До тысячи слов (джен)

Он и вечность, как единое целое, живут рука об руку, не считая тысячелетий. В солнечные дни он находит этот мир ласковым и теплым, жаркое лето с ароматом выжженной травы и стрекотом цикад делает его дни не такими тихими, как, например, зимние вечера. Он стоит у открытого окна, наслаждаясь лёгким ветерком, что играючи колышет занавески и его идеально уложенные черные волосы. Он пристально вглядывается в тот клочок мира, что позволяет ему видеть оконная рама, но ему хватает и этого. Все, что находится по ту сторону, является живым и не остаётся неизменным — так способен видеть только он. Сегодня он наблюдает за стрекозами, смотрит, как переливаются от зелёного к фиолетовому их прозрачные тонкие крылышки. Эти забавные насекомые обычно обитают у воды, а потому их нередко можно увидеть у пруда, что синей гладью отражает солнце и лес. Он наблюдает за тем, как они суетятся, перелетая с места на место, и невольно задумывается об их схожести с людьми — он во многом видит отражение человечества. Он также знает, что с наступлением ночи некоторые из них станут едой для птиц или пауков, притом, что сами стрекозы являются хищниками, поедающими более мелких насекомых. Откуда ему это известно, он и сам не знает или не помнит, но отчётливо продолжает проводить параллели.

Он был создан первым...

Другие постоянно задают ему один и тот же вопрос: «Почему ты смотришь на мир из окна, вместо того, чтобы выйти и прикоснуться?». Тот, кто задал этот вопрос первым, давно ушел из его памяти, как и многие другие после. Все, что он мог — это ловить их ускользающие образы, но и сам не помнит, зачем он за них цепляется. Он порой забывает, как звучит его голос, хотя держит в голове чужие ассоциации, которые заставляют его вспомнить, как улыбаться, потому что и это он время от времени забывает. Его редкие «гости» никогда надолго не задерживаются, он никогда не винит их в неэтичности и неэлегантности поведения. Не ставит в упрёк повисшее в воздухе давящее молчание. Он всегда смотрит в глаза и всегда ловит в них одни и те же чувства и эмоции, что, казалось, врастают в каждого, кто хоть раз имел возможность взглянуть на него. Там всегда были обожание и страх. Такие визиты начинаются приветствием и оканчиваются прощанием, а весь разговор состоит из тишины. Он знает, что плохой собеседник, но это необходимость. Его воля удерживать свою волю.

Весь мир и так для него — если он пожелает, то сотрёт все границы...

Он любит летние ночи, почти так же сильно, как солнечные дни. Он любит ясное ночное небо, усеянное миллиардами звёзд. Когда он смотрит на них, они кажутся ему холодными, но он все ещё тот же и знает, что это не так. Те звёзды, что видны из его окна, он давным-давно сосчитал. И каждое столетие он возвращается к этому занятию снова. У него нет точной уверенности, но он думает, что звёзды — это его личное время. Что когда-нибудь на небе останется только одна звезда, и ему нужно только дождаться, когда она сорвётся со своего места и потухнет навсегда. И в тот же миг он сделает свой последний вздох. Он надеется на это.

А потом приходит день, и он говорит своё имя, отмечая для себя странность его звучания. Пожалуй, сейчас он говорит своё имя впервые для того, чтобы представиться.

Кадис Этрама ди Райзел.

С последним сорвавшимся звуком он забывает о звёздах.

Быть сильным — его основная задача...