Канун Рождества (гет)

Вокруг замка царило небывалое оживление. Палатки волшебников, участвовавших в восстановительных работах, стояли прямо на газонах перед центральным входом. Кроме защитных заклинаний, здание школы окутывали еще и иллюзорные чары; так, чтобы со стороны казалось, будто древние стены и вовсе не пострадали. Обломки каменной кладки исчезли, и о сражении напоминали только обугленные ветви деревьев.

Незнакомые люди и домовые эльфы каждую секунду то появлялись, то исчезали за иллюзорным барьером. То и дело слышались заклинания — в основном, из раздела бытовой магии. В этом гвалте и суматохе сложно было обратить на себя внимание. Те, кого Гермионе удавалось остановить, не имели ни малейшего понятия, где отыскать профессора Макгонагалл. На секунду девушку пронзила мысль, что педагогический состав покинул школу, и ей не у кого будет попросить убежища в ставших родными стенах. А идти было некуда. От страха к горлу подступила тошнота, в глазах потемнело. Гермиона неловко оступилась и внезапно оказалась на пути бегущего волшебника.

— Ох, мисс, прошу прощения!

— Нет, ничего, это моя вина, извините. Не подскажете, как найти госпожу директрису?

— Педагогический состав вместе с медиковедьмой и ранеными вон в той пристройке обитает. Только не уверен, что вам можно здесь находиться. Тут небезопасно! Так что...

— Я буду осторожна, спасибо.

Испугавшись, что ее выгонят, Гермиона поспешила в указанном направлении и неожиданно оказалась в Больничном крыле. Раньше оно было скрыто галереей, служившей переходом между башнями факультетов Хаффлпафф и Рэйвенкло, так что с центральной аллеи сюда было не попасть. Внутри царил ничуть не меньший хаос. Студенты старших курсов в бинтах, с магическими сферами, играли в шахматы и настольные игры, младшекурсники и совсем еще маленькие дети носились между койками. Домовые эльфы тщетно пытались навести порядок.

Ещё издали завидев Гермиону, мадам Помфри радостно воскликнула:

— Какое счастье, что вы так быстро вернулись, мисс! Закончились противовоспалительное и обезболивающее зелья! А у меня не хватает рук! 

— Но почему раненых не отправили в Мунго?

— Там есть места только для самых тяжелых случаев! Лабораторию для изготовления зелий за неимением лучшего оборудовали в теплице. Приступайте как можно скорее. И буду вам благодарна, если вы придумаете какое-нибудь тихое занятие для малышей.

— Хорошо, постараюсь. А откуда они здесь?

— Это братья и сестры студентов, чьи родители погибли от рук Пожирателей. Мы с Минервой стараемся отыскать родственников, чтобы не отправлять бедняжек в приюты, но сейчас кругом такая неразбериха. Так, пора браться за дело.

Пришлось забыть о собственных душевных ранах и включиться в работу. Перевязки, Костерост, диагностирующие заклинания, отправка писем, закупка ингредиентов. Дни мелькали как сумасшедшие, и когда среди обыденной суеты ее окликнул Гарри, казалось, что с момента возвращения в Хогвартс прошла вечность.

— Гермиона?! Думал, ты в Австралии, с родителями.

— Нет, они… отец… сказал, так будет лучше, — из-за слез было невозможно говорить. Гарри увлек ее подальше от людских глаз и, приобняв, терпеливо ждал, когда прекратятся рыдания.

— Давай-ка сходим в Хогсмид. Выпьем огневиски у Розмерты. Расскажешь, что случилось, а там, глядишь, и выход найдется.

— Но тут же…

— Думаю, за час ничего страшного не произойдет. Идем.

— Хорошо, только предупрежу мадам Помфри.

Как же здорово было шагать по тропинке, слушая непрекращающуюся болтовню Гарри о последних новостях в магическом мире.

— Торговлю и производство волшебных палочек восстановили. Начались судебные разбирательства по делам Пожирателей. Билл и Флер объявили, что в скором времени станут родителями. Луна поступила на факультет журналистики, Невилл будет изучать травологию в Парижском университете. Лаванда выходит замуж в августе.

— Ну насчет Лаванды и Луны не удивлена. Билла и Флер надо будет поздравить! А Невилл почему во Францию решил перебраться?

— У него теперь там девушка. Моник Делакур. Вместе учиться будут.

— Вот это сюрприз! А как у тебя дела?

— Ну, нас с Роном зачислили в школу Авроров.

— Без экзаменов? Рону крупно повезло. Ты рад?

— Еще бы. Так что все-таки в Австралии произошло?

— Отец не позволил вернуть маме память и фактически отказался от меня.

— Почему?!

— Говорит, что они боялись мира магии и надеялись, что, выйдя замуж, я больше у них не появлюсь.

— Боялись... Что ж, их можно понять. Но не расстраивайся. Дай отцу время, чтобы одуматься.

— Вряд ли это сработает. У мамы слабое здоровье. Ради нее отец на все готов. А сама я об этом не подумала… Мне хотелось быть уверенной в их безопасности, но… Почему они молчали о своих страхах?

— Гермиона, люди не перестанут совершать ошибки. Если миссис Грейнджер боялась магии, она могла бы поговорить с Дамблдором, Макгонагалл! Или тебе об этом рассказать, в конце концов. Состроить из себя оскорбленную невинность, обвинить людей вокруг и разорвать отношения проще некуда! Ты, конечно, не права, что ничего толком им не объяснила, но и родители поступили нечестно! Знаю не понаслышке, как тяжело с родственниками договориться. Тут каждый стараться должен. А если один пытаешься, бесполезно. Что вот ты поделаешь, если человек тебя ненавидит или боится? Да еще и не хочет это обсуждать? Как ты на это повлияешь? От магии откажешься? Но вопроса-то это не решит! Дело ведь не в магии или внешности, а в самом человеке! Это уж только ему решать, как к тебе относиться, постарается ли он и тебя понять, и свои мысли доходчиво высказать.

— Знаешь, я ведь чувствовала, что отношения между мной и родителями натянутые. Но пока училась на младших курсах, думала, что так и должно быть. А потом удобно стало эту напряженность не замечать, поскольку я не имела понятия, как начать откровенный разговор. И вот к чему это привело.

— Главное — не расстраивайся. Пройдет время, и все устроится.

— Спасибо!

От идеи выпить огневиски у Розмерты Гермиона отказалась. Слишком там было шумно. Хотелось поговорить подольше, но спустя двадцать минут Гарри вдруг чертыхнулся.

— Пора бежать. Рон примчится при первой же возможности, так что не скучай. И, знаешь, с этой стажировкой сил и времени не остается! Могу тебя попросить кое о чем?

— Конечно.

— В общем… Профессор Снейп после укуса волдемортовской гадины выжил.

— Быть этого не может!

— Тем не менее. Хотя его теперешнее состояние не внушает никаких надежд. К нему никто не заходит. Мадам Помфри говорит, будь он хоть трижды герой, а клейма убийцы это не смывает. Врачи из Мунго руками развели. Лекарь, которого миссис Малфой присылает каждую субботу, говорит, что шансов нет. Но хоть что-то делает. Сферу подпитывает магическую, которая дыхание и сердце поддерживает. Зелья дает, притирания для рук и ног, чтобы мышцы восстановить, легилименцию применяет. Я Кричеру приказал за профессором ухаживать, да и сам прихожу, только это нечасто случается. Не хочу, чтобы профессор умирал в одиночестве, всеми брошенный. Никто такого не заслуживает!

— Гарри, ты молодец! Я непременно буду его навещать. Ты ведь об этом меня попросить хотел?

— Да, заходи почаще, пожалуйста. Может, у него получится все-таки выкарабкаться. Как-нибудь… У меня ведь никого, кроме него, и не осталось! Дурсли не в счет, сама понимаешь.

— А как же Джинни, миссис Уизли, я, Рон?

— Тут другое! Профессор родителей моих знал! Хотелось бы воспоминания у него взять — о маме… Надо было у Римуса еще попросить и у Сириуса… Я такой болван…

Гарри громко шмыгнул и утер невольно навернувшиеся на глаза слезы.

— Не расстраивайся! Пока профессор Снейп жив, есть надежда! Где его разместили?

— В шатре, с противоположной стороны озера. Я чары охранные навел и невидимость на всякий случай. Позови Кричера, а мне бежать пора, иначе на тренировку опоздаю. Рад, что встретились!

Гарри обхватил Гермиону двумя руками и крепко прижал к себе.

— Я тоже. Всем Уизли привет.

— Рон, как узнает, что ты вернулась, сам сюда прибежит. Господин Вердье — малфоевский лекарь говорит, что профессору полезно слушать человеческую речь. Так я ему каждый раз "Ежедневный пророк" читаю. Ладно, до скорого!

Как только Гарри исчез из поля зрения, Гермиона призвала ходячее брюзжание по имени Кричер и приказала отвести себя к профессору Снейпу. Лежащий на кровати, до невозможности исхудавший человек с бледной, почти бесцветной кожей, лишь отдаленно напоминал бывшего преподавателя зельеварения. Его лицо не выражало никаких эмоций, а сам он больше походил на мраморную статую. Пальцы с выпирающими костяшками и до невозможности отросшими ногтями напоминали птичьи лапы, а черные волосы, словно перья, разметались на белоснежных простынях. Вид был настолько нереалистичный, что отпугивал и притягивал одновременно.

Кричер сморщил крючковатый нос и едва слышно, но очень недовольно забормотал нечто малопонятное.

— Ты неисправим, Кричер! Вместо того, чтобы бухтеть, предложил бы лучше чаю.

— Чай уже давно готов и дожидается вас, госпожа маглорожденная ведьма.

— Другое дело. Ты знаешь что-нибудь о состоянии профессора Снейпа?

Вновь раздалось недовольное шамканье губами.

— Умники из Мунго говорили, что он навроде как уснул от яду этой проклятущей твари. Посему шансов у него нет. Что будто бы надо найти противоядие. А без этого никак. Да только змея-то была непростая. Чтоб противоядие искать, яд нужон, чтоб с ним, значит, сравнивать. А яда-то и нет! Сгинул вместе с гадюкой. Тот хмырь в пенсне, что всегда один приходит, уверяет, можно де его легилименцией спасти, но опять же без противоядия тяжело. Все бормочет чего-то, палочкой машет, глаза закатывает, а профессор знай себе лежит как бревно и ни на что не реагирует. Хмырь-то утверждает, будто с ним даже поговорить можно в голове. Да только как по мне — вранье это. Как есть вранье, а тот, в пенсне, только и знает, что хозяйские деньги таскать.

Эльф недовольно махнул узловатой ладошкой.

Гермиона задумчиво нахмурилась.

— Кричер, а как ты думаешь, сможет профессор Снейп поправиться? В книгах пишут, что из представителей твоей расы получаются отличные знахари — из-за природного умения чувствовать чужую боль и переживания.

— Ну чего тут скажешь. Выздоровлению навроде как что-то мешает. Но это не только яд, там чевой-то посильнее будет. А вот что это, тут уж я судить не берусь.

— Хорошо, спасибо. В следующий раз, когда придет господин лекарь, хмырь в пенсне, как ты его называешь, позови меня. Я бы хотела с ним поговорить.

— Отчего же не позвать, можно и позвать. Пусть еще вам мозги попудрит.

Засмеявшись, Гермиона направилась в Больничное крыло, где по-прежнему царили хаос и неразбериха. До вечера ей пришлось делать перевязки, готовить мази и развлекать сказками малышей, но мысли были заняты состоянием профессора Снейпа.