Привычка ненавидеть (гет)

Утро нового дня застало Гермиону у окна. Поначалу она просто сидела, погасив свет, и смотрела на полосу огней вдалеке, обозначающих массивные ворота и высокий кованый забор, коим был ограждён Малфой Мэнор с востока. Время от времени до неё доносился далекий собачий лай, но неудобств он не приносил. Куда больше тревожило то, что скрывалось в самом доме.

Заснув только ближе к утру, она пробудилась от того, что кто-то дёрнул дверную ручку. Предусмотрительно заперев дверь на ключ, Гермиона могла не бояться неожиданного вторжения, но всё равно, заслышав скрежет, моментально отбросила оковы сна и вскочила на ноги.

То, что уже наступил новый день, стало для неё неожиданностью. Она так и не прилегла, и потому поясницу неприятно ломило, а шея затекла.

Однако сейчас состояние её тела заботило Гермиону меньше всего. Она обратила все свои мысли и всё своё внимание на дверную ручку, всё ещё нетерпеливо подрагивающую.

В голову пришла малодушная мысль просто прикинуться спящей. Притвориться, будто она ничего не слышит и не слышала, но затем Гермиона взяла себя в руки и сообразила, что в доме с прислугой вторжения можно ожидать разве что от самой прислуги, а потому — стоило ли бояться? Наверняка Луна пришла, чтобы заправить постель и позвать её к завтраку — только и всего.

— Кто там? — вложив в голос как можно больше решительности, спросила Гермиона.

Ответа не последовало, а ручка задергалась ещё сильнее и яростнее.

— Чего вам нужно?!

Обернувшись в поисках чего-то потяжелее, Гермиона приметила канделябр и не преминула им вооружиться. Ко времени вспомнилась пословица, что лучшая защита — нападение. Хотелось верить, что и в этот раз народная мудрость не подведёт.

Как знать, может кто из обслуживающего персонала обладал специфическим чувством юмора, но если это была не шутка, она должна была встретить нарушителя спокойствия во всеоружии.

Занеся канделябр над головой, Гермиона, стараясь игнорировать дрожь во всём теле, подошла к двери и провернула ключ в замке. Дверь с тихим щелчком отворилась, по ту сторону послышался едва различимый шелест.

— Кем бы вы ни были, покажитесь или уходите!

Голос всё же дрогнул, а дверь, тихо скрипнув, приоткрылась. То, что это сделала чья-то рука, сомнений не оставляло.

Гермиона увереннее перехватила своё «оружие», дверь между тем продолжила движение, всё больше и больше открывая тёмный неосвещённый коридор и картины на стенах.

— Кто здесь? — переспросила Гермиона, делая несмелый шаг вперёд.

И в этот миг дверь захлопнулась. С таким грохотом, что на пол посыпалась штукатурка, а во дворе залаяла собака.

Гермиона вскрикнула и, непроизвольно отскочив назад, потеряла равновесие. Зажатый в руке канделябр обрушился на её собственную голову, и в глазах потемнело. Последним, что услышала Гермиона, прежде чем тьма поглотила её, был удаляющийся хохот.

* * *

Когда краски мира снова вернулись в её жизнь, за окном вовсю щебетали птицы. Гермиона обнаружила, что находится в постели, на стуле рядом прикорнула миссис Спраут.

На гудящей голове обнаружилось мокрое полотенце, и, сунув под него пальцы, Гермиона нащупала шершавые края свежей раны. Крови на пальцах не осталось — её давно остановили, а саму рану — обработали, что, однако, нисколько не облегчало общего состояния. Пережитый испуг всё ещё трепыхал в сердце раненой птицей.

Гермиона шевельнулась и охнула, экономка встрепенулась.

— Дорогая моя, лежите. Что же вы, о-о-о, — она перешла на бессвязное лепетание, попутно проверяя состояние раны. — Хвала Господу, ничего страшного. Вы так напугали нас, мисс!

— Кто это был? — спросила Гермиона тихо, однако не надеясь услышать правдивый ответ. Едва ли кто сознается в столь глупой шутке.

— Простите, мисс, этого больше не повторится. Мистер Хагрид не удержал одного из мастифов. Тот ворвался в дом и бесчинствовал. Перевернул всё в гостиной, дёргал дверные ручки, до полусмерти напугал бедного мистера Кричера.

Гермиона поборола желание рассмеяться. Ложь была столь очевидной, что доходила до абсурда.

— Я слышала женский смех, — прервала она экономку. — Вчера ночью и этим утром. Не думаю, что это был мастиф.

Тень сомнения легла на лицо миссис Спраут всего на миг.

— О нет, мисс. Не женский. Сегодня Невилл выпустил с чердака ворона. Птица застряла в сетке старой теннисной ракетки и кричала, как полоумная.

— Прошу, не нужно мне лгать. — Гермиона качнула головой и попыталась привстать, но свинцовая голова привалила её обратно к подушке. — Мне нужны эти деньги и нужна эта работа. Я в любом случае останусь здесь, но я должна знать, чего мне ожидать. Пожалуйста. Я должна знать, что может угрожать моему воспитаннику.

— Нет-нет. — Миссис Спраут, предложив свою помощь, помогла Гермионе сесть и подоткнула подушку. — Молодому мастеру ничего не угрожает, можете не сомневаться. Ровно как и вам — дом полностью безопасен. А это… — Она на миг замолчала, решаясь. — Простите, что солгала, мисс. Дело в том, что у Луны, бедняжки, бывают припадки. Но она не опасна, не думайте. Она скорее… Ребёнок во взрослом теле. Простите, она не хотела вас напугать. Я уже сделала ей выговор, и можете быть спокойны: подобного не повторится. Она правда сожалеет.

Гермиона кивнула. Ей ещё предстояло обдумать услышанное, но сейчас её мучила сильная жажда, и потому все прочие волнения временно отошли на второй план.

Голова продолжала гудеть, но от осмотра врача Гермиона отказалась. Её не подташнивало, что означало, что сотрясения всё же ей посчастливилось избежать, и она даже сумела поесть, медленно и осторожно, внимательно прислушиваясь к своему телу, чтобы не съесть больше сейчас допустимого.

Потом она приняла Луну, которая пришла извиниться за своё поведение, взяла с девушки обещание, что та её беспокоить больше не станет, и лишь когда Луна ушла, рискнула встать.

В полдень должен был прибыть поверенный мистера Малфоя, и Гермиона хотела встретить его с достоинством истинной леди.

Приняв душ и приведя в порядок волосы, она скрыла прядью ссадину, которая теперь помимо всего прочего пестрела синяком, и, надев строгое серое платье по фигуре, вышла из спальни. Привычные лодочки пришлось сменить на балетки, потому что Гермиону по-прежнему немного пошатывало, и она чувствовала себя так, словно передвигается по кораблю в шторм.

Однако же со всей возможной грацией она спустилась по лестнице в холл, а оттуда, помня вчерашнюю дорогу, добралась до гостиной.

Миссис Спраут как раз отдавала какие-то указания Невиллу, но, увидев Гермиону, переключила на неё всё своё внимание.

— Голубушка, — защебетала она, беря Гермиону под руку. — Вам не следовало спускаться самой. Вы могли позвать меня или Невилла, в спальне есть колокольчик, я показывала. Да и, право, мистер Крауч поднялся бы наверх…

— Спасибо, — осадила её Гермиона. — Мне правда значительно лучше, к тому же после обеда я хотела бы подышать свежим воздухом в саду, если мне дозволено это.

— Дозволено? — глаза экономки округлились. — Даже не думайте сомневаться! Осознаёте вы или нет, но ваше положение в этом доме куда выше, чем у всех прочих; вам дозволено всё, чего вы только пожелаете. Прогулка? Только скажите, Невилл сопроводит вас куда вам будет угодно. Мистер Хагрид может подготовить для вас коляску, если хотите объехать Малфой Мэнор на лошадях. Или же мистер Кричер может предоставить вам в распоряжение себя и любой из трёх автомобилей.

— Спасибо-спасибо, — Гермиона зарделась — подобное внимание было ей непривычно. — Говоря «сад», я имела в виду просто сад, а для этого мне хватит моих двоих.

Миссис Спраут, осознав, по всей видимости, свою навязчивость, подведя Гермиону к креслу, поспешила откланяться, Невилл же несмело напомнил, что он в полном её распоряжении и также покинул гостиную. Гермиона облегчённо опустилась в кресло и помассировала виски. Теперь, когда она знала, что всё — лишь шутка не совсем здоровой служанки, она испытывала к самой себе сильное раздражение. Не будь она столь мнительна, не разбила бы сама себе голову и не ходила бы подобно привидению неприкаянно и бесцельно, распугивая слуг. Одна надежда была на послеобеденную прогулку, на которой, она не сомневалась, испытает облегчение.

* * *

Мистер Крауч прибыл ровно в двенадцать. Он представлял из себя сухонького старичка с маленькими глазами и выступающими зубами, и в общении оказался человеком резким и неприятным. Бумаги, подготовленные мистером Малфоем, он передавал будто бы с неохотой и выразил сомнение в образованности Гермионы.

Так и сказал без обиняков, что не верит, будто она способна выполнить возложенные на неё обязательства.

— Ну неужели, право дело, я не смогу проследить за всесторонним развитием ребёнка? — спросила тогда она слегка оскорблённо, на что мистер Крауч только хмыкнул, обнажив свои крупные зубы.

Голова продолжала болеть и после ухода поверенного, и даже полученное подтверждение, что деньги переведены на счёт её отца, не смогло до конца успокоить разбушевавшиеся нервы, а потому, наспех перекусив блинчиками с сиропом и сменив туфли на резиновые сапоги, Гермиона вышла на улицу, накинув на плечи мамину шаль, которую прихватила при последнем посещении отчего дома.

День выдался пригожий, только земля местами была неприятно мягкой. Вероятно, перед самым приездом Гермионы здесь прошли дожди, поэтому она решила не сходить с каменистой тропинки. Изначальная мысль просто посидеть в саду развеялась, стоило бросить взгляд в сторону леса. Никогда прежде Гермиона не видела настоящей дикой чащи, а потому решила хоть одним глазком, буквально с опушки, взглянуть на нетронутые человеческой рукой места.

Тропинка так удобно подступала к деревьям, что не воспользоваться предоставленной возможностью Гермиона не могла. Стараясь ступать медленно, чтобы не потревожить голову, она миновала сад, перешла через небольшой мостик, где в журчащем ручье ополоснула лицо и руки, и наконец оказалась у кромки леса.

Нет, он не был похож на представляющуюся ей чащобу. Скорее, подлесок, не более. Вглубь заходить она не стала; плотнее закутавшись в шаль, направилась вдоль лесополосы, теперь уже — куда глаза глядят. До самого ужина в Малфой Мэноре её не ждали, а лишний раз сталкиваться с Луной или слушать беспокойные вздохи миссис Спраут не хотелось, и потому Гермиона разрешила себе некоторое сумасбродство. Всё равно ведь мистер Хагрид заверил, что опасные животные в этом лесу не водятся, так что бояться ей было совершенно нечего.

За монотонным ходом, сопровождаемым лишь звуком собственных шагов да пением птиц, Гермиона скоротала ещё примерно час, и лишь когда стало холодать и обнажённые икры покрылись мурашками, она решила, что настало время поворачивать обратно.

Спуск обещал стать куда легче подъёма, а Малфой Мэнор не казался таким уж далёким, и если прекратить глазеть по сторонам и срезать через подлесок, можно было вернуться в поместье как раз к ужину.

Уверенная, что всё идёт по плану, Гермиона сошла с тропинки и ступила на рыхлую, покрытую мелкими веточками и еловыми иголками землю.

Здесь, куда солнечные лучи почти не проникали, было сыро и прохладно, и даже тёплая ткань не спасала спину и плечи от пронизывающего хлада. Гермиона заторопилась. Оставалось пройти совсем немного, прежде, чем впереди вновь окажется каменистая тропа, а над головой засияет закатное солнце.

Однако тихое рычание слева от неё мигом вытряхнуло из головы все планы и надежды. Волк?

Медленно повернув голову, Гермиона увидела двух огромных чёрных псов с большими круглыми головами. Мастифы.

На миг вспыхнула надежда, что это мистер Хагрид снарядил собак для её поисков, но, во-первых, причин волноваться о ней и искать её не было, а, во-вторых, псы, которых она уже прежде встречала, не стали бы скалить на неё зубы.

Мигом вспомнились уроки профессора Квиррелла. Он говорил, что лучший способ спасения от собак — неподвижность. Не превращаться в жертву, стоять, желательно, не источая флюиды страха.

К рыку первого мастифа добавился и второй, и Гермиона ощутила, как сердце бьётся где-то под горлом. Не бояться было весьма проблематично — она вся превратилась в сплошной комок страха, и мысль о том, что бежать уже поздно, вызвала предательские слёзы.

Громкое рычание, донесшееся со стороны дороги, Гермиона сперва приняла за очередного пса, и лишь несколькими секундами спустя поняла, что такой звук источал двигатель, вероятно, мотоцикла. Это был её шанс, последняя возможность спастись от разъяренных собак, и потому, надеясь, что не спровоцирует тем их нападение, она прокричала, чуть обернув голову к дороге:

— Помогите!

И в этот момент псы, яростно лая, бросились вперёд.