Стороны свободы (гет)

Макушку грело жаркое послеполуденное солнце, лениво шелестели в редком слабом ветерке листья, вокруг раздавалось недовольное сопение солдат, а мне было нестерпимо, отвратительно скучно. Прошло уже больше полугода с моего восемнадцатилетия и с тех пор, как я вернулась в столицу Огня, но до сих пор ничего интересного не произошло.

О скуке я стала ныть почти сразу, потому что Зуко был вечно занят, с Айро долго общаться было сложно, а больше я ни с кем и не была знакома. Оставалось разве что пойти донимать Азулу, но принцесса едва ли была бы рада моей скромной компании. Спустя несколько бесконечно долгих недель моего метания, меня взяли под белы рученьки и ткнули носом в теперь моих личных учеников.

Айро, все еще занимающий должность генерала огненной армии, поскреб по сусекам и выделил небольшой отряд из двадцати одного бравого воина, каждый из которых владел как минимум двумя стихиями. Владели они ими, конечно, в теории, на практике все они только изрыгали пламя и могли произвести маленький пшик своей второй стихией. Так я оказалась командиром крошечного отряда мультистихийников страны Огня. Состоял мой отряд из мужчин разных возрастов, от новобранцев младше меня до бывалых, закаленных в боях вояк. С последними было сложнее всего, потому как они были чрезвычайно уперты и к тому же не желали выполнять указания мелкой соплячки-меня. С молодежью было куда как проще, она больше воспринимали меня как равную и не боялись высвобождать собственные силы.

И вот сейчас мой верный отряд старательно медитировал или старательно делал вид, что медитирует, а вовсе не спит. Я понимала, что им также скучно, как и мне, но ничего не могла поделать. Медитация была основой не только для получения контроля над «не своей» стихией, но и вполне могла существенно усилить возможности магии огня.

— Может хватит уже заниматься бессмыслицей? — рыкнул один из «старичков».

Я была с ним в некотором роде согласна, для тех, кто не был заинтересован в тренировке, та не имела ровно никакого смысла. Этот мужчина, крепко сбитый усач с сединой на висках, явно не был заинтересован ни во мне, ни в собственном потенциале. Он привык жить, как живет, подчиняться приказам генерала или другого начальника, и считал себя уже достаточно старым, чтобы иногда думать своей головой. К сожалению для меня, он подумал и решил, что участвовать в этом фарсе не имеет желания.

Двадцать один человек сидел в три ряда напротив меня. Воины рассаживались сами, ближе всех садилась молодежь, а дальше всех, соответственно, солдаты постарше, вроде недовольного усача. Он как раз сидел в третьем ряду с краю, так, что мне плохо было видно, чем он действительно занимается. Расположившиеся рядом с ним товарищи зашептались и загомонили, и вскоре разговоры подхватили и два первых ряда. Рей, парень лет двадцати, сидевший точно напротив меня, усмехнулся и громко ответил усачу:

— Никто не будет против, если ты перестанешь заниматься бессмыслицей и свалишь.

Нют, самый младший из всех, рассмеялся и поддержал товарища. Народ вокруг загомонил громче, некоторые воины повскакивали и приняли боевые стойки, готовые сражаться за свои слова. Я глубоко вздохнула и шумно выдохнула, не желая влезать в мальчишескую перепалку. Тем более что за последнюю неделю эта склока была одиннадцатой.

— Устроим спарринг! — перекрикивая общий шум, воскликнул Нют.

Все тут же замолчали и уставились на меня в ожидании одобрения. Впрочем, так решались большинство перепалок, и решение было ничуть не ново.

— Поддерживаю, — встал усач.

— Отлично! — продолжал Нют. — Правила те же, что и всегда.

Правила, которые я придумала еще в первый раз, были предельно просты: солдаты делились на две команды и сражались друг против друга. Одни были против занятий, а другие за, и соответственно проигравшие присоединялись к победителям и не возмущались какое-то время. Делились обычно примерно по возрасту, потому как старички в большинстве своем были против меня, а молодежь — наоборот. Задачей было положить противника на лопатки, потому драться приходилось один на один по очереди. Наносить серьезные телесные повреждения запрещалось, хотя и были допущения.

— Нет, — возразил сегодняшний зачинщик, указывая на меня пальцем, — я буду драться с ней.

Стоит заметить, что я обычно выступала в роли судьи, а потому в спаррингах не участвовала. Тяжело вздохнув, потому как двигаться было лень, я медленно поднялась, потянулась, отчего затекшие суставы хрустнули, окинула взглядом притихшую толпу и хмыкнула:

— Да ну вас к черту.

— Э-э-э? — многословно протянули некоторые.

Усач, которого вообще-то звали Зиррой, нахмурился, наклонился вперед всем телом, почесал затылок и зычно переспросил:

— Нет?

— Не-а, — тут же подтвердила я.

В этот момент Нют, неведомо как оказавшийся совсем рядом, дернул меня за рукав и пальцем указал в сторону. За его жестом проследили все, как говориться, и стар, и млад, а на моем лице растянулась широкая улыбка. Большинство моих подопечных тут же склонились в поклоне, а я замахала руками, привлекая к нам внимание.

— Зуко! — я даже подпрыгнула, чтобы меня было лучше видно.

С Хозяином Огня мы не виделись уже три дня, и я безмерно соскучилась. Даже больше, чем за полтора года, проведенные в странствиях вместе с Тоф, но об этом я расскажу позже. У Зуко в последнее время резко прибавилось работы, его заваливали отчетами и письмами, ему приходилось периодически покидать столицу с разными дружескими визитами и разбираться с другими срочными и не очень делами.

За то время, что мы не виделись (я имею в виду полтора года, а не три дня) парень довольно сильно изменился. Он вытянулся, в отличие от коротышки-меня, и стал прямо-таки высоченным, отпустил волосы, теперь волнами ниспадающие ему на плечи; лицо его стало строже, потеряло юношескую округлость и мягкость, а взгляд приобрел необходимую правителю холодность. Сейчас он вернулся из очередной поездки, но еще не успел добраться до комнат и привести себя в порядок. Это был один из тех редких моментов, когда вокруг него не было кучи народу, и я решила этим воспользоваться.

— Зуко, давай подеремся!

Вокруг меня раздался синхронный пораженный выдох, Зуко на мгновение пораженно замер, а затем стремительно направился в сторону нашей большой компании. На лицах бывалых солдат читалось едва ли презрение ко мне, посмевшей так непочтительно обратиться к Хозяину Огня, Нют рядом со мной взвизгнул, а Рей едва заметно усмехнулся. Я же была полна энтузиазма и не собиралась упускать такую потрясающую возможность. Зуко широким шагом подошел, окинул нашу разношерстную компанию обреченным взглядом, схватил меня за талию и, прикрыв лица широким рукавом, быстро поцеловал.

— Хинаи, — укоризненно проговорил он, — у тебя есть двадцать один партнер для драки, зачем тебе нужен я?

— Но ты сильный, а они слабые! — обиженно возразила я, намертво вцепившись пальцами в его пояс.

— Хинаи, — Зуко предпринял еще одну попытку воззвать к моей давно почившей совести.

Солдаты вокруг нас стояли, как громом пораженные, не в силах вымолвить ни слова. Многие так и застыли в приветственном поклоне, а другие распахнули рты или выпучив глаза. Никогда прежде я при них не контактировала с кем-то из высшей знати страны Огня и уж тем более не заговаривала с самим Хозяином Огня. Многие из них, признаться, считали меня кем-то вроде чьей-то капризной дочки, возомнившей себя великим мастером. Нет, они наверняка слышали слухи или что-то вроде того об мне, то есть о Хинаи-Синбэ, принимавшей активное участие в свержении Озая, но едва ли сопоставляли меня реальную с тем сильно приукрашенным образом.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — продолжала наседать я, — или я могу снова навестить Тоф и поразвлекаться с ней?

Это было последним аргументом и, честно говоря, я не особо надеялась, что он сработает. Но Зуко на мгновение опустил голову так, что мое лицо защекотали кончики его прядей, раздосадованно прикусил губу, чмокнул меня в лоб и резко отстранился.

— Ладно.

Я счастливо взвизгнула и подпрыгнула, возликовав от одержанной мелкой победы, взмахнула руками и едва не ударила вовремя отскочившего «старичка» Шуня. Мужчина поглядел на меня нечитаемым взглядом и отвернулся, хмыкнув напоследок.

— И до каких пор я буду ревновать к этой девчонке? — бурчал себе под нос Зуко.

Я, однако, не обращала внимания на его бормотание, а принялась разминать затекшее от долгих медитации и безделья тело. Я даже не обратила внимания на Нюта, с поклоном приблизившегося к Зуко и шепнувшего ему на ухо:

— Так она правда та самая? — не дожидаясь ответа, мальчишка продолжил. — Просто на вашей коронации она выглядела несколько более внушительно.

Ладно, я погорячилась, сказав, что не обратила на это внимания. Последние слова Нюта меня немного задели, отчего пламя в груди моментально вспыхнуло и нашло выход на кончиках пальцев.

— Ты тоже будешь выглядеть более внушительно, если на тебя напялить двадцать килограммов украшений и размалевать как картинку! — в его сторону полетел не слишком большой для его способностей огненный шар. — И вообще, я думала, ты на моей стороне!

Рей ловко отдернул зазевавшегося мальчишку с пути пламени и, не меняя выражения лица, официально мне поклонился. Я едва не упала от такой неожиданности, почти пропустив ответное нападение. Рей отступил на шаг назад, и из-за его спины вылетел Зуко, с ладоней которого один за одним срывались огненные смерчи. Он уже успел скинуть верхнюю одежду, а лицо его заметно просветлело, омолодив Хозяина Огня на несколько лет и сделав похожим на мальчишку. Я растянула губы в улыбке, подхватывая взвившееся пламя и направляя его высоко в воздух.

— Только огонь?! — чувствуя, как пламя опаляет щеку, выпалила я.

— Хочешь, чтобы я тебе поддался? — хохотнул Зуко за моей спиной.

Я резко обернулась, выставляя перед собой земляную стену, и успела заметить солнечные искорки в янтарных глазах парня. Огонь взвился вокруг, я закружилась волчком, создавая воздушный вихрь и подхватывая пламя, обрисовывая им круг — границы импровизированной арены. Зуко на мгновение замер напротив, разминая кулаки и скалясь в азартной улыбке, и сорвался с места, оказываясь непозволительно близко.

— Ни в коем случае, — выдохнула я ему в губы.

Вода в фонтане неподалеку вздыбилась и забурлила, подчиняясь моей команде взмыла в воздух, собираясь в громадный шар, накрывший едва ли не весь оставшийся зрителями, разбредшийся по полю отряд. Зуко хохотнул, вытягивая вверх пальцы, в небе громыхнуло, и белоснежная молния стремительно врезалась в мой водяной шар. Я ухмыльнулась, взмахнула руками, и шар распался на множество маленьких пузырьков, до отказа наполненных электричеством. До того, как все они ливнем обрушились на землю, я успела сместить их в сторону Зуко и под таким хитрым прикрытием броситься вперед.

Сияющие голубовато-серебряным светом капли воды падали на землю, казалось, мучительно долго. Они с оглушительным грохотом разбивались о траву, электричество впитывалось в сухую от летнего солнца землю и изредка вспыхивало крошечными взрывами. В золотистых глазах Зуко светились отблески пламени и молний, и оттого они казались непривычно светлыми и мерцающими.

Мы поравнялись в мгновение ока, я схватила парня за рукава и рванула на себя, опрокидывая на землю. Капли барабанили по траве, а мы бесконечно долго лежали так, глядя друг другу в глаза, пока последняя заряженная капелька не растворилась в жесткой земле. Зуко оттолкнул меня резко, отчего я едва не проехалась по повлажневшей траве спиной, вскочил, опаляя пространство открытым огнем, и скрылся в образовавшемся тумане.

Угомонились мы только к вечеру, когда Зор, с некоторых пор ставший мальчиком на побегушках во дворце, заглянул к нам в поисках пропавшего правителя. Только тогда мы соизволили остановиться, вымазанные в грязи с ног до головы, но довольные донельзя, и Зуко тут же пришлось уходить по каким-то очередным важным делам. Напоследок от подмигнул мне и задорно помахал рукой моему отряду. Из них, как ни странно, никто не ушел, все глазели на наш поединок до самого конца.

Проводив удаляющегося Зуко взглядом, я кое-как отряхнулась от смешавшейся с влагой пыли и задрала голову наверх. Там яркое солнце постепенно опускалось за горизонт, окрашивая реальность в полутемные, синевато-серые тона. На небе смутно сверкали первые звездочки, мерцали и переглядывались между собой, весело хихикая о чем-то своем.

Отряд начал постепенно разбредаться, кое-кто, проходя мимо меня, что-то говорил или хлопал по плечу, но все это я пропускала мимо ушей. Наполненная счастьем, я глупо пялилась в темнеющее небо и теребила в пальцах опаленные кисточки пояса.

— Наш командир крута! — завопил Нют, обхватывая меня за плечи.

Я вздрогнула и едва не стукнула парня локтем в живот, но проворный Рей вовремя его отдернул. Нют, однако, не успокаивался, продолжая воспевать мою так называемую крутость, и вокруг него собиралось все больше людей. Я закатила глаза и замахала руками, попутно назначая время следующей тренировки, но мне никто не ответил, все так и продолжали молча стоять вокруг. Тогда я махнула на всех рукой, еще раз повторила, что жду завтра здесь же, и ушла восвояси, то есть в свою комнату, где меня уже ждали.

Зуко преспокойно возлежал на моей кровати и, закинув руки за голову, что-то с интересом разглядывал на потолке. Я, скинув обувь, уже было дернулась туда же, но вовремя вспомнила, что моя одежда насквозь грязная, и валиться в ней на чистую постель было бы настоящим кощунством. Тихонько фыркнув, я скинула с себя одежду, заслышав сдавленный вдох позади, и босыми ногами прошлепала в соседнюю комнату-ванную.

— Ты снова влез через окно! — я возмущенно сложила руки на груди, выходя из ванной.

Теперь на мне красовалась чистенькая пижама и можно было со спокойной душой прыгать в кровать. Вот только Зуко там уже не было; Хозяин Огня расположился в кресле и вертел в руках книгу, стащенную с полки рядом. Он вертел книжицу так и эдак, листал страницы время от времени, но мысли его как будто были далеко не здесь. Зуко задумчиво смотрел в пустоту и отвлекся только тогда, когда я похлопала его по плечу. Усадив меня к себе на колени, он отбросил книгу в сторону и зарылся носом в мои мокрые волосы.

— Знала бы ты, как мне надоело влезать через окно, — простонал он мне в ухо.

Его пальцы тем временем зацепились за подол пижамы и медленно потянули его вверх. Я хохотнула и хлопнула его по рукам, смазано целуя в подбородок.

— А я-то тут причем? — возмутилась я. — Или мне встать на колени и самолично сделать тебе предложение?

Зуко рассмеялся и притянул меня ближе, одной рукой зарываясь в волосы, а другой поглаживая мою ногу.

— Ни в коем случае, — повторил он мою сегодняшнюю фразу.

Утром этого негодяя в комнате уже не было, и я неспешно засобиралась сначала на завтрак, а потом на выделенную нам тренировочную площадку. На самом деле это была не совсем тренировочная площадка, просто небольшой садик на территории дворца, переоборудованный мной в место проведения тренировок. Что касается завтрака, трапезничала я с солдатами, хотя мне и предлагали приносить еду в комнату. Страдая от скуки, я стремилась как можно чаще находиться в компании, пусть это и влекло за собой некоторые неудобства. Территория дворца была просто огромной, и чтобы дойти от моей комнаты в столовую, нужно было преодолеть несколько пристроек и садиков, поболтать со всеми желающими и не забрести куда-нибудь не туда.

В столовой было как всегда шумно, со мной здоровались время от времени, но в основном этот шум проходил мимо меня. Мои подопечные не сидели вместе, а привычно разбредались по своим более знакомым компаниям, так что я не могла принимать пищу хотя бы в их обществе. Все знакомые мне лица были более высокопоставленными, и, если не отсутствовали во дворце, предпочитали принимать пищу в собственных комнатах.

— Командир! — мальчишка хлопнул меня по спине так, что только что съеденная каша едва не полезла обратно носом.

— Нют, — одернул его хмурый Рей, вежливо склонив голову в знак приветствия.

Нют же не думал отступать, он плюхнулся на скамью рядом со мной и принялся закидывать меня всевозможными вопросами, ответить на которые я попросту не успевала.

— Хорош, — большая ладонь со шлепком опустилась на его макушку.

Паренек тут же замолчал, пораженно уставившись вверх, даже ложка со звоном выпала из его рук. Я, честно говоря, могла бы выдать подобную реакцию, но ложка, к счастью, оказалась утоплена в остатках каши. Рей, как самый уравновешенный из собравшихся (что вообще удивительно для человека Огня), оторвался от поедания и кивнул подошедшему:

— Зирра.

За его спиной стояли еще несколько «старичков», и все они как будто изъявляли желание присоединиться. Рей подвинулся, освобождая побольше места, и семеро человек уселись за длинным столом. Я продолжала хлопать глазами, пока не заметила смущенные выражения на лицах нескольких новоприбывших, и совсем не выпала в осадок.

— Э, ты не тушуйся, командир, мы с миром, — хохотнул один из них.

Другие тоже весело заржали, те, кто смог дотянуться, похлопали меня по спине и загомонили, едва ли не перекрикивая остальной шум столовой.

— Я смотрю, вы подружились, — хмыкнули у меня за спиной.

Айро собственной персоной самодовольно улыбался, поглядывая на меня и моих компаньонов и держа в руках поднос с едой. Шум ни на мгновение не стих, но многие оборачивались на старика и столь же многие приветствовали его через весь заполненный людьми зал. Генерал качнул головой, и Нют послушно подвинулся, освобождая ему место рядом со мной. Усевшись, Айро потрепал меня по волосам и молча приступил к поглощению завтрака.

— А я с самого начала говорил, что наш командир крута! — громогласно заявил Зирра.

Нют вскинул на него недовольный взгляд, и эти двое сцепились в перепалке. Рей закатил глаза, а остальные засмеялись, не переставая бросать взгляды то на меня, то на преспокойно жующего Айро.

Я знала, что во дворце меня не очень-то любят, знала и видела, но неприятные презрительные взгляды, которые бросали на меня многочисленные старейшины и генералы (за исключением, разумеется, Айро), порядком выводили из себя. Они проходили мимо стройной толпой, кривили губы в напыщенной улыбке и изредка отвешивали так искусно завуалированные оскорбления, что мне оставалось только фыркать, сжимать кулаки и пытаться не вспыхнуть на месте.

Среди придворных дам меня и вовсе тихо ненавидели. Я не носила пышные платья, не вела себя безукоризненно и непозволительно много времени проводила с Хозяином Огня. Кто-то распустил слухи о том, что я сидела в тюрьме дважды, и теперь только ленивый не мусолил эту тему, придумывая бесконечные новые и новые подробности моей грешной жизни. Правду вообще-то никто не скрывал, но правда никому не была нужна, и теперь мне в спину летели смешки и шепотки.

Я уже даже подумывала перебраться поближе к солдатским казармам, потому что слушать каждодневные оскорбления за спиной становилось невыносимо. Останавливало меня только то, что Зуко ни о чем не знал, и ставить его в известность у меня не было никакого желания.

— Командир! — стройным хором выдохнули подчиненные, стоило мне приблизиться к тренировочной площадке.

За прошедшее время наши отношения значительно улучшились, и как следствие мы смогли продвинуться в тренировках. Все еще были несогласные, но Зирра, взявший на себя обязанности моего заместителя, заставлял их молчать в тряпочку и не отсвечивать. Я махнула им рукой и расслабилась, позволяя огню вспыхнуть. Здесь не было ни придворных дам, ни советников, мне не нужно было натянуто улыбаться и следовать дурацким правилам, так что я могла позволить себе быть самой собой.

Пламя вспыхнуло в ладонях, облизало теплом пальцы, застрекотало яркими искорками. Оно ластилось и взвивалось ввысь, скручивалось в шары и лопалось подобно фейерверку. Меня поняли без слов, накинулись всем скопом. Азарт поднялся внутри, подступил к горлу тугим комом и вылился в расплывшуюся на лице улыбку. Я уворачивалась, отбивала удары, прыгала и перекатывалась, а пламя и не думало гаснуть. Оно разгоралось все сильнее, охватывало кожу и тлело в глубине глаз. Оно ревело, рвалось наружу, и я уже не могла его сдержать, моя сущность вырывалась звериным рыком и пеленой перед глазами.

Когда я открыла глаза, было тихо. Я, кажется, лежала на земле, и мне было хорошо-хорошо. Над головой медленно плыли облака, дул приятный ветерок, ласкающий горячую кожу, только вот трава под пальцами была подозрительно хрустящей. Я медленно села, оглядываясь, и фыркнула. Вокруг почти никого не было, а все поле до самой границы превратилось в почерневшее пепелище. Неподалеку медитировал молчаливый Рей, он, заметив меня, покачал головой и поднялся.

— Где все? — единственный вопрос пришел мне в голову.

Рей оглянулся, хрустнул шеей и махнул рукой в сторону казарм. Я скорее опасалась, что могла кого-то поранить, но судя по всему ничего серьезного не случилось.

— Зирра приказал им разойтись, — ответил Рей.

— А ты что здесь делаешь? — я склонила голову набок, одновременно сжимая-разжимая кулаки.

— Вас караулю, — хохотнул парень и, махнув на прощание рукой, направился прочь.

Меня распекали за случившееся уже добрых полчаса, так что мои бедные уши начинали потихоньку сворачиваться в трубочку. Я стояла перед несколькими развалившимися в креслах служащими, среди которых были парочка советников, казначей и еще кто-то наверняка очень важный, сцепив за спиной руки и пытаясь не закатывать глаза так очевидно. Они нашли, наконец, к чему придраться, и теперь обвиняли меня во всех смертных грехах. За меня был разве что один, самый молодой советник, но ему не давали и слова вставить, так что я молча слушала спор о том, что со мной, такой плохой и непослушной, делать.

— Она попросту опасна! — хлопнул рукой по столу советник с длинной белой бородой и прозрачными глазами-бусинками. — Если это случилось один раз, где гарантии, что взрыв не повторится, например, в непосредственной близости от Хозяина Огня?

Я закатила глаза, пытаясь подавить смешок, и подумала, что уж Хозяин Огня точно может меня контролировать. Эти придворные мешки с костями беспокоились скорее о собственных шкурах и карманах, чем о молодом правителе или сохранности дворцовых построек.

— Ее следует немедленно изолировать! — поддержал его лысеющий казначей.

— Господа, — спокойно заметил тот, кто был на моей стороне, — не думаю, что вы вправе принимать такие решения, не поставив в известность самого Хозяина Огня.

Ему было не больше тридцати пяти, так что он разительно отличался от всех присутствующих отсутствием глубоких морщин и черными волосами. Он обманчиво мягко улыбался и постукивал по столу сложенным веером, так что мерные удары разносились по гулкому залу.

— Сопляк! — закричал тот, что настаивал на моей опасности. — Я служу уже третьему поколению правителей!

— Время никого не щадит, — пропел его оппонент, раскрывая веер одним движением и прикрывая им рот, — возможно этому советнику стоит задуматься об уходе на покой.

— Ли Орз! — зарычал старший советник; глаза его налились кровью.

Ли Орз склонил голову набок, взмахнул веером, как будто отмахиваясь от назойливого внимания, и сверкнул стальными как грозовое небо глазами.

— Я помню свое имя, господин советник, — отрезал он и поднялся, — и я не считаю целесообразным продолжать этот балаган.

Не обращая внимания на разразившиеся крики, он вышел из-за стола, отряхнулся и, поравнявшись со мной, поманил за собой. Я кивнула и улыбнулась ему, украдкой оглядываясь на вопящих нам вслед стариков, и выскользнула на улицу, под покрывающееся предзакатными сумерками небо.

— Спасибо, — запоздало сказала я, когда Ли Орз вознамерился оставить меня, — это ничего, что вы так спорили с ними?

Я кивнула в сторону доносящихся из-за дверей криков. В самом деле, не могла ли данная ситуация навредить положению Ли Орза во дворце? Но советник покачал головой, возвел глаза к небу и мягко улыбнулся.

— В силу возраста мое фактическое положение несколько ниже, — проговорил он, — однако Его Величество послушает скорее меня, чем выживших из ума стариков. Это цитата.

Я прыснула, без труда догадываясь, чья. Действительно, Зуко едва ли стал бы слушать полоумных крикунов, он не распускал их скорее из-за связанных рук, чем из-за острой в них необходимости. У него все еще было много врагов, и перекраивать дворцовую канцелярию пока было бы опрометчиво.

— Однако, госпожа Хинаи, — вновь заговорил Ли Орз поле некоторой паузы, — я более не намерен закрывать глаза на беспокойные настроения и вынужден доложить обо всем Его Величеству.

Я беспомощно кивнула, глядя в его удаляющуюся спину, и подумала, что вскоре меня ждет разнос пограндиознее только что состоявшегося.

Зуко не заставил себя долго ждать, он влез в окно моей спальни этим же вечером. На лице его блуждало задумчивое выражение, а общий вид был несколько растрепанным. Он спрыгнул на пол, сбросил с себя тяжелые верхние одеяния, распустил стянутые на макушке волосы и рухнул в стоящее неподалеку кресло. Я наблюдала за ним исподтишка, слегка извернувшись за туалетным столиком. Я не то чтобы переживала за наши отношения, просто Зуко выглядел уставшим и беспокоить его лишний раз не хотелось.

— Хинаи, — раздавшийся в тишине голос заставил меня вздрогнуть.

Я дернулась, скорчив кривую улыбку, и заглянула Зуко в глаза. Он не сердился на меня, но явно был недоволен то ли сложившимися обстоятельствами, то ли все-таки моим неспокойным поведением. Я поднялась, отбрасывая тревожные сомнения, подошла, следуя за зовом покачивающейся ладони, и опустилась у его ног, укладывая голову на колени. Зуко погладил меня по голове, усмехнулся и растрепал только что тщательно расчесанные пряди.

— Я не хотела тебя тревожить, — слова прозвучали словно глупое оправдание.

Зуко склонил голову набок, запутался пальцами в моих волосах и потянул наверх, заставляя подняться. Я встала в полный рост, слегка склоняясь к нему, и уперлась ладонями в его плечи. Зуко играл с белой прядкой, крутил ее в пальцах и подносил к губам, вдыхая запах ветра и пепла, он смотрел из-под полуопущенных век, и я почти не могла видеть его глаза.

— Просто доверяй мне чуточку больше, — выдохнул он, притягивая меня к себе.

Я хохотнула, отпихивая его руку, и прижалась губами к его губам. Уж кому-кому, а Зуко я доверяла едва ли не больше, чем самой себе.

От меня отстали неожиданно, будто вовсе перестали замечать мое существование. Советники и другие служащие больше не отвешивали оскорбительных реверансов, теперь они проходили мимо, не удостаивая меня и взглядом. Придворные дамы, правда, продолжали сыпать не слишком остроумными колкостями и мусолить надоевшие темы, и отчасти благодаря ним я узнала одну из причин всеобщего негодования.

Зуко не желал формировать гарем. Я никогда об этом не задумывалась, но история гласила, что у правителя обязательно должно быть не менее десятка наложниц помимо официальной жены. И все эти придворные дамы, вьющие вокруг меня сплетни, оказывается были едва ли не первыми претендентками в эту самую должность. Ревность всколыхнулась и осела в груди гранитной крошкой, когда я поняла, что они все просто-напросто желали залезть Хозяину Огня в постель и так отхватить себе уютное тепленькое местечко.

Ли Орз выловил меня внезапно, выскочил словно из ниоткуда, склонился близко-близко, так, чтобы даже стены не слышали, и быстро произнес:

— Вы должны знать, что я на вашей стороне.

Я хотела было ответить, но советник уже унесся прочь, степенно обмахиваясь веером.

Я решительно ничего не понимала, слепо шаталась по дворцу и натыкалась на новые и новые скрытые длинными рукавами усмешки. Никто не разговаривал со мной, мне временно запретили проводить тренировки, так что я только и могла что бродить неупокоенным призраком в поисках чего-то, чем можно заняться, чтобы не умереть от скуки. Старейшины, кажется, преследовали меня всюду, обдавали неприязненными взглядами и улетучивались подобно дуновению штормового ветра.

О готовящемся празднике я узнала наверное самая последняя в мире, когда оказалась окружена стайкой служанок, твердящих что-то о том, что необходимо снять мерки и продумать праздничный наряд. Они завели меня в заполненную тканями комнату, облапали со всех сторон и принялись демонстрировать отдельные, подходящие на их взгляд рулоны тканей. Одна из них показала мне несколько эскизов будущего наряда, и я наугад выбрала тот, который показался мне наименее тяжелым и сложным.

— Так что за праздник? — спросила я, когда копошение вокруг поутихло.

Служанки охнули и прикрыли рты ладошками, сделали вид, будто я спрашиваю что-то общеизвестное, не знать которое просто невозможно. Они укоризненно покачали головами, переглянулись между собой и защебетали в один голос так, что ни слова было не разобрать. В конце концов, когда я уже подумывала сдаться и сбежать через окно, их осадила одна из девиц, занимавшихся обмеркой.

— Госпожа Хинаи долго путешествовала, поэтому логично, что она может не знать про праздник, — обратилась она к притихшим от ее слов служанкам.

Служанки защебетали теперь гораздо тише, покивали согласно, снова переглянулись и без слов выбрали ту, кто будет мне все объяснять.

— Госпожа Хинаи действительно родилась в стране Огня? — хихикнула одна из девиц, и на нее тут же шикнули.

Я закатила глаза и намеревалась уже уйти донимать кого-нибудь еще, потому что любопытство все разгоралось, и мне уже просто жизненно необходимо было узнать, в честь чего творится вся эта ерунда. Я не была осведомлена о традиционных праздниках народа Огня просто потому, что праздниками никогда не интересовалась, а теперь мне отчего-то вменяли этот факт чуть ли не в вину. Однако тихонько свалить мне не дали, служанки ровным строем перегородили окно и двери и с напускной пристыженностью склонили головы.

— Традиционный осенний праздник огня, госпожа Хинаи, — заговорила одна из них, — вот уже четвертый год совмещают с празднованием окончания войны.

— А, — я глупо хлопнула глазами, — вот оно как.

Теперь мне становилось понятно негодование всех этих дам, не знать такое было попросту странно. В свое оправдание я могла сказать лишь то, что всевозможные торжества всегда проходили как-то мимо меня, смешивались в какофонию звуков, запахов, громкой музыки и гула толпы и откладывались в памяти исключительно как яркие картинки без каких-либо деталей.

— Его Величество как всегда устраивает в этот день торжественный прием, — продолжила говорить другая, — на котором соберутся самые высокопоставленные чины страны Огня.

Я кивнула, по-новому взглянув на творящееся вокруг меня безобразие. Если все это необходимо для светского приема, а не просто для какого-то праздника, то я, чтоб вы знали, категорически против! Это, конечно, никого не волновало, служанки замолкли, продолжив предлагать мне ткани и украшения, а я лихорадочно думала, куда бы сбежать, чтоб можно было отсидеться до конца торжества.

Светские праздники и другие массовые скопления народа, облаченного в дорогие наряды и фальшивые улыбки, вгоняли меня едва ли не в панику. Одного раза, когда меня выпихнули толкать речь перед разномастной толпой сразу после окончания войны, мне с лихвой хватило, чтобы прочувствовать, насколько я не подхожу всем этим торжественным церемониям. Сейчас, правда, речи от меня наверняка не требовалось (я искренне надеялась, что в этот раз Зуко бы меня предупредил), но перспектива улыбаться всем подряд в наряде едва ли не тяжелее меня самой вызывала разве что стыдливый жар и желание закопаться в самую что ни на есть глубокую нору.

— Вы такая красивая, госпожа Хинаи! — выдохнула одна из служанок мне в ухо во время очередной примерки.

Я дернулась и едва не наступила на подол длинного платья, надевание которого длилось уже дольше четверти часа. В многослойном тяжелом наряде я чувствовала себя неповоротливым тюленем, но все вокруг меня, кажется, были с такой характеристикой не согласны. Нижние белые полупрозрачные юбки едва виднелись из-под длинного темно-красного подола плотного, расшитого золотом верхнего платья, талию плотно стягивал золотисто-оранжевый пояс, а рукава были такими длинными, что доставали мне до колен. Полупрозрачная нижняя ткань мягко облегала шею и торчала кружевными оборками, а сверху ее покрывали несколько слоев разноцветных тканей — от самого нижнего пепельного, до верхнего багрового. Я чувствовала себя завернутой в тысячу одежек луковицей, но выглядело платье действительно красиво.

— Вам не кажется, что это как-то слишком? — спросила я, обводя себя руками.

— Нисколечко не слишком! — запротестовали множество голосов. — Добавить еще прическу и украшения, и на празднике вы затмите всех придворных дам!

— Не хочу я никого затмевать, — слабо воспротивилась я, но никому, в самом деле, не были интересны мои слова.

День праздника неотвратимо приближался, все все больше и больше сходили с ума, носились туда-сюда и не замечали никого вокруг. Даже Ли Орз, отчего-то попадающийся мне на глаза теперь довольно часто, сделался хмурым и перестал обмахиваться неизменным веером. Зуко и вовсе был занят почти все время и приходил совсем редко, хватал меня в охапку и засыпал там, где стоял. Я пыталась было чем-нибудь помочь, но от меня только отмахивались и обещали, что вскоре все закончится. Судя по мечтательному выражению лица Зуко, закончиться должна была не только подготовка к празднику, и это окончательно ставило меня в тупик.

Сбежать хотелось все больше, суета вокруг мотала итак некрепкие нервы, и я отчаянно нуждалась в хорошей драке. Вот только тренироваться мне все еще запрещали, отряд теперь собирался под предводительством Зирры, и я могла разве что глазеть издалека, потому что кто-нибудь всегда ходил за мной по пятам и поднимал дикий шум, стоило сделать хотя бы шаг на тренировочное поле. Доводы о том, что так риск взрыва повышается, никто, разумеется, не принимал во внимание. Ли Орз разводил руками и говорил, что против толпы стариков все-таки бессилен, а Зуко улыбался и просил потерпеть еще немного.

И вот настал день торжества. С самого утра меня подняли на ноги, умыли, натерли волосы и кожу какими-то вонючими маслами, чуть не забыли покормить, завернули в подготовленные наряды и усадили на стульчик ждать. Прием должен был начаться после полудня, когда прибудут все высокопоставленные гости, а пока Зуко приветствовал прибывающих чиновников, стараясь каждому уделить немного времени. Из комнаты меня не выпускали, и я начала было возмущаться и спрашивать, зачем тогда меня нарядили так рано, но это как всегда не возымело никакого действия. Право слово, в этом дворце меня, кажется, совсем ни во что не ставили даже служанки.

— Да ты, принцесса, сейчас взорвешься! — хохотнул Зор.

Он, по его же словам, выполнял какое-то сверхважное поручение и заглянул ко мне просто потому, что из открытого окна так и веяло жаром. Парень с недавнего времени занимал какую-то не слишком важную должность и постоянно бегал у всех на побегушках, так что я могла периодически наблюдать его не в меру веселую физиономию.

— Ни черта не смешно, — заверила его я, пытаясь придать голове такое положение, в котором она бы не заваливалась от тяжести украшений.

— М-да, не хотел бы я быть девчонкой, — скептически протянул Зор, оглядывая орудие пыток на моей голове, — эти штуки выглядят жутко тяжелыми.

— Хочешь примерить? — огрызнулась я. — Они и есть жутко тяжелые.

— Не-не, давай без этого, — замахал руками Зор и пригладил короткий ежик черных волос, меняя тему. — Я вообще тут не для того, чтобы беседы беседовать.

— Тогда проваливай, — рыкнула я, указывая на дверь.

Меня в самом деле уже выводило из себя все: наряд, прическа, обильный макияж, время, тянущееся со скоростью улитки, чрезмерно болтливый Зор, служанки, не слушавшие моих возражений, и еще куча всего, невовремя попадающегося на глаза.

— Брысь! — Зор шикнул на притихших служанок, и они ровной вереницей посеменили прочь из комнаты.

Я смотрела на них с открытым ртом, про себя возмущаясь, какого черта они слушаются его, но не слушаются меня. Наверное мое лицо было настолько красноречивым, что Зор хмыкнул, закатив глаза, закинул руки за голову и небрежно бросил:

— Потому что ты девчонка. А теперь пошли!

Он схватил меня за руку, рывком поднял на ноги и потащил к окну. Я закатила глаза, пихая его в бок, подхватываемая порывом ветра перелетела оконную раму и оказалась, наконец, на улице, где вовсю царствовал жаркий полдень. За спиной звякнуло, голове резко полегчало, и я сдавленно ойкнула, не оборачиваясь. Не то чтобы я рассчитывала сбросить надоевшие украшения при побеге, получилось это как-то само, но исправлять оплошность я не собиралась. Покрутив головой и хрустнув шеей, я направилась следом за Зором.

Теплый осенний ветер перебирал стянутые теперь единственной неприметной заколкой волосы, шелестел подолами платья, ласкал разгоряченные пальцы, с которые почти срывались яркие искры. Мы шли вперед по одному из дворцовых садов, и отовсюду слышались голоса суетящейся прислуги или переговаривающихся чиновников. Зор подвел меня к одной из дверей в другом крыле здания, распахнул створки, затолкал внутрь и испарился.

В комнате было темно, окна занавешивали плотные шторы, и только неверный свет пляшущих в блюдцах огоньков позволял разглядеть хоть что-то. Посреди комнаты на подушках сидели облаченные в парадные одежды Его Величество Хозяин Огня Зуко и его дядя, верховный главнокомандующий огненной армии Айро. Между ними стояла клетчатая доска, усыпанная круглыми фишками для игры в пай-шо.

— Что вы делаете? — спросила я дрогнувшим голосом.

Айро смерил меня заинтересованным взглядом, а Зуко посмотрел устало и похлопал рукой рядом с собой. Я плюхнулась рядом, хмыкнула оттого, что Зуко уткнулся носом в мою макушку, и сделала ход, «съедая» несколько фишек.

— Мы прячемся, — ответил Айро, потирая подбородок и обдумывая стратегию.

— От кого? — уточнила, глядя, как он небрежно меняет построение в несколько шагов.

— Хазара с восточной окраины, — выдохнул Зуко, обхватывая меня за пояс, — он горит желанием женить меня на своей дочери и перенести столицу на восток.

— Он хочет перенести столицу на острова? — я сделала очередной ход.

— До островов, — подсказал Айро и легким движением поставил меня в угол.

Я шикнула, осознавая безвыходность ситуации, и скрепя сердце пожертвовала несколькими фишками.

— То есть моя женитьба тебя не интересует? — обиженно спросил Зуко, щипая меня за ногу.

— А должна? — переспросила я, и Айро расхохотался. — Что?

Зуко отпустил меня, приложил ладонь ко лбу и преувеличенно высоким голосом завыл:

— Ты разбиваешь мне сердце!

— Тебя отшили, дорогой племянник, — посмеиваясь, поддержал его Айро.

Я смерила их скептическим взглядом, обреченно посмотрела на доску, где мои фигуры остались в катастрофическом меньшинстве, почесала макушку и вытащила осточертевшую шпильку.

— В смысле, ты же все равно женишься на мне, какое мне дело до планов этого Хазары?

Только притихший Айро снова расхохотался, а Зуко застыл каменным истуканом. Учитель, продолжая смеяться, потрепал меня по волосам и сделал единственных ход, с которым партия завершилась его победой. Я фыркнула, крутя в пальцах заколку, и скосила глаза на молчаливого Зуко. Он так и сидел, запрокинув голову и приложив ладонь ко лбу, и отмер только тогда, когда я пихнула его в бок.

— Тебя сделали, племянничек, — хохотнул Айро, сгребая фишки в мешочек.

Зуко обиженно фыркнул, ничего не ответив, и отвернулся.

В большом зале было шумно. Меня под руку вел Айро, буквально тащил за собой, потому что я сопротивлялась, упираясь пятками в пол, и не желала делать ни шага вперед. В полном золота великолепном зале на меня смотрели презрительно, кривили губы и ломали пальцы. Было неуютно настолько, что хотелось сбежать прямо сейчас.

Свет подвешенных к потолку огненных шаров мягко разливался по помещению, плясал в золотых украшениях гостей и путался в лживых улыбках. Они все были двуличными, все до единого сочились желчью и говорили на каком-то чудном, незнакомом мне языке. Каждое их слово означало не то, о чем можно было подумать, каждый их жест имел скрытый смысл. Я так не могла, говорила, что думала, видела то, что перед глазами, и оттого отчаянно боялась. Все они были свернувшимися в клубки змеями, шипящими друг на друга, готовыми броситься в любой момент и беспощадно разорвать жертве глотку.

Я смотрела на них из-под полуопущенных ресниц и чувствовала себя беспомощной. Пламя в груди поднималось и опадало вместе с дыханием, и я чувствовала, что еще немного — и мои и без того потрепанные нервы окончательно истлеют. Айро вел меня куда-то вглубь зала, походя здоровался с какими-то людьми и безостановочно что-то говорил мне на ухо. Я потеряла Зуко из виду почти сразу, его увлекли в самую гущу людей, поглотили галдящие черно-алые фигуры, и теперь можно было только догадываться, с кем сейчас ведет беседы Хозяин Огня. Где-то рядом мелькнул постукивающий веером по бедру Ли Орз, отвесил широкую улыбку и исчез, слившись с толпой. В глазах рябило и пестрило от ярких нарядов и обилия золота, голова казалась тяжелой даже несмотря на отсутствие массивных украшений, а в горле пересохло настолько, что я едва ли могла произвести отличный от хрипа звук.

— Давай, девочка, — Айро прислонил меня к стене и вручил выхваченный откуда-то бокал с водой, — это только начало.

— Начало? — жалобно переспросила я, делая большой глоток.

От воды стало чуточку легче, голова слегка прояснилась, а пестрое пятно разделилось на множество собравшихся в кучки людей. Я глубоко вдохнула спертый несмотря на открытые окна воздух. Сердце колотилось гулко, заглушало почти все звуки, и я слышала голос Айро как будто сквозь толщу воды. Он обхватил меня за плечи и усмехнулся, оглядываясь куда-то в толпу.

— Придется тебе привыкнуть к пышным торжествам, — с печальной улыбкой сказал учитель и исчез, растворившись среди людей.

Музыка и голоса сливались в единый гул, и я неожиданно подумала, что Тоф должно быть в такой обстановке было бы совсем тяжело. Или что что-то подобное она чувствует где-нибудь в оживленном городе, где все ходят туда-сюда и переговариваются.

Я считала, что в моем платье танцевать решительно невозможно, но многие дамы легко кружились в нарядах посложнее и потяжелее. Когда вынырнувший из толпы Ли Орз протянул мне руку, я только фыркнула и отвернулась, услышав в ответ смешок.

— Госпожа Хинаи, — сказал советник на пределе слышимости, — я бы настоятельно рекомендовал вам пойти со мной.

Ли Орз подмигнул, прикрыв половину лица неизменным веером, и качнул протянутой рукой. Мне ничего не оставалось, кроме как закатить глаза и вцепиться в его ладонь вспотевшими пальцами.

Мы лавировали сквозь толпу, советник ловко обходил танцующие пары, а в моих глазах все окончательно смазалось в пестрящую вспышку ослепительного света. Я урывками слышала чужие разговоры, отчаянно старалась не путаться в подоле тяжелого платья и дышала глубоко и часто только чтобы сохранить хоть какое-то восприятие действительности. Огонь в многочисленных факелах и чашах мерно колыхался, изредка вспыхивая и разбрасывая снопы искр, на улице постепенно темнело, так что вспышки пламени виднелись все отчетливее, они отбрасывали на стены причудливые тени и раскрашивали пышные наряды гостей теплыми рыжими кляксами. Я мерно дышала, сливаясь с тлением огоньков, и почти даже успокоилась, когда Ли Орз остановился.

Пелена перед глазами исчезла не сразу, первыми я услышала многочисленные ворчливые голоса старых советников и тихий смех Зуко, выделяющийся из общего гула птичьего чириканья подобно легкому журчанию ручейка. Теплые пальцы легли на мое предплечье и слегка сдавили, дыхание обожгло щеку, и мягкий голос едва слышно прошептал в самое ухо:

— Ты нужна мне здесь.

Я вздрогнула, зрение возвратилось резко, золотисто-рыжая дымка рассеялась, на мгновение ослепляя меня как будто уже полузабытыми красками и блеском парадных нарядов. Зуко рядом со мной выглядел серьезным, а стоящий чуть поодаль от него Ли Орз, медленно обмахиваясь веером, озорно и как-то предвкушающе улыбался. Столпившиеся рядом старейшины и советники хмурились, но молчали, прожигая меня уничижительными взглядами. Я переводила взгляд с одних на других, совсем не понимая, зачем меня втянули в это сборище помпезных высокопоставленных лиц, большая часть которых желала прикопать меня под ближайшим деревцем.

Когда я снова обернулась к Зуко, он мечтательно-серьезно улыбался, оглядывая меня с ног до головы. В этот раз проигнорировать протянутую руку не получилось, и Его Величество утащил меня в самую середину зала. Одна его рука тяжелым обручем легла на талию, а вторая перехватила мою ладонь и дернулась назад, утягивая за собой. Я покорно следовала за направляющим мои движения Зуко и отстраненно думала, что танцевать — это, оказывается, не так уж и сложно. Люди вокруг нас уже не казались пестрыми кляксами, скорее они превратились в однородное желе с фруктами, вроде бы однотонное и полупрозрачное, но с выныривающими внезапно яркими пятнами.

Не знаю, сколько мы кружились по залу, я не слышала ни музыки, ни разговоров вокруг, только смотрела в искрящиеся золотом глаза Зуко и следовала за ним. Я, казалось, была мотыльком, завороженно летящим на пламя, только в моем случае оно ласкало и согревало, а не испепеляло дотла.

Когда Зуко внезапно остановился, я замерла следом, продолжая разглядывать его лицо. Лишаться теплых прикосновений не хотелось, но краем сознания я понимала, что танец закончился, и все собравшиеся смотрят на нас с недовольством и недоумением, которые я не видела, но ощущала кожей. Только вот Зуко все еще стоял напротив, смотрел мне в глаза, и когда он внезапно опустился на колени, я растерянно оглянулась, словно бы кто-то посторонний мог подсказать намерения Хозяина Огня.

Пламя в факелах неровно вспыхивало и опадало, плевалось снопами искр и коптило, пуская в потолок струйки ядовитого сизого дыма, отчего казалось, что тени обрели жизнь и теперь снуют туда-сюда, не находя выхода, словно слепые котята. Тень от ресниц Зуко трепетала на его щеках, а в глазах отражалось такое же беспокойное, беснующееся пламя. Я оцепенела, завороженно глядя на него, и пропустила момент, когда мои пальцы оказались крепко сжаты в его ладонях.

— Хинаи! — начал Зуко как-то слишком торжественно и громко, смутился и, прокашлявшись, продолжил немногословно. — Ты будешь моей женой?

Я открыла рот и так и застыла, глупо глядя на улыбающегося Зуко. Люди вокруг тоже замерли, хотя по рядам и прошла волна шепотков, смолкшая от одного сердитого взгляда Ли Орза. Пламя взметнулось, облизало высокие потолки, и я почувствовала, как на щеки наползает горячий румянец. Пальцы непроизвольно сжались, и Зуко тут же прильнул к ним губами, скрывая свое лицо от посторонних и исподтишка мне подмигивая.

Слова тугим комом застряли в горле, так что я просто кивнула и потянула Зуко на себя, заставляя его подняться. Пламя разгоралось все ярче, разгоняло сгущающийся полумрак, плясало под одному ему ведомые ритмы, кружилось и вспыхивало, пуская в воздух гаснущие на лету искры. Зуко расплылся в улыбке и поднялся, следуя за моей рукой, продолжая смотреть только мне в глаза и невесомо, но крепко сжимать мои пальцы. Его глаза сделались совсем алыми, отражения огненных всполохов взметались ввысь и рассыпались подобно фейерверку, оседали на плечах и рукавах и путались в собранных причудливой заколкой волосах. Зуко приблизился почти вплотную, его жаркое дыхание обожгло веки и щеки, пальцы плавно перетекли на талию, а губы расплылись в широкой улыбке. Пламя взметнулось выше, вспыхнуло и разлетелось по залу, накрывая всех собравшихся искрящимся трескучим ковром.

Зуко покачал головой, но совсем не неодобрительно; в его глазах все еще плясали отраженные всполохи яркого пламени. Я не могла отвести от него взгляд, так и стояла, не обращая внимания на опадающий на волосы пепел и разлетающиеся по залу недовольные возгласы. Гости недовольно переговаривались, смотрели вверх, словно оттуда вот-вот польется чистое пламя, но я не слышала ни их возгласов, ни сдавленной брани старых советников, ни ликующих ноток в голосе Ли Орза. Зуко все еще стоял вплотную, так что я чувствовала, как вздымается от дыхания его грудь, и как горячие пальцы оставляют на коже алые, покрытые тлеющей золой ожоги. Зуко качнул головой, и я рассеянно проследила за его взглядом. Где-то у самого выхода стоял чрезмерно довольный происходящим Айро, помахивающий нам длинным широким рукавом. Я хихикнула и склонила голову, понимая его намерения, и горячие пальцы снова сжали мои ладони.

— Как бы то ни было, — прокашлялся один из старых советников, — это знаменательное событие для всей страны Огня. Примите мои поздравления, Ваше Величество!

Зал подхватил его слова аплодисментами, гул которых заглушил даже звуки потрескивающего в чашах пламени. Я закатила глаза, стараясь не обращать внимания, что меня старик упомянуть забыл, и крепче сжала пальцы Зуко. Шум толпы все еще нервировал, в ушах будто звенели колокольчики, но теплое прикосновение немного успокаивало, выравнивало учащенное дыхание и приводило в порядок мысли. Зуко со мной, так или иначе, и теперь это навсегда.

— Как бы то ни было, — вынырнувший из толпы Ли Орз передразнил советника и прищурился, складывая веер с громким хлопком, — примите мои поздравления, Ваше Величество Хозяин Огня Зуко, госпожа Хинаи.

Я рассмеялась, глядя, как он подмигивает мне и Зуко, оглянулась на последнего и утонула в золоте глаз. Зуко улыбался тепло и искренне, прятал наши переплетенные пальцы в рукаве и не смотрел больше ни на кого.

— Конспираторы, — я фыркнула, когда осознание неожиданно пронзило иглой, — как долго вы это планировали?

Ли Орз тут же раскрыл веер и спрятал за ним подрагивающие в улыбке губы, так что я видела теперь только его лучащиеся смешинками глаза. Зуко хохотнул, качнул головой и ничего не ответил, только оставил у меня на лбу горячий отпечаток. Я закатила глаза и хмыкнула, ущипнула Зуко за тыльную сторону ладони и обиженно надула губы. Ни Ли Орз, ни Зуко не успели мне ничего сказать, потому что рядом вырос внушительной скалой облаченный в черное с золотом человек, на добрую голову возвышающийся над всеми собравшимися.

— Господин Хазара, — Ли Орз прищурился и поднял веер выше.

Хазара не удостоил его и взглядом, повернулся к нам с Зуко, смерил меня оценивающим взглядом с ног до головы и сказал что-то неразборчиво. Я почти чувствовала, что это что-то не слишком лестное касательно меня, моей внешности или моего происхождения.

— Мои поздравления Хозяину Огня и его избраннице, — пробасил Хазара без каких-либо эмоций, — тем не менее мое предложение все еще в силе, не забывайте о нем.

Зуко натянул на лицо вежливую улыбку, и я почувствовала, как он напрягся. Хазара оглянулся куда-то в зал, махнул кому-то рукой, и рядом с ним оказалась довольно милая молодая девушка, облаченная в многослойное платье цвета янтаря. Она оглядела всех из-под полуопущенных ресниц и едва-едва улыбнулась, склоняясь в вежливом поклоне.

— Пользуясь случаем, хочу представить вам мою дочь Шион, — Хазара растянул тонкие губы в улыбке и гордо качнул головой, — она воспитана не хуже принцессы и обучена всему необходимому.

Он не стал пояснять, чему именно Шион обучена, а девушка мягко улыбнулась, склонилась еще ниже и произнесла высоким, как колокольчики, голосом:

— Это великая честь для меня.

Зуко сжал мои пальцы крепче, покачал головой и вежливо улыбнулся, ни слова не говоря в ответ. Хазара хмыкнул, не увидев необходимой ему реакции, сложил руки перед собой и скрылся в толпе, оставляя дочь так и стоять в поклоне. Ли Орз закатил глаза, похлопал девушку веером по плечу и указал в сторону исчезнувшего из вида Хазары.

— Ты тоже можешь идти, — сказал он, глядя Шион в глаза.

— Но я… — она встрепенулась, посмотрела на него растерянно и спрятала покрасневшее лицо за рукавом, — отец приказал мне составлять компанию Его Величеству.

Зуко вздохнул и хотел было уже что-то сказать, но Ли Орз опередил его, подставил Шион локоть и бросил на нас лукавый взгляд. Девушка вздрогнула, покраснела еще сильнее, так что теперь ее лицо сливалось с алыми серьгами, посмотрела на Зуко испуганно и несмело протянула белоснежную ладошку.

— Как видите, у Его Величества уже есть очаровательная спутница, — запел соловьем Ли Орз, — так что этот скромный советник почтет за честь, если вы соблаговолите составить компанию ему.

Ли Орз подмигнул мне едва заметно, подхватил смущенно хихикающую Шион за руку и стремительно скрылся в толпе. Мы с Зуко переглянулись и одновременно прыснули. Я была уверена, что эти двое споются, и Зуко, кажется, был со мной полностью согласен. Он проводил парочку насмешливым взглядом, притянул меня ближе и осторожно развернул в сторону все еще выжидающего у выхода Айро. Старик заметил нас, помахал рукой и тут же отвернулся, заговаривая с кем-то рядом.

В итоге мы потратили несколько десятков минут, чтобы добраться в тот конец зала, потому что люди все подходили и подходили, что-то говорили, поздравляли и смотрели на меня оценивающе. Я, признаться, чувствовала себя товаром на базаре, где каждый так и норовил заглянуть мне в рот и узнать цену. Зуко крепко сжимал мою руку, время от времени перебирал подрагивающие пальцы, вежливо отвечал на все вопросы и принимал все поздравления. Пламя под потолком вспыхивало и опадало в одном ритме с дыханием, я натягивала улыбку и кивала, но так и не раскрыла рта, боясь, что ляпну какую-нибудь глупость. Кроме того я почти не слышала ничего, за исключением стука собственного сердца и трепета блуждающих огоньков.

— Ну что ж, дети мои, — голос Айро выдернул меня из подернутой дымкой словно полудремы, — пришло ваше время становиться взрослыми, формировать семью и…

— Дядя, — укоризненно протянул Зуко, качая головой.

Айро хохотнул, взял нас обоих за руки и по очереди поцеловал ладони. Я вспыхнула, словно приходя в себя, пламя надо мной снова взметнулось, облизывая потолок, и опало янтарными искрами. Зуко посмотрел на меня такими же янтарными глазами, и предательское сердце подскочило и выровняло бег. Айро тепло улыбнулся, вглядываясь куда-то в толпу, жестом пригласил нас наружу и прикрыл собственной спиной:

— Уважаемый советник…

На улице гулял прохладный ветер, ночь давно наползла на небо, окрасила его иссиня-серебристыми цветами, зажгла фонари и погасила окна. Кроны деревьев тихо шелестели, переговариваясь о чем-то своем, недалеко журчала вода и, стоило отойти от главного зала, тишина наступала такая, что слышно было копошение жучков в траве. Я запрокинула голову назад, глубоко вдыхая прохладный воздух, тряхнула волосами, сбрасывая оставшиеся украшения и рассмеялась. Зуко тоже стянул заколку, быстро поцеловал мою ладонь, все еще зажатую в его руке, и по открытым коридорам пошел в сторону тихонько журчащей воды.

Небольшой пруд располагался в одном из внутренних садов. Его со всех сторон окружали стены домов и несколько деревьев, зато выбраться сюда из моих или Зуко покоев не составляло труда. В середине пруда мерно журчал фонтанчик, по поверхности воды плавали кувшинки и парочка лотосов, в длинных стеблях которых прятались несколько ярких рыбешек. Зуко присел на бортик, утягивая меня за собой, потрогал воду кончиками пальцев и как-то грустно улыбнулся. Я прикрыла глаза, повторяя его жест, и принялась напевать незамысловатую песенку, одну из тех, что мне удалось запомнить во время путешествия. Она была о чем-то грустном, но счастливом, я не особо вдавалась в смысл слов, просто тихо вытягивала мотив и время от времени путала ноты.

— Ты фальшивишь, — хохотнул Зуко, когда мелодия оборвалась.

Я надула губы и насупилась, шлепнула ладонью по гладкой поверхности воды и нечаянно обдала Зуко брызгами. Зуко рассмеялся, зачерпнул воду горстью и вылил мне на голову. Мы так и сидели, не расцепляя рук, и дурачились как дети, пока праздник наконец не закончился и двор не наполнился шумом голосов и топотом множества ног. Тогда Зуко подхватил меня на руки и донес до самой комнаты, только там отпустив меня и расцепив пальцы. Он покачал головой, оставил на моих губах горячий поцелуй и скрылся в темноте, подсвеченной льющимся в окна серебристым светом луны.

Подготовка к церемонии началась резко, с того, что меня выдернули с тренировки, притащили в набитую людьми комнату и принялись обсуждать, какой наряд мне больше подойдет. Мне в общем-то было все равно, так что я совсем не слушала их слова, пялилась на разноцветные куски ткани и разглядывала знакомых и не очень людей.

— Госпоже нравится это украшение? — голос одной из служанок выдернул меня из мечтаний и заставил вернуться в реальность.

Девушка указывала на спрятанное под стеклом витрины головное украшение, состоящее из нескольких изящных цепочек и искусно выкованных цветов и листьев. На цепочках радостно сверкали нанизанные на них прозрачные камешки, отражающие солнечные блики и пускающие по стенам солнечных зайчиков. Я пожала плечами, оглядывая украшение, и про себя отметила, что оно не кажется таким уж тяжелым. Девушка восприняла этот жест по-своему, поспешила достать головной убор и подать его на вытянутых руках. Я, словно завороженная, осторожно коснулась пальцами звякнувших камешков, провела по тонким золотым цветам и закусила губу.

— Я могу, — я запнулась, коснулась цепочек, и они зазвенели, сталкиваясь между собой, — надеть его?

— Конечно, госпожа! — ко мне тут же подбежали еще несколько служанок.

Одна из них подхватила украшение, еще несколько быстро соорудили у меня на голове незамысловатую прическу. Я смотрела на себя в зеркало как на кого-то чужого, похожего на меня лишь внешне. Я-по-ту-сторону-зеркала выглядела высокой и статной, а еще очень красивой, несмотря на простую одежду. Я-по-эту-сторону чувствовала себя скованной и смущенной, совсем маленькой рядом со всеми этими рассматривающими меня чиновниками. Одна из служанок поднесла несколько отрезов ткани, приложила все по очереди и выжидающе подняла на меня большие черные глаза.

— Вот это, — я указала на пепельно-красный кусок ткани, отдаленно напоминающий тлеющие в камине угли, — наверное.

На самом деле большая часть ткани казалась мне одинаковой. Перед мной были различные оттенки красного и золотого, отличающиеся между собой разве что плотностью материала и переливами. Услышав мое решение, служанка радостно кивнула, оттащила наверняка тяжеленную ткань в сторону и повернулась к столпившимся у окна придворным. Они должны были то ли придумать дизайн платья, то ли что-то еще, и, получив две основные детали — ткань и украшение — эти люди заголосили и принялись за бурное обсуждение. А я, пока внимание от меня перетекло на будущее платье, поспешила стянуть украшение с головы, сунуть его служанкам и смыться через окно.

Дальше время полетело стремительно. Меня таскали на примерки, показывали украшения, согласовывали какие-то детали, вроде списка приглашенных на официальное торжество и цвета стульев, дергали туда и сюда, и в конце концов у меня голова пошла кругом. С Зуко мы виделись всего пару раз, на совместной примерке нарядов и когда нам пришлось подписывать больше сотни приглашений, так что мне даже некому было пожаловаться. Боль обхватила виски тугим обручем, и я всерьез опасалась, что снова взорвусь и сорву церемонию к чертям собачьим. Мельтешащие вокруг люди раздражали все больше, все что-то он меня хотели, так что мне некогда было даже помедитировать, чтобы привести разум в порядок. Я медленно, но верно закипала, все приближаясь к очередному взрыву.

Время утекало сквозь пальцы, свадебные приготовления сводили меня с ума, и я, кажется, вовсе не осознавала, что вот-вот стану самой настоящей женой. Многочисленные обитатели дворца по-прежнему смотрели на меня неодобрительно, шептались за спиной, и не думая скрываться и понижать голос, и их колючие взгляды преследовали меня по пятам едва ли не ежесекундно.

Зуко был постоянно занят, так что мне некому было даже поплакаться, потому что кроме него на самом деле у меня и друзей-то здесь не было. Айро делал свои генеральские дела, Зор пропадал в темницах (я даже представлять не хотела, что он там забыл), а все остальные, кто не смотрел на меня отвратительно свысока, были все еще слишком далеко.

Наступала осень, яркая и багряно-красная, деревья переодевались в цвета народа Огня и сбрасывали листья наземь, создавая под ногами мягкий шуршащий ковер. Солнце светило еще по-летнему ярко, но грело уже не так. Дни становились короче, ветер поднимал в воздух желтую, рыжую и красную листву, трепал оставшуюся на деревьях и кустах редкую зелень. Я все больше чувствовала себя странно перепуганной, будто моя жизнь вот-вот должна была перевернуться с ног на голову. Свадьба, к которой готовились едва ли не всем миром, должна была состояться в середине осени, и с каждым днем все приближающаяся заветная дата приводила меня в неописуемый ужас.

Дворец постепенно наполнялся людьми до такой степени, что я нигде больше не могла побыть в одиночестве. Даже в моей комнате постоянно торчал кто-то из служанок, напоминал о запланированных делах и встречах. Никто все еще не желал принимать меня как потенциальную жену Хозяина Огня, но обязанность встречать прибывающих гостей на меня скинули первым же делом.

В груди росло что-то горячее и колючее, свечи в моем присутствии трещали и чадили, выплевывали в воздух клубы ядовитого серого дыма, так что хотя бы вечером меня оставляли в покое. Я хотела увидеть Зуко и жаждала прекращения всей этой утомительной канители, но оба эти желания одновременно осуществиться попросту не могли. Мне вот-вот предстояло стать кем-то очень важным, сверкающей на пьедестале фигурой, которой колючие взгляды не простят ни единой ошибки.

Мне неистово хотелось подраться. С кем-нибудь, уже неважно с кем, но из внутреннего дворца меня не выпускали, тренировки проводить запретили, да к тому же постоянно следили, чтобы я не выкинула чего-нибудь этакого. Хотя, я готова поспорить, большинство чиновников согласны были выдворить меня вон любыми способами.

Как это произошло я, честно говоря, не запомнила. Нет, меня не вышвырнули прочь и даже не отругали, просто горячее колючее нечто в груди переполнилось, выплеснулось через край огнем на кончиках пальцев и жарким дыханием, и все вокруг полыхнуло радостно и весело, облизывая пламенем дерево и бумагу. Наверное, хотела бы я сказать, это того стоило. Мне стало легко-легко, огонь грел уставшую кожу, трепал волосы и перебирал пальцы. Взметались перед глазами искры, и чье-то теплое дыхание на губах успокаивало и убаюкивало, пока рыже-красный не сменился густым темно-синим, как ночное беззвездное небо.

Вечернее солнце щипало глаза и грело виски, под головой и спиной было мягкое и уютное нечто, а сверху придавливало еще одно, тяжелое, широкое и немного колючее. Под веками было красно, особенно верткий солнечный зайчик прыгал по губам и щекам, и чья-то рука мягко перебирала волосы. Мне было тепло и уютно, так хорошо и спокойно, как, кажется, не было уже давно, но заходящее солнце и насмешливый голос Зуко все равно заставили меня открыть глаза.

— Титул Хозяйки Огня подходит тебе как нельзя лучше, — рыжее солнце рассекало его лицо тонкими линиями и огнем полыхало в золотистых глазах, — сжигаешь все на своем пути при единственном неверном слове.

Я хохотнула и попыталась подняться, но Зуко удержал меня, уложил обратно на подушки. Его темные волосы не были собраны, рассыпались прядями по плечам и ловили красноватые отблески заходящего солнца. Окно было распахнуто настежь, и я чувствовала гуляющий по коже ветерок. Я хотела спросить, никто ли не пострадал, но Зуко опередил меня, легко улыбнулся, будто бы мечтательно переводя взгляд на улицу.

— Ты горела. Просто стояла посреди коридора, и все вокруг тебя полыхало пожаром, таким горячим и яростным, — его рука скользнула по моей щеке, пальцы запутались в волосах, — я никогда не видел ничего прекраснее. Твое пламя не обжигало людей, только ластилось и грело. Хотя эту часть дворца теперь придется восстанавливать.

От солнца защекотало в носу, я фыркнула и рассмеялась. Яркие лучики разбежались по лицу Зуко, заблестели в глазах, отразились мимолетным удивлением и погасли. Солнце скрылось, заползло за горизонт, оставив после себя лишь недолгую розовато-красную дымку.

— Я загорюсь, если ты не позволишь мне встать, — я надула губы и рывком поднялась, тут же заваливаясь на Зуко.

Конечно, я сделала это специально. Он был нагретый солнцем и пахнущий чернилами, длинные волосы щекотали и покалывали щеку, гулкое сердце мерно стучало под ухом. Я прижалась к его груди крепче, и его ладони накрыли плечи и растрепали волосы, а губы прижались к макушке.

— С этого момента, — Зуко выдохнул, и его дыхание осело на моих ресницах, — гори только для меня.

Я согласно промычала, и он мягко хохотнул, прошелся пальцами по волосам и спине, пустил мурашки по шее и поцеловал в висок.

Из зеркала на меня снова смотрел кто-то чужой. На меня нацепили свадебное одеяние, огромное многослойное платье, на голову водрузили то самое выбранное мной украшение и поставили перед зеркалом. Служанки и придворные дамы смотрели выжидающе, а у меня сердце проваливалось в пятки и подскакивало к горлу. Это была не я, совершенно точно кто-то другой глядел на меня из-за стеклянной преграды.

Она была одета в красное многослойное платье. Та красно-пепельная ткань, которую я выбирала в прошлый раз, оказалась всего лишь для нижнего платья, из которого я видела только торчащие из-под верхнего облачения оборки. Ярко-алая переливающаяся в дневном солнце ткань облегала кожу и струилась по плечам, ниспадала на пол широкими волнами, и я старалась не задумываться, как в этом вообще можно было передвигаться. Она, девушка из зеркала, смотрела испуганно, но вместе с тем в ее глазах я видела искристый блеск золота, не скрываемый ни золотой вышивкой, ни золотым же головным убором. Прозрачные камни в солнечных бликах тоже казались золотыми, и золото в зеленых глазах уже не выглядело таким отвратительно дисгармоничным.

Я завороженно смотрела на огромную птицу, раскинувшую золотые крылья на рукавах и возложившую голову мне-отражению на грудь, и никак не могла сделать вдох. Каждое перышко было искусно вышито золотом по алой ткани, каждое — унизано прозрачным камнем, как в головном украшении, и они разлетались, будто на сильном ветру, обвивали широкие рукава и превращались в мои собственные крылья. Голова птицы смотрела вверх, будто она заглядывала мне в глаза и взлетала ввысь, а длинный хвост волнами обвивал юбку и заканчивался где-то в складках лежащего за моей спиной шлейфа. Девушка из отражения походила на феникса и была им, а я могла только смотреть на нее сквозь стекло-отражение и ловить разлетающиеся под пальцами перья.

— Это, — воздух клубком застрял в легких, но я не смогла даже закашляться, — очень красиво.

Мне было страшно. Потому что из зеркала на меня смотрел кто-то другой, и она была красивой и властной, прибивала одним взглядом к земле и будто гипнотизировала золотом в зеленых глазах. У нее не было седины в волосах, не было пламени на кончиках пальцев и не было свободы в крыльях. Ее крылья были тяжелыми и мокрыми от дождя, сверкали на солнце, но не могли сделать ни взмаха, чтобы оторвать ее от земли.

— Привет, — Аанг подкрался незаметно и бесшумно, так что я, напрочь ушедшая в свои мысли, крупно вздрогнула.

За прошедшее время он сильно вырос, теперь ему было шестнадцать, и он был выше меня головы на две. Рослый и самый взрослых среди нашей старой-доброй компании Зуко доставал ему макушкой примерно до середины уха, и я порой боялась представить, что будет, если Аанг вырастет хотя бы еще немного.

— Привет, — я улыбнулась и задрала голову, тут же потирая хрустнувшую шею, — и в кого ты только такой высокий? А ведь был милым маленьким мальчиком еще совсем недавно.

Аанг звонко рассмеялся, и этот звук рассыпался колокольчиками по ветру. Он стал старше и гораздо выше, больше не напоминал лысую девочку (но все мы помнили, как он злился от этого сравнения), но все равно остался старым-добрым Аангом. Времена постепенно менялись, время утекало сквозь пальцы, и, кто знает, быть может в следующую нашу встречу он представит Катару как свою жену.

— А ты не выходила замуж еще совсем недавно, — выдохнул Аанг, будто отзеркаливая мои мысли, — ты выглядишь уставшей, все в порядке?

Я вздохнула, понимая, что отвертеться от разговора не получится. Аанг смотрел на меня сверху вниз встревоженно и проницательно, будто заранее знал все мои печали и был готов приложить все силы, чтобы помочь. Аанг всегда был таким, слишком добрым и понимающим, но я бы бессовестно соврала, если бы сказала, что это мне в нем не нравится.

— Я устала, — я шумно вздохнула, упала вперед, упираясь лбом в его грудь и понизила голос, — и мне немножечко страшно.

Это была не совсем правда, и Аанг знал это. Я была в ужасе, все эти придворные штучки жутко нервировали и сковывали, а перспектива встать на самый верх огромного тонкого шпиля пугала до одури. Прохладная рука коснулась спины, по волосам будто пробежал легкий ветерок, и я вздрогнула от зарокотавшего у Аанга в груди смешка. Он больше не был маленьким и мягким, и осознание этого отчего-то приводило меня в уныние.

— Начинать что-то новое всегда страшно, когда ты один, — он наставнически покачал головой, отстранил меня от себя и улыбнулся, — но ты не одна, Хинаи, вокруг тебя множество людей, готовых помочь в любую минуту. Даже если ты вдруг станешь королевой мира, я уверен, ничего не изменится, потому что Хинаи навсегда останется Хинаи.

— Вот именно, — он будто попал в самую точку, в самый болезненный мой страх, — Хинаи останется Хинаи и никак не сможет вдруг стать королевой.

Аанг покачал головой, обхватил меня за плечи, и новый порыв ветра растрепал неровным ореолом волосы. В глазах запекло.

— Никто из нас изначально не был тем, кем является сейчас, — Аанг присел на корточки и вдруг снова сделался маленьким отважным и поразительно добрым Аватаром, — каждый из нас был напуган, проходя по этому пути, каждый думал, что никогда не справится с возложенной на плечи задачей. И посмотри, где мы теперь.

Он обвел рукой пространство внутреннего двора, будто показывая мир, к которому мы пришли. Я фыркнула, хлюпнула носом и вцепилась в его плечи:

— Тогда было проще.

— Конечно проще, — серьезно кивнул Аанг, — но теперь тебе нужно жить для себя и делать то, что хочется. Ты ведь любишь Зуко?

— Конечно люблю, — я утерла выступившие слезы и сдула с лица упавшую на нос белую прядь, — я не собираюсь отступать, но надо же поплакаться в жилетку лучшему другу, когда представляется такая возможность.

Аанг мягком рассмеялся и заправил белую прядь мне за ухо, а потом понизил голос и шепнул мне на самое ухо:

— Только не говори такое при Тоф, иначе она обязательно побьет меня.

Мы переглянулись и хором расхохотались.

Тоф прибыла спустя несколько дней, уже когда подготовка к свадьбе почти закончилась. Она выглядела сердитой и насупившейся и, кажется, тоже сильно изменилась с нашей последней встречи. Прошел уже почти год с тех пор, как я вернулась в столицу страны Огня, и с тех пор мы с ней только переписывались, но ни разу не встречались.

Подобно Аангу она тоже вытянулась, стала выше меня почти на полголовы и теперь производила впечатление прочно укоренившейся в земле каменной статуи. Тоф шагала тихо, но гулко, шла вперед подобно скатывающейся с горы лавине и распугивала дворцовых обитателей одним своим видом. Из ее писем я знала, что она стала руководить подготовкой магов земли, а еще знала о Селю — прилипчивом новобранце, который и писал за нее эти письма. Он же наверняка шел за ней следом, был с ней почти одного роста и казался таким щуплым, что мог запросто спрятаться за ее спиной. Но он смотрел на нее таким по-щенячьи преданным взглядом, что у меня от умиления защемило в груди.

Тоф дернулась, будто прочитав мои мысли, едва уловимо двинула ногой, и Селю замер, не в силах больше ступить и шага. Ноги его сковывали каменные кандалы, тут же рассыпавшиеся без видимых на то причин.

— Ты раздражаешь, — бросила Тоф, отряхивая и без того чистые ладони, — проваливай.

У Селю были каштановые с рыжеватым отливом волосы, болотно-зеленые глаза и просто-таки целая пустыня веснушек на лице. Он молча коротко поклонился и испарился так быстро, что я не успела ни моргнуть, ни тем более проследить за траекторией его движения. И только после его ухода Тоф выдохнула, тихо выругалась и навалилась на меня, обхватывая руками за шею.

— Прилип как банный лист, — пожаловалась она мне в шею, — бесит меня, жуть. Наглющий как я не знаю кто.

Я фыркнула и Тоф обиженно хмыкнула.

— Зато как он на тебя смотрит, — я рассмеялась, возводя глаза к небу.

Тоф ущипнула меня за спину, защекотала и даже легонько укусила, когда я попыталась отцепить ее от себя. Кроны деревьев шумно шелестели на ветру, вечер накрывал землю сумерками, а небо окрашивалось в пепельно-серый с багряными всполохами скрывающегося за горизонтом солнца.

— Какой мне прок от того, что он смотрит, — буркнула Тоф, отстраняясь и складывая на груди руки, — я его взгляда все равно не вижу.

Я обхватила ее за плечи, уворачиваясь от тычка под ребра, и растрепала собранные в низкий пучок волосы. Небо становилось сизым и мягким, будто сладкая вата, от тонкого слоя облаков, ветер нес с собой запахи дерева и влажной свежести. Тоф прислушивалась к чему-то своему, и я почти улавливала вибрации легких шагов и скрытого мелодичным шелестом дыхания.

Паланкин мерно покачивался, прохладный ветерок прорывался сквозь узорчатые дверки, но не доставал до покрытой красной тканью кожи. Этот день наконец настал, а мне до сих пор казалось, что все вокруг напрочь ненастоящее.

Волосы плотно стягивала тугая прическа, мелодично звенели прозрачные камушки и подвешенные на паланкин колокольчики, мне было жарко и одновременно холодно, так что липкий пот покрывал шею и запястья — единственные на закрытые алым участки кожи. Ладони скрывала длинная спереди, но короткая сзади красная вуаль, сквозь которую мне не было видно ничего, кроме мерцающих пятен пробивающегося сквозь решетки дверец света, и, соответственно, никто не видел моего лица.

Я не могла в полной мере охарактеризовать свое состояние, но поездка казалась бесконечной, а сердце подскакивало к горлу с каждым шагом носильщиков и покачиванием паланкина. Я, наверное, не осознавала, что происходит. Все вокруг было покрыто красным огненным маревом, звон камушков убаюкивал и путал мысли, пальцы подрагивали, и я никак не могла перестать кусать окрашенные алым губы. Я бы на самом деле отдала все на свете только чтобы прямо сейчас наступило завтра.

Будто повинуясь моим мыслям, паланкин остановился. Шумные сопровождающие, которых я почти не слышала за своими мыслями, смолкли, и у меня в ушах зазвенело от тишины. Мне показалось, будто прошла целая вечность, прежде чем дверца открылась, обдав меня теплом и ярким сквозь алую вуаль светом, и мягкое дыхание потерялось где-то в складках тяжелого платья. Я не могла видеть Зуко из-за этой раздражающей штуки перед лицом, но одно его присутствие успокаивало и ободряло. Я ведь в самом деле никогда не собиралась отступать.

Теплые пальцы аккуратно коснулись запястья, обхватили и потянули вбок и вперед, и в следующее мгновение я уже стояла на земле и чувствовала на себе множество ненужных взглядов. Ткань нижнего одеяния Зуко мерцала багряным пурпуром, а верхняя была такой же огненно-алой как у меня. Вышитый золотом рукав был всем, что я могла видеть, лишенная возможности даже смотреть под ноги, но он вел меня твердо, держал за руку и за талию, и я нисколько не сомневалась — Зуко не позволит мне оступиться.

Клонящееся к закату солнце было прохладным и ярким, окрашивало небо в алый пурпур и сгущало краски. Пепельно-серые постройки казались песчаными замками, темно-зеленый лес вдалеке затягивал болотом, и все вокруг пестрели золотыми отблесками огненного заката. Теплые пальцы скользнули на ухо, и камушки под ними зазвенели и затрепетали, будто тронутые ласковым ветерком. Зуко смотрел на меня потрясающе, и я не смогла вдохнуть, лишь взглянув на яркое золото его глаз.

Его волосы тоже были стянуты в высокий пучок и скреплены золотым украшением, на макушке покоилась высокая шапка с длинными цепочками, унизанными такими же как у меня камушками, и вместе мы звенели на ветру, как праздничная гирлянда. Смешок вырвался из горла сам собой, и Зуко будто специально склонил голову, заглушая его звякнувшими камушками.

На груди его распахнул пасть огромный длинный дракон, обвивающий туловищем живот, бедра и ноги, по рукавам разливались огненные всполохи, и, стоило нам встать друг напротив друга, как его дракон и мой феникс будто синхронно слетели с платьев и взмыли в воздух, озаряя небо ярким искрящимся пламенем.

Ночь давно опустилась на дворец, скрыла молодоженов от многочисленных взглядов, зашуршала складками прекрасных платьев и растаяла в опаляющих пламенем небеса свечах и факелах. Дымка висела перед глазами, и я никак не могла сморгнуть ее, даже после того, как лукаво улыбающийся Зуко увел меня куда-то вглубь сада. Журчание ручейка и хруст алых листьев под ногами нисколько не приводили мысли в порядок, и теплые пальцы на запястье постоянно возвращали меня на несколько часов назад. Кто бы мог подумать, что этот день наконец-то настал.

Зуко развернул меня резко, не дал опомниться, накрывая поцелуем губы. Его горячие руки прошлись по стянутым платьем бедрам, дыхание обдало щеку и взметнулось жаром на кончиках пальцев. Ночная прохлада не отрезвляла нисколько, и я ответила, подаваясь вперед и укладывая руки ему на шею. Мягкие волосы скользнули по щекам и упали на плечи, и я тут же принялась накручивать из них кудряшки.

Жар в животе поднимался стремительно, смешивался с жаром дыхания, моего и моего теперь уже мужа, туманил взор золотом и пеплом тусклой луны. Сердце радостно стучало в груди, и я почти слышала, как в унисон ему стучит сердце напротив. Алый шелк холодил пальцы, золото вышивки кололось, но кому в самом деле было до этого дело. Мы сбежали в самый разгар торжества, когда все церемонии остались позади, и теперь следовало оставить позади и глупое тяжелое платье, и глупые перепуганные птички-мысли.

Громкий рев вывернул меня наизнанку, заставил вздрогнуть и подавиться прыснувшим изо рта хохотом. Зуко хохотал открыто, смотрел мне прямо в глаза и улыбался так, будто был сейчас самым счастливым на всем белом свете. Я наверняка улыбалась также, глядела в его глаза завороженной пташкой и ловила слетающее с губ дыхание.

— Я одолжил у Аанга Аппу, — прокомментировал Зуко новый прокатившийся по ветру рев, — идем, а не то он обидится, что его так надолго оставили одного.

Он протянул мне руку, и я, не раздумывая, вложила в его ладонь свои пальцы. Однако Аппа оказался вовсе не одинок в этот вечер. Аанг сидел, привалившись спиной к его лапе, и взмахнул рукой еще до того, как мы оказались достаточно близко. Сокка стоял перед мордой Аппы и что-то ему нашептывал, Суюки смеялась и пыталась его одернуть, а Тоф и Катара шептались в сторонке. Все были одеты вовсе не так празднично, как только недавно, и теперь я чувствовала себя красно-золотой вороной на фоне тусклых в ночном полумраке цветов.

— Мы вас похищаем! — воскликнул Сокка, как только Зуко открыл рот, чтобы что-то сказать.

Я, глядя на вытянувшееся лицо последнего, не выдержала и расхохоталась, и Зуко перевел на меня несколько обиженный, но крайне веселый взгляд.

— На первую брачную ночь у вас будет еще куча времени, а свадьба бывает только один раз, так что сегодня мы гуляем по-настоящему! Но, — он цокнул языком, нахмурился и постучал пальцем по подбородку, — если вы пойдете в этом, все сразу узнают, кто вы такие, так что держите.

И сунул нам в руки по свертку. Я вопросительно вскинула брови и развернула простенькое кирпично-красное платье с пепельно-серыми штанами и таким же поясом. Зуко достались темно-багровая рубашка с черными полосами, черные же штаны и коричнево-оранжевая накидка. Тоф топнула ногой и создала две каменные ширмы посреди сада, молча приказывая нам немедленно переодеваться.

— Ну что ж, — я пожала плечами и пихнула Зуко бедром, — похоже, выбора у нас нет. Придется быть похищенными в день свадьбы и увезенными неизвестно куда.

— Эх, — картинно печально вздохнул Зуко, — тяжела судьбинушка Хозяина Огня

Сокка громко фыркнул и хлопнул в ладоши:

— Давайте живее, пока кто-нибудь нас не застукал.

Четыре года спустя места на спине Аппы оказалось не так уж и много, и каким-то образом мы с Зуко оказались ровно друг напротив друга. Мы сидели кругом, все смотрели друг на друга, кроме управляющего полетом Сокки. По обе стороны от меня сидели Тоф и Суюки, Аанг и Катара расположились по обе стороны от Зуко и, кажется, довольно происходящим была одна Бейфонг. Сокка, сидящий спиной к Суюки и ровно напротив нее, что-то весело насвистывал, Аанг, отделенный от Катары, недовольно сопел, а Тоф крепко держала меня за руку.

Мы сидели слишком плотно, чтобы я могла нормально развернуться и посмотреть вниз, но все равно видела мелькающие разноцветные пятна городков. Дворец остался далеко позади, но даже так было видно его высокие расцвеченные огнем крыши. Ночная темнота плотно нависала вокруг, и мы будто летели сквозь нее, разрезали дыханием плотное покрывало и возвращались назад в то время, когда никто из нас еще не был тем, кем являлся сейчас.

Сначала громыхнуло слева, потом взорвалось справа, нас едва не обдало цветными искрами. Я поначалу испугалась, но мгновение спустя до меня дошло. Фейерверки взлетали в воздух один за другим, расцвечивали темное ночное небо яркими красками, и откуда-то снизу до нас доносились едва уловимые крики.

— Страна Огня празднует свадьбу своего правителя, — тихо выдохнула Суюки, переваливаясь через седло и заглядывая вниз.

Я, повинуясь мимолетным чувствам, подалась вперед, упираясь ладонью в колено Зуко, облизнулась и коснулась губами его губ. В его глазах отражались взмывающие в небо фейерверки, а еще я, с покрасневшими щеками и ярким блестящим взглядом. Сокка неодобрительно замычал, Катара рассмеялась и стукнула его по спине, а Суюки за моей спиной перехватила взметнувшуюся ладонь Тоф. Аанг ласково улыбался, и вокруг было светло и ярко из-за разноцветных огней и свистящего шума. Я, пожалуй, могла с уверенностью заявить, что этот день оказался лучшим в моей жизни.

Небо над Ба Синг Се было светлым и ярким в сгущающихся сумерках, непривычно огромным и как будто ненастоящим. Небо над страной Огня было низким и теплым, полным мерцающих звезд и отсветов полыхающих в ночной темноте факелов. Дороги, покрытые плотным слоем спрессованного камня, вели строго прямо и не петляли, но все равно запутывали, сбивали с толку и выводили только туда, куда нужно было таинственному архитектору. В Верхнем городе было видно бесконечные стены, меняющиеся по мере спуска крыши и совершенно одинаковые окруженные садиками дома. Отсюда Ба Синг Се казался крошечным и незначительным, но иногда мне казалось, что он размером с несколько огненных островов.

Дороги шли строго прямо и упирались одна в другую, вычерчивали ровные, безукоризненные линии и в конце концов тонули в стенах царского дворца и Среднего города. Нижний город отсюда казался тонкой полоской кирпично-красного песка, осыпающегося сквозь пальцы, и сам будто истлевал между двумя огромными стенами. За прошедшее время Ба Синг Се, казалось, вовсе не изменился, но стал совершенно другим.

— Приветствуем Хозяина Огня в царстве Земли! — Дай Ли, от которых у меня до сих пор мурашки бежали по коже, расступились, выпуская вперед Джу Ди, существо еще более странное, чем одинаковые агенты.

Я невольно насупилась, но быстро натянула на лицо вежливую улыбку. Меня-то приветствовать никто не спешил. Джу Ди широко улыбалась, сложив перед собой руки, а глаза ее не выражали ни единой мысли.

Макушку обдало порывом теплого ветра, в уши ворвался мягкий приветственный рык, воздух вздыбился и закрутился, и мгновение спустя рядом приземлился, складывая свой планер, Аанг. Катара махнула со спины взмывшего вверх Аппы, а Сокка громко потребовал не начинать без них.

— Приветствую Аватара в царстве Земли, — не поменяла выражения лица Джу Ди.

Аанг заметно дернулся, но быстро вернул себе самообладание и вежливо поклонился. Зуко склонил голову в приветствии, и я тихо рассмеялась, мысленно отмечая, как сильно они изменились с их первой встречи. Впрочем, меня наверняка постигла та же суровая участь.

— Зуко, Хинаи! — Джу Ди стрельнула в Аанг взглядом, и тот замешкался, растянул губы шире и поклонился куда ниже, чем того требовали приличия. — В смысле, приветствую Хозяина Огня и его супругу. Я так по вам соскучился!

Аппа прорычал где-то вдалеке, и я не выдержала и расхохоталась. Аанг подхватил мой смех, и даже Зуко пришлось улыбнуться. Джу Ди сбоку все еще давила улыбку, а одинаковые агенты Дай Ли стояли по бокам от длинного прохода, ведущего во дворец.

— С нашей последней встречи прошло чуть больше месяца, — усмехнулся Зуко, похлопывая Аанга по плечу.

— Я все никак не могу привыкнуть к тому, что вы теперь женаты, — шепнул, понизив голос, Аанг.

— Просто сделай Катаре предложение, и тебе станет совершенно не до нас, — я пихнула его в бок и поправила мешающийся рукав.

Меня снова нарядили в красивое и совершенно неудобное платье, размалевали как куколку и совершенно не позаботились о том, чтобы в этом можно было нормально ходить. По дороге я избавилась от большей части украшений, расплела волосы и переобулась, выплывая из дирижабля совершенно другим человеком. Все это было абсолютно лишним, но служанкам почему-то очень хотелось сделать меня самой красивой безмолвной статуэткой, так что они с завидным упорством упаковывали меня в орудия пыток для девочек и улыбались почти как эта самая Джу Ди.

Джу Ди нетерпеливо кашлянула, и мне даже показалось, будто идеальная улыбка на мгновение сделалась уродливой гримасой. Аанг снова дернулся и почти скопировал пугающий оскал, и Зуко дернул его за рукав, тоже растягивая губы. Даже повзрослевшие мальчишки оставались мальчишками.

— Ваших друзей проводят, — Джу Ди вздернула подбородок и развернулась, — а сейчас, прошу, следуйте за мной.

Мы направились прямиком в узкий коридор, освещенный мерцающими кристаллами. Джу Ди шагала впереди, но иногда казалось, будто она и вовсе не отрывает от земли ног. Я прислушалась, подозревая в ней механическую марионетку, но никакого скрипа или посторонних шорохов слышно не было. Хотя Тоф сказала бы наверняка, но тогда было бы не так захватывающе.

— Меня до сих пор от нее в дрожь бросает, — Аанг прикрыл рот рукой, но зашептал достаточно громко, чтобы каждый рядом его услышал.

Синхронно мы уперлись взглядами в спину Джу Ди, но та даже не вздрогнула, будто и впрямь ходила по проложенным полозьям. Зуко прыснул, кашлянул и натянул на лицо строгое выражение лица, а Аанг сделал большие круглые глаза и дунул так, что темно-зеленый подол взметнулся в порыве ветра.

— Приятно видеть, что в этом текучем мире нечто остается столь неизменным, — философски изрек Зуко, складывая за спиной руки, и мы рассмеялась.

— Обмен опытом! — воскликнул Аанг, взмахивая руками. — Изучение культуры другого народа!

— Национальная еда! — подхватил воодушевившейся идеей Сокка.

Катара хмурилась, серьезно обдумывая предложение. Царь Земли Куэй задумчиво кивал и поглядывал на своего медведя, будто советовался больше с ним, чем со стоящим за его плечом высоким безразличным советником. Зуко смотрел скептически, хоть и высказался несколько минут назад, что поддержит любое взаимодействие. В прошлый раз с решением о колониях народа Огня в царстве Земли спор разрешился более-менее мирно, но недовольных все равно осталось гораздо больше, чем хотелось бы.

— Вы уверены, что все будет в порядке? Людей огня все еще многие недолюбливают, — я покачала головой, не желая произносить это слово, — мягко говоря.

— Брось, Хинаи, — хлопнул меня по плечу Сокка, — начнем с Северного и Южного племени воды, проведем экскурсии по храмам Воздушных кочевников, и стоит, я думаю, открыть стены Ба Синг Се для всех желающих. Постепенно люди сами заинтересуются культурой народа Огня, и вуаля!

В плечо Сокки прилетело камнем. Он вскрикнул, потер ушибленное место и резко развернулся, сердито глядя на хлопающую прозрачными глазами Тоф. Она же провела рукой перед лицом, широко улыбнулась и склонила голову набок:

— Царство Земли, если ты забыл, не ограничивается Ба Синг Се.

Сокка почесал макушку и скривился. Катара захихикала, но замолчала под строгим взглядом советника царя Земли. Тоф победно улыбалась, уперев руки в боки, а я продолжала поглядывать на дверь, за которой истуканом стоял этот ее Селю.

— Ладно-ладно, — сдался Сокка, — твою академию магии тоже включим в экскурсионный маршрут.

Тоф победно закивала, вскидывая к потолку руку, и ее браслет взлетел в воздух и превратился в копию ее ладони, покачивающейся из стороны в сторону. Сокка обиженно надулся и отвернулся, тут же переключая свое внимание на царя Земли. Из-за двери послышались одобрительные хлопки, и Тоф тоже сдулась, подпирая ее камнем.

— Признаюсь, открытие стен Ба Синг Се несколько тревожит меня, — царь Земли Куэй почесал своего медведя за ухом, — но в общем ваша идея звучит достаточно убедительно. Я приглашу кого-нибудь из университета для обсуждения деталей в следующий раз.

Он перевел взгляд за окно, небо за которым стремительно темнело, окрашивалось темно-синим подернутым дымкой оттенком глубокого моря. Глыба Тоф все еще перерывала проход, а она продолжала делать вид, что не замечает устремленных к ней взглядов. Мы с Аангом переглянулись, синхронно взмахнули руками, и камень раскололся на две равные части, колоннами оставшиеся стоять по обе стороны от двери.

— Идем пить чай! — провозгласила Тоф, и камни рассыпались мелкой пылью. — Держись от меня подальше! У меня уже есть любовь всей жизни!

Словно в подтверждение собственных слов Тоф обхватила меня за пояс и шумно показала язык вскинувшего руки Селю. Он все еще смотрел, словно верный щеночек, и я только развела руками и пожала плечами, чувствуя сверлящий макушку язвительный взгляд Зуко.

— О, нет, ребята, в этот раз без меня, — мечтательно вздохнул оправившийся от поражения Сокка, — у меня свидание с Суюки. Ночь, полная луна, и мы, что так давно не виделись. С каких пор вообще воины Киоши служат Хозяину Огня?

— Обмениваемся опытом, — невозмутимо пожал плечами Зуко.

Идеально ровная дорога вела нас между домов, заворачивала и кружила, ровными линиями выстраиваясь в правильный геометрический узор. Королевский дворец высился за спиной, отделенный от остального города высокой стеной, темно-зеленые стены в полумраке казались крутыми холмами, а коричневая крыша — острым утесом, подножьем упирающимся в тихое море. Тоф шагала впереди всех и все еще крепко сжимала мою руку, плетущийся позади Селю печально вздыхал, а Зуко насмешливо хмурился и складывал на груди руки. Аанг и Катара полностью погрязли в своем собственном мире, а мне на мгновение показалось, будто мы вернулись на четыре года назад и снова стали подростками.

За четыре прошедших года многое изменилось, но в то же время все мы остались совершенно прежними. Тоф открыла собственную школу магии и даже успела потренировать меня, Аанг вместе с Катарой и Соккой устроился на Южном полюсе, но время от времени летал проведать своих последователей, решивших принять и возродить культуру воздушных кочевников. Это были в основном девочки, и потому Катара поначалу страшно ревновала, но быстро поняла, насколько они и то, что они делают, важны для Аанга. Я вышла замуж за Зуко, и после нашей свадьбы Айро скоропалительно уволился и открыл чайную в Ба Синг Се, исполнив давнюю мечту. Людей Огня все еще недолюбливали и опасались, но кое-где уже зарождался хрупкий мир между враждующими некогда народами.

Многое уже было сделано и еще больше сделать предстояло, но теперь у нас было достаточно времени, чтобы никуда не торопиться.

В темноте чайная Айро казалась окутанным зеленоватым мистическим светом деревом, распустившим пышную крону и пустившим глубокие корни, а светящиеся желтизной окна походили на попрятавшихся в дуплах светлячков. Все мы должны были остаться на ночь здесь, дружно отказавшись от предложения царя Земли отдохнуть во дворце. Мне не слишком нравился окутанный стенами Ба Синг Се, но для многих это был город мечты, свободный и безопасный в своих закрытости и скованности. Здесь, казалось, ничего не изменилось вовсе, и это пугало до искорок перед глазами и сводящего ощущения в животе.

Айро ждал нас в дверях с распростертыми объятиями, и Зуко закатил глаза прежде чем рассмеяться и обнять его. Я попала в медвежьи лапы следующей, но была вовсе не против, пока меня не начали ощупывать и осматривать со всех сторон. Зуко шлепнул дядю по рукам, и он тут же переключился на отлипшую от меня наконец Тоф. Катара рассмеялась, и ей тоже досталась порция обнимашек от Айро и присоединившегося к нему Аанга.

— Итак, дети, — Айро хлопнул в ладоши и потер их друг о друга, — какой предпочтете чай?

— Мне самый вкусный! — отозвалась, усаживаясь, Тоф, которая вообще-то ненавидела, когда ее называли ребенком.

— Любой чай, который заваривает дядя, самый вкусный, — улыбнулся Зуко, и я согласно покачала головой.

Айро заметно покраснел и польщенно закивал, а мы с Зуко переглянулись и захихикали. Катара кашлянула, глянула на умиротворенно улыбающегося Аанга, на мгновение стушевавшись, но все-таки заговорила, когда на нее обратили внимание.

— Простите, но, — Катара отвела взгляд и поправила волосы, переплетая пальцы, — никто из нас больше не ребенок.

В чайной было уютно, и ничего не напоминало о том, что ее владелец родом из народа Огня. На длинной стене висел герб царства Земли, окруженный узорами лабиринтов, а вдоль стен стояли цветы. Это место было вовсе не похоже на ту чайную, где мы работали четыре года назад, но было пока единственным местом в царстве Земли, от которого меня не тошнило.

— Ну уж нет, дорогая моя, — Айро приблизился коротким прыжком, обхватил покрасневшую Катару за плечи, — вы все еще совсем юные, и каждый из вас только делает первые шаги на своем жизненном пути. Каждый из вас ребенок, особенно для такого старика как я.

Он засмеялся и почесал бороду, когда Аанг вклинился между ним и Катарой и широко улыбнулся. Я сложила на груди руки и насупилась, опершись плечом о руку Зуко. Весь город казался неправильным и чужим, но Айро всю жизнь грезил Ба Синг Се, и для него чайная поблизости от дворца стала сбывшейся наконец мечтой.

— Это неправда, — возглас вырвался сам собой, тут же обращая на меня всеобщее внимание.

Зуко моргнул и выдохнул мне в макушку, тепло усмехаясь. Айро хлопнул глазами и видимо скис, принявшись стирать с лица воображаемые слезы. Тоф часто закивала и потянулась за чайником, а Аанг, явно поняв мою мысль, шепнул что-то Катаре не ухо.

— Хинаи права, дядя, — вступился Зуко, когда Айро совсем поник и едва не рухнул на пол, — ты совсем не старый.

Катара звонко рассмеялась, и все подхватили ее смех, но мне смеяться почему-то не хотелось. Пол, потолок и стены были бледно-зеленого цвета, и даже пламя свечей отдавало тусклой зеленцой. Хотелось поскорее уйти, вернуться в страну Огня, царство красного, рыжего и желтого, мир теплоты и спокойствия, но у Зуко здесь еще были дела.

— Все в порядке? — тихо спросил предмет моих мыслей.

Глубоко в груди жгло и полыхало, врывающийся с дыханием вечерний воздух колол уголки губ и расползался непрочной коркой по векам. Мне не было плохо, но странный зуд одолевал от макушки до низа живота и к кончикам пальцев ног, так что срочно хотелось вырваться на улицу, опустить голову в ведро ледяной воды и сделать глубокий вдох. Магия огня во мне всегда была сильнее какой бы то ни было другой силы, но теперь она будто сошла с ума, вырываясь паром с каждым несдержанным вдохом.

— Да, — в горле потянуло, будто обвиняя во лжи, и я уперлась лбом Зуко в плечо, — нет. Понятия не имею. Чувствую себя странно.

— Хочешь подышать свежим воздухом? — Зуко охватил меня за плечи и коротко поцеловал в волосы.

Я согласно промычала, и мы медленно направились на воздух, где стоял, позабытый всеми, ни капельки не печальный Селю. Он опирался о перила и смотрел в небо, где одна за другой загорались тусклые в этом городе звезды. В Ба Синг Се было слишком светло даже ночью, будто город все еще полыхал в огне закончившегося четыре года назад сражения. Я знала, что Селю родом из этого города, и для него, наверное, не было ничего прекраснее открывающегося отсюда вида.

— Эй! — Я хлопнула его по плечу, кажется, чересчур сильно. — Позаботься о Тоф.

Селю вздрогнул, просиял и неожиданно поклонился, стремительно скрываясь в чайной. Зуко хохотнул, притягивая меня ближе, и выдохнул в самое ухо:

— Кажется, у тебя уводят подружку.

Этому пареньку было лет пятнадцать, и он казался мне совсем еще ребенком, хотя в этом возрасте я когда-то присоединилась к Аангу, чтобы помочь победить Озая.

— О да, — я вывернулась, укладывая руки Зуко на плечи, — но знаешь, у меня есть еще кое-кто, так что я не буду плакать.

Теплые губы коснулись моих губ прежде, чем я успела закончить, так что последние слова вырвались сдавленным стоном. Звезды мерцали над нашими головами, я слышала копошение и смазанные переговоры, взмахнула рукой, отрезая любые звуки, и прижалась ближе, так плотно, как только могла. Зуко оторвался от меня также неожиданно, как и поцеловал, дернул за руку и потянул куда-то в сторону пересекающихся ровных улочек и одинаковых домов.

Фонари возле каждого дома мерцали зеленоватым светом, вырывали из темноты клочки коричневого и зеленого, а я рыскала глазами в поисках яркого красного пятна, ведущего меня за собой. Зуко шагал впереди уверенно, сворачивал и огибал дома, и один раз мы даже пролезли через чей-то двор. Ба Синг Се готовился ко сну, кутался в собственные отстроенные заботливыми жителями стены и укрывался светлым небом. Мне не нравился этот город, но если рядом со мной Зуко, все непременно будет в порядке.

— Помнится, примерно так начиналось наше с тобой первое свидание, — он остановился неожиданно, так что я едва не врезалась в его спину, и развернулся ко мне лицом, все еще сжимая мои пальцы.

Я чувствовала исходящее от него тепло, дышала жарким огненным воздухом с привкусом пепла и смотрела в глаза цвета солнца. В груди поднималась и опускалась волна, кончики пальцев покалывало, и я никак не могла выразить то, что вертелось на языке.

— Конечно, я помню наше первое, — я усмехнулась, подаваясь вперед и упирая свободную руку в бок, — и единственное свидание.

— Самое время для второго! — выпалил Зуко, притягивая меня за руку.

Жар обдавал щеки и клокотал в груди, поднимал вверх длинные пряди, и где-то перед глазами маячила та самая седая, оставшаяся в подарок от матери. Зуко не смотрел на нее, не смотрел вовсе ни на что, и я ловила его взгляд, путаясь в его сияющем золоте.

— Пригласи меня на него, когда мы вернемся домой, — хохотнула я, позволяя его волосам рассыпаться по плечам.

Жар в моей груди сливался с другим жаром, колючим и правильным, вырывался наружу с дыханием и растворялся в прохладном воздухе каменного города белесым паром на веках. Мы целовались под чужим небом, как когда-то, кажется, очень давно, но на самом деле с тех пор вовсе ничего не изменилось. Мир не перевернулся с ног на голову, хотя иногда так и казалось, и прохладно-теплая магия окутывала его изнутри, как и тысячелетия до этого, и дыхание сливалось с дыханием, а тепло поднималось в животе.

Звезды на небе были совершенно точно такими же, как и во всем другом мире, и все люди были одинаковы независимо от того, под какой из них они родились.

Заходящее солнце заглядывало в окна, будто прощалось до следующего утра, оставляло теплые поцелуи на коже и вплеталось в волосы, даруя им оттенок искрящегося золота. На дереве за окном чирикали птички, перелетали с ветки на ветку и стучали крохотными лапками по черепице крыши и деревянным рамам, опускались на бумажные фонари и ни на миг не умолкали, будто желая как можно больше делиться своим певучим счастьем. Я выводила иероглифы на белоснежном листе, изредка поглядывала на читающего какой-то наверняка очень важный свиток Зуко, тоже бросающего на меня взгляды. Солнце слепило глаза, но мне нравился его мягкий свет, окрашивающий небо над страной Огня в огненно-рыжий и романтично-розовый.

— Хинаи, — Зуко позвал меня, заставляя оторваться от письма.

Я аккуратно отложила кисть, дунула на чернила, высушивая, и расправила неизменные теперь широкие рукава. Наверное, стоило поменять местную моду, но для начала мне нужно было отвоевать у упрямых служанок собственный гардероб.

— Я внимательно тебя слушаю, — протянула я, пытаясь подражать голосам птичек.

Получилось откровенно фальшиво, и я захлопнула рот, возвращая внимание скрывающемуся за крышами солнцу. Ярко-синяя птичка опустилась на подоконник, и я подставила ей палец, насвистывая себе под нос.

— Я должен тебе признаться, — голос Зуко звучал тревожно, но в последнее время не происходило ничего вызывающего беспокойство, — я встречался с Мэй, когда ты была в Кипящей скале.

Птичка дернулась и упорхнула, забирая с собой переливчатую песню. Солнце совсем скрылось, и на город опустились голубоватые сумерки.

— Я знаю, — я обернулась, опираясь ладонью о мягкую табуретку, — почему ты решил поговорить об этом сейчас?

Зашуршал откладываемый свиток, Зуко подался вперед, разглядывая меня пронзительный взглядом. Последний заблудившийся солнечный лучик скользнул по его волосам и засветил в левый глаз. Волосы из распустившейся прически падали мне на лицо и накрывали глаза, а белая прядь маячила точно напротив его лица.

— Ну я, — Зуко замялся, сцепляя пальцы перед собой, — недавно встретил ее, мы немного поговорили. Тебя совсем это не волнует?

Я сдула с лица волосы и заправила их за уши, пожимая плечами. Сидеть, опираясь на ладонь, стало неудобно, разболелось запястье, и я выдернула из-под себя руку, сжимая и разжимая пальцы. Зуко смотрел на меня, едва ли дыша, и от его вида горячий смех волной поднимался в груди.

— Сейчас-то ты мой муж, — я снова пожала плечами, закидывая ногу на ногу, — к тому же твой первый поцелуй тоже достался мне.

— Так ты помнишь, как украла мой первый поцелуй? — рассмеялся Зуко, а я непонимающе хлопнула глазами.

— Украла? — новая волна жара поднималась от живота. — Ты первый поцеловал меня тогда в Ба Синг Се!

Смех Зуко смолк, он округлил глаза и развел руками. Жар кольнул ухо и затрепетал на кончике языка, и мне пришлось сделать глубокий вдох, чтобы усмирить. Птички за окном продолжали переливчато петь, и к ним, кажется, присоединился один из лягушко-соловьев, звонко и мелодично квакающий в тишине.

— Я говорю не о Ба Синг Се, — Зуко мотнул головой, и его волосы рассыпались по плечам, — когда мы были маленькими, ты поцеловала меня и заявила, что любишь. Мама тогда беспокоилась, Лу Тен, который каким-то чудом оказался рядом, смеялся, а Азула злилась.

Я почувствовала, как жар заливает щеки и уши, опустила голову, позволяя волосам вновь скрыть лицо. Белая прядь как всегда болталась перед глазами, раздражая самим своим существованием. Хотя в последнее время меня много чего раздражало, наверняка от длительного торчания в четырех стенах.

— Я этого не помню, — закусила губу, почувствовав металлический привкус на языке.

Белая прядь исчезла с моего лица, а за ней исчезли и остальные мешающие волосы. Мягкие руки скользнули по скулам, задели пылающие уши и аккуратно собрали хвост на макушке. Зуко присел на корточки, оказавшись передо мной, покачал головой и скользнул ладонью по щеке, будто стирая уродливые красные пятна.

— Наверное, именно тогда я полюбил тебя, — он смотрел мне в глаза, и я не видела ничего, кроме пылающего золота, — уже тогда я знал, что никто на свете не будет со мной так честен и искренен.

— Не припомню, чтобы была искренней в детстве, — я мотнула головой, пытаясь сбросить руку, но только увязла крепче.

Губ коснулись горячие губы, Зуко ухватил меня в охапку и стащил на пол, усаживая себе на колени. Я чувствовала, как заполошно билось его сердце, слышала вырывающиеся из горла смешки, и ощущала подступающее к горлу мерцающее искрами счастье.

* * *

Дети резвятся во дворе, бегают вокруг дерева и мерцающего солнечными лучами в прозрачной воде фонтана, громко непосредственно смеются и переговариваются, обсуждая новые варианты игры. Среди них единственный мальчик и четыре девочки, одна из которых смеется громче всех и меньше других играет.

Одна из девочек сидит на бортике фонтана, опускает руки под воду и рассматривает разлетающиеся в разные стороны прохладные брызги. Она не видит, как другая пробегает мимо и вытягивает руку, чтобы столкнуть ее, тихо напевает что-то себе под нос и с громким визгом погружается под воду. Вода хлещет ей на лицо, но она продолжает сидеть, совсем не пытается выбраться, глядя на отражающееся в потоках солнце.

Мальчик дергает ее за руку и ставит на ноги, осматривая с ног до головы, но она только улыбается и кивает, стряхивая воду руками. Три девочки смеются, и громче всех та, что толкнула бедняжку.

— Прости, Хинаи, — тянет она слишком надменным для маленького ребенка голосом, — рука, кажется, соскользнула.

Девочка снова кивает, коротко улыбается и отворачивается, будто уже забывает о случившемся. Стекающая по одежде вода ее вовсе не беспокоит, она продолжает глядеть на скрывшееся за пышной кроной солнце.

— Ну же, Хинаи, — задира снова толкает ее, закидывает руку на плечи, — Зу-Зу спас тебя, что ты должна сделать?

Девочка смотрит на нее удивленно и пожимает плечами, сбрасывает руку и разворачивается, в упор глядя на смутившегося мальчика. Он отворачивается, бурча, что ему ничего не нужно, и задира смеется, толкая девочку в спину. Еще одна девочка с угольно-черными волосами хмурится, но не рискует идти против веселящейся подруги.

— Поцелуй его! — задира хлопает девочку по спине и громко смеется. — И малыш Зу-Зу будет счастлив! Может даже умрет с тобой в один день!

Девочка снова пожимает плечами, безразлично глядит на задиру и переводит взгляд на густо покрасневшего мальчика. Черноволосая девочка дует губы и складывает на груди руки, и подруга гладит ее по плечу.

Девочка смотрит на яркое солнце, жмурится и шагает вперед. Красный с ног до головы мальчик пятится и крепко жмурится, закрывая глаза ладонями, и вздрагивает, когда губы девочки касаются вовсе не щеки. Задира громко улюлюкает и смеется, показывая на них пальцем, а мальчик смотрит на девочку сквозь растопыренные пальцы.

— Ты украла его честь! — хохочет задира, а черноволосая девочка всхлипывает и утирает слезы. — Теперь ты обязана взять на себя ответственность и жениться на нем!

— Что здесь происходит? — ее обрывает строгий женский голос, и мальчик краснеет еще больше и снова накрывает лицо ладонями.

— Мама! — задира взмахивает руками и снова тыкает пальцем в девочку. — Хинаи поцеловала Зуко! Прямо в губы!

Рядом с женщиной стоит высокий подросток, оглядывает каждого присутствующего пристальным взглядом и в конце концов останавливается на все еще красном мальчике. Женщина качает головой и журит задиру, объясняя, что нельзя так громко кричать.

— Хинаи, — она подзывает девочку к себе, гладит ее по голове и утирает с лица воду, — ты не должна целовать кого-то только потому, что Азула сказала тебе сделать это.

— Целуй только того, кого любишь, — кивает подросток, едва сдерживая смех.

Девочка непонимающе моргает, сбрасывая с себя руки женщины, оборачивается на застывшего мальчика, и, кажется, впервые улыбается. Мальчик завороженно смотрит, и глаза его сияют словно яркое солнце.

— Но я люблю Зуко, — заявляет девочка, серьезно глядя женщине в глаза.

Подросток прыскает и громко смеется, хлопая себя по бедрам. Девочка склоняет голову набок, лицо женщины вытягивается, и становится слышно, как задира скрипит зубами. Мальчик хлопает глазами и широко улыбается, скрывая губы ладонями.

* * *

Мягкая трава щекотала ступни, ветер играл в распущенных волосах и остужал горячие щеки. Солнце пекло макушку, земля под ногами подрагивала и вспучивалась от каждого шага, повинуясь ввинченному в тело стержню. Птицы вспархивали и перелетали с ветки на ветку с каждым шорохом, недовольно покрикивали и обстреливали пометом каждого неосторожно прошедшего мимо.

— Магия земли всегда давалась мне сложнее всего, — выдохнула я, роняя себе под ноги очередную глыбу.

— Ты просто ленишься! — хохотнула Тоф, запуская в меня каменной крошкой.

Нога неосторожно скользнула по траве, и я рухнула, выплевывая смешанный с пламенем воздух. Крошка осыпалась кольцом вокруг, и Тоф рыкнула, снова нападая и не давая мне подняться. Я перекатилась, дернулась от прошедшей по телу дрожи, прижала ладони к земле и закусила губу, прислушиваясь к разносящимся эхом шагам.

Почва вздыбилась и задрожала, скрывая солнце и накрывая огромной тенью. Жар в груди вырывался искорками пламени на языке, гас на раскаленной земле и впитывался черными пятнами размазанной сажи. Вокруг меня высилась уменьшенная копия дворца, а на верхушках крыш горело, играя на ветру, пламя. Тоф хлопнула в ладоши и постучала по стене костяшками.

— Ух ты, там внутри даже маленькие люди, — она принюхалась и поскребла окошко ногтем, — хотя я сделала бы лучше. Твое маленькое чудовище не будет против, что ты творишь такие штуки?

Я шумно выдохнула, приваливаясь спиной к земляной стене. В макушку упирался угол крыши, под ладонью оказался низенький заборчик, а рядом с бедром брызгал водой крошечный фонтанчик.

— Мое маленькое чудовище требует, чтобы я делала что-то такое, — огоньки пламени прыгали над макушкой, перебирались с одной крыши на другую и текли по колоннам на входе, — я как раз хотела тебе сказать. Как ты узнала?

Тоф плюхнулась рядом, создавая из одного из боковых зданий кресло и вытягивая ноги.

— Я чувствую, — Тоф хлопнула меня по плечу и расхохоталась, запрокидывая голову, — и ты потяжелела.

— Чего? — огонек на крыше дрогнул, а я придавила намочивший одежду фонтан. — Еще даже живота не видно!

— Видно-видно, — покачала головой Тоф, язвительно улыбаясь, — или у вас здесь все еще более слепые, чем я?

— Я бы сказала, что ты видишь куда больше большинства людей, — выдохнула я, создавая подушку под головой.

Тоф фыркнула и насупилась, закидывая ногу на ногу и покачивая в воздухе грязной ступней. Огонек тлел над макушкой, мягкой грел и окутывал прозрачным теплом. Крыша главного дворца постепенно осыпалась во внутренний сад, засыпая пруд и пушистое дерево.

— Эй, Хинаи, — Тоф неожиданно дернула меня за рукав, и я локтем проделала дырку во втором этаже, — я должна тебе кое в чем признаться.

— Ты тоже встречалась с Мэй, когда я была в Кипящей скале? — фыркнула я до того, как успела сообразить. — Прости, я в последнее время немного взвинчена.

Перед глазами плавали яркие разноцветные пятна, и я провела рукой по лбу, стирая испарину. Козырек над головой вырос буквально сам собой, и огонек резво перескочил на него, заплясав еще радостней. Тоф фыркнула и пожала плечами, и за ее креслом появился раскидистый зонтик.

— Помнишь, когда нас схватили, а потом ты загорелась и ушла? Мы разделились, чтобы найти тебя, и я на самом деле сделала это довольно быстро, и… — ее голос звучал сдавленно и неровно, то и дело падал до едва слышного шепота, — еще я очень злилась на Катару, когда мы бросили тебя в Ба Синг Се.

Я резко выдохнула скопившийся в горле пар, когда Тоф замолчала и отвернулась. Не то чтобы я думала, что меня бросали, потому что всем было плевать, но все-таки большую часть времени чувствовала себя в компании Катары с Соккой лишней. С самого начала я не нравилась им, потому что была из народа Огня, но все-таки я хотела думать, что подружились мы не только из-за стоящего в сердце всего Аанга.

— И я тоже хочу маленькое чудовище, чтобы мое и твое чудовища всегда были вместе, — Тоф вскинула руку и топнула ногой, разрушая весь мой земляной дворец.

Пламя вспыхнуло ярче и погасло, я шлепнулась спиной на траву, прыснула и расхохоталась.

* * *

Девочка шагает между деревьев, подбрасывает в воздух камни и ломает ветки. Она оставила своих друзей, чтобы найти другую подругу, чуть не поссорилась со всеми разом, а теперь только и думает о том, что, наверное, не стоило так говорить с ними. Девочке нравятся все ее друзья, хоть и встретились они совсем недавно, но больше всего она любит делать то, что сама хочет.

Сейчас она хочет найти подругу, к которой тянется, и которая, кажется, понимает ее так, как никто на свете, и потому шагает сквозь лес, прислушивается к земле и исходящим от нее звукам и дергает за ветки, отпугивая мешающих птиц.

В деревьях она чувствует шаги, знакомые и чьи-то чужие, бросается туда, не успев подумать, но оклик незнакомца останавливает ее, заставляет замереть с занесенной для шага ногой. Девочка прислушивается тщательнее, понимает, что тот, кого она приняла за врага потерявшейся подруги, вовсе не ведет себя враждебно. Они оба смеются, и от этого в груди девочки разливается густая колючая обида.

— Ты еще кто?! — рявкает она, переключая внимание на незнакомца.

Она чувствует тучного мужчину в возрасте, но чувствует и исходящую от него мягкую силу. Девочка топает, выращивая между ними стену, но незнакомец не двигается с места.

— Оставь их, — тихо говорит он, когда она делает шаг, чтобы забрать подругу, — прошу тебя, оставь. Они нуждаются друг в друге…

— Я тоже нуждаюсь! — обрывает девочка, слушая, как подруга рассказывает историю не ей.

Ее подруга смеется, и тот человек, с которым она говорит, улыбается тоже, неловко посмеивается и становится ближе. Девочка всхлипывает, давя слезы обиды, и отворачивается, кроша стену слабым ударом.

— Моя ученица дорога тебе, — незнакомец опускается на землю, достает что-то из сумки, — спасибо. Не забывай это чувство, и оно никогда не иссякнет.

— Чувство обиды? — фыркает девочка и плюхается на мягкую листву. — Мы познакомились только недавно. А они давно знакомы?

Незнакомец раскладывает на земле чашки, протирает рукавом чайник, и из ниоткуда возникает крохотный горячий огонек. Девочка хочет сказать, что он может устроить пожар, но огонь не распространяется, послушно пляшет на кучке прошлогодней листвы.

— С самого детства, — отвечает незнакомец, протягивая ей одну из чашек.

— То есть у меня нет шансов? — снова спрашивает девочка, принюхиваясь к содержимому.

— Это зависит от того, чего ты хочешь, — улыбается незнакомец, и девочка делает осторожный глоток.

* * *

В подземных камерах было темно, испуганно трепетали огоньки в редких факелах, высвечивая разве что соседние кирпичи и не дотягиваясь светом даже до макушки. Шаги отдавались гулом, расходящимся эхом по телу, тонули в бесконечных сырых коридорах и терялись в завываниях и стонах. Пленников здесь было не так уж и много, но все они старались свети с ума и заточить рядом с собой каждого неосторожного посетителя.

Я шла за Зуко, цепляясь за его руку и наступая точно на его следы, глотала вязкую горькую слюну, упорно выбрасывая из головы настойчивые воспоминания. Я ни разу не заходила сюда с тех пор, как вернулась в страну Огня, да и не то это было место, куда следовало ходить на экскурсию.

Зуко вел уверенно, крепко держал меня за руку и изредка оглядывался. Света было слишком мало, чтобы он мог увидеть мое побледневшее лицо; жар, поднимающийся от низа живота, утих и будто сжался в комочек, изрыгая на кожу колючие красные пятна. Огонь в факелах не успокаивал, огонек на ладони тоже, и я в конце концов впечатала его в стену, оставляя ожог на камнях.

— Прости, что попросил тебя пойти со мной, — Зуко остановился перед металлической дверью с крохотной решеткой на уровне глаз.

Глубокий рваный вдох привел мысли в подобие порядка, и я выдохнула, выплевывая скопившийся на языке жар. Пальцы подрагивали, волосы постоянно выбивались и падали на глаза, но я боялась не того, что увижу за этой дверью. Все это место было кошмаром, одним-единственным бесконечным страшным сном, перемежающимся короткими глотками-пробуждениями.

— Все в порядке, — пламя вздрогнуло и разгорелось ярче, — но с чего ты взял, что твой отец расскажет о твоей матери мне?

Зуко покачал головой, сбрасывая капюшон. От лишенного огня Озая нас отделяла металлическая дверь и металлическая же решетка посреди каменной комнаты без окон, но я чувствовала, как от его насмешливого взгляда нагревается воздух.

— Он сам сказал мне, — и ты поверил, захотелось крикнуть, — пообещал ответить на мои вопросы, если приведу тебя.

— Сомневаюсь, — тряхнула головой, гася пламя внутри и снаружи, — что он способен делать что-то не для себя.

Тяжелая дверь скрипнула под слабым напором, пропуская нас внутрь. Зуко усмехнулся, крепче сжимая мои пальцы и на мгновение прижимая их к губам, и тонкая полоска дрожащего света вырвала из темноты толстые прутья. Тишина окутала звоном, дверь гулко захлопнулась за спиной, и пламя вырвалось из груди, заплясало в воздухе у самой решетки.

Озай резко каркающе расхохотался, воздух заплясал и забурлил. Он сидел посреди камеры в позе лотоса, сложив руки на коленях, длинные распущенные волосы болтались на груди, а в глазах была такая же холодная расчетливая насмешка, как и всю жизнь назад.

— Я обещал ответить на твои вопросы, — заговорил Озай, пристально глядя на меня, — но где же мой чай? Или ты решил лишить беспомощного отца последней радости?

Он не смотрел на Зуко вовсе, не отрывал от меня взгляда, будто копался в самом существе. Зуко сжимал кулаки и скрипел зубами, очевидно, слыша эти слова уже не в первый раз, а у меня в груди поднималось странное липкое чувство скованности. Огонь свистел в ушах, каменные стены давили, перед глазами вставала алая пелена.

— Сегодня обойдешься без чая, — каркнул Зуко, и звуки схлопнулось и упали на голову, — я задам тебе вопрос, который задавал уже множество раз. Где моя мама?

— Мой отец был прав, — хохотнул Озай, почти перебивая Зуко, — ты приведешь нацию Огня к возвышению. Какая невообразимая удача!

— Отец!

— Тебе плевать на нацию Огня, — жар поднимался из низа живота и искрами свистел на кончиках пальцев, — все, чего ты когда-либо хотел — это стоять на вершине мира в одиночестве.

Жар искрил на губах, взрывался хлопушками над головой и ложился пеплом на плечи. Озай смотрел мне в глаза, будто выводил из себя одним взглядом, совершенно не двигался с места и широко улыбался.

— Ты выбрал полезную жену, Зуко, — хохотал он, — хвалю!

Пламя вилось и клекотало по-птичьи, обвивая меня горячими руками-крыльями, опадало на плечи и застилало глаза.

— Ты желал доказать собственное величие, потому что все вокруг были лучше тебя, — слова вырывались сами собой, сгорали у самого языка и рассыпались колючей золой, — ты играл людьми, отобрал трон у собственного брата и убил своего отца, но даже став Хозяином Огня остался по-прежнему жалок.

— Ты видишь это, сын мой? То, чего тебе всегда не доставало, то, что поставит народ Огня выше любого другого народа!

Пламя взвизгнуло и схлопнулось, гася звуки и погружая камеру в темноту. Тишина накрыла, утопила в соленом озере, заскребла кожу и лопнула колючими брызгами.

— Ни один народ больше не посмеет встать выше другого.

* * *

Девочка стоит на коленях, низко склонив голову, а перед ней отделенный стеной алого пламени высокий трон между покрытых искрящимся золотом колонн. На троне восседает седовласый старик в слепящем одеянии, смотрит пристально и с интересом. Пламя между ними бушует и стрекочет, но за очерченные границы не выходит, слушается молчаливого повеления и опадает, стелясь под ногами и облизывая ботинки.

— Встань, дитя, — приказывает старик, и голос его гулко разносится по огромному залу.

Пламя дрожит у его ног, и девочка поднимается, почтительно складывает руки и склоняет голову, не отрывая взгляда от собственных ног. У самых мысков ее туфелек играет пламя, стелется и ластится, взмывая в воздух яркими искрами. Девочка смотрит на огонь завороженно, и старик видит это, довольно улыбается и делает короткий взмах, позволяя пламени подняться.

— Тебе нравится огонь? — спрашивает он, и голос снова эхом разбивается о стены.

В ярко-зеленых глазах девочки отражается алое пламя, всполохи красят щеки будто румянами, и тонкие губы растягиваются в счастливой улыбке. Девочка кивает, и огонь опадает и взвивается, будто следуя за ее движениями.

— Возьми его, — повелевает старик, и девочка шагает вперед и опускает ладони в алую стену.

Языки пламени прыгают между ее пальцев, и она завороженно смотрит, как жар облизывает ладони. Старик улыбается, терпеливо ждет, пока девочка наиграется, и взмахом руки заставляет огонек в ее руках погаснуть.

— Ты ведь умеешь покорять пламя? — девочка снова кивает, глядит на опустевшие руки, а в глазах ее плещется разочарование. — Покажи мне.

Старик усмехается, когда девочка встает в стойку для одного из самых простых упражнений, взмахивает ладонью, и пламя на ее ладонях снова вспыхивает, но гаснет уже мгновение спустя. Девочка тянется за ним, хлопает в ладоши, пытаясь поймать, и огонь между ними волнуется и тянет языки к высокому потолку.

— Я не хочу смотреть на бесполезные упражнения, — строго говорит старик, но в его голосе не слышится злобы, — покажи мне, как ты повелеваешь огнем.

Девочка поднимает на него искрящиеся отраженным пламенем глаза, делает глубокий вдох и снова кивает. Пламя между ними становится выше, закрывает обзор, будто отрезает, колышется и пляшет. Девочка тянется к нему, и оно отвечает, нашептывает ей и поднимается, окутывая мягким теплом. Пламя ластится и греет, повинуется не хозяину, но своей собственной сути. Старик удовлетворенно кивает, наблюдает за игрой, а девочка все кружится, и огонь кружится вместе с ней в замысловатом взмывающем танце.