Полная Вальбурга (джен)

Пиний Нигеллий, перебираясь с холста на холст, достиг гриффиндорской башни уже тогда, когда по Хогвартсу разнесся слух, что весь Гриффиндор стоит перед новой картиной на своей двери, а картина поливает их всех последними словами. Драко Малфой, конечно же, не мог пропустить такого зрелища и появился на месте событий, не совсем представляя себе, на что способны разъяренные гриффиндорцы и вотще рассчитывая на то, что кто-то из профессоров окажется рядом и в крайнем случае спасет его от расправы.

— Ха-ха, — потешался Малфой, остановившись на почтительном расстоянии и довольно тихо повторяя наиболее удачные оскорбления авторства Вальбурги, но все же постоянно оглядываясь на Крэбба и Гойла, — слащавая деревяшка! Эбонитовая палочка! Краснозадые павианы!

В этот момент от толпы гриффиндорцев отделилась взбешенная Анжелина Джонсон, которая, кроме эбонитовой палочки, уже услышала от Вальбурги, что она арапка и холопка. Анжелина была рада возможности сорвать на ком-нибудь зло, и мимо Малфоя пролетела пара довольно взрослых заклятий, а от попавшего в цель третьего заклятия у Малфоя выросло во лбу невесть что. Малфой пошатнулся, оступился, выпустил в сторону Анжелины несколько защитных заклинаний и бросился наутек, подгоняемый, к своему удивлению, бодрой и циничной руганью Вальбурги.

— … чтоб тебе хвосторога на голову насрала! — закончила через минуту обращенную к недостойным представителям своего факультета речь Вальбурга и ненадолго перевела дух.

— Мы за вами очень внимательно записываем, — сообщил Джордж, который уже давно отдавал должное красноречию Вальбурги. — Нам особенно понравились «хорек-альбинос» и «вагон драклов в сраку».

— Тьфу, — зло сплюнула Вальбурга. — Пропал, пропал Салазаров факультет! В мое время мы бы вас еще как погнали.

— Так уж и погнали бы, — громко усомнился Фред среди всеобщего гомона.

— А то нет, — с удовольствием подтвердила Вальбурга, — у нас один Риддл десятерых стоил.

— Вот теперь я знаю, как чистокровных среди вас отличать, — торжествующе заметила Вальбурга, насладившись гримасами ужаса на нескольких лицах. — Чистокровные-то помнят, как Риддла фамилия. Ладно, заходите уж, раз у вас даже арапчата в одиночку троих гоняют. Пароль на сегодня — Круциатус, в жизни еще пригодится.

Возмутительное и вопиющее поведение портрета Вальбурги стало предметом экстренного педсовета уже на следующей неделе, который начался с покаянной речи Дамблдора, валившего все на коварство Пиния Нигеллия.

— И все же нельзя не признать, что ее поведение совершенно недопустимо, — заметила МакГонагалл, чей гнев на Вальбургу несколько уменьшился от переданной Дамблдором трогательной речи Пиния Нигеллия, живописующей величие материнской любви.

— Тем не менее, именно ее поведение помогло вам добиться от ваших студентов того, к чему вы их тщетно призывали битые два месяца, — отозвался Снейп.

Студенты Гриффиндора действительно в последние дни начали организованно покидать свою гостиную одной большой группой и больше не появлялись в коридорах после отбоя, не рискуя испытывать терпение Вальбурги, которая осыпала проклятиями и довольно меткими оскорблениями любого, кто тревожил ее покой чаще, чем ей того хотелось бы, а пытавшихся посостязаться с ней в сквернословии стращала тем, что всю следующую неделю паролем будет «Слизерин чемпион», и весь Гриффиндор узнает, из-за кого это.

— Если вы имеете в виду грязную ругань, которую распространяет по школе член вашего факультета, то этого я от студентов никогда добиться не хотела, — ловко парировала МакГонагалл.

— Моего факультета? — изумился Снейп, который, действительно, собирался пожаловаться на то, что натренированные Вальбургой гриффиндорцы стали куда острее на язык, а неизбежные стычки с нею дополнительно их сплотили. За день до этого, когда Снейп заменял Люпина, ему хватило неосторожности назвать Гермиону невыносимой всезнайкой, за что его тут же назвали в спину сразу несколькими обидными прозвищами, самым цензурным из которых было «подвальная крыса», а ботинки заколдовали так, что они вместо скрипа стали производить неприличные звуки. Снейп снял с Гриффиндора сотню баллов, но, поскольку урок был сдвоенным, а нарушителям удалось остаться неизвестными, МакГонагалл подала на его решение апелляцию и легко ее выиграла.

— Но ведь Вальбурга Блэк действительно училась на Слизерине, — поддержал МакГонагалл Дамблдор. — Вам, как декану факультета, следовало бы призвать ее к порядку.

Пока Снейп на педсовете героически отбивался от попыток возложить на него обязанность урезонивать Вальбургу Блэк, Пиний Нигеллий Блэк совершал свой обычный вечерний моцион по портретам, направляясь в сторону гриффиндорской башни и своей любимой правнучки, а Вальбурга была занята традиционным пререканием с Невиллем, в очередной раз забывшим пароль.

— А голову ты не забыл? — саркастически спрашивала Вальбурга.

— Я в следующий раз запишу, — пообещал Невилль, смущенно уставившись в пол.

— Да ты сдурел, парень! — возмутилась Вальбурга. — Ты еще на лбу себе пароль запиши, чтобы его каждая собака знала. Черта ли я тогда здесь время свое трачу? Написать вон над дверью «Скажи друг и входи», и живите сами, как знаете!

— Добрый вечер, — поздоровался Пиний Нигеллий, появляясь на холсте рядом с Вальбургой и галантно ей кланяясь, что всегда ему как-то удавалось, несмотря на нехватку места. — Кто сегодня вас расстраивает, Вальбурга?

Вместо ответа Вальбурга коротко кивнула в сторону Невилля.

— Если я не ошибаюсь, Лонгботтом? — сразу же определил Пиний Нигеллий, перед которым за его годы в Хогвартсе прошли по меньшей мере три поколения каждого из двадцати восьми чистокровных семейств, научив его угадывать фамилию по резко выраженным у каждого из них семейным чертам. — Ну-с, Лонгботтом, как здоровье родителей?

Вместо ответа Невилль изобразил лицом какую-то жалкую гримасу, и портрет с Вальбургой и Пинием Нигеллием тут же отъехал в сторону.

— Проходи уж, — неожиданно мягко сказала Вальбурга. — Пароль ancien regime. И учи французский, толстомордый!

— А ты тоже, нашел что спрашивать, — проворчала Вальбурга, когда Невилль скрылся в гостиной, а портрет вернулся на место. — Хоть меня бы расспросил, если за временем угнаться не можешь. Белла моя запытала его родителей до того, что у них память отшибло. И честно говоря, зря.

— Зря? — удивленно сказал Пиний Нигеллий. — Я-то думал, ты беспощадна к изменникам крови.

— Конечно, зря, — подтвердила Вальбурга. — Надо было добить, к чему жизнь-то такая? Ладно, расскажи лучше что-нибудь веселенькое.

— Веселенькое? — усмехнулся Пиний Нигеллий. — Ну вот, например, возвращаюсь я третьего дня на свой портрет, а мимо меня сначала Дамблдор в подштанниках, потом МакГонагалл в ночнушке, потом Филч, хромая на две ноги. А по коридору эхо гуляет: «Диииин! Свооолочь! Гуталиновое мурло! Я тебя, арапа, сколько раз просила — ну не ходи ты ночью!»

— Ну а ты думал, — отозвалась Вальбурга, и Пиний Нигеллий заметил, что его мрачная родственница, к которой он редко заходил в особняке Блэков, действительно смеется. — Его же действительно не видно. Ночь, темно, Пивз воет, как полудурочный, а на меня по коридору идет пустая гриффиндорская форма. Я чуть во второй раз не померла.

Вопреки ее словам, лицо Вальбурги при воспоминании о происшествии с Дином Томасом помолодело, и несколько морщин разгладились на нем навсегда. Вальбурга даже хотела рассказать Пинию Нигеллию продолжение истории, в которой она спорила с тем же Дином Томасом, что курьезнее: назвать футбольную команду «Западная Ветчина» или назвать школу волшебников «Свиные Бородавки», но решила вместо этого спросить Пиния Нигеллия об их семейных делах.

— Да я уж и ругал, и пугал, и стыдил — поморщился Пиний Нигеллий. — Максимум, чего добился: «Мы лучше Поттеру отомстим, оденемся во время его матча дементорами, пусть он со страха с метлы упадет».

— Подловато, — так же поморщилась Вальбурга.

— Трус наш с тобой потомок, Вальбурга, — грустно заметил Пиний Нигеллий. — Обыкновенный трус. Разве что еще Кровавого Барона попросить…

Пиний Нигеллий, очевидно, попросил о чем-то Кровавого Барона, и спустя два дня субботним утром портрет Вальбурги Блэк неожиданно отъехал в сторону, явив гриффиндорской гостиной бледного и злого Малфоя.

— Малфой! — удивленно и даже не очень сердито поприветствовал его Фред Уизли. — Кто ж тебе пароль-то сказал?

— Меня тетя… то есть миссис Блэк пустила без пароля… — немного запинаясь пробормотал Малфой. — Я пришел вызвать вас на сравнительно честную дуэль в равных составах.

— Анжелина, айда? — кивнул подруге Джордж. — Малфой, а ты папочке жаловаться потом не побежишь?

Гриффиндорские дуэлянты вернулись в гриффиндорскую башню уже под вечер, потому что большую часть дня им пришлось провести в больничном крыле.

— Две недели отработок каждому, дорогая тетя! — доложил Фред портрету Вальбурги. — Дружки у Малфоя туповатые, но сам он стоял как Балин Свирепый.

— Мюриэль тебе тетя, — беззлобно огрызнулась Вальбурга, но по ее лицу было видно, что она довольна новостями. — Говори пароль и катись с глаз моих.

— Кровь и почва, — отозвался Джордж, не став выдумывать очередные липовые пароли типа «Чистота хуже воровства».