Барышня и Мародёры (гет)

Вероника послушно передала дедушке просьбу матери, тот ушёл в дом, а девочки затеяли игру в догонялки между пышными кустами роз и гортензий. К их беготне вскоре присоединились и братья, вырвавшиеся из дома после разговора с отцом (видимо, очень серьёзного разговора) красные, как два квоффла.

…Мистер Арфанг Лонгботтом очень любил своих внучек. Нет, внуков он тоже любил, но ведь они были мальчиками, то есть, будущими главами семьи, и поэтому в их воспитании не было места «лишним» нежностям. А девочки — дело другое. Тем более, что внучки, Вероника и Марсия, были так похожи на двух его самых любимых женщин, которые, увы, покинули этот мир, и по которым он по-прежнему тосковал.

Когда после обеда всё семейство расположилось отдыхать в саду, Марсия задремала на коленях у матери, Миллидор с Протеусом хитро переглянулись, огляделись и умчались на задний двор. Мистер Моул, заметив это, тихо приказал своему домовому эльфу незаметно приглядывать за молодыми хозяевами, а сам ушёл в дом. Мистер Лонгботтом отправился на послеобеденную прогулку, а Вероника пошла вместе с ним.

— Дедушка, а бабушка Каллидора была красивая? — спросила девочка.

— Очень красивая, — вздохнул дед, — наша Марсия, когда подрастёт, будет её копией…

— Значит, Марсия тоже красивая… А я?.. Я ведь не похожа ни на Марси, ни на маму…

— А ты другая. Ты похожа на мою маму, Селестину. Пока я не встретил Калли, я считал, что самая красивая на свете — именно она. Когда она делала себе причёску, подкрашивала лицо каким-то там волшебными штуками — только не спрашивай меня, какими! — все, кто её видел, просто ахали от восторга. Отец даже и не смотрел ни на каких красавиц, когда они были вместе на каком-нибудь приёме! А ещё у неё был золотой характер. Она была очень доброй и справедливой… Ну, и заботливой, конечно… А почему, дорогая, ты спрашиваешь?

— Ах, дедушка… Я хочу знать, смогу ли я сделать так, чтобы один мальчик обратил на меня внимание…

Арфанг остановился, присел и долгим добрым взглядом посмотрел на внучку, потом обнял её и сказал:

— Если этот мальчик до сих пор не обращает на тебя внимание, значит, он просто глупый!

Вероника высвободилась и укоризненно покачала головой. Дедушка улыбнулся:

— Ладно-ладно. Не глупый. Просто маленький ещё. Знаешь, девочки ведь взрослеют раньше мальчиков. Например, в пятнадцать лет девочка уже девушка, юная леди, барышня. А мальчик в пятнадцать лет — всё ещё мальчишка. Но, раз уж тебе так нужно, я мог бы рассказать, чтó я делал, чтобы красавица Каллидора Блэк обратила на меня внимание, — подмигнул он.

— Ой, да! — внучка даже подпрыгнула и захлопала в ладоши. — Расскажи, расскажи!

… Весь следующий учебный год в Хогвартсе Вероника старалась, используя дедушкины подсказки, привлечь к себе внимание мальчика, который ей так нравился. Разумеется, очень осторожно, чтобы ни он, ни его друзья не раскрыли её истинную цель. Поэтому-то она нисколько не преуспела. Самым непреодолимым препятствием оказалось то, что у неё не получалось почаще находиться рядом с Поттером. Они учились на разных курсах. В свободное от школьных занятий время надо было делать уроки, ведь, несмотря на «нацеленность» на брак, ей необходимо было хорошо учиться. С другой стороны, Джеймс тоже не сидел на месте: он либо был на квиддичных тренировках, либо носился где-нибудь и устраивал всякие проделки вместе со своими тремя друзьями, либо… отбывал наказания за эти шалости. Так что, чем ближе был конец третьего курса, тем Вероника Моул становилась всё печальнее. И нет-нет, да и устремляла она искоса взгляд на высокого, кудрявого приятеля Джеймса, Сириуса Блэка, и вздыхала всё тяжелее от мысли, что, похоже, ей всё-таки придётся всю жизнь жить с этим парнем, хоть и красивым, но с совершенно несносным характером и очень странным чувством юмора. Ну, например, больше всего веселья он находил в издевательствах над другими учениками, особенно с факультета Слизерин, где учились несколько поколений его предков. И это были не просто безобидные шуточки, типа, испачкать мелом руку и оставить на спине отпечаток от якобы дружеского хлопка, или выбить магией из рук сумку и разбросать учебники… Так шутили другие ребята, а у гриффиндорской четвёрки, звавшей себя «Мародёрами», были развлечения совсем другого рода: настоящие обидные, порой жестокие, издевательства.

Поэтому-то тихой и скромной Веронике будущая жизнь с таким мужем вовсе не представлялась светлой и радостной (при этом девочка как-то упускала из виду, что Джеймс-то любил такие проделки не меньше Сириуса). Но что же ей было делать?

И ведь не то, чтобы Поттер интересовался только шалостями. Поклонниц у него было хоть отбавляй, почти столько же, сколько у красавчика Блэка. Он был звездой гриффиндорской квиддичной команды, и в любом матче с любым факультетом больше очков команде, кроме него, приносил только ловец. Всеобщее восхищение его успехами Джеймсу очень нравилось. А вот его собственное внимание чаще всего было обращено на ту девочку, которая менее всех интересовалась им. Лили Эванс, которая училась с ним на одном курсе. Невысокого роста, всегда жизнерадостная и улыбчивая, с прямыми рыжевато-каштановыми волосами и ярко-зелёными глазами. Её вряд ли можно было назвать ослепительной красавицей, но мисс Моул со вздохом признавалась самой себе, что Лили симпатичнее, чем она. Единственное, что в такой ситуации хоть как-то питало её надежды, это то, что, во-первых, Лили была маглорожденной, а в во-вторых, похоже, Джеймс этой девочке совсем не нравился.

Почти сдавшись, Вероника оставила попытки как можно чаще попадаться ему на глаза, лишь более пристально наблюдала за ним, его друзьями и Лили. От отчаяния девочка всерьёз начала подумывать, не сварить ли ей для любимого амортенцию…

Летом 1974 года, во время каникул, она несколько раз очень серьёзно поговорила с мамой и с дедушкой. И эти разговоры были не зря. После них у мисс Моул в голове выкристаллизовался такой план, который и без зелья мог привести её к желаемому результату. В нём, ей казалось, было учтено абсолютно всё, и каждый участник этого плана должен был сыграть определённую роль, приближая её к цели. А роль главного союзника в этой «кампании по захвату Поттера» отводилась не кому иному, как… Сириусу Блэку.

— Сириус, привет, — поздоровалась Вероника, однажды якобы случайно оказавшись рядом с ним.

— Привет. Что стряслось?

— А почему обязательно должно что-нибудь стрястись, чтобы я захотела поговорить с тобой?

Парень смотрел на неё непонимающе, она же глядела в ответ доброжелательно и простодушно.

— Ну, просто ты нечасто заговариваешь первой…

— А вот теперь тебе придётся привыкать общаться со мной почаще, — и она изобразила приторно-сладкую улыбку.

— О чём это ты?

— Ну, как же! Наши родители собираются после Школы нас поженить!

— ЧТО-О?! — Сириус не поверил собственным ушам.

— Что слышал. Твоя матушка поговорила с моей, и они решили…

— …Они решили?! А меня кто-нибудь собирался спрашивать?!

— Ну, наверное, нет, — пожала плечами Вероника. — А что, разве я недостаточно хороша для тебя? Я, вообще-то, тоже из рода Блэков.

Шокированный Сириус воззрился на неё, хлопая густыми ресницами. Девочке казалось, что она примерно знает, чтó сейчас предстаёт перед его мысленным взором: картина его свадьбы с ней. Он в старинной пыльной бархатной мантии с очень тесным воротом, удавкой обхватившим шею, она с головы до ног, как в кокон, запелёнута в цветы и кружева… Торжественные, как на похоронах, физиономии многочисленных представителей рода Блэков. Сияющая торжеством его мать. И рядом, совсем близко к нему, издевательски ржут трое его друзей… Конечно, Вероника не могла знать этого в точности, но она была почти уверена, что недалека от истины. Сириус помотал головой, сбрасывая жуткое наваждение. «Как бы там ни было, — думал он, — девочка-то ни в чём не виновата, она, похоже, рада такой партии… Мне она ничего плохого не сделала, да и вообще, она действительно моя родственница… Вот, смотрит на меня своими карими коровьими глазищами, ждёт ответ… А что, ради Мерлина, мне сказать?»

— Ну? — девочке, похоже, ждать надоело, и она нахмурилась. — Так что, Сириус Блэк, я недостаточно хороша для тебя?

— Да нет, — промямлил он, — ты нормальная девчонка, но я как-то вообще не задумывался о таких серьёзных вещах. Брак, семья… Это всё будет когда-нибудь потом, не сейчас…

— Так никто и не говорит, что сейчас, — улыбнулась (нормальной улыбкой) Вероника. — Пока только помолвка. А сама свадьба потом, когда я Школу закончу. Наверное, я должна сказать своим подружкам и твоим друзьям, да? — мисс Моул была само простодушие: — Или ты сам хочешь сказать?

На этих словах парню показалось, что у него пол из-под ног уходит: да Джеймс его со свету сживёт насмешками! Ремус и Питер, конечно, в лицо ничего плохого не скажут, но за спиной хихикать будут обязательно, а Петтигрю ещё вдобавок эту новость по всему Хогвартсу разнесёт. «О Мерлин, вот я влип!»

Все эти мысли словно огромными буквами были написаны на красивом выразительном лице Сириуса. Вероника еле сдерживалась, чтобы не засмеяться.

— Послушай… э-ээ… Вероника… Давай, я сам скажу. А ты пока не говори никому…

— Ладно, — покладисто кивнула девочка. — Пока, жених!

Она послала ему воздушный поцелуй и убежала. Сириус почесал затылок. В такой растерянности его и нашли друзья.

— Ты чего, Бродяга, красный как квоффл? — усмехнулся Джеймс.

— Да ничего, — пробормотал его друг, покраснев ещё сильнее.

…Итак, план Вероники начал выполняться. Конечно, она рисковала, так обращаясь с Сириусом, но совсем немного, всё-таки она считала, что хорошо его знает, и пока он вёл себя именно так, как она предполагала.

Примерно через неделю, которую мисс Моул специально выждала, чтобы её «жених» успокоился и выкинул из головы мысли о «кошмарном браке», она опять подошла к нему.

— Ну, что, Сириус, ты рассказал друзьям?..

— Послушай, Вероника… Ты хорошая девушка, любой парень был бы счастлив назвать…

— …Значит, не рассказал, — вздохнула она. — Хорошо. Я скажу сама.

— Погоди! — взвыл Блэк.

— А чего «годить»-то? — деланно удивилась Моул. — Вон, Джеймс как раз сюда идёт. Он же твой лучший друг. Кому, как не ему, первым узнать о счастливом событии в твоей жизни.

— Нет! — от отчаяния голос Сириуса сорвался. — Молчи, молчи, пожалуйста!..

Поттер подошёл к другу, с любопытством покосился на девочку:

— Привет, Вероника. Не оставишь нас с Сириусом поболтать?

Блэк в ужасе замер, побледнел и прикрыл глаза. Джеймс удивлённо посмотрел на него, потом перевёл слегка подозрительный взгляд на Моул. Та улыбнулась ему, сказала «Пока!» и убежала. Блэк с шумом выдохнул.

— Это что сейчас было, Сириус? Почему эта девчонка ввергла тебя в такой ступор? Если бы я тебя знал не так хорошо, я бы подумал, что ты её боишься, — усмехнулся Поттер и внезапно добавил: — …Или ты в неё влюбился.

— Кто, Я?!

— Нет. Слизеринская змея, — невозмутимо срифмовал Джеймс.

…Ещё через несколько дней Вероника решила, что «жених дозрел». Она подошла к шептавшимся в уголке Общей комнаты Грифиндора четверым «мародёрам» и очень вежливо сказала:

— Сириус, можно с тобой поговорить?

Парни переглянулись. Блэк с тенью обречённости на лице медленно встал и пошёл за девочкой к выходу. Они вылезли через дыру от портрета Полной Леди в коридор.

— Послушай, Вероника, — раздражённо сказал Сириус, — не подходи ко мне больше при моих друзьях. Я не знаю, что ты себе напридумывала с этой помолвкой, но я не собираюсь пока связывать себя никакими отношениями ни с какой девушкой. И вообще, ты не в моём вкусе. Мне не нравится этот брак, — твёрдо закончил он, словно ставя точку. И дело было не столько в девушке, сколько в том, что его мать, как всегда, хотела вершить его судьбу, не считаясь с его желаниями. Он бы так же отреагировал, даже если в невесты мать ему предназначила небесную красавицу. Наверное.