Ну ты и балда, Поттер (гет)

Там сильных героев встречают преграды, потом лишь награды...©

Её глаза вспыхнули недобрым огоньком, губы сжались в тонкую линию, Гарри даже хотел повторить свой вопрос, но не успел.

Пощёчина — или даже почти оплеуха — разорвала тишину, отозвавшись эхом в пустых коридорах замка. Удар ладонью с размаха заставил его голову дернуться. Щека вспыхнула болью, и он был уверен, что она вскоре покраснеет. Гарри даже обрадовался, что все книги Гермионы находились в сумке, которая лежала на полу, потому что неизвестно, что было бы, окажись в её руках «История Хогвартса».

Он на секунду задумался, что, может быть, все приглашения на бал должны сопровождаться оплеухой или это он по жизни такой невезучий?

— За что? — ошарашенно спросил он, уставившись в раскрасневшееся лицо Гермионы.

Она всплеснула руками и закричала:

— Он ещё и спрашивает. Гарри, ты… Ты тролль! Я от кого угодно этого ожидала, только не от тебя!

Гарри был удивлен столь яркими проявлением эмоций у обычно спокойной Гермионы. Он не смог сделать и шагу, когда она развернулась и умчалась в библиотеку.

Гарри чувствовал себя недоумком похлеще Дадли, которому три репетитора объясняли, что такое дроби. Он совершенно, нет, абсолютно не понимал, за что она его ударила. Как приглашение на бал могло вызвать такую реакцию?

Всё же её реакция не была ему неприятна, наоборот — он бы совершил эту ошибку ещё раз, только чтобы снова увидеть яркое эмоциональное лицо Гермионы. Осталось понять, в чём конкретно заключается его вина.

Он стоял как вкопанный ещё несколько секунд, прижав ладонь к горящей щеке, и понимал, что не хочет ждать, пока Гермиона успокоится.

— Гермиона! — крикнул он и рванул за ней.

* * *

В библиотеке у Гарри всегда было ощущение, что здесь время останавливалось и все посетители оказывались в совершенно ином мире, мире нераскрытых тайн и знаний.

Вот и сейчас студенты лишь на секунду оторвали свои взгляды от толстых фолиантов, (может быть, здесь стоит дописать что-то вроде "чтобы посмотреть на стремительно ворвавшегося Поттера"?) после чего вернулись к своим заданиям.

Гарри сразу прошел к столу, за которым они с Гермионой обычно сидели. Но она успела разложить книги на всём пространстве, давая понять, что ему здесь нет места.

— Что это было? — спросил Гарри шёпотом. — У тебя вместе с зубами уменьшились извилины в мозгу?

Он склонился и попытался поймать взгляд карих глаз, смотреть в которые стало вдруг жизненно необходимо. Он не боялся, что за, по сути, оскорбление она на него обидится. Гермиона за хорошую насмешку скорее похвалит, объяснив это тем, что циничные и язвительные замечания может выдавать только человек с острым умом.

Хотя сейчас её гнев волновал его меньше всего. Да пусть хоть весь Хогвартс взлетит бомбардой на воздух, но он должен узнать всё прямо сейчас. Гермиона оказалась даже большей девушкой, чем мог предположить Гарри. Её поступки, которые раньше отличались рациональностью, стали вдруг до невозможности нелогичными.

Он до сих пор чувствовал, как бешено бьётся сердце, а в сознании продолжал звучать её звонкий смех, который лично он собирался слушать всю жизнь. Так что его ещё более расстроила реакция Гермионы на его предложение, ведь он только сейчас понял, насколько она важна для него...

Он настолько плох? Или теперь, с изменившейся внешностью, сирота Гарри Поттер больше не годился ей в друзья?

А, может быть, его предложение было для неё оскорбительно?

— Объясни мне, — он схватил её за руку, но она вырвалась.

— Убирайся, Гарри. Я не хочу с тобой разговаривать, — прошипела она, даже не посмотрев на него.

— Сегодня? — осторожно спросил Гарри.

— Никогда! — прокричала Гермиона, отбрасывая тянущуюся к ней руку и вскакивая со стула. — Никогда, слышишь, Гарри! Никогда! Иди к своим гриффиндорцам-недоумкам! Можете там вместе посмеяться над уродиной Грейнджер!

— Молодые люди! Здесь библиотека, а не место для выяснения отношений, — строго сказала вдруг появившаяся у стола мадам Пинс.

— Видишь, что ты наделал, — неожиданно сказала Гермиона, удивляя Гарри ещё больше.

— Но ты ведь сама…

— Уходи. Ты и так превысил время общения со мной. Полчаса, помнишь? — перебила его Гермиона.

Из её глаз текли слезы. Гарри смотрел на заплаканное лицо, и ему хотелось просто стереть соленую влагу с щёк Гермионы. Хотелось прижать её к себе и требовать ответа, но вместо этого он просто сказал:

— Час.

— Что? — уставилась она на него глазами, которые, казалось, не могли стать ещё больше.

— Часа всегда было достаточно.

— Но не теперь, да? Пошёл вон, пока я не достала палочку.

Гарри поднял руки вверх. Сейчас он сдавался — не хотел усугублять ситуацию, потому что знал, что в Хогвартсе Гермионе нет равных в заклинаниях. Но он не мог не задать последний вопрос.

— Гермиона?

— Ну что ещё? — она всё-таки направила на него палочку.

— Ты же не можешь пойти на Святочный бал одна?

— А с чего ты решил, что я иду одна? — усмехнулась она и вернулась за стол к книгам.

У Гарри было ощущение, что кто-то с размаху ударил его в грудь — воздуха не осталось. Он развернулся и выбежал из библиотеки. Гарри ловил ртом воздух, словно альпинист на высокой горе. Он остановился возле окна и посмотрел на домик Хагрида, о котором ходило столько слухов. Он сжал правую ладонь в кулак и резко ударил в стену.

— Мер-рлинова борода! — прорычал Гарри.

Пригласили. Уже пригласили. Узнать бы, кто. Возможно, Гермиона не захочет идти на бал с калекой. В конце концов, ему сказали не проклинать только Малфоя, и он надеялся, что Гермиону пригласил не Драко. Потому что спрятать труп сына министра будет очень сложно.

Имя. Ему нужно имя. Он должен знать, кто осмелился пригласить на бал его подругу. Подругу «бешеного Поттера», как его иногда называли за глаза.

Бешеным он стал зваться не сразу. Но оскорбления маглорожденных чистокровными были для него словно кость в горле. Особенно если дело касалось Гермионы, над которой издевались еще и из-за её успехов в учёбе.

Неофициальная политика министерства очень сильно подогревала эту враждебность. Гарри был уверен, что через некоторое время маглорожденным вообще запретят появляться в магическом обществе. То, что Люциус Малфой продолжает дело своего бывшего хозяина, не оставляло сомнений, для всех кроме снобов Визенгамота.

Он оторвался от созерцания Запретного леса и пошел прямиком к близнецам Уизли в Выручай-комнату. Они знали всё и обо всех в этой школе, которую Гарри очень надеялся закончить живым. Ему нужно было имя и, пожалуй, приличный костюм. Педантичная Гермиона никогда не будет с ним танцевать, если он будет одет в джинсы Дадли.

* * *

— Между прочим, мы могли пойти с сестрами Патил, — раздраженно нудел Рон, — а теперь стоим здесь, как два…

— Оболтуса! — подсказали хором близнецы Уизли.

Они как раз проходили мимо со своими парами. Все четверо весело рассмеялись.

— Ты мог пригласить Парвати или Падму сам, — сказал Гарри, не обратив внимания на братьев Рона.

Всё его внимание было направлено на лестницу. Именно оттуда должна была появиться Гермиона.

— Не мог. Они с сестрой только парой ходят. Вон они с шестикурсниками с Пуффендуя. Не помню, как их зовут.

— Джон и Дерек Толбуты, — Гарри посмотрел в ту сторону в надежде хоть немного отвлечься от тягостных мыслей.

Это не помогло, и он вернулся к изучению лестницы. Его душа опять ушла в пятки от страха, что Гермиона, возможно, так и не появится, и у Гарри не будет возможности восстановить их отношения. Рон продолжал жаловался на отсутствие пар на самом ожидаемом событии года, на свою мантию и на бедность своей семьи в целом.

Гарри больше не слушал — его волновало не только то, появится ли Гермиона, но и то, с кем она будет. Он практически не видел её с последней встречи в библиотеке, а все попытки узнать имя пригласившего её смертника были безуспешными.

Его немного потряхивало. В последнее время он и учился спустя рукава. Мысли о Гермионе и о её партнере сбивали с толку и отвлекали. Замечания Гарри стали делать не только преподаватели, Рон, но и члены команды по квиддичу. Квиддич, впрочем, тоже не приносил былого удовольствия.

Самое ужасное, что Гарри банально скучал. Скучал по раздражающему всех остальных поучительному голосу, по лекциям о важности всего на свете, а самое главное — скучал по тому, что не мог видеть искр в глазах Гермионы, не мог слышать её смех. Он даже снова хотел бы ощутить ожог от удара её ладони, потому что это была её ладонь.

Он не мог понять, куда смотрел раньше. Неужели было непонятно, что он любит Гермиону, давно и всерьез? Ведь даже на каникулах он готов был выть, если не видел её дольше нескольких дней. Вот только, кажется, теперь он ей вовсе и не нужен. Возможно, даже её характер не помешает остальным студентам заметить, насколько она привлекательна.

Он уже в десятый раз пересчитывал ступеньки на лестнице, когда Рон вдруг взволнованно прошептал:

— Мерлинова задница, да кто ж знал-то?

— Что? — переспросил Гарри.

— Посмотри туда, — Рон указал на самый верх лестницы.

Гарри посмотрел за его рукой… Его словно вырвали из сна и, как котёнка, выкинули на мороз. Это было неожиданно и невероятно.

Такой он не видел Гермиону никогда. Он даже не знал, что она может быть такой. Она стояла совершенно одна, в сверкающем голубом платье, которое было пронизано белыми цветами с коричневыми веточками. Растрепанные волосы сменила высокая и воздушная причёска. И Гермиона смотрела прямо на Гарри.

— Я думал, она тебе отказала, — удивился Рон.

— Отказала, — подтвердил Гарри хриплым голосом.

Гермиона была невероятно красивой, и Гарри с пронизывающим сердце страхом понял, что он точно не будет единственным, кто это заметит. Он пока надеялся, что она соврала и что этот великолепный образ она создала только для него.

Они смотрели друг на друга всё то время, пока Гермиона медленно спускалась по лестнице. И с каждым её шагом надежда распускалась в сердце Гарри словно нежный цветок. Ровно до того момента пока Гермиону не взял за руку... Виктор Крам.

Гермиона перевела взгляд на своего партнера по танцам и смущённо улыбнулась, показывая идеально ровные зубы.

Гарри стоял не шевелясь ещё целую минуту, пока его не толкнул Малфой.

— Ну что, Поттер. Бросила тебя грязнокровка?

Гарри сжал в кармане волшебную палочку. Ему потребовалось вся выдержка, чтобы не запустить в Малфоя что-нибудь страшнее «Секо», которым он наградил его в прошлый раз.

«Только не Круцио, — шептал он про себя, — только не Авада».

— Отвали, Малфой, — сказал он вслух и отвернулся,

— Мне кажется, грязнокровка теперь должна мне, — продолжил Малфой, растягивая слова... — В конце концов, именно я помог сделать из уродины красотку. Думаю, что я даже попользуюсь ею после Кра....А-а-а!

Драко дёрнулся и схватился за нос, из которого сразу хлынула кровь. Гарри прошел мимо, даже не прислушиваясь к потоку угроз. Ему запретили проклинать Малфоя, но про то, что нельзя ломать ему нос, никто ничего не говорил.

* * *

Большой зал Хогвартса был богато украшен. Наверху, под самым потолком, парили сотни мерцающих в темноте звёзд, которые выстроились в форме Млечного пути, на стенах висели множество гирлянд из живых цветов, среди которых, конечно, омелы — при взгляде на них Гарри только и мог, что вспоминать два имени. Гермиона и Виктор.

Гарри нашёл Рона и направился к нему. Он поймал себя на том, что постоянно высматривает Гермиону. Она парила в руках Крама, изгибаясь в очередной фигуре танца. Гарри понял, что до сих пор не знал, что она умеет так танцевать. Он вообще мало о ней знал, зато регулярно обрушивал на неё свои проблемы. Рассказывал про не сумевших защитить себя родителей, про импульсивного крестного, который теперь сидит в Азкабане, про Рона, который порой пользуется его деньгами, потому что Уизли бедны. И про Северуса Снейпа, который занижает его отметки по Защите от Темных искусств безо всякого повода, лишь потому, что в школьные годы он враждовал с отцом Гарри.

Гермиона не ограничилась лишь Крамом, она танцевала и с другими партнерами, и настроение Гарри из ужасного стало убийственным. Он прожигал взглядом её спину почти целый час, а она иногда на него оглядывалась — и Гарри понимал, что она всё замечает и всё чувствует. Чувствует, как яд под названием ревность растекается по его венам. Гарри постоянно держал руки в карманах, чтобы с помощью «Акцио» не призвать её к себе и не забрать с этого праздника жизни. Но подойти к ней он так и не решился.

«Зачем ей тщедушный очкарик, — думал он, — когда вокруг крутятся старшекурсники? Зачем ей никому не известный Поттер, когда её выводит из зала сам Виктор Крам, ловец с мировым именем. Подождите? Что?»

— Куда? — прорычал он и рванул сквозь толпу за ними.

Он мог сто раз обидеться на Гермиону, мог ненавидеть за тщеславие, но Гарри никогда бы не смог отдать её другому. Слишком хорошо ему известно, что могут хотеть парни от девушек. В их спальне это было чуть ли не самой обсуждаемой темой, особенно в свете того, какими смелыми были гриффиндорки.

Гарри не успел сразу догнать Гермиону и Крама. Они свернули за угол — и оттуда донёсся сдавленный мужской вскрик.

Новый вопрос.

За что же все-таки прилетело Гарри?