Привычка ненавидеть (гет)

Благовоспитанные леди никогда не позволят себе поселиться в доме незнакомого мужчины. Выпускницы пансиона имени Годрика Гриффиндора — и подавно. С малых лет девочки изучают не только базовый школьный курс, но и правила этикета, и к своим двадцати, когда двери пансиона открываются, чтобы выпустить их в дивный новый мир, они умеют поражать своей эрудицией и манерами, получая перспективы не только хорошей карьеры, но и удачного брака. В том, что мисс Гермиона Грейнджер сможет добиться высот, не сомневался никто. Отличница, лучшая ученица на своём потоке — её жизнь казалась давно предрешенной. Ей завидовали, ей подражали, ею хотели быть. А она же тихо плакала в уголке, чтобы потом снова улыбаться. Снова быть сильной.

Того, что она потеряла жизненную опору, не знал никто. Сперва отец прислал письмо, что маму забрал рак, о чём Гермиона не сказала никому, потому что больше всего на свете ненавидела жалость. Потом слёг и отец, об этом сообщил семейный доктор. Какая-то невероятно сложная болезнь сердца, Гермиона толком не поняла, какая именно, приковала отца к постели, дорогие препараты цент за центом вытянули все деньги, остался лишь дом, но всё шло к тому, что и его рано или поздно придётся продать. Так что у Гермионы на самом деле не было вариантов. Не было шанса построить карьеру или удачно выйти замуж. Ей нужны были деньги. Срочно. Желательно, уже вчера.

И то, что сразу же после окончания обучения она нанялась к незнакомцу с дурной репутацией, хоть и крайне удивило всех её подруг, но для самой Гермионы было единственным возможным вариантом.

Люциус Малфой, миллионер и аристократ, обещал неплохие деньги сразу же по заключении контракта, так что Гермиона могла обеспечить отца всеми необходимыми препаратами и сохранить при этом родовое гнездышко, в которое мама в своё время вложила много любви и сил.

Слухи о мистере Малфое гуляли разные. Кто-то говорил, что он пытает девственниц в подвалах своего поместья, кто-то и вовсе звал его вампиром, Гермиона же, изучив всевозможные статьи, нашла его просто человеком нелюдимым и неулыбчивым. Большую часть года он жил заграницей, а то время, что обитал в Малфой Мэноре, проводил за делами, а потому его редко видели в обществе. Не давал он также и интервью, и Гермиона подозревала, что виной всему снова же сильная занятость — нельзя быть миллионером, ничего при этом не делая, в конце-то концов!

Так что, садясь в поезд, обещавший доставить её к пункту назначения, Гермиона вовсе не испытывала страха перед работодателем. Скорее, лёгкую нервозность. Скверный характер? Она могла это пережить, пожалуй. В конце концов, нанимал мистер Малфой её не лично для себя, а для своего ребёнка. Уж ребёнок-то, каким несносным он бы ни оказался, страшить не мог вовсе. Да и работать ей предстояло всего год — чего такого она не смогла бы пережить ради своего отца?

Поездка выдалась комфортной. Гермиона скоротала время за книгой, написала письмо отцу, даже подремала немного. К счастью, пожилая леди, ехавшая с ней в одном купе, предпочитала молча вязать шарф и не донимала разговорами.

На станцию прибыли к закату, но даже в свете заходящего солнца, а может — особенно в свете заходящего солнца — места показались Гермионе живописными и приятными глазу. Бескрайние поля, расстилающиеся прямо за станцией, аккуратная мощеная дорога, лес вдалеке и пики гор на юге. Даже воздух здесь казался чище, не таким пыльным и сухим, как в Лондоне, а сама местность виделась более первородной, не тронутой рукой цивилизации. Не было ни гомона автомобилей, ни сотен электрических проводов, тянущихся от столба к столбу. Всего одна линия электропередач — должно быть, Малфой Мэнору и близлежащей деревушке хватало и этого.

Автомобиль с тонированными стёклами выделялся на фоне общей простоты. Сомнений не оставалось: прибыли за ней. Едва ли кто в округе, кроме мистера Малфоя, владел автомобилем подобного плана. Да и вообще, Гермиона не была уверена, что в округе имелись в принципе хоть какие-то автомобили помимо этого.

Водитель, молчаливый худой мужчина с кривым длинным носом и торчащими ушами, принял её багаж без лишних слов и отворил дверцу.

Салон был прогрет, кожаное сидение оказалось оптимально жёстким, в воздухе витал приятный запах зелёных яблок, а из динамика лилась тихая классическая музыка. Благодаря урокам мадам Максим, Гермиона научилась узнавать подобного рода произведения, а уж «Песню Сольвейг» Грига точно ни с чем бы никогда не спутала. Эту мелодию она, можно даже сказать, любила, а потому недолгая поездка по пологим холмам, мимо полей, вдоль подлеска и далее, через реку к алеющему в закатных лучах поместью показалась ей весьма комфортной и даже приятной.

Однако Малфой Мэнор, её новое жилище на ближайший год, встретил Гермиону неприветливой мрачной громадной. Вблизи оказавшийся смолисто-черным, он словно был призван отпугнуть всех, сюда входящих, а также наверняка и являлся разжигателем всех сумасбродных сплетен, витающих вокруг его владельца.

Гермиону, однако, напугать было не так уж легко, а мысли об отце придавали ей сил, что, казалось, она способна спуститься и в пекло — что уж говорить о доме обычного бизнесмена, пусть и прозванного за глаза чудовищем.

Когда же тяжёлая дверь со скрипом отворилась, выпуская наружу тепло и полоску мягкого света, Гермиона бесстрашно сделала шаг в том направлении, на удивление тотчас встретившись с дружелюбным взглядом и широкой улыбкой милой пожилой леди. Чуть полноватая, небольшого роста, добродушного вида, та, однако, излучала силу и уверенность, отчего Гермиона пришла к выводу, что ей выпала честь познакомиться с экономкой Малфой Мэнора.

— Добро пожаловать, мисс, мы ожидали вашего приезда. — С лёгким ирландским акцентом поприветствовала пожилая леди и пошире раскрыла перед Гермионой дверь. — Входите, голубушка, вам нужно отдохнуть с дороги и согреться.

Шофёр молчаливой тенью возник рядом и передал поклажу Гермионы в руки экономки.

— Спасибо. Право, я не устала и не замерзла. Мне было вполне удобно в дороге. Простите, как я могу к вам обращаться? — Гермиона прошла вглубь тёмного коридора, освещенного лишь двумя старинными конделябрами, и огляделась.

Холл был впечатляюще огромен, но, несмотря на это, Гермиона нашла поместье весьма тёплым. Несколько радиаторов, которые она смогла разглядеть сквозь неплотно прилегающие к стенам шторы, явно справлялись с поставленной задачей. И, несмотря на то, что май выдался прохладным, пребывание в Малфой Мэноре не должно было доставить даже малозначительных неудобств.

— Простите мисс, разумеется, — экономка жестом указала Гермионе направление, передав по пути багаж появившемуся на их голос юноше, высокому и нескладному, по прикидке — ровеснику Гермионы. — Если вам угодно, зовите меня просто — миссис Спраут. А этот молодой человек — Невилл. Вы можете обращаться к нему с любыми просьбами, его задача — исполнять все ваши пожелания.

От одной мысли о том, что для неё выделили собственного слугу, Гермионе стало дурно. Эксплуатировать кого-либо не входило в число её привычек и, более того, она не планировала устоявшийся расклад даже немного менять.

— Благодарю, миссис Спраут. Благодарю, Невилл, но я уверена, что не будет того дела, с каким я не смогла бы справиться самостоятельно, — как можно мягче отклонила предложение она. — Вы ведь мне покажете, что к чему, и я, думаю, смогу сориентироваться.

— Глупости, — отмахнулась экономка. — Не отнимайте наш хлеб, а то ведь, неровен час, мистер Малфой решит, что больше не нуждается в наших услугах.

Она рассмеялась и жестом велела Невиллу отнести вещи наверх.

— К слову, я могла бы увидеть мистера Малфоя? — оживилась Гермиона. — И ребёнка. Я бы хотела познакомиться с ним как можно быстрее.

Экономка замялась на миг.

— Сожалею, мистер Малфой отбыл в Париж и вернётся теперь не раньше июля. Но вы не волнуйтесь: он подготовил все нужные бумаги и оговоренное жалование, и завтра утром вы встретитесь с его поверенным, после чего сможете приступить к своим обязанностям.

Гермиона кивнула. Подобный расклад её полностью устраивал.

— А мальчик? Я могла бы увидеть его?

— Молодой мастер прибудет со дня на день, — экономка раскрыла перед Гермионой очередные двери и провела её в гостиную, также находящуюся в полумраке. Однако здесь света всё же было больше за счет массивного камина, в котором сейчас трещали дрова. На каминной полке блеснули позолоченным ободком резные часы, один взгляд на которые известил: время ужина давно прошло. В пансионе самый поздний приём пищи приходился на шесть часов вечера, и мадам Максим не переставала повторять, как важно для молодой леди соблюдать распорядок для и не потворствовать желаниям желудка. Однако же, когда миссис Спраут велела подать ужин, Гермиона не стала спорить. День в пути с одной единственной булочкой, купленной в поезде, располагал к тому, чтобы позволить себе хоть раз отойти от установленных норм и правил.

* * *

Малфой Мэнор, хоть и был поистине величественным сооружением, казался если не мёртвым, то спящим. К ночи Гермиона познакомилась со всеми обитателями поместья и к своему удивлению осознала, что их всего пятеро. Помимо миссис Спраут, Невилла, шофёра, которого, как узнала Гермиона, звали мистер Кричер, во всём поместье обнаружилась всего одна служанка, неразговорчивая девушка по имени Луна, а также мужчина-великан, Рубеус Хагрид, на чьих плечах, по словам экономки, держался весь огород и скотный двор.

Перед Гермионой заранее извинились за возможные неудобства в виде гусиного гогота, коровьего мычания и собачьего лая, но, по словам миссис Спраут, подобные звуки редко долетали до жилых помещений. Гермиона, однако же, заверила, что никакой гомон не сможет ей помешать, раздавайся он хоть под дверью её спальни.

— Я привычна к звукам природы, и они, поверьте, куда более приятные, чем гул большого города.

Перед тем, как подниматься в выделенную для неё спальню, она попросила провести её к телефонному аппарату, и, связавшись с отцом, сообщила ему все новости последних часов.

— Ты уверена, что это место подходит для молодой леди вроде тебя? — с беспокойством спросил родитель. — Тебе там точно будет хорошо?

— Не волнуйся, па, ты же помнишь — тебе нельзя, — пожурила его Гермиона. — В данный момент поместье вполне соответствует всем моим пожеланиям, а когда я познакомлюсь с ребёнком, смогу сказать всё более конкретно. А пока что жди письма, я отправила его сегодня со станции. И больше спи, сон для тебя — лучше лекарство.

Говорить с отцом было трудно. Гермиона знала, как не любит он казаться слабым, как сильно хочет вновь стать опорой для неё, и как бьёт по нему невозможность быть хоть немного полезным. И, прежде чем он снова поднял вопрос о деньгах, брать которые до сих пор отказывался, Гермиона предпочла закончить разговор, сославшись на то, что хочет перед сном принять расслабляющую ванну.

По правде же она до сих пор не знала наверняка, есть ли в поместье все необходимые для этого условия, либо же, в виду того, что мистер Малфой бывает здесь пробегом, водопровод на втором этаже и вовсе не функционирует.

Десятью минутами позже она, однако, убедилась, что с ванной вопрос не встанет. Горячая вода имелась, а солей, шампуней и гелей для душа было, пожалуй, больше, чем в среднем магазине. Всё это добро хранилось в кладовой, которая, со слов миссис Спраут, теперь была в полном распоряжении Гермионы.

Не доверяющая, однако, руке Луны, Гермиона вымыла ванну сама. Сперва моющим средством, затем мылом, а после — горячей, градусов под сто семьдесят*, водой. И только тогда, признав ванну относительно чистой, она добавила в воду немного морской соли и смогла, наконец, расслабиться после тяжёлого дня.

Мысли гудели в голове нестройным роем, возвращая Гермиону к одному и тому же вопросу: а не ошиблась ли она? Конечно, до сих пор всё шло гладко, но не ждать подвоха она не могла. Ведь отчего-то же ходили толки о Малфой Мэноре и его жильцах. Что, если у части из них была всё же некоторая подоплёка?

Словно в подтверждение этим мыслям откуда-то сверху послышался нечеловеческий хохот.

Утро нового дня застало Гермиону у окна. Поначалу она просто сидела, погасив свет, и смотрела на полосу огней вдалеке, обозначающих массивные ворота и высокий кованый забор, коим был ограждён Малфой Мэнор с востока. Время от времени до неё доносился далекий собачий лай, но неудобств он не приносил. Куда больше тревожило то, что скрывалось в самом доме.

Заснув только ближе к утру, она пробудилась от того, что кто-то дёрнул дверную ручку. Предусмотрительно заперев дверь на ключ, Гермиона могла не бояться неожиданного вторжения, но всё равно, заслышав скрежет, моментально отбросила оковы сна и вскочила на ноги.

То, что уже наступил новый день, стало для неё неожиданностью. Она так и не прилегла, и потому поясницу неприятно ломило, а шея затекла.

Однако сейчас состояние её тела заботило Гермиону меньше всего. Она обратила все свои мысли и всё своё внимание на дверную ручку, всё ещё нетерпеливо подрагивающую.

В голову пришла малодушная мысль просто прикинуться спящей. Притвориться, будто она ничего не слышит и не слышала, но затем Гермиона взяла себя в руки и сообразила, что в доме с прислугой вторжения можно ожидать разве что от самой прислуги, а потому — стоило ли бояться? Наверняка Луна пришла, чтобы заправить постель и позвать её к завтраку — только и всего.

— Кто там? — вложив в голос как можно больше решительности, спросила Гермиона.

Ответа не последовало, а ручка задергалась ещё сильнее и яростнее.

— Чего вам нужно?!

Обернувшись в поисках чего-то потяжелее, Гермиона приметила канделябр и не преминула им вооружиться. Ко времени вспомнилась пословица, что лучшая защита — нападение. Хотелось верить, что и в этот раз народная мудрость не подведёт.

Как знать, может кто из обслуживающего персонала обладал специфическим чувством юмора, но если это была не шутка, она должна была встретить нарушителя спокойствия во всеоружии.

Занеся канделябр над головой, Гермиона, стараясь игнорировать дрожь во всём теле, подошла к двери и провернула ключ в замке. Дверь с тихим щелчком отворилась, по ту сторону послышался едва различимый шелест.

— Кем бы вы ни были, покажитесь или уходите!

Голос всё же дрогнул, а дверь, тихо скрипнув, приоткрылась. То, что это сделала чья-то рука, сомнений не оставляло.

Гермиона увереннее перехватила своё «оружие», дверь между тем продолжила движение, всё больше и больше открывая тёмный неосвещённый коридор и картины на стенах.

— Кто здесь? — переспросила Гермиона, делая несмелый шаг вперёд.

И в этот миг дверь захлопнулась. С таким грохотом, что на пол посыпалась штукатурка, а во дворе залаяла собака.

Гермиона вскрикнула и, непроизвольно отскочив назад, потеряла равновесие. Зажатый в руке канделябр обрушился на её собственную голову, и в глазах потемнело. Последним, что услышала Гермиона, прежде чем тьма поглотила её, был удаляющийся хохот.

* * *

Когда краски мира снова вернулись в её жизнь, за окном вовсю щебетали птицы. Гермиона обнаружила, что находится в постели, на стуле рядом прикорнула миссис Спраут.

На гудящей голове обнаружилось мокрое полотенце, и, сунув под него пальцы, Гермиона нащупала шершавые края свежей раны. Крови на пальцах не осталось — её давно остановили, а саму рану — обработали, что, однако, нисколько не облегчало общего состояния. Пережитый испуг всё ещё трепыхал в сердце раненой птицей.

Гермиона шевельнулась и охнула, экономка встрепенулась.

— Дорогая моя, лежите. Что же вы, о-о-о, — она перешла на бессвязное лепетание, попутно проверяя состояние раны. — Хвала Господу, ничего страшного. Вы так напугали нас, мисс!

— Кто это был? — спросила Гермиона тихо, однако не надеясь услышать правдивый ответ. Едва ли кто сознается в столь глупой шутке.

— Простите, мисс, этого больше не повторится. Мистер Хагрид не удержал одного из мастифов. Тот ворвался в дом и бесчинствовал. Перевернул всё в гостиной, дёргал дверные ручки, до полусмерти напугал бедного мистера Кричера.

Гермиона поборола желание рассмеяться. Ложь была столь очевидной, что доходила до абсурда.

— Я слышала женский смех, — прервала она экономку. — Вчера ночью и этим утром. Не думаю, что это был мастиф.

Тень сомнения легла на лицо миссис Спраут всего на миг.

— О нет, мисс. Не женский. Сегодня Невилл выпустил с чердака ворона. Птица застряла в сетке старой теннисной ракетки и кричала, как полоумная.

— Прошу, не нужно мне лгать. — Гермиона качнула головой и попыталась привстать, но свинцовая голова привалила её обратно к подушке. — Мне нужны эти деньги и нужна эта работа. Я в любом случае останусь здесь, но я должна знать, чего мне ожидать. Пожалуйста. Я должна знать, что может угрожать моему воспитаннику.

— Нет-нет. — Миссис Спраут, предложив свою помощь, помогла Гермионе сесть и подоткнула подушку. — Молодому мастеру ничего не угрожает, можете не сомневаться. Ровно как и вам — дом полностью безопасен. А это… — Она на миг замолчала, решаясь. — Простите, что солгала, мисс. Дело в том, что у Луны, бедняжки, бывают припадки. Но она не опасна, не думайте. Она скорее… Ребёнок во взрослом теле. Простите, она не хотела вас напугать. Я уже сделала ей выговор, и можете быть спокойны: подобного не повторится. Она правда сожалеет.

Гермиона кивнула. Ей ещё предстояло обдумать услышанное, но сейчас её мучила сильная жажда, и потому все прочие волнения временно отошли на второй план.

Голова продолжала гудеть, но от осмотра врача Гермиона отказалась. Её не подташнивало, что означало, что сотрясения всё же ей посчастливилось избежать, и она даже сумела поесть, медленно и осторожно, внимательно прислушиваясь к своему телу, чтобы не съесть больше сейчас допустимого.

Потом она приняла Луну, которая пришла извиниться за своё поведение, взяла с девушки обещание, что та её беспокоить больше не станет, и лишь когда Луна ушла, рискнула встать.

В полдень должен был прибыть поверенный мистера Малфоя, и Гермиона хотела встретить его с достоинством истинной леди.

Приняв душ и приведя в порядок волосы, она скрыла прядью ссадину, которая теперь помимо всего прочего пестрела синяком, и, надев строгое серое платье по фигуре, вышла из спальни. Привычные лодочки пришлось сменить на балетки, потому что Гермиону по-прежнему немного пошатывало, и она чувствовала себя так, словно передвигается по кораблю в шторм.

Однако же со всей возможной грацией она спустилась по лестнице в холл, а оттуда, помня вчерашнюю дорогу, добралась до гостиной.

Миссис Спраут как раз отдавала какие-то указания Невиллу, но, увидев Гермиону, переключила на неё всё своё внимание.

— Голубушка, — защебетала она, беря Гермиону под руку. — Вам не следовало спускаться самой. Вы могли позвать меня или Невилла, в спальне есть колокольчик, я показывала. Да и, право, мистер Крауч поднялся бы наверх…

— Спасибо, — осадила её Гермиона. — Мне правда значительно лучше, к тому же после обеда я хотела бы подышать свежим воздухом в саду, если мне дозволено это.

— Дозволено? — глаза экономки округлились. — Даже не думайте сомневаться! Осознаёте вы или нет, но ваше положение в этом доме куда выше, чем у всех прочих; вам дозволено всё, чего вы только пожелаете. Прогулка? Только скажите, Невилл сопроводит вас куда вам будет угодно. Мистер Хагрид может подготовить для вас коляску, если хотите объехать Малфой Мэнор на лошадях. Или же мистер Кричер может предоставить вам в распоряжение себя и любой из трёх автомобилей.

— Спасибо-спасибо, — Гермиона зарделась — подобное внимание было ей непривычно. — Говоря «сад», я имела в виду просто сад, а для этого мне хватит моих двоих.

Миссис Спраут, осознав, по всей видимости, свою навязчивость, подведя Гермиону к креслу, поспешила откланяться, Невилл же несмело напомнил, что он в полном её распоряжении и также покинул гостиную. Гермиона облегчённо опустилась в кресло и помассировала виски. Теперь, когда она знала, что всё — лишь шутка не совсем здоровой служанки, она испытывала к самой себе сильное раздражение. Не будь она столь мнительна, не разбила бы сама себе голову и не ходила бы подобно привидению неприкаянно и бесцельно, распугивая слуг. Одна надежда была на послеобеденную прогулку, на которой, она не сомневалась, испытает облегчение.

* * *

Мистер Крауч прибыл ровно в двенадцать. Он представлял из себя сухонького старичка с маленькими глазами и выступающими зубами, и в общении оказался человеком резким и неприятным. Бумаги, подготовленные мистером Малфоем, он передавал будто бы с неохотой и выразил сомнение в образованности Гермионы.

Так и сказал без обиняков, что не верит, будто она способна выполнить возложенные на неё обязательства.

— Ну неужели, право дело, я не смогу проследить за всесторонним развитием ребёнка? — спросила тогда она слегка оскорблённо, на что мистер Крауч только хмыкнул, обнажив свои крупные зубы.

Голова продолжала болеть и после ухода поверенного, и даже полученное подтверждение, что деньги переведены на счёт её отца, не смогло до конца успокоить разбушевавшиеся нервы, а потому, наспех перекусив блинчиками с сиропом и сменив туфли на резиновые сапоги, Гермиона вышла на улицу, накинув на плечи мамину шаль, которую прихватила при последнем посещении отчего дома.

День выдался пригожий, только земля местами была неприятно мягкой. Вероятно, перед самым приездом Гермионы здесь прошли дожди, поэтому она решила не сходить с каменистой тропинки. Изначальная мысль просто посидеть в саду развеялась, стоило бросить взгляд в сторону леса. Никогда прежде Гермиона не видела настоящей дикой чащи, а потому решила хоть одним глазком, буквально с опушки, взглянуть на нетронутые человеческой рукой места.

Тропинка так удобно подступала к деревьям, что не воспользоваться предоставленной возможностью Гермиона не могла. Стараясь ступать медленно, чтобы не потревожить голову, она миновала сад, перешла через небольшой мостик, где в журчащем ручье ополоснула лицо и руки, и наконец оказалась у кромки леса.

Нет, он не был похож на представляющуюся ей чащобу. Скорее, подлесок, не более. Вглубь заходить она не стала; плотнее закутавшись в шаль, направилась вдоль лесополосы, теперь уже — куда глаза глядят. До самого ужина в Малфой Мэноре её не ждали, а лишний раз сталкиваться с Луной или слушать беспокойные вздохи миссис Спраут не хотелось, и потому Гермиона разрешила себе некоторое сумасбродство. Всё равно ведь мистер Хагрид заверил, что опасные животные в этом лесу не водятся, так что бояться ей было совершенно нечего.

За монотонным ходом, сопровождаемым лишь звуком собственных шагов да пением птиц, Гермиона скоротала ещё примерно час, и лишь когда стало холодать и обнажённые икры покрылись мурашками, она решила, что настало время поворачивать обратно.

Спуск обещал стать куда легче подъёма, а Малфой Мэнор не казался таким уж далёким, и если прекратить глазеть по сторонам и срезать через подлесок, можно было вернуться в поместье как раз к ужину.

Уверенная, что всё идёт по плану, Гермиона сошла с тропинки и ступила на рыхлую, покрытую мелкими веточками и еловыми иголками землю.

Здесь, куда солнечные лучи почти не проникали, было сыро и прохладно, и даже тёплая ткань не спасала спину и плечи от пронизывающего хлада. Гермиона заторопилась. Оставалось пройти совсем немного, прежде, чем впереди вновь окажется каменистая тропа, а над головой засияет закатное солнце.

Однако тихое рычание слева от неё мигом вытряхнуло из головы все планы и надежды. Волк?

Медленно повернув голову, Гермиона увидела двух огромных чёрных псов с большими круглыми головами. Мастифы.

На миг вспыхнула надежда, что это мистер Хагрид снарядил собак для её поисков, но, во-первых, причин волноваться о ней и искать её не было, а, во-вторых, псы, которых она уже прежде встречала, не стали бы скалить на неё зубы.

Мигом вспомнились уроки профессора Квиррелла. Он говорил, что лучший способ спасения от собак — неподвижность. Не превращаться в жертву, стоять, желательно, не источая флюиды страха.

К рыку первого мастифа добавился и второй, и Гермиона ощутила, как сердце бьётся где-то под горлом. Не бояться было весьма проблематично — она вся превратилась в сплошной комок страха, и мысль о том, что бежать уже поздно, вызвала предательские слёзы.

Громкое рычание, донесшееся со стороны дороги, Гермиона сперва приняла за очередного пса, и лишь несколькими секундами спустя поняла, что такой звук источал двигатель, вероятно, мотоцикла. Это был её шанс, последняя возможность спастись от разъяренных собак, и потому, надеясь, что не спровоцирует тем их нападение, она прокричала, чуть обернув голову к дороге:

— Помогите!

И в этот момент псы, яростно лая, бросились вперёд.

Время относительно. Гермиона как никогда ощутила это, когда один короткий миг показался ей вечностью. Одновременно с броском собак вперёд время остановилось, а вместе с ним словно бы застыли все ощущения и звуки.

Грохот, раздавшийся за её спиной, прозвучал словно из-под толщи воды, как и последовавший за ним стон, а после — и грубое ругательство. Псы, чьи морды были уже совсем близко, неожиданно отпрянули, чтобы секунду спустя рвануть вновь, но на этот раз — мимо Гермионы, к тропинке, с которой всё продолжала доноситься брань.

И тут время отмерло. Звук словно вернулся с новой силой, и Гермиона смогла, наконец, выдернуть отдельные слова из общей связки.

— Крэбб, Гойл, проклятье, кого вы там загнали?! Тупые создания!

Голос принадлежал мужчине, по всей видимости — молодому. Примесь боли, которая явно сквозила в каждом слове, заставила Гермиону сделать вывод, что её невольный спаситель в беде. Недолго думая, она устремилась на звук, размышляя лишь о том, чем сможет помочь незнакомцу в случае чего. Она ведь даже не знала, в какой стороне искать доктора или полицию. Также она прекрасно помнила, что именно там, на дороге, находятся сейчас два огромных пса, которые совсем недавно были не прочь разделаться с ней. Хотя теперь рядом был, по всей видимости, их хозяин, а это давало надежду, что нападение не повторится.

Тропа была всё ближе, и Гермиона уже видела масштабы бедствия. Массивный мотоцикл ярко-зелёной расцветки лежал на боку, а рядом с ним — впрочем, определение «под ним» всё же было бы точнее — находился молодой человек. Он уже успел снять с головы шлем, и его светло-пшеничные, выгоревшие почти до платиновых, волосы мокрыми сосульками свисали на лоб. Одежда незнакомца, состоящая из простых джинсов и кожаной куртки, была сейчас почти полностью покрыта пылью и каменной крошкой, но явно не это доставляло молодому человеку главные неудобства.

Левой ногой он снова и снова упирался в сидение перевёрнутого мотоцикла, силясь столкнуть его с себя, но пока это выходило слабо. Псы крутились теперь на месте происшествия, нервно переминались, чуть пригнув головы, волнуясь за хозяина, а он продолжал крыть ругательствами всё на свете, включая, конечно же, и саму Гермиону, которую ещё не мог видеть со своего места.

Наконец, после очередного мощного пинка, мотоцикл соскочил с придавленной ноги и, оказавшись на камнях, заскользил по склону своим блестящим боком.

Молодой человек снова выругался, заставив Гермиону всерьёз задаться вопросом, знает ли он хоть какие-то другие слова. Впрочем, в данных обстоятельствах, понять его она могла. Мотоцикл продолжал скользить по камням, всё больше отдаляясь от ездока, а тот лишь зло смотрел ему вслед и тёр ушибленную ногу.

Наконец, железный конь затормозил о кочку, и незнакомец, облегчённо выдохнув, откинулся головой на камни.

— Какого черта вы забыли в этом лесу? — наконец послышался его голос, и Гермиона неожиданно поняла, что он, вероятно, давно уже знал о её присутствии.

Не видя причин более скрываться за деревьями, она вышла на тропу, и псы повернули к ней головы.

— Фу, идиоты, — рыкнул их хозяин. — Место.

Взъерошив взмокшие волосы одной рукой, он оперся о вторую и принял сидячее положение. Ясные голубые глаза, в которых плескалось раздражение, буквально пригвоздили Гермиону к месту.

— Я спросил, какого черта вы забыли здесь в такой час. И… В таком виде.

Он чересчур откровенно проскользил по Гермионе взглядом, задержав его на обнажённых лодыжках дольше положенного. Гермиона сильнее запахнулась в шаль.

— Я гуляла, — ответила она, стараясь отогнать чувство вины. Пусть это её крик отвлёк его от управления, но если бы не его собаки… — Ваши звери едва мною не перекусили.

Незнакомец хмыкнул.

— Вы не из этих мест. Хотите, чтобы местные собаки при встрече виляли вам хвостами?

— Меня заверили, что здешние леса безопасны, и что я могу гулять, где вздумается.

В глазах незнакомца мелькнуло понимание, после чего последовал взрыв смеха.

— Я даже догадываюсь, кто сказал вам подобную чушь. — Он попытался встать, но нога явно доставляла ему неприятные ощущения, потому он оставил свои попытки. — Так что — обитаете в Малфой Мэноре?

Гермиона кивнула, ощутив смущение. То, что незнакомец знает о ней куда больше, чем она о нём, ей не нравилось.

— И как — вам нравится там работать? — губы его тронула лёгкая усмешка, но в следующий миг он снова попытался встать и скривился от нового приступа боли.

— Не знаю, — созналась Гермиона. — Я прибыла только вчера.

Она попыталась сделать шаг в сторону пострадавшего, чтобы хоть чем-то ему помочь, но оба мастифа отреагировали одинаково агрессивно.

— Крэбб, Гойл, место, — приказал хозяин твёрдо. Псы сели. — А как вам работодатель? Не слишком строг?

Допрос хотелось поскорее прекратить, но леди в Гермионе напоминала, что вежливее будет ответить. По крайней мере, пока вопросы не носят слишком личного характера.

— Мне не довелось встречаться с мистером Малфоем лично, — ответила она. — И, предвосхищая ваш вопрос: с молодым мастером я ещё также не знакома.

— Как занятно, — бросил молодой человек равнодушно. — Будет ещё занятнее, если вы всё же поможете мне добраться до мотоцикла. Ползти по дороге на четвереньках — то ещё удовольствие.

— Да, разумеется. Сейчас. — Гермиона сделала шаг, и, к её облегчению, псы остались сидеть.

Тринадцать лет, проведённых в пансионе, сделали своё дело. Гермиона могла блеснуть знаниями в областях географии и истории, могла, не напрягаясь, завести разговор на французском или итальянском, могла процитировать классика или прочитать на память Ромео и Джульетту, но что касалось общения с мужчиной — здесь на неё нападал ступор. Это была та область жизни, в которой у Гермионы не было ни малейшего опыта, пусть это и звучало дико в продвинутом современном обществе. Рука, протянутая к ней молодым человеком, стала первой рукой мужчины, которой она коснулась за долгие годы.

Байкерские перчатки скрывали ладонь, но не пальцы, и это прикосновение к разгоряченной, покрытой дорожной пылью коже, заставило Гермиону пройти девять кругов ада. Менее всего на свете ей хотелось, чтобы незнакомец заметил её ступор, и потому, натянув на лицо маску невозмутимости, но внутреннее сжавшись в напряжении, Гермиона помогла ему подняться.

Короткий спуск к мотоциклу показался вечностью. Чужая грудь жалась к спине, чужая рука цеплялась за плечо, и Гермиона могла лишь шумно дышать, как никогда близко ощущая постороннее тепло и терпкий запах мужчины.

Наконец мотоцикл был выровнен, а ездок — усажен, Гермиона с облегчением выдохнула и отступила на несколько шагов.

— Забыл спросить: в качестве кого вы наняты в Малфой Мэнор? — молодой человек свистом подозвал собак и надел шлем.

— Я — новая гувернантка молодого мастера, — ответила Гермиона, и тотчас лицо незнакомца перекосилось не то от ненависти, не то от сильной брезгливости.

— Ну конечно, стоило сразу догадаться, — процедил он сквозь сомкнутые зубы. — Что ж, мисс гувернантка, — последнее слово он выплюнул, как ругательство. — Поторопитесь, иначе пропустите ужин. И, для вашей же безопасности: не суйтесь снова в лес. Пара мастифов — не самое худшее, что может вам там встретиться.

И, не говоря более ни слова, исчез в облаке пыли, а псы, громко лая, последовали за ним.

Солнце уже почти скрылось за горизонтом, так что Гермиона, не теряя времени, начала спускаться. В ногах чувствовалась непривычная тяжесть — всё же прежде её прогулки никогда так сильно не затягивались. Единственной радостью было то, что голова окончательно прошла, а об утреннем инциденте напоминало теперь лишь лёгкое жжение в районе ссадины.

Помня предупреждение незнакомца, Гермиона старалась держаться подальше от лесополосы, а чтобы согреться и не припоздниться, перешла на быстрый шаг, и потому Малфой Мэнор, пугающий своими тайнами, но такой желанный после трудного дня, уже через полчаса раскрыл ей свои тёплые объятия.

Помимо мягкого света, льющегося из окон, дом встретил её ароматом мясного пирога, и Гермиона ощутила, как сильно успела проголодаться.

Присев на коридорный пуфик, она снова переобулась в балетки и растерла замерзшие лодыжки. Всё, чего хотелось — это забраться под тёплый плед у камина, выпить горячего чая и… Что «и», Гермиона додумать не успела, потому как из дверей гостиной показалась взволнованная миссис Спраут и, увидев Гермиону, тотчас заспешила к ней.

— Голубушка, где вы ходили?! — её тон был и обеспокоенный, и неодобрительный одновременно. — Молодой мастер прибыл. Приведите себя в порядок и приходите в кабинет, вам необходимо познакомиться.

Гермиона, не знающая, куда себя приткнуть без дела, известию о приезде воспитанника обрадовалась. Ей не терпелось увидеть мальчика с которым, она не сомневалась, сразу же сможет найти общий язык.

Наспех поправив волосы и расправив на плечах шаль, она, преисполненная воодушевления, проследовала за экономкой через гостиную, к массивным дверям, за которыми ещё не имела чести бывать.

В голове она проигрывала заранее заготовленную речь о том, как они непременно станут друзьями, и как рада она будет обучать его всему, что знает сама. Только вот, оказавшись в кабинете, все свои слова Гермиона мигом растеряла.

Надменный взгляд, прямая линия губ — ей явно были не рады. Но в куда большую растерянность её привело то, что вместо ожидаемого мальчика она увидела своего недавнего знакомого с дороги. Того, чья правая нога сейчас возлегала на пуфике, как напоминание о недавнем инциденте. Если этот молодой человек был сопровождающим её воспитанника, то где находился ребёнок во время их недавней встречи? Да и можно ли вообще доверять детей такому лихачу?

— Я хотела бы увидеть своего воспитанника, — проговорила Гермиона, отринув правила приличия — здороваться с тем, кого полчаса назад уже видела, ей не казалось обязательным.

— Мне и при первой нашей встрече показалось, что вы девушка небольшого ума, — скривил губы собеседник, а миссис Спраут за спиной Гермионы лишь тихо охнула.

— Что ж, в вашей грубости я также имела честь убедиться ещё при первой встрече, — парировала Гермиона и спросила едко:

— Как ваша нога? До парадной двери ползком добирались или пришлось снова пользоваться услугами слабой женщины?

Охи миссис Спраут стали ещё громче, но Гермиона благополучно проигнорировала их. В конце концов, Люциус Малфой платил ей за то, чтобы она была мила с его сыном, и она не обязана была лебезить перед грубияном из его сопровождения.

— Напомнить вам, что по вашей милости я и травмировал ногу? — собеседник чуть подался вперёд, впившись в глаза Гермионы своими.

— Напомнить вам, что из-за ваших собак я и была вынуждена закричать?

— Никто ни на кого не набросился бы, если бы никто не бродил там, где не следует, — проворчал молодой человек и снова откинулся на спинку кресла. — Миссис Спраут, подайте ужин сюда, я не уверен, что мне стоит сейчас натруждать ногу.

— Да, мистер Малфой, разумеется, — пролепетала та и бросив на Гермиону неодобрительный взгляд, покинула кабинет.

— Вы? — только и смогла спросить Гермиона, пытаясь переварить услышанное. — Вы и есть молодой мастер?

— Я же сказал — вы тупица, — бросил он, отворачиваясь к камину. Перехватив со столика бокал с вином, сделал глоток.

— А вы — хам, и ничто, даже ваше имя, не заставит меня смолчать.

Он окинул её взглядом. Ленивым, изучающим. На миг остановился глазами на её лбу, и Гермиона осознала, что волосы более не скрывают ссадину. Однако её «воспитанник» оставил увиденное без комментария.

— Зачем вы здесь, мисс гувернантка? — тихо и отстранённо спросил он, делая очередной глоток.

Ещё несколько минут назад Гермиона могла бы дать ответ, однако теперь ей оставалось лишь открывать и закрывать рот.

— Я полагала, обучать ребёнка наукам, — наконец ответила она.

— Что ж, я давно не ребёнок, обучать меня не нужно. Что вы планируете делать теперь? Зачем вы здесь?

— Я… Не знаю…

— Вот как, интересно, — усмешка тронула губы молодого господина, после чего он кивком указал на второе кресло. — Позвольте вам объяснить. Мой любезный батюшка, видите ли, очень беспокоится, что я веду несколько сумасбродный, по его словам, образ жизни. А потому он нанимает для меня надзирательниц — шпионок, которые должны докладывать ему о каждом моём движении и занудствовать, если я делаю что-то, по их мнению, недостойное или опасное. Я изучил вас, гувернанточек, вдоль и поперёк, чтобы возненавидеть за одно ваше существование, а потому выношу вам дружеское предупреждение: вы будете держаться от меня подальше. Не станете совать нос в мои дела, будете исправно получать своё жалование и просаживать его на ваши безвкусные тряпки, и лишь тогда между нами будет мир и гармония. Но если же вы решите напомнить мне о вашем существовании, ваша жизнь в этом доме превратится в ад — это я могу вам гарантировать.

То, как он запугивал её, как пытался подкупить, говорило красноречивее всех слов — он боялся. Боялся снова оказаться под контролем, боялся, что не сможет быть настолько свободным, как хочет. И его предложение могло бы быть заманчивым, если бы Гермиона не привыкла к добросовестности.

— А теперь послушайте меня вы, — начала она, заняв кресло. — Я нанималась гувернанткой, а не шпионкой, и я не собираюсь доносить о вас мистеру Малфою, что бы вы себе ни думали. Не планирую я также ущемлять ваш выбор, если он, конечно, не будет переступать рамки закона. В остальном же я не стану уступать. Я не могу просто притвориться, что вас нет, не могу вести себя так, будто нет меня. Весь этот год, везде и всегда, я буду сопровождать вас, хочется вам того или нет. И я не стану исполнять роль строгой надзирательницы, но я буду рядом, если вам потребуется моя помощь.

Выговорившись, она выдохнула, ощущая себя так, словно снова взобралась вверх по холму и спустилась обратно.

Молодой мистер Малфой молчал, и это казалось Гермионе хорошим предзнаменованием.

Вошла Луна с тележкой, уставленной разнообразными блюдами, и Гермиона поёжилась от воспоминаний об утреннем происшествии. Пожалуй, терпеть общество молодого господина, даже бросающегося ругательствами, было куда легче, чем присутствие этой девушки, мыслями словно всё время пребывающей в другом месте.

Наконец, когда Луна ушла, мистер Малфой заговорил снова.

— Я не могу допустить, чтобы вы каким-либо образом связывались с моим отцом, а потому, если вам действительно так хочется всюду за мной таскаться, я вынужден буду запретить вам любые переписки и телефонные разговоры.

— Это невозможно, — отрезала Гермиона, даже не став обдумывать его слова. — У меня в Лондоне отец, он болен, и я созваниваюсь с ним как минимум раз в несколько дней. Вы не можете отбирать у меня это. У вас ведь, я уверена, есть сердце.

— Моему сердцу нет до вас дела, — отозвался собеседник и обратил внимание на содержимое своей тарелки. — Пока вы устраиваете ежевечерний созвон, находиться рядом со мной я вам не позволяю. Вы поняли? — он поднял на неё глаза и сделал взмах рукой, показывая, что она может уходить.

— Что ж, я, вероятно, ошиблась, и сердца у вас нет вовсе. — Гермиона вскочила на ноги и, подобрав края шали, прошагала к выходу. — Приятного аппетита, мистер Малфой. Надеюсь, ваша нога не доставит вам беспокойства.

И вышла, ощущая жжение в уголках глаз. Она не могла позволить ему устанавливать правила. Пусть уже не ребёнок, но он был её воспитанником, а иногда воспитание подразумевает жёсткость. И, несмотря на гадкое ощущение провала, Гермиона была уверена, что к утру придумает, как воздействовать на молодого мастера, хочет он того или нет.

Сон не приходил. Гермиона, признаться, и не пыталась заснуть. Заперев дверь на замок, она всё же не почувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы расслабиться и отдохнуть, к тому же ей предстояло продумать план дальнейших действий, найти способ сохранить общение с отцом и при этом приблизиться к молодому хозяину. Люциус Малфой ничего не говорил о шпионаже, и она ждала от него звонка в любую минуту. Ждала требования, на которое она должна была ответить отказом. Её пугало то, что возможный отказ играть по хозяйским правилам может привести к её увольнению, чего допустить никак нельзя было. И всё же она не могла заставить себя совершить подлость и унизиться до лжи и двойной игры. Если мистер Малфой хотел проследить за благополучием сына, она с радостью исполнила бы его волю. Но не более этого.

Мыслей и сомнений было слишком много, оставалась одна лишь радость: ни ночью, ни утром никто не пытался проникнуть в её спальню, и хоть голова и гудела, а глаза жгло из-за нехватки сна, настроение было несколько лучше, чем Гермиона ожидала.

Завтракала она с миссис Спраут, так как молодой мастер отказался «потворствовать шпионажу», и он всё ещё обращался к ней «мисс гувернантка», хотя она трижды назвала ему своё имя.

Хромал он уже меньше, но каждый неловкий шаг сопровождал ворчанием, то и дело напоминая, что Гермиона и только она виновата в этом.

После завтрака он спустился в тир и провёл там более двух часов, а Гермиона всё это время прождала у дверей. У неё были некоторые соображения, которыми она думала поделиться, и ей даже казалось, что подобные условия молодой хозяин примет. Однако никакие её слова и заверения не смогли убедить его подпустить её ближе. Даже предложение, чтобы он присутствовал при каждом её телефонном звонке и читал каждое её письмо, не дало результатов.

— Предлагаете мне тратить время на вашу болтовню? Нет, мисс гувернантка, я слишком ценю своё время, — насмешливо бросил он.

Обед для них снова прошёл раздельно, после чего хозяин уехал. Взял из конюшни лошадь и ускакал в сопровождении своих мастифов, а Гермиона, проведя его взглядом, поняла, что проиграла это противостояние. Она не могла выдвигать никаких условий. Если она хотела добропорядочно отработать свои деньги, если хотела уберечь непутевого «воспитанника» от возможных бед, ей нужно было подчиниться.

Уединившись в кабинете, она написала отцу длинное письмо, в котором сообщила, что отныне у неё не будет возможности пользоваться телефоном, заверила в своей бесконечной любви и попросила звонить лишь в самом крайнем случае. Выводя буквы на бумаге, она глотала слёзы, то и дело промакивала щёки рукавом и напоминала самой себе, что всё это делается на благо её отца. Она потеряет работу, если не будет выполнять условий найма, их семья лишится дома и отведённые Господом годы они проведут в какой-то маленькой квартирке в пригороде. Там, где не будет дорого ничего и где они будут скорее доживать, чем жить.

Мысль об этом придала уверенности. Гермиона запечатала письмо и отправила Невилла на почту. Она закрывала одну дверь, чтобы открыть другую. Чтобы дать отцу шанс на выздоровление. В первую очередь — ради самой себя, потому как если бы она потеряла и его, то непременно умерла бы в тот же час.

Молодой мастер вернулся под вечер. Разгоряченный, взмыленный не меньше, чем его конь, он только бросил поводья мистеру Хагриду и, запустив псов в вольер, направился к себе. Гермионе не терпелось рассказать ему о своём решении как можно скорее, но всё же она дала ему возможность привести себя в порядок, и только за ужином подняла беспокоящий её вопрос.

— Никаких звонков и писем, — начала она, подходя к столу, за которым её подопечный собирался трапезничать. — Сегодня я отправила последнее письмо, больше их не будет. А к телефону я отныне даже не подойду.

Мистер Малфой равнодушно пожал плечами.

— Я должен вас поздравить? — спросил он с насмешкой.

— Вы должны позволить мне всюду сопровождать вас, — ответила Гермиона, выдерживая его презрительный взгляд.

— Вы точно хотите сопровождалась меня всюду? — последнее слово он многозначно выделил.

— В разумных пределах, — уточнила Гермиона и зарделась. Она не поняла, что он имел в виду и подразумевал ли что-либо в принципе, но установить границы не сочла лишним.

— Хорошо, — бросил собеседник. — Я распоряжусь, чтобы вас не допускали к телефонному аппарату, мисс Грейнджер. И, раз уж вам так этого хочется, вы можете отужинать за одним столом со мной.

Он впервые назвал её по фамилии, и для Гермионы это показалось значительным прогрессом. И всё же ужинать в его компании она готова не была, а потому поблагодарила за предоставленный шанс и вышла. Ей не хотелось походить на собаку, которая рада первому же мало-мальски доброму к себе отношению, а потому хвататься за первое же снисходительное позволение она не желала. Уж как-нибудь поужинать молодой мастер был в состоянии и без посторонней помощи.

Миссис Спраут же компании Гермионы была искренне рада. Не переставала повторять, что наконец в доме появился человек, с которым можно поговорить по душам, и Гермиона с радостью слушала воспоминания экономки о молодых годах, попутно составляя картину Малфой Мэнора прошлых лет в целом и его обитателей в частности.

За ужином разговор пошёл о молодом господине, и Гермиона впервые услышала его имя. В контракте значилась просто буква Д, что могло означать совершенно что угодно. Дэвид, Джаспер, Джеймс, Джерард, Дерек, Дориан, Джонатан… Гермиона перебрала, казалось, сотню вариантов, но ни один не оказался верным. Драко. Его звали Драко, что невероятно шло его вспыльчивому резкому характеру.

— Я помню, как молодой мастер делал свои первые шаги, — рассказала миссис Спраут. — В гостиной, у камина. Миссис Малфой сидела в кресле, протянув к нему руки, и он, шажок за шажком, преодолел всё разделяющее их расстояние. Упорства ему было не занимать уже тогда, а для неё, своей матери, он готов был горы свернуть.

— Где она сейчас? — задала вопрос Гермиона, осознав, что ни разу за всё время даже не находила упоминания об этой женщине. Изученные газеты не располагали никакой личной информацией, кроме той, что семья у Люциуса Малфоя есть. — У мистера Драко есть братья или сёстры?

Миссис Спраут покачала головой.

— Нет, мисс, он единственный ребёнок в семье. Нарцисса Малфой слаба здоровьем. Ей противопоказан холодный климат, и потому она большую часть года проводит на юге Франции. Мистер Малфой поэтому перенёс туда весь свой бизнес. Осталось только несколько филиалов по Англии, ими занимается молодой мастер. Знаете, — экономка склонилась ближе, — они очень любят её, оба. Мне иногда кажется, что и отец, и сын к её ногам готовы положить весь мир. Потому молодой мастер и бунтует — ему не нравится быть привязанным к этому месту, находиться вдали от матери. И потому его отец то и дело нанимает гувернанток вроде вас, но мистер Драко довольно быстро выживает всех. Так что непростой будет ваша служба, мисс, очень непростой.

Гермиона кивнула. Она и сама уже поняла это, но пока ей было ради кого стараться, она готова была стерпеть всё.

— Уверена в способностях мистера Малфоя к изживанию, но от меня ему так просто не отделаться.

Миссис Спраут покачала головой. В глазах её можно было прочесть неподдельное беспокойство.

— Глядите, мисс, молодой мастер бывает излишне резок и порой даже жесток. Я не должна бы говорить этого, просто вы так невинны и наивны, и мой долг предупредить вас: не стоит ему доверять. Дабы избавиться от вас, он может пойти на любые меры. Не доверяйте ни ему, ни даже себе.

Гермионе трудно было представить, о чём говорит экономка, но, в любом случае, своему подопечному она доверять уж точно не планировала.

— Благодарю, буду иметь в виду. — Гермиона попробовала есть, но кусок не шёл в горло, и потому, поблагодарив миссис Спраут за и ужин, она покинула комнату.

Больше всего на свете хотелось спать, и, несмотря на ранний час, Гермиона думала прикорнуть хотя бы на пару минут, а все тревоги и волнения оставить на потом. Вот только добраться до постели ей было не суждено. Властный голос мистера Драко окликнул её, как только она завернула в коридор, ведущий к спальням.

— У вас десять минут, мисс Грейнджер, — сказал он, когда Гермиона оглянулась на оклик. — Если хотите всюду сопровождать меня, советую не копаться. Я ждать не буду. — Молодой мастер подошёл к своей спальне и провернул ключ в замке. — И готовьтесь к тому, что в Малфой Мэнор мы вернёмся не раньше завтрашнего утра.

На лице его промелькнула усмешка, и Гермиона поняла, что игра в кошки-мышки началась.

Он, разумеется, не мог знать, что за двое прошедших суток Гермиона спала от силы часа три, но, она была уверена, знай он об этом, едва ли что пошло по другому сценарию.

Так как хозяин не дал совершенно никакой информации о том, что и где им предстояло, Гермиона встала перед выбором, что же ей надеть, а острая нехватка времени превратила размышления в панику. Выбор в итоге пал на нейтральные брюки, в которых не должно было быть холодно на улице и жарко в помещении, на туфли без каблука, блузку и пиджак. Не самый лучший вариант, если бы пришлось взбираться по горам, зато для возможного появления в обществе он подходил идеально.

Прикрывать ссадину волосами для неё стало делом привычным, а неожиданная мысль, что эту ночь не придётся проводить в Малфой Мэноре, успокоила разбушевавшееся волнение. Гермиона готова была оказаться где-либо, лишь бы подальше от неприятных воспоминаний, от Луны и от поместья с его мрачными стенами.

Когда она была уже возле дверей, раздался нетерпеливый стук.

— Я отбываю, — послышался голос мистера Драко. — С вами или нет. И не намерен ждать ни минуты.

Гермиона отворила дверь, оказавшись нос к носу со своим подопечным. Привычная кожаная куртка, из-под которой теперь виднелся воротник тёмно-зелёного свитера, подмышкой — шлем. Им явно предстояла поездка, если, конечно, мистер Драко не собирался заставить её подобно мастифам бежать за мотоциклом. Мысль об этом вызвала невольную улыбку, отчего хозяин непонимающе нахмурился.

— Наденьте куртку, — бросил он, отрывая ладонь от дверного косяка. — Будет чертовски холодно.

И, явно не собираясь говорить более ни о чем, двинулся в сторону лестницы. Боясь, что он не станет её ждать, Гермиона бросилась к своему гардеробу и схватила первую же попавшуюся под руку ветровку.

Вечер был тёплый, и потому едкое замечание мистера Драко ей было не совсем понятно.

— Ничего более тёплого в вашем гардеробе не нашлось? — недовольно скривил он тонкие губы. — Неужели выплачиваемого вам жалования недостаточно, чтобы купить себе нормальную куртку?

— У меня есть нормальные куртки, — холодным тоном отрезала Гермиона. — Но на улице не слишком холодно.

Ответом ей послужило равнодушное пожатие плечами.

— Ну, как знаете. Вам ведь виднее, какая одежда лучше подходит для поездки на мотоцикле.

А далее Гермионе был вручен шлем, с которым с непривычки пришлось провозиться дольше необходимого. Конечно же всё это время мистер Драко закатывал глаза и театрально вздыхал, а Гермиона ощущала себя всё глупее с каждой прошедшей секундой.

Наконец застёжка защелкнулась, и молодой мастер кивнул на массивное кожаное сидение.

— Держаться крепко умеете, мисс Грейнджер? Потому что что-то мне подсказывает, что отец и полиция будут не очень рады, если вы сорвётесь.

Гермиона сглотнула. Волнение, которое не отпускало её ни на миг и до этого, только усилилось. Промелькнула тщедушная мысль отказаться, вернуться в дом и признать, что затея провалилась, однако мысли об отце, который нуждался в этих деньгах, а значит и в её смелости, заставили взять себя в руки.

Не без труда взобравшись на мотоцикл, Гермиона просунула руки под локти мистера Драко и стиснула в ладонях его куртку.

— Крепче, мисс Грейнджер, — в его голосе звучала насмешка. — Вы должны положить ладони мне на живот и прижаться к моей спине. С этим проблема?

— Никаких проблем, — возразила Гермиона, делая так, как он велел.

Терпкий запах одеколона окутал её, и неясное волнение заставило кожу покрыться мурашками.

— Ещё крепче, мисс Грейнджер. Не забывайте сильнее сжимать мотоцикл ногами. И готовьтесь: будет холодно. Впрочем, вы ещё можете передумать.

— Езжайте уже, мистер Малфой, и не нагоняйте страха, — пробубнила Гермиона тихо.

Хозяин рассмеялся, мотоцикл сорвался с места. Мрачный Малфой Мэнор остался позади.

К моменту, когда мотоцикл оказался у сомнительного бара с покосившейся вывеской, Гермиона, казалось, превратилась в ледышку. Руки, ноги, спина — промерзло всё, а по ощущениям даже поднялась температура. Голова, по крайней мере, снова разболелась, а сердце, всю поездку ощущавшееся где-то в районе желудка, продолжало громко и чересчур быстро стучать даже теперь, когда мотоцикл остановился.

— Остановка конечная, — возвестил мистер Драко (для себя Гермиона решила называть его именно так, за глаза, конечно). — Идти сможете?

Гермиона сделала несколько глубоких вдохов. Отойти от поездки она всё ещё не могла, но афишировать свой испуг не собиралась. Ей хотелось показать, что никакие трудности не смогут заставить её колебаться.

— Да, всё в порядке, — заверила она куда храбрее, чем себя чувствовала, и разжала ладони. Ночь не была холодной, нет, но перенесенная поездка всё ещё напоминала о себе — Гермиона чуть зубами не стучала.

— Говорил же, куртку нужно было брать теплее, — ворчливо проговорил мистер Драко и кивнул на бар. — Идёмте, бедовая, там согреетесь.

Гермиона слезла с мотоцикла и только тогда осознала, как трудно ей даётся даже простое стояние на месте. Ноги были словно ватными, однако мистер Драко явно не планировал её дожидаться. Всё ещё несколько хромающей походкой он пошёл по направлению к бару, и Гермионе не осталось ничего другого, кроме как следовать за ним.

По всей видимости, гостем здесь он был частым. Десятки рукопожатий от мужчин и кокетливых поцелуев в щеку от женщин — мистер Драко успел переброситься парой фраз чуть не с каждым посетителем, а столик в углу, к которому он подвёл Гермиону, казалось, только его и ждал.

— Сядьте.

В голосе не было прежней учтивости молодого человека из леса. Тогда, пусть мистер Драко и выглядел грубоватым, но он явно подбирал слова, сейчас же Гермиона увидела совсем другого парня. Того, которого девушке, проведшей всю жизнь в стенах пансиона, было не понять. Слишком простым и неаристократичным он оказался. И как будто слишком вызывающе себя вёл. Вспомнилось предостережение миссис Спраут о том, что молодой мастер может попытаться сломать её. Что ж, одной не очень приятной поездкой и парой не слишком учтивых слов он своего точно добиться не смог бы. Гермиона твёрдо решила, что не станет никак и ни на что реагировать.

Она села, ощутив, как окутывает её тепло помещения, и облегчённо выдохнула. В баре стоял тяжёлый запах сигарет и алкоголя, и леди вроде неё никогда не должна была даже переступать порог этого странного варварского заведения, но пока здесь было тепло, Гермиона согласна была закрыть глаза на все явные недостатки.

— Значит так, — мистер Драко опустился рядом и упёрся ладонью в стену позади неё, а его лицо оказалось недопустимо близко к её собственному. — Вы сами настояли на том, чтобы сопровождать меня. И потому я даю вам два варианта: сидеть здесь, как мышь, чтобы я даже не помнил о вашем существовании, либо же принимать участие в веселье. Всего-то пару партий в бильярд, пинту-другую пива. Что вы выберете?

Он явно насмехался над ней. Если бильярд ещё можно было допустить, то пиво… Этот грубый напиток, недостойный не то, что леди, но и уважающего себя джентльмена… Одна мысль об этом приводила Гермиону в тихий ужас.

— Я подожду здесь, — выдавила она едва слышно.

— Не сомневался в этом, — процедил мистер Драко через сомкнутые зубы. В глазах его явно читалось превосходство. Он дразнил, он побеждал, он видел её насквозь и он явно знал, как ею можно манипулировать. — Тогда до утра чтоб я о вас даже не вспоминал. Вы поняли меня, мисс Грейнджер?

И, не дожидаясь её ответа, поднялся.

Следующие несколько часов Гермиона только и делала, что наблюдала за игрой своего подопечного. Поначалу она даже пыталась во что-то вникать, но в итоге сдалась, ведь с её места всё равно не было ничего видно. Хотя, кое-что она бы предпочла не видеть вовсе: тёмные бутылки, количество которых на краешке стола всё увеличивалось и увеличивалось. То, что обратно они поедут не на мотоцикле, сомнений не оставляло, хотя Гермиону всё больше охватывали тревожные мысли: а что если мистер Драко забудет про неё? Что, если бросит здесь? У неё даже не было с собой денег, чтобы заказать стакан воды, и едва ли ей позволили бы воспользоваться телефоном автоматом для вызова такси.

В те несколько раз, когда мистер Драко отлучался в туалетную комнату, внутри неё всё замирало: вдруг не вернётся? Вдруг уйдёт через чёрный ход?

Если прежде ей хотелось спать, то со временем волнения прогнали всю усталость. Остался только комок нервов. Напряжённый, навязчивый.

А потом у мистера Драко появилась компания, и нервозность сменилась неловкостью. Девушка в откровенном мини буквально лезла на него, и то, что в какой-то момент они начали целоваться прямо посреди бара, уже не стало для Гермионы неожиданностью, но всё ещё оставалось тем, чего она предпочла бы не видеть. Ей хотелось сквозь землю провалиться, она нервно сминала салфетку и прятала взгляд, а потому в какой-то момент упустила подопечного из виду. Пропала и девушка, и Гермиона внутренним чутьем поняла, что в скором времени ждать возвращения пары не стоит. Она ощущала себя униженной и проигравшей и, вероятно, выглядела слишком жалко, потому как бармен послал ей содовую и сандвич за счет заведения.

Чересчур шумная музыка, спертый тяжёлый воздух и высасывающее все внутренние силы одиночество буквально скрутило её пополам, и Гермиона лишь чудом сдерживалась от того, чтобы не расплакаться.

Она не знала, сколько просидела так — десять минут, двадцать, но наконец мистер Драко и девушка вернулись, игра возобновилась.

Бар понемногу пустел. Стих шум, перестали звенеть кружки. Лишь только удары кия о шар всё ещё звучали со стороны бильярдного стола.

Наконец ушла и девушка, напоследок поцеловав мистера Драко особенно пылким и долгим поцелуем, и Гермиона ощутила непреодолимое желание превратиться в невидимку или вовсе исчезнуть с лица земли.

Ей было здесь не место, всё вокруг напоминало об этом, но ведь она сама настаивала на подобном — могла ли теперь выражать недовольство?

Нестерпимо хотелось в туалет, однако выпускать мистера Драко из поля зрения Гермиона не могла. В своём нынешнем состоянии он мог быть опасен в первую очередь для самого себя.

Наконец его фигура отделилась от бильярдного стола и более твёрдым шагом, чем можно было ожидать, приблизилась к столику.

— Эй, мисс Грейнджер, вы там примерзли, что ли? — бросил мистер Драко и рассмеялся.

Гермиона подавила раздражение и обиду. Постаралась выбросить из головы все события прошлых часов. Встретить с достоинством любую насмешку и не показать, как сильно её задевает всё происходящее.

— Вы велели сидеть здесь, — отчеканила она холодно. — Я и сижу.

— Вставайте, здесь больше делать нечего. За углом хостел, переночуем.

Он направился к выходу, по пути шлёпнув на стойку бармена мятую купюру. Гермиона и хотела бы поспорить, но её возражений явно никто слушать не собирался.

— Я не могу позволить себе провести ночь наедине с мужчиной, — лишь успела предупредить она, на что мистер Драко фыркнул.

— Это хостел, мисс Грейнджер. Здесь вы никогда не останетесь ни с кем наедине.

— Хочется верить, — только и смогла ответить Гермиона.

* * *

Уж лучше было оказаться один на один с нетрезвым хозяином — Гермиона поняла это, стоило только попасть в комнату, которую им предложили для ночлега.

Кроватей было пять, на двух спали пропахшие алкоголем байкеры, мужчина и женщина, третий постоялец курил в приоткрытое окошко.

Мистер Драко, явно хорошо ориентирующийся в этом месте, бросил куртку на одну из свободных постелей и зажёг нижний свет. Со стороны ближайшей к дверям кровати тотчас послышалось ругательство, на что мистер Драко ответил просто: «заткнись и спи», после чего, не обращая внимания на продолжающееся ворчание, провёл Гермиону в обшарпанную ванную комнату и пообещал, что придержит дверь с другой стороны — замок на двери отсутствовал. Игнорируя сидящего на краю раковины таракана, Гермиона всё же выполнила все необходимые ко сну приговления и ещё минуту стояла перед дверью, собираясь с духом.

Когда она вернулась в общую на всех спальню, третий сосед уже находился в постели, и то, каким взглядом он провёл Гермиону до кровати, откровенно пугало. Она ощутила себя ягненком в клетке со львами, и единственный хищник, который мог её уберечь и защитить, едва ли был сейчас в состоянии сделать подобное.

Однако, несмотря на внешнюю холодность и равнодушие, мистер Драко всё же проявил заботу, предложив свою куртку вместо не совсем свежей наволочки, и все пять часов, что Гермиона проворочалась без сна, его запах преследовал её.

Сам он спал крепко, высунув из-под одеяла ногу, она же накрылась чуть не с головой, но всё равно ощущала себя будто бы голой в этом странном, непривычном, зловонном и неприятном месте. Слёз не было, лишь сильное напряжение и злость, в первую очередь, на саму себя. За то, что позволила втянуть себя в эту авантюру, за то, что не отстояла свои права.

Знали бы её подруги из пансиона, где ей доводится проводить ночь, вероятно никогда больше не заговорили бы с ней. А отец… Отцу было бы как минимум горько.

Когда прочие постояльцы, все трое, покинули комнату, было около семи утра. По крайней мере солнце уже поднялось над горизонтом, а фонарь за окном погас.

— Всё ещё хотите сопровождать меня всюду, мисс Грейнджер?

Голос мистера Драко заставил вздрогнуть. Как давно не спал он сам, приходилось только догадываться.

— Что бы вы ни пытались мне доказать, но да. Я по-прежнему намерена следовать за вами, куда бы вы ни отправились.

— А потом докладывать моему отцу? Ну да, ну да. — Мистер Драко перевернулся на спину и заложил руку за голову.

— Я обрубила все возможные связи, — напомнила Гермиона, садясь на постели. — Вы всё ещё ждете подвоха?

— Да бросьте, — мистер Драко тоже сел и потянулся. — Было бы желание, а возможность всегда найдётся. Мисс Грейнджер, будьте полезной — в холодильнике содовая, — он кивнул в дальний угол, где высилось что-то грязное и, судя по сомнительного вида разводам, покрытое рвотой.

Пахло в комнате, к слову, соответствующе.

— При всем уважении, но нет. — Гермиона поднялась и прошла в ванную, но не успела она и кран включить, как дверь с шутом отлетела в сторону, и мистер Драко, согнувшись над грязным унитазом, выдал всё содержимое своего желудка.

Гермионе стало жаль его. Да, он был сам виноват в своём нынешнем состоянии, но, казалось, оно не было для него привычным. Промелькнула мысль, что всё происходящее вчера в баре было не больше, чем показательным выступлением, дабы припугнуть её. И теперь мистер Драко расплачивался за своё лицедейство сполна.

Оторвав туалетной бумаги от рулона, Гермиона протянула её своему подопечному, чтобы он промокнул губы, а сама, намотав всё той же бумаги на руку, всё же, вернувшись в комнату, открыла холодильник, стараясь рядом с ним не делать вдохов, взяла две бутылки с минеральной водой и открыла одну для мистера Драко.

Он пил долго и жадно, пока не осушил бутылку до дна, затем стащил куртку с постели и кивнул на входную дверь.

— Идёмте, мисс Грейнджер, попьете на улице.

Гермиона не стала спорить. Несмотря на то, что она так и не справила нужду, оказаться подальше от этого места было куда важнее.

Они позавтракали в скромном кафетерии, заказав не менее скромный завтрак: овсяные хлопья с клубникой и шоколадное молоко. Мистер Драко не переставал держаться за голову, издавая мученические стоны, Гермиона же после того, как пытка баром и хостелом закончилась, вздохнула полной грудью. Весь окружающих мир, начиная с зелёной травы за окном, заканчивая скатертью в цветочек, казался ей сейчас невообразимо прекрасным. Вместе с расслабленностью накатила и сонливость, а зевки сдерживать с каждой минутой становилось всё труднее.

— Вы вообще когда спали в последний раз, мисс Грейнджер? — спросил мистер Драко, когда Гермиона в очередной раз прикрыла рот ладонью. — Хороша же надсмотрщица, которая спит, сидя.

— Я не сплю, — в подтверждение своих слов Гермиона села ровнее. — Но, не скрою, хотелось бы. Все эти дни мне было несколько тревожно, чтобы я могла полноценно отдохнуть. Но, не думайте, если нужно снова куда-то ехать, я готова.

Она не лгала: если у мистера Драко были планы по продолжению запугивания, она готова была в очередной раз показать ему, что её не сломать и не напугать. Вот только он отрицательно качнул головой и улыбнулся мягче, чем обычно.

— Самоотверженная мисс Грейнджер, моему отцу стоит гордиться вами, — сказал он, скривив губы. — Кажется, впервые он нанял действительно самоотверженную шпионку.

— Ещё раз обвините меня в шпионаже, — Гермиона, не в силах больше выдерживать его слепой уверенности в её предательстве, зло сверкнула глазами, — я приложу об вашу голову поднос.

— Да, ведь именно так и поступают гувернантки с воспитанниками — очень профессионально. — Мистер Драко усмехнулся и сделал глоток из стакана.

Если он думал, что выиграл этот бой, то очень сильно ошибался.

— Предлагаете вместо этого взяться за розги? — едко уточнила Гермиона, сверкнув невинной улыбкой.

Мистер Драко также не растерялся.

— М-м-м, — протянул он. — Мисс знает толк в извращениях?

Гермиона проиграла. Она ощутила, как вспыхнули кончики ушей и поняла, что выглядит смущённой, а этого собеседник просто не мог не заметить. Всё же словесные перепалки не входили в число преподаваемых в пансионе предметов, и Гермиона в очередной раз убедилась, что служение в Малфой Мэноре будет непростым. Оставалось надеяться, что со временем она научится давать своему подопечному отпор.

За двадцать лет Гермионе ни разу не доводилось пробовать алкоголь. Видя же, как мистер Драко мается с головной болью, она дала себе зарок никогда и не сводить знакомство с чем-то крепче кофе.

Они должны были отбыть в Малфой Мэнор ещё час назад, только хозяин никак не мог решиться оседлать своего железного друга. Привалившись к стене, мистер Драко просто стоял, прикрыв глаза, и часто и громко дышал.

Гермиона находилась рядом, изучающим взглядом рассматривала своего спутника. В их первую встречу он выглядел куда ухоженнее, несмотря на то, что был изгваздан в пыли с головы до пят. Сейчас же, с виду чистенький, он не казался ни ухоженным, ни здоровым. Тёмные тени под глазами, неопрятная щетина на подбородке — Гермионе было неприятно думать, что именно она виной тому, что творилось прошлой ночью. А в то, что делалось всё исключительно из-за неё, Гермиона и не сомневалась.

— А в следующий раз предложите сопроводить вас в публичный дом? — спросила она, не скрывая неодобрения.

Мистер Драко открыл глаза и насмешливо взглянул на неё.

— И вы пойдёте? Со мной в публичный дом? Или броситесь докладывать моему отцу о непутевости его сына?

— Я постараюсь вас переубедить, — качнула головой Гермиона. — А уж если не выйдет с переубеждением, попробую предложить более цивилизованную альтернативу.

Брови собеседника взметнулись вверх, и Гермиона пожалела, что вообще открыла рот.

— Альтернативу? — переспросил он. — Интересно знать, какую?

— Нанять девушку для встречи на нейтральной территории, где будут хорошие санитарные условия, как минимум.

От смущения Гермиона не знала, куда себя деть, но раз уж начала этот ужасный, недостойный леди диалог, продолжить была просто обязана.

— По правде, я планировал затащить вас в стрип-бар, всего лишь. Потому как нехваткой дам, готовых обратить на меня своё внимание бесплатно, я не страдаю. — Мистер Драко улыбнулся как-то по-особому самоуверенно и оторвал лопатки от стены. — Пора ехать, мисс Грейнджер. И по пути, я надеюсь, вы поведаете мне, откуда такая осведомленность в услугах, предлагаемых публичным домом.

— Я выросла в пансионе, а не в лесу. — Гермиона поджала губы. — И у нас было телевидение. И книги.

Говорить, что узнала о некоторых аспектах жизни исключительно из рассказов более разносторонне развитых подруг, она не хотела. То, что другой мужчина счёл бы добродетелью, мистер Драко наверняка захотел бы использовать против неё, так что открывать своих слабых сторон она не хотела.

— Вы читали не те книги, — бросил он, передавая Гермионе свою куртку. — Наденьте. Вы чихнули дважды за прошлый час, а лазарет в доме мне не нужен.

Помня прошлую поездку, Гермиона несказанно обрадовалась щедрости спутника, однако в следующую же секунду вынуждена была отклонить предложение.

— Я нанята оберегать вас, а не становиться причиной вашей простуды, — напомнила она. — Сегодня солнечно и тепло, моей куртки вполне хватит.

Драко метнул в неё нечитаемый взгляд и вернул куртку себе.

— Как знаете, моё дело предложить.

Гермиона испытала сожаление: погреться лишним не было бы; но вместе с тем пришло и облегчение: она хотя бы ничего не была должна своему подопечному. Взобравшись на мотоцикл уже несколько более уверенно, она обхватила торс мистера Драко руками, прижавшись щекой к его лопатке. Куртка на его спине была приятно теплой, и хоть от спутника веяло пивом, запах которого Гермионе не нравился жутко, а прикосновения всё ещё вызывали неловкость, ей было относительно комфортно.

Когда мотоцикл рванул с места, Гермиона даже не стала зажмуриваться. В этот раз ей хотелось всё получше рассмотреть, чтобы как минимум понять — что находит мистер Драко в таком опасном средстве передвижения.

Ей было страшно. Дух захватило, дыхание сперло, и всё, о чем она могла думать: как не свалиться на бешеной скорости. И всё же она разглядывала стремительно меняющийся мир, и чувство восторга, пока ещё зыбкое и хрупкое, поднималось из глубин её сердца.

Свобода — вот, что было заключено в грубый металл. В два колеса, в шелест ветра, в лёгкое ощущение опасности. Не осталось ничего: ни мыслей, ни будничных тревог, только дорога, только скорость, только тёплая спина спутника. Гермиона даже на миг забыла о вчерашних унижениях, об обиде и о предстоящем нелёгком пути. Лишь крепче прижималась к мужчине, что для леди было просто возмутительно, и не испытывала при этом угрызений совести.

Было холодно, но всё же куда слабее, чем накануне, а дорога при дневном свете даже времени заняла, как Гермионе показалось, меньше. Когда перед ними вырос тёмный и мрачный Малфой Мэнор, она даже испытала лёгкое сожаление. И хоть она продрогла основательно, да и страх её в полной мере до конца не отпустил, от лишнего кружка вокруг поместья Гермиона не отказалась бы.

Мистер Драко, вероятно, заметил блеск в её глазах, и на лице его вспыхнуло приятное удивление.

— Ну что, мисс Грейнджер, вам понравилось? — спросил он, забирая шлем.

Гермиона, хоть и не собиралась изначально это признавать, всё же не сдержалась и кивнула.

— Хорошо, — мистер Драко закрепил шлем на сидении и направился в сторону входных дверей, Гермиона поспешила следом.

Больше всего на свете ей хотелось отмыться от ощущения грязи, которое в ней поднял сперва бар, а затем и хостел, согреть под горячими струями промерзшую кожу и поспать, хотя бы часок. Однако уже на пороге она поняла, что планы её придётся отодвинуть.

В холле вовсю кипела работа. Миссис Спраут отдавала строгие распоряжения, Луна с затравленным взглядом собирала метлой комья земли и черепки, а Невилл здесь же высаживал гардению в новый горшок.

Стоило хозяину переступить порог дома, как работа остановилась и мир словно замер в статике.

— Мистер Малфой… — пролепетала миссис Спраут с придыханием.

— Простите, господин, я… — начала Луна, но мистер Драко жестом остановил её.

— Я понял, Луна. — Он прошёл вглубь холла и поднял голову вверх.

Гермиона помнила, что именно там, на втором этаже, за мраморными перилами стоял горшок с цветком и теперь, разумеется, то место зияло пустотой.

— Ты, как всегда, очень неосторожна, — продолжил хозяин. — Сколько ещё предупреждений я должен вынести тебе, чтобы ты наконец научилась быть аккуратной?

— Я…

Очередной взмах ладонью не позволил Луне ничего сказать.

— Мисс Грейнджер, я намерен отдохнуть, до вечера ваше общество мне не понадобится. Идите к себе, поспите.

Слова мистера Драко можно было бы принять за проявление заботы, если бы не было в его голосе едва уловимого напряжения. Гермиона ощутила, что от нее скорее пытаются избавиться, чем беспокоятся о её отдыхе, но спорить не стала. В любом случае, что бы ни напрягало сейчас её подопечного, он не собирался разделять это с ней. Оставалось надеяться, что мистер Драко способен разобраться со всем самостоятельно.

— Как скажете, сэр, — пролепетала она и, оглянувшись на миссис Спраут и получив от той утвердительный кивок, направилась в свою спальню.

То, что домашняя буря затронула не только гардению, Гермиона поняла, не обнаружив гипсового бюста на мраморном постаменте, но заметив обломок чего-то белого и бесформенного под дальним столиком. В конце же коридора, где находилась дверь, ведущая, как Гермиона поняла, на чердак, она углядела перекособоченную картину с явно испорченным холстом.

Прежде у Гермионы не было времени рассмотреть все портреты, но она была уверена, что ещё прошлым вечером полотно было в порядке. Теперь же ткань оказалась безвозвратно испорчена, словно её разрезали ножом в нескольких местах. Ошметки материи свисали с рамы, и Гермиона, подойдя ближе, попробовала разобрать изображение.

Она сразу же узнала мистера Драко, хотя здесь ему было не больше десяти лет. Мальчик стоял между двумя креслами, вот только лица сидевших были прорваны, а, подняв края ткани, Гермиона смогла лишь понять, что слева находился мужчина, а справа — женщина. У обоих были светлые волосы и бледная кожа, одеты они были дорого, на пальце мужчины поблескивал перстень. Разобрать надпись на нем было трудно, но Гермиона знала: печатку венчает витиеватая буква «М» — точно такой же перстень на безымянном пальце правой руки был и у мистера Драко.

Люциус и Нарцисса — Гермиона не сомневалась, это были именно они. Кто-то попытался уничтожить одно лишь упоминание о них. Луна?

На чердаке скрипнула половица. Конечно, Гермиона знала, что иногда это случается под влиянием температур само собой, но ей отчаянно захотелось убедиться, что всё в порядке. Подойдя к двери на чердак, она уже было опустила пальцы на серебристую ручку, но тут голос хозяина остановил её.

— Что вы здесь делаете? — спросил мистер Драко, подходя ближе.

— Я хотела взглянуть… — Гермиона перевела взгляд на картину. — Холст испорчен…

— Я всё ещё не пониманию, каким образом это касается вас лично, — отозвался мистер Драко равнодушно и снял картину со стены. — В ваши обязанности входит сопровождать меня, а для этого совершенно не обязательно шастать по всему дому. — Он удобнее перебросил тяжёлую раму в руке и снова обратился к Гермионе:

— Никогда не любил работу этого мастера. Можете теперь доложить моему отцу, что непутевый сын испортил великое творение самого Златопуста Локонса. Давно пора было это сделать, кстати, глаза мозолила. Идеальная семья, которой никогда не было. Просто красивая обложка. Фальшивка. Для растопки камина — самое оно. Отдать вам? Согреетесь.

Он говорил привычно холодным тоном, только вот глаза его показались Гермионе необычайно печальными. Если это действительно он сам уничтожил полотно, то сделал это вчера, перед отъездом. Сорвался? Настолько разозлился, что выместил гнев на несчастной картине? И именно эта злость привела его во вчерашний бар? А может, дело в сожалении?

— Да, я возьму её, с вашего разрешения. — Гермиона не знала зачем, но чувствовала непреодолимое желание обладать этими обрывками.

— Забирайте. — Мистер Драко буквально швырнул в неё холстом, и Гермиона, хоть рама и была практически неподъёмной, всё же дотащила картину до своей спальни.

Хозяин всё ещё стоял рядом с дверью на чердак, и лишь когда Гермиона вошла в свою комнату, раздался щелчок проворачиваемого в замке ключа, и через миг, когда она снова выглянула в коридор, там не оказалось никого.

* * *

Весь следующий час, отринув мысли об отдыхе и лишь приняв душ и сменив одежду, Гермиона реанимировала полотно. В ход пошёл клей, скотч, но, к сожалению, те части холста, на которые пришлись удары острым предметом, восстановлению не подлежали. Возможно, искусный мастер смог бы всё исправить, но мистер Драко ясно дал понять, что ничего ремонтировать не желает.

Всё это время Гермиона вслушивалась во все шорохи, но с чердака хозяин так и не спустился. Время от времени она слышала скрип и стук где-то над головой, потом неожиданно к тихим звукам добавился топот, и тотчас за этим включилась магнитофонная запись каватины Фигаро.

Гермиона ощутила, как кожу покрывают мурашки, потому что внезапно происходящее показалось ей чем-то ужасным. Необъяснимо ужасным. Вполне возможно, на чердаке хозяин оборудовал себе спортзал, и теперь занимался на каких-то тренажерах, но Гермиона могла поклясться — она слышала звуки и прежде, когда в Малфой Мэнор мистер Драко ещё даже не вернулся. Неужели Невилл втихаря пользовался хозяйским оборудованием?

Музыка стихла так же резко, как и включилась, и следом за тем хлопнула дверь на чердак. Тяжёлые шаги приблизились к спальне Гермионы, после чего раздался стук в её дверь.

— Сэр? — Гермиона лишь успела накрыть картину халатом и выглянула на звук.

Мистер Драко выглядел вымотанным. Может, действительно занимался спортом? Вот только глаза его горели как-то недобро, тревожно.

— Соберите вещи, мисс Грейнджер, я хочу, чтобы вы переехали ближе к моей спальне, — властно велел он. — Если вы хотите всюду сопровождать меня, то должны держаться рядом. А впрочем, — мистер Драко оглянулся на чердачную дверь, несколько нервно, как Гермионе показалось, после чего ухватил её за руку. — Ваши вещи соберёт и Луна. — Идемте. Уже.

Он буквально выволок Гермиону в коридор, протащил до дверей в свои покои и открыл соседнюю комнату небольшим ключом, что достал из кармана.

Так же резко втолкнул Гермиону внутрь, вошёл следом и защелкнул замок. Только тогда он, казалось, успокоился, уже не торопясь прошёл к окну, отдернул шторы, впуская в спальню мягкий дневной свет, и Гермиона смогла разобрать, что находится в детской. Большая двухспальная кровать была явно мягче и удобнее, чем в её прежнем обиталище, здесь же имелся шкаф, под завязку набитый книгами, под потолком летали на леске английские истребители, а на прикроватной тумбочке рядом с глобусом обнаружился кубок с футбольным мячом на вершине.

Слева от входной оказалось ещё две двери: одна совершенно точно вела в ванную комнату, другая — в гардеробную. Последняя была закрыта неплотно, и Гермиона смогла разглядеть уголок скейта и пару кроссовок.

— Это — моя детская, — пояснил хозяин. — Ключ от неё есть только у меня, так что, закрываясь изнутри, вы можете быть уверены, что к вам не войдёт никто. — Взглянув на Гермиону, мистер Драко наверняка понял, что ей нужны разъяснения, а потому, тяжело вздохнув, продолжил:

— У Луны аутизм. Посторонние в доме её пугают, и она иногда пугает в ответ. И хоть мне бы хотелось, чтобы вы поскорее убрались из поместья, я не хочу, чтобы вы сделали это в карете скорой помощи с каким-нибудь нервным срывом или ещё чем в этом роде. — Он вернулся к Гермионе и окинул комнату широким жестом. — Вы можете менять здесь всё так, как вам будет удобно. То, что не нужно, перенесите в гардеробную. И никому не давайте ключ. Вы слышите? Никому.

С этими словами он открепил ключик от общей связки и вложил его в ладонь Гермионы. Она сжала пальцы, отгоняя тревожные мысли. Быть может, ей показалось? Может хозяин на самом деле говорил не с тревогой, а с раздражением? О чем таком он думал целый час на чердаке, что решился на подобные меры, как её переселение? Или же это всё было сделано для того, чтобы держать её в поле зрения и не давать «шпионить»? Подобные мысли подняли внутри Гермионы волну обиды и злости. Сколько времени должно было пройти, чтобы он выбросил из головы мысли о её возможном предательстве?

— И на досуге изучите книжную полку, — продолжал между тем мистер Драко. — Пришло время вам познакомиться с правильными книгами. «Ромео и Джульетта» Шекспира для начала подойдет.

Он уже собрался уходить, кивнув, чтобы она отперла замок, как голос Гермионы догнал его:

— Как голубя среди вороньей стаи, Ее в толпе я сразу отличаю. Я к ней пробьюсь и посмотрю в упор. Любил ли я хоть раз до этих пор? О нет, то были ложные богини, — продекламировала она слова из пьесы и упрямо сложила губы. — Либо же вы предпочитаете «Отелло»? «Гамлета»? Только скажите. Я читала правильные книги, сэр.

Мистер Драко выглядел удивленным. Впрочем, длилось его удивление недолго.

— В Малфой Мэноре большая библиотека, — сказал он, возвращая лицу равнодушное выражение. — Уверен, вы найдёте, чем себя занять.

— Присмотром за вами, сэр, — ответствовала Гермиона сдержанно. — Именно этим я намерена заниматься.

— Вы не даёте об этом забыть, поистине бульдожья хватка. — Мистер Драко насмешливо улыбнулся.

— Вы сравнили меня с собакой? — Гермиона недоверчиво выгнула бровь. Она не была рассержена этим. Скорее, дразнила хозяина так же, как он подтрунивал над ней.

— Увы, вас не посадишь на цепь и не умаслишь косточкой, так что — нет, — ответил он и снова кивнул на дверь. — А теперь выпустите меня, мисс. Либо же предоставьте в пользование вашу душевую кабинку. Вы ведь собирались следовать за мной везде, не так ли?

И снова он потешался над ней. Впрочем, и это не вызвало обиды.

— Уверена, в ваших покоях тоже есть душ, — бросила Гермиона, поворачивая ключ в замке.

— У меня прекрасный душ. Хотите в этом убедиться? — хозяин усмехнулся, а она решительно вытолкнула его в коридор.

— В другой раз, сэр. Спасибо за щедрое предложение удовлетворить моё любопытство. Но, право, мне ваш душ нисколько не интересен.

Гермиона знала, понимала, о чем он двусмысленно намекает, но пансион научил её выдержке, сладить с трудным характером подопечного она всё же могла.

Мистер Драко лишь рассмеялся.

— До встречи, мисс Грейнджер. Я лично собираюсь немного поспать, чего и вам советую.

— В таком случае, сэр, хороших вам снов, — пожелала Гермиона. Она не была уверена, что с достоинством выдержала этот раунд, но чувства проигрыша у неё также не возникло.

— Удивительное дело, — протянул хозяин, открывая дверь в свою комнату. — У меня совершенно не выходит вас ненавидеть.

— А вы должны? — искренне удивилась Гермиона.

— Мне бы стоило, — ответил мистер Драко и скрылся за дверью.

Тихий стук в дверь принёс с собой массу вопросов. Как? Кто? Почему? И главное — что это за место и почему она здесь находится. Потребовалось секунд десять, чтобы разбуженная Гермиона вспомнила события прошлых часов и смогла дать себе ответ хотя бы на некоторые из вопросов. Было почти семь часов вечера, и солнце за окном клонилось к горизонту, раскрашивая оранжевыми мазками тяжёлые голубые шторы. Чужие шторы чужой спальни. Её спальни — напомнила себе Гермиона. Отныне — её.

Она так и не распорядилась перенести сюда вещи, лишь немного осмотрелась и легла отдыхать. Предыдущие дни вымотали вкрай, так что стоило коснуться головой подушки, сон тотчас слепил веки и отключил разум, который теперь никак не желал включаться.

— Мисс, — раздался по ту сторону двери обеспокоенный голос экономки. — Вы не обедали. Спуститесь хотя бы к ужину?

Гермиона поспешно встала, чуть не упала, запутавшись в покрывале, подхватила со столика ключ и отворила двери. Миссис Спраут была не одна. Позади хмурой тенью высился Невилл, держащий в руках два чемодана. То, что её вещи собрали без неё, Гермионе не слишком понравилось, но в нынешних обстоятельствах она могла только посторониться и дать молодому человеку исполнить свою обязанность.

— Я выйду к ужину, спасибо, — обратилась Гермиона к экономке и тотчас перевела взгляд на Невилла. — В другой комнате осталась картина, вы должны понимать, о чем я. Принесите её сюда, пожалуйста.

Невилл кивнул и отправился исполнять поручение, Гермиона же, проводив миссис Спраут глазами, бросила беглый взгляд на дверь напротив и вернулась к чемоданам. Ей нужно было выбрать подходящую для ужина одежду, да и просто убедиться, что Невилл ничего не забыл. Фотография родителей в витиеватой раме, учебник французского, подаренный директором в день отъезда, отцовская Библия, ежедневник с номерами телефонов и адресами самых близких подруг, мамина шаль — Гермионе эти вещи были важнее прочих. Все они оказались на месте, как и ворох одежды, сложенный в чемоданы прямо с вешалками.

Не зная, чем себя занять в ожидании Невилла, Гермиона решила освободить место в гардеробе для своих малочисленных одёжек. Подростковую одежду мистера Драко задвигать она не решилась. Свободного пространства вполне хватало для трёх курток, двух пиджаков и шести платьев. Правда, всё это снова нужно было выгладить — Невилл при запаковке был не слишком аккуратен.

Однако Гермиону мятые одежды волновали меньше всего. Гардероб на поверку оказался скорее чуланом, где хозяин в прежние годы хранил всё, что ему было важно. На верхних полках помимо старых шапок оказались также журналы про мотоциклы и стопки нотных тетрадей, рядом с подростковой обувью нашли приют коробки с игрушками, одну из которых, мягкую зелёную змейку, увенчанную короной, Гермиона решила поселить в своей постели. Рассмотреть ещё что-либо помешал Невилл. Он вернулся с картиной, которую Гермиона тотчас велела выставить у дальней стены гардеробной. И пока парень пристраивал полотно, она познакомила мягкую игрушку с её новым местом обитания, после ухода Невилла же придирчиво отобрала рубашку и брюки для ужина. Не то, чтобы они были совсем не мятыми, но, по крайней мере, не выглядели так, будто их истоптал табун лошадей.

Дверь напротив хлопнула, и Гермиона, до этого скептически осматривающая себя в зеркало, поспешила также покинуть комнату. Так быстро, как только могла, она выскочила за дверь, но успела увидеть лишь светлый затылок перед тем, как мистер Драко свернул к лестнице. Заперев дверь и спрятав ключ в карман, она направилась следом, и хоть звук её каблуков эхом проносился по коридору, подопечный не обернулся и не стал её ждать.

Гермиона едва по инерции не вошла следом за ним в столовую, лишь на пороге вспомнила, что приём пищи у них происходит раздельно. Это вызвало некоторое сожаление, но всё равно она чувствовала, что поступает правильно, сохраняя дистанцию. Она не была бульдогом, подобное сравнение было не то, что неприятно, но напомнило, что наблюдать можно и менее навязчиво, с расстояния. Гувернантки явно вызывали в мистере Драко неприятные чувства, и если они действительно вмешивались в каждый его шаг, Гермиона могла понять эту неприязнь. Она же планировала предоставить ему максимум свободы, потому что за короткое знакомство успела углядеть в хозяине человека рассудительного и умеющего нести ответ за свои действия. Его выходка в баре была единственным пятном, выбивающимся из общей картины, да и то Гермиона сама косвенно стала тому виной. Нет, она не планировала ущемлять права и свободы хозяина. По крайней мере, не в бытовых мелочах. И потому, распрямив плечи, гордо прошествовала на кухню.

— Ужин в столовой, мисс, — встретила её миссис Спраут. — Молодой мастер велел отнести ваши столовые приборы туда. Я думаю, вам стоит воспользоваться приглашением.

— Это не приглашение, миссис Спраут, — вспыхнула Гермиона. — А попытка напомнить мне, что я обязана подчиняться. Что ж, в случае чего, я могу обойтись и без столовых приборов.

Гермиона упрямо вздернула подбородок и подошла к столу.

Луковый суп и гренки с сыром встретили её буйством ароматов.

— Я отужинаю с вами, миссис Спраут. Вы ведь не возражаете?

Экономка неопределённо повела плечом. Казалось, ситуация забавляла её, но миссис Спраут до последнего пыталась сохранить лицо.

— Мне было велено отказать вам в столовых приборах. Прогонять вас из кухни приказа не поступало.

— Вот и чудесно, — приняв это за согласие, Гермиона пододвинула к себе один из горшочков и взяла с тарелки гренку.

Невилл, уплетающий ужин за небольшим столиком у окна, заинтересованно вскинул голову. Едва ли кто и когда шёл против воли хозяина. Для обитателей Малфой Мэнора это было что-то новенькое.

Гермиона села, выпрямив спину. В пансионе её обучали многому. Долгие месяцы она постигала правила этикета, училась отличать одну вилку от другой, но главное, что привила ей Мадам Максим — делать даже самые непозволительные ошибки с достоинством леди. Если столовых приборов по какой-то причине нет, нужно уметь обойтись куском хлеба и собственной смекалкой. Луковый суп, к счастью, был из тех блюд, для которых вполне хватало первого пункта.

Вошла Луна с подносом, недоверчиво покосилась в сторону Гермионы, но не сказала ничего. Её появление несколько напрягло, но пока рядом была экономка, проблем возникнуть было не должно.

— Мне накрывать стол для одного мистера Малфоя? — уточнила Луна у миссис Спраут, на что та лишь махнула в сторону Гермионы, мол, сама видишь.

Девушка приняла это за знак согласия, а потому выставила на поднос только один горшочек и блюдо с гренками, и вышла, так же тихо, как и вошла.

— Вы лишаете себя тарталеток, милая. Они уже на хозяйском столе. — Миссис Спраут поставила чайник на плиту и принялась расставлять на столике чашки.

— Уверена, что они вкусные, — осторожно отозвалась Гермиона, дабы не расстроить приятную женщину. — Но я всё же лучше останусь здесь, ладно?

Экономка кивнула и, выставив последнюю чашку, также заняла место за столом.

И в этот момент влетел мистер Драко. Двигался он так быстро и так нервно, что Гермиона невольно подскочила. Он буквально выбил кухонную дверь, отчего та с грохотом ударилась о стену, и, естественно, мигом направился к Гермионе. Его ладони с шумом упали на столешницу, и голубые глаза буквально пригвоздили к месту.

— Вы изволите объясниться?! — едва не прорычал он. — Что, чёрт возьми, вы себе позволяете?!

Гермионе было страшно. Где-то глубоко внутри она съежилась под пристальным взглядом, но внешне каким-то чудом удалось сохранить спокойствие.

— Простите, сэр, — ответила она спокойно, — я понимаю, что есть без столовых приборов — признак дурного тона, и вы, вероятно, не хотите, чтобы в вашем доме…

— К черту столовые приборы! — рявкнул мистер Драко, теряя последние крохи самообладания. — В какие игры вы играете, мисс Грейнджер?

— А вы? — она отважно встретила его взгляд.

Подопечный, уязвленный её неповиновением, яростно раздувал ноздри.

— Нравится сидеть здесь, с прислугой? — он рассерженно поджал губы. — Что ж, это ваш выбор.

Гнев сменился равнодушием. Мистер Драко оторвал ладони от стола и направился к двери. И хоть движения его были уже более спокойными, в них всё ещё угадывалась нервозность.

— Миссис Спраут, выдайте ей чёртову ложку, — бросил он с порога и вышел.

Гермиона замерла. Она не могла понять, что, собственно, только что произошло. Ясно было одно: из этого противостояния она вышла победительницей.

* * *

Вечер прошёл спокойно: мистер Драко обходил своё хозяйство. Гермиона в ставших уже, кажется, привычными ей сапогах, сопровождала его. Не надзора ради — исключительно из интереса.

Рассерженный её недавним поведением хозяин поначалу отказывался её замечать. Ни разу за время своего пребывания на скотном дворе, он даже не взглянул в её сторону. В конюшне она удостоилась беглого взгляда, затем вынуждена была немного поскучать, пока мистер Драко принимал отчёт от мистера Хагрида, и только в вольере с мастифами, почесывая одного из них за ухом, он заговорил.

— Как правило, они беззлобные, не нужно судить по устрашающему виду. Разумеется, они способны защитить, если то требуется, но никогда не нападут первыми. — Он оглянулся на Гермиону и поманил её к себе. — Там, в лесу, вас просто пугали. Псы бросались бы с расстояния, дёргали за одежду, не более. Никогда никто из них не укусил бы вас.

Гермиона не была в этом уверена, как не была уверена и в том, что можно слепо ручаться за, пусть и разумное, но всё же непредсказуемое существо.

Она прошла мимо как минимум десяти псов, ни один из которых в её сторону и ухом не повёл, и встала рядом с мистером Драко.

Тот искоса взглянул на неё и, неожиданно схватив за руку, потянул на себя, прислоняя её ладонь к собачьей голове.

Мягкая шкура поелозила под пальцами, когда пёс двинулся навстречу прикосновению. Гермиона и испугаться не успела, как грозный мастиф перед ней превратился в средоточие ласки и нежности.

— Это Клык. Он из последнего помёта, один из самых молодых и доверчивых псов Малфой Мэнора. И я не думаю, что однажды он станет хорошим защитником, он малость трусоват, но вот как компаньон для вас…

Мистер Драко поднял на Гермиону глаза, и она смутилась.

— Для меня?

— Я знаю, как неуютно бывает в доме, — пояснил собеседник. — Старые стены скрипят, дом буквально дышит. Стоны и вой — это всё может восприниматься несколько нервно. А наличие компаньона непременно вас успокоит. И, возможно, вы однажды перестанете бояться собак.

— Я не боюсь собак, — возразила Гермиона поспешно. Ей не хотелось думать о доме и его таинственных скрипах, и она ухватилась за предложенную ей соломинку. — Я боюсь конкретно ваших собак.

— Вот и не стоит. — Мистер Драко, всё ещё сжимающий запястье Гермионы, провёл её ладонью по собачьей голове. — Конкретно эти собаки не сделают вам ничего дурного.

Гермиона кивнула. Она не была уверена, что это действительно так, но решила хотя бы попробовать пойти с животным на контакт. Если она хотела доверия со стороны подопечного, то должна была и сама довериться ему, тем более мистер Драко совершал, пусть и небольшой, но шаг навстречу ей.

Она присела на корточки и более уверенно провела обеими руками по собачьей голове и спине. Псу явно нравилась ласка, а Гермионе нравилось ощущение складчатой собачьей шкурки под пальцами.

— Я вижу, вы готовы к взаимодействию. — Мистер Драко улыбнулся одними глазами и поднялся. — Клык, гулять.

Пёс нехотя выскользнул из-под прикосновений Гермионы и прошёл к выходу из вольера. Два пса, совершенно одинаковых с виду, также ринулись в сторону хозяина, но мистер Драко осадил их.

— Крэбб, Гойл, не сегодня.

Он выпустил Клыка, пропустил Гермиону и безапелляционно щелкнул замком, оставив прочих псов в вольере.

— Они все так похожи друг на друга — как вы различаете их?

Тёмная морда снова ткнулась в руку, и Гермиона машинально приласкала пса.

— На самом деле, они разные. Я знаю их со щенков, для меня само собой разумеется — отличать одного от другого. Вы сами, если будете иметь с ними дело, тоже однажды поймёте, что узнаёте каждого.

Они прошли через скотный двор и начали спуск с холма. Туда, где в закатном свете алела река.

— Прочтите мне «Мера за меру», — неожиданно попросил мистер Драко.

Гермиона непонимающе взглянула на него.

— Вы же сказали, что знаете наизусть многие творения Шекспира. Я люблю «Меру» — прочтете?

Если он пытался что-то доказать, то явно прогадал. Эту комедию Гермиона знала и любила, а потому лишь пожала плечами.

— Как скажете.

И начала.

Мистер Драко был явно удивлён, но промолчал. Лишь время от времени кивал, а разок перебил её, чтобы подозвать Клыка. Они гуляли до тех пор, пока не отзвучали последние слова пьесы, а солнце окончательно не скрылось за горизонтом.

— Что ж, — протянул мистер Драко задумчиво. — В этот раз отец хотя бы нашёл образованную шпионку.

— Я не… — начала Гермиона, но тут же сама себя перебила. — Знаете, думайте, как вам угодно. Я более не собираюсь доказывать, что не верблюд.

Собеседник рассмеялся.

— Ну, то, что вы не верблюд, лично для меня очевидно. А насчёт всего остального… Посмотрим, мисс Грейнджер. Посмотрим.

И от этого «посмотрим» почему-то стало очень тепло.

Если Гермиона надеялась, что вечерняя прогулка несколько смягчит нрав хозяина, то очень ошибалась. Выделив для неё пса, он словно бы откупился, решив, вероятно, что отныне она займется в первую очередь четвероногим другом, а от него отстанет. Что ж, мистер Драко также ошибался. С собакой или без, Гермиона думала исключительно о деле, и ежели она платила за то разлукой с отцом, отступать она не собиралась. И пусть воспитанник весь последующий месяц не покидал пределов поместья, большую часть времени работая в кабинете или ведя переговоры по телефону, она всё равно всегда была под боком, чтобы хоть одним глазком следить за его благосостоянием.

На контакт мистер Драко не шёл, но время от времени, особенно тёплыми и приятными вечерами, звал её на террасу, где, занимая глубокое плетеное кресло, просил её прочесть тот или иной отрывок пьесы. Кое-что Гермиона декламировала по памяти, в иной раз ей требовалась книга, и хоть ощущение, что над ней просто издеваются было несколько навязчивым, она не подавала вида. Для того, чтобы мистер Драко не считал, что способен ей что-либо указывать, она выставляла всё так, словно и ей самой нравится делать это. И, по правде, где-то оно так и было. Гермиона любила книги, любила классику, любила качественные романы и пьесы, а ещё ей нравилось то, как внимательно мистер Драко слушал её, каким спокойным в подобные моменты становилось его лицо, и как лёгкая улыбка трогала его тонкие губы.

В иные дни он казался до невозможного вымотанным, особенно в те, в которые проводил много времени на чердаке. То, что там у хозяина тренажеры, Гермиона более не сомневалась. Ведь как ещё можно было объяснить его измученный вид после визитов наверх?

Луна более не беспокоила, в своей комнате Гермиона прибиралась сама, а мастиф, всюду сопровождавший её, хоть и был простоват и мягок характером, всё же отвратил от Гермионы всех, кроме миссис Спраут и мистера Хагрида.

Работа не была в тягость, Малфой Мэнор с каждым днём казался всё теплее и привычнее, и лишь мысль о том, что рано или поздно состоится непростой разговор со старшим Малфоем, ввергал Гермиону в некоторое уныние.

Телефон зазвонил, когда мистер Драко, оседлав коня и взяв неизменных Крэбба и Гойла, отправился в соседнее поместье к другу. Он даже предложил Гермионе «пошпионить» за ним и там, но ехать она отказалась. Ей хватило заверений миссис Спраут, что Блейз Забини — порядочный молодой человек, и встречи двоих друзей всегда крайне культурные и сдержанные. Не найдя причин ограничивать свободу подопечного, Гермиона лишь попросила его не ехать через лес поздно вечером, и он, бросив «да, мам», ускакал прочь.

Вот тогда-то, сидя за чтением в библиотеке, Гермиона и услышала телефонный звонок, и через минуту обеспокоенная миссис Спраут показалась в дверях с пятнистым от волнения лицом.

— Милая, — голос её звучал неуверенно. — Мистер Малфой звонит. Я, конечно, сказала ему, что мне приказано не подпускать вас к телефонному аппарату, но он напомнил, что в доме хозяин он, и… Пожалуйста, подойдите в гостиную.

Гермиона замерла. Этого разговора она ожидала. Его она боялась. И она прекрасно знала, что Люциус Малфой не остановится ни перед каким приказом. А потому даже спорить не стала. Ответь она отказом, отдуваться пришлось бы экономике, чего Гермиона допустить не могла.

— Спасибо, миссис Спраут, я подойду, — согласно кивнула она и встала. Книга отправилась на столик, а Гермиона с неотстающим Клыком — навстречу нелёгкой беседе.

Люциус Малфой начал без предисловий. Не поинтересовавшись ни как ей работается, ни как проходит общение с его сыном, он тотчас перешёл с места в карьер: потребовал подробный отчёт обо всех передвижениях Драко, полный перечень всего, чем он занимается и список тех, с кем он виделся за последний месяц.

Гермиона могла бы ответить. Опустив тот вечер в баре, она могла рассказать о том, что мистер Драко только и делает, что работает или читает, могла сказать о прогулках с псами вокруг поместья, о стрельбе в тире и занятиях на тренажерах. Могла бы. Но не хотела.

— Простите, сэр, но я не стану ничего вам говорить. Ваш сын здоров, сыт, в неприятности не встревает, саморазвитием занимается — это всё, что должно касаться меня, как его гувернантки. И это всё, что могу сказать я вам, потому что именно это должно быть важно для отца.

— Вы, кажется, не понимаете, — начал Люциус с ощутимым раздражением, но Гермиона не дала ему сказать.

— Нет, мистер Малфой, это вы не понимаете, — отрезала она строго. — Я не шпионка, я гувернантка. Ваш сын не заслужил подобного недоверия. Он хороший человек и прекрасно справляется с управлением поместьем. Одно дело — проявлять отцовскую заботу. Здесь я бы вас поддержала и с радостью поделилась всеми его успехами, но вы жаждете полного контроля, в этом я вам вынуждена отказать. При всем уважении к вам, некоторые ваши просьбы я не могу удовлетворить.

Работодатель молчал, в трубке лишь раздавалось его недовольное пыхтение.

— Подумайте об отце, — наконец прозвучал тихий голос, от которого мурашки пробежали по коже. — Вы ведь хотите, чтобы он выздоровел.

Сердце болезненно сжалось. Гермиона заранее знала, что Люциус Малфой может попытаться её запугать или купить, и она знала, какие точки он выберет для давления. Может поэтому она смогла встретить слова работодателя смело, не стушевавшись.

— Подумайте о сыне, — подражая ему, как можно твёрже сказала она. — Вы ведь не хотите, чтобы он отдалился.

Время замерло. Гермиона забыла дышать, застыла в ожидании вердикта. Этот разговор должен был расставить всё на свои места: либо она теряет работу, либо мистер Малфой принимает её условия.

— Я позвоню через месяц, — заявил наконец он. — Надеюсь, к тому времени вы поумнеете.

В трубке раздались гудки, а Гермиона застыла в нерешительности. Она не могла понять, что только что произошло, победила она или проиграла, и потому продолжала стоять, сжимая трубку в руке, и лишь часто и громко дышала. В какой-то момент напряжение нашло выход, потекло слезами по её щекам, а в груди словно разрасталась чёрная дыра. Гермиона не знала, не представляла, что делать дальше.

Внезапно абсолютную тишину нарушили громкие хлопки, и голос мистера Драко, тихий и язвительный, достиг ушей.

— Прекрасное представление, мисс Грейнджер. Гувернантка на страже моей чести. Я бы даже поверил, будь немного наивнее.

Гермиона не развернулась. Лишь сильнее сжала телефонную трубку в руке и сделала глубокий вдох. Она была уязвима как никогда, и ей не хотелось, чтобы хозяин видел эту уязвимость.

— Молчишь… — Шаги оповестили о том, что мистер Драко вошёл в помещение, прошёл к ней и остановился за её спиной.

Гермионе не нужно было видеть его или слышать. Она чувствовала его присутствие, ощущала его тяжёлый взгляд на затылке.

— Это не было представлением, — стараясь говорить ровно, ответила она и опустила, наконец, трубку на аппарат. — Могла ли я знать, что вы так скоро вернётесь?

— У вас было достаточно времени, чтобы увидеть меня из окна. — Пальцы мистера Драко обхватили её руку повыше локтя. — Я хочу взглянуть в ваши лживые глаза, лицедейка, — сказал он и развернул Гермиону к себе. И замер.

Прошло несколько долгих минут, пока хозяин рассматривал её, и Гермиона ощущала себя обнажённой под этим взглядом. Наконец его пальцы скользнули по её щекам, где уже высыхали дорожки из слёз.

— Вы… — начал было он, но замолчал. И снова тишина объяла помещение на некоторое время. — Ну что же вы…

Гермиона не ожидала этого. Чего угодно, но только не этого. Но, когда мистер Драко потянул её на себя, заключая в тёплые объятия, она отчего-то даже не вздумала сопротивляться. Сжала его рубашку в кулаках и снова дала волю слезам. Выплакала всё, что накопилось в ней за последний месяц, и хозяин позволил ей это. Его ладонь рассеянно гладила её по голове, а тихий голос шептал, что всё будет хорошо. И, несмотря на гадкое опустошающее чувство полного провала, она почему-то поверила ему.

А он, кажется, наконец поверил ей.

— Вы защищали меня так самоотверженно, — заметил мистер Драко, всё ещё держа её в объятиях. — Вы ведь могли рассказать о том, как я, непутевый, потащил вас в бар; могли рассказать, как из-за меня провели ночь в хостеле с тараканами. Могли рассказать, что я изрезал картину и что уже месяц веду себя, как самоуверенный сноб. Я заслужил сполна. И всё же вы не сделали этого — почему? — Он отстранил Гермиону и заглянул ей в глаза. — Почему, мисс Грейнджер?

— Потому что вы хороший человек, сэр, — ответила она, вытирая слёзы. — Я не шпионка, я сразу сказала вам это. И, что бы вы ни думали, я не собиралась вас предавать. Всё, чего я желаю: благополучия для вас.

Мистер Драко улыбнулся. Тепло и приятно. Так, как никогда прежде.

— Откуда вы такая взялись? — спросил он, отступая на шаг, чтобы лучше её разглядеть. — Неужели мой отец впервые ошибся с выбором? Те девушки, которых он нанимал прежде, слишком легко продавались либо ему, либо мне, но вы, кажется, выше всего этого. А ведь вам, как я понимаю, есть, что терять.

Гермиона кивнула. Похвалы были ей непривычны, приносили неловкость, потому за возможность хоть немного сменить тему она ухватилась чуть не с благодарностью.

— Моему отцу нужно лечение, — объяснила она. — Так что, да, мне есть, что терять. Но идти вразрез с понятием чести и правильности я не хочу и не могу.

— А обедать за одним столом со мной вы можете? Хотите? — мистер Драко протянул руку, и Гермиона, поколебавшись, вложила свою ладонь в его.

— Если вы перестанете воспринимать меня, как шпионку, я буду рада обедать за одним столом с вами.

— Хорошо, — хозяин крепче сжал ладонь. — Признаться, обедать одному невероятно скучно.

Он широко улыбнулся, и Гермиона не смогла не ответить тем же.

* * *

Как оказалось, Блейзу Забини нездоровилось, поэтому мистер Драко вернулся пораньше, и именно потому, что у него оставался свободный вечер, он предложил Гермионе погулять. Не просто пройтись вокруг поместья или спуститься к реке, как они делали прежде, а проехаться. Далеко, туда, где Гермиона ещё не бывала.

— Наденьте что-нибудь удобное, мисс Грейнджер. Что не жалко испачкать. У вас вообще есть что-то подобное? Может, джинсы? — мистер Драко оглядел Гермиону с головы до пят, словно по ней можно было определить всё содержимое её шкафа. Видимо, всё же было можно. — В гардеробной много чего. Примерьте, возможно, что-то из моего подросткового вам подойдёт.

Гермиона до сих пор слабо понимала, зачем ей нужно вообще во что-то переодеваться. Её лёгкие классические брюки вполне подошли бы для мотоцикла. И тем более она не представляла, как может надеть что-то из хозяйских вещей. Это было… Неправильно?

— Прошу, мисс Грейнджер, не копайтесь долго, ладно?

Приняв просьбу мистера Драко за осторожный приказ, Гермиона кивнула и бросилась по лестнице наверх. Она прежде не особо рассматривала висящую в гардеробной одежду, но зрительно представляла, где искать брюки.

Найти более-менее подходящие по размеру оказалось нетрудно. Куда сложнее было заставить себя их примерить. Было в этом что-то невероятно интимное, и хоть одежда провисела на вешалке лет шесть, не меньше, от неё веяло духом прежнего хозяина. Сделав глубокий вдох, Гермиона всё же просунула ногу в штанину, и небо от этого даже не обрушилось ей на голову. Осмелев, она проделала с другой ногой то же самое, затянула ремень потуже и скептически оценила отражение. Джинсы были откровенно натянуты на её бёдрах, явно более широких, чем у подростка лет шестнадцати, зато в районе колен ткани оказалось непривычно много. Впрочем, Гермиона собиралась на прогулку, а не покорять мужские сердца, так что могла позволить себе побыть чуть менее элегантной, чем обычно.

Помня, каким холодным бывает ветер на скорости, она прихватила куртку поплотнее и через пару мгновений предстала перед мистером Драко.

Было неловко. Казалось, он её или обсмеёт, или обвинит, но на лице его не отразилось ровным счётом ничего.

— Хорошо, — кивнул он. — Идемте, Норберт ждёт.

— Норберт?

Так как мистер Драко не собирался её дожидаться, Гермионе пришлось догонять. Впрочем, за месяц это, кажется, вошло в привычку.

— Да, мой конь, — отозвался хозяин, не оборачиваясь. — Вы же не думали, что мы пойдём пешком?

— Нет, конечно нет, — Гермиона наконец поравнялась с ним, и мистер Драко несколько сбавил темп. — Я думала, вы возьмете мотоцикл.

Они прошли мимо вольера с псами, и Крэбб с Гойлом расстроенно проводили взглядом Клыка. У него были привилегии, о которых другие мастифы могли только мечтать. Засмотревшись на псов, Гермиона осознала, что уже различает их между собой. И не потому, что Крэбб и Гойл больше прочих рвались наружу — просто их окрас, посадка ушей, выражение морд действительно отличались. Теперь, глядя на них, Гермиона не могла понять, почему раньше с этим у неё возникали сложности.

— Мотоцикл — просто кусок железа. — Голос мистера Драко отвлёк, и Гермиона повернула к нему голову. — Я использую его, когда нужно выбраться в город или там, где коня будет трудно пристроить. В другое же время я предпочитаю живого, тёплого и надёжного Норберта. Он с характером, но это того стоит.

— С характером? — переспросила Гермиона с тревогой. — То есть, он может лягнуть или сбросить?

— В теории, — мистер Драко пожал плечами. — Однажды он укусил моего друга, когда тот всего лишь хотел дать ему яблоко. Но сделал это не в полную силу, скорее, пытался напугать.

Гермиона нервно сглотнула, и пальцы хозяина сомкнулись на её локте.

— Не бойтесь, мисс не шпионка, я не дам вас в обиду.

Его глаза улыбнулись, и Гермиона ощутила странное тепло. С души словно упал камень. Она более не воспринималась, как враг. Стать для подопечного другом было её самой большой мечтой. Если она не могла общаться с самым близким на свете человеком, должен же был оставаться хоть кто-то, с кем можно разделить тяготы и заботы. Миссис Спраут, конечно, всегда готова была выслушать и подсказать, но с ней Гермиона не могла в полной мере быть собой, а мистер Драко… Ей отчего-то казалось, что именно он сможет понять. Хозяин, как и она, вдали от семьи, его мать нездорова и он вынужден играть не по своим правилам — у них было не так уж и мало общего. И пусть доверие между ними только зарождалось, оставалась надежда, что однажды Гермиона сможет назвать мистера Драко не только подопечным или хозяином, но и другом.

Все опасения оказались напрасными. Либо мистер Драко просто стращал, либо Гермиона не вызвала у коня неприязни, но, в любом случае, он позволил взобраться себе на спину, что оказалось, конечно, задачей не из лёгких, но, в итоге, выполнимых. Страшно было только первую секунду. Одна, на норовистом животном — Гермиона имела все основания для волнений, однако как только мистер Драко оказался за спиной, а его руки умело перехватили поводья, она облегчённо выдохнула.

Прежде ей доводилось уже раз испытать подобную близость с хозяином, однако тогда она ошалело хваталась за него руками, боясь слететь с мотоцикла на скорости, в этот же раз его руки лежали по обе стороны от неё и его дыхание щекотало шею.

— Постарайтесь просто довериться и расслабиться, — послышался умиротворяющий голос. — Держитесь за седло перед собой и не бойтесь, не упадёте, я не допущу.

Гермиона не смогла ответить, от волнения горло сдавило спазмом, потому она просто кивнула и опустила ладони на жёсткую луку. Конская грива приятно касалась пальцев, и, не удержавшись, Гермиона погладила лошадиную шею.

Мистер Драко заметил это.

— У коней довольно толстая кожа, — сказал он, наклоняясь ниже, и, ударив пятками по бокам Норберта, повёл их прочь от Малфой Мэнора. — Чтобы он что-то почувствовал, лучше похлопать его по шее. Но, разумеется, если вам важнее сам процесс, а не отклик, можете делать, как вам удобно.

Конь пошёл быстрее, и Гермиона сильнее ухватилась за седло.

— Не бойтесь. — Локти мистера Драко сильнее прижались к её бокам. — Просто доверьтесь.

Слева мелькнула чёрная фигура Клыка, который явно получал удовольствие от прогулки, и Гермиона решила подобно

псу отгородиться от всех опасений.

— Можете прижаться ко мне спиной, так будет удобнее, — предложил мистер Драко, но Гермиона не воспользовалась приглашением.

Она все больше успокаивалась, и в какой-то момент, засмотревшись на берёзовую рощу, даже оторвала одну руку от жёсткой кожи седла, непривычно шершавой и грубой под нежными пальцами.

Опомнилась она лишь тогда, когда рука мистера Драко обвила её талию, но не успела возмутиться, как конь поскакал быстрее, и Гермиона для верности вцепилась в предплечье хозяина. Он глухо рассмеялся.

— Трусиха.

Затем, когда конь снова перешёл на шаг, рука убралась, и Гермиона бессознательно потянулась за ней. Резко стало как-то холодно и менее надёжно, хотя умом она понимала, что мистер Драко всё ещё удерживает её локтями.

Странным он был человеком. То холодным и отстранённым, то сердитым, то весёлым. Неизменной оставалась только его забота. Даже в моменты ссор Гермиона могла рассчитывать на его поддержку, а уж когда между ними, как сейчас, происходила оттепель, она тем более не должна была волноваться о собственной безопасности.

Пейзажи вокруг них медленно сменяли один другой. Берёзовая роща, подлесок — всё осталось позади, конь пошёл под горку, и мистер Драко довольно хмыкнул, словно предвкушая что-то особенное. Что? — Гермиона поняла лишь когда конь поднялся на вершину холма. Она буквально задохнулась от восторга. Ярко-синие свечеобразные цветы расстилались ярким полотном до самого горизонта. Конь остановился, мистер Драко спрыгнул.

— Что это?! — восторженно спросила Гермиона, принимая руку и, едва оказавшись на земле, приникая к ближайшему цветку.

— Люпины, — ответил спутник, опускаясь на корточки рядом. — Сейчас им самый сезон, через месяц не останется и напоминания.

Гермиона осторожно тронула хрупкий цветок, боясь повредить лепестки, Клык же быстрой волной пронёсся по лугу, некоторые цветы примяв, иные просто всколыхнув.

— Жалко…

Мистер Драко проследил за её взглядом и качнул головой.

— Это невероятно сильные цветы, — успокоил он. — Они поднимутся.

Была ли это ложь, в попытке утешить, либо и правда можно было не беспокоиться, Гермиона не поняла, но решила позволить обмануть себя — этот день не хотелось омрачать.

Они гуляли несколько часов. Сперва просто ходили по лугу, останавливаясь то тут, то там, чтобы полюбоваться видом, затем сели под дерево. Гермиона уже думала, что сейчас последует просьба прочитать тот или иной отрывок пьесы, но мистер Драко неожиданно предложил:

— Расскажите о себе.

И тут же добавил:

— Хочу понять, откуда берутся такие принципиальные, добропорядочные особы. А то ведь закрадывается мысль, что вы какая-то дриада или нимфа, сбежавшая от лесных собратьев.

— В ваших местах слишком цивилизованно для дриад, они ушли глубоко в леса, — ответила Гермиона с улыбкой.

— Жаль, — мистер Драко театрально вздохнул. — Они совершенно забыли о вас. Нелегко вам без соплеменников? — И уже серьёзно добавил:

— Ну правда, мисс Грейнджер. Расскажите, откуда вы. Где ваша мать? Вы говорили только об отце, с чего я сделал вывод… — Он запнулся. — Хотя, если вам тяжело говорить, не нужно.

Гермиона прислонилась к стволу дерева и обратила взгляд на снующих над цветами пчёл.

— Я никогда не говорила этого вслух. Никому. Даже наедине с собой так и не призналась… — Она тяжело вздохнула, вспоминая пришедшую от отца телеграмму. Вспоминая мать, худую и изможденную на алом бархате в окружении белых пионов.

— Как это случилось? — спросил мистер Драко, правильно расценив её молчание.

— Рак. — Принять это было сложно даже сейчас. — Врачи сказали, виной тому экология, называли какие-то факторы... Но… Сэр… В Лондоне почти семь миллионов человек, почему именно моя мама…

Она замолчала, уткнувшись лицом в колени, и лишь глубокие частые вдохи помогали ей не расплакаться.

— Смерть не выбирает. — Ладонь мистера Драко легла на её плечо. — Простите мне моё любопытство, мисс Грейнджер. Я не хотел вас расстроить.

Гермиона шмыгнула носом. Мистер Драко не был виноват. У него и самого была не совсем здоровая мать, эта тема не была ему чужда. Однако заговорить об этом Гермиона не посмела. Сделав ещё несколько вдохов, она подняла лицо и оглядела луг.

— Спасибо, что привезли меня сюда, сэр. Здесь прекрасно.

Мистер Драко издал мучительный стон.

— Прошу, мисс Грейнджер, не зовите меня так. Ни «сэр», ни «мистер Малфой». Пожалуйста. Из-за подобного обращения я чувствую себя своим отцом, а мне не слишком нравится это сравнение.

Гермиона решила не вдаваться в подробности. Это было не её дело, так что куда правильнее было просто проигнорировать услышанное.

— Позволите звать вас «мистер Драко»? — спросила она, чем вызвала его улыбку.

— Как? — переспросил он, смеясь, и, видя, что Гермиона собирается ответить, остановил её взмахом руки. — Я услышал, спасибо. Просто это звучит как-то… Не знаю… Необычно. Мне нравится.

— Правда? — смущение, овладевшее Гермионой, понемногу отступало. — Но ведь это… Нестандартно.

— Мне нравится, — повторил мистер Драко. — Но вы тогда будете мисс Гермиона, ладно?

Её имя на его губах прозвучало как-то особенно тепло и приятно. Захотелось услышать его вновь, хоть ещё однажды, а так как по фамилии мистер Драко обращался к ней довольно часто, можно было ожидать этого необычного обращения очень скоро.

— Я не против, — ответила она, чувствуя, что краснеет. — Я могла бы попросить вас, сэ… Мистер Драко?

— М-м-м? — он повернулся к ней всем корпусом, и его голубые глаза остановились на её.

— Говорите мне, если переступаю границы вашего личного пространства и становлюсь слишком навязчивой. Я не хочу выглядеть надзирательницей.

Она смущённо опустила взгляд, надеясь, что он не попросит её в принципе никогда не соваться в его дела. После небольшого потепления между ними быть отвергнутой она боялась. Однако её опасения нисколько не оправдались.

— Ваше присутствие не навязчиво, мисс Гермиона, — ответил он, убирая прядь волос с её лица. — В Малфой Мэноре бывает очень одиноко. И раз уж мы решили, что вы не шпионка и ненавидеть вас причин у меня нет… — Мистер Драко кивнул какой-то своей мысли и похлопал её по плечу. — Всё нормально. Но, если что, я скажу, не сомневайтесь.

— Хорошо. — Гермиона перевела взгляд на пса, продолжающего сминать цветы.

— Хорошо, — вторил ей мистер Драко и повернул голову в том же направлении.

* * *

Ужинать вместе оказалось приятно. И не потому, что стулья в столовой были мягче, а еды — больше. Просто мистер Драко оказался хорошим собеседником, и пока опустошались тарелки с рагу, Гермиона слушала истории о поместье и некоторые интересные детали, вроде упоминания о злачных местах, куда маленький Драко любил забираться, несмотря на неодобрение родителей и беспокойство няни.

— Я и тогда был просто невыносим с гувернантками, — смеясь, рассказал он и пригубил вина из хрустального бокала.

Перед Гермионой этим вечером также оказался аперитив, но она, памятуя о своём зароке, так и не сделала ни глотка.

— Я бы не сказала, что вы невыносимы, — пожала плечами Гермиона. — Вы обещали устроить мне ад на земле, а в итоге просто игнорировали месяц.

— Я не игнорировал! — возразил мистер Драко с жаром. — Я вас эксплуатировал! Велел читать мне…

— Это было нетрудно.

— Потащил вас в бар…

— Плохо было вам, а не мне.

— Вынудил ночевать в грязном хостеле…

— И дали мне свою куртку.

Мистер Драко хотел сказать что-то ещё, но в итоге просто махнул рукой.

— Кажется, вас ничем не напугать, мисс Гермиона, — задумчиво протянул он наконец и отсалютовал ей бокалом через стол. — За вашу целеустремленность и тактичность. Пансион вложил в вас правильные основы.

Осушив бокал, он встал из-за стола и, прихватив свою тарелку, подсел ближе.

— Если не возражаете, мне не хотелось бы кричать через весь стол, — пояснил мистер Драко свои действия.

Гермиона сидела во главе стола, он же, словно гость, рядом. Это было неловко и неправильно, и потому она, также взяв в руки тарелку, поднялась.

В глазах подопечного отразилось волнение. Он, вероятно, решил, что Гермиона собирается отсесть подальше, но она, не дав ему времени особо тревожиться, обошла и опустилась на стул справа.

Плечи мистера Драко расслабились, а губ коснулась лёгкая улыбка.

— Мой отец, определённо, не ошибся в выборе, — проговорил он едва слышно и, как ни в чем не бывало вернулся к содержимому своей тарелки.

* * *

Весь следующий месяц пролетел куда быстрее и уютнее, чем первый. Мистер Драко теперь часто выезжал на природу, неизменно беря Гермиону с собой. Они рыбачили, выгуливали псов, а пару раз Гермионе даже был вручен пистолет, из которого она час к ряду стреляла в домашнем тире. И если первые попытки были до невозможного жалкими, в какой-то момент выстрелы, к её восторгу, сместились ближе к центру мишени.

В гардеробе Гермионы появлялось всё больше вещей мистера Драко. Джинсы, рубашки, он где-то даже кеды откопал сравнительно её размера. Теперь, глядя в зеркало, Гермиона всё реже видела сдержанную леди, одетую с иголочки, и всё чаще — девчонку в мужской одежде, с горящими глазами, растрепанными волосами и счастливой улыбкой.

Прием пищи теперь всегда происходил в гостиной, где за маленьким столиком Гермиона и её подопечный чуть коленями не соприкасались. Они много говорили, и всё так же читали Шекспира вечерами, но теперь очень часто читал мистер Драко, а она, сложив пальцы под подбородком, просто слушала, наслаждаясь мягким тембром и украдкой любуясь задумчивым сосредоточенным лицом. И если в природе давным давно вошло во владение жаркое лето, в Малфой Мэноре наступила весна. На душе было тепло и радостно, и Гермиона не могла не улыбаться, глядя на мистера Драко, а он не мог сдержать улыбки, глядя на неё.

Даже когда он работал в кабинете, она находилась рядом. Читала книгу у окна, либо просто слушала мелодии, льющиеся из приёмника. И это больше не было похоже на надзор — просто они были вместе. Мистер Драко сам просил её почаще бывать рядом. Только на чердак он по-прежнему поднимался один, время от времени впуская Луну, но более никого.

Миссис Спраут лишь качала головой, встречаясь с Гермионой взглядом, и не переставала повторять при возможности, что излишнее доверие может быть губительно. Но Гермиона не слушала. Куда больше её беспокоил грядущий разговор с Люциусом, который, судя по прошлой беседе, планировал позвонить со дня на день.

Её страшил его гнев. Страшило увольнение, из-за которого отец остался бы без финансирования, но не менее сильно её страшило возможное расставание с мистером Драко, присутствие которого в какой-то момент стало ей жизненно необходимо. И, судя по тому, как часто он просил её быть рядом, для него её присутствие также стало чем-то важным. И Гермиона очень надеялась, что сумеет это "что-то" отстоять.

Гермиону разбудил смех. Тот смех, который звучал под дверью в самое первое утро. Этой ночью он пробился в её сон, взбудоражил и заставил кожу покрыться мурашками. Гермиона знала, что он не звучал на самом деле, но всё же чувствовала, что для волнения имеются все основания: за дверью явно кто-то находился. Скрип половиц, шелест одежды, шаги босых ног.

Клык заскулил и попятился, укрывшись за креслом. Да, прав был мистер Драко: пользы от пса — исключительно компания.

Бросив взволнованный взгляд на тумбочку, в свете луны Гермиона различила мягкий блеск ключа и облегчённо выдохнула: в комнату никто не смог бы войти. Но целью этой ночью была явно не она. Тихий щелчок оповестил о том, что дверь в спальню мистера Драко открылась. Гермиона помнила, как он каждый раз запирал дверь на ключ, и всё же кто-то смог справиться с замком. Луна? Конечно, нельзя было исключать тайных романтических отношений между хозяином и служанкой, и все же сердце Гермионы подсказывало, что что-то здесь нечисто.

Выбравшись из постели, она медленно подошла к двери и прислушалась. В коридоре было тихо. Но вот половица скрипнула вновь, снова щелкнул замок, и чьи-то быстрые, но тихие шаги припустились прочь от спальни.

Гермиона открыла дверь и выглянула в коридор. Было пусто. Словно секунду назад не ходила здесь зловещая тень, не прокрадывалась под покровом ночи в чужую спальню. Зачем?

Конечно, возмутительным для юной леди было войти в комнату неженатого мужчины в столь поздний час, но Гермионе хотелось убедиться, что всё хорошо.

Она приблизилась к двери и уже было занесла руку, чтобы постучать, как вдруг до слуха её донесся тихий треск. Нехорошее предчувствие сменилось паникой, Гермиона отбросила все формальности, дёрнула дверную ручку, возблагодарив небеса за то, что ночной посетитель не стал возиться с замком и на выходе, и распахнула дверь.

В спальне хозяина прежде быть ей не доводилось, и в непроглядной темноте она не сразу смогла понять, где находится кровать, но было кое-что важнее кровати: яркое оранжевое пятно, всё разрастающееся в размерах.

Не думая ни о чем, Гермиона щелкнула включателем, и мистер Драко, разбуженный ярким светом, подскочил на постели. И растерянно замер на миг, глядя на всё набирающее обороты пламя, охватившее кисть, свисающую с балдахина. Огонь был ещё не слишком сильным. Гермиона метнулась к тумбочке, на которой стоял графин, и окатила горящий столбик водой. Мистер Драко же, сориентировавшись, наконец, в происходящем, сорвал с постели покрывало и принялся сбивать им никак не угасающее пламя.

— На кресле плед! — вспомнил он, тщетно пытаясь справиться с огнём. Гермиона бросилась за пледом, по пути приметила стакан с недопитой водой и выплеснула его содержимое на ткань.

— Давайте. Так, — мистер Драко перехватил плед и набросил на вершину столбика, обхватывая очаг возгорания со всех сторон.

Лишь тогда, кажется, огонь начал сдавать позиции, отступать, пока, к облегчению Гермионы, не погас окончательно.

Когда угроза миновала, наступила невероятная слабость. Ноги подкосились, и мистер Драко вовремя успел подхватить Гермиону под локти.

— Всё, всё кончилось, — прошептал он, прижимая её к своей груди. Обнажённой, к слову — когда страх отступил, появилась возможность оценить ситуацию.

Мистер Драко спал. Само собой, в летнее время едва ли он обременял себя пижамой. Спасибо, если на нём было хотя бы бельё. Гермиона не смела опустить взгляд и проверить это. Она цеплялась за шею своего подопечного, снова и снова благодаря Господа, что защитил его, уберег.

Горячая кожа под её ладонями была покрыта мурашками — несмотря на внешнюю стойкость, мистер Драко испугался и сам, и теперь он успокаивал не только Гермиону, но и, кажется, самого себя.

— Вы должны подождать меня здесь, — успокаивающие объятия разжались. Хозяин сделал шаг назад, и Гермиона поняла, что всё же брюки на нём есть. Лёгкие, пижамные. Взгляд невольно поднялся выше, скользнул оценивающе, с интересом, подметил детали. Обнажённая грудь была практически лишена растительности, лишь тонкая тёмная полоска опускалась от пупка вниз, под резинку штанов.

Гермиона смутилась и отвела взгляд, но всё равно перед глазами остался плоский живот с едва заметными кубиками пресса. Неправильно.

Они едва не погибли в огне, и думать о подтянутом стройном теле хозяина было не лучшей идеей. Не стоило вспоминать широкие плечи, худые, но рельефные руки, едва заметную вмятину солнечного сплетения и слегка выпирающие тазовые косточки, от которых вверх тянулись косые упругие мышцы. Не стоило думать о подопечном, как о… мужчине. Красивом мужчине, коим мистер Драко, несомненно, являлся.

Наваждение не проходило, и пока хозяин накидывал рубашку, Гермиона стояла, отведя взгляд в сторону обугленной золотистой кисточки, надеясь, что не слишком густо краснеет при этом.

— Я должен отойти на минуту, буду очень благодарен, если вы дождетесь меня.

Ладонь скользнула по её плечу, мистер Драко вышел. Лишь теперь Гермиона осознала, что и сама представляла собой довольно интересное зрелище. На ней была ночная рубашка длиной до колена, и это было явно не то, в чем стоило представать перед мужчиной, а потому Гермиона поспешила накинуть на себя плед. И пусть он был немного влажный и от него пахло паленой шерстью, всё же это было куда лучше, чем оставаться в спальне хозяина, ночью, в одной лишь полупрозрачной сорочке и с ворохом неприличных мыслей в голове.

Раздвинув темно-бордовые шторы, дабы впустить в комнату больше воздуха и скорее избавиться от запаха гари, Гермиона опустилась в кресло и огляделась. Спальня была большая, с двумя окнами во всю стену, камином с широкой каминной полкой, обставленной статуэтками лошадей и собак, мягким пушистым ковром на полу и картинами на стенах. На комоде между окнами поблёскивал серебристым корпусом телевизор, рядом с ним устроились две фоторамки с изображениями мужчины и женщины, тепло улыбающимися и, определённо, счастливыми.

Гермиона находила в газете несколько нечеткий снимок Люциуса Малфоя, теперь же могла рассмотреть работодателя получше. Он не казался тем суровым мужчиной, который говорил с ней по телефону. Впрочем, на этой фотографии он был лет на пятнадцать моложе. Возможно тогда у него ещё не было причин для жёсткости. Подумав об этом, Гермиона испытала сожаление. Ей стало обидно за мистера Драко, который, как она поняла, был слишком далёк от отца не только географически. Ей хотелось бы помочь им обоим, хотелось бы, чтобы старший мистер Малфой снова так улыбался, в первую очередь, для своего сына. И она не знала, чем может помочь им, но очень хотела сделать хоть что-то.

За разглядыванием фотографий прошло добрых десять минут. Гермиона уже успела окончательно успокоиться и даже расслабиться, но когда мистер Драко вернулся в спальню, она ощутила, что волнение снова накатывает на неё. Он был бледен и словно бы стал старше лет на десять. Тень тревоги лежала на его лице, и потому, когда он запер дверь и медленно опустился во второе кресло, Гермиона вскочила со своего места и подошла к нему.

Мистер Драко сидел прямо, глядя перед собой, на камин, но, судя по отсутствующему взгляду, ничего вокруг он просто не замечал.

Гермиона коснулась его волос ладонью. Они оказались мягкими и невероятно приятными. Пальцы зарылись глубже, в успокаивающем движении скользнули от темени к затылку, и мистер Драко, словно разбуженный этим прикосновением, неожиданно обвил Гермиону руками, притягивая ближе и утыкаясь лбом в её живот. Плед соскользнул со спины, но Гермиона не осмелилась его поправить. Она всё стояла, поглаживая подопечного по волосам, а он надрывно дышал ей в пупок.

Хотелось задать так много вопросов, потребовать объяснения произошедшего, но Гермиона удержала себя от этого. Она видела, как мистеру Драко сложно, она лишь хотела, чтобы ему стало лучше.

— Принести вам воды? — спросила она едва слышно, чтобы не спугнуть, не оттолкнуть.

Он отрицательно качнул головой и сильнее сжал пальцы на её боках. Тяжёлая ткань пледа лежала теперь на его предплечьях, но мистер Драко словно не замечал этого. Не разрывал прикосновений, будто опасаясь, что, отпустив, больше никогда не сможет её коснуться.

— Я с вами, с вами. — Гермиона нагнулась и коснулась влажного лба хозяина губами. Пальцы на её талии дрогнули.

— Гермиона… — он впервые обратился к ней без соблюдения каких-либо формальностей, и от этого в груди что-то болезненно сжалось. — Не уходите. Не уходите, пожалуйста.

— Не уйду, — пообещала она, и его ладони расслабились.

Она не солгала. Весь остаток ночи они провели бок о бок. Сперва Гермиона предложила просто посидеть рядом, дать хозяину поспать, но он настоял, что и ей следует отдохнуть. Заверив, что не имеет никаких нечестных намерений на её счёт, он пригласил её разделить с ним постель, и когда после некоторых колебаний она всё же согласилась, устроил её на своём плече, заботливо укрыв одеялом, и поглаживал по плечу, пока сон, наконец, не одолел его. Гермиона также попыталась заснуть, и хоть её преследовало множество не самых приятных мыслей с одной стороны и волновал запах кожи мистера Драко с другой, ближе к утру ей всё же удалось забыться, вот только во сне она снова и снова видела горящий балдахин и слышала дикий, вызывающий дрожь, хохот.

* * *

Проснулась она от мягких прикосновений к своему плечу, и, открыв глаза, первым делом увидела лицо мистера Драко, лучащееся ласковой улыбкой.

— Мисс Гермиона, необходимо вставать, дабы не скомпрометировать вас перед остальными, — напомнил он тихо. — Луна приходит прибираться в девять, так что лучше будет, если вы к тому часу вернётесь к себе или хотя бы накинете халат.

От последних слов Гермиона подскочила, прижимая к груди одеяло, и тихо застонала. Перенесённый ночью стресс заставил её временно забыть обо всех правилах приличия, но новый день опрокинул ушат сожаления и неловкости ей на голову. Покраснев с головы до пят, она смущённо спрятала лицо в ладонях, и тотчас ощутила, как на плечи ей опускается что-то мягкое и тёплое.

— Спасибо, что остались со мной этой ночью, — поблагодарил мистер Драко, расправляя банный халат на её плечах. — Без вас мне было бы сложно…

Гермиона сжала в пальцах мягкую ткань и подняла на собеседника глаза.

— Что это было, мистер Драко? — решилась спросить она. — Луна? Она попыталась убить вас?

Он кивнул.

— И да, и нет. Всё очень сложно. Она не желала моей смерти, просто сердилась.

— На вас? Почему? — Гермиона уже и думать забыла о том, что всё ещё находится в хозяйской постели. Все её мысли занимало произошедшее ночью. Ей казалось, что она, наконец, стала ближе к разгадке тайны, и от этого тело приятно дрожало.

— Ей хочется, чтобы я был с ней, — объяснил мистер Драко. — Неразделённое чувство, если вам будет угодно. И то, что я провожу много времени с вами, злит её.

Гермиона кивнула. Она могла понять подобное, неясным оставалось только одно.

— Но почему она сердится на вас, а не на меня? Она должна бы…

Мистер Драко накрыл её ладонь своей и едва ощутимо сжал пальцы.

— На вас она сердится, но меня считает предателем. Дело в том, что когда-то давно я дал обещание никогда не жениться, Луна восприняла это как то, что я никогда не буду замечен в женском обществе. Потому, когда мы с вами не ночевали в поместье, она и разбушевалась. И теперь, видя вас рядом со мной, она переживает, что однажды я могу нарушить обещание.

— Я могу сказать ей, что ей не о чем волноваться, — предложила Гермиона, хотя мысль о разговоре с Луной её пугала.

— Не о чем, — повторил мистер Драко задумчиво. — Но всё же не стоит, я всё объяснил ей ещё этой ночью. Ничего дурного более не произойдёт.

— Хорошо, — согласилась Гермиона поспешно. — Я надеюсь. А теперь, с вашего позволения, я вернусь к себе. Клыка нужно выпустить на прогулку.

— Конечно, идите, — пальцы мистера Драко снова сжали её ладонь. — Спасибо. За вашу бдительность и за доброту.

Перехватив её пальцы, он поднял их к губам и коснулся невесомым поцелуем.

— Увидимся за завтраком, мисс Гермиона, — прошептал он ей в руку. — У нас сегодня насыщенный график.

Она не знала, что он задумал, но накатившее смущение не позволило и рта раскрыть. Напоследок сжав его пальцы в своих, Гермиона выскользнула из постели и, сильнее обернувшись в халат, на ватных ногах вернулась к себе. Она впервые в жизни поняла значение фразы «бабочки в животе». Это было похоже и на очень сильную радость, и на очень сильную тревогу. Хотелось плакать и смеяться одновременно. Гермиона не сделала ни того, ни другого. Выпустив пса из спальни, она приняла душ, оделась к завтраку, привела в порядок непослушные локоны и… Замерла на пороге.

Ей предстояло столкнуться с Луной, которая испытывала к ней неприязнь, но Гермиону пугало не это. Куда страшнее оказалась мысль, что ей снова хочется оказаться в объятиях хозяина. Хочется вдохнуть аромат его тела, услышать биение его сердца под своей щекой, ощутить прикосновение его губ к руке… Или даже больше…

Это были неправильные, недостойные, даже запрещённые мысли, но не желать подобного Гермиона, кажется, уже не могла. Оставалось понять, как она выдержит ещё десять месяцев его общества, и впервые мысль о возможном увольнении показалась не такой уж ужасной.

Гермиона никогда не была слишком любопытной, не совала нос не в свои дела. Вовсе не из равнодушия, но из тактичности. То, что она стала очевидцем пикантного момента, не было её виной. Просто она спускалась к завтраку и, углубившись в свои мысли, свернула не в гостиную, а к столовой. Там-то она и застала картину, свидетельницей которой не планировала становиться.

Луна плакала. После произошедшего ночью причина для слёз была понятна, и хоть её выходка заслуживала увольнения, а завершилась простым выговором, бедную больную девушку было жаль.

Утешал Луну Невилл. Он держал ее за плечи, позволяя скрывать слезы на своей груди, а она цеплялась за него и мелко вздрагивала. Гермионе стало неловко, и пока парень с девушкой не заметили её, лучшим решением было уйти. Однако Гермиона не успела этого сделать. Она уже собиралась медленно отступить, как до неё донесся шёпот, заставивший ноги приклеиться к полу.

— Ты не виновата, родная, — сказал Невилл ласково. — Главное, что всё обошлось.

Гермиона затаила дыхание. Её осенила догадка, что парочку слуг связывает куда большее, чем она думала изначально.

— Я так устала… — всхлипнула Луна. — Это просто невыносимо.

Невилл отстранился и обхватил её лицо ладонями.

— Хочешь, мы уйдём? Хочешь, найдём другую работу. Только скажи, мы сделаем это сегодня же! — с жаром проговорил он.

Луна качнула головой.

— Я нужна здесь. Она подпускает только меня, ты же знаешь…

Сердце Гермионы пропустило удар. Внутренний голос напомнил, что она здесь лишняя. Но уйти теперь было крайне сложно. И всё же Гермиона заставила себя сделать шаг назад.

— Это ли значит, что ты должна загубить свою жизнь?! — Невилл встряхнул Луну за плечи. — Я не могу смотреть, как ты уничтожаешь себя. Выходи за меня. Выходи и уедем отсюда!

Луна слабо улыбнулась, и Гермиона сделала ещё один шаг. Максимально тихий и осторожный. Попасться сейчас было бы хуже всего.

— Я люблю тебя, Невилл. И ты знаешь, я бы с радостью уехала с тобой, но не могу. Кто, как ни я?

Ещё шаг и нестерпимо громкий стук сердца в голове.

— Плевать.

— Нет, не плевать. Пойми…

В тот момент, когда Гермиона уже сворачивала за поворот, Невилл склонился для поцелуя, и Луна ему ответила.

Гермиона поспешила прочь. Услышанное не укладывалось в голове, не укладывалось в понимании неразделённой любви, о которой говорил мистер Драко, к тому же одна фраза беспокоила более прочих. «Она подпускает только меня». Кто такая эта «она», понять Гермиона не могла. Собака? Кошка? Лошадь? Да и зверь ли вообще?

С этими мыслями Гермиона рассеянно вошла в гостиную, по инерции улыбнулась мистеру Драко, так же механически заняла место за столом. Он говорил что-то, но она не слышала. Очнулась лишь тогда, когда его рука накрыла её.

— Мисс Гермиона, — голос хозяина звучал обеспокоенно. — С вами всё в порядке?

«Нет», — хотелось ответить. Вместо этого Гермиона кивнула. Было ясно, что мистер Драко что-то не договаривает, а возможно даже откровенно лжёт, но могла ли она требовать от него правды?

— Да, всё хорошо.

— Вы забыли запереть дверь этой ночью. — Мистер Драко отнял ладонь и взялся за вилку. — Ключ оставался в спальне?

Гермиона вздрогнула. А ведь она действительно не закрыла дверь на ключ! Принялась тушить пожар, а после забыла вернуться. А ключ… Он оставался на столике… И как только утром, вернувшись к себе, она не подумала об этом?! Был ли Клык надёжным охранником? Гермиона знала ответ.

— Не беспокойтесь, — поспешил успокоить её мистер Драко. — Я, конечно, не думаю, что этим кто-то воспользовался, но в любом случае планирую сегодня поменять замок в своей комнате, сменим и вам.

— Простите, я… — неуверенно пролепетала она, но собеседник взмахом руки остановил её.

— Вчера вам было не до того, — отрезал он. — Нет ничего непоправимого, не беспокойтесь. Не об этом я бы хотел думать сегодня.

Гермиона вскинула голову, обращаясь к мистеру Драко в немом вопросе, он немного нервно улыбнулся.

— Сегодня нас с вами ждёт Франция, — пояснил он. — Мне нужно встретиться с отцом, и я надеюсь, что вы согласитесь сопровождать меня.

Гермиону словно окатили ледяной водой. Люциус Малфой был одним из кошмаров последних дней. Разговора с ним она боялась, а уж личная встреча казалась ей непосильным испытанием. И всё же не поехать она не могла. Её должность требовала сопровождать подопечного везде и всюду, к тому же он сам приглашал её — можно ли было отказать? А с другой стороны, оставаться в Малфой Мэноре, с Луной и с той, кого назвали «она» было перспективой ещё более ужасающей. Да и имело ли смысл скрывать, что Гермиона хотела провести время с мистером Драко и согласна была принять любую цену?

— Скажите, когда выезжаем, я буду готова, — ответила она, приступая, наконец, к завтраку. Настроения не было, мысли обо всём на свете вторгались в голову, вызывая уныние. Приятное пробуждение и лёгкая эйфория давно исчезли без следа. Малфой Мэнор хранил тайны. Мистер Драко хранил тайны, и она, хоть он и просил ему довериться, с каждым мигом всё больше задавалась вопросом: какова будет цена этого доверия?

«Не доверяйте ни ему, ни даже себе». Слова миссис Спраут были как никогда актуальны. И от этого ощущалась очень сильная горечь и тоска.

* * *

Париж, город романтики, круассанов и моды, не произвёл на Гермиону впечатления. Возможно, при других обстоятельствах она восхитилась бы великолепием Триумфальной арки или мощью Эйфелевой башни, втянула бы носом неповторимый запах хорошей выпечки, порадовалась тому, что мистер Драко в этот момент рядом. Но вместо того она с отсутствующим видом следила за меняющимися пейзажами, и пускай пальцы хозяина лежали на её ладони, Гермиона не ощущала тепла.

Она не верила во всё, что ещё недавно чувствовало её сердце. Она всё ещё помнила утренний эпизод, из которого поняла одно: Луна не увлечена хозяином. И что-то подсказывало, что и Гермиону пугала также не она. Ни теперь, ни ранее, и всё — лишь ложь, которой её кормили целых два месяца. А значит, ложь и всё остальное. И привязанность, и ощущение близости. От этого было больно.

— Вы слишком напряжены, — ворвался в её мысли голос мистера Драко, и его пальцы ободряюще погладили тыльную сторону её ладони. — Можете не опасаться, мой отец не будет на вас давить. Вы — хороший компаньон, он не станет с этим спорить.

— Я гувернантка, сэр, — отозвалась Гермиона холоднее, чем планировала. — Не компаньон. Простите за моё непрофессиональное поведение, подобное более не повторится.

В присутствии мистера Кричера объяснять свои слова она не могла, но мистер Драко, кажется, понял, что она имеет в виду прошлую ночь. Его ладонь соскользнула с её пальцев, губы сжались в тонкую линию.

— Нет, мисс Грейнджер, это вы простите меня. Вероятно, я выдавал желаемое за действительное. Вы справляетесь с ролью гувернантки, будьте уверены.

Снова «сэр», снова «мисс Грейнджер». Сердце болезненно сжалось, а по телу пробежала дрожь. Ещё утром всё было почти идеально, а теперь…

Дистанция между ними снова расширилась до необходимых профессиональных рамок. Так было правильно, так легче было защититься от всей сладкой лжи. Но от этого было невероятно горько. Хотелось наплевать на все предосторожности, открыть сердце, спрятаться в таких нужных объятиях и позволить лгать себе и дальше. Хотелось быть обманутой, но счастливой.

И всё же Гермиона удержалась. Ни разу, пока машина петляла по улочкам Парижа, она больше не взглянула в сторону мистера Драко, хоть ей очень того хотелось.

Люциуса Малфоя они нашли в Бизнес-центре на Сен-Мартен. Встреча страшила Гермиону, ноги отказывались идти, но, отругав себя за трусость, она всё же последовала за мистером Драко по длинному коридору, малодушно надеясь, что работодателя на месте не окажется.

К несчастью, он обнаружился в кабинете, ведущим переговоры по телефону. Высокий, светловолосый, с правильными чертами лица и надменным выражением на нём. Увидев сына, он поспешил закончить разговор и устремился навстречу. Гермиона вся сжалась от мысли, что он очень скоро поравняется с ней, а потом, возможно, и вовсе пожелает говорить тет-а-тет. Однако мистер Драко не дал особо испугаться.

В несколько размашистых шагов он преодолел кабинет и с шумом опустил на дубовый стол увесистую папку, которую не выпускал из рук от самого Малфой Мэнора.

— Это что? — не понял Люциус и замер на месте, не дойдя до сына буквально двух шагов.

— Это отчёт, — ответил мистер Драко и развернул папку. — Десятое июля, — зачитал он. — Восемь тридцать — подъём. Восемь сорок пять — принял душ. Восемь пятьдесят семь — переоделся к завтраку. Зелёное поло, джинсы, кеды. Девять ноль ноль — завтрак. Овсянка, омлет из двух яиц, три ломтика бекона, кофе. С девяти тридцати до одиннадцати — работал в кабинете. Рассортировал бумаги за последние полгода, выслал мистеру Петтигрю все необходимые указания. Одиннадцать — вёл переговоры с мистером Реддлом. Одиннадцать тридцать две — тринадцать ноль шесть — гулял вокруг поместья с мисс Грейнджер и тремя псами. Говорили о королеве, Англии, породах собак. Обсуждали французские фильмы. Тринадцать ноль семь — вернулись в поместье к обеду. В меню было телячье рагу, салат из свежих овощей, эклеры, свежевыжатый сок. С тринадцати тридцати двух до шестнадцати ноль одной — работал в кабинете. Проверил бухгалтерию, выслал факс в главный офис. — Он поднял взгляд от папки и встретился с отцом глазами. — Подобный отчёт достаточно подробный для тебя?

Люциус молчал. Было ясно, что выходка сына застала его врасплох, впрочем, как и Гермиону. Она просто стояла, глядя на папку и не могла понять, что это значит для неё, как не могла понять и того, ради чего всё затеяно.

— Ты не хочешь объясниться? — спросил холодный шипящий голос, который буквально преследовал Гермиону в кошмарах.

— Это значит, что мисс Грейнджер нет необходимости шпионить и отчитываться, — ответил мистер Драко. — Я требую, чтобы ты прекратил беспокоить её своими звонками. Всё, что тебе может показаться интересным, я сам могу рассказать без прикрас.

Гермиона могла бы поспорить. Едва ли мистер Драко упомянул о пожаре и тем более проведённой в одной постели ночи, и она понимала, что Люциус сам вряд ли поверит в абсолютную точность отчётов сына. Но всё же он кивнул, подошёл ближе, просмотрел записи.

— Мисс Грейнджер, — обратился он к Гермионе, отчего та непроизвольно отступила на шаг. — К вашей работе у меня нет нареканий. Вы можете подождать за дверью, нам с сыном ещё нужно кое о чем поговорить.

Ей показалось, что она ослышалась. Люциус Малфой, тот самый Люциус Малфой, который шантажировал её увольнением, сказал, что доволен её работой? Просто на основании записей, сделанных мистером Драко? Пользуясь щедрым дозволением, она выскользнула за дверь и выдохнула. Здесь, подальше от пристального взгляда светло-голубых глаз дышать стало легче.

Минуты, проведённые в ожидании, нисколько не напрягали. Гермиона рассматривала стенды, читала рекламные плакаты, и постепенного ощущение тревоги отпускало. Когда оба Малфоя, отец и сын, показались в коридоре, мистер Драко едва заметно улыбался.

— Пойдёмте. — Поравнявшись с ней, младший Малфой протянул руку, но Гермиона, не уверенная, что стоит проявлять подобное панибратство при работодателе, просто пошла рядом.

Люциус проводил их до машины, простился с сыном, похлопав того по плечу, удостоил парой слов и Гермиону. Вежливых и на удивление приятных слов. А затем машина тронулась, ладонь снова протянулась в приглашающем жесте, и в этот раз пальцы всё же коснулись пальцев.

Гермиона помнила, что от неё что-то скрывают, но облегчение, испытанное после посещения мистера Малфоя, подтолкнуло её расслабиться. Мистер Драко может и лгал ей, но пока что ни разу не подорвал доверия. Так может — всё же довериться ему было бы правильным вариантом?

— Мы в Париже, — сказал он, поглаживая её ладонь. — Просто так покинуть этот прекрасный город не годится. Куда бы вы хотели отправиться? Только скажите. Хотите в оперу? Или может просто поесть круассанов на набережной? А может — поднимемся на Эйфелеву башню?

Гермиона задумалась. Ей предоставлялся прекрасный шанс узнать поближе город, о котором она мечтала в пансионе, изучая французский. Они могли, в этом она не сомневалась, отправиться куда угодно. Вот только то, что ей было угоднее всего, едва ли можно было просить.

— Так что, мисс Гермиона?

Снова оттепель в его словах, будто с души камень сорвали. Показалось, что именно сейчас мистер Драко может удовлетворить любое её желание, даже самое дерзкое, и потому она решилась.

— Простите, я не знаю, насколько это будет уместно, — робко начала она. — Но мне бы хотелось познакомиться с вашей матерью. Если я смею…

— Вы смеете, — перебил её мистер Драко. — Я буду очень рад отвезти вас туда. Мистер Кричер, вы слышали. Поехали.

Водитель метнул недовольный взгляд в зеркало заднего вида, но всё же развернул машину, исполняя волю хозяина.

— Уверен, моя мать найдёт вас очаровательной, — прошептал мистер Драко, склоняясь к уху Гермионы. — Гувернантка или компаньонка — как ни зовитесь, сути это не меняет. Хотя, всё же, я был бы рад звать вас просто другом. Могу я рассчитывать на подобное?

Он замер, ожидая её вердикта, и лишь пальцы его нервно вздрагивали.

Хотелось сказать, что друзья не лгут, попросить объяснений, но Гермиона испугалась, что это отдалит мистера Драко безвозвратно. Оставалось верить, что однажды он станет доверять ей настолько, что сам откроет тайны своего дома, а до тех пор надеяться, что у них хватит сил защитить друг друга и…

— Я была бы рада звать вас другом, мистер Драко, — ответила она, смущённо опуская глаза.

Она снова сокращала дистанцию, хотя стоило бы держаться подальше ото всякого рода привязанностей. Но разве могла она иначе?

— Драко. Просто Драко. Если уж мы друзья. Вы ведь не против? Ты… Не против?

Она была бы не против. Этого ей хотелось уже очень давно — стать ближе. Так же сильно хотелось, как и узнать тайны, которые он от неё скрывает. Но Гермиона знала, что не сможет принять этого щедрого предложения. Быть другом — одно, но забывать своё место, переходя с хозяином на «ты»…

— Это неправильно, — возразила она пылко. — Я ведь работаю на вас, получаю за это деньги, и я не могу…

— Гермиона, пожалуйста. Не нужно всё усложнять, — попросил он, касаясь своим лбом её виска. — Разве я многого прошу? Я не хочу давить, и если вы против, то так и ска…

— Драко, — прошептала она робко. Этого было достаточно, чтобы он замер, не договорив, и лишь вздох облегчения коснулся её щеки.

— Спасибо, Гермиона, — выдохнул он, теснее прижимаясь к ней лбом. — Спасибо тебе.

Сердце ощутимо дёрнулось в груди. Их всё ещё разделяла ложь, жуткая тайна Малфой Мэнора. И ей не стоило бы доверять ему, но так сильно хотелось, что она готова была пойти против здравого смысла. Только бы быть рядом. Так близко, как только можно.

— Это вам спасибо, — пролепетала она, всё так же не глядя Драко в глаза.

— Тебе, — поправил он. — Мы ведь друзья.

— Друзья, — согласилась Гермиона. И исправилась робко: — Тебе.

Представляя себе Нарциссу Малфой, Гермиона видела хрупкое болезненное создание с бледной тонкой кожей и осторожными медленными движениями. Энергичная загорелая блондинка, которая с порога бросилась в объятия Драко, была далека от представленного образа. В узких джинсах и фермерской рубашке, закатанной до локтя, с собранными в не слишком опрятный пучок волосами, она походила скорее на провинциальную домохозяйку, чем на утонченную леди.

Расцеловав сына в обе щеки, она повернулась к Гермионе и обняла её не менее крепко и тепло. От миссис Малфой пахло виноградом и землёй, и этот запах оказался очень приятным.

— Добро пожаловать в «Ракушку», — поприветствовала Нарцисса и, ухватив Гермиону под локоть, потащила её в дом. — Драко, милый, пригласи мистера Кричера. Флёр как раз накрывает на стол. — Внимание снова переключилось на Гермиону. — Вы ведь та самая мисс Грейнджер, я верно понимаю? Чудесно! Мечтала познакомиться с вами. Не каждый день моему мужу отказывают в требованиях, я была приятно удивлена.

Они быстро прошли через светлый холл с установленным в нём роялем, Гермиона лишь успела заметить многочисленные портреты на стенах и фотографии в рамках, а также пару мраморных ангелов по обе стороны от массивного зеркала в золочёной раме.

Нарцисса проследила за взглядом Гермионы и остановилась.

— Вижу, вас привлекло зеркало «Еиналеж»? — спросила она, склонив голову немного на бок, и, не дожидаясь ответа, подтащила Гермиону ближе. — Бытует мнение, что в этом зеркале можно увидеть то, чего душе хочется более всего. Глупости, конечно, но мне нравится думать, что оно волшебное. Хотя на самом деле оно просто принадлежало когда-то старому писателю, который и придумал легенду. Мне понравилось, Люциус купил. Хотите? — она подтолкнула Гермиону ближе. — Закройте глаза и попытайтесь представить то, чего вашему сердцу хотелось бы больше всего.

Миссис Малфой была такой активной, что у Гермионы голова шла кругом. Казалось, она провела в этом доме слишком много времени в полном одиночестве и теперь хотела наверстать упущенное. Подыграть ей было нетрудно, и это явно подняло бы хозяйке дома настроение, потому Гермиона закрыла глаза и попыталась представить себе что-то хорошее. Своего отца, по которому очень скучала. Любимую маму, её ласковую улыбку. Однако все родные лица меркли, вытесняясь образом более свежим и не менее важным.

В попытке сбежать от ненужных мыслей, она открыла глаза только для того, чтобы увидеть: преследующий её образ не исчез, наоборот, стал куда реальнее. Голубые глаза лучились теплом и нежностью, пока Драко, стоя за её спиной, молчаливо наблюдал, сложив губы в улыбку.

— Как по мне, просто глупости, — беззлобно отозвался он и снова обнял мать. — Мечтать нужно о чём-то приземленном, что можно однажды воплотить в жизнь. Иначе это бессмысленная трата времени.

— Совершенно с тобой согласна, дорогой, — прощебетала Нарцисса и снова взяла Гермиону под руку. — Простите, что встретила вас в столь неприглядном виде. Люблю работать в саду, и если бы вы только предупредили… — она цокнула языком и решительно повела неожиданных гостей далее, через холл, мимо лестницы, к приоткрытой двери, ведущей на задний двор. Там, в зелени персиковых деревьев, расположился небольшой плетёный столик, и миловидная девушка, похожая на ангела, как раз расставляла на нём блюда.

— Это Флёр, — представила её Нарцисса. — Они с Биллом, её мужем, единственные наши помощники в «Ракушке». О, а вот и он!

Она приветливо махнула рукой рыжеволосому молодому человеку, идущему от вторых дверей с мистером Кричером.

Каждое слово и каждое движение приятно поражали Гермиону. После Малфой Мэнора она была готова увидеть холодную сдержанную леди, но, кажется, Драко в этом более походил на отца. Хотя влияние матери, без сомнения, также чувствовалось, ведь под внешней холодностью, Гермиона знала, скрывалось большое доброе сердце.

— С вашего дозволения, я приведу себя в порядок. — Нарцисса снова обняла её, прошептала, как рада знакомству, затем поцеловала сына в щеку и скрылась в доме.

— Прости, — неловко улыбнулся Драко проводив мать взглядом. — Обычно мама ведёт себя сдержаннее.

— Она прекрасна, — призналась Гермиона честно. — Лучшая мама. Вам повезло.

— Тебе, — поправил Драко, подталкивая Гермиону под спину в сторону стола. — И спасибо. Мне правда повезло, она замечательная.

— Но вы… Ты живёшь далеко отсюда. Наверное вы сильно скучаете друг по другу.

— Мы всегда на связи, — Драко мягко улыбнулся. — Но да, конечно скучаем.

Они миновали Флёр, обменявшись с той кивками, и прошли под сень дерева. Туда, где брал своё начало уютный, не слишком большой сад.

— Твоей матери нет ни на одном фото в газете, — вспомнила Гермиона. — Как и тебя. Прости моё любопытство, но вы умышленно храните в тайне информацию о своей семье?

Гермиона понимала, что перешагивает границы дозволенного, но не спросить, кажется, просто не могла. Хоть часть тайн дома ей хотелось раскрыть немедленно.

Драко задумчиво рассматривал сад, словно и не слышал вопроса. Гермиона уже решила, что он не планирует отвечать, как вдруг он повернул к ней голову, и она увидела глаза, наполненные печалью.

— К счастью, мы не рок-звезды, чтобы представлять какое-то значение для жёлтой прессы, — ответил он, встречаясь с Гермионой долгим взглядом. — Серьёзные же журналы публикуют статьи о нас время от времени. Об отце. Никакой конкретики. Такие издания интересует, много ли отец зарабатывает и каковы секреты его успешности, а не на ком он женат и сколько у него потомков. Я же, пользуясь случаем, остаюсь в тени. Даже занимаюсь делами фирмы от имени отца, не от своего.

— Но почему?! — изумилась Гермиона.

— Мы миллионеры, — ответил Драко и замолчал. Словно одно это действительно способно было всё объяснить.

— И всё же я не понимаю. Впрочем, если я лезу не в своё дело…

— Всё нормально. — Драко протянул ей руку и, когда Гермиона вложила свои пальцы в его, повел её вглубь сада. — Представь себе, какое внимание пресса поднимет вокруг моей персоны, стоит дать ей повод. Жених года! Лишний чих в объективах камер! Мне же отец предоставляет возможность жить так, как мне хочется. Ты ведь думала, что я ещё ребёнок, маленький мальчик. Вот так должны считать все, пока я сам не решу, что пора выходить на свет.

Гермиона кивнула. Ей показалось, что дело не только в прессе, но и в тайне с чердака. Но заговорить об этом не посмела.

— И никто до сих пор не заявился в Малфой Мэнор, не взглянул на обитателей? — удивилась она. Зная журналистов, она могла представить себе даже как они перебираются через высокие заборы, окружающие сад.

— Потому у меня так много мастифов, — рассмеялся Драко. — А если серьёзно, я же говорю, пресса нами не интересуется. Отец даёт им время от времени какую-то информацию, которая на деле не стоит внимания, они заглатывают. Конечно, о поместье ходит много слухов — байки тех, кому заняться нечем. А истинные дела нашей семьи остаются при нас. Той же маме нужен покой, а не объективы камер в окнах.

Они всё углублялись в сад, и сладкие ароматы фруктов всё сильнее обволакивали, даря ощущение покоя и тепла. Гермиона попробовала сосредоточиться на окружающем мире, но разговор был для неё по-прежнему актуален.

— Успешность иногда мешает, так? — понимающе задала она вопрос.

— Она мешает всегда, — ответил Драко, срывая чайную розу с куста и протягивая её Гермионе. — Просто у некоторых хватает денег, чтобы скрываться от последствий.

— Покой не купишь, — прошептала она, скрывая лицо за цветком. Гермиона вспомнила Малфой Мэнор, вспомнила прошлую ночь. Нет, деньги обитателей поместья были бессильны против чего-то земного и очень близкого.

«Что же вы скрываете, мистер Малфой?» — мысленно спросила она. Вслух же сказала:

— Спасибо за цветок. Он чудесный.

* * *

За окнами стоял полумрак. Всё, что можно было увидеть сейчас — бескрайнюю черноту полей и лесов. В салоне автомобиля было темно и тихо. Гермиона, прислонившись к оконному стеклу, пыталась дремать, время от времени открывая глаза, чтобы удостовериться — они ещё не в знакомых местах. Драко со своей стороны занимался ровно тем же самым, и лишь пальцы их рук, переплетённые по привычке, сохраняли ощущение единения и тепла.

День был насыщенным: обед с Нарциссой, преобразившейся по этому поводу в женщину с обложки, прогулка по саду, когда миссис Малфой сперва уединилась с Гермионой, затем шепнула пару слов сыну, а после и вовсе оставила их одних. Далее следовало чаепитие в доме, где хозяйка, достав старые альбомы, познакомила гостью с детством Драко, рассказала несколько смешных историй, а после и вовсе предложила задержаться в «Ракушке» на денёк. Гермиона хотела отказаться, потому что не могла представить себе, как проведёт вечер в обществе Люциуса, но пока подбирала слова, как отвергнуть предложение вежливее, Драко опередил её, напомнив, что должен принять работу от плотника. Так что Нарцисса, выразив сожаление по этому поводу, всё же отпустила их восвояси, обоих расцеловав на прощание.

Эта милая, открытая женщина очень понравилась Гермионе и чем-то напомнила её собственную маму. Мысли эти, однако, оказались ещё слишком болезненными, потому большую часть дороги она просто молчала, бездумно глядя в окно. И когда землю затянули сумерки, скрывать неловкость стало легче. Постепенно это перешло в полудрему, и Гермиона была рада, что необходимость что-либо говорить отпала в принципе.

— Тяжёлый день? — спросил Драко, когда автомобиль проехал знакомую реку, прозрачную днём и ставшую чёрной с наступлением ночи.

Гермиона оторвалась от стекла, выпрямила спину и качнула головой.

— Нет, не тяжёлый. Просто много всего произошло, — ответила она, вглядываясь в дорогу перед собой.

Шпили Малфой Мэнора мрачной мощью вырастали над кронами деревьев, а ощущение тревоги постепенно заполняло душу. Гермиона думала, что оставила это в прошлом, забыла на парижских улочках. Но нет, не вышло.

— Уверен, мистер Филч уже закончил работы, а Луна позаботилась об ужине, так что очень скоро мы сможешь отдохнуть.

— Спасибо, — Гермиона подалась вперёд, чтобы слышать её мог только собеседник. — За защиту перед отцом, за такое отношение, на которое я, устраиваясь на эту работу, даже не рассчитывала. За поддержку и дружбу. И за этот день. Это был очень хороший день.

— Я рад, — улыбнулся Драко. — Это был более, чем хороший день. Я счастлив, что ты стала его частью.

Его дыхание опалило щеку, но тут мистер Кричер прочистил горло, и магия близости рассеялась.

— Приехали, сэр, — подал голос водитель, и Гермиона расслышала в этом голосе едва скрываемое неодобрение.

* * *

Медленно, но верно лето подходило к концу. Дни становились короче, ветер — холоднее, но Малфой Мэнор не собирался отдаваться во власть хандры: вовсю готовились к празднику. Ещё в начале августа Драко заявил домашним, что планирует устроить в поместье бал, на который съедутся все его друзья и друзья их друзей. По предварительным спискам, должно было прибыть более тридцати человек, и, что самое удивительное, всех их нашлось где расселить.

Гермиона так и не изведала весь дом. Её времяпровождение ограничивалось теми местами, где любил бывать Драко: кабинетом, библиотекой, гостиной и залом, где особо тоскливыми вечерами он музицировал: иногда на фортепиано, иногда на скрипке, но чаще — на простой старенькой гитаре.

Гермиона всегда слушала его с интересом, восторгаясь умелыми пальцами, превращающими звуки в прекрасные мелодии, порой классические, иногда — современные, но оттого ничуть не менее красивые. Гермиона лишь сожалела, что когда было объявлено о предстоящем вечере, Драко углубился в подготовку, задвинув все свои увлечения на дальний план.

По случаю бала в Малфой Мэнор были наняты ещё двенадцать временных слуг, включающие в себя двоих садовников, резчика по льду, французского повара и служанок.

Луна, нашедшая в лице новых девушек замену, теперь всё время проводила на чердаке, а Гермиона старалась не думать, кому она составляет компанию.

Казусов более не случалось, в какой-то момент даже вернулся здоровый, крепкий сон, а страх над тайнами поместья притупился. Кто бы ни таился под крышей, он более не спускался и не совершал ничего пугающего.

Да и в доме, набитом обслуживающим персоналом под завязку, дышалось, определенно, легче.

Близился торжественный вечер. Драко ходил рассеянный и то и дело сверялся со списком задач, миссис Спраут хлопотала возле него, предлагая свою помощь во всех возможных вопросах. Когда они углублялись в обсуждение того или иного дела, Гермиона уходила к мастифам. Псы прекрасно с ней ладили, а потому, когда её присутствие в доме было необязательно, она брала двоих-троих собак и выводила их на луг, побегать. Иногда мистер Хагрид сопровождал её, беря на выпас пару коней, рассказывал много интересных вещей о жизни четвероногих обитателей поместья, учил отдавать команды псам.

Ни разу за всё лето Гермиона не ощутила себя лишней нигде, куда только ступала. Везде ей были рады, везде она приходилась к месту, только Луна в те короткие моменты, когда им доводилось встречаться, смущалась и спешила скрыться, да мистер Кричер кривил губы, стоило им встретиться взглядом. Впрочем, пережить его нелюбовь Гермиона могла.

Куда больше её страшил приезд аристократии, рядом с которой она непременно ощутила бы себя пустым местом. Думая о предстоящем бале, Гермиона твёрдо решила, что носа с кухни не покажет. Будет помогать миссис Спраут управляться с новенькими и ни при каких обстоятельствах не попадёт никому из гостей на глаза.

Однако очень скоро она поняла, что у Драко на этот счет совершенно другие мысли.

— Я хочу, чтобы ты сопровождала меня на балу, — сказал он однажды, когда она, углубившись в свои мысли, рисовала на террасе. Подошёл со спины незаметно, опустил ладони на плечи и выдал то, чего Гермиона надеялась не услышать.

— Так ли моё присутствие обязательно? — уточнила она, откладывая карандаш и собираясь убрать рисунок в папку, однако ладонь Драко легла на её запястье, останавливая.

— Красиво, — задумчиво протянул он, беря листок в руки.

— Ничего, что бы не нарисовал даже ребёнок, — поспешила отмахнуться Гермиона, смущенная интересом к своему творчеству.

— Нет, правда красиво! — возразил Драко, скользя пальцами по бумаге. — Тонко, точно — я бы так не смог, а я, если ты обратишь внимание, уже не ребёнок.

Гермиона обращала. Она чересчур много внимания обращала на это. Драко был мужчиной. Молодым мужчиной привлекательной внешности и приятного характера. Мужчиной, чьи прикосновения волновали, а чьё отсутствие вызывало сожаление и тоску.

Она ни на миг не забывала, что он не ребёнок, хотя лучше всего было бы вообще не думать о нём. Это не выходило, а ведь поначалу Гермиона старалась! Правда старалась, но тяга к Драко была сильнее всех её трудов.

Однако при всём этом просьбу сопровождать его на балу удовлетворить она не могла.

— Мне там не место, — скромно опустив глаза, прошелестела она. — Мы друзья, но ты ведь должен понимать, что подумают обо мне гости. Гувернантка для взрослого мужчины — прекрасный повод для насмешек. Чего доброго решат ещё, что под этой добродетельной должностью скрывается представительница определенного рода услуг, и тогда я просто умру на месте…

— О… — только и смог сказать Драко. Отложив рисунок на пустующее кресло, он опустился перед Гермионой на корточки и обнял её колени. — Никто не посмеет так думать о тебе, а если всё же заметишь на себе косой взгляд, только скажи, и тот гость больше никогда не переступит порог Малфой Мэнора.

— Но я не… — Гермиона замолчала, не зная, что именно хотела противопоставить его словам.

— Пожалуйста. Разве я многого прошу? Просто бал. Шесть часов, не более.

Его губы коснулись коленки, скрытой лишь тонкой тканью льняных брюк, и Гермиона, окончательно разоруженная, сдалась. Быть рядом с Драко, что бы о ней при этом ни думали — это было весьма заманчиво. И пусть предстоящий бал всё так же пугал, а может, начал пугать ещё сильнее, другого ответа дать она просто не могла.

— Хорошо, конечно.

Утро перед балом встретило Гермиону неприятным волнением, а стол в гостиной — запустением. Драко, как сказала миссис Спраут, уехал ещё до рассвета, поэтому Гермиона, чтобы не мешаться у слуг под ногами, сразу после завтрака направилась на скотный двор и до самого полудня помогала мистеру Хагриду, сперва накормив домашнюю птицу, затем расчесав гривы лошадям. От него же она узнала, что для одной юной особы велено подготовить двуколку, потому что мисс Астория Гринграсс невероятно любит коней, и не порадовать её Драко просто не может.

— Я вам так скажу, мисс, — пробасил мистер Хагрид, подсыпая лошадям овса. — Этот бал явно затевается не просто так. Молодой мастер никогда прежде не проявлял интереса к подобного рода мероприятиям, и значить это может одно — для этого вечера явно имеется какой-то повод. Вот вам крест, женится хозяин. Женится, наконец.

Слова, брошенные им невзначай, вызвали в Гермионе волну неприятной горечи. Она знала, что не имеет права даже думать о Драко, как о возможном любовном интересе, но смотреть, как он связывает себя узами брака с другой… Нет, это будет слишком невыносимо.

Попросив мистера Хагрида простить её, она поспешно вернулась в дом, чтобы он не видел блеска в её глазах. Чтобы не расплакаться прямо при нём.

Пообедав в одиночестве, а после переодевшись в одно из самых приличных своих платьев, Гермиона спустилась в кухню, где миссис Спраут оценивала работу ледового мастера: двух лебедей, переплёвшихся длинными шеями.

— Прекрасно, как по мне, — похвалила Гермиона, стараясь не думать, ради чего всё затевается.

— Вы так считаете, милая? — оживилась экономка. — Тогда я спокойна. Отвезите фигуру в холодильную камеру, она понадобится к закату.

Резчик кивнул, тележка с лебедями вернулась в должную температуру.

— Чем я могу помочь? — спросила Гермиона, нервно комкая юбку.

— Вы? — миссис Спраут взглянула на неё так, словно Гермионе в голову пришла самая абсурдная из возможных идей. — Вы — ничем. Почитайте книгу на террасе, погуляйте. Я скажу девочкам, пусть принесут вам чай и пирожные.

Забота экономки была так приятна, что Гермиона не могла не улыбнуться.

— Спасибо, мне ничего не нужно, обеда вполне хватило, — она учтиво склонила голову и, дабы не мешать миссис Спраут руководить, прошла в кабинет. Там, устроившись на ставшем уже привычным ей диване, она и просидела с книгой до тех самых пор, пока Драко, разгорячённый с дороги, не заглянул к ней. Волосы его, мокрые из-за шлема, налипли на лоб, но он, казалось, не замечал неудобств. Его глаза радостно сверкали, а губы то и дело складывались в улыбку. Ещё бы: если мистер Хагрид прав, этим вечером Драко объявит о решении сделать мисс Гринграсс своей супругой.

— Ты здесь, — он пересёк кабинет и приземлился на диван рядом с Гермионой. — Гости начнут прибывать уже через час. Сходи, переоденься. А я пока в душ, если ты не возражаешь.

Так же поспешно, как вошёл, Драко вышел, перед тем привычно сжав ладонь Гермионы в своей.

Им явно владело приятное волнение, и от того стало особенно горько. Три месяца сблизили их, обратив недоверие в дружбу, теперь же, когда в их отношения вмешивалась третья сторона, нельзя было надеяться на такое же приятное, тёплое общение. Очень скоро Драко, ставший таким близким и нужным, снова станет чужим — мысли об этом вызывали уныние и боль. За этими размышлениями Гермиона и просидела час, выйдя из кабинета только тогда, когда за окном мелькнул первый автомобиль.

Драко встречал гостей на пороге. Одетый в синий фрак с золотистым тиснением, с зачесанными наверх волосами и белоснежным шейным платком, он выглядел очень солидно, хоть несколько и старомодно. Он широко улыбался, всматриваясь вдаль, но при виде Гермионы улыбка тотчас сползла с его лица.

— Ты не переоделась, — заметил он до неприятного холодно и несколько разочарованно.

— Я всего лишь гувернантка, — пожала плечами Гермиона. — Никто на меня и не взглянет.

Драко отвернулся. Плотно сжав губы, как делал обычно, когда гневался, он отвернулся в сторону подъездной аллеи и за всё время, пока подъезжали гости, больше ни разу в сторону Гермионы даже не посмотрел.

Мисс Астория Гринграсс прибыла последней. Двуколка, управляемая мистером Хагридом, была украшена живыми цветами, на лошадках же оказались праздничные попоны, а в гривы были вплетены яркие ленты. Предполагаемая невеста выглядела утонченно и дорого, её платье в пол, немного расширяющееся от середины бедра, было благородного сливового оттенка, а руки и шею украшало серебро. Темно-русые волосы, уложенные в простую, но элегантную причёску, мягкими волнами спадали до самой поясницы, а пухлые губки складывались в самую очаровательную улыбку из всех, что Гермионе доводилось видеть.

Если всех гостей Драко встречал с верхних ступеней, навстречу Астории он сбежал и принял от неё пламенные поцелуи в обе щёки.

Гермиона, решив, что лишняя рядом с ними, вернулась в дом, где прочие гости, разбившись по группам, увлечённо переговаривались. На неё, как и следовало ожидать, они не обратили никакого внимания.

Несколько последующих часов они пили шампанское, обменивались шутками и делились новостями. Драко не отходил от мисс Гринграсс, и с их лиц не сползали улыбки.

Гермиона держалась в стороне. Сперва просто стояла в уголке, сцепив пальцы в замок, затем, когда нанятые музыканты принялись играть более громко, тем самым приглашая собравшихся к танцу, опустилась на тахту, положив руки на колени. Минута за минутой она задавалась вопросом, зачем она здесь, если ни разу за всё время Драко даже не вспомнил о её существовании, и раз за разом не находила ответа.

Танцы закончились ближе к полуночи, часть гостей, поблагодарив за чудесный вечер, разошлась по спальням. Гермиона не знала, дозволено ли ей уйти сейчас, а потому продолжала сидеть, надеясь, что рано или поздно Драко вспомнит о ней и отпустит.

— А эта серая мышь — твоя новая гувернантка? — донесся до неё звонкий голос Астории, которая и не пыталась скрыть свои слова от Гермионы. — Надеюсь, она не сильно утомляет тебя своим присутствием?

— Мисс Грейнджер — хороший собеседник. Она выпускница пансиона Годрика Гриффиндора, так что может поддержать любую тему, — бесстрастно отозвался Драко.

Гермиона напряглась. Быть объектом обсуждения, к тому же такого явного, было не слишком комфортно.

— Твой отец всегда старается окружить тебя первоклассными ищейками, спасибо и на этом.

— Мисс Грейнджер не шпионит для моего отца, — отозвался хозяин дома, бросая на Гермиону беглый взгляд. Мисс Гринграсс рассмеялась.

— Ты в этом уверен? Или сумел перекупить и эту? Драко, не перестаю поражаться, как легко ты добиваешься желаемого.

Он хотел что-то ответить, Гермиона поняла это по открывшемуся рту, однако Астория не стала слушать.

— С содроганием вспоминаю свою гувернантку. — Она страдальчески закатила глаза. — Глупая гусыня волочилась за мной повсюду, буквально каждый мой шаг сопровождая недовольным ворчанием. Клянусь, я её ненавидела. И какое облегчение я испытала, когда старуха слегла и отец её уволил!

Гермиона вскочила на ноги. Оставаться при подобных разговорах ей не хотелось. Слишком это было мерзко, слишком несвойственно для Драко, каким она успела его узнать. Но знала ли она его на самом деле? Или может он, настоящий, просто сидел глубоко под маской учтивости?

Выскользнув из зала, Гермиона привалилась к ближайшей колонне. Ей было трудно дышать, разочарование скручивало всё внутри неё в тугой узел.

— Уже уходишь? — голос Драко прозвучал неожиданно близко.

— Да, если ты не против. — Сделав глубокий вдох, Гермиона развернулась к собеседнику, который выглядел сейчас, как побитая собака. От широкой улыбки, которую он дарил мисс Гринграсс весь вечер, не осталось и следа. Что-то произошло между ними. Что-то, разделившее их холодной стеной. Носила ли эта стена имя Астории, Гермиона не знала, но факт оставался фактом — Драко был куда более холодным и чужим, чем за всё время пребывания её в Малфой Мэноре.

— Если я прикажу, ты ведь останешься?

Приказ — так он называл их общение? Так он воспринимал их отношения?

— Кто я, чтобы идти против приказа? — отозвалась Гермиона. — Я всего лишь гувернантка, воля господина для меня — закон.

Драко шагнул ближе. Столько злости плескалось в его глазах — никогда прежде он не был с ней таким, даже когда считал шпионкой. Ненавидел ли он её сейчас? Гермиона могла бы сказать, что да.

— Ты можешь идти, — отпустил он почти рыком. — Завтра мы планируем поохотиться, так что ты свободна до вечера.

Не дожидаясь ответа, Драко развернулся в сторону зала, и уже через несколько секунд Гермиона осталась одна.

Чувство опустошения становилось всё сильнее, пока она, шаг за шагом, шла к своей спальне. Свинцовая тяжесть сковала ноги, надавила, казалось, на самую душу, как пресс-папье на бумагу. Провернуть ключ в замке показалось задачей непосильной, а после — дойти до постели, не включая свет, не думая ни о чем, кроме холодных злых глаз — и вовсе едва вышло. Гермиона упала на покрывало. Прислонившись лбом к мягкому бархату, она сделала несколько тяжёлых вдохов и разразилась, наконец, рыданиями. Всё, во что она верила, рассыпалось на мелкие осколки, и Гермиона не знала, как будет жить дальше.

Пролежав ещё минут двадцать и выплакав, казалось, все слёзы, она заставила себя всё же подняться и раздеться для сна. От её страданий никому не было пользы, и если Драко было плевать на её чувства, всё, что оставалось — принять это.

Включив свет ночника, Гермиона развернулась, чтобы отнести платье в гардеробную, и замерла, как вкопанная. На спинке кресла она увидела одёжный чехол, а внутри — что-то нежно-желтое, переливающееся золотом.

На негнущихся ногах Гермиона подошла ближе, туда, где на столике, рядом с алой розой, зачахнувшей без воды, лежал конверт с её именем.

Дрожащие пальцы вскрыли письмо, и тотчас слёзы, которых, казалось бы, не осталось, потекли с новой силой.

«Меня заверили, что размер подойдёт. Сияй, принцесса, этот вечер только для тебя».

Внезапно холодность Драко приобрела иной характер в её глазах. Он подарил ей платье. Красивое, удивительное платье, и он ожидал, что Гермиона наденет его. То, что она этого не сделала, скорее всего очень обидело его. И потому он был так холоден и отстранён. Он решил, что она отвергает его дары. Что она отвергает его хорошее отношение. И ведь эта его утренняя поездка — за чем, как не за этим платьем, Драко уезжал из Малфой Мэнора? А она… Выходит, именно она стала виновницей их размолвки...

Гермиона вскрыла чехол и примерила платье. Мягкий корсет, покрытый золотистым узором в виде бабочек, позволял подогнать наряд под любую фигуру. Гермиона затянула шнурки и взглянула на своё отражение. Заплаканная, с покрасневшим носом и вспухшими глазами, она едва ли походила сейчас на принцессу. Но она могла ею быть. Могла весь вечер чувствовать себя на равных с остальными гостями, если бы только заглянула в комнату до заката.

Исправлять что-либо было поздно, но Гермиона чувствовала, что должна как минимум извиниться. Прямо так, в злосчастном платье, она выскользнула в коридор и постучала в комнату напротив. Как и ожидалось, ответа не последовало — Драко наверняка ещё развлекался с друзьями. Просто вызвать его на минутку и извиниться — таким был план, пока Гермиона спускалась по ступеням.

Но в зале никого не оказалось, лишь слуги убирали со столов.

Решив не отступать до последнего, Гермиона проверила гостиную, а после — кабинет. Там Драко и обнаружился. Он сидел в кресле у окна и безучастно покачивал янтарную жидкость в стакане.

— Можно? — осторожно спросила Гермиона, привлекая его внимание.

— Это похоже на издёвку, — криво усмехнулся Драко, окидывая её взглядом.

— Я… — она не дождалась разрешения, но всё равно вошла, прикрыв за собой дверь. — Я не видела. Не знала. Я нашла его только сейчас, и оно чудесно... — Она рассеянно провела ладонями по мягкой прохладной ткани. — Прости меня, пожалуйста. Если бы я только знала…

Она замолчала, потупив взгляд, а Драко замер, так и не сказав того, что явно собирался.

— Ты не заходила в спальню? — переспросил он через время. — Но я ведь просил переодеться.

— Я… Нет, я и так надела лучшее платье, что у меня было, и потому…

Драко издал стон. Громкий и протяжный. В этом стоне смешалось и сожаление, и облегчение, и что-то ещё — Гермиона не смогла понять, что.

Пружинящим движением он вскочил на ноги и в два шага преодолел разделяющее их расстояние. Его пальцы опустились на обнажённое плечо, скользнули вверх, к шее, остановились на затылке.

— Ты просто невыносима, принцесса, — прошептал он мягко. — И прекрасна.

— Я… — Гермиона зарделась, не зная, как получше на это ответить, но протянувшаяся к ней рука лишила необходимости подбирать слова.

— Потанцуй со мной. Ведь это то, чем я хотел заняться этим вечером.

Робко вложив свою ладонь в его, Гермиона кивнула.

Драко вывел её на центр кабинета, по пути приведя в работу старый граммофон. Тихая музыка заполнила помещение, а рука легла на талию непривычно уверенно и по-хозяйски.

— Прости, что я…

Договорить Драко не дал. Тихо попросил, чтобы она ни о чем сейчас не думала и просто отдалась моменту. И Гермиона отдалась, забыв все те отчаяние и боль, что терзали её сердце весь вечер.

Всё было неважно. Лишь тепло рук, лишь дыхание в районе виска, лишь лёгкий запах алкоголя — это будоражило и волновало, хотелось жаться ещё сильнее, ещё ближе. Насколько возможно. И когда чужое дыхание опалило её губы, Гермиона не сразу сообразила, что к чему. Она настолько затерялась в моменте, что даже не заметила, когда нечто неуловимо поменялось. Пальцы касались твёрже, но нежнее одновременно, глаза смотрели ласковее, а губы… Губы были настолько близки к её собственным, что они буквально дышали друг другом.

— Гермиона, — прошелестело на выдохе, и Драко склонился ещё ближе, касаясь её носа своим. Ближе допустимого, желанно близко. И всё же…

Гермиона сделала шаг назад.

— Я… Прости… Я…

Пальцы разжались.

— Извини, — сдавленно прохрипел Драко. — Я не должен был.

Очевидно, он решил, что Гермиона против происходящего, хотя она всем сердцем была за. Вопреки здравому смыслу, вопреки вложенному в неё воспитанию. И больше всего ей хотелось, чтобы Драко знал об этом.

— В пансионе, где я росла… — пролепетала она сбивчиво. — Нам дали прекрасное воспитание, и я… Я просто… Не умею… И боюсь… — призналась она, заливаясь краской.

Драко бросил на неё недоуменный взгляд.

— Что это значит? — уточнил он, всё же снова касаясь Гермионы. Его ладони легли ей на плечи, и снова их разделял всего один шаг. — Гермиона… Я пытаюсь понять. Извини, но… Ты сейчас говоришь мне, что…

Он тоже замолчал, и Гермиона увидела, что он смущён не меньше.

— Я… Никогда… — повторила она, надеясь, что ей не придётся объясняться. — Родители позаботились о моём воспитании…

— Как прекрасно… — прошептал Драко, склоняясь ниже. — Я им за это очень благодарен. Твой отец, надеюсь, в добром здравии?

Его губы были уже очень близко к её собственным, стоило лишь потянулся вперёд, и они бы соприкоснулись. Но вопрос напомнил о чём-то очень важном, что беспокоило Гермиону уже не первый месяц.

— Я не знаю, как дела у моего отца, ты ведь запретил ему звонить.

Драко отшатнулся так, будто она его ударила.

— Постой, — недоверчиво переспросил он. — Ты до этого дня ни разу не звонила отцу?

Гермиона его удивления понять не могла.

— Ты ведь сам сказал: если я хочу быть рядом…

— О, Господи! — вскрикнул Драко, всплеснув руками. — Когда я узнал, что ты не шпионка — я думал, ты поняла, что запрет более не действует. Я… — он застонал. — Как можно быть такой честной, Гермиона?

— Я…

— Звони. — Он схватил её за руку и, толкнув дверь, потащил в гостиную.

— Сейчас? — неуверенно спросила она. — Почти полночь…

— Уверен, твоему отцу будет радостно услышать твой голос. — Драко пересёк комнату и сорвал трубку с аппарата. — Давай, не тяни. Три месяца! Три месяца! Невероятно.

Гермиона нетвёрдой рукой набрала номер. Она и не верила, что сможет услышать голос отца так скоро. Уже сейчас…

— Не отвечает…

— Звони ещё. — Драко сбросил звонок и кивнул на телефон. — Звони, Гермиона.

Пока она слушала длинные гудки в трубке, Драко нервным шагом измерял гостиную, и когда через пятнадцать минут беспрестанных звонков ответа не последовало, он хорошенько встряхнул её за плечи.

— Кто ещё?

— Что? — не поняла Гермиона.

— Кому ты можешь позвонить?

— Семейному доктору, — задумалась Гермиона, вспоминая всех, кто мог знать о том, где её отец и всё ли с ним хорошо.

— Номер знаешь? — казалось, Драко переживал больше, чем она сама, и за это участие Гермиона была очень благодарна.

— Да. — Она набрала знакомый номер, и Джеймс Поттер ответил буквально после первого гудка.

— Папа в больнице… — неверяще проговорила Гермиона, закончив короткий разговор. — Вчера ему стало хуже.

— А что с ним? Сердце, ты вроде говорила?

Гермиона кивнула.

— Я в этом мало что понимаю. Какой-то порок. Это можно оперировать, но врачи не дают гарантии, потому отец откладывает, как может. И…

Руки Драко обвили её плечи, а губы коснулись виска.

— Езжай, — решительно сказал он, сжимая её в объятьях так сильно, как только мог. — Езжай к нему. Сейчас же. Переоденься, я пока договорюсь с мистером Кричером. Ты должна быть с отцом. Не медли.

Гермиона благодарно обняла его в ответ. Романтический настрой был давно испорчен, но забота, которой Драко её окружал, была ценнее всех комплиментов и всех танцев вместе взятых.

— Спасибо, — искренне поблагодарила она. Совершившая так много ошибок, Гермиона не чувствовала, что достойна такой доброты, и сопереживание Драко оттого казалось для неё ещё более ценным.

Он отпускал, когда так сильно хотел удержать, а она уезжала, когда как никогда сильно хотела остаться, и на губах её горел вкус того самого неслучившегося поцелуя.

Холодные больничные стены и запах лекарств настраивали не на самые лучшие мысли. Гермиона сидела, опустив голову на сцепленные ладони, и наблюдала за спящим отцом. Бледный, непривычно худой — один его вид заставлял сердце страдать. Тиканье часов раздражало. Оно казалось слишком громким, а меньше всего на свете Гермиона хотела, чтобы отец сейчас проснулся. Стоит ему увидеть её, он разволнуется, что в его состоянии совершенно недопустимо. Начнёт задавать вопросы, не сомкнет глаз до самого утра…

Гермиона очень хотела поговорить с ним. Обнять. Сказать тысячи слов, за все три месяца, что не могла этого сделать. Сложно было молча ждать, но покой папе был куда полезнее, а потому она продолжала сидеть, изучая его умиротворённое лицо.

Ей было горько от того, что она потеряла столько времени. Она могла каждый день слышать его голос. Драко был прав: она слишком честная. Лишь в одном она пошла против порядочности и банальной этики: она едва не поцеловала хозяина. Того, кто выказывал симпатию другой. Она едва не встала на пути у двоих равных друг другу и наверняка влюблённых человек.

Драко она не винила. То, что он едва не поддался эмоциям, было неправильно, но объяснимо. Мужчины часто совершают поступки, о которых приходится потом жалеть, но она… Как могла она допустить, чтобы в доме, в котором находилась потенциальная невеста, её жених проявлял привязанность по отношению к другой? Но всё же куда большую злость Гермиона ощущала из-за того, что, случись подобная близость снова, она не стала бы ничего менять. Она и не думала, что настолько эгоистична, и осознание этого ввергало Гермиону в уныние.

Промаявшись в сомнениях почти до самого утра, она и не заметила, как задремала. Разбудил её стук в дверь, и не успела Гермиона понять, что к чему, как в палату вошёл высокий худой мужчина в белом халате.

Отец, разбуженный утренним вторжением, присел в кровати и попытался понять, что к чему. Он был приятно удивлён, обнаружив у своей постели Гермиону, но в то же время его явно напрягало присутствие незнакомца.

— Меня зовут доктор Северус Снейп, — представился тот, протянув пациенту руку. — Я прибыл по приглашению мистера Малфоя. Я уже успел ознакомиться с вашей больничной картой, мистер Грейнджер, и могу утверждать, что оперативное вмешательство может полностью устранить недуг. Позвольте предоставить вам рекомендации, чтобы вы уверились, что, вверяя свою жизнь в мои руки, ничем не рискуете.

Гермиона не могла поверить. Этот человек, сосредоточённый и представительный, прибыл помочь им, в то время, как остальные врачи не давали никаких гарантий. Конечно, нельзя было знать наверняка, что он мастер своего дела и что отец с ним действительно в безопасности, но лучшей рекомендацией для Гермионы стала фамилия «Малфой». Она не знала, кто именно озаботился — Драко или Люциус, но выбору обоих она доверяла. И была неописуемо благодарна за такой удивительный шанс. Впрочем, оставался один неизъяснённый момент…

— Спасибо, доктор Снейп. — Гермиона также пожала врачу руку. — Вот только я не уверена, что наша семья в состоянии оплатить ваши услуги. Наша страховка не покрывает…

— Об этом не стоит волноваться, — оборвал её доктор. — Мои услуги уже оплачены. С вас требуется лишь согласие на проведение операции.

Поверить в такую щедрость было трудно. Конечно, Гермиона знала, что у семьи Малфой достаточно средств, но она знала также и примерные цифры — принять предложение она не могла.

— Простите, с вашего разрешения я бы хотела обсудить несколько моментов с мистером Малфоем. — Гермиона поспешно вскочила со стула и, заверив отца, что скоро вернётся, выскользнула в коридор.

Ей нужно было позвонить в Малфой Мэнор, поговорить с Драко. Принять в дар такую крупную сумму ей не позволяла совесть, а потому стоило обговорить сроки возврата долга. Только тогда она смогла бы дать доктору Снейпу добро, не ранее.

Однако в телефонном аппарате необходимости не было. Драко приехал лично. Стоял у кофе-автомата с двумя стаканчиками в руках и нервно покусывал нижнюю губу. Гермиона увидела его прежде, чем он её, и, повинуясь неясному порыву, бросилась к нему, не в силах сдержать широкой улыбки.

С момента последней встречи прошло только восемь часов, но она уже успела соскучиться так, что едва не плакала от счастья.

Заметив её, Драко печально улыбнулся и поспешил отставить стаканчики на столик. Для того, чтобы обнять её. Так сильно, что дух захватило. Его ладони пробежались по её затылку, скользнули к лицу, приподняли подбородок.

— Всё будет хорошо, верь, — прошептал он и поцеловал Гермиону в лоб. — Профессор Снейп — лучший кардиохирург из всех, что я знаю. Если кто и сможет помочь, то только он.

Протянув один из стаканчиков Гермионе, Драко жестом пригласил её сесть на пластиковый стул у дверей.

Гермиона медлила.

— Не знаю даже, как благодарить тебя, — сказала она, крепче сжимая стаканчик в ладонях. Ароматный напиток согревал через тонкий пластик, и всё равно по телу пробежала дрожь. — Но финансовая помощь… Я не уверена, что смогу хоть когда-то отработать такую сумму.

— Не волнуйся об этом, — успокоил её Драко. — Поверь, наша семья не обеднела.

Гермиона кивнула.

— Я понимаю. Просто… Это очень большие деньги, а я слышала, что ты собираешься жениться… И мои услуги больше не потребуются… Так что я даже не знаю, как смогу вернуть всё… А я должна. Иначе я не могу.

Драко нахмурился. Гермиона не понимала, на что он сердится, но он даже кофе отставил, явно готовясь к серьёзному разговору.

— Насчёт моей женитьбы, — начал он, и ладони его сжались в кулаки. — Я не знаю, кто сказал тебе об этом. Не скажу, что это неправда, но конкретно сейчас говорить об этом ещё слишком рано. В любом случае, я не думаю, что стоит связывать это с деньгами. Твоя семья ничего не должна моей, поняла? Я никогда не возьму с тебя ни пенса, так что даже думать забудь о каких-то там отработках.

Она хотела поспорить. Сказать, что не думать об этом она просто не может. Но вместо того сдавленно проскулила:

— Я не хочу расставаться с тобой…

— Что? — не понял Драко. — Зачем тебе расставаться со мной? К слову, я этого тоже не хочу.

Он взял её за руку, и Гермиона почувствовала, как в глазах закипают слёзы.

— Мой контракт истекает менее, чем через девять месяцев, но если ты женишься, не думаю, что мои услуги потребуются, и потому… У нас ведь нет этих месяцев, верно?

Наступила звенящая тишина, и, несмотря на снующий вокруг персонал, Гермионе казалось, что они одни на всём белом свете.

Пальцы Драко мягко скользили по её щеке, принося только ещё большую боль от осознания, что скоро всё закончится. Не стоило сближаться. Не стоило открывать душу. Не стоило влюбляться в хозяина. Сохраняй Гермиона дистанцию, сейчас её сердце не рвалось бы на части.

— Я не вижу причин расставаться с тобой, — прошептал Драко, прижимая Гермиону к своей груди. — И если ты думаешь так же, зачем нам разлучаться?

— Потому что ты женишься, — напомнила Гермиона, шмыгая носом, и сильнее зарылась лицом в его куртку. — Пусть не прямо сейчас, но всё же когда-то. И тогда я не смогу находиться рядом. Будет ли необходимость в гувернантке, когда рядом будет красавица жена?

Драко сощурился. Встретился с ней взглядом, словно пытаясь прочесть мысли.

— Ты говоришь так, словно имеешь в виду кого-то определённого, — заметил он.

Гермиона опустила глаза.

— Мисс Гринграсс… Я ведь понимаю, ради чего затевался вчерашний бал. Ты хотели объявить её своей невестой, и…

— Перестань. Не продолжай, — остановил её Драко. — Я не знаю, с чего ты решила, что между мной и Асторией что-то есть. Мы друзья детства, в своё время каждое лето проводили вместе — только и всего. Со временем каждый из нас пошёл своей дорогой. Ты ведь могла слышать, как Астория отзывалась о своей гувернантке. Неужели ты думаешь, что я стал бы жениться на девушке, которая считает прислугу людьми второго сорта?

— Я… — Гермиона зарделась. — Прости. Я… Нет, конечно. Я не думала. Просто… Карета, цветы…

— Астория из тех, кто любит, чтобы ей угождали, — пояснил Драко, беря её руки в свои.

Он был таким близким и таким тёплым, что Гермионе снова захотелось плакать. Потому что не имело значения, Астория ли станет его невестой, либо кто другой, важно было лишь то, что в жизни Драко появится любимая женщина, и Гермиона просто не сможет оставаться в их доме. Слишком больно будет наблюдать за чужой идиллией.

— Посмотри на меня, — попросил Драко, крепче сжимая её ладони в своих. — Пожалуйста.

Гермиона подняла глаза, прекрасно понимая, что сейчас в них отражена вся её боль. Лучше было держать её при себе, чтобы Драко не ощущал себя виноватым. Но Гермиона не могла сохранять равнодушие. Слишком сильно сжималось сердце, слишком больно было душе.

— Я устроил бал, потому что хотел представить тебя своим друзьям. — Его голос лился мягко и тихо. — И если бы ты надела платье, я понял бы, что ты согласна на это. Но когда ты не сделала этого, я увидел в том отказ. — Драко с шумом выдохнул и потёр переносицу. Было видно, что каждое слово даётся ему с трудом. — Гермиона… Я двадцать пять лет прожил с мыслью о том, что никто и никогда не сможет тронуть моё сердце. Я так легко дал обет безбрачия, что теперь мне смешно от собственной наивности. — Он нервно облизал губы и продолжил:

— Но стоило мне встретить правильную девушку, как все мои убеждения дали трещину, и я… Я совершал много ошибок, и эта — самая большая из них. Моя любовь может привести к очень плохим последствиям, и потому, хоть я очень хочу, но никогда не стану просить руки этой девушки. Я не смею обрекать её на возможные беды.

Обстановка накалялась. Все звуки, казалось, стали невероятно громкими, давящими, а боль в глазах Драко сделалась ещё отчётливее. Он словно ждал от неё чего-то. Вопросов? Ответов? Но Гермиона молчала, и потому, видя её замешательство, Драко пояснил:

— Я говорю о чердаке. Тайна, что находится там, может разрушить не одну жизнь, и потому связываться со мной — чревато. И я эгоистично готов был наплевать на это, но теперь не могу. Мне слишком дорога моя любимая, чтобы рисковать её жизнью и благополучием. А потому я не женюсь, Гермиона. Никогда. Хоть и хочу. Но вот признаться в своих чувствах я всё же должен. Просто потому, что больше не могу их скрывать.

Гермиона не нашлась, что ответить. Приободрить? Пожелать удачи? Предложить рискнуть ради возможного счастья? Либо же ухватиться за приоткрытую завесу тайны и узнать, наконец, что такого скрывается на чердаке, что пугает даже хозяина поместья?

Нет, говорить об этом не хотелось. Драко и так выглядел слишком несчастным.

— Уверена, что если эта девушка любит тебя так же, как и ты её, она пойдёт на всё ради вашего счастья. Победит всех злых демонов вместе с тобой, поддержит до конца…

Пальцы Драко дрогнули.

— А она любит меня? — спросил он неестественно глухим, хриплым голосом. Гермиона расслышала нотки надежды в этом вопросе. Драко казался невероятно уязвимым и открытым. Как никогда прежде.

— Я… Не знаю.

Гермиона была бы рада успокоить его. Заверить, что его чувства взаимны. Но могла ли она утверждать, не зная той девушки лично? Она вообще была вчера среди гостей? И если была, почему Драко предпочёл ей мисс Гринграсс? Всё из того же желания защитить?

Драко смотрел пристально, и страх явственно плескался в его глазах.

— Гермиона, — он снова провёл ладонью по её волосам. Бережно и нежно, словно касаясь чего-то невероятно хрупкого и ценного. — Задам вопрос иначе, потому что, кажется, твой пансион забыл развить твою догадливость… — Драко запнулся на миг, но затем сделал глубокий вдох и, установив зрительный контакт, спросил:

— Ты — любишь меня? Скажи как есть, не мучай, прошу. Потому что я до безумия, неистово, бесконечно люблю тебя. И я умру, если ты не ответишь мне прямо сейчас.

Гермионе показалось, что небо обрушилось ей на голову. Что мир сжался до крошечного атома, оставив лишь вопрос, лишь признание, лишь соединённые руки. Она не могла поверить в то, что слышит. Она, конечно, замечала симпатию Драко и знала, что вчера ночью он хотел её поцеловать. Но поцеловать и любить — две совершенно разные вещи. Признание оказалось таким неожиданным и волнующим, что один из вопросов, не менее важных, так и остался без ответа. Опасность, исходящая от таинственной личности на чердаке, напрямую связанная с возможным браком — всё это сейчас казалось незначительным. Пустым.

Единственно важными были слова, которые продолжали повторяться на задворках сознания. «Люблю. Неистово. Бесконечно». Самые главные слова. Взаимные слова.

Гермиона, не зная, куда деть себя от смущения, сильнее вцепилась в длинные прохладные пальцы и тихо прошептала, отведя взгляд:

— Я… тоже люблю тебя.

Драко издал громкий вздох облегчения, и крепкие руки снова объяли Гермиону кольцом.

— Моя девочка, — выдохнул он ей в волосы. — Моя. Моя… Не отдам. Не отпущу.

Гермиона лишь сильнее прижалась к его груди, ощутив под щекой слегка учащенное сердцебиение. Её сердце также отплясывало чечетку, но внутренний голос шептал, что можно уже успокоиться. Что всё худшее позади, а трудности... Что бы это ни было, вместе они непременно с этим справятся.

— Драко… — проговорила она тихо. И добавила мысленно: «Мой».

Сказать такое вслух было всё ещё боязно, и всё же неуловимое ощущение счастья с каждым мигом сильнее разрасталось, погружая Гермиону в бесконечный водоворот любви и нежности.

Жизнь налаживалась. Отец должен был в скором времени поправиться, а любимый человек… Более не нужно было скрывать своих чувств. И пусть её всё ещё одолевало очень сильное смущение, будущее теперь, без сомнения, ждало их самое прекрасное.

Как только доктор Снейп получил от Гермионы и её отца согласие на проведение операции, запустился, казалось, бесконечный механизм подготовки. Анализам не было конца, как и витаминам, коих пришлось проглотить просто тонну. Если бы не Драко, который буквально всё время был рядом, Гермиона бы наверное волком завыла. Нервы были на пределе, страх сдавливал горло. А что, если не выйдет? Что, если операция пройдёт не так успешно, как они надеются?

Гермиона потеряла аппетит и сон, и только благодаря Драко она сама ещё не слегла от изнеможения. Он то и дело вытаскивал её в кафетерий, заставляя поесть хоть немного. И ночью, в старом кресле в углу палаты, устроив её голову на своём плече, он гладил её по волосам, пока сон, какой-никакой, не одолевал их обоих.

Гермиона знала, что ещё в первый день Драко говорил с её отцом. Всего несколько минут, за которые, однако, успел заявить о своих серьёзных намерения и попросил разрешения ухаживать за ней. Папа принял известие положительно. Взял с Драко зарок, что девичья честь не пострадает и, услышав в ответ твёрдое обещание, благословил их.

Однако для развития отношений время было слишком неподходящее, так что Драко и Гермиона до сих пор пребывали исключительно в дружеских связях. И, если честно, Гермиона со страхом представляла, что будет дальше. В чувствах Драко она не сомневалась — каждую секунду она видела подтверждение его любви. Куда сильнее волновало то, что она сама, неопытная в плане отношений, может разочаровать его.

Он продолжал твердить, что всё будет хорошо. Говорил, профессор Снейп не подведет, и всё же чем ближе был час Икс, тем сильнее Гермиону бил озноб. Каждую свободную секунду она проводила с отцом, наверстывая годы разлуки. Вспоминали маму, детство, обсуждали успехи. Драко слушал, не вмешиваясь. Казалось, он ловил каждое слово в попытке понять, стать ещё ближе, а потом просто обнимал, позволяя скрывать слёзы, вызванные воспоминаниями, на своей груди.

Пока длилась операция, оба даже не присели. Гермиона тихо молилась, и Драко повторял за ней такие важные слова. Те долгие часы, которые они провели в коридоре, сблизили их, казалось, ещё сильнее, и когда доктор Снейп успокоил, что операция прошла успешно, Драко отвёл Гермиону в сторону и сообщил, что пришло время ей узнать все скрываемые им тайны.

— Я не вижу смысла тянуть дальше, — сказал он, нервно играя желваками. — Теперь, когда всё плохое позади, я хотел бы расставить все точки над «i». Пока к твоему папе нельзя, могли бы мы выйти на улицу и поговорить?

Дрожь, не прошедшая после длительного ожидания, накатила с новой силой. Гермиона и не думала однажды узнать секреты Малфой Мэнора. Она привыкла жить в неведении. Приняла то, что от нее что-то скрывают, и теперь перед ней маячили ответы, которые она не была готова получить, однако очень хотела.

Кивнув, она позволила Драко вывести себя на территорию и усадить на скамью под клёном.

Тёплый сентябрьский ветерок ласково обвевал, солнце согревало, но всё равно руки предательски дрожали, пока Драко не взял её ладони в свои.

— Гермиона, послушай, мне самому страшно, — прошептал он, касаясь её лба своим. — Помоги мне, пожалуйста. Это длинный, трудный разговор. И я пойму, если ты испугаешься. Но позволь мне рассказать до конца, прошу.

Она кивнула, пообещав не перебивать, и обвила руками его шею.

— Я с тобой. И буду с тобой, что бы ты ни сказал.

Драко едва заметно улыбнулся.

— Я не уверен в этом, но всё же…

Откинувшись на спинку скамьи, он прикрыл лицо ладонями и сделал несколько глубоких вдохов. Гермиона сидела, не двигаясь, давая ему столько времени, сколько потребуется.

— Эта история началась шестнадцать лет назад, — начал Драко, комкая полы куртки. — Мои родители, мамина сестра и её муж отправились на конную прогулку. Они выбрались на дальние поля, где решили проехаться галопом. Вот только у одного из коней отвалилась подкова. Он споткнулся, сбросил седока и… Мой дядя сломал себе шею.

Драко вздрогнул, когда ладонь Гермионы опустилась на его предплечье, и хоть говорить ему было тяжело, всё же продолжил почти без промедления.

— Тётя была на ранних сроках беременности, и пережитое горе привело к потере ребёнка. Тогда у неё и начались изменения. Лунатизм, неконтролируемый смех, истерики. Отец, чувствуя себя виноватым, предоставил ей лучшие условия, какие только мог. И речи не было, чтобы определить её в сумасшедший дом. Родители всё не оставляли надежды, что однажды всё наладится. Только становилось всё хуже.

Рука Драко легла на её плечо, привлекая ближе, и Гермиона охотно прильнула к нему. Она уже знала, кто являлся нарушителем спокойствия в Малфой Мэноре, но история не была рассказана до конца. От этого Гермиона ощущала сильное волнение, и потому объятия для неё были не менее важны, чем для Драко.

— Я был единственным, с кем тётя охотно общалась, — рассказал он. — Мы и прежде были близки, но со временем её привязанность только усиливалась. Поначалу она просто любила гулять со мной по саду, учила меня французскому, справлялась о моих успехах, но потом это переросло в манию. Тётя требовала моего постоянного присутствия, ревновала, когда я проводил время с матерью, а уж когда я отправился учиться, и вовсе начала проявлять агрессию к домашним. Когда в двадцать я вернулся в Малфой Мэнор, тётя заявила, что я должен принадлежать только ей. Быть её сыном. Быть с ней всегда. Тогда я и пообещал, что всегда буду рядом. Я не боялся её. Мне казалось, что выполнить её желания нетрудно. Я ошибался.

Очередной вздох показался Гермионе таким горьким, будто Драко был на грани, выворачивал себя наизнанку. Обнажался до предела.

— Ревность тёти привела к тому, что маме с отцом пришлось уехать. Их присутствие вызывало у неё приступы ярости, и лишь Луна, присланная из больницы святого Мунго для надзора, могла справиться с этими вспышками. Только у Луны не всегда выходит. Не знаю как, но иногда тётя разживается связкой ключей и выбирается бродить по дому. Она никогда никому не вредила по-настоящему. До недавних пор. До того пожара. — Снова вздох. Горький. Болезненный. — Мне кажется, она чувствует, что я отдаляюсь. Видит, что ты для меня важна. Та первая ночь, которую мы провели в хостеле, стала непростой для неё. Испорченная картина и разбитый вазон — мелочи, я слишком легко сбросил их со счетов. Но пожар дал мне понять: всё куда опаснее и сложнее. Мы с отцом пришли к решению, что должны вверить тётю в руки специалистов. Единственный подвох: о нашей семье пойдёт дурная слава. Бизнес окажется под угрозой, внимание прессы усилится. Былой покой закончится. А если оставить тётю в доме… Я не знаю, на что она способна. И я не знаю, что мне делать. — Голубые глаза обратились к Гермионе в немом вопросе. — Я не могу позволить тебе рисковать. Не могу допустить и того, чтобы ты попала в эпицентр скандала. Я не могу дать тебе ничего, Гермиона. Одни лишь неприятности. И не могу просить, чтобы ты осталась. А потому сейчас я уеду. Дам тебе время всё обдумать. И приму любое твоё решение.

Он отстранился, и взгляд его выражал такую боль, что у Гермионы слёзы навернулись на глаза. Внезапно весь масштаб семейной трагедии стал ей понятен. И картина, с изрезанными лицами Люциуса и Нарциссы, и растрощенная мебель. Загадочный недуг миссис Малфой также обрёл своё объяснение, а Драко, и до того казавшийся достойным хозяином поместья, увиделся совсем в другом свете. Он был гораздо сильнее, чем она думала.

— Драко… — прошептала она, обнимая его лицо ладонями. — Не уходи…

Сердце буквально выпрыгивало из груди от мысли о возможном расставании, Гермиона не могла даже представить себе, что будет с ней, когда он уйдёт. Казалось, что жизни без Драко уже просто не существует.

— Если ты захочешь, мы ещё встретимся, — с горечью проговорил он. — Но если нет… Ты вольна не возвращаться. Только скажи, я пришлю твои вещи.

— Драко… — Гермиона потянулась к его губам своими, и ей было плевать, что благопристойные леди так не поступают. — Поцелуй меня…

— Это то, чего я хочу, — прохрипел он в самые губы, выворачиваясь из её рук. — Но не сейчас. Не давай мне напрасных надежд. Но если вернёшься, я зацелую тебя, не сомневайся. Если вернёшься, я уже никуда тебя не отпущу. А пока думай. Всё слишком серьёзно, чтобы давать ответ на эмоциях.

Он встал, и Гермиона поняла, что не имеет права его задерживать. Просто осталась сидеть и смотреть, как он направляется к мотоциклу, а затем — провожать его фигуру до самого горизонта.

Она любила его, он любил её, но на пути их счастья всё ещё стояла покрытая тернием стена, оставалось только решить, готова ли она изодрать руки в кровь на пути к своему счастью.

* * *

Пять недель показались вечностью. Всё это время Гермиона проводила с отцом, и ей хватило этого времени, чтобы понять: профессор Снейп справился с задачей. К щекам папы снова прилил румянец, он был весел и бодр, и Гермиона ощущала и себя почти что счастливой.

Если бы только Драко был рядом. Звонить в Малфой Мэнор она не осмеливалась, хоть то и дело прислушивалась — не раздаётся ли звонок? Но нет, Драко не пытался связаться с ней. Он дал ей время для размышления. Гермиона знала, что это означает: если она не вернётся в поместье, то не услышит его голоса больше никогда.

Ничто не пугало её больше этого. Ни полоумная родственница, таящаяся на чердаке, ни возможный скандал. Драко был готов пойти на что угодно ради неё, он даже заручился поддержкой отца, и если они готовы были рискнуть, то ей и думать было не о чем. Решение было одно, Гермиона просто не рассматривала вариантов.

Уверившись, что с отцом всё будет хорошо, она пообещала в скором времени навестить его и, прихватив одну лишь сумочку с кошельком, рванула на ближайший поезд. Ей не было страшно — худшее уже случилось. Она прожила без Драко пять недель — для неё не было ничего страшнее этого.

Дорога к Малфой Мэнору прошла, как в тумане. Наняв на станции такси, маленькую старую развалюху, она прибыла в поместье к закату. Мрачная громада Малфой Мэнора в этот раз не произвела должного впечатления: в её стенах находился тот, кого Гермиона любила всем сердцем — могли ли напугать простые камни? Да даже наличие психически нездоровой обитательницы не способно было остановить Гермиону в её порывах.

Дверь открыла Луна, опешившая от того, что её с порога принялись обнимать. Девушка более не пугала. Она никогда не пугала, и теперь Гермиона хотела наладить контакт. Она полюбила их всех. И милую миссис Спраут, и простодушного мистера Хагрида, и молчаливого Невилла, и задумчивую Луну, и даже ворчливого мистера Кричера. Ей стало дорого само сердце дома: его обитатели, его хозяин.

— Где он? — напустилась Гермиона с вопросом. — Пожалуйста, Луна, проведи меня к нему.

Служанка, оказавшаяся куда больше, чем рядовой горничной, лишь пожала плечами.

— Мистер Малфой почти не появляется дома, — ответила она. — Берёт коня и собак и уезжает на целый день. Ближе к полуночи вернётся, если судить о прошлых днях.

Гермиона кивнула.

— Я поняла, спасибо. Я подожду возле конюшни.

Было только семь часов вечера, но Гермиона отвергла предложение отдохнуть с дороги и поужинать. Прихватив из спальни мамину шаль, она взяла из вольера Клыка и устроилась на резной скамейке под сливовым деревом. Ожидание не казалось ей долгим. Каждая секунда приближала к встрече с любимым, и Гермиона лишь закусывала губу в предвкушении встречи, да задумчиво накручивала волосы на палец.

Удача сопутствовала ей: едва лишь поместье накрыла ночь, как Гермиона услышала цокот копыт. Хотелось броситься навстречу, хотелось поскорее обнять Драко и сказать, что она приняла решение, но, вскочив на ноги, Гермиона ощутила, что от волнения не может и шагу ступить. Тёмная фигура наездника всё приближалась, обрисовывались более чёткие контуры. Крэбб и Гойл, почувствовав присутствие Гермионы, бросились под сливу, радостно виляя хвостами.

— Кто здесь? — насторожился Драко, останавливая коня.

Гермиона слышала его голос впервые за долгое время, и непрошенные слёзы потекли из глаз. Такой родной, такой любимый — рядом с ним мир преображался.

— Это я, — отозвалась она тихо. Неуверенно. Словно боясь, что Драко может быть не рад.

Он был рад.

— Гермиона… — прошептал он в темноту перед собой. — Гермиона.

И затем, спрыгнув с коня, опрометью бросился под сливу, к ней, разогнав собак и заключив её в такие желанные объятия.

— Ты вернулась. Вернулась, — повторял он, с силой сжимая ладони на её лопатках.

— Разве могло быть иначе? Я ведь люблю тебя…

Драко дышал рвано, беспокойно, и лишь руки продолжали хаотично бегать по её спине.

— Гермиона… Гермиона… — он наконец отстранился и опустил ладони ей на затылок. — Я так боялся, что ты не вернешься. Я так боялся, что никогда не увижу тебя вновь. Ты ведь не сон, правда?

— Я — это я. Здесь. Из плоти и крови. Я вернулась к тебе, потому что только рядом с тобой я чувствую себя живой…

Голос дрожал, а руки сильнее хватались за грубую ткань куртки. Гермиона знала, что теперь всё хорошо, и всё же будущее страшило её. Не из-за секретов Малфой Мэнора, а потому что решение было принято, а это значило: жизнь никогда не станет прежней.

— Моя… — выдохнул Драко, опаляя губы Гермионы своим дыханием. Она знала, что за этим последует, и очень боялась, что не оправдает ожиданий. — Моя…

Осторожно, едва ощутимо губы коснулись губ, отчего ноги подкосились, а сердце забилось чаще и громче. Руки Драко крепко прижимали к себе, а пальцы его в волнении подрагивали.

Касания, похожие на крылья мотылька, оказались куда слаже, чем Гермиона могла себе представить. Язык нежно прошелся по губам, заставляя их раскрыться. Гермиона мелко дрожала, отдавшись новым для себя ощущениям, а Драко медленно и осторожно изучал, постепенно углубляя поцелуй. Ненавязчиво, чтобы не спугнуть. Гермиона отвечала. Так, как получалось, но Драко ни разу за всё время не показал, что что-то не так. Он целовал её всё более настойчиво, словно хотел выпить до дна. Гермиону всё ещё сотрясала дрожь, но теперь это была дрожь неутоленного желания.

Стало жарко, сердце никак не сбавляло свой сумасшедший бег, пальцы впились крепче, не желая отпускать. Не желая отрываться даже на миг.

— Ты станешь моей женой?

Вопрос, заданный сквозь поцелуй, застал Гермиону врасплох.

— Я не могу без тебя… Не могу, — Драко поцеловал более жадно, более пылко. — Я знаю, что прошу слишком многого. Когда тётя окажется в больнице, мы многое потеряем. И я не посмел бы просить тебя разделить эти неприятности со мной, но я чёртов эгоист. Я хочу, чтобы ты была только моей. Хочу быть только твоим. Конкретно сейчас я могу предложить тебе только себя. Ответь, Гермиона. Достаточно ли тебе этого? Ты согласна остаться со мной навсегда?

Она кивнула. Стараясь побороть волнение, она потянулась за новым поцелуем, после чего мазнула губами по его щеке и прошептала в самое ухо:

— Я для того и вернулась. Чтобы остаться навсегда. Ты — что может быть ценнее? Я встречу любую неприятность с благодарностью. Я очень сильно люблю тебя, Драко. Я и не думала, что способна любить так. И я стану твоей женой, потому что «ты мой, а я — твоя» — это то, чего мне хочется больше всего на свете.

Он снова завладел её губами, но в этот раз словно пытался спрятаться в этом поцелуе. Гермиона чувствовала, как он дрожит, как сильно он волнуется, и в душе её щемило от сотни вопросов. Как можно любить так? Так сильно, так самоотверженно и в то же время до невозможного эгоистично? Быть может, в этом и есть суть любви — отдавать и брать? Гермиону этому не учили. Каждый шаг в направлении Драко — её риск. И всё же она видела — он не оставил её на этом пути одну. Он также пошёл ей навстречу и, кажется, его самого эта дорога пугала не меньше.

— Я люблю тебя, моя девочка. Так люблю… — шептал он, никак не желая отпускать. — Моё счастье. Моя невеста…

Страх уходил. Растворялся в этих словах, этих объятиях, в этих поцелуях. Его заменяло нечто новое и удивительное. Гермиона ощущала невозможность противостоять чувству, зародившемуся в её душе этим вечером. Жажде, утолить которую не могла, как ни старалась. Драко Малфой принадлежал ей, а она — ему. Этого было так много и мало одновременно. И это было лишь начало, прекрасное начало их совместного будущего.

«Люблю», сказанное в унисон, утонуло в новом поцелуе. Над Малфой Мэнором расстилалась ночь, а под сенью сливового дерева расцветала любовь.

— Спасибо за всё, что ты сделал для нас.

Гермиона грелась в объятиях любимого человека, и вся её жизнь, казалось, заиграла новыми красками. По-другому ощущалось присутствие в доме, по-другому шумела листва за окном и ветки бросали другие тени. В комнате было темно, лишь свет луны освещал подбородок Драко, лежащего рядом на мягких подушках.

Сперва они честно расстались. Пожелали друг другу доброй ночи, щелкнули замками. Вот только не прошло и пяти минут, как раздался стук в дверь, и разгоряченный Драко без предисловий ввалился в комнату, лихорадочно покрывая по пути лицо Гермионы поцелуями. Он раз десять заверил, что пришёл просто попрощаться, но делать этого явно не хотел, и Гермиона в итоге предложила быть честными по отношению друг к другу и пригласила Драко провести ночь с ней. Они уже однажды спали вместе, как два человека, которые вот-вот должны были стать друзьями, теперь же отношения между ними изменились, объятья из защищающих превратились в любящие, и снова и снова разговоры перемежались поцелуями.

— Я рад, что твой отец поправляется, и не стоит благодарить за это. — Губы коснулись её виска, и Гермиона сильнее прижалась к груди Драко, уткнувшись носом в его шею.

Они лежали так уже несколько часов, не ощущая усталости, не ощущая, что ночи пошёл уже третий час. Говорили обо всём на свете, хотя, казалось, за три месяца уже обсудили всё, что только можно. Однако теперь их разговоры стали более откровенными. Драко рассказал о детстве, об учёбе в колледже имени Салазара Слизерина, о своих друзьях, в честь которых дал клички псам. На вопрос о бывших девушках он отмолчался. Сказал лишь, что не был монахом, но вспоминать об этом ему не хочется. Гермиона же в свою очередь рассказала о родителях, подругах из пансиона, о домашних питомцах и мечте однажды стать редактором какого-нибудь журнала о путешествиях.

Последнее вызвало у Драко улыбку. Он твёрдо заявил, что Гермиона наверняка добьётся своего, потому что её решительность и целеустремленность просто не оставят ей вариантов. Гермионе была приятна эта вера, но она поспешила уверить Драко, что цели заполучить его сердце она себе не ставила.

— Конечно нет, — засмеялся он. — А уж я и вовсе надеялся проненавидеть тебя хотя бы на месяц дольше.

— Не смог? — лукаво спросила она и тотчас оказалась прижатой к матрасу, придавленная его телом.

— Не смог, — промурлыкал Драко, оставляя почтипоцелуй на её шее. Его горячее дыхание, его ладони на её спине, заставили кожу покрыться мурашками. Новое прикосновение было уже жёстче. Губы коснулись кожи, едва ощутимо вобрав её в себя, и Гермиона непроизвольно выгнулась навстречу ласке.

— Мы должны пожениться как можно скорее, — зарычал Драко ей в шею. — Пожалуйста. Скорее…

Его ладонь проскользила до поясницы, а затем вверх, медленно через всё тело — к затылку. Пальцы пробежались по волосам и застыли.

Новый поцелуй пришёлся в подбородок, а после губы нашли губы, и мир закружился, исчезая. Оставляя лишь их двоих, их руки, их губы и всеобъемлющее ощущение счастья.

Никогда прежде Гермиона не испытывала чего-либо похожего. Губы, припухшие от бесконечных ласк, приятно горели, сердце сладко сжималось в груди, и лишь два шумных дыхания, смешанных в одно, оставляли хотя бы некоторое ощущение реальности.

Под утро Драко ушёл. Выскользнул из спальни, одарив Гермиону на прощание ещё сотней поцелуев, и хоть отпускать его не хотелось, всё же пришлось признать необходимость этого. Компрометировать себя было не лучшей идеей. Едва ли кто поверил бы, что они просто целовались, и потому пришлось отпустить, хотя и хотелось проснуться вместе, как однажды.

Свадьбу решено было сыграть в октябре. До тех пор необходимо было решить вопрос с беспокойной родственницей, а затем тихо, без лишних свидетелей, обвенчаться в местной церквушке.

Гермионе всё ещё не верилось, что всё происходит так поспешно, но она понимала Драко. Понимала его желания, и если благородство с его стороны и добродетель с её не давали им сблизиться ещё сильнее, скорый брак оставался единственным вариантом. Хотя дело было не только и не столько в желаниях тел, как в желаниях душ, которые впервые познали любовь, которую намеревались пронести через всю оставшуюся жизнь.

Опустившись на подушки, Гермиона прикрыла глаза и попыталась заснуть, но покой её снова нарушил тихий стук.

Это казалось безумием. Драко и секунды не мог пробыть без неё. Наверняка в очередной раз пришёл пожелать доброй ночи.

Гермиона, не пытаясь сдержать улыбку, отворила дверь и тотчас испуганно отпрянула.

В дверном проёме стояла женщина. На вид ей было лет тридцать пять, не больше, и она явно была миловидна, но выглядела настолько жутко, что её красота скорее пугала. Густые волнистые волосы торчали хаотичной паклей во все стороны, цвет лица был бледно-серым, словно у мертвеца, но более всего пугали глаза. Безумные, злые.

Гермиона открыла было рот, но женщина, тётя Драко, предупредительно клацнула языком.

— Тише, девочка. Мы просто поговорим. Ты не будешь кричать, ты будешь хорошей девочкой.

— Вы ведь тётя Драко? — Гермиона заставила себя улыбнуться. — Очень рада знакомству.

Незваная гостья сделала шаг вперёд, оттесняя Гермиону в комнату. Она не выглядела хоть сколь-нибудь дружелюбной. В своих тёмных одеждах — халате и выглядывающей из-под него ночной сорочке, она походила на привидение.

— Давно пора было свести знакомство, — она изогнула губы в подобии улыбки. Жуткой улыбки. — Люциус, проклятый сводник, много гувернанточек сюда направлял, но ты… Ты — особый случай.

Беллатриса — Гермиона знала, что её зовут так — вошла в комнату и прикрыла за собой дверь.

— Он знал, как сильно мы с Драко любим друг друга, и всё равно пытался его отобрать. Я видела много девушек, прибывших отнять у меня сына, но только у тебя это получилось.

Гермиона старалась не выказывать страха, но всё равно невольно делала шаг назад, когда Беллатриса делала его вперёд. Сердце гулко колотило где-то под горлом, и только чудом удавалось удерживать ровное дыхание. Эта женщина была опасна, ожидать от неё можно было чего угодно. Тем более являясь объектом её ненависти.

— Ты — всего лишь гувернантка. Какие бы идеи не водились в голове у моего зятя, это неважно. Драко, мой мальчик, стал жертвой умелой игры. Просто запутался. Он забыл, как мы нужны друг другу.

— Драко очень любит вас, — подала голос Гермиона.

Беллатриса оскалилась и ткнула в её сторону рукой, в которой, к ужасу Гермионы, блеснула бритва.

— Он любил меня, но вы все заморочили ему голову, — гневно зарычала она. — Мой ребёнок — он обещал всегда быть со мной. И предал. А вы все потворствовали ему в этом. Вы все заслуживаете наказания.

— Пожалуйста, — взмолилась Гермиона.

Беллатриса снова взмахнула рукой. — Что пожалуйста? Не трогать тебя? Боишься?

— Не меня, — Гермиона снова попятилась и уткнулась ногами в кровать. Дальше отступать было некуда, а сумасшедшая женщина с опасной бритвой в руке всё приближалась. — Всех в этом доме. Прошу. Они не виноваты.

Беллатриса снова зацокала языком, описывая бритвой дуги в воздухе.

— Ты боишься за него? Любишь?

Гермиона кивнула, а ночная гостья сделала ещё шаг.

— Если любишь его, отдай его мне. Верни в заботливые руки. Слышишь?!

Гермиона не знала, что ответить. Она ни за что и никогда не отказалась бы от Драко, но говорить это Беллатрисе было нельзя. Обоснованно или нет, та считала, что целью Люциуса было свести Драко с кем-то и, памятуя о прошлых молодых гувернантках, Гермиона склонялась к правдивости этого заявления. У Беллатрисы были причины злиться. Были причины ненавидеть. Она словно бы чувствовала, какая участь ожидает её. А может, знала?

— Драко любит вас, — повторила Гермиона, стараясь придать голосу твёрдости.

— Драко любит тебя, — огрызнулась Беллатриса. — По крайней мере, считает, что любит. Стоит тебе перестать раздвигать перед ним ноги, он поймет, как сильно ошибался.

— Я… Не…

Лезвие уперлось ей в грудь.

— Ты — гувернантка, — снова напомнила Беллатриса. — Просто гувернантка. И тебе не стоит об этом забывать.

— Я…

— Ни слова. — Её ладонь уперлась в плечо Гермионы. Цепкие пальцы до боли сжали. — Не заставляй меня злиться на тебя. Не заставляй злиться на всех них. Если ты будешь хорошей девочкой и позволишь просто напомнить тебе, где твоё место, я не стану злиться на Драко. Если просто дашь мне указать, кто ты есть.

Не дожидаясь реакции Гермионы, Беллатриса навалилась на неё, заставляя упасть на кровать, и заломила её левую руку.

— Ни звука, и я прощу их.

Гермиона не понимала, что происходит. Она лишь чувствовала, как сердце рвётся из груди из-за страха, но всё, что могла — затаить дыхание и ждать неизвестно чего.

Бритва скользила по её телу, поднималась от рёбер вверх, к лицу, касалась волос.

Гермиона могла попробовать отбиваться. Едва ли сумасшедшая могла ждать отпора, и потому побороться с ней было вполне реально, но гневить её Гермиона не решилась. Что если, оставшись без новой игрушки, Беллатриса пойдёт возмещать злость на домашних?

Безумица всё держала её, навалившись всем телом, всё водила лезвием по коже, пока наконец не остановилась на предплечье. Рука сжала крепче, а вслед за этим тело вспорола нестерпимая боль. Гермиона охнула и попыталась вывернуться, но зловещий шёпот напомнил:

— Ни звука, не зли меня. Скоро я отпущу тебя. Только напомню, кто ты есть.

Беллатриса перевела свой безумный взгляд на руку и снова полоснула кожу бритвой.

Гермиона сжала зубы. Так крепко, что, казалось, они вот-вот раскрошатся. Она не могла позволить навредить домочадцам, навредить Драко, и потому решила терпеть пытку до последнего.

Лезвие снова и снова оставляло на руке отметины. Гермиона чувствовала, как расходится мясо под особенно глубокими надрезами. Кровь стекала на матрас, а слёзы терялись в ушных раковинах. Гермиона лежала, глядя в одну точку перед собой, и пыталась представить себе Драко. Его поцелуи и объятья. Вспомнить, ради чего ей приходится терпеть нескончаемые муки.

В какой-то момент стало легче. Мир вокруг перестал восприниматься, а боль превратилась в пульсирующие круги перед глазами.

— Просто гувернантка, — шипела Беллатриса. — Не забывай этого. Никогда.

Удерживающая Гермиону рука разжалась, груз нависающего тела исчез. Трудно было сориентироваться. Понять, что к чему. Гермиона постаралась вытащить себя из полуобморочного состояния, но смогла лишь отыскать взглядом мутную фигуру перед собой.

Беллатриса выглядела довольной, насколько можно было разглядеть.

— Уезжай. Сейчас же, — сказала она. — Это мой дом. Это мой мальчик. Мой сын, которого ты не отберешь. Уезжай немедленно, иначе мне придётся наказать Драко.

Гермиона не знала, действительно ли Беллатриса готова причинить боль племяннику, либо же это был очень убедительный блеф, но рисковать она не могла.

— Я уеду. — Голос получился хриплым, неестественным. — Уеду.

Встать сил не было. Гермиона перекатилась на бок, и взгляду её предстала залитая кровью постель. Рука была серьёзно искалечена. Кожа во многих местах разошлась, образуя кривые буквы. «Гувернантка». Клеймо, коим наградила её обитательница чердака.

Кровь продолжала стекать с руки на светлый хлопок, и Гермиона, потянувшись за покрывалом, прижала его к ранам так сильно, как только могла.

Беллатриса всё стояла над ней, не подгоняя, позволяя прийти в себя. Однако чувствовалось, что она ждёт. Гермиона села. Голова очень сильно кружилась, острая боль путала мысли, но ноги смогли — поднялись.

Покрывало быстро напиталось кровью, пришлось отбросить его и подхватить первое, что попало под руку — мамину шаль.

— Уходи и не возвращайся, — напомнила Беллатриса. — Это мой дом. Это мой ребёнок.

Гермиона не стала спорить. Как есть, в пижаме, выскользнула за дверь и побрела по коридору и дальше, вниз по лестнице. Её шатало, и дважды она едва не упала. Но никому нельзя было знать о происходящем, и потому приходилось двигаться как можно тише. Оставляя за собой кровавый шлейф, Гермиона вышла на крыльцо, а далее — куда глаза глядят. Босиком по траве и промерзлой земле. Ей лишь нужно было спасти Драко. Дать ему время для того, чтобы упечь нездоровую тётку в лечебницу, а потом… Вернуться? Она всё ещё надеялась, что сможет вернуться. Но… Она ведь действительно была простой гувернанткой.

Не разбирая пути, Гермиона чудом вышла к жилым постройкам, и сразу несколько собак разрезали тишину гулким лаем.

— В чём дело? — раздался от одного из домов женский голос. Дверь раскрылась шире, и Гермиона смогла рассмотреть хрупкую девичью фигурку.

Перед глазами всё сильнее плыло, а ноги более не могли идти.

Падая, Гермиона думала лишь об одном: всё ли хорошо с Драко? Правильно ли она сделала, что оставила его один на один с сумасшедшей родственницей?

— Рон! Здесь девушка! — услышала она всё тот же обеспокоенный голос, а потом тьма поглотила её.

* * *

Когда Гермиона пришла в себя, утро уже вовсю вступило в свои права. Голова неприятно кружилась, а левая рука онемела и ныла. Гермиона открыла глаза и поняла, что находится в незнакомом ей доме, наполненном незнакомыми запахами и звуками.

— Рон, она просыпается! — Тот же голос, что и накануне. Гермиона повернула голову и увидела рыжую девчушку с кувшином в руках. Та мигом подскочила к постели и, наполнив стакан водой, радушно протянула его Гермионе. — Вам нужно попить, вы потеряли много крови.

События прошлой ночи, до того казавшиеся сном, ударили по голове с новой силой. Гермиона дёрнулась, коснулась здоровой рукой плотной ткани бинтов, громко выдохнула.

— Что за чокнутый сделал это с вами? — мужской голос прозвучал прежде, чем его хозяин появился в поле зрения. Высокий парень, такой же рыжий, как и его, без сомнения, сестра, выглядел настороженно и даже сердито. — Я сейчас же поеду на станцию, у них есть телефон. Нужно вызвать полицию.

— Не нужно полиции, — поспешно отказалась Гермиона и села. Виски прошило болью.

— Вам нужно лежать, — забеспокоилась девчушка и протянула стакан.

Вода и правда придала сил. Даже дышать стало легче.

— Нельзя полицию, — проговорила Гермиона неуверенно. Она знала, что инцидент нельзя придавать огласке. Нельзя бросать тень на Малфой Мэнор. Но она также не могла и солгать — на этот счет просто не было мыслей.

— Вы преступница?

— Рон! — осадила брата девчушка. — Позволим гостье самой всё рассказать. Или умолчать, если ей будет угодно.

— Неприятности нам не нужны, — пробурчал тот, которого звали Роном. — Если за ней явится полиция или те, кто сделал это…

— Не явятся, — поспешила заверить Гермиона. — Но я в любом случае не собираюсь вас стеснять. Мне нужно идти немедленно.

— В таком состоянии? — всплеснула руками девчушка. — Да вы и двух шагов не сделаете!

— Я должна… — Гермиона попыталась встать и снова повалилась на постель.

— Вы бы видели себя! Такое ощущение, что вы потеряли как минимум половину всей крови. Вашу шаль так вообще теперь только выбросить!

Гермиона качнула головой.

— Нельзя выбрасывать. Это мамина…

— Ну хорошо, — стушевалась девчушка. — Тогда я попробую отстирать, но не гарантирую, что ткань просто не разлезется…

— Я сама, спасибо.

Гермиона снова попыталась встать и на этот раз у неё вышло. Пижама на ней была красная от крови, но Гермиона согласна была идти прямо так. К Драко. Она совершила ошибку, сбежав. Нужно было возвращаться немедленно.

— Спасибо за вашу доброту и простите, что доставила вам хлопот. А теперь, всё же, я пойду. Одному человеку нужна моя помощь…

— Если вам так надо идти — хорошо, — решительно сказал Рон, поправляя ремень на брюках. — Подождите пару минут, я возьму у соседа коня и телегу и отвезу вас, куда скажете. Джинни, найди для гостьи какую-то одежду и обувь. Я скоро вернусь.

Он вышел, скрипнула калитка.

Сперва Гермиона хотела отказаться. Привлекать внимание к поместью было не лучшей идеей, но всё же, поразмыслив, она поняла, что без сопровождения едва ли найдёт дорогу назад. Потому уже через десять минут она сидела на козлах рядом с Роном, а пегая лошадка везла её навстречу демонам.

— Горит что-то, — нарушил тишину спутник через время и вскинул руку в нужном направлении.

И правда, над деревьями клубился чёрный дым, а ветер пригонял длинные полоски пепла.

Страшное предчувствие пронзило сердце.

— Скорее! — вскричала Гермиона. — Это он горит! Малфой Мэнор!

Она не ошиблась. Это стало ясно, стоило выехать из-за деревьев. Всё левое крыло поместья было объято пламенем. Гермиона различила миссис Спраут, заламывающую руки, мистера Хагрида и Невилла, выводящих на безопасное пространство коней и псов, и время остановилось.

Неизвестно откуда взялись силы. Спрыгнув с телеги прямо на ходу, Гермиона рванула по подъездной аллее, уже издалека начав задавать один вопрос:

— Где он? Где он?!

— Мистер Малфой внутри, — ответил вываливающийся из дома мистер Кричер. — Но туда нельзя. Всё горит.

— Мисс! — раздался позади голос Рона.

Гермиона не слушала. Ни предостережений, ни голоса разума. Она бросилась мимо водителя в дом, не теряя ни секунды поднялась по лестнице и позвала.

От дыма жгло глаза и лёгкие, но она звала, вновь и вновь, пока не услышала кашель со стороны чердачной двери.

Задрав футболку до самого лица, Гермиона рванула в самый эпицентр огня, мысленно молясь, чтобы не было поздно.

Драко был там. Лежал под обломками потолочных перекрытий, уже практически не двигаясь. Гермиону не пугал огонь. Не пугала смерть. Она разгребла завал и, опустившись на колени, положила руки любимого себе на плечи.

Он был тяжёлый, не поднять, а сил идти у него уже не было. Оставалось тащить.

— Чёрт бы вас! — услышала она голос позади себя, и сильные руки оторвали Драко от пола. — Пошли.

Рон, её неожиданный ангел-хранитель, действовал уверенно и храбро. Горели стены, потолок, пол, но новый знакомый бесстрашно пробирался вперёд, и Гермиона, придерживая Драко со спины, не отставала.

У порога их встретил мистер Хагрид. Он выглядел виноватым и явно боялся огня, но тотчас перекинул хозяина к себе на плечо и оттащил подальше от дома.

Луна, до того жавшаяся к Невиллу, подбежала к Гермионе и заключила её в объятия.

— Он велел нам выбираться, мисс, — всхлипнула она. — Велел не ходить за ним. Он хотел… Спасти её. Мисс, она навредила вам? Мы видели кровь…

— Всё хорошо, — отстранённо ответила Гермиона и отошла от горничной. Адреналин сменился апатией, хотелось просто удостовериться, что с Драко всё хорошо. Большего знать ей не надо было.

— Драко… — позвала она.

Хагрид опустил хозяина на траву, и теперь они с Роном просто наблюдали за происходящим. Мистер Кричер курил. У ног сновали мастифы.

Гасить огонь уже даже не пытались, хотя, судя по брошенным здесь же вёдрам, до этого пробовали.

— Драко… — Гермиона опустилась на колени и взяла руку любимого в свою. У него была обожжена вся левая сторона, начиная от кисти, заканчивая локтем. Её изуродовали порезы, его — пламя.

— Это неважно, — решительно сказала Гермиона сама себе. Не важно…

Она прислонила ладонь Драко к губам и ещё раз произнесла его имя. Он шевельнулся. Издал тихий стон и попытался разлепить веки. Вместо слов у него вышел лишь кашель, и потому Драко сжал её пальцы, показывая, что слышит и узнаёт.

Вдалеке зазвучала сирена и вскоре три пожарных машины окружили Малфой Мэнор. Гермиона не смотрела. Ей было всё равно, уцелеет ли дом. Самое важное было рядом, в карете скорой помощи.

«Состояние средней тяжести. Ожог руки и сотрясение мозга», — так ей сказали.

— Я… Не смог… — прошептал Драко, встречаясь с Гермионой взглядом. — Она… Сгорела… — Его ладонь легла на бинт, снова пропитавшийся кровью. — Что же она сделала?..

— Ничего, о чём стоило бы волноваться, — заверила Гермиона и, склонившись, поцеловала Драко в лоб. — Ты сделал всё, что мог. Поместье почти полностью сгорело. Вот это важно.

— Нет, — Драко медленно качнул головой. — Важно, что ты здесь. Что вы все живы. Остальное отстроим.

Он оказался прав. Ничто не исчезло безвозвратно. Пламя, учиненное сумасшедшей родственницей, пожрало весь второй этаж и кабинет. Все ценности, все рабочие архивы, часть библиотеки сгорели дотла, но разрушение не было вечным. Постепенно поместье возрождалось. Появились новые стены, новые книги заняли полки, новые картины и фотографии украсили стены. Вывешивая последнее, самое свежее полотно, Гермиона счастливо выдохнула. Им удалось пережить самые тяжёлые времена. Ничто не смогло их сломить, и итог всего смотрел на неё с холста: родители Драко, улыбающиеся и умиротворенные, милый отец, снова пыщущий здоровьем, любимый и любящий муж, у которого на память о трагедии остался лишь шрам на левой руке, она, невероятно счастливая в кругу родных людей, и розовощекий малыш у неё на руках. Скорпиус. Их сын. Венец всему и доказательство, что всё в жизни можно исправить. Нужно только верить и не опускать рук.