Третий не лишний (гет)

К вечеру следующего дня Гарри наверняка почувствовал бы себя совершенно измочаленным, если бы ему не удалось немного прогуляться. Тревожная мать с подростком, всячески демонстрирующим асоциальное поведение, что было явным ответом на гиперопеку родительницы, его чуть не доконала — с трудом удалось добиться, чтобы она позволила встречаться с ее сыном наедине. Когда же Гарри сказал, что в тринадцать лет молодой человек вполне способен сам добраться до него — всего-то пройти три квартала — то получил заинтересованный взгляд парня и успел чуть заметно тому подмигнуть. И сразу увидел на его лице облегчение. Кажется, тут будет уже проще.

Но добила его мадам лет сорока, недавно ставшая матерью и заработавшая послеродовую депрессию — настолько серьезную, что он был готов пойти на поводу у клиентки и перейти к рекомендации медикаментозных средств, но пока решил ограничиться витаминами. Все осложнялось тем, что мадам верила только в таблетки, но кого-то из врачей угораздило сказать ей, что прием лекарств может негативно отразиться на здоровье ребенка. Чтобы убедить ее в том, что ниацин — просто витамин, а не «эта кошмарная химия», Гарри потребовалось почти два часа и несколько звонков знакомому диетологу. После чего проветриться стало совершенно необходимо, пусть это больше походило на легкую пробежку до конца квартала и обратно.

Услышав за спиной характерный хлопок, Гарри благоразумно отвернулся и ускорил шаги — и еле успел вернуться в кабинет и удобно расположиться за столом, когда вошла Гермиона.

«Миссис Уизли, миссис Уизли, и пусть будет так даже в мыслях, — как раз убеждал себя Гарри. — А то вырвется ведь что-нибудь про Гермиону, и вся работа насмарку». Он вздохнул. Никогда не думал, что ему может быть так странно и тяжело — встретить бывших друзей.

* * *

Гермиона нервничала. Почему-то оказавшись в кабинете психотерапевта одна, без супруга, она почувствовала себя неуютно. Мистер Уайт ее вежливо поприветствовал и пригласил к столику, который стоял чуть в стороне. Только когда он предложил ей чай, она смогла сосредоточиться, грея пальцы об изящную чашку тонкого фарфора с китайским рисунком золотых рыбок. Она уже хотела открыть рот, чтобы сказать, как они красивы, но мистер Уайт ее опередил.

— Миссис Уизли, полагаю, будет проще начать с небольшой истории. Расскажите, где и когда вы познакомились с вашим мужем. Это было давно?

— Мы учились вместе в средней школе, — улыбнулась Гермиона.

Рассказ о своей жизни и учебе она давно придумала и почти выучила наизусть: боялась ляпнуть что-то о платформе девять и три четверти, Хогвартс-экспрессе или о поисках жабы...

— Это была школа-пансион. Поезд туда отправлялся из Лондона, там я с ним и познакомилась. В школу было разрешено брать своих питомцев, я помогала одному мальчику искать убежавшего... котенка.

Гарри незаметно прикусил щеку и осторожно выдохнул: как-никак, этот «котенок» по имени Тревор не раз шлепал по школьной спальне своими перепончатыми лапами: с его хозяином Гарри прожил бок о бок шесть лет. Да... хорош котеночек. Но Гермиона ничего не должна заметить! Тьфу, миссис Уизли.

Она и не заметила, хоть и взглянула испытующе — все-таки Гарри был профессионалом.

— Мы спрашивали по всему вагону. Я зашла в их купе, Рон там был со своим другом, Гарри. Они занимались, а для меня не было ничего важнее учебы, и мне захотелось посмотреть, как у них получается, а еще подружиться. Я так стремилась произвести впечатление на него и на Гарри, что тараторила как сорока.

— Он вам сразу понравился?

— Я... — она смешалась. — Я не знаю. Я тогда и не думала об этом. Мне было одиннадцать лет, что вы... Мне просто хотелось найти друзей, хоть кого-нибудь.

— У вас были друзья в школе, где вы учились? Соседские дети?

— Нет, — Гермиона вздохнула. — Теперь я, конечно, понимаю, что моим сверстникам было совершенно неинтересно общаться с до отвращения правильной заучкой и местами ябедой, но тогда для меня ничего не было важнее учебы. Я из кожи вон лезла, чтобы быть самой лучшей и самой примерной девочкой. Родители... — голос у нее дрогнул. — Они очень хвалили меня за это.

— Только за это? — насторожился Гарри.

— Они тогда очень много работали. Залог за дом — новый дом, в который мы переехали, аренда помещений под клинику... И оборудование у стоматологов очень дорогое.

— Вам очень не хватало их одобрения?

— Это значило для меня все.

— Как вы думаете, — Гарри сделал карандашом небольшую пометку в блокноте и постарался сменить тему, заметив, как болезненно отреагировала она на вопрос о родителях. — Вы тогда произвели впечатление на этих мальчиков?

— Да, — улыбнулась она. — Но вряд ли то, какое хотела. Они... — она замялась, подбирая слова.

— Вы не понравились Рону? — пришел на помощь Гарри.

— Нет, — загрустила она. — Рону я тогда совершенно не понравилась. И Гарри, кажется, тоже, но он этого не показывал. Он был... Он был знаменитостью, благодаря ему был... обезврежен один особо опасный преступник. Так что тогда я больше всего мечтала подружиться именно с ним — я ведь читала о нем, и это было... удивительно — встретить его наяву, в собственной жизни! Но Гарри был очень, очень скромным, и, хоть все считали его героем, он с этим не соглашался. К тому же, его роди...

— Извините, но как дальше развивались ваши отношения с мистером Уизли? — Гарри счел необходимым перевести разговор в нужное русло. Проблема миссис Уизли заключалась отнюдь не в Гарри и в том, каким он там был или не был, и уж тем более не в его покойных родителях.

— Первое время в школе Рон часто меня обижал, потому что я училась лучше него, а я ведь только хотела ему помочь. Гарри дружил с ним, и я надеялась, что они подружатся со мной, если я буду хорошо учиться и помогать им, но это не сработало.

— А что сработало? — мистер Уайт, казалось, проявлял такой искренний интерес, что Гермиона даже почувствовала вину, рассказав гладенькую, тщательно выверенную историю:

— В школу пробрался опасный преступник. Я... оказалась в неправильное время в неправильном месте. Он взял меня в заложники, угрожал оружием... Гарри и Рон должны были быть эвакуированы вместе со всеми, но они сбежали и отправились меня спасать... Гарри отвлек преступника, а Рон ухитрился выбить у него оружие, тут подоспели взрослые и нас спасли... Потом у нас были неприятности, — Гермиона ностальгически и очень тепло улыбнулась.

Всех неприятностей из-за этой истории были лишь пять снятых баллов. Лучшие потерянные баллы в ее жизни.

— Странно, мне казалось, что о такой истории должны были писать в газетах, — поделился Гарри.

— Ее засекретили, — пожала плечам Гермиона, радуясь придуманной заранее фразе. — У нас была непростая школа, шумиха там была не нужна.

— Понимаю. И именно после вашего чудесного спасения...

— Да, так мы и стали дружить. Мы вместе учились, вместе... исследовали школу и лес. Он казался нам огромным, опасным и сказочным. Знаете, сколько там было разных животных!

— Вы занимались в кружке юных натуралистов? — уточнил мистер Уайт. Глаза у него почему-то весело блестели. Гермиона снова вспомнила свои подозрения и тут же растеряла красноречие.

— Д-да, в нем.

А дальше случилось то, чего она сама никак не ожидала: после нескольких ничего не значащих вопросов о школе, предметах и дружбе Гермиона вдруг, опустив глаза, сделала совершенно шокирующее, в том числе и ее саму, признание:

— Знаете, я, наверное, на самом деле полюбила не Рона, а Гарри...

Послышался треск. Гермиона встрепенулась: мистер Уайт выглядел очень озадаченным, а в его руках были обломки карандаша. Заметив ее взгляд, он скупо улыбнулся:

— Думал, Фабер-Кастелл, а оказалось — подделка.

— Что?

— Карандаши. Фирма. Подделка. Я слишком сильно надавил на карандаш, и он сломался, хотя не должен был. Извините, пожалуйста. Продолжайте. Вы говорили про вашего друга Гарри.

Гермиона вздохнула. Эта фраза вырвалась у нее случайно, но реакция терапевта ее обидела, задела и смутила. Она только начала разбираться в себе — и обнаружила такое! — а тут он со своим карандашом. Конечно, карандаши ломаются! Она тоже во время разговора любила покрутить в руках что-нибудь... И все же это было грубо.

С другой стороны, такая реакция подтверждала ее сумасшедшую теорию... Или нет. Нет, Гарри не смог бы так вести себя и делать вид, что ничего не произошло. Он был...

— Он был героем. Во всем. Что бы он ни делал: инциденты на уроках, встречи с опасностями, спортивные игры — всюду он был первым. Единственное, где я могла его обойти — это знания. В остальном... Он просто являл собой идеал, все самое светлое, самое лучшее, что только может быть в человеке. Знаете, — она снова улыбнулась, — однажды в рамках урока по биологии к нам привели несколько очень строптивых коней. Единственный, кто к ним решился подойти — это Гарри! И не просто подойти, он прокатился на одном из них целый круг! В другой раз он убил змею, которая угрожала сестре Рона... И вот таким он был во всем. Настоящим героем.

— Вы испытывали к нему романтические чувства? — мистер Уайт очень надеялся, что она не заметит, как дрогнул его голос.

— Нет, что вы! Герой во всем и младший брат в учебе — вот кем он был для меня, — она тихонько засмеялась, не замечая, как ее собеседник перевел дух и немного расслабился. — Знаете, я всегда мечтала о брате. Именно Гарри стал им для меня. Рона я никогда так не воспринимала.

— А как вы воспринимали вашего будущего супруга?

Гермиона задумалась. Почему-то раньше она никогда не пыталась анализировать их дружбу. Ей казалось, что тогда, на шестом курсе, ее словно обухом по голове ударили, когда она увидела Рона с Лавандой. До этого он ей тоже нравился, конечно, но так, чуть-чуть. Она вдруг вспомнила четвертый курс, когда Рон испортил ей бал с Виктором, нехитрым и не самым лучшим образом признавшись в симпатии — правда, поняла она это куда позже. А когда в конце второго курса ее отпустили из больничного крыла и мальчики встречали ее в Большом Зале, Гарри обнял ее, и это было абсолютно естественно. А Рон... кажется, растерялся и... покраснел?

— Он всегда был рядом. Мы были свитой героя — его оруженосцы, его поддержка. Он всегда заступался и за Гарри, и за меня. С ним я чувствовала себя защищенной. И у него есть чувство юмора — Рон, конечно, не умеет подбирать слова, но иногда от одной его шутки весь мир кажется светлее. И идеи. У него бывают просто потрясающие идеи, которые даже мне в голову не приходят! И еще, — Гермиона смутилась, — у него уже тогда были очень симпатичные веснушки.

* * *

Рон Уизли был недоволен, и это было очень мягко сказано. Его раздражала необходимость тащиться непонятно куда с утра, когда он так любил поспать. Его раздражал этот странный терапевт, которого они должны были раскусить по плану Гермионы — и нет, он совершенно не был похож на Снейпа! А на Гарри тем более. А еще раздражала эта жуткая чашка, которая просто терялась в его руке — неужели у этого терапевта не было нормальных чашек? Или ему жалко чая для своих клиентов?

— Маловата чашка, да? — спросил мистер Уайт, почему-то веселясь. — Извините, мистер Уизли, уж какие есть. Зато женщинам нравятся — китайский фарфор! В следующий раз обзаведусь чем-нибудь покрупнее, чая для вас мне не жаль.

— Откуда вы?.. — Рон широко раскрыл глаза.

Неужто и правда — Снейп?! Иначе почему этот Уайт читает его мысли?

— Вы не пьете и хмуритесь, а чашки действительно маленькие, — пожал плечами мистер Уайт и совершенно обезоруживающе улыбнулся. — Здесь не надо быть гением, чтобы понять, о чем вы думаете. Да и меня все же чему-то учили.

Рон вздохнул. Почему-то теперь он был абсолютно уверен, что это не Снейп. Улыбаться так? Исключено.

— Ге... Джин часто так говорит.

— Вы считаете ее умной?

— Конечно. Все считают. Но иногда этого ума слишком много! Знаете, что она сделала, когда мы с ней познакомились? Стала учить меня... раскрашивать!

— Поезд в город, где была ваша школа, шел так долго, что вы решили себя развлечь? — подхватил Гарри.

Рон промычал что-то утвердительное и начал рассказывать то, что Гарри уже давно было известно, однако больше всего энтузиазма у Рона возникало, когда разговор переходил на его лучшего друга, так что мистеру Уайту постоянно приходилось направлять беседу на знакомство с Гермионой, то есть, конечно же, Джин, а потом и на то, что чувствовал его клиент рядом с ней.

— Первое время она меня, наверное, просто пугала.

— Серьезно? — мистер Уайт, кажется, был крайне удивлен.

— Наверное, да. Я рос... в очень демократичной семье, братьям и родителям часто было плевать на правила. А тут такое, — он развел руками. — Я даже был в ужасе, что попал на один с ней факультет. Э... Знаете, распределяющая... комиссия, наверное, ошиблась. Ей точно стоило учиться на факультете умников.

— У вас был отбор по способностям?

— Ну да, можно так сказать. Способности, склонности... Да.

— Как бы вы охарактеризовали свой факультет?

Рон мысленно улыбнулся. Удобный случай для последней проверки!

— Знаете, один из учителей — он нас терпеть не мог — так он как-то сказал, что наш девиз — «Слабоумие и отвага», — мистер Уизли поднял испытующий взгляд.

Гарри грустно улыбнулся. Если бы он с самого начала не «косил под Снейпа», он бы, наверное, удивился. Вот, значит, что они предположили. Ну и прекрасно.

В воспоминаниях мелькнула аккуратно подстриженная белая борода и ухоженные, чуть желтоватые от курительной трубки усы:

— А вам нужно жить. За себя и за него. И за всех, кто погиб тогда. Поверьте, это куда важнее геройства — это сохраняет смысл их подвига и их жертвы. Это самое лучшее, что вы можете сделать для них.

Да, когда-то и он сидел напротив специалиста... Старик Кроуфорд тогда его вытащил, а потом и рекомендовал на учебу. Гарри не мог не пойти по его стопам — тогда это казалось ему самым важным. Да что там, и сейчас кажется. Потому что его работа тоже спасала людей. И Гарри жил. Британская ассоциация по консультированию и психотерапии скучать тоже не давала...

— Когда вы почувствовали интерес к вашей супруге, как к девушке? — Гарри удерживался в профессиональных рамках и благодарил их за то, что они есть.

— На школьном Рождественском балу. Или чуть раньше, — Рон немного замялся. — Ее кто-то пригласил, но не с нашего факультета. Потом оказалось, что это был один из гостей. Известный спортсмен. Но не в этом дело. Она... Я первый раз увидел ее такой и думал, что умру от удивления и злости. Я... испортил ей праздник. Мне не хотелось бы говорить об этом. Тут точно нечем гордиться, если вы понимаете.

— Да, конечно. Но она вас простила, верно?

Рон улыбнулся немного мечтательно и вдруг выдал:

— Я был таким идиотом...

* * *

— Нет, Гермиона, это не Снейп, точно.

— Почему ты так уверен?

— Я проверил, — Рон поудобнее устроился в любимом кресле и вытянул ноги, а потом обрисовал сегодняшнюю встречу.

— Ты прямо так и сказал про девиз?! — поразилась жена и вздохнула. — Хотела бы я это видеть. Да, наверное, если бы это был Снейп, он бы обязательно что-нибудь ответил и отреагировал бы иначе. Ладно, ты прав, это не он.

— Ты со мной согласилась? Ушам не верю.

— Вечно этот удивленный тон. И все-таки мне кажется, что он из наших, — Гермиона поджала губы. Ей хотелось много чего сказать в ответ, но было поздно, она устала, а Рон, как всегда, даже не поинтересовался, как все прошло у нее — ни вчера, ни сегодня. А она так торопилась домой после вчерашней беседы, так хотела его увидеть... А вернулась в пустой дом и наткнулась на немытую посуду.

— А еще ему не нравится Гарри Поттер. Знаешь, как только речь заходила о нем, он сразу переводил разговор, — продолжил Рон.

— А тебе не кажется, что ему платят за другие разговоры? У него есть конкретная задача, и он ее решает. И вообще, со мной он о Гарри говорил! — запальчиво ответила она.

Муж пожал плечами, встал и направился в гостиную, которая последнее время служила ему спальней. Гермиона осталась одна — растерянная и несчастная.