Сестре (джен)

— Правда-правда? — Пушистик склоняет голову набок, чтобы заглянуть мне в глаза. — Всё будет хорошо?

— Обязательно! — торжественно обещаю я.

Вообще-то, это мой любимый вопрос, и обычно я мучаю им окружающих. Пушистик, конечно, об этом знает и наверняка просто дурачится, но я всё равно отвечаю. Утвердительно. И всегда буду отвечать ей только так, даже если во мне самой уверенности не будет ни на грош.

— А не обманываешь? — вот теперь Пушистик точно кривляется: поджимает губы, подозрительно прищуривается. А в глазах скачут весёлые ёжики. Да-да, у всех людей чёртики, а у неё — ёжики. Пушистик, она такая!

— Вот ещё! — хмыкаю. — Делать мне больше нечего, всяких пушистых обманывать.

— Ну, зачем ты так? — картинно обижается Пушистик. — Я и сама знаю, что сейчас на одуванчик похожа.

— Может быть, — я сегодня готова согласиться с чем угодно. — Самую капельку. И на самый красивый одуванчик в мире.

Пушистик смешливо фыркает и утыкается носом в телефон. Замолкает, полностью погружаясь в переписку с её «милыми людьми». В комнате воцаряется умиротворённая тишина.

Спустя несколько минут Пушистик начинает ёрзать на месте, коситься в мою сторону. Всё ясно. Поговорить хочет.

— Скоро Новый год, — тянет то ли мечтательно, то ли устало.

— Ага, — киваю я. — Самое время начинать мечтать и загадывать желания. Вот ты чего хочешь?

— Не знааааю, — Пушистик задумчиво морщит лоб, а потом вздыхает:

— Ничего, наверное. Разве что, мозгов немножечко.

Смеюсь.

— Мне бы кто мозгов подарил. И желательно побольше.

— Придумала тоже, — бурчит Пушистик, вертя в руках телефон и выкапывая откуда-то из груды вещей, сваленных на кровать, наушники. — Зачем они тебе сдались? Но вообще я хочу… — тут же безо всякого перехода добавляет она, — а не знаю, чего хочу. Даже Новый год, кажется, не хочу.

Пушистик замирает, обняв коленки, и становится похожей на крошечного нахохлившегося воробушка. Я тихонечко вздыхаю, сажусь рядом на кровать. Думаю: вот сейчас бы обнять её крепко-крепко, поцеловать в кудрявую макушку и защитить от всех этих экзаменов, олимпиад, поступлений…

Пушистик тянет к себе ярко-красный клетчатый плед, закутывается в него с головой так, что остаётся торчать лишь нос и непослушные кудряшки, и уже совсем невпопад из глубин пледа раздаётся:

— А мозги — это всё-таки неплохо!

Хмыкаю, мол, кто ж спорит, но молчу. Не знаю, что сказать. Пушистик же душераздирающе вздыхает, сползает с кровати (вместе с пледом, наушниками и телефоном) и плетётся в соседнюю комнату, громко и недовольно сообщая всей квартире:

— Уроки делать наааадо!

Болтовня ни о чём окончена. Я сижу на кровати, уставившись в учебник и не понимая ровным счётом ничего из прочитанного. В соседней комнате над задачами по физике то сопит, то возмущается, то шумно радуется Пушистик. А я думаю, тихонько улыбаясь своим мыслям. Думаю о том, как повезло мне, что у меня есть это маленькое пушистое чудо. Думаю о том, что я люблю её за вечный оптимизм и нестандартное поведение, за ребячливую дурашливость и взрослую серьёзность. И за капризы и порой невыносимую наглость — тоже люблю. Люблю за то, что она — никогда не унывающее солнышко. За то, что она — Пушистик. За то, что она — моя младшая сестрёнка. И что бы ни случилось в наступающем году, я твёрдо знаю одно: рядом со мной будет Пушистик, а значит — скучать не придётся!