Стороны свободы (гет)

Я знала, что во дворце меня не очень-то любят, знала и видела, но неприятные презрительные взгляды, которые бросали на меня многочисленные старейшины и генералы (за исключением, разумеется, Айро), порядком выводили из себя. Они проходили мимо стройной толпой, кривили губы в напыщенной улыбке и изредка отвешивали так искусно завуалированные оскорбления, что мне оставалось только фыркать, сжимать кулаки и пытаться не вспыхнуть на месте.

Среди придворных дам меня и вовсе тихо ненавидели. Я не носила пышные платья, не вела себя безукоризненно и непозволительно много времени проводила с Хозяином Огня. Кто-то распустил слухи о том, что я сидела в тюрьме дважды, и теперь только ленивый не мусолил эту тему, придумывая бесконечные новые и новые подробности моей грешной жизни. Правду вообще-то никто не скрывал, но правда никому не была нужна, и теперь мне в спину летели смешки и шепотки.

Я уже даже подумывала перебраться поближе к солдатским казармам, потому что слушать каждодневные оскорбления за спиной становилось невыносимо. Останавливало меня только то, что Зуко ни о чем не знал, и ставить его в известность у меня не было никакого желания.

— Командир! — стройным хором выдохнули подчиненные, стоило мне приблизиться к тренировочной площадке.

За прошедшее время наши отношения значительно улучшились, и как следствие мы смогли продвинуться в тренировках. Все еще были несогласные, но Зирра, взявший на себя обязанности моего заместителя, заставлял их молчать в тряпочку и не отсвечивать. Я махнула им рукой и расслабилась, позволяя огню вспыхнуть. Здесь не было ни придворных дам, ни советников, мне не нужно было натянуто улыбаться и следовать дурацким правилам, так что я могла позволить себе быть самой собой.

Пламя вспыхнуло в ладонях, облизало теплом пальцы, застрекотало яркими искорками. Оно ластилось и взвивалось ввысь, скручивалось в шары и лопалось подобно фейерверку. Меня поняли без слов, накинулись всем скопом. Азарт поднялся внутри, подступил к горлу тугим комом и вылился в расплывшуюся на лице улыбку. Я уворачивалась, отбивала удары, прыгала и перекатывалась, а пламя и не думало гаснуть. Оно разгоралось все сильнее, охватывало кожу и тлело в глубине глаз. Оно ревело, рвалось наружу, и я уже не могла его сдержать, моя сущность вырывалась звериным рыком и пеленой перед глазами.

Когда я открыла глаза, было тихо. Я, кажется, лежала на земле, и мне было хорошо-хорошо. Над головой медленно плыли облака, дул приятный ветерок, ласкающий горячую кожу, только вот трава под пальцами была подозрительно хрустящей. Я медленно села, оглядываясь, и фыркнула. Вокруг почти никого не было, а все поле до самой границы превратилось в почерневшее пепелище. Неподалеку медитировал молчаливый Рей, он, заметив меня, покачал головой и поднялся.

— Где все? — единственный вопрос пришел мне в голову.

Рей оглянулся, хрустнул шеей и махнул рукой в сторону казарм. Я скорее опасалась, что могла кого-то поранить, но судя по всему ничего серьезного не случилось.

— Зирра приказал им разойтись, — ответил Рей.

— А ты что здесь делаешь? — я склонила голову набок, одновременно сжимая-разжимая кулаки.

— Вас караулю, — хохотнул парень и, махнув на прощание рукой, направился прочь.

Меня распекали за случившееся уже добрых полчаса, так что мои бедные уши начинали потихоньку сворачиваться в трубочку. Я стояла перед несколькими развалившимися в креслах служащими, среди которых были парочка советников, казначей и еще кто-то наверняка очень важный, сцепив за спиной руки и пытаясь не закатывать глаза так очевидно. Они нашли, наконец, к чему придраться, и теперь обвиняли меня во всех смертных грехах. За меня был разве что один, самый молодой советник, но ему не давали и слова вставить, так что я молча слушала спор о том, что со мной, такой плохой и непослушной, делать.

— Она попросту опасна! — хлопнул рукой по столу советник с длинной белой бородой и прозрачными глазами-бусинками. — Если это случилось один раз, где гарантии, что взрыв не повторится, например, в непосредственной близости от Хозяина Огня?

Я закатила глаза, пытаясь подавить смешок, и подумала, что уж Хозяин Огня точно может меня контролировать. Эти придворные мешки с костями беспокоились скорее о собственных шкурах и карманах, чем о молодом правителе или сохранности дворцовых построек.

— Ее следует немедленно изолировать! — поддержал его лысеющий казначей.

— Господа, — спокойно заметил тот, кто был на моей стороне, — не думаю, что вы вправе принимать такие решения, не поставив в известность самого Хозяина Огня.

Ему было не больше тридцати пяти, так что он разительно отличался от всех присутствующих отсутствием глубоких морщин и черными волосами. Он обманчиво мягко улыбался и постукивал по столу сложенным веером, так что мерные удары разносились по гулкому залу.

— Сопляк! — закричал тот, что настаивал на моей опасности. — Я служу уже третьему поколению правителей!

— Время никого не щадит, — пропел его оппонент, раскрывая веер одним движением и прикрывая им рот, — возможно этому советнику стоит задуматься об уходе на покой.

— Ли Орз! — зарычал старший советник; глаза его налились кровью.

Ли Орз склонил голову набок, взмахнул веером, как будто отмахиваясь от назойливого внимания, и сверкнул стальными как грозовое небо глазами.

— Я помню свое имя, господин советник, — отрезал он и поднялся, — и я не считаю целесообразным продолжать этот балаган.

Не обращая внимания на разразившиеся крики, он вышел из-за стола, отряхнулся и, поравнявшись со мной, поманил за собой. Я кивнула и улыбнулась ему, украдкой оглядываясь на вопящих нам вслед стариков, и выскользнула на улицу, под покрывающееся предзакатными сумерками небо.

— Спасибо, — запоздало сказала я, когда Ли Орз вознамерился оставить меня, — это ничего, что вы так спорили с ними?

Я кивнула в сторону доносящихся из-за дверей криков. В самом деле, не могла ли данная ситуация навредить положению Ли Орза во дворце? Но советник покачал головой, возвел глаза к небу и мягко улыбнулся.

— В силу возраста мое фактическое положение несколько ниже, — проговорил он, — однако Его Величество послушает скорее меня, чем выживших из ума стариков. Это цитата.

Я прыснула, без труда догадываясь, чья. Действительно, Зуко едва ли стал бы слушать полоумных крикунов, он не распускал их скорее из-за связанных рук, чем из-за острой в них необходимости. У него все еще было много врагов, и перекраивать дворцовую канцелярию пока было бы опрометчиво.

— Однако, госпожа Хинаи, — вновь заговорил Ли Орз поле некоторой паузы, — я более не намерен закрывать глаза на беспокойные настроения и вынужден доложить обо всем Его Величеству.

Я беспомощно кивнула, глядя в его удаляющуюся спину, и подумала, что вскоре меня ждет разнос пограндиознее только что состоявшегося.

Зуко не заставил себя долго ждать, он влез в окно моей спальни этим же вечером. На лице его блуждало задумчивое выражение, а общий вид был несколько растрепанным. Он спрыгнул на пол, сбросил с себя тяжелые верхние одеяния, распустил стянутые на макушке волосы и рухнул в стоящее неподалеку кресло. Я наблюдала за ним исподтишка, слегка извернувшись за туалетным столиком. Я не то чтобы переживала за наши отношения, просто Зуко выглядел уставшим и беспокоить его лишний раз не хотелось.

— Хинаи, — раздавшийся в тишине голос заставил меня вздрогнуть.

Я дернулась, скорчив кривую улыбку, и заглянула Зуко в глаза. Он не сердился на меня, но явно был недоволен то ли сложившимися обстоятельствами, то ли все-таки моим неспокойным поведением. Я поднялась, отбрасывая тревожные сомнения, подошла, следуя за зовом покачивающейся ладони, и опустилась у его ног, укладывая голову на колени. Зуко погладил меня по голове, усмехнулся и растрепал только что тщательно расчесанные пряди.

— Я не хотела тебя тревожить, — слова прозвучали словно глупое оправдание.

Зуко склонил голову набок, запутался пальцами в моих волосах и потянул наверх, заставляя подняться. Я встала в полный рост, слегка склоняясь к нему, и уперлась ладонями в его плечи. Зуко играл с белой прядкой, крутил ее в пальцах и подносил к губам, вдыхая запах ветра и пепла, он смотрел из-под полуопущенных век, и я почти не могла видеть его глаза.

— Просто доверяй мне чуточку больше, — выдохнул он, притягивая меня к себе.

Я хохотнула, отпихивая его руку, и прижалась губами к его губам. Уж кому-кому, а Зуко я доверяла едва ли не больше, чем самой себе.

От меня отстали неожиданно, будто вовсе перестали замечать мое существование. Советники и другие служащие больше не отвешивали оскорбительных реверансов, теперь они проходили мимо, не удостаивая меня и взглядом. Придворные дамы, правда, продолжали сыпать не слишком остроумными колкостями и мусолить надоевшие темы, и отчасти благодаря ним я узнала одну из причин всеобщего негодования.

Зуко не желал формировать гарем. Я никогда об этом не задумывалась, но история гласила, что у правителя обязательно должно быть не менее десятка наложниц помимо официальной жены. И все эти придворные дамы, вьющие вокруг меня сплетни, оказывается были едва ли не первыми претендентками в эту самую должность. Ревность всколыхнулась и осела в груди гранитной крошкой, когда я поняла, что они все просто-напросто желали залезть Хозяину Огня в постель и так отхватить себе уютное тепленькое местечко.

Ли Орз выловил меня внезапно, выскочил словно из ниоткуда, склонился близко-близко, так, чтобы даже стены не слышали, и быстро произнес:

— Вы должны знать, что я на вашей стороне.

Я хотела было ответить, но советник уже унесся прочь, степенно обмахиваясь веером.

Я решительно ничего не понимала, слепо шаталась по дворцу и натыкалась на новые и новые скрытые длинными рукавами усмешки. Никто не разговаривал со мной, мне временно запретили проводить тренировки, так что я только и могла что бродить неупокоенным призраком в поисках чего-то, чем можно заняться, чтобы не умереть от скуки. Старейшины, кажется, преследовали меня всюду, обдавали неприязненными взглядами и улетучивались подобно дуновению штормового ветра.

О готовящемся празднике я узнала наверное самая последняя в мире, когда оказалась окружена стайкой служанок, твердящих что-то о том, что необходимо снять мерки и продумать праздничный наряд. Они завели меня в заполненную тканями комнату, облапали со всех сторон и принялись демонстрировать отдельные, подходящие на их взгляд рулоны тканей. Одна из них показала мне несколько эскизов будущего наряда, и я наугад выбрала тот, который показался мне наименее тяжелым и сложным.

— Так что за праздник? — спросила я, когда копошение вокруг поутихло.

Служанки охнули и прикрыли рты ладошками, сделали вид, будто я спрашиваю что-то общеизвестное, не знать которое просто невозможно. Они укоризненно покачали головами, переглянулись между собой и защебетали в один голос так, что ни слова было не разобрать. В конце концов, когда я уже подумывала сдаться и сбежать через окно, их осадила одна из девиц, занимавшихся обмеркой.

— Госпожа Хинаи долго путешествовала, поэтому логично, что она может не знать про праздник, — обратилась она к притихшим от ее слов служанкам.

Служанки защебетали теперь гораздо тише, покивали согласно, снова переглянулись и без слов выбрали ту, кто будет мне все объяснять.

— Госпожа Хинаи действительно родилась в стране Огня? — хихикнула одна из девиц, и на нее тут же шикнули.

Я закатила глаза и намеревалась уже уйти донимать кого-нибудь еще, потому что любопытство все разгоралось, и мне уже просто жизненно необходимо было узнать, в честь чего творится вся эта ерунда. Я не была осведомлена о традиционных праздниках народа Огня просто потому, что праздниками никогда не интересовалась, а теперь мне отчего-то вменяли этот факт чуть ли не в вину. Однако тихонько свалить мне не дали, служанки ровным строем перегородили окно и двери и с напускной пристыженностью склонили головы.

— Традиционный осенний праздник огня, госпожа Хинаи, — заговорила одна из них, — вот уже четвертый год совмещают с празднованием окончания войны.

— А, — я глупо хлопнула глазами, — вот оно как.

Теперь мне становилось понятно негодование всех этих дам, не знать такое было попросту странно. В свое оправдание я могла сказать лишь то, что всевозможные торжества всегда проходили как-то мимо меня, смешивались в какофонию звуков, запахов, громкой музыки и гула толпы и откладывались в памяти исключительно как яркие картинки без каких-либо деталей.

— Его Величество как всегда устраивает в этот день торжественный прием, — продолжила говорить другая, — на котором соберутся самые высокопоставленные чины страны Огня.

Я кивнула, по-новому взглянув на творящееся вокруг меня безобразие. Если все это необходимо для светского приема, а не просто для какого-то праздника, то я, чтоб вы знали, категорически против! Это, конечно, никого не волновало, служанки замолкли, продолжив предлагать мне ткани и украшения, а я лихорадочно думала, куда бы сбежать, чтоб можно было отсидеться до конца торжества.

Светские праздники и другие массовые скопления народа, облаченного в дорогие наряды и фальшивые улыбки, вгоняли меня едва ли не в панику. Одного раза, когда меня выпихнули толкать речь перед разномастной толпой сразу после окончания войны, мне с лихвой хватило, чтобы прочувствовать, насколько я не подхожу всем этим торжественным церемониям. Сейчас, правда, речи от меня наверняка не требовалось (я искренне надеялась, что в этот раз Зуко бы меня предупредил), но перспектива улыбаться всем подряд в наряде едва ли не тяжелее меня самой вызывала разве что стыдливый жар и желание закопаться в самую что ни на есть глубокую нору.

— Вы такая красивая, госпожа Хинаи! — выдохнула одна из служанок мне в ухо во время очередной примерки.

Я дернулась и едва не наступила на подол длинного платья, надевание которого длилось уже дольше четверти часа. В многослойном тяжелом наряде я чувствовала себя неповоротливым тюленем, но все вокруг меня, кажется, были с такой характеристикой не согласны. Нижние белые полупрозрачные юбки едва виднелись из-под длинного темно-красного подола плотного, расшитого золотом верхнего платья, талию плотно стягивал золотисто-оранжевый пояс, а рукава были такими длинными, что доставали мне до колен. Полупрозрачная нижняя ткань мягко облегала шею и торчала кружевными оборками, а сверху ее покрывали несколько слоев разноцветных тканей — от самого нижнего пепельного, до верхнего багрового. Я чувствовала себя завернутой в тысячу одежек луковицей, но выглядело платье действительно красиво.

— Вам не кажется, что это как-то слишком? — спросила я, обводя себя руками.

— Нисколечко не слишком! — запротестовали множество голосов. — Добавить еще прическу и украшения, и на празднике вы затмите всех придворных дам!

— Не хочу я никого затмевать, — слабо воспротивилась я, но никому, в самом деле, не были интересны мои слова.

День праздника неотвратимо приближался, все все больше и больше сходили с ума, носились туда-сюда и не замечали никого вокруг. Даже Ли Орз, отчего-то попадающийся мне на глаза теперь довольно часто, сделался хмурым и перестал обмахиваться неизменным веером. Зуко и вовсе был занят почти все время и приходил совсем редко, хватал меня в охапку и засыпал там, где стоял. Я пыталась было чем-нибудь помочь, но от меня только отмахивались и обещали, что вскоре все закончится. Судя по мечтательному выражению лица Зуко, закончиться должна была не только подготовка к празднику, и это окончательно ставило меня в тупик.

Сбежать хотелось все больше, суета вокруг мотала итак некрепкие нервы, и я отчаянно нуждалась в хорошей драке. Вот только тренироваться мне все еще запрещали, отряд теперь собирался под предводительством Зирры, и я могла разве что глазеть издалека, потому что кто-нибудь всегда ходил за мной по пятам и поднимал дикий шум, стоило сделать хотя бы шаг на тренировочное поле. Доводы о том, что так риск взрыва повышается, никто, разумеется, не принимал во внимание. Ли Орз разводил руками и говорил, что против толпы стариков все-таки бессилен, а Зуко улыбался и просил потерпеть еще немного.

И вот настал день торжества. С самого утра меня подняли на ноги, умыли, натерли волосы и кожу какими-то вонючими маслами, чуть не забыли покормить, завернули в подготовленные наряды и усадили на стульчик ждать. Прием должен был начаться после полудня, когда прибудут все высокопоставленные гости, а пока Зуко приветствовал прибывающих чиновников, стараясь каждому уделить немного времени. Из комнаты меня не выпускали, и я начала было возмущаться и спрашивать, зачем тогда меня нарядили так рано, но это как всегда не возымело никакого действия. Право слово, в этом дворце меня, кажется, совсем ни во что не ставили даже служанки.

— Да ты, принцесса, сейчас взорвешься! — хохотнул Зор.

Он, по его же словам, выполнял какое-то сверхважное поручение и заглянул ко мне просто потому, что из открытого окна так и веяло жаром. Парень с недавнего времени занимал какую-то не слишком важную должность и постоянно бегал у всех на побегушках, так что я могла периодически наблюдать его не в меру веселую физиономию.

— Ни черта не смешно, — заверила его я, пытаясь придать голове такое положение, в котором она бы не заваливалась от тяжести украшений.

— М-да, не хотел бы я быть девчонкой, — скептически протянул Зор, оглядывая орудие пыток на моей голове, — эти штуки выглядят жутко тяжелыми.

— Хочешь примерить? — огрызнулась я. — Они и есть жутко тяжелые.

— Не-не, давай без этого, — замахал руками Зор и пригладил короткий ежик черных волос, меняя тему. — Я вообще тут не для того, чтобы беседы беседовать.

— Тогда проваливай, — рыкнула я, указывая на дверь.

Меня в самом деле уже выводило из себя все: наряд, прическа, обильный макияж, время, тянущееся со скоростью улитки, чрезмерно болтливый Зор, служанки, не слушавшие моих возражений, и еще куча всего, невовремя попадающегося на глаза.

— Брысь! — Зор шикнул на притихших служанок, и они ровной вереницей посеменили прочь из комнаты.

Я смотрела на них с открытым ртом, про себя возмущаясь, какого черта они слушаются его, но не слушаются меня. Наверное мое лицо было настолько красноречивым, что Зор хмыкнул, закатив глаза, закинул руки за голову и небрежно бросил:

— Потому что ты девчонка. А теперь пошли!

Он схватил меня за руку, рывком поднял на ноги и потащил к окну. Я закатила глаза, пихая его в бок, подхватываемая порывом ветра перелетела оконную раму и оказалась, наконец, на улице, где вовсю царствовал жаркий полдень. За спиной звякнуло, голове резко полегчало, и я сдавленно ойкнула, не оборачиваясь. Не то чтобы я рассчитывала сбросить надоевшие украшения при побеге, получилось это как-то само, но исправлять оплошность я не собиралась. Покрутив головой и хрустнув шеей, я направилась следом за Зором.

Теплый осенний ветер перебирал стянутые теперь единственной неприметной заколкой волосы, шелестел подолами платья, ласкал разгоряченные пальцы, с которые почти срывались яркие искры. Мы шли вперед по одному из дворцовых садов, и отовсюду слышались голоса суетящейся прислуги или переговаривающихся чиновников. Зор подвел меня к одной из дверей в другом крыле здания, распахнул створки, затолкал внутрь и испарился.

В комнате было темно, окна занавешивали плотные шторы, и только неверный свет пляшущих в блюдцах огоньков позволял разглядеть хоть что-то. Посреди комнаты на подушках сидели облаченные в парадные одежды Его Величество Хозяин Огня Зуко и его дядя, верховный главнокомандующий огненной армии Айро. Между ними стояла клетчатая доска, усыпанная круглыми фишками для игры в пай-шо.

— Что вы делаете? — спросила я дрогнувшим голосом.

Айро смерил меня заинтересованным взглядом, а Зуко посмотрел устало и похлопал рукой рядом с собой. Я плюхнулась рядом, хмыкнула оттого, что Зуко уткнулся носом в мою макушку, и сделала ход, «съедая» несколько фишек.

— Мы прячемся, — ответил Айро, потирая подбородок и обдумывая стратегию.

— От кого? — уточнила, глядя, как он небрежно меняет построение в несколько шагов.

— Хазара с восточной окраины, — выдохнул Зуко, обхватывая меня за пояс, — он горит желанием женить меня на своей дочери и перенести столицу на восток.

— Он хочет перенести столицу на острова? — я сделала очередной ход.

— До островов, — подсказал Айро и легким движением поставил меня в угол.

Я шикнула, осознавая безвыходность ситуации, и скрепя сердце пожертвовала несколькими фишками.

— То есть моя женитьба тебя не интересует? — обиженно спросил Зуко, щипая меня за ногу.

— А должна? — переспросила я, и Айро расхохотался. — Что?

Зуко отпустил меня, приложил ладонь ко лбу и преувеличенно высоким голосом завыл:

— Ты разбиваешь мне сердце!

— Тебя отшили, дорогой племянник, — посмеиваясь, поддержал его Айро.

Я смерила их скептическим взглядом, обреченно посмотрела на доску, где мои фигуры остались в катастрофическом меньшинстве, почесала макушку и вытащила осточертевшую шпильку.

— В смысле, ты же все равно женишься на мне, какое мне дело до планов этого Хазары?

Только притихший Айро снова расхохотался, а Зуко застыл каменным истуканом. Учитель, продолжая смеяться, потрепал меня по волосам и сделал единственных ход, с которым партия завершилась его победой. Я фыркнула, крутя в пальцах заколку, и скосила глаза на молчаливого Зуко. Он так и сидел, запрокинув голову и приложив ладонь ко лбу, и отмер только тогда, когда я пихнула его в бок.

— Тебя сделали, племянничек, — хохотнул Айро, сгребая фишки в мешочек.

Зуко обиженно фыркнул, ничего не ответив, и отвернулся.