Цепная ищейка Сивиллы (гет)

Когами Синъя⁽¹⁾ — мой куратор. Цепной пёс, который играл со мной, как с шелудивым щенком… Хотя, с другой стороны, пёс, что жил в клетке, не может быть хорошей гончей, и мне был необходим пример перед глазами. И таким примером решили сделать именно Синью… Что же, время покажет, правы ли они оказались.

Когами вывел меня на улицу, где нас нагнали инспектор Цунамори и ещё один пёс, Масаока. Старик с железной лапой. Я, Когами и Масаока уселись в какой-то фургон весьма мрачного вида, в то время как хорошенькая девчонка уселась в незащищённый от нас отсек, и машина тронулась.

— Куда мы сейчас?.. — задала я интересующий меня вопрос.

На воле было необычно, всё было ново. А ещё — я обнаружила в себе весьма странную потребность в тактильном контакте, так что, сидя рядом с Когами, я едва касалась его руки кончиками пальцев. Живой человек оказался тёплым, и я чувствовала пульс на его ладони, под кожей.

— Ну, Масаока и Цунамори отправятся на дело, завезя нас в Бюро. Там я буду вынужден тебе всё показать, после чего проведу краткий инструктаж и проверю твои навыки, реакцию и прочее.

— А когда привезут мои вещи? — задала я очередной интересующий меня вопрос.

Когами был спокоен, собран и явно задумчив, только непонятно, о чём же именно он задумался. Он чем-то напоминал мне своим состоянием пресловутого Роденовского мыслителя… только тот был каменной скульптурой, а этот — живой человек из крови и плоти. Да ещё и потенциальный преступник.

— Цунамори сказала, что под вечер, — ответил вместо Когами старик, упираясь затылком в стену фургона. — Скажи, сударыня, как так получилось, что у тебя стабильный психопаспорт? Вечно потенциальный преступник…

— Я не знаю, — пожала я плечами. Как будто мне на каждом сеансе терапии не задавали этого вопроса! — Я устала отвечать на этот вопрос. Возможно, что я — дефектный пёс или мыслю не так, как другие, но что бы ни происходило… — в этот момент ладонь Когами дрогнула и сжалась в кулак. — Что бы ни случилось, мой психопаспорт остаётся неизменным. Человеческий мозг устроен так странно, что даже грандиозный душевный опыт и богатейшие познания не способны преодолеть врожденные слабости. Возможно, что мой мозг при попытке тематического анализа системой Сивиллы выдаёт на передний план именно эти самые врождённые слабости, продиктованные инстинктами, заложенными в самой глубине моего происхождения. Или же, как вариант, я слишком стремлюсь к обособленному самовыражению, что система считает потенциалом для развития преступного коэффициента в худшую сторону. Я не знаю… Шестьдесят процентов информации передается невербальным способом: как мы ведем себя, как одеваемся, выражение нашего лица, а не основано на том, что мы говорим. Лучшая стратегия поведения — все время выглядеть как можно более уверенно, даже если на самом деле это не так. И если защитная реакция моего организма — это агрессия на раздражитель, которую я выдаю неосознанно, то мы имеем постоянно присутствующий преступный коэффициент стабильного потенциально-преступного состояния, как броня, за которой прячется мой организм, мозг и… Что там ещё можно спрятать?..

— Ты много над этим думала, — пёс посмотрел мне в глаза. У Когами Синъи жёсткие, серо-стальные глаза, которыми он пытался заглянуть в самую душу.

— Да, мне пришлось. Ничего, кроме как думать и тренироваться, нам нельзя было…

— Тех, кто проходит лечение в центре реабилитации, должны выводить на прогулки, предоставлять возможность для развития и самосовершенствования при помощи средств, одобренных Сивиллой.

— Всех, кто находился на нашем этаже, никогда не выпускали из клеток. Мы не ходили на прогулки, нам запрещали многое из того, что боты возили другим. Мы даже не имели права общаться друг с другом, только с психологами и вирт-помощником. И это было… трудно. Я даже начала забывать, что за этими стенами что-то есть…

Я откинулась назад, прислоняясь затылком к стене фургона. Когами Синъя повернулся ко мне полностью, закинув ногу на ногу и достав сигареты. Почему-то закурить он не спешил, а только сверлил меня взглядом. Я прикрыла глаза и решила всё же продолжить начатую мысль.

— «Пока не увижу — не поверю». «Пока не докажут — не поверю». Такова природа технократической эпохи, таково мышление живущих в ней. Вот и получилось, что у большинства из нас перегруженные, нафаршированные фактами головы, мощный интеллект и железная логика. Но чем больше мы узнаем, тем острее мы ощущаем, что не знаем, что с этими знаниями делать; и все чаще замирает в растущей пустоте одиночества сплетенное сердце, у которого от этих знаний не растет способность сострадать и любить. И получается всем известный классический вариант горя от ума. Так сказал в двадцатом веке один из критиков, что оценивал работу «Горе от ума» русского писателя Грибоедова. В нашем же случае, в нынешний прогрессивный век, «горе от ума» заменилось коэффициентом преступности, и только тот, кто способен соизмерять объём знаний со своей способностью их рационально применить, может оставаться в «чистой» зоне психопаспорта, при этом развиваясь. В любом ином случае развитие — просто ещё один, более долгий и мучительный, путь в клетку, из которой выход в основном только один — вперёд ногами.

— Ты мыслишь слишком пессимистично, — заявил мне старик. Он потирал живую руку металлической и смотрел на меня как-то изучающе и сочувственно одновременно.

— Я реалистична, не путайте, исполнитель Масаока. Я прекрасно осознаю, что в какой-то степени мои суждения — это заблуждение, но не мне судить о степени этого заблуждения. В наши дни, — я фыркнула, — этим занимается система «Сивилла» и те, кто исполняет её волю, а определить самостоятельно истинность или ошибочность того или иного пути человек не способен. За него всё решает система.

— Мы ещё поговорим с тобой на эту тему, — кивнул Масаока, давая понять, что он свои вопросы исчерпал.

И всё это время мою кожу буквально прожигал взгляд второго исполнителя в этой клетке на колёсах. Цепная ищейка, Когами Синъя, всё это время наблюдал за мной и, похоже, делал выводы. Правда, не спешил ними поделиться, но меня это волновало мало. Двери фургона открылись, и мы вышли оттуда. Масаока сразу двинулся куда-то вовнутрь здания БОБ, а я в сопровождении Когами и Цунамори была отконвоирована на пятнадцатый этаж, в блок Б — жилой блок для исполнителей.

— Оставляю вас тут, — попрощалась с нами инспектор. — Желаю вам приятного времяпровождения! — и убежала.

А мы с Когами, как два истукана, стояли друг напротив друга и в буквальном смысле пялились друг на друга. Я беззастенчиво разглядывала его, задрав голову повыше, а он рассматривал меня со странной ухмылочкой на губах.

«Лицо у него примечательное — острый подбородок, высокий лоб, скулы с отчётливыми желваками, полные губы. Кроме складочки на лбу, мимических морщин нет. Он не особо эмоционален, скорее всего, но много думает и в моменты сильной задумчивости хмурится. Интеллектуал, образован и много знает, стремится… или стремился?.. Нет, скорее всего, стремился к саморазвитию, но что-то этот процесс застопорило. Улыбается редко, к работе относится серьёзно, личная жизнь… — я хитро усмехнулась, лукаво, провокационно смотря на моего куратора. — Личная жизнь у него под бо-ольшим вопросом! Особенно в свете моего появления тут».

— Насмотрелась? — хмыкнул Когами, улыбаясь краешками губ. — Тогда идём. Покажу тебе, где ты будешь жить…

Переходы, коридоры, мы миновали несколько дверей, и Синъя тихо чертыхнулся. Я же непонимающе посмотрела на него, но заметила краем глаза надписи на дверях. Его комната находилась справа от нас, а слева… слева — мои будущие апартаменты.

— Твоё начальство занимается сватовством, или это совпадение? — хитро промурлыкала я, провоцируя каменно-спокойного Синъю, который уже успел смириться.

— Ну, что ты, — он развернулся ко мне и медленно наступал, а я пятилась, спиной упираясь в двери своих апартаментов. — Просто решения принимает Сивилла, и если уж я твой куратор, то должен быть вечно поблизости. По крайней мере, так это обосновали мне, жаль, что я воспринял это как шутку. Иначе, — он прижал меня к двери и наклонился ко мне так близко, что я могла рассмотреть своё отражение в его глазах, а на губах почувствовала его тёплое дыхание, — я бы успел подготовиться…. — последние слова этот шелудивый пёс прошептал мне на ухо, и щелчок двери застал врасплох нас обоих.

Я начала заваливаться назад вслед за открывающейся дверью и, чтобы не упасть, уцепилась за Когами. Поняла я свою ошибку тогда, когда мы оба с грохотом рухнули на пол и тело этого пса придавило меня к полу, покрытому пушистым ковром. Более того, в весьма неловкой ситуации! Я, конечно, знала, что такое бывает, и даже читала о подобных ситуациях, но начала отчаянно краснеть, когда поняла, что лицом Когами уткнулся прямо между моих грудей! Ещё и не собирался вставать, сволочь!

— Тебе там удобно, псина шелудивая? — прошипела я, пытаясь скинуть его с себя.

Этот гад ещё и сопротивлялся! А я краснела всё больше, потому что мало того, что этот Синъя — первый, кто ко мне прикасался без агрессии за пятнадцать лет, так ещё и первый, кого добровольно коснулась я!..

— Удобно, — согласился он, а в следующий момент резко поднялся на колени.

Одной рукой он схватил меня за запястья, поднимая их над моей головой, а другой упёрся в пол в миллиметрах от неё и склонился почти вплотную к моему лицу. Я с расширенными глазами смотрела на него и чувствовала, как перекатываются мускулы в прижимающем меня к полу теле Синъи, чувствовала его пульс сквозь кожу запястий и его дыхание. В его серо-стальных глазах плясали черти, и шальная улыбочка играла на губах.

— И в другой раз я бы продолжил столь… тесное, — он ухмыльнулся, выдыхая каждое слово мне в губы, — знакомство, но сегодня ещё не время.

— Ты главное скажи, когда будет время, — огрызнулась я, расширенными глазами смотря ему в лицо. — Я подготовлюсь. Ну, знаешь, яд в бокале, свечи с каким-нибудь аммиаком или ботулотоксином, ещё что-то пооригинальнее…

— Договорились, — он коснулся моих губ своими и, как только я оцепенела от шока, поднялся с пола и протянул мне руку. Поняв, что я осталась в том же положении, в котором он меня оставил, я подскочила, как ужаленная в причинное место.

«Ах, значит, так?! Играем на грани фола!»

Я поняла, что мой гнев — это только часть того коктейля, что бушевал сейчас во мне. Тут были и предвкушение, и чувство опасности, и адреналин, и любопытство, и восхищение… Играть на грани фола дано не каждому. В природе человека заложено — избегать излишнего риска, сохраняя себя и свой генофонд для продолжения рода и воспитания последующего поколения. Вот только из любого правила есть исключения. Способные играть на грани фола, ходить по лезвию ножа — они были двигателями прогресса, теми, кто развивал уровень жизни, расширял кругозор общества и стремился познать ещё не познанное.

В нашем же случае мы — два цепных пса невероятно эгоистичной бюрократической системы, в которой нам не было места, но мы существовали. И у нас оставалось не так много развлечений, чтобы отказываться хотя бы от одного из них.

— Потрёшь мне спинку, пёс? — ухмыльнулась я, двигаясь вглубь комнаты. — Или сегодня ещё не пришло время для экскурсии по горячим источникам этой тюрьмы? — я снова шла на конфликт, и мне это, чёрт подери, нравилось.

— Не играй с огнём, ищейка, — Когами шёл ко мне спокойным, расслабленным шагом, а у меня внутри всё замирало. Так крадётся хищник, знающий, что его добыче некуда бежать. — Я могу и поддаться на провокацию, — он снова стоял вплотную ко мне, только теперь пятиться я не собиралась. — И что ты будешь делать тогда?

— Наслаждаться ситуацией, — задорно ответила я, понимая, что эта игра затягивала нас обоих. В коридоре послышался какой-то шум, но я проигнорировала его, отслеживая реакцию Когами на мои слова. За что мы оба и поплатились…

— Хэй, Ко, эта комната ведь свободна, что ты тут… О-о-о, так у нас пополнение! Познакомишь?! О, надеюсь, это прекрасная девчонка…

Когами сумел удивить меня во второй раз. Он развернулся, и я по инерции начала разворот вместе с ним. Цепной пёс, назначенный моим стражем, прижал меня спиной к себе и, ухмыляясь, заявил тощему рыжему недоразумению, которое стояло в дверях:

— Прости, Кагари, сударыня уже занята. Попробуй уговорить Каранамори или Яйой, возможно, в этот раз они согласятся? — я буквально кожей почувствовала, как Когами вскинул бровь.

— Понял, — наигранно-разочарованно произнёс рыжик. — Тогда не буду вам мешать, голубки! — и, смеясь, удалился. Вот ведь!.. Лисёныш!

Когами же отошёл на пару шагов назад и уселся на подоконник. Я же судорожно пыталась привести мысли в порядок: близкий тактильный контакт всё ещё вызывал во мне неоднозначные чувства и ощущения. В первую очередь — это был тактильный контакт. Человек получал информацию из окружающей среды посредством пяти органов чувств, и прикосновения играли немалую роль во взаимодействии между людьми. Я же, лишённая этих самых прикосновений пятнадцать лет, сейчас, можно сказать, получала тактильный шок.

— Когами, мне нужны перчатки.

Мне не нравились реакции моего организма. Меня начинало потряхивать, и холодный пот катился по позвоночнику. Ох, черт, мне это совсем не нравилось!..

— Держи, — он протянул мне пару перчаток, тонких, мягких на ощупь. Я натянула их и кивнула в знак благодарности. — Я думал, ты продержишься меньше. Стресс догнал только сейчас? — он закурил и вскинул бровь, внимательно смотря на меня.

— Не стресс, — я задумчиво понюхала воздух и полной грудью вдохнула понравившийся мне запах табачного дыма. — Скорее, я впервые за пятнадцать лет прикасалась к кому-то, и от новых ощущений и обилия информации мозг перегружается. При таком входящем потоке данных — скорость их обработки падает, и мозг в первую очередь вычленяет два главных фактора из окружающей среды. Это опасность и союзники. Несмотря ни на что, эти две категории очень тесно переплетены, и пытаясь различить факторы, первоочередные в подобной ситуации, мозг не справляется с обработкой, только и всего. Психосоматический шок на короткий период времени мне обеспечен, но я быстро с этим справлюсь.

— Это хорошо, — Когами выдохнул дым мне в лицо, и я вдохнула его с немалым удовольствием. Всё же, этот дым успокаивал, пусть даже это и эффект плацебо. — Идём, покажу тебе этот блок здания и проведу краткий экскурс по остальным.

Я согласно кивнула, потирая кончики пальцев друг о друга. Это всегда успокаивало… Когами прошёлся со мной по квартире, показывая на разные двери и сообщая, для чего они. Ванная, небольшая столовая-гостиная, комната, которую я могла оборудовать по собственному желанию, и кабинет. Когами посоветовал поскорее определяться со «свободной» комнатой, и я без колебаний выбрала спортзал. Развитие ума можно инициировать в кабинете, там почти хватит места для книг. Тело же требовало отдельного к себе внимания, и простой зарядки не будет достаточно для минимального поддержания формы. Остаётся лишь заниматься этим вплотную, день ото дня. И спортзал в этом случае — лишь одна из немногих привилегий, которые давала должность цепной гончей.

Когами также показал мне и свою комнату, мельком, но я успела увидеть там множество бумаг и что-то подобное «следственной доски», которая была раньше у детективов. Решила потом допытаться у Синъи, что же это такое, и следовала за ним из помещения в помещение. Кухня, на которой увлеченно предавался кулинарным извращениям Лисёныш, кабинет первого подразделения, в котором меня познакомили с гитаристкой Яйой; отдел терапии и компьютерной аналитики, лаборатория, по сути, в которой я познакомилась с Каранамори. Тётка оказалась с причудами, но забавная, мне понравилось. И особенно мне «понравился» её мимолетный оценивающий взгляд, слегка отдающий похотью. Правда, он тут же исчез, стоило только Синъе рыкнуть. Нет, серьёзно, этот человек в буквальном смысле тихо рыкнул, словно пёс, предупреждающий добычу, и всё — никаких поползновений! Только непонятная мне фраза «Куколка занята, понятно» — и всё.

А дальше привезли мои вещи и началась типичная рутина переездов так, как её описывали в книгах — бесчисленные коробки, которые я устала таскать, и попытки разложить всё точно так, как было у меня в клетке… Хотя зачем же так? Главное — по порядку. Но для начала я решила попросить помощи у того единственного, кого могла беспрепятственно дёргать в любое время суток. Когами Синъя, мой сосед, куратор и чёртов шелудивый пёс.

— Синъя! Синъя, псина шелудивая, мне твоя помощь нужна. 

Очередной удар кулачком в двери пропал втуне. Ну, точнее, как — пропал… Попасть-то я попала, только не в дверь, а в грудь Когами. Тот вышел ко мне в одних штанах, абсолютно мокрый, то ли после душа, то ли после тренировки, просто облившись водой.

— Чего тебе, неугомонная? — недовольно скосил на меня глаза этот шпала. Нет, серьёзно, он был выше меня почти на две головы!

— Помощь нужна, — буркнула я. — Я одна и за неделю не справлюсь… Не думала, что за десять лет у меня так много всего скопилось.

— Ладно, с тебя полотенце, — ухмыльнулся он и мокрыми босыми ногами пошлёпал в мою комнату. Я на мгновение растерялась, а потом бросилась вдогонку.

— Стой, паршивец, там же книги! Вытрись или раздевайся к чёртовой матери! — я догнала Синью и попыталась провести подсечку. Как бы не так! Слегка подпрыгнув, он ушёл от неё, а затем дёрнул меня за руку вверх и снова прижал к себе. Смотря в его серые, слегка шалые глаза, я понимала, что мы играли постоянно, но что на кону, не знал ни один из нас. И мне нравилась эта игра! Два пса могли драться либо за кость, либо за место у ног хозяина. Мы же… мы дрались за право снова драться. И это было опьяняюще-прекрасно!..

— Если хочешь, чтобы я помогал тебе нормально, дай что-то взамен.

— И что же ты хочешь? — вскинула я бровь.

Когами ухмыльнулся, наклонился ко мне ещё ближе и заглянул в глаза, прижимая к себе ещё ближе. Моя одежда промокла, и стекающая с него вода намочила и мою кофту. Вода была холодной, тело Когами — горячим, и я ощущала рельефность его мышц сквозь ткань одежды. Правда, готова поспорить, что Когами тоже ощущал моё тело, на нём-то никакой одежды не было…

— Носить будешь то, что я скажу, — Когами усмехнулся.

— Но за каждый порочащий меня наряд ты должен будешь поцеловать либо очкарика, либо меня на глазах у первого отделения, — ухмыльнулась я.

— Идёт! — азартно воскликнул пёс и отпустил меня.

Оставляя следы босых ног на полу, он сходил в свою комнату и вернулся минут через пять — переодетый, но по-прежнему без какой-либо одежды на торсе, со слегка влажными волосами.

Разбирали вещи мы часов до двух ночи. Когами, видимо, сильно устал, потому что уснул прямо на диване в моей комнате. Я не имела ничего против и вдоволь насмотрелась на него. Конечно, не смогла обойтись без небольшой пакости и поставила ему засос на шее, но сон сморил и меня. В итоге я уснула рядом с Когами, на полу, отобрав у него подушку. Забавно, но последней мыслью моей было, что эта клетка — комфортнее и просторнее, нежели та, в которой я привыкла жить.

А ночью, когда Когами рядом не оказалось, а комната была погружена в лёгкий полумрак, мне приспичило не спать, а лазить в Сети. Я глотала информацию, словно путник в пустыне — родниковую прохладную воду, дающую жизнь оазису. Меня интересовало всё: политика, экономика, книги, картины, музыка, терминологический словарь, быт обычных граждан, новости о Бюро Общественной Безопасности, технологические достижения за последние пятнадцать-двадцать лет… В Сети оказалось много чего интересного.

Например, именно так я узнала, что только двадцать лет назад Бюро Общественной Безопасности приобрело тот облик, что имело сейчас. Ранее БОБ представляло собой только внутреннюю гражданскую полицию, даже для захвата преступников выделялись особые отряды. Силовые отряды и инспекторов — гражданскую полицию, также именуемую «патрульной», объединили двадцать лет назад. Позже, почти каждые полгода, в БОБ вливались всё новые отделы. Сейчас Бюро представляло из себя нечто совсем уж особенное. В него входили в общей сложности около двадцати подразделений, каждое из которых имело свою, особую функцию.

Первое подразделение, к которому была прикомандирована и я, как новый инспектор, занималось гражданской безопасностью — отловом потенциальных преступников и уничтожением тех, чей коэффициент потенциальной преступности вырос более трехсот. На нас же лежали и силовые операции небольшого масштаба. У нас было три отряда. Первый — это собственно мы, «Гончая-1» и «Гончая-2», в нашем ведении находились северный, северо-западный и северо-восточный районы мегаполиса, так как «Гончие» показали себя с лучшей стороны, несмотря на некоторые проблемы внутри самого подразделения. К нам же была прикомандирована Каранамори из отдела криминалистов. Второй отряд — «Ищейка-1» и «Ищейка-2», за ними закреплён западный и юго-западный районы города, а кто у них из криминалистов — в Сети выяснить так и не удалось. И третий отряд — «Койот-1» и «Койот-2». Они, соответственно, выезжали на вызовы в восточном и юго-восточном районах. Все мы принадлежали к Первому подразделению.

Второе подразделение специализировалось на массовых силовых операциях. Их больше, у них были штурмовые Доминаторы более мощной и дальнобойной модели, имеющие только два режима — «Уничтожитель» и «Разрушитель», а численность каждого отряда в подразделении — очень большая, группы от десяти до двадцати пяти человек. Почти все они — либо уже исполнители, либо потенциальные исполнители, так как прежде всего их работа — это жесткое подавление вооруженных мятежей и бунтов, при этом главной задачей являлось не столько подавление бунта, сколько недопущение распространения уровня психологического риска за пределы зоны проведения операции. Самая известная и обговариваемая в сети группа Второго подразделения — это «Каминари» — «Молнии». Они специализировались на подавлении бунтов и мятежей на открытом пространстве: различные лагеря в полях, на стадионах и так далее. Менее известными являлись «Ширудо» — «Щиты», специализация которых — предотвращение массовых терактов и подавление бунтов в закрытых помещениях и на узких улицах. Собственно, они соответствовали своему названию, так как их отличительная черта — это большие кинетические щиты с голопроекторами и множеством сканеров. Такие щиты были способны выдержать один прямой удар с небольшого расстояния от вамп-меха, оружейного самоходного робота с дистанционным управлением, которыми так кичился отдел БОБ по внешней безопасности. Ну и, конечно же, малоизвестные в Сети, но хорошо знакомые мне «Шакалы» — «Джакару». Эти… беспринципные существа, если я могла так о них говорить, специализировались на подавлении восстаний, бунтов и мятежей в исправительных учреждениях, типа той клетки, в которой я провела большую часть жизни. Увы, знакома не понаслышке — Шакалы оправдывали название своего отряда и гребли всех под одну гребёнку, не разбираясь, кто прав, кто виноват. За это их не любили большинство тех, кто о них знал… и ещё был жив.

Третье подразделение делилось на два. Под первое — патрульных и регулировщиков — ввиду их массовости выделили целый этаж БОБ. Собственно, о них и говорить было нечего — патрульные, регулировщики, которые в основном работали либо в голокостюмах, либо же с помощью полицейских ботов. А вот второй отряд Третьего подразделения, «Хого» — «Стражи» - уже вызывал интерес. Их задачи: конвои, сопровождение и охрана важных персон по типу министров, начальницы Косей — главы Бюро Общественной Безопасности, глав различных отделов и так далее. Среди них, как поговаривали в Сети, затесалось даже специальное подразделение, специально отвечающее за предварительное устранение угрозы — так называемые «Чёрные» телохранители…

«Вот уж не знаю, так ли это, и выяснять не намерена! Ну, разве что подвернётся удобный случай…»

Четвёртое подразделение — это, собственно, криминалисты, эксперты в различных областях: по типу хакеров, докторов психологии и психосоматики, физиогномистов и прочих очень интересных личностей. Среди них даже были кинологи! Что-то царапнуло в мозгу, какая-то мысль, при прочтении о кинологах, но я отбросила её, потому что чтиво было действительно интересным. Та журналистка, что писала о структуре БОБ и их взаимодействии, очень красочно всё описывала. В моём же вольном пересказе это выглядело по меньшей мере сухим изложением фактов.

Пятое подразделение — миграционная служба. Шестое — таможенный контроль. Седьмое — «Отдел проверки качества и допустимости использования продукции», эдакий «контроль качества» для граждан под управлением «мудрой» Сивиллы. Все товары, одобренные этим отделом, — одобрены Сивиллой. Восьмое подразделение — «ТБГ», «Техническая Безопасность Города». Хотя на самом деле в их обязанности входил не только контроль за техническим оборудованием города, от электропитания до обеспечения улиц сканерами цветового фона психопаспорта, но и установка, и ремонт оборудования любого уровня сложности или доступности, своевременная замена деталей, чей срок годности вышел, и так далее… Это подразделение занимало два этажа немногим ниже отдела криминалистов.

Девятое подразделение вобрало в себя разведку, контр-разведку, министерство обороны, фактически, оставшееся «городом-государством» в единой империи «Бюро», а также внешняя безопасность и подотдел, занимающийся отслеживанием беженцев из Японии. Десятое Подразделение занималось распределением и сортировкой участников для предоставления информации на анализ Сивиллы, эдакий кусочек «отдела образования», впаянный в систему тотального контроля эгоистичной демократической империи. Одиннадцатое подразделение — психоаналитики и «прогнозисты», занимающиеся исключительно внутренними делами Японии. Они также предоставляли Сивилле информацию для анализа, в каких слоях общества что происходило. Всё же, что бы там ни говорили, Сивилла — лишь компьютер, хоть и очень мощный, и она не способна была вычислить всё и сразу.

Двенадцатое подразделение, как и остальные, оставались для меня загадкой. В Сети информации о них не было, только и того, что «Общее количество Подразделений, входящих в состав Бюро Общественной Безопасности, превышает два десятка, но известны нам лишь…» — вышеперечисленные. По крайней мере, благодаря этой информации я смогла понять, что от меня требуется и в каких направлениях развивать себя дальше, чтобы не стать обузой для подразделения.

Технический же прогресс был для меня чем-то весьма новым. Найдя в коммуникаторе инструкцию, как пользоваться «проектором аватара», я подключилась к Сети через виртуальный шлем. Ощущения были новыми и странными, особенно если учесть, что Аватара в Сети пришлось создавать с нуля. Я решила посмеяться, и моим образом стала небольшая лисичка-фенек, маленький пушистый зверёк с большими глазами и ушками, а ещё — длинным пушистым хвостом. Аватар выглядел мультяшно и мило, и я подумала, что оставлю его на первое время. Только через несколько часов борождения просторов Сети я узнала, что Аватар почти невозможно изменить… Не сказать, что я не расстроилась, но — в конце концов, мой Аватар хотя бы не похож на выверт законченного наркомана, сидящего на лизергиновой кислоте, аммиачных парах и метамфетаминовых смолах! Ник я себе выбрала достаточно простой, хоть и на английском — «Foxtail», «Лисохвост». Моим полем стала одна из предложенных на выбор голопроекций, поляна с большим раскидистым дубом на скалистом уступе, в корнях которого стоял — вот странность! — большой красивый диван, мягкий даже на вид. Но заморачиваться этим я не стала, а продолжила поиск информации. Таким способом, которым я воспользовалась сейчас, информация обрабатывалась мозгом в несколько раз быстрее, и за более короткое время можно было узнать гораздо больше, чем при стандартном «копошении в Сети» через коммуникаторы и голо-платы.

Продолжая искать информацию о техническом прогрессе, я узнала о такой вещи, как «проектор внешнего вида». Вещь, выглядящая как небольшая пудреница, содержала в себе набор голографических проекций стандартных нарядов (официальный костюм, домашняя одежда, спортивная одежда, выходной и парадно-выходной костюмы), а так же за символическую плату в виде «очков рейтинга Сивиллы» давала возможность прикупить ещё что-то. Чем лучше ты выполнял ту роль, на которую тебя назначила Сивилла, тем дешевле всё стоило и тем больше очков рейтинга ты имел. В такую «пудреницу» также был встроены датчик передвижений, сканер, распознающий владельца, электронный кошелёк и экстренный коммуникатор. В служебных моделях — одна из таких затесалась где-то в моих вещах, выданная ботом обслуживания персонала БОБ, — было немного больше функций, но о них в Сети сказано не было.

Из технического прогресса меня также заинтересовали бытовые и спортивные достижения. В частности, больших успехов Япония достигла в кибернизации тела, а так же вживлении нанороботов, продлевающих жизнь человека, что тоже можно было считать кибернизацией, и в бытовой технике. Именно так я узнала о «голопомощнике», «проекторе обстановки» — домашней, стационарной версии «проектора внешнего вида», о некоторых полезных вещах в быту вроде кофе-машин, ботов обслуживания дома и прочих, весьма занимательных вещах.

Именно на этой ноте я перебралась к дивану вместе с коммуникатором, при помощи которого продолжила рыться в Сети. Правда, именно на некоторых особо заумных статьях о технологическом прогрессе я уснула.

* * *

Проснулась я от звуков ритмичных ударов. Коммуникатор был выключен и снят с моей руки, чего я сама точно не делала, а сама я оказалась укрыта пледом. Под головой оказалась всё та же стащенная у Когами подушка, хотя я в упор не помнила, чтобы ложилась на неё. Может, Когами постарался?.. Не знаю, который был час, но двери моих апартаментов были распахнуты настежь, а разбудившие меня звуки доносились из соседней комнаты — комнаты Синъи. Было странное ощущение, слегка зудела шея и чесались руки, но, вероятнее всего, последнее было как раз таки следствием отсутствия моего куратора рядом и моим внешним видом. Засыпая в одежде, проснулась я в одном только нижнем белье, так что неудивительно, что я была слегка… раздражена, скажем так. Зайдя в комнату Синъи — и даже не постучавшись! — я обнаружила его, методично избивающего грушу.

— И не стыдно? — скосил он на меня глаза, подходя к холодильнику. Из него он достал бутылку воды и начал достаточно жадно пить.

— Мне должно быть за что-то стыдно? — вскинула я бровь, наблюдая, как он поливает себя водой из бутылки. Одеваться перед визитом я даже не подумала — ну, серьёзно, как будто он увидит что-то принципиально новое!.. Мой куратор бросил на меня мимолётный взгляд и слегка покраснел, качая головой.

— Как минимум, за это, — цепной пёс постучал пальцем по засосу, оставленному вчера. Я фыркнула — сам виноват!.. — о чём и сообщила ему. Когами Синъя только фыркнул и, зачёсывая своей пятернёй волосы назад, к затылку, кивнул мне на комнату. Свою почему-то. Но мне-то что? Я прошла туда, а за мной и Синъя зашёл.

Комната любого человека способна многое сказать о нём. В комнате Синъи царило то, что называлось сейчас «творческим беспорядком»: вещи лежали вразнобой, но видно было, что система в этом присутствует. Стена, расположенная напротив входа, была похожа на «детективную доску» — на ней были перечислены факты, прикреплены фотографии. Я зацепилась взглядом за несколько фотографий и какую-то надпись, точнее, имя. «Макисима Сёго». Где-то оно мне уже встречалось, вот только где, я ещё не понимала. Ничего, в нужный момент моя память, как обычно, подбросит нужное воспоминание, а сейчас мне было интересно другое. Всё в этой комнате говорило о том, что Синъя помешан на этом деле и на том, чьё имя было центром паутины расследования.

— Что в этом деле такого, что ты помешался на нём? — задала я вопрос, проводя рукой по линиям связи в преступлении.

— Не твоё дело, — огрызнулся пёс.

Впрочем, я давно уже научилась игнорировать агрессию по отношению к себе и не отреагировала на этот предупреждающий рык гончего пса.

— «Я обязан выиграть! Не важно, кто мой противник… Не важно, что произойдет… Ведь единственное, что имеет значение в этом мире — победа. Победители попадают в историю. Проигравшие стираются из нее», — так, Когами Синъя?.. Человек, одержимый новой идеей, успокоится, только осуществив её, и ты, следуя словам Марка Твена, одержим этим расследованием и не успокоишься, пока не нагонишь цель и не перегрызёшь ей глотку на радость направившему тебя охотнику и на горесть захватившей твоё внимание добычи. Ты не думал, что за всем этим ты теряешь себя, пусть даже суть твоя — это следовать приказам охотника, бросаясь на добычу?..

В следующее мгновение я была практически отброшена к стене, а Когами прижал меня к стене и упёрся обеими руками по обе стороны от моего лица, отрезая пути к отступлению. Его лицо было слишком близко, и мне в голову снова пришло, что последнее время мы с ним слишком часто нарушаем личные границы друг друга.

«У каждого должен быть свой укромный уголок, своё личное пространство, где мы набираемся сил, где можно побыть в тишине и восстановиться. Это волшебное место, куда нет входа больше никому… Такое место не должно становиться постоянным прибежищем, отделяющим ото всех, но должно быть некой волшебной палочкой, помогающей опустошиться, чтобы затем снова наполниться. Всегда есть место, в котором тепло в любую погоду. Это может быть дом, может быть человек, может быть уголок внутри тебя. Отправляйся туда, когда устал, когда нужно просто расслабиться и набраться сил, тепла… А набравшись сил, отогревшись, сумей согреть того, кто придёт к тебе за теплом».

Когда-то я думала именно так. Теперь же… За несколько дней всё очень сильно поменялось, и я не понимала, как же мне вести себя в такой обстановке. Сейчас личное пространство стало тем местом, в которое был допущен ещё один человек — Когами Синъя, мой страж и одновременно — равный мне цепной пёс. Что-то в нём зацепило меня, и, похоже, мне удалось зацепить его, раз уж он столь неравнодушно относится ко мне.

Когами Синъя смотрел мне в глаза, а я читала в его глазах безумный коктейль эмоций. Вина, гнев, злость, раздражение, непонимание, уверенность и вопро, — казалось бы, несовместимые качества, но именно их сейчас выражала буря в его серых глаза.

— Не лезь не в своё дело! — рыкнул пёс, прижимая меня к стене.

В тот момент я поняла, что не хочу потерять первого своего…. пусть, друга, в этом мире. К Когами Синъе я могла прийти за советом, и он поддержал бы меня, я не знала, откуда такие выводы. Возможно, этому поспособствовала фотография — он в форме инспектора и цепной пёс рядом с ним. И подпись: «Я отомщу, Синасава». Он не бросил бы того, за кого отвечает, в беде. И я не могла понять, что же его так зацепило… Но я собиралась понять и перевести эту его манию в иное русло. А уж в какое — я придумаю позже.

Я поднялась на носочки, чтобы наши лица были на одном уровне, и обвила руками шею чёрного пса. Мимолётное удивление в его глазах — что же, слушай, чёрная ищейка, подарившая мне гарроту.

— Я не позволю тебе с головой уйти в это, — шепнула я ему прямо в ухо, сжимая объятия. Правда, я рисковала его задушить… — Ты — мой поводырь, и до тех пор, пока я рядом, я буду кусать тебя, бить тебя, целовать тебя — но я сделаю всё, чтобы по достижении своей цели, каковой бы она ни была, ты остался рядом.

Когами Синъя, чёрная ищейка системы, не понимал, что происходит. Мы были знакомы без малого три дня, а уже столько произошло между нами. И я не могла точно сказать причин своих поступков, но я всегда следовала на поводу у себя, своих желаний и интуиции. И если всё вышеперечисленное желало, требовало держать Когами Синъю рядом, что же, тогда я могла лишь удовлетворять желания собственной алчной натуры в угоду эгоизму личному, не заботясь о последствиях, потому что хуже уже не может быть — я и так уже изгой. А смерти я не боялась.

— Мы в ответе за тех, кого приручили, Когами Синъя. И сейчас ты — в ответе за меня, поэтому не смей даже думать о том, чтобы зациклиться на чём-то, кроме удержания меня на цепи. Или я последую с тобой в любое пекло, чтобы ты никогда не забывал о своих ошибках — в том числе и о том, что ты в ответе за меня, — я уже хотела было отстраниться, но Когами не дал мне этого сделать.

Этот гад хмыкнул. Громко и отчётливо, так, что от громкого звука лопнула какая-то особая атмосфера в его комнате. На мгновение мне стало страшно, потому что он оставался для меня непредсказуемым, и, тем не менее, я не собиралась отступать. Ещё одна попытка отстраниться не вызвала успеха — Когами Синъя, упираясь одной рукой в стену, прижал меня к себе второй рукой, и я своей кожей почувствовала жар его тела… И лёгкий намёк на желание, от которого я мгновенно покрылась краской. Наклонившись ко мне, так, чтобы говорить мне куда-то то ли в ухо, то ли в шею, Когами Синъя «нанёс» ответный удар.

— Осторожнее, моя породистая гончая. Ты играешь с огнём, — он прикусил мою шею, и продолжил. — Я ведь могу потребовать ответного: никогда не бросать меня, всегда быть рядом и следовать за мной в любой ад. И я также могу заявить тебе, что ты — моя, должна быть моей. И я сильнее, быстрее, умнее и хитрее тебя. Ты точно готова к такому? Не испугаешься?

Последние слова он прошептал мне прямо в ухо, а затем, легко закинув меня на плечо, понёс на диван. Буквально бросив меня на него, он навис надо мной и с ухмылкой, которая делала его лицо похожим на морду гончей, окончательно загнавшей добычу, смотрел на мою реакцию. Я всё ещё была красной, так как впервые меня желали — и не пытались даже скрыть этого, равно как и не пытались ни к чему принудить. Синъя пугал, но в глубине его глаз я видела, что ответа он ждёт не для продолжения игры: он нужен был ему для определения дальнейшей линии поведения со мной. И я не могла заставить его долго ждать. Пусть я и лежала красная, как помидор, но от своего не отступлюсь.

— Я не бросаю слов на ветер, пёс. Или мне стоит называть тебя волком? — я хитро ухмыльнулась и приподнялась на локтях, чтобы было удобнее смотреть в его глаза. — Только учти, что и тебе я сказанного не забуду.

Его плечи стали хорошей опорой. Я извернулась, сворачивая тело практически в бублик, а затем распрямилась, вытягивая тело в струнку, и спрыгнула с плеч Кагами как ни в чём не бывало. Теперь стоило пойти одеться…

— Раз так, то я должен тебе кое о чём напомнить. Ты одеваешься так, как того хочу я. Вот твой комплект одежды на сегодня, — Когами бросил мне вакуумный пакет. Что же, это будет интересно.

* * *

У Когами Синъи определенно был вкус. И понимание психологии тоже присутствовало. Костюм, подобранный Когами для меня, мне понравился, несмотря на все мои опасения. Чёрные кожаные брюки с глубокими карманами держались на моих бёдрах только благодаря широкому поясу бронзового оттенка с большой пряжкой-шестигранником. В них заправлялась чёрная майка в обтяжку из какой-то приятной на ощупь синтетики. Поверх была куртка из всё той же кожи, на молнии, с высоким воротником-стойкой и длинными рукавами. Дополняли образ чёрные же перчатки из всё того же материала, мягкие на ощупь и тонкие. Правда, в них отсутствовали кончики пальцев, но это не имело никакого значения. Несколько браслетов на обе руки, высокие «военные» сапоги на шнуровке, с толстой подошвой, дополняли образ ещё более гармонично.

Меня позабавила реакция коллег, особенно того забавного лисёныша, Кагари. Стоило только Когами войти в кабинет первого подразделения, а следом и мне, как этот мелкий засранец тут же начал возникать.

— Ко, ну ты и зараза! Сразу же оторвал себе самую красивую девчонку подразделения, ну ты даешь. Не замечал я, чтобы ты был ловеласом!

Он насмешливо переводил взгляд с меня на Когами. Я слегка покраснела, мой румянец выдавал меня с головой, в то время как сам Синъя оставался спокоен, как скала.

— Если ты не забыл, Кагари, то я её куратор, — отрезал чёрный пёс.

— О-о, блин! Почему не я?.. — обижено-наигранно произнёс рыжик, и перепалка бы продолжилась, если бы не сигнал аларма⁽²⁾. У меня начиналось первое задание, и сердце застучало быстрее в предвкушении и опасении.

1) Я решила отказаться от типичных приставок японцев, типа "сан", "чан", "кун" и тому подобное, в угоду удобства написания. Смею предположить, что сильно ругать вы меня не будете, дорогие мои читатели, потому что...

Да, собственно, причин нет. Я — автор, это мой фанфик, что хочу, то и пишу.

Вернуться к тексту

2) Аларм (англ) — тревога.

Вернуться к тексту