Экзамен для демиурга (джен)

Элли промокнула ваткой выступившие на глазах слезы и в который раз за день обругала так некстати начавшуюся аллергию. На пыльцу. В начале мая. Казалось, хуже уже и не придумаешь, да и противоаллергенные таблетки помогали удручающе мало.

— Еще и экзамен по философии… — тихонько проворчала девушка. — Пересдать бы его, в конце-то концов.

Экзамен был безнадежно завален, и другая на ее месте давно бы уже опустила руки, но сама Элли сдаваться не привыкла, живя по принципу «Хоть в лепешку расшибусь, но сделаю все, что нужно». Работал, правда, этот принцип далеко не всегда, но главным, по мнению Элли, было не отчаиваться несмотря ни на что.

Даже из-за заваленного экзамена по философии. К тому же, преподаватель — Милков Андрей Данилович — попался ей странный, задав студентке один-единственный вопрос, ответить на который Элли не смогла.

— Каким был бы Ваш идеальный мир? — передразнила девушка, скорчив смешную физиономию, однако напускное веселье быстро прошло, когда Элли задумалась над своим ответом. — Каким бы он был? Действительно… Никогда раньше об этом не думала, честно говоря.

Ответить хотелось безупречно и, по возможности, откровенно. С экзамена прошло две недели, однако ничего путного Элли так и не придумала. Она действительно не представляла, каким мог бы стать для нее идеальный мир.

— Приходите, когда найдете ответ, — повторила она слова философа и нахмурилась. — А если я вообще никогда этот ответ не найду?

За окном слышалось пение соловья, периодически заглушаемое громкими взрывами смеха с детской площадки, где парень, не по погоде одетый в дутую куртку синего цвета, рассказывал, видимо, нечто очень забавное обступившей его компании ребятишек дошкольного возраста. Этого парня звали Федор, он был первой любовью Элли в те светлые деньки, когда они еще вместе учились в одном классе. В общем-то, именно с его легкой руки Альбина Соколова стала просто «Элли».

Влюбленность, может быть, осталась до сих пор, а вот видеться они стали гораздо реже, чем в школьные годы. Но ведь значили же они когда-то друг для друга очень многое!

В идеальном для Элли мире, наверное, они все еще были бы вместе, и она сейчас не смотрела бы в раскрытую на середине книгу, буравя ее невидящим взглядом, а, подхватив с полки красный шарф, выбежала бы на улицу и слушала бы с упоением очередной рассказ Федьки. Тогда бы он был Федей, веселым, надежным и немного странным, а не безлично-холодным Федором. Тогда бы… они не забыли друг друга за столько лет.

— Но не говорить же Андрею Даниловичу, что мой идеальный мир отличался бы от того, что есть сейчас, всего лишь этим. Смех один, да и только!

А еще в идеальном мире Элли не теряла бы близких людей, они не уходили бы, становясь для нее чужими и ничего не значащими, не растворялись бы во времени, переставая быть дорогими и близкими. В таком мире Элли не была бы ни одинока, ни несчастна.

— Однако идеальный мир должен быть идеальным для всех, а не только для меня, — покачала головой девушка, отвергая эту идею. — Может, там все люди уважали бы природу и умели дружить со всеми совершенно животными? Хм… Или людей там вообще не было бы, а вместе них Землю населяли люди-птицы и одомашненные летающие слоники? Нет, Андрей Данилович подумает, что я спятила.

Элли стерла ватным диском следы слез со щек, убеждая себя, что это просто-напросто аллергия, порядком поднадоевшая за последнюю неделю. На душе скребли кошки, и хотелось уехать далеко-далеко отсюда, куда глаза глядят, впервые в жизни поступив спонтанно и необдуманно, — впервые в жизни совершив несусветную глупость.

— В моем идеальном мире всегда происходило бы что-нибудь хорошее с каждым человеком, не было бы ни дня, чтобы не происходило вообще ничего, и ни один день не был бы похож на предыдущий. А еще там ничего не стоило бы наскоро собрать чемодан и уехать из родного города, к примеру, на Северный полюс или в африканские джунгли. Эх, всю жизнь мечтала о путешествиях и приключениях и все равно продолжаю сидеть дома. Разве это справедливо?

Однако дома была семья и толстый пушистый рыжий кот по имени Виски, ужасно скучавший без своей хозяйки, если не видел ее всего пару часов. Да и про грядущий диплом, несданные экзамены и однокурсников, которые без старосты были как без рук, тоже забывать не стоило.

В общем, уехать Элли при всем желании не смогла бы. Или старательно подыскивала причины, чтобы не уезжать, нарочно забывая о том, что мама с младшей сестрой вполне могут присмотреть за Виски, и однокурсники давно не дети несамостоятельные: у некоторых уже даже собственные семьи были. Правда, внешний мир действительно был слишком опасным, чтобы кто-либо, если он, конечно, не полнейший безумец, стал бы путешествовать по нему в одиночку.

— Я, Федя и тысяча приключений, — хихикнула девушка, выведя наконец свою собственную формулу идеальной жизни. — И никаких сомнений, недоверия и расставаний. Что может быть лучше? Но для ответа на экзамене это, разумеется, тоже не годится.

В нескольких метрах от окна на полной скорости пронесся чей-то ярко-алый флаер, и Элли неодобрительно покачала головой:

— Гонщик! Пф… Тоже мне, — пробормотала себе под нос девушка, поражаясь лихачеству неизвестного водителя. — А если бы его занесло или еще что? Он же, идиот, в стекло впечататься мог на таких-то скоростях.

Элли рассеянно посмотрела на спускавшиеся с потолка лианы, толщиной, наверное, в полметра, передернула плечами, зябко поежившись, и отодвинулась подальше от неприятных растений.

— Нет, пожалуй, в моем идеальном мире никогда бы не произошло той катастрофы… Тогда бы все у всех было хорошо.

Конец Света, случившийся около ста лет назад, до сих пор оставался не самой приятной темой для выживших после него людей. Представить мир до катастрофы Элли не могла, но все же верила, что тогда он был намного лучше, чем сейчас.