Expiatio (гет)

Горячий лучик Эдасиха медленно но верно прокрадывался в комнату, спускаясь по стене и приближаясь к морде драконихи. Она мирно спала, сложив голову на лапы, даже не представляя, какую подставу готовит ей утро. Там, где она жила до этого, скалы со всех сторон окружали ее, и Эдасих добирался до Альтаис только к полудню, когда она уже вовсю бодрствовала. Сейчас же было раннее утро, а после тяжелого вечера и ночи, когда они несколько часов добирались до дома мага, ей необходимо было хорошенько выспаться.

Но Эдасих решил все за нее. Чуть поморщившись, Аиса во сне двинула голову в сторону, пряча ее в тень. Счастье длилось недолго: очередной лучик довольно-таки быстро забрался на ее морду и, чтобы точно наверняка, прыгнул прямо на глаз. Дракониха, несмотря на и так плотно смеженные веки, зажмурилась, но продолжила стойко делать вид, что она спит. Минута. Вторая. За это время лучик резво добрался и до второго глаза, устроившись на нем поудобнее, пригревшись. Потерпев еще немного, Аиса возмущенно заворчала, снова пытаясь спрятать морду в тень, но не нашла ее. Пришлось открыть один глаз. Осмотревшись, она поняла, что Эдасих уже осветил все пространство вокруг нее, а скоро исчезнет и последний тёмный уголок.

Вздохнув от осознания, что все-таки придется вставать, Аиса потянулась, тут же зашипев от боли. Взгляд упал на поврежденное крыло — она благополучно успела о нем забыть. Выглядело, конечно, не очень, но теперь хотя бы не было бурых потеков, да и ожоги смотрелись не так страшно. Часть перепонки, как самая легковосстанавливающаяся ткань, начала срастаться там, где Гианфар закрепил ее, осторожно связав края. В голове закрутились мысли, что если бы не Гианфар, непонятно, как бы все обернулось, да и самостоятельно заживляла бы крыло она очень и очень долго. С лечением мага все обещало прийти в норму всего лишь за пару недель. Внутри разлилось теплое чувство благодарности.

— О, наконец проснулась? — в комнату, улыбаясь, вошел виновник ее задумчивости.

Альтаис смутилась, глядя на него. Почему-то, когда она увидела Гианфара, слова благодарности говорить расхотелось, хотя он этого действительно заслуживал. Да и дотащил же ее вчера вечером таки, хотя мог и бросить в лесу. Она бы на его месте так и поступила. Наверное. По крайней мере, учитывая, сколько она ворчала и огрызалась на него по пути… Сама бы Альтаис такое не вытерпела, а он все продолжал вести ее за собой, как ни в чем не бывало. Глаза на мгновение виновато уткнулись в пол, но самой захотелось улыбнуться.

Гианфар подошёл ближе. Он был одет, как и вчера, довольно просто: темная рубашка, да брюки. Плаща не было. Короткие каштановые волосы на свету показались ей слегка рыжеватыми, но она понимала, что это обман зрения.

— Дай-ка я осмотрю твое крыло, — он словно из ниоткуда выудил свою вчерашнюю сумку и склонился над ней. Глядя на него вблизи, она подметила темные круги под глазами и чуть увеличившиеся морщины у рта. В голову закралось смутное подозрение: а спал ли он вообще сегодня ночью?

Крыло непроизвольно дернулось.

— Эй, Аиса, потерпи, пожалуйста. Я ещё даже начать не успел, а ты уже сбежать готова.

Альтаис дымно фыркнула и отвернула морду, сложив ее на лапы, давая Гианфару понять, что она тут ни при чем. Однако украдкой все равно продолжала наблюдать за каждым действием мага.

Он, осторожно придерживая обеими руками, осматривал ее крыло со всех сторон — даже почти залез под него, чтобы взглянуть на него снизу. Альтаис попыталась его чуть приподнять, чтобы ему было полегче, но не преуспела в этом, что не укрылось от внимательного мага.

— Если так будет продолжаться, мне придется тебя связать. Сколько раз повторять, чтобы ты не шевелила крылом вообще? Стоит чуть сместить, и кость срастётся криво. Нам что, потом ее заново ломать?

Альтаис, не ожидавшая подобного, испуганно уставилась на него. Повторять такой неприятный опыт ей не хотелось. Она уже поняла, что в бурю больше летать не стоит, и теперь никуда нарочно не будет лезть только потому, что что-то красиво и величественно на ее взгляд. Ну или просто потому, что вдруг приспичило.

— А ты как хотела?

Она снова промолчала, обиженно отвернувшись. Помогать ему расхотелось.

Прикосновения мага были практически невесомыми, но все равно доставляли ей изрядный дискомфорт. Аиса чуть двинула голову так, чтобы краем глаза видеть, как он над ней издевается. По крайней мере, судя по ощущениям, Гианфар занимался именно этим. Его пальцы ловко порхали, оставляя на синей перепонке зеленоватую, резко пахнущую мазь. Красивое лицо было сосредоточено, темные брови сдвинуты к переносице, а губы что-то беззвучно проговаривали, то ли шепча заклинания, то ли просто отмечая сделанное. Аиса невольно вздохнула. Он покосился на нее, будто взглядом спрашивая, сильно ли ей больно, но она ничего не ответила. Ее снова ввергли в некоторый ступор его глаза. Она что вчера ночью заглядывалась на них, что сейчас. Ей было очень и очень интересно, как так получилось, что Гианфар стал их обладателем. Подобного она ещё не видела. Светлые, даже чересчур, они наверняка повергали людей в ужас, или же вызывали искреннее восхищение. У него не было как таковой радужки. Темный зрачок будто расплывался, размываясь в белок. Не было границы этого серого градиентного переливания, что выглядело действительно немного пугающе. Сложно было привыкнуть к такому, но Аисе очень нравилось. И из раза в раз притягивало ее взгляд.

Ей показалось, что Гианфар смутился из-за столь откровенного рассматривания его персоны, но она все равно не отвернулась, продолжая наблюдать, как он четко и без промашек, почти не глядя, берет одну баночку за другой, что-то смешивает, явно колдует, и обволакивает в это нечто ее крыло. Становилось все более горячо и больно, но Аиса терпела, изредка выпуская из себя немного дыма, когда становилось совсем невмоготу. Почему-то не хотелось ворчать на него, учитывая, что Гианфар периодами заботливо проводил по больным местам чуть искрящимися пальцами, не убирая боль, но снимая ощущение того, что она снова горит.

Наконец, он отпустил ее и отступил на шаг. Только теперь Альтаис убедилась в том, как сильно он устал. Ей показалось, что его немного шатало, но Гианфар подмигнул ей и, пообещав, что скоро вернётся, собрал в сумку все свои баночки и быстрым шагом покинул комнату. На что Аиса ворчливо храпнула, но немного перестаралась, и ей пришлось помотать головой, рассеивая плотный дым, заполонивший пространство вокруг нее.

Идти никуда не хотелось, хоть и оставаться одной тоже было внутренне неловко. Зала, в которой она находилась, была большая, но в ней не было ни капли уюта. Узкие, изрешеченные рамами окна, аляповато-красные стены, какие-то непонятные арки вместо обычных человеческих дверей, так ещё и практически полное отсутствие мебели. Будто эта комната не имела для хозяина дома абсолютно никакого значения, и со времён строительства и мало-мальской отделки в ней появилась надобность впервые — она была достаточно просторной для того, чтобы в нее вместился дракон. А ещё мог развернуться и не сидеть, утыкаясь носом в одну арку, а хвостом — в другую. Пожалуй, это был ее единственный плюс. Аиса совершенно по-женски хмыкнула, выразив этим все свое отношение к окружающему ее убранству, которое не успела рассмотреть накануне.

Она осторожно опустилась на пол, стараясь устроиться поудобнее, чтобы крыло оставалось вытянутым, а сама она смогла хоть немного расслабиться. Боль выматывала, а чувство жжения только разрасталось, медленно распространяясь по всему телу. Аиса прикрыла глаза, вспоминая мягкие снимающие боль прикосновения Гианфара, и попыталась мысленно спроецировать эти ощущения на свое крыло, чтобы хоть немного воплотить их в реальность. Воспоминания были приятными, но боль меньше не становилась. Альтаис еще какое-то время помучилась, но вскоре провалилась в нестабильное полудремотное состояние, то совсем погружаясь в сон, то с тихим рыком выныривая из него из-за догоняющего ее там жара.

Через неопределенное время морда драконихи дернулась: она сквозь сон услышала звук шагов, но сил на то, чтобы открыть глаза, не было. Она все ещё боролась с болью, потому не тратила понапрасну энергию — это не мог быть кто-то помимо Гианфара, потому она была абсолютно спокойна, чувствуя себя в относительной безопасности. В любом случае сейчас для внешних угроз она была слишком легкой добычей, вздумай хоть кто-нибудь причинить ей вред. А у Гианфара было поспокойнее. Вроде. Беспомощность угнетала. Ей казалось, что ее сможет победить любое насекомое, не то что человек или же другой хищник. А она же дракон! В груди было тепло, но недостаточно для того, чтобы извергнуть пламя, и Аиса прекрасно отдавала себе в том отчёт. «Главное, чтобы об этом не знал Гианфар», — мелькнула внезапно трезвая мысль, на секунду разбудив ее, о которой Альтаис тут же позабыла, ощутив, как раненого крыла будто бы касается холод, принося почти мимолётное облегчение.

Аиса периодически выныривала из дремоты, ощущая, как с ее крыла словно стягивают паутину боли. Липкие болезненные паутинки не уходили, опутывая мелкой плотной сетью поврежденный участок, однако было чувство, как кто-то слой за слоем методично снимает невесомую напасть, медленно освобождая ее. От этого тянуло в сон куда сильнее. Вскоре боль совсем ушла, подарив Альтаис такое долгожданное облегчение, и дракониха, наконец, окончательно заснула, погрузившись в глубоко-недосягаемое состояние.

Ей снился дом, родители. И брат, о котором она всегда мечтала, но не могла иметь по своей природе. Но во сне все недосягаемое возможно. Синий, почти как она, только внутренняя чешуя у него тоже была темной, и глаза выдавали его с головой. Они горели огнем. Огнем злости. Аиса не понимала, почему, пыталась подойти к нему, успокоить, но он злобно щерился, а она, чувствуя жар, в недоумении отступала. Брат, которого никогда не существовало, злился на нее, упрекая в чем-то, но Аиса никак не могла разобрать в его гневной рычащей тираде смысла. Все, что она поняла, так это два слова: Рея и маг. Альтаис замерла перед ним в растерянности, не зная, что делать. Она хотела сказать, что у нее все хорошо, но брат не слушал. Он, казалось, разъярился еще больше, и вдруг напал на нее. Не ожидавшая этого Аиса даже не отшатнулась, и драконьи зубы сомкнулись на ее крыле, а зародившийся в груди огонь вырвался прямо на нее. Альтаис, взвыв от боли и обиды, проснулась.

Боль была настоящей. Крыло горело, снова напоминая о вчерашней ночи. Будто в него вновь попала молния. Альтаис содрогнулась от воспоминаний и, попытавшись было чуть сменить положение, поняла, что ей что-то мешает у левого бока. Она обернулась и обомлела. Прислонившись к ее боку, положив одну руку на крыло, сидя прямо на полу, мирно спал Гианфар. Она растерянно моргнула. Осознание пришло не сразу: видимо, это именно Гианфар («А кто еще», — мысленно укорила себя Альтаис) снимал ее болезненные ощущения, позволяя немного отдохнуть. Но он и сам толком не спал, а потому усталость вскоре сморила и его. А боль вернулась, потому что охлаждающая магия уснула вместе с ее хозяином. Аисе стало стыдно. Он совсем не отдыхал, делая все для нее, а она… А что она?

Альтаис мало что могла сделать в своем положении, а потому лишь осторожно вывернула крыло, накрывая им Гианфара, сделав из него импровизированное бархатное одеяло и создав тень, после чего устроилась поудобнее, чтобы можно было наблюдать за мирным лицом спящего мага. Даже так черты его лица казались немного острыми и даже грубыми. Во сне его подбородок чуть уходил назад, и лицо казалось добрее, а страшные глаза не привлекали к себе все внимание. Если не знать, то можно подумать, что это лишь обычный человек, а не маг. Аиса улыбнулась своим мыслям. Она сама не заметила, как они вытеснили осознание боли из ее головы, и она вновь смогла заснуть. На этот раз без сновидений.

* * *

Старик закашлялся, делая глоток давно остывшего чая. Прошло уже много времени, а он все рассказывал и рассказывал до осипшего голоса. Амели слушала с упоением, даже на лице Гериона мелькала некая заинтересованность, хоть он и пытался безуспешно ее скрыть, иногда бросая едкие комментарии. Буря за окном перестала быть такой грозной, а среди облаков показался зеленоватый бок Анфы. Старик тяжело вздохнул, облегчённо откидываясь на спинку стула. Во время всего рассказа его взгляд будто стекленел, он словно вживался в историю, стараясь передать все детали, не упустив ни одной мелочи. Губа Амели была искусана от переживаний, а Герион периодически перехватывал ее руки, боясь, что Амелира может навредить себе — так сильно порой она заламывала пальцы от обуреваемых ее эмоций, даже не замечая этого.

Не успел старик хоть немного насладиться привычной ему тишиной, как Герион задал ему вопрос:

— Откуда вы знаете столько деталей этой истории?

В голосе сквозила изрядная доля скепсиса и немного насмешки. Старик развел руками, стараясь не показывать зарождающееся раздражение:

— Так старинная же легенда. За столько лет обросла уже многими подробностями.

Герион скривился, и его лицо в свете Анфы приобрело словно болезненное выражение. Он сощурился, набрал было в грудь воздуха, чтобы сказать что-то еще, как вдруг вмешалась Амели:

— А я немного не поняла. Гианфар живет в замке?

— Да не, какой замок, — отмахнулся старик, — так, особняк небольшой.

— Да уж, небольшой, если в него дракон вмещается, — фыркнул Герион.

Старик поскреб подбородок, думая, как бы лучше ответить.

— Эти события происходили очень и очень давно. Прошло слишком много времени — люди столько не живут. Драконы только, разве что. И по тем временам если судить, то особняк Гианфара был не очень большим. Да, там невозможно жить одному, если ты не маг: и прислуга нужна, и рабочие, и те, кто бы мог следить и ухаживать за домом, скотом и…

— У Гианфара был свой скот? — глаза Амели удивленно расширились, казалось, что если она раздвинет веки еще больше, то они выпадут у нее из орбит.

Старик растерянно повернулся к ней, колыхнув бородой.

— А как иначе-то? И огород свой был. Без этого же не прожить.

Герион нахмурился, отзеркалив свою озадаченную спутницу:

— Так Гианфар же маг?

Старик задумался, словно пытался понять суть вопроса. Ему было совершенно непонятно удивление и полнейшее недоумение на лицах своих слушателей. Пальцы хотели потянуться к посоху, чтобы ласково его погладить для успокоения и умиротворения, как обычно, но он просто сжал руку в кулак и поводил большим пальцем по выпирающим суставам указательного.

Так и не поняв, что от него хотят, он тупо спросил:

— Ну и что?

Теперь растерянность разлилась по лицам Гериона и Амели. Они переглянулись:

— Ну как же…

— Он же маг?..

— Разве он не умеет все? — подхватывая мысль друг друга, спросила немного сконфуженная пара.

— Разве еду нельзя наколдовать?

Старик заинтересованно уставился на них, обдумывая, как бы помягче их разочаровать:

— Нет.

* * *

Аиса проснулась от того, что что-то щекотало ей нос, стоило ей вдохнуть. Открыв глаза, она увидела перед собой огромную тушу барана, а рядом заметно посвежевшего Гианфара, лицо которого прямо-таки светилось изнутри.

— Тебе пора поесть.

Аиса фыркнула, обдав дымом мага, стоящего прямо перед ней. Гианфар толок что-то в небольшой ступке, которую держал в руках, и сделал вид, будто ничто не помешало ему продолжить своего занятия, хотя Альтаис была уверена — в эту секунду он бы и кончика своего носа от дыма не увидел, не то что ступки в руках.

— Я не голодна, — демонстративно отвернулась она. Драконы могли не есть неделю, а она последний раз ела три дня назад, потому не видела ничего хорошего в том, чтобы есть этого барана. Они ей не нравились. Из-за шерсти, что любила застревать меж зубов, из-за их дурацкого блеяния, которое начинало раздражать ее еще на подлете к орущему животному, ну и в особенности потому, что сейчас баран просто лежал перед ней, а не метался по полю, ища способ скрыться от голодного дракона. Другое дело поймать в лесу косулю или оленя — эти осторожные животные никогда не дадут застать себя врасплох, не орут, превращаясь в бешеный круговорот шерсти, а тут же убегают, стремясь скрыться в чащобе, а оттого охота за ними вызывает в ней азарт — сплошное удовольствие. А эта мертвая туша перед носом — унизительная подачка. Она ведь молодой сильный дракон, а не умирающая на скалах старуха, которой от слабости только и остается огненным дыханием поджаривать неосторожно приблизившихся к ней животных, после чего с трудом ползти до места их смерти и на время оставаться там, пока силы не восстановятся, и не понадобится выжидать новую жертву.

— Ты потеряла много сил и энергии. Твои ресурсы почти истощились — тебе просто необходимо поесть, — невозмутимо произнес Гианфар, стоило дыму немного развеяться.

Аиса сделала вид, что не услышала его, прячась за полуприкрытыми веками. Он же, продолжая все так же стучать чем-то в ступке, лишь пожал плечами.

— Если ты не поешь, твое лечение затянется еще на неделю. Я бы покормил тебя как человека, — тут в его глазах что-то блеснуло, — но, увы, ты пока еще слишком слаба, чтобы превращаться, да и крыло твое превратится лишь в поврежденную руку, кости сместятся, и после возвращения в нормальный вид, мне придется латать тебя заново, а мне бы этого очень не хотелось.

Альтаис напряглась, и больное крыло тут же непроизвольно дернулось, послав по телу волну горячей боли. Заметив это, Гианфар подошел к ее крылу, внимательно его осмотрел, только что не ткнулся в него носом, после чего осторожно положил свою холодную руку рядом с уже подзажившей раной.

— Между прочим, этот баран живой, просто спит, — не глядя в ее сторону, бросил Гианфар, и Альтаис на секунду показалось, что съесть барана — не такая уж и плохая идея. Но потом наваждение вдруг спало, и Альтаис подозрительно уставилась на нежно гладящего ее крыло Гианфара. Он, словно не замечая ее внимательного взгляда, высыпал из ступки светлый порошок на те места, где должны были срастись кости и что-то неразборчиво зашептал, заставив мелкие частички светиться красным. Стало щекотно, и Аиса дёрнула крылом, желая избавиться от этого странного ощущения, так сильно, что чуть не сбила с ног не ожидавшего этого Гианфара. Он укоризненно посмотрел на неё.

— Есть не хочешь, лечиться не хочешь… Что ж ты за дракон-то такой вредный? — он покачал головой и, подобрав упавшую на пол ступку, направился к выходу, сердито нахмурившись. До Альтаис донеслось его ворчливое бормотание: — Стараюсь тут для неё, распинаюсь, а благодарности ни на грош! Самовлюблённая драконица!

Аиса возмущённо фыркнула:

— Вообще-то я всё слышу!

— Ну и отлично, — не сбавляя хода, проговорил Гианфар, и через мгновение по зале разнёсся громкий стук захлопнутой с силой двери.

Альтаис ещё некоторое время смотрела ему вслед, не веря, что он просто так взял и ушел, но затухающие где-то в глубине дома шаги отчётливо доносились до её тонкого слуха, не оставляя надежды на то, что Гианфар остался за дверью. Стыдно не было: она догадывалась, что именно чувства вины в ней маг и добивался, ведь в его голосе не было слышно и капли злости, он просто хотел заставить её делать, что он просит, хитростью. Но и она не промах!

Мысленно усмехнувшись, Аиса вновь покосилась на лежащего перед ней уже чуть подкопченного в дыму барана. Аппетита не было. Отвернувшись, она осторожно отползла от туши поближе к окну и улеглась, стараясь как можно безболезненнее устроиться поудобнее. Опустила морду на лапы и частично прикрыла ее здоровым крылом. Тоскливо уставилась в окно, жалея, что не может почувствовать запах летнего ветра, что мог наполнять волшебной силой её бархатные крылья. Она никогда не была безвылазно в здании такое долгое время, стены будто давили на нее со всех сторон, и, казалось, дышать здесь было намного труднее. Возможно, это последствия её ранения, а может, она просто сильно соскучилась по природе. До этого она бывала в человеческих жилищах пару раз, когда родители объясняли ей, зачем они могут превращаться в человека, и водили в деревню в нескольких километрах от их скал, но с тех пор прошло уже около пяти лет, да и родителей больше не было.

Её отец был очень старым и мудрым чёрным драконом, который долго не мог найти себе пару, пока не встретил маму. Она — синяя дракониха, которая очень сильно боялась людей и максимально избегала их, имела светлую душу и доброе сердце. И безумно любила своего мужа. Они прожили вместе несколько сотен лет прежде чем она высидела яйцо, и Альтаис появилась на свет. Отец был уже совсем стар к тому моменту, но несмотря на это, всеми силами старался сделать детство маленькой Аисы волшебным. И ему это удавалось в течение первых пятнадцати лет её жизни, однако потом, когда Альтаис уже достаточно окрепла и могла стать полностью независимой, отец понял, что стал слишком стар и немощен, чтобы быть защитой дочери и жены. Он не хотел умирать на их глазах, а потому, попрощавшись, просто ушёл. Улетел туда, откуда не возвращаются. Выбрал такое место, чтобы сил долететь хватило лишь в одну сторону. Возможно, он был ещё жив, но этого Аиса уже никогда не узнает.

Мама же прожила с ней ещё два года, но Альтаис видела, как ей тяжело без того, с кем она провела многие столетия рука об руку. Цвет её чешуи померк, глаза перестали светиться тем счастьем и любовью к жизни, как бывало раньше, когда их семья была в сборе, и вскоре она тоже ушла. Она не смогла оставить дочь одну, потому Аиса была рядом с ней до её последнего вздоха, стараясь максимально продлить мамину жизнь, но вскоре поняла, что как бы сильно мама её ни любила, Аиса не могла стать заменой своему отцу. А потому, совершив все необходимые обряды, когда пришёл смертный час, Альтаис снялась с места, и улетела от тех воспоминаний так далеко, как только могла, затолкав своё горе в себя так глубоко, что порой забывала, откуда она вообще взялась.

Она старалась жить по заветам отца, который всегда говорил, что как бы ни было плохо, надо всегда оставаться искренним и добрым, а в мире стараться видеть чистоту и волшебство близости природы. Альтаис понимала, что порой она чересчур наивна, и не совсем это подразумевал её отец когда давал свой последний завет, но именно желание быть ближе с природой, желание всегда быть открытой миру, наслаждаться красотой и моментом, вывело её в ту ночь из укрытия в скалах. Та гроза была прекрасна, и Альтаис испытывала настоящее блаженство, борясь с сильным ветром, ловя мордой прохладные капли, наблюдая за вспышками света и сливаясь с тёмным небом, будто с самым лучшим другом. Однако оказалось, что красота может быть опасной, может даже убить, и это лишь вызывало в Альтаис ещё большее восхищение могуществом природы, а в груди поселилась гордость, что она — дракон, и она является частью этой мощи, сметающей всё на своём пути. Она не воспринимала своё ранение как слабость или же промашку, она принимала произошедшее, как данность, и была благодарна миру за подаренный опыт. Тем более, что она повстречала того, кто смог спасти ей жизнь. Того, чьи глаза говорили об их далёком родстве. Того, кто пленил её своими чарами, но она никогда бы себе в этом не призналась.

Гианфара.