Куртизанка (гет)

Как язык тянется к больному зубу,

над полной дымящейся тарелкой.

Клайв Баркер, «Книга Крови II. Страх»

(перевод В. Филипенко)

Прошла неделя, с тех пор, как я прикоснулась к ожерелью, что дал мне Вольдеморт — порт-ключу, перенесшему меня сюда. Сама сцена прощания, устроенная великим и ужасным Темным Лордом в главном зале его резиденции, прошла так театрально, что иногда не хватало «закадровых» аплодисментов, которые включаются в глупых ток-шоу. Хотя вряд ли гроза волшебного мира слышала о маггловских ток-шоу.

А на следующий день украшение оказалось у меня на тумбочке. Наверное, Малфой приказал принести мне эту вещицу: своего рода насмешка с его стороны, что у меня нет ни единой возможности выбраться отсюда, также как и у этого ожерелья — самостоятельно снова стать волшебным предметом.

Но я сильнее, чем он думает.

Этот заносчивый и гнусный ублюдок.

Да пусть будет проклят тот день, когда он появился на свет!

Повязав на шею ленту с камнями, я спустилась вниз, в надежде вновь увидеть его. В прошлый раз там, в небольшой кабинетной библиотеке, мне лишь мельком удалось взглянуть на блондина. И раз я в игре, то нет смысла сидеть в стороне на скамейке запасных.

Я же — лучшая куртизанка, как говорит наш обожаемый Лорд.

Ну просто ангел во плоти, Мерлин их всех.

Однако… В тот день мне так и не довелось встретиться с Малфоем.

И на протяжении последующих шести тоже.

Я не видела даже домовых эльфов. И никаких людей, животных. Создавалось впечатление, что я абсолютно одна в этом зачарованном поместье, хотя это было не так. Иногда я слышала шаги в коридоре, но стоило мне только выглянуть из-за тяжелой двери моей комнаты, как он оказывался совершенно пустым.

Гуляя по территории поместья, я слышала лошадиное ржание, но опять же — лишь призрачные, будто фантомные звуки в моей голове.

Может, я сошла с ума и теперь мне чудится все что ни попадя?

* * *

Я лежала на каменном полу в зале, когда-то служившей столовой. Сейчас это была комната со всевозможным барахлом, а не столовая, однако это ничуть не уменьшало ее роскошности и помпезности.

На мне было тяжелое бархатное платье темно-зеленого оттенка, отделанное черным бархатом и кружевом. Такое, можно сказать, траурное платье.

Это и был самый настоящий траур — у меня же сегодня день рождения, гиппогрифа им в штаны.

Рядом со мной стояла запыленная бутылка хорошего крепкого красного вина. Я уже почти допила ее, когда фужер, который нашелся тут же, в этой столовой, чуть не выскользнул у меня из руки.

— Думаю, тебе достаточно.

Будь у меня в руках палочка, я бы не задумываясь запустила в этого мерзкого слизеринца Аваду. Но, поскольку волшебной палочки у меня не было, пришлось придумать иную пакость.

— Думаешь? — и, пожав плечами, я швырнула бокал в противоположную стену.

Осколки смешались с недопитым вином, и все это, сопровождаемое звоном разбитого хрусталя, чудесно подправило чей-то портрет в тяжелой позолоченной раме.

Под оперу из грязных криков хозяина холста я повернулась, ставя руки на пол так, чтобы из выреза платья стало хорошо видно грудь.

— Что ты делаешь?

Голос Малфоя холодил, будто скрежет металла.

Он был одет в похожий бархатный костюм — чистое совпадение или хорошо просчитанный ход? И если второе, тогда какой подтекст мне искать?

— Праздную свой день рождения.

Блондин стоял без движения, позволяя разглядывать себя.

Он практически не изменился со школьных времен — лишь отрастил волосы, а на правой щеке виднелся тоненький шрам, который я не заметила в библиотеке у Вольдеморта.

— Что сказал тебе Лорд?

Ах, как быстро, мерзкий ублюдок, ты меняешь тему!

— Не хочешь меня поздравить? — я постаралась как можно более грациозно подняться с пола.

— Он хочет моей смерти?

Это я желаю твоей смерти, гнилое отродье чистоплюев!

Блондин не сделал ни одного движения. Наверное, он даже не моргал: его взгляд неотрывно пожирал меня.

Ледяной взгляд неприкрытого отвращения к моей скромной персоне.

— Хочешь, мы переспим сегодня же?

Я медленно, слишком медленно, опустилась в кресло, обтянутое слегка выцветшей парчой, которое стояло в шаге от меня. Облизнув указательный палец, я вызывающе провела им по нижней губе.

Он никак не отреагировал.

А ты, смотрю, закаленная мразь!

— Я не сплю с грязнокровками.

Малфой все также неотрывно смотрел на меня.

Смотрел в глаза.

Его поза была расслаблена, лицо безэмоционально, а из кармана пиджака виднелась волшебная палочка.

Мне оставалось лишь заговорчески улыбнуться.

— Я не предлагаю тебе быть со мной. Я предлагаю тебе трахнуть меня.

На миг его бровь изогнулась. Однако спустя мгновенье он снова обрел контроль над собой.

Пять баллов, Гермиона!

— Ты наконец-то поняла свое место в нашем мире?

— Я всегда знала об этом… мой хозяин, — сладко добавила я после небольшой паузы.

Это должно было сработать.

И это сработало.

Я заставлю тебя жрать собственные экскременты, слизь!

Он был поражен.

Малфой старался скрыть свое удивление, но я слишком долго была подстилкой для таких, как он. Они все были одинаковы!

Слизеринец достал волшебную палочку и направил ее на меня.

Мерлин! Ты так предсказуем, жалкая шавка старого хрыча!

— Желаешь сразу поставить на мне свою метку?

И я любезно растянула вырез платья, наклоняясь вперед и как можно сильнее обнажая грудь. Настолько сильно, что та уже почти вывалилась из корсажа и розовые соски затвердели от комнатной прохлады.

Блондин не шелохнулся.

Он продолжал стоять, направляя на меня свою палочку и пожирая глазами.

И тогда я увидела.

Да!

Увидела в его ледяных серых глазах не только ненависть, хотя она, казалось, лилась через край. Я увидела похоть.

Грязную, вожделенную похоть.

Была ли она с самого начала, и я просто не замечала ее, или же…

Опустив руки на подлокотники, я откинулась поудобнее в кресле. Старая синяя парча тихо затрещала, но несколько заклинаний — и кресло стало бы как новое. Но не думаю, что это беспокоило Малфоя. Сейчас и вообще.

— Скажи… Ты наблюдал за мной все эти дни, не так ли?

Слизеринец молчал, продолжая угрожать мне. Интересно, долго ли он может так простоять?

Так безумно хотелось его расшевелить! Да! Вывести его из себя!

Этого шелудивого пса!

— И как, тебе… понравилось то, что ты видел? — я ядовито улыбнулась. — Мой хозяин.

Нет, этим тебя больше не проймешь.

Нужно было решиться на какой-нибудь отчаянный и сумасшедший поступок!

Несколько секунд мы просто смотрели друг на друга.

А затем, молясь Мерлину, чтобы этот гад не пальнул в меня Авадой прежде, чем я смогу пошевелиться, неспешно поднялась.

Ничего не произошло.

Хотя, наверное, если бы он меня сейчас убил…

Я также медленно повернулась к слизеринцу спиной и начала аккуратно расшнуровывать корсаж платья.

— Что ты делаешь?

На моем лице заиграла легкая полуулыбка, или даже полуухмылка, когда, обернувшись через плечо, увидела, что он уже опустил палочку.

— Возьми меня сейчас же, — лепетала я, почти умоляя.

На лице блондина не дрогнул ни один мускул.

— Жду тебя в кабинете, — и он вышел, на ходу убирая волшебную палочку обратно в карман пиджака.

Я засмеялась, наплевав на все.

На Малфоя, на Вольдеморта! Наплевав на участь, что ждет меня впереди!

Я так и продолжала истерически хохотать, когда ноги мои подкосились, и я буквально свалилась на пол, пачкая в пыли платье и ища опору все в том же синем кресле.

Такой меня и застал домовой эльф — в безумном припадке нездорового смеха, на полу, обхватив ножку старого предмета мебели… и с расшнурованным корсажем.

Видимо, вид обнаженной груди совсем добил беднягу.

— Хозяин ждет вас, мисс, — переминаясь с ноги на ногу, сообщил тот.

Смущаясь и стараясь не смотреть на меня, эльф щелкнул пальцами, и шнуровка туго сдавила мои легкие.

Я закашлялась.

— Бонни просит прощенья, мисс.

Шнуровка немного ослабла.

— Хозяин ждет вас, мисс, — повторил Бонни, словно заведенный.

Ждет?

Да пусть ждет, я разрешаю!

Осторожно поднявшись и отряхнувшись, я направилась прочь из столовой.

Эльф строго сообщил мне, что отведет меня.

— Я знаю дорогу!

Мой голос был не менее строг и суров. На что тот пискнул и исчез с характерным хлопком.

Глубоко вздохнув, я направилась в сторону полузаброшенного сада, поскольку у меня не было ни малейшего представления, где находится кабинет Малфоя.

Ждет?

Пусть ждет.

Пусть ищет.

* * *

Время неутомимо приближалось к ужину, в животе заурчало. Вино, выпитое ранее, уже почти выветрилось из моей головы, а запал, с которым я начала свою игру с хозяином поместья, постепенно сошел на нет.

Впрочем, меня не пугало то, что мог сделать со мной этот ублюдок — он ведь, в конце концов, сейчас был моей целью.

Министр и другие погибли не зря. И дело даже не в том, что они все рассчитывали на меня. Это было смыслом моей жизни!

Я оглянулась, прохаживаясь по пустынной аллее.

Если мое существование сейчас можно было назвать жизнью.

Вот за такими грустными мыслями меня и застал Малфой.

Чтоб тебе вечно гореть в Аду, мразь!

— У меня есть для тебя подарок.

Я опешила.

Что?

Тем временем блондин сунул руку в карман брюк и достал белоснежный носовой платок. Поднес к лицу, то ли чтобы понюхать его, то ли — чтобы поближе рассмотреть… и разжал пальцы.

Несчастный кусочек материи упал на гравий к его ногам.

— Подними.

Короткое время я колебалась. Какую роль сыграть сейчас?

Юноша стоял, не двигаясь, следя за мной.

Осторожно сделав шаг, другой, третий, я подошла к слизеринцу почти вплотную. Я даже ощущала легкий мускусный аромат его парфюма.

Мерлин, где моя развратность и бесстрашие?

Где?!

Малфой резко поднял правую ногу и придавил платок, а вместе с ним и мои пальцы, каблуком своего ботинка, стоило мне коснуться злосчастного платка.

Я вскрикнула и зашипела от боли и неожиданности, но мне ничего не оставалось, кроме как пытаться вытащить свою руку. Наконец мои колени подогнулись, и я плюхнулась на гравий.

В тот же момент блондин убрал свой ботинок.

Пальцы пульсировали болью, ноготь на указательном уже начал синеть.

Я подняла голову, и звонкая пощечина буквально обожгла мое лицо.

От силы удара я повалилась на дорожку, и теперь подбородком чувствовала маленькие острые камешки, царапавшие мне кожу.

— Я сказал тебе идти в мой кабинет, грязнокровная сука.

Голос Малфоя был хриплым, леденящим душу.

Слизеринец больно схватил меня за локоть и резко поднял на колени. Но не затем, чтобы поставить потом на ноги: он дернул воротник платья, шнуровка и ткань корсажа затрещали. Дернул второй раз — платье окончательно порвалось.

Я стояла перед ним на коленях, с обнаженной грудью, в порванном платье, которое лохмотьями прижимало мои руки по швам. Но боль в пальцах и страшная пульсация по щеке занимали все мое сознание.

Малфой обошел меня сзади… и пнул ногой в обнаженную спину, отчего я повалилась обратно на гравий. Из-за порванного воротника я не успела поднять руки. Щека адски заныла.

— Я сказал тебе идти в мой кабинет, — зло выплевывая каждое слово, повторил он.

В ту же минуту я почувствовала, как он ставит ногу на мои лопатки.

— Я…

И он сильнее нажал, вдавливая меня в гравий.

— Сказал…

Еще сильнее.

Я чувствовала острые камни каждой клеточкой своего полуобнаженного тела.

— П-п-прости…

Сила нажатия ослабла.

Но радоваться было рано.

Слизеринец, грубо держа одной рукой мои плечи, другой рывком поставил меня на колени — я оказалась в удивительной позе, твою мать!

Будь ты проклят! Будь проклят!

Там, у Вольдеморта, я была подстилкой многих, но я тоже получала наслаждение от соития!

Меня не насиловали… так!

Будь проклят! Будь проклят!

Слезы предательски потекли по моему лицу, еще больше обжигая горевшую щеку.

Малфой тем временем яростно поднял мне юбки, стянул нижнее белье и резко вошел в меня.

С каждым толчком он жестче и жестче сжимал мои плечи, буквально вталкивая меня в гравий. Грудь безбожно ныла. Соски терлись о шершавую поверхность камня, но это не возбуждало.

Он кончил быстро, и горячая сперма потекла по моим бедрам.

А потом он просто ушел, оставив меня в саду.