Хранитель (джен)

— Господин Главный аврор?

Гарри вздохнул:

— Можно просто мистер Поттер, Бинг. Мы же вместе уже пять раз сражались.

Моложавый аврор с волосами цвета меди улыбнулся, хотя и отстраненно.

— Если позволите — шесть. Хотя та битва была довольно обширная, и вы меня точно не видели, зато я вас помню.

Поттер поднял бровь. На память он вроде не жаловался и, допустим, вправду не видел. Но с момента работы в Аврорате Гарри точно знал, что сталкивался с этим оперативником пять раз. Где двое достаточно молодых людей уже могли сражаться бок о бок до этого?

* * *

Он хлопнул себя по лбу. Воспоминание разрушилось, и его выкинуло из состояния ментальной сосредоточенности. Волшебник откусил кусочек пиццы и запил глотком сливочного пива. Он не хлопал себя по лбу на самом деле, а скорее сделал это мысленно в тот день. И всё же даже такое слишком отличалось от реальных воспоминаний, чтобы он сам почувствовал фальшь и потерял необходимую концентрацию окклюмента.

Гарри провёл пальцами по довольно редкой и очень секретной книге про менталистику. Подарок от Гермионы и Рона. Очень дорогой. И дело было не столько в деньгах, сколько в связях. Просто так кому попало такую книжку не выдадут. Однако этим двоим Отдел Тайн дал добро, и Поттер искренне надеялся, что его слава не сыграла в этом никакой роли, кроме показателя того, что конечный адресат достаточно благонадёжен. В конце концов, его друзья заслужили славу не меньше, а то и больше самого Гарри. Они все в тот день её заслужили…

Бывший Главный Аврор поднялся в Исчислениях на седьмой уровень и вновь перепроживал кусок прошлого.

* * *

Где двое достаточно молодых людей уже могли сражаться бок о бок до этого? Он мысленно хлопнул себя по лбу и вперил взгляд в собеседника. Глаза жгло, было чувство лёгкой неправильности, но он терпел (не моргнуть там, где надо, получилось — это успех).

— Битва за Хогвартс?

— Так точно, командир.

— Значит, и впрямь шесть раз… Так что же привело тебя в столь ранний час сюда, Бинг?

Молодой аврор нахмурился.

— Есть тут один типчик. Подозрительная личность. Ему светит Азкабан, лет на семь примерно, вот он и разыграл перед судом некую смесь Каркарова с Малфоем.

— В каком смысле?

— Я, мол, виноват, но не хотел, искренне раскаиваюсь, мне угрожали, и так далее, и тому подобное. Выдал пару свидетельств против всех, кого знал. Правда, те дела уже давно закрыты, он лишь подтвердил то, что и так известно.

— Пока всё понятно, кроме того, зачем ты мне это рассказываешь.

Бинг скривился:

— Этот заключённый просит проверку легилиментом. Вот только он и сам неплохой окклюмент. Сказал, даст при всех Обет, что не будет использовать окклюменцию и покажет лишь правду. Надеется, что его это оправдает, и ему дадут пару лет самого верхнего уровня вместо семи на среднем.

— Но если он решил дать Обет, исключающий обман, то просто возьмите штатного легилимента.

— Он утверждает, что у нынешнего Министерства может быть предвзятость к таким, как он, к обвинению и так далее. Он приводил в качестве аргумента дело Сириуса Блэка и ещё несколько, чуть менее известных.

— Ага. То есть он хочет, чтобы именно я забрался в его мысли.

— Совершенно верно. Кому, говорит, как не вашему неподкупному Главному аврору это делать? Тот, который выступил в защиту Малфоев после всего, что было, и не допустит такого же пренебрежение, с каким рассматривалось дело его покойного крестного.

Тут уже скривился Гарри. Аврор медленно массировал веки. Внутри он уже чувствовал, каким будет ответ, и теперь старался хотя бы оттянуть его во времени. Очевидно, понимали это и его подчинённые, потому и не хотели идти с таким делом к начальнику. А ведь и не пойти нельзя — как раз из-за того самого аргумента о предвзятости. Ведь тогда получится, что этот заключённый прав насчёт них.

— Грязно играет, тварь. Кем он был в организации?

— Пропагандист. Идейный вдохновитель, смущал умы и сбивал с истинного пути.

— И на чём строится его защита?

— Что он искренне заблуждался и сам попал под влияние такого оратора, как последний Тёмный Лорд. Мол, тот мог и словами получать всё, что хотел. Мы хотели просто использовать Веритасерум, но…

— Да, хоть он даёт ответ на вопрос, но может быть двусмысленность. Легиллименция позволит увидеть полную картину.

— Точно. Так вот, по поводу того, что он был одурачен Хозяином…

— А ведь тот и впрямь мог.

Гарри откинулся на спинку стула (это тоже вышло без огрехов) и погрузился на пару минут в более глубокое прошлое. А вот Бинг наоборот почувствовал себя несколько неловко. Заставлять Гарри Поттера вспоминать Тёмного Лорда из-за какого-то проходимца казалось ему неправильным, он даже испытывал вину.

Поттер встряхнулся. Помощь людям. Служить и защищать. Для него это был не только девиз, но и принцип жизни. Как только Бинг упомянул про раскаяние, Поттер понял, что не пустит дело на самотёк. Вот только была одна проблемка. Он, увы, не закончил Хогвартс. Достаточный уровень практических навыков и результаты школьных СОВ как бы технически позволяли ему пойти в Аврорат. Но умноженные на славу победителя Тёмного Лорда они позволили прыгнуть из пешки в дамки довольно быстро. Этот провал в жизни уже давал о себе знать несколько раз, но всё больше по мелочи. Довольно стандартные знания школьного уровня порой были для него неизвестны. Просто потому, что он на тот момент сражался с воплощениями Риддла. А седьмой курс и вовсе потёмки.

Единственные познания Гарри в менталистике — уроки Снейпа на пятом курсе. Этот воистину великий человек и окклюмент отыгрывал злого зельевара и потому не учил как следует. Он вбивал в Поттера окклюменцию. Но не как в человека — знание, а как в зверя — выдрессированный инстинкт. Условный рефлекс и реакцию. На любое ментальное воздействие он отвечал сразу всей своей яростью и силой, выталкивая вторженца. Да, читать его мысли враги обычно не могли. А также не могли союзники. Ни мысленно пообщаться, ни предупредить. А колдомедики не могли провести нормальную диагностику разума.

И вот таких школьных огрехов в последнее время что-то уж больно изрядно накопилось. По итогу Главный аврор не в силах нормально залезть в мозг кому-либо и не быть уверенным в том, что его не дурачат. В целом, Гарри Поттер не собирался бросать на произвол судьбы в Азкабан возможно немного невиновного человека.

— Значит так: перевести его в камеру предварительного содержания. Формулировка — техническое отсутствие возможности в данный момент удовлетворить ходатайство подсудимого в полной мере. Срок не определён.

Бинг сидел и всматривался в начальника, не зная, что ему думать:

— Эммм, сэр? То есть вы хотите взяться за это дело, но сейчас не можете?

— Да.

— Вы хотите помочь этому человеку, а пока что он должен содержаться в обычной тюрьме без дементора?

— Да.

— Нет технической возможности...

" — У вас какие-то особо тяжкие преступления или важные дела, что не требуют отлагательств, поэтому вы сдвигаете сроки?

— Нет. Я плохо учился в школе, а последний год вообще недоучился. Я недоучка, который не может провести штатную процедуру на простейшем уровне".

— Да, примерно так.

— Хорошо, это вполне ответ. Правда, как бы не было потом осложнений...

— Это каких же?

— Ну, весь Азкабан подаст те же самые прошения, даже если их вина давно доказана. Посидеть хотя бы сутки не рядом с дементорами для них подобно манне небесной.

— Хм... — Аврор Поттер стучал указательным пальцем по столешнице (уже получаются простые действия с неоднократным повтором). — Ладно. Пусть это будет прецедентом и показательным делом. Я введу это в практику, и, допустим, Главный Аврор будет принимать одного человека в месяц. Остальные будут или у дежурного легилимента, или им будет отказано. На момент пребывания вне Азкабана их срок замораживается. А если выяснится, что это всё дешёвая уловка, то их наказание будет наоборот пересмотрено на более тяжкие меры за время их отсутствия в Азкабане. Таким образом, те, кто хотели передышка, и во времени не выиграют, и к дементорам поближе поселятся на весь срок передышки, если просто решили нас отвлекать от работы. На этом всё.

Невесть откуда взявшееся Прытко Пишущее Перо записало постановление Главного Аврора, и две копии уже унеслись по своим маршрутам. Одна упала на колени Бингу, вторая полетела на утверждение и распечатку в канцелярию.

— Благодарю вас, сэр. Это выглядит наиболее оптимальным вариантом. А можно узнать, сколько времени примерно займут ваши дела?

(Хотел бы я знать на тот момент, что целый месяц!)

— Думаю, неделю, точнее сказать не могу, там всё смутно.

Аврор откланялся и ушёл. А Гарри уже диктовал письмо Гермионе. Всего сутки понадобились будущему Министру Магии, чтобы достать для Гарри книгу и подарить её от их с Роном имени. Поттер рассчитывал просто на название, но ему сказали — в открытом доступе не найдёшь, так что учись, Гарри.

Отдельное письмо Гермионы, прикреплённое к книге, выражало теплоту и поддержку:

«Гарри, я очень рада, что ты наконец понял всю важность нормального обучения. Конечно, я понимаю, что, уже будучи Главным Аврором, ты в Хогвартс не вернёшься, но мы оба всеми силами поддерживаем твою тягу к обучению и восполнению пробелов! Окклюменция может сильно пригодиться, особенно аврору! Прости, что мы все замотались с делами. Рон говорил, вы работаете вместе и то порой видитесь раз в неделю, а уж я его вижу, только если совпадают выходные, и у него не возникает никаких экстренных ситуаций.

Обнимаю, Гермиона.

P.S. Заходи как-нибудь в гости вместе с Джинни и передавай ей привет. В нашем доме вам всегда рады.»

Посылку Поттер получил в пять вечера. И письмо Гермионы было как бы от них с Роном. Но он лишь по-доброму посмеялся. Гермиона мало изменилась со времён школы, судя по этому письму. Ведь ровно за час до совы он получил сообщение от Рона. Серебряный светящийся терьер голосом лучшего друга рассказывал, что, мол, книжки это здорово, но лучше свободное время хоть иногда тратить на посиделки с друзьями. Собака-патронус рассказала пару шуток, посмеялась над ними и, добавив несколько мелочей по работе, рассеялась.

Гарри открыл простую книгу, ничем не выделявшуюся по внешнему виду, и прочёл: «Искусство Исчислений. Руководство для Отдела Тайн», а потом так же спокойно её закрыл под участившееся сердцебиение, вытирая ладонью выступивший пот. Книга от невыразимцев. Вот уж удружили. Хоть бы полслова в письме про это сказали, ей-богу! Он себя чувствовал так же, как когда на первом курсе влез в Запретную Секцию библиотеки Хогвартса. Взяв себя в руки, взрослый человек, не закончивший школу и уже ставший аврором, снова открыл книгу.

«Исчисление первое. Вызов нужных воспоминаний.»

Вспоминать, как он учился вызывать полные отрывки памяти со всем, что только было рядом, ему неинтересно. Гарри использовал пятое Исчисление, и жизнь стала мелькать, словно в многократно ускоренной перемотке. Неделя прошла в изучении гримуара, потом вторая — с расследованием одного убийства, когда ему было некогда заниматься менталистикой, — затем третья и четвёртая, в рутинной работе со шлифовкой навыков менталистики (сначала слом старого навыка реагирования, потом выстраивание с нуля новой системы), и только к концу месяца Поттер мог признаться сам себе, что технически готов прийти в Аврорат, направить палочку на голову человека и влезть в его мысли, да так, чтобы его не обманули, и он мог найти то, что искал, или то, что вызывало максимальный эмоциональный отклик у человека. Причем шестое Исчисление реагировало по-разному: одно и то же воспоминание вызывало разный отклик у людей, что, в принципе, логично.

Отправив наконец дело с простоя на рассмотрение через три дня, Гарри решил покончить с прецедентом. У него на столе и впрямь появилась толстая стопка заявлений на подобное же рассмотрение, и голова пухла от того, сколько работы он добавил и себе, и легилиментам своей сердобольностью.

* * *

— Джинни, я дома.

Рыжеволосое чудо с запахом сирени от волос подарило ему объятия, и день сразу стал гораздо лучше.

— Как дела на работе?

— Дело по легилименции наконец сдвинется с мёртвой точки, а остальное — рутина и мелочь. А у тебя как в квиддиче?

— Тренируемся к следующему чемпионату. Разве что бладжером по руке попало, но я крепкая, да и вылечили меня уже. Ты как, готов?

— Слушай, да, вроде готов. Но это пока чисто академические знания. Я вроде и владею ими, но практики нет. Не знаю, как получится. Это же не обычное боевое заклинание, которое можно тренировать на манекенах. Не знаю, что с этим делать.

Глаза любимой озорно сверкнули, а по лицу начала расходиться хитрющая улыбка.

— А хочешь потренироваться на мне?

— Это нарушает закон о ментальных искусствах, юная леди, — Гарри шуточно изображал сурового стража порядка и закона.

— Но вы же никому не расскажете, правда?

— Я служитель закона!

— О, пожалуйста, господин Главный аврор, не отправляйте меня в тюрьму! Посмотрите в меня как следует, я согласна на самую глубокую проверку и сделаю всё, лишь бы вы меня не наказали.

Жалостливое выражение лица и заискивающая поза были приглашением, которым Гарри не преминул воспользоваться.

— Так и быть, в этот раз с натяжкой вас можно отпустить. Но сначала натяжка!

Джинни расхохоталась:

— Фу, Главный Аврор! Вы нахватались этих слов у бандитов из Лютного или от сослуживцев?

— А это уже совсем другая история, юная леди. Ну-ка, смотри мне в глаза!

Импульс ментальной волны не встретил никакого сопротивления, и разум Гарри окунулся в состояние Джинни. Чего она хотела, он и так знал, но с помощью чтения мыслей он понял, что именно и как она хочет от него вечером. Только мазнуло лёгким прикосновением. Какая-то мелочь. Он перепроверил. Она смотрела на него и хотела провести бурные пару часов. Может быть, даже не один раз. В том, что именно и как она хотела сделать, тоже было всё чисто. Тогда что за скользкое неприятное прикосновение к его разуму на секунду омрачило азарт и возбуждение? А, плевать. Перед ним горячая и любимая девушка, которая хочет ласки. А со своим навыком легиллименции он позже разберётся.

Гарри рывком поднял Джинни на руки, так резко, что она аж взвизгнула от неожиданности. А затем аппарировал прямо в их спальню, оставив одежду внизу в гостиной.

* * *

И как бы не был наполнен счастьем этот период его жизни, Поттер откусил ещё кусок пиццы и вернулся к пятому исчислению, ускоряя бег своей жизни внутри головы. Прошло два дня, наступили выходные, также наполненные бурными вечерами, а порой бурными были и утро, и обед, и ночь. И каждый раз какая-то деталь не давала ему покоя.

* * *

— Завтра, в понедельник. Залезу наконец в голову этому человеку и сдам дело в архив.

— Наши тренировки, конечно, были приятными, но ты мало тренировался именно в легилименции, как мне кажется, — Джинни зажмурилась от удовольствия. — Впрочем, меня-то как раз всё устраивало.

— Ладно, давай действительно разок без всего этого. По-серьёзному.

Джинни театрально вздохнула:

— Эх, давай, раз уж так надо. Отдам супружеский долг мозгами.

И снова глаза в глаза. В этот раз мысли Джинни блуждали там, где хотели сами. Она про себя напевала песенку, думала о каких-то домашних делах. Короче говоря, ничего интересного. Гарри поднялся в Исчислениях и, опираясь на тот странный маленький червячок чувства, стал искать отклик в разуме Джинни. На поверхность всплыли недавние дни и ночи вместе, и человек, что мог наблюдать этих двоих со стороны, заметил бы, как Джинни улыбнулась приятному, стоя в упор к своему мужу и смотря в глаза.

Гарри рассматривал и препарировал воспоминание и так, и этак, пока до него наконец не дошло. Она смотрела на него, но не совсем. Порывшись уже у себя в памяти на предмет знаний из книги, на Поттера снизошло. Она… Она… Она представляла в тот момент на его месте другого? Осознание окатило, как ушатом холодной воды. Фигура была смазанная и неточная, но она была точно не Гарри.

Джинни почувствовала укол страха и попыталась отвести взгляд, инстинктивно выкинуть Гарри из головы, но не вышло. Он удержал взгляд и ментальный поводок, и теперь, напав на след, искал образ этого человека в её более давней памяти.

Воспоминания с этим человеком он нашёл, их было несколько. И все объединяло одно. Ну, помимо того, что там был этот незнакомец. Они были словно лишены жизни и обезличены. Третий раздел книги точно говорил, что это значит: Джинни сливала эти воспоминания во флаконы или Омут Памяти, чтобы они не так ярко сияли, поблекли в памяти и не всплывали. Теперь он постоянно чувствовал страх Джинни от того, что Гарри может увидеть или подумать.

Одна за другой перед ним разворачивались встречи. Это не были интимные встречи вдвоём. Это не были свидания. Джинни была начинающей спортсменкой по квиддичу в профессиональной сборной. А этот человек представился журналистом. Они никогда не оставались одни. Незнакомец явно уделял больше внимания именно Джинни, но опрашивал и остальную команду. Встреча на поле для тренировок, встреча в общем ресторане при всех, встреча на автограф-сессии. Мужчина был везде. И он не один был на всех трёх встречах. Вот только...

Да, он обращал на Джинни чуть больше внимания, чем на других. Гарри бы поверил, что это из-за её профессионализма или из-за того, кем является её муж. Ему до сих пор иногда приходили просьбы об интервью, и не только из Пророка.

Один раз он даже едва не стал свидетелем, как этот чудак на букву "м" пригласил его жену в кафе ради персонального интервью. Его что-то отвлекло, и он не закончил предложение. Да вот только всё это меняла одна деталь: сама Джинни просто таяла и млела от одного его взгляда, слов. Случайное прикосновение при передаче подписанной колдографии её вообще словно ударило током и чуть не ввело в экстаз. Он был обаятелен, умён, остроумен и прочая, прочая, прочая.

Джинни сделала диагностику в Мунго на предмет различных приворотов и тому подобного. Их не обнаружилось. Тогда его жена стала утилизировать желание другими путями. Представляла этого неизвестного вместо мужа и приставала к нему. А воспоминания слила, чтобы не вылезли, когда не надо? Гарри было уже всё равно. Он отвернулся от лица Джинни, разорвав ментальную связь. Всхлипы и капающие слезы — вот что было её реакцией.

— Ты сделал мне больно легилименцией, когда, ломая волю, полез туда, дальше.

Брови Гарри полезли на лоб, а глаза открылись почти размером с очки.

— А остальное, по-твоему, в норме вещей?!

— Я же не была с ним ни разу!

— Только поэтому я с тобой и говорю.

— Я осталась верна!

— Только до сегодняшнего дня.

— Что ты имеешь в виду?

Поттер вздохнул. Гнев не давал ему сбавить обороты, и он давил дальше:

— Когда я стал аврором, мы часто допрашивали с помощью Веритасерума. Некоторые правдивые ответы оказывались сюрпризом даже для тех, кто отвечал. Вполне искренне.

— И? И что?

— Если я предложу тебе зелье правды, а потом спрошу тебя, отказалась бы ты пойти с ним на встречу тет-а-тет, если бы он тебя позвал? Ну что, выпьешь? У меня по долгу службы есть с собой флакон. Все вопросы будут сняты.

Вместо кивка, который снимет груз с его плеч, она отрицательно замахала головой:

— Ты просто не понимаешь! Это всё не так, ты видишь это не так. Я ничего не собиралась делать с ним.

— Тогда почему ты сейчас не пьёшь веритасерум?

— Так просто не делается. Мы же люди. Истина сегодня — не истина всегда.

— Все выходные у тебя в мыслях был он. В каком-то смысле даже в спальне! Да, я не бог, но представлять его?! Или это был такой способ мне всё рассказать, чтобы я сам тебя бросил? Я сам лезу в твою голову и всё узнаю, и не надо ничего говорить?!

— Ты неправильно это понял. Ты вообще не должен был этого видеть.

— Ага. Право на секрет имеет каждый человек. Но такое... У меня нет слов.

— Я объясню!

— Довольно! Силенсио! — Джинни открывала рот, как выброшенная на берег рыба, а потом зашлась в беззвучном рыдании. — Что ты думаешь мне рассказать? Очередную сказку? Я видел всё и знаю, что ты чувствовала, благодаря легилименции. Ты не собираешься пить зелье правды, чтобы меня переубедить. Мне не нужны твои слова. Поди прочь. Кикимер!

— Да, молодой хозяин, Кикимер слушает.

— Верни эту девушку в её отчий дом. В Нору. За ней последуют её вещи. Всё должно быть аккуратно!

— Да, хозяин, — старый домовик так быстро поклонился, что хлопнул ушами.

Джинни успела протянуть к нему руки, даже шагнуть навстречу. Её рот раскрылся в безмолвной мольбе, а потом она исчезла в аппарации домовика.

Через час Джинни Уизли не смогла попасть на Гриммо, начисто забыв адрес. Не смог и никто другой. Через два часа в Норе появились женские вещи, аккуратно уложенные в чемоданы. Через три часа аврор уже опустошил полбутылки огневиски и использовал на себя заклинание глухоты, Квиетус, а также Зелье сна без сновидений, рассчитав дозу до следующего утра. Он завязал глаза повязкой и провалился в небытие сна. А вокруг него всё сияло от серебряного и тёплого света. Огромное количество призрачных животных из лунного света стояло около Гарри Поттера и наперебой что-то говорило и заваливало вопросами спящего, который им не отвечал. Кикимер смотрел на всё это и дивился.

Под утро лишь несколько зверей остались около Поттера. Их хозяева могли дать более сложные инструкции своим патронусам. Они должны были дождаться, пока на них обратит внимание адресат. Стопка писем была сложена Кикимером около кровати хозяина. На следующий день сова из Гринготтса принесёт заверенный лордом Блэком (Гарри Джеймсом Поттером) документ, аннулирующий их брак с Джиневрой Уизли. Гобелены в чистокровных домах слегка изменятся. А общество волшебников, где почти все друг друга знают, взорвётся волной сплетен и слухов.

Лишь через восемь часов, осаждаемый серебряной свитой, Гарри возопил и, воздев руки, жаловался потолку и стенам на чёртовых патронусов всей семейки Уизли, включая Гермиону. Тут неожиданно на помощь пришёл Кикимер.

— Хозяин хочет заблокировать патронусов семьи Уизли?

— Да, Кикимер. Это возможно?

Домовик отрицательно помахал своей ушастой головой:

— Не знаю, хозяин. Но вы можете заставить их перестать слать патронусов.

— И как же?

— Между семьями, особенно старыми, бывало всякое, и, действительно, порой патронусы могут сильно докучать. Не говоря уж о письмах.

— И что же делали раньше с этим?

— Отправьте им сообщение. Патронусом или письмом. Просто скажите, что это решение главы рода.

— Что, прости?

— Уизли может и редко об этом говорят, но они же древние и чистокровные. Это для них аргумент. Никто не посмеет более вас побеспокоить на эту тему. Старые нравы в магическом обществе. Как глава рода решил, так и будет, и он не обязан отчитываться. Они даже этой Грейнджер не позволят более вам докучать.

— И что, так просто?

— Ну, глава рода Уизли может вам прислать официальное приглашение, однако, учитывая статусы ваших семей, можете его игнорировать сколь угодно долго по любым причинам.

— Грубовато, но сойдёт. А то особняк похож уже на Визжащую Хижину, где вместо привидений патронусы.

Более Поттер сообщений не получал.

Девятое Исчисление всё ещё шло туго. Объединение и плавный переход от воспоминаний Джинни к своим и затем к прочитанным воспоминаниям Кикимера давались тяжко. Соединить всё это в один как бы слитный маггловский кинофильм было хорошей зарядкой для ума.

Невыразимец Поттер закончил на сегодня с менталистикой. Прогресс налицо.

— Термос, — от пиццы снова пошёл пар. Кикимер притащил вместо сливочного пива стакан огневиски. Впрочем, вариант Кикимера его устраивал, пожалуй, более всего.

Прежде чем он успел доесть второй слайс пиццы, перед ним возник светящийся медведь. Работа. Зверь обернулся, убедился, что никого другого рядом нет, и начал говорить:

— Триста девяносто четвёртый, живо в поле. Оплата, как всегда, двойная. Там уже десяток наших. Какой-то волшебник нахлестался Феликс Фелициса пополам с алкоголем и теперь сеет смуту в парке аттракционов.

Гарри залпом опрокинул жидкий огонь, оторвал от пиццы кусок и проглотил, почти не жуя. Зачарованная маска была в руке, а серая мантия уже обнимала плечи. Он ударил себя палочкой по макушке, применяя маскировку. Как только фигура обрела максимальную прозрачность, раздался хлопок аппарации, и в доме на Гриммо, 12 стало тихо. Только старый домовик убирал остатки еды и посуду, ворча, что молодой хозяин плохо питается в последнее время.

В парк пришлось входить пешком. Защитная линия заклинания опоясывала парк аттракционов, но пара его сослуживцев взломала её в трёх местах. Линия напоминала возрастную черту, что провёл Дамблдор перед Турниром Трёх Волшебников. Только правила этой линии не знал никто, пришлось ломать. Войдя внутрь, Поттер почувствовал желание веселиться. Окклюментный барьер отсёк внешнее влияние.

— Что тут такое? — под быстрый шаг невидимого Поттера подстроился такой же маг-хамелеон.

— Запер толпу людей. Судя по всему, готовит массовый ритуал жертвоприношения.

Цепочка следов принадлежала уже семерым.

— Как действуем?

— План восемь. Берёте командование?

Гарри перетряхнул память, вспоминая боевые доктрины невыразимцев.

— Кто сейчас старший?

— Сто первый.

— Тогда пусть лучше он.

Серая фигура кивнула в ответ:

— В таком случае он велел вам быть подле него правой рукой.

— Где он?

Ему протянули деревянный прутик, и Гарри сломал его, телепортировавшись на четыреста метров вперёд.

— Кто?

— Триста девяносто четыре. Где объект?

— Годится. Вон наш кадр. На сцене.

Скорее всего, сто первый махнул рукой или кивнул на человека, но он был невидим. Однако указание было довольно точным. На сцене стоял одетый в маггловский фрак волшебник, изображающий фокусника. В его руках волшебная палочка пускала фейерверки, а зрители у сцены ликовали, любуясь, как им казалось, невероятным мастерством иллюзиониста.

— Какого чёрта он творит?

— Собирает побольше людей. Первый залп будет самым страшным. Как только соберёт критическую массу, убьёт их одним ударом и запустит цепную реакцию. Магглоотталкивающие ставить нельзя — заметит. Мы по одному точечно уводим людей, но тут минут на десять осталось. Они всё равно прибывают.

— Командуй.

— Обработали главного по пожарной безопасности аттракциона, по команде он выйдет из транса и побежит на сцену, уверенный, что сейчас скрытые под полами фейерверки рванут, и начнётся пожар. В тот же момент накладываем страх на толпу и Конфундус на объект. Нам лишь бы замедлить его, хоть на пару секунд. И потом берём его.

— От меня что требуется?

— Люди побегут сплошной волной, а медчары, убирающие страх, — точечные. Если они добегут до черты, их убьёт. Накрой куполом патронуса окружность диаметром в три сотни метров. Сможешь?

— Да. Мне нужно звено метёл, чтобы справиться с отдельными людьми, кто успеет выбежать или будет слишком в панике.

— Хорошо, — раздался шорох одежды, и из невидимой накидки появилась рука с магическим зеркалом. — Крыло два, отставить прицел на цель. Подняться над парком. Мы вызовем купол патронуса, все, кто его пересекут, должны быть успокоены.

— Так точно.

— Иди, девяносто четвёртый.

Гарри уже скинул невидимость и бежал в толпу людей в серой мантии и маске. В спину его настигло заклятие командира, раскрасившее стандартную форму и маску в карнавальные цвета. Даже фасон как будто стал чуть другим. Он чертыхнулся про себя. На такой мелочи можно и погореть. А если бы его увидела цель в таком виде?

Меньше чем через минуту после того, как Поттер оказался в толпе с опущенной палочкой, на сцену выбежал потный и бледный человек в спецовке. Он схватил микрофон и прокричал что-то про неисправные фейерверки и угрозу пожара. Гарри почувствовал мощную волну страха, которая облизала его ментальные щиты. Волшебник на сцене стоял с потерянным выражением лица. Крики толпы заглушили два хлопка, с которыми по бокам от неудавшегося чернокнижника появились два воздушных марева.

— Экспекто Патронум!

Мощнейший серебряный купол толщиной в несколько метров возник, окружая собой толпу, и глаза их врага блеснули злыми огоньками. И пока обычные люди, бежавшие со всех ног, останавливались и успокаивались, купаясь в лучах тёплого серебряного света, что дарил им покой и защиту, на сцене всё развернулось как нельзя хуже. Десяток кровавых плетей из тела врага нашинковал двух оперативников, а после скрутился в кокон, и, когда тот опал, внутри было пусто.

На сцене раздалось ещё два хлопка, и вот каждого уже начинает спасать колдомедик. Через зеркало на шее Поттер слышал команды. Чернокнижник стоял на вершине остановившегося чёртова колеса, но людей оттуда уже всех забрали. Невыразимцы оперативно развернули антипортальные артефакты, а затем трое обученных рунистов начали скандирование, запрещающее аппарировать. Вопреки этому, тёмный маг всё же смог аппарировать, но лишь на землю, не дальше. Отдел Тайн вступил в бой.

Земля вздыбилась, корчилась и изменялась под волей и чарами трансфигураторов, образуя защитный вал. Любое заклинание, отправленное во врага, перехватывала длань, сотканная из тьмы, а сам враг бил исключительно Авадами толщиной в руку. Такое не мог себе позволить даже Тёмный Лорд когда-то! Гарри прислушался к зеркалу.

— Он заключил союз с тварями С-Той-Стороны. Отступать, держать оборону. Любое заклинание будет перехвачено.

Один из невыразимцев трансфигурировал вполне средневекового вида баллисту, и первый снаряд уже нёсся к врагу. Длань, сотканная из тьмы, схватила метательный снаряд и швырнула обратно по той же траектории. Маг успел отпрыгнуть, но баллиста разлетелась в щепки. Чернокнижник пару раз добавил Авадой, а потом ударил по земле посохом.

— Вы не захотели, чтобы они умерли спокойно, так пусть умрут в мучениях!

Различные звери и твари, сотканные из Адского пламени, начали расходиться от волшебника. Несколько големов из камней и льда сковывали их боем, но это лишь временная мера. Гарри достал статуэтку льва. То же делали многие его сослуживцы. Он подышал на неё, показал пальцем на врага:

— Иди и убей это!

Мраморный лев с рыком вырос почти до размеров настоящего льва и бросился на мага. Почти два десятка мраморных воинов и зверей вышло навстречу Адскому пламени. Гарри нашёл сто первого взглядом и аппарировал.

— Что дальше? У нас минута, не больше.

— Это всё, что потребуется.

— Запросил ордер на Непростительное?

Командир на него как-то странно покосился.

— Нет, это может и не помочь, длань тьмы может его выдернуть из-под Авады. Боли он сейчас не чувствует, а ментальный контроль демоны над ним не уступят.

— Ты знаешь эту защиту?

— Первый раз вижу, но рисковать не буду.

— Тогда что?

— Я позвал сорок второго.

— Из какой сотни?

— Просто сорок второго.

Гарри нахмурился.

— Таких не бывает. У нас у всех трёхзначный номер.

— Ты правда думал, что за первый месяц узнаешь всё? Впрочем, я тоже толком не знаю, кроме того, что он крайняя мера.

Сзади возникла вспышка красно-синего цвета, а затем голос, говоривший таким тоном, что хотелось лишь подчиняться, стал отдавать приказы:

— Беру командование на себя. Создайте ограду из льда, и животных тоже, если это возможно. Они будут держаться дольше. Огонь прекратить. Я вступаю в бой.

Волшебник был довольно высокий и плечистый, но это ни о чём не говорило. Внешность можно изменить. Он шёл прямо лоб в лоб к чернокнижнику, опустив палочку в правой руке вниз.

Безумно хохотавший маг наконец обратил внимание на новое лицо, отвлекаясь от сражения с мраморным воинством. Пантера из Адского Огня прыгнула на мага. Тот не стал защищаться магией или уклоняться. Он перехватил животное из магии левой рукой за шею и пошёл дальше. Пантера рвалась, а маг сжимал кулак. Через пару секунд существо из Адского Огня распалось злыми искрами. Маг стряхнул остатки пламени с руки, и те послушно упали на землю, чтобы затем потухнуть.

Гарри и остальные невыразимцы смотрели на это во все глаза. Сорок второй что-то взял с пояса левой рукой и открыл крышку маленького тубуса. Сверкнула молния, ослепив всех на мгновение, а треск грома, казалось, рвал пространство. Вокруг чернокнижника горела земля, но сам он был невредим, хотя оглушён зрелищем. Очевидно, его защита поймала даже молнию. Волшебник на ходу убрал тубус и пошёл дальше. Чернокнижник атаковал сорок второго довольно обширным арсеналом чёрной магии, за которую ему светило лет десять Азкабана, даже если не брать в расчёт Адский огонь и Аваду. Однако перед магом возник золотой щит. Все заклинания разбивались об него ярчайшими вспышками света, но не могли нанести урона. Гарри хотел бы освоить такое заклинание. Он и представить не мог, что на службе Министерства есть такие маги.

Чернокнижник что-то прокричал и, сбросив маску, ощерился. Очень юный. Даже слишком. Вены его взбухли и расцвели чёрным цветом. Зрачки разрушали сетчатку и белок, распространяясь на весь глаз, вызывая кровавые слёзы. Уже не человек стоял перед защитником людей. Огромной мощности Авада из посоха ударила прямо в грудь воина, пронзив золотой щит.

Тот не успел увернуться. Он упал на колено, помотал головой, встряхнулся и встал. Пошёл дальше, смотря в лицо одержимому. Биение Адского Огня приугасло и в скором времени совсем исчезло. Уверенность и контроль чернокнижника пошатнулись. Ещё три Авады, которые попадали в грудь, живот и лицо. Ещё трижды воин, как после тяжёлого удара, вставал и шёл дальше.

— Внимание, сорок второй дал команду. Через три секунды все используем максимальный Люмос Солем. Раз, два, три!

— Люмос Солем!

Стало светло как днём. А когда свет ушёл, чернокнижник лежал мертвым у ног сорок второго.

— Не хотел, чтобы мы видели, как он его одолел. Но почему? — Гарри не заметил, что сказал это вслух.

— Не тупи, новенький. Нам ли не знать, что знание может быть опасно и само по себе?

— Пожалуй, ты прав.

— Всем отрядам: снять маскировочные заклинания. Крылья восстанавливают повреждения парка. Все, кто владеют нужными знаниями, чистят землю от тёмной магии, — разрушители заклинаний, взломщики проклятий, те, кто знает экзорцизм и руны. Остальные обрабатывают людей, которые в этом нуждаются. Не усложняйте сильно легенду. Тем, кого усыпили или увели до основных действий, внушаем обычную ночь в парке аттракционов. Тем, кто видел больше — с учетом всех магических спецэффектов, замаскированных под маггловское представление. Кому нужна консультация по технике магглов, пройти ко мне. Через час каждому придёт листок с порядком событий, которые надо поместить вместо того, что было.

Сто первый отключился, раздав последние приказы. Сорок второй сначала исчез в заклинании хамелеона, а потом ушёл, рассыпая красно-синие искры чудного портала.

Было странно ходить промеж мирно спящих прямо на земле людей. Аттракционы же наоборот запустили как можно скорее, чтобы те, кто смотрит издалека, ничего не заподозрили даже чисто случайно. Людей с одной стороны бережно, а с другой — всё же как какие-то вещи, складировали и сортировали относительно того, какой комплект воспоминаний им положен. Затем они наконец займутся своей основной работой. Обливиатор триста девяносто четыре был распределён к той части людей, которая видела довольно много.

— Слушайте, ребят. Я вот тут недавно. Как так мы даём одним одни воспоминания, другим — другие? Те, кто уснул раньше, и те, кто видел больше. У нас получится большое количество людей, которые помнят довольно яркое событие по-разному. Разве это не создаст парадокс и не заставит их докопаться до правды? — Гарри не верил, что такую явную дыру до него никто не заметил.

— Да брось, это же магглы. Раньше, в первые времена Статута, с этим просто никто не заморачивался, — двести сорок пятый пожал плечами.

— А сейчас?

— А сейчас без наших усилий магглы сами для себя это объяснили. То, о чём ты говоришь, они сегодня списывают на то, что называют эффектом Манделы. Так маги написали главу в маггловской психологии и решили проблему разных воспоминаний, ничего не делая сверх своих обязанностей. И вообще, это далеко не самое яркое событие, — помолчав, добавил обливиатор.

— Э-э-э. Я, честно говоря, озадачен.

— Это пройдёт.

— А этот сорок второй, кто он вообще?

— Эх, парень. Давайте-ка не нарушать традиции. Заодно тебя с ними познакомим.

Невесть откуда взялась вязанка дров, из которой был составлен бездымный магический костёр. На ветки, очищенные и обработанные заклинаниями, маги, включая Гарри, нанизали сосиски и теперь жарили на костре, сидя кругом на трансфигурированных стульях.

— У нас принято после тяжёлой работы слегка отдохнуть, поделиться историями, рассказать новичкам, что к чему. Отпраздновать победу среди выживших. Такие дела встречаются раз в год, и хорошо, если реже.

Только сейчас Поттер почувствовал, что до сих пор напряжён. Слишком много сил вложил в патронус, слишком много тёмной магии за один вечер увидел. Словно оказался на небольшой войне. И ведь они все чувствовали себя так же. А истории? Гарри подумал, что обливиаторы-невыразимцы довольно одинокие люди. Порой они могут увидеть совершенно нереальные крышесносные вещи и никому не могут рассказать, кроме таких же, как они сами, связанных теми же клятвами. И сегодняшнюю историю они будут пересказывать, чтобы та не умерла во времени. Как они оградили мир от очередной беды прорыва демонов. Они будут рассказывать, что, мол, да, все слышали легенду о Гарри Поттере, единственном, кто выжил после Смертельного Заклятия, и ставшем аврором. Но, мол, и среди нас, невыразимцев, ходит такой, которому и несколько Авад подряд не страшны.

— Значит традиция, да?

Двести сорок пятый кивнул триста девяносто четвёртому.

— Да, байки у костра после битвы — наша традиция, как традиция у авроров не прощаться, уходя на задание. И по традиции начинает самый молодой из нас, если ему есть что сказать.

— Почему?

— Твоя история наверняка будет свежей. А то, что могут рассказать остальные, я скорее всего слышал хотя бы пару раз.

— Хорошо, тогда я начну. Связано с аптекой.

— Только, надеюсь, не что-то мрачное. Если можно, — влез очередной человек в сером.

— Хм, тогда дай подумать, — взгляд Гарри блуждал, пока не наткнулся на патронуса в виде кошки, которая что-то кому-то говорила. Девяносто четвёртый улыбнулся.

— Две недели назад меня отправили проверить одного маггла, который довольно резко разбогател на довольно необычном поприще…