившейся жены Чип, ничуть не покривив при том душой, ведь история их возвращения не уступала по накалу страстей иному технотриллеру. — Лучше скажи, где Дейл?

— Дейл? А, он в полицейском участке, том, который в парке. Следит за агентами Секретной службы, которые расследуют покушение на Блейзера.

— На Блейзера? — переспросила Гайка.

— Секретная служба? — уточнил Чип. — Это та, что президента охраняет? Во дела…

— Не волнуйся, — тронула его за локоть жена. — Уверена, взрыв скрыл все следы!

Фоксглав посмотрела на них, как на пациентов Национального института психического здоровья.

— Какой еще взрыв? Его с моста сбросили!

Чип и Гайка переглянулись и поняли, что поспать в ближайшее время не получится.

— Я позвоню в Вашингтон, — сказал лидер Спасателей. — А ты пока подготовь… Так, стоп, а что у нас еще осталось из техники?

— Гиротанк, — услужливо подсказала Фоксглав. Гаечка прочистила горло.

— Видишь ли, Фокси…

— Потом! — выкрикнул Чип, понимая, что это надолго. — Что еще есть?

— Пасхальный танк где-то был…[11] Ой, нет, вспомнила, мы его Культу Колы на Рождество подарили! Так, что же еще… Вертолет Дейла! Правда, он не выдержит двоих…

— Главное, что он меня выдержит, — заметил бурундук. — А тебя повезет Фокси! Сможешь?

Летучая мышь почесала за ухом.

— Думаю, смогу, она ведь легче Дейла…

— Вспомнила! — внезапно воскликнула Гайка. — У нас еще есть спасателецикл[12]!

— А мы на нем поместимся? — засомневался Чип. — Там и двоим-то развернуться негде…

— Если не будешь размахивать лассо, места хватит всем! По идее. Может быть. В общем, там видно будет! Кстати, Фокси, включи, пожалуйста, свет, а то не видно ничего. Не в том смысле, в котором я говорила о спасателецикле, а в смысле фотонов слишком мало вокруг летает, хотя «летает» — это неправильное слово, они ведь волны, они распространяются… О чем это я?

— О спасателецикле! — крикнул через всю гостиную Чип, который не стал дожидаться, когда его жена закончит мысль, и уже набирал номер «Крыла». — Фокси, помоги ей! На тебя вся надежда!

— Что он имеет в виду? — спросила у подруги озадаченная изобретательница.

— Понятия не имею! — ответила та. Это была ложь, поскольку летунья сразу догадалась, что от нее требуется не давать Гайке отвлечься на какую-нибудь второстепенную, но жутко интересную задачу. Однако практика показала, что спасать мышку надо не от озарений, а от усталости. День выдался настолько напряженным, что стоило изобретательнице подняться на второй ярус, как ее начало неудержимо влечь в сторону спальни, и если бы не указующие и направляющие крылья Фоксглав, в мастерскую она бы ни за что не попала.

Спасателецикл был именно тем, чем казался на слух — двухколесным мотоциклом мышиных размеров с параболическим ветровым стеклом и приборной панелью, состоявшей из трех циферблатов. Два меньших по бокам показывали время и направление на север, а большой центральный ― скорость. Хромированные выхлопные трубы по бокам корпуса намекали на мощный двигатель внутреннего сгорания, хотя на самом деле мотоцикл питался от скрытой под каплевидным «бензобаком» батарейки, и «трубы» были лишь декорацией. Гайка добавила их по просьбе Дейла, не желавшего, чтобы «железный скакун» Спасателей походил на мопед сельского ветеринара.

Убедившись, что машина на ходу, Спасательницы отправили ее вниз на специальном лифте, а сами вернулись в гостиную. Там они растолкали уснувшего в обнимку с сотовым Чипа и всей гурьбой спустились в гараж, прихватив по дороге из кухни по куску кофейного зерна, дабы хоть немного взбодриться.

— А мы на нем поместимся? — повторила вопрос Чипа Фоксглав, когда компания подошла к спасателециклу и воочию убедилась, что для троих грызунов он несколько коротковат.

— С трудом, — ответил бурундук. — А я еще думал сотовый с собой брать… Кто поведет?

— Я, — зевнув, сказала Гайка. Фоксглав зябко поежилась.

— Может, лучше мне сесть за руль? Я вижу в темноте, как днем…

— Не волнуйся, здесь есть фара, — Гайка ласково постучала коготком по стеклянному глазу спасателецикла. — Залезайте!

Чип собирался примоститься на самом краю сиденья над выхлопными трубами, а место пассажира уступить Фоксглав. Но оказалось, что ее длинные и широкие крылья закрывают Гайке обзор, поэтому им пришлось поменяться.

— Всем удобно? Все готовы? — в последний раз спросила Гайка.

— Все! — крикнула Фоксглав.

— Угухм! — промычал из-под ее крыльев Чип.

— В таком случае — Спасатели, вперед! — провозгласила Гайка. Подавив некстати начавшийся зевок, она сунула в рот большой кусок кофе и нажала кнопку стартера. Крутить педаль в отсутствие бензинового двигателя было ненужно, и зажужжавший спасателецикл вылетел в ночь. Холодный воздух, неровности почвы и манера Гайки водить прогнали усталость, заставили задуматься о вечном и потянули на откровенность.

— О каком взрыве вы говорили? — спросила Фоксглав. Чип хотел попросить ее рассказать, что произошло с Блейзером, но жена его опередила, и в итоге летунья узнала всё о «жучках», стрельбе, взрыве и погоне. Еще она узнала, что методику подъема затонувших кораблей можно без проблем приспособить к задаче водружения корпуса гиротанка обратно на роликовую доску, нужно только сделать подкоп поглубже, а в качестве понтонов, из которых откачивают воду, прекрасно подойдет камера от футбольного мяча, позаимствованная в ближайшем — четверть мили туда и столько же обратно — людском жилище. После этого корпус тщательно фиксируется несколькими слоями добытого там же скотча, а для тех, чей рост примерно равен ширине скотча, который к тому же очень свежий и клейкий, это весьма нетривиальная задача, по сравнению с которой возникавшие впоследствии проблемы с феном, электромотором, аккумулятором и поворотным механизмом гирорамы выглядели сущей ерундой, с которой справится и младенец. Правда, о продолжительной быстрой езде всё равно не могло быть и речи, особенно после того, как в результате неудачной попытки броситься с моста в кузов едущего в нужную сторону самосвала приказала долго жить подвеска сразу всех колес…

— Выходит, гиротанк так там и остался? — взгрустнула летунья.

— Что ты, конечно же нет! — засмеялась Гайка. — Там неподалеку была железнодорожная станция…

— Неподалеку? — прервал ее муж.

— Ладно, пусть будет «не так далеко, как могла бы быть»! Мы сели на попутный товарняк до Вихаукена и там пересели на паром. Правда, оказалось, что он идет сперва в Квинс, а уже оттуда на Манхэттен, зато довез нас прямо до парка Риверсайд! Очень удобно!

— Так вы его всё-таки довезли? А в гараже я его не заметила…

— Это потому, — объяснила изобретательница, — что мы его оставили в восьмистах пятидесяти трех футах от Штаба. Просто у нас больше не было сил его толкать.

При слове «нас» Чип приглушенно хмыкнул, но ничего не сказал, парализованный видом пронесшегося в сотой доле дюйма от его щеки огромного по меркам грызунов булыжника.

— Гая, мы не слишком быстро едем?!

— Нет, что ты! У нас всего лишь третья скорость! — сообщила Гайка, ответив сразу на два вопроса: что именно показывает спидометр, унаследовавший от циферблата человеческих наручных часов стрелки и окошечко календаря, и почему спасателецикл могла водить только она. Нельзя сказать, чтобы эти знания сколько-нибудь успокоили ее пассажиров, но на их счастье ехать оставалось недолго.

Оставив мотоцикл в самом темном углу стоянки, Спасатели подошли к зданию участка. Одна из секций большого окна на втором этаже оказалась приоткрытой, и через минуту герои оказались в просторном, многолюдном и ярко освещенном зале. Так как здание было временным, обстановка отличалась скудостью и перемещаться приходилось короткими перебежками от укрытия к укрытию. Зато все двери здесь были прозрачными, что существенно облегчило поиски комнаты, где сидели Брэнсон, Сэлинджер и сотрудник отдела кадров.

— Сами видите, — говорил он своим гостям, промокая платком вспотевшую лысину, — на всю Вспомогательную полицию имеется сорок пять Робертов, но никогда никто из них не патрулировал наш парк вместе с Джейсоном, Джейкобом, Джонатаном, Джоном, Джозефом либо кем-то еще на эту букву. Так что с алиби у вашего подозреваемого большие проблемы!

— Это точно! — Брэнсон обнажил зубы, радуясь изобличению главного подозреваемого в запутанном деле о подделке паспортов, все перипетии которого он только что выдумал. Он сладко потянулся и кивнул на дверь. — Тихо тут, не то что у нас… Бьюсь об заклад, у ваших патрульных даже один комплект квитанций за смену не расходуется.

— Куда там! — весело отмахнулся кадровик. — Даже половину редко расходуют. Правда, они их много с собой берут, так сказать, с запасом, чтобы не бегать туда сюда. Ведь без квитанций патрулировать территорию нельзя, можно выговор с занесением схлопотать!

— Сурово! — усмехнулся Тревор и почесал усы. Скрывавшийся за ножкой стола Дейл чуть высунул голову, чтобы лучше слышать… и аж подпрыгнул от испуга, когда ему на плечо опустилась чья-то ладонь.

— Тихо! ― скомандовал Чип. ― Люди услышат! Кстати, привет! Стильное рубище!

― И тебе того же… ― пробурчал Дейл, потирая шишку на макушке. ― Привет, Гайка, какие новости?

― Гиротанк сломался, но мы…

― Потом! ― перебил ее муж. ― Давайте послушаем, что они говорят.

Все обратились в слух, но ничего кроме щелканья клавиш и редкого хмыканья сверху не доносилось. Наконец заговорил Брэнсон:

― А я уж думал одним махом решить все вопросы. Размечтался, м-да… Что ж, огромное вам спасибо, офицер! Вы нам очень помогли!

― Не за что! — полицейский встал, чтобы проводить гостей.

— Было бы не за что, не благодарили бы! Теперь мы этого мошенника точно прижмем!

— Рад за вас! Хотя, признаться, никогда не думал, что люди вашего уровня занимаются простыми мошенниками…

— Признаться, я тоже! — усмехнулся Брэнсон. — Но что поделать? На носу саммит, людей не хватает, вот и приходится вспоминать молодость! Силы, конечно, уже далеко не те, и любая подсказка воспринимается как подарок судьбы!

— Понимаю! — кивнул полицейский. — Раз так, подарю вам еще одну. Вы же сейчас в Бруклин, верно? Так вот, избегайте перекрестка Шестьдесят второй Восточной и Лексингтон, там всё перегорожено.

При этих словах у Тревора екнуло сердце.

― А что там случилось? ― как можно небрежнее спросил он, чтобы не выдать своего интереса к данному адресу.

― Убийство. Подробностей не знаю, не мы этим занимаемся, но дело громкое, точно вам говорю!

― И кого же это такого важного убили?

― Директора новостей Шестого канала вместе с водителем.

Брэнсон побледнел.

― Шестого канала? Точно Шестого канала?

Кадровик тяжело вздохнул и открыл суточную сводку.

― Не верите мне, смотрите сюда. «Жертвы: Джефферсон, Тобиас, 64 года, директор новостей Шестого канала, и Мартин, Фрэнк, 36 лет, водитель Шестого канала…» Это всё из-за той передачи, как пить дать! Их «Черный стол» грохнул, точно вам говорю!

― Возможно, вы и правы, ― медленно кивнул Тревор. ― Весело у вас тут… Говорите, перекресток Восточной шестьдесят второй и Лексингтон? Вот и хорошо, мы поедем по Парк-авеню! Спасибо за подсказку!

― Был счастлив помочь! ― улыбнулся полицейский, пожимая посетителям руки. — Желаю удачно завершить дело!

― А я вам ― спокойной смены! ― пожелал в ответ Брэнсон.

― Спасибо, ― обреченно произнес клерк, у которого эти спокойные смены уже в печенках сидели. Подобно большинству людей его профессии он грезил днями, наполненными расследованиями, слежками, сбором улик, допросами свидетелей и головокружительными задержаниями с погонями и перестрелками. Правда, если бы эта мечта осуществилась, он бы не выдержал и слезно запросился назад еще до конца рабочей недели, но будем откровенны: разве хоть одного мечтателя остановила пагубность его мечты?

― Куда теперь, мистер Брэнсон? ― спросил Сэлинджер, когда они вышли из участка.

― Что за глупый вопрос? ― искренне удивился его спутник. ― На перекресток Лексингтон и Восточной шестьдесят второй, конечно же!

― Зачем же вы тогда сказали о Парк-авеню?

― Потому что последняя фраза запоминается лучше всего, ― назидательно произнес Брэнсон, открывая дверцу «Мэродэра». Ни времени, ни желания спать у него не было, поэтому он сел впереди, рядом с Говардом.

― Уезжают, уезжают! ― закричал Дейл, показывая пальцем на тронувшийся с места автомобиль.

― Ничего, ― успокоил его и остальных Чип, ― мы знаем, куда они направляются. Значит, так, на спасателецикле только три места…

― Вообще-то, два, ― поправила Гаечка. ― Согласно проекту, по крайней мере…

― Данные устарели. Так вот, Дейл… Нет, лучше ты, Фокси. Дуй в Штаб и жди наших из Вашингтона. Как прибудут, летите все вместе в здание Шестого канала. Рокки знает, где это.

― Зачем? ― не понял логики Дейл. ― Они же в Бруклин едут!

― Не в Бруклин, балда, а на тот перекресток, где убийство произошло! А оттуда поедут на Шестой канал!

― Откуда знаешь?

― Детективы читаю! ― Чип застегнул куртку, показывая, что разговор окончен. ― Всё, побежали! Дейл, ты с нами! По дороге расскажешь, что всё это значит. Не думал, что когда-нибудь скажу что-то подобное, но я слишком долго не смотрел телевизор…

* 27 *

Интуиция Чипа не подвела. Пообщавшись с полицейскими на месте преступления, Брэнсон и Сэлинджер отправились на студию нью-йоркского отделения компании WBC, где работали убитые. И без того не отличавшийся жизнерадостностью Тревор был мрачнее тучи. Обстоятельства смерти Джефферсона не оставляли сомнений ― это сделали те же люди, что передали Блейзеру материалы. Схема была воспроизведена до мелочей: тот же самый перекресток, тот же самый фокус со светофором, та же самая толпа разозленных автомобилистов, под прикрытием которой преступник подобрался к нужной машине. Только на этот раз он не стал садиться внутрь, а подошел к окошку водителя и выстрелил в лоб сначала ему, а потом сидевшему сзади директору новостей. Ночь, шум двигателей, тонированные стекла ― в общем, никто ничего не видел и не слышал. Хладнокровная, жестокая и виртуозно исполненная ликвидация. Ни отпечатков пальцев, ни следов. Лишь две стреляные гильзы и оставленный убийцей на месте преступления пистолет «ЗИГ-Зауэр» Р229 триста пятьдесят седьмого калибра с глушителем — оружие полицейских, воздушных маршалов[13] и агентов Секретной службы…

«Ну, где вас черти носят?!» — ругнулся Тревор, в очередной раз убедившись, что известий от групп Дальстрома и Хендерсона не поступало. Звонить им он не имел права — любой вызов по общедоступной мобильной связи оставлял след, который легко мог оказаться фатальным. Когда они доберутся до места, сами отправят сообщения по специальной защищенной и зашифрованной линии. Брэнсону оставалось ждать, надеяться, верить и искать ответы на требующие оных вопросы. Например, кто и зачем убил Джефферсона и его водителя.

Полученные в участке сведения подтвердили подозрения, зародившиеся у Тревора еще в больнице ― в парке с Блейзером разговаривали не полицейские, а сообщники «Дэвида». Это была мастерски просчитанная психологическая проверка. Если бы Блейзер поддался прессингу и рассказал им о «Дэвиде» и диске, его бы наверняка прямо там и убили. Но он им соврал. Обманул их, а в их лице и всех сотрудников правоохранительных органов и силовых структур вместе взятых. После этого «патриоты-подпольщики», кем бы они ни были, могли спать спокойно ― в полицию Блейзер не пошел бы ни за какие коврижки. Отныне все полицейские мира были его врагами, причем таковыми их сделал он сам…

Тем более неясно, зачем его убивать. Кто такой «Дэвид», он не знает, и лица его не видел. Правда, он слышал голос, но голос можно изменить практически до неузнаваемости ― говорить громче или тише обычного, заложить за щеки ватные тампоны, добавить акцент. Они явно хорошо подготовились к встрече со Стэном и вполне могли сознательно выбрать знакомый ему среднезападный говор, зная, что он уцепится за эту деталь и ни на что больше внимания не обратит. Так оно, в общем-то, и вышло…

«Так зачем же его убивать? Он ведь сделал всё, как его просили, и даже лучше. К этому времени его программу посмотрела без преувеличения вся Америка, а словами “ЛАН” и “ликвидатор” еще долго будут пугать непослушных детей. Чего же “Дэвиду” еще, спрашивается, надо?»

Увы, чтоб ответить на этот вопрос, надо знать, чего это «подполье» вообще добивается…

«А что, если Блейзера хотели убить не они?»

Тоже очень интересный вариант. Брэнсон вспомнил, как несколько часов назад, когда Джон сообщил ему о покушении на репортера, прикидывал, кто мог желать тому смерти. Таких набралась целая уйма, в первую очередь родственники и сослуживцы тех, кто погиб при взрыве. Скольких там уже откопали? Когда он проверял последний раз, число подтвержденных смертей приближалось к отметке 200. Это много. А желающих отомстить за их безвременную кончину минимум раз в пять больше. Итого по самым скромным подсчетам имеем тысячу подозреваемых, среди которых вполне может найтись пара неразлучных друзей со связями в силовых структурах и доступом к очень специфической модификации Форда «Краун Виктория»…

«Но если это не месть одиночек? Что, если за этим стоит ЦРУ в целом?»

А за убийством Джефферсона тогда кто? Тоже ЦРУ?

«Вполне возможно…»

Было бы. Если бы не переписанный под копирку сценарий «подполья», о котором не мог знать никто, кроме его членов.

Правда, если учесть, что по крайней мере один из них имел доступ к сверхсекретным материалам, резонно предположить, что подмножества «подпольщиков» и сотрудников ЦРУ местами пересекаются…

«Нет, стоп, так еще большая глупость выходит! Не могут же они мстить Блейзеру за то, в чем сами же и виноваты!»

Или могут? Даже нормальным людям всегда легче свалить вину на кого-то другого, чем взять всё на себя, что уж говорить о необследованных «патриотах»…

«А вдруг это совпадение?»

А что? Если и «подпольщики» из ЦРУ, и убийцы Джефферсона из ЦРУ, то уже в силу этого у них будет схожий почерк. Правда, совпадение вплоть до места настораживает, но опять же кто знает, почему «Дэвид» выбрал именно этот перекресток. Может, он вообще единственный во всём городе, где можно всё это провернуть. Не говоря уж о том, что как раз такое очевидное сходство может свидетельствовать о непричастности к этому «подполья». Действительно, какой дурак будет два раза приходить в уже примелькавшееся место? А сотрудники ЦРУ не знали, где «Дэвид» поймал Блейзера, вот и выбрали этот перекресток. Ничего личного, просто так вышло…

― Говард, что-то мы долго едем. Мы поворот не проскочили?

— Не проскочили, — Сэлинджер ткнул в экран GPS-навигатора. — Еще квартал и мы на месте.

Как оказалось, нужное им здание проскочить было попросту невозможно. Если огромный светящийся логотип на крыше теоретически еще можно было не заметить, то пропустить шеренгу полицейских машин у тротуара мог только слепой. Аккуратно припарковавшись рядом, специальные агенты справились у ближайшего патрульного, где найти ведущего расследование детектива, и тот направил их на седьмой этаж. Туда же отправились прибывшие следом Спасатели, но не в лифте, а под ним, как и подобает тем, для кого скрытность превыше комфорта.

Патрульный загодя предупредил коллег о визите высоких гостей, и в фойе, прямо под вылепленной на стене напротив лифтов эмблемой WBС их дожидались еще один полицейский в форме и долговязый огненно-рыжий мужчина в потертом плаще с прицепленным к нагрудному карману значком.

— Детектив Малдун, полиция Нью-Йорка, — представился человек в штатском, продемонстрировав по-заячьи крупные верхние зубы. — Чем обязан, джентльмены?

— Вашим делом, — Брэнсон протянул ему факс из Белого дома. — Прошу, ознакомьтесь.

Малдун послушно ознакомился и проникся.

— Ого, ничего себе, два министра, директор разведки и сам президент… Хотите сказать, что это убийство связано со смертью Блейзера?

— Пока что рабочая версия именно такова, — обтекаемо выразился Тревор, забирая листок. — Что можете сказать по поводу мистера Джефферсона?

Оставив патрульного караулить лифты, они отошли в дальний угол зала, и детектив достал засаленный блокнот.

— Трупы обнаружили около половины первого ночи. Два выстрела в голову с близкого расстояния…

— Это я знаю, мы уже встречались с вашим помощником, Махоуни, на месте преступления. Что говорят работники студии? Когда он ушел, что делал перед уходом?

— По словам Сьюзан Сполдинг, телевизионного директора, он ушел около десяти, после вечернего выпуска новостей. Обычно он уходил в полтретьего ночи, но сегодня он был, скажем так, не в лучшей форме, и мисс Сполдинг буквально силой заставила его уехать раньше. Как раз в это время Фрэнк Мартин, водитель, вернулся из Мэйплвуда… Кстати, он подвозил Блейзера! Вот ведь совпадение, а?

— Да, очень интересно. Что еще сообщила мисс Сполдинг?

— Только то, что у нее было нечто вроде плохого предчувствия и что это она во всем виновата. Обычный набор, одним словом. Интересная деталь: вчера у мистера Джефферсона был последний рабочий день. Он уволился по состоянию здоровья.

— Вот как? — Брэнсону уже до смерти надоело изображать интерес к тому, что он и так знал, но конспирация требовала жертв. — Вовремя… Почему тогда его вез домой шофер телеканала?

— Потому что все здесь очень любили и уважали мистера Джефферсона, а кроме того, он был пьян и не мог сам вести машину.

— Что ж, повод напиться у него действительно был… Кстати, он знал о смерти Блейзера?

— Скорее всего, нет. Он уехал до того, как об этом передали по телевизору, а радио в машине было выключено.

— Радио в машине? — Брэнсон посмотрел на детектива с уважением. — А вы молодец! Не каждый бы заметил такую деталь, и еще меньше людей использовали бы ее в своих рассуждениях. Вы фан Коломбо, угадал?

Малдун смутился.

— Угадали. Неужели настолько заметно?

— Внимание к деталям плюс специфический стиль выдают вас с головой, — засмеялся Брэнсон и протянул полицейскому руку. — Тревор.

— Дерек, — Малдун принял рукопожатие и махнул рукой вглубь коридора. — Офис мистера Джефферсона там. Идемте?

— Да вы прямо мысли мои читаете! — еще шире улыбнулся Тревор. — Вы напоминаете мне моего друга и сослуживца Джона Бланта. Он тоже лучше меня знает, что мне нужно!

— Надо же! — удивился польщенный полицейский. — Знаете, Тревор, а ведь вы мне тоже моего напарника напоминаете!

— Серьезно? — Брэнсон мысленно сравнил себя с детективом, которого они повстречали на перекрестке. — Не сказал бы, что у нас с мистером Махоуни есть что-либо общее…

— С кем? Да нет, что вы! — рассмеялся Дерек. — С Махоуни вас и вправду не сравнить! Я Джоша Кёрби имею в виду, мы с ним вместе в Пятом участке патрульными служили. Вы действительно очень похожи, хотя он поплечистее будет. Он теперь сержант, восемью патрулями сразу руководит. А я вот — детектив районного отделения. Как время бежит…

— Неумолимо, — подтвердил Брэнсон. Шагавший чуть позади Сэлинджер отмалчивался, вновь и вновь поражаясь умению босса находить подход к людям разных профессий и рангов. Его начальник знал этого детектива всего несколько минут, но уже разговаривал с ним как с давним приятелем, а когда Малдун принялся сквозь смех рассказывать анекдот из их с Кёрби боевого прошлого, Говард и вовсе ощутил себя лишним на этом празднике жизни. Впрочем, он еще неплохо устроился, ведь ему, в отличие от Спасателей, не нужно было скрываться. Но с точки зрения маленьких героев на этаже было слишком много людей и чересчур хорошее освещение, поэтому они сперва взобрались по тросам на крышу лифта, а оттуда проникли в пространство между настоящим и подвесным потолками. Так они могли не бояться, что их увидят, но чтобы хоть что-то услышать, им приходилось быстро перебегать от одной вентиляционной решетки к другой.

— Ого, надо же, Кёрби уже сержант, а Малдун — детектив! — подивилась Гайка по окончании очередного «сеанса связи». — То-то я думала, куда они запропастились… И когда это они успели?

— Как раз пока ты была, э-э-э… — Чип запнулся в замешательстве, не зная, как бы это сформулировать поделикатнее.

— В отпуске! — пришел ему на помощь Дейл. — В творческом отпуске! И нигде больше!

— Ну, — мышка опустила уши, — я бы так не сказала, особенно в плане «творчества», ведь «творчество» — это прежде всего создание чего-то, недаром это слово однокоренное со словом «творить», а не разрушение, и тем более не убийство, хотя и здесь порой без творческого подхода никуда, в смысле, не обходится… Ну, то есть… В общем, спасибо, Дейл!

— Не за что, — как ни в чем ни бывало, ответил бурундук. В отличие от Чипа, немного бледного после слов жены, Дейл отнесся к ним философски. Ничто, тем более такая мелочь, как профессиональная деформация психики, не смогла бы заставить его относиться к ней по-другому.

— …Мы, значит, выбиваем двери, входим, а этот псевдомладенец бросается нам на шею и умоляет арестовать его! Представляете? Кричит, что во всём сознается и вообще готов на всё, лишь бы оказаться за решеткой, где его не достанут эти животные! Животные, только подумайте! Дурдом! — закончил свой рассказ Малдун и торжественно подытожил: — Так что не вы первые, кому довелось с ЛАН-ами столкнуться, а мы с Джошем! О как!

— И что, это действительно оказались ЛАН-ы? — поинтересовался Тревор.

— Шутите? — детектив хрюкнул, пытаясь побороть приступ хохота. — Какие ЛАН-ы? Это когда было-то? И потом, прошу вас, не говорите, что вы во всё это верите!

— А если скажу, что тогда?

— Тогда вы либо неисправимый фантазер, либо… — Малдун искоса посмотрел на агента, — знаете гораздо больше других.

— Крысу и шприц я видел собственными глазами. Достаточно?

— Выходит, я был прав. Сюда, пожалуйста, — кивнув охранявшему дверь полицейскому, детектив провел гостей в бывший кабинет Джефферсона. Чтобы не отстать, Спасатели втиснулись в идущий в нужном направлении узкий и плотно забитый кабелями лаз.

— Нет, всё-таки он молодец! — не унимался Дейл. — Острый ум, цепкий глаз, убойный юмор! Наверняка они с Уиллом Смитом родственники!

— Но это не повод терять из виду Блейзера! — Чип даже не пытался скрывать раздражение. — Ведь всё на нем завязано! А теперь мы по твоей милости не имеем понятия, где его держат!

— Не расписывайся за всех! Лично я имею!

— Не имеешь!

— Имею!

— Не имеешь!

— Имею!

— Не имеешь!

— Имею!

— И где же он, по-твоему?

— Не скажу!

— Ага! — Чип восторжествовал. — Значит, не знаешь!

— Знаю! — возразил его красноносый собрат. — Просто ты злой!

— Я не злой, я справедливый! Так где же Стэн?

— В Вашингтоне, где ж ему еще быть!

— Угу! Еще скажи, что он в Центре имени Рида!

Дейл опешил, но не сдался.

— Ну да! Именно там! Так сказал Брэнсон! И я ему верю!

— Дейл, хватит быть идиотом! Это всего лишь прикрытие, понимаешь? Для отвода глаз!

— Вот именно! — обрадовался Дейл, услышав знакомое слово. — Прикрытие! Именно это Брэнсон и говорил! Это как в фильме «Умри, пока есть время»! Там один из злодеев скрывается от возмездия Дирка Суава в закрытой клинике на Кубе, где ему должны сделать пластическую операцию! То же самое хотят сделать с Блейзером! Они изменят ему внешность, и тогда его никакой «Черный стол» не узнает! А поскольку процесс это очень долгий, они поместили его в больницу первой леди, где их будет прикрывать сам Рид! То есть, наоборот, ну, ты понял!

— Я-то как раз понял! Причем, заметь, с твоих слов, хотя ты небось с десяток моментов переврал…

— Сам ты переврал!

— Так вот, — продолжал Чип, — даже из твоего пересказа явствует, что в Центр Рида отправились только личные вещи Стэна и его «труп», но никак не он сам! Для этого и нужно заступничество первой леди, а по совместительству главного врача США! Не удивлюсь, если она сама будет проводить «вскрытие»! А Блейзера и его семью поместили под охрану по программе защиты свидетелей, выдали новые документы и спрятали на какой-нибудь ферме в глуши! Поэтому я еще раз спрашиваю: где Стэн?

— Спроси у Уолдо[14]! — высокомерно проворчал Дейл. Чип занес кулак для тумака, но тут Гаечка вежливо откашлялась.

— Простите, что перебиваю, но вам не кажется, что мы здесь уже были?

Объединив усилия, бурундуки установили, что они здесь действительно уже проходили, следовательно, на одной из следующих развилок надо поворачивать в другую сторону. Со второй попытки они попали-таки в нужное ответвление, которое привело их к декоративной решетке прямо над столом Джефферсона.

— …Больше мы ничего не нашли, — услышали они голос Малдуна, как раз закончившего знакомить гостей с результатами обыска.

— Это его вещи? — спросил Брэнсон, заглядывая в стоящую на столе картонную коробку.

— Да. Он собирался утром за всем этим заехать.

— Вы упоминали семейные фотографии. Где они?

— Должны быть где-то тут… — Малдун подошел к столу и принялся разгребать разложенные на нем папки. — Страшная вещь обыск — и вроде всё есть, что должно быть, но пока его найдешь…

— Как в моей кладовке, — усмехнулся Брэнсон.

— И не только в вашей! — поддержал шутку полицейский. — Так, ну где же они… А, вот, пожалуйста! Все пять штук!

— Благодарю, — Тревор взял протянутые рамки…

И чуть не выронил их, едва взглянув на первый же снимок.

— Нет, не может быть… — прошептал он. Даже зажмурился в надежде прогнать наваждение. Однако и после этого с фотографии на него продолжал смотреть юный Сэмюель Питер Джексон.

— Что-то не так, мистер Брэнсон? — спросил Малдун. — Вы его знаете?

— Нет, — Тревор помотал головой и сделал вид, что тщательнее рассматривает фото. — Нет, показалось. Просто парень очень похож на племянника моего старого друга, вот я и подумал, что он здесь делает? Но нет, это не он… Вы слушали записи диктофона?

— Какого диктофона? — удивился полицейский. — Вы имеете в виду автоответчик секретарши?

— Нет, его собственный.

— Мы ничего такого не нашли… Что вы делаете? — Дерек аж подскочил, когда Брэнсон принялся простукивать поверхность стола.

— Вашу работу, — ответил Тревор. Присев на корточки, он придирчиво осмотрел кромку столешницы, понятливо хмыкнул и надавил вынутой из кармана авторучкой на едва различимую на фоне узора кнопочку. Раздался щелчок, и небольшой подпружиненный участок столешницы поднялся вверх, открывая пульт управления автоответчиком и диктофоном.

— Ничего себе! — от удивления Сэлинджер забыл, что он тут «лишний». — Если такое у директора новостей, то у их президента, небось, вообще пара пулеметов!

— Новости — бизнес серьезный, — согласился Малдун. — Откуда вы знали, где его искать?

— Это секрет, — Брэнсон улыбался, но не шутил. — Дерек, могу я попросить вас об одном одолжении?

— Смотря каком, — осторожно ответил полицейский. Сначала агент солгал ему насчет фотографии, теперь темнит. По всему видать, лимит вежливости исчерпан.

— Пожалуйста, оставьте нас одних.

— Не могу, это место преступления.

— Которое вы больше не расследуете. Говард, звоните в наше отделение в Бруклине, пусть пришлют четыре команды сюда и одну — на перекресток Восточной шестьдесят второй и Лексингтон. Рад был познакомиться, Дерек. Вы хороший детектив, если будете так держать, уверен, уже очень скоро увижу вас в Вашингтоне. А теперь прошу меня простить, нам с агентом Сэлинджером надо работать. К десяти часам к вам заедут мои люди за материалами дела. Удачи!

Он встал и протянул Малдуну руку. Тот явно сомневался, стоит ли ее пожимать или лучше будет выйти и хлопнуть дверью, но в итоге профессионализм возобладал над самолюбием, и рукопожатие состоялось.

— Говард, проверьте, все ли ушли! — приказал он помощнику, когда тот закончил говорить с региональным отделением Секретной службы в Нью-Йорке, потом обернул палец носовым платком, убавил громкость и запустил самую старую из сохраненных записей.

«― Добрый день, мистер Джефферсон, это снова я.

― И снова без имени?

― Согласен, это неудобно, но поверьте, так лучше для всех…»

— Занятная беседа, не находите? — спросил Тревор, когда запись кончилась.

— Нахожу… — выдавил из себя пребывавший в прострации Сэлинджер. — Это невероятно… Если об этом узнает пресса, ЦРУ конец…

— Прессе тоже не поздоровится, — Брэнсон откинулся на спинку кресла и потер снова начавшие безудержно слипаться глаза. — Говард, не знаете, отсюда до Бруклина далеко?

— Нет, не очень. Миль семь-восемь.

— Значит, не девять, уже хорошо… Будьте другом, добудьте нам по чашечке кофе.

— Разумеется, сэр, — Сэлинджер ушел искать источник вожделенного эликсира бодрости, а Тревор стал слушать остальные записи, одновременно прикидывая план ближайших оперативных мероприятий. И кто знает, каковы были бы результаты его расследования, если бы запись беседы Джефферсона с «Крестным» не услышал один из уже только двух живущих на земле, кто мог узнать этот властный голос…

— Это он… — бормотал Чип, при первых же словах «Крестного» так и севший прямо на гипсокартон. — Это он в ту ночь разговаривал с Ферранте и Сноу… Это он, точно он! Тот человек из «Черного стола»!

Конец первой части

---

[1] Автор не знает арабского и не хочет идти по пути американских кинодеятелей, придумывающих для персонажей-русских подчас совершенно невообразимые фамилии. Поэтому имена выходцев с Ближнего Востока и географические названия списаны с реальных людей и мест, так или иначе связанных с Ираком и Ираном. В частности, Аль-Ауджа — это село в Ираке, где родился и похоронен Саддам Хусейн.

[2] Киотский протокол — международный документ, принятый в Киото (Япония) в декабре 1997 года в дополнение к Рамочной конвенции ООН об изменении климата (РКИК), который обязывает развитые страны и страны с переходной экономикой сократить или стабилизировать выбросы парниковых газов.

[3] Три из Девяноста Девяти Имен Аллаха, а именно Судья (Аль-Хакам), Справедливый (Аль-Адль) и Всемилосердный (Ар-Рахим).

[4] «Прозак» (Prozac) — популярный во всем мире и особенно в США антидепрессант, список побочных эффектов которого включает среди прочего диарею, головокружение, сухость во рту, зевоту и зуд (по данным портала http://www.vidal.ru/).

[5] «Вашингтон Визардс» — вашингтонская баскетбольная команда, играющая в НБА.

[6] Настоящее имя Сорвиголовы (Daredevil) — супергероя и персонажа комиксов, который еще в подростковом возрасте полностью потерял зрение.

[7] Образ действия (лат.)

[8] См. http://www.cdrrhq.ru/comics/?author=Fischer&comics=mom_eng&page=116.

[9] См. http://www.cdrrhq.ru/comics/?author=Fischer&comics=mom_eng&page=111.

[10] Акр — английская и американская мера площади, равная 4046,86 м2.

[11] См. серию «Приключения коралловой клуши» / “Three Men and a Booby”.

[12] В тексте комикса Фишера это чудо техники не упоминается, однако на рисунках присутствует (см. http://www.cdrrhq.ru/comics/?author=Fischer&comics=mom_eng&page=10 и http://www.cdrrhq.ru/comics/?author=Fischer&comics=mom_eng&page=191).

[13] Воздушные маршалы (Federal Air Marshals) — федеральные служащие, негласно находящиеся на борту авиалайнеров под видом обычных пассажиров для обеспечения безопасности.

[14] Главный герой серии детских книг «Где Уолли?» (“Where’s Wally?”), созданных британским художником Мартином Хендфордом, в которых нужно найти определенного человека на картинке, где изображено много людей. В американском издании книг и снятом по их мотивам американском же мультсериале героя переименовали в Уолдо (Waldo).