А свет торжествует над мраком (джен)

— Очнулась…

Интересно, сколько она пролежала без сознания? Что здесь делает миссис Уизли? Куда подевалась Рейес, сломавшая Гермионе нос, ударив её ногой по лицу и по-дьявольски рассмеявшись? В помещении царила полутьма раннего утра, вокруг кровати, на которую положили ее, стояли ароматические свечи с запахом сочного арбуза. Быть может, это просто ради секундного облегчения? Вдруг сейчас облик Молли исказится, и Гермиона больше не увидит своих родных?

Нет, вполне увидит. Место стало узнаваемым по серо-зелёным стенам, одному-единственному окну и бармену Тому, что принёс графин воды и стакан. С трудом приподнявшись на локтях, Гермиона взяла заранее наполненный стакан и выпила прохладную водичку в три больших глотка. За окном уже забрезжил рассвет, скоро поднимется диск жёлто-белого солнца — таких тёплых дней будет ещё много, примерно весь сентябрь.

Шумиха началась, когда кукушка из часов прокуковала девять утра. Сначала Гермиона попросила уборщицу зайти попозже, затем к ней заглянули близнецы — передали ей переночевавшего у них Живоглота, и Джинни. С последними новостями о поведении Рона относительно Гермионы. Ходит надутый, как сыч, не хочет ни видеться с ней, ни разговаривать. Сидит сейчас в обеденном зале и жрёт за обе щеки, будто это ему в одиннадцать часов на платформу девять и три четверти нужно.

На лестнице она встретилась с Гарри, которому понадобилось ровно одно заклинание «Окулюс Репаро» — вместе с его расквашенным о дверь носом пострадали, конечно же, и очки. Линзу пересекала явная, бросающаяся в глаза трещина, по форме почти повторяющая шрам у него на лбу. Забыл починить, что ли? Давно очки не ломал?

Рон сидел за угловым столиком, уплетал кукурузные хлопья так, будто ничего не ел сутки напролёт. Неужели нельзя было вчера подойти и извиниться за устроенную им перепалку? Нет, он будет пятиться назад, как рак, пока не упрётся задом в тупик. Только тогда он неохотно скажет: «Прости, Гермиона, я дурак». Именно дурак и никто больше! Не нравится таким быть? Так иди и разберись с этим! Ты мужчина или нет, в конце концов?

— Глупо спрашивать, кто он такой, Гермиона, — убеждала её Джинни, пока они стояли у стенки с чашками кофе. — На человека не похож, собака прямо-таки. А ты хочешь, чтобы он вымаливал у тебя прощение?

— Вообще, нет, — честно призналась Гермиона. И какое же облегчение, что в Хогвартс едет одним участником Золотого Трио меньше — камень с души, заодно не разлетится по школе вонючим ветром. Гарри, с которым они уже присели на диванчик, полностью с этим согласился — Рон всерьёз разошёлся и помимо бывшей девушки обрёл нового бывшего друга.

— Да, нечего из-за такого киснуть, — Гарри махнул в сторону обжоры, сидящего не так далеко от них рядом с человеком, чьё лицо было спрятано за «Ежедневным пророком». Ему приелось обсуждать Рональда, потому он перевёл тему: — У меня в номере завелись ящерицы. Просто словно шкаф исчезательный. Я его открываю, а мимо моих ног шныряют штук двадцать-тридцать тварей!

— Может быть, какой-то постоялец «Дырявого котла» держит их в качестве домашних питомцев? — подумала Джинни.

— Какому дебилу столько нужно? И он, что, специально их мне в шкаф исподтишка выпустил? — вспылил Гарри, долбанув рукой по столу так, что подскочила, звякнув, посуда и в кармане его джинсовки что-то забарахталось. Оттуда, стоило ему расстегнуть пуговицу, высунулась миниатюрная головка с глазками — чёрненькими жемчужинками. На макушке — три синих пятнышка, как корона. Ящерка, выбравшись из кармана, по столу пробежала к Гермионе, заползла на её расслабленно лежащую руку и замерла. Та пальцем погладила крохотную рептилию по «короне», вспомнив, что, будучи маленькой и вечно любопытной, ловила таких же, только без замысловатого рисунка, обитающих под садовым прудом.

Показалось, что Гарри занервничал при виде ящерки — она вела себя подозрительно, так неожиданно устроившись рядом с человеком, спокойно лежала, как на привычном камешке. Ну, точно дрессированная!.. Рептилия ещё долго грела пузо на ладони Гермионы, в конце концов слетела со стола и, прошмыгнув по тёмным сосновым доскам, скрылась под барной стойкой.

— Пойду проверю все карманы, — пробормотал огорошенный Гарри. Больше ящериц, слава богу, не нашлось. Уборщица согласилась немедленно разобраться с теми, что устроились в гардеробе, — всё равно ему, да и не только, тут долго задерживаться не надо. По наступлении одиннадцати утра Артур Уизли ждал их около гостиницы в новой машине, подаренной ему Министерством.

На полпути пришлось делать разворот — Гермиона столько пробегала между двумя чемоданами, что даже забыла про кота. Живоглот чуть не сбил её с ног, пока в ожидании гонял по номеру ящерицу. Ту же самую, которую она держала на ладони. Рыжий полукниззл забрался в сумку хозяйки, оставив торчать из неё пушистый хвост.

— Похоже, у меня теперь двое животных, — Гермиона заметила, как вокруг сумки бегает ящерка, взяла её за хвост и положила в мешочек из ишачьей кожи, не затягивая верх. Тем временем Гарри уже собрался торопить Гермиону, выходя из автомобиля с выражением лица: «Чёрт, сколько можно возиться с одним котом?»

Всё время, пока автомобиль катил до «Кингс-кросс», ящерка ни шелохнулась во временном подобии домика. Успели как никогда раньше — до отправления «Хогвартс-экспресса» ещё было порядочно времени. Зато после прохода на платформу отнесли сундуки и клетку с совой Гарри в багаж без того, чтобы продираться через толпу.

В поезде к началу посадки было негде яблоку упасть — обязательно наступишь на чью-то ногу либо наступят на твою. Ясен пень, люди разные — могут промолчать или перебросаться словами… Гермиону кто-то толкнул в свободное пока что купе. Ударившись коленками, она чуть застонала, вставать было тяжеловато — на ушибленном месте угрожающе расцвёл синяк. «Как первоклассница», — оценила своё незапланированное падение Гермиона, устроившись на местечке поудобнее. Около неё прикорнул Живоглот, свернувшись в пушистый клубок. Ящерка первый раз с момента, как попала в мешочек, дёрнулась.

— Здесь вообще есть свободные ме… — девушка, просунувшая в купе голову со струящимися, длинными и чёрными, как сама ночь, волосами, заикнулась. — Опять ты, Грейнджер?! Везёт, как утопленнику…

Находясь в вихре своих глубоких мыслей, Гермиона пропустила неожиданный визит. Астория стояла напротив неё, кажущаяся выше за счёт каблуков. Внезапно Гермиону посетила странная идея — касаемо непонятных до конца вчерашних событий.

— Привет, — никаких стрёмных ощущений, с Асторией надо поговорить.

— С каких пор ты вдруг на приветствия съехала? — фыркнула Гринграсс.

— С тех самых пор, как на меня, ты не поверишь, напали.

— О, да, — равнодушно произнесла Астория. — Кто же не слышал, что сделала Беллатриса с тобой в Малфой-мэноре…

У Гермионы ёкнуло в груди. Гринграсс не капнула ядом, а пролила его прямо в душу. Они, чистокровные, надолго запомнят беспощадные издевательства Лестрейндж над… грязнокровкой. Клеймо родниковой водой не смыть.

— Вы можете жить без этой бесконечной язвы? — упорно глядя в глаза Астории, обратилась Гермиона ко всем студентам змеиного факультета. Та ей ведь нужна не за новой порцией грязи, совсем за иным. Что касалось не Лестрейндж, а кое-кого, кто показался в миллион раз более алчным, чем Беллатриса дуэтом с Волдемортом. — Напали буквально вчера.

Астория чуть побледнела. В серо-голубых глазах отразился ужас. Чуть слышно она пролепетала:

— Х-хорошо… это другой разговор… и-извини…

Гермиона рассказала ей всё: от несущественной беседы в «Макдональдсе» до сломанного носа и побега Рейес через окно. В воздухе повисла шоковая, волнующая тишина, словно вокруг поезда летает стадо дементоров. Девушки уставились друг на друга, сидя с полураскрытыми ртами. Спокойным был один Живоглот, он всё так же спал, тихонько урча. Ящерка выскочила из мешочка, перебралась на пол и беспокойно по нему засновала.

— Скользкая тварь, — отозвалась Гринграсс не то о Рейес, не то о ящерице. — Она вообще человек?

Всё-таки о Рейес… с виду вполне человечная, однако, если встретиться с ней слишком близко, как «посчастливилось» Гермионе, и увидеть кучу порезов на руках, можно забыть о спокойном сне.

— Хочешь промолчать — как хочешь. Кроме дьявола, в ней я никого не вижу…

Астория не знала, насколько близка к истине.

* * *

Гладь Чёрного озера тускнела в ночи, на воде жёлтым бледным пятном исказился месяц. Звёзды, казалось, сейчас упадут в глубину водоёма и следующей ночью не вернутся на небосвод.

По платформе с фитильной лампой в руках бродил, переваливаясь, и подзывал первокурсников Хагрид. Одиннадцатилетние дети, как обычно, в удивлении и испуге от него шарахались. Так и остались задумчивыми, когда лесничего кинулся обнимать Гарри. Гермиона вышла из поезда с Асторией, первым делом вдохнув полной грудью свежий воздух, и прошептала:

— Наш дом уже близко.

Вершины башен не были видны только из-за господства ночи.

Астория, встретившись с недоброжелательным взглядом слизеринского старосты — Малфоя — выпустила ладонь из Гермиониной, поторопилась удалиться к однокашникам.

От себялюбия сына Люциуса остались только тлеющие угли. Драко после дисциплинарного слушания стал вдвойне зажатым, не отходил ни на шаг от матери и презирал отца, который создал трещину в его жизни, лишил выбора. Покидать родовое гнездо он противился, как по секрету донесла до Гермионы Астория, дело дошло до истерики от него и обморока Нарциссы, стоило ей увидеть сына на самой высокой башне поместья, перелезающего через ограждение.

Холод глаз цвета тяжёлого ноябрьского неба на секунду обжёг. Драко двинулся в её сторону.

— Грейнджер, нечего пудрить мозги своими видениями, — твердокаменным голосом пробасил Малфой. Гермиона стояла, не мигая. Видения, видения…

— На башне ты совсем не был видением для матери, — отчеканила она, чуть наклонив голову. — Продолжаешь убиваться из-за отца?

— По такому, — Малфой заправил за ухо выбившуюся прядь волос, — убиваться жалко. Тебя так распирает от любопытства, отчего мне хотелось и хочется распрощаться с этой дерьмовой, бессмысленной жизнью? Молчишь в тряпочку и сгораешь желанием выпытать у меня… — Астория перебила его как никогда вовремя — сейчас бы взорвалось. Её насторожило, как вело себя озеро.

На воде вздулись большие пузыри, гладь прошили деревянные штыри — мачты. Они всё вздымались и вздымались, невиданная сила выталкивала из озера паруса с бросающимся в глаза изображением на них змея, завязанного в Гордиев узел, палубу… И вот над низким, пологим берегом бросил на землю таинственную тень величественный корабль. На корме его, точно на «Титанике», стояла женщина пожилых лет, раскинув руки. Седые волосы с редкими проглядывающими пшеничными взметнулись под внезапным дуновением ветра. Заколотая брошью клюквенно-красная мантия раздулась не хуже паруса, открыв под ней чёрное платье с длинной ситцевой юбкой, прикрывающей начищенные кожаные ботинки.

— Это ещё что за показ? — такое возникновение испугало Джинни, которая нагнала Гермиону, идущую к каретам. Фестралы, сочетающие в себе коней, птиц и летучих мышей, по сравнению с судном были крохами. Гарри, направляясь к девушкам в компании Невилла и Луны, спотыкался на ходу, наблюдая, как на борту корабля светлячками зажигаются фонари. — Снова Турнир Трёх Волшебников?

— Джин, откатись немного назад, — Невилл растерянно почесал макушку. — В Турнире с Хогвартсом принимают участие Шармбатон и Дурмстранг — вряд ли Северное Братство втихомолку сменило герб, а тем более директора — случись что-нибудь с Каркаровым, все газеты бы встали на уши.

— Ага, — кивнула Лавгуд, снимая с носа спектрально-астральные очки. — Шармбатона не видим. И это точно школа? — может, зарубежные органы правления или вроде того?

— Если память мне не изменяет, то школа Уагадугу, — решил Невилл. От кого-то из Уизли Гермиона знала это название, а копнуть поглубже в себе, на удивление, поленилась. Что школа находится в Африке — ясно. Тогда они достаточно давно отчалили с южных берегов, чтобы прибыть точно в срок.

Фестралы захлопали крыльями, дескать, и долго нам ещё вас досчитываться? И, едва Гермиона забралась в последнюю очередь в карету, потянулись по направлению к замку.

На станции не осталось ни души. Корабль медленно поплыл к причалу. Вот из кают вышел ещё человек — мужчина не быстрее судна двинулся на корму.

— Восхитительные виды, жалко, в Лувре не посмотришь, — поразилась женщина, поправляя на шее шнурок с лорнетом. Мужчина стоял сзади, заведя руки за спину. — Да, у нас есть водоём, но он зацвёл, а это озеро… Профессор Авгуриус, если вы бывали в Париже и всматривались в воду Сены, она не светлее той, на кой мы сейчас стоим…

— Ирэн, вы преувеличиваете, — откинув со лба торчащую смоляно-чёрную чёлку, остановил женщину Авгуриус. — Какой может быть Париж сейчас?.. Разве вы не забыли, с какой целью мы здесь?

— Ты излишне чопорный, Сальвадор, — протянула та, разглядывая кольцо на указательном пальце левой руки. Закреплённые в золоте рубин и сапфир слабо поблёскивали. — Идея Минервы укрепить отношения между школами прекрасна, разве нет? Или…

— Или, Ирэн. Я подразумеваю ту цель, что между нами двумя, — Авгуриус нахмурил густые брови, его лоб расчертили морщинки, — они точно перекочевали через океан?

— Перекочевали, если так сказал Конгресс, — сдавленно произнесла Ирэн. — Знаю, тебя не устраивает быть агентом, но…

—…быть лёгкой добычей — тем более, — закончил Сальвадор. На его плечо вдруг приземлилась большая пёстрая неясыть с привязанным к лапке конвертом. — Я позову их. Ждите на берегу.

* * *

Между длинными столами прошли ровной линейкой первокурсники, Распределяющая Шляпа, прогорланив свою довоенную песню, которую впервые услышали Гарри и Гермиона, определила младших на факультеты. Ученики с каждого дома тепло поприветствовали их в своих семьях, ранее сравнивали, куда больше распределили, а куда меньше. Гриффиндорцы свистели при каждом новоиспечённом студенте их факультета из десяти.

Флитвик унёс табуретку и Шляпу, руки учащихся потянулись было к тарелкам-самобранкам, но Макгонагалл провозгласила:

— Прошу тишины. Обращаюсь к старостам школы. В этом году вы не будете проживать в Башне, так как нам нужно место для временного проживания бесконечно уважаемых нами гостей, наших родственников с другого конца земного шара. Прошу любить и жаловать, Ирэн Луари, директор школы Чародейства и Волшебства Ильверморни.

В медленно раскрывшиеся массивные дубовые двери прошла та самая женщина с корабля. Пряжки на её высоких туфлях, весьма необычной обуви для пожилой, чуть сверкнули при свете факелов Большого зала. За ней хвостом продвигалось два существа, подобных большим кошкам. Одного было не отличить от мейн-куна, неуклюже переваливающегося на толстых меховых лапах, другой была поджарая и плечистая пантера с изжелта-красными глазами. Далее ступал мужчина средних лет, из расклёшенных рукавов его мантии сыпалась золотистая искрящаяся пыль, обвиваясь вокруг него тонкими кольцами. К куполу зала поднимались перешёптывания — полосу между столами Хаффлпаффа и Рейвенкло заполонили ученики западной школы. Посмотреть со стороны, шестой-седьмой курс. Наконец, юноши с девушками встали в три ряда перед преподавательским столом, из-за которого вышла Макгонагалл, протянула Луари руку. После рукопожатия пылинки, рассыпанные за мужчиной, взлетели над полом, закружились вокруг висящих на одном месте свечей, составляя фигуры четырёх магических животных.

— Факультеты, прямо как у нас, — догадалась Гермиона, любуясь игрой частичек. — Смотрите!

Сотканная словно из звёзд фигура гигантской птицы пронеслась над столами, взмыла под самый купол и рассыпалась, роняя искры. Три других покровителя разделились, проплыв до дверей и обратно к главному столу.

— Сальвадор, благодарю за дыхание магии, — выразила признательность Луари. — Как же меня радуют ваши счастливые лица!.. Вы, обучающиеся в школе Хогвартс, явно поражены неожиданным визитом с нашей стороны. Пускай все эмоции превратятся в явь! Идею встретиться в послевоенное время единогласно поддержали Министерство Магии и Магический Конгресс. Пара слов от директора Макгонагалл, прошу.

Около Луари вскоре появился человек, о котором можно было не говорить лишних слов. Преподаватель, надо думать, вновь Защиты от Тёмных Искусств увидел за столом Гриффиндора Гарри, неотрывно наблюдающего за мероприятием, и резко кивнул ему.

— Как вы уже могли заметить, а для кого-то это знакомая персона, профессор Римус Люпин вернулся на оставленный им несколько лет назад пост. Касаемо отсутствия на данный момент Горация Слагхорна — приблизительно до начала второго полугодия его будет заменять Сальвадор Авгуриус. Спасибо за внимание. Продолжайте, — улыбнулась Макгонагалл.

— М-м… — промычала Луари, — Да. Экзамены, в том числе СОВ и ЖАБА, не отменены, совместная с Ильверморни сдача пройдёт в любом случае. Я попрошу старост, начиная с факультета Вампус, проводить учащихся за столы.

— Глазам своим не верю! — взвизгнула одна девушка, замерев около стула. — Сам Гарри Поттер! — и рванула к Мальчику-Который-Дважды-Выжил. Гарри как громом поразило, стоило ей стукнуть его рукой по плечу. Сияя игривой улыбкой, американка тряхнула тёмно-каштановыми волосами, струящимися ровным каре. Она закусила нижнюю губу, присаживаясь между Гарри и Гермионой. — А ты, должно быть, — обратилась к гриффиндорке, — Гермиона Грейнджер?

— Да, я самая, — катая по тарелке картофелину, буркнула Гермиона. Гостья протянула ей увешанную браслетами руку. Грейнджер бровью не повела, подумала: «Нет, лучше уж клубника», — взяла из вазы с фруктами налитую красным большую ягоду.

— Так и думала! — воскликнула американка. — Меня зовут Вирджиния. Вирджиния Вальтон, точнее.

Гарри перевёл взгляд на купол — кому-то Вальтон явно приелась. Кто бы не восхищался героями, она явно прицеливалась на будущее.

— Вирджиния, давай потом будем разводить геройскую славу, сейчас я хочу поужинать, — выдавила Гермиона, потянувшись за кусочком торта.

На Вальтон можно было смотреть, предвкушая, что она может выкинуть какую-нибудь штуковину, от которой фундамент треснет. Грейнджер поняла это по взору однокурсницы с факультета белого цвета, Рогатого Змея. Белокурая староста скрипнула зубами, увидев Вальтон, вращающуюся вокруг Гарри, выходящего из Большого зала.

Интригу, кто разделит с Гриффиндором гостиную на весь год, Гермиона разрешила у профессора Авгуриуса, нагнав его около перестраивающихся лестниц.

Учащиеся на Птице-громе долго не искали общий язык с хогвартскими. К Дину, например, привязался похожий на мышонка низкорослый паренёк, они нашли общий интерес — футбол. Парвати и Лаванда примеряли украшения сокурсницы-смуглянки по имени Адриана. Невилл играл партию в волшебные шахматы с Кирией Ноун — Гермиона дважды умудрилась перепутать её с Джинни, о чём-то лепечущей с тремя приезжими шестикурсницами.

Бам-с! Прямо на расстоянии какого-то мышиного хвостика от Гермионы парень с Птицы-грома лежал, уткнувшись лицом в ковёр. Перед собой он увидел, подняв голову, её протянутую руку.

— Спасибо, — обронил американец, отряхнув рубашку от ворсинок. Рубашка на нём была пожелтевшая, сотканная изо льна, заляпаная пятнами от сока — не тыквенного, свекольного. Разодранные рукава чуть выглядывали из-под мантии, единственном опрятном предмете одежды на нём. Брюки сидели мешком, еле держались даже с ремнём, потёртые, рваные на коленках. Подвороты, открывающие щиколотки в синяках. На лице — то же самое, что на одёжке. Выразительные круги под глазами; сами глаза, карие и зелёные вокруг зрачков, одновременно спокойные и пустые. Нос с горбинкой, пересекаемый двумя царапинками, почти белые бескровные губы, острый подбородок. Бардак на голове, будто в шевелюру палили из ружья — пшеничного цвета волосы растрёпанны, как воронье гнездо.

— Это твоя… — поражённая Гермиона не осмелилась назвать внешний вид школьной формой. — Повседневная одежда? А как же форма?

— Что сейчас на мне, то и форма, — огрызнулся парень, пытаясь пригладить «гнездо» — волосы спустя секунды торчали еще больше — подобно растормошённой соломе, — ещё вопросы есть?

— Почему же ты позволяешь себе появляться в обществе таким «принаряжённым»? — спросила Гермиона с укоризной. — Хм, неприемлемо!

— Слушай, может, ты ещё денежки у меня пересчитаешь? — парировал оборванец, застёгивая верхние пуговицы рубахи. Гриффиндорка как язык проглотила, мысленно проклиная свою любовь к дисциплине и строгости. Виновато переминаясь с ноги на ногу, Гермиона высказала извинения. — Сильно не обиделся, — отмахнулся светловолосый. — Я — Джеррард Ван Дрейк, кстати. Если хочешь, то Джерри, тоже не против. Вальтон вечно иронизирует, что я не мог родиться с такой фамилией — нищеброд до кончиков ногтей, по мне видно. Она, кстати, материнская.

— Кто? Вальтон? — не поняла Гермиона, ощущая себя круглой дурой. Джерри заворочался на диване, громко фыркая.

— Конечно же, фамилия, что ещё!

— И ничего ты не нищеброд — я могу за выходные поработать над этим… рваньём, будешь смотреться не хуже остальных.

Джерри мгновенно просиял, в глазах пропала пустота.

* * *

Приближался час подъёма. Часовая стрелка неспешно подбиралась к отметке «семь». Живоглот помял лапами подушку, раздражённый тиканьем часиков на комоде возле кровати, расположенной ближе всего к окну. Подняв хвост, рыжий кот, проснувшийся раньше студенток, на мягких лапах пошёл на будильник. Прибор ударился об пол, что аж шестерёнки брякнули, и залился звоном. Проказник спрыгнул с комода, пролез за балдахин, прилёг в ногах у Гермионы — как белый и пушистый.

Того, кто поднял шум, быстро раскрыла Сюзанна Бренир с Птицы-Грома — едва Живоглот стал перебираться снова на своё местечко, в него полетел тапочек.

— Первый и последний раз, террорист блохастый! — пригрозила Бренир, когда кот вызывающе забрался к ней в рюкзак. — Не то запущу в тебя чем-нибудь потяжелее!

— Пустяки, — полусонно сказала Гермиона, нагружая сумку учебными принадлежностями, — больше не стоит заводить будильник. Он и дальше будет так делать.

— Ну, не мне знать предпочтения твоей ходячей мочалки…

Бренир сунула Живоглота в руки Гермионе, та взбила ему пуховую подушку на кресле и бережно уложила «террориста» на неё. Парвати наблюдала, выглянув из-за балдахина, и посмеивалась.

В общежитии Гриффиндора, ясен пень, стало ещё теснее с появлением учеников американской школы. Большая круглая комната была набита битком, куда не повернёшь — столкновение с кем-то неизбежно. На спуске с лестниц, ведущих из спален, в потоке многие падали.

Девочки обернулись в сторону мальчиков. Те расступились, между ними по ступенькам на мягком месте съехал Ван Дрейк.

— Лучше пойду надену старые брюки, — пробасил он, когда все опустили взгляды на пол, хихикая. Гермиона позабыла о своём предложении привести в опрятный вид школьную форму Джерри, и кто-то выделил сиклей на новые брюки с расклёшенными книзу штанинами.

Пивз с визгом промчался над вереницей учеников, кидаясь в них абрикосовыми косточками, добытыми им на кухне… Толстый Монах залетел в Большой зал, неуклюже перебирая руками и ногами… Первогодки пробежали вперёд всех… и ничего в Хогвартсе не замолчало, всё осталось неизменным, как в первый год нынешних семикурсников. Старая новая сказка.

На завтрак постоянно подают овсянку и яичницу с беконом, но ныне труд домовиков превзошёл все ожидания. Тарелки нагружены рогаликами с клубничным джемом и блинами с сиропом, по кубкам разлит грейпфрутовый сок.

— Это на первый учебный день, — огорчилась Кирия Ноун, цапнув у Лаванды один блин, — потом яйца всмятку и сосиски. По крайней мере, в Ильверморни расписание блюд такое.

Браун, не проглотив ещё один рогалик, надкусила второй. Её изнутри распирало спросить у Гермионы, отчего же Рон не сидит рядом с ней и Гарри.

— Бон-Бон забил на всё, кроме чего-нибудь, с чем не надо напрягаться, — рассерженно сказала Гермиона.

— Да ладно!

— И, понятно, тебе не верится, — Браун состроила кислую мину, пока Кирия обделяла её ещё одним блином. — Лаванда, это обычное дело, сколько я его знаю…

Назревающую перепалку перебило хлопанье крыльев. Над столами закружились совы в поисках адресатов. Из Ильверморни письмо получил один человек — Сюзанна. В гавани высадилась её мама, прибывшая на восток на работу.

— Она — аврор, — Сюзанна приосанилась, — написала мне из Министерства. Вчера она с группой, в которую была определена, была направлена к северным границам Великобритании, — и принялась цитировать:

 — «Живём в шаткой хибарке, с которой чуть не падает второй этаж — доски прогнили. Десять человек. Вокруг сплошной лес, заблудиться в соснах — как рукой махнуть…»

— В теплице номер семь на Травологии будет примерно такая же картина, — решил Симус Финниган, — и заблудишься в каких-нибудь агрессивных кактусах, и выйдешь весь в иголках. У нас же с Хаффлпаффом, как обычно?..

— Да, с ним, — откликнулся Гарри. Проходил он вдоль стола, мимо его носа пролетела вилка — неосторожный конопатый третьекурсник рассыпался в извинениях. Столовый прибор звякнул около ног Гермионы, на что она, пока не оглянулась, подумала — мышь?

Вирджиния Вальтон высокомерно высмеяла её отскок назад, прошла мимо неё, нарочно задела плечом и изобразила нюхлера, вытянув шею и подёргав носом, как рыльцем.

— Значит, надо беречь сумку, — насторожилась Гермиона, проверив, не заедает ли молния на чемодане.

Растения в седьмой теплице, не сильно привередливые, предпочитали тепло, тянулись толстыми стеблями к свету. Листья покрывалами нависали над столом, отбрасывая широкие тени. Никаких обороняющихся кактусов. Одно растеньице, посаженное в горшок, было накрыто чёрным платком.

— Всем разойтись, если вам ещё нужны пальцы! — приказала профессор Спраут, сдёрнула платок и отбежала сама. Короткие зелёные листочки формой как у папоротника почернели, цветки окрасились из жёлтых в ярко-синий. Листья вымахали длиной в добрый метр. Профессор взяла деревянную палку, навела её на растение.

Ш-шух! Листья со свистом замахнулись и не хуже гильотины совместными движениями нашинковали палку на кружочки.

— Единственный из представленных здесь видов, предпочитающий тень, — сказала Спраут, напуганная не меньше учеников. Невилл потянул руку.

— Это тропический палач! Произрастает, как понятно из названия, в дождевых лесах в районе экватора. Является хищником, обороняется с помощью режущих листьев. В искусственных условиях нуждается в постоянном поливе и охоте на мелких животных.

— Десять очков Гриффиндору, — пробормотала профессор, увеличила заклинанием платок и набросила его на палача, ожидающего, что кто-то потянется к нему руками. Под платком хищник превратился в неприметный кустик. — Ваша задача — не удобрить его, как понимайте, а покормить. Вот этим, — в литровом ведре напротив Дина Томаса лежали саламандры без признаков жизни. Спраут выдала каждому по палке с наконечником-крючком.

Открытый вновь палач повёл листьями, его цветки съёжились и раскрылись, почуяв пищу.

— Нужно тянуть к соцветиям, — подсказал Невилл. Гермиона и Гарри, стараясь не опираться на деревянную часть, протягивали саламандр к цветам, и те, как змейки, сначала извивались на стебельках, внезапно резко дёргались и хватали ящериц с крючка. Цветки закрывались и, согласно тексту в учебнике, переваривали добычу. Одного палача стало мало, и профессор поставила на стол ещё два растения.

Заклинания и Трансфигурация прошли изнурительно, уныло, держась сплошь на болтовне о важности ЖАБА. Оставалось сдвоенное зельеварение.

— И что ты будешь делать без подсказок? — Гермиона надолго запомнила, как Гарри пользовался потрёпанным временем учебником, где было навалом советов Принца-полукровки. Признаться, действующими.Но махинации есть махинации.

— Смотреть на «водичку» в своём котле, ради которой раз за разом споткнулся, и выслушивать досадные выговоры профессора, — пробубнил Гарри, подтянув галстук. — Если наш временный преподаватель, конечно, не прощает ошибок. А вдруг! А без Принца-полукровки буду снова просить помощи у тебя. Или, если ты руку отхватить соберёшься, у кого-нибудь другого…

Прямо по коридору возник ястребиный профиль, от стен подземелья эхом отлетал стук каблуков. Напрямую к ним шёл преподаватель.

— Сами герои, — восхищённо сказал профессор, откинув ногами полы мантии. — Чего мне только не порассказала Минерва! Вы — Гарри Поттер, — Гарри взялся за причёску, прикрывая волосами шрам на лбу. Авгуриус приподнял бровь, — ну-ну, чего стесняться? Вас знают по фотографиям — то, что все таращились на отметину, это старая история. — А вы, я думаю, мисс Грейнджер, — Гермиона смутилась следом. — Умница и отличница. Я имею счастье учить вас. Только счастье.

— Благода… — Авгуриус оборвал Гермиону на полуслове.

— Как я зачаровал ту искрящуюся пыль, чтобы она приобретала различные формы?

— Заклинанием Локомотор, — отчеканила Гермиона. Профессор спешно утвердил ответ, развернулся на каблуке и широко зашагал к выходу из подземелья — широкой винтовой лестнице, освещаемой факелами куда ярче, чем на самом нижнем ярусе замка.

Зайдя в класс и выложив на парту перо и свиток, Гермиона чертыхнулась — где учебник? Так как на сей год каждому ученику выделялась отдельная парта — курс продолжали всего десять человек, — поделиться книгой не выйдет.

— Удачно же я оставила её в башне Гриффиндора… — встряла в слова Гермиона уже во время приветствия профессора.

— Да, нехорошо. Можете взять один из старых, — Авгуриус махнул рукой на шкаф в углу класса. Гермиона, открыв дверцу, едва удержалась от визга — по её руке, как по Бродвею, пошёл здоровый паук. Сбив его щелбаном, она взяла потрёпанный учебник с инициалами на обложке: «С.А.» Неужели по нему учился сам Авгуриус?

— Мисс Грейнджер, вы тратите время занятия, — заворчал профессор. Вирджиния — со стороны вовсе не та, кто мог продолжать курс зельеварения — отсалютовала Гермионе ухмылкой и защебетала о чём-то с Малфоем, обернувшись на заднюю парту. Уилла Монтгомери из Рейвенкло смотрела то на болтунов, то на профессора, то на Гермиону…

— Итак, пара слов касаемо моих учеников. У меня волосы стоят дыбом — всего лишь три человека с курса! Вальтон, разговоры! — шикнул Авгуриус на Вирджинию. — Директор, мисс, предоставил лично вам специальную программу обучения, но это не значит, что вы должны и дальше меня позорить. Я могу понять Ирэн, но не вас, дорогая моя. Макграт, на шестом курсе вы меня удивили, хотя раньше в основном разочаровывали. Продолжать заниматься зельеварением — верное решение. Шэрон, всё мечтаешь стать аврором? — обратился он к старосте Рогатого Змея, сидящей за первой партой и ожидающей чего-то увлекательнее, чем обсуждение Вирджинии.

— Не знаю, вряд ли, — неубедительно ответила Шэрон. — В прошлом году, может, и мечтала…

— Понятно. Кто из Хогвартса — давайте перекличку. Начиная со второй парты, справа от меня, — вскоре профессор приказал им встать полукругом. Гарри и Гермиона переглянулись, обменялись придурковатыми улыбками — к ним было приковано внимание Шэрон — с долей презрения, различимой в пристальном взгляде. Этим она напомнила зверя, которого не раз обвела вокруг пальца одна и та же крохотная мышь.

Пока до него не дошла очередь отвечать, какое зелье, отдельный экстракт или яд хранится в каком-то из двадцати флаконов, Гарри, щёлкнув пальцами, осторожно зашептал на ухо Гермионе:

— Я, кажется, вникаю, с чего это мы так противны Шэрон. В отличие от нас, у неё меньше шансов получить работу аврора — в принципе, любую работу, связанную с Тёмными искусствами хотя бы частично. Её отца уволили из отдела Тайн.

— И за что же?

— Он был Пожирателем Смерти и передал Волдеморту информацию о пророчестве — ложную, но это не изменило решение о его увольнении. Тот самый, которого оправдали самым последним, я вспомнил. Одно непонятно: что девочка из семьи Эйвери могла забыть в американской школе?

О происхождении Шэрон сообщал дорогой кулон из малахита; изображённый на нём серебряным контуром кот, похожий на рысь, важно повернул голову влево. Смотрел в ту же сторону, что и его владелица. Через плечо Шэрон заглядывала Вальтон, интересуясь камнем. Украшение — ничто иное, как семейная реликвия. Гермиона не удивилась, что Вирджиния на такое позарилась.

Пока котлы ставились на огонь, профессор по крайней необходимости оставил учеников без своего контроля. Мгновенно началась болтовня, примешивалась к возне. Над рецептами склонились лишь рейвенкловцы, а Гермиона копалась в отсеках шкафа с ингредиентами, упустив момент, как чья-то рука прошла над её зельем. Оно перекрасилась в рвотный оттенок, приобрело твёрдую корочку, под ней всё запузырилось и…

БАМ! Пузатый котёл разлетелся на кусочки чугуна, зелье растеклось по парте. Все зажали носы от запаха, подходящего по сочетанию с противной оранжевой лужей. У Гермионы заложило уши после взрыва. И всё время Авгуриус стоял за дверью.

— Не могу оставить семикурсников на пять минут, пикси меня за уши! — взвился он, устраняя омерзительную жижу. Гермиона частично помогала, борясь с тошнотворным амбре.

Малфой дослушал, что там ему навязывала Вирджиния, вышел из-за стола и покатил бочку на Гермиону:

— Мы видели, — подмигнул Вальтон, — что Грейнджер ошиблась в ингредиентах.

Уилла Монтгомери восприняла это как лёгкую попытку дискредитировать Гермиону. Она демонстративно прошла к складу компонентов зелий, сверху взяла пробирку с порошком цвета испорченной работы Гермионы.

— Вирджиния, у тебя две пробирки с бородавочным порошком. Огнезащитное зелье портится от чрезмерного содержания любого ингредиента больше, чем на два миллиграмма.

Лоб профессора расчертили морщины, щёки налились багровым, равняясь цветом с редиской. На горизонте у Вальтон махал ей ручкой разговор с директором в первый же день учёбы.

— А что насчёт нюхлера? Номер не прошёл? — с издёвкой спросил у Вирджинии Гарри: Авгуриус, несмотря на неподходящий для того возраст, схватил её за ухо, потащил через весь класс — точь в точь как учитель обошёлся с Томом Сойером в произведении Марка Твена. — Хорошо, молчание — знак согласия…

— Постоянно такое наблюдаем, — Вальтон профессор уволок к директрисе Ильверморни, и Кристофер Макграт скрестил ноги, откинулся на стуле, облокотился на край парты, занятой Эрни МакМилланом. — Если на шестом курсе на Травологии вы добывали плоды такой гадины, как цапень, то этот безобидный с виду пень — вот вам и Вирджиния.

— Бешеный огурец, — со смешком дополнила Эйвери. — В этой садовой семейке, хвала Мерлину, только один, извините меня, выблядок. Папаша совсем за ней не приглядывает, из аврора ему бы в няньки перевестись… А про мать никто не знает. Одни говорят — развелась, другие — померла, третьи — подкидыш старшему Вальтону.

Нечто в её реплике заставило Малфоя высказаться схожим образом, да причём так, что у Шэрон чуть искры из глаз не посыпались.

— Конечно. Ты так говоришь, а сама понятия не имеешь, отчего так смахиваешь на вампиршу, если ты не в отца. Она померла, да?

— В чистокровных семьях брак заключается раз и навсегда, если только кого-то из супругов не постигнет смерть, а подкидыша бы не приняла семейная реликвия, — за обедом рассуждала Гермиона, расправившись с супом из моллюсков. — Малфой с большой вероятностью прав. Гарри, не помнишь, упоминал ли некоторых членов своей семьи отец Шэрон на слушании?

— Вы вообще о чём? — недоумевала Джинни. — О ком? Где это прав Малфой, м?

Гарри вкратце пересказал диалог с урока, пока Вирджиния получала от Луари пару ласковых в кабинете директора.

— Сказал Малфой в защиту Вальтон, чего тут непонятного… — вздохнула Джинни. — Кстати, это ведь она, да? Эйвери?

Между хаффлпаффцами пристроилась студентка в яркой мантии школы Ильверморни. На неё падал луч солнца, голубая шёлковая ткань, свисающая с её плеч, блестела. До талии спадали белоснежные волосы с яркой, игривой рыжиной у корней. Делая вид, словно её подруга сидит не то что по левую руку от неё, а за дверями Большого зала, Шэрон тыкала вилкой в селёдку. Если бы кто-то всмотрелся в её лицо, то не увидел бы на нём ничего, кроме слёз, падающих в тарелку.

Гермиона поскорее притворилась, словно увлечена сложными горячими бутербродами, — к троице приятелей повернулась Аскания Марленсон, безуспешно утешающая Шэрон.

— Принести успокоительное? — тревожно спросила у той Марленсон, покидая свой стул.

Джинни высказалась с ноткой пренебрежения:

— Мать и дитя, правда, кто где есть?.. — отозвалась она о виде Аскании, что была ростом ниже Эйвери на две головы. — Я бы не стала испытывать к ней жалости. Просто, понимаете… Она из семьи наших, пускай и бывших, врагов…

С убеждениями Уизли опоздала — Гарри потянул Гермиону за собой; расположились они за небольшой компанией мальчиков с факультета Пакваджи, следующей точно за Эйвери и Марленсон. Парни свернули у лестницы, ведущей наверх, Аскания вышла во двор на Уход за магическими существами, Шэрон повернула вниз по ступенькам.

— Здоро́во, — крикнул Гарри, поравнявшись с ней. Гермиона прижалась к стене после того, как навернулась, неудачно ступив, да ещё и на бегу. Шэрон сделала резкий разворот, прежде чем извлекла из-под мантии палочку.

— Мерлиновы кальсоны! Поттер, выскочка! — наблюдая того, кто следовал за ней по пятам, Шэрон убрала палочку, нацеленную точно в лоб Гарри. — И тебе с Грейнджер доброго дня…

— Поменьше нужно… — начала Гермиона, — Малфоя слушать… — Эйвери пощупала свои впалые щёки, провела пальцем по острому подбородку, подчёркивая схожие с вампирскими черты. — Ерунда — сходство…

— Ох, дьявола на него нет! — огрызнулась Шэрон, картинно ероша волосы. — И вы… прицепились, как банный лист… Мне не нужны нравоучения грязнокровки, понятно? — взметнув мантией вихрь, та уточнила время по наручным часам и пустилась на урок — до его начала оставалось недолгих три минуты.

— Отцепились мы так же быстро, как прицепились, — высказался Гарри, — этакий репейник, как она считает. Пойдём, тебе ещё зелье переделывать, опоздание — не лучшее, что можно предложить Авгуриусу.