Принц (гет)

Город греется теплом летнего солнышка, а дома — скромны в своей роскоши, скрипят на один лад, светом до последнего камешка наполняясь. Воробьи кружат над закоулками, где пожилые дамы сушат белье и делятся мнениями. Сплетни присущи круговороту городской жизни — выверенные тщательно, по крупицам, они облегчают тяжкое бремя бедных и развеивают скуку богачей.

Герцогу известно все: для него несравнимо ни с чем то удовольствие, с которым он представляет, как капля в океане слухов, упавшая с его губ, идет волнистой рябью к главной пьяцце, через рынок и вдоль каналов; словно вирус в крови города, словно магия, бурлящая в венах.

«Мальчишка жив, — судачат люди. — Жив».

«Где же он? — спрашивают они друг друга, а воробьи подхватывают шепот, разнося его над алой черепицей крыш: Где, где, где?»

Но годы идут обманчиво легкими шагами, и шепотки угасают. Волшебники молчат, храня свои секреты при себе, но так, так часто можно заметить ребенка, невинного продавца фруктов, чья корзинка никогда не опустеет; вора, пред которым не устоит ни один замок; девушку, прекрасную настолько, что при виде ее не отвести взора.

Двери Министерства открыты для них. Но они больше не приходят.

«Так будет лучше, — говорят люди. — Вспомните Притворщика».

«Помните, что он сделал?»

Герцог легко улыбается, глядя на людей из окна своей башни.

«Помните», — сказал он им.

«Помните».

* * *

А вот и секрет: у лучших танцоров касание убийцы. Бьющее в самое сердце, легкое подобно перу.

* * *

Этому мастер Снейп учит ее еще в самом начале, и Дафна вспоминает, играя на арфе, вспоминает, улыбаясь, и потягивая чай, и лежа в ночи не в силах заснуть, наблюдая за сияющим отражением воды на потолке.

«Легкость касания, — говорит он, щелкая пальцами, и что-то неприятно щипает ее за лодыжки. Глаза Дафны наполняются слезами, но она не вздрагивает, и он кивает, довольный. — Ты глубже, чем кажется на первый взгляд, — отмечает. — И я здесь, чтобы это сохранить».

А затем он учит ее танцевать. Множество дней проходят в комнатке на верхнем этаже дома ее отца, и мастер Снейп муштрует ее, до тех пор пока она не может покрутиться на кончиках пальцев, до тех пор пока она не выучит каждый танец, о котором только слышала и не слышала, и Дафне нравится — очень и очень сильно — ведь каждый раз, когда она совершенствует танец, он учит ее магии.

Сперва Дафна не знает, стоит ли это так называть — в слове таится страх, гнет пугливого восхищения, и когда она слышит, как люди шепчут его на улицах, как священники порицают его в церкви, как дамы бормочут его на балкончиках в опере, прикрываясь веерами, звучание всегда приправлено отвращением.

— Страх перед именем лишь усиливает страх перед тем, кто его носит, — произносит мастер Снейп, когда она рассказывает ему, и темные глаза опасно блестят, будто призывая Дафну поспорить. — В вашей крови заключена магия, леди Гринграсс, и пусть я советую вам не разглашать этот факт, никогда не бойтесь признавать это перед самой собой.

Дафна кивает, сжимает зубы и концентрируется на рассеивании льющегося сквозь окно света по тонам. Цвета радуги отражаются от стен, а мастер Снейп наблюдает, сжав губы в раздумьях.

— Думаю, пока достаточно.

Полы плаща развеваются при ходьбе, делая его похожим на летучую мышь, когда он спускается с лестницы. Лето озаряет город, но, думается Дафне, зима следует за ним, куда бы он ни шел.

* * *

Идут годы, проносясь по Ка-д'Эрбе вихрем обедов и уроков, новых платьев и шутливых споров.

Дафне двенадцать лет — она не высокая и не низкая, ее осанка безупречна, а волосы ниспадают золотистой волной. Мужчины все чаще провожают ее взглядами, когда она сопровождает отца на приемах; она ощущает, как они вглядываются в блеск ее волос, остроту скул, аккуратный изгиб губ, и всегда смотрит в пол.

А Астория приподнимает подбородок и всегда глядит в ответ, потому люди говорят, будто подле отца она почти как ее мать; Астория, темноглазая и темноволосая, сущая головная боль для отца, которой он никак не может подобрать жениха.

Они не осознают, что взгляд Дафны всегда опущен, лишь чтобы никто не заметил силу в ее душе, резкость всего ее существа.

Твое лицо — маска.

Спрячься за ней.

Теперь она достаточно выросла, чтобы хозяйничать пред гостями, и потому Дафна рассыпается в безыскусной лести, бесхитростно улыбается и смотрит скромно исподлобья.

На Летнем балу отца она замечает, как за ней наблюдает леди Малфой, и с трудом делает глоток вина, чтобы рука не дрожала, стоит ей поставить хрустальный бокал на тонкое кружево скатерти.

Ее едва ли удивляет, что Драко подходит к ней после ужина и с преувеличенной торжественностью склоняется поцеловать ее руку. Его действия полны высокомерной элегантности, думается Дафне, когда Драко выпрямляется и смотрит на нее свысока, хотя на деле не выше ни на дюйм.

За спиной Драко она видит своего отца, и когда их взгляды встречаются, Гиперион медленно, задумчиво кивает.

«Так, — кружится мысль у Дафны в голове, — оно и начинается».

Могло быть гораздо хуже. Малфои влиятельны и богаты, и пусть Драко лишь безнадежный хулиган, еще он умен, и Дафна в свои двенадцать понимает, как это важно, если в будущем они составят успешный союз, и идея пугает ее.

Проблема не в том, чтобы выйти замуж за Драко. Проблема в том, чтобы вообще за кого-нибудь выйти.

Но у нее есть обязанность, и не стоит злить отца зря. Первым делом он прекратит уроки танцев, а Дафна еще выучила недостаточно, она еще не готова скрывать свою суть в одиночку.

Она позволяет Драко мягко, но крепко вести ее под руку. Позволяет ему, лишь только оркестр заиграет, а гости пойдут танцевать, пить и говорить о политике, вывести себя из комнаты на балкон, откуда открывается вид на Гранд-канал. Ка-д'Эрбе не столь роскошен, как Палаццо Малфоев, но это ее дом, и он очарователен, и сквозь окно своей комнаты она всегда слышит церковные колокола, и...

— Дафна, — произносит Драко, очевидно пытаясь быть вежливым, а в голосе ощутима нотка нетерпения — он зовет ее уже не в первый раз.

Она поворачивается и ловит в секундно дерзком изгибе его рта очертания того мальчишки, что посмеялся над ней, когда она попросила поиграть с мечом. И Драко тоже видит что-то в ее лице, потому что в серых глазах появляется какая-то острота.

— Дафна, — произносит он снова, на этот раз мягче, внимательнее. — Мой отец желает, чтобы я попросил твоей руки, и я в целом не против идеи...

«Тебе недостает мастерства в твоей лести, Драко», — думает Дафна про себя, и что-то смягчает черты ее лица, и Драко приободряется.

— ...и я подумал, может быть... могу я поцеловать тебя? — спрашивает он.

В глазах его уверенность и ожидание, но они лишь напускное, перекрывающее полутона беспокойства, и потому, потому она улыбается, потому она кивает и приподнимает подбородок.

Когда он прижимается своими губами к ее, в этом нет ничего неприятного. Они мягкие и сухие, ни капли не полные, но все же привлекательные — стало быть, теперь она будет вовсе не против, совсем-совсем не против, если ее обяжут целовать его.

Но затем он отстраняется и усмехается.

— Это наш первый поцелуй, — шепчет отчего-то заговорщическим тоном, и Дафна улыбается, глядя в землю, лишь бы не выдать сомнение. Она вспоминает игру, совсем другой поцелуй и странную искру, проскочившую между ними.

Когда она в последний раз вспоминала его? Щеки горят, а когда она поднимает взгляд, Драко смотрит с довольной ухмылкой, очевидно полагая, что это скромность заставляет ее краснеть.

«Пусть», — думает Дафна про себя. Ему не стоит знать правды.

* * *

Тем летом Дафне исполняется четырнадцать, она уставшая и раздраженная, и мастер Снейп решает утопить ее в ненавистной теории. Дафна расправляет плечи, чувствуя капли пота под тугим корсетом, который вынуждена носить даже в жару; маленькие крохи во впадинке между грудями.

— Это скучно, — вздыхает она, отбрасывая перо и опираясь подбородком о руку. В этой комнате она ни в чем не сомневается и никому ничего не должна. В этой комнате она прямо смотрит мастеру Снейпу в глаза.

Выражение его лица неизменно, нечитаемо, но одна бровь чуть дергается вверх.

— И чем же вы хотите заняться, леди Гринграсс? — спрашивает он опасно тихим голосом.

В официальности обращения — скрытая ирония, но Дафна настолько устала, что пропускает его тон мимо ушей, приподнимает подбородок и медленно моргает.

— Я предпочла бы, — произносит она так же тихо и мягко, будто по-кошачьи, — если б вас можно было убедить придумать что-то более занимательное...

— Перестаньте, — мастер Снейп щелкает пальцами, и заклинание едва не ударяет ее по носу, Дафна подпрыгивает, в последний момент поспешно отгоняя его рукой.

— Я не один из друзей вашего отца, — говорит мастер Снейп, — чтобы поддаваться вашей лести.

— Я не... — начинает Дафна, но слова угасают под строгим взглядом. Потому что именно так она и поступала; конечно, именно так. У нее есть сила, и она попыталась ею воспользоваться.

— Скоро вы поймете, что я не поддаюсь на такие уловки, — резко произносит мастер Снейп. — И если вы желаете продолжить обучение, то не будете испытывать мое терпение.

Щеки краснеют, и на этот раз уже от стыда. Мастер Снейп награждает ее долгим оценивающим взглядом.

— Достаточно, — говорит он тихо. — Закончим на сегодня.

Она не шевелится, не движется с места, сгорая от унижения, когда он проходит мимо.

И только когда она слышит, как со скрипом хлопает дверь внизу, до нее доходит, что он может и не вернуться.

* * *

— Миледи Гринграсс.

Он привычно резко кланяется, и Дафна как обычно приседает в реверансе, хотя ее накрывает облегчение такой силы, что она чуть не лишается чувств.

Он сопровождает ее на лестницах, но у двери комнаты, где они обычно занимаются, приостанавливается.

— Мне показалось, сегодня мы можем заняться кое-чем менее... скучным, миледи, — говорит мастер Снейп, и Дафна готова поклясться — в по обыкновению суровом выражении лица светится тонкая нотка удовольствия.

— Наденьте это, — продолжает он, — и скажите, когда закончите.

Она забирает клубок одежды и закрывает за собой дверь. Хватает мгновения, чтобы заставить тугую шнуровку корсета расплестись, освободить ее из своей удушающей тюрьмы и натянуть грубую льняную рубашку, кожаный жилет и брюки, что дал мастер Снейп. К вещам также приложен лоскут ткани, чтобы обтянуть вокруг груди — так она и делает, затягивает крепко-накрепко, и пихает ноги в поношенные ботинки. Напоследок она подбирает мягкую шерстяную кепку и завязывает волосы в пучок, пряча их под ней.

Когда Дафна смотрится в зеркало, то невольно сглатывает. Мальчишка — довольно симпатичный, но все же мальчишка — глядит в ответ, и сердце заходится в восторге, когда она открывает дверь и выходит к мастеру Снейпу.

— Вам придется, — начинает он, и точным движением набрасывает что-то прохладное на ее плечи, — убедиться, что ваш лакей не доставит неприятностей, — и ведет ее вниз, на причал, к своей гондоле.

Лакей не удостаивает Дафну и взглядом.

— Сэр, — когда помощник мастера Снейпа отплывает подальше, она, усевшись поудобнее в лодке, спрашивает: — Куда мы едем?

Он осматривает ее темными глазами, и Дафна вдруг ощущает себя резко неуверенно.

— Вы живете в позолоченной клетке, — наконец отвечает мастер Снейп. — В этом городе их великое множество. Но есть клетки, выточенные из других, более простых материалов, пусть их жители точно так же в них заточены.

— Понятно, — нерешительно говорит она, хотя на деле ей вовсе ничего не понятно, и на его лице вновь то удовольствие, стоит взгляду упасть на нее — вжавшуюся в сидение, уличную попрошайку с величием королевы.

— Нет, не понятно, — произносит Снейп, — но скоро станет.

На кончике языка вертится вопрос — что же, что такое он собирается показать ей, но затем Дафна отчего-то глядит на помощника, гребущего медленными, аккуратными движениями. Она всматривается в тонкие черты лица, подернутую загаром кожу и непослушные кудри, которые не скрыть шерстяной кепкой, такой же, как у нее, и понимает, что не только она сегодня играла в переодевание.

Девочка смотрит в ответ прямо, и Дафна самой себе кажется маленькой и глупой под этим знающим взглядом. Они примерно одного возраста, но в глазах ее такая выдержанная усталость, что Дафна заранее понимает, насколько разными были их жизни.

— Это мисс Грейнджер, леди Гринграсс, — говорит мастер Снейп. — Если вы поладите, с этого момента она будет помогать вам с... практическими занятиями.

Дафна снова глядит на девочку и замечает, как та едва заметно хмурится. Она тяжело сглатывает.

— Прекрасно, мастер Снейп.

* * *

«Практические занятия» на деле оказались кучей разных вещей. То было отпирание замков особыми чарами. То было хождение по крышам: для него требовалось умение передвигаться без промедлений. То было карабкание по стенам без веревок, лишь с тихим волшебным шепотом, что тянул их наверх. То было влезание в чужой карман в поисках кошелька и плавание в водах лагуны.

Обо всех этих вещах мисс Грейнджер(«Пожалуйста, зови меня Гермионой») рассказывает ей с озорной улыбкой, называя «свободой от пут города».

Дафна чувствует, и ее сердце поет, щеки горят, а пальцы дрожат. Свобода; ключи от ее клетки.

Требуется совсем недолгое время, чтобы понять, что благодаря магии ее и Гермиону объединяет очень многое и стать друзьями. Уроки с мастером Снейпом продолжаются как обычно, но почти каждую ночь Дафна убегает в город и с течением лет узнает больше и больше секретов.

Священники — строгие, непоколебимые, вечно облаченные в черное — прячут золото в личных покоях, а пиры их настолько роскошны, что Дафне и не снилось.

Гондольеры проглотят тебя и не подавятся одним только взглядом, но если заслужить их преданность, они будут биться за тебя насмерть.

Остров Сан-Марко, что каждое утро являет свои очертания из тумана, окутан столькими призраками, что потребуется целая жизнь, чтобы выслушать все их истории.

А еще есть секрет о том, как девочке Гермионе, пронзительно умной и поразительно ловкой в воровстве, чью магию созерцать одно удовольствие, удалось прожить так долго и не угодить в руки министерских чинуш.

— Мечи для джентльменов и солдат, — чопорно сопит Гермиона. — Кинжал куда лучше.

Она приподнимает свой — шерстяная рукоятка, ничего особенного, но лезвие сверкает под взглядом Дафны, стоит Гермионе покрутить его в руке.

Совсем скоро Дафна учится владеть кинжалом и может попасть в цель на расстоянии двадцати футов. Когда им обеим уже шестнадцать, однажды ночью Гермиона неожиданно бросается на нее, и они кружат в движении, будто в танце — точено переставляя руки и ноги, склоняясь и дергаясь всем телом. Это чистая импровизация, смелость и отклик. То, чему мастер Снейп учил ее все эти годы, осознает Дафна, и дыхание сбивается, и кровь в жилах кипит.

Сражаться.

Когда Гермиона выбивает лезвие из ее руки и грациозно приставляет свой кинжал к ее ребрам, Дафна смеется и шутливо приседает, признавая победу. Смех крепчает, раздаются тихие аплодисменты, и они обе оборачиваются, видя, что уличные проститутки вышли из тени моста, чтобы поглядеть на их поединок.

— Неплохо, — говорит одна из них, имя ей Розмерта. — Я не видела тебя раньше в Хогвартсе, ведь так?

Уголком глаза Дафна улавливает, как Гермиона чуть качает головой, беспечно улыбаясь женщине.

— Нет, — отвечает она, — не видели.

Гермиона берет ее за руку и отворачивает в сторону.

— Доброй ночи, дамы, — выкрикивает она через плечо, сопровождаемая волной смеха, и ведет ее по пьяцце.

Как только их никто уже не может услышать, Дафна останавливается.

— Что такое Хогвартс? — требует она. — О чем она говорила?

Гермиона покусывает губу, оглядывая ее, и Дафне отчего-то вспоминается день их знакомства.

— Это приют, — наконец отвечает Гермиона. — Рядом с мостом Арсенале. Там всем заведуют монахини, и туда мастер Снейп отводит магических детей, пока их не нашло Министерство.

— Там ты живешь? — спрашивает Дафна и получает в ответ медленный кивок. Они стоят в узком закоулке, прислонившись к противоположным стенам. Гермиона улыбается уголком рта.

— Ценой одного из твоих уроков со Снейпом можно кормить сироту неделю, — говорит она, и Дафна невольно задумывается о девчушке, которую знает уже целые годы; о наставнике, мастере Снейпе, которого она знает больше половины своей жизни; и совсем неожиданно понимает, что почти ничего на самом деле о них ей не известно.

Но что-то в словах Гермионы о магических детях, которых находит мастер Снейп... Дафна смотрит прямо на свою подругу и шепчет чуть слышно:

— Ты знаешь что-нибудь о Гарри Поттере?

Гермиона округляет глаза и прикладывает палец ко рту Дафны, затыкая ее, пока прилично одетый джентльмен проходит мимо, и они обе крепко прижимают подбородки к груди. Он держится за кошелек и явно знает, куда идет, отчего Дафна понимает, что скорее всего он направляется к леди, живущим подле моста.

— Откуда тебе известно это имя? — шепчет Гермиона, стоит мантии мужчины скрыться из вида за углом, и Дафна краснеет.

— Я его помню, — говорит она. — Мы вместе играли в детстве. Он... я... — она замолкает, не уверенная, что хочет сказать, и Гермиона глядит на нее очень странно.

Это лишь малая толика секрета — тоньше, чем полоска лунного света, чье холодное сияние неспособно перекрыть заволокшую закоулок темноту — но ее достаточно, потому что в конце концов Гермиона вздыхает и отрывается от стены.

— Сестра МакГонагал убила бы меня, если бы знала, что я тебе рассказываю, — тихо говорит она. — Но мы зовем его Мальчиком-Который-Выжил не просто так.

Сердце Дафны подскакивает, и ей ни за что не удается скрыть восторга, потому что Гермиона легко смеется и закатывает глаза.

— Тебе нужно домой, — шепчет она с блеском во взгляде. — Я скажу ему, что ты спрашивала.