Двенадцать (джен)

Спустя семь лет…

Это помещение было обычным коридором между жилыми боксами с обшарпанными стенами, старыми дверями, усыпанными бугорками вздувшейся краски, и почерневшим от времени деревянным полом, который надраивала девочка в видавшей виды светло-коричневой мантии. Несмотря на неприглядное состояние, одежда девочки отличалась аккуратностью от десятки раз перештопанных мантий, в которые были одеты два мальчика, стоящие недалеко от нее. Один был невысокого роста и довольно тучного телосложения. На его лице расплылась улыбка, не предвещающая ничего хорошего девочке. Нередко такие дети сами становятся объектами для насмешек, но тут он стал главным зачинщиком в издевательствах над этой девочкой, недавно приехавшей сюда. Второй был тощим и на голову выше своего товарища. Десятки раз латаная мантия висела на нем особенно отвратительно, а узкое продолговатое лицо было неуловимо похоже на крысиное.

— Юнга, ты достал ту фиговину? — важно спросил толстый мальчишка у своего товарища.

— Да, Боцман, держи. — Протянул сверток тот.

Боцман, тихо сопя, оглядел оба конца коридора, после чего развернул кулек и перевернул его. На пол упало что-то неприятное, как на вид, так и на запах. В последний момент Боцман отдернул ногу, чтобы не испачкать ботинок. Но потом, словно передумав, пнул кучу, раскидывая ее по коридору. После этого он осмотрел испачканный ботинок и поставил его перед девочкой.

— Почисти!

Девочка, продолжавшая мыть пол, дернулась к ботинку и, зацепив мантией ведро, опрокинула его. Темная грязная вода хлынула из ведра, захватывая кучу, и ударилась об ноги Боцмана, еще больше пачкая ботинки.

— Блин, Юнга, ты видел это! — выругался толстый.

— А пусть она теперь ртом чистит, раз у этой суки руки кривые, — предложил Юнга.

Боцман посмотрел на него, потом на девушку, и еще раз на Юнгу.

— Точно-о-о! Чего встала? Ты все слышала!

Девочка лихорадочно осмотрела коридор, словно ожидала помощи или выбирала, куда бежать.

— Никто не придет — все на построении, а мы ускользнули. Так что давай лижи. А то о твою харю вытру, — идея уже захватила Боцмана целиком.

— Ну это уже слишком, ребята. У вас есть пять секунд, чтобы смыться! — донесся еще один голос. Девочка повернула голову в его сторону и с облегчением выдохнула — стирка и ремонт чужой одежды пугали ее куда меньше, чем облизывание обуви.

Около двери стоял высокий — на голову выше Юнги — парень с пронзительно зелеными глазами и бритой налысо головой. Его лоб был перечеркнут зигзагообразным шрамом.

— А не то что? — процедил Боцман.

"Дерзко, даже слишком дерзко. Наверное, они нашли тот пузырек со спиртом", — подумал парень. Он прищурил глаза, у него проступили скулы. После чего его лицо вновь расслабилось, а из носа выбежала тоненькая струйка крови. Он вытерся и продолжил, уже вслух:

— Всякое может случиться.

"Ну вот, опять кровь отстирывать", — мрачно подумала девушка. Когда она перевела взгляд на пол, то увидела большое черное пятно сажи на месте лужи. Настроение тут же поползло вверх — такое за Поттером обычно убирают с помощью Эванеско.

— Да че мы его слушаем, Боцман? Если ему хорошенько вдарить по носу, он и смагичить ничего не сможет. Так ведь, Двенадцать? — выделил последнюю фразу Юнга.

Лицо зеленоглазого тут же заострилось, а глаза стали светиться ярко, словно у кошки.

— Повтори, что ты сейчас сказал, — медленно, чуть ли не по слогам спросил он.

— Юнга прав, Двенадцать, надо тебе вломить хорошенько. А то слишком много на себя брать стал! — подхватил Боцман, делая маленький шаг в его сторону.

— Не советую. — Тот, кого назвали "Двенадцать", перекосился от злобы, его тонкие губы обнажили острые зубы.

Боцман растерянно посмотрел на своего друга и, встретив поддержку, пошел в сторону недруга — неторопливо, переваливаясь со стороны на сторону. Проходя мимо девочки, оттолкнул ее в сторону двери. Она врезалась в дверной косяк и упала внутрь комнаты. Где и осталась лежать, лишь изредка выглядывая.

Двенадцать с каменным лицом еще раз прищурился, и новая струйка крови сбежала из-под носа. А вот Боцман остановился, словно увяз в густом желе, мешающем ему двигаться.

— Так, так, кто это у нас тут? Ебаникус Обыкновеникус! Не стоит связываться со мной, парень. Это последнее предупреждение, — голос Двенадцати не предвещал ничего хорошего: спокойный, словно тот действительно не хотел разжигать конфликт.

— А не то что? Уничтожишь, как первое поколение? — скорчил гримасу Боцман.

— Повтори. Что ты сказал? — Медленно приблизился Двенадцать к Боцману.

Лампы дневного света замигали, будто огоньки на рождественской елке. Даже из своего убежища девочка видела, как налились кровью глаза Двенадцати, а на голове вздулись вены. На нее словно свалился пресс.

— Гарри, пойдем отсюда, — робко проговорила девочка тихим голосом, хотя почти надорвала связки этой фразой.

Только вот внимания на нее никто не обратил. Юнга медленно пятился, а Боцман обреченно сопел, осознав плачевность своего положения. Одно дело — издеваться над девчонкой, и совсем другое — положить голову в пасть разъяренному тигру. Боцман попытался попросить прощения — все-таки он был далеко не глупым парнем, но ему не удавалось извлечь из себя ни единой фразы.

— Хотя, знаешь, можешь не повторять, — добродушно сказал Двенадцать, когда его глаза окончательно покраснели, а после щелкнул пальцами.

Правая рука Боцмана с мерзким треском выгнулась под неестественным углом. Раздался душераздирающий крик, переходящий в ультразвук. А Двенадцать спокойно посмотрел на сломанную руку:

— Когда я закончу, ты будешь молить меня…

Вся сила, наполняющая коридор, куда-то исчезла, и девочка с ужасом осознала, что тоже громко кричит. Она собственными руками закрыла рот, и посмотрела в ту сторону, где стояли трое крепких мужчин в белых халатах. Один из них держал в руках ружье с транквилизаторами, направленное на Двенадцать. Медперсонал не понаслышке знал, на что способен этот парень.

— Так, этого — в карцер! — донесся до девочки голос мужчины с ружьем. — Петтигрю, отведите Гойла в лазарет. Лавгуд, сегодня ты освобождаешься от дежурства. Мы ждем завтра утром рисунки морщерогих козляков, скажем, в пяти экземплярах. Все поняла?

— Да, понятно, — покладисто проговорила девочка.

* * *

У стены маленькой, пять на пять футов, комнаты сидел худой лысый зеленоглазый парень. Гнев, недавно затопивший его сознание, улетучился, оставляя за собой чужие, подернутые дымкой воспоминания. Они были хаотично переплетены с настоящими, и он нередко путался.

Он отчаянно всматривался в противоположную стену, изрисованную Первым Поколением. Маленькие дети не понимали, какая разрушительная сила в них притаилась, и пускали ее в ход. Не раз и не два футбольным мячом пробивало насквозь их общежитие, еще чаще пол вспучивался волнами, а стекла разлетались осколками. Именно после их игр у проекта остались деньги лишь на исследования. А участники проекта стали прибираться своими руками — необходимая мера воспитания. Именно участниками Первого Поколения и были разрисованы стены изолятора. В былые времена он никогда не пустовал.

Гарри поежился — все-таки в изоляторе было холодно — и вытянул вперед руку ладонью вниз. Легкое усилие — и под ней начал вспучиваться пол, под чутким контролем проявился маленький шарик. Завершив работу, Гарри поднял мячик к лицу и внимательно осмотрел: как и всегда бетонная пыль оказалась спрессованной и имела вязкую структуру — чтобы не рассыпаться. Вздохнув, Гарри кинул мячик в противоположную стену и попытался поймать, положившись на свое чувство магии. Как всегда, получилось.

Его тренировку прервал скрежет старого, давно не смазываемого замка. Мальчишки были просто в восторге от этого звука и чуть ли не умоляли воспитателей не смазывать как замок, так и петли (поговаривают, что некоторые специально воздействовали на замок). Дверь со скрипом открылась, и Гарри улыбнулся при виде крепкого мужчины средних лет.

— Пойдем, Гарри, мистер Робертс хочет видеть тебя, — даже сейчас в голосе того чувствовались командные нотки — до этого проекта мужчина служил в армии.

— Хорошо. — Гарри поднялся с пола.

Сейчас они оба слишком хорошо знали, зачем Поттер понадобился мистеру Робертсу. Они прошли по длинному коридору и вышли на улицу, чтобы перейти в соседнее здание.

Улица встретила их мягким теплом осеннего солнца. А тихий ветер кружил в известном лишь ему одному ритме ярко-оранжевые листья, которые образовывали на земле восхитительный ковер. Гарри жадно всматривался в привычные окрестности научного комплекса, ставшего ему за эти два года родным домом. Каждым шагом, каждым глотком холодного осеннего воздуха, каждым лучиком октябрьского солнца — он наслаждался. Старался жадно впитать, запомнить навсегда.

Когда началась активная фаза экспериментов над Первым Поколением, эту дорогу назвали Тропой Висельников. В преддверии экспериментов девчонки из милых хохотушек превращались в мрачных особ, занятых печальными мыслями. А вот парни сидели на лавочках, как взъерошенные воробьи, и устраивали драки, где сосредоточенно избивали друг друга — у каждого была почти нечеловеческая регенерация, а боль на физическом уровне подтверждала, что они еще живы.

Гарри вынырнул из воспоминаний, когда они пришли к красному прямоугольнику главного научного отделения, который, как и все остальные здания этого исследовательского комплекса, построили еще в девятнадцатом веке, когда маги шли нога в ногу с маггловским миром.

Мистер Робертс ждал его в своем кабинете — заполнял какие-то документы, но, как только Гарри зашел, он отложил их в сторону, и, посмотрев поверх прямоугольных очков, предложил присаживаться.

— Итак, Гарри, мне доложили о твоем сегодняшнем проступке. Так продолжаться не может. Ты согласен? — задав вопрос, Робертс испытующе посмотрел на Гарри, словно не был до конца уверен в личности собеседника. Получив утвердительный ответ, он продолжил: — Мы с профессорами решили, что есть два оптимальных пути: либо вводим тебя в магическую кому, либо пытаемся извлечь эту гадость. Мистер Фламель прислал нам немного эликсира жизни, так что шансы успешного извлечения крестража повысились на десять процентов.

— Восемьдесят пять к пятнадцати, что все это накроется медным тазом? — невесело сказал Гарри.

— Надо будет сказать Романову, чтобы не учил детей таким фразам, — едва слышно пробурчал Робертс, а потом подтвердил расчеты Поттера. — Да, есть лишь пятнадцатипроцентная вероятность того, что ты выживешь.

Гарри долго смотрел в панорамное окно на раскинувшийся на берегу реки парк. Мистер Робертс наблюдал за ним и мысленно материл Дамблдора, фактически спихнувшего на него заботу о мальчишке.

— Я согласен. Только позаботьтесь о Луне — не хотелось бы повторения событий годичной давности, — сказал Гарри.

На миг Робертсу удалось рассмотреть в его глазах ту усталость, что Поттер скрывал.

* * *

Этот коридор всегда казался ему длинным. Все мальчишки Первого Поколения старались вызваться добровольцами, чтобы девочки не так часто подвергались экспериментам. И уже тогда этот коридор казался бесконечным, словно лента Мебиуса, тянулся будто в бесконечную даль. А белые пол, потолок и стены лишь усиливали эффект.

Как и всё на свете, закончился и этот коридор; Гарри положили на специальную кушетку лицом вниз и привязали прочными ремнями, пропитанными двимеритовой пылью (1).

После этого мистер Робертс с ассистентами опустили сверху аппарат, собранный на стыке маггловских и магических технологий. Затем молодая ассистентка одела на голову Поттера шапочку из проводов, на каждом кончике которого была или лампочка, или тоненькая иголка. В руки и ноги ему были воткнуты магические катетеры, через которые попадали специальные смеси и зелья.

— Мы готовы начинать, — сообщила ассистентка Робертсу.

— Открываем третью, пятую и восьмую капельницы, запускаем аппарат на десяти процентах мощности. Главное, помните, что это не звуковой крик и уши затыкать бесполезно, — голос Робертса звучал отрешенно и равнодушно, словно он обожрался успокоительных. На самом же деле он использовал мощные техники окклюменции.

— Десять процентов мощности, — механически сказала ассистентка. В отличие от босса она приняла пару зелий — не могла смотреть, как извивается тело подопытного.

— Увеличьте мощность до тридцати.

— Тридцать. — Комнату заполнил еле слышимый звук, который нарастал.

— Пятьдесят! — скомандовал Робертс, считывая показатели пациента с планшета (2).

Как только аппарат заработал на нужной мощности, комнату заполнил гул, похожий на крик разумного существа. Данные на планшете запестрели загогулинами, а тело Поттера выгнулось дугой. Электрические лампы начали мигать, намекая на возникновение магической аномалии.

— Открывайте остальные капельницы, ввести внутривенно Эликсир Жизни, а затем плавно повысьте мощность до девяноста процентов, — приказал Робертс.

— Шестьдесят шесть — показатели в норме; семьдесят два — наблюдается повышение мета-волн; семьдесят пять… — Робертс слушал с тревогой — так далеко они еще не заходили. Крик, издаваемый пациентом, врезался в мозг, а свет периодически отключался. — Девяносто — пациент на грани.

— Ждем сто сорок три секунды, — прошептал Робертс и благодарно кивнул ассистентке, которая промокнула ему пот на лбу.

— Сто сорок три, отключаю.

Время для Робертса тянулось медленно, когда он следил за тем, как ассистенты убирают аппарат, извлекают из пациента катетеры и переворачивают того на спину, скрывая тем самым татуировку на левой лопатке — цифра «двенадцать». Именно двенадцатым Поттер появился на проекте.

Тем временем его помощники дали Поттеру понюхать ватку с нашатырным спиртом. Тот медленно открыл глаза и равнодушно уставился в потолок, лишь губы шевелились, словно он хотел что-то сказать. Робертс кивнул практикантке, которая подбородком указала на стакан воды. Получив одобрение, она напоила Поттера, осторожно приподняв ему голову.

После этого по комнате разнесся отчетливый шепот.

— Дневник, верный, спрятать, наследие, ум, друг, дневник…

— Овощ ведь живой, правда, старый пердун? — со злостью выплюнул Робертс. — Поттера — в инкубатор, минимум раз в месяц проводить мышечную стимуляцию.

Джеймс Робертс горько вздохнул и, сгорбившись, пошел в кабинет, где-то там у него стояла бутылка отвратительного виски — сейчас сойдет.

* * *

В маленьком помещении находилась огромная колба, наполненная зеленой жидкостью, в которой в позе эмбриона плавал маленький мальчик с татуировкой цифры двенадцать на лопатке.

Ночью жидкость немного светилась при полной луне. Поэтому было прекрасно видно, как дверь приоткрылась и внутрь прокралась мальчишеская фигура. Она несколькими движениями изменила положения управляющих рычагов. Еще пару мгновений мальчишка рассматривал колбу, а потом произнес:

— Надеюсь ты сдохнешь, Двенадцать! — И довольно улыбнулся. Но тут же испуганно попятился назад, когда у Поттера открылись зеленые светящиеся глаза.

--------------

(1) Двимерит — природное ископаемое, добываемое в нижних катакомбах Гринготтса. Славится своей устойчивостью к магическим воздействиям. Вопреки повсеместному заблуждению, не блокирует магические способности.

(2) Картонно-бумажного.