Проверено на грамотность 
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Ирр
Когда-то давно, читая сочинения господина Стокера, я смеялся над выдумкой о том, что для подобных мне смертелен солнечный свет. Да, надо признать, что некоторая часть наших специфических сил ослабевает либо даже полностью исключается ярким светом, но это скорее следствие их природы, чем нашей. Некоторые двери действительно могут быть открыты только в темноте, и не всегда для её создания достаточно закрыть глаза. Вот и получается, что подобные мне предпочитают темноту, или, в крайнем случае — уютный полумрак. Но, шагая по провинциальному городу под ярким дневным солнцем — я отнюдь не испытываю каких-либо неприятных ощущений. Скорее — наоборот, я наслаждаюсь прогулкой… равно как и её наиболее вероятным итогом.
Проходя мимо храма, я с трудом подавил желание зайти в него. Всё-таки, смертные, благодаря влиянию Вигиландо, или, возможно, вопреки ему, сумели создать нечто, способное эффективно воплотить в реальность частицу силы Начавшего Начало. Многие сородичи считают, что продолжают сохранять контроль над смертными и призванной ими Силой… но те, кто способен взглянуть в бездну и выдержать её ответный взгляд знают, что эта марионетка из тех, что давно уже вертит много о себе возомнившим кукловодом. Но, в целом, поведение Силы в храмах, и наблюдение за тем, как вера меняет окружающий мир, изменяя несвершившееся и, временами, делая бывшее — небывшим, достаточно любопытно, чтобы я проводил в храмах разных религий довольно-таки много времени, и отслеживал всё новые и новые изменения в религиозных представлениях. Кое-что из этого мне удалось даже приспособить к своим изысканиям, хотя в этом я и уступаю многим старшим сородичам. Но цель, что зовёт меня где-то там, впереди, не ждёт. Сейчас я должен быть в ином месте, а не наслаждаться искусным переплетением Сил, что и составляет, собственно, мощь и славу Храма. Но, когда я завершу текущие дела, я обязательно заверну в храм, постою под его прохладными сводами, вдохну аромат ладана и омою лицо в святой воде, наслаждаясь осознанием того, что та же водичка, если ей плеснёт в меня враждебно настроенный, искренне верующий священник — способна оставить страшные, долго не заживающие раны. Но, как и во многих других случаях, урон наносят не сами символы, священные или зачарованные предметы, а Вера.
Зов оттуда, куда я шёл, начал окрашиваться отчаянием… но пока ещё не болью. Кажется, я успеваю, и нет необходимости искать подходящую тень, чтобы открыть Путь между свершившимся и отвергнутым.
Сандалии, парусиновые шорты, белая футболка — всё это, конечно, мало соответствует каноническому представлению о вампире. И даже тёмные очки не столько защищают от яркого света мои глаза, сколько призваны не дать окружающим заметить их изменения в те моменты, когда я обращаюсь к Силе.
Нет, на самом деле ничего подобного описанному в фантазиях смертных Маскараду мы не соблюдаем... официально. Но, всё равно, дать себя заметить считается… дурным тоном. Прежде всего потому, что весть о появлении одного из сородичей — может быстро достигнуть Лунного круга. Да и остальным сородичам совершенно незачем знать, чем занят тот, кого в своё время прозвали Гласом Безумца. Именно так — со всех больших букв. Всё-таки, хотя межклановые войны формально и закончились, но по факту, война не прекращается никогда. К тому же, те, кто совсем уж теряют берега — могут привлечь внимание Провозвестника Пути Крови… или же Лунного зверя. Да и верховные иерархи Храма могут доставить немало неприятностей.
Впереди алым полыхнула вспышка боли. Надо ускориться. Волна вечно бушующего моря неслучившегося подхватывает меня и переносит прямо к цели. В конце концов, и моё присутствие, и сама моя жизнь есть химера. Вечная игра в орлянку монетой с тремя сторонами: «было», «не было», «могло быть».
— Привет, — говорю я куче мусора, от которой собираюсь почистить этот мир.
Как ни странно, но они даже оказались сородичами. Любопытно. Их жертву я ощутил аж с другого конца города. А их самих — только подойдя в упор. И отнюдь не из-за того, что среди них — какие-то гении маскировки. На таком расстоянии их будущее ложится передо мной веером весьма ограниченного количества вариантов. Даже в самом лучшем для них варианте, когда я просто заберу сжавшуюся в углу девчонку и свалю, их будущее продлится не более двух-трех дней. Но и этот веер весьма и весьма маловероятен.
— Валил бы ты, дядя! — оглянулся на меня быковатый типус с внешностью типичного тролля. По крайней мере, не обезображенное признаками интеллекта лицо выглядит так, будто его вырубили из камня… не особенно заботясь о создании пустот в сплошном черепе.
— Погодь, — тормознул его второй… на вид — ничуть не умнее. Как ни странно, из имеющейся четверки именно эта пара была наиболее прилично одета. Другая пара, хотя и выглядела слегка умнее, одета была гораздо хуже. — Девка никуда не денется. А тут ещё и баксы пришли!
— Бегите, — разбитыми губами прошептала девчонка. — Это — вампиры! Вам с ними не справиться!
— Это — вампиры? — скептическим взглядом окидываю гоповатых искателей эротического приключения и любителей чужих денег. — Спасибо, девочка. Хорошая шутка. Я посмеялся.
— Г-р-р… — третий, наиболее вменяемо выглядящий, участник компании выдвинул клыки. Четвёртый же, мелкий и хилый, угодливо рассмеялся, пряча бегающий взгляд, и, видимо, ожидая, что я испугаюсь.
— Молчать, низшие!
Создавать полноценную химеру лень и нет никакой нужды. Так что я просто бросаю короткий взгляд в бездну, что всегда рядом. И бездна в ответ вглядывается в меня… и тех, кто вокруг.
Как я и ожидал, выдержать взгляд бездны смогла только девчонка, подтвердив тем самым, что для моих целей она вполне подходит. Её же противники рухнули мордами в асфальт. Страх смял их души. И это просто короткий взгляд! Вот ведь поделки какого-то криворукого упыря! Опять Элланзардо развлекаются, обращая кого попало? Или массовка понадобилась? Тогда понятно, что третьего дня им точно не пережить. Как бросят на цель — тут им и конец. Впрочем… Не люблю я подобных. Так что до начала этой неведомой операции конкретная компания уже не доживёт. А Элланзардо … С этими либералами от Красного рода у меня и так отношения не очень…
Келатор почему-то не понравилось то, что я сумел пробраться в их клановую библиотеку… и даже кое-что оттуда вынести. Мой призрачный меч я создавал с учётом этих честно украденных знаний, но Келатор, разобравшись-таки, кто именно нанёс им деловой визит, почему-то назначили награду за мою голову. С поисковой группой Граусс я пересёкся в джунглях Юкатана… Тот амулет я в итоге загнал некромантам Хелькригер, поскольку выяснилось, что с эстетической точки зрения он мне просто противен, а всё практически полезное я могу проделать и так, не опираясь на его намоленную жертвоприношениями силу. Но вот Граусс на меня почему-то обиделись. Может быть потому, что их группа с Юкатана так и не вернулась. Эрратес… У этих тоже есть причина меня не любить. Впрочем, я и не золотой, чтобы всем нравиться. Но, в любом случае, ухудшить мои отношения с Элланзардо — это надо ещё очень постараться. И смерть четверых из явной массовки на это совершенно неспособна.
— Для чего вас обратили? — признаться, я не слишком ожидаю ответа на свой вопрос. Кто же доверяет подобной шпане хоть сколько-нибудь ценную информацию? Но, как ни странно, мне отвечают.
— Пощипать одного старика… — пробормотал тот, который смеялся, когда мне демонстрировали клыки.
— Старика? — подобное определение могло относиться к одному из сородичей, который проживал неподалёку. Но если это действительно так… — Старика? — уточнил я. — А может, Отшельника?
Мелкий судорожно кивнул. А я едва не разбил себе лицо эталонным фейспалмом. Отшельник репутацию имел устойчивую. Большую часть времени он сиднем сидел в своем доме-крепости, погружаясь в медитации и проводя тихие, почти незаметные ритуалы. Но иногда он выбирался в свет, проверить свои теории и результаты мистических осознаний. И результаты у него бывали… Н-да. Бывали.
В общем, грабануть Отшельника хотели многие. Но вот почему это до сих пор ни у кого не получилось — участники неудачных покушений так никому рассказать и не смогли. Видимо, ожидается очередная попытка, столь же провальная, как и предыдущие. Я так уверен в этом потому, что ветра будущего и его отражения в бездне не сулят в видимой мне части этого самого будущего потрясений, которые непременно возникнут, если знания Отшельника станут известны миру.
Я бросаю ещё один взгляд в бездну, убеждаясь, что ни в каком из вариантов вероятного настоящего они не расскажут мне ничего интересного. А значит — их бессмысленное существование подошло к завершению. Призрачный меч сносит пустые тыквы, которые эти недоумки по чистому недоразумению называли своими головами, а потом пробивает сердца. Призрачное пламя, излюбленный боевой прием Фаугле, широко известный, и потому эффективный разве что против таких вот неуделков, испепеляет тела. Головы с плеч, меч — в сердце, тела — испепелить… Ещё бы прах развеять над текущей водой… ну, да ладно. И так не плохо. В то, что неуделки сумеют вернуться из владений Вечной леди, я не верю просто категорически.
Закончив с Элланзардо, я поворачиваюсь к девочке, сжавшейся в комочек, и протягиваю ей руку.
— Пойдём, ученица!
Александр
Ф-фух… Я отложил толстую тетрадь с заметками учителя. Признаться, я бы предпочёл позаниматься магией, хотя бы перечитать теорию взаимодействия сефирот… Но Ирр поручил проштудировать информацию по кланам Элланзардо, а значит, вернувшись, он будет гонять меня до посинения, расспрашивая про особенности сил и идеологии этого сообщества.
«Свобода для всех — а потому все, кто думает иначе, должны быть уничтожены» — так сформулировал учитель краткую выжимку из философии Элланзардо. Нет, формально, конечно, они ничего подобного не провозглашали. Но за бессмысленно-«свободными» выходками «мяса», во множестве инициируемого лидерами трёх кланов: Келатор, Граусс и Эрратес, входящих в Элланзардо, просматривается некая структура, отражающаяся в хаосе их видимого и декларируемого бытия. Так рябь и изменение направления «бессмысленных» волн говорят о том, что под ними скрыты не выходящие на поверхность скалы-убийцы.
Келатор. Путь Металла. Мастера, способные сотворить с металлом практически что угодно. Лучшие клинки, дивные, легендарные, вышли из кузниц этого клана. Вот только лишь немногие рискуют брать в руки эти клинки, или же надевать сработанную этими великими мастерами броню. В противном случае тот, кто пренебрегает этой осторожностью — рискует тем, что в нужный примархам Келатор, или же советникам Элланзардо момент он останется без оружия и брони… или же эти самые оружие и броня обратятся против него. Бывали, знаете ли, прецеденты. Так что теперь Келатор стараются продавать свои изделия через посредников… желательно — задействованных втёмную, и не знающих, чьи именно изделия продают. Сами же они предпочитают идти в бой под прикрытием големов-убийц, чью истинную сущность не всегда просто распознать даже специалистам-сенсорам, но страшных в ближнем бою своей металлической неуязвимостью и артефактным вооружением.
Граусс. Путь Кристалла. Создатели бесчисленных амулетов. Считается, что их путь в магии несёт в себе некую шаблонность… И это верно — для «среднего» представителя Граусс. Настоящие же мастера этого клана способны из конечного числа дискретных элементов выстроить настоящую Симфонию Смерти, подлинное произведение искусства, ни в чём не уступающего деяниям тех, кто самонадеянно считает себя «более продвинутыми».
Признаться, Учитель недолюбливает Элланзардо вообще, и в наибольшей степени — именно Граусс. Главным образом потому, что Ирру так и не удалось как следует порыться в их библиотеке, но только лишь «заглянул и вынужден был дать деру». Правда, удирая, он прихватил кое-что весьма ценное, да ещё и сумел остаться неузнанным… Но всё равно основные тайны кристальщиков — остались при них, и это вызывает лютую злобу Учителя. Кажется, он считает, что решение его Главной Задачи может быть именно среди тех знаний, до которых он так и не докопался — в том числе в клановой библиотеке Граусс, среди глубоких представлений о природе кристалла. Хотя я бы искал среди представлений о нарушении кристаллической структуры.
Я провёл пальцем по жёсткой обложке тетради с записями Ирра. Всё-таки, как ни крути, а дипломатия — это скучно. Наверное, я могу себе позволить самую капельку похалявить. Тем более, что повод для этого у меня есть. И проблемы мои — типичны для пятнадцатилетнего подростка. Я аж задрал нос к потолку, загнув такую фразочку. Буквально на днях я расстался с очередной подружкой. Как выяснилось, тёмные волосы ничуть не мешают девочке быть типичной блондинкой. И увлечение эзотерикой этого, увы, не меняет. Так что мы бродили под луной, благо статус Ученика Ирра делает такие прогулки практически безопасными… если, конечно, не нарваться на «пехоту» Маледиктум или «мясо» Элланзардо, но и это решаемо. Говорили о том, о сём… Мне даже удалось урвать поцелуй. Но потом отношения подошли к естественному концу, и мы расстались. Признаться, в процессе я узнал о себе много нового, и пополнил личный словарь аж двумя новыми словами, что, учитывая «сдержанность» Учителя — серьёзное достижение. Но где теперь искать ту, которая мне понравится… и которой понравлюсь я? Нет, с тем, чтобы опять завести подружку на пару вечеров — проблем нет. Может, даже и удастся получить нечто большее, чем «нечаянное» сползание руки ниже пояса, или ещё что-то в том же духе. Но… Всё равно это не то…
Уже довольно давно Ирр приучил меня не разрывать связи с той бездной Несбывшегося, которую он называет, в зависимости от настроения, Бездной, Акаши, или же варпом, а то и вовсе нецензурно, особенно, если что-то не получается. И сейчас я ощутил, как в Хрониках Акаши появляется новая строка. Разумеется, полностью её расшифровать, или, хотя бы, понять значительную часть облечённого в многомерные символы смысла — задача мне не по разуму. Но вот понять намёк на то, что передышка закончена и мне стоит вернуться к занятиям — меня вполне хватает.
Эрратес. Путь Пепла. Некогда — величайшие алхимики, причём алхимики в изначальном смысле этого слова. Ведь та, изначальная алхимия отнюдь не сводилась к изменению веществ косного мира. Опус Магнум, Великое Делание, имело целью не создание горы золота, и даже не вечную жизнь, но преобразование себя к некоему идеалу. И появление Красного эликсира магистерия — было лишь признаком того, что творящий Великое Делание находится на верном пути. Подобно Граалю, Красную Тинктуру надо было найти и увидеть, а не пытаться ей завладеть. Но, увы, века бессмысленного поиска некой абстрактной свободы привели к тому, что вещи, в древности считавшиеся побочным эффектом от некоего великого процесса — стали считаться основным продуктом. И Великое Делание стало способом наживы, что не могло не сказаться на самих алхимиках и качестве их трудов. И пусть нынешние Эрратес ещё сохранили ненормальную для Красного рода устойчивость к огню, способность читать по пеплу и славу серьезных алхимиков, но что-то важное из них безвозвратно ушло. Так что даже в их основном поле деятельности их потеснили Вер-Заррен.
Тихий звон нереальности отвлёк мое внимание от записей Учителя. Кто-то пересёк границу Владения (проще говоря — открыл калитку). И, поскольку на вошедшего не бросилось сразу несколько химерических тварей, это может быть только одно существо — сам Ирр, Учитель. Так что ждёт меня сейчас жёсткий экзамен и серьёзнейший разнос по его итогам…
Но на всякий случай я коснулся охранных заклятий. Как говорит Учитель: «Здоровая паранойя — залог здоровья параноика». Как ни странно, но через двор сейчас идут двое. И один из них — точно Ирр, а вот второй… Человек? Странно. Обычно людей в этот «частный дом» почти в центре города приглашаю я. Учитель же со смертными, ну, кроме меня, практически не общается.
Дверь открылась, и я замер соляным столпом, памятником самому себе в натуральный размер. С Учителем в дом прошла девочка где-то моих лет, а может даже и чуть младше. И ни потрёпанный вид, ни явно побывавшая в переделке одежда не смогли скрыть от меня главного: чистого, яркого сияния ауры.
— У-у-ч-читель… — запинаясь, произнёс я, не зная даже, как произнести то, что я хотел бы сказать.
— Бронепоезда надо давить, пока они ещё чайники, — кривовато усмехнулся Ирр.
Ольга
Я настороженно вошла в дом, куда меня привёл человек, назвавший меня «ученицей». Признаться, у меня были некоторые опасения и сомнения в намерениях этого странного человека, что одним взмахом уничтожил сразу четырех вампиров… Да. Вампиров… До этого дня я и не подозревала, что эти страшные существа из старинных легенд действительно существуют. Не подозревала до тех самых пор, пока один из компании этих уродов, затащивших меня в тупик за гаражами, не продемонстрировал мне самые настоящие клыки… Они смеялись и рассказывали, что собираются со мной сделать, и главное — почему. Оказывается, они решили «поразвлечься» и убить меня не потому, что Жажда замучала. Им просто стало «скучно». Твари!
Но… следует ли из этого, что тот, кто спас меня от них — хороший? Увы, жизнь моя отучила меня верить в добрые намерения. И пошла я за этим «учителем» в основном потому, что не вижу особой разницы с вариантом «вернуться домой». «Домой»… С тех пор, как умерла мама, и её родственники отсудили у меня практически всё её наследство, само слово «дом» стало жестокой насмешкой. «Дом»… Место, где меня попрекают каждым съеденным куском, где никогда не услышишь доброго слова… Это ли — дом? Так что даже если меня в конце пути с этим странным человеком ждёт смерть… Что ж. По крайней мере, всё закончится быстро.
По дороге, недалеко от того самого гаража, из-за которого меня вытащил этот странный тип, нам встретилась не менее странная компания. Пять мужчин. На первый взгляд, в них не было ничего необычного… Они даже шли так, чтобы со стороны казалось, что они — не вместе. Но то странное чувство, что заставляло меня раз за разом просить маму переехать, прервать общение с родственниками, или, хотя бы, написать завещание — однозначно говорило мне, что это «странная компания».
Я задумалась. Возможно, стоит показать свои способности этому человеку? Может, тогда он решит, что моё обучение стоит развивать в какую-то другую сторону, а не в «грелки на всё тело», как любил смеяться троюродный братец, когда я замечала «забытые» им на экране монитора картинки. Фёдор не уставал намекать, что такая же судьба ждёт и меня. Может, в итоге, он окажется прав…
— Правильно, — кивнул мой то ли спаситель, то ли похититель.
Что «правильно»? Я же ничего ещё не сказала? Неужели он, кроме истребления вампиров ещё и мысли читать умеет?
— Не умею, — спокойно ответил он на вопрос, что так и не был задан. — Но ты напряглась, сбилась с шага, о чём-то задумалась. В сочетании с появлением звезды охотников — вывод очевиден.
— Охотников? — решилась уточнить я.
— Охотников на вампиров, — так они себя называют, — судя по кривой усмешке моего похитителя, это название вызывает в нём, по меньшей мере, неоднозначные чувства. — Как всегда, после драки… Впрочем, до определённой степени они полезны. Зачищают окружающую среду от отбросов вроде тех, с которыми ты столкнулась.
— А «не отбросов»? — с некоторым трудом решилась уточнить я.
— Чтобы одолеть птенца, то есть — нормального, о котором хорошо заботились и правильно обучали, таких звёзд нужно две-три. А на Мастера, да ещё в его собственно доме, и десятка, а то и сотни звёзд может оказаться недостаточно. Впрочем, были времена, когда Вигиландо могли себе позволить и не такие размены… Да и сейчас, в некоторых районах, вроде арабской Африки или Южной Америки…
Что такое «Вигиландо» я не поняла. Да я вообще почти ничего не поняла в сказанном. Но задавать новые вопросы — не решилась.
Я просто шла рядом с ним, опустив голову. Может быть, мне и стоило резко рвануться в сторону, закричать, позвать на помощь… Но что бы это дало? Если мои догадки верны, то здесь нет тех самых «двух-трёх звёзд»… да и в том, что тот, кто идёт рядом со мной — «птенец» есть определённые сомнения. А уж в том, что вампиры могут спокойно ходить под ярким дневным солнцем — меня вполне убедила ещё уничтоженная четвёрка.
Стараясь делать это незаметно, я зыркала по сторонам в попытках запомнить дорогу. Но, несмотря на то, что район я знаю довольно-таки неплохо, с понимание того, как и куда мы идём — было плохо. Мы проходили через глухие тупики, шагая по улице — оказывались там, куда она не должна была вести… В общем, сомнений в нечеловеческой природе моего спутника у меня не осталось.
Трамвайная линия, проходящая мимо сменивших панельные пятиэтажки частных домов дала мне намёк на то, где я нахожусь… Но нет, как только мы свернули за угол — я поняла, что совершенно на знаю этих мест. Мой сопровождающий свернул к калитке в ничем не примечательном дощатом заборе и вывел на двери пальцем какой-то знак, после чего толкнул калитку, и та открылась.
Двор был совершенно обыкновенным. Грядки, парник, несколько плодовых деревьев… Десять из десяти подобных дворов выглядят совершенно также. И ничуть не похоже на величественный готический особняк, который возникает в воображении при слове «вампир».
— Проходи, — кивнул мой похититель, указывая на простую, ничем не выделяющуюся деревянную дверь. И я прошла. И застыла. То, что было внутри — совершенно не было похоже всё, что можно было разглядеть снаружи через мутные стекла.
Дверь вела отнюдь не в сени, и даже не в коридор. Огромный зал, стен которого не было видно, был заполнен клубами серебристого тумана. Они плавали, изменялись, намекали на присутствие в зале чего-то ещё… и успешно это самое «что-то» скрывали.
— У-у-ч-читель… — произнёс кто-то сверху.
Я подняла голову… и замерла, превратившись в соляной столп.
Надо мной медленно пролетало кресло, в котором сидел, держа в руках книгу, мальчик, может и старше меня, но не намного, в удобной домашней одежде. Серые трикотажные шорты, такая же серая футболка с серебряной восьмиконечной звездой во всю грудь и мягкие домашние тапочки — и всё это на парне, медленно переворачивающемся вниз головой… Я с трудом удержалась от того, чтобы сесть прямо там, где стояла, уронив челюсть на пол. А тут ещё и книги… Они летали вокруг медленно кружащегося кресла с парнишкой, как планеты вокруг Солнца. Только вот планеты вращаются вокруг звезды в практически одной плоскости, а орбиты книг, обозначенные золотистыми светящимися трассерами, почти равномерно распределялись по сфере.
— Бронепоезда надо давить, пока они ещё чайники, — сказал тот, кто привёл меня.
Вот и о чём это он?
Ирр
Доставить девчонку к себе домой было бы несложно… если бы не волны паники, подобные ударным волнам от шестидюймового снаряда. Приходилось их аккуратно гасить… вот и пришлось наматывать круги вокруг дома. Иначе столкновение с химерической реальностью, которая и есть мой дом, отправило бы девочку в истерику, и затраты сил на её выведение из этого состояния были бы и вовсе непропорционально и нерационально велики. Вот и пришлось таскать её за собой до тех пор, пока усталость в гудящих ногах не вытеснила собой любые другие чувства. И всё равно, при виде Санька, удобно устроившегося в летающем посреди комнаты кресле, девочка чуть было не рухнула на пол.
— Бронепоезда надо давить, пока они ещё чайники, — бросил я ученику, намекая, что его проблемы с поиском идеальной девочки — не остались мной не замечены.
И в самом деле, в ближайшее время его озабоченность этим вопросом грозила бы снизить эффективность обучения. Теперь же, стараясь поярче распушить хвост перед девочкой, в самом деле достойной его внимания, ученик будет заниматься с утроенным усердием… И время, затрачиваемое на прогулки и флирт — будет более чем компенсировано возросшей эффективностью обучения. Правда, надо учитывать ещё и затраты времени и сил на решение её проблем. Но это предполагалось по умолчанию. Ведь в условиях, которыми я ограничивал ритуал Поиска, было «чтобы она согласилась пойти со мной и стать моей ученицей, покинув семью», а это по определению означает наличие проблем, достаточно серьёзных, чтобы постороннему доверие было больше, чем собственной семье. Ну что сказать… И такое бывает. Даже с учётом «интеллекта, позволяющего понять и принять то, чему я её буду учить». Ну а остальные условия, в количестве около десятка, были основаны на моих знаниях о моём ученике, о том, кто может ему понравится, и кому понравится он сам. И, если о девочке я не мог сказать почти ничего: слишком все забивало удивление от несколько неожиданной обстановки в нашем с учеником жилище, то вот Санька был в шоке по совсем другой причине. Кажется, с параметрами девочки я угадал!
Александр
Я спрыгнул из кресла, и аккуратно прокрутил комнату вокруг себя приноравливая положение Учителя и новенькой к привычному и удобному для разговора. Учитель уже неоднократно говорил мне, что я приблизился к пределу, отведённому смертному. И, хотя создать собственную химеру я не могу, но вот управлять чужой, особенно, если Учитель специально настраивает на меня ее контрольные контуры, у меня получается уже довольно-таки неплохо.
В принципе, Ирр уже говорил мне, что по своим знаниям и умениям я перешагнул тот минимум, который требуется для Обращения. Более того, многие птенцы, достигшие впоследствии вполне серьёзных вершин, начинали с куда более низкого уровня. Но вот, подобно герою одной из моих любимых книг, застрять на шестьсот лет в пятнадцатилетнем возрасте, мне как-то неохота. Тем более, что насчёт шестисот лет — это ещё очень и очень оптимистично. Учитель как-то рассказал мне историю Архонта нашего клана — Мины Рутвен, которая до сих пор мается в облике малолетки. И вопрос тут даже не в отношении окружающих. Идиоты, способные, засмотревшись на детское тело, недооценить холодный разум и подчиненную этим разумом немалую мощь — встречаются редко, и обычно, сразу после встречи с Миной переселяются на новое постоянное место жительство — в ад. Нет, проблемы Принцессы вампиров гораздо глубже. И заложены они в самой природе Фаугле. В лёгкую жонглируя реальным и нереальным, тем, что было, и тем, чего не может быть потому, что не может быть никогда, мы нуждаемся в некоей точке опоры, в чём-то стабильном, что позволит не раствориться в переливах акаши. И этим «чем-то» как правило становится облик. Ведь после Обращения вампир перестаёт стареть — следовательно, его обличье уже никогда не изменится. Нет, если очень надо — внешность можно легко изменить. Химеры всегда к услугам своего повелителя. Но внешность для других и облик для себя — это очень и очень разные вещи. И вот для себя-то Мина уже несколько тысяч лет остается десятилетней девочкой, какой она была на момент Обращения. И ни реальный возраст, ни опыт прожитых лет, ни отточенный разум ничего не могут с этим поделать. Так что временами она творит такое, что подобает разве что именно сопливой малолетке. И повторять её печальный опыт мне совершенно неохота.
Тем более, что есть и ещё одна причина отложить Обращение: пока я формально не являюсь Фаугле, на меня не действуют Ограничения Провозвестника, под которые попали даже Вер-Заррен. «Один клан — одна Сила». Нет, на самом деле, изучить силы другого клана можно… Но затраты сил и времени будут непропорционально велики, а результаты — более чем скромными. Зато, как убедились те же Вер-Заррен в ходе ритуала, который с недавних пор (а именно — после выхода известной настольной игры и серии книг(1)) мало кто зовет иначе, чем Рубрикой(2), знания и умения приобретенные до превращения в вампира — остаются с неофитом, ну, разве что кроме навыков обращения со стихиями и природой, которые вампирам, вследствие близкого знакомства с Хозяйкой Серых пределов — в принципе недоступны.
Собственно, именно это стало причиной появления Ирра в нашей глухой провинции, далекой от интриг и бурления столичной жизни. Зато именно здесь обосновались несколько должников Учителя из разных кланов, которых он и подрядил обучать меня основам их Сил и знаний. Многого, конечно, они мне не дадут — тайны клана есть тайны клана. Но вот кое-что я, пожалуй, постичь сумею.
— Привет! — Я перестал концентрироваться на управлении химерой, не зафиксировав желаемые параметры… и в силу немедленно вступила реальная гравитация. Но уж к этому я был готов и приземлился довольно-таки мягко. — Меня зовут Александр. Можно — Саня. А тебя?
— Ольга, — наблюдая за моими кульбитами, девочка вздрогнула… Но, как ни странно, в её ауре не проступило цветов страха. Скорее это была просто реакция на неожиданное движение поблизости.
— Пойдём, — предложил я ей, — я покажу тебе, где тут у нас что, и как всем этим пользоваться. Спорю, ты такого даже в особняках богачей не увидишь!
— Не буду, — покачала она головой. — Ты явно лучше меня знаешь, что можно встретить в домах богачей, а чего — нет…
— Знаю, — улыбнулся я.
И вправду: Учитель пару раз сводил меня на сборища далеко не бедных смертных, как он выразился «попастись на вольном выгуле». Я там как-то подцепил девчонку… Дура — феерическая. Зато удалось её облапать… и даже не получить по морде. Впрочем, последнее я записал в несомненные признаки дурости. Потому как длительные отношения с ней я даже не предполагал. Хотя и красотка… Впрочем, Ирр сказал, что это скорее комплимент её прислуге, умеющей из средней паршивости материала соорудить нечто удобоваримое. Причём последнее в случае Учителя прозвучало несколько… двусмысленно.
Я вернул себе контроль над химерой, подменявшей собой гравитацию в доме Учителя, и зашагал вверх, к потолку, который в определённом смысле был полом. Как ни странно, изменений химеры и попытки перехвата контроля я не почувствовал, и оглянулся. Девочка все ещё стояла рядом с Учителем.
— Ну же! — удивился я. — Ты чего не идёшь?
— А… как? — спросила меня Ольга.
Вот тут я действительно утратил контроль, и сперва больно треснулся ногами, а затем ещё и влепил себе по лбу.
— Вот я баран! — широко улыбнулся я девочке. В присутствии Учителя всегда правильным является признание собственной глупости… особенно — если и вправду сглупил. — Даже не подумал, что ты не умеешь… Давай руку!
Я протянул девочке свою руку, и она робко вложила в неё свою ладошку. Меня дернуло, как иногда дёргает статическим разрядом. Узкую ладошку не хотелось отпускать.
Теперь для одной из охранных химер дома мы представляли собой одно целое. Так что, когда я поменял для себя вектора гравитации — они поменялись и для Ольги. И мы неторопливо всплыли к потолку.
— Вот смотри, — я оглянулся на Учителя, взглядом уточняя у него: правильно ли я понял. — Здесь будет твоя спальня, — доски потолка изменились, превращаясь в проход. — Пока не научишься колдовать сама, чтобы выйти из комнаты, придётся звать меня. Или Учителя. Но лучше — меня. Честное слово!
И я дурашливо улыбнулся.
Ольга
Когда мы взлетали к потолку, я судорожно пыталась понять: что вообще происходит? Ведь того, что вытворяют и парень, представившийся как Саня, и его учитель… Такого просто не может быть! Хотя… вампиров — тоже «не может быть», а они есть.
Пройдя сквозь потолок, мы оказались во вполне обычной комнате. Обычной. Если не считать того, что, взлетая вверх, мы не вышли из люка в полу, а свалились в комнату сверху. Ну и немного отличало её от нормальных помещений отсутствие чего-либо, что можно было бы принять за входную дверь. Вообще, единственная дверь в комнату была отмечена общеизвестным знаком из двух букв латинского алфавита(3). Впрочем, учитывая то, как мы сюда попали, это уже как-то и не удивляет.
— Было бы несколько неудобно, если бы тебе приходилось звать меня каждый раз, когда приспичит, — прокомментировал мой взгляд Саша.
— Да, это действительно было бы… неудобно, — запнувшись, согласилась я.
— Разумеется, когда научишься управлять химерами, — продолжил объяснения Саша, — сможешь изменить комнату так, как тебе захочется.
— Химерами? — не поняла я. — Но ведь Химера — это что-то из древней мифологии… и вроде бы она была одна…
— У этого слова есть ещё и переносный смысл, — мягко улыбнулся он. — «Несбыточная идея», «невозможная фантазия», «то, чего не может быть». Вот это «то, чего не может быть» — и есть эта комната… да и весь этот дом. Из потока времени мы извлекаем отвергнутые варианты, и скользим между ними, создавая новую реальность, отличную от той, что была прежде. Это и есть Сила Фаугле. Этой комнаты не было… но она могла бы быть, пусть и в каких-то иных потоках времени. Но воля Учителя изменила потоки, и теперь эта комната есть.
— Есть? — заинтересовалась я. — Или она нам только кажется? Ведь если «её не может быть», то как она может присутствовать в реальности?
Я потрясла головой, осознавая, что сама уже запуталась в отрицаниях, и с трудом уже понимаю, что именно сказала.
— В реальности? — Саня поднял бровь. — А что есть «реальность»?
— Реальность… — я задумалась, подбирая определение. — О! Вот! Объективно существующий мир, данный нам в ощущениях!
— Отлично, — кивнул мне Саша. — Тогда эта комната — вполне реальна. Ведь она как раз и дана нам «в ощущениях».
— А если сфотографировать эту комнату… — попыталась я сформулировать метод проверки.
— Вот.
Саша достал смартфон, и, несколько секунд повозившись, показал мне фотографию, на которой было все то же, что я видела своими глазами.
— Но с этим методом проверки есть одна ма-а-а-ленькая проблема… — улыбнулся он.
— Какая? — не стала разочаровывать его я. Тем более, что мне и в самом деле было интересно.
— Нет уверенности, что мы видим то же самое, что запечатала камера, — пояснил Саша. — Если химера искажает наше восприятие, заставляя видеть эту комнату, то не исказит ли она и восприятие фотографии?
И в самом деле… Если иллюзия настолько сложна и структурирована, что заставляет меня воспринимать некое помещение… или даже кусок двора как комнату — то не может ли она же заставлять меня видеть на фотографии то, что надо сотворившему эту иллюзию? И чем она тогда отличается от реальности?
— Луна в озере, цветы на воде, — пробормотала я, вспомнив аниме(4).
— Да, что-то похожее, — кивнул Саша. — Но всё-таки, химера захватывает реальность в большей, гораздо большей степени. Ты поймёшь это, когда сама будешь управлять химерами. Правда, пока ты человек — то сможешь только контролировать химеры, созданные Учителем. Но и этого достаточно для понимания, которое не передать словами.
— «Не полагайтесь на слова и знаки» — процитировала я учителей дзэн.
— Уголь — не черный, — кивнул Саша, демонстрируя знакомство с «Основами дзэн-буддизма»(5).
— Это что, мне придётся достигнуть сатори(6)? — уточнила я с улыбкой сомнения. Всё-таки, сколько бы я не практиковала медитации, без учителя получалось не очень хорошо. Но, по крайней мере, позволяет отрешиться от текущих проблем, и это уже немало.
— Будет невредно, — кивнул Саша. — Точнее — получится само собой по мере того, как будешь выполнять упражнения. А пока что — вот…
Он достал из воздуха странный, не похожий ни на что знакомое, цветок, и аккуратно воткнул мне в волосы.
— Зачем это? — удивилась я.
— Это — простейшая химера, — пояснил мне Саша. — Она — парная, — он показал на свой хайратник из темной кожи. — Сорви лепесток — и я узнаю, что ты меня зовешь. Помогу выйти… или, если ещё что понадобится…
— Хорошо, — кивнула я, а сама подумала, что не может быть всё так просто. Наверное, этот же цветочек позволяет ещё и шпионить за мной… Впрочем, всё равно, если они захотели нашпиговать «мою» комнату камерами — я ничего не смогу с этим поделать. Так что и оставлять цветок в вазе, которой нет — было бы глупо.
Саша раскланялся, и ушёл, провалившись в пол. А я стала осматривать доставшуюся мне комнату.
Прежде всего я сунулась в комнатушку с буквами WC на двери. Это оказался даже не туалет, но вполне серьёзный совмещённый санузел. Впрочем, раз уж комната — для одной меня, не думаю, что это вызовет какие-то проблемы. Вид ванной напомнил мне, что я — грязная и в подранной одежде после стычки с этими… ладно, о мёртвых — хорошо, или ничего. Они — умерли. Хорошо.
Оборвав свои мысли о случившемся, я разделась, стараясь не показать смущение перед наверняка имеющимися наблюдателями, и полезла в ванную. Пена для ванной, шампунь и прочие необходимые вещи нашлись тут же, на столике с зеркалом. Вода из крана сразу пошла комфортной температуры, и я некоторое время просто наслаждалась теплом и горой пены. А потом — попробовала медитировать, используя цветок, выложила на столик с ванными принадлежностями, в качестве точки сосредоточения. Получилось, как и обычно, не очень хорошо. Разве что несколько секунд того странного состояния, когда мир вокруг кажется как будто нарисованным, и удаляется от меня сразу во все стороны, становясь при этом удивительно реальным. Мне даже показалось, что цветок немного помогает мне… но это чувство быстро исчезло, вместе с ощущение пронзительной ясности и спокойствия.
Я вылезла из ванной, посмотрела на одежды, и вздохнула. Одевать это мне как-то не хотелось. По крайней меремере, до того, как постираю её. Но во что-то надо было одеться…
Впрочем, я вспомнила, что в основной комнате я видела что-то вроде одёжного шкафа. Пойду-ка посмотрю, что там…
«Там» нашёлся роскошный пушистый халат. В принципе, там же, в шкафу, были и несколько платьев, джинсы, блузки… И, как я подозреваю, всё это подходит мне если не «идеально», то, по крайней мере, «хорошо». Но, всё-таки, я предпочла завернуться в халат. Всегда мечтала о таком. Но, с тех пор как умерла мама — мечта стала откровенно несбыточной. Мы и так жили небогато, а уж «приживалке» покупать дорогие вещи — и вовсе никто не собирался. А этот халат явно был дорогим… и очень удобным.
Одевшись, я продолжила осмотр комнаты. Шкаф, большое, во всю стену, зеркало… Я подошла к окну, и чуть было не рухнула на пол прямо возле него. Вид из окна был такой, как будто я находилась на высоте десятого, а то и больше, этажа.
Слева от окна располагался небольшой стол со стоящим на нём компьютером. Признаться, мне было бы интересно включить его, посмотреть, что за компьютер, какие на нём стоят программы… Но сил как-то не было. Да и огни города за окном намекали, что пронежилась в ванной я несколько дольше, чем собиралась.
Отойдя от окна, я продолжила осмотр. Узкая кровать намекала, что если я и буду «отрабатывать» обучение, то это будет явно не здесь. Я задавила очередной приступ паранойи, и устроилась на кровати. Спать хотелось неимоверно…
1) «…после выхода известной настольной игры и серии книг» — имеются в виду книги и игры Warhammer 40k
2) Рубрика Аримана (Wh40k) — ритуал, призванный прекратить Искажение плоти — проклятие нестабильного геносемени легиона Тысячи сынов. Проведенный вопреки запрету примарха легиона — Магнуса Красного, ритуал практически привёл легион к уничтожению. Но выжившие обрели огромную колдовскую мощь.
3) «две буквы латинского алфавита» — разумеется, WC
4) «Луна в озере, цветы на воде» — кьека суйгецу, главное оружие Соске Айзена из «Блич» и Нура Рикуо из «Внук Нурарихёна»
5) «Основы дзэн-буддизма» Таитаро Судзуки — учебник по дзэн, написанный японцем для западных читателей.
6) Сатори — «просветление». Одна из основных концепция дзэн.
Ольга
Вопреки некоторым ожиданиям, утро застало меня во все той же постели, куда я укладывалась вечером. А за окном все также расстилался город, наблюдаемый с довольно большой высоты. И, значит, вопреки всем моим представлениям о природе реальности, вчерашние приключения отнюдь не были сном или же бредовыми видениями. Хотя… может, эти самые видения еще не закончились?
— Отпусти меня, чудо-трава, — тихо пробормотала я, но все-таки пошла в ванную для совершения всех необходимых утренних ритуалов.
Закончив со всеми утренними процедурами, я вновь подошла к окну, и полюбовалась утренним видом на город. Солнце стояло уже довольно высоко (насколько я знаю, рассветает у нас в это время года около четырех часов утра… хотя сама и не засекала).
Полюбовавшись непривычным видом, я вернулась к шкафу с одеждой. Как я и думала вчера, взятые наугад джинсы и блузка были нужного размера, что намекало на их происхождение… Так что если мой не то спаситель, не то похититель прекратит поддерживать химеру — я окажусь практически голая… Но поделать с этим я все равно ничего не могу… Или могу… Но появляться перед ними в том потрепанном рванье, в которое превратилась после вчерашнего «приключения» моя одежда — совершенно не хотелось. Ведь я все же девочка, и мне хочется быть красивой. Пусть это и связанно с определенным риском. А заодно — будет небольшая проверка намерений тех, кто затянул меня сюда… Конечно, отрицательный результат не будет чем-то надежным… но вот положительный (если одежда все-таки в самый неудобный момент просто исчезнет) — будет совершенно однозначен. Да и если я заупрямлюсь, то не думаю, что лишить меня настоящей одежды будет намного труднее. Увы, но разницу в силах я оцениваю вполне адекватно.
Прежде, чем одевать выбранные джинсы и блузку, я крутнулась перед зеркалом и вздохнула. Все-таки, манией величия я не страдаю, но наслаждаюсь. Чтобы устраивать какие-то танцы с бубном, чтоб заполучить это вот тельце… Нет, талия — вполне тонкая. И попка подтянутая. Но вот грудь… Если как следует перетянуть бинтом и надеть мужскую рубашку с брюками — перепутают с мальчиком, к гадалке не ходи. Благо — прическа довольно короткая. Да и лицо… Обычное, средне-стандартное, без какой-то изюминки… Десятки таких же лиц каждый день видишь на улице. Серые глаза, светлые волосы, хотя и не настолько светлые, чтобы называться «блондинкой», прямой нос… но вот чего-то не хватает… И результат, увы, налицо — парни как-то не засматриваются, предпочитая конкурировать и разбивать друг другу рожи из-за других.
Вздохнув, я натянула одежду и отвернулась от зеркала. Ну что? Пойдем знакомиться с хозяевами поближе? Я выдернула из цветка в волосах, ухитрившегося не помяться несмотря даже на то, что я на нем спала, один лепесток, и сжала в руке.
— Доброе утро! — Саша шагнул в мою комнату прямо из стены. С такими коммуникациями — неудивительно, что жители этого дома пренебрегают дверями. Интересно — а я так когда-нибудь смогу?
— Доброе, — поприветствовала я своего провожатого. — Какие у нас планы на сегодня?
— Сейчас пойдем к Учителю, он и расскажет, — ответил он.
Саша, как и вчера, взял меня за руку, и мы пошли вверх, к потолку, прямо по воздуху.
Интересно, почему вчера он провалился в пол, а сегодня мы идем к потолку? Я озвучила этот вопрос, прежде, чем мы нырнули в потолочное перекрытие.
— Потому что вчера я проваливался в библиотеку, а сегодня мы возносимся в святая святых этого дома — в подземный кабинет Учителя.
Сочетание слов «возносимся» и «подземный» показалось мне несколько странным… А самым странным в этом было то, что сам Саша произнес его совершенно спокойно, никакой странности в этом не наблюдая.
Как только мы коснулись потолка, тьма на мгновение охватила нас. А когда она рассеялась… В общем, кабинет хозяина этого дома выглядел существенно дальше от всего более-менее привычного, чем даже гостиная, в которой я вчера встретила Сашу. Не наблюдалось даже намека на стены. Лишь серый туман клубился вокруг, отмечая приблизительно шарообразное пространство около пяти метров в диаметре. Как ни странно, несмотря на туман, не было промозглой сырости — лишь сухое, уютное тепло. Столик с тремя чайными чашками медленно проплыл мимо нас, неторопливо перевернувшись вверх гнутыми ножками. При этом чай из чашек даже не думал выливаться, и спокойно парил, демонстрируя, что нагрет он так, как и надо… или чашки позволяют ему не остывать?
— Так, Учителя еще нет, — Саша поймал пролетающее мимо кресло и протянул его мне. — Усаживайся пока.
Я устроилась в летающем кресле… и, как ни странно, сразу поняла, что могу управлять его движением. Правда, как именно у меня это получалось, и что я делала, чтобы заставить кресло лететь в том или ином направлении — понятно не было.
В окружающем пространстве не было никаких ориентиров, так что когда я заставила кресло повернуться так, чтобы я оказалась вверх ногами — возникла полная иллюзия, что это комната повернулась вокруг меня. Я поделилась этой мыслью с Сашей, на что тот, уже устроившись в аналогичном кресле, спокойно ответил:
— А ты уверена, что «иллюзия»? Современная физика предполагает, что, выполняя команду «кругом» солдат вращает вселенную вокруг себя. И это не иллюзия, а самый что ни на есть физический факт, «данный нам в ощущениях».
— Как это? — удивилась я. Все-таки, физику на уровне своего восьмого класса я знаю весьма неплохо, и неоднократно зарабатывала похвалы учителя. И такое странное утверждение…
— «Наблюдаемые процессы зависят от наблюдателя», — улыбнулся Саша. — В этом сходятся две основополагающие теории современной физики: квантовая и относительности. Правда, для теории относительности это утверждение означает, что «существует бесконечное количество наблюдателей, ни одного из которых нельзя выделить как «абсолютного», или «наблюдающего истинный ход процесса», а для квантовой теории — «не существует наблюдателя, способного наблюдать систему, не вмешиваясь в ее поведение». Но общий вывод, как я уже сказал, один и тот же.
Саша
— Утречко, уже чай пьете? Я — дома! — одним выдохом произнес Учитель, возникая прямо в кресле и с чашечкой чая в руке. Вот как у него получается с такой ювелирной точностью совмещать химерические координаты? Я вот всегда предпочитаю сначала проявиться в реальности его кабинета, а потому уже садиться в кресло, потому как для меня шанс промахнуться — просто неприлично велик.
— Приветствую, Учитель, — я встал и поклонился… Правда, потом пришлось ловить улетевшее кресло. Как я уже говорил, ювелирная точность Ирра в управлении химерами мне пока что недоступна. Да и концентрироваться приходится на том, что делаю. Фоновый контроль мне пока что недоступен. Но я обязательно научусь!
Ольга тоже попыталась встать… Но ее Учитель вернул в кресло одним легким жестом.
Я вновь залюбовался новой соученицей. Гибкий стан, уверенные движения, наводящие на мысль о занятиях гимнастикой, или танцами. Лицо девочки чем-то неуловимо напоминало Алису Селезневу, знаменитую Гостью из будущего, в которую в свое время были влюблены почти все мальчишки… Да и сейчас нет-нет да влюбляются. Но главное — это ее аура, сейчас полыхающая цветами страха, сомнения и любопытства.
— Итак, жалуйся, — улыбнулся Учитель, поставив чашку с недопитым чаем на пролетающий мимо столик. И то, что чашку пришлось повернуть на девяносто градусов от вертикали — его ничуть не смутило. Впрочем, если бы чашку нужно было поставить на столик вверх ногами — результат был бы тот же.
— На что? — удивилась Оля.
— На что хочешь, — ответил Учитель. — Если бы у тебя не было проблем — вряд ли ты согласилась бы пойти в неизвестность с сомнительным первым встречным, которого ты до сих пор побаиваешься.
Ольга
Как ни странно, я, даже почти не задумываясь, стала рассказывать о своей неудавшейся жизни. О том, что отца своего я не помню — он умер, когда я была совсем еще маленькой. Только фотографии — и все. Живого человека я просто не видела… по крайней мере, не могу вспомнить. А мама… Она умерла недавно. Просто ни с того, ни с сего — упала и не смогла подняться. Врачи сказали — «сердце»…
На ее скудное наследство сразу нашлись претенденты. Хотя у мамы я — единственная дочь, но ее брат, владелец небольшой фирмы «Основания», занимающейся перепродажей стройматериалов, сумел повернуть дело так, что и наша квартира, и почти все скромные накопления — достались ему. Как и опека надо мной. Несовершеннолетняя… Большинство адвокатов даже не стали со мной связываться, а тот, кто взялся за дело — провалил его просто феерически, скорее — убедив суд в правоте своего оппонента.
И с тех пор я живу с его семьей, на положении приживалки. Тетя постоянно тычет мне в лицо тем, что им приходится тратить деньги на мое содержание. Когда же я возражаю, что им не стоило отнимать у меня дом — тогда и тратиться бы не пришлось, мне заявляют, чтобы я «заткнулась и отправилась туда, где и подобает пребывать приживалке». И ничего я с этим не могу поделать… Хорошо еще, что мой старенький компьютер остался при мне, и я могу время от времени пообщаться со знакомыми в Сети.
— Что вы добавили в чай? — подняла я голову, не закончив рассказ. Все-таки о двоюродном братце мне рассказывать совсем не хотелось — очень уж неприятно это вспоминать, тем более, при посторонних… Но и то, что я уже рассказала… Я не рассказывала этого никому. Так почему рассказала сейчас?
— Чай — это просто чай, — усмехнулся вампир, приведший меня сюда. Я вскинулась было, чтобы обвинить его во лжи, но он сделал останавливающий жест и продолжил. — …а вот в воздухе распылено немного успокоительного. Просто чтобы немного расслабиться и задавить негативные эмоции. Но дальше, видимо, пошло что-то такое, о чем ты не хочешь рассказать даже сейчас? Слишком серьезно?
Вместо продолжения рассказа я поинтересовалась:
— А почему же не в чай? Так же проще, чем самим защищаться от этого зелья?
— Пришлось бы добавлять в две чашки, — покачал он головой. — К тому же «зелье», как ты выразилась — совершенно безвредное, и я не вижу смысла от него защищаться. Мне даже в удовольствие подышать им.
«Кончено!» — вспыхнула мысль в моей голове, — «он же — вампир! Вполне может быть, что пакость в воздухе — действует на людей и на вампиров по разному». Но, вместо того, чтобы уточнять этот момент, я спросила о другом.
— А зачем травить вашего ученика? Его-то вы ни о чем не спрашиваете?
— Это чтобы я не сорвался к твоим родственникам, — как ни странно, вместо учителя ответил ученик, — косплеить(1) Конрада Кёрза(2).
— Конрада … Кёрза? — запнувшись, произнесла я незнакомое имя.
— «Я вынес приговор, я пришел за всеми вами!»(3) — явно процитировал Саша кого-то. — Я дам тебе почитать позже, ладно?
Мне оставалось только кивнуть.
— И… да, — поднял взгляд вампир. — Я был невежлив. Прошу прощения. Можешь называть меня Ирром. Это не настоящее имя, но на данном отрезке Вечности оно меня устраивает.
Я снова кивнула, и Ирр продолжил:
— Ну что, ученик? Что ты думаешь обо всем этом?
— Гарри Поттер. Издание второе — переработанное и дополненное.
— При чем здесь Гарри Поттер? — взвилась я. Саша попал в больную точку. Признаться, некоторое сходство с очкастым англичанином я заметила и сама, тем более, что сага в свое время была среди моих любимых книг. И какое-то время я надеялась, что и ко мне придет свой Хагрид и заберет меня в мир волшебства и настоящих чудес.
— Как сделать человеку «хорошо»? — усмехнулся Саша, отхлебывая чай. — Сначала сделать очень плохо, а затем — вернуть как было. Думаю, учитель, вы влезли поперек чьей-то операции по вербовке.
— Почему вы так думаете? — спросила я сразу и у учителя и у ученика.
— Расходы на подкуп суда, афера с адвокатом… — ответил Ирр. — По моим прикидкам, все это стоило больше, чем небольшая квартира.
— Откуда вы… — начала было я, но снова вмешался Саша.
— Учитель не только слушает твой рассказ, но и читает Хроники Акаши. Я из такого смог бы выяснить только, не обманывают ли меня слишком уж явно. А учитель сможет, пожалуй, подсчитать все розданные взятки с точностью до рубля, и сказать кто, когда и почему их раздавал.
— Увы, я не настолько хорош, — покачал головой Ирр. — «Кто» раздавал — пока что в тумане. Но вот прикинуть общую сумму — мне вполне по силам. И это больше, чем стоит квартира на окраине. Не намного, процентов на пять-семь, но больше. Так что прибыли твои родственники, скорее всего, не извлекли. А значит, ученик прав. И основная прибыль от операции планировалась отнюдь не в финансовом смысле.
— А почему бы тогда не представить, что это вы все это мне устроили, а теперь пытаетесь изобразить из себя профессора Дамблдора? — криво усмехнулась я.
Признаться, уже произнеся это, я чуть не прикусила губу. Вот сейчас Ирр встанет из кресла и скажет, чтобы я убиралась домой… И он поднялся.
— Хорошо, — кивнул он и я замерла в ужасе, — что свалившиеся неприятности еще не задавили критического мышления и осторожности, — он что, одобряет мое хамское высказывание? — Так что, обдумай пока что эту версию, и реши, какие выводы можно сделать на ее основе. А мы с учеником пока что попробуем поискать информацию на основе предположения, что источник твоих проблем — все-таки не я.
Откуда-то прямо из воздуха возник компьютер, в который уткнулся Саня, а Ирр подтянул себе клок тумана из ограждающей нас туманной стены и уселся медитировать. Я попыталась сосредоточится на высказанной версии о причастности Ирра и Саши к судебному делу, лишившему меня и без того не слишком радужных перспектив, но мысли мои съезжали на совсем другое.
— Безумное чаепитие, — пробормотала я, прихлебывая из чашки все еще горячий и очень вкусный напиток. — Интересно, кто тут Соня?
— А меня, значит, записали в Мартовские кролики? — слегка переиначил Кэррола Саша. — Признаться, не без оснований, — и он окинул меня таким взглядом, что мне стало жарко. Впрочем, зная о том, что он может в определенной степени контролировать местное подобие реальности — не удивлюсь, что жарко мне стало совсем по другой причине. Что-то мне подсказывало, что шуточка получилась бы как раз в его духе.
— Предположи, что Алиса еще не пришла, — выдал, на мгновение отвлекшись от своей мистической деятельности, Ирр.
Я задумалась. В принципе, при том, что в воздухе распылено успокоительное, а возможно — и снотворное, предположить, что Соня — это я, тоже вполне возможно. Но вот запихиваться в чайник мне не хотелось просто категорически. Я так и сказала:
— А давайте не будем запихивать меня в чайник?
— Не будем, — улыбнулся Саша. — Ведь Алисы еще нет… Или уже нет.
И Безумное чаепитие продолжалось
— Упс! — произнес через некоторое время Саша, откидываясь от компьютера.
— Что такое? — заинтересовался Ирр, к тому времени уже прекративший медитацию, и попивающий чай с печеньками, вполне подобающими представителю Темной стороны. Их и мне предложили, и я не сочла возможным отказаться. Вкусные, кстати…
— Оказывается, фирма «Основатели» — уже не принадлежит Михайлову Вячеславу Федоровичу.
— Как?! — ахнула я. Владение собственной фирмой всегда было предметом гордости дяди. А тут… «Не принадлежит».
— И давно? — уточнил Ирр.
— С 12 февраля 2015 года, — ответил Саша. — Когда контрольный пакет в 50% плюс одна акция был собран ЗАО «Золотой восход», фирмой широко известной в узких кругах.
— За два месяца до смерти мамы, — вздохнула я. — А что за «узкие круги»?
— Те, кто имеют дело с магией, знают, что ЗАО «Золотой восход» — легальная ветвь Мексейа, — стал пояснять Саша, — организации оккультистов, возникшей уже в конце XIX века, на основании нескольких европейских постмасонских школ. Но они повторили путь некоторых других человеческих школ: набрав немного, пусть и действительно интересных, знаний — возомнили себя Избранными, а прочих — пылью под ногами. Правда, пока что они не борзели до такой степени, чтобы вызвать на свою голову гнев Церкви, Красного рода или Лунного круга, и связанный с этим уничтожающий поход… Но, возможно, они уже к этому близки.
— Но… — я глотнула чаю, а потом преднамеренно сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Меня немного трясло после таких известий. — Зачем я им? Обычная девочка, без особенных талантов?
Саша
Ну, насчет «без особых талантов» — это Оля загнула. Учитель уже успел просветить меня насчет того, что я увидел в ее ауре. Правда, основная часть ее потенциала лежала в области, мягко скажем, не соответствующей потребностям клана Фаугле. Ольга — прирожденная Призывательница. Из тех, кому все равно, кого призывать: духов природы, техники, духов мертвых… Откликнется любой. Говорят, раньше, когда мир еще не был запечатан, из таких получались отличные демонологи… если, разумеется, не погибали, призвав слишком сильного демона. Ведь «призвать» и «контролировать призванного» — это очень и очень разные вещи. Но сейчас — увы…
В общем, повелевающие Тленом Ценерис и некроманты-Хелькригер — передрались бы за девушку. Но в наших палестинах что те, что другие встречаются нечасто. Климат у нас для них неподходящий. И первым этот не ограненный алмаз заметил Учитель, проводя ритуал Поиска по параметрам, озвучить которые он не посчитал нужным. Тем более, что общемистические способности у нее тоже имеются. Так что Фаугле из нее вполне можно сделать, и далеко не рядового. В конце концов, для нашего клана важнее яркое воображение, чем прирожденные способности.
Все это я и объяснил Оле, включая тот факт, что ее специально искали. В конце концов, Учитель планирует долгую игру, и попытка скрыть эту мелочь — вскроется рано или поздно, так или иначе. Так что лучше самим изложить под нужным углом, чем ждать, пока эти факты подаст с нужной ему точки зрения какой-нибудь противник.
А потом мы пошли гулять. И я наглядно продемонстрировал Оле преимущества химерического образа жизни, когда на улице нас, вместо горячего, обжигающего степного ветра встретил легкий и прохладный морской ветерок, очень приятный в нашей резко континентальной жаре, при которой запечь яйцо можно просто положив его на крышу.
Рональд Граусс
— Ну и где они? — я резко развернулся на каблуках, и раздраженно посмотрел на Джоэла.
— Кто? — недоуменно ответил он на мой взгляд.
— Те четверо недоумков, что, начитавшись сочинений мадам Роулинг, решили называть себя «Мародерами»… тьфу, — я сплюнул. В отличие от современного поколения Сородичей я лично сталкивался с этими стервятниками полей сражений, и не испытывал к ним ничего сколько-нибудь хорошего. В противоположность поговорке заокеанских мятежников: «Никакого бизнеса. Это — личное». Ведь в отличие от «трофеев» — законной добычи тех, кто одолел сильного врага, мародеры обирают тех, кто убиты не ими… а, учитывая, что однажды только вампирская природа, позволившая мне пережить попадание мягкой свинцовой пули калибра «палец влезет», спасла мне жизнь при встрече с этими падальщиками… В общем, эту парочку охреневших мажоров со свитой я не прибил лично только потому, что планировал бросить их туда, где подозревал особенно гадкую ловушку в обороне Отшельника.
— Сейчас проверю, — кивнул Джоэл.
Он достал свой кристаллический жезл, заставив меня поморщиться. Все-таки делать средоточие Силы в виде предмета, который так легко выбить из руки — не кажется мне правильным. Кольца, браслеты… Цепочка — уже опаснее. Удушить Сородича — тот еще фокус, но кто знает… личности встречаются очень и очень разные. Но собрата Джоэла сложно отнести к боевым магам. А для бытовой магии жезл, пожалуй, удобнее. Но кто знает: когда уютная и спокойная лаборатория станет полем битвы? Так что всякие жезлы я предпочитаю оставлять в качестве дополнительных, а отнюдь не основных амулетов. Вот посох — дело другое. Посохом, особенно — окованным, и без магии можно так навернуть, что мало — не покажется.
— Оп-па! — воскликнул Джоэл, капнув кровью, которую мы, разумеется, взяли у всех новообращенных «во избежание», на свой жезл.
— Что там? — поинтересовался я.
— Они уже упокоились, — спокойно ответил тот. — Кажется, налетели на какого-то Фаугле… Кровь до сих пор дрожит, вспоминая о призрачном пламени.
— Ясно, — я совершенно не удивился. В городе обитают не менее пяти Сородичей из этого клана. И каждый из них мог бы легко обратить во прах не четырех, а все четыре десятка идиотов, вообразивших, что действительно стали Повелителями ночи, а не живыми… как это сейчас называют… а, «миноискателями».
— Судя по отклику, перед смертью они испытывали возбуждение, — продолжал разбираться с показаниями жезла Джоэл. В принципе, это было уже не важно. Но пусть потешится. — Похоже, поймали какую-то девку, и даже не заметили, как к ним подошел этот Фаугле.
— А хотя бы и заметили, — пожал плечами я. Шансов спастись у Мародерчиков было примерно столько же, сколько у какого-нибудь зачуханного крестьянина моих времен, своей мотыгой проковырять лобовую броню «Арматы», этого нового танка русских. И тот переехал их, как тот же танк — ящик со стеклотарой. С хрустом и звяканьем. — И все же жаль…
— Жаль? — удивился Джоэл, точно знавший мое истинное отношение к мародерам… да и Мародерам из книги — тоже.
— Конечно, — кивнул я. — Ведь теперь придется выделять кого-то еще на штурм северной тропы. А там, по моим сведениям, стоит такое, что даже наши отбросы на это бросать — несколько жалко. Хоть и твари мелкие, но все ж таки, живые… хотя бы и относительно, как мы все.
— Кстати, — решился-таки уточнить Джоэл. — А зачем ты раз за разом штурмуешь Отшельника? Еще не убедился, что это — бесполезно?
— Как это «бесполезно»? — В свою очередь удивился я тому, что Сородич не понимает очевидного. — Каждый раз он встречает мои миноискатели чем-нибудь новым и любопытным. И, хотя я и не могу впрямую повторить творения Вер-Заррен, но мое понимание мира становится больше. А там, глядишь, получится и кое-что воплотить в кристаллах.
Ольга
Я думала, что знаю город… Но во время нашей прогулки Саша успешно доказал, что я даже собственного района не знаю. По крайней мере, открылось мне много нового. К примеру, семейство, содержащая ларек с шаурмой на углу — оказались самыми настоящими оборотнями. Так что у них эту самую шаурму можно спокойно покупать, не задумываясь о качестве мяса: тухлятину они рядом со своими чувствительными носами держать не будут.
— Правда, могут быть вопросы о происхождении этого мяса… и вполне может оказаться, что оно «не гавкало и не мяукало, но задавало глупые вопросы», — заметил Саша. Но это же он пошутил, правда? Хотя уточнять я все равно не решилась.
Также, по ходу экскурсии, Саша показал мне несколько Источников, или мест Силы. Причем Сила этих источников была весьма далека от добра и позитива. И большая часть этих мест была свежеобразовавшимися. Саша объяснил, что реальность раскачали во время Войны. Сила, выброшенная многими тысячами смертей, просто взламывала границы возможного, навязывая миру формы, далекие от того, каким его рисует строгая физика.
— Пространство местами просто дико искорежено, хотя это и не многие замечают, — вздохнул Саша. — Бывает по одному месту ходят годами, а потом — бац, и всплывает шпринг-мина(4), или неразорвавшийся снаряд, или еще какой «подарочек» тех времен. Но здесь — места слабые. Основные Источники Некроса — севернее, в центре и заводских районах. И Хелькригер, вампиры-некроманты, предпочитают обитать там. Рэдин, в принципе, тоже… но они встречаются у нас реже. Жарко им у нас. И сухо. Маловато у нас и Ценерис, но уже по другой причине: духи тут буйные, их шаманские ритуалы проводить тяжеловато. Да и наследие Каганата — не так, чтобы их радовало.
— Почему? — удивилась я.
— Один из кланов Вигиландо, Хабиту, ныне крепко связанные со Священной конгрегацией Доктрины веры, тогда поддерживали Буланидов(5). И из-за этого крепко поссорились с Ценерис, имевшими свои взгляды на то, кто должен править в Каганате, — со вздохом, начал рассказывать Саша. Видимо, эту историю ему пришлось заучивать если не наизусть, то для «пересказа близко к тексту». — Так что после строительства Саркела, руины которого сейчас на дне водохранилища, неподалеку отсюда, в его стенах был проведен какой-то совершенно чудовищный ритуал… — Саша замолчал.
— А дальше? — подбодрила я его. Мне было очень любопытно.
— А дальше покровители Ценерис, клан Луравис, известные своими возможностями в менталистике и политике, убедили молодого и горячего Святослава выступить против Каганата. Чем это закончилось для хазар — думаю, рассказывать не нужно? Но, несмотря на то, что Саркел пал, отголоски проведенного тогда ритуала — продолжают чувствоваться. Так что Ценерис предпочитают здесь без особой нужды не появляться. Видимо, только поэтому тебя так до сих пор и не нашли.
Саша
Ну вот… Стоило отойти за мороженым — как тут же нарисовались неприятности. Правда для кого — неочевидно. Потому как с тремя личностями, не обезображенными интеллектом, что сейчас подступают к Оле со вполне недвусмысленными предложениями, я уже как-то пересекался.
— Пойдем, красотка, чего ломаться… — кажется, эта фраза повторяется уже в третий или четвертый раз. Ну, заклинило ребят. Намертво. Даже самого умного из них.
— Да чего на … эта … и … ломается? — попытался разрешить затруднения тот, что повыше ростом… и потупее с лица. Хотя все они — не светочи мысли, но этот выделяется даже на их фоне. — Хватай ее и пошли!
Вот что за везение у девчонки? Второй раз за два дня нарывается на подобные экземпляры. Но в данном случае — все полегче. Это не Элланзардо, пусть даже и новообращенные. Так что, пожалуй, справлюсь,
— Привет! — кладу я руку на плечо того, кто ближе ко мне. — Друг мой, — цитирую я книгу, из которой, увы, мне запомнилась только эта фраза(6), — хочешь, я расскажу тебе, что такое «смирение»?
Троица оборачивается ко мне, и сальные ухмылки на их рожах медленно сменяются вселенской тоской по мере того, как они осознают, что именно видят. Процесс происходит с некоторой плавной неторопливостью, но, тем не менее, приводит разыгравшихся детишек ко вполне однозначному результату.
Почему они не пытаются набить мне морду, хотя их трое, а я — один? Возможно, потому, что в прошлый раз их было пятеро… и нифига им это не помогло.
— Н-н-не на… — заикается тот, на чьем плече лежит моя рука, с ужасом убеждаясь, что позиция «в тылу» — отнюдь не столь безопасна, как ему бы хотелось. И сейчас он действительно в тылу. В глубоком тылу мироздания.
Ольга
Об этих троих я кое-что слышала. И, что характерно — ничего хорошего. Избить и унизить младшего или слабейшего, облапать понравившуюся девчонку, задрать ей юбку… — все это они творили легко и непринужденно. Благо, среднебогатые родители имели какие-то знакомства в местном отделе полиции по работе с несовершеннолетними, и им всегда удавалось выйти сухими из воды. Правда, чего-либо более серьезного им не приписывали даже самые отмороженные сплетники. Так что у меня была надежда, что еще обойдется.
— Привет! Друг мой, хочешь, я расскажу тебе, что такое «смирение»? — увы, Саша успел вернуться с мороженым. Парню может прийтись хуже... Избиения и издевательства за ними однозначно были.
Но, вместо того, чтобы вякнуть что-то вроде «Ты че такой дерзкий?», или чего-то аналогичного, эта троица отшатывается, и в их глазах виден настоящий страх.
— «Смирение» — это состояние души, — Саша медленно идет вокруг троицы, и те, будто загипнотизированные, поворачиваются за ним, — когда она находится в гармонии с миром, и не позволяет разнузданным страстям нанести себе ущерб…
Как будто что-то подталкивает меня, и я делаю два шага назад. Так что двигавшийся по дуге Саша останавливается между мной и мажорами.
— …так что идите, дети мои. И не грешите более!
И трое, стоящие против одного (себя я, увы, за боевую силу не считаю), шарахаются, и бросаются бежать.
Ирр
Пока детишки отправились погулять, я вернулся к своим, временно прерванным изысканиям.
Помнящий камень. «То чего на белом свете вообще не может быть». Достался он мне совершенно по дешевке. Благо, истинную ценность этого каменного осколка может осознать разве что представитель нашего клана. Камень, на котором запечатлелось само время. Причем, не «одна из возможных возможностей вероятного прошлого», но сразу целый пучок мировых линий, позволяющий наблюдать события во всем их вероятностном великолепии. Вещица не уникальная, но весьма и весьма редкая: естественная, спонтанно образовавшаяся химера, обретшая форму камня. Красноватого камня, на поверхности которого видны были отчетливые углубления, как будто от пальцев на глине.
Я коснулся камня, и попытался впитать в себя его память, получить контроль над обрётшей реальное существование химерой и доступ к ее памяти.
Мы, Фаугле, редко испытываем потребность в сборе специфических компонентов, бормотании непонятных слов на давно мертвых языках или же вывихивании пальцев в сложные конструкции — печати (иногда именуемые мудрами). Это наша сила и наша слабость. Слабость в том, что отказ от костылей требует куда более совершенного контроля собственного разума, дабы получить желаемое… и еще более совершенного — для того, чтобы получить только желаемое. Магия, что естественнее дыхания — это не всегда благо. И сейчас был тот редкий случай, когда мне требовалось несколько стандартизировать собственное мышление, дабы не дать сознанию распасться при погружении в химеру чужого существования.
Лица, судьбы, цепь событий
Словно листья на ветру
Пути, дороги, сотни нитей
Вновь сливаются в одну(7).
В отличие от более консервативно настроенных кланов, мы редко можем себе позволить использование устоявшихся формул. Мир меняется, и иллюзия нашего существования меняется вместе с ним. Собственно, это и есть причина того, что наш клан редко прибегает к ритуалам. Формула, действенная пару минут назад — может оказаться совершенно бессмысленной, или даже опасной в следующей точки проекции времени на массив Вечности. Вот и приходится постоянно отслеживать как религиозные течения, так и наиболее абстрактные фантазии смертных, подбирая слова и символы, пригодные для обращения к химерам — абстракциям высшего порядка. И сейчас самосотворенная химера услышала не столько мой голос, сколько те образы, которые были вложены в слова, и приняла их. И я Увидел.
Три кольца воды и два — суши, некогда нерушимая твердыня, рушились под ударом чудовищной мощи. Смертные маги противостояли воле бессмертных, и проигрывали. Но то, что они не погибли мгновенно — говорило о просто чудовищной мощи тех, кто сейчас отчаянно защищал свой дом от божественной кары. И химера, пронзая ставший твердым воздух, раскаляясь до температур, при которых даже тугоплавкие металлы плавятся, а камень — горит, запоминал происходящее. Древние слова разрушительных заклятий, несущих смерть равно смертным и бессмертным, вырывая души с обода колеса Чакравартина. Мощь разбушевавшейся стихии, спущенной с поводков богами. И самое главное — голоса богов, нисходящих на землю, проницая непроницаемый ныне барьер. Я был далек от того, чтобы понять, какие силы они пускали в ход, чтобы проникнуть в наш мир… но теперь, получив в руки этот камень — я рано или поздно разберусь. Обязательно разберусь!
Между тем видение огненного полета продолжалось. И когда камень, который не камень, коснулся земли — битва была окончена. Боги — победили, и некогда богатая и могущественная страна была стерта с лица земли и водной глади. Боги — победили. Но страшна была цена этой победы. Из бесчисленного сонма богов — остались только двенадцать истинно бессмертных. Прочие же познали смерть вторую(8). Лишь мелкие полубожки составляли ныне свиту бессмертных. И в страхе перекрыли боги дорогу в свои чертоги, своими руками обрушив радужный мост, оба конца которого ныне упираются в землю. Готтесдаммерунг, долгие Сумерки богов — начались.
Саша
— …должен работать закон сохранения энергии, — закончила свое высказывание Оля.
— А почему? — поинтересовался я.
— Ну… — Оля задумалась. — Это же очевидно!
— Не вижу ничего очевидного, — я покачал головой. — Во-первых, магия нарушает даже закон причинности, и это куда более существенная основа реальности, чем законы сохранения. А во-вторых, вспомни, что постановление о запрете рассмотрения проектов вечного двигателя Французская Академия наук приняла лишь немногим позже другого своего постановления: о запрете рассмотрения сообщений о падении камней с неба «поскольку наукой твердо установлено, что небо — не твердь, и, следовательно, камни с него падать не могут». Первое постановление продержалось намного дольше второго, но теперь есть уже основания предполагать, что и оно последует за постановлением о камнях с неба.
— Какие это «основания»? — заинтересовалась Оля.
— Очень простые, — улыбнулся я. — У законов сохранения есть два основания: экспериментальное и философское. Экспериментальное — что до сих пор не удалось построить вечного двигателя.
— Солидное основание! — перебила меня девочка, перед которой я старательно распушал хвост.
— Не настолько, — улыбнулся я. — Из того, что «чего-то» не случалось в прошлом — не следует, что «этого» не случится в будущем. А эксперименты, на которых основываются законы сохранения проводились в чрезвычайно узком диапазоне условий…
— Чрезвычайно узком? — удивилась Оля. — Насколько я знаю, их проводили чуть ли не по всей Земле. И в космосе…
— В «ближнем» космосе, — пожал плечами я. — Где гравитационный градиент настолько мал, что пространство можно считать практически евклидовым.
— При чем тут это? — удивилась Оля.
— Чтобы объяснить, придется перейти ко второму основанию законов сохранения — философскому, — начал объяснять я. — Законы сохранения — есть выражение однородности и изотропности(9) пространственно-временного континуума. Сохранение импульса — выражает однородность пространства, сохранение момента импульса — изотропность пространства, а сохранение энергии — однородность времени.
— Ну, где-то так и есть, — кивнула Оля, не уточняя значение термина «изотропность», чем резко добавила себе очков в моем рейтинге, поскольку явно поняла, о чем я вообще веду речь.
— Так вот… — я на секунду остановился, стараясь сформулировать следующее утверждение. — Общая же теория относительности утверждает, что в присутствии гравитационного градиента континуум становится неоднороден. А в областях с высокими значениями градиента (скажем, вблизи горизонта Шварцшильда(10)) — даже резко неоднороден. Вплоть до того, что измерения могут меняться местами, и, скажем, «направление «вверх» может стать течением времени и наоборот.
Оля кивнула. Похоже, по крайней мере, популярную литературу по этому вопросу она читала.
— Ну да… — задумчиво протянула она.
— А в некоторых версиях квантовой теории гравитации пространство и время и вовсе квантуются, — Оля кивнула. — Тогда о какой однородности и изотропности вообще можно говорить?
— Но ведь ОТО не отрицает законов сохранения? — зацепилась Оля за то, что показалось ей изъяном в моем рассуждении.
— Не отрицает, — согласился я. — И формулы ее, выведенные на основе законов сохранения — дают такой конкретный вид неоднородности, при котором законы сохранения выполняются. Было бы странно, если бы формулы, выведенные на основе некоторой аксиомы — эту самую аксиому и отрицали бы? Но, может быть, именно из-за попыток сохранить законы сохранения, — я улыбнулся непреднамеренно возникшему каламбуру, — так до сих пор и не построена квантовая теория гравитации. И две основные теории, признанные «истинными», то есть — адекватными реальности, противоречат друг другу чуть более, чем полностью, блистательно игнорируя закон исключенного третьего. А теория учит нас, что, когда изгибание ветвей Древа науки не дает нужного результат — следует не продолжать возню с этими самыми ветвями, а начинать рыть корни. Ну а корнями современной физики является что?
— Законы сохранения, — понимающе кивнула Оля. — Понятно. Думаешь, очередной шмель(11)?
Ирр
Дети прошли через калитку. При этом выражение лица Ольги показывало, что Саня справился-таки с полученным заданием, и сумел загрузить мою младшую ученицу, доведя ее до когнитивного диссонанса. Отлично. Некоторая гибкость взглядов на окружающую реальность необходима магу вообще, и уж особенно — представителю клана Фаугле. В отличие от бытового рационализма, настоящее мышление начинается не с каких бы то ни было «постулатов», будь то научные, авторитетные, магические, или какие иные, а с сомнения в этих постулатах. Услышав, что «дважды два равняется четырем» и настоящий маг, и настоящий ученый должны прежде всего спросить: «а почему это?», а потом постараться это утверждение опровергнуть. Потому что если опровергнуть получится — прогресс (будь то научный или магический) сразу получит серьезное ускорение… пусть и для одного разумного — самого мага. Ведь именно так появились геометрии Римана и Лобачевского, физика Эйнштейна и квантовая теория. Все они начинались с отрицания незыблемых постулатов.
Пока дети пробирались через химерические структуры, которые, собственно, и есть мой дом, я мог себе позволить отвлеченные философские размышления о природе прогресса и сознания. Все необходимое уже было заготовлено, и несколько раз проверено и перепроверено. Оставалось только дождаться возвращения гуляющей парочки.
Саня аккуратно и осторожно перемещал Олю из одной химерической реальности в другую, давая время прийти в себя. К тому же, некоторыми химерами, через которые старший ученик сейчас вел младшую, я вполне заслуженно горжусь, поскольку они являются настоящими произведениями искусства как по форме, так и по содержанию.
Когда же дети изменили свое ментальное состояние так, чтобы увидеть в окружающем их пространстве туманный зал, я внимательно посмотрел на Саню. Тот кивнул, подтверждая, что разглядел в спасенной девочке изрядный потенциал. Разумеется, это было испытание не для нее, но для него. И Саша с этим испытанием справился.
— Итак, — начал я, поудобнее устраиваясь на выдернутом из туманной стены облаке, и наблюдая за тем, как дети усаживаются в плывущие примерно на одной высоте кресла, — начнем первый урок.
1) Косплей — от англ. costume play — «костюмированная ролевая игра».
2) Конрад Кёрз (Wh40k) — примарх легиона «Повелителей ночи». Вначале недрогнувшей рукой насаждал закон и порядок, используя для этого страх как самый сильный инструмент воздействия на людей. А потом, убедившись в тщетности этого занятия — с тем же рвением все это разрушал во славу Хаоса. Позволил убить себя имперскому ассасину. Но его легион по-прежнему опасный противник Империума.
3) «Я вынес приговор, я пришел за всеми вами!» — «Нострамо», HMKids. Песня о гибели родного мира Конрада Кёрза, уничтоженного самим примархом.
4) Шпринг-мина, S-мина — немецкая противопехотная выпрыгивающая осколочная мина кругового поражения времен Второй мировой войны.
5) Буланиды — династия правителей Хазарского каганата, насаждавшая иудаизм.
6) Мистов «Выбрать быль». Увы, неокончено.
7) HMKids «Тзинч»
8) «Смерть и ад. Брошены были в озеро огненное. Это — смерть вторая» «Апокалипсис Иоанна Богослова»
9) Изотропность пространства — независимость свойств пространства от выбранного направления.
10) Горизонт или сфера Шварцшильда, горизонт событий — поверхность черной дыры, на которой скорость убегания (первая космическая скорость) становится равна скорости света.
11) на заре аэронавтики, когда аэродинамика только начинала становиться наукой, ученые неопровержимо доказали, что шмель летать не может. У него слишком маленькие крылья и слишком тяжелое брюшко. Но шмель, по темноте своей и неучености, высокомудрых трудов не читал, а потому — спокойно продолжал летать.
Ирр
Допиваю девку и сбрасываю немного бледное тело, начисто лишенное жизненной силы, в специально для этого приспособленную химеру. Через несколько минут иллюзорное пространство схлопнется, и все содержимое этого пространственного кармана окажется выброшено из нашего потока времени… нет, не в параллельный. Понятия «параллельности» в частности и «направления» вообще не имеют в данном случае никакого смысла. Время как некая структура, объединяющая поток событий, в восприятии Фаугле представляет собой нечто, к чему понятие вектора, то есть чего-то, что имеет направление, может быть применено только отчасти и не всегда. Если уж брать аналогии с математикой смертных, время для Фаугле — скорее тензор довольно-таки высокого ранга, да еще и определенный в нелинейном пространстве. Хотя, в любом случае подобные аналогии условные и сомнительны, и дают для описания времени не больше, чем описание хлопка одной ладонью — для понимания сатори.
Я отвлекся от размышлений о том, как буду рассказывать о времени и его проекциях на многомерную вечность ученикам. В легком порыве ветерка плясал серый прах, который ни один судмедэксперт не признает частью не то, что человеческих останков, но и вообще, чем-то, что было когда-то живым существом, и я свел ладони в классическом поминальном жесте. Она охотилась на меня, но проиграла и погибла, отдалив от меня призрак Жажды. Все честно. И намного приятнее, чем потреблять консервированную донорскую кровь. Хотя некоторые предпочитают именно донорскую, утверждая, что «в отданной добровольно — больше силы». Не знаю, не знаю. Для меня вкус крови, взятой охотой — намного слаще, чем у консервов со станции переливания крови. А вот от группы, резус-фактора, и прочих подробностей, столь ценимых гедонистами из внешних кругов Трайденти, на мой взгляд, вкус крови не зависит совсем. То есть — абсолютно.
Раскинутая вокруг сенсорная химера сообщает мне, что то, что смертные называют гравитационным градиентом — быстро меняется. И я делаю шаг в сторону, освобождая место для Сородича, о встрече с которым я, собственно, и договорился прежде, чем наткнуться на придурковатую охотницу, начитавшуюся оккультных книжек и вообразившую себя крутой магессой, которой под силу справиться с представителем Красного рода. Впрочем, судя по некоторым специфичным отметкам в ауре, обрывки которой еще можно было заметить на растущем тут же пирамидальном тополе, кого-то из Сородичей она таки смогла даже ухайдокать. Правда, она так до самого конца и не поняла, что убитые ей «чудовища» были одного уровня с теми, которых я зачистил недавно. Отбросы — они и есть отбросы. И место им на помойке. Более того, если бы в той тыкве, что возвышалась у нее над плечами, оказалось достаточно мозгов, чтобы отступить, когда я предлагал — я бы не преследовал ее. Кто-то же должен проводить ассенизацию, раз уж достойным Сородичам этим заниматься, как правило, лень и недосуг.
— Здрав будь, Безумец, — Арлен, известный в этом городе как Андрей Сергеевич Чернов, преуспевающий и довольно известный адвокат, отпускает контроль над гравитацией и мягко рушиться с высоты примерно в пол метра.
Конечно, летать среди бела дня — могло бы показаться дурным тоном. Но луравис — есть луравис, их способности в менталистике — почти абсолютны. Так что, если бы Арлен мог представить себе, каким образом я взаимодействую с наполняющими пространство вокруг меня поисковыми и сенсорными химерами — и я заметил бы его только тогда, когда он поздоровался.
— И тебе по здорову, — я прекратил опираться на камень полуразрушенного строения, которое так и не стало бассейном, зато — успело побывать храмом. И извещающая об этом табличка, сообщающая потенциальным вандалам, что «Храм охраняется Господом Богом и милицией УВД»(1) — немало веселила всех, кто ее видел и сохранил достаточно здравого рассудка, чтобы в нем хватало места для юмора. Хотя… с другой стороны, милиция УВД, в которой частенько встречаются представители Сангредо (адреналиновые наркоманы через одного — ну, то есть, те, которые не полные психи), вполне может оказаться более существенной защитой, чем вера немногочисленной и откровенно маргинальной секты.
— Что-то интересное нашел?
Я время от времени обращался к Арлену в области его специализации — юриспруденции. Впрочем, и он время от времени обращался ко мне, чтобы воспользоваться моими способностями в области восприятия вероятного прошлого. И эта паутина взаимных обязательств, оказанных и ожидаемых услуг и деловых интересов связывала нас так прочно, что, пожалуй, нас можно даже назвать друзьями… разумеется, если обратного не диктуют интересы клана. Впрочем, интересы Луравис и Фаугле пересекаются нечасто, и мы можем себе позволить подобные отношения.
— Не то, чтобы «интересное», — пожал плечами я, все-таки, Мексейя — не тот «достойный противник», с которыми так любит сталкиваться в суде Арлен. — Просто лично для меня важное. Нужно вытащить одну девчонку из-под опеки дяди и его семейства. В идеале — чтобы ее опекуном стал я.
— Ученицу нашел? — понимающе улыбнулся Арлен. — Или подружку для ученика?
— И то, и другое, — подтвердил я догадки адвоката.
— Хорошо. Я займусь.
В принципе, адвокат-луравис, с его ментальными воздействиями, мог бы выигрывать все дела подряд… Но Арлен во-первых, считает это неспортивным, а во-вторых, с отвращением относится к славе «непобедимого», так что раз-два в год берет заведомо проигрышные дела… или же таких клиентов, которых с большим удовольствием сливает. Но даже с учетом этого, репутацией он пользуется серьезной и заслуженной.
— Вот, — я протянул ему папку с распечаткой всего, что нам с Саней удалось нарыть на дядю Ольги в «открытых источниках». Читать с экрана Арлен умеет, но не любит, поэтому предпочитает «твердые копии».
— Так… так… понятно… — Арлен шустро перебирал бумаги. — Хорошо. Я подготовлю договор и все, что нужно для иска. Список необходимых документов — перекину на почту. Приведешь девочку ко мне в контору. Ты не прав. Дело обещает быть… любопытным. Они недавно зацепили мои интересы… не настолько, чтобы открывать охоту, но достаточно, чтобы взяться за твое дело с удовольствием.
Альфард Ролен
— Итак? — я обратился к братьям, осуществлявшим поиск. Те вытянулись по струнке. Конечно, претор секундус — не бог весть, какой ранг в организации. Но для этого захолустья и визит такого как я, пусть не высокого, но все-таки иерарха ордена — событие.
— Чары сообщают, что Оксана — мертва. И что перед смертью она испытывала страх… и почему-то — удовольствие. Я не знаю, как интерпретировать эти сведения… — отозвался самый смелый из проводивших обряд магов.
Местный начальник поморщился, а я поощрительно кивнул. Сознаться в собственном незнании — это более достойный подход, чем пытаться замаскировать его, выстраивая какие-нибудь глупые гипотезы. Хотя в данном случае интерпретация была однозначна.
— Вампир, — вздохнул я. — То, что ты рассказываешь — характерно для нападения вампира. Вашу охотницу просто высушили. При этом если охотник не желает доставить жертве мучения — она испытывает удовольствие на грани оргазма. А страх — это когда она поняла, что не вырвется.
— Вампир? — удивился глава местного отделения. Дыры такой, что здесь даже нормального иерарха не было, и даже глава отделения — простой посвященный без ранговых меток. — Разве какой-то там кровосос может одолеть специально обученного охотника?
— Охотник — опасная профессия, — пожал плечами я. — Все они рано или поздно погибают, нарвавшись на того, кто сильнее, и становятся дичью.
— Но… — глава отделения, именем которого я как-то до сих пор не удосужился поинтересоваться, задергался. — Надо объявлять тревогу?
— Зачем? — флегматично спросил я. Вообще данная история меня заинтересовала только потому, что случайно произошла, как раз когда я приехал в город по делам, совершенно не связанным с вампирами.
— Но… — повторился местный начальник. — Появление кровососа такой силы, что способен уничтожить охотника… это же… это же — ЧП!!!
— Серьезно? — удивился я. — Судя по меткам, которые я видел по дороге из аэропорта — этот город считают своей охотничьей территорией не менее пяти вампиров довольно-таки высокого ранга. И обитают здесь достаточно давно. А вот бегство кандидата в неофиты — это действительно ЧП. И я должен заняться вами и вашими психологами и проповедниками. Видимо, вы передавили.
— ЧП? — не понял местный начальник. — Сбежавшая девчонка? Да найти ее и за ухо вернуть…
— И кто будет возвращать? — я поднял бровь. — Орденским такое поручать нельзя. Того, кто приведет ее в «давилку» — девочка возненавидит. Искренне и надолго. А, учитывая, что она вполне способна подняться до мага… В общем — не желаете заняться, глава отделения?
Разумеется, он не пожелал. Маг — это даже не иерарх, вроде меня… Хотя и я способен доставить местному главе множество разнообразнейших неприятностей. Маг — это маг. Все, что этот придурок способен вообразить — маг может воплотить в реальность. А за время обучения воображение магам развивают ого-го как! Но размышления о вершине иерархии в данный момент — неплодотворны. Гораздо важнее задуматься о происходящем. Стоило мне прилететь в эту дыру на краю мира, как начинаются проблемы. Пропадает девчонка, на операцию по вербовке которой затрачены изрядные средства. Женщина, которая должна была «случайно» встретиться с будущим неофитом, открыть ей глаза на ее природу и привести в местный тренировочный центр — погибает. К фирме, которой владел родственник, с чьей помощью мы организовали для вербуемой «давилку» — начинают приглядываться местные власти с каким-то однозначно негативным интересом… Хорошо еще, если все это — действительно совпадения. А если это — интриги конкурентов? В конце концов, хотя мое положение в Ордене и не слишком высоко, но пост я занимаю, пусть и не обеспечивающий вызывающего зависть дохода или же влияния, но однозначно — перспективный. Так что желающих стать инспекторами по делам неофитов — всегда в избытке. И если против меня играет кто-то серьезный — следует быть очень внимательным и осторожным. Потому как обращаться к покровителям — пока что однозначно рано. У меня на руках нет ничего, что могло бы помочь мне обвинить кого-то из их соперников. Без этого же ситуация смотрится однозначно: «я не справился». А значит, причину проблем следует найти… или же — назначить.
Ольга
Ффух… Ничего себе «первый урок»… Когда учитель заявил, что «дальше — справляйтесь сами, а у меня еще дела» — я и на ногах-то стояла с заметным трудом, не говоря уже о каком-то там дальше… Да и насчет «стояла» — это я себе несколько льщу, учитывая, что Саша практически тащил меня на себе, не давая рухнуть на то туманное нечто, что заменяло здесь пол.
— И что это было? — спросила я после того, как мне удалось-таки откусить и проглотить несколько кусков ставшего удивительно твердым и неподатливым воздуха.
— Обычное начало обучения, — пожал плечами Саша. Сам-то он был свеж и спокоен, как будто его и не гоняли наравне со мной. Или — для него это действительно «легкая разминка»? — Мы, люди, слишком уж цепляемся за привычное: за слова, знаки… и даже мыслим этими самыми словами. А чтобы коснуться Силы — нужно хоть ненадолго отвлечься от привычного. Забыть о словах и знаках. Вот и стараются ученика загонять так, чтобы на «связанное мышление», то есть — внутренний монолог, сил уже не оставалось. Тогда в транс погружаешься естественным образом.
Я вспомнила последние минуты урока. Действительно, медитация, которую я старалась убежать от непереносимых ощущений усталости и боли в мышцах и растягиваемых связках — получалась намного легче, чем когда я тренировалась, просто сидя на диване.
— И что теперь делать? — спросила я у Саши. — Учитель сказал «продолжать»… А как? Еще раз проходим формы? Или опять растяжка?
— Нет, — покачал головой Саша. — Ты уже на пределе. Дальше — только повредим. Теперь ты уже немного научилась отключаться сама, так что теперь тебе можно немного помочь…
— Как? — удивилась я, не понимая, о какой помощи идет речь.
— Вот так…
Саша щелкнул пальцами, и у меня перед глазами завертелось что-то многоцветно-переливающееся. У меня не было слов, которыми можно было бы описать ЭТО. Нечто подвижное, многоцветное, ласково касающееся кожи… Я играла с этим, а оно… или даже «они» играли со мной, даря удовольствие и понимание чего-то очень важного.
Саша
Цветные изменчивые ветра играли с Олей. То есть, на самом деле, не ветра, не цветные, и даже с изменчивостью… Они — как волны, вечно хаотично меняющиеся, всегда неизменные. Но человеческому (и даже, как сказал учитель — вампирскому) сознанию неудобно и непривычно воспринимать что-то настолько всеобъемлющее. Вот и приходится искать аналогии, разделять целое на более-менее поддающиеся восприятию части, подбирать слова… сразу после того, как научились от них уходить. В моем случае самой удобной моделью оказались описанные в прочтенной незадолго до этого книге(2) цветные ветра магии, и Учитель признал, что такая модель — достаточно адекватна, чтобы ей можно было пользоваться. Признаться, он и сам зарылся на пару дней в сочинения Мариана фон Штауфена в поисках новых и интересных идей для своих химер. В общем, обучение магии — это всегда парадокс и оксюморон, соединение принципиально несоединимого, умение оставаться в пограничном состоянии между рациональной иллюзией познания моделей и попыткой воспринять принципиально непознаваемую природу «вещи в себе», этого «черного ящика», о котором мы можем судить только по достигающим нашего сознания сигналам.
Химера Учителя воздействовала на разум девочки, позволяя ей воспринять цветные ветра. Мне же оставалось только цепляться за управляющие нити и внимательно следить, чтобы Оля не провалилась в транс глубже, чем это будет полезно.
Это было нелегко. Сознание Оли все время норовило соскользнуть с безопасных горизонтов, провалиться в небеса, поднявшись на небезопасные вершины, куда нам пока что ход заказан. И я аккуратно удерживал ее от таких самоубийственных желаний, ведущих либо к распаду сознания… либо — постижению иллюзорной природы Майи и достижению нирваны.
Но вот время вышло. И я щелкнул пальцами, заставляя алый Акши выдать яркую вспышку, выбросившую сознание Оли из транса. Девочка посмотрела на меня, на туманный зал, на что-то за моей спиной, и начала медленно заваливаться назад.
Теплый коричневый Гур, перевитый алыми прожилками, толкнул меня в спину, перенося туда, где я смог подхватить на руки падающую девочку.
Ирр
Через одну из своих химер я наблюдал за самостоятельными занятиями ребят. Вообще-то, я совершенно не воспринимал тех «ветров магии», о которых говорил ученик. По крайней мере — до того, как Саша впервые заговорил о них. Но парень так ярко представляет себе эти образы, что у меня ни разу не повернулся язык сказать ему об этом. Вообще, отношение Саши к Цветным ветрам какое-то очень личное. Кажется, для него они — разумные и доброжелательные существа, даже то, что он описывает как «Дхар» — черный ветер кошмаров и разрушения. Для Фаугле в целом и для меня в частности обычно характерен гораздо более утилитарный подход к химерам. Но, возможно, это если не ошибка, то подход не слишком оптимальный. По крайней мере, с таким личным подходом Саша уже сумел добиться того, чего раньше не получалось ни у кого: создать собственную химеру до Обращения. Правда, об этом я ему тоже пока что не рассказывал. Очень интересно наблюдать за тем, как Саша взаимодействует с собственной химерой, которую не считает химерой. В конце концов, для того и нужны ученики, чтобы учиться у них, не закостеневая в жестких рамках собственных представлений о мире. Именно руками учеников мир любит напоминать нам, что он — не таков, каким кажется.
Сформировав химеру, я перенес в нее часть своего сознания, и оказался там, где Саша удерживал на руках потерявшую сознание подружку. Умаялась девочка. И я, жестом призвав ученика к молчанию, указал на диван, куда он и положил Олю.
Повинуясь взмаху псевдоруки химеры, из настенного шкафчика выплыл пузырек, выточенный из цельного кристалла горного хрусталя. Выточенные на его гранях знаки гарантировали сохранность содержимого. Все-таки Граусс, что бы о них не говорили, и как бы к ним не относиться, умеют работать с кристаллами, и делают немало полезного. В частности, смертные лишь недавно сумели создать что-то похожее. Но они манипулируют температурой окружающей среды и создают артефакты размером от «больших» до «огромных», чтобы достигнуть хотя бы сколько-нибудь сравнимого результата. А тут — небольшой флакончик, в котором содержимое будет храниться… Не знаю, насчет «вечности», но, как правило, это самое «содержимое» используют значительно раньше.
В конкретном фиале хранилась донорская кровь. В принципе, у меня есть еще несколько фиалов, содержащих кровь, добытую охотой. Но в данном случае символизм добровольной жертвы — важнее тонких различий вкусовых оттенков, в которых мои ученики просто не разбираются и пока еще разобраться не могут в принципе(3).
Несколько пакетов с консервированной донорской кровью я обязательно храню в специально заклятом шкафу, периодически пополняя запасы благодаря хорошему знакомству с начальником станции переливания крови. И оплачиваю я подобную услугу отнюдь не деньгами. Нет, при поступлении очередной партии крови мой контрагент сообщает мне об этом, и я прохожусь вдоль рядов хранилища. Вампирская природа и специально наработанный навык позволяет мне легко заметить тускло-зеленое свечение чуждой, вредоносной жизни, и отделить зараженные разными заболеваниями пакеты. И эта проверка позволяет мне периодически пополнять и обновлять мои запасы. Признаться, я мог бы и просто брать, или расплачиваться деньгами… Но зачем вытворять такую глупость, когда поддержание хороших отношений с хорошим человеком требует отнюдь не запредельных усилий? А там, глядишь, и пригодится…
Повинуясь моему жесту, Саша выливает в подставленную химеру содержимое картонной коробки, и, пройдя через нее, подставленный бокал наполняет чистый томатный сок. А всякие консервирующие и усиливающие вкус примеси — благополучно растворяются в небытии. После этого я выливаю в бокал содержимое фиала, и произношу слова, смысл которых был утрачен еще до падения Атлантиды.
Вообще-то, когда творишь волшбу, имеет смысл понимать, что именно говоришь. Но в данном конкретном случае, уверенность многих сильных существ в том, что эти сочетания звуков исполнены Силы — наполняет их Силой, и подобрать конструкт, который бы компенсировал эту веру и был бы более эффективным — очень и очень нелегко.
Густая красная жидкость в бокале вспыхивает бледно-голубым светом, и становится прозрачной, хотя и не теряет густоты. Я протягиваю бокал ученику. Саша неуверенно смотрит на меня, и я твердо киваю ему. Подбодренный моей уверенностью, Саша берет бокал, и пальцем, смоченным в его содержимом, проводит по губам лежащей девушки. Этого достаточно. Теперь, когда ученица очнется, она вместо давящей пустоты магического истощения будет чувствовать всего лишь сильную усталость.
Саша вопросительно смотрит на меня, и я киваю ему.
— Пей.
Ученик залпом выпивает «эликсир маны», как он любит это называть по аналогии с современными играми. Его занятия еще далеко не закончены, и Сила ему еще очень и очень пригодится.
Альфард Ролен
Новые известия по интересующему меня делу пришли наутро. И я затрудняюсь сказать, были ли эти известия «хорошими», или же «плохими». С одной стороны, официальное извещение опекуна нашего потенциального неофита о том, что по делу о наследстве ее матери подана апелляция — сложно в полной мере назвать «хорошим». Ведь следующим логичным шагом будет требование лишить Михайлова Вячеслава Федоровича прав опекунства на основании конфликта интересов, не позволяющего ему выполнять свои обязанности опекуна должным образом. В прошлый раз этот иск не был подан стараниями лояльного к Мексейа адвоката, взявшегося за дело со стороны Хельги (и благополучно его провалившего, не использовав и части возможностей). Но теперь апелляционное заявление подано адвокатом существенно другого уровня. И один этот факт уже существенно меняет расклад. Многие прикормленные личности просто отказались способствовать нашему делу, аргументируя этот тем, что «Чернов, может и не выиграет, но рыть будет с упорством фокстерьера и мощью парового экскаватора», и, несомненно, нароет такого, чему лучше никогда и не появляться на свет. Хорошей же стороной данной новости является то, что, похоже, провал не является следствием интриги, направленной против меня лично, или же нашей фракции, но всего лишь результатом того, что на перспективного мага положил глаз кто-то еще. И это оставляет некоторое пространство для маневра. Но для этого мне нужна информация.
По моему приказу в главный ритуальный зал местного отделения привели одного из узников подземелий под зданием, в котором наша организация размещалась со времен, когда над этой землей пал Железный Занавес, и стало возможным провести сюда своих братьев под видом Некоммерческой организации, долженствующей споспешествовать нарастанию благосостояния, уменьшению коррупции, и вообще действовать ради всего хорошего и против всего плохого. Приведенный индивидуум был схвачен одним из адептов организации в момент, когда данная особь готовилась совершить «насильственные действия сексуального характера против несовершеннолетней». И адепт решил, что ему нет никакого резона продолжать свое существование в качестве, отличном от «комплекта дорогостоящих ингредиентов для нескольких интересных ритуалов». Пропавшего дальнего родственника одного из чиновников местной администрации искали долго, тщательно, и, разумеется, совершенно безуспешно.
После пребывания в темнице Ордена, подопытный сохранил разум в достаточной степени, для проведения ритуала, но в то же время, его воля была ослаблена достаточно, чтобы не оказывать никакого сопротивления… не то чтобы до попадания в наши «гостевые покои» эта воля была особенно тверда.
Обнаженного мужчину распяли на ритуальном рисунке. Сегодня его роль — служить… как это было в той русской книге, которую я прочитал перед первой поездкой в эту варварскую страну? А, да. Он поработает «зицпредседателем». Если повезет — он выживет, и будет пригоден для использования в последующих ритуалах. Ну а нет — значит, он, вместо меня отправится в ловушки разума, которые могут насторожить те, кто решился заграбастать себе девчонку, которую мы нашли первой.
Увидев в моей руке черный атейм(4), прикованный забился, заверещал, о чем-то умоляя, и, кажется, обещая золотые горы, если его пощадят. Слушать его было совершенно не интересно, так что я приказал заткнуть ему рот. В отличие от некоторых наших братьев, я никогда не любил ритуалы, построенные на боли и отчаянии жертвы, и не из каких-то высокоморальных соображений, но просто потому, что в подавляющем большинстве случаев той же цели можно достичь гораздо эффективнее. Хотя, надо признать, что оставшееся «подавляющее меньшинство» случаев не могут быть разрешены иначе, чем обращением к столь неприятной области магии. Так что образование в Ордене включает в себя и эти ритуалы. Но в данной ситуации они были совершенно без надобности. Можно обойтись и без них.
Проколов атеймом собственную руку, я вывел на лбу лежащего компонента ритуала знак «связи и подобия», а на грудь ему положил платок с бурыми пятнами крови искомой девочки. Вообще говоря, несмотря на осознание необходимости жестких методов вербовки и мотивации неофитов, отношусь я к тем, кто их непосредственно применяет безо всякой симпатии, Так что если семейку опекунов этой, как ее… Ольхи, засудят — это будет разве что приятным бонусом. Защищать их от неприятностей я ни в коем случае не собираюсь. Подобной швали в любой подворотне можно навербовать с преизбытком.
Произнеся древнюю и могущественную формулу, я открыл перед своим сознанием проход в пространство, что именуется «астралом», пространством психических взаимодействий», а то и «варпом» (последнее словечко обрело популярность после распространения книг и игр «Вархаммер»).
Шаг туда изменил мое восприятие. Теперь рисунок на том, что уже не было «полом» сиял золотыми линиями, а окровавленный платок стал серебряной нитью связи, вдоль по которой можно было скользнуть к душе и разуму хозяйки крови. Однако, сделать это сразу, без предварительной подготовки, было бы несколько… опрометчиво. Я схватился за знак, начертанный моей кровью, и вырвал сознание жертвы из ее тела, и облекся в нее, как в доспех. Признаться, «надевать» это грязное сознание было противно, но чего только не сделаешь во славу Ордена… и своих амбиций?
Серебряная нить кровной связи медленно истончалась, показывая, что, кто бы не забрал девчонку себе — они уже начали процесс обработки. И теперь ее душа и разум почти критически быстро изменялись, пребывая на грани распада… но не за гранью. Похоже, обработку проводил опытный «давильщик». Так что мне оставалось разве что пожалеть девочку. Похоже, ее решили обработать по ускоренному варианту, а это значит — «особенно жестко». Если я ничего не предприму, или же мой поход окончится неудачей, платок с кровью девочки можно будет разве что сжечь — смысл якоря и путеводного он утратит полностью. Но пока что я могу попробовать что-то изменить в почти проигранной позиции.
Я отправил по серебряной нити свое заклятье, призванное аккуратно, исподволь, внушить недоверие к тем, в чьих руках девочка находится сейчас, желание вернуться домой, в тишину и безопасность родного дома. Разумеется, сейчас этот самый «родной» дом, находящийся в руках семейства опекунов, для девочки нифига не безопасен, но подобные ассоциативные связи очень устойчивы, и могут некоторое время существовать, даже откровенно противореча реальности.
Заклятье ухнуло в переливающуюся тьму… но я не почувствовал никакого отклика. Это означало, что либо что-то в информации, предоставленной мне местными, было неверно, либо успело устареть… либо же, что девочку успели защитить от тонких воздействий. Вообще-то, в подобных случаях рекомендуется приблизиться, и попытаться рассмотреть и понять причину неудачи… Но конкретно в данном случае интуиция ревела баззерами боевой тревоги. И я поступил так, как она мне диктовала: сбросил защитное сознание в пасть надвигающейся опасности, а сам вывалился в реальность.
Некоторое время я тупо пялился на то, как жертва ритуала бьется в конвульсиях, и немного пришел в себя, только когда он затих.
— Господин… — обратился ко мне тот самый маг, которому я описывал особенности эмоционального состояния жертвы вампира.
Выслушивать его у меня не было ни сил, ни желания. Так что бросил ему:
— Мусор — утилизировать, — думаю, они и сами разберутся, что «мусор» — это все, что останется в Круге после того, как я уйду. — Девчонку — в розыск по официальным каналам… ну и нашим друзьям с той стороны закона за информацию о ней пообещайте чего-нибудь приятного. Меня не трогать, разве что небо на землю рухнет. Думать буду.
Ольга
Утро получилось… Сказать «отвратное» — значит промолчать. Дикая головная боль, тошнота, во рту как кошки насрали… В общем, общий результат — как тогда, когда я, после смерти мамы повелась на предложение «братика» «смягчить душевную боль вином». Тогда я еще была малолетней дурой, и, несмотря на ситуацию с наследством мамы, уже тогда — отвратную, не поняла, что любое предложение, исходящее от «семьи» следует отклонять, разумеется, если можешь это сделать. Так и после «добросердечного предложения» «братика», я мало того, что чувствовала себя отвратительно, огребла нахлобучку от дяди, да еще и фотографии и видео моего поведения, предъявленные в суде в качестве доказательства моего аморального и развязанного поведения — отнюдь не пошли на пользу моей позиции…
Я оглянулась вокруг. Отвратительная серость окружала меня. Хотелось вскочить и бежать. Бежать… куда? Отсюда. Быстрее. Домой. В покой и безопасность…
Безопасность? Дома? Я что, с ума схожу? Какая ко всем демонам варпа может быть «безопасность» дома? Что со мной твориться?
Я металась между бывшим, небывшим, и тем, что могло бы быть. Я так хотела верить, что дома меня ждет ну хоть что-нибудь хорошее, но что-то внутри меня смеялось над попыткой сказать себе, что, сбежав из этого зловещего дома, вернувшись к своим родственникам, я окажусь в безопасности…
«Широкий плюрализм мнений в отдельно взятой голове — это шизофрения», — вспомнилась мне хлесткая фраза из Интернета. И, кажется, я сейчас как никогда близка к этому состоянию…
И тогда я решилась. Вспомнив, как это показывал мне Саша, я Позвала. Я позвала, и они пришли. Цветные изменчивые ветра кружились надо мной и текли сквозь меня. Лазурные видения Азир показали, что ждет меня при разных вариантах моего решения. Золотая логика Хиш подвергла анализу, разделила мои желания и нечто темное, пришедшее извне. Алая ярость Акши испепелила грязь, что вновь попыталась притвориться моими мыслями, и смела пепел в серый туман Улгу. Я подняла руку, и полюбовалась тем, как переливается на ней императорский пурпур Шаиш. Конец и начало. Смерть и возрождение. Та я, что считала своим домом квартиру в мире смертных — умерла. Убита случайно встреченными вампирами «из низших», как говорит Учитель Ирр. «Король умер. Да здравствует король!»
— Браво! — ворвался в мои сумбурные размышления и дилетантские магический практики голос Учителя Ирра. — Я уж думал, что придется тебя вытаскивать, но ты справилась сама. Поздравляю, ученица, с первым собственным успехов на тонких путях магии.
— Что это было? — спросила я, и сама поразилась тому, как хрипло и слабо прозвучал мой голос.
— На тебя напали, — спокойно ответил Учитель. — Пытались выманить из этого дома, и, кажется, вернуть туда, где ты жила раньше.
— Но… кто мог это сделать? — удивилась я. — Те… кто натравил на меня семью дяди?
— Похоже на то, — кивнул Учитель Ирр. — Конечно, немного глупо атаковать кого-то в доме одного из Кровавых братьев, да еще и магией крови. К тому же, судя по всему, атаковавшие не то не желали маскировать свои действия, не то не знали, как это толком сделать. Думается, ребяткам в руки попались записи Вер-Заррен времен «до Ритуала»… — увидев мой остекленевший взгляд, Учитель Ирр улыбнулся, — …о кланах Красного рода и их истории тебе на досуге расскажет Саша, а пока скажу только, что Вер-Заррен довольно-таки давно достигли изрядных высот в магии, в том числе — и магии крови. И за их записями до сих пор активно гоняются многие мистики… равно как и церковники.
— Церковники? — удивилась я.
— Любой клочок бумаги, когда либо побывавший в руках кого-либо из Вер-Заррен — немедленно заносится в Index Librorum Prohibitorum(5). Теоретически такие тексты требуется уничтожать… Но, чтобы была уверенность, что текст именно уничтожен — его следует передать служителям церкви достаточно высокого ранга… а дальше тексты благополучно пропадают в закрытых библиотеках Священной конгрегации доктрины веры(6). Это те, которые находят в Европе, где Вер-Заррен, собственно, по большей части и обитали до Ритуала. Под властью иных церквей формальная сторона дела оформляется по другому… но суть остается та же.
— Понятно, — кивнула я.
— Однако, если что-то и осталось «в общем доступе» — то именно старые разработки, к которым сами Вер-Заррен утратили интерес… либо пропавшие из хранилищ в ходе клановых войн. Так что актуальность собранных там сведений, мягко говоря, сомнительна. Так и в нашем случае. Интересная разработка, на стыке магии Крови, Жизни и Разума… но давным-давно широко известная среди Красного рода. Ее сочти бесперспективной и выложили в свободную продажу. Для нее не требуется клановых способностей. Только знание ритуала, символическая связь с целью, и жертва.
— Жертва? — заинтересовалась я.
— Тот, чьи кровь, разум и жизнь будут принесены в жертву, если ритуал столкнется с сопротивлением, — холодной улыбнулся Ирр. — Собственно, именно эта предохранительная прокладка и есть единственное достоинство данного ритуала. Все остальное — сплошные недостатки. В частности, проведение ритуала можно замаскировать разве что от простых смертных. Если рядом с целью ритуала находится маг — смерть жертвы становится неизбежна. Да и, как мы, собственно, и убедились, даже просто на сильной воле можно перебороть установки, которые пытаются внести в сознание цели.
— Поэтому его и продают? — решила уточнить я.
— Именно поэтому, — кивнул Ирр. — Но теоретические аспекты ритуальной магии мы можем обсудить и позже. А пока — пей, — он протянул мне бокал с какой-то красной жидкостью. — Тебе нужно восстановить силы.
Я осторожно пригубила предложенный напиток.
— Томатный сок? — удивилась я, рассматривая пусть и красную, но прозрачную жидкость в хрустальном бокале.
— По большей части, — кивнул Ирр. — По большей части…
1) «Храм охраняется Господом Богом и милицией УВД» — табличка реальная. Лично видел.
2) «прочитанная незадолго до этого книга» — «Либер Хаотика» Мариана фон Штауфена. В частности о цветных ветрах магии говорится в четвертом томе: «Либер Хаотика: Тзинч».
3) «разобраться не могут в принципе». Если вы, читатель, думаете, что рассуждениями о символизме и намерениях Ирр маскирует (хотя бы и от себя самого) нежелание переводить хороший продукт на тех, кто не может его оценить, то я… не могу этого с уверенностью отрицать.
4) Атейм — athame — ритуальный кинжал.
5) «Индекс запрещённых книг» (лат. Index Librorum Prohibitorum) — список публикаций, которые были запрещены к чтению Римско-католической церковью под угрозой отлучения.
6) Конгрегация доктрины веры или Конгрегация Вероучения (лат. Congregatio pro Doctrina Fidei) — старейшая и главная из девяти Конгрегаций Римской курии, в компетенции которой находится наблюдение за ортодоксальностью и чистотой вероучения и морали проповедуемого в Римско-католической церкви. До 1908 года носила название Верховная Священная Конгрегация Римской и Вселенской Инквизиции.
 |
|
|
Читается интересно.
Буду ждать продолжения! |
|
 |
|
|
Было вкусно, но мало. Хватило не всем.
|
|
|
|
|
Напомнило третью часть https://www.youtube.com/watch?v=6LuREkiF_Hs
Даже не то что напомнило, просто незваные ассоциации... |
|
 |
|
|
Грядёт что-то интересное! Спасибо за новое творение. Интересно будет наблюдать за героиней, которая носит твоё имя.
|
|
 |
|
|
- Какие это "основания"? - заинтересовалась Саша.
всё-тки Оля) |
|
|
|
|
«Кончено!» — вспыхнула мысль в моей голове,
Похоже на очепятку. Спасибо за главу. |
|
 |
|
|
Буду читать, не оставляйте эту вещь, автор. Заинтересовали.
|
|
 |
|
|
Интересная плетенка получается: много ниточек-интересов разных разумных и кланов. Только пока почти совсем непонятно, кто из названных групп вампиры, кто - охотники, кто кому покровительствует, у кого с кем союзы...
Искренне надеюсь, что в процессе объяснений Ольге пойму и я ;) |
|
|
|
|
SetaraN
Я думаю, читатели поймут больше, благодаря интерлюдиям |
|
 |
|
|
Цитата сообщения Глава 2. Методы вербовки от 16.04.2018 «Смирение» — это состояние души… когда она находится в гармонии с миром, и не позволяет разнузданным страстям нанести себе ущерб… Интересно, какое определение Саша даст гордости? |
|
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу