Я тебя вижу (джен)

Вот уже полчаса Минерва МакГонагалл мерила уверенными шагами свою комнату (дверь слева от кабинета трансфигурации, если идти в западное крыло). Профессор чуть заметно поджимала губы. Нет, она совсем не переживала. Не переживала, не нервничала и даже почти не теребила острым ноготком подушечку большого пальца правой руки. Директор и раньше, бывало, срывался с места в самом разгаре их ежевечернего шахматного поединка, но в этот раз явно что-то было по-другому.

— Съел слона и трансгрессировал, — бормотала профессор себе под нос, — даже не заметил, что следующим ходом я объявлю ему гардэ... Или заметил?..

Профессор резко остановилась и бросила взгляд на шахматную доску. Партия только началась, почти все фигуры стояли на своих клетках, растерянно переминаясь с ноги на ногу и недоуменно озираясь.

— Нет, наверное, сегодня мы продолжать не будем, — сказала МакГонагалл достаточно громко, чтобы костяные человечки сложили мечи и угрюмо поволокли их за собой в большую бордовую шкатулку — подарок директора на прошлое Рождество.

Профессор сделала еще один круг по своим апартаментам, дернула плечом, недовольно фыркнула и вышла в коридор.

Ночь была светлая; отвратительно-белый диск луны, казалось, пытался заглянуть даже в щели, перебудив всех хогвартских мышек. Мышек... Профессор МакГонагалл на мгновение задумалась, но решила не отвлекаться и продолжила свой путь. Уже на подходе к директорской горгулье она еще раз остановилась: все-таки, четких распоряжений на время своего отсутствия Альбус не давал. Вообще никаких распоряжений не давал.

— Съел слона и трансгрессировал, — еле слышно повторила она и привычным жестом привела в движение каменную лестницу в директорский кабинет.

Ждать Альбуса Дамблдора, директора школы чародейства и волшебства Хогвартс, пришлось не долго. Профессор МакГонагалл как раз боролась со второй зубастой лакричной раковинкой, когда мирно спящий феникс вдруг встрепенулся на своем насесте и довольно закудахтал. Тут же послышались приглушенные голоса: директора и... Минерва нахмурилась, потому что на секунду ей показалось, что второй голос был детским. Она осторожно выглянула из своего укрытия за книжным стеллажом и с удивлением обнаружила, что кроме директора никого больше нет.

— Альбус! Позволь спросить, что же тебя так...

— Профессор МакГонагалл! — поспешно перебил ее директор. Это было настолько неожиданно, что она замерла и выразительно посмотрела на Дамблдора. — Профессор МакГонагалл, — повторил он спокойнее, — мне пришлось срочно разбираться с одним крайне нетипичным всплеском магической активности, — он немного замялся и скосил глаза в сторону. За столько лет совместной работы Минерва научилась распознавать взгляды директора, и сейчас по ее напряженно выпрямленной спине пробежал холодок. В кабинете они были не одни.

— Альбус, кто здесь? — хриплым шепотом спросила она, и на всякий случай оперлась тонкими пальцами о стенку книжного шкафа.

— Гарри Поттер.

Ей показалось, что кто-то резко задул все свечи, потому что перед глазами потемнело, а дышать стало трудно, как если бы все помещение заволокло едким дымом. МакГонагалл поднесла руку ко лбу и взяла в диалоге с директором минутную паузу.

— Как ты... кхм... Как вы уже успели заметить, профессор МакГонагалл, — почти невозмутимо продолжил Дамблдор, — Гарри стал невидимым. За один вечер такие задачки не решаются, поэтому я посчитал правильным, чтобы юный мистер Поттер пожил пока в замке.

Можно было испытывать целую гамму чувств, но Минерва испытывала такой ненавистный ей страх. Тело бросило в жар до самой макушки. Она сделала глубокий вдох.

— Профессор Дамблдор, вы уверены, что это... — «Что это… что? Безопасно? Никому не навредит? Что мы, в свою очередь, тоже не навредим малышу?» — Что именно ее страшило, Минерва определить не могла. Конечно, все сразу. Тем более, что... — Где же мы его разместим? — она почти вплотную подошла к директору и его спутнику.

Минутное смятение сменилось боевой решимостью и готовностью справиться с любой проблемой, даже маленькой и невидимой. Дамблдор самодовольно улыбнулся и одобрительно блеснул золотой оправой очков-половинок.

— Я подумывал о больничном крыле, но у вас ведь две комнаты, профессор, может быть Гарри было бы уютнее у...

— Значит, больничное крыло, — настала очередь МакГонагалл нарушать субординацию и перебивать, — мистер Поттер, мне придется взять вас за шиворот, чтобы вы не потерялись, — и она, не дожидаясь ответа, нащупала в пространстве мягкий фланелевый ворот.

Из-за большой разницы в росте Минерве приходилось немного наклоняться вправо, идти становилось все неудобнее, тем более еще и потому, что маленькие ножки семенили рядом совершенно неслышно, и было абсолютно невозможно угадать, в каком темпе они это делают и достаточно ли комфортно их обладателю. Профессор то и дело поджимала губы, не решаясь начать разговор. Конечно, поговорить с ребенком было необходимо. Это незнакомое и нетипичное для выросшего в маггловском квартале Поттера место могло его испугать. А испуганные дети хуже пьяных троллей, уж это профессор знала наверняка.

Когда молчаливая процессия кое-как приблизилась к высоким дверям в больничное крыло, фланелевая рубашечка легко выскользнула из некрепко сжимавших ее пальцев.

— Мистер Поттер, — профессор МакГонагалл оглянулась больше по инерции, зная, что все равно ничего не увидит. Сердце снова пропустило удар. Отыскать невидимого семилетнего ребенка в чужом ему огромном замке будет не под силу даже Дамблдору.

— Я... Извините, мэм, — раздался неуверенный голосок, — но я ведь… не болен?

Профессор чуть прикрыла глаза, пытаясь сделать выдох облегчения как можно менее заметным. Значит, мальчишка пока не собирается убегать.

— Ты можешь называть меня... — она на секунду задумалась, но тут же чуть махнула головой, отгоняя так и не оформившуюся идею, — профессор МакГонагалл. Я декан одного из факультетов этой школы.

— Факультетов, мэм?..

— Мы поговорим об этом завтра, мистер Поттер, ночью вы все равно вряд ли что-то усвоите, — она осеклась. Слова вылетали будто сами собой, по накатанной за бессчетное количество лет горке, но в первый раз они казались неуместными... А если совсем честно, холодными и слишком резкими для такой мягкой рубашечки.

Минерва нахмурилась и шумно выдохнула. Она обязательно сформирует грамотную линию поведения с маленьким Поттером, но сейчас им обоим просто необходим отдых.

— Прошу вас, мистер Поттер, — она нетерпеливо указала рукой на двери, — это больничное крыло замка Хогвартс. Там за вами присмотрит мадам Помфри, наш колдомедик.

— Кто? — участившееся дыхание Гарри было слышно на расстоянии, и Минерве ничего не оставалось, как привычно закатить глаза от нерасторопности младшего поколения, нащупать худенькое плечико и подтолкнуть мальчика к двери.

Луна освещала больничное крыло, отражаясь от коек, тумбочек и ширм. Плечико под цепкими пальцами напряглось и попыталось съежиться.

— Не волнуйтесь, мистер Поттер. Здесь никто не причинит вам вреда. Школа чародейства и волшебства Хогвартс — самое безопасное место на земле, — Минерва начала морщиться еще до того, как завершила фразу. Слова, неизменно воодушевлявшие первокурсников десятков поколений, сейчас казались какими-то жуткими и бездушными.— Поппи! Как раз вовремя! Альбус предупредил тебя о нашем госте?

Мадам Помфри обладала удивительной способностью никогда не выглядеть сонной или недавно проснувшейся. Минерва каждый раз поражалась и по-женски завидовала этой магии, пыталась выведать секрет, но, в итоге, с присущей гриффиндорцам гордостью окрестила это «слизеринскими штучками» после того, как в один из ночных рейдов едва поднятый с постели профессор Снейп выглядел одевшимся на парад.

— Разместите мистера Поттера, мадам Помфри, — Минерва приосанилась, — завтра утром мы с профессором Дамблдором придем его навестить и займемся разрешением… этой проблемы, — она неопределенно взмахнула рукой и направилась поскорее вон из больничного крыла, пока что-нибудь не заставило ее передумать.

Заснуть Минерве не удалось. Она, скорее для порядка, поперебирала скляночки с лекарственными зельями в верхнем ящике своей тумбочки, хотя прекрасно помнила, что необходимое снотворное закончилось еще на прошлой неделе. Единственно логичным решением было обернуться кошкой. Ну а в том, что мягкие лапки принесли ее именно в больничное крыло и усадили на кровать Гарри, никакой логики не было.

* * *

— Плохо спали сегодня?

— Не уходите от темы, — профессор МакГонагалл недовольно поджала губы и перестала монотонно водить кончиком пальца по краю директорского стола, — я наблюдала за Поттером. И не надо так довольно улыбаться, Альбус, — внутри все кипело, — это слишком... Ответственно. У меня просто нет на это ни моральных, ни физических сил. Да и времени, признаться, тоже нет.

— Минерва, — Дамблдор медлил, подбирая слова, — никому кроме вас я не мог бы это поручить.

МакГонагалл нахмурилась. Это был слишком очевидный прием давления, и так легко сдаваться она не собиралась.

— Альбус, я никогда не поверю, что вы не можете сделать его видимым.

— Могу.

— Так сделайте!

— Я не уверен, что это ему не навредит, — директор поднялся из своего кресла и мечтательно посмотрел в потолок, под которым были подвешены тысячи странных серебряных и стеклянных приборов разных форм и совершенно непонятного назначения. — Понимаете ли, коллега, детская магия... — он вышел из-за стола и направился к шкафу с чайными принадлежностями. Минерва представила традиционную директорскую пиалу со сладостями, и к горлу подкатила тошнота.

«Надо спросить у Северуса, не заставляет ли его директор готовить зелья для начинок конфет, а то уж больно настойчиво Альбус пичкает ими несогласных», — подумала она и с усилием сглотнула.

— Детская магия стихийна, — нараспев продолжал Дамблдор, — это порождение природы, выход истинной сущности волшебника, которой только предстоит быть закованной в оболочку знаний. — Минерве на секунду показалось, что глаза директора увлажнились. — Вмешиваться в выбросы стихийной магии может быть опасно... Может, конечно, и не для меня, — он чуть наклонил голову и хитро блеснул глазами из-за очков-половинок, — но для Гарри практически наверняка.

Минерва глубоко вздохнула. Дамблдор был прав. Как всегда.

— И каким же вы видите выход из этой ситуации? — профессор МакГонагалл обреченно посмотрела на директора, но тот лишь пожал плечами и отвернулся, приступив к поискам неизвестно чего на заваленных сладостями полках. Минерва нахмурилась. Она любила четкие формулировки, тем более обязанностей, тем более в подобных непростых ситуациях. А были ли вообще раньше подобные ситуации? Она скрестила руки на груди и задумалась. Нет, беспрецедентны й случай.

— Профессор Дамблдор, — никакой реакции, — Альбус! — она не вытерпела и встала. Раздражение что-то очень часто пробивало панцирь субординации в последнее время. «Еще пару недель в таком ритме и Северус, чего доброго, начнет подливать успокоительное в мой утренний кофе», — Минерва фыркнула и подошла к директору. — Альбус, хотелось бы какой-то определенности.

— Ага! Вот он! — директор резко развернулся и одарил Минерву такой искренне радостной улыбкой, что на секунду она отвлеклась от давящих мрачных мыслей. К сожалению, эффект неожиданности длился не дольше этой самой секунды.

— Что это? профессор МакГонагалл бесстрастно подняла брови и скосилась на яркую коробочку в руках директора.

— Это?.. Потом. Все потом. Вы хотели больше конкретики, Минерва? — директор продолжал светиться от радости. — Я предполагаю, что, став невидимым, Гарри закрылся от окружающего мира.

— Защитился? — Минерва прищурилась, вникая в слова директора.

— Именно. Выбросы детской магии чаще всего ведь связаны с ситуациями самообороны... защиты...

— М-да, или хулиганства.

— Не думаю, что это случай Гарри. Вы ведь видели, в какой среде ему приходится жить? — Дамблдор задержал взгляд чуть дольше, чем хотелось бы, и Минерва почувствовала, как в груди что-то сжалось.

— Ну хорошо, допустим, он закрылся от агрессии внешнего мира...

— Именно, — Дамблдор кивнул и спрятал разноцветную коробочку в широкий карман мантии.

— А дальше что?.. Его замкнуло?

— Не думаю. — Дамблдор помедлил. — Мне кажется, профессор МакГонагалл, что он продолжает прятаться.

Минерва молча смотрела на директора, постепенно осознавая весь ужас его слов. С тем, как медленно суть проникала в ее сознание, в груди щемило все сильнее, и это пугало, неминуемо приближая к панике. Профессор МакГонагалл не любила паниковать и делала это крайне редко, даже если ситуация выходила из-под контроля, но то, что происходило в эту самую минуту, не подходило ни под одну привычную схему. Ситуация просто не могла быть под контролем потому, что...

— Альбус, — голос сорвался на шепот, — вы хотите... Неужели вы хотите, чтобы я научила его доверять миру? Нам?..

— Будет проще, Минерва, если вы сначала научите его доверять вам.

— Мне?..

— Вам. Станьте для него тем, кому он откроется, приручите его...

— Что?! Приручить?! А что потом? — негодование было настолько отчаянным, что у нее задрожали руки.

— Потом, я надеюсь, он станет видимым.

Профессор МакГонагалл продолжала стоять, не шелохнувшись. Она тяжело дышала, пытаясь подавить горькое, жаркое чувство, сдавливающее грудь.

— Минерва, у нас нет другого выхода.

Она чуть заметно прикусила губу, чтобы отвлечься от стремительно увлажнявшихся глаз. Нет, это совершенно точно исключено. Этого она делать не станет.

— Профессор Дамблдор, боюсь, что мне придется настоять на своем: у меня нет времени заниматься... приручением, — она вложила в это слово все пренебрежение, на какое только была способна, — уже послезавтра с каникул вернутся ученики, у меня учебные планы, факультет... Квиддич, в конце концов!

— Северус согласился вам помочь, — директор вернулся за свой стол.

— При всем уважении, Альбус, я не очень представляю, как он мог бы здесь помочь, — выдавила Минерва сквозь зубы, — и потом... Если вы забыли... У меня ведь нет детей, — она отчаянно старалась скрыть волнение, — я даже не представляю... Альбус, я совершенно не представляю, как вести себя с детьми, — последнее самообладание покинуло профессора МакГонагалл. Она стояла, опустив плечи, и выглядела настолько растерянной, что директор вновь покинул рабочее место и, подойдя почти вплотную, чуть приобнял коллегу за локти.

— У тебя несколько сотен новых детей каждый год, Минерва...

— Но это же совсем другое! — настойчиво подкатывавшие слезы душили, и, вместо последующих рвавшихся наружу аргументов, она лишь порывисто вздохнула.

— Помоги Гарри. Он одинок и напуган. Ему не к кому идти... И мне некого больше просить о... О таком.

Минерва сжала зубы. Снова манипуляция. Снова жестко, по сердцу, прямо и в лоб. Но в этот раз она сдастся, и он это знает; он снова довольно блестит глазами из-за очков-половинок.

Несколько раз по дороге в больничное крыло Минерва разворачивалась, чтобы вернуться в директорский кабинет и отказаться от «бесчеловечного», как она его назвала, плана, но, сама не зная, почему, передумывала и продолжала путь во владения мадам Помфри. Что это было? Интерес? Азарт? Желание помочь или желание узнать, способна ли она помочь? Минерва корила себя, ругала и тут же обещала себе все делать искренне и во имя спасения ребенка от него самого.

Как же далеки от реальности были ее размышления!

А реальность прозаично обрушилась на Минерву сразу же, как только она, наконец, добралась до больничного крыла — Гарри нигде не было.