Wer den Wind sät... (джен)

Пока весь прочий мир пребывал в некой эйфории и недоумении от прихода столь необычайно тёплой ранней весны, Брокилон толком и не заметил суровой зимы. Слабыми её отголосками были немногочисленные обвалы снежных шапок с верхушек многообразной палитры, от сосен и буков до таких, что нигде более не произрастают, многовековых деревьев. Чуть чаще лес затягивало густой, как парное молоко, мглой. В остальном зимний Брокилон мало чем отличался от летнего, неизменно оставаясь в буйстве растительности и цветении.

Ко всему прочему, обитатели, а точнее, прекрасные обитательницы, предпочитали оставаться подальше от всего происходящего во внешнем, как они сами его называли, мире, стараясь не нарушать собственный мир и гармонию. Политика, войны, передвижения границ и междоусобицы интересовали дриад не больше, чем роса поутру. При этом они ревностно готовились, вплоть до кровопролития, отстаивать священные границы собственного лесного государства Брокилон, не давая и малейшей возможности чужаку не то что попасть, пересечь её без их разрешения... Даже подойти к лесу. А уж заслужить подобный жест доброй воли могли единицы из единиц.

Где-то в недрах Брокилона раскинулась глубокая, одна из множества иных, богатая горячими источниками и пещерами котловина Col Serrai — обиталище местных целительниц. Место, прекрасное своей простотой и скромностью видов. Место, где всегда жарко, пахнет сыростью, цветами и различными целебными снадобьями. Место, где могли выходить тех, кому суждено умереть от страшных ран и увечий. И было в Коль Серрай притягательное местечко, на которое незнающему сии края можно наткнуться чисто случайно, — небольшой утопающий в толстых стеблях цветущих лиан водопад, скрывшийся за стеной ельника, цветущих кустарников можжевельника и шиповника, в море разнообразных цветом и зелени. Ледяные воды брали своё начало из небольшой скальной расщелины неистовым шумным пенящимся потоком, ниспадая ширящимся каскадом, разбиваясь о косые скальные уступы, впадали в обложенный гладким, кое-где замшелым булыжником бассейн, питающийся подземными горячими источниками. От такой песни льда и пламени по поверхности неустанно клубились полупрозрачные барашки пара, а вода переставала быть невыносимым кипятком.

Али расположился на прогретых булыжниках бережка, задумчиво наблюдал за роящимися повсюду светящимися точками светлячков. Наблюдал, как покачиваются на прозрачной глади, на которой невозможно разглядеть и своего отражения, настолько чистейшей была вода, белые нимфеи. Видел мерцание переливающихся в слабом свете луны, пробивающейся сквозь густые кроны, камешков на покрытом мелкой галькой дне. Видел при поздне-ночном полумраке яркое мерное сияние зеленоватого холодного пламени брокилонского мха, создававшее своеобразное обрамление вокруг водопада, подобно художнику, украшающему своё полотно изысканной рамкой. Холодный огонь не мог навредить ни лесу, ни окружающим, а к огонькам непременно слетались бражники и мотыльки. То и дело слышалось фырканье носящихся всюду ежей, где-то ужасающе ухала неясыть, зудели надоедливые комары. Издав ленивое “ква!”, упитанная лягушка, усевшись неподалёку от Али, несколькими малозаметными движениями языка, не моргнув глазом, поймала нескольких комаров. Удовлетворённо и протяжно квакнув, она смачно плюхнулась в воду, пустив по поверхности круги ряби, приятно омыв окунутые в бассейн икры ведьмака, распугав носящихся водомерок.

Как бы ни нравилось Али место, куда он частенько любил приходил, сейчас он перебирал серебряную змеиную голову на шее, погруженный в мысли о состоявшемся поутру разговоре.

 

— Просыпайся, соня! — дриада сорвала покрывало с Али. — Новый день настал!

— М-м… Который час? — простонал он, нехотя усаживаясь на лежаке.

Миновало добрых полгода с момента появления его, тяжело раненого, в Брокилоне после сражения с вроницким высшим вампиром. Вплоть до Мидинваэрне ведьмак не выходил из бессознательного состояния, балансируя по тонкой грани жизни и смерти. При помощи магии дриад и целительных снадобий ему удалось только под конец Йуле самостоятельно подняться на ноги. Главная целительница Коль Серрай, Аглайиса, до последнего не питавшая и крупицы надежды на его выздоровление, странно сему удивилась. С её слов, все полученные им травмы являлись несовместимыми с жизнью, и ей слабо верилось исключительно в собственные усилия и магию. Ни одному человеку, даже ведьмаку, не пережить разрыва внутренних органов, тем более, лёгкого, не говоря про куда более жизненно важные. Тем не менее, Али с трудом, но выкарабкался.

Время неумолимо неслось вперёд. Март сменил февраль. Али затосковал по ведьмачьим заказам на утопцев по паре крон за голову. По понятным причинам, Аглайиса строго-настрого запретила подобные развлечения на ближайшее время. Единственная, кто вносила яркие краски в тягучие скучные деньки была дриада Нисса, добровольно взвалившая в ту злополучную августовскую ночь на свои хрупкие плечи все тяготы по уходу и дальнейшему выхаживанию Али.

Ведьмак и дриада, сами того не заметив, сблизились. Они вместе гуляли по котловине, проводили дни напролёт в беседах на разные темы. Нисса обладала не только красотой и идеальной, присущей большинству молодых дриад, фигурой и формами, но и чутким умом, открытым для новых познаний. На удивление замечательно владела всеобщим языком, умела писать и читать, качественно выделяясь на фоне остальных представительниц лесного народа. Её сёстры редко могли похвастаться знанием всеобщего, чаще общаясь на Старшей Речи или собственном диалекте.

Нисса везде следовала за ним хвостиком, во всём старалась помочь. Ругала и отчитывала за отказ от приёма микстур или попытки Али начать изнурительные ведьмачьи тренировки. Наблюдавшая со стороны Эитнэ такие близкие отношения между дриадой и ведьмаком крайне не приветствовала. Прежде была у королевы Брокилона печальная история, связанная с её дочерью и белоголовым ведьмаком, и она не хотела повторения похожего кому-то ещё.

— Скоро полдень, — ответила дриада, усаживаясь рядом. От неё повеяло смесью розы и алое. Интересное сочетание нежности с фруктовыми нотками и мягкой свежести. — Как себя чувствуешь?

— Если скажу, что бывало и лучше, — пробубнил в ладони Али, — это будет наглой ложью.

Он поднял сонное лицо, взглянул на Ниссу. В который раз не смог отказать себе в наглом любовании её красотой. Впрочем, дриада нисколечко этому не противилась, кокетливо отводя большие выразительные глаза цвета пожухлой осенней листвы, наматывала ореховый с зеленцой локон на палец.

С виду Нисса казалась хрупкой. Стройная миниатюрная фигурка. Волнистые волосы, обязательно украшенные каким-нибудь цветком, струились по плечам и спине, а длинные локоны прикрывали слегка вздёрнутую девичью грудь. Виднелись заострённые ушки. Талию обхватывало подобие повязки из лиан и листьев, пытаясь хоть что-то как-то прикрыть. Дриады в принципе не стеснялись своей наготы, отдавая предпочтение подаренной им от природы собственной красоте.

Поджав ноги к груди, Али размял затёкшие шею и поясницу. Острая боль от раны в боку сковала всё тело, отдавшись в голове. Он схватился за повязку. Чертыхнулся.

— Болит? — встрепенулась Нисса.

— Нормально... — выдохнув, отмахнулся Али. — До свадьбы заживёт...

— Я всё собиралась спросить, — Нисса порхнула тонкими пальчиками по шрамам на его груди. — Как ты их получил?

— Подарок от экимм на восемнадцатилетие, — не потерял ни малейшего самообладания Али, осторожно прикоснувшись к её руке.

Нисса и не думала останавливаться, продолжая порхать по его груди, незаметно опускаясь ниже.

— Не расскажешь? — она просто-таки пылала страстью и нетерпением.

— Как-нибудь в следующий раз, — ведьмак предпринял вторую попытку молча намекнуть на неготовность ответить той взаимностью, что от него ждёт дриада.

Дриада нравилась ему и внешне, и внутренне, с этим глупо спорить. Его поведение обуславливалось иным. Тем, о чём говорить он пока не решался. Он мог с лёгкостью срубать головы негодяям, головорезам и подонкам, но ему иногда нелегко давалось решение убить какого-нибудь монстра. Что говорить о взаимоотношениях с прекрасным полом? Наиболее часто он вёл с ним дружеские беседы, не переходившие в нечто большее, хотя таковых возможностей сложно было бы подсчитать. На такие случали имелась привычная отмазка, мол, ему кодекс и религия не позволяют. Она не раз выручала его, помогая слинять в нужный момент.

У него на языке уже крутилось, но ситуацию и возможность обидеть Ниссу, всё-таки дорогой души, спасла вошедшая в грот, ставший временным домом для Али, Аглайиса. При виде своей наставницы, Нисса молча удалилась, понурив голову, не получив того, о чём мечтала.

Выждав приличную паузу, Аглайиса разложила на постели баночки с резко пахнущими мазями и без лишних церемоний занялась перевязкой.

Целительница Коль Серрай выглядела молодой девой, по виду не переступившей порога четвёртого десятка, хотя её возраст исчислялся десятками, а то и сотнями лет. Голову украшала диадемка с крошечным александритом. Левую и́кру уродовал еле различимый шрам от когтей.

— Обычно, — Али обратился к Аглайисе левым боком, — этим занимается Нисса. Что-то изменилось?

— Решила лично осмотреть раны, — холодно ответила Аглайиса.

— Хм, — не поверил ведьмак. — Боюсь, причина в Ниссе. Раны — предлог.

— Yea.

Аглайиса аккуратно отклеила сморщившийся лист скороцеля. В глазах Али пробежали звёздочки, пальцы рук рефлекторно сжались в кулак. Раны затянулись, оставив отчётливые отметины, продолжая нещадно напоминать о себе.

— Через несколько дней смысл в повязках отпадёт, — констатировала целительница, обильно нанося на них слой жирной синеватой лечебной мази, пахнущей терпкой ласточкиной травой со сладковатой примесью берберки. — Я здесь по поручению госпожи Эитнэ, — докончила она.

Али покосился на неё через плечо.

— Почему я не удивлён...

— Послушай меня, — Аглайиса приложила свежий лист скороцеля. — Оставь Ниссу в покое. Я вижу, как она бегает за тобой, мечтает, чтобы именно ты стал её любимым и партнёром… Подними руки!.. Но ты ничего не можешь ей дать, кроме пустого удовлетворения низменных потребностей. Ты бесплоден! Ты, можно сказать, для нас — мусор, раз не можешь подарить нам никакого потомства, — целительница выдержала коротенькую паузу. — Пока это дружелюбная просьба госпожи Эитнэ.

— Спасибо, что не приказ, — иронично хмыкнул Али. — Раз я такой мусор для вас, зачем вы меня выхаживали? Восстановили лёгкое, залатали раны, спасли руку, вернув естественный вид? Вышвырнули бы, и дело с концом.

— Thaess aep! — чуть ли не рявкнула Аглайиса. — Если бы за тебя не поручились, с тобой здесь никто бы носиться не стал!

Она затянула узел повязки.

— Опускай, я закончила, — сказала она более спокойным тоном, собираясь уходить. — Надеюсь, ты меня услышал, vatt’ghern.

Али насколько смог потянулся, размял затёкшие никак не желавшие возвращаться в прежнее натренированное состояние мышцы.

— Позвольте ей самой решать, — он стиснул зубами тесьму для волос. — Если Нисса пожелает, я заберу её с собой.

Заслышав это, всё тело Аглайисы покрылось крупными мурашками, а овальное лицо вытянулось и стало чем-то напоминать почти зрелый помидор.

— Будем считать, я этого не слышала! — в её словах между строк читалась ненависть. Аглайиса вообще славилась равнодушием ко всем мирским событиям, происходящих в мире, относясь ко всем живущим извне негативно. Между тем, для неё не существует ничего важнее её пациентов. Этим обуславливалось некое терпение к Али. Он всё ещё оставался её пациентом.

— Если это дойдёт до госпожи Эитнэ, — предостерегла целительница, — она точно выгонит тебя взашей.

— Тогда передай госпоже Эитнэ, — сухо произнёс Али, — что я от своих слов не отступлю, покуда того не пожелает Нисса.

— Ей не место в вашем мире! — отрезала Аглайиса. — Её дом — Брокилон! И уж тем более, ей нет места на пути ведьмака. Она погибнет в вашем мире, и виноват в этом будешь — ты!

— Возможно, и так, — пожал плечами Али. — Но так она увидит другой мир и не будет пленницей постепенно увядающего под ударами топоров Брокилона. Ей не придётся рожать очередную дриаду, в призрачных попытках сохранить вид. Это страшно звучит, Аглайиса. Пора смириться, что мир нещадно меняется. В нём скоро не будет места для монстров, ведьмаков, их истребляющих. Не станет вас! Тех, кого люди “мило” называют нелюдями. Увы, этот мир давно перестал быть вашим.

Аглайису всё передёрнуло от услышанного. Гладкая нежная кожа опять покрылась ещё более крупными мурашками. Она старалась подобрать слова, но Али не дал ей такой возможности.

— Позволь, мы сами решим этот вопрос без чьих-то подсказок и наставлений, хорошо? — произнёс он самым ледяным тоном.

— Как знаешь, — наконец ответила Аглайиса, собрав всю гордость в кулак. — Я предупредила.

 

Али не заметил постепенного затихания леса, и только водопад продолжал шуметь своими водами на всю округу. Замолкли цикады, уступая место вялой трескотне кузнечиков.

За спиной хрустнула можжевеловая ветка, зашелестел листьями медонос. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы в плавных скользящих шажках узнать Ниссу. Помявшись, дриада опустилась рядом с ним, не решаясь произнести ни звука. Не спешил нарушать молчание Али. Они сидели и молча смотрели в бурлящую водную силу, бившую из скалы.

— Благодарю.

— За что? — уточнил Али, отпустив медальон.

— За твои слова, — ответила Нисса.

— Подслушивала, значит, — не удивился он.

— Да, — кивнула дриада. — И у меня к тебе всего одна просьба.

— М?

— Аглайиса права. Я не смогу с тобой покинуть Брокилон, даже если бы сильно захотела, а ты пошёл бы на такое. Я связана с этим лесом. Посему... Побудь со мной, до тех пор, пока ты не покинешь его. Обещаю, что и после этого я сохраню к тебе любовь даже через сотни лет. Но сейчас... Сейчас я просто хочу побыть вместе. Большего и не требую… Пообещай!

Али молчал.

— Обещаешь? — повторила она срывающимся голосом.

— Обещаю, — тяжело выдохнув, твёрдо произнёс Али. — Только есть загвоздка.

— Какая?

— Госпожа Эитнэ.

— Для тебя важно её мнение?

— Мне важно, чтобы ты потом не имела проблем, — нахмурился ведьмак.

— Будь что будет, — отмахнулась Нисса. — Будешь? — в ее руке зеленело яблоко.

— Благодарю, — кивнул Али, приняв его.

Дриада собралась уходить, но Али перехватил её запястье.

— Останься. Давай просто посидим. Вдвоём.

Лицо Ниссы украсила слабая грустная улыбка. Она перебралась ему за спину, крепко прижалась.

Они просидели так почти до первого всполоха зари над далёким горизонтом. Побледнел зеленоватый свет, потускнели огоньки в воде, уступая место предутреннему сумраку.

— Надо возвращаться... — прошептал Али, беря на руки уснувшую дриаду. — Потом вопросов не оберёшься...

 

* * *

— А твой ведьмак умеет зубы показать, — проворчала Эитнэ. — Никто бы в здравом уме не посмел дерзить Аглайисе.

— Ну, дорогая! — Ида Эмеан укоризненно смерила владычицу Брокилона, поигрывая в руке серебреным фужером, наполненным «Сансретур Пино Нуар». — Думала, он будет покорно выслушивать, что и как ему делать? Не выйдет! Так что придётся потерпеть.

— Я и так его теплю, — Эитнэ с недовольством села напротив своей гостьи. — Но в моём лесу он обязан соблюдать хотя бы примитивные нормы приличия!

Ида Эмеан оставила ответ без колкого комментария, ехидно скрыв улыбку в кулаке, ничуть не постеснявшись владычицы леса и по совместительству хозяйки дома.

Родной дом Эитнэ Сереброглазой раскинулся в самом сердце Брокилона, в ещё одной котловине, названной Duén Canell — Место Дуба — замкнутой кронами огромных зеленеющих деревьев. Обитающие в Дуэн Канэлл дриады создавали свои домики, которые напоминали шары омелы, при помощи особой магии позволяющей контролировать направление роста растений, облепливая ими деревья высоко над землёй.

Имелся свой дуб и у госпожи Эитнэ. Если быть точнее, сразу три дуба, некогда сросшихся стволами. Сколько столетий миновало, а их кроны ничуть не поредели, не утратили пышной зелени. Вот только внутри этих дубов зияла пустота. Там-то, в крупном дупле, и обустроила своё уютное жилище королева дриад.

— Ладно, хорошо! Опустим это, — недовольно наморщила лоб Эитнэ. — Так, значит, ты пока не намереваешься с ним встретиться, поговорить? Помнится, последний раз ты заходила к нему за пару дней до того, как он пришёл в себя.

— Ему пока ни к чему знакомиться со мной лично и беседовать, — отставив фужер, Ида облизнула застывшие капли вина с губ.

— Ваши извечные эльфские тайны, — Эитнэ не смогла себе отказать в удовольствии лишний раз подчеркнуть свое отношение к эльфам. — С одной стороны, ты спасаешь этого leath’elf, с другой — скрываешься от него. К чему такие сложности?

Ида призадумалась, перебирая скромное янтарное ожерелье.

— Трудно усложнить там, где и без того всё запутано, — пространно произнесла эльфка, направив взор сквозь Эитнэ.

Королева фыркнула.

— Как скажешь, — Эитнэ откинула серебристую прядь. — Впрочем, я пригласила тебя немного по другой причине.

— Так-так-так, — встрепенулась Ида, закидывая ногу на ногу. — Я вся внимание.

Эинтэ прошлась по мягкому ковру из оленей шкуры, сплетя руки за спиной. Немного подумав, она обернулась к Иде Эмеан.

— Аглайиса несколько суток спасала жизнь твоего leath’elf, — начала она. — Несколько суток вырывала его из лап смерти. Хирургия, эликсиры, магия. Очень много магии. Пару раз её рвало, кровь шла носом, но она не отступала, хотя сама ни во что не верила.

Эитнэ замолчала, выдерживая долгую гнетущую паузу.

— Но она справилась. Точнее, не совсем она. Нет... — наконец продолжила она, качнув в воздухе указательным пальцем. — Аглайиса недавно со мной кое-чем поделилась. Думаю, ты понимаешь, к чему я клоню.

— К чему? — лицо Ида внезапно перестало выражать эмоции, а его черты обострились.

— Чёрт подери! Не прикидывайся, что не понимаешь, Ида! — голос Эинтэ утратил долю дружелюбности. — Аглайиса чётко намекнула на Старшую Кровь. Но не совсем ту, о которой ты мне говорила. Она ощутила в его жилах нечто, коим обладает другой человек. Кровь Лары Доррен. Не хочешь это как-то объяснить?

Ни один мускул на лице Иды Эмеан не шелохнулся. Эльфка всегда умела держать себя в руках, сохраняя гордость, полностью соответствующую представительнице Aen Seidhe и статусу Aen Saevherne.

— Во-первых, смени тон, Эитнэ, — посоветовала ведающая, ни на толику не повысив голоса. — Я искренне благодарна тебе и Аглайисе, но это не даёт тебе права разговаривать со мной в таком тоне. Он нуждался в помощи, умирал. Замечу, за свою помощь вы получили хороший гонорар. Во-вторых, я не обязана перед тобой отчитываться. В-третьих, всё касаемое Старшей Крови и Гена Лары Доррен аэп Шиадаль — не твоя забота.

Эинтэ замолчала, погрузившись в размышления. Её всегда раздражали характер и надменность эльфов, в частности представителей и представительниц звания Aen Saevherne. Справедливости ради, по мнению Эитнэ, на фоне таких чародеек, как Францеска Финдабаир — Энид ан Глеанна и Йеннифэр из Венгерберга, Ида Эмеан выглядела скромной.

— Я вспомнила, — протянула Эитнэ. — Я вспомнила ту августовскую ночь. Ты прибыла в сопровождении далёкой наследницы гена Лары Доррен — Цириллой Фионой Элен Рианнон. Я случайно обратила внимание на одинаковые перевязи на сгибе локтя у неё и leath’elf. Тогда я не придала этому особого значения. А теперь я поняла! И не говори, мол, это совпадение!

Никакого ответа от Иды не последовало. Та походила на каменное изваяние.

— Очередные чародейские тайны? — Эитнэ теряла остатки терпения и дружелюбия. — Опять какие-то грандиозные планы?

— Все наши грандиозные планы под контролем императора, — как-то рассеянно ответила Ида. — Об остальном тебе не стоит беспокойся. Разгребать будут чародеи, в частности — я.

Чувствуя бесполезность попыток вытащить что-то из эльфской чародейки, Эитнэ немного оттаяла, не видя дальнейшего смысла в разговоре. Впрочем, немой ответ она получила.

— Старшая Кровь... — задумчиво протянула Эитнэ, подпирая подбородок. — Этого ещё не хватало! Если в Цирилле только с Геном Лары Доренн сокрыта огромная разрушительная мощь, то какие последствия могут быть от смешения с кровью leath’elf. Если вспомнить твою версию убийства высшего вампира — он с собственными способностями представляет угрозу для самого себя. Обугленная рука тому наглядное подтверждение. С кровью Цириллы ситуация усугубляется. Чем оно может позже аукнуться?..

— Как только он окончательно оправится от ран — это перестанет быть твоей головной болью, — Ида поравнялась с хозяйкой дома. — Я исчезну на некоторое время.

По выражению лица Иды, Эинтэ поняла, что и тут прямого ответа не дождётся.

— Постой, — Эитнэ приостановила быстро засобиравшуюся эльфку. — Он не единожды выспрашивал о какой-то сумке с рукописью. Говорит, мол, она должна была быть с ним.

— «Теория Чудовищности», — поняла Ида. — Пусть не беспокоится. Скажи, она в надёжных руках.

— Что за «Теория Чудовищности»? — бровь Эитнэ поползла вверх.

— Трудно сказать, — задумчиво склонила голову Ида. — Скажу так: в нынешних реалиях она довольно опасна. Рукопись содержит некоторые щепетильные вопросы, касающиеся всех рас и монстров. И поверь — монстры там далеко не самые худшие создания.

— Хуже разумного существа Природа, увы, ничего не придумала, — понимающе кивнула Эитнэ.

Портал Иды оставил после себя небольшой вихрь. Вслед за ним, неведомо откуда ворвался сквозняк, принеся прохладный ночной воздух. Где-то далеко запели первые птицы.

 

* * *

Сон прервали чей-то плач и мольбы о помощи, стремительно приближающиеся к его гроту. Али недовольно замычал, накрываясь с головой и пряча её под подушку, пытаясь не упустить стремительно ускользающий хвост сна. Не вышло.

Слабо различимый бег трёх пар ног. Твёрдая поступь двоих — наверняка, мужчины, и одна лёгкая — женская. Вооружены, что-то несут увесистое и... тоже вооружённое?.. Шум усиливался, отдавался характерной вибрацией через почву и каменный пол. Крики постепенно заполнили эхом скальное жилище.

Чуткий слух и детское любопытство взяли верх над остатками сна. Выругавшись и всовывая ноги в сапоги, Али укутался покрывалом и, зевая, раздвинул стебли цветущих лиан, служивших естественной занавесью входа.

На улице прилично рассвело. Погода оказалась мозглой и противной. Всё вокруг затянуло густым туманом. Где-то сквозь кроны деревьев, высоко-высоко над головой, просачивался холодный моросящий дождик. Сам воздух заметно охладел по сравнению с предыдущими днями. Чувствовалось невидимое дыхание зимы, незаметно проникшее в Брокилон, и казалось довольно странным для таких мест.

Осмотревшись, Али заметил, что не его одного взбудоражили разорвавшие утреннюю тишину вопли. Непонятно откуда рядом с ним очутилась заспанная, с растрёпанными волосами Нисса. Поодаль показалась Аглайиса, проведывавшая кого-то из немногочисленных пациентов.

Среди серой мглы, усиливавшей все звуки гулким эхом, Али различил несколько бегущих в их сторону силуэтов. Слух его не подвёл. Два эльфа несли на импровизированных носилках третьего. Рядом, рыдая, бежала эльфка.

— Помогите! — подбегая, закричала та. — Он умирает! Сделайте что-нибудь!

Эльфы опустили носилки на землю. Лежащий на носилках эльф тихо стонал от боли и выглядел прескверно. И без того бледная кожа стала походить цветом на извёстку. От грудной клетки по диагонали через весь живот до правого бедра развезлась огромная изогнутая рваная рана. Кровь залила одежду, продолжая обильно просачиваться через побагровевшую дочерна повязку.

— Что случилось? — потребовала Аглайиса, опустившись к раненному.

Эльфы замялись. Только эльфка машинально продолжала причитать.

— Что случилось, я спрашиваю? — раздражённо повторила вопрос целительница.

— Чудовище с мощными жвалами или клешнями, — Али присел рядом с Аглайисой, задумчиво осматривая раненного. — Его, можно сказать, вскрыли словно консервным ножом. В ране имеется яд, края обожжены концентрированной кислотой. По-видимому, главоглаз, эндриага или сколопендроморф...

— Вам не всё ли равно? Помогите ему! — заистерила эльфка.

Краем глаза Али обратил внимание на светло-болотного оттенка усыпанное веснушками лицо Ниссы. Всё её тело и гримаса выражали неприкрытое отвращения к эльфке.

— В этом нет нужды, — выпрямился ведьмак. — Он умер. Повреждённый кишечник, разорванная бедренная артерия, яд в крови, кислота. У него не было шансов.

— Кто ты такой, чтобы... — один из эльфов напёр на Али.

— Ведьмак, — отозвалась Аглайиса, закрывая глаза умершему. — Не верите ему, так поверьте мне. А теперь я требую объяснений!

 

* * *

Обычно оживлённый большак нещадно размыло сильным пробирающим до мозга костей двухдневным ливнем. В спину то и дело прилетали мощные порывы не менее пронизывающего ветра. Вездесущая серость и плохая видимость по вине стены дождя застилали глаза.

Цири медленно двигалась по скользкой распутице, смеси песка и глины, и её душа сияла от счастья, несмотря на непогоду. Спустя столько времени она наконец-то забрала из другого мира свою любимую Кэльпи. Для Цири прошли несколько лет, а для лошади около пары дней. Цири знала, где и как оставить свою вороную кобылу. Она нашла мир, где время течёт намного медленнее, чем в её родном. Это сохранило кобыле годы, не дало успеть затосковать по своей пепельноволосой хозяйке.

Не став привлекать ненужного к себе внимания, Цири телепортировалась всего в двух с половиной милях от знакомого по давним временам города Горс Велен. Когда-то она бывала там вместе с Йеннифэр, вспомнила мальчишку Фабио Сахса Младшего. Вспомнила роскошные бани лучшей городской гостиницы, где отдыхала вместе с Йеннифэр и Маргаритой Ло-Антиль, будущей, на тот момент, её преподавательницей в Аретузе. Вспомнила... Много чего вспомнила, и огонёк радости слегка померк. Навернулись слёзы.

“Йеннифэр теперь на коротком поводке у Эмгыра, — думала Цири. — О судьбе Маргариты и других чародеек тоже ничего не известно. Помиловал их император? Сдержал слово?”

Отбросив мрачные мысли, Цири вдохнула полную грудь воздуха и клубами густого пара выдохнула. Встрепенулась, поудобнее устроилась в седле. В этот раз Горс Велена не входил в планы, а намеченный путь извилистой дорогой уводил на юг.

 

Невдалеке показались соломенные крыши деревушки Пшенки́. Пришпорив Кэльпи, Цири устремилась в сторону приземистых домишек. Дело приближалось к ночи, и ей требовалось место для ночлега. Под открытым небом в такую погоду не отдохнёшь. Хотелось согреться, поесть горячей пищи и крепко выспаться. На удачу в деревушке оказалась скромная корчма с не менее скромной вывеской «У Сурка».

Корчма пребывала в приглушённом свете свечей, народу в ней было три калеки с половиной. Судя по их внешнему виду, все заезжие. Путешественники, гонцы, купцы, ростовщики и куча прочих торгашей. Местные изредка захаживали, периодически покупали нужные товары у купцов и корчмаря, имевшего возможность достать дефицитные товары, не забывая продавать его с двойной наценкой. В скромном заведении пахло гуляшом и копчёной на углях рыбой. А самое главное, в корчме было тепло.

Выложив перед корчмарём десять золотых оренов, Цири удалилась в самую, какая только была, тёмную часть заведения, отгородившись ширмой. Она отставила меч, сбросила с себя ведьмачий панцирь и стянула прилипшую вымокшую до последней нитки одежду.

Устав от дороги, извечной опасности и, хоть и лёгкого, но доспеха, Цири была рада переодеться в сухую бургундскую с отстрочкой тунику. Оставалось дожидаться позднего ужина, вытянув затёкшие ноги вдоль лавки. По чуть-чуть её начало клонить в сон. Цири распустила пепельные волосы, встряхнула головой.

— Ваш ужин, сударыня, — появился корчмарь с подносом. — Ещё будут пожелания, сударыня?

— Накорми и напои мою лошадь, и пусть меня никто не беспокоит, — велела Цири, возвращая пустой поднос.

— Слушаюсь, сударыня, — корчмарь, раскланиваясь, удалился прочь.

Густой гуляш и копчёная рыбка с почерствевшим хлебом под пиво пошли на “ура!”. Еда и алкоголь неплохо согрели изнутри, а потрескивающая поленьями за ширмой печь грела тело.

— Ваши подушка и одеяло, сударыня, — вновь появился корчмарь. — Доброй вам ночи!

— Благодарю, — Цири проводила его взглядом.

Наконец-то! Наконец-то она позволила себе расслабиться. Раскатав жиденький матрас на широкой лавке и закинув под голову подушку, она упала, уложив рядом с собой Zireael. Сил не осталось, поэтому Цири задула свечу и закрыла глаза. Ей вообще не мешал тихий бубнёж, не тревожили нечастые тосты и стук посуды.

 

Браслет на руке завибрировал, засиял индиговым светом. Цири мгновенно вскочила и, схватив меч, в чём спала бросилась на улицу. Дождь окончился. Лунный диск исправно светил, несмотря на гуляющие тучи. Двор освещали пара фонарей.

Четверо мужиков типичной бандитской наружности пытались справиться с брыкающейся Кэльпи. Самый крупный ухватил кобылу за морду, не давая возможности заржать. Двое тщетно пытались вывести кобылу со двора за обвязанную вокруг шеи и морды толстенную бечёвку. Последний стоял на стрёме.

— Эй! — окликнула их Цири, появившись в дверях. — Отошли от неё!

От её вида те разом заржали.

— Слышь, братва! — сквозь смех гаркнул бугай. — Это она нам?

— Похоже нам, — коренастый, пытавшийся тащить Кэльпи, отпустил верёвку. Второй, поджарый, тут же подхватил и привязал её к столбу.

— Проваливайте, пока целы! — зашипела Цири, делая пару шагов вперёд.

Очередной дружный хохот прокатился эхом по деревне. В нескольких домах замаячили огоньки, зашевелились тени.

— Ты глянь-ка, Сэмс! — похотливо произнёс поджарый. — Боевая какая! И меч имеется! Люблю боевых. От такой куколки я бы не отказался? Может, это... За угол её? Лошадь не убежит.

— Можно, — оскалился редкими, побитыми цингой, зубами амбал Сэмс.

Бандиты окружили Цири, отрезали пути отхода. Поджарый приблизился к ней сзади практически вплотную и нагло запустил шершавую мозолистую руку под не самые длинные полы туники.

— Какая у тебя з...

Договорить поджарый не успел. Цири полу-пируэтом развернулась и ткнула эфесом точно в челюстную ямку. Скрипнули зубы, он отшатнулся. Не вынимая меча из ножен, Цири нырнула под клинок коренастого бандита, но угодила в стальные тиски бугая Сэмса. Получив затылком по носу, он крепче сдавил грудь Цири, ей стало нечем дышать.

— Ах, ты сучка! Ну щас мы скоренько тебя научим уму-разуму!

Коренастый и стоявший на шухере щуплый набросились на неё, как лисы на курицу, схватили за ноги, шире раздвигая их. Отерев окровавленные губы, поджарый, хрустнув шеей, двинулся в её сторону, попутно развязывая верёвку, удерживающую портки.

— Что? Прямо здесь? — прохрипела Цири.

— Прямо здесь, мразь! — зло процедил главарь шайки, а не бугай, как ей показалось вначале. — Пусть вся деревня видит. Другой бабе будет неповадно.

У Сэмса челюсть отвисла, когда девушка буквально растворилась у него в объятиях яркой вспышкой. Потеряли дар речи и остальные.

— Я здесь! — раздалось за спиной Сэмса. Тот резко развернулся и тут же получил оковкой ножен в кадык. Захрипел, схватившись за горло, опускаясь на землю на ватных ногах, жадно хватая ртом воздух.

— Габриэль! Сзади! — заорал щуплый, покрытый рытвинами после оспы.

Названный Габриэлем главарь, повернуться не успевал. Цири от всей души рубанула под коленную чашечку и огрела по шее убранным мечом, довершив пинком в затылок, отправив того лицом в хлябь. Она двигалась легко и непринуждённо, отправляя в нокаут незадачливых горе-воров. Хотя они и были лучше экипированы по бандитским меркам, имея на себе фуфайки, полушубки и панцири, им не тягаться с ведьмачкой в одной тунике, ни разу не выхватившей меча из ножен.

Каждым из них получил персональную порцию отменных побоев. Сотрясения мозга, выбитые зубы, трещины в рёбрах, сломанные носы и тому подобное. Правда, коренастому совсем не повезло. Поймав лицом рубящий удар боковиной ножен, он отшатнулся в сторону и... Кэльпи лягнула бедолагу точно в висок. Черепушка треснула не хуже яйца, лицо ужалось вполовину, а через трещины показались мозги и осколки кости. Разбрызгивая кровь и мозговую жидкость, тело пролетело несколько футов и мешком шмякнулось в серо-коричневую грязь, окрашивая её буро-красным.

— Ты!.. Ты... убила... его! — Габриэль с ужасом пятился ползком к бревенчатой стенке корчмы, спасаясь от пепельноволосой бестии в тунике бургундского цвета.

— Поделом, — Цири приставила оковку ножен под его челюсть. — Если бы вы только попытались украсть мою лошадь, отделались бы лёгкой профилактикой. Но ты совершил одну маленькую роковую ошибочку — ты распустил свои грязные похотливые лапы.

— Прошу! — взмолился Габриэль. — Пощади!

— С чего бы? — на фоне луны её развивающиеся пепельные волосы придавали ей ещё более ужасающий вид.

— Я... Я... Я знаю тебя! — дребезжащим от страха голосов замямлил бандит. — Ты... Ты та пепельноволосая девушка! Одна из трёх Демонов, наводившие страх и ужас на Эббинг в 1268 году!

— Тогда тебе стоит бояться меня ещё сильнее! — на лице Цири расплылся звериный оскал, её изумрудные глаза полыхали неукротимым огнём.

— Не убивай! — разрыдался Габриэль, падая на колени. — Я всё сделаю! Всё! Только пощади! Умоляю!

— У меня есть идея получше.

Клинок с сердечником из сидеритовой стали, окованный серебром, холодно блеснул в свете такой же холодной луны. Острая боль не сразу прошила спицей всё тело бандита, не сразу отдалась рвотными позывами в кишках. Слёзы прыснули из глаз. Габриэль не сразу сообразил, как огромная лужа крови растекается под ним, не сразу схватился за место точной кастрации, не в силах завыть, заскулить, пищать или издать какой-нибудь звук.

— Если поспешишь, у тебя будет шанс выжить, но трахать кого-то тебе будет нечем, — тихо, злорадно, прошептала ему на ухо Цири. — Пусть вся деревня видит. К другой бабе лезть будет неповадно. А теперь забирай своих калек и проваливай отсюда. Чтобы больше о вас никто никогда слышал. Ясно?

Постояльцы корчмы попрятались кто куда. Невозможно представить состояние хозяина, когда Цири целенаправленно приближалась к нему. Его ноги предательски подкашивались, руки тряслись.

— Жжёнка есть? — Цири опёрлась кулаками о столешницу.

— Д-да... — выдавил корчмарь, поспешно доставая из закромов бутылку с мутным содержимым.

— Принесёшь тёплой воды и таз, понял? — её глаза до сих пор искрились огоньками. — За счёт заведения.

— Слушаюсь, сударыня... — сглотнул хозяин, поняв, что эта пепельноволосая девушка догадалась, кто навёл на её кобылу. Осталось загадкой, почему его не постигла участь подельников. И он прекрасно слышал последние слова Габриэля о трёх Эббингских Демонах. Он знал эту историю. Он был в Клармоне проездом, когда девушку с пепельными волосами вытолкали на местную Арену Доминика Бомбаста Хувенагеля. Позже он слышал, что произошло спустя год. От воспоминаний и осознания, кто остановился в его корчме «У Сурка», в никому прежде не известной деревушке Пшенки, тряслись поджилки, стыла кровь в жилах. Девушка не устроила резню, но она дала понять: переходить ей дорогу — смертельная ошибка.

Как ни в чём не бывало, схватив бутылку, попутно прихватив с прилавка остатки ржаного хлеба, Цири, оставляя грязные следы босых ног, скрылась за ширмой.

 

* * *

Добиться какой-то мало-мальски внятной информацию от эльфов Али не удалось. Мало пользы принёс Аксий, незаметно применённый к истеричной эльфке Сальме. Битый час он вместе с Аглайисой и Ниссой выспрашивали о случившемся. Эльфы юлили, не давали прямых ответов. Из всего услышанного удалось разобрать, что они искали своих недавно пропавших собратьев. Всё! Ни о монстре, ни о месте, где всё произошло. Ни слова. Взъярённая Аглайиса пообещала эльфам добиться у госпожи Эитнэ Сереброглазой сурового наказания, назвав их “паршивыми скоя’таэлями”. Позже Нисса объяснила, что скоя’таэлями называют партизанское движение нелюдей, ведущих бессмысленную, по её словам, борьбу с людьми, они считаются террористами.

Не вызнав ровным счётом ничего нужного, Али плюнул на безрезультатные попытки и скрылся в гроте, перечитывать не счесть по какому кругу Школу Ведьмачества — дорогой сердцу подарок Трисс Меригольд. Если удастся сопоставить характер ран убитого эльфа, возможно, станет известна и тварь. И что-то его смущало. Что-то не сходилось в его голове. “Почему они боятся сказать, где были? — размышлял Али. — Неужто секрет стоит жизни своего собрата, а, возможно, и собратьев? Не-ет! Что-то здесь не так”.

 

Скверно выглядящий после встречи с когтями вампира ведьмачий доспех неприятно натирал раненный бок, несмотря на внушительный слой тугой повязки. Травмированная рука предательски отказывалась удерживать меч. Магический ожог, превративший её в обугленный кусок мяса на косточке, постепенно сходил, оставляя едва заметные неровности на коже и специфический полупрозрачный фиалковый, напоминающий каллиграфию, узор, сменив собою татуировку. Пальцы по-прежнему отказывались сжиматься в твёрдый кулак. Али повезло. Он в равной степени умело владел мечом обеими руками, хотя ощущался некий дискомфорт в левой.

Малозаметная тропинка вилась средь стволов деревьев, высоких кустарников, ныряла в бурелом, то и дело вовсе исчезая из виду. Если бы не свежие следы крови и эльфских сапог, Али давно заблудился бы, что сделать в Брокилоне не составит никакого труда. Дриады надёжно хранят свои тропки, сооружают примитивные, но действенные ловушки. Если же кому дозволялось войти в священный лес, дриады старательно ведут только известными им путями, предельно запутывая своих гостей. Остальные редко добираются до границ Брокилона.

Впитавшиеся, но вполне отчётливые следы крови уводили от Коль Серрай глубоко, очень глубоко в лес на восток, в самую его чащобу. Далеко. Али улизнул из грота под покровом ночи, не став никого предупреждать. В этом не было смысла. Никто не одобрил бы его вылазки, а сам он понимал, насколько рискует жизнью. Ещё не так давно он лежал при смерти, недавно заново научился ходить, без году неделя вернулся к более или менее привычному образу жизни, но пока без ремесла. И всё же ведьмак осмелился рискнуть и выследить чудище. Просто так. Задаром.

Забрезжили первые искорки зари. Тьма дрогнула перед лицом нового дня. За деревьями замаячил просвет, куда упорно вели следы крови и сапог. На подходе к прогалине Али обратил внимание на приличное количество различной свежести хаотичных следов.

Али вышел на обширную поляну, оказавшейся руинами некоего древнего сооружения, местом множества некрополей. Покрытые утренней росой огромные валуны, останки кладок, остовы, величественные статуи тех, кто давным-давно здесь жил, лежали под открытым небом, овеваемые всеми ветрами. Кое-где лежали горки снега. Несло смрадом разлагающихся трупов.

На первый, судя по следам разложения, недельной давности, он наткнулся через пять шагов от края леса. Эльф. Лицом в землю. Кости раздавлены под большим весом. Отсутствует нога. Али перевернул труп. Тело пересекала от подмышки до бедра знакомая рваная рана, будто вскрывали консервным ножом. Внутренности разорваны, частично выедены.

Второй труп. Эльфка. Прислонилась к останкам фундамента. Раны по обеим сторонам живота. Её стиснули клешнёй или жвалами, а потом швырнули о стену, сломав позвоночник. Умерла мучительно, захлёбываясь кровью. Красивое лицо застыло в страдальческой гримасе.

Третий. Грудная клетка пробита чем-то широким. Характер раны говорил о лезвие-видных отростках некоторых особей эндириаг. Возможно, главоглаза. Умер мгновенно.

Четвёртый и пятый трупы опознать не представлялось возможным, но судя по обрывкам лохмотьев, тоже эльфы. От их тел остались лишь фрагменты. “Вот кого, — догадался Али, — искали выжившие эльфы. Пропавший отряд”. Оставалось понять цель их посещения руин, и кто, всё-таки, на них напал.

Али медленно вытянул меч. Двигался бесшумно, осматривался. Небо бойко прогоняло ночь, тушило звезду одну за другой, окрашивалось в предрассветные пастельные тона. Тихо легли сумерки, но и они лениво таяли, заблестели капельки росы. Стало зябко, изо рта повалил пар.

Брызги крови, множество мелких следов вперемешку с эльфскими, борозда. На этом месте эльфов из поискового отряда застигли врасплох, ранили одного, отшвырнули. Десятки стрел. Некоторые сломаны, у некоторых обломаны наконечники. Али перемахнул через край полуразрушенного фундамента. Каменный пол застилало несметное количество скелетов, в основном женских, от месяца до года давности. Дриады. От сгнивших и полуразложившихся тел ноги разъезжались в разные стороны. Присутствовали останки животных, валялись выеденные панцири сколопендроморфов.

Медальон задрожал на шее аки умалишённый. Более чем в двадцати шагах от него с грохотом обвалились остатки каменной кладки, вспорхнули гнездившиеся в руинах птицы. Каменная пыль взмыла вверх. Али резким движением развернулся на одной ноге, принимая боевую стойку. В пыльной гуще прорисовалось размытое очертание чего-то огромного. Оно издало невнятный стрекочущий звук. И молниеносно сигануло в сторону ведьмака.

Рефлексы сработали безотказно. Али кувырком отскочил в сторону, выхватывая заранее заготовленный флакончик с отвратно пахнущим содержимым. Откупорив пробку, залпом осушил эликсир. Всё его тело перетряхнуло, он ощутил, как обостряются все чувства. Время на мгновение остановилось. Одного мгновения хватило рассмотреть чудовище.

— Ya alqirfi!.. — вырвалось у Али. — Что ты такое?

 

* * *

Цири пересекла условную северную границу Брокилона у истока реки Адалатте за четыре дня перед Бирке — весенним Эквинокцием. День назад она уехала из Пшенки, где отступившая зима напоминала о своих незавершённых делах снегом, градом и заморозками, угрожая уничтожить посевы. Крестьян, радовавшихся не по времени года солнцу и жаре, обуял настоящий ужас возможного голода. Хочешь не хочешь — природа всегда возьмёт своё и самой высокой ценой.

Спешившись, Цири осмотрелась, плотнее укуталась в полушубок. Она давно могла быть у границ Брокилона, телепортироваться в сам лес, не теряя времени в дороге, избежала бы стычки с бандитами в Пшенках. Всему виной магическая аура леса, и был велик риск выскочить где-нибудь в сотне футов над землёй, или оказаться заточённой в дереве или камне. Ида Эмеан, например, пользовалась обыкновенными порталами и стабилизирующими заклинаниями. А вот Цири перемещалась в пространстве и времени силой мысли. Такое перемещение имеет ряд нюансов, одним из которых являлась аура Брокилона, и она не искушала судьбу, добравшись до Адалатте по старинке.

Ночь ещё не успела отступить, взирая мириадами звёзд, пугая вездесущей непроглядной теменью и присущими ей звуками. Цири собралась развести костёр, чтобы согреться. Дриады обратят на неё внимание не раньше рассвета. Самостоятельно пересекать полосу ровных деревьев, за которыми начиналась глухая чаща, желание отсутствовало. Жительницы леса посчитают это нарушением священных границ и точным выстрелом сразят нарушителя. Если в первой же ловушке не сгинешь.

На удивление, её ожидания не оправдались. Кэльпи зафыркала, затанцевала на месте. Из чащи, средь буков и пихты показалась едва различимая фигура, махнула ей рукой.

— Тише-тише! — Цири схватила поводья и погладила кобылу по морде. — Нам нечего бояться.

— Ceadmil Zireael! — дриада наклонила голову перед подошедшей Цири. — Мы тебя ждали.

— Ceadmil Braenn, — она поклонилась в ответ.

— Cáemm et us, — мягко приказала дриада, поправляя колчан за спиной. — К полудню доберёмся.

В давно минувшие дни Цири довелось побывать в Брокилоне, будучи юной девчушкой сбежав из дворца. Много воды с тех лет утекло. Многое изменилось, мир изменился, да и она сама изрядно повзрослела. Ушёл страх, ушла нерешительность. И та наивная побитая жизнью девочка ушла. Им на смену пришли уверенность в себе, в своих силах. Она больше не пряталась, а с гордо поднятой головой выходила навстречу своей судьбе. Напоминанием прошлого служил лишь шрам, и то выглядел он скорее изюминкой, чем отвратительным дефектом. А может, просто Цири восприняла его по-иному? Об этом знает только она сама. Про безграничную любовь к Геральту и Йеннифэр и говорить нечего.

Цири сопровождали четыре дриады, одной из которых оказалась Браэнн, также знакомая по временам её юности. Они плутали тайными тропами, шли быстро. Упрямилась Кэльпи, то и дело фыркала.

Внезапно сердце Цири без какой-либо на то веской причины ёкнуло, перехватило дыхание, бросило в холодный пот. Пространство вокруг неё поплыло. Она схватилась за лоб, ноги подкосились. Сильный импульс из глубины леса пронзил тело, кровь в венах вскипела, готовясь испариться.

— Цири! Цири! — над ней нависла Браэнн. — Что с тобой? Ты меня слышишь?

— Что?.. Что находится в той стороне? — выдавила Цири, массируя переносицу.

— Ничего особенного, — пожала плечами дриада. — Руины Крааг Ан.

В голове и перед глазами Цири предстала чёткая картинка: ведьмак с мечом в левой руке уворачивается от удара огромной клешни, теряет равновесие и падает.

Не раздумывая ни секунды более, Цири вскочила в седло, подняв кобылу на дыбы.

— Встретимся в Коль Серрай! — крикнула она, развернув лошадь в самую чащу, и исчезла в яркой вспышке, оставив в полном недоумении лесных дев.

 

Тварь, невзирая на свои исполинские габариты, ничуть не уступающие самым крупным особям главоглаза, даже в чём-то превосходящие их, на своих четырёх парах кикиморовых лап двигалась чрезвычайно резво, без проблем преодолевая тридцать с лишним футов одним прыжком. Да и весила, примерно, навскидку, больше двухсот фунтов. При её приземлении содрогалась земля. Она пыталась насадить жертву на огромные острые отростки, ухватить клешнями. Серпы жвал, способные перекусить стальной прут толщиной с палец иерарха Химмельфарта, жадно клацали, предвкушая добычу. Восемь аспидно-чёрных безумных глаз паучьей головы, отражающие светлеющее небо, не упускали цель из поля зрения.

Али метался по руинам, постоянно уклоняясь от “булавы” на конце хвоста, оставляющей глубокие выбоины, в яростных атаках, норовя сбить с ног прыткого ведьмака. Отступать было бессмысленно. Упусти эту тварь из виду, и ты гарантированно покойник. Она постоянно прессинговала, не давала продыху. Пару раз Али удалось проскользнуть под её тушу, тщетно ища уязвимое место. Увы, от головы до хвоста нижняя часть туловища эндриаги покрывала прочная лазурная чешуя. Пробить спинной хитиновый горбатый панцирь, усеянный вдоль позвоночника ровными рядами ярко-зелёных огоньков кислоты, не выйдет даже при помощи тяжёлого снаряда усиленной баллисты.

Очередной раз перемахивая через покрытый мхом фундамент, Али поскользнулся на хляби. Он заскользил на пятках, кое-как удержавшись на ногах. Рванувшее на опережение неведомое чудовище перегородило дорогу, довольно выпячивая отростки вперёд. Али вольтом ушёл в сторону, звякнув клином об отростки, придал себе инерции, сохранив равновесие. Хвостовой набалдашник монстра пронёсся у самого носа, чуть ли не снеся голову. Ведьмак пошатнулся, машинально использовав меч заместо трости, и в прыжке увернулся от клешни, выбившей из-под него опору. Он упал, а тварь, ехидно застрекотав, нависла над ним, свирепо клацая жвалами.

С едва различимым свистом закрученная стрела вонзилась в один из самых больших глаз. Следом лопнул второй. Тварь истошно завыла. Прилетевшие со стороны леса ещё две стрелы разлетелись щепами от “козырька” панциря втянувшейся головы. Воспользовавшись моментом, Али секанул снизу вверх по жвалам. Из обрубков закапала грязно-болотная смесь яда, кислоты и крови.

— БЕГИ! — Нисса выпустила ещё одну стрелу.

Убежать не удалось, да и как говорилось ранее — бесполезно. Тварь, несмотря на потерю обоих основных глаз, неплохо видела остальными. Не будет удивительным, если они в скором времени регенерируют. Окончательно рассвирепев, она пронеслась над отступающим спиной ведьмаком, снеся того в попытке увернуться от изогнутой скорпионьей клешни. Али опять повалился, стиснув зубы от острой боли в левом боку.

— АЛИ! — закричала Нисса.

Тварь снова нависала над ведьмаком, готовая наконец-то покончить с ним и заняться новой добычей в виде дриады.

От сковавшей боли в голове ведьмака всё перемешалось. Мир окрасился тошнотворными красками и пульсирующими узорами. Различив тёмный её силуэт, Али сложил пальцами левой руки Игни и выпустил в паучью морду расплавляющий поток огня. Тварь заверещала пуще прежнего.

Яркая бирюзовая вспышка окутала его, он почувствовал руки на своих плечах и спустя мгновение очутился у самого края леса. Кровь забурлила, рьяно забилось сердце. Необъяснимое внутреннее ощущение исходило от склонившегося знакомого лица обладательницы пепельных волос.

— Цири?! — Али поперхнулся от неожиданности.

— Позже! — перебила девушка, выхватывая клинок.

Паучья морда твари покрылась гноящимися и шипящими взбухшими волдырями ожога. Каким-то чудом уцелевшие мелкие глазки заблестели от переполняющей их животной свирепости, клацали клешни и жвала. Издавая невнятные стрекочуще-завывающие звуки, она устремилась на ведьмаков.

Цири вспышкой очутилась на хитиновом панцире твари, закрутила восьмёрку, ловко отразив хвост, ткнула ей глаз. Чудище заплясало в бестолковых пытках сбросить назойливую наездницу. Ухватившись за две глубоко засевшие в глазницах стрелы, ведьмачка потянула их на себя, постаравшись задрать чудовищу голову. Не выдержав сопротивления, стрелы с хрустом лопнули, а Цири чуть не свалилась, отбив клацнувшую у самого бедра клешню. В свою очередь, Али зашёл с тыла и подсёк ноги твари, от чего та тяжело осела. Цири же, перехватив меч обратным хватом, с двух рук вонзила клинок между головой и панцирем посередине. На этот раз, под стон гнущегося клинка, ей удалось заставить тварь подставить уязвимое место, задрав ей паучью голову. Между рядами крупных чешуек, в месте, где предполагалась шея, образовалась достаточная брешь. Одним рывком Али подскочил к голове и вогнал клинок по рукоять, метя в примерное расположение сердца.

От кислотной крови омерзительно зашипела земля. Из пасти твари вырвался хлюпающий скрипучий визг, лапы подкосились, разъехались в стороны. Она обмякла, начала заваливаться, но грузно рухнула на брюхо, испустив последний дух.

Вынутый клинок источал кислотные испарения, серебро окислилось, пошла коррозия, а кровь, стекающая по кромке и долу, была готова разъесть гарду и рукоять. Можно сказать, что меч можно отправлять в мусор. Клинку Цири повезло, и тот избежал незавидной участи.

— Холера, — тяжело вздохнул Али, аккуратно стряхнув кислоту с клинка, и осмотрел его.

— Что это за мерзость? — Цири легко спорхнула на землю.

— Хотел бы я знать, — убрав меч в ножны, он присел напротив твари, сосредоточенно всматриваясь в чешую под головой. Его внимание привлекла выделявшаяся на фоне остальных единственная золотая чешуйка. На обратной стороне выгравированы слова и буквы: «ZRS HF Ex. XVII 003 Prot.2». — Ясно одно — эта дрянь рукотворная.

— Погоди-ка! — Цири присмотрелась к чешуйке чистого золота на ладони Али. — Геральт упоминал каких-то чудищ с такими же номерными пластинками.

— Надо будет его расспросить, — задумчиво протянул ведьмак, пряча пластину в карман.

— А это кто? — девушка махнула головой на приближающуюся к ним дриаду.

Али скверно выругался.

 

Тёмно-серая кучевая хмарь заволокла едва поголубевшее утреннее небо, скрыла робкие лучи небесного светила. Хлынул проливной дождь, отбивая барабанную дробь о листья. В носу защекотало от сырости, по коже пробегали мурашки. Звонко захлюпало под сапогами. Но чем ближе они подходили к Коль Серрай, тем меньше их беспокоили крупные виноградины дождя, сыпавшие сквозь плотную завесу крон над головами, становилось теплее и суще. То тут, то там раздавалось пение птиц, голосил соловей, молотил клювом дятел.

Руины Крааг Ан остались далеко позади. Там же остался предусмотрительно взорванный бомбой труп никогда ранее не виденного чудовища со странной золотой чешуйкой и загадочной гравировкой «ZRS HF Ex. XVII 003 Prot.2» на ней. Понять значение этих символов было сложно, но Али готов был поклясться, что это некий шифр. Инвентарный и модельный код.

Но мысли об убитой твари вытеснялись мыслями о Цири. Девушка, ведя Кэльпи, не уступающую грацией и красотой Асии, старалась скрыть лицо за пепельной прядью, украдкой поглядывая на него. Рядом с ней Али буквально ощущал нечто необъяснимое внутри себя, и второй раз он был готов поклясться, что Цири чувствует то же самое.

— Я забыл тебя поблагодарить, — начал Али, поравнявшиссь с девушкой. — Спасибо.

— Не за что, — как бы рассеянно ответила Цири, крепче ухватывая поводья. — Без тебя я бы тоже не справилась.

— И всё же, — настоял ведьмак.

Впереди идущая Нисса обернулась, проверив, не отстают ли ведьмаки и, фыркнув, быстро отвернулась.

— Она к тебе неровно дышит, — подметила Цири. — Кто она?

— Дриада, — отозвался Али.

— Я вижу, что не краснолюд, — усмехнулась девушка. — Кто она для тебя, раз так злится?

— Нисса, — нехотя пояснил он. — Она была со мной с первых дней в Брокилоне. Ну и мы как-то привязались друг к другу. Её гнев понятен. Меня вообще не должно было быть в руинах, тем более, я не должен был вступать в схватку с превосходящим по силе противником.

Али потёр разболевшийся бок. Его немного мутило, когда сошёл адреналин.

— Думается мне, она покажется мне лёгкой грозой по сравнению с Аглайисой. Впрочем, я не об этом хотел поговорить.

— А о чём? — по изумрудным глазам становилось понятно, что Цири догадывается.

— Для начала: как ты меня нашла?

— Почувствовала, — отчасти слукавила девушка.

Ведьмак вздохнул, набрался духу.

— Давай начистоту, — Али остановил Цири, схватив её за предплечье. Кэльпи заржала, Нисса рывком обернулась, но вмешиваться не посмела. — Что произошло в тот злополучный августовский вечер?

Цири вырвала руку, но почему-то тут же замялась. Она отчётливо запомнила тот вечер, когда добровольно отдала часть своей крови ведьмаку, не задумываясь о последствиях. Первый росток неладного произошёл по зиме. Она видела хромающего Али во сне. Второй — буквально утром, когда она почувствовала — Али в опасности. Третьим ростком стало нахождение рядом с ним, вызвавшее бурный горно-ревущий поток крови в венах. Что-то произошло полгода назад. Что-то, о чём она сама не знала, но предполагала. Ответы могли дать Йеннифэр и Ида Эмеан. И тут имелась загвоздка. Обе чародейки исчезли, и ответы брать было неоткуда.

— Кровь, — выдавила Цири. — Это из-за крови. Когда ты умирал, я поделилась своей...

— Bloede arse, — нецензурно выразился Али. — Этого я и боялся.

— Ты знал?! — опешила девушка.

— Боялся предположить, — Али со вздохом поднял взор к макушкам деревьев. — Теперь уже ничего не попишешь.

 

Оставшиеся немногим больше полторы мили они прошли молча, каждый погружённый в собственные мысли. Расхлябанная тропка сменилась дорожкой из влажного от испарин камня, нырявшей под арку переплетённых бордово-кремовых диких роз.

Возле грота их ожидала Браэнн, прислонившись спиной к отвесной, покрытой мягким зелёным ковром, скале.

— Вы изрядно заставили понервничать госпожу Aen Saevherne, — дриада оттолкнулась от камня. — С первого взгляда по ней не скажешь, но это так. А тебя, — она обратилась к Ниссе, — немедленно ожидает Аглайиса.

Та вздохнула и последовала за Браэнн. Можно было догадаться, для неё разговор с главной целительницей ничего хорошего не сулит.

В гроте, погружённом в приглушённый свет свечей, находилась читающая книгу статная эльфийка необычайной красоты. Ида Эмеан в привычной для себя манере смерила вошедших Али и Цири взглядом поверх края зелёного переплёта, тиснённого золочёной нитью, и отложила книгу в сторону.

— Ceádmil, госпожа Ида Эмеан, — Цири уважительно поклонилась эльфийке.

— Ceádmil, Zireael, — слегка наклонила голову та, переводя взгляд на Али, — Долго же вы возвращались.

Али ограничился взаимным, не шибко учтивым кивком.

— Вот наконец-то мы и встретились, — сухо произнёс Али. — Поначалу вы мне казались только сном, госпожа Ида Эмеан.

— Возможно, я и была всего лишь сном? — прищурилась эльфка.

Али скривил лицо в недовольной мине, цыкнув языком, скрестил на груди руки.

— Я думаю, — Ида Эмеан пригласила ведьмаков присесть, — нам стоит очень многое обсудить. Вина?

По мановению её рук на маленьком каменном столике появился пузатый затемнённый сосуд Метиннского Розового в окружении трёх серебреных бокалов. Не обошлось без твёрдого сыра и оливок. Цири, явно голодная с дороги, без лишних слов приняла предложение Иды Эмеан. Али же, несмотря на урчание в животе, не спешил, недоверчиво взирая на эльфийскую Ведающую.

— Не стесняйся, — улыбка Иды Эмеан была строгой, но искренней. — Присаживайся.

— Primo. Мне пока что алкоголь противопоказан, — вполне мягко отклонил предложение ведьмак. — Secundo. После слов о “сне” кредит моего доверия к вам, госпожа Ида Эмеан, порядком просел. Tertio, — он покачал головой. — Мне сложно иметь дело с теми, кто берёт чужие вещи без спроса. Даже если это представительница Aen Saevherne.

— Али! — Цири недвусмысленно повела взглядом. — Ты с ума сошёл? Это же... — но её жестом прервала Ида Эмеан.

— Что ж. Этого следовало ожидать, — чародейка гордо выпрямила спину и вздёрнула подбородок. — Придётся навёрстывать упущенное. Цири, ты не могла бы нас оставить?

— Конечно, — нехотя отрываясь от трапезы, улыбнулась Цири.

— Primo. Я прощу тебе дерзость уличить меня в краже, — медленно, певуче растягивая слова, проговорила Ида Эмеан, когда Цири покинула грот. — Если ты про рукопись «Теория Чудовищности», то она в безопасности. По крайней мере, куда большей, чем когда мотается с тобой по всему свету. Так что за её сохранность можешь совершенно не беспокоиться. Secundo. Выслушай меня сейчас крайне внимательно и не перебивай. Поверь, тебе следует кое-что узнать о себе.

— Предположим, с рукописью разобрались, хорошо, — недоверчиво нахмурился ведьмак, усаживаясь напротив эльфийки, поджав под себя ноги. — И что же я о себе ТАКОГО не знаю?

— Ох, Морок... — вздохнула эльфийка, перекидывая ногу на ногу. — Много чего...

 

В глубокой ночи водопад оставался неизменно прекрасным и радующим душу. Али, вновь втихаря улизнув из-под крова мимо уставшей и сладко спящей Цири, поудобнее устроился на прогретом укрытом мхом булыжнике и впервые за долгое время раскурил свою утончённую длинную трубку. Трубка по всей длине была покрыта эльфскими узорами и куплена у офирского купца за приличную сумму. Купленный у того же купца привезённый из Зеррикании табак отличался терпкой горчинкой с сладковатым привкусом, а выпускаемый дым погружал в аромат зерриканских пряностей.

Первая затяжка пошла плохо. В носу нещадно засвербело, глотку ободрало множеством когтей. Али невольно раскашлялся, скорчившись от покалывающей боли в бочине, при этом распугав всю живность в округе.

— Зараза!

Вторая, третья. Постепенно организм вспомнил его старую дурную привычку, прошли кашель и дискомфорт. Остались шум водопада, назойливые мошкара и насекомые, зеленоватые огоньки, приятное тепло замшелого булыжника и тепло трубки внутри. И снова думы и мысли.

Рассказанное Идой Эмеан аэп Сивней выглядело небылицей и, возможно, бредом. Но и не доверять услышанному, учитывая её статус не кого-нибудь, а Aen Saevherne, уже казалось бредом ничуть не меньше. Многое в голове не складывалось в единую мозаику, противоречило тому, что он знал и помнил. А может, не помнил? Может, не знал, забыл? Или помнить не хотел? Не могли ли мутации и эльфская кровь сыграть с ним злую шутку? Вопросы. Вновь одни вопросы без крупицы ответов. Казалось, Ида Эмеан дала всему ответы, но они порождали лишь всё новые и новые вопросы.

— Опять здесь? — из-за шиповника показалась устало выглядящая Нисса. — Ещё и куришь.

— Доброй ночи, Нисса, — Али выпустил долгую кучерявую струю дыма, скрывшись за ним, как в тумане. — Сильно Аглайиса злилась?

— Нет, — дриада опустилась в воду, блаженно раскинув руки на края водоёма. — Она заставила меня помогать ей с лекарственными снадобьями. Отправила на помощь наставницам в яслях. У меня уши с волосами огнём горят от этой детворы. Нет... Я тоже была маленьким и непослушным ребёнком, но не припоминаю, чтобы дёргала кого-то за волосы и за уши.

— Видать, хорошее воспитание было. Кстати! — встрепенулся Али, устраиваясь поудобнее. — Ты мне ни разу ничего не рассказывала о своём детстве. Почему ты каким-то странным образом отличаешься от остальных своих сестёр, откуда так хорошо владеешь всеобщим?

— Тебе вправду это интересно? — утомлённо простонала Нисса, погрузившись чуть ли не с головой под воду. — Ладно...

— Если честно, — пробулькав, начала она, — рассказывать, вроде бы, и много, а нечего. Можно начать с того, что мой отец был родом из Цидариса. В Брокилоне очутился нелепейшим стечением обстоятельств. Будучи курьером на королевской службе, направлялся в сторону Бругге через Темерию. Там и поспокойней, и чуть короче. Только он пересёк границу, за ним пустилась погоня каких-то наёмников. Кое-как, спустя сутки погони, домчался до границ леса. Дриады патрулирующие северные границы помогли бедолаге. Не бескорыстно, само собой. У дриад цена одна — потомство. А он мог его дать, что он и сделал. Моей матерью стала та самая дриада, возглавлявшая отряд, спасший его. Редкий случай, когда дриады рождались в любви. Наверное, моя мать была такой же дурой, как я или Браэнн — одной из тех немногих, влюбившихся в человека, от которого рождался ребёнок. Порой ошибаются. Жестоко ошибаются, но давай это опустим.

— Погоди! — прервал её ведьмак. — Незваных гостей обычно срезают на подходе. А тут — спасли и пустили в лес.

— Тут я ничего сказать не могу, — ответила Нисса, выбравшись на берег и выжимая волосы. — Эитнэ всячески пытается хоть как-то сохранить наш вид. Вот только правда на твоей стороне, Али. Сколько бы мы ни боролись за выживание, мы действительно, что называется, пережитки прошлого, и нам пора покидать этот мир, искать новый. Человек, рано или поздно, ворвётся в Брокилон и уничтожит всё живое. Ему будет безразлична здешняя красота, уникальность этого леса. Лишь бы выжечь огнём и крушить каленым железом всё непохожее и непонятное для их скудного умишка. Но это другая история.

Через шесть лет после моего рождения мама погибла в очередном бою с очередными притеснителями в южном пределе. Отнять ребёнка у отца дриады не смогли. Он нашёл и нужные слова, и дела, чтобы убедить их оставить меня на какое-то время на его воспитании. Понятное дело, их это взбесило, но против слова госпожи Эитнэ не пойдёшь. Она нашла ему применение по... назначению. Каждая пятая дриада — моя кровная сестра по отцу. Я же, будучи его любимым дитя, росла, окружённая сказками и рассказами отца, плохо говорившего на языке дриад. Нет, конечно, я свободно владею Старшей Речью, периодически пополняю словарный запас из подслушиваемых немногочисленных разговоров, но знание всеобщего — заслуга моего отца.

Дриада замолчала, перевела дух.

— Несколько лет назад мой тоже отец погиб. На моих глазах та огромная тварь из Крааг Ан разорвала его на кусочки, но он дал мне возможность спастись, — Нисса едва различимо шмыгнула носом. — Начиная с тех пор, я упорно талдычу госпоже Эитнэ об этой твари, но она меня не слышит. Говорит, мол, привиделось мне, отец погиб якобы от когтей главоглаза. Вот только дриады тоже пропадали целыми отрядами. Но почему Эитнэ не предпринимала никаких действий — непонятно. Просто запретила приближаться к руинам, велела обходить их дальней дорогой.

— Зачем искоренять проблему, если можно закрыть глаза? — Али прикусил загубник. — А то, что тварь рано или поздно может начать охоту по всему Брокилону, выбраться за пределы леса в окрестности, начать бесчинствовать, где ей вздумается — конечно, никто не задумался? И ведьмакам потом разгребай это дерьмо.

— Уже, — поправила его Нисса. — Уже нападала далеко за пределами Крааг Ан. За последние годы эту тварь неоднократно видели вблизи Коль Серрай, а те, что видели — сгинули от её клешней. Но всё списывается на yghern, эндриаг и главоглазов. К слову, на моего отца эта скотина напала всего в сотне стае от Дуэн Канэлл.

— И никто не пытался её прикончить? Даже попытаться?

— Убить? Ты смеёшься? — едко фыркнула Нисса. — Мы втроём-то с трудом справились. Панцирь не пробить, в глаза попробуй попади, когда она вертится волчком, размахивая хвостом направо и налево, снося всё и вся вокруг себя.

— Но ты же попала, — заметил Али. — Не каждый сможет с полсотни ярдов вогнать стрелу в глаз. Ты попала дважды.

— Она допустила ошибку, — без тени гордости пояснила дриада. — Задержалась на одном месте достаточно долго, чтобы я успела дважды метко выпустить стрелы.

— Отличные выстрелы! — похвалил её ведьмак.

— Могу научить, — зевнула дриада. — Если научишь так же махать мечом.

— Зачем? — не понял Али. — Вы же стараетесь поразить противника на расстоянии.

— Почему? — Нисса развеяла клубы дыма от трубки. — Иногда приходится полагаться не только на лук и стрелы. В конце концов, я просто хочу научиться, без каких-либо “зачем”.

— Ладно, — Али откинул голову, выпустив очередное облако. — Скучаешь по отцу?

— Скучаю... Хотя и запрещают. — Нисса пристроилась рядом, положив голову ему на плечо. — Я — дитя Брокилона. Дефективное, но дитя.

— С чего дефективное-то? — ведьмак приобнял её.

— С того, — пробормотала дриада, перебирая его медальон на груди. — Видите ли, им не нравится, что я воспитывалась в большей степени человеком, а не только ими. Всеобщим владею лучше, чем Старшей Речью. И вообще, я больше дитя человеческое, чем дитя леса. Будто бы я прошла обряд обращения брокилонскими водами, а не родилась дриадой.

— И это всё? Весь камень преткновения? — её волосы пахли вплетённым цветком лотоса и чем-то медовым.

— Очень по-человечески, правда? — ядовито усмехнулась Нисса. — Прямо как люди, истребляющие эльфов из-за формы ушей. Давай сменим тему...

 

Верхушки деревьев густо смыкались над просторной поляной, раскинувшейся невдалеке от Коль Серрай, и создавали естественный свод с опейоном по центру, сквозь который солнечным потоком лился свет. Вся поляна представляла собой сплошной зелёный цветущий ковёр из одуванчиков, чистотела, ромашек, васильков и многих других луговых цветов. Жужжали пчёлы, грузно гудели мохнатые шмели, порхали бабочки. Сидящие на ветках соловьи вовсю надрывали глотки, радуясь солнцу. Высоко метались стрижи и ласточки. Из чащи доносился галдёж всеми переливами птичьих голосов. Наступила пора середины апреля.

С самого утра Али и Нисса искали что-нибудь подходящее под мишени. В лесу нашлась тройка металлических кирас. Потрёпанных, видавших виды, покрытых рыжиками, кое-где откровенно проржавевших. Судьбы владельцев не вызывали никаких вопросов, ибо в Брокилоне такие вещи могут оказаться одним-единственным путём. Тем же утром они наведались в лагерь скоя’таэлей, заарендовав у эльфов тяжёлый и лёгкий арбалеты, самострел с медной накладкой «Габриэль», болты и парные затупленные мечи, вызвав неподдельную озадаченность. Ко всему прочему, до эльфов давно дошла весть об убийстве бестии из Крааг Ан. Командир отряда, типичный представитель народа Aen Seidhe, молодой внешне, но старый душой, искренне поблагодарил ведьмака, вручив ему мешок с тремя с половиной сотнями темерских оренов и один новенький небольших размеров лук красного дерева и обшитый чёрным бархатом колчан.

Стрельба из любого стрелкового оружия, кроме, наверное, баллисты, Али была хорошо известна. В далёкой пустынной школе ассасинов их обучали ведению стрельбы из лука, пращи, арбалетов, хотя он предпочитал метальные ножи из-за неожиданности их применения в бою. Как для ведьмака, все эти приблуды плохо применимы в борьбе с монстрами, но против людей они имели успех. Ассасинов ведь учат убивать именно людей, а чудовищами в тех краях занимаются маги и, как доходили слухи, специально обученные охотники. Были ли они ведьмаками или нет — никто не знал.

Несмотря на свои познания, Али слушал Ниссу без тени скуки и хотел научиться чему-то новому. И поучиться было чему. Дриада со знанием ремесла объясняла разницу между луком, арбалетом и его младшим собратом. Рассказывала, что у каждого есть свои явные достоинства и недостатки. Например, арбалет имеет высокую убойную мощь, позволяет пробивать лёгкие и средние доспехи, чему доказательством служила насквозь пробитая бронебойными болтами кираса, с грохотом завалившаяся за валун, служивший постаментом, с жестяным грохотом. Он не требовал от стрелка выдающихся навыков. Достаточно зарядить, навести и нажать спуск. Остальное сделает механика. Но арбалет шумный, громоздкий. Обладает очень сомнительной скорострельностью. Приблизительно то же самое можно говорить о «Габриэль».

Лук подобного результата не показал, но сказать, что был далёк, тоже нельзя. Стрелы пробили лист стали, но застряли в своих собственных отверстиях, покачивая оперением.

— Вот поэтому мы — дриады, целимся в уязвимые места, — Нисса натянула тетиву, но спускать не спешила. — Лицо, шея, подмышки. Стрела пробьёт кольчугу, но с тяжёлой бронёй и латами может не справиться. Чего уж там... Не каждый арбалет на такое способен.

Нисса замечательно владела луком. Она умела стрелять из любого положения, даже вниз головой. Более всего Али поразило её умение стрелять в движении, в прыжке и после кувырка, раз за разом всаживая стрелу за стрелой в кирасу с немыслимой скоростью и точностью — стрела к стреле в районе сердца и живота. Из всего ею показанного ведьмаку удалось повторить лишь стрельбу из разных позиций, без попыток вниз головой.

— Завтра продолжим, — выдохнула дриада, падая в цветущий ковёр. — Передохнём, и твоя очередь.

— Ты не устала, задрыга? — Али опустился рядом с ней, опершись на локоть.

— А ты?

— Не очень, но с непривычки — сложно, — честно признался он.

— Можем отложить, — насупилась Нисса.

— Не. Отдохнём и продолжим.

Утопая в цветах и зелени, они развалились, уложив головы себе под головы и глядели на чистое небо сквозь опейон, ослепляемые ярким палящим светилом. Где-то глубоко-глубоко под землёй рыли туннели сколопендроморфы, отчего земля отдавалась характерной дрожью по всему телу. Али отчётливо слышал, как в шести дюймах под его головой роет свои ходы крот. Запахи цветов переплетались в пьянящий букет, но перебивались ароматом вплетённой в волосы Ниссы гардении.

— Ты готов? — её голос проник сквозь множество стеблей.

— Ну если ты готова, то я не против, — Али приподнялся руках.

Если дриады славились непревзойдённой точностью стрельбы, то ведьмаки славились своим умением владеть мечом. Для ведьмака меч это не просто инструмент. Это его доход, его пропитание, его жизнь. Ведьмак без меча не ведьмак. Спорное утверждение, но вполне точное.

Как и Нисса, Али начал с азов. Коротко и без лишней воды. Наряду с этим не забывал, что перед ним не будущий ведьмак, не мальчишка, умудрившийся выжить после мутаций. Перед ним находилась дриада. Хоть и одна из воительниц гордого лесного народа, но при этом создание хрупкое и нежное.

До наступления сумерек Али успел поведать ей очень многое из того, чему его самого учили в Школе. Дриада исправно усердствовала, но едва поспевала за финтами и пируэтами ведьмака. Другая бы бросила бы всё и более не пыталась, но нет. Сама Нисса была действительно другой. Эдакая чужая среди своих.

— Не спеши, следи за ногами, — говорил ей ведьмак. — Помни: каждая атака должна быть под защитой. Откроешься — и противник тут же воспользуется твоей оплошностью.

— Ай! — вскрикнула Нисса, получив слабое касание клинка после, казалось бы, удачного выпада. — Ты слишком быстрый. Я не успеваю за тобой.

— Согласен. Но разве ты будешь просить уступок и снисходительности у противника?

— Я попытаюсь, — дриада удачно парировала, но едва не получила пощёчину обратной стороной ладони.

— Не забывай про свободную руку противника. В реальном бою такая пощёчина может выбить из равновесия, оглушить. Если в тяжёлой латной перчатке — выбить зубы, сломать челюсть.

— Ы-ы-ы! Сложно!

— Тяжело в учении, легко в бою, — Али отразил выпад. — Обращай внимание на стойку, положение рук. Двуручный или одинарный хват. При одиночном пощёчины, пинки и удары под дых — привычное дело. При двуручном в большинстве случаем наносятся рубящие удары, но и в этом случае велика вероятность получить рукоятью в лицо. Поверь, это больно. Ещё раз. Спокойнее, увереннее.

С наступлением сумерек за происходящим на поляне, скрываясь в тени, наблюдала Цири, прислонившись к стволу дерева, грызя грушу. На её лице сияла улыбка.

— Что он делает? — рядом с ней из ниоткуда возникла Ида Эмеан.

— Пытается дриаду научить владению мечом, — едва не подавившись, ответила Цири.

— И как? Получается? — края губ Иды Эмеан коснулась улыбка.

— Как видите, — усмехнулась Цири.

Али постоянно уходил из-под атак, обманывал ложными выпадами, переводя их в ещё один ложный, а потом в рассекающий снизу вверх. Если бы не затупленные мечи и шутливость действий, которыми он обозначал атаки, Нисса давно бы проиграла ему.

— Госпожа Эмеан, — обратилась к ней Цири. — Я хотела бы у вас кое-что спросить.

— Спрашивай.

— Когда Али был в опасности, я только въезжала в Брокилон. Я почувствовала мощный импульс, почувствовала, что он в серьёзной опасности. До этого я пару раз видела его во снах. Как мы видим друг друга с Геральтом, когда кому-то грозит смертельная опасность. Но то Предназначение, а тут что? Когда я оказалась рядом с Али, у меня кровь в жилах вскипела. По дороге с Коль Серрай он сказал, что он чувствовал то же самое, и предположил, что дело в моей крови.

Ида молчала выслушала.

— Али меня тоже выспрашивал по этому поводу, — ответила Ида Эмеан. — Сказала ему, скажу и тебе: я сама не знаю, что именно произошло. Пока что оставим всё на потом.

— Но...

— Никаких “но”! — строго и довольно грубо отрезала Ида Эмеан. — Хватит с меня пока тех тайн, что имеются. Как только разберусь — смогу всё подробно объяснить.

Она действительно не знала и всячески пыталась разобраться в сложившемся положении дел. Тревога от неведения ширилась в её сознании.

— Во время уклона и после него не забывай про защиту! — раздалось с поляны.

Нисса отскочила, впервые отразив верхний замах ведьмака, перекувыркнулась и зайцем нырнула ему под ноги. Не ожидав подобной наглости, он рухнул на землю, а дриада, придавив его, нависла пантерой, осыпая Али ударами. Они оба полностью исчезли в высокой траве.

— Хватит! Сдаюсь! — захохотал ведьмак.

Нисса тоже смеялась, как ребёнок. Тяжело дыша, замерла на мгновение. Её глаза цвета пожухлой осенней листвы игриво блестели. Лёжа на нём, Нисса приблизилась к его лицу. Её губы коснулись его губ. Она хотела этого, и она сделала это. Долгожданный взаимный поцелуй. Долгий. Казалось, время для них остановилось.

— Эитнэ это не понравится, — обеспокоилась Цири.

— Ей многое не нравится, — Ида Эмеан похолодела, от улыбки давно не осталось и тени. — После Беллетэйн мы покидаем Брокилон.

— Так приказала госпожа Эитнэ?

— Она долго ждала этого и с превеликим удовольствием выставит надоедливого ведьмака. Того, кто не может дать потомства.

 

На днях пышными гуляниями отгремел Беллетэйн — праздник Цветения — ознаменовав извечный цикл обновления природы. Огни полыхавших в полях костров, казалось, своими языками дотягивались до самых усеянных звёздами ночных небес. По случаю праздника народ устраивал пир, развешивались гирлянды. Всю майскую ночь звучали песни, крестьяне водили хороводы вокруг костров, лился мёд, пахло выпечкой. Из числа празднующих, чаще всего среди молодых, выбирались Майская Королева и Майский Король, которые обязаны были в течении всей ночи находиться вместе. Возносились мольбы о благоприятной погоде и урожае. Беллетэйн был важен исключительно для кметов Северных Королевств, не более. Что же до жительниц Брокилона, то те относились к нему как к чему-то естественному, закономерному и незыблемому. Для них наступило, по древнему календарю эльфов, время Блатхэ.

Али давно проснулся, когда задолго до рассвета в гроте появилась Эитнэ Сереброглазая. Он отметил красоту и статность повелительницы дриад, мудрость в глазах, сопоставимую только с её возрастом. И нескончаемую гордость.

— Не рановато? До рассвета далеко.

— Не спится, — поклонившись, ответил ведьмак, продолжив укладывать вещи в седельные сумки и тюки. — Нужно подготовиться в дорогу. Раньше соберусь — раньше покину Брокилон. Вы же этого желаете?

— Желаю, — резко призналась Эитнэ.

Он ничего не ответил, осмотрев покрытый изрядной коррозией серебреный клинок.

— Странно, — протянула дриада после долгого молчания. — Ты не интересуешься судьбой Ниссы, не спрашиваешь, где она?

— Имеет ли оно смысл? — Али присел передохнуть. — Ответ очевиден.

— Я здесь, чтобы ты кое-что понял, — её голос струился мягкой настойчивой речушкой. — После того, что недавно произошло между вами, я была обязана выкинуть тебя сей же час, но не стала. Пойми. Я несу ответственность за всех своих дочерей и желаю им только добра. Любовь между дриадами и мужчинами — жестока и безрассудна. Некоторые дриады кончают жизнь самоубийством, когда их партнёр, в которого им не посчастливилось влюбиться, покидает лес. Некоторые готовы найти смерть в постоянных стычках на окраинах Брокилона. Не все способны пережить расставание. Нисса одна из таких.

— Зачем вы мне это говорите? Я всё уже слышал и принял к сведению. И моя позиция вам известна.

— Ты готов был бороться за неё, — напомнила ему Эитнэ. — А сейчас опускаешь руки.

Али тяжело вздохнул.

— Я не опускаю руки. И я не дурак. Просто прекрасно понимаю, чем может обернуться жизнь дриады вне леса. Её попросту убьют, а я не всегда смогу её защитить, как бы жестоко это ни звучало. Более того, мы с ней всё давно решили: я уйду — она останется.

— Рада, что ты многое понял, — кивнула гордо посаженной головой Эитнэ.

— Надеюсь, и вы поняли многое, — Али взглянул на неё исподлобья.

Эитнэ снова кивнула. Ей был дословно известен разговор между ведьмаком и Аглайисой, и она вполне разделяла его мысли, хоть и гнала их прочь.

— Я позволю Ниссе проводить вас до границ леса и попрощаться с тобой, — сообщила она, собираясь уходить. — В знак моей благодарности за убийство твари из Крааг Ан, и чтобы не считал меня бездушной. Но по возвращении она изопьёт воды Брокилона и забудет о тебе. Для её же блага.

Али ничего не ответил, понурив голову.

 

Ведьмаки получили достаточно провианта, чтобы им хватило на ближайшие несколько дней пути. Али повторно проверил ремни седла и седельных сумок, похлопал Асию по гладкой шее. Вымытая и вычесанная кобыла топнула копытом, коротко фыркнула. Ей не терпелось поскорее вернуться на большую дорогу, расправить крылья и пуститься в карьер.

— Я готов, — Али обернулся к Цири, вычёсывающей гриву Кэльпи.

— Я тоже, — ответила девушка. — Скоро выступаем.

Рассвет едва затронул горизонт. Настала тяжёлая пора покидать Брокилон. Али настолько привык к спокойной размеренной жизни в лесу, не ведал о происходящем за его пределами. Он отвык от постоянной опасности, голода и холода. Однако, придётся вспоминать и навёрстывать упущенное, и ведьмак был готов.

— Браэнн выведет вас к Ленточке в юго-восточном пределе, — сообщила Ида Эмеан. — Дальше вы сами.

— А вы? — спросила Цири.

— Я покину вас на какое-то время.

— Где встречаемся? — Али запрыгнул в седло.

— В Вызиме. Таверна «Новый Наракорт».

— Когда?

— Я сама узнаю, когда вы там окажетесь.

— Хорошо.

— И ещё, — Ида протянула Али небольшой оправленный рубин на верёвочке. — Носи его не снимая. Он поможет контролировать твои силы. Удачи!

 

Эитнэ сдержала слово. Владычица Брокилона отпустила Ниссу до реки Ленточка, дав возможность попрощаться с Али. От самого Коль Серрай до Ленточки Нисса прижималась к ведьмаку, наслаждаясь и впитывая каждое мгновение рядом с ним. Её не смущала идущая впереди Браэнн, изредка посматривавшая назад. Не смущала пепельноволосая ведьмачка Цири, едущая рядом. Ехали в глухом от тоски молчании. Не радовали ни песни птиц, ни скачущие по веткам белки, красующиеся пышными хвостами. Но чем ближе они подбирались к границе леса, тем скорее испарялись безмятежность, покой и вечное лето.

Невдалеке меж деревьев замаячил тусклый свет, донёсся запах сырости и шум речных вод. Юго-восточный предел Брокилона встретил их серым небом, косым проливным дождём и пронизывающей прохладой. Идеальный момент и место для болезненного расставания...

Цири отъехала немного вперёд, давая возможность Али и Ниссе спокойно попрощаться. Браэнн взгромоздилась на сосновую ветку, аки филин, что-то выглядывая, и была настороже. Патруль, который они миновали некоторое время назад, сообщил о какой-то подозрительной активности южнее их выхода.

Они стояли, не произнося ни единого слова — мешал подкатывающий комок в горле при попытке элементарно открыть рот, пошевелить губами. Они вымокли до костей, их мокрые волосы тяжело обвисли, липли к щекам, прикрывали глаза, которых так не хватало в этом безмолвии. Стекающие по лицу ручьи дождя искусно скрывали льющиеся слёзы дриады. Их глаза, её, цвета пожухлой осенней листвы, и его, карие с вертикальными зрачками, не отрывались друг от друга, тонули друг в друге. Ниссу сотрясало от волнения и душевной боли. В его лице не читалось изобилия эмоций. Его выдавали лишь лежащие на её дрожащих плечах руки. Тёплые, нежные, несильно огрубевшие от рукояти меча. Родные руки любимого человека.

— Нисса! — окликнула её Браэнн. — Поспешай!

Она склонила голову, упёрлась взором в змеиную голову на его груди. Изумруды в серебреных глазницах поблёскивали даже при такой серо-пасмурной погоде. Её пронзила, сдавила боль в сердце. Дриада съёжилась, сдержалась, стараясь не поднимать головы, чтобы окончательно не разреветься, встретившись с его глазами.

Али заметил это. Он приподнял её голову, в волосах которой потерял свою красоту цветок орхидеи. Её лицо, можно сказать, потеряло цвет, в глазах не было ничего, кроме боли и тоски, даже желания жить дальше. И он ничего не мог с этим поделать. Знал, что по её возвращении Эитнэ сделает обещанное. Нисса забудет его, вновь станет одной из дриад, хоть и не совсем такой, как все. “Для её же блага”, — подумал Али и поцеловал её.

— Нисса! Несносная девчонка!

Она оторвалась от его губ, обхватила его голову и шею, буквально повиснув, прижалась к нему всем телом.

— Прощай, Али... — тихо прошептала она ему прямо в ухо. — Я сохраню свою любовь к тебе, как и обещала. Сохраню её вечно юной и горячей.

“Нет... Не сохранишь...” — вновь пронеслось у него в голове, но сказал он другое.

— Я буду помнить тебя, Нисса! Спасибо тебе за всё! За твою заботу, за твою любовь. За... За то... За то, что ты появилась в моей жизни.

Он не смог сказать, что любит её, ибо сам не понимал своих чувств. Впрочем, Ниссе было достаточно искренне сказанных слов. Сказанных от сердца.

— Прощай, Нисса...

Дождь усилился, далеко всполохнуло небо, прокатился раскат грома. Вся гладь Ленточки влёт покрылась нескончаемыми оспинами и пузырями. От ливня и довольно шквалистого ветра шум листвы стал совсем навязчивым, сливаясь с гулом дождя. Поникли растущие по бережку густой растительностью высокий рогоз и камыш. Из зарослей доносилось довольное протяжное кваканье. После Брокилона внешний мир пах свежестью, но был лишён утончённых ароматов вечного цветения экзотических и не только цветов. Тут же примешивались запахи леса с хоть и далёкой, но разносимой на десятки миль вонью деревень.

Али обернулся. Браэнн, сидя на ветке, помахала ему рукой и тут же исчезла в гуще. Нисса тоже помахала Али вслед. Ведьмак придержал Асию и поднял руку вверх в знак прощания. Когда он второй раз обернулся, уже никого не было.

“Прощай, Нисса. Прощай, Браэнн. Прощай, Брокилон”, — Али отвернулся и устремился за Цири.

— Ты так ей и не сказал? — спросила у него Цири, когда они поравнялись.

— Ты о чём?

— О своих чувствах, о том, что её ждёт.

— Не сыпь ты соль на рану, — огрызнулся ведьмак.

— Как скажешь...

Они перебрались через Ленточку и, пришпорив пятками лошадей, пустились в карьер, устремляясь вдоль реки на юг, огибая приличный массив леса по свою сторону реки, чтобы потом сразу уйти на север.