Когда зацветает вереск (джен)

К Вайтрану, расположившемуся на высоком и широком холме и имеющему, как любой город, которому есть, что защищать, два кольца стен, подъехали к обеду третьего дня. Ветер, не стихающий на вересковых равнинах, пробирал до костей, заставляя кутаться в меховые плащи даже привычных нордов, но Сейрин не обращал на это внимания, пожирая взглядом открывшиеся ему пространства. Воздух, не знающий пепельной взвеси и вычищенный морозом до кристальной прозрачности, мягкие, чуть смазанные краски разнотравья, разбавленные яркими огоньками последних осенних цветов. Ловящие стылые потоки мельницы и виднеющиеся вдалеке развалины нордской гробницы удивительно гармонировали между собой — история здесь плотно вплелась в жизнь потомков, не оставляя их без внимания.

Сейрин вручил извозчику оставшиеся двадцать пять монет и задумчиво позвенел кошельком, размышляя о том, что стоит поумерить траты. Хотя бы до тех пор, пока ему не удастся найти стабильную подработку… ну, или вспомнить, как дома его называли любимым сыном Мефалы. Однако у его спутниц, которым он помог спуститься с телеги, было, кажется, совсем иное мнение. Подхватив Сейрина под руки с обеих сторон, они повели его за собой, имея вид столь решительный, что даже стражники у ворот не стали их останавливать.

Изнутри город был наполнен шумом, смехом, яркими красками. Расшитые жилеты и богато украшенные рубашки, чуть блестящие в уже почти не греющих лучах солнца камни, вставленные в кольца и амулеты, начищенная броня и насыщенно-жёлтые ленты с гербом владения.

— Сейчас пробежимся по тканному ряду, а потом мы представим тебя нашей доброй подруге. Надеюсь, ты не возражаешь, что мы не станем рваться в таверну вот прямо сейчас, — щебетала Хельга, бодро семеня по левую руку. Сейрин, припомнив, как сопровождал кузину на подобное мероприятие в Морнхолде, улыбнулся.

— Конечно. Ведь кто-то может успеть забрать именно то, что вам нужно. И ведь добрые госпожи позволят нести корзины с их товарами? Или же это роняет честь нордских воительниц?

Женщины, переглянувшись, захихикали, как девчонки, прикрывая рты свободными ладонями.

— Ты такой милый мальчик, Сейрин, — поделилась Ангробда. — Даже жаль, что мои дочери уже все замужем, а сами нарожали только мальчишек. Да что там, видит Мара, будь я моложе — сама бы приударила за тобой…

— Вам ещё рано себя хоронить, добрая госпожа, — он хмыкнул и поцеловал женщин в кокетливо подставленные щёки — сначала Ангробду, а затем Хельгу.

Однако, несмотря на подобное ободрение и некоторые опасения Сейрина, с покупками закончили быстро — солнце не успело окончательно склониться к горизонту, пусть на улице и стало слегка холоднее и темнее. А ещё начала портиться погода — ветер нагнал с северо-запада густых и низких туч, полных то ли мелкого и мокрого снега, то ли очень холодного и колкого дождя, а потому в этот день торговцы свернулись раньше, чем предполагалось.

Таверн в городе было четыре. Самой известной, конечно, была “Гарцующая Кобыла”, в которой заправлял суровый Кунс Ветрокрылый. Кунс, по словам женщин, был крайне известным бандитом, державшим в страхе весь Белый Берег и Хьялмарк, но затем женился и, выплатив баснословный штраф, осел в Вайтране, чтобы помогать жене. Сначала просто следил за порядком, а после смерти Храфны и сам встал за стойку. Дочка его — маленькая Хульда — охотно помогала отцу, неизменно радуя гостей своей доброжелательностью и открытостью. Но дамы, миновав заведение, решительно направились по ступеням вверх, к Облачному Району, где, свернув от арки налево, Хельга толкнула массивную дверь из тёмного дерева, мягко повернувшуюся на хорошо смазанных петлях.

— Гро-гареш, дорогая! — Сейрин, вошедший последним, с интересом взглянул на то, как нордки обнимают здоровенную орчанку, для которой эбонитовая секира, висевшая в креплениях на стене, вероятно была не тяжелее тростинки. — Всё хорошеешь, клыкастая дикарка?

Та, посмеиваясь низко и хрипло, скалила острые клыки в довольной ухмылке, похлопывая женщин по плечам.

— Вы всё такие же яркие, сёстры-по-духу. Кого это вам послал Малакат в помощники? На младшего сына не тянет, даже на твоего, Хельга. — Получив тычок в бок, она окончательно развеселилась и гулко захохотала, запрокидывая голову. — Ну, малявка-эльф, как тебя зовут? Грузи свою ношу в этот угол, а вы, сёстры, садитесь за стол, Фреки сейчас принесёт еды и питья, эту встречу стоит отметить.

Она добродушно скалилась, но внимательные глаза болотного цвета смотрели из-под низких бровей остро и многообещающе, и данмер ответил орсимерке холодным взглядом.

— Моё имя Сейрин, дочь Малаката. И я здесь не для того, чтобы устраивать беспорядок.

— Тёмное семя с серебряным языком, — Гро-Гареш ухмыльнулась, и её могучие плечи чуть опустились, расслабляясь. — Хорошо! Садись к столу, парень, а потом посмотрим. Сначала — сытная еда и обильное питьё, а затем разговоры.

Когда, отвалившись от стола с сытой икотой и ослабляя пояса, женщины наконец наелись, Сейрин с лёгкой улыбкой уже некоторое время изучал тонкий узор на тёмном дереве столешницы, кончиком пальца повторяя хитрые переплетения линий.

— Итак, сёстры мои, где вы подцепили этого выкормыша Боэты? — орчанка, постучав костяшкой пальца по столу, снова уставилась на данмера.

— О, дорогая, всё просто. — Чтобы по-настоящему захмелеть нордкам было нужно гораздо больше, чем несколько кружек мёда, но даже их хватило на то, чтобы высушенные временем щёки порозовели, а в глазах появился лёгкий блеск. — Мы вместе совершили чрезвычайно утомительное путешествие из Рифтена — и когда я говорю “утомительное”, это значит воистину чудовищное. Талос порази этого возницу, меня всё ещё мутит! Сестра, есть ли у тебя ещё этот напиток богов?

Мальчишка-разносчик сноровисто принёс из погреба ещё несколько бутылок, и Ангробда нетерпеливо наполнила свою кружку.

— Так-то лучше… так вот. Мы с Хельгой очень благодарны Сейрину за его терпение — он сильно помог нам скоротать время. Возница был действительно ужасен. Просто кошмар. Его предкам стоило бы устыдиться, глядя на своего трепливого потомка. Язык словно великан оттянул. Ужасно. И его лошадь, колченогая, словно порождение Обливиона! А затем наш милый спутник помог нам на ярмарке, как ты могла заметить, и поведал, что прибыл в Скайрим, чтобы начать новую жизнь.

— Ну, за этим многие приезжают, — орчанка оскалила клыки и задумчиво постучала пальцами по столу. — Что ж, может, он и не так плох, как прочие. В конце концов, вам обычно везло на подходящие знакомства, — она зафыркала и щедро отхлебнула из своей кружки. — Работу небось ищешь, м?

— Пожалуй, можно и так сказать, Гро-Гареш, — эльф безмятежно улыбнулся, прикрывая глаза. — Я, конечно, могу и письма разносить или дрова рубить, но много на этом не заработаешь. Магия, как я успел понять, у нордов не в чести — зато довольно тепло относятся к наёмникам разного сорта. Если, конечно, наёмник толковый, неболтливый и с какими-никакими принципами.

— Хм, — она сощурилась в ответ. — Ладно, предположим. У меня есть целых два предложения. Одно — от ярла, местная шваль совсем от рук отбилась, как молодой Балгруф на трон сел. А второе — личное пожелание. Ярл платит от десяти серебряных дрейков за голову каждого бандита из шайки и два золотых империала за железное кольцо с гравировкой, снятое с трупа главаря. Говорят, оно такое уникальное.

— А головы приносить надо или достаточно чего-то поменьше? Скажем, просто развесить тела на ближайшей ели как демонстрацию? — Сейрин лукаво улыбнулся. — Если там больше пяти разбойников, то будет непросто принести всех сразу.

Гро-Гареш пожевала нижнюю губу, мрачно пошевелила кустистыми бровями и хлопнула ладонью по столу.

— Что я знаю, нечистый сын Боэты, так это то, что Балгруф согласен верить наслово, но если снова те же уроды объявятся, не обессудь, с тебя первого голову снимут — за обман и пособничество.

— Хорошо, — он примирительно поднял руки, безобидно улыбаясь. — А твоё дело какое, хозяйка гостеприимного дома?

— У меня украли амулет клана, — рыкнула женщина, раздувая ноздри, — Малакат видит, какое это унижение. Какой… позор. Я даже не могу упоминать его имя!

— Мне казалось, что честь орка предписывает возвращать украденное самостоятельно, — осторожно заметил эльф.

— О, да. Но она не запрещает искать помощи. И я смею надеяться, что мои сёстры присмотрят за “Эбонитовым Хребтом”, пока ты сопровождаешь меня к воровскому убежищу.

— Вы уже знаете, где они прячутся? — Сейрин расслабил плечи.

— Где-то в пещерах недалеко от Фолкрита — это всё, что я знаю. Но больше мне и не нужно.

— Для меня будет честью участвовать в вашей охоте, Гро-Гареш, — Сейрин подпёр голову кулаком и улыбнулся. — Когда выходим?

— На рассвете. Если, конечно, ты не будешь храпеть так крепко, что проспишь даже третье извержение Красной Горы.

Лицо Сейрина застыло пепельной маской, а затем он сухо улыбнулся.

— Конечно, о гостеприимная хозяйка. На рассвете так на рассвете.

До рассвета было достаточно времени, чтобы успеть многое. Женщины и орчанка продолжили делиться воспоминаниями молодости, и Сейрин был уверен, что вскоре они всё-таки укушаются до совершенно нечеловеческого вида. Сам же он, унеся корзины в выделенные комнаты, немного постоял на лестнице, размышляя над тем, чем стоит занять себя. Улицы города наверняка сейчас практически пусты, никому не хочется в такую непогоду предаваться праздному веселью далеко от жаркого очага. Данмеру подумалось, что, быть может, стоило бы и ему самому просто посидеть у огня, вглядываясь в яркие всполохи углей и размышляя ни о чём и обо всём на свете, но затем он встряхнул головой и легко улыбнулся. Ожидание хорошо тогда, когда точно знаешь, что добыча попадёт в капкан. А до тех пор всегда есть много тяжёлой и даже грязной работы, без которой охота совершенно бессмысленна.

Снаружи взгляд первым делом споткнулся о прячущегося под плотным навесом нищего, мелко дрожащего и кутающегося в драную хламиду неопределённого цвета грязи. Сейрин мысленно попытался примерить эту картину на известные ему реалии Морровинда — нынешние и ушедшие — и пожал плечами. Данмеры были слишком гордыми, чтобы просить милостыню, и лучше бы примкнули к Каммона Тонг или вышли на дороги с оружием, чем позволили себе ходить среди сородичей в таком виде, а о рабах заботились хозяева — по крайней мере еда и какая-никакая крыша над головой у них были. Люди неожиданно открылись с новой стороны, проявляя подобную небрежность к собственной жизни, и это казалось таким же странным, как раздающий цветы скамп. Впрочем, скампа с цветами Сейрин один раз видел, так что…

Он пошёл по улицам, сравнивая Вайтран с первым городом нордов, который увидел, с Рифтеном, и постепенно пришёл к выводу, что здесь ему нравится больше. Здесь было прохладнее и суше, здесь посвистывал ветер, перебирая крытые сухими стеблями поверх древесины крыши, здесь на домах висели разномастные обереги и сложные узелки, а сами стены были светлыми и словно бы добавляющими городу объём. Это был чистый и радушный город, по крайней мере внешне, и Сейрин задумчиво улыбнулся, покачиваясь с носка на пятку. Переходя от навеса к навесу, он остался практически сухим, только макушка и плечи чуть намокли, но дождь постепенно стихал, и когда эльф, закончив круг по городу, остановился у резной статуи Тайбера Септима, шелест капель по каменным дорожкам стих совсем. Запрокинув голову, он некоторое время вглядывался в тёмно-серое лицо, покручивая на большом пальце тонкий серебряный ободок кольца. Мыслями он был невообразимо далеко — и по расстоянию, и по времени.

Влажный воздух быстро выстывал, а за медленно расползающимися с неба тучами вспыхивали острые звёзды, как осколки камней душ, филигранно рассыпанные у очага небрежной рукой для увеселения. Изо рта начал вырываться пар, уносимый прочь ветром, и, когда появилась первая луна, Сейрин ощутил, что успел продрогнуть, но возвращаться в “Хребет” ему не хотелось.

Утро он встречал на крыше таверны, вглядываясь в наливающийся золотом горизонт до болезненной рези в глазах. Стояло третье число Начала Морозов, и это был неплохой день для того, чтобы именно его считать началом.