Двенадцать (джен)

Это было одно из ничем не примечательных зданий на окраине Лондона. Кирпичная кладка во многих местах раскрошилась, в старых облупившихся рамах стояли мутные стекла, которых не касалась рука уборщицы. Обычно в таких зданиях ютятся офисы фирм, чьи дела идут не очень хорошо. Так Вернон Дурсль и узнал о чудаках, забирающих у нормальных людей уродцев: офис фирмы, где он работал, находился по соседству. Сам Вернон не прочь был избавиться от трехлетнего урода, подкинутого ему какими-то чудаками, а если еще и заплатят — это будет замечательно. Они с Петунией смогут наконец-таки купить тот форд, на который положили глаз. Именно поэтому Вернон стоял сейчас в дверях офиса «Лондонского Исследовательского Института».

Он еще раз посмотрел на часы, прикидывая, сколько времени осталось до конца перерыва, и решительно постучал.

— Заходите, — донесся из-за двери приятный мужской голос.

Дурсль с тревогой открыл дверь офиса — маленькая комната с простой офисной мебелью. Хозяин кабинета делал какие-то пометки карандашом, не поднимая глаз, показал на хлипкий обшарпанный стул.

— Присаживайтесь. С чем вы ко мне пришли?

Вернон нерешительно прошел в комнату и уставился на стул, словно тот под его взглядом должен был стать больше и надежней. Чего, конечно же, не произошло. Поэтому ему пришлось аккуратно присесть на не внушающий доверия предмет мебели.

— Прошу, не задерживайте меня, много работы, — раздраженно проговорил хозяин кабинета, не отрываясь от своего занятия.

— Ненормальный… — начал Вернон. — Ненормальный живет в моей семье.

— По вопросам психологического здоровья обращайтесь в психиатрическую клинику.

— Но, постойте…

— Не знаете, кто сыграл главную роль в фильме «Хористки», шесть букв? — Вернона наконец-то удостоили взглядом.

— Не знаю. — Пожал плечами тот. — Послушайте, у меня в доме живет самый настоящий волшебник.

— Да вы что? — Хозяин кабинета положил карандаш на столешницу и чуть наклонился к Вернону. — Скажите, он достает из шляпы кроликов или, быть может, умеет летать?

— Выбросы, словно взрывы, раскидывающие предметы по полу. Бывает, что начинают летать игрушки. Моей жене страшно кормить его и мыть. Помогите нам! — взмолился Вернон. Сюда он пошел в надежде избавиться от опасного ребенка, а деньги — лишь приятный бонус.

Собеседник вздохнул, а потом серьезно сказал:

— Вы понимаете, сколько вас таких приходит ко мне за день?

— Много. Но поймите, мой племянник — живая бомба, его не оставишь дома одного. Вчера он заставил игрушку моего сына перелететь к нему!

— Могу я поинтересоваться, как зовут вашего мага?

— Гарри Поттер.

— Знаете, — лицо мужчины сразу изменилось, словно ему было знакомо это имя, — приходите завтра, а пока я постараюсь решить эту проблему.

— Хорошо, — согласился Вернон, — уже хоть что-то.

Хозяин кабинета вернулся к разгадыванию кроссворда, тем самым давая понять, что разговор окончен. Вернон хотел рассказать еще и о странной соседке, но, бросив взгляд на часы, выругался. Перерыв пять минут как закончился, а значит, нужно бежать, чтобы не вызвать гнев начальства.

Проводив посетителя взглядом, хозяин кабинета снял трубку телефона.

— Элли, соедини меня, пожалуйста, с Дамблдором.

— Хорошо, мистер Роберт, — ответила секретарша.

— Джеймс?! — раздалось в трубке.

— Альбус, сегодня ко мне приходил мужчина, желающий избавиться от племянника — Гарри Поттера.

— И ты решил посоветоваться со мной?

— Да, программа обещает быть жесткой. Имеем ли мы право так поступить с ним?

— Раз Вернон пришел к вам, значит, он желает избавиться от ребенка. И лучшее решение — забрать ребенка. У меня только две просьбы: все должно быть засекречено, Гарри в одиннадцать должен будет пойти в Хогвартс.

— Я понял, Альбус.

— Да, и чуть не забыл, Джеймс, каждый месяц у меня на столе должны быть отчеты. А я выбью в Визенгамоте деньги, ингредиенты и проведу необходимые корректировки.

— Хорошо, завтра мы заберем Поттера.

Спустя семь лет…

Это помещение было обычным коридором между жилыми боксами с обшарпанными стенами, старыми дверями, усыпанными бугорками вздувшейся краски, и почерневшим от времени деревянным полом, который надраивала девочка в видавшей виды светло-коричневой мантии. Несмотря на неприглядное состояние, одежда девочки отличалась аккуратностью от десятки раз перештопанных мантий, в которые были одеты два мальчика, стоящие недалеко от нее. Один был невысокого роста и довольно тучного телосложения. На его лице расплылась улыбка, не предвещающая ничего хорошего девочке. Нередко такие дети сами становятся объектами для насмешек, но тут он стал главным зачинщиком в издевательствах над этой девочкой, недавно приехавшей сюда. Второй был тощим и на голову выше своего товарища. Десятки раз латаная мантия висела на нем особенно отвратительно, а узкое продолговатое лицо было неуловимо похоже на крысиное.

— Юнга, ты достал ту фиговину? — важно спросил толстый мальчишка у своего товарища.

— Да, Боцман, держи. — Протянул сверток тот.

Боцман, тихо сопя, оглядел оба конца коридора, после чего развернул кулек и перевернул его. На пол упало что-то неприятное, как на вид, так и на запах. В последний момент Боцман отдернул ногу, чтобы не испачкать ботинок. Но потом, словно передумав, пнул кучу, раскидывая ее по коридору. После этого он осмотрел испачканный ботинок и поставил его перед девочкой.

— Почисти!

Девочка, продолжавшая мыть пол, дернулась к ботинку и, зацепив мантией ведро, опрокинула его. Темная грязная вода хлынула из ведра, захватывая кучу, и ударилась об ноги Боцмана, еще больше пачкая ботинки.

— Блин, Юнга, ты видел это! — выругался толстый.

— А пусть она теперь ртом чистит, раз у этой суки руки кривые, — предложил Юнга.

Боцман посмотрел на него, потом на девушку, и еще раз на Юнгу.

— Точно-о-о! Чего встала? Ты все слышала!

Девочка лихорадочно осмотрела коридор, словно ожидала помощи или выбирала, куда бежать.

— Никто не придет — все на построении, а мы ускользнули. Так что давай лижи. А то о твою харю вытру, — идея уже захватила Боцмана целиком.

— Ну это уже слишком, ребята. У вас есть пять секунд, чтобы смыться! — донесся еще один голос. Девочка повернула голову в его сторону и с облегчением выдохнула — стирка и ремонт чужой одежды пугали ее куда меньше, чем облизывание обуви.

Около двери стоял высокий — на голову выше Юнги — парень с пронзительно зелеными глазами и бритой налысо головой. Его лоб был перечеркнут зигзагообразным шрамом.

— А не то что? — процедил Боцман.

"Дерзко, даже слишком дерзко. Наверное, они нашли тот пузырек со спиртом", — подумал парень. Он прищурил глаза, у него проступили скулы. После чего его лицо вновь расслабилось, а из носа выбежала тоненькая струйка крови. Он вытерся и продолжил, уже вслух:

— Всякое может случиться.

"Ну вот, опять кровь отстирывать", — мрачно подумала девушка. Когда она перевела взгляд на пол, то увидела большое черное пятно сажи на месте лужи. Настроение тут же поползло вверх — такое за Поттером обычно убирают с помощью Эванеско.

— Да че мы его слушаем, Боцман? Если ему хорошенько вдарить по носу, он и смагичить ничего не сможет. Так ведь, Двенадцать? — выделил последнюю фразу Юнга.

Лицо зеленоглазого тут же заострилось, а глаза стали светиться ярко, словно у кошки.

— Повтори, что ты сейчас сказал, — медленно, чуть ли не по слогам спросил он.

— Юнга прав, Двенадцать, надо тебе вломить хорошенько. А то слишком много на себя брать стал! — подхватил Боцман, делая маленький шаг в его сторону.

— Не советую. — Тот, кого назвали "Двенадцать", перекосился от злобы, его тонкие губы обнажили острые зубы.

Боцман растерянно посмотрел на своего друга и, встретив поддержку, пошел в сторону недруга — неторопливо, переваливаясь со стороны на сторону. Проходя мимо девочки, оттолкнул ее в сторону двери. Она врезалась в дверной косяк и упала внутрь комнаты. Где и осталась лежать, лишь изредка выглядывая.

Двенадцать с каменным лицом еще раз прищурился, и новая струйка крови сбежала из-под носа. А вот Боцман остановился, словно увяз в густом желе, мешающем ему двигаться.

— Так, так, кто это у нас тут? Ебаникус Обыкновеникус! Не стоит связываться со мной, парень. Это последнее предупреждение, — голос Двенадцати не предвещал ничего хорошего: спокойный, словно тот действительно не хотел разжигать конфликт.

— А не то что? Уничтожишь, как первое поколение? — скорчил гримасу Боцман.

— Повтори. Что ты сказал? — Медленно приблизился Двенадцать к Боцману.

Лампы дневного света замигали, будто огоньки на рождественской елке. Даже из своего убежища девочка видела, как налились кровью глаза Двенадцати, а на голове вздулись вены. На нее словно свалился пресс.

— Гарри, пойдем отсюда, — робко проговорила девочка тихим голосом, хотя почти надорвала связки этой фразой.

Только вот внимания на нее никто не обратил. Юнга медленно пятился, а Боцман обреченно сопел, осознав плачевность своего положения. Одно дело — издеваться над девчонкой, и совсем другое — положить голову в пасть разъяренному тигру. Боцман попытался попросить прощения — все-таки он был далеко не глупым парнем, но ему не удавалось извлечь из себя ни единой фразы.

— Хотя, знаешь, можешь не повторять, — добродушно сказал Двенадцать, когда его глаза окончательно покраснели, а после щелкнул пальцами.

Правая рука Боцмана с мерзким треском выгнулась под неестественным углом. Раздался душераздирающий крик, переходящий в ультразвук. А Двенадцать спокойно посмотрел на сломанную руку:

— Когда я закончу, ты будешь молить меня…

Вся сила, наполняющая коридор, куда-то исчезла, и девочка с ужасом осознала, что тоже громко кричит. Она собственными руками закрыла рот, и посмотрела в ту сторону, где стояли трое крепких мужчин в белых халатах. Один из них держал в руках ружье с транквилизаторами, направленное на Двенадцать. Медперсонал не понаслышке знал, на что способен этот парень.

— Так, этого — в карцер! — донесся до девочки голос мужчины с ружьем. — Петтигрю, отведите Гойла в лазарет. Лавгуд, сегодня ты освобождаешься от дежурства. Мы ждем завтра утром рисунки морщерогих козляков, скажем, в пяти экземплярах. Все поняла?

— Да, понятно, — покладисто проговорила девочка.

* * *

У стены маленькой, пять на пять футов, комнаты сидел худой лысый зеленоглазый парень. Гнев, недавно затопивший его сознание, улетучился, оставляя за собой чужие, подернутые дымкой воспоминания. Они были хаотично переплетены с настоящими, и он нередко путался.

Он отчаянно всматривался в противоположную стену, изрисованную Первым Поколением. Маленькие дети не понимали, какая разрушительная сила в них притаилась, и пускали ее в ход. Не раз и не два футбольным мячом пробивало насквозь их общежитие, еще чаще пол вспучивался волнами, а стекла разлетались осколками. Именно после их игр у проекта остались деньги лишь на исследования. А участники проекта стали прибираться своими руками — необходимая мера воспитания. Именно участниками Первого Поколения и были разрисованы стены изолятора. В былые времена он никогда не пустовал.

Гарри поежился — все-таки в изоляторе было холодно — и вытянул вперед руку ладонью вниз. Легкое усилие — и под ней начал вспучиваться пол, под чутким контролем проявился маленький шарик. Завершив работу, Гарри поднял мячик к лицу и внимательно осмотрел: как и всегда бетонная пыль оказалась спрессованной и имела вязкую структуру — чтобы не рассыпаться. Вздохнув, Гарри кинул мячик в противоположную стену и попытался поймать, положившись на свое чувство магии. Как всегда, получилось.

Его тренировку прервал скрежет старого, давно не смазываемого замка. Мальчишки были просто в восторге от этого звука и чуть ли не умоляли воспитателей не смазывать как замок, так и петли (поговаривают, что некоторые специально воздействовали на замок). Дверь со скрипом открылась, и Гарри улыбнулся при виде крепкого мужчины средних лет.

— Пойдем, Гарри, мистер Робертс хочет видеть тебя, — даже сейчас в голосе того чувствовались командные нотки — до этого проекта мужчина служил в армии.

— Хорошо. — Гарри поднялся с пола.

Сейчас они оба слишком хорошо знали, зачем Поттер понадобился мистеру Робертсу. Они прошли по длинному коридору и вышли на улицу, чтобы перейти в соседнее здание.

Улица встретила их мягким теплом осеннего солнца. А тихий ветер кружил в известном лишь ему одному ритме ярко-оранжевые листья, которые образовывали на земле восхитительный ковер. Гарри жадно всматривался в привычные окрестности научного комплекса, ставшего ему за эти два года родным домом. Каждым шагом, каждым глотком холодного осеннего воздуха, каждым лучиком октябрьского солнца — он наслаждался. Старался жадно впитать, запомнить навсегда.

Когда началась активная фаза экспериментов над Первым Поколением, эту дорогу назвали Тропой Висельников. В преддверии экспериментов девчонки из милых хохотушек превращались в мрачных особ, занятых печальными мыслями. А вот парни сидели на лавочках, как взъерошенные воробьи, и устраивали драки, где сосредоточенно избивали друг друга — у каждого была почти нечеловеческая регенерация, а боль на физическом уровне подтверждала, что они еще живы.

Гарри вынырнул из воспоминаний, когда они пришли к красному прямоугольнику главного научного отделения, который, как и все остальные здания этого исследовательского комплекса, построили еще в девятнадцатом веке, когда маги шли нога в ногу с маггловским миром.

Мистер Робертс ждал его в своем кабинете — заполнял какие-то документы, но, как только Гарри зашел, он отложил их в сторону, и, посмотрев поверх прямоугольных очков, предложил присаживаться.

— Итак, Гарри, мне доложили о твоем сегодняшнем проступке. Так продолжаться не может. Ты согласен? — задав вопрос, Робертс испытующе посмотрел на Гарри, словно не был до конца уверен в личности собеседника. Получив утвердительный ответ, он продолжил: — Мы с профессорами решили, что есть два оптимальных пути: либо вводим тебя в магическую кому, либо пытаемся извлечь эту гадость. Мистер Фламель прислал нам немного эликсира жизни, так что шансы успешного извлечения крестража повысились на десять процентов.

— Восемьдесят пять к пятнадцати, что все это накроется медным тазом? — невесело сказал Гарри.

— Надо будет сказать Романову, чтобы не учил детей таким фразам, — едва слышно пробурчал Робертс, а потом подтвердил расчеты Поттера. — Да, есть лишь пятнадцатипроцентная вероятность того, что ты выживешь.

Гарри долго смотрел в панорамное окно на раскинувшийся на берегу реки парк. Мистер Робертс наблюдал за ним и мысленно материл Дамблдора, фактически спихнувшего на него заботу о мальчишке.

— Я согласен. Только позаботьтесь о Луне — не хотелось бы повторения событий годичной давности, — сказал Гарри.

На миг Робертсу удалось рассмотреть в его глазах ту усталость, что Поттер скрывал.

* * *

Этот коридор всегда казался ему длинным. Все мальчишки Первого Поколения старались вызваться добровольцами, чтобы девочки не так часто подвергались экспериментам. И уже тогда этот коридор казался бесконечным, словно лента Мебиуса, тянулся будто в бесконечную даль. А белые пол, потолок и стены лишь усиливали эффект.

Как и всё на свете, закончился и этот коридор; Гарри положили на специальную кушетку лицом вниз и привязали прочными ремнями, пропитанными двимеритовой пылью (1).

После этого мистер Робертс с ассистентами опустили сверху аппарат, собранный на стыке маггловских и магических технологий. Затем молодая ассистентка одела на голову Поттера шапочку из проводов, на каждом кончике которого была или лампочка, или тоненькая иголка. В руки и ноги ему были воткнуты магические катетеры, через которые попадали специальные смеси и зелья.

— Мы готовы начинать, — сообщила ассистентка Робертсу.

— Открываем третью, пятую и восьмую капельницы, запускаем аппарат на десяти процентах мощности. Главное, помните, что это не звуковой крик и уши затыкать бесполезно, — голос Робертса звучал отрешенно и равнодушно, словно он обожрался успокоительных. На самом же деле он использовал мощные техники окклюменции.

— Десять процентов мощности, — механически сказала ассистентка. В отличие от босса она приняла пару зелий — не могла смотреть, как извивается тело подопытного.

— Увеличьте мощность до тридцати.

— Тридцать. — Комнату заполнил еле слышимый звук, который нарастал.

— Пятьдесят! — скомандовал Робертс, считывая показатели пациента с планшета (2).

Как только аппарат заработал на нужной мощности, комнату заполнил гул, похожий на крик разумного существа. Данные на планшете запестрели загогулинами, а тело Поттера выгнулось дугой. Электрические лампы начали мигать, намекая на возникновение магической аномалии.

— Открывайте остальные капельницы, ввести внутривенно Эликсир Жизни, а затем плавно повысьте мощность до девяноста процентов, — приказал Робертс.

— Шестьдесят шесть — показатели в норме; семьдесят два — наблюдается повышение мета-волн; семьдесят пять… — Робертс слушал с тревогой — так далеко они еще не заходили. Крик, издаваемый пациентом, врезался в мозг, а свет периодически отключался. — Девяносто — пациент на грани.

— Ждем сто сорок три секунды, — прошептал Робертс и благодарно кивнул ассистентке, которая промокнула ему пот на лбу.

— Сто сорок три, отключаю.

Время для Робертса тянулось медленно, когда он следил за тем, как ассистенты убирают аппарат, извлекают из пациента катетеры и переворачивают того на спину, скрывая тем самым татуировку на левой лопатке — цифра «двенадцать». Именно двенадцатым Поттер появился на проекте.

Тем временем его помощники дали Поттеру понюхать ватку с нашатырным спиртом. Тот медленно открыл глаза и равнодушно уставился в потолок, лишь губы шевелились, словно он хотел что-то сказать. Робертс кивнул практикантке, которая подбородком указала на стакан воды. Получив одобрение, она напоила Поттера, осторожно приподняв ему голову.

После этого по комнате разнесся отчетливый шепот.

— Дневник, верный, спрятать, наследие, ум, друг, дневник…

— Овощ ведь живой, правда, старый пердун? — со злостью выплюнул Робертс. — Поттера — в инкубатор, минимум раз в месяц проводить мышечную стимуляцию.

Джеймс Робертс горько вздохнул и, сгорбившись, пошел в кабинет, где-то там у него стояла бутылка отвратительного виски — сейчас сойдет.

* * *

В маленьком помещении находилась огромная колба, наполненная зеленой жидкостью, в которой в позе эмбриона плавал маленький мальчик с татуировкой цифры двенадцать на лопатке.

Ночью жидкость немного светилась при полной луне. Поэтому было прекрасно видно, как дверь приоткрылась и внутрь прокралась мальчишеская фигура. Она несколькими движениями изменила положения управляющих рычагов. Еще пару мгновений мальчишка рассматривал колбу, а потом произнес:

— Надеюсь ты сдохнешь, Двенадцать! — И довольно улыбнулся. Но тут же испуганно попятился назад, когда у Поттера открылись зеленые светящиеся глаза.

--------------

(1) Двимерит — природное ископаемое, добываемое в нижних катакомбах Гринготтса. Славится своей устойчивостью к магическим воздействиям. Вопреки повсеместному заблуждению, не блокирует магические способности.

(2) Картонно-бумажного.

— Я сегодня же напишу отцу, что мы из-за директора шлялись ночью в Запретном Лесу, — ныл Малфой.

— Заткнись, это из-за тебя мы тут, — зло сказал Невилл, намекая на то, что это именно Малфой настучал Макгонагалл про незаконную контрабанду драконов.

— Тихо! Вы слышите? — прервала их спор Гермиона.

Они шли по ночному Запретному Лесу, который в тусклом свете их палочек казался ещё более мрачным и зловещим. Гермионе то и дело чудились странные звуки, и лишь наличие огромного Клыка хоть как-то успокаивало. Она уже не раз корила себя за то, что тогда ночью решила проследить за Роном и Невиллом — лучше бы осталась в гостиной.

Внезапно густой ельник расступился, и все вывалились на поляну, залитую мертвенным лунным светом.

— А-а-а! — заорал Малфой и не разбирая дороги кинулся обратно в лес.

Гермиона по инерции совершила несколько шагов, прежде чем с ужасом увидела лежащую на противоположном краю поляны белоснежную лошадь, над которой нависла темная фигура, с мерзким звуком всасывающая кровь. Рядом с крупом едва дышащего животного растеклась серебряная лужица. У Гермионы вырвался испуганный вопль. Она попыталась найти взглядом собаку, но увидела лишь медленно пятящегося Невилла. Еще через пару мгновений донеслось испуганное поскуливание пса, который спрятался за ее спиной.

Фигура между тем поднялась и посмотрела в сторону незваных гостей. Из-под ее капюшона светились красные от бешенства глаза.

Гермиона замерла от страха, оцепенела не в силах сдвинуться с места. Незнакомец немного постоял около животного, словно раздумывая, что делать дальше, а затем устремился в сторону детей. По всей видимости, свидетели были ему не нужны.

А дальше все завертелось в безумной круговерти. Внезапно стало жарко, словно ясным июльским деньком, а потом Гермиона, кажется, сошла с ума: в воздухе появилась тонкая вертикальная линия футов пяти в длину, золотистого цвета, расширяющаяся в середине. Еще через несколько мгновений из линии вышла невысокая фигура: длинные волосы, похожие на темно-зеленые, почти черные водоросли, ярко-зеленые глаза и желтые песчинки, стекающие по обветшалому плащу. Линия за спиной фигуры с сухим звуком схлопнулась. Что испугало ночного кровососа, и он, мгновенно сменив направление, набросился на внезапного гостя.

Тот сориентировался молниеносно: резким движением выбросил, словно ударяя, правую руку с выставленной вперед ладонью, и его противника отбросило на противоположную сторону поляны. Раздался противный хруст, как тогда, когда Невилл сломал ногу во время первого урока полетов.

Через несколько секунд зеленоглазый незнакомец (он был выше лишь на полголовы) развернулся в сторону Гермионы, отчего она задрожала от страха. Несмотря на свой испуг ей удалось рассмотреть едва заметные золотые песчинки, то и дело переливающиеся в его глазах — это было странно, но они успокоили ее.

— Кто ты? — тихо прошептала Гермиона, но в оглушающей тишине показалось, что она кричит.

Он проигнорировал её вопрос и повернулся в сторону единорога. Животное все ещё было живо и нуждалось в помощи. Внезапно сзади что-то хрустнуло; повернув голову, Гермиона увидела застывшего Невилла с перекошенным от страха лицом.

«Я… не… трогаю…детей…» — донесся до Грейнджер голос незнакомца. Как она и думала, голос принадлежал мальчишке, показалось, тот с трудом вспоминает слова. Она перевела взгляд на него — он склонился над животным и протянул вперёд руку, с которой начали слетать ярко-зелёные песчинки. Пара мгновений — и чудовищная рана начала затягиваться, превращаясь в шрам. Дыхание единорога стало спокойным, и Гермиона внезапно поняла, что все позади.

«Ну и куда ты идёшь?» — спросила шёпотом сама у себя, направляясь к незнакомцу. Как бы странно это ни звучало, но он не внушал никаких опасений, лишь любопытство. Гермиона как раз сделала первый шаг, когда сзади раздался сдавленный крик и сдвоенный щелчок. Она с ужасом увидела, как в плечо мальчика что-то врезается. Удар был такой силы, что он упал навзничь на лошадиный круп, а над ним пролетел ещё один предмет, теряясь где-то за пределами поляны.

Гермиона отпрыгнула в сторону, сама удивляюсь собственной прыти. Теперь Невилл был в пределах ее поля зрения, и она увидела, как Хагрид одной рукой зажимает ему рот, а во второй держит разряженный арбалет. Со стороны животного послышался шорох, повернув голову в ту сторону, Гермиона увидела, как спина мальчишки скрывается за деревьями.

Хагрид обошёл испуганного Невилла и направился к животному. За десяток огромных шагов, больше похожих на прыжки, он добрался, чтобы с удивлением отметить: несмотря на рану оно живо. Последнее, что Гермиона увидела перед погружением в спасительную темноту — наклонившийся над единорогом великан.

То же время.

Главный исследовательский комплекс проекта «Истоки».

В кабинете главы инициативы находилось трое: Пандора Лавгуд, ее дочь Полумна и Альбус Дамблдор. Мать сидела за своим столом, рядом с ней дочь что-то рисовала цветными карандашами. Альбус на месте гостя делал вид, что увлечённо рассматривает чучела редких существ.

— …таким образом мистер Поттер покинул стены этой лаборатории, — закончила Пандора.

— Подождите, прежде чем мы продолжим говорить о мистере Поттере, мне хотелось бы прояснить один момент, — сказал Дамблдор, переводя взгляд с чучела восьмилапой кошки на Пандору. Он терпеть не мог, когда не получалось досконально в чем-то разобраться.

— Пожалуйста.

— Эти мидели… мидих…

— Мидихлорианы.

— Спасибо, Пандора. Так значит эти мидихлорианы заблокировали способности мистера Поттера к магии? — спросил директор то, что сейчас волновало его больше всего.

— Пожалуй, я начну издалека, потому что это сложная тема. Вы не против?

— Нет, что вы. Несмотря на свой возраст, я стараюсь учиться чему-то новому. — Улыбнулся директор.

— Наш мир состоит из нескольких уровней, или скорее — измерений, неважно. Дело в том, что, когда мы открыли этот феномен, посчитали, что маги пришли оттуда. Именно поэтому я и назвала этот проект "Истоки". На деле оказалось немного иначе. Представьте слоёный пирог. Наш мир — это его верхушка, а ниже есть ещё слои. Чем глубже мы спускаемся вниз, тем более кардинальные изменения происходят: на первых четырёх Лондон — это все тот же город с другой геометрией плитки под ногами или другой метрикой домов, но там нет ничего живого. Начиная с пятого — стены облепляют мелкие микроорганизмы, похожие на песок. В тех измерениях они в стазисе, но как только попадают в живой организм, то начинают оживать и вступают в симбиоз с носителем. Гарри потерял способность колдовать, но с помощью этих мелких микроорганизмов — мидихлориан — он может непосредственно влиять на окружающий мир: телекинез, пирокинетика. К сожалению, при своей деятельности они вырабатывают токсины, которые негативно сказываются на состоянии хозяина: головокружение, тошнота, головная боль и другие симптомы отравления. От части токсинов организм избавляется с помощью кровотечения из носа, а часть приходится выводить с помощью специальных препаратов. Чем ниже уровень, на котором побывал носитель, тем сильнее становятся мидихлорианы, мы ещё не узнали почему, но работаем над этим. Первое поколение побывало на седьмом уровне, прежде чем нам пришлось ввести их в стазис. Луна побывала на девятом, и нам кое-как удаётся выводить токсины, прежде чем это приведёт к печальным последствиям.

— На каком уровне побывал Гарри? — уловил суть Дамблдор. Но Пандора лишь промолчала, избегая его взгляда.

— Двенадцать, я еле докричалась до него, — ответила за маму Луна.

— Насколько это серьёзно? — спросил Альбус.

— Серьезно? Раньше мы думали, что уровней всего девять. А теперь у нас в лаборатории лежит разодранная часть твари с одиннадцатого уровня, а маленький мальчик превратился неизвестно во что и бродит неизвестно где. Не желаете посмотреть, что происходило в этой лаборатории пару часов назад?

— Ну если вы настаиваете, — скрыл усмешку Дамблдор. За свою долгую жизнь он повидал многое, но ни разу не видел ни мидихлорианы, ни измерения.

Пандора достала из стола маленький сосуд, напоминающий больше всего омут памяти, и, поставив его на стол, произнесла:

— Взгляните, если не верите мне.

Альбус с глухим раздражением поднялся: Пандора слишком растревожила его. Сделав пару шагов в сторону стола, наклонился над сосудом…

Он бежал изо всех сил по бесконечно длинному коридору, а сзади слышался громкий и неуловимо размеренный шорох когтей о кафельную плитку, которой был выложен пол коридора.

Двери по бокам коридора были заперты, и беспорядочные замахи палочкой не спешили их открывать. К его сожалению он не мог остановиться, чтобы с помощью вербальной Алохоморы открыть одну из дверей. Это было чревато.

Он уже начал уставать, и к нему подбиралась лёгкая апатия, когда одна из боковых дверей открылась и он прыгнул в открытое помещение. Одно невербальное и на удивление точное движение палочкой — и дверь уже закрыта, а тварь пробегает мимо... Дамблдору наконец удалось выбраться из головы наблюдателя, и он с отвращением увидел жирного лысого человека, протирающего лицо носовым платком, которого можно было лишь с натяжкой назвать магом.

Потом Альбус отошёл немного в сторону, чтобы увидеть в огромной стеклянной ёмкости стоящего мальчишку с открытыми зелёными глазами. Именно по этим глазам Альбус и узнал в мальчишке Поттера. «Прости меня, Лили», — обратился он к своей лучшей ученице. А через мгновение раздалось яростное шипение и дверь вылетела, углом зацепив ёмкость с жидкостью. Увлечённый первыми моментами воспоминания Альбус только сейчас увидел тварь — и она впечатляла: это был огромный скорпион с панцирем жёлтого цвета. Хвост пустынного жителя при всем желании вполне мог достать до груди Альбуса.

Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы неведомая сила не подобрала стекляшки с пола и не ударила тварь импровизированным кулаком, и ещё раз, и ещё. Затем стекляшки разделились на две чудовищные лапы, которые разорвали скорпиона на мелкие части.

Альбус повернулся назад, чтобы увидеть стоящего на дрожащих ногах Поттера.

— Держите, мистер Поттер, спасибо, что спасли мне жизнь, — протянул свою мантию старый маг.

— Спасибо, мистер Уайт, — поблагодарил старика Поттер, накидывая мантию на плечи.

Внезапно в лицо Дамблдора ударило два ярких луча — это в помещение ворвались два человека с магловском оружием. Поттер, ни секунды не сомневаясь, движением руки создал золотистый разрез в пространстве, а затем куда-то исчез. Вместе с этим воспоминание повлекло — и Альбус обнаружил себя в кабинете Пандоры.

Он с кряхтением откинулся на стуле и произнес:

— Порталы в одиннадцать лет, мне нравятся эти мидихлорианы.

— Но какой ценой, Альбус? Откат будет очень сильным, — печально произнесла Пандора.