Дети подземелья. В тихом омуте (джен)

Если что-то должно произойти, то это произойдет наверняка!

Вечером по дороге в Большой зал на ужин девчонки почти забыли о планах, которые строили от скуки на уроке ЗОТИ. Непринужденно болтая, они устроились за столом Слизерина. Свободными оказались места в непосредственной близости от стола преподавателей, за которым ярким попугаем — бирюзовая мантия, изумрудный зажим для галстука, полосатый жилет — восседал профессор Локхарт. Возле него Снейп казался особенно мрачным в своей неизменной черной мантии. С невозмутимым видом он слушал разглагольствования Локхарта, только иногда по его лицу пробегала мучительная, как от зубной боли, гримаса. Опытным взглядом слизеринца Пэнси определила, что профессор с трудом сдерживает раздражение.

Насыпая в тарелку тушеные овощи — гадость, конечно, но неписаное правило девушек из Дома гласило: на завтрак каша, на обед все, что угодно, на ужин овощи или творог — Пэнси невольно прислушалась к вещанию Локхарта, благо он и не думал понижать голос.

— ...Я еще раз говорю вам, профессор, что в зелье от остолбенения лучше добавлять коготь Панамского нетопыря. Когда я путешествовал по Южной Америке, кстати, я еще не писал об этом, книга еще в работе, так вот, я ...

— Я не знаю насчет Южной Америки,— голос Снейпа прошелестел, как мягкий бархат. — Но если вы здесь добавите в мое зелье коготь Панамского либо какого угодно другого нетопыря, то употреблять его будете сами, предварительно написав завещание. Надеюсь, вы мне оставите свою недописанную книгу, будет чем моих бестолочей на уроках пугать.

— Очень смешно, профессор, — Гилдерой обиженно отвернулся, но уже через минуту решил сменить гнев на милость и вновь обратился к Снейпу: — Кстати, я давно хотел у вас спросить, почему вы ничего не делаете со своими волосами? При их, я бы сказал, достаточной густоте, поверьте моему слову, можно было бы соорудить на вашей голове что-нибудь приемлемое, ну, например, завить...

На мгновение Пэнси представила профессора Северуса Снейпа с завитыми локонами, и ее вилка со звоном полетела на пол. Машинально она подняла глаза на учительский стол и натолкнулась на мрачный взгляд декана. Невольно похолодев, она мысленно взмолилась:

"Профессор, я не виновата, что он кричит на весь Хогвартс. Только не сердитесь, завтра же этот индюк станет плешивой обезьянкой", — она поймала себя на мысли, что уже придумывает оправдания, когда профессор отвел от нее взгляд и испепеляюще уставился на Локхарта.

— Мне лестно ваше внимание к моей внешности, профессор, однако прошу обратить свои таланты цирюльника на кого-нибудь другого. Хагрида завейте или подровняйте бороду директору, только избавьте меня от ваших неуместных фантазий, — с этими словами Снейп поднялся и направился к выходу.

По едва уловимому знаку старосты слизеринцы встали со своих мест, дождались, когда за профессором закроется дверь, и вновь принялись за еду.

— Миневра, вы никогда не задумывались, почему они всегда вскакивают, когда он появляется или уходит? Что он там делает с несчастными детьми в своих подземельях? — продолжал вещать Локхарт избрав своим собеседником МакГоннагал. — В жизни не видел более зажатых и угрюмых детей. Вы только посмотрите, какой контраст по сравнению с вашими гриффиндорцами, — Гилдерой ласково улыбнулся трем гриффиндоркам, бросавших на него нежные взгляды.

— На Слизерине учатся дети древних родов, — кисло ответила МакГоннагал. — Этикет они впитывают с молоком матери. Что касается Северуса, то если вам кажется, что он неправильно воспитывает своих подопечных, то скажите ему это сами. Или поговорите с директором.

— Разумеется, по-моему, детей надо воспитывать совсем по-другому. Я поговорю с директором. Этого оставлять нельзя!

Пэнси бросила взгляд на Дафну, сидящую напротив; та, похоже, тоже все слышала. В глазах ее зажглись огоньки, как у дикой кошки, при этом она продолжала орудовать ножом и вилкой с царственной невозмутимостью. Хладнокровие Дафны означало для Пэнси только одно: волосы Локхарта обречены и ничто, даже возможная порка у декана — Мерлин, лучше не надо, конечно! — не сможет его спасти. Окончательно убедил ее в правильности вывода спокойный голос Милли:

— Так что, портреты завтра выносят, да?

* * *

— Алохомора!

Дверь в кабинет Локхарта со скрипом отворилась; проникнуть в святая святых преподавателя ЗОТИ оказалось на удивление легко. Не до конца поверив в такую удачу, девчонки, нервно озираясь, проскользнули внутрь. Для подстраховки они плотно укутались в мантии и набросили на головы капюшоны. В коридоре было пусто. По достоверным данным, Локхарт со всеми преподавателями присутствовал на совещании у директора. Лучшего момента выбрать было нельзя.

— Милли, постой у двери, Даф, ты поищи в столе, а я на полках, так быстрее будет! — В этот раз руководить операцией "Бигуди" взялась Пэнси.

Окинув чисто женским взглядом кабинет, девчонки уверенно направились к большому туалетному столику, достойному занять место в гримерке какой-нибудь молодящейся актрисы. Стараясь не сдвигать с мест многочисленные баночки, флаконы, пудреницы и тюбики, они лихорадочно искали коробку или шкатулку с бигуди. Спустя несколько минут томительных их старания увенчались успехом. Заветная коробка оказалась наполненной совершенно обычными магическими бигуди, такими же пользовалась бабушка Пэнси.

— Даф, я нашла! — окликнула та подругу. Дафна, глянув на находку, удовлетворенно хмыкнула и извлекла из кармана мантии сверток с шелкопрядами. Еще пара минут, и они стали неотличимы от бигуди Локхарта. Вынув для верности немного настоящих из коробки, Дафна высыпала шелкопрядов сверху. Оставалось только положить все на место и ждать результатов забавы.

— А он их не сдерет сам? — вдруг забеспокоилась Милли, наблюдавшая за действием подруг от дверей. — Все-таки какой-никакой, а профессор магии...

— Вот именно — никакой! У Дамблдора маразм прогрессирует, позвать такое в школу! — возмущенно прошипела Дафна и вновь накинула капюшон. — Все, девочки, уходим.

Удостоверившись, что следов от их проделки не осталось, они быстро направились к двери.

— Тихо! — Миллисента осторожно выглянула из кабинета. — Быстрее, девочки, кажется, по коридору кто-то идет!

Выскальзывая за дверь, Пэнси не заметила, как зацепилась за ручку тумбочки; машинально она рванула полу мантии на себя, и на ковер бесшумно упала большая зеленая пуговица с гербом Слизерина.

* * *

День подходил к концу. На улице пошел мелкий противный дождь и никому и в голову не приходило шататься в такую погоду неизвестно где. Во всяком случае, слизеринцу точно.

Поэтому практически все представители Дома Слизерин находились у себя в подземельях.

Вся мужская часть седьмого курса заперлась в дуэльном зале, отделенном от общей гостиной лишь аркой. Но несмотря на кажущуюся открытость, проникнуть туда сегодня не удалось никому из любопытных малышей. На входе, как цербер, стоял гигант Торфин Роули и пресекал все их попытки. А за его спиной то и дело вспыхивали разноцветные отблески и слышались отрывистые заклинания. Декан проводил углубленный курс Боевой магии для выпускного курса. И мешаться у них под ногами было попросту небезопасно.

А пока самые отчаянные мальчишки искали пути проникновения в дуэльный зал, все остальные предпочитали заниматься каждый своим делом: первый курс собрался вокруг круглого стола под окном и, под неусыпным контролем Деборы Сакс, учился превращать яблоко в вазу и наоборот. Получалось с переменным успехом, на столе уже скопилось несколько луж яблочного пюре и почему-то хрустальная груша. В другом углу пятый курс корпел над эссе по чарам, а трое со второго нагло дулись у них под боком в подрывного дурака, разлагая всю дисциплину. Оккупировав угловой диван, несколько девочек активно перешептывались, бросая косые взгляды на задумчивую Элизабет Рид, сидящую у окна. Последней сплетней дня были явные признаки влюбленности Маркуса Флинта в Лиззи, и девочки изнывали от любопытства. Но Элизабет на контакт не шла, а тактичность, возведенная в правило на Слизерине, к сожалению, не позволяла приставать к ней с расспросами, хотя и очень хотелось.

Спустя полчаса всполохи и выкрики в дуэльном зале прекратились. Семикурсники вышли из арки весьма потрепанные, но явно довольные уроком. Повалившись без сил на огромный диван, они стали с жаром обсуждать ход сегодняшнего дуэлинга. Вслед за ними вышел и декан. Он снял мантию и устроился в любимом кресле у камина. Призвав книгу из шкафа, он углубился в чтение.

— Элизабет, может быть, ты нам что-нибудь сыграешь? — Снейп на минуту оторвался от книги и обратился к пятнадцатилетней Элизабет Рид, по-прежнему стоящей у окна с задумчивым видом. В неформальной обстановке гостиной он обращался к своим подопечным только по именам и на ты, это позволяло расслабиться и почувствовать себя как дома.

— С удовольствием, профессор, что бы вы хотели услышать?

— На ваш выбор, маэстро, только не очень грустное, — улыбнулся Снейп.

Рид кивнула и направилась к роялю, занимавшему отдельный угол гостиной. Кроме рояля, там стояли арфа, несколько пюпитров, а на столе лежали флейта и скрипка. Полистав пару минут ноты, Элизабет коснулась клавиш, и комнату наполнила нежная, ненавязчивая мелодия Лунной сонаты.

А в это время три проказницы сидели на диване на максимальном удалении от кресла декана и умирали от нетерпения, страха и любопытства. Внутреннее чутье им подсказывало, что с такими лицами лучше не показываться зельевару. С него станется напрямую спросить, что именно они натворили, а лгать декану в глаза — нет, увольте. Вот и сидели они тихо как мыши и придумывали благовидный предлог выбраться в коридор поближе к кабинету Локхарта, чтобы проверить, не носится ли преподаватель по защите с гусеницами на голове. Было бы обидно пропустить такое веселье.

Но никуда идти так и не пришлось. В гостиную торопливо вошел староста Маркус Флинт и обратился к Снейпу.

— Профессор, там по подземелью бегает профессор Локхарт и явно ищет вход в нашу гостиную, по-моему, он не в себе.

Снейп удивленно приподнял бровь.

— Интересно, приведи его сюда.

— Да, сэр, — Флинт отправился выполнять распоряжение.

При появлении профессора Защиты в гостиной воцарилась тишина. Даже Элизабет прекратила играть и от удивления неприлично открыла рот.

Вид профессора и правда впечатлял: на нем был алый халат с золотым шитьем, из-под которого виднелся край ночной рубашки, отделанной брюссельским кружевом, на ногах — розовые тапки без задников с трогательными помпонами. Голову Локхарта венчал ночной колпак, который почему-то странно шевелился.

— Снейп! Ради Мерлина, помогите! — Локхарт, казалось, не замечал множества детей, уставившихся на него во все глаза. — Они сожрут мои волосы!!!

— Кто?! — удивлению Снейпа не было предела. — Говорите внятно, я ничего не понимаю!

— Я не знаю, как они называются! — с этими словами Локхарт стянул с головы колпак, и приглушенное "Ах!" пронеслось по гостиной. На голове у Гилдероя, скрутившись кольцами, обосновались мохнатые фиолетовые гусеницы. Они методично, с видимым удовольствием общипывали его волосы и удовлетворенно урчали. Вдруг одна из них с легким хлопком превратилась в бирюзовую бабочку и, вспорхнув, приземлилась на нос многострадального профессора. Профессор издал утробное мычание.

Глаза Снейпа подозрительно заискрились, и он, легко поднявшись из кресла, не спеша обошел вокруг этого восьмого чуда света и спросил:

— А снять вы их не пытались?

— Они кусаются! — в отчаянье взвыл профессор. — Я забегал к Флитвику и к МакГонагалл, но их нет! Вы моя последняя надежда! Сделайте что-нибудь!

Хлоп, еще одна бабочка вспорхнула с его головы. Снейп еще минуту помедлил, а потом, с явным сожалением, поднял палочку и начертил над головой Локхарта затейливый зигзаг. Гусеницы мгновенно посыпались на ковер.

— О! — Гилдерой с ужасом стал ощупывать голову, которая и вправду выглядела плачевно: кое-какие пряди были съедены до самых корней, остальные больше чем до половины. Общий вид предполагал, что Локхарт, как минимум, перенес стригущий лишай. — О-о-о! — продолжал завывать несчастный. — Это все вы, Снейп!

— Я?! Что вы имеете в виду?

— Ну вы, или кто нибудь из ваших выкормышей! Смотрите, что я нашел на ковре в кабинете! — с этими словами Гилдерой передал Снейпу злополучную пуговицу. В этот момент Пэнси поняла, что расплаты не избежать.

Снейп взял пуговицу и обвел тяжелым взглядом притихших детей.

— Итак, я хочу знать, чей это предмет.

Его тон не сулил ничего хорошего.

— Я жду!

Миллисента побледнела как полотно, Пэнси опустила голову, а Дафна изо всех сил вцепилась в подлокотник дивана. Разборка в присутствии Локхарта никак не входила в их планы. Положение было хуже некуда.

— Простите, профессор, — внезапно подал голос староста Флинт, — по-моему, это моя пуговица.

— Ваша?! И как вы объясните ее местонахождение? — ледяным голосом осведомился Снейп.

— Мерзкий мальчишка! Ты мне за все ответишь! — Локхарт дернулся в сторону стоявшего Маркуса, но был остановлен железной рукой Снейпа.

— Потише, профессор, никто не смеет прикасаться к моим ученикам! Так я жду, мистер Флинт!

— Сегодня утром я помогал переносить портреты профессора для демонстрации из кабинета в класс, — спокойно ответил староста. — Во время транспортировки я случайно зацепился и не заметил, как потерял пуговицу.

— Это действительно так, — вступила в разговор Элизабет, — я в обед по просьбе Маркуса пришила ему новую.

— Флинт действительно переносил портреты? — уточнил Снейп у Локхарта. — Вы удовлетворены, профессор?

— Да, да, — Гилдерой рассеянно потер нос, — утром он был у меня. Но кто же тогда посмел так гадко надо мной подшутить?

— Я не ясновидящий, — ответил Снейп, возвращаясь в кресло. — За предсказаниями обращайтесь к Трелони.

Он выжидательно посмотрел на Локхарта.

— Я прошу прощения, профессор, но ваш внешний вид и так шокировал моих подопечных; я не думаю, что им полезно лицезреть ваше неглиже, особенно на ночь глядя.

Гилдерой, как будто опомнившись, запахнул полу халата, пробормотал что-то нечленораздельное и ретировался из гостиной.

С минуту после его исчезновения стояла тишина, потом кто-то из пятикурсников прыснул, за ним другой, и вскоре вся гостиная сотрясалась от дружного хохота. Снейп позволил себе кривую усмешку.

Дождавшись, когда веселье уляжется, декан откинулся в кресле и спокойно произнес:

— Маркус, ложь во имя спасения репутации факультета похвальна, но это все равно ложь. Завтра у тебя отработка. Придешь ко мне в девятнадцать ноль-ноль. И прихвати с собой Элизабет.

— Да, сэр, — Флинт покорно опустил голову

— Что касается виновников происшествия, то я предлагаю им немедленно отправиться в мой кабинет для очень серьезного разговора.

В гостиной вновь воцарилась тишина. Сбылись самые худшие опасения девчонок. Слава Мерлину, хотя бы Локхарт ушел! На минуту, когда так вовремя вмешался умница Флинт, им показалось, что они спасены. Но таких чудес не бывает даже в волшебном мире.

Тяжело вздохнув, Дафна встала и направилась к креслу декана, за ней последовали Пэнси и дрожащая как осиновый лист Миллисента. Не дойдя пары метров до сидящего профессора, они остановились и робко подняли на него глаза.

— Мисс Гринграсс, мисс Паркинсон и мисс Булдстроу! Мерлин, и почему я не удивлен? — его голос звучал насмешливо. — И что стоите?! В мой кабинет, живо! Вы знаете, что надо делать.

Девчонки присели в почтительном реверансе и вышли из гостиной.

Сразу после их ухода Снейп вновь откинулся на спинку кресла и углубился в чтение.

Слизеринцы отошли от удивления и стали оживленно переговариваться, то и дело оглядываясь на декана. Через несколько минут факультет пришел к единогласному мнению, что:

Локхарт получил по заслугам;

Все получилось очень смешно и остроумно;

Девчонки проявили удивительную фантазию, за которую им, по-видимому, влетит по первое число.

С последним пунктом и были связанны осторожные взгляды, бросаемые на профессора, все так же погруженного в безмятежное чтение. Опытные семикурсники пытались определить степень раздражения декана и пришли к выводу, что ему тоже смешно и он даже доволен позором Локхарта, тем более, что все решилось без ущерба для Дома Слизерин. Вот только в вопросе о наказании шальной тройки настрой Снейпа вряд ли отразится, шальная троица получит то, что заслужила.

— Девочек жалко, — почти беззвучно прошептала Элизабет, склонившись к уху Маркуса. — Может быть, попросить декана о снисхождении?

— Нет, — твердо ответил Флинт, вдыхая аромат волос Лиззи, оказавшийся возле его лица, — он терпеть не может, когда вмешиваются, и сделает все наоборот.

— Тогда что же делать?

— Что-что, играй! Что он любит больше всего?

— Ну, Адажио.

— Вот его и играй!

Элизабет вновь подошла к роялю, минута, и невыразимо прекрасная музыка заструилась по гостиной, почти сразу к ней подошла худенькая второкурсница, взяла скрипку и сначала робко, а потом все увереннее стала вторить звукам рояля. Это было так волшебно, что даже мальчишки, игравшие в шахматы, бросили свое занятие и прислушались.

Когда последние звуки нежной мелодии смолкли, декан легко поднялся из кресла.

— Браво, девочки! Делия, наконец-то ты решилась нас порадовать, умница, ты прекрасно играешь. Надеюсь почаще слышать ваш дуэт, — декан, проходя мимо маленькой скрипачки, ласково погладил ее по голове, отчего щеки девочки заполыхали.

— Доброй ночи! Первому и второму курсу пора готовиться ко сну.

Снейп вышел из гостиной.