Взгляд Бездны (гет)

Ольга

Вопреки некоторым ожиданиям, утро застало меня во все той же постели, куда я укладывалась вечером. А за окном все также расстилался город, наблюдаемый с довольно большой высоты. И, значит, вопреки всем моим представлениям о природе реальности, вчерашние приключения отнюдь не были сном или же бредовыми видениями. Хотя… может, эти самые видения еще не закончились?

— Отпусти меня, чудо-трава, — тихо пробормотала я, но все-таки пошла в ванную для совершения всех необходимых утренних ритуалов.

Закончив со всеми утренними процедурами, я вновь подошла к окну, и полюбовалась утренним видом на город. Солнце стояло уже довольно высоко (насколько я знаю, рассветает у нас в это время года около четырех часов утра… хотя сама и не засекала).

Полюбовавшись непривычным видом, я вернулась к шкафу с одеждой. Как я и думала вчера, взятые наугад джинсы и блузка были нужного размера, что намекало на их происхождение… Так что если мой не то спаситель, не то похититель прекратит поддерживать химеру — я окажусь практически голая… Но поделать с этим я все равно ничего не могу… Или могу… Но появляться перед ними в том потрепанном рванье, в которое превратилась после вчерашнего «приключения» моя одежда — совершенно не хотелось. Ведь я все же девочка, и мне хочется быть красивой. Пусть это и связанно с определенным риском. А заодно — будет небольшая проверка намерений тех, кто затянул меня сюда… Конечно, отрицательный результат не будет чем-то надежным… но вот положительный (если одежда все-таки в самый неудобный момент просто исчезнет) — будет совершенно однозначен. Да и если я заупрямлюсь, то не думаю, что лишить меня настоящей одежды будет намного труднее. Увы, но разницу в силах я оцениваю вполне адекватно.

Прежде, чем одевать выбранные джинсы и блузку, я крутнулась перед зеркалом и вздохнула. Все-таки, манией величия я не страдаю, но наслаждаюсь. Чтобы устраивать какие-то танцы с бубном, чтоб заполучить это вот тельце… Нет, талия — вполне тонкая. И попка подтянутая. Но вот грудь… Если как следует перетянуть бинтом и надеть мужскую рубашку с брюками — перепутают с мальчиком, к гадалке не ходи. Благо — прическа довольно короткая. Да и лицо… Обычное, средне-стандартное, без какой-то изюминки… Десятки таких же лиц каждый день видишь на улице. Серые глаза, светлые волосы, хотя и не настолько светлые, чтобы называться «блондинкой», прямой нос… но вот чего-то не хватает… И результат, увы, налицо — парни как-то не засматриваются, предпочитая конкурировать и разбивать друг другу рожи из-за других.

Вздохнув, я натянула одежду и отвернулась от зеркала. Ну что? Пойдем знакомиться с хозяевами поближе? Я выдернула из цветка в волосах, ухитрившегося не помяться несмотря даже на то, что я на нем спала, один лепесток, и сжала в руке.

— Доброе утро! — Саша шагнул в мою комнату прямо из стены. С такими коммуникациями — неудивительно, что жители этого дома пренебрегают дверями. Интересно — а я так когда-нибудь смогу?

— Доброе, — поприветствовала я своего провожатого. — Какие у нас планы на сегодня?

— Сейчас пойдем к Учителю, он и расскажет, — ответил он.

Саша, как и вчера, взял меня за руку, и мы пошли вверх, к потолку, прямо по воздуху.

Интересно, почему вчера он провалился в пол, а сегодня мы идем к потолку? Я озвучила этот вопрос, прежде, чем мы нырнули в потолочное перекрытие.

— Потому что вчера я проваливался в библиотеку, а сегодня мы возносимся в святая святых этого дома — в подземный кабинет Учителя.

Сочетание слов «возносимся» и «подземный» показалось мне несколько странным… А самым странным в этом было то, что сам Саша произнес его совершенно спокойно, никакой странности в этом не наблюдая.

Как только мы коснулись потолка, тьма на мгновение охватила нас. А когда она рассеялась… В общем, кабинет хозяина этого дома выглядел существенно дальше от всего более-менее привычного, чем даже гостиная, в которой я вчера встретила Сашу. Не наблюдалось даже намека на стены. Лишь серый туман клубился вокруг, отмечая приблизительно шарообразное пространство около пяти метров в диаметре. Как ни странно, несмотря на туман, не было промозглой сырости — лишь сухое, уютное тепло. Столик с тремя чайными чашками медленно проплыл мимо нас, неторопливо перевернувшись вверх гнутыми ножками. При этом чай из чашек даже не думал выливаться, и спокойно парил, демонстрируя, что нагрет он так, как и надо… или чашки позволяют ему не остывать?

— Так, Учителя еще нет, — Саша поймал пролетающее мимо кресло и протянул его мне. — Усаживайся пока.

Я устроилась в летающем кресле… и, как ни странно, сразу поняла, что могу управлять его движением. Правда, как именно у меня это получалось, и что я делала, чтобы заставить кресло лететь в том или ином направлении — понятно не было.

В окружающем пространстве не было никаких ориентиров, так что когда я заставила кресло повернуться так, чтобы я оказалась вверх ногами — возникла полная иллюзия, что это комната повернулась вокруг меня. Я поделилась этой мыслью с Сашей, на что тот, уже устроившись в аналогичном кресле, спокойно ответил:

— А ты уверена, что «иллюзия»? Современная физика предполагает, что, выполняя команду «кругом» солдат вращает вселенную вокруг себя. И это не иллюзия, а самый что ни на есть физический факт, «данный нам в ощущениях».

— Как это? — удивилась я. Все-таки, физику на уровне своего восьмого класса я знаю весьма неплохо, и неоднократно зарабатывала похвалы учителя. И такое странное утверждение…

— «Наблюдаемые процессы зависят от наблюдателя», — улыбнулся Саша. — В этом сходятся две основополагающие теории современной физики: квантовая и относительности. Правда, для теории относительности это утверждение означает, что «существует бесконечное количество наблюдателей, ни одного из которых нельзя выделить как «абсолютного», или «наблюдающего истинный ход процесса», а для квантовой теории — «не существует наблюдателя, способного наблюдать систему, не вмешиваясь в ее поведение». Но общий вывод, как я уже сказал, один и тот же.

 

Саша

— Утречко, уже чай пьете? Я — дома! — одним выдохом произнес Учитель, возникая прямо в кресле и с чашечкой чая в руке. Вот как у него получается с такой ювелирной точностью совмещать химерические координаты? Я вот всегда предпочитаю сначала проявиться в реальности его кабинета, а потому уже садиться в кресло, потому как для меня шанс промахнуться — просто неприлично велик.

— Приветствую, Учитель, — я встал и поклонился… Правда, потом пришлось ловить улетевшее кресло. Как я уже говорил, ювелирная точность Ирра в управлении химерами мне пока что недоступна. Да и концентрироваться приходится на том, что делаю. Фоновый контроль мне пока что недоступен. Но я обязательно научусь!

Ольга тоже попыталась встать… Но ее Учитель вернул в кресло одним легким жестом.

Я вновь залюбовался новой соученицей. Гибкий стан, уверенные движения, наводящие на мысль о занятиях гимнастикой, или танцами. Лицо девочки чем-то неуловимо напоминало Алису Селезневу, знаменитую Гостью из будущего, в которую в свое время были влюблены почти все мальчишки… Да и сейчас нет-нет да влюбляются. Но главное — это ее аура, сейчас полыхающая цветами страха, сомнения и любопытства.

— Итак, жалуйся, — улыбнулся Учитель, поставив чашку с недопитым чаем на пролетающий мимо столик. И то, что чашку пришлось повернуть на девяносто градусов от вертикали — его ничуть не смутило. Впрочем, если бы чашку нужно было поставить на столик вверх ногами — результат был бы тот же.

— На что? — удивилась Оля.

— На что хочешь, — ответил Учитель. — Если бы у тебя не было проблем — вряд ли ты согласилась бы пойти в неизвестность с сомнительным первым встречным, которого ты до сих пор побаиваешься.

 

Ольга

Как ни странно, я, даже почти не задумываясь, стала рассказывать о своей неудавшейся жизни. О том, что отца своего я не помню — он умер, когда я была совсем еще маленькой. Только фотографии — и все. Живого человека я просто не видела… по крайней мере, не могу вспомнить. А мама… Она умерла недавно. Просто ни с того, ни с сего — упала и не смогла подняться. Врачи сказали — «сердце»…

На ее скудное наследство сразу нашлись претенденты. Хотя у мамы я — единственная дочь, но ее брат, владелец небольшой фирмы «Основания», занимающейся перепродажей стройматериалов, сумел повернуть дело так, что и наша квартира, и почти все скромные накопления — достались ему. Как и опека надо мной. Несовершеннолетняя… Большинство адвокатов даже не стали со мной связываться, а тот, кто взялся за дело — провалил его просто феерически, скорее — убедив суд в правоте своего оппонента.

И с тех пор я живу с его семьей, на положении приживалки. Тетя постоянно тычет мне в лицо тем, что им приходится тратить деньги на мое содержание. Когда же я возражаю, что им не стоило отнимать у меня дом — тогда и тратиться бы не пришлось, мне заявляют, чтобы я «заткнулась и отправилась туда, где и подобает пребывать приживалке». И ничего я с этим не могу поделать… Хорошо еще, что мой старенький компьютер остался при мне, и я могу время от времени пообщаться со знакомыми в Сети.

— Что вы добавили в чай? — подняла я голову, не закончив рассказ. Все-таки о двоюродном братце мне рассказывать совсем не хотелось — очень уж неприятно это вспоминать, тем более, при посторонних… Но и то, что я уже рассказала… Я не рассказывала этого никому. Так почему рассказала сейчас?

— Чай — это просто чай, — усмехнулся вампир, приведший меня сюда. Я вскинулась было, чтобы обвинить его во лжи, но он сделал останавливающий жест и продолжил. — …а вот в воздухе распылено немного успокоительного. Просто чтобы немного расслабиться и задавить негативные эмоции. Но дальше, видимо, пошло что-то такое, о чем ты не хочешь рассказать даже сейчас? Слишком серьезно?

Вместо продолжения рассказа я поинтересовалась:

— А почему же не в чай? Так же проще, чем самим защищаться от этого зелья?

— Пришлось бы добавлять в две чашки, — покачал он головой. — К тому же «зелье», как ты выразилась — совершенно безвредное, и я не вижу смысла от него защищаться. Мне даже в удовольствие подышать им.

«Кончено!» — вспыхнула мысль в моей голове, — «он же — вампир! Вполне может быть, что пакость в воздухе — действует на людей и на вампиров по разному». Но, вместо того, чтобы уточнять этот момент, я спросила о другом.

— А зачем травить вашего ученика? Его-то вы ни о чем не спрашиваете?

— Это чтобы я не сорвался к твоим родственникам, — как ни странно, вместо учителя ответил ученик, — косплеить⁽¹⁾ Конрада Кёрза⁽²⁾.

— Конрада … Кёрза? — запнувшись, произнесла я незнакомое имя.

— «Я вынес приговор, я пришел за всеми вами!»⁽³⁾ — явно процитировал Саша кого-то. — Я дам тебе почитать позже, ладно?

Мне оставалось только кивнуть.

— И… да, — поднял взгляд вампир. — Я был невежлив. Прошу прощения. Можешь называть меня Ирром. Это не настоящее имя, но на данном отрезке Вечности оно меня устраивает.

Я снова кивнула, и Ирр продолжил:

— Ну что, ученик? Что ты думаешь обо всем этом?

— Гарри Поттер. Издание второе — переработанное и дополненное.

— При чем здесь Гарри Поттер? — взвилась я. Саша попал в больную точку. Признаться, некоторое сходство с очкастым англичанином я заметила и сама, тем более, что сага в свое время была среди моих любимых книг. И какое-то время я надеялась, что и ко мне придет свой Хагрид и заберет меня в мир волшебства и настоящих чудес.

— Как сделать человеку «хорошо»? — усмехнулся Саша, отхлебывая чай. — Сначала сделать очень плохо, а затем — вернуть как было. Думаю, учитель, вы влезли поперек чьей-то операции по вербовке.

— Почему вы так думаете? — спросила я сразу и у учителя и у ученика.

— Расходы на подкуп суда, афера с адвокатом… — ответил Ирр. — По моим прикидкам, все это стоило больше, чем небольшая квартира.

— Откуда вы… — начала было я, но снова вмешался Саша.

— Учитель не только слушает твой рассказ, но и читает Хроники Акаши. Я из такого смог бы выяснить только, не обманывают ли меня слишком уж явно. А учитель сможет, пожалуй, подсчитать все розданные взятки с точностью до рубля, и сказать кто, когда и почему их раздавал.

— Увы, я не настолько хорош, — покачал головой Ирр. — «Кто» раздавал — пока что в тумане. Но вот прикинуть общую сумму — мне вполне по силам. И это больше, чем стоит квартира на окраине. Не намного, процентов на пять-семь, но больше. Так что прибыли твои родственники, скорее всего, не извлекли. А значит, ученик прав. И основная прибыль от операции планировалась отнюдь не в финансовом смысле.

— А почему бы тогда не представить, что это вы все это мне устроили, а теперь пытаетесь изобразить из себя профессора Дамблдора? — криво усмехнулась я.

Признаться, уже произнеся это, я чуть не прикусила губу. Вот сейчас Ирр встанет из кресла и скажет, чтобы я убиралась домой… И он поднялся.

— Хорошо, — кивнул он и я замерла в ужасе, — что свалившиеся неприятности еще не задавили критического мышления и осторожности, — он что, одобряет мое хамское высказывание? — Так что, обдумай пока что эту версию, и реши, какие выводы можно сделать на ее основе. А мы с учеником пока что попробуем поискать информацию на основе предположения, что источник твоих проблем — все-таки не я.

Откуда-то прямо из воздуха возник компьютер, в который уткнулся Саня, а Ирр подтянул себе клок тумана из ограждающей нас туманной стены и уселся медитировать. Я попыталась сосредоточится на высказанной версии о причастности Ирра и Саши к судебному делу, лишившему меня и без того не слишком радужных перспектив, но мысли мои съезжали на совсем другое.

— Безумное чаепитие, — пробормотала я, прихлебывая из чашки все еще горячий и очень вкусный напиток. — Интересно, кто тут Соня?

— А меня, значит, записали в Мартовские кролики? — слегка переиначил Кэррола Саша. — Признаться, не без оснований, — и он окинул меня таким взглядом, что мне стало жарко. Впрочем, зная о том, что он может в определенной степени контролировать местное подобие реальности — не удивлюсь, что жарко мне стало совсем по другой причине. Что-то мне подсказывало, что шуточка получилась бы как раз в его духе.

— Предположи, что Алиса еще не пришла, — выдал, на мгновение отвлекшись от своей мистической деятельности, Ирр.

Я задумалась. В принципе, при том, что в воздухе распылено успокоительное, а возможно — и снотворное, предположить, что Соня — это я, тоже вполне возможно. Но вот запихиваться в чайник мне не хотелось просто категорически. Я так и сказала:

— А давайте не будем запихивать меня в чайник?

— Не будем, — улыбнулся Саша. — Ведь Алисы еще нет… Или уже нет.

И Безумное чаепитие продолжалось

— Упс! — произнес через некоторое время Саша, откидываясь от компьютера.

— Что такое? — заинтересовался Ирр, к тому времени уже прекративший медитацию, и попивающий чай с печеньками, вполне подобающими представителю Темной стороны. Их и мне предложили, и я не сочла возможным отказаться. Вкусные, кстати…

— Оказывается, фирма «Основатели» — уже не принадлежит Михайлову Вячеславу Федоровичу.

— Как?! — ахнула я. Владение собственной фирмой всегда было предметом гордости дяди. А тут… «Не принадлежит».

— И давно? — уточнил Ирр.

— С 12 февраля 2015 года, — ответил Саша. — Когда контрольный пакет в 50% плюс одна акция был собран ЗАО «Золотой восход», фирмой широко известной в узких кругах.

— За два месяца до смерти мамы, — вздохнула я. — А что за «узкие круги»?

— Те, кто имеют дело с магией, знают, что ЗАО «Золотой восход» — легальная ветвь Мексейа, — стал пояснять Саша, — организации оккультистов, возникшей уже в конце XIX века, на основании нескольких европейских постмасонских школ. Но они повторили путь некоторых других человеческих школ: набрав немного, пусть и действительно интересных, знаний — возомнили себя Избранными, а прочих — пылью под ногами. Правда, пока что они не борзели до такой степени, чтобы вызвать на свою голову гнев Церкви, Красного рода или Лунного круга, и связанный с этим уничтожающий поход… Но, возможно, они уже к этому близки.

— Но… — я глотнула чаю, а потом преднамеренно сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Меня немного трясло после таких известий. — Зачем я им? Обычная девочка, без особенных талантов?

 

Саша

Ну, насчет «без особых талантов» — это Оля загнула. Учитель уже успел просветить меня насчет того, что я увидел в ее ауре. Правда, основная часть ее потенциала лежала в области, мягко скажем, не соответствующей потребностям клана Фаугле. Ольга — прирожденная Призывательница. Из тех, кому все равно, кого призывать: духов природы, техники, духов мертвых… Откликнется любой. Говорят, раньше, когда мир еще не был запечатан, из таких получались отличные демонологи… если, разумеется, не погибали, призвав слишком сильного демона. Ведь «призвать» и «контролировать призванного» — это очень и очень разные вещи. Но сейчас — увы…

В общем, повелевающие Тленом Ценерис и некроманты-Хелькригер — передрались бы за девушку. Но в наших палестинах что те, что другие встречаются нечасто. Климат у нас для них неподходящий. И первым этот не ограненный алмаз заметил Учитель, проводя ритуал Поиска по параметрам, озвучить которые он не посчитал нужным. Тем более, что общемистические способности у нее тоже имеются. Так что Фаугле из нее вполне можно сделать, и далеко не рядового. В конце концов, для нашего клана важнее яркое воображение, чем прирожденные способности.

Все это я и объяснил Оле, включая тот факт, что ее специально искали. В конце концов, Учитель планирует долгую игру, и попытка скрыть эту мелочь — вскроется рано или поздно, так или иначе. Так что лучше самим изложить под нужным углом, чем ждать, пока эти факты подаст с нужной ему точки зрения какой-нибудь противник.

А потом мы пошли гулять. И я наглядно продемонстрировал Оле преимущества химерического образа жизни, когда на улице нас, вместо горячего, обжигающего степного ветра встретил легкий и прохладный морской ветерок, очень приятный в нашей резко континентальной жаре, при которой запечь яйцо можно просто положив его на крышу.

 

Рональд Граусс

— Ну и где они? — я резко развернулся на каблуках, и раздраженно посмотрел на Джоэла.

— Кто? — недоуменно ответил он на мой взгляд.

— Те четверо недоумков, что, начитавшись сочинений мадам Роулинг, решили называть себя «Мародерами»… тьфу, — я сплюнул. В отличие от современного поколения Сородичей я лично сталкивался с этими стервятниками полей сражений, и не испытывал к ним ничего сколько-нибудь хорошего. В противоположность поговорке заокеанских мятежников: «Никакого бизнеса. Это — личное». Ведь в отличие от «трофеев» — законной добычи тех, кто одолел сильного врага, мародеры обирают тех, кто убиты не ими… а, учитывая, что однажды только вампирская природа, позволившая мне пережить попадание мягкой свинцовой пули калибра «палец влезет», спасла мне жизнь при встрече с этими падальщиками… В общем, эту парочку охреневших мажоров со свитой я не прибил лично только потому, что планировал бросить их туда, где подозревал особенно гадкую ловушку в обороне Отшельника.

— Сейчас проверю, — кивнул Джоэл.

Он достал свой кристаллический жезл, заставив меня поморщиться. Все-таки делать средоточие Силы в виде предмета, который так легко выбить из руки — не кажется мне правильным. Кольца, браслеты… Цепочка — уже опаснее. Удушить Сородича — тот еще фокус, но кто знает… личности встречаются очень и очень разные. Но собрата Джоэла сложно отнести к боевым магам. А для бытовой магии жезл, пожалуй, удобнее. Но кто знает: когда уютная и спокойная лаборатория станет полем битвы? Так что всякие жезлы я предпочитаю оставлять в качестве дополнительных, а отнюдь не основных амулетов. Вот посох — дело другое. Посохом, особенно — окованным, и без магии можно так навернуть, что мало — не покажется.

— Оп-па! — воскликнул Джоэл, капнув кровью, которую мы, разумеется, взяли у всех новообращенных «во избежание», на свой жезл.

— Что там? — поинтересовался я.

— Они уже упокоились, — спокойно ответил тот. — Кажется, налетели на какого-то Фаугле… Кровь до сих пор дрожит, вспоминая о призрачном пламени.

— Ясно, — я совершенно не удивился. В городе обитают не менее пяти Сородичей из этого клана. И каждый из них мог бы легко обратить во прах не четырех, а все четыре десятка идиотов, вообразивших, что действительно стали Повелителями ночи, а не живыми… как это сейчас называют… а, «миноискателями».

— Судя по отклику, перед смертью они испытывали возбуждение, — продолжал разбираться с показаниями жезла Джоэл. В принципе, это было уже не важно. Но пусть потешится. — Похоже, поймали какую-то девку, и даже не заметили, как к ним подошел этот Фаугле.

— А хотя бы и заметили, — пожал плечами я. Шансов спастись у Мародерчиков было примерно столько же, сколько у какого-нибудь зачуханного крестьянина моих времен, своей мотыгой проковырять лобовую броню «Арматы», этого нового танка русских. И тот переехал их, как тот же танк — ящик со стеклотарой. С хрустом и звяканьем. — И все же жаль…

— Жаль? — удивился Джоэл, точно знавший мое истинное отношение к мародерам… да и Мародерам из книги — тоже.

— Конечно, — кивнул я. — Ведь теперь придется выделять кого-то еще на штурм северной тропы. А там, по моим сведениям, стоит такое, что даже наши отбросы на это бросать — несколько жалко. Хоть и твари мелкие, но все ж таки, живые… хотя бы и относительно, как мы все.

— Кстати, — решился-таки уточнить Джоэл. — А зачем ты раз за разом штурмуешь Отшельника? Еще не убедился, что это — бесполезно?

— Как это «бесполезно»? — В свою очередь удивился я тому, что Сородич не понимает очевидного. — Каждый раз он встречает мои миноискатели чем-нибудь новым и любопытным. И, хотя я и не могу впрямую повторить творения Вер-Заррен, но мое понимание мира становится больше. А там, глядишь, получится и кое-что воплотить в кристаллах.

 

Ольга

Я думала, что знаю город… Но во время нашей прогулки Саша успешно доказал, что я даже собственного района не знаю. По крайней мере, открылось мне много нового. К примеру, семейство, содержащая ларек с шаурмой на углу — оказались самыми настоящими оборотнями. Так что у них эту самую шаурму можно спокойно покупать, не задумываясь о качестве мяса: тухлятину они рядом со своими чувствительными носами держать не будут.

— Правда, могут быть вопросы о происхождении этого мяса… и вполне может оказаться, что оно «не гавкало и не мяукало, но задавало глупые вопросы», — заметил Саша. Но это же он пошутил, правда? Хотя уточнять я все равно не решилась.

Также, по ходу экскурсии, Саша показал мне несколько Источников, или мест Силы. Причем Сила этих источников была весьма далека от добра и позитива. И большая часть этих мест была свежеобразовавшимися. Саша объяснил, что реальность раскачали во время Войны. Сила, выброшенная многими тысячами смертей, просто взламывала границы возможного, навязывая миру формы, далекие от того, каким его рисует строгая физика.

— Пространство местами просто дико искорежено, хотя это и не многие замечают, — вздохнул Саша. — Бывает по одному месту ходят годами, а потом — бац, и всплывает шпринг-мина⁽⁴⁾, или неразорвавшийся снаряд, или еще какой «подарочек» тех времен. Но здесь — места слабые. Основные Источники Некроса — севернее, в центре и заводских районах. И Хелькригер, вампиры-некроманты, предпочитают обитать там. Рэдин, в принципе, тоже… но они встречаются у нас реже. Жарко им у нас. И сухо. Маловато у нас и Ценерис, но уже по другой причине: духи тут буйные, их шаманские ритуалы проводить тяжеловато. Да и наследие Каганата — не так, чтобы их радовало.

— Почему? — удивилась я.

— Один из кланов Вигиландо, Хабиту, ныне крепко связанные со Священной конгрегацией Доктрины веры, тогда поддерживали Буланидов⁽⁵⁾. И из-за этого крепко поссорились с Ценерис, имевшими свои взгляды на то, кто должен править в Каганате, — со вздохом, начал рассказывать Саша. Видимо, эту историю ему пришлось заучивать если не наизусть, то для «пересказа близко к тексту». — Так что после строительства Саркела, руины которого сейчас на дне водохранилища, неподалеку отсюда, в его стенах был проведен какой-то совершенно чудовищный ритуал… — Саша замолчал.

— А дальше? — подбодрила я его. Мне было очень любопытно.

— А дальше покровители Ценерис, клан Луравис, известные своими возможностями в менталистике и политике, убедили молодого и горячего Святослава выступить против Каганата. Чем это закончилось для хазар — думаю, рассказывать не нужно? Но, несмотря на то, что Саркел пал, отголоски проведенного тогда ритуала — продолжают чувствоваться. Так что Ценерис предпочитают здесь без особой нужды не появляться. Видимо, только поэтому тебя так до сих пор и не нашли.

 

Саша

Ну вот… Стоило отойти за мороженым — как тут же нарисовались неприятности. Правда для кого — неочевидно. Потому как с тремя личностями, не обезображенными интеллектом, что сейчас подступают к Оле со вполне недвусмысленными предложениями, я уже как-то пересекался.

— Пойдем, красотка, чего ломаться… — кажется, эта фраза повторяется уже в третий или четвертый раз. Ну, заклинило ребят. Намертво. Даже самого умного из них.

— Да чего на … эта … и … ломается? — попытался разрешить затруднения тот, что повыше ростом… и потупее с лица. Хотя все они — не светочи мысли, но этот выделяется даже на их фоне. — Хватай ее и пошли!

Вот что за везение у девчонки? Второй раз за два дня нарывается на подобные экземпляры. Но в данном случае — все полегче. Это не Элланзардо, пусть даже и новообращенные. Так что, пожалуй, справлюсь,

— Привет! — кладу я руку на плечо того, кто ближе ко мне. — Друг мой, — цитирую я книгу, из которой, увы, мне запомнилась только эта фраза⁽⁶⁾, — хочешь, я расскажу тебе, что такое «смирение»?

Троица оборачивается ко мне, и сальные ухмылки на их рожах медленно сменяются вселенской тоской по мере того, как они осознают, что именно видят. Процесс происходит с некоторой плавной неторопливостью, но, тем не менее, приводит разыгравшихся детишек ко вполне однозначному результату.

Почему они не пытаются набить мне морду, хотя их трое, а я — один? Возможно, потому, что в прошлый раз их было пятеро… и нифига им это не помогло.

— Н-н-не на… — заикается тот, на чьем плече лежит моя рука, с ужасом убеждаясь, что позиция «в тылу» — отнюдь не столь безопасна, как ему бы хотелось. И сейчас он действительно в тылу. В глубоком тылу мироздания.

 

Ольга

Об этих троих я кое-что слышала. И, что характерно — ничего хорошего. Избить и унизить младшего или слабейшего, облапать понравившуюся девчонку, задрать ей юбку… — все это они творили легко и непринужденно. Благо, среднебогатые родители имели какие-то знакомства в местном отделе полиции по работе с несовершеннолетними, и им всегда удавалось выйти сухими из воды. Правда, чего-либо более серьезного им не приписывали даже самые отмороженные сплетники. Так что у меня была надежда, что еще обойдется.

— Привет! Друг мой, хочешь, я расскажу тебе, что такое «смирение»? — увы, Саша успел вернуться с мороженым. Парню может прийтись хуже... Избиения и издевательства за ними однозначно были.

Но, вместо того, чтобы вякнуть что-то вроде «Ты че такой дерзкий?», или чего-то аналогичного, эта троица отшатывается, и в их глазах виден настоящий страх.

— «Смирение» — это состояние души, — Саша медленно идет вокруг троицы, и те, будто загипнотизированные, поворачиваются за ним, — когда она находится в гармонии с миром, и не позволяет разнузданным страстям нанести себе ущерб…

Как будто что-то подталкивает меня, и я делаю два шага назад. Так что двигавшийся по дуге Саша останавливается между мной и мажорами.

— …так что идите, дети мои. И не грешите более!

И трое, стоящие против одного (себя я, увы, за боевую силу не считаю), шарахаются, и бросаются бежать.

 

Ирр

Пока детишки отправились погулять, я вернулся к своим, временно прерванным изысканиям.

Помнящий камень. «То чего на белом свете вообще не может быть». Достался он мне совершенно по дешевке. Благо, истинную ценность этого каменного осколка может осознать разве что представитель нашего клана. Камень, на котором запечатлелось само время. Причем, не «одна из возможных возможностей вероятного прошлого», но сразу целый пучок мировых линий, позволяющий наблюдать события во всем их вероятностном великолепии. Вещица не уникальная, но весьма и весьма редкая: естественная, спонтанно образовавшаяся химера, обретшая форму камня. Красноватого камня, на поверхности которого видны были отчетливые углубления, как будто от пальцев на глине.

Я коснулся камня, и попытался впитать в себя его память, получить контроль над обрётшей реальное существование химерой и доступ к ее памяти.

Мы, Фаугле, редко испытываем потребность в сборе специфических компонентов, бормотании непонятных слов на давно мертвых языках или же вывихивании пальцев в сложные конструкции — печати (иногда именуемые мудрами). Это наша сила и наша слабость. Слабость в том, что отказ от костылей требует куда более совершенного контроля собственного разума, дабы получить желаемое… и еще более совершенного — для того, чтобы получить только желаемое. Магия, что естественнее дыхания — это не всегда благо. И сейчас был тот редкий случай, когда мне требовалось несколько стандартизировать собственное мышление, дабы не дать сознанию распасться при погружении в химеру чужого существования.

Лица, судьбы, цепь событий

Словно листья на ветру

Пути, дороги, сотни нитей

Вновь сливаются в одну⁽⁷⁾.

В отличие от более консервативно настроенных кланов, мы редко можем себе позволить использование устоявшихся формул. Мир меняется, и иллюзия нашего существования меняется вместе с ним. Собственно, это и есть причина того, что наш клан редко прибегает к ритуалам. Формула, действенная пару минут назад — может оказаться совершенно бессмысленной, или даже опасной в следующей точки проекции времени на массив Вечности. Вот и приходится постоянно отслеживать как религиозные течения, так и наиболее абстрактные фантазии смертных, подбирая слова и символы, пригодные для обращения к химерам — абстракциям высшего порядка. И сейчас самосотворенная химера услышала не столько мой голос, сколько те образы, которые были вложены в слова, и приняла их. И я Увидел.

Три кольца воды и два — суши, некогда нерушимая твердыня, рушились под ударом чудовищной мощи. Смертные маги противостояли воле бессмертных, и проигрывали. Но то, что они не погибли мгновенно — говорило о просто чудовищной мощи тех, кто сейчас отчаянно защищал свой дом от божественной кары. И химера, пронзая ставший твердым воздух, раскаляясь до температур, при которых даже тугоплавкие металлы плавятся, а камень — горит, запоминал происходящее. Древние слова разрушительных заклятий, несущих смерть равно смертным и бессмертным, вырывая души с обода колеса Чакравартина. Мощь разбушевавшейся стихии, спущенной с поводков богами. И самое главное — голоса богов, нисходящих на землю, проницая непроницаемый ныне барьер. Я был далек от того, чтобы понять, какие силы они пускали в ход, чтобы проникнуть в наш мир… но теперь, получив в руки этот камень — я рано или поздно разберусь. Обязательно разберусь!

Между тем видение огненного полета продолжалось. И когда камень, который не камень, коснулся земли — битва была окончена. Боги — победили, и некогда богатая и могущественная страна была стерта с лица земли и водной глади. Боги — победили. Но страшна была цена этой победы. Из бесчисленного сонма богов — остались только двенадцать истинно бессмертных. Прочие же познали смерть вторую⁽⁸⁾. Лишь мелкие полубожки составляли ныне свиту бессмертных. И в страхе перекрыли боги дорогу в свои чертоги, своими руками обрушив радужный мост, оба конца которого ныне упираются в землю. Готтесдаммерунг, долгие Сумерки богов — начались.

 

Саша

— …должен работать закон сохранения энергии, — закончила свое высказывание Оля.

— А почему? — поинтересовался я.

— Ну… — Оля задумалась. — Это же очевидно!

— Не вижу ничего очевидного, — я покачал головой. — Во-первых, магия нарушает даже закон причинности, и это куда более существенная основа реальности, чем законы сохранения. А во-вторых, вспомни, что постановление о запрете рассмотрения проектов вечного двигателя Французская Академия наук приняла лишь немногим позже другого своего постановления: о запрете рассмотрения сообщений о падении камней с неба «поскольку наукой твердо установлено, что небо — не твердь, и, следовательно, камни с него падать не могут». Первое постановление продержалось намного дольше второго, но теперь есть уже основания предполагать, что и оно последует за постановлением о камнях с неба.

— Какие это «основания»? — заинтересовалась Оля.

— Очень простые, — улыбнулся я. — У законов сохранения есть два основания: экспериментальное и философское. Экспериментальное — что до сих пор не удалось построить вечного двигателя.

— Солидное основание! — перебила меня девочка, перед которой я старательно распушал хвост.

— Не настолько, — улыбнулся я. — Из того, что «чего-то» не случалось в прошлом — не следует, что «этого» не случится в будущем. А эксперименты, на которых основываются законы сохранения проводились в чрезвычайно узком диапазоне условий…

— Чрезвычайно узком? — удивилась Оля. — Насколько я знаю, их проводили чуть ли не по всей Земле. И в космосе…

— В «ближнем» космосе, — пожал плечами я. — Где гравитационный градиент настолько мал, что пространство можно считать практически евклидовым.

— При чем тут это? — удивилась Оля.

— Чтобы объяснить, придется перейти ко второму основанию законов сохранения — философскому, — начал объяснять я. — Законы сохранения — есть выражение однородности и изотропности⁽⁹⁾ пространственно-временного континуума. Сохранение импульса — выражает однородность пространства, сохранение момента импульса — изотропность пространства, а сохранение энергии — однородность времени.

— Ну, где-то так и есть, — кивнула Оля, не уточняя значение термина «изотропность», чем резко добавила себе очков в моем рейтинге, поскольку явно поняла, о чем я вообще веду речь.

— Так вот… — я на секунду остановился, стараясь сформулировать следующее утверждение. — Общая же теория относительности утверждает, что в присутствии гравитационного градиента континуум становится неоднороден. А в областях с высокими значениями градиента (скажем, вблизи горизонта Шварцшильда⁽¹⁰⁾) — даже резко неоднороден. Вплоть до того, что измерения могут меняться местами, и, скажем, «направление «вверх» может стать течением времени и наоборот.

Оля кивнула. Похоже, по крайней мере, популярную литературу по этому вопросу она читала.

— Ну да… — задумчиво протянула она.

— А в некоторых версиях квантовой теории гравитации пространство и время и вовсе квантуются, — Оля кивнула. — Тогда о какой однородности и изотропности вообще можно говорить?

— Но ведь ОТО не отрицает законов сохранения? — зацепилась Оля за то, что показалось ей изъяном в моем рассуждении.

— Не отрицает, — согласился я. — И формулы ее, выведенные на основе законов сохранения — дают такой конкретный вид неоднородности, при котором законы сохранения выполняются. Было бы странно, если бы формулы, выведенные на основе некоторой аксиомы — эту самую аксиому и отрицали бы? Но, может быть, именно из-за попыток сохранить законы сохранения, — я улыбнулся непреднамеренно возникшему каламбуру, — так до сих пор и не построена квантовая теория гравитации. И две основные теории, признанные «истинными», то есть — адекватными реальности, противоречат друг другу чуть более, чем полностью, блистательно игнорируя закон исключенного третьего. А теория учит нас, что, когда изгибание ветвей Древа науки не дает нужного результат — следует не продолжать возню с этими самыми ветвями, а начинать рыть корни. Ну а корнями современной физики является что?

— Законы сохранения, — понимающе кивнула Оля. — Понятно. Думаешь, очередной шмель⁽¹¹⁾?

 

Ирр

Дети прошли через калитку. При этом выражение лица Ольги показывало, что Саня справился-таки с полученным заданием, и сумел загрузить мою младшую ученицу, доведя ее до когнитивного диссонанса. Отлично. Некоторая гибкость взглядов на окружающую реальность необходима магу вообще, и уж особенно — представителю клана Фаугле. В отличие от бытового рационализма, настоящее мышление начинается не с каких бы то ни было «постулатов», будь то научные, авторитетные, магические, или какие иные, а с сомнения в этих постулатах. Услышав, что «дважды два равняется четырем» и настоящий маг, и настоящий ученый должны прежде всего спросить: «а почему это?», а потом постараться это утверждение опровергнуть. Потому что если опровергнуть получится — прогресс (будь то научный или магический) сразу получит серьезное ускорение… пусть и для одного разумного — самого мага. Ведь именно так появились геометрии Римана и Лобачевского, физика Эйнштейна и квантовая теория. Все они начинались с отрицания незыблемых постулатов.

Пока дети пробирались через химерические структуры, которые, собственно, и есть мой дом, я мог себе позволить отвлеченные философские размышления о природе прогресса и сознания. Все необходимое уже было заготовлено, и несколько раз проверено и перепроверено. Оставалось только дождаться возвращения гуляющей парочки.

Саня аккуратно и осторожно перемещал Олю из одной химерической реальности в другую, давая время прийти в себя. К тому же, некоторыми химерами, через которые старший ученик сейчас вел младшую, я вполне заслуженно горжусь, поскольку они являются настоящими произведениями искусства как по форме, так и по содержанию.

Когда же дети изменили свое ментальное состояние так, чтобы увидеть в окружающем их пространстве туманный зал, я внимательно посмотрел на Саню. Тот кивнул, подтверждая, что разглядел в спасенной девочке изрядный потенциал. Разумеется, это было испытание не для нее, но для него. И Саша с этим испытанием справился.

— Итак, — начал я, поудобнее устраиваясь на выдернутом из туманной стены облаке, и наблюдая за тем, как дети усаживаются в плывущие примерно на одной высоте кресла, — начнем первый урок.

---

1) Косплей — от англ. costume play — «костюмированная ролевая игра».

Вернуться к тексту

2) Конрад Кёрз (Wh40k) — примарх легиона «Повелителей ночи». Вначале недрогнувшей рукой насаждал закон и порядок, используя для этого страх как самый сильный инструмент воздействия на людей. А потом, убедившись в тщетности этого занятия — с тем же рвением все это разрушал во славу Хаоса. Позволил убить себя имперскому ассасину. Но его легион по-прежнему опасный противник Империума.

Вернуться к тексту

3) «Я вынес приговор, я пришел за всеми вами!» — «Нострамо», HMKids. Песня о гибели родного мира Конрада Кёрза, уничтоженного самим примархом.

Вернуться к тексту

4) Шпринг-мина, S-мина — немецкая противопехотная выпрыгивающая осколочная мина кругового поражения времен Второй мировой войны.

Вернуться к тексту

5) Буланиды — династия правителей Хазарского каганата, насаждавшая иудаизм.

Вернуться к тексту

6) Мистов «Выбрать быль». Увы, неокончено.

Вернуться к тексту

7) HMKids «Тзинч»

Вернуться к тексту

8) «Смерть и ад. Брошены были в озеро огненное. Это — смерть вторая» «Апокалипсис Иоанна Богослова»

Вернуться к тексту

9) Изотропность пространства — независимость свойств пространства от выбранного направления.

Вернуться к тексту

10) Горизонт или сфера Шварцшильда, горизонт событий — поверхность черной дыры, на которой скорость убегания (первая космическая скорость) становится равна скорости света.

Вернуться к тексту

11) на заре аэронавтики, когда аэродинамика только начинала становиться наукой, ученые неопровержимо доказали, что шмель летать не может. У него слишком маленькие крылья и слишком тяжелое брюшко. Но шмель, по темноте своей и неучености, высокомудрых трудов не читал, а потому — спокойно продолжал летать.

Вернуться к тексту