Полусумерки (Полусага) (джен)

Центральный телеканал Братства с оригинальным названием "Центральный Телеканал Братства" вещал на все подконтрольные Нод и даже некоторые подконтрольные ГСБ зоны. И сейчас как раз начиналась самая интересная передача, так что народ, кому время позволяло, подтягивался к зомбоящикам в ожидании новостей.

Всеобщая любимица, диктор Эгина Рори, поприветствовала собравшихся стандартной фразой — "Единое видение, единая цель" — и вкратце рассказала о всяких вялотекущих событиях: в Африке революции, в Австралии контрреволюции, над Европой ионные бури, над Америкой озоновые дыры, а ГСБ, как всегда, во всём виноват.

— Теперь об этих и других новостях подробнее, — сообщила Эгина и действительно начала было рассказывать подробнее, но вдруг замолчала на полуслове. Нахмурилась. Решительно тряхнула головой. — Да кого это всё интересует?! Действительно важная сейчас новость — покушение на жизнь Стефани Миллер! Две минуты назад мы установили связь с Первым Храмом, и Пророк был настолько любезен, что согласился в прямом эфире ответить своим преданным последователям на несколько вопросов!

Изображение разделилось надвое, на левой стороне экрана остались студия и сестра Рори, на правой появился Кейн.

— Приветствую вас, дети мои. Да пребудет с вами сила… — он сообразил, что говорит что-то не то, и быстро добавил: — Тибериума!

Выжидательно посмотрел на Рори: спрашивай, мол, раз уж от сверхважных дел отвлекла.

— По нашим сведениям, недавно из пригорода Каира была запущена ядерная ракета, которая должна была уничтожить орбитальную станцию неверных. К счастью, ракету сбили…

— Почему это "к счастью"? — не въехал Пророк, поэтому даже про пафос забыл.

— Потому что Стефани Миллер не пострадала! — радости Эгины не было предела. — Известно ли, кто мог совершить такое злодеяние?

— С каких пор уничтожение неверных считается злодеянием? Неужели в моё отсутствие Братство забыло, кто истинный враг? Кто является единственным препятствием на пути к нашему будущему, озарённому светом Священного Кристалла?..

— Н-нет, — слегка растерялась сестра Рори. — Но Стефани Миллер…

Кейн едва удержался от "фэйспалма":

— "Филадельфия" — вызов всему Братству, омерзительное напоминание о том, что дети Нод не могут чувствовать себя в безопасности, пока на этой планете есть ГСБ! И в следующий раз никакое чудо не спасёт неверных! Все они, включая эту жалкую писательницу, обратятся в прах под ногами вестников нового мира — мира тибериума!..

Сразу после этих слов у Эгины случился какой-то странный припадок. Она вцепилась пальцами в край стола, вся затряслась, издала несколько нечленораздельных звуков, будто язык внезапно перестал её слушаться. Но это быстро прошло, и уже через пару мгновений сестра Рори вскочила, воздев руки к потолку, за которым, предположительно, где-то далеко имелось небо, и заверещала:

— Дети Нод! Наш пророк отрёкся от нас! Вы слышали это! Стефани рассказала нам про истинную любовь, про свет и мир! Пророк хочет уничтожить Стефани! Как мы теперь можем следовать за ним?! Как мы можем верить ему?! О небеса, остановите моё сердце, зачем вы позволили мне дожить до этого момента?..

На этом силы Эгины иссякли, и она свалилась куда-то под стол. То ли решила отдохнуть, то ли небеса в кои-то веки выполнили просьбу… На всех экранах высветилась заставка с логотипом канала и надписью "Технические неполадки".

— Я фигею, дорогая редакция, — только и сказал Кейн, когда связь со студией прервалась.

А в недрах бункера Легиона наблюдавшие всю эту пантомиму генерал Катар и аббатиса Ковач молча переглянулись.

— Всегда поражалась, — достав из упаковки специальную салфетку, Алекса принялась протирать сенсорные панели, на что ИскИн отреагировал фразой "Ой, щекотно", — как у него хватает терпения с таким серьёзным видом нести такую феерическую белиберду?

— А я всегда поражалась, как у людей хватает терпения это слушать…

Папка буквально жгла руки. Сандра торопилась, надеясь застать Грейнджера в его кабинете, чтоб потом не искать по всему Генштабу, а то и Вашингтону, но в мини-юбке не очень-то побегаешь.

В кабинет она привычно вошла без стука и доклада: вечно занятой генерал не любил тратить время на пустые формальности, когда без них можно было обойтись, никаким непотребствам на рабочем месте не предавался, посему спалиться не боялся, а даже если и так, то ассистентке своей он всецело доверял.

— Генерал Грейнджер, сэр?.. — позвала Сандра, оглядывая помещение.

Тишина.

Мысленно высказав много всякого по поводу дурацкой формы, которую приходилось носить на работе, лейтенант положила папку на стол — туда, где среди стопок всяческих отчётов, доносов и личных дел был расчищен пятачок пространства. Случайно задела сенсорную панель, и над столом развернулся голографический экран — видимо, Джек вышел ненадолго, раз не отключил его.

На экране был какой-то доклад или протокол, не привыкшая лезть в дела начальства без приглашения, да и не испытывающая желания быть застуканной за столь недостойным времяпрепровождением, Сандра хотела было уйти, но предательский взгляд выхватил из текста имя, сделавшее вдруг неважным всё остальное.

Стефани Миллер.

Любопытство без особых усилий заставило Сандру поступиться своими принципами и предаться гнусному занятию, а конкретно — сунуть нос в секретный протокол допроса недавно взятого в плен командующего войсками Нод, некоего Джона Уиллсона.

По вполне понятным причинам пресс-конференцию, которая должна была состояться на "Филадельфии", перенесли на более поздний срок и низкую орбиту.

По тем же причинам большинство директоров мигом разлетелось по своим Зонам, чтобы удостовериться, что Братство не намеревается в ближайшее время начинать боевые действия. Ну или подготовиться, если вдруг.

И отбояриваться за всех пришлось, как обычно, Лии Кинсбург.

— …Учитывая изменения, произошедшие за последние два года, мы приняли решение о пересмотре основной экономической модели в пользу более жёстко структурированных отношений…

Журналисты откровенно зевали. Экономика, политика и прочие отвлечённые понятия их не интересовали. И уже на десятой минуте прозвучал вопрос:

— Скажите, а скоро ли в школьную программу добавят "Сумерки"? И с какого класса планируется их изучать?

— Такого пока вообще не планируется, — ледяным голосом ответила Лия. Треклятый роман её уже достал.

Но журналисты, резко оживившись, начали буквально заваливать её вопросами в том же духе:

— Что вы скажете о присвоении съёмочной группе "Сумерек" государственных наград?

— Следует ли законодательно запретить давать детям имена "Белла", "Эдвард" и "Стефани" или, наоборот, законодательно обязать?

— Есть ли вероятность, что один из новых городов назовут в честь Миллер?

И так далее и тому подобное…

— Хватит! — рявкнула наконец гендиректор, хлопнув обеими ладонями по столу. Журналисты притихли, как замолкает голосистая шавка, получив по морде, и тогда Лия уже более спокойно сказала: — Все вопросы о миссис Миллер вам следует задавать самой миссис Миллер. У нас сейчас есть более важные дела, чем какая-то книга. Тибериум, Братство…

— Вы все это слышали?! — молодой журналист подскочил так резко, что опрокинул стул. У него от возмущения едва пар из ушей не шёл. — "Более важные дела"?! "Какая-то книга"?! Не знаю, как у других, а у меня точно больше нет никаких вопросов!

И он решительно направился к выходу из конференц-зала. Остальные репортёры сначала засняли в подробностях его демонстративный уход, затем и сами загрохотали стульями. В помещении осталось лишь шестеро из доброй полусотни.

— А вам чего? Про экономику послушать интересно?

Самый старший из журналистов, представительный мужчина с сединой в волосах, примирительно поднял руки:

— Никаких вопросов про Миллер.

— Хорошо… Тогда продолжим. Впрочем… — Лия оглядела огромный пустой зал, затем снова обратилась к представителям прессы: — Пойдёмте в мой кабинет. Думаю, от чашки кофе никто из вас не откажется?..

Старательно напудрив нос, чтоб хоть как-то скрыть последствия двухчасовых рыданий, лейтенант Тэлфайр вышла из "дамской комнаты" и направилась в сторону конференц-зала, стараясь держаться возле стенки и не привлекать внимания редких сотрудников, спешащих по своим делам.

Выросшая в Синей Зоне, Сандра была предана ГСБ всей душой, гордилась тем, что служит делу мира, прилежно считала последователей Нод фанатиками, но сейчас готова была…

…Послать это всё к чёрту! Он спас Стефани! Он, фанатик, увидел свет истинной любви, который источали страницы Книги, и отрёкся от своих заблуждений… Не побоялся стать для всего Братства не заслуживающим снисхождения предателем, не побоялся отдать себя в руки врагов, которые тоже после разрушения Годдарда любезны не будут… И это — ради неё. Ради Стефани! Он, герой, апостол нового мира — мира Беллы и Эдварда, — станет первым мучеником, обречённый окончить свою жизнь где-нибудь в застенках ГСБ или в лагере для военнопленных…

Несмотря на все попытки держать себя в руках, Сандра снова ощутила, как по щекам текут слёзы.

Это несправедливо! Но в её ли силах что-то сделать? Разве что выкрасть протокол и отправить его какой-нибудь крупной медиакомпании? Она едва успела свернуть экран, когда в кабинет вернулся Грейнджер. А если он что-то заподозрил?..

За спиной скрипнул дверями лифт, выпуская на свет божий казначея ГСБ Рэдмонда Бойла и его секретаршу — кудрявую дамочку с кривыми ногами и хитрой ухмылкой.

— Кто посмел расстроить столь прелестное создание? — заворковал Бойл, едва лейтенант подбежала к нему.

— Прикажите освободить Джона, — с ходу потребовало "прелестное создание". Подумало и добавило: — Во имя Стефани.

На свою беду, Рэдмонд спросил, кто, собственно, такой этот Джон, и следующие десять минут выслушивал трагическую историю отважного коммандера. На одиннадцатой понял, что Сандра права и спасителю Стефани в тюрьме не место.

— Сделаю всё, что смогу, — пообещал он, — и немного сверх того. Ты правильно поступила, обратившись сразу ко мне.

Лейтенант Тэлфайр буквально засияла от радости.

Когда Уилл Джонсон окончательно уверился, что фанатики ни на кого не собираются нападать, расслабился и слегка даже заскучал, пришёл приказ из Генштаба. Нужно было перебросить войска к секретной тюрьме, чтоб защитить её от каких-то бунтовщиков. Больше Уиллу ничего не сказали, а зря.

По прибытии на место коммандер обнаружил, что бунтовщиками на самом деле являются поклонники Стефани Миллер и пришли они, чтоб освободить томящегося в застенках ГСБ героя, спасшего "Филадельфию". То, что если бы герой поначалу не разнёс Годдард, геройствовать у него причин бы не было, никого не волновало.

Директор Бойл, получив на свою просьбу освободить Джона Уиллсона категорический отказ, устал безуспешно дёргать за политические ниточки и недолго думая обратился к народу, о чьих интересах так любил трепаться с каждым, кто готов был послушать. Возмущённый несправедливостью народ его поддержал. Поддержал и Уилл, узнав, с какими благими целями стефаниты собрались под стенами тюрьмы. Так что через пару часов от этих стен ничего не осталось.

Двадцать первый век почти перевалил за половину, тибериум свёл большую часть лесов, оставшиеся тщательно охранялись, так что напечатанные на настоящей бумаге, а не том жалком суррогате, который пришёл ей на смену, книги стали редкостью. В библиотеки приходили теперь как в музеи, чтобы полюбоваться на остатки былой роскоши, до обморока надышаться самой настоящей книжной пылью, а то и осторожно, одним пальчиком прикоснуться к ветхому переплёту, пока суровый библиотекарь не видит…

Шмяк! А-а-а-бум-м-м!!!

Суровый библиотекарь, получив неиллюзорный пинок под зад, вылетел из двери Центральной Библиотеки номер восемь и впечатался лбом в фонарный столб. Вслед за ним, осыпаясь в полёте пожелтевшими листами, отправились первые книги. Зря бедняга сказал случайно заглянувшим стефанитам, что творения Миллер у него нет, потому что ему не место среди литературных произведений…

Разлетевшееся вдребезги стекло в окне второго этажа весёлыми осколками запрыгало по асфальту, а вслед за ними посыпались увесистые тома полного собрания сочинений. Чьих — стефанитов не волновало, они выкидывали книги через окна и двери, а подоспевшие единомышленники, поняв, что к чему, начали споро сгребать их в кучу прямо посередь улицы.

Когда куча набралась достаточно большая, один из стефанитов поднял первую попавшуюся книгу.

— "Четыреста пятьдесят один по Фаренгейту", — прочитал он. Открыл том на середине, небрежно выдрал несколько страниц, скомкал их и зачиркал зажигалкой, приговаривая: — Какое тупое название! Вечно эти жалкие писаки выпендриваются, а ведь всё гениальное — просто! "Сумерки"! Что может быть прекраснее и гармоничнее?!

Собравшаяся толпа и взбежавший по книжной горе до самой верхушки огонь поддержали его одобрительным гулом.

— Стойте! — вдруг донёсся из задних рядов пронзительный крик. Пять дюжих ребят растолкали собравшихся, бросились к костру и начали разбрасывать книги и сбивать пламя. Толпе это не понравилось.

Начавшуюся было потасовку остановил всё тот же голос. Полненькая девушка лет пятнадцати выбежала на середину площадки и замахала руками, привлекая к себе внимание.

— Подождите, нельзя жечь книги!

— Что толку от книг, если в них нет Беллы и Эдварда? — крикнул недавний поджигатель, подходя ближе с явным намерением и девушку в тот же костёр отправить, если будет людям портить развлечение.

— Это же книги! Настоящие, бумажные! — пампушка обвела всех выразительным взглядом, словно надеясь, что стефаниты поймут. Но те лишь угрюмо сужали вокруг неё кольцо. Пришлось объяснять: — Бумагу можно переработать! И напечатать новые книги! Тысячи томов "Сумерек"!

Хмурые лица мгновенно посветлели. Уже через минуту чудесным образом появились мешки, куда собрали слегка обжаренные книги, кто-то вызвал грузовики, и стефаниты в едином порыве принялись вытаскивать всё, что ещё осталось на стеллажах в библиотеке.

— А ты хотел уничтожить такой ценный ресурс, — пожурила поджигателя предприимчивая девушка, — не подумав о том, сколько пользы он может принести всем нам и Стефани!

— Вредитель! — хрипло выкрикнул кто-то. — Отступник!

Стефаниты мигом навострили уши.

— Да я ж не знал… я ж только хотел… — начал оправдываться неудачливый пироман, потихоньку пятясь от библиотеки.

— Он не думал о Стефани! Ему плевать на Стефани! — не унимался обладатель хриплого голоса, тем не менее не выбегая на открытое место, стараясь держаться за спинами стефанитов. — Может, он шпион ГСБ или Нод? И это была диверсия?..

Отвлекающий манёвр сработал: пока стефаниты разбирались с "диверсантом", охрипший от многих лет, проведённых в книжной пыли, библиотекарь незаметно ускользнул, прихватив самый большой мешок с книгами, какой смог поднять. Он торопился сообщить своим коллегам в других городах и Зонах о грозящей им опасности.

Через десять минут девушка-пампушка и пятеро её друзей уже вовсю командовали погрузкой "ценного ресурса" в машины, стефаниты бодро, совсем по-муравьиному сновали туда-сюда, лишь поджигатель тихо качался на фонарном столбе, куда его повесили, чтоб не мешался под ногами.

— Коммандер Джон Уиллсон, — представился бывший верный адепт Нод.

— Коммандер Уилл Джонсон, — представился бывший преданный сторонник ГСБ.

— Стефани Миллер, — представилась Стефани Миллер.

Синяя Зона не казалась ей достаточно безопасной, хотелось обзавестись своей вотчиной, так что в недрах заброшенной базы, спешно прогнав оттуда крыс, пауков, висцероидов, мутантов и колонию хиппи, организовали временный штаб. Там собрались все те, кто желал следовать за Стефани и оберегать её от напастей жестокого мира.

Немного обустроившись и отдохнув после побега из зоны С-11, Рэдмонд Бойл, присоединившийся к армии стефанитов, решил познакомить миссис Миллер с героями дня, для чего и привёл сладкую парочку пред её светлы очи.

Уилл Джонсон вытянулся в струнку, как на параде, а Джон Уиллсон, наоборот, изогнулся дугой в почтительном поклоне.

— Вольно, солдаты, — разрешила Стефани. — Я безмерно рада, что именно вы, мои читатели и почитатели, рядом со мной в этот ответственный момент. Вы спасли меня, но не только меня — вы спасли Эдварда и Беллу, их прекрасную любовь! Весь мир смотрит на вас с благодарностью и восхищением…

Окончательно смущённые оказанной им высокой честью Уилл и Джон смиренно выслушивали похвалу из уст писательницы, потупив взоры и с каждой секундой всё больше краснея.

Но уставшая хвалить других Стефани вдруг трагически вздохнула и грустно опустила голову.

— Я сожалею, но многие люди ещё хранят в своих сердцах зло и ненависть… Наверное, моя книга не так хороша, как должна быть…

Оба коммандера, а также подслушивавший под дверью Рэдмонд в ту же секунду бросились утешать писательницу, по макушку засыпав её восторженными комплиментами.

— Нет-нет, — притворно сокрушалась в ответ миссис Миллер, — даже один человек со злым сердцем может погубить сотни и тысячи добрых… Книга бессильна против таких…

— Где он?! — тут же хором рявкнули Джон и Уилл. — Где этот злодей?!

— Укажите нам, — попросил Рэдмонд, — и мы найдём его… их… всех…

— …И вырежем их злые сердца…

— …И сожжём их осквернённые злом тела…

— …И задушим в колыбелях их детей, чтоб не осталось и следа зла…

— …И вырвем язык любому, кто произнесёт их покрытые позором имена…

— …И да воцарятся мир и любовь!

Успокоенная Стефани одарила своих последователей ласковой улыбкой:

— Мир и любовь… Это так чудесно звучит!

Генерал Катар сидела на столе — на полу холодно, а в кресле неудобно — в позе лотоса и делала вид, что медитирует. Вернее, она делала вид, что делает вид. Помедитируешь тут, как же, когда Кейн вот уже почти час вокруг этого несчастного стола бродит с выражением "всех убью, один останусь" на лице и какими-то злодейскими замыслами в голове.

— И как ты это объяснишь? — наконец спросил он.

Килиан выдала давно заготовленный ответ:

— Никак.

— Что значит — "никак"?! — вызверился Пророк. — Ты генерал или кто?!

— Оу. Прости, постоянно забываю. Никак, сэ-эр.

— Килиан!!!

— Я уже… эм-м… неважно сколько лет Килиан. Успокойся. Отдел военной разведки сейчас обрабатывает данные. Через полчаса всё будет.

— Целых полчаса?!

— Слушай, ты двадцать лет ждал, чтоб войну начать, а тут тридцать минут подождать не можешь?

— Вот именно! Я тут, понимаешь, готовлюсь, планы строю, всё продумываю до мелочей… а вдруг вылезает какая-то фря и всю малину портит! И моих последователей к себе переманивает!

— У ГСБ те же проблемы. Тебя это утешит?

— Нет!!!

— Ладно… что-нибудь придумаем.

Прекратив метаться как дикий зверь в клетке, Кейн остановился за спиной генерала.

Спросил очень тихо и даже как-то неуверенно:

— Килиан… Я же лучше… лучше, чем Стефани, правда?

— Насчёт "лучше" не знаю, — генерал спрыгнула на пол: не судьба, видно, привести энергию ци к гармонии со Вселенной. — Но уж точно симпатичнее.

На экстренное совещание, посвящённое Стефани и её роману, явилась только половина директоров ГСБ. Другая половина — во главе с Рэдмондом Бойлом — объявила режим Лии Кинсбург диктатурой и отказалась признавать его, заодно предложив единственный возможный компромисс: отставку Кинсбург и назначение на её пост Миллер. И если с первым требованием гендиректор вполне могла согласиться ради мирного урегулирования конфликта, то со вторым — уж точно нет. Она давно поняла, что простая домохозяйка, в одночасье ставшая кумиром миллионов и едва ли не причисленная к лику святых, на самом деле далеко не так проста, как кажется.

Пригласили на совещание и генерала Грейнджера.

— Господа, — Лия обвела взглядом присутствующих, на чьих лицах было общее затравленное выражение, — я в растерянности. Мы больше не контролируем ситуацию. Простите за каламбур, но мир погрузился в сумерки. И теперь только от нас зависит, будут ли они предвестниками рассвета или же окончательного наступления темноты. Я хочу попросить генерала Грейнджера доложить, как обстоят наши дела.

Джек прокашлялся:

— Сейчас положение таково, что мы не можем точно определить численность этих… "стефанитов", как они себя называют. "Сумерки" — это эпидемия, и она охватила уже всю планету. Единственное, что радует, книга воздействует одинаково как на нас, так и на фанатиков Нод. Так что о Братстве пока можно не беспокоиться. По данным разведки, Стефани и её ближайшее окружение находятся в Бразилии. Там база Нод, они её давно оставили, мы пытались отремонтировать и приспособить для наших войск, но так и не доделали, необходимости не было. Сейчас по всем городам стефаниты захватывают телецентры и прочие СМИ, а также издательства… Местные власти либо ничего не делают, либо помогают. Мы полностью потеряли контроль над Четвёртой и Девятой Синими, в Третьей и Восемнадцатой тоже к тому идёт…

— Простите, — подал голос один из директоров, — но чего, в конце концов, хотят эти стефаниты? Каковы их требования?

— Они хотят читать "Сумерки", смотреть "Сумерки", говорить про "Сумерки", слушать про "Сумерки", восторгаться "Сумерками", искать глубокий смысл в "Сумерках"…

— Ну а погромы-то устраивать зачем? Пусть читают, смотрят, обсуждают… Разве им мешал кто-то?

Грейнджер удивлённо посмотрел на Лию: как такой наивный субъект вообще в совете директоров оказался?

— Им мешают те, кто думает не так, как они, — терпеливо объяснила гендиректор. — Стефаниты хотят доказать всем несогласным их неправоту. И за неимением весомых аргументов переходят к увесистым.

— Да я лучше на тибериум молиться буду, чем этот бред шедевром считать…

Как бы дальше развивалась беседа, осталось неизвестным: в кабинет влетел секретарь гендиректора.

— Там… там… — он замолчал, сделал глубокий вдох, медленно выдохнул, затем продолжил: — Стефани Миллер хочет сделать заявление…

Лия махнула рукой в сторону большого, во всю стену, экрана, и секретарь засуетился, подключая его.

— У меня есть новость для вас, мои драгоценные и любимые поклонники! — Стефани жизнерадостно улыбалась всему миру, застывшему в ожидании её откровений. — И вы, наверное, уже догадываетесь, какая? Конечно же, догадываетесь. И я с большим удовольствием скажу вам — да, вы правы! Новая книга! Лишь час назад в ней поставлена последняя точка! Наберитесь терпения, друзья мои, и скоро вы сможете снова встретиться с Эдвардом и Беллой, прикоснуться к их великой и прекрасной любви! Ждите и верьте — любовь спасёт мир! Лишь те, в чьём сердце живёт любовь, сами достойны жить на этой планете! Лишь любящие сердца имеют право биться! Помните это!

Передача закончилась.

— Так метафорично призывать к геноциду даже у Кейна не получалось… — оценила спич гендиректор Кинсбург.

— Да уж… — согласился Грейнджер. — Если честно, я бы его с бóльшим удовольствием послушал. "Слава Кристаллу, смерть неверным" — всё чётко и по делу, не то что эта… писательница.

— Хреновые, видимо, наши дела, если уже по Кейну скучать начали… — заметил секретарь Лии. Ойкнул, втянул голову в плечи и быстренько испарился из кабинета, дабы не огрести за длинный язык.

Впрочем, все присутствующие были с его словами согласны.

А в это время где-то в бункере неподалёку от Первого Храма выступление Стефани наблюдали их заклятые враги.

— Эта женщина меня реально пугает, — генерал Катар задумчиво потеребила цепочку на шее. — Надо срочно в кого-нибудь влюбиться… так, на всякий пожарный.

— А я, пожалуй, пас. — Кейн притворился, что не заметил, как Алекса будто случайно нарисовалась совсем рядом с Килиан и очень красноречиво на неё посмотрела. — После встречи с МакНилом мне пришлось новое сердце выращивать… И не особо хочется, чтоб в нём что-то жило.

Не дождавшись даже проблеска внимания со стороны Килиан, аббатиса испустила душераздирающий вздох.

— Какое счастье, что по критериям Миллер я — вполне достойная, — иронично сказала она, взяла планшет и вышла.

Оставив в покое цепочку, Килиан склонилась над консолью Легиона, запрашивая свежие данные о беспорядках в Жёлтых Зонах.

— Могу только посочувствовать её избраннику, кем бы он ни был.

"Хотел бы я быть объектом твоего сочувствия", — подумал Кейн, но по привычке сделал вид, что всё это ему абсолютно до лампочки.