Понедельник, 15.00 (джен)

Заявление Натали производит на Адриана эффект разорвавшейся бомбы.

Мгновение он даже раздумывает, не отложить ли возвращение во Францию. Он не готов снова увидеть отца. Не сейчас, не так. Ему нужно время. Длительная и тщательная моральная подготовка. Четко обозначенные рамки, в которых он мог бы освоиться. Что угодно, только не спонтанная встреча с тем, кого он уже столько времени избегает.

От одной только мысли о случайной встрече на улице с Габриэлем Агрестом Адриан чувствует, как ускоряется дыхание. Грудь внезапно сдавливает, словно ее сжали в гигантских тисках. Ему нужна лишь доля секунды, чтобы узнать начало приступа паники. К сожалению, у него уже есть в этом опыт, и внезапная новость об освобождении отца возрождает в нем старых демонов.

Но Натали тут же успокаивает его.

Поставленным голосом она дает ему пространные объяснения. Габриэль вышел из тюрьмы, но он не свободен в передвижениях. Большую часть времени он не имеет права выходить из дома, а его общение и перемещения строго регламентированы. У Адриана нет никаких шансов случайно столкнуться с отцом, уверяет она. У Габриэля Агреста есть право лишь на несколько выходов в месяц — и все под внимательным наблюдением охраняющих его агентов.

Тогда Адриан постепенно расслабляется. Снова дышит.

Он еще долго разговаривает с Натали. А потом, когда, наконец, вешает трубку, его взгляд падает на билет на самолет, который ждет на его столе. Билет в один конец, в Париж. Проведя пальцами по гладкой поверхности бумаги, Адриан глубоко вздыхает.

Решение принято.

Он возвращается в Париж.

Меньше недели спустя Адриан снова ступает на землю Франции — впервые после того, как раскрыл двойную жизнь своего отца. Благодаря Нино и Хлое его возвращение проходит спокойно. Подруга детства предоставила в его распоряжение один из многочисленных номеров отеля Андре Буржуа и вместе с Нино делает всё возможное, чтобы Адриан ни в чем не нуждался.

Проходят дни, и он постепенно привыкает к новой жизни. Гуляет по Парижу, встречается с лучшими друзьями, заново открывает город, из которого сбежал слишком много лет назад.

Каждый понедельник в пятнадцать часов его телефон продолжает звонить.

И каждый понедельник в пятнадцать часов Адриан продолжает игнорировать эти вызовы.

Отец не является главным в его списке приоритетов, вовсе нет. На данный момент он предпочитает сосредоточиться на своем возвращении в Париж. Спокойно заново освоиться — вдали от противоречивых чувств, которые по-прежнему внушает ему отец.

Но со временем желание встретиться, наконец, лицом к лицу с этим человеком снова охватывает его. Вначале почти неуловимо, но потом — более настойчиво. Адриан всё чаще ловит себя на мыслях об отце. На том, что спрашивает себя, как у него дела, чего он от него хочет. Скучает ли по нему. Мысль добиться, наконец, от отца объяснений настойчиво застревает в голове — до такой степени, что вскоре ее становится невозможно игнорировать.

И Адриан вынужден смириться с очевидностью. Он слишком долго отворачивался от прошлого, и для него настало время сделать шаг к знаменитому Габриэлю Агресту.

Вопрос в том — как.

Долгое время Адриан колеблется. Он не хочет ограничиваться простым разговором по телефону. Между ними слишком много всего, чтобы они могли обойтись без разговора лицом к лицу. Слишком много молчания, слишком много лжи, слишком много страданий. Адриан хочет видеть отца лично. Но в то же время он уверен, что не хочет прямо бросаться в противостояние.

Так что поначалу он пролистывает имена в своем телефонном списке в поисках определенного номера. Он несколько секунд смотрит на экран телефона, а потом решительно нажимает на зеленый значок, который позволит ему связаться с нужным человеком.

— Натали? — произносит Адриан не настолько уверенным голосом, как ему хотелось бы. — Вы свободны, чтобы встретиться в кафе?

К его громадному облегчению, собеседница соглашается. И несколько мгновений спустя они встречаются на террасе очаровательного маленького заведения рядом с отелем, в котором живет Адриан.

— Добрый день, Адриан, — приветствует Натали профессиональным тоном, который она не утратила за прошедшие годы.

— Добрый день, — отвечает он со слабой улыбкой.

Помощница его отца осталась абсолютно такой, как в его воспоминаниях. Тот же темный костюм, та же строгая прическа, те же красно-черные очки. Только усталые черты выдают, до какой степени последние годы были тяжелы для нее.

Вопреки принятому решению игнорировать всё, что имеет отношение к отцу, Адриан не может не знать, что у семейной фирмы были тяжелые времена. После ареста ее владельца и главного дизайнера, фирма «Габриэль» пережила серьезные испытания. Из-за уменьшения количества инвесторов, отказов в участии в престижных показах и враждебно настроенной прессы, ведущая фирма его отца едва не разорилась.

Но благодаря упорным трудам Натали ей удалось удержаться на плаву. Лучше того: широко освещавшийся в средствах массовой информации процесс Габриэля Агреста неожиданно заново привлек внимание к предприятию, вызывав благосклонность целой толпы, очарованной его владельцем.

Хотя Натали никогда прямо не признавалась, Адриан знает: она считала своим долгом выкладываться как никогда, чтобы компенсировать отсутствие работодателя.

Несколько вырезок из газет, которые он начал читать в последнее время, и слова, которые порой вырываются у Натали во время их редких разговоров, достаточно красноречивы. Помимо обычной работы помощница отца вынуждена была выполнять инструкции, которые Габриэлю Агресту удавалось передать ей из тюрьмы, проявлять инициативу, когда не могла добраться до него, делать хорошую мину перед враждебной прессой и подстерегающими малейшую слабость конкурентами.

Адриан невольно чувствует короткий укол совести при мысли, что он, вероятно, был для Натали дополнительным бременем. Она беспокоилась, что с ним стало, и, хотя у нее не было никаких обязательств по отношению к нему, она считала своим долгом регулярно связываться с ним. Узнавать о нем новости, убеждаться, что он здоров.

Адриан встряхивает головой, чтобы прогнать угрюмые мысли.

Он здесь не для того, чтобы пережевывать прошлое, а чтобы повернуться к будущему.

После традиционных приветствий Адриан предлагает Натали заказать себе напиток. Собеседница вежливо отклоняет предложение, после чего они, наконец, приступают к теме, которая свела их на террасе этого кафе.

— Мой отец пытается позвонить мне каждую неделю, — без дальнейших предисловий заявляет Адриан.

— Я знаю, — спокойно отвечает Натали.

— Я ни разу не ответил, — добавляет он.

— Это я тоже знаю, — коротко кивает она.

— Я никогда… Я не был готов, — вздыхает Адриан, машинально проводя рукой по затылку. — Долгое время я даже не мог заставить себя прослушать его сообщения. Последние годы были… сложными. Но я… Я хочу двигаться дальше. Мне надоело убегать. Убегать от него.

Натали разглядывает его и механическим жестом поправляет очки на носу. Мгновение Адриан спрашивает себя, не должен ли возобновить разговор, но Натали, наконец, берет слово.

— Не знаю, утешит ли это вас, но ему тоже было сложно.

— И кто в этом виноват? — горько возражает Адриан.

Натали вздрагивает, и Адриан немедленно жалеет о своем замечании. Счеты у него не с помощницей отца.

— Извините, — просит он, покраснев от смущения. — Вы тут ни при чем.

— Ваш гнев понятен, — холодно возражает Натали. — Но вы его единственная семья, Адриан.

— Знаю, знаю, — с раздраженным вздохом уходит Адриан от неприятного вопроса. — Именно поэтому всё так сложно.

И тут он замолкает. Нечто в словах Натали настораживает его. Он размышляет мгновение, давая себе время переварить услышанное.

— Говорите, ему было сложно, — произносит он, тщательно подбирая слова. — Можно было и не уточнять. Учитывая арест, процесс, тюрьму, очевидно, что последние годы не были лучшими в его жизни. Но вы говорили… обо мне? — заключает он, бросая вопросительный взгляд на Натали.

— Да, — просто отвечает она.

Адриан внезапно чувствует, как пересыхает в горле. С бешено колотящимся сердцем он машинально проводит ладонью по шее, ни на мгновение не отрывая от Натали взгляда.

Отец пережил тяжелые времена из-за него.

Как если бы… Как если бы Адриан был важен в его глазах.

— Адриан, ваш отец… Ваш отец точно не хотел бы, чтобы этот разговор происходил без него, — продолжает Натали, резко вырывая его из размышлений.

— Натали. Что вы хотели сказать? — напористо произносит Адриан, инстинктивно наклоняясь к ней. — Пожалуйста. Пожалуйста. Мне необходимо знать.

Натали тяжело вздыхает.

— Ваш отец дорожит вами, Адриан, — наконец, признает она. — Знаю, учитывая обстоятельства, вам это, вероятно, кажется абсурдным, но он искренне дорожит вами.

— Просто у него странный способ это демонстрировать, — не может не возразить Адриан.

Натали осторожно приподнимает бровь, но решает не отвечать на его замечание.

— Ради нужд фирмы я регулярно была на связи с вашим отцом во время его заключения, — нравоучительно продолжает она. — Адриан, у него было право только на одно посещение раз в две недели и на один телефонный звонок в неделю. И абсолютно все его звонки были вам. Без исключений. И… Предполагалось, что наши встречи исключительно профессиональные, но он никогда не упускал возможности воспользоваться ими, чтобы расспросить меня о вас, — после мгновенного колебания продолжает она. — Ваш отец сожалеет о том, что произошло, Адриан. Он никогда не хотел ни потерять вас, ни ранить.

От потрясения Адриан инстинктивно вцепляется в стул.

Как будто этот бесполезный жест мог помешать миру вокруг него резко качнуться.

Слова Натали отпечатываются в его голове, точно раскаленное клеймо, хотя ему и не удается убедить себя в их правдивости. Адриан точно знает, что Натали не стала бы лгать в таких важных вещах. Но ее откровение настолько его потрясает, что ему всё еще трудно его воспринять.

«Ваш отец сожалеет».

«Он никогда не хотел вас ранить».

Габриэль Агрест в самом деле пытался связаться с ним, потому что дорожил им. Не потому что хотел приказать вернуться, не потому что пытался обеспечить присутствие наследника во главе своей гигантской империи.

Просто потому что беспокоился за него.

Сердце Адриана теперь колотится с такой силой, как будто пытается вырваться из груди. Он чувствует себя тронутым, взволнованным. И парадоксальным образом, его чуть ли не тошнит. Он опустошен. Разозлен. Он так, так растерян из-за отношения отца, что несмотря на только что полученную информацию, горечь перебивает облегчение. В другой жизни он был бы счастлив узнать, что отец привязан к нему. Сегодня он не может не испытывать новую волну гнева при мысли обо всем, что произошло. Всё это потерянное время, все эти сражения. Вся эта неразбериха.

Адриан хотел бы испытывать удовольствие от того, что узнал о чувствах отца.

Но в отношениях с этим человеком, похоже, ненависть всегда будет следовать за любовью.

— Если он не хотел причинять мне боли, он мог бы вести себя иначе, — наконец, с горечью бросает Адриан.

— Я не говорю, что это не так, — уступает Натали. — Но вам стоит поговорить с ним, Адриан. Вам правда стоит с ним поговорить.

Несколько долгих часов спустя Адриан возвращается к себе с ощущением, что его переехал каток. Разговор с Натали был необходим, но он потребовал все его силы. Теперь он чувствует себя полностью лишенным энергии. Адриан тяжело падает на кровать, проводит рукой по волосам и испускает глубокий вздох.

Он хочет увидеть отца.

Он не знает, ни что выйдет из этого противостояния, ни чего теперь ждет от человека, на которого прежде возлагал столько надежд.

Но ему надоело задаваться вопросами. Мучиться без конца чувствами, одно противоречивее другого. Иметь сердце, раздираемое между обидой и привязанностью, между гневом и необходимостью покоя, между угрызениями совести, которые приковывают его к прошлому и желанием повернуться, наконец, к будущему.

Адриан хочет мира.

Для этого ему необходимы ответы.

Для этого ему необходимо увидеть отца.

Адриан терпеливо ждет еще несколько дней. Время, чтобы привести в порядок мысли; время, чтобы убедиться, что он не потеряет спокойствие, за которое так отчаянно цепляется. Последние годы были слишком хаотичны, чтобы он захотел рисковать снова отпустить себя на волю эмоций.

Он уже слишком дорого заплатил за свою импульсивность.

И Адриан продолжает жить как ни в чем не бывало. Гулять по Парижу, играть в видеоигры с Нино, встречаться с друзьями.

А в следующий понедельник, когда звонит телефон, он глубоко вдыхает и нажимает кнопку «Ответить».

— Адриан? — восклицает удивленный голос.

На короткое мгновение он закрывает глаза.

Голос его отца.

— Адриан? — недоверчиво повторяет тот. — Это ты?

По-прежнему с закрытыми глазами Адриан тяжело сглатывает. Сердце с бешеной скоростью колотится в грудной клетке. Но он не может отступить. Не сейчас. Не когда он, наконец, решился снова взять свою жизнь в свои руки.

— Это я, — выдыхает он.

Мгновение ему отвечает только тишина.

— Адриан, — в конце концов неуверенно выговаривает отец. — Я… Я не думал, что однажды ты согласишься снова поговорить со мной. Я…

— Не по телефону, — тут же прерывает его Адриан.

Он проводит по волосам дрожащей рукой. Вдыхает. Выдыхает. Снова вдыхает. Медленно, отчаянно контролируя свое дыхание. Контролируя свои эмоции.

Пытаясь не позволить чудовищной лихорадочности, которая грозит в любое мгновение обрушиться на него, поглотить себя.

— Я… Я хотел бы поговорить, — произносит он. — Лично. Я хочу встретиться с вами.

Габриэль Агрест снова молчит.

— Как пожелаешь, — отвечает он спустя несколько секунд. — Однако ты должен знать, что мои перемещения… ограничены. Я не смогу освободиться немедленно.

Адриан машинально кивает. Ему кажется, что сердце вот-вот взорвется, а голова болит так, что хоть кричи.

Он хочет повесить трубку.

Он хочет продолжить разговор.

Он хочет убежать, он хочет сражаться.

— В следующий понедельник — это возможно? — чудесным образом ему удалось заставить свой голос не дрожать. — В пятнадцать часов?

— Думаю, да, — отвечает отец со спокойствием, которое немедленно посылает по позвоночнику Адриана неприятную дрожь. — Я дам тебе знать, если не получится.

— Хорошо. Я отправлю вам адрес, — выдыхает он и резко вешает трубку.

Стиснув телефон в кулаке, Адриан делает шаг назад. Потом еще один, и еще один, пока не упирается спиной в стену. Он медленно соскальзывает на пол, поскольку дрожащие ноги отказываются его держать. Всё тело сотрясается сильная дрожь, желудок выворачивает, а под черепом пульсирует глухая боль.

Сильные эмоции раздуваются внутри, сталкиваются друг с другом, сражаются и смешиваются до такой степени, что Адриан уже сам не знает, что чувствует.

Он проводит ладонью по лицу, и с его губ вдруг срывается нервный смех.

Назначить встречу, чтобы поговорить с отцом — сколько воспоминаний это вызывает.

В следующий понедельник Адриан медленно направляется к кафе, в котором должен встретиться с отцом. Он предпочитает пешую прогулку общественному транспорту, пользуясь случаем, чтобы проветрить немного мозги перед встречей, которую ждет столько же, сколько боится.

Он заставляет себя замедлять шаг, отказываясь позволять своей нервозности влиять на его поведение.

Потому что без малейших сомнений Адриан нервничает. Он не спал с предыдущего дня. Слишком взвинченный, слишком напряженный, чтобы погрузиться в сон. Возможно, ему следовало позвонить Нино или Хлое, или обоим одновременно. Он мог бы поговорить с ними, спросить у них совета, почерпнуть силы в их неизменной поддержке.

Но ему помешала глупая гордость.

Адриан хочет противостоять отцу, и он хочет противостоять ему сам.

По мере приближения к заведению, в котором он назначил встречу с отцом, Адриан чувствует всё большее напряжение. Его нервозность теперь настолько сильна, что кажется ему осязаемой. У него ощущение, будто он чувствует, как она проскальзывает под кожу, коварно оборачивается вокруг нервов, чтобы лучше на них играть, связывает желудок до такой степени, что вызывает тошноту.

Последние метры, которые отделяют его от цели, Адриан пробегает в полубессознательном состоянии, как если бы его дух странным образом отделился от тела. В нескольких шагах от входа в здание он останавливается, машинально проводит ладонями по лицу, глубоко дышит, чтобы успокоить стук обезумевшего сердца.

— Всё будет хорошо, — бормочет он себе. — Всё будет хорошо.

И, яростно сжав кулаки, идет дальше.

У него по-прежнему слишком быстрый пульс и комок в животе, но несколько мгновений передышки, которые он себе позволил, сотворили чудеса. Отныне Адриан чувствует себя готовым встретиться с отцом лицом к лицу и, приблизившись решительным шагом, толкает дверь заведения.

Стоит прекрасный день, далеко послеобеденное время, и кафе, расположенное столь удачно, как то, в котором сейчас находится Адриан, вообще-то не должно страдать от недостатка клиентов. Однако зал, в который он входит, странным образом пуст.

Нет.

Почти пуст.

Адриан пришел на добрые дюжину минут раньше назначенного времени. Но к его великому удивлению, Габриэль Агрест уже здесь — сидит за столом в глубине комнаты. Стиснув пальцы на дверной ручке, Адриан застывает.

Но тут же мотает головой в попытке упорядочить мысли.

Не время отступать. Он больше не подросток, ослепленный жаждой привязанности, он больше не молодой человек, опустошенный невообразимым предательством. Он сражался, возмужал. И сейчас он решительно настроен двигаться вперед любой ценой.

Яростно сжав кулаки, Адриан поднимает голову и решительным шагом направляется в сторону Габриэля Агреста.

Он пересекает зал, ни на мгновение не отводя взгляда от отца, и против воли чувствует, как сжимается сердце. Отец, кажется, постарел на десять лет с тех пор, как Адриан видел его в последний раз. Лицо осунулось, глаза окружают синяки, а светлые волосы теперь исполосовала седина. Зато время, похоже, никак не повлияло на его гардероб. Отец одет в один из безупречно пошитых костюмов, которые любил еще до того, как его жизнь перевернулась, и носит знакомые Адриану строгие очки.

Рядом со знаменитым дизайнером стоит одетый в темное мужчина — примерно в трех метрах от него. Кто угодно мог бы подумать, что речь идет об одном из телохранителей, но Адриан догадывается, что этот незнакомец, который ни на секунду не отрывает взгляда от его отца, не кто иной, как приставленный к нему агент.

Когда Адриан, наконец, подходит к столику, за которым сидит Габриэль Агрест, тот поднимает голову. После лет разлуки Адриан почти ждал, что отец продемонстрирует хоть какие-то эмоции.

Радость. Стыд. Сожаления. Что угодно.

Но знаменитый Габриэль Агрест не меньше, чем прежде, умеет сохранять безупречное хладнокровие, которым он так известен. Только немного слишком яркий блеск в его глазах выдает, что ситуация выходит за пределы обычного.

В другие времена Адриан, вероятно, был бы оскорблен. Но сегодня ему всё равно. Отец может отказываться показывать свои чувства, это не помешает Адриану продолжать идти вперед, вопреки всему.

Плавным жестом Адриан выдвигает стул и садится напротив отца. Смотрит ему прямо в глаза, притворно непринужденным жестом скрещивает руки и, наконец, открывает рот:

— Добрый день, отец.