С точки зрения Млечного Пути (гет)

— Какой же ты кре-е-е-е-етин, — пропел Ли, когда Фред только успел разлепить глаза и швырнуть куда-то подушку, ориентируясь на звук голоса.

— Что это за оскорбления с утра?

— Да вот, — хриплым голосом начал Джордж, который развалился на полу. На нём был вязанный свитер с большой буквой "Ф" на груди: близнецы редко носили действительно свои вещи, это казалось скучно и как-то обыденно; лицо у Джорджа было расцарапано, а из губы сочилась кровь, — спускаюсь я такой красивый вниз, жрать хочу неимоверно, а тут на меня из-за угла налетает какая-то девчонка и целует! Нет, я, конечно, всегда за, но, когда решил отодвинуть её и посмотреть, кто это такой смелый, увидел, что это Маргарет, — Джордж хмыкнул, а Фред заржал, — нет, ты только прикинь, я, конечно, сказал ей, что я Джордж, а не Фред, потому что девчонки должны целовать меня за то, что я — это я, а она начала кричать, что это всё отмазки, что я сволочь и прочее, а потом начала кусаться и царапаться, как кошка. Только потом я допёр, что был в твоём свитере, — он небрежно стащил с себя верх.

Ли кинул в Джорджа настойку с бадьяном, которая попала тому прямо в ухо, парни рассмеялись, а Джордж сообщил, что пока повременит с мастерским перевоплощением в Фреда и полез в шкаф за своим свитером.

Как только открылась дверца, на пол повалилась скомканная одежда, и Джордж с важным видом стал пинать её ногой, выискивая нужную вещь.

Комната вообще представляла собой жуткий бедлам, но, несмотря на беспорядок, никогда не было проблем с тем, чтобы найти какую-то вещь. Все знали, в какой она куче, на какой глубине, и вопросов не возникало.

Фред уже было повернулся, надеясь поспать ещё некоторое время, как в комнате раздался вопль.

* * *

— Ты такой противный, — тихо говорит Гермиона, но Рон слышит её даже вопреки шуму в Большом зале. Он поднимает взгляд от тарелки и удивляется: Гермиона улыбается, не куксится и не поднимает брови, взывая его к аккуратности.

Вокруг снуют студенты, в воздухе летают небольшие бумажные заколдованные мётлы, мальчишки кидают в девчонок смятые листы пергамента, ведь завтра намечается поход в Хогсмид, — признаться, когда-то он попытался таким образом позвать Гермиону на Рождественский бал, но та лишь смахнула клочок пергамента с волос, — вокруг порхают маленькие, размером с его большой палец канарейки. Старшекурсницы практикуются в трансфигурации, при этом щебечут ничуть не хуже птиц, красят губы, поправляют причёски и распространяют такое тепло и благодушие, что мальчишек вокруг них становится всё больше.

Стол Гриффиндора вообще представляет собой цветник, сегодня все девчонки почему-то разоделись, как на бал, такие непривычно красивые и улыбающиеся. Даже Гермиона немного подкрасила губы и палочкой уложила волосы. Рон с Гарри сначала переглянулись, когда увидели её, на их лицах был написан такой ужас, что они забыли о каком-то великом и торжественном празднике, но Гермиона только рассмеялась, схватила их под руки и потащила на завтрак.

Даже за столом Слизерина царило невиданное спокойствие: Малфой наливал Пэнси сок, та смеялась, и выглядела даже довольно хорошенькой, а Крэбб с Гойлом подкладывали торт с вишней своим соседкам, которые тихо перешёптывались, и в их разговорах царила какая-то женская тайна.

В общем, суббота начиналась как-то жутко странно.

Рон отложил куриную ножку, в которую вгрызался пару мгновений назад, и внимательно посмотрел на Гермиону. Она вела себя вроде бы как обычно, только больше улыбалась и была в хорошем расположении духа, но Рон знал её достаточно хорошо — Грейнджер выдавал лёгкий румянец, который проступал всегда, когда та что-то задумывала. И только Рон открыл рот, чтобы поинтересоваться, за чьи права она решила бороться на этот раз, как ему пришлось стремительного его захлопнуть.

В зал вошёл Фред. Он выглядел ужасно помятым, и у него было странно перекошенное лицо. Такое, словно он больше всего на свете хотел смеяться, но не мог этого сделать, потому что от этого зависела его жизнь.

А потом все разговоры стихли. Рон краем глаза заметил, что всё, что летало, скакало и шумело, остановилось. И появился Джордж.

Ну, как появился. Скорее вплыл, влился или что-то вроде того, потому что его тело стало прозрачным, как желе, он сам расплылся и был похож на кучку песка, только со складками. А ещё он протекал, с него выступала прозрачная жидкость, он оставлял за собой след на полу, вокруг него кружил приличный рой мух, который к тому же лип к желейному телу, это означало, что Джордж так же был довольно липким.

Рон вдруг ощутил в себе странное желание прикоснуться к нему, и, оглянувшись, увидел, что жадное выражение на лице возникло у многих ребят. Когда Джордж проходил мимо, все вокруг почему-то начинали жутко хохотать, а от ужасного запаха, который от него исходил, лопнула парочка канареек, до этого мирно сидевших на плечах нескольких студентов.

Он повернулся, Гермиона выглядела так, словно испытывала...

Разочарование окатило её ледяной волной, и Гермиона даже не попыталась это скрыть. Ну что за идиоты? Она специально заколдовала свитер Джорджа, потому что знала, что эти двое оболтусов всегда носят свитера друг друга, думая, что это верх остроумия и потешности. Похоже, сегодня Земля слетит с орбиты, или произойдёт что-то ещё хуже, потому что Джордж и Фред решили не выделываться.

Она ненавидела только Фреда, Джордж был тут совершенно ни при чём. Конечно, у дракона три головы — Фред, Джордж и Ли, но две последние были самыми безобидными, порой даже милыми, Ли пару раз провожал её до гостиной на втором курсе, когда над всеми маглорождёнными висела опасность. Он тогда много шутил, легко поднимал настроение, рядом с ним она даже не думала о том, что может ждать её за углом. Ей было тринадцать, она всё ещё верила в сказки. Некоторое время Гермионе нравился Ли Джордан, она смущалась и краснела, когда он проходил мимо, пару раз Ли навестил её в больничном крыле, когда она уже приходила в себя после оцепенения, но после лета всё прошло, и на третьем курсе её голова больше не была забита подобными глупостями. Джордж же всегда относился к ней снисходительно. Он признался ей, где находится кухня, и она могла беспрепятственно посещать домовых эльфов, раздавая им шапочки и носочки. Гермиона брала мантию-невидимку у Гарри и спускалась на кухню по ночам, после чего Гарри заподозрил, что у неё роман, спросил об этом прямо, а она так долго смеялась, что из глаз потекли слёзы.

Свитер Джорджа был пропитан временными чарами, они постепенно выветрятся, но Гермионе всё равно стало чуточку стыдно. Она планировала нанести Фреду психологические травмы, — но Гермиона не ожидала, что пострадает невинный!

Зелье работало довольно интересно: при взаимодействии с кожей оно превращало человека в некое подобие слизня, так же она добавила туда "Смех до колик" и "Амортенцию", чтобы всем хотелось прикоснуться к нему — те, кто это сделал, прилипли бы к его желейному телу до окончания работы зелья, а ещё запах, но это было довольно просто.

Разумеется, у неё было противоядие, иначе она не могла считать себя самой умной ведьмой столетия.

Некоторое время в ней боролись противоречия, но потом она сдалась, когда вспомнила, как Джордж множество раз заступался за неё перед Роном этим летом.

Почти весь остаток каникул после четвёртого курса Гермиона провела на Гриммо, письма от Виктора приходили точно по расписанию, потому что она сказала, что не может сообщить ему своё местоположение. Каждый раз, когда она возвращалась с посылкой, Рон испепелял её взглядом, а потом начинал нападать. Она защищалась, как могла, но потом ей это надоело, она расплакалась, ударила Рона книгой и гордо удалилась в свою комнату. После этого Рон приходил извиняться, а от Джинни она услышала, что это Джордж довольно грубо остудил пыл брата.

Тем более, Гермиона всегда боролась за права невинных...

— У меня есть противоядие, — просто сказала она, когда ей наконец удалось пробиться к Фреду, который пытался отогнать студентов от брата. Надо отдать ему должное, он сдерживал себя и ни разу не засмеялся.

— А? — искажённое от попыток сдержать смех лицо резко повернулось к ней.

Одной рукой Фред держал полочку, которая создавала барьер от тех, кто пытался прикоснуться к Джорджу, а другой старался отлепить Невилла от желейного тела. Невилл весь вспотел, обмяк, не сопротивлялся, но при этом умудрялся смеяться и одновременно смотреть на Джорджа влюблёнными глазами.

Долгопупс всегда был слишком восприимчив к зельям. Как-то он случайно надышался испарениями зелья «Словесности», и потом ещё два дня ходил чудной. Поток речи, который он извергал, казалось, так и остался бы неиссякаемым. Тогда Гермиона узнала, что нравилась ему на втором курсе, что его бабушка покупает ему ужасное яркое бельё, и что Рон прячет под подушкой неприличные журналы.

— Жду вас в «Выручай-комнате», тебе просто надо будет подумать о месте без запахов.

Фред внимательно посмотрел на неё, кивнул, но Гермиона вдруг поняла, что он всё равно её не видит.

* * *

Когда в комнату вплыл Джордж, Гермиона лишь указала рукой на стоящие на столе колбы.

Процесс затянулся. Мало того, что Джордж не мог взять склянку длинными прозрачными руками, так ещё и жидкость, которая с него капала, залила весь пол, и подобраться к нему тоже оказалось сложно. Гермиона несколько раз поскользнулась и упала, волосы стали висеть сосульками, одежда пропиталась слизью, и её начинало тошнить. Фред выглядел ничуть не лучше, только ему удалось ни разу упасть — Гермиона решила, что это всё сноровка от полётов на метле. И он так взволновано смотрел на брата, что Грейнджер почувствовала, как заалели её щёки от стыда.

Она вливала зелье Джорджу в рот, с ужасом наблюдая, как жидкость проходит внутри прозрачного тела, но потом стало ещё хуже. Его тело начало меняться, деформироваться, втягиваясь, всасываясь, но оставаясь таким же прозрачным. Гермиона начала различать внутренние органы, сердце, которое часто-часто билось, горло, которое заработало и стало усердно глотать жидкость. Начала проступать кожа, расти волосы, и вдруг на неё начали внимательно смотреть две пары голубых глаз. Оба — с искрящимся в них весельем.

— Это было так круто! — одновременно вскрикнули близнецы. Они начали громко смеяться, Фред хлопнул Джорджа по спине, сделал вид, что его рука прилипла, а Джордж изобразил себя слизняком, сгибаясь и принимая крайне бессильный вид.

Мерлин, что за...

— Идиоты, — вздохнула Грейнджер, и Фред впервые посмотрел на неё.

Она выглядело жутко растрёпанной, словно её прожевал и выплюнул Глизень, — гигантская улитка, которая каждый час меняет окраску и оставляет за собой след настолько ядовитый, что там, где она проползёт, все растения съеживаются и засыхают, — но Грейнджер казалась довольно милой.

Ему даже захотелось ущипнуть её за нос, потрепать за щеки, чтобы те зарумянились ещё больше, ну, или хотя бы дёрнуть за косичку.

После Святочного бала это желание не покидало его несколько недель, и он добросовестно справлялся с возложенным на него заданием: в итоге Грейнджер больше никогда не плела себе косички, стала ещё чаще конфисковывать разработанную продукцию и по возможности обходила его стороной. Потом он заметил Мэри из Пуффендуя, которая была ужасно рыжей, с яркими зелёными глазами и пышной грудью. А ещё у неё были страшно толстые косички, на которые Фред, собственно, и переключился.

Косички у девчонок — определённо его слабость. Джордж считал, что это какая-то травма детства, или что-то вроде того, потому что, когда Фред был хилым тощим парнишкой, ни одна девчонка не давала ему дёргать себя за косички. Даже Джинни тайком брала у мамы палочку и напускала на него летучемышиный сглаз.

И тут он должен был снять перед Грейнджер шляпу. Такой уровень волшебства у столь юной волшебницы... Мало того, что она освоила протеевы чары, так ещё такой талант в зельях — она становилась уже опасной. Если бы направить умения Грейнджер в нужное русло, например, в помощь им по созданию товаров для будущего магазина, то они пришли бы к такому успеху, о котором даже не смели и мечтать.

— Грейнджер, помоги нам в создании продукции, — спокойно сказал Фред, а потом начал внимательно всматриваться в реакцию Гермионы. Всё-таки Грейнджер есть Грейнджер, она никогда не умела скрывать свои эмоции, но на этот раз Фред понял, что недооценил оппонента. Выражение лица Гермионы осталось спокойным и сосредоточенным, словно она, как обычно, решала какую-нибудь задачку.

Сначала Гермиона и Джордж решили, что им послышалось. Всё веселье куда-то испарилось, стыд Гермионы уже почти начал переходить в гнев, как она замерла, даже не успев возмутиться.

Втереться в доверие к врагу? Следить за разработками и координировать их по мере сил? Она сможет уменьшить количество невинных жертв.

В прошлом году, когда близнецы только-только начинали разработку своей продукции, пострадало немало первокурсников. Ребята покупались на то, что зелья испытывали на них за деньги, низменные инстинкты часто побеждают в борьбе за первенство, тем более, если тебе одиннадцать, и ты хочешь доказать всем и вся, на что ты способен. Покрасоваться перед сверстниками, заработать несколько монет и авторитет, ведь ты не струсил. Гермиона еле успевала пресекать подобное, а мадам Помфри почти каждый день сталкивалась с интересными случаями, но одного парнишку отправили в Мунго, когда мальчишка, запутавшись выросшем длинном языке, упал с лестницы.

— Что ты можешь предложить мне взамен, Уизли?

Фред понял, что попал в цель.

Ведь не просто так распределяющая шляпа отправила Грейнджер в Гриффиндор. В ней был азарт, он был хорошо спрятан в какую-нибудь бочку, но сейчас Фред нашел фитиль, и он точно рассчитывал его подпалить.

— Всё, что ты попросишь, — он пожал плечами, в то время как Джордж смотрел на него что-ты-блин-делаешь взглядом.

Несмотря на всё, что творилось вокруг, Джордж всё-таки очень хорошо относился к Гермионе. Она была умна, помогала Рону, об её честности и порядочности знал каждый, а произошедшее только подтвердило всё то, что он и так знал. Она была ещё мудра и благоразумна: увидев, что промахнулась с жертвой, Гермиона просто исправила ситуацию, приняла свою ошибку и не стала отмалчиваться и ждать, когда они с Фредом сами решат проблему. Это вызывало уважение. Она была ему как младшая сестра, и это именно он отговорил Фреда от ужасных идей, которые тот поначалу выдвигал.

— Хорошо, — просто ответила Грейнджер. Она хотела, как обычно, когда делает вид зазнайки, тряхнуть копной волос, но волосы слиплись и висели тяжелыми сосульками, так что она была похожа на Сириуса, когда тот в облике собаки прыгает по лужам, а потом отряхивает с шерсти воду, — только ты вступишь в Г.А.В.Н.Э. и внимательно проработаешь защиту прав потребителя.

— Допустим.

Джордж вдруг понял, что Фред согласится на всё, что выдвинет эта девчонка, и будет чертовски прав. За одно зелье, которое превратило его в слизня, волшебники будут готовы прилично потратиться.

— Но это ещё не всё, я составлю план, и ты обязан будешь его выполнять, если хочешь рассчитывать на мою помощь.

Фред просто кивнул. Он смотрел куда-то в угол комнаты, удивляясь сообразительности Грейнджер. Вся комната была забита книгами, большинство из которых он никогда не видел и даже не слышал о них. В углу стоял большой стол, на котором аккуратно были разложены какие-то ингредиенты, и Фреду жутко захотелось посмотреть, как Грейнджер варит зелье. Почему-то он подумал, что она выглядит, как какая-нибудь фея за работой. Также на столе в рядок стояли колбы, на которых мелким бисером было написано название: "Слизень", "Липкость 24", "Смех до колик", "Маленькая/большая правда", "Мысли?", "Смена голоса" и прочее, так что Фред понял, что тут много чего интересного. Чуть ниже стояли противоядия ко всем этим зельям, и он еле сдержал себя, чтобы не попробовать всё.

А ещё в нем зажёгся интерес. Словно лампочка, которая разгорается всё ярче и ярче. Фред очень не хотел, чтобы она лопнула.

Он напущено-лениво перевёл взгляд на Грейнджер, но та уже заметила его интерес. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут Фред увидел, как капля слизи скатывается по её шее и быстро исчезает в до ужаса приличном вырезе рубашки.

Грейнджер расстегнула всего две пуговицы, и то, потому что ей было очень жарко, и чувствовала она себя явно не лучшим образом, а Фреду захотелось вылить на неё ушат ледяной воды.

Такие странные желания часто появлялись, когда он не был к этому готов, но ещё с детства он выработал привычку всегда-всегда выполнять их, ведь что за жизнь, когда ты не можешь сделать то, что хочется? Первая такая проделка — тетушка Мюриэль возмущалась по поводу заброшенности сада, а Фреду вдруг захотелось, чтобы у неё из ушей полезли сорняки. Он сделал это с помощью неконтролируемых выбросов магии, но именно это было отправной чертой. Тогда он открыл ворота в мир козней и проделок.

Фред переглянулся с Джорджем и три раза ему подмигнул, — внимательная Гермиона этого не заметила, она была слишком увлечена рассказом о защите прав потребителя, — но это был их тайный шифр, который всегда означал одно: на счёт три — бежим.

Они уже даже не помнили, когда придумали это.

Один.

— Таким образом, если я правильно успела заметить, и в волшебном мире никто не беспокоится о невинных жертвах...

Два.

—...пострадавших от некачественной продукции, что, я хочу сказать, ужасно несправедливо и опасно...

Три!

На Грейнджер обрушилась ледяная вода, настолько холодная, что в воздух пошёл пар, а Гермиона, мокрая и ошарашенная, даже на несколько секунд застыла, словно изваяние.

Фред только успел мазнуть взглядом по рубашке, которая стала прозрачной, заметил обычный белый бюстгальтер, настолько обычный и скучный, что в пору было закатить глаза и познакомить Грейнджер с каталогом белья. Но времени на всё это, конечно же, не было, потому что Джордж уже сорвался с места, Фред громко заржал, кинулся следом, а потом захлопнулась дверь.

Обведя взглядом пустую, полную книг комнату, которая стала для Гермионы чем-то вроде мастерской, Грейнджер поёжилась от холода, лукавым взглядом посмотрела на дверь, за которой исчезли близнецы, а потом широко улыбнулась.

В конце концов, то, что теперь они сотрудничают, совсем не значит, что она не сможет хорошенько отомстить.