Городские легенды (джен)

Не молодая леди спешно приводила себя в порядок, собирая выбившиеся из причёски седые пряди и старательно расправляя фартук. Приход гостей определённо заставлял её нервничать.

― Эрик, ты уверен, что твоим компаньонам будет удобно? ― спросила она, подходя ближе к высокому молодому человеку в марлевой повязке на лице.

Её измождённое долгой болезнью и прошедшей войной лицо с большими светлыми глазами и высоким лбом выражало детскую робость и, казалось, вечный испуг, что было для наблюдавшего со стороны совершенно не удивительно.

― Да. За последний год произошло столько всего, что пыльная мансарда даже мне кажется номером в дорогом отеле, ― ответил мужчина, не торопясь засыпая чай в заварник. Держался он по привычке слегка надменно. Розовые глаза с огромными тёмно-красным зрачками, зловеще мерцавшими в сумерках, были сосредоточенны на чае и чётко виднелись из под белых ресниц. Случайный шорох заставил два красных огонька окинуть улицу за окном. Наблюдатель напрягся и, затаив дыхание, следил за этими кроваво-красными бездушными глазами.

― Ты долго не писал, ― продолжила женщина, отвлекая внимание Эрика от пейзажа за окном. ― Я думала что-то случилось.

― Прости, заработался, ― вновь опустив глаза ответил мужчина. Верхняя половина его лица по прежнему ничего не выражала, словно была отлита из белоснежного гипса. ― Что-то случилось, но ничего особо серьёзного, уверяю. Приступы были?

― Последние пять лет нет, ― поспешила ответить женщина, доставая из шкафа идеально чистый сервиз. ― Думала на фоне военных действий всё начнётся сначала, но обошлось. Будешь мёд?

― С удовольствием.

Собеседники словно держали между собой дистанцию. Наблюдателю в какой-то момент показалось, что у них не самые тёплые семейные отношения. Что они разговаривают просто потому, что так надо. Ни разу не прикоснулись друг к другу, не было ни объятий ни поцелуев от матери, что так долго не видела своего сына. Эрик тоже не проявлял особых эмоций. Видимая часть его белого, словно обсыпанного мукой, лица с горящими глазами оставалась беспристрастной.

― Ты любишь приуменьшать тяжесть своего состояния, ― заметил Эрик, садясь за стол.

― Не в этот раз, ― ответила женщина, протягивая сыну плошку с мёдом. Наблюдатель невольно обратил внимание на украшавшие эту посуду северные мотивы, более подходившие для утвари финнов, а не французов. Всё больше он убеждался в том, что об Эрике они знали слишком мало, чтобы допускать его и его учителя Лионелли до столь важных проектов.

― Просто выглядишь уставшей, ― заметил мужчина, сев спиной к окну и стянув марлевую повязку с лица.

― Не более чем ты сам, ― с укоризной заметила женщина, хмуря тонкие светлые брови. ― Такие синяки, будто весь последний год тебя Морфей избивал для того, чтобы отправить спать.

― Ну, примерно так оно и было, ― не выдержал Эрик, слегка засмеявшись.

Стандартные бытовые разговоры. Не более того. Возможно этот молодой человек и не стоил всех затраченных на его поиски усилий. Возможно вся эта затея изначально была бесполезной, как и предполагал наблюдатель, и с бежавшими в тот же день из страны наёмниками он совершенно никак не связан. Как архитектор он был бесподобен, как музыкант ― слишком хорош для любителя. Гениален, но не опасен.

Но всё же червячок сомнения съедал Наблюдателя изнутри.

Когда на маленький городок опустилась ночь, а на небольшой кухоньке загорелся дрожащий жёлтый свет, говоривший о том, что жильцы собрались к ужину, из задней двери в сад выскользнула чёрная тень, едва заметно передвигаясь в тени быстро и плавно, направилась к калитке. Наблюдатель понял, что чутьё его не подвело, Эрик не на столько уж и чист, его компаньоны и подавно.

Дождавшись пока в доме погаснет свет, он решил подойти ближе, чтобы оценить примерное расположение комнат и, может быть, наведаться ещё раз, когда хозяева оставят своё жилище.

Тёплой летней ночью любой лишний шум от его обуви заглушался громкими распевами сверчков. Круглая луна светила ярко, но высокие раскидистые деревья, окружавшие небольшое строение со всех сторон, надёжно укрывали в своей тени Наблюдателя.

На кухне оставили несколько не вымытых чашек и блюдце с мёдом, накрытое полотенцем. Окна комнаты прислуги выходили во двор, открытые на распашку и плотно занавешенные. Случайный ветерок изредка колебал шторы. Огромные видовые окна небольшой гостиной плотно закрыты, а редкие лучи лунного света выхватывали из мрака очертания мебели, не по европейски сложенного камина и скромного пианино у стены. Двери в сад и окна коридора были так же заперты несмотря на духоту летнего вечера, в отличие от комнаты хозяйки дома. Открыты во внутрь, но старательно завешены тонкой сеткой марли, по-видимому прибитой к раме. Ни одно дуновение ветра не могло сдвинуть лёгкую ткань с места. Хозяйка спала на спине, сложив руки на груди словно покойница. Только букета асфоделей не хватало.

Наблюдатель задержался у окна дольше положенного, невольно залюбовавшись. Голубоватый мягкий свет луны словно разгладил болезненные морщины на её лице и спрятал седину в светлых локонах, по прежнему аккуратно убранных в толстую косу, лежавшую на её плече подобно бледной змее, охранявшей покой своей драгоценной хозяйки. Крохотные губы, что целый день она испуганно поджимала и кусала, глядя в лицо своего отпрыска, теперь слегка приоткрылись немного обнажив ровные белые зубы. Наблюдатель задумался, как что-то настолько прекрасное ухитрилось породить на свет Эрика?

Веки прелестного создания дрогнули, но Наблюдатель отошёл от окна прежде, чем женщина открыла глаза.

Пора уходить.

Окна комнаты Эрика тоже открывались внутрь и тоже были завешены марлей. Холодное дуло револьвера прижалось к затылку Наблюдателя прежде чем он успел понять, что комната за окном пуста.

― Разве тебя так и не научили пользоваться удавкой твои друзья? ― спросил он, скрывая за иронией свои настоящие чувства.

― Не хочу давать тебе шанс, ― ответили из-за спины. Схватив излишне любопытного наблюдателя за плечо и сильнее прижав дуло к черепу, Эрик развернул незваного гостя ко входу в дом. ― Шагай, ― прошипели над самым ухом.

В гостиной уже горели рожки. Женщина с американской винтовкой в руках резким движением руки потушила спичку и прикрыла стеклом фитиль керосиновой лампы. Та, что при свете дня казалось самым кротким из всех ангелов сурово сдвинула к переносице свои тонкие брови и искривила бледные губы в гримасе отвращения. Стоило задаться вопросом, откуда в доме одинокой, красивой, болезненной и совершенно не выдающейся француженки винчестер?

Эрик бесцеремонно толкнул наблюдателя в кресло, не спуская с него прицела. Его лицо в мерцающем жёлтом свете ламп казалось совершенно не человеческим из-за лежащих на нём глубоких чёрных теней, что ещё больше подчёркивали деформацию его верхней губы и визуально почти лишали носа, самой выдающейся части лица любого нормального человека. Огонь отражался в глазах альбиноса угрожающими жёлтыми бликами.

― Сиди смирно и отвечай честно, иначе колено прострелю, ― угрозу Эрика не стоило недооценивать. Более чем тщедушное на вид долговязое существо было способно на многое.

― Для начала хочу знать, что вы забыли в экстерьере моего дома? ― Медлен говорила шёпотом, видимо стараясь не тревожить своих «гостей».

― Это небольшое недоразумение, ― попытался оправдаться наблюдатель, подняв руки в примирительно жесте.

― Тебе было велено быть честным, ― прошипел Эрик взводя курок. ― Ещё в Персии ты за мной везде таскался, но это мы можем списать на беспокойство шаха о собственном жилище. Во Францию-то он тебя на кой чёрт послал?

― Вашим друзьям не стоило покидать страну вслед за вами, ― Наблюдатель старался оставаться честным и не доводить до беды очаровательную мать этого монстра. Кто знает, как отреагирует несчастная на весть о том, что её отпрыск притащил в дом одного из самых умелых и безжалостных наёмников Персии.

― И почему же? ― гримаса Эрика становилась в скудном свете всё более мерзкой и пугающей. ― Шах хочет доломать свои игрушки прежде чем избавиться от них? Они не рабы, если мне не изменяет память.

― Ты ведь понимаешь, что дело не только в их желании или не желании служить своему правителю.

Медлен нервно переводила взгляд с револьвера в руке сына на незваного гостя. Её большие глаза вновь обрели прежнюю короткость маленького невинного ягнёнка. Бедняжка наверное уже и не знает, что думать. Мечется от страха за жизнь незнакомца до боязни за грязную душу своего сна, крещёного протестанта. Очаровательное создание плаксиво гнуло свои брови боясь проронить лишнее слово, чтобы не разгневать ещё больше своё непутёвое дитя.

― Эрик, ― ласково начала она, очаровывая своими манерами Наблюдателя ещё больше. ― Когда будешь стрелять, можешь постараться не запачкать ковёр?

Сердце перса пропустило пару ударов от страха. Это очаровательное создание действительно могло просить о чём-то подобном?

― Маман, сейчас не время, ― устало закатил глаза Эрик, словно его отчитывали за крошки бутерброда на ковре.

― Самое время, ― настаивала женщина, не меняя своего заботливого тона. ― Гостей мы всё равно разбудим, так пусть хоть бардака поменьше увидят чем в прошлый раз.

― В прошлый раз? ― кое-как шевеля языком переспросил Наблюдатель, не сразу поняв, что произнёс это в слух.

― Не перебивайте, ― строго пригрозила персу Медлен. ― Лучше бы на вопросы отвечали чётко, а не загадками.

― Вы действительно хотели узнать о том, что этот монстр подозреваемый в убийстве и пособник существ хуже чем он сам?

Наблюдатель имел неосторожность быть излишне честным. Свинец в коленной чашечке ясно дал ему это понять.

― Ты будешь первым, кого я отправлю на тот свет! ― не обращая внимания на агонию перса взревел мужчина.

― Эрик, не надо, ― Медлен опустила свою маленькую пухлую ладошку на предплечье сына, вынуждая его опустить оружие. ― Это уже того не стоит.

― Год. Ты украл у меня целый год жизни таскаясь за нами по всей Европе вместе с ищейками шаха и ложными обвинениями! Из-за вас мы попали под перекрёстный огонь французов и пруссов, чуть не утонули на Чёрном море и рисковали жизнями в лапах людей, что считают пол мира унтерменшами. Стоило только подумать, что нас оставили в покое, как ты появляешься под окнами моей матери и пялишься на неё пока она спит, а монстр после этого я!

Медлен что-то продолжала успокаивающе нашёптывать, поглаживая сына по плечу, когда в дверях появилась полная чернокожая горничная с керосиновой лампой в руках. Она сонно и с очевидной досадой всплеснула руками при виде незнакомца, что-то пробормотав на своём языке.

― Нкира, принеси воды, губку и полотенца, ― скомандовала женщина. ― А от тебя я требую объяснений, Эрик. Ты говорил о мелких неприятностях, но забыл упомянуть, что тебя преследовал персидский извращенец вместе правительство чужой страны по обвинениям, которые, как я понимаю, даже в суде не рассматривали. Я думала вы с Лионелли занимались строительством.

― Так оно и было, пока нашему заказчику не потребовались козлы отпущения для того, чтобы прикрыть свои тёмные делишки. Можно подумать у нас был шанс на справедливый суд.

― Моё колено, ― простонал перс, стараясь зажать рану руками.

― Да плевать на твоё колено, ― озлобленно прошипела женщина.

Со стороны входной двери послышались шаги и брань на фарси. Вошедшие перебросились парой слов с Нкирой и вскоре появились в дверях гостиной. Юная "гостья" держала под прицелом револьвера араба примерно её возраста с затянутой удавкой на шее. Мальчишка хрипел, цепляясь за каждый вздох, но похоже это мало кого волновало.

― Шеф, это чучело ошивалось вдоль забора со стороны улицы с револьвером, ― отрапортовала девушка.

― И где оружие, Марьям? ― спросил Эрик, немного отойдя от приступа гнева, за который Наблюдатель расплатился своей коленной чашечкой. Он коротко взглянул на пойманного оружейника, заставив мальчишку пискнуть от испуга.

Девушка посильнее затянула петлю, вынудила слугу опуститься на колени и передала револьвер в руки Эрика. Тот недолго рассматривал витиеватые узоры на рукоятке и после обратился к наблюдателю:

― Знакомо? ― перс упрямо промолчал, понимая, что ответ Эрику и без того уже известен. ― Конечно знакомо.

― Мне сходить за жандармом, мадам? ― спросила Нкира, вновь появившись в дверях. Таз тёплой воды в руках и полотенце на плече делали её абсолютно чужеродным объектом в этой комнате. Слишком уж по домашнему выглядела её вышколенная чопорность и равнодушный взгляд чёрных глаз на круглом лице.

― Как мы объясним ему раненого иностранца, его бесполезного слугу и три ствола в доме? ― вопрос Марьям вызвал лишь напряжённую тишину. Ситуация, которую всего пятнадцать минут назад контролировал, как ему казалось Наблюдатель, теперь завесила от кого угодно в этом доме, но только не от него.

― Никак, ― ответила Медлен щёлкнув рычагом затвора.

Наблюдатель успел в своих мыслях перечитать все известные ему молитвы "от и до" пока смотрел в чёрное дуло винчестера, направленное прямо в его голову. Маленький, робкий, болезненный ягнёнок ― Медлен без долгих раздумий нажала бы на курок. Кто бы мог подумать, что его жизнь прервёт такое очаровательное существо как мадам Морро.

― Постой, ― Эрик отвёл дуло винтовки в сторону. Похоже хладнокровие вновь вернулось к нему, от недавней вспышки гнева не осталось и следа. ― Филип вернётся к четырём утра, стоит дождаться его, прежде чем что-то решать. В конце концов ищейка персидского шаха здесь по его голову…

* * *

Журналист слушал эту историю с открытым ртом. Всё рассказанное старым арабом только что казалось чем-то совершенно нереальным и фантастическим. Сенсация ― которую его коллеги ждут годами внезапно напугала его. Карандаш застыл в паре дюймов от бумаги не решаясь писать дальше.

― Мать Эрика, месье, навсегда останется в моих воспоминаниях человеком, который пугал меня сильнее чем сам Эрик, ― признался перс, отвернувшись к окну. Его взгляд остановился на шедевре Гранье, что возвышалось античным гигантом неподалёку. ― Хотя, если подумать, должен же он был в кого-то такой пойти.