Звезда и тьма (гет)

Во время устранения Псевдо-сингулярности «Musica Universalis» Найтингейл и графу Монте-Кристо пришлось работать в команде, чтобы обеспечить безопасность Мастера. Хотя нет, «работать в команде» — это сильно сказано. Им пришлось заключить шаткое перемирие и игнорировать друг друга.

Когда Мастер составляла планы битв, они стояли рядом, но старались не встречаться взглядами. Дантес направлял к Флоренс пациентов, но всегда делал это через других Слуг, чтобы не нервировать ее. Когда же настало время прощального бала перед отбытием, они, в стремлении не пересекаться друг с другом, держались у противоположных стен зала. Найтингейл осматривала раненых, а граф Монте-Кристо неодобрительно поглядывал на происходящее из теней, с которыми сроднился.

Как только Сингулярность исчезла, и они вернулись в Халдею, перемирие, конечно же, было забыто. Граф с самого начала знал, что так будет, иного поворота событий он бы не допустил. Однако примерно в то время Авенджер избавился от привычки сбегать при виде Найтингейл.

— Ты печешься об остальных слишком сильно, — сказал он ей однажды, сидя на потолке комнаты отдыха. Флоренс подняла голову и поглядела на него. До этого ее внимательный взгляд красных глаз блуждал по комнате. Она была очень похожа на войскового командира, изучающего местность перед атакой. Авенджеру был хорошо знаком этот взгляд, он вселял в него страх и вместе с тем вызывал уважение.

— Тебе необходимо исцеление. Спускайся оттуда, и я спасу тебя. Когда курс лечения будет пройден, ты почувствуешь себя намного лучше.

Дантес расхохотался.

— И что, если ты права? Какой толк от Авенджера без душевных ран, не источающего ненависти?

Найтингейл нахмурилась.

— Я тебя не понимаю. Странные вещи ты говоришь, — она помолчала и добавила: — Испытывая боль, очень трудно мыслить ясно. Уверен, что не хочешь сдаться мне по-хорошему? Если решишь упорствовать, я могу применить силу.

Ответом ей была вспышка черной молнии — Дантес просто сбежал.

«И все же на секунду он задумался», — сказала себе Найтингейл. Когда-нибудь она найдет верный подход, как ему помочь. В конце концов, она спасла бы любого, кто в этом нуждался. И особенно его: он нуждался в Найтингейл больше всех. Об этом ясно говорил его побег, а еще то, что при виде графа что-то внутри Флоренс тоже отзывалось болью.

* * *

Он слишком много времени провел, думая о ней. Нужно было просто игнорировать ее, так же, как и большинство остальных Слуг. И почему он не мог так поступить? Вместо этого он говорил с ней. Он, не прислушиваясь к гласу разума, задерживался рядом с ней дольше, чем следовало, просто чтобы посмотреть, как Найтингейл, живущая в далеком краю безумия, наклоняет голову набок в попытке понять его. Ее серьезный взгляд задевал струны души, в груди что-то скручивалось. Она называла это раной, но единственное, что тут можно было сделать — не тревожить ее, то есть избегать Найтингейл.

И почему он не мог?

— Сыграешь со мной в шахматы, граф? — предложил Холмс, задирая голову к потолку командного центра по контролю рейшифтов, убежищу Дантеса. Наступила полночь, и персонал давно спал в своих кроватях, многие все еще не пришли в себя после крупного кризиса при разрешении Псевдо-сингулярности.

— Заткнись, — машинально отозвался Король пещеры, но затем уступил, спрыгивая с насиженного места. Партия в шахматы с великим детективом хотя бы отвлечет его от неприятных мыслей.

Они уже играли вместе в шахматы, как-то раз — сидя в одном из наблюдательных шаров, в другой — пристроив доску на маленьком столике, окруженном папоротниками, что так нравились Иллии и Бедиверу. Холмс тогда был удивительно молчалив и подавал голос, только чтобы со своим глупым тихим смехом похвалить оппонента.

Теперь, выиграв все три партии, Дантес прищурился и спросил:

— В какие игры ты играешь на самом деле, ублюдок?

Холмс удивленно взглянул на него.

— В шахматы, конечно же?

— Ха! — фыркнул Дантес. — Ты играешь не ради победы, это очевидно.

— О, граф, вы недооцениваете себя… — произнес Холмс, улыбаясь.

Авенджер наставил на Шерлока палец, на кончике которого загорелось черное пламя.

— Начнем с начала. И если ты испортишь следующую партию, я просто спалю тебя.

Улыбка Холмса так и не померкла, приводя графа в ярость. Однако он подчинился Авенджеру, и тот приготовился к настоящей битве. После десятка ходов стало очевидно, что Дантес был прав и до этого Холмс поддавался.

Детектив съел вражеского коня и, крутя в руках фигурку, решил поделиться наблюдениями:

— Сегодня вы играете очень агрессивно, и, полагаю, не я тому причина.

— Не будь так уверен, — ответил граф, двигая пешку. — Твое дурацкое лицо выглядит до неприличия вызывающе.

— Хм-м, — протянул Шерлок, поставил наконец коня и сделал ход ладьей.

Все завершилось победой Холмса. Он приподнял бровь, глядя на графа, и поинтересовался:

— Доволен?

Как же Дантесу хотелось стереть веселье с лица Холмса. Пусть даже Шерлок не улыбался, это читалось в его глазах.

— Нет. Давай, расставляй фигуры еще раз.

Пятая игра развивалась гораздо быстрее прошлых, и к ее окончанию на доске сложилась патовая ситуация. Монте-Кристо нахмурился. Манера игры Холмса в этой партии очень отличалась от предыдущих. Поразмыслив над этим пару секунд, он понял, в чем дело.

— Ты имитировал то, как играю я. Я не потерплю насмешек над собой, Рулер.

Холмс откинулся на спинку кресла, торжественно глядя на Дантеса.

— Да, в последней партии я пытался повторить ваш сегодняшний стиль игры. Однако в четвертой я играл так, как вы играете обычно. Что с вами происходит, граф? У вас какие-то проблемы?

— Ты выводишь меня из себя, вот это вот настоящая проблема… для тебя. Ты и сам, черт возьми, должен отлично это знать. Ну да не важно. Теперь появился еще один повод ненавидеть тебя, — граф, чуть ссутулившись, отошел от стола, за которым они расположились.

Все было в порядке. Все было в порядке, и ему совсем не нужно было «исцеление», которое предлагала Флоренс Найтингейл. Он ведь был Авенджером — самой яростью, воплощением неприязни. Он никогда не сможет стать кем-то иным. Он был разящим мечом, движимым криками невинного, ставшего жертвой предательства. По его венам бежало темное пламя мести, и если у него было сердце, то поглощенное гноем злобы.

Да. Да, он чувствовал себя просто прекрасно. И если остальным его образ казался неприглядным, значит он хорошо справлялся со своей ролью.

Монте-Кристо резковато рассмеялся. Представить только, чтобы его, возмездие, окружили заботой! Нет, это было за гранью добра и зла.

На задворках сознания пронеслось эхо слов Мастера: «я могу с легкостью доказать, что ты не прав. Ты только лаешь, но не кусаешь, Дантес. Подумай как-нибудь о том, что я сказала».

С недовольным рыком он закрался в сны Мастера и грубо сказал ей:

— Я подумал над твоими словами.

Фуджимару из мира снов моргнула, пребывая в прострации.

— Правда…?

— Да! — оборвал ее граф. — И ты ошибаешься.

— Ох. Ну ладно. Эм… можно я уже вернусь ко сну или у нас на сегодня запланирована охота на кошмары?

— Испорченная девчонка! — в сердцах сказал граф и просочился обратно в реальность.

Найтингейл ждала его за дверями комнаты Мастера, с недавнего времени она часто так делала. Откуда, черт возьми, она знала, когда приходить? Может, кто-то установил что-то вроде реагирующей на него сигнализации? О, он доберется до самого сердца компьютерной системы и распотрошит его, чтобы это проверить. Это займет его гораздо больше, чем игра в шахматы с постоянно побеждающим Холмсом.

И все же Дантес медлил, зацепившись взглядом за распущенные волосы Найтингейл, ниспадающие до талии. Они были похожи на цветной шелк. Из интереса, будут ли они такими же на ощупь, захотелось провести по ним рукой.

— Я принесла тебе кое-что, — после того, как с минуту изучала его лишенным эмоций взглядом, произнесла Флоренс.

Дантес настороженно наблюдал, как она протянула руку ладонью вверх и разжала пальцы. Вместо скальпеля или пистолета Флоренс держала маленького плюшевого поросенка.

— Это лекарство.

Где-то рядом над ними гудела система климат-контроля Халдеи. Сбитый с толку, Авенджер ответил:

— Это свинья.

Найтингейл немного наморщила лоб.

— Это лекарство. Я точно знаю, потому что, когда я страдаю от ран, оно облегчает боль, — Берсеркер посмотрела на игрушку и мягко добавила: — У нее такая забавная мордочка. Эта игрушка навевает чувство… ностальгии.

— Где ты взяла это недоразумение? — спросил Дантес. Мордочка свинюшки с кривовато пришитыми осоловевшими глазами и правда была забавной.

— Влад сделал ее для меня. Я рассказала ему, что мне нужна помощь в поиске лекарства, и он сшил игрушку, — Найтингейл задумчиво посмотрела на графа. — Не будешь брать?

Сочащееся гноем сердце Дантеса будто сжала невидимая рука. Влад? Его чуть не стошнило. Однако нежное выражение глаз Найтингейл заставило его проглотить готовые сорваться с языка бесчисленные колкости. Ему было что сказать о Берсеркере-кровопийце. Вместо этого граф протянул руку и накрыл пальцы Найтингейл так, что та снова сжала поросенка.

— Благодарю, но оставь себе.

Дотрагиваться до нее было ошибкой, идиотской, смертельной. Кладя поверх другую руку, Найтингейл мягко стиснула его пальцы, ее ладонь, вся в мозолях, оказалась прохладной. В его крови вспыхнул огонь, прорываясь наружу.

— Я знала, что ты все-таки позволишь мне…

Авенджера охватила паника, и он отдернул руку, вокруг него танцевали языки черного пламени. И он сбежал, скрываясь в тенях, где Флоренс ни за что не сможет достать его, и потому единственное, что ему придется выносить, — муки, причиняемые собственным воображением.

Все еще стоя у комнаты Мастера, Найтингейл гипнотизировала ладонь, глядя на регенерацию обожженной кожи и на обуглившегося и не восстанавливающегося поросенка.

— Опять он сбежал, — пробормотала она и начала придумывать другой способ помочь Авенджеру и этим избавиться от навязчивых мыслей, искоренить свою одержимость.