Один лишь взгляд (гет)

Милисент Стилл всегда знала себе цену, и цена эта была довольно-таки высока. Не первая красавица магического мира, конечно, но в Хогвартсе всяко в первой десятке. И на приближающихся экзаменах имеет все шансы занять не менее высокое место. Да и древностью рода вполне может поспорить если не с Блэками или Прюэттами, то уж с Малфоями-то точно. Правда, её семья никогда не зацикливалась на чистокровности, взять хоть прабабушку по женской линии. Но всё же древнее и почтенное семейство, плюс небольшой, но процветающий бизнес.

Официального жениха у Милли пока не было. В отличие от всё тех же Блэков или, к примеру, Лестранджей, которые устраивали помолвки чуть ли не одновременно с крестинами, в семействе Стилл было не принято вмешиваться в сердечные дела детей. Однако Милисент была разумной девушкой и считала, что в восемнадцать лет уже стоит присмотреться к возможным кандидатам, пока самых лакомых не расхватали более наглые и расторопные. Конечно, она волшебница, а не какая-нибудь магла, которая к сорока годам выглядит чуть ли не старухой, но выходить за вдовца или, того хуже, разведённого, Милли не собиралась.

Люпина как возможного кандидата в женихи она пока не рассматривала, но в качестве временного кавалера он вполне подходил. Конечно, тот же Сириус куда красивее, зато вокруг него вечно крутится целая толпа претенденток на руку, сердце и возможное наследство или хотя бы на воскресные прогулки. Их не отпугивала даже его страсть к дурацким розыгрышам и манера разговаривать так, что не разберёшь, когда он шутит, а когда говорит серьёзно.

Нет, Милли решительно предпочитала скромного Ремуса. И как это она раньше не обращала на него внимания? Он ведь даже старостой был! Впрочем, рядом с эффектной парочкой Блэк-Поттер кто угодно мог оставаться незамеченным. Зато теперь Милли находила в нём всё больше достоинств.

Он оказался прекрасным собеседником: умным, внимательным, очень начитанным. Гриффиндорская эмоциональность органично сочеталась в нём с логичностью, достойной её собственного факультета. Это вам не Аберс Малсибер, у которого только три темы для разговора: древность рода, боевые заклятья и какие идиоты эти гриффы. Как ещё за ней-то ухаживать надумал? Наверняка не знал про прабабушку-грязнокровку.

Из-за этого, в частности, Милли его и бросила. Пока не узнал. Девушка не может позволить себе быть отвергнутой, даже по идеологическим соображениям. Это вредно для репутации.

Нет, определённо, на роль спутника для воскресных прогулок Люпин годился куда как лучше! И не только отвергнутого Малсибера и гипотетического Блэка, но и всех предыдущих, которых было пятеро, не считая, конечно, третий и четвёртый курсы, когда они ходили гулять целой компанией и ещё не думали об ухаживаниях. Во всяком случае, мальчишки точно не думали.

Мальчишки вообще дольше остаются детьми.

Правда, к Ремусу Люпину это не относилось. Наоборот, Милли иногда казалось, что он старше её лет на десять. Но это касалось чего угодно, только не ухаживания за девушками. Здесь он проявлял то ли крайнюю застенчивость, то ли крайнюю неопытность. Хотя временами Милли задумывалась: а не притворство ли это? Но если его поведение и было притворством, то исключительно умелым и изощрённым.

Когда они расставались после первой совместной прогулки, он поцеловал ей руку. Это было приятно и настолько неожиданно, что Милли почти растерялась. Обычно парни из кожи вон лезли, чтобы чмокнуть ее хотя бы в щёчку. Если же не удавалось, ограничивались нейтральным «Пока!». Целовать руку никому в голову не приходило. А Ремусу вот пришло.

На том они тогда и расстались, но на следующий день Люпин подкараулил её у входа в Большой зал и смущённо спросил, не согласится ли она в следующее воскресенье... Милли милостиво согласилась.

И не раскаялась.

Поцеловать её по-настоящему он решился только на четвёртой прогулке. Пятая не состоялась по объективным причинам: начались экзамены. Как не слишком изысканно, но точно выразился один из её однокашников: «Когда хозяин заходит в хлев с ножом, козлу не до любви».

Нельзя, конечно, сказать, что во время сдачи ТРИТОНов они с Люпином вообще не виделись. Уже после второй воскресной прогулки Ремус взял за правило встречать её перед завтраком у входа в Большой зал — пожелать доброго утра да перемолвиться парой ничего не значащих слов. Нарушил он этот маленький ритуал только однажды, первого июня. Зато вместо него Милисент поджидала остальная троица.

— Доброе утро, принцесса, — галантно поклонился Блэк. — Рема сегодня не будет.

— Он в больничное крыло угодил, — подхватил Поттер. — Только ты не вздумай его навещать.

— Потому что рад он этому точно не будет, — уточнил Петтигрю. — Блэк на нём неудачно одно заклинание испробовал, так что рожа у него сейчас — врагу не пожелаешь!

— Но завтра, максимум послезавтра, всё будет в норме, не беспокойся, принцесса, — заверил Блэк. Особого раскаяния в его голосе не слышалось. Впрочем, в этой безбашенной компании такое, наверное, было в порядке вещей.

— А с какой радости ты меня принцессой зовёшь? — только и нашлась спросить Милли.

— Книжка есть такая — про прекрасную принцессу Милисент и скромного художника, который полюбил её и добился взаимности, — сообщил Блэк. Кажется, в их компании не только Ремус был начитанным. — А что, тебе не нравится?

Милли только пожала плечами. Принцесса так принцесса, почему бы и нет. Не свинарка же!

Ремус появился на второй день, осунувшийся и бледный. На вопрос небрежно отмахнулся:

— Да ерунда это, в первый раз, что ли?

Милли решила, что если у него нет претензий к дружкам, так ей сердится на них и тем более смешно. Но почему-то сердилась.

* * *

Всё на свете имеет свой конец. Даже экзамены.

Утро перед выпускным балом в девичьей спальне Равенкло началось со всеобщего недовольства. Причём недовольства магическим миром, который неожиданно оказался хуже магловского разом по нескольким параметрам.

— Всё же идиотская у нас система, — ворчала маглорождённая Элен Кортни. — Вот у Тома отметки сразу после экзамена говорят, а нам ещё неизвестно сколько ждать. Какая радость праздновать, если не знаешь, что тебе там навыставляют?

Старший брат Элен не обладал волшебными способностями, что не мешало им нежно дружить и еженедельно переписываться.

— И эти дурацкие мантии, — подхватила Мориса Лонгмэн, рассматривая магловский журнал мод, присланный всё тем же Томом ещё две недели назад, но отложенный тогда по причине занятости. — Пойти бы на бал в таком вот платье! Девочки, ну вы только взгляните!

Девочки взглянули и признали, что в узком длинном платье с глубоким вырезом на спине худощавая Мориса смотрелась бы исключительно стильно.

— А вот в таком — на экзамен! — хихикнула длинноногая Кэтти Майерз, перелистывая несколько страниц. — Оценка на балл выше гарантирована! Конечно, если в комиссии женщин будет меньшинство.

— Девочки, пойдёмте, на завтрак опоздаем, — жалобно позвала толстушка Летиция, которую мини-юбки и макси-вырезы интересовали мало.

Продолжая обсуждать достоинства магловской моды, они вышли в коридор и там неожиданно обнаружили Люпина. Он вежливо поздоровался. Милли вежливо ответила, выразительно глянув на подружек. Те понимающе хихикнули, сообщили, что очень проголодались, и оставили парочку наедине. Едва компания скрылась за поворотом, Ремус с загадочной улыбкой запустил руку в ближайшие доспехи и извлёк громадный букет белых роз. Милли тихо ахнула:

— Откуда?

— Секрет, — он выглядел слегка смущённым.

— Небось стащили где-то, знаю я вас. И вообще, я не люблю розы.

Гриффиндорцев не зря считают особо способными в трансфигурации. Одно движение палочки — и розы превратились в истекающие сладким ароматом садовые лилии.

— Слишком сильный запах.

Садовые лилии неуловимо перетекли в водяные, сплелись в венок и плавно легли Милли на волосы. Упавший на пол лепесток вспорхнул ей в руку уже в виде зеркальца в изящной оправе.

— Прелесть какая! — у неё уже не было сил вредничать. Белоснежные лепестки с алмазными капельками воды на её тёмных волосах смотрелись просто божественно! — А до вечера не завянет?

— До утра не завянет.

Пряча венок в тумбочку, Милли думала о том, как замечательно он подойдёт к её парадной мантии, как будут взбешены эти две слизеринские задаваки с их купленными на отцовские денежки украшениями... а ещё — что в магическом мире, несмотря на отсутствие мини-юбок, жить явно интереснее. И приятнее.

На балу выяснилось, что Ремус очень неплохо танцует. Потом они долго и увлечённо целовались, сперва в углу коридора, за рыцарскими доспехами, а потом прямо посреди двора, прикрывшись от любопытных глаз простеньким заклинанием. Ещё позже их отловила весёлая компания, состоящая из Поттера в обнимку с Эванс, страшно довольного чем-то Петтигрю и Блэка, у которого на каждой руке висело по девице: на левой гриффиндорка, а на правой — хафлпафка. Поттер, как выяснилось сделавший предложение и получивший обещание подумать, сиял в темноте не хуже Люмоса и требовал, чтобы все шли купаться при свете луны, потому что это романтично, и вообще, имеют же они право один раз за семь лет легально погулять ночью? Легальность была относительная, напрямую нарушение режима никто не санкционировал, но все знали, что и ловить не будут. Согласно ехидным слухам, в ночь выпускного бала Филч запирался у себя в комнатах и с горя глушил огневиски стаканами.

Идею все одобрили, благо почти полная луна как раз поднялась над кромкой Запретного леса, заливая округу голубоватым таинственным светом. Но купание не состоялось. Где-то на третьем шаге Ремус, неудачно поскользнувшись, то ли вывихнул, то ли даже сломал ногу, и Блэк с подозрительным энтузиазмом предложил доставить его в больничное крыло. Милли хотела пойти с ними, но парни хором заверили, что в этом совершенно нет необходимости. В результате глубоко разочарованные подружки Блэка в утешение принялись вдвоём кружить голову Петтигрю, а слегка обиженная Милли вернулась в зал танцевать.