Обещание (гет)

Вся наша жизнь — безумная игра.

Здесь два врага сошлись на поле боя,

У них ни "завтра" нет и нет "вчера" —

Всё сметено недрогнувшей рукою.

Вы спросите меня, почему я мечтаю о таких странных вещах? Да, пусть это покажется странным, но тогда была передышка от постоянной беготни, попытки выжить и спрятаться. Тогда я была практически довольна своим положением, даже смирилась с ролью пленницы. Я была умиротворена.

Но потом всё резко переменилось, и сделать что-либо было уже нельзя.

* * *

Гермиона сидела взаперти уже долго, счёт времени она потеряла, и поэтому не могла сказать точно.

Два раза в день, утром и вечером, девушку отводили в отхожее место в другой стороне подземелий, где выливали на неё ведро воды в качестве душа.

Одежду ей не дали. Вернее, дали, но назвать это одеждой язык не поворачивался — скорее, нечто вроде наволочки, которые носили домовые эльфы.

К слову, домовиков Гермиона тоже не видела. Еду приносил человек: дверь слегка приоткрывалась, рука проталкивала сквозь щель плошку с кашей и пластмассовую бутыль воды. И всё.

Гермиона сидела в запертой комнате-камере с зарешёченным окном под самым потолком. Свет оттуда не падал, видимо, проём выходил в один из залов здания, поэтому время суток Гермиона тоже не могла определить.

За всё это время к ней так никто и не пришёл. Она ждала побоев, пыток, насилия, в конце концов, но, казалось, о ней просто забыли. Она бы так и подумала, если бы не приносимая пища и моцион до уборной.

Такое невнимание сначала обрадовало, потом насторожило, а спустя какое-то время девушка была готова вынести даже пытки, лишь бы узнать, чего ей ожидать.

Снейп тоже больше не появлялся, но по отдалённым разговорам, изредка обрывками долетавшим через окно камеры, она поняла, что это его дом.

Гермиона ждала, но со временем ожидание становилось всё более мучительным.

* * *

Он появился тогда, когда Грейнджер уже совсем было отчаялась. Постоянная тишина сводила с ума, поэтому Гермиона стала говорить сама с собой, цитируя «Историю Хогвартса» или критикуя какой-нибудь алхимический рецепт. Она не понимала, что это и было первым признаком надвигающегося безумия.

Снейп просто зашёл в камеру и остановился, внимательно оглядывая пленницу.

— Мисс Грейнджер.

Она кивнула, хотя этого и не требовалось. Снейп подошёл к низкому колченогому стулу и присел на самый край.

— Зачем ты пришёл?

— Я, по-моему, уже говорил вам о неподобающем обращении!

Гермиона проигнорировала замечание, с ожесточением всматриваясь в его лицо. Снейп выглядел ухоженнее, чем обычно — вполне здоровый цвет лица, чистые волосы, идеально выглаженная чёрная мантия, не школьная, а какая-то парадная.

— Мисс Грейнджер, считаю необходимым сообщить, что вы находитесь в моём доме.

— Тупик Прядильщиков? — она вспомнила слова Гарри.

Снейп поморщился:

— Ещё чего. Я не настолько нищ, чтобы у меня не было нормального поместья. Это старый замок, служивший лабораторией моим предкам по материнской линии.

— Целый замок? — удивилась девушка.

— Почему бы и нет? Верхние этажи — лаборатории и кладовые, экспериментальные комнаты, средние — жилые, а подвалы для… подопытного материала.

Они замолчали. Гермиона терялась в догадках, пытаясь предположить, зачем он всё это рассказывает.

— Зачем вы пришли? — на этот раз уже вежливее переспросила девушка.

— Поговорить, — просто ответил зельевар.

Гермиона уставилась на него. Поговорить?..

— О чём?

— Это не так уж и важно. Расскажите, например, почему до моего прихода вы так активно спорили сами с собой о том, что в зелье Сна-без-сновидений стоит вместо листьев цветозёрки добавлять толчёные копытца корнуэльсих пикси?

Гермиона, позабыв о своём положении, тут же кинулась в научную дискуссию.

— Но это же элементарно!

Снейп нахмурился.

— Пусть зелье придётся готовить только с полуночи и до часу ночи, но зато оттянется срок привыкания — вместо месяца первые симптомы наступят только через два!..

— Неужели вы думаете, что до вас об этом никто не додумался? О побочных эффектах вам известно?

Гермиона смутилась.

— Нет, конечно, но… если заменить рог двурога на васильковый цвет и недавно открытый ингредиент — мутировавшую цветную лиану, то негативные последствия сведутся к минимуму…

Снейп задумчиво посмотрел на неё.

* * *

Он приходил каждый день: восемнадцать раз за восемнадцать дней. Теперь сутки отсчитывались его приходами, и я с нетерпением ждала того часа, когда отворится дверь камеры. Мы говорили обо всём, о чём только могли: и о зельях, и о книгах, даже о маггловских фильмах… Я рассказывала о своей семье, которую отправила в Австралию, предварительно стерев им память. Вспоминала, как украла на втором курсе ингредиенты из кладовой; как мы с Гарри открыли кружок по Защите от Темных Сил; как я впервые влюбилась в мальчика-соседа и не могла в этом признаться.

А Снейп слушал и задавал вопросы, как будто его это и впрямь интересовало. Он избегал лишь одной темы — что со мной будет. Он игнорировал вопросы по этому поводу и задавал свои, совершенно посторонние, но неизменно отвлекающие от сути.

Я стала привыкать к Снейпу, почти счастливо поднимать глаза, когда он уверенно входил в комнату, и глупо улыбаться.

А однажды он не пришел. Я тогда подумала, что мои внутренние часы сбились, и время совсем не «встречное», но ждала ещё, и ещё, и ещё… а он не появлялся.

* * *

Снейп пришёл лишь через три дня. За это время Гермиона извелась: она перебрала множество причин, но так и не могла понять, чем обусловлено его отсутствие. Ей казалось, что он просто устал; устал слушать эти бредни про её жизнь, устал ждать чего-то — того, что иногда проскальзывало в его взгляде, в движениях, даже в его фигуре. Сначала Грейнджер испугалась, что он хотел её тела, но потом, всё глубже погружаясь в воспоминания-размышления, понимала, что это было нечто иное, но объяснить, что именно, она была не в силах. Быть может, он любил её?..

«Да нет, это глупости», — твердо решила Грейнджер, но беспокойство так и не исчезло.

Снейп хотел информации? Да ему и так всё было известно, он же легилимент, а щиты ставить девушка не умела… Планов атак? Да какие атаки, когда орденцев осталось три десятка! Паролей от укрытий? Они менялись каждый месяц, а Гермиона не была там уже больше трёх.

От неясности целей Северуса становилось страшно. Порой Гермиона даже мечтала, чтобы Снейпу от неё нужен был только секс. Но зельевар не приходил, и сомнения лишь множились.

Девушка нервно мерила шагами комнату, прекрасно зная, что от кровати до противоположной стены было девять шагов, а от двери до стены с окном — пятнадцать. Ни шагом больше.

На следующий день она вновь ждала встречи, но тюремщик не появился.

Гермиона слышала, как в соседнюю камеру бросили какую-то девушку. Та кричала, ругалась, умоляла. А потом — издевательский смех нескольких мужчин и характерный стук спинки кровати о стену. Неприличные шуточки сменяющихся мужчин, утихающие крики насилуемой, противное характерное хлюпанье... Потом всё стихло, но Гермионе казалось, что звуки преследовали даже во сне.

Всё закончилось, девушку Гермиона больше не слышала. Еду в соседнюю комнату не доставляли, но и тело не выносили, это и сводило с ума.

Снились странные кошмары: будто она сама, распятая, лежит посреди какого-то зала, а вокруг неё стоят мужчины, полностью одетые, но с расстёгнутыми ширинками и обнажёнными членами. Они по очереди подходят к ней, встают на колени и удовлетворяют свою похоть, а сама Гермиона кричит, но не от ужаса, а от удовольствия…

* * *

Снейп заявился, пнув ногой дверь, и без сил опустился на единственный стул. Гермиона тут же подскочила, но не решилась дотронуться до его плеча. В голову, как назло, лезли лишь мысли о том, что он от неё чего-то хотел. Но, отбросив прочие варианты, движимая ночными кошмарами, она была уверена, что он хотел её тела.

Сама Гермиона была бы даже не против, ощущая внутри себя тщательно скрываемое удовлетворение таким положением дел. Это было сродни извращению — отдаться своему тюремщику в камере, на полу. Но сознание отказывалось принимать этот факт.

«Лучше он один, чем все сразу — как с той, из соседней камеры».

Грейнджер дотронулась до узлов, стягивавших простыню-наволочку, потянула за них, и ткань упала к ногам.

Снейп дёрнулся от звука и поднял на неё взгляд, до этого опущенный в пол.

— Что вы делаете?

— Нас никто не услышит. Никто не донесёт Лорду…

— О чём вы? — Снейп брезгливо смотрел на тело девушки: выпирающие рёбра и ключицы, маленькую грудь с торчащими розовыми сосками, угловатые коленки, лобок с такими же кудрявыми волосами, как и на голове.

От этого пронзительного взгляда Гермионе стало стыдно. Она вспомнила, что уже чёрт знает сколько не была в душе, что у неё грязная кожа и обломанные ногти, и Снейпу наверняка не понравятся её ноги, пусть с незаметными и мягкими, но волосами.

Она даже кинулась было обратно за той тряпкой, что заменяла одежду, но зельевар движением руки остановил её.

— Так что вы хотели сказать этим? — он неопределенно махнул, показывая на саму Гермиону.

— Мы могли бы сбежать! И жить вместе! — эта мысль казалась ей разумной.

Снейп удивленно приподнял брови.

— Не думаю, что это возможно.

— Поверь, разница в возрасте меня не беспокоит! И твоё прошлое — тоже. Ничего не важно, — она умоляюще сложила руки и села около его колен.

— В самом деле, не стоит.

— Мы спрячемся! Лорд не найдет нас! Если ты боишься, что Волде…

— Мисс Грейнджер, — Снейп резко перебил её, — а вы не подумали о том, что я вас просто не хочу?

Она опешила. Она продумала множество вариаций бесед и аргументов в свою пользу, но такого поворота совершенно точно не ожидала. И тем отчётливее стала её нагота, ободранные локти и неопрятный вид.

Снейп встал, достал из кармана мантии тёмный свёрток в непромокаемой бумаге и, положив его на стол, направился к двери. Там он замешкался, но потом всё же остановился и тихо сказал:

— Этой ночью будьте готовы.

Гермиона неверяще улыбнулась, Снейп захлопнул дверь.