Одна весна и две осени (гет)

Понедельник.

Утро ещё не успело наступить, а я уже не сплю. Лежу в темноте комнаты и хмуро, даже немного сердито смотрю в окно. А заодно все пытаюсь вникнуть в тайны мироздания. А, точнее, пытаюсь понять… ЧТО ЭТО ВЧЕРА БЫЛО? Секси-Грейнджер и в клубе? На вечеринке моего приятеля? Ну капец!

— Грейнджер?!.. Да ну нахер такие пьяные галлюцинации!

— И тебе привет, Малфой.

Банально, но я почти попытался себя ущипнуть. Кареглазая галлюцинация с нетипичным этой особе взыскательно-ироничным взглядом продолжала наблюдать за мной, в то время как я смотрел на нее почти негодующе. Что вообще происходило? И как она сюда попала? Через черный вход в длинном капюшоне, предварительно умаслив охрану заведения?

— Ты что здесь забыла? Разве ты не должна сейчас вязать своим рыжеволосым сопливеньким отпрыскам носки со свитерками и варить ненаглядному Уизелу или как там его похлебку? — не сдержался я от ехидной реплики. Держать язык за зубами в принципе не в моем стиле.

— Отдыхаю, как видишь, — ещё более невозмутимо, чем прежде, ответила она и элегантно пожала соблазнительными открытыми плечами. Стоп, я мысленно назвал её плечи соблазнительными? — А что до твоих рекомендаций, — продолжила она под ухмылку своей приятельницы, а после выдержала небольшую паузу. — Я не замужем и вязать что-либо мне некому. Слава Мерлину, хочу заметить. Твое здоровье!

С этими словами она, не чокаясь с подругой, осушила только что принесенный ей барменом небольшой стаканчик с популярным здесь коктейлем. Я же, оторвав от нее нервозный взгляд, разъяренно уставился на бармена, который не спешил, хочу заметить, выполнять мой заказ! И плевать на его сегодняшнюю сверхзагруженность — ждать что-либо в этой жизни я стану в последнюю очередь!

— Отойдем попудрить носик, Саманта, — даже не пытаясь скрыть насмешки, вдруг сказала Грейнджер и с гордо поднятой головой прошествовала мимо меня. Я же посмотрел ей вслед таким взглядом, словно увидел хреново приведенье в пододеяльнике и с вырезом для глаз и рта, что также приравнивалось к нелепице.

По сей час задаюсь вопросом, что это нахрен было? И все-таки, вероятно, галлюцинация... Или первые признаки наступающей шизофрении, чего я также не могу исключать. Ну не могла же, право слово, Грейнджер быть там! Хотя мой окончательно опьяневший вскоре разум уже не был в состоянии в дальнейшем проследить за ней и ответить на этот вопрос однозначно, что не менее печально.

Вторник.

Проверяю нудные отчеты бухгалтерии (И кто их вообще придумал? Для чего эта тонна сухих сводок и заключений, когда суть можно уместить в половину страницы, так ещё и крупным шрифтом!), сосредоточенно покусываю кончик пера, а мысленно пребываю в плену соблазнительных форм одной прелестной брюнетки, с которой вчера провел знаменательно-развратную ночь. Брак — явно не моё. И как вообще в свой двадцать один год можно остановиться на одной женщине, так ещё и на всю жизнь, когда вокруг настоящий райский сад с уймой искушений? Те, кто так поступает — мазохисты или евнухи, не иначе!

Ах да: Грейнджер и в клубе? Какого лешего?!

Среда.

По всем английским традициям, сижу после работы в пять вечера на стуле с высокой спинкой, с царственным видом медленно подношу к губам изысканную фарфоровую чашку, делаю маленький глоток, коротко улыбаюсь новоприбывшим знакомым в ресторане и думаю о... нет, даже не о той сексапильной официантке с жгучими рыжими волосами, которая совсем этак невзначай, да-да, многозначительно коснулась моей руки, когда приносила мне газету, а затем постоянно строила мне глазки... А О ГРЕЙНДЖЕР В ТОМ ГРЕБАННОМ КЛУБЕ! Это что вообще за нездоровое помешательство? И не могла она там никоим образом быть. Психопат, мать твою!

Четверг.

И кто говорил, что наиболее продуктивная работа может проходить исключительно в офисе? Все, кто такое утверждает, не иначе как офисные крысы в тусклых серых костюмчиках! И похрен, что то же самое вбивает всем в голову мой разодетый в смокинг стоимостью в целое состояние отец. Я — не он, он — не я! Весьма и весьма продуктивно проведя переговоры с нашими поставщиками, прихватил с собой ту рыжеволосую официанточку, что не зря вчера добивалась моего внимания, и обустроился на яхте на окраине страны. Красное игристое, умопомрачительный минет, мирный отдых на лежаке под лучами жаркого полуденного солнца и мельком пробегающийся блаженный взгляд по последним страницам делового договора.

Вот так надо работать! Всем рекомендую!

Пятница.

Встретились в семь вечера с моей будущей супругой в одном из излюбленных ею местечек в центре Лондона, где любят коротать вечера влюблённые парочки. Романтика аурой крепкой и чистой любви окружила нас: Астория угрюмо ковыряется вилкой в тарелке с овощным салатом, я — украдкой оцениваю сочную грудь прелестной работницы ресепшена, обтянутую в белоснежную блузку, и тяжело вздыхаю от осознания, что под боком сидит моя нелюбимая невеста. Все несчастливы! Полагаю, из нас выйдет превосходная классическая английская семья: мы поселимся в уединенном поместье, она родит мне кучу детишек, я заведу себе кучу любовниц. Мы просто обязаны быть вместе!

— Драко, нам следует поговорить, — спустя пятнадцать минут блаженной тишины уныло заявляет Астория. Зачем-то! Ах да, забыл сообщить ей, что для по-настоящему счастливого брака нам не следует разговаривать. Никогда! Даже если проживем вместе до конца своих дней и умрем также вместе и в один. Единственное, что мы должны будем озвучить друг другу в этой жизни, так это слащаво-фальшивое «да» у алтаря, ведь традиции и слияние семейных капиталов — превыше всего!

— Полагаю, от нашего взаимного молчания проку будет больше, — говорю ей со знанием дела, на что она тихонько вздыхает и требовательно смотрит на меня.

— Драко, я серьезно!

— Я тоже. Разве я когда-либо был с тобой несерьезен? Наши унылые недоотношения — превыше всего!

— Послушай, — снова вздыхает она, уже вслух. Сегодня не иначе как день тяжелых вздохов! Полагаю, на этом наш разговор можно было завершить, но она за каким-то лешим продолжила: — Я знаю, что наша помолвка была для тебя не самым приятным событием, и вижу, что тебе тяжело перестроить себя и отказаться от своей прежней жизни. Но нам следует начать свыкаться с тем, что мы имеем, и что ждет нас впереди. И начать стоит с взаимного уважения интересов друг друга. Тебе необходимо постепенно отвыкать от прежних кутежей, но я понимаю, что тебе на это нужно время, и потому готова подождать.

— Астория, тебе уже говорили, что ты мудрая девушка и большая умница? — даже отставив свой бокал и медленно распрямившись, сказал я в ответ, будучи приятно удивленным. Она мило улыбнулась и опустила глаза в тарелку, а я с искренней гордостью продолжил смотреть на нее. — Ты права, мне нужно время, но я буду искренне стараться больше не разочаровывать тебя!

Суббота.

Сказано — сделано. В свой законный выходной развлекаюсь на вечеринке одного до неприличия богатого засранца — весь в меня! Правда, лично я ненавижу организовывать вечеринки, но дико обожаю их посещать, а с ним все с точностью наоборот, потому не смею обижать его и пропускать жаркую тусовку. Льющееся рекой огневиски, неземной красоты куколки, которые составляют нам компанию, громкая танцевальная музыка, фонтаны с шампанским — я в своей стезе! Наконец могу расслабиться и быть самим собой.

А что до Астории. Как я уже говорил, моя будущая жена — большая умница! И она полностью права: мне пора остепениться, я обязан все к этому подвести. Но с одной оговоркой: случится это не сегодня и даже не завтра. Возможно, даже не на следующей неделе и не через месяц-другой-третий. Собственно, кому вообще нужны эти жесткие рамки? Пока я не женат — эта жизнь просто обязана быть такой, чтобы я о ней не сожалел!

Воскресенье.

Этот мир был бы намного лучше, если б с утра так не болела после знатной пьянки голова. Промучившись целых три часа после пробуждения и приняв из своей аптечки все, что только можно и нельзя, начинаю потихоньку воскресать и даже походить на ожившего мертвеца. И вот нахрена нужно было так надираться? Собственно, вопрос этот неуместен: я каждый раз спрашиваю себя об этом, коварно улыбаюсь в ответ и повторяю всё по новой. Я неисправим!

В такие моменты даже подумываю о том, что женщина в моем доме была бы как раз кстати. Покорный и многофункциональный домашний эльф — это непревзойдённое удобство, он всё выполняет мгновенно, не допуская ошибок и не смея раскрыть рта. Но к нему никак шаловливо не заглянешь в вырез декольте, когда он приносит умирающему от жажды повесе стакан воды, и уж точно не ущипнешь его за аппетитную попку, что весьма печально и вызывает во мне в такие часы смертельную скуку. Хотя стоит этому состоянию отпустить, как мозги встают на место, и фанатичные бредни отходят на второй план: какие женщины? какое нафиг сожительство? Это я вообще говорил? Вы явно Малфоями ошиблись!

Я огромный молодец! Половину дня клял себя за излишек спиртного в крови, а под вечер, конечно же, отправился в одно излюбленное местечко: в ром-бар в центре города, который так и называется — «Rom Room Bar». У того, кто придумал название, явно выветрились последние зачатки фантазии. Большинство молодых и неугомонных англичан сегодня продолжают кутить в клубах, а вот я, как пенсионер со стажем в своём деле, всё пытаюсь подавить непроходящий целые сутки сушняк, заливая его новой порцией алкоголя и не отходя от барной стойки. Вообще-то я намеревался отправиться к Нотту и его мегере-женушке, но Панси заставила его посетить родителей на воскресном ужине. Сплошное занудство, хочу заметить! Можно подумать, им по сорок, и их заскучавшей в одиночестве парочке больше нечем занять себя вечером выходного дня. Да эта ужасная двадцати одна летняя женщина из него веревки вьет! Так или иначе, я остался один, совсем один. И, пожалуй, сегодня ничто не сможет вырвать меня из этого места и поднять с этого высокого стула.

Разве что… Снова появившаяся в поле моего зрения Грейнджер?!

— Мне кажется, или тебя в последнее время слишком много? — не поленился галантно или совсем не очень заметить я, когда она разместилась прямо на соседнем стуле.

— Мне, пожалуйста, «Бакарди Карта Бланка» и салат с морепродуктами «Фрути Ди Маре», — в открытую проигнорировав меня, обратилась она к бармену, на что тот с широкой улыбкой ответил, что для такой прекрасной леди всё будет сделано в лучшем виде, чем уже вызвал моё подсознательное негодование. Нашёл перед кем шестерить! Грейнджер же, отложив миниатюрную сумочку на стол, только после высокомерным взглядом посмотрела в мою сторону.

— Ошибаешься, меня пока ещё слишком мало, — дерзко ответила она и без зазрения совести умыкнула с моей тарелки пару фисташек.

— Эй! Я тебя не угощал! — не мог не возмутиться я, с первых же минут во всех красках демонстрируя свою щедрую, доброжелательную натуру. Я — неисправимая лапочка! Потому продолжил: — Сначала подсела ко мне, а потом вообще принялась воровать из моей тарелки. Это верх наглости, миледи!

— Ты ещё компенсации затребуй, — не поведя бровью, в полушутку парировала Гермиона Грейнджер. — А что до того, что я подсела к тебе: не поверишь и поразишься до глубины души, но ты не единственная белобрысая макушка во всем королевстве. Кто здесь сидит — не имела ни малейшего представления. Я разместилась там, где мне удобно, — горделиво ответствовала она и утащила с моей тарелки ещё пару орешков. Эта бесстыдная женщина в коралловом мини и на эффектных каблуках меня разорит!

Отсаживаться она не спешила, а я, как боевой хомячок, храбро защищал свой стул и даже не думал слезать с него. Каким чертом между нами завязалась непринужденная беседа — сам не в курсе. Я без зазрения давно и безвозвратно утерянной совести расспрашивал её обо всем личном, что меня интересовало, в особенности об её внезапном появлении в Лондоне, она же — не менее мастерски увиливала от нужных мне ответов, в то время как бармен только успевал наполнять наши бокалы. Разговор ни о чем, но заинтриговала меня эта львица хорошенько.

— И как давно заучка в неизменных потёртых джинсах начала предпочитать заурядной одежде сексуальные платья? Или ты и этот мой вопрос проигнорируешь? — не сдержался я через полтора часа нашей совершенно непродуктивной беседы.

— А зачем отвечать? Ты так занимательно хмуришься, а порой даже злишься, когда я пропускаю мимо ушей очередной твой вопрос, — продолжила она дразнить меня и взывать к моему праведному гневу. — Но, раз уж тебе это настолько любопытно: не меньше двух лет, и чувствую себя в них замечательно! Это однозначно моё.

— Врала бы, да не завиралась! — фыркнул я, едва шевеля языком. — Зубрилка Грейнджер соизволила вырасти и даже выползти из своего идеалистического книжного мирка, сменив его в свои двадцать два на неприлично коротенькие коктейльные платья? Ты же в бар ходишь парней клеить, не иначе!

Этот вопрос даже нисколько не смутил её. Снова не спеша отвечать мне, она горделиво заглянула мне в глаза и кокетливо повела открытым плечом.

— А что, разве не срабатывает?

Что там было после? Охреневшее выражение на моём лице, ещё по одному бокалу элитного рома, отставленный в сторону так и недоеденный салат (в отместку я тоже стащил с её тарелки пару ложек!), нескромный счёт и…

Ах да, мы с Грейнджер переспали.

…ЧТО НАХРЕН?!