Личные интересы (джен)

Как он, опытный наемник, мог не заметить, что к нему подбираются?

Это было первым, о чем подумал Тир, когда пришел-таки в себя. Второй мыслью был законные вопросы: почему он еще жив и где, собственно, находится?

Комната была невелика, но обставлена весьма... разношерстно. Ее обитатель любил роскошь, однако теснота не позволяла этой любви разыграться по полной, как и не способствовала хорошему вкусу: вещи, каждая из которых призвана быть центром внимания, здесь казались беспорядочным собранием хлама. Оглядывая коллекцию, Тир невольно уцепился взглядом за нечто знакомое. На дорогом столе, явно не предназначавшемся для космического корабля, красовалась стеклянная витрина с укрытым в ней копьем Звездной Гвардии. Как древнее оружие, сохранившееся только на кораблях и парочке планет наподобие Таразеда, попало к Юрукам, Тир не знал и знать не хотел, но что-то подсказывало, что образец действующий. Больше ни одни экспонат этого импровизированного музея не защищали от посягательств, так что невольно закрадывалась мысль, что защищаться приходилось от него самого, или от идиотов, которые решат схватить норовистое оружие голыми руками.

Обитатель комнаты — все еще сильный воин в аляповатом расшитом кожаном плаще и с собранными в хвост седыми волосами, расположивший на походившем на трон кресле с бутылкой чего-то алкогольного в одно руке и информационным планшетом в другой, отлично вписывался в общую атмосферу сочетания несочетаемого.

— Тир Анасази, сын Виктории и Барбароссы, — голос у обитателя комнаты был низкий и зычный. — Честь видеть тебя в моем доме!

— Я вижу, сколь широко твое гостеприимство, альфа, — отозвался Тир, оторвавшись от разглядывания окрестностей и чуть больше естественного передернув связанными руками.

— Ты явился ко мне с оружием, и привел солдат Содружества. Будь ты на моем месте, разве поступил бы иначе?

Будь Тир на его месте, опасный пленник давно был бы мертв. Что возвращало к прежним вопросам.

— Что тебе нужно? — спросил Тир.

— Поговорить с последним из Кодиаков, конечно. Ты стал легендой и победил сегодня многих моих воинов. Их родичи могли бы потребовать твоей смерти, но я считаю, что подобными генами разбрасываться нельзя. Ты силен и умен, Тир Анасази, и я хочу предложить тебе сделку: ты можешь умереть, и род твой прервется, или же ты можешь стать Юруком, обрести новый клан и дать жизнь новым воинам, что со временем заменят тех, что пали сегодня, и их потомков.

— С чего такая щедрость? Я слышал, Юруки не принимают чужаков.

— Да, — согласился альфа, подливая себе вина. — Но если чужак достоин, почему не сделать исключение?

— Говорят, вы ограбили исследовательскую лабораторию на Ворусе.

Бутылка в руке альфы Юруков едва заметно дрогнула. Тир улыбнулся. Так он и думал.

— Ничто в этом мире не делается без умысла. Не связано ли твое предложение с тем, что ты узнал там? Меня ты желаешь видеть членом твоего клана, или ницшеанского мисию?

Воины, стоявшие по сторонам от Тира, заволновались — им-то никто не удосужился сообщить о том, что скрывала база данных генетической лаборатории на разоренной ими станции. Впрочем, это Тира не слишком волновало — все равно из этой комнаты должен выйти либо только он, либо никто. Альфа Тиру не нравился — он даже не назвал своего имени, хотя имя, как символ силы рода, было для ницшеанцев священно. С одной стороны, это было проявление осторожности, а осторожность всегда похвальна; с другой — непочтение к традициям сводило на нет зародившееся было уважение.

— Когда я понял, кто ты, долго думал, что же делать с тобой, — признался альфа после недолгого молчания. — Если твой сын и впрямь во всем схож с Драко, смерть отца не должна волновать его. Все мы знаем о печальном конце Пола Мусавели. Но также общеизвестно, что генетическая инкарнация далеко не всегда повторяет характер прародителя, а становится врагом тому, кому на роду суждено осуществить мечту ницшеанского народа о единой империи, захочет только дурак. Другое дело — стать ему родственником и другом. Клянусь тебе, Тир Анасази, в моем клане ты не будешь знать нужды ни в чем — твой сын слишком важен, чтобы ставить его лояльность под угрозу.

— Что ж, теперь ты хотя бы не врешь, — признал Тир. — Но, как ты знаешь, я прилетел сюда не один — со мной три десятка копейщиков из Звездной Гвардии, а рядом дожидается тяжелый крейсер. Уверен, ты его уже заметил. Что ты намереваешься предпринять, чтобы уйти от них?

— Да, Андромеда, — задумчиво кивнул Альфа. — Они связывались с нами, требовали сдаться. Обещали открыть огонь, если мы отшвартуемся и попытаемся сбежать, а если продолжим прикрываться станцией — открыть огонь чуть позже, и уже по ней. Но их капитан — обычный человек, а они в таких случаях всегда блефуют...

— Дилан Хант не блефует, — возразил Тир. — Я знаю его достаточно, чтобы убедиться в этом. Он взрывал целые планеты, чтобы одержать победу. Что для него какая-то станция.

— Если то, о чем ты сказал, правда, у него сердце ницшеанца, — признал альфа. — Но есть у него и слабые места, верно?

Тир не торопился с ответом. В другой момент он, быть может, и померил бы силами Дилана Ханта и стоявшего перед ним ницшеанца, хотя и сомневался, что последний выдержал бы подобное испытание, но сейчас у него был повод целиком и полностью оставаться на стороне своего капитана. Юруки и их предложение не вписывались в то будущее, что задумал себе последний Кодиак.

— Да, безусловно, есть, — улыбнулся он самой искренней улыбкой, за которой так часто следует самая отборная ложь.

* * *

По пути к облюбованному ницшеанцами шлюзу они уже несколько раз встречали солдат из отряда Тира. Раде всякий раз требовал рапорт, и, получив его (Харпер мысленно усмехался всякий раз, когда замечал, с какой неохотой его сослуживцы с Андромеды отчитывались перед чужаком), так же лаконично приказывал продолжать поиски выживших. Смысл этого действа от Харпера ускользал — зачем отвлекать людей, если ничего нового от них не хочешь? Правда, Раде еще невзначай интересовался, где, собственно, сам Тир, и, судя по тому, как мрачнела его физиономия, вопрос этот интересовал адмирала не только из праздного любопытства.

Попадать под руку ницшеанцу, да еще когда тот не в духе, Шеймусу вовсе не хотелось, но любопытство упрямо брало верх над осторожностью.

— Так что там лопотал тот парень у стены? — как можно беззаботнее спросил он.

Телемах взглянул на него хмуро, но убивать, похоже, не собирался. По крайней мере, пока.

— То, что обычно говорят в таких случаях подобные племена: угрозы, бахвальство, — Раде поморщился так натурально, что не слышь Харпер обрывок настоящего разговора, наверняка поверил бы, что так оно и было.

— А ты не высокого мнения о своих сородичах, — заметил он.

Раде презрительно хмыкнул.

— У них был шанс построить великую ницшеанскую империю, и во что они его превратили? В пир на костях? Дилан Хант за два года сумел сделать больше, чем мои сородичи за три столетия. Чем объявлять его врагом, им стоило бы поучиться у него.

На этот раз Харпер действительно удивился.

— Но тебе же не нравилось Содружество!

Ницшеанец поморщился и шикнул, призывая спутника к молчанию. Как выяснилось, не зря — у следующего поворота Раде резко остановился, жестом приказывая Харперу сделать то же самое. Все станционные датчики Юруки из строя вывели, чтобы усложнить и без того нелегкую долю местной службы безопасности. Сами же они, как и многие ницшеанцы, рассчитывали не на электронику, а на человеческие (вернее, сверхчеловеческие) органы чувств. Перед шлюзом расположились двое ницшеанцев, от одного вида которых Харпер поежился. Нет, Тир тоже был тем еще качком-великаном, да и Раде, хоть тот и уступал кодиаку в росте, тоже при всем желании нельзя было назвать хлюпиком. На Харпера оба они взирали снизу вверх. Но по сравнению с парнями, стоявшими сейчас у шлюза, он чувствовал себя просто букашкой. Вряд ли они заметили бы его, даже реши он проползти у них под ногами. Проверять это предположение Харпер, конечно же, не собирался.

— Ну, что ты будешь делать? — шепотом поинтересовался он, и, поймав недовольный взгляд Раде, поспешил пояснить: — Ну, мне-то эти ребята явно не по плечу. Очень уж у вас, сверхчеловеков, рука тяжелая... — Харпер торопливо заткнулся, в очередной раз проклиная свой язык — слишком часто тот работал быстрее гениальной головушки.

— Тебе никогда не говорили, что опасность шуток над ницшеанцами обратно пропорциональна росту шутника? — Раде оскалился, и Харпер невольно сглотнул. Нужно было срочно переключить внимание ницшеанца с собственной персоны на дела более насущные.

— Та-ак что с ними? — он указал на поворот, за котором открывался коридор, где дежурили Юруки.

— С ними коммуникационные устройства. Можно обезвредить одного, но второй за это время успеет поднять тревогу. Так что придётся тебе пересмотреть свои возможности и взять на себя одного. Другого варианта я не вижу.

Харпер ухмыльнулся. Приятно иногда почувствовать себя умнее ницшеанца.

— А если я смогу создать помехи?

Раде его заявление не впечатлило.

— Тогда делай, — коротко бросил он.

Харпер демонстративно засопел, но подчинился. Его портативную подслушивалку несложно было перенастроить так, что все рации в радиусе нескольких сотен метров дружно оглохли бы. Однако радость длилась недолго.

— Что это?

Харпер чуть не подпрыгнул. С какой стати в этих шипоруких так не вовремя просыпается любопытство?

— Стандартное оборудование, — ляпнул он первое, что пришло в голову.

— Я отвечаю за безопасность посла, так что лично осмотрел все стандартное оборудование на борту, но подобного устройства там не помню.

И когда этот хмырь успел облазить его крошку?

— Я его только недавно собрал.

— Капитан не поставил меня в известность.

Харперу захотелось взвыть. Ну почему у этих военных все всегда так сложно?

— Что оно делает? — не отставал ницшеанец.

— Если никто не будет меня отвлекать, то оно будет глушить чужие рации!

Раде понял намек и заткнулся, хотя Харпер практически не сомневался, что только что получил себе если не врага, то уж явно не друга. Ницшеанцы не прощают оскорблений.

Раде походил на натянутую тетиву, которая сорвалась, стоило Харперу бросить «готово». Техник уже давно привык, что ницшеанцы способны двигаться на удивление быстро и эффективно, даже прижившиеся на Земле Драго-Казы, напоминавшие сытых котов, оказывались на редкость проворными, если нужно. С точки зрения Харпера оба часовых, несмотря на превосходство в росте и комплекции, оказались на полу за считаные секунды. Против копья Звездной гвардии комплекция не слишком помогает. Однако спутник не обратил на восхищенное присвистывание никакого внимания и поморщился.

— Надеюсь, ты не преувеличил свои возможности. Второй парень успел подать сигнал тревоги, и если он дошел до адресатов, у нас будут проблемы.

— Не дошел, не сомневайся, — обиженно засопел Харпер.

Раде бесцеремонно стянул с часового помельче грязно-серую безрукавку и расстегнул пояс с рацией и оружием — единственные предметы одежды, делавшие Юруков похожими на единую армию. В остальном они, как и прочие ницшеанцы, одевались кому как в голову взбредет. По большей части, как и положено сверхчеловекам, в полуголом виде выпендривались мускулатурой.

На адмирала костюмчик Юрука сел почти как влитой, а вот Шеймус мог бы обернуться в безрукавку раза два. Но что же поделать, на перешивание времени нет.

— Тебе это не нужно, — заявил Раде, уловил его движение. — Ты пойдёшь в качестве пленника. Сомневаюсь, что Юруки берут пленных, но шансы все же больше.

— Эй, приятель, ты, случайно, не вздумал оставить меня у них? Если мы встретим внутри охрану, сдашь меня в тюрьму?

— Нет, избавлюсь от свидетелей, — прошипел Раде. Тупость штатного гения Андромеды начинала его раздражать. — Эти ребята летают вместе уже слишком долго, чтобы не знать друг друга в лицо. Маскарад обманет систему наблюдения, но если кто-то из наблюдателей решит, что один из вернувшийся с рейда Юруков мелковат, мы только привлечем лишнее внимание. Ницшеанец и пленник броситься в глаза куда меньше.

Это не было лишено смысла, но Харпер все равно продолжал хмуриться — во-первых, из принципа, во-вторых, очень уж ему не нравилась идея ницшеанца, держащего его на прицеле. Тиру он, возможно, и доверился бы, но он был исключением из доказанного временем правила.

Следующая фраза Раде только усилила его сомнения:

— Тебе придется на время отдать мне пистолет. Большинство охранных систем настроено на энергетического оружия, так что с ним маскарад не удастся. И это твое экспериментальное оборудование тоже.

Харпер скрипнул зубами.

— Ну, знаешь ли! А коды от Андромеды тебе тут же не предоставить?

— Я бы с удовольствием оставил тебя здесь, — сухо ответил Раде. — Но, к сожалению, если пираты успели перекачать данные в свою систему, мне может пригодится твоя помощь. Так что ты пойдешь со мной, Харпер, нравится тебе или нет. Я бы предпочел, чтобы ты сделал это добровольно.

— Вымогатель! — просопел Харпер с надутой физиономией, отстегивая кобуру.

Он еще не до такой степени сошел с ума, чтобы лезть врукопашную с ницшеанцем, да и от приказа Дилана никуда не деться. Надо присматривать за этим бугаем. Вот только становится непонятно, кто за кем присматривает...

Что же, он, по крайней мере, заставил адмирала Телемаха Раде сбросить на время маску показного радушия, и то достижение.

Корабль Юруков, к удивлению техника, и, что особенно приятно, Раде (Харпер вообще любил все, что может выбить из колеи самодовольных сверхчеловеков) оказался изрядно переделанным крейсером кольдеранцев. Харперу на подобных судах бывать еще не приходилось, зато Раде во время одного из нападений кольдернаских разбойников на Таразед сумел с небольшим отрядом пробраться на одно из судов противника, и внутреннюю планировку узнал. Как маленькому племени удалось отбить у гордых лягушек эту посудину, оставшись при этом в живых и не посадив себе на хвост жаждущую мести флотилию, оставалось загадкой, однако корабль явно не был из числа списанных и обладал достаточной боевой мощью, чтобы снести половину станции. А ведь с виду совершенная развалюха неопределенного класса, да и сканеры ничего особенного не обнаружили. Теперь становилось понятно, как этим ребятам удавалось подойти к хорошо вооруженным ницшеанским станциям, не вызвав на тех кипишь. От них просто не ожидали подвоха.

* * *

— Слабое место Дилана Ханта — его экипаж. У него сердце ницшеанца, только вместо племени братство воинов на борту корабля. Он ни за что не принесет в жертву своих людей, хотя спокойно убьет чужаков. Если хочешь обезопасить себя, возьми в плен кого-то из его людей.

— Ты ведь тоже член его экипажа. Так почему бы не использовать в этом качестве тебя?

— Потому что только я могу вернуться на Андромеду и забрать мощи Драго Мусавени.

В комнате воцарилась гробовая тишина. Альфа стоял к Тиру спиной, зато вытягивающиеся лица сопровождавших его ницшеанцев пленник мог разглядеть во всей красе. Говорить о подобном было небезопасно, но риск вполне оправдан. Да и оставлять хоть кого-то на этом корабле в живых он не планировал.

— И как давно главная реликвия ницшеанцев находится на корабле нашего главного противника? — альфа старался говорить будничным тоном, но голос выдавал его волнение.

— Давно, — Тир усмехнулся. — В наше время во всех известных мирах сложно найти место безопаснее.

— И с чего тебе отдавать ее нам?

— Я не собираюсь отдавать ее вам, — холодно ответил Тир. — Я усовершенствовал саркофаг с помощью оборудования Андромеды, так что его не вскрыть никакими декодерами, если не хотите спалить содержимое, а код знаю только я. Надеюсь, твоим вандалам хватит ума не пытаться проверить это утверждение?

Одни из стоявших позади Тира охранников до хруста сжал кулаки, но суровый взгляд альфы удержал его от глупостей.

— Хватит, — заверил альфа, разглядывавший Тира со смесью неприязни и восхищения. Кажется, он, наконец, признал в пленнике достойного противника. — Но экипаж — слабое место капитана Ханта, не твое. Даже если отпущу тебя, предварительно захватив кого-то из твоих людей, где гарантия, что ты вернешься с мощами, а не дашь залп по станции, отправив заодно и нас, и заложников в бездну?

Тир невольно усмехнулся выбранному слову. Бездна никогда не оставит никого из встречавшихся с ней в покое...

— Тебе придется поверить мне на слово, — отозвался он.

Альфа недовольно скривился, чуть заметным движением достал передатчик и бросил в него несколько имен. В одном из них Тир, к собственному удивлению, узнал женское. Гости не заставили себя долго ждать. Первым в зал вошел высокий, но полноватый для совершенства ницшеанец, чертами подозрительно напоминавший альфу, а за ним шла женщина, один взгляд на которую мог свести с ума любого мужчину. Она неуловимым образом сочетала в себе агрессивность и мягкость, свободу движений и грацию. Вьющиеся светлые волосы без единой огрехи водопадом стекали по плечам, будто над ними несколько часов трудились служанки. Ницшеанки часто позволяли себе одежду куда более фривольную, чем представители других человеческих рас, но рядом с ней даже ее сестры должны били устыдиться собственной неказистости и кутаться в балахоны.

Тир воскресил в памяти образ Медеи, надеясь хоть так отогнать некстати вспыхнувшее возбуждение, однако от альфы оно не укрылось. Тот довольно улыбнулся и указал на молодого ницшеанца.

— Это мой третий сын, Клеомброт. Он опытный воин. А это, — его рука чуть переместилась, указывая на ницшеанку, — моя пятая жена, Таусет. Она родила мне троих здоровых детей, и еще в самом соку, чтобы принести в мир еще больше жизни. Кто лучше подходит на роль матери для братьев и сестер инкарнации Драго Мусевени?

Ницшеанку подобная передача из рук в руки нисколько не смутила, она лишь внимательнее осмотрела стоявшего перед ней мужчину, и, по видимому, осталась довольна. Он мог стать хорошим отцом, а гены его, без сомнения, были даже лучше, чем у альфы. Судя по взбешенному взгляду, брошенному Клеобмротом на отца, сыном он Таусет не приходился, более того, сам был бы не прочь заполучить пятую жену отца себе в постель.

Тир сглотнул. Разве можно было в здравом уме отказаться от подобного дара?

— Они пойдут с тобой, — закончил альфа, и Тир не сдержал вздох облегчения. Ему вовсе не хотелось терять такую потрясающую жену, которой, судя по всему, возможный муж тоже пришелся по душе.

И эта сиюминутная слабость не ускользнула от внимания альфы. Тир же скривился. Слишком долго он прожил среди обычных людей, заразился их несдержанностью.

— Они проследят, чтобы ты вернулся, захватив саркофаг, и оставит в системе Андромеды пару сюрпризов. Клеомброт неплохо разбирается в таких вещах.

Тир усмехнулся. Теперь ясно было, почему этого неказистого мальчишку еще терпят в племени.

— Но не рассчитывай, что сможешь обмануть меня, и что Таусет останется с тобой, Тир Анасази. Она слишком верна своему племени, и вдвоем они могут гарантировать твое возвращение. Да и что ты можешь предложить ей? У тебя нет клана, а основать новый двум ницшеанцам не под силу. Подобный огрызок недостоин реинкорнации Драго.

Теперь уже пришла очередь Тира глядеть на альфу с уважением. Он недооценил проницательность вождя.

— Но мы ведь можем вступить в другое, куда более могущественное племя, — напомнил ему Тир.

— Ты — да, — согласился альфа. — Кодиаков больше нет, и твоя верность не будет подвергаться сомнению. Но племя Юрук все еще существует. Принимать в племя дочь Юруков, значит рисковать, что однажды она поставит интересы старого племени выше интересов нового. — Альфа нежно провел тыльной стороной ладони по щеке ницшеанки, и та довольно прищурилась. — Она это знает, так что будет мне верна.

На этот раз Тир не позволил себе проявить слабость, только внутренне пожалел об упущенной возможности. После смерти Фреи он почти отчаялся встретить достойную жену, а Таусет могла бы ей стать. Но, видно, не судьба.

— Так что с пленниками? — Альфа решил, что Тир усвоил предостережение, и вернулся к более насущной теме. — Есть кто-то, ради кого капитан Хант точно пойдет на переговоры?

Тиру не хотелось предавать Харпера — на станции Юруки в полной мере показали свою жестокость, и сомнительно было, что к ценному плениику они будут относится более благосклонно, особенно если пленник этот не умеер следить за языком, но альфа, похоже, был наслышан об Андромеде и ее экипаже, и если кто-то из патрульных на станции встретит мальчишку и успеет передать информацию о нем на главный корабль, это поставит лояльность Тира под вопрос. Техником придется пожертвовать.

Этот день требовал от него все больше жертв, но собственная ницшеанская империя того стоила.