Till life be gone (гет)

Домашние, разумеется, паникуют все сильнее — лечение Лео, определенно, подействовало, но Фиби так и не приходит в себя после всего. После короткого ступора и горячего обсуждения проблемы, Пейдж убегает за Книгой Таинств, Лео отправляется за женой, а подавленный Куп остается сидеть у её ног.

Бестелесная и взбешенная Фиби тем временем нервно кружит по комнате, не зная, что предпринять, пока не хватается, наконец, за дверной косяк. Одно не может не радовать — хотя и удивляет — её сила по-прежнему при ней, о чём свидетельствуют еще два видения.

Вспышка.

Облокотившись на этот же косяк, Коул, не скрывая ехидства, выслушивает недовольство старшей зачарованной.

— Не знаю, что хуже, — бормочет Пайпер. — То, что я умерла, или то, что мне придется провести предсмертные муки рядом с тобой.

— Думаю, это последнее, о чем тебе стоит беспокоиться в данный момент, — миролюбиво замечает Тёрнер. — Хреново выглядишь. Что?

— Что — что? — огрызается ведьма. — Что ты здесь делаешь?

— Ты звала меня.

— Я тебя не звала!

— Ты просила о помощи — и вот я здесь, — знакомая «невинная» ухмылка.

Вспышка.

Наблюдая за Фиби и Пейдж, пересекающими гостиную, Коул восхищенно роняет вслед бывшей жене:

— Какая красавица. Она учит факелы ярче гореть*.

Средняя зачарованная возвращается в комнату и, прищурившись, смотрит в упор на то место, где он стоит.

— Что? — спрашивает у неё Пейдж.

— Ничего, — чуть тряхнув головой, отвечает Фиби. Облегченный вздох срывается с её губ.

— Сукин сын, — в бессильной ярости бормочет Фиби себе под нос — не очень-то приятно узнавать, что Пайпер скрывала от неё подобное несколько лет подряд, и вряд ли собиралась когда-нибудь поведать, что бывший её муж всё это время беспрепятственно ошивается вокруг. — Сейчас я тебе устрою!

Нервным движением каким-то приглаживает волосы и вызывающе смотрит в потолок:

— Коул! Коул Тёрнер, я знаю, что ты слышишь меня, покажись немедленно! Какого дьявола ты сделал со мной?

И имя его странно так, позабыто-непривычно пощипывает на кончике языка, а сердце колотится как бешеное. Фиби уже и не помнит, когда в последний раз была так взвинчена, что напоминает сама себе оголенный, потрескивающий от напряжения проводок.

Еще немного и запахнет паленым.

— Коул Бенжамин Тёрнер, — зло повторяет она, целясь в безразличную гулкую пустоту, пролегающую меж мирами, где он, как ей думается, скрывается всё это время. — Не смей игнорировать меня!

Пустота остается недвижима — и отзывается лишь тишиной, вяло разбавляемой звуками из мира живых — тиканьем часов и ласковым бормотанием Купа над телом жены. Которое её в данный момент, правда, совершенно не трогает.

В данный момент Фиби гораздо больше интересует бывший муж, а именно — где его черти носят, и какую пакость он замыслил на сей раз.

Наоравшись вдоволь и совершенно безрезультатно, ведьма расстроенно падает в одно из кресел.

Ладно, Фибс, пора признать, что все не будет так просто, как тебе хотелось бы.

Давай же, думай.

Если Тёрнер не явится, оставаться здесь нельзя. Нужно найти его и заставить исправить то, что с тобой происходит, ведь очевидно, что это его вина, его очередной сумасшедший план, чтобы разрушить твою жизнь. И пускай все повторяется по накатанной, ведь в очередной раз ты не позволишь ему это сделать.

Думай, Фиби, ты же теперь вроде как призрак — и тебе есть кому мстить, нужно только направить свою злость, и она принесёт тебя, куда нужно.

Думай, Фиби, ты же не простой призрак, ты — дух ведьмы, у которого ко всему прочему отчего-то сохранились активные силы.

Надо проверить.

Зачарованная прислушалась к комнате, впуская в сердце поток чужих, таких предсказуемых эмоций: горечь, беспокойство, любовь. Фиби облегченно вздохнула: эмпатия тоже осталась при ней. Она обернулась и ласково посмотрела на не способного видеть её Купа. Тот с ума сходил от горя, и не помня себя ждал её домой.

— Я ненадолго, — бесполезно обронила она, словно извиняясь, и снова сконцентрировалась на своей силе и на желании обрушить свою месть на зарвавшегося мерзавца Тёрнера.

Мир дернулся и на несколько мгновений погас, с тем чтобы возникнуть совершенно другим помещением.

Фиби по обыкновению ожидала от Коула Тернера любой гадости и допускала мысль найти его в любом самом гадком уголке преисподней, однако обнаружила его в просторном, хорошо обставленном офисе и узнала сразу — хотя его статная фигура в дорогом костюме и стояла к ней спиной.

Меньше всего её покойный бывший муж напоминал призрак — она застала его в разгаре самого обычного делового совещания, и человек перед ней делал все то, что делают обычные успешные бизнесмены. А именно — доказывал присутствующим свою правоту.

Фиби замерла, не в силах сделать шаг, даже вдох, с отчаянно колотящимся сердцем и взбесившимся пульсом. Ярость, только что клокотавшая внутри, погасла также внезапно, как и вспыхнула, поглощенная волной всеохватывающего смятения.

Хорошо хоть, никто из участников встречи, обращенных к зачарованной лицом, её, очевидно не замечал — редкий случай, когда оказаться призраком даже на руку.

— Так чем же ваша школа, мистер Тёрнер, отличается от любой другой элитной школы с добрым именем, хорошей репутацией и длинной историей? — строго спросила сухонькая женщина средних лет, сидящая на противоположном конце стола так, что Фиби могла отлично рассмотреть её лицо: ухоженное, под вуалью строгого, но тонко и явно умело нанесенного макияжа и предательской россыпью морщинок в уголках глаз, выдающих её возраст, а еще, пожалуй, годы изнурительной работы. Но гораздо больше о собеседнице Коула рассказывали её глаза — цепкие, тёмные, молчаливо-глубокие и лишенные намека на эмоции, один лишь пронизывающе-ледяной расчёт.

Женщина, очевидно, пользовалась авторитетом среди присутствующих, да и высказалась в соответствии со всеобщим настроем — несколько человек за столом согласно закивали, а мужчина, сидящий по её правую руку позволил себе беззвучно ухмыльнуться.

Фиби неприязненно прищурилась: «акулий» контингент людей, пришедших на встречу, был ей прекрасно знаком, и, в то же время, крайне неприятен. Для большинства из них ничто не имело значения, кроме запаха наживы, собственного статуса, влияния и власти в определенных кругах, и потому вести переговоры с ними было бесполезно — по крайней мере по её опыту, а еще очень чревато бесконтрольным желанием превратить какого-либо особенно мерзкого индивида в жабу — или свинью.

Тяжело быть идеальной ведьмой в неидеальном мире.

Впрочем, Коул и прежде обладал терпением и хваткой, ей несвойственными в вопросах общения с неприятными, но необходимыми ему личностями в тех редких случаях, когда отказывался от применения магии.

— Мисс Дауншот, — обманчиво-спокойный, бархатистый голос бывшего мужа словно простреливает её внутренности, скручивает ледяным напряжением, рассыпающим мурашки по коже спины и плеч. Почувствовав предательскую слабость в коленях, Фиби тяжело выдохнула и схватилась рукой за стену, а Тёрнер тем временем продолжал: — Мы все здесь деловые люди, так что давайте не будем ходить вокруг да около: все преимущества и особенности наших образовательных условий и уникальной учебной программы были мною подробно расписаны в презентации, и к тому же прекрасно представлены в буклетах, которые вы получили, так что нет смысла останавливаться на этом еще раз. Что касается тех причин, по которым участие может быть вам интересно, то здесь все более чем очевидно — это выгодный долгосрочный проект, поддерживаемый и щедро финансируемый правительством. Участие в нем не только принесет вам хороший процент прибыли со взносов за обучение, но и глубокое уважение и признательность за ваш вклад со стороны далеко не последних лиц и инстанций страны, а также возможность работать с нами в перспективе — серьезные планы о расширении и работе на государственном уровне под статусом повышенной секретности были мною кратко упомянуты. Думаю, на основе полученной информации вы прекрасно можете представить тот уровень поддержки, которым мы уже располагаем в данный момент.

— Вы говорите таким тоном, Коул, — губы женщины неодобрительно поджались в тонкую линию, — словно это вы нужны инвесторам, а не наоборот. Не самый выигрышный подход к переговорам.

— Безусловно, Дэбора, — Фиби отчетливо представила ласково-блистательную улыбку, брошенную бывшим мужем в лицо акульей женщине, и умело размазывающую грань между хамством и официально-деловым тоном, — Вы все поняли правильно. Мы нужны вам. И мы, что самое приятное, не теряем ничего в случае вашего отказа, так что можете по праву считать наше предложение актом беспрецедентной благотворительности.

Повисло многозначительное молчание — снисходительные ухмылки присутствующих погасли, сменившись затравленно-заинтересованными выражениями и алчным блеском в глазах.

Ледяная маска на лице женщины пошла рябью, сквозь которую постепенно, словно тина из-под мутной воды, проступило выражение брезгливой, оскорбленной злости:

— Да как вы.. — прошипела было мисс Дауншот, но была прервана на полуслове сигналом телефонного звонка.

— Прошу прощения, это важно, — Коул поднял ладонь в примирительно-предупреждающем жесте, достал телефон и, прежде чем поднести его к уху, пояснил со значением: — Этот телефон никогда не звонит просто так. Слушаю. Только быстро, я на встрече.

В снова повисшей тишине Фиби отчетливо наблюдала, как напрягаются плечи Тернера, как дергаются-играют мышцы на шеи и спины под облегающим тонким пиджаком по мере того, как поступала информация на том конце провода.

— Ты уверена? Сколько времени прошло? — его голос, казалось, не изменился, и не должен был выдать волнения, но она без труда различила еле заметную хрипотцу, царапнувшую слух подобно песку, попавшему на стекло от ветра. — Понял, скоро буду.

— Вы.. — угрожающе выдохнула акулья женщина в нетерпении выразить свое недовольство, однако на этот раз Коул её перебил сам, при чём довольно бесцеремонно.

— К моему величайшему сожалению, господа, это действительно важно, поэтому я вынужден закончить нашу встречу. Детали моего доклада вы всегда сможете освежить в памяти, обратившись к полученным буклетам. По всем вопросам, пожалуйста обращайтесь к моему секретарю, её телефон там, кстати, указан. Образец договора можете также получить у неё сегодня. Благодарю всех за участие, — погасив проектор и закрыв, стоящий пред собой ноутбук, Тернер встал со своего места и поднял выжидательный взгляд на присутствующих, медленно покидающих помещение.

Когда в дверях оказалась Дэбора Дауншот, она обернулась и громко, презрительно бросила:

— «Дауншот энтерпрайс» никогда не будет работать с вами, Тёрнер, и не надейтесь.

— Прискорбно для вас, — невозмутимо ответил тот, совсем другим, нежели на переговорах, довольно мрачным голосом: — А теперь прошу покинуть мой кабинет, у меня неотложные дела.

Что-то в его взгляде или тоне, по-видимому, напугало эту женщину. Отчетливо вздрогнув, но затем взяв себя в руки и расправив итак неестественно прямую спину, она вышла, оставляя мужчину наедине со своими мыслями.

Коул прикрыл дверь за её спиной взмахом пальцев, на что зачарованная шумно и почти облегченно выдохнула — на несколько сумасшедших минут пребывания на этом совещании ей показалось, что он снова просто человек, хоть и не изменяющий себе в плане влиятельности и уверенности в себе. А это неизбежно поставило бы вопрос о том, кто, если не Тёрнер виноват в том, что она застряла между мирами в своей бестелесной форме.

Другой вопрос в том, что у него её проблемы явно не стояло — Коул Тёрнер по-прежнему обладал силами и при том спокойно пребывал в телесной форме в обычном человеческом мире, занимался бизнесом, проводил деловые встречи, отвечал на телефонные звонки. А значит, о чем свидетельствовало также то, что он никак не среагировал на появление духа бывшей жены в своем кабинете, он явно не пребывал взаперти в междумирье, и видеть её не мог.

Прежде чем искать способ связаться с ним и предъявить свое негодование, Фиби стоило узнать об этом человеке, его новой жизни и новых силах как можно больше. В конце концов, все что связано с Тернером всегда попадало под категорию вещей под неизменным определением «опасно». А с появлением собственной семьи Фиби стала как никогда раньше осмотрительна.

Поэтому пока Тёрнер набрал чей-то номер и, подойдя к окну, напряженно ждал ответа, Фиби отлипла от стены и приблизилась к столу с намерением осмотреться. Её взгляд упал на стопку рекламных брошюр, на обложке которых было фото современного здания, отделанного стеклом и бетоном и окруженного зеленью, а также заголовок — Йосемити Нью колледж. Ведьма хотела было взять один полистать, однако вовремя подумала, что парящий в воздухе буклет с перелистывающимися страницами уж точно привлечет внимание хозяина кабинета, а потому благоразумно решила отложить эту идею на потом.

— С чего мне начать? — Тёрнер, тем временем, по-видимому, дозвонился, и теперь, нетерпеливо теребил во второй руке край темной тяжелой занавески, уставившись в окно. — Где и с кем он был в последний раз? Говорил что-то?

Различить с такого расстояния слова его собеседника было нереально и потому Фиби решила подойти послушать, и, проигнорировав нервозность, осторожно приблизилась почти вплотную, даже привстала на цыпочки рядом, и вся обратилась в слух. В следующее мгновение Тернер резко обернулся, свободной правой рукой беспрепятственно схватив не успевшую отреагировать ведьму за горло.

Серые глаза в удивлении расширились, телефон со стуком упал и покатился по полу, но Коул, быстро справившись с очевидным шоком от подобной встречи, оттолкнул бывшую жену от себя и очень зло спросил:

— Фиби, какого дьявола?!

* Именно эту фразу Шекспира цитирует Коул, наблюдая за Фиби из междумирья в серии 7.16. Дословно со староанглийского: «Она учит факелы ярче гореть» (что совпадает с переводом СТС). В художественном переводе «Ромео и Джульетты» Пастернаком она звучит немного по-другому: «Ее сиянье факелы затмило!