Вспомни (джен)

* * *

Тонкая полоска черной хорошо выделанной кожи скользила между пальцами, перекручивалась два раза и плотно ложилась на рукоять клинка, вырисовывая знакомый ромбовидный узор, радующий глаз.

* * *

Сознание возвращается медленно, как крадущаяся на мягких лапах кошка, осторожно и не спеша включая по очереди все чувства. Первым проясняется слух, и знакомые голоса начинают звучать более отчетливо и громко, и если прислушаться, можно разобрать слова. Потом приходит запах — едкий, химический. Следом ощущается привкус металла и невыносимая жажда. Дальше обретают чувствительность конечности, и, аккуратно шевельнув рукой, Лео понимает, что тело сковывают широкие плотные ремни. Глаза открывать совсем не хочется, и так понятно, что он влип, и влип, кажется, основательно.

И Лео, пытаясь не морщиться от ноющей боли в затылке и преодолевая нестерпимое желание пошевелить затекшими руками и ногами, продолжает изображать бессознательное тело, прислушиваясь к диалогу, стараясь вникнуть в суть и придумать, как выпутаться из сложившейся ситуации.

— Ты уверен в результате, Стокман? — голос Шредера узнается сразу, острым металлом продираясь прямо в мозг.

— Абсолютно, хоз-з-зяин, — противное жужжание раздается почти над самым ухом, а холодные липкие пальцы прикасаются к коже, вызывая противные мурашки. — Рафаэль з-злишком импульсивный, тогда помешали яркие чувз-зтва, а соз-з-знание Леонардо более стабильно. И я усовершенствовал соз-зтав. Теперь он не только подчинит его раз-з-зум, но еще будет подавлять эмоции. Да и черви теперь не понадобятся, доз-зтаточно ввести в кровь.

— Не подведи меня снова, Стокман. Или… — скрежет стали прорезает воздух, а по коже пробегает легкий ветер, созданный прозрачными крыльями отпрянувшего безумного ученого. — Приступай.

Сердце сжимается от ужаса, а мысли в панике мечутся по черепной коробке в попытке срочно придумать план побега или хоть что-нибудь стоящее. Лео все еще помнит, как сражался с потерявшем рассудок братом, и совсем не хочет превращаться в безмозглую марионетку злейшего врага.

* * *

Зеленые пальцы бережно провели по только что отполированному клинку. Повернули, позволив огненным бликам лечь на зеркальную поверхность. Пламя дрогнуло и заплясало, отбрасывая на стены причудливые тени. Почему-то ему захотелось зажечь свечи, это показалось правильным и необходимым. Их неровный свет успокаивал и дарил равновесие. Равновесие — это все, что нужно. Поймав лезвием отражение своих холодных синих глаз, Лео убрал оружие в ножны и положил на пол, справа от коленей.

* * *

Боль раскаленной лавой течет по венам, медленно прокладывая маршрут по всему телу, миллиметр за миллиметром охватывает каждый кусочек кожи. Постепенно поднимается вверх, полыхнув в груди и сдавив горло, выбив весь кислород из легких, и превращает громкий крик в надсадное хриплое шипение. Звенит битым стеклом в ушах и алой вспышкой озаряет пространство, застилая зрение клубами плотного тумана. Горячими пальцами впивается в виски, и острые иголки по одной пронзают голову, ввинчиваясь так глубоко, как только возможно. Боль сводит с ума, заставляет беспомощно биться в путах и желать забвения.

* * *

Новое снаряжение великолепно, оно в разы лучше его старого — больше защиты для открытых участков тела — и удобнее. Щитки и наплечники как будто специально для него предназначены, а еще наручи со спрятанными выдвижными тэккокаги, но со своими клинками Лео расставаться все равно не собирался. Это — как будто лишиться руки. Катаны, совершенно точно, неотъемлемая его часть.

Он по достоинству мог оценить искусность, с которой сделана экипировка. Нет ничего лишнего, только символика клана, которая ни капли не трогала, и в душе ничего не отзывалось, лишь беглый взгляд на секунду останавливался на контурах следа. И для Лео этот рисунок сейчас абсолютно ничего не значил.

* * *

А потом приходит холод — внезапно, неожиданно. Колким белым снегом засыпает разгоревшийся пожар, покрывая толстой коркой наста разум, вьюжным ветром забирается в самую душу и отражается льдистыми ломаными гранями в синей радужке. Это почти спасение, и дышать становится чуть легче.

* * *

Взгляд упал на две лежащие рядом ленты. Минутное сомнение, и руки, замерев на мгновение над голубой, сами потянулись ко второй. Черная просто больше подходит к его нынешнему облику. Ее концы слишком длинные, никто не позаботился подогнать ленту под нужный размер, но это как-то совсем не взволновало, и новая маска легла на лицо.

Глаза зацепились за голубую материю, а пальцы дрогнули, дотронувшись. Лео покрутил ее в руках, осторожно потер и сжал в ладони. И именно она почему-то показалась важной. С ней совсем не хотелось расставаться, но это же глупо, нелогично. И он быстрым движением завязал ленту вокруг левого запястья, туго намотав поверх нее бинты, пряча от посторонних глаз.

* * *

Дальше была темнота — густая, вязкая. Она топит в себе все мысли и чувства, по капле выжимает воспоминания, раскрашивает яркие картины в свои серые и черные тона. И нет сил удерживать хоть что-то, отчаянно цепляясь за ускользающие образы, ломая их в пальцах и пытаясь спрятать поглубже мелкое крошево. Оставить себе пусть даже маленькую частичку этого искаженного чего-то. Чего-то невероятно ценного и нужного, не отдавать последнее. Заполнить хотя бы этим чем-то расползающуюся под сердцем пустоту.

* * *

Отражение в зеркале вполне удовлетворило. Цепкий изучающий взгляд пробежался по всему телу. Леонардо казалось, что он здесь один такой. Никого похожего за все эти дни, проведенные за стенами неприступной цитадели клана, не встретилось. Все мутанты, которых видел Лео, совсем другие, они сторонились его, не подходили близко. Что, впрочем, вполне устраивало.

Но вроде бы у него когда-то была семья. Да, смутное ощущение особенного тепла сильно тревожило. Кажется, был отец и братья, друзья. Интересно, где они сейчас, может быть, с ними что-то случилось? Но как Лео ни старался, ничего не мог отыскать в памяти, вылавливались только размытые образы и забытые ощущения. А стоило потянуться за ускользающим видением, чтобы сдернуть туманную пелену и разглядеть получше, голову пронзала острая боль, лишающая способности ясно мыслить и застилающая мир красной дымкой.

* * *

— Стокман, почему он почти ничего не помнит? — Шредер медленно обходит стоящего перед ним мутанта, с интересом разглядывая спокойное лицо и наблюдающие за ним синие безразличные глаза.

— Я и сам не з-з-знаю, хоз-з-зяин. Наверное, побочный эффект, — Стокман разводит руками и на всякий случай отступает подальше.

— Ладно, так даже лучше.

* * *

— Ты готов, мой ученик?

— Хай, сенсей, — легкий поклон заставил главу клана Фут удовлетворенно кивнуть, ощущая привкус близкой победы над всеми своими врагами.